Читать онлайн "Амальгама страха"

Старинная квартира в историческом центре города хранила множество тайн. Высокие потолки, массивные двери и зеркала — тяжелые, в позолоченных рамах, с чуть помутневшими стеклами, видавшими не одно поколение жильцов. Марина часто ловила себя на мысли, что эти вековые зеркала хранят больше секретов, чем она могла себе представить.

Зеркала были повсюду: от изящных, едва достающих до груди, до гигантских полотен во всю стену. Когда Марина с Андреем знакомились с квартирой, муж шутил, что это порталы в потусторонний мир. Сверкание зеркал усиливал хрусталь: подвески люстр, вазы, бокалы. Когда солнце скользило по комнатам, хрусталь оживал, играя бликами, и стены будто дышали светом.

Каждое утро Марина начинала с неторопливого обхода комнат. Этот антикварный театр идеально подходил для ее онлайн-курсов: солидно, атмосферно, респектабельно. День за днем она наслаждалась моментом, когда первые лучи солнца золотят пылинки в воздухе, а запах старого дерева с тончайшими нотками сырости смешивается с ее любимыми арабскими духами, наполняя пространство уютом. Но сегодня танцующие под хрустальный перезвон пылинки усиливали внутреннее беспокойство.

Девушка остановилась перед большим зеркалом в гостиной. Пальцы привычно скользнули по прохладной резной раме, взгляд задержался на идеальном лице в зазеркалье: идеальная укладка, дорогой костюм, легкая улыбка. Красивый фасад, на котором трудно уловить тень тревоги — роль успешного коуча обязывала.

Подготовка к вебинару требовала сосредоточенности. Марина расставила свет, проверила технику, убедилась, что фон безупречен. Штатив тихо щелкнул, кольцо загудело ровным электрическим гулом. Квартира превратилась в фабрику контента, где каждый кадр приносил лайки и донаты. Снаружи — рай, внутри — тиски. Дом, который когда-то казался воплощением мечты, становился клеткой.

Девушка глубоко вдохнула, возвращая контроль. Сегодня два семинара, вечером ужин с мужем — нужно собраться и снова создать безупречный образ.

— Иногда надо притворяться, пока не получится поверить по-настоящему, — сказала она отражению и попыталась улыбнуться. — Ты — идеальная ролевая модель, Марина Мунк.

Зеркало отразило ее подбадривающее подмигивание, но улыбка вышла напряженной. Глубокий вдох — теплые, чуть пряные запахи пространства вернули ей ощущение почвы под ногами. Нельзя показывать слабость — ни подписчикам, ни мужу, ни себе, ни этому зеркалу — будто смотрящему прямо в нее. За окнами скользнул ветер — шторы тихо зашелестели.

Марина еще раз оглядела гостиную: камера на штативе, световое кольцо, блики в зеркалах. Все на своих местах, словно красивые декорации в театре. Чтобы оставаться успешной, она должна продолжать играть роли — успешного коуча, счастливой жены, хозяйки идеального дома. Но с каждым днем маска становится все тяжелее, а внутренние силы — все слабее. 

Девушка чувствовала, что образ, в который годами верила армия подписчиков, а затем поверила и она сама, истончался, становился хрупким, как стенки хрустальных ваз на каминной полке.

***

Коридор встретил ее эхом шагов — слишком звонким для утренней тишины. Андрей вернулся раньше обычного.

Когда дверь скрипнула, запах сырого холода и мужского парфюма ворвались в квартиру, а затем — все отчетливее — шаги Андрея, ровные, тяжелые.

Марина замерла у зеркала, будто проверяя маску перед выходом на сцену, машинально поправляя прическу и выражение лица. Внутри нарастало неприятное жжение — предчувствие разговора, которого она хотела избежать.

Муж вошел в комнату — высокий, собранный, с той самой холодной улыбкой, от которой у нее пересыхало во рту. Он подошел ближе — Марина уловила теплый, почти влажный запах его дыхания, смешанный с табачной горечью. 

— Опять выглядишь так, будто собралась сниматься в рекламе, — произнес он, проходя мимо. — Жаль только, что в жизни все не так идеально.

Марина прикусила губу.

— Я работаю, Андрей. Это часть образа. Людям нужна уверенность.

Он остановился, повернулся к ней и слегка прищурился.

— Уверенность? Или сказка про счастливую жизнь? Ты сама-то веришь во все, что им рассказываешь?

Его слова прозвучали насмешкой с жесткими нотками скепсиса. Марина почувствовала, как внутри все сжалось. В висках стучало, ладони вспотели.

— Это одна из моих граней, — тихо сказала она, стараясь сохранить спокойный тон. — Маркетинг тоже важен, он помогает привлекать клиентов и партнеров.

Андрей приблизился и остановился почти вплотную. Букет из запахов его дыхания, табака на одежде и руках, пота, защикотал нос. Его отражение в зеркале за спиной жены выглядело чужим — с тенью злорадства, будто стекло показывало больше, чем реальность.

— Партнеров, — повторил он медленно, растягивая слово. — Главное — не забыть, что я твой главный партнер. Или мне нужно напоминать тебе об этом?

Марина отступила на шаг, но наткнулась на резной комод. Казалось, пространство сжимается вместе с его присутствием. 

Андрей, не отрываясь и не моргая, долго смотрел ей в лицо, а затем резко развернулся и направился вглубь квартиры. Его шаги растворялись в тишине, оставляя ее наедине с зеркалом, где улыбка, которой она пыталась прикрыть страх, дрожала и расплывалась.

***

Вечером квартира будто ожила. Зеркала, днем отражавшие свет, теперь глотали темноту. В их глубине дрожали отблески ламп — Марине мерещились в них чьи-то взгляды.

Она попыталась отвлечься: заварила чай, включила спокойную музыку. Но даже мягкий свет бра в коридоре казался слишком резким, а тишина между треками — настороженной. Сквозь запахи остывшего чая и пыли в воздухе проступал едва уловимый запах гари.

Марина остановилась у зеркала напротив спальни. В отражении она выглядела вымотанной: распущенные волосы, халат, тени под глазами. И вдруг ей показалось, что отражение едва заметно задержало движение, будто не спешило повторять ее жест.

Она медленно моргнула, давая глазам расслабиться.

— Устала, просто устала, — прошептала девушка, слова прозвучали растерянно.

Она сделала шаг назад, и в тот же миг из глубины зеркала будто скользнула тень — неясный силуэт, растворившийся прежде, чем глаз успел различить детали. Нос потянул усилившийся запах гари и чего-то металлического.

Марина резко включила весь свет в комнате. Люстры залили комнаты ярким сиянием, играя хрустальными гранями. Пространство проявилось из мрака, словно сцена, освещенная прожекторами. Но тревога не рассеялась.

Девушка прошла в кабинет, пытаясь сосредоточиться на планах завтрашнего дня. По пути в кабинет, казалось, каждое зеркало ловило ее взгляд, отражало напряженные плечи и торопливые осторожные шаги.

Из головы не шли слова Андрея: «Я твой главный партнер». Они гудели эхом в голове, словно им вторил хор голосов из зеркальных глубин.

***

С каждым днем Андрей становился все более контролирующим. Его присутствие заполняло квартиру, как густое амбре табака или старого лака, впитавшегося в мебель и царящего повсеместно, конкурируя только с непроходящим запахом горелого пластика от кондиционера. Марина все чаще ловила себя на том, что подстраивает дыхание под шаги мужчины, движения — под его паузы — словно под внутренний метроном.

Андрей почти никогда не повышал голос, но каждое его слово звучало как приговор:

— Ты слишком много времени тратишь на свои эфемерные вебинары. 

— Твои подписчики верят в красивую картинку. Но они не видят, какая ты на самом деле. Только я вижу тебя настоящую. — Ты могла бы стать лучше, если бы слушала меня.

Эти фразы назойливо вонзались в подсознание, как ледяные иглы под кожу.

Вечером он стоял у окна, а она — рядом, с бокалом вина, ловила себя на том, что повторяет его позу, его наклон головы — не комфортно, как синхрон с близким человеком, а как будто ее телом управляет кукловод. Он повернулся к жене, чуть улыбнулся. Перевел взгляд на ее руки и пару минут пристально их разглядывал под мерный гул кондиционера. 

— Ты ведь понимаешь, Марина, — начал он мягко, — что без меня ты рассыпалась бы. Я держу тебя в равновесии. Я направляю. Для твоего же блага. Понимаешь?

Она молча кивнула. Невидимые ледяные впивались в виски и затылок. Зеркала отражали спокойный профиль Андрея, а ее собственное отражение выглядело чужим, скованным, как поникшая тень. 

Марина почувствовала, что ей одновременно холодно и невыносимо душно — но не решилась открыть окно при муже. Андрей всегда настаивал на необходимости поддерживать температуру в помещении на комфортной отметке 22 градуса с помощью кондиционера, от которого постоянно исходил запах тлеющего пластика. 

Девушка не ощущала, что плохо контролирует собственные движения. Пальцы сжимали бокал так сильно, что хрусталь легонько стонал. Казалось, если этот высокий строгий человек, пропахший табаком, прикажет улыбнуться — губы сами вытянутся в улыбку. Если скажет замереть — она тут же превратится в неподвижную куклу.

Внутренне Марина ощущала, как ее тело все больше подчиняется его присутствию: дыхание синхронизировалось с шагами, движения — с паузами. Позвоночник словно обнимало ледяное полотенце, отчего сердце тревожно билось где-то в черепе, и стук отдавался в зеркалах, как эхо, множа ужас, которому не находилось разумного объяснения.

Взгляд Марины скользнул в большое зеркало напротив: от ее силуэта в отражении тонкие нити тянулись вверх, в темноту, и каждое ее движение было дерганым, чужим.

Она моргнула — и видение исчезло. Только ее бледное лицо и спокойный профиль мужа. Но ощущение нитей на плечах и руках осталось, рождая осознание: чем дольше она остается рядом с этим человеком, тем быстрее тлеет ее собственная воля.

***

Ночь обрушилась внезапной мигренью.

В полусне квартира превратилась в бесконечный коридор зеркал. Стеклянные стены уходили в темноту, и каждое отражение повторяло, искажая, ее образ. Одно моргало с задержкой, другое шептало беззвучно, третье срывалось в истерический смех. Центральное отражение застыло неподвижно, глаза его смотрели прямо в нее, слишком долго, слишком пронзительно. 

Марина шагнула ближе — стеклянные нити холодными паутинами потянулись к ее коже, впиваясь в руки и плечи. Сердце билось так громко, что казалось — от его стука пульсирует весь этот стеклянный лабиринт, гудящий едва различимым шепотом и запахом гари с холодным металлическим оттенком.

И вдруг отражение подняло руку и повело ногтями по щеке — тишину разорвал скрежет, будто металл царапает стекло. На лице в зеркале проступили кровавые полосы. Марина инстинктивно ощупала свою кожу — гладкую, целую. Но отражение продолжало терзать себя: лицо, руки, грудь. На стекле расплывались темные пятна, будто амальгамная подложка зеркала напиталась болью.

— Нет… нет! — ее крик не мог прорваться сквозь невидимые плотные тиски.

Зеркало задрожало, и в отражении ее собственное лицо растянулось в немыслимой гримасе. Рот открылся, и из него вырвался крик — пронзительный, чужой, разрывающий тишину. По стеклу побежали трещины, звеня хрустальным дождем. 

Марина отшатнулась, закрывая уши, но звук не стихал — вибрации стекла передавались через пол, заставляя ее колени подрагивать. В следующую секунду зеркало ослепительно вспыхнуло, рассыпавшись дождем осколков, а тьма в углах комнаты сгустилась, готовясь выплеснуть новый ужас, нос защипало от запаха паленого пластика и металла.

Пленница отражения рывком села в постели. Комната была залита тусклым светом ночника, и все выглядело обыденно. Но дыхание было сбито, сердце колотилось, а ладони горели и чесались от ощущения впившейся стеклянной крошки.

Марина подняла взгляд на зеркало напротив кровати. Оно было целым. Гладкая поверхность невозмутимо отражала ее бледное лицо. Только в отражении уголки ее губ все еще дергались в странной, болезненной усмешке, которую не удавалось прогнать натренированной годами улыбкой.

***

После той ночи Марина почти перестала общаться с людьми. Вебинары продолжались по инерции, но между записями и эфирами она молчала часами. Телефон редко звонил, родные жили в других городах, подруги исчезли — кто-то отдалился, кого-то оттолкнула сама. Оставались только Андрей и его тень, притаившаяся в каждом углу квартиры.

Чтобы не сойти с ума, она завела дневник. Маленькую тетрадь с мягким покрытием и кодовым замочком.

Тетрадь постепенно наполнялась строчками — неровными, сбивчивыми: «Я все больше чувствую, что живу не сама, а за меня кто-то дышит, думает, принимает решения. Мои движения будто повторяют чужой сценарий. Иногда я смотрю в зеркало и не узнаю себя. Эта женщина там — не я. Она играет роль, которую мне навязали».

«Я боюсь собственных отражений. Кажется, что за стеклом наблюдают. Иногда слышу шепот — не могу разобрать слов. Андрей уверяет, что я слишком мнительная. Но я вижу, как он смотрит на меня — будто проверяет, наблюдает вместе с зеркалами».

Записи становились все отчаяннее:

«Я не помню, когда в последний раз по-настоящему чего-то хотела. Я учу людей жить полной жизнью, но я сама словно потухший факел. Как будто и я, и моя жизнь, и желания — игрушки в чьих-то злых руках. Я схожу с ума?»

Однажды, перелистывая страницы, Марина отметила, что ее почерк изменился. Буквы стали угловатыми, чужими, словно кто-то писал за нее.

Тем же вечером, убирая пыль с трельяжа, она случайно задела раму зеркала. Под пальцами что-то щелкнуло. Она наклонилась — и увидела крошечный объектив, скрытый в резьбе.

Сердце ухнуло вниз. Разум попытался найти оправдание: может, это старая сигнализация? Но нет — объектив был современным, с тонкой блестящей линзой.

Марина украдкой обошла комнаты. Почти в каждом зеркале — маленькая точка, незаметная постороннему взгляду. Камеры.

Не отражения следили за ней. Андрей. Всегда.

Все сразу сложилось: его слова, его власть, его уверенность в том, что она «под контролем». Она жила в стеклянной клетке, под наблюдением.

Осознание разбудило подавленные инстинкты — Марина решила: она закроет дневник, спрячется за обычными улыбками и отрепетированными фразами. А утром соберет вещи и уйдет от мужа.

***

Марина чувствовала, как впервые за долгое время внутри разливается тепло. Она репетировала речь для стрима, собирала вещи и строила планы на будущее и наслаждалась предвкушением свободы.

Девушка аккуратно складывала вещи, физически кожей ощущая скрип ткани и застежек. Впервые за долгое время она открыла окно: в комнату ворвался запах влажного вечернего воздуха. Пыльные шторы мягко шевельнулись, тихо звякнули подвески люстры. 

«Привет, мои дорогие! Сегодня я хочу поделиться с вами не просто уроком по саморазвитию, а своей историей. Моя история о том, как важно выбирать себя…» — бормотала она словно мантру, прохаживаясь по комнате, пока пальцы недоверчиво перебирали край свитера, ощущая текстуру шерсти и тепло собственного тела — наконец она могла позволить себе чувствовать, что все под контролем.

— Может быть, кто-то увидит в моей истории отражение своей жизни — и тоже наконец решится стать счастливой.

В голове крутились мысли о будущем. Она уже нашла небольшую квартиру на окраине города — там не будет этих величественных потолков и старинных зеркал, зато там будет главное — свобода.

Да, придется начать все сначала, — думала Марина, аккуратно складывая одежду в чемоданы. — Но иногда необходимо разбить старые зеркала, чтобы увидеть себя настоящую и наконец начать дышать.

Она заказала такси через два часа — как раз хватит времени закончить сборы и провести короткий стрим. В голове уже зрел план: пройти курсы по психологии, организовать консультации для женщин в похожих ситуациях, возможно, даже написать книгу.

«В конце концов, не все подписчики уйдут, если я признаюсь, что потерпела неудачу в отношениях. Кто-то останется со мной, — рассуждала она, ободряюще улыбаясь. — Для кого-то будет ценным именно мой опыт выхода из отношений с абьюзером. Я просто расскажу все как есть».

Марина чувствовала прилив сил. Давно забытое ощущение правильности происходящего наполняло ее энергией. Она представляла, как поможет другим выбраться из токсичных отношений, как будет делиться своим опытом и поддерживать тех, кто сейчас там, где оказалась она.

Пространство сияло в унисон с ее настроением. Хрустальные подвески на люстре весело позвякивали, пылинки танцевали в лучах света, отражаясь в стеклах, будто праздновали ее предстоящее освобождение.

Напевая любимую мелодию, она подошла к ноутбуку. До начала ее традиционного пятничного стрима оставалась пара минут. Марина установила камеру в световое кольцо, проверила освещение и открыла приложение.

Ее пальцы дрожали от предвкушения, когда она кликнула на значок браузера. И в этот момент ее улыбка замерла, превращаясь в гримасу нервного напряжения.

Экран пестрел заголовками: «Трагическая гибель известной блогерши Марины Мунк» «Мунк найдена мертвой в своей квартире» «Шок-контент: инфлюенсер Марина Мунк покончила с собой»

Ужас рос, пока объявленная погибшей блогерша прокручивала ленту. Каждый пост, каждая новость холодно сообщали о ее смерти, а чаты тревожно мигали сообщениями друзей и подписчиков.

Ее руки бессильно опустились. В комнате стало невыносимо холодно, а зеркала потускнели. Ледяная змея поползла вверх, наматывая спираль по позвоночнику.

— Что происходит? — прошептала Марина, чувствуя, как пол качается. — Как такое возможно? Ладно, я разберусь после стрима, пора начинать.

Марина Мунк, профессиональный коуч, амбассадор успеха, искренне улыбнулась камере, мигающей красной точкой.

В этот момент за спиной послышались тихие шаги. Те самые, которые она так хорошо знала, словно крался не человек, а холодная тень ее страха, обвившего позвоночник минуту назад.

— Думаешь, сможешь убежать? — голос Андрея прозвенел в тишине комнаты на фоне мерного жужжания оборудования. — Дорогая, после всего, что я для тебя сделал, ты уже не принадлежишь себе. И ты никуда отсюда не уйдешь.

Марина увидела в отражении экрана ноутбука, как в руке Андрея что-то сверкнуло — едва уловимо, но не похоже на блеск часов, которые она ему подарила на прошлую годовщину.

— Ты не можешь так просто разрушить все, что мы построили, — прошептал он, приближаясь. — Ты моя. И всегда будешь моей.

Марина замерла и наблюдала. Лицо ее тирана было лишено эмоций — ни злости, ни обиды, ни ярости, ни одержимости. Голос звонкий и слегка задорный, как пение хрусталя.

Она неловко отступила, но позади был только стол. Дальше отступать было некуда.

Камера транслировала стрим. Свет от светового кольца падал на странно пустое лицо Андрея.

— Нравится то, что ты видишь? — голос Андрея прозвучал чуть хрипло. — Ты ведь и сейчас оцениваешь картинку в кадре с точки зрения того, насколько она продающая, да, Марина Мунк?

Высокий человек с лицом как маска подошел вплотную. Его руки обвились вокруг ее талии, и Марина почувствовала, холод лезвия у своего горла. В голове пронеслась мысль: тысячи людей сейчас, должно быть, видят происходящее в стриме — как будто мы в параллельной реальности, предопределенной заранее.

— Ты думала, что сможешь убежать? — Мужчина-маска перешел на шипение. — Я контролирую каждый твой шаг. Ты уже достаточно записала историй в своем телефоне. А вот это моя история, — продолжал он, — и я решаю, как она закончится.

Внезапно Марина увидела в зеркале, как из-под лезвия по ее шее зазмеилась красная струйка. Как в замедленной съемке она отстранилась, следуя траектории движения ножа, и выскользнула из смертельных тисков.

Вспышка изумления сменилась выражением досады — сперва в отражении, затем в мимике Андрея. Его лицо озарила зловещая усмешка. Человек-маска обошел вокруг стола и стал вытеснять девушку в соседнюю комнату, чтобы камера не зафиксировала происходящее.

Повинуясь скорее инстинктам, чем здравому смыслу, Марина пронзительно закричала — и в тот же миг зеркало над головой Андрея рухнуло сияющим каскадом прямо на него. Звон был таким, будто тысячи маленьких колокольчиков разом сорвались в бездну. Усыпанный осколками Андрей будто превратился в фантастического осколочного человека, сияющего и переливающегося в электрическом свете. На мгновение осколочный монстр потерял контроль от боли и неожиданности и не сдвинулся с места, когда массивная рама от зеркала обрушилась сверху.

По ту сторону экрана в стриме застыло изображение пустой комнаты, где единственными движениями были легкое колыхание занавесок, пропитанных тяжелым запахом паленого пластика, да сводящий с ума звон хрусталя.

Эпилог

Молодую пару в гостиной радушно встретил запах пыли и сырого дерева. Позади раздался невнятный шорох, от которого по коже пробежала изморозь. Обернувшись, они никого не обнаружили. Звуки — шаги, дыхание, скрипы — исходили из самой квартиры, словно стены проявляли признаки жизни. 

— Алекс, мне страшно! Давай выходить! — крикнула Анфиса, но двери захлопнулись сами собой. Пауза длилась мгновение, а потом зеркала начали дрожать, как рябь на воде. 

Отражения людей вытягивались и скручивались в странные формы, а затем вдруг улыбнулись одновременно — не весело, а злорадно. Алексей поднял руку, чтобы дотронуться до стекла, и почувствовал сопротивление — зеркало было плотным и живым. Пол вокруг слегка искривился, как тряпка при отжиме, а свет фонариков играл тенями несуществующих предметов.

— Мы в ловушке! — искаженный голос Алексея дрожал.

Хрустальные подвески неутомимо звенели — тонко, почти музыкально. Зеркала дрожали в унисон с расходящимися в воздухе запахами гари, металла и чего-то чужого, неживого, а тени пылинок кружили в сумасшедшем хороводе в свете фонариков и светового кольца.

***

— Интересный ход, конечно, — нервно хихикнул Алексей, снимая 3D-очки и протирая рукавом взмокший лоб. — После произошедшего сдавать эту квартиру было бы нереально… а устраивать тут комнату квестов кажется, эм… немного неэтично, как ты думаешь?

— Нет у меня мнения. Но я теперь уснуть не смогу, — Анфиса была более впечатлительной, чем ее друг. — И кажется, у меня паранойя развивается. А как жутко в конце торчали из-под зеркала его ноги — и эта меловая обводка на полу, бррр. А ты не знаешь, что случилось с Мариной Мунк, кстати?

— Ну, на стриме полиция, как и зрители, увидела все так: муж подошел к ней и обнял, а она его толкнула — потом они оба отошли от камеры. Дальше ее крик, зеркало разбивается — мужа накрывает рамой. Все камеры слежения в доме во время стрима загадочным образом вырубились. Непонятно, то ли рама сама сорвалась, то ли…

— А мотив?

— Ну, вроде у нее нашли таблетки — она принимала высокую дозу снотворного, из-за которого у нее начались галлюцинации. На зеркале были ее отпечатки — много отпечатков, как будто она ежедневно полировала его своими пальцами. 

— Странно, конечно. 

— Ага. Она была такой успешной. Видимо, не выдержала испытание успехом. Сейчас лечится принудительно, все финансы заморожены. Жаль ее, на самом деле. Ее продюсер, говорят, хорошо заработал на этом хайпе…

Девушка вздохнула: — Да уж, цена успешности. Ну что, потопали? Успеем в пиццерию.

Пара направилась к выходу. Вдруг Анфиса обернулась на зеркало и с тревожным любопытством в него уставилась.

— Слушай, мне показалось, будто отражение улыбалось, когда я повернулась — но я повернулась, и оно перестало.

— Не глупи. Просто квест был реально страшный. Адреналин скакнул — надо бы перекусить. Пойдем уже. Я вряд ли выберусь на подобное мероприятие как минимум в ближайший месяц.

Ветер колыхнул занавески и хрустальные подвески на люстрах, когда ребята проходили мимо окна. От движения их тел в лучах света проснулись и затанцевали пылинки — словно комнатный планктон, повинующийся воле воздушных потоков.

Солнечный луч поймал гладкий металлический предмет, прячущийся в щели между диваном и комодом. Как в этой узкой щели застрял нож — никто не знает: возможно, подшутили посетители квеста или пропустили при обыске полицейские.

Спустя несколько мгновений комната вновь притихла, сияя зеркалами, которые хранили больше секретов, чем кто-либо мог себе представить.