Читать онлайн "Прелюдия к убийству"

Все началось холодным пасмурным утром, когда тяжелые тучи заволокли небо, а по улицам стлался липкий туман — довольно редкое явление для юго-восточной части Флориды.

На моем поприще тогда наступил хронический застой. Шла вторая неделя, а единственным гостем в моей конторе частного детектива оставался лишь Джек Дэниелс и дым от моих сигар.

Пластинка на столе играла меланхоличный джаз — привычку слушать музыку во время работы я завел еще в начале своей детективной карьеры. Бархатистые звуки саксофона не только заглушали бесконечный треск печатной машинки за стеной, где работала моя секретарша, но и шевелили мои извилины, стимулировали клетки мозга получше любых ноотропов, а это, знаете ли, помогает в сопоставлении фактов дела и в поиске той или иной недостающей детали головоломки. Только теперь, когда в моей работе наступило затишье, чрезмерное философствование мне было ни к чему.

А размышлял я о нравственной стороне моего дела и то, как оно отражалось на моей и без того прогнившей душе.

Отсутствие клиентуры означало, что в моих услугах люди не нуждаются, а значит город пребывает в состоянии покоя и умиротворения. Преступные сети на каникулах, жены верны своим мужьям, должники исправно выплачивают долги. Мирная обстановка в городе не может не радовать! Но радостью за ближних счета за аренду не покроешь, ведь так? Людские проблемы — это мой хлеб. И вот уже больше недели я "голодаю". Моя нужда в печальном богатеньком пижоне, готовым напичкать мой бумажник купюрами, заставляла меня чувствовать себя еще большим подлецом и циником, которого интересовали лишь деньги и секс.

Впрочем, к чему самобичевание? Я всегда был таким. За мой цинизм газеты нарекли меня нелестной кличкой Черт.

"Детектив Френк Чепмен, более известный, как Черт, снова раскрыл запутанное дело. Правда, жертве махинаций, и без того обобранной до нитки, пришлось разориться на его услуги".

Может поэтому судьба решила наказать меня последующими событиями?

Размышления мои были прерваны появлением фигуры в мутном окошке двери в кабинет. Силуэт возник словно мираж среди пустыни, и принадлежал он вовсе не пижону – сквозь мутное стекло проступали волнистые локоны, изящные изгибы тела и пышные формы. Я сразу понял, что игра стоит свечь.

Дверь отворилась и первое, на что я обратил внимание — на бесконечно длинные ноги.

На ней было простое платье из тонкого хлопка, подчеркивающее неземную легкость.

Мягкой поступью она прошла в кабинет и уселась на кожаный диван. В движениях сквозила какая-то нерешительность. Она чувствовала себя чужой в этом прокуренном, пропахшим дешевым виски и дымом сигар, месте. Заблудившаяся овечка в обители грехов и пороков.

Глаза – два бездонных омута цвета моря – смотрели с такой открытой, наивной доверчивостью, что на мгновение у меня, циничного ветерана сыскного дела, защемило сердце.

— Сэр, к вам мисс Люсиль Мэйплсден, — представила гостью секретарша, которая, словно сублиминальная реклама, на миг возникла в дверях и также быстро исчезла.

Моя клиентка была молода, но уже потрепана жизнью. Вид у нее был отчаянный, глаза — усталые и просящие. Она заговорила. Голос ее звенел, как хрусталь.

— Вы верите в сверхъестественное, мистер Детектив?

По правде говоря, такая ангелоподобная красота девушки плохо настраивала на рабочий лад. Дело в том, что я знакомился с дамами только ради секса; подбирал распутных шлюх в барах и вез к себе домой.

В этот вечер, сидя напротив легкой и невинной Люсиль, я вдруг осознал, что начисто забыл, как выглядит женское лицо без тонны штукатурки, как пахнет женская кожа без примесей тошнотворных запахов дешевых духов. Я давно не встречал таких нежных рук, способных утешить и приласкать, — не только держать пятый за вечер бокал мартини или пересчитывать деньги.

Я закурил, надеясь, что дым скроет из вида ее распахнутые бездонные глаза и длинные гладкие ножки.

— Ни чуть, — отрезал я, затягиваясь кубинской сигарой.

— А вот я убеждена, что некто по фамилии Гаярре, с которым я когда-то имела глупость ходить на свидание, навел на меня проклятие. После нашего разрыва, он угрожал мне. Сказал, что я всегда буду принадлежать ему. Я не поверила ему тогда. Да и кто бы поверил? Но теперь, когда каждый мужчина, с которым я проведу ночь, гибнет прямо в моей кровати, я уверена, что он наложил на меня свои дьявольские чары.

Я выслушал рассказ девушки. А потом меня пробрало на смех. Смеялся я так долго и громко, что из глаз потекли слезы. Такой чуши я давно не слышал.

— Смейтесь над моими страданиями, Детектив. Но уверяю вас, это совершенно не смешно, — обиженно сказала дама. — Я часто хожу на свидания, простите, я зарабатываю этим на жизнь.

Этим признанием она словно бы окатила меня ледяной водой. Как я мог так ошибиться! Мисс Мэйплсден, столь юное и кроткое создание (хотя и не лишенное чувства собственного достоинства), занимается ни больше ни меньше — проституцией! Какое разочарование! Из всех представительниц древней профессии, что я видел (а видел я не мало), она походила на таковую меньше всего.

Но как ни сильно было мое разочарование, и сколь бы комично не звучала ее безумная гипотеза о бывшем ухажоре-колдуне, прежде всего, она — моя клиентка, и мне следовало извиниться за свою несдержанность.

— Хорошо, хорошо, — я выставил ладони перед собой в примирительном жесте. — Вам нет нужды объясняться передо мной. Просто знаете ли.. Вы мне напомнили самку богомола, которая откусывает самцу голову сразу же после спаривания.

— Никакая я не самка.. не самка насекомого, Детектив. Кроме того, если уж сравнивать, самка богомола агрессивна — я же и мухи не обижу. Она таким образом обеспечивает свое потомство белком, я же не получаю ничего, кроме пустой постели и смятения. В этом плане я больше похожа на лампу, которая привлекает светлячков, но не намеренно убивает их.

— Лампа так лампа, — примирительно сказал я, вытирая накатившие от смеха слезы. — Как вам будет угодно.

— Вам смешно, а я чувствую себя прокаженной! — Мисс Мэйплсден чуть не кричала. — Вы представляете, что это значит для женщины чувствовать себя прокаженной?

На глазах девушки заблестели слезы, подбородок задрожал.

Но детектива "Черта" такими сценами не возьмешь. Я прищурился, прикидывая, не играет ли клиентка передо мной роль невинной овечки.

Любой здравомыслящий человек, даже далекий от детективного дела, первым делом предположит, что девушка сама убивает своих жертв. Конечно, в таком случае идти к частному детективу, привлекая к себе его профессиональное внимание, было бы верхом идиотизма, но и совсем исключать подобную версию было нельзя.

Тем временем, Люсиль вытащила из сумочки чек и подошла к столу, за которым сидел я.

Вблизи она была еще более хорошенькой. Пылающие щеки намекали на юность, розоватые губы манили к себе, словно раскрытый цветок манит пчелу для опыления. От нее исходил сладковатый аромат кумарина и лаванды.

— Это аванс.

Она положила чек на тысячу долларов прямо у меня перед носом, окончательно ввязывая в игру.

Я прочистил горло и убрал чек.

— Так как они погибают? Жертвы вашего.. кхм.. обаяния.

— О, если бы я знала, я бы не пришла! — она стала расхаживать по комнате, заламывая руки, словно играла дешевую драму перед единственным зрителем. — Все происходит так быстро. Сначала мы.. совокупляемся, все идет, как надо. А затем, когда мой любовник доходит до финишной прямой, то со счастливой улыбкой на лице перестает дышать. И вот передо мной не страстный любовник, а мертвец. О, это ужасно! Я такого насмотрелась.

Пока она рассказывала, не забывая приправить рассказ интимными подробностями, я делал заметки в блокноте. Оказалось, что жертв было всего четыре. Бедная девушка сперва все списывала на совпадение. Врачи разводили руками и не понимали, в чем причина загадочной гибели клиентов. Только поэтому, даму еще не посадили за убийства — не было доказательств.

А потом ей посоветовали обратиться ко мне.

К концу ее рассказа я поймал себя на мысли, что верю мисс Мэйплсден. Не могла она быть такой дурой — совершать убийства намеренно и надеяться, что дурацкая сказочка позволит выйти сухой из воды.

Вместе с тем, у меня появился непосредственный интерес к этому делу. Как ни любил я деньги и распутывание сложных загадок, поражая общественность своим блистательным умом, — то, ради чего я и выбрал эту профессию — сногсшибательных красоток я любил еще больше.

Люсиль Мейплсден влекла меня своими невинными глазами и нежной кожей, дурманила своим мелодичным голосом, сводила с ума своей неприступностью. Ах, этот запретный плод! Я возжелал во что бы то ни стало отведать его.

Но для начала мне предстояло снять с нее так называемое "проклятие" — помереть после секса мне точно не хотелось.

— Кто ваши жертвы? Есть ли между ними связь? Как они вас находят?

— Я довольно знаменита в сфере секс—услуг. Мне обычно звонят. Что насчет связи, могу только сказать, что все мои жертвы — влиятельные люди. Что не удивительно — мои услуги стоят дорого. Вот, возьмите, — она вручила мне листок с именами, написанными ее прекрасной рукой, — там же есть адрес мистера Гаярре на случай, если вы захотите пообщаться с ним. Но будьте осторожны, он опасен. И да, на всякий случай, в самом конце листа я записала мой домашний телефон. Звоните в любое время.

Я взял бумагу и поинтересовался:

— Давно вы с ним виделись? С господином.. как его.. с вашим бывшим?

— Более месяца назад. С тех пор, как мы расстались, я его больше не видела. Хотя, должна признаться, я сильно скучаю по нему. Между нами была особая связь. Я уже жалею, что порвала с ним. Камило Гаярре дарил мне дорогие подарки, ухаживал. Но был ужасным собственником и тираном в отношениях. Я устала от его холода и постоянного контроля. Когда я заявила, что между нами все кончено, он пришел в ярость.

— С этим все понятно. По правде говоря, мисс Люсиль, не думаю, что ваш Гаярре имеет какое-либо отношение к гибели ваших клиентов. Наверняка, они были слабы здоровьем. Как считаете?

— Нет, вы не правы, — она покачала головой. — Они все были средних лет и вообще.. это странно. Никогда не слышала, чтобы от секса помирали.

— Хех. Вы правы, совпадением тут не пахнет. Что ж, тогда скажите, что вы делаете, перед тем, как ложитесь в постель с клиентами? Чем вы их кормите? Чем заправляете вашу кровать?

— Мы едим в ресторане, причем каждый раз в разном. Что насчет места, где я оказываю услугу, — это могут быть самые разные места: номера отелей, спальня клиента, моя квартира. Даже одежду я надеваю разную — согласно предпочтениям клиента. Говорю вам, дело в чарах Гаярре. Он наложил это заклятие.

— Я в это не верю. Всему есть рациональное объяснение.

— Надеюсь. Так вы.. Вы мне поможете? — Она остановилась и посмотрела на меня в упор. По щекам текли слезы. — Это мой единственный заработок. Я практически в одиночку построила карьеру жрицы любви, которая предлагает не грязный секс за деньги, но внимание и нежность. И мне дорога моя репутация. А еще.. Еще я чувствую свою вину. Как ни крути, это я их убила. Пусть и ненамеренно. С тех четверых я даже денег не взяла — не могла ковыряться в бумажниках несчастных. Ах!

Она отвернулась и облокотилась рукой о стену. Уткнувшись в свой локоть она рыдала, пока я не подошел к ней.

Поразительное существо. Чувство сострадания, совести и самоотверженности в ней было выкручено на максимум. Какая ирония, если учитывать, чем занималось столь кроткое создание и какие последствия несла связь с ней.

Наверное, именно тогда, когда я подошел и положил руку ей на плечо, во мне что-то екнуло. Впервые за всю мою жизнь я встретил бескорыстного человека. Того, кого, я, может быть, совсем не стоил.

Всю свою жизнь я встречал подлецов и лицемеров. С ними я жил, ходил в школу и играл в боулинг по воскресеньям. Я учился у лучших и, наконец, сам распознал правила игры — в общем, стал закоренелым циником и подлецом. Я был недоверчив, снисходителен и безразличен к людям. Их пороки лишь забавляли меня, а их мысли я читал, как открытую книгу.

Только выбрав детективное поприще, я смог заглушить остатки совести — здесь мой цинизм и интеллект шли на благо общества, хоть и мотивы мои были сугубо прагматичны.

С появлением же в моей жизни девушки с чистыми помыслами, я задумался, чего стоит моя помощь (за которую я назначал нескромные суммы), если моя душа горит в огне.

Мисс Мейплсден успокоилась, повернулась ко мне и, будто прочтя мои мысли, заключила:

— Знаете, мы с вами в чем-то похожи.

— Чем же мы похожи? По-моему, мы похожи не более, чем ворон и письменный стол.

— Как? — воскликнула Люсиль, и на заплаканном лице ее заиграла очаровательная улыбка. — Вы — негодяй и бабник, помогающий людям, я — милосердная, заботливая девушка, убивающая людей. Спасающий дьявол и убивающий ангел. Мы — две крайности, дошедшие до предела своих границ. И не найти нам никогда спасения.

— Не будьте столь пессимистичны, Люсиль. Не теряйте надежды. Все разрешится.

Я говорил лишь о деле, но девушка, казалось, имела в виду нечто большее.

— Правда? — спросила она.

Я сжал ее ладони в своих и, глядя в открытые бездонные глаза, сказал:

— Мы спасем друг друга. Я спасу вас, вы — меня. Вот увидите. Я вам обещаю.

И вот впервые я дал обещание своей клиентке. Гарантировал, что не только разгадаю дело, но и вытащу ее из грязного мира продажной любви.

Позднее, я спрашивал себя, какого черта я это сделал. Но тогда, глядя в доверчивые глаза девушки, мне впервые захотелось сделать что-то больше, чем того требовала профессиональная обязанность. И абсолютно бесплатно.

***

Когда мисс Мэйплсден ушла, я ознакомился со списком жертв.

Выискивать досье на них мне не пришлось — все они занимали высокие должности, были богаты и известны.

Вопреки моим ожиданиям, их возраст, семейное положение и телосложение абсолютно различались. Однако было кое-что общее. Тот, кто следил за новостями, слышал о них последние сплетни, читал недавние статьи в газетах, где фигурировали жертвы. Одного подозревали в крупных взятках и махтнациях, но вину не смогли доказать. Другой, как говорили газетчики, нанял киллера, чтобы убрать конкурента, судился, но подкупил судью и сошел со скамьи подсудимых оправданным. Третий эксплуатировал своих подчиненных, четвертый держал в страхе целый город, кормил преступные группировки, чтобы те убирали неугодных.

Таким образом, жертв объединяло одно — они все заслужили свою участь. Однако наличие общего знаменателя только усложнило дело. Выходит, что жертвы были выбраны не случайно. И если не ангелоподобная проститутка покарала злодеев за грехи, тогда это сделал кто-то другой.

Кто-то подослал клиентов Люсиль, выступая в качестве анонимного сутенера. И кандидатура у меня была одна. Его адрес был выписан на листке плавным каллиграфическим почерком.

"Сеньор Камило Гаярре

101 Ранч-роуд

Майами-Лейкс, Флорида 33139"

Это был особняк в пригороде, примерно в часе езды от моей конторы.

Я был рад выбраться из душного кабинета — от непроветриваемого сигаретного дыма, царящего в моем кабинете двадцать четыре на семь, у меня уже болела голова. Благодатный свежий воздух наполнил мои легкие, прогоняя накатившую дурноту.

Я завел свой Кадиллак с открытым верхом и покатил навстречу к загадочному сеньору Гаярре.

Я представлял себе сального старика в халате и сигарой во рту, утопающего на фоне огромного особняка. Какого же было мое удивление обнаружить нужный мне адрес на табличке перед невзрачным домиком с минималистичным дизайном.

Одноэтажный дом был вполне комфортабельным, но без излишеств. И уж точно не входил ни в какое сравнение с соседними строениями — шикарными двухэтажными домами с панорамными окнами и бассейнами на заднем дворе.

Я остановился перед дверью и с олимпийским спокойствием нажал на дверной звонок.

Дверь открыл приятный молодой человек, возрастом не больше тридцати лет. Его дружелюбная улыбка обнажала зубы; вместо одного из нижних зубов стоял серебряный имплант — наверняка, результат уличной потасовки. Он был приятным, обаятельным молодым парнем. Ничего более не указывало на его принадлежность к криминальным группировкам.

Лишь позже я отметил его злобный прищур, который выдавал в нем человека решительного и сурового, способного на все, ради своих убеждений, а цепкий пронзительный взгляд, казалось, мог убивать.

На нем был махровый серый халат, в руке он держал калебас (кружка, из которой парагвайцы пьют свой чай мате).

— А, это вы?! Что-то долго вы, друг мой, — сказал Камило на чистом английском так, словно мы были старыми приятелями. — Входите. Saludo y despedida. Начинается сильный ветер, а вы легко одеты.

Происходящее начало напоминать тщательно спланированную ловушку, в которую я попался, словно муха в паутину.

Очевидно, меня ждали. Не моя ли недавняя знакомая, действуя в сговоре с Гаярре, привела меня к моему палачу? На краешке подсознания возникло совершенно ничем не подкрепленное ощущение — не знаю, что это, интуиция или умопомешательство — Люсиль совсем недавно была здесь.

На всякий случай, в кармане пиджака у меня имелся небольшой револьвер, впрочем я надеялся, что мне он не пригодится.

— Дайте отгадаю, — начал Гаярре, когда мы расположились на креслах в его гостиной друг напротив друга. — Вы по поводу Люсиль?

Мне абсолютно не нравилась его уверенность и доминирование в нашем разговоре. Похоже, этот человек был на шаг впереди меня.

Люсиль была права. Он был замешан в этой истории. Напрасно я подозревал девушку. Глядя на дерзкое, наглое лицо Гаярре, у меня не осталось сомнений — он не только привел меня в свой дом, но и единственный ответственен за убийства посредством ни в чем неповинной девушки.

— Я вижу, с вами нет смысла юлить, так что скажу напрямую. Меня интересует, зачем вы убиваете этих людей и как.

Камило отпил чай из калебаса и поставил сосуд на стеклянный столик рядом с креслами.

За спиной Гаярре, на стене были развешаны дипломы и награды, обрамленные в строгие рамки. Но близорукость меня подвела и я не разглядел их письменного содержания.

Я вновь обратил внимание на своего собеседника. Неудивительно, почему Люсиль когда-то встречалась с ним — несмотря на кое-какие физические недостатки (как например, серебряный зуб), этот человек был не лишен обояния. Острые скулы придавали юному лицу мужественности, голову украшала копна густых черных волос с вьющимися кончиками. Аскетичная бледность шла в разрез с его испанским происхождением.

Передо мной вдруг нарисовалось его бандитское прошлое — я чуть ли не воочию видел его детство, проведенное в драках на улице и в преступных группировках. Наверное, ему выбили зуб. Зато закалили характер.

Добившись определенного статуса в своих кругах, он смог позволить себе дом. Но основная цель его — явно не деньги.

— Я не могу сказать вам, как я убираю нарывы на теле нашего общества. Не могу. Иначе, вы помешаете мне, мистер. Видите ли, нашу Землю заполонил мусор. Он представляет опасность для простых жителей. Я выступаю в роли эколога.

— Довольно скромное название для серийного убийцы, не так ли?

— О, Детектив. Не притворяйтесь тем, кем вы не являетесь. Мне прекрасно известна ваша репутация. Да, кстати, вы не хотите чаю?

Он указал пальцем на стоящую на столике кружку с парагвайским чаем.

Я проигнорировал его любезное предложение и спросил:

— Так значит ваша любовь к Люсиль здесь не причем? Она — просто пешка в вашей игре?

— Она — невольная участница моей программы, за что еще скажет мне спасибо. А насчет любви.. Вы верите в эту чушь? Я верю в нее, но считаю, что это чувство излишне романтизируют. Это чувство такое же обыденное и банальное, как интерес, восторг или гордость. И такое же порочное, как ревность, ненависть или похоть. Допустим, я люблю ее, но это не то, что должно ей польстить.

Меня покоробило от его определения любви. Даже я не смог бы так опошлить чувство, о котором романтики на протяжении многих веков сочиняли стихи и баллады, падали с крыш и совершали великие поступки.

Впервые, я повстречал человека циничнее меня. Рядом с ним, детектив по прозвищу "Черт" — сущий ангел. Похоже, сегодня был день открытий.

— Я здесь в интересах моей клиентки. И мне плевать, что вы к ней испытываете. Но вы используете ее. Немедленно освободите Люсиль от своего влияния, не то, я приму меры.

— Кто-то воспылал к нашему юному ангелочку? При всем уважении, она слишком молода для вас. И глупа. Впрочем, мы можем оказать друг другу услугу. Мне нужны люди в мой отряд. Если я отпускаю одного, то ему на смену должен выйти другой, понимаете? Не понимаете? У меня сети по всему городу. Каждый занимается своими делами, но при этом мы вершим революцию. Восстанавливаем справедливость на глобальном уровне. Мы очищаем улицы от тех, кто возомнил, что им все можно. Такие, как вы нужны моему отряду. Не делайте такое лицо, как будто вас спалили за мастурбацией! Хватит нянчиться с обществом, мириться с тем, что о вас пишут в газетах, самоистязать себя за то, что недостаточно бескорыстен..

Он говорил твердо, со страстью. Я вновь поразился его отменным английским — очевидно, он был образован.

— И в чем ваша миссия? Вы хотите спасти людей? Освободить их?

— Чушь собачья! Люди сами должны освободить себя.

— Но вы думаете, что делаете добро, убивая тех подлецов?

— Мистер Чепмен, добра и зла не существует. Для одних я — дьявол, для других — ангел. То же самое — с вами и Люсиль. Я не играю в добродетель, но терпеть несправедливость к себе и простому народу я не намерен. Если вы тоже приходите в бешенство от любой несправедливости, добро пожаловать в команду. ¡Chin, chin, caballero!

Он взял со стола кружку, приподнял и отпил из нее.

— Вы в самом деле думаете что-то изменить на глобальном уровне? Чего вы добиваетесь? Равенства социальных классов? Искоренения преступности? Коррупции? Только не говорите, что хотите вырезать всех злодеев. Вы слишком умны, чтобы считать зло искоренимым.

— Я и не считаю, — его кружка снова опустилась на столик. — Добро и зло.. Эти два понятия взаимоисключают и взаимодополняют друг друга. Одно — причина, другое — следствие. Бесконечный замкнутый круг, из которого не выбраться. Все, что вы можете сделать — это принять обе ипостаси в себе. А потом — засунуть мораль в задницу и делать то, во что ты веришь.

— И во что вы верите? В то, что творите добро, причиняя зло?

— Наконец-то, вы начинаете кое-что понимать, — Камило хитро улыбнулся. Его улыбка молодила его. — Все мы верим, что творим хорошее. В том числе и те, что стоят у меня в очереди на очистку. Правда те творят его лишь для себя любимых, конечно, но тем не менее. Слышали о демоне Лапласа? Каждое наше действие детерминировано, свободы воли нет. Каждый поступает так, как велит его природа, потому что иначе поступать не может. Потому я не пытаюсь никого перевоспитать. Лишь делаю то, во что верю. А верю я в то, что на гниду найдется другая гнида, более полезная обществу. Это мы. Понимаете? Я отставиваю интересы большинства, потому и выиграю. А если проиграю — кто-нибудь другой продолжит мое дело. Если зла не избежать, то пусть оно будет кому-то полезно. Если место дьявола не должно пустовать — его займу я со своими сторонниками, убивающие ради справедливости. Я выбираю меньшее из двух зол, вот и все. То, что я делаю, поверьте, лучше, чем бездействие.

У меня голова пошла кругом от его слов. Он сыпал сентенциями одну за другой, а я не успевал их оспаривать.

— И все же, вы заблуждаетесь.

— Мы все заблуждаемся. Разница лишь в том, чье заблуждение вам выгоднее, — он засмеялся, а я не понял, что именно он нашел забавным. — Кто-то живет по принципу Дарвина и Спенсера, а-ля, "Выживает сильнейший", кто-то избирает путь Матери Терезы и воспевает самоотречение в помощи ближним. Людям нужно добро и нужно зло. Вот только они не понимают, что иногда, зло идет на пользу. А добро во вред.

Я глубоко задумался над его словами. Все мое естество и те крохи морали, что успели вложить в меня в детстве, протестовали против его слов.

Убивать ради человеколюбия — просто безумие. Однако нельзя было отказать в целеустремленности и последовательности Гаярре.

— Простите, но это не моя игра. Я не хочу в это ввязываться. Я здесь исключительно в интересах Люсиль. Я хочу спасти ее от вас, сеньор.

— Вы кажется, влюблены в нее. Спешу вас огорчить, эта ангелоподобная чертовка, простите за каламбур, уже занята.

Руки невольно сжались в кулаки. Он говорил о ней так, словно она была его куклой, собственностью. И если Камило и любил ее, то любовь его была исковеркана.

Но вместо того, чтобы заподозрить его в бессердечности, я спросил, с чего он взял, что я влюблен в свою клиентку.

— Феромоны. Я такое чувствую издалека. У меня острый нюх и я чую малейшие признаки гормонов. Так как, вы в деле?

— Нет, простите. Для меня это слишком. Не хочу решать, кого следует убрать, а кого — нет.

Я встал, чтобы уйти. Камило тоже поднялся с кресла и, глядя мне в глаза, сказал:

— Вам и не нужно решать. Решать буду я. Вы — выполнять. Возьмите мой номер, если передумаете.

Камило достал клочок бумаги со стола и, пока писал на ней свой номер, продолжал говорить.

— Подпи́шете контракт со мной — и Люсиль свободна. Впрочем, дело ваше. Я никогда никого не заставляю.

— Кроме Люсиль.

— И ее не заставляю, — на его лице отобразилась хитрая ухмылка.

— Я узнаю, как вы это делаете.

— Флаг вам в руки. Я буду даже рад. Пусть это будет, так сказать, вашим вступительным экзаменом. Так вы докажете, что достаточно умны и проницательны для моего отряда. Но это не спасет Люсиль. Даже если я окажусь в тюрьме, у меня есть последователи, которые займутся ею. Только ваша кандидатура на посту моей правой руки спасет ее.

***

На улице разошелся нешуточный ветер. Он бешено шуршал верхушками пальм, грозясь сорвать листья и раскидать по дорогам Майами.

В душе у меня царило то же самое. Как мог один латиноамериканец пошатнуть мои убеждения, которыми я даже не знал, что обладаю? И как мне разгадать эту чертову загадку? Не важно, чего хотел Камило. Я напоминал себе, что моя основная задача — узнать, как тот убивает жертв, пока Люсиль сношается с ними. Остальное — не моя юрисдикция.

Если я не решу дело — пострадает моя репутация. К тому же, похоже, встречать клиентов мне придется на улице, так как платить счета за аренду офиса мне нечем.

Я доехал до телефонного аппарата и набрал номер Люсиль — она предусмотрительно оставила его в самом конце листка, который вручила мне там, в кабинете.

Мне вдруг стало так тоскливо, хотелось увидеть ее синие глаза и утешиться в них. Даже если это будет стоить мне жизни.

Автомат проглотил мои четвертаки и после серии гудков я услышал звонкий голос.

— Алло.

— Люсиль, мы должны провести вместе ночь.

***

Я настоял, чтобы все было также, как с другими жертвами. Потому мы сидели друг напротив друга за столиком в ресторане и попивали красное вино.

На Люсиль было обворожительное красное платье. Завитые на кончиках локоны спадали на отрытые плечи. С такой леди можно было позавидовать самому себе — если бы после секса мне не сулила бы перспектива откинуть копыта.

— Почему вы работаете протитуткой?

— Чем же мне еще заниматься? Цены растут, аренда на недвижимость дорожает. Знаете, раньше я рисовала картины. Я хотела выразить на картине свои чувства, мысли и идеи. Для воплощения задуманного я много изучала, работала над техникой. Композиция, перспектива, цвет, анатомия.. Мне нравилось постигать художественное мастерство. Я наслаждалась процессом самообучения и достигла немалых высот. Но это не продавалось. Знаете, любое искусство — определенно не лучший способ заработка. Ты вкладываешь душу в искусство и усердно работаешь, но никто не хочет приобрести то, что будет просто висеть на стене. Никому не нужна красота , которую нельзя..

— Трахнуть, — закончил за нее я.

— Я хотела сказать "использовать", но у вас ближе к истине. А ведь искусство априори не должно иметь цель разбогатеть. Оно восхищает, заставляет думать, оно не подстраивается под моду и вкусы потребителей. Иначе холст превратится в рекламный баннер. Но на что тогда жить? Зато секс покупают все. Никогда не видела столько денег, пока не начала торговать своим телом.

Нам принесли горячее и я, поблагодарив официанта, налетел на жареную курицу. Быть может это был последний секс в моей жизни и я хотел быть бодрым и энергичным.

— Почему вы обратились ко мне? — спросил я, засовывая кусок мяса в рот.

— О, мне посоветовали.

— Вот так новость! Кто?

— Не знаю. Голос по телефону. Он пожелал остаться анонимным. Он сказал, что знает о моей проблеме, что один частный детектив распутывает даже самые сложные дела.

Черт возьми! Я так и знал! Я с яростью швырнул вилку на тарелку, вызывая недовольство мужчины за соседним столиком.

Этот Гаярре втянул меня в свою игру. Он хотел заарканить меня, поймать в свои сети и заставить подписать контракт. Контракт с дьяволом.

— Вы были правы, Люсиль. Этот черт.. этот Гаярре все спланировал. Он не оставит вас.

— Я сама с ним разберусь, Детектив. Только избавьте меня от этого "проклятия". Не ради карьеры или денег, но ради возможности любить.. и быть любимой, — она протянула руку и робко положила ее на мою.

— Не волнуйтесь, я уверен, разгадка близка, — ответил я, понятия не имея, в чем разгадка сией тайны.

***

Я расположился на шикарной кровати в маленькой, но уютной квартирке.

Люсиль пошла в уборную, прихорошиться. Я же был предоставлен сам себе.

Удивительно, как роковая опасность соития не отбила у меня сексуальное влечение. Напротив, оно только усилилось. Наверное, Камило прав и я был еще более конченным, чем хотел это показать.

Кровь прилила к паху, мозг совершенно отказывался думать.

Лишь когда моя прекрасная и опасная "самка богомола" появилась в дверях ванны в соблазнительном полупрозрачном наряде, я вдруг понял, в какую опасную игру я ввязался.

— Вы не обязаны это делать, — проговорила она.

Но отступать было поздно.

Люсиль подошла ко мне и прильнула к моим губам. Через тонкую ткань ощущалось ее трепещущее тело, ее горячая кожа, жаждущая любви. Она заключила меня в объятия и повалила на кровать.

Каштановые волосы щекотали мою шею, пока она покрывала поцелуями мою грудь. С каждым ее прикосновением я все больше пьянел, забывался и утопал в омуте страсти. Дурманящий аромат лаванды и кумарина окончательно затмил мне разум. Впервые, я потерял рассудок от любви.

Неужели это чувствовали все жертвы? Но только я люблю ее по-настоящему. Не важно. Сейчас она принадлежала лишь мне одному. И пусть где-то за пределами этих шелковых простыней над ней безраздельно властвовал Камило, но не в эту минуту.

Камило.. Она ему не безразлична. А он ей? Она боится его, но хранит его подарки. Впрочем, какое мне до этого дело?

Я двигался все интенсивнее. Вдох выдох. Сердце билось как сумасшедшее. Все равно что кардио- упражнения. Моя старшая сестра подшучивала надо мной, когда я начал ими заниматься. "Не переусердствуй, Фредди, не то истратишь весь воздух в помещении". А потом она запокидывала в шутку голову, как будто задыхалась. Мы были тогда совсем детьми.

Теперь Фредди вырос и расходует воздух вовсе не детскими упражнениями. Без устали двигает бедрами взад-вперед, пыхтит, как паровоз и интенсивно потребляет кислород.

Мы все потные, в воздухе нависло сексуальное напряжение.

"Это не напряжение, — жестким голосом Камиля заговорил мой внутренний голос, — это запах ваших гормонов — тестостерона, эстрогена, эстрадиола и окситоцина."

Интересно, заслуги в какой области были у мучителя Люсиль? Биология? Химия? Физика?

Гормоны, молекулы.. запахи! Это запах, исходящий от моей Люсиль, источается не ее телом — то были духи!

Я все понял, когда в очередной раз сделал глубокий вдох и чуть не задохнулся. Понял, почему мне тогда показалось, что Люсиль была в доме Камиля.

Она не была там — конечно, нет — просто в его доме еле слышно обитал тот же самый аромат, которым душилась девушка. Мое подсознание уловило подсказку, но сознание неправильно интерпретировало его. Сделало не тот вывод.

Аромат был приятным, но неблагоприятно действовал на мужчин, провоцируя приступы удушья. Потому я почувствовал дурноту у себя в кабинете после ухода девушки.

Я задержал дыхание и отшатнулся от ничего не понимающей любовницы. Как раз во время, потому что внутри подкатывала тошнота.

— Открой.. окно, — только и успел проговорить я перед тем, как меня вывернуло ресторанным ужином на ее ковер.

Пока Люсиль открывала окна и двери на распашку, она обиженно приговаривала:

— Еще ни у одного мужчины, близость со мной не вызывала тошноту.

Когда мне наконец полегчало, настало время все объяснить ей.

— Я правильно понимаю, что твой бывший ухажер как-то связан с биологией или химией?

— Как вы угадали? У него докторская степень по химии. В своем подвале он организовал целую лабораторию.

— А еще у него какое-то нереальное обоняние, правильно?

— Этого я не знала. Но он подарил мне огромный флакон чудесного аромата собственного производства, так что, возможно, из него вышел бы неплохой парфюмер.

— Ты постоянно пользуешься этими духами, так?

— Д-да.. Я понимаю, к чему ты клонишь. Но почему он безвреден для меня?

— Люсиль, я думаю все дело в гормонах. Точно не знаю, я не химик. Но у меня есть гипотеза. Наши гормоны влияют на состав пота и выработку феромона. То, что в твоих духах, которые подарил тебе Камило, само по себе безвредно, но при смешивании с этими феромонами, которые мужчина — именно мужчина — выделяет во время секса, оказывает пагубное действие на мужской организм. Например, вызывает приступы удушья. Другие симптомы, к счастью, испытать на себе мне не удалось. Жертва, активно потребляющая кислород во время близости, вдыхает этот смертоносный аромат в троекратном объеме. Что приводит к плачевным последствиям.

Со стороны сцена нашего диалога показалась бы абсурдной. Обнаженный мужчина и полуобнаженная девушка сидят на полу возле лужицы рвоты и обсуждают химические процессы. Но меня это не волновало. Наконец виднелся свет в конце тоннеля. Все стало на свои места. Я разгадал загадку. И теперь Люсиль была свободна от чар Камило.

— Твое объяснение мне кажется логичным, Фред. Да что там! Единственным возможным решением этой головоломки. Ты — просто гений! — похвалила меня девушка, вызывая во мне чувство гордости, которое я быстро подавил.

— Нет. Гений — Камило Гаярре. Он совершил открытие в области химии.

— И вместо того, чтобы использовать его во благо, использует во вред.

— Вообще-то, он уверен, что использует его именно во благо. Знаешь, вред тоже может быть во благо.

— Ты говоришь совсем, как он. Защищаешь его, словно адвокат дьявола.

— Если я собираюсь работать на него, я должен разделять его взгляды. И хоть я не во всем согласен с ним, все же толика правды..

— Ты собираешься, что? — вспыхнула девушка. Встала и заходила взад-вперед. По видимому, она всегда это делала, когда нервничала.

— Не расхаживай, прошу, сядь. Ты разносишь по комнате этот чудовищный аромат.

— О, прости, — она послушно села на пол поодаль от меня.

— Он предложил мне занять твое место. И я хочу согласиться. Прошу, не отговаривай. Я принял это решение..

Когда? Когда я успел его принять? Я и сам не знал. Только во мне росла убежденность, что я освобожу ее от этого порочного пути во что бы то ни стало. Мне же терять было нечего. Кроме ее любви.

— Ты ведь не перестанешь.. меня..

Слова застряли в горле. Нельзя ждать любви от девушки, которая знает меня всего один день.

Но Люсиль поняла меня без слов.

— О, Фредди, — Люсиль придвинулась ко мне, протягивая ладони к моим щекам, но вспомнив о том, что ей нельзя приближаться ко мне, отстранилась.

— Знаешь, что? — сказал я. — Мне холодно сидеть на полу, пока сквозняк проветривает комнату. Сходи-ка, дорогая, прими душ и смой эту вонючку, а я оденусь. Потом мы поговорим.

После душа я все ей рассказал. Рассказал, чем занимается ее бывший любовник и какую работу он мне предлагает.

А затем мы замолкли. Сидели, тесно прижавшись друг к другу и молчали, погруженные в собственные мысли.

Я точно знал, что Камило заранее подыскал меня на роль замены для Люсиль. Он сам позвонил ей под видом анонима и направил ко мне. Но почему? Может тот видел, как она страдает и хотел ее отпустить? В конце концов, он любил ее..

Но это не имело значения. Я был полон намерения заключить контракт с дьяволом. В конце концов, он не требовал моей души — лишь прикончить пару самозванцев.

Наконец, Люсиль заговорила:

— Милый Фредди, я не хочу, чтобы ты погубил себя из-за меня.

— Во мне нечего губить, Люсиль. Напротив, ты уже спасла меня. С тех пор, как ты вошла в мою жизнь, я пересмотрел свои взгляды на жизнь. Еще вчера мне казалось, что весь этот мир безнадежно прогнил, что единственный способ выиграть эту жизнь — быть еще подлее и хитрее, чем остальные. Но такой образ жизни причиняет страдания. Благодаря тебе я понял, что на свете полно достойных людей. Мы все боремся с одним и тем же, верно? Нам всем хочется одного и того же — любви, доброты, справедливости, понимания. Мы в одной лодке и должны заботиться друг о друге, потому что больше нам рассчитывать не на кого. Раньше мне нечего было терять. Сейчас же я хочу стать лучше ради тебя, хочу быть достоин твоей любви. И хочу, чтобы мир, в котором ты живешь, был лучше. Хочу, чтобы тебя окружали хорошие люди — не всякие проходимцы. Хочу, чтобы ты продавала картины, а не свое тело. Потому я жертвую собой.

Пока она слушала меня, по щекам ее текли горячие слезы.

— О, Фред! — она обхватила мое лицо ладонями. — Ты завоевал мое сердце. Мой антигерой. Никакой ты не черт — всего лишь запутавшийся, разочарованный в жизни парень. Если мне удалось реанимировать твою душу, то теперь я еще больше убеждена, что ты не должен вступать в отряд Камило. Ты не должен бросаться из огня в полымя.

— Ну, ну, не преувеличивай. Вообще-то, его цели вовсе не дурны. Я тоже хочу очищать Землю от подонков.

— Нет, не цели его дурны, — твердо сказала она. — А средства! Насилие насилием не победить.

— Эй, детка, — я схватил ее за подбородок. — Не забывай, с кем имеешь дело! Я и не такие задачки решал. Скажу по секрету, у меня есть план. Я хочу повлиять на методы Камило. Попробую скорректировать крутой нрав этого нонкомформиста и уговорить его действовать в рамках закона. В перерывах между частными делами свои клиентов, я мог бы расследовать дела, которые не раскрыла полиция, искать доказательства преступлений и махинаций знаменитых подлецов. Мог бы упечь за решетку множество негодяев. Хорошо звучит, а?

— Это было бы великолепно! Но получится ли убедить Камило прекратить убийства? Он умен, хитер и пойдет на все ради своих целей. Он мог бы добиться высот, если бы не его одержимость. Я ругаю себя за то, что он небезразличен мне. И не могу унять тревогу за его будущее. Он многим перешел дорогу, нажил много врагов. Ах, если бы тебе удалось помочь ему.

— Мы трое тесно связаны. Он любит тебя, потому и направил ко мне. Он способен на дружбу, на любовь.. даже на сострадание. Просто ему нужны правильные люди. И если мы его не бросим, если сможем найти путь к его сердцу — он обязательно прислушается к нам. Это лишь дело времени. Потому что в любящем сердце просыпается сострадание и участливость. Мы меняемся ради любви и меняем мир ради нее. И как бы банально это не было, спасает мир и души людей не мораль, не добро и не зло — ее спасает любовь.