Читать онлайн "Отблеск веков. Эмми"

Жили мы так уже не помню сколько поколений. Варлейны. Скромная улица. Маленький дом с лавкой в ряду таких же магазинчиков, периодически превращавшийся из артефакторной в аптеку и обратно. Последнее зависело не от желания хозяина или хозяйки, а от их талантов и силы магии. Мой отец последние двадцать лет владел именно артефакторной мастерской. Силы мы были средней по шкале. Не то, что наш легендарный пращур Давид Знаменский, переименованный за характер современниками в Зазнайского. Но это и не важно, ведь мы с батюшкой были твердыми троечками, и не нам тягаться с десятками, которых единицы. И у которых потомков наберется на неполную деревню. Плодовит был маг, что и говорить.

Кстати, не представилась! Эмили. Можно просто Эмми, как звали меня все на нашей улице. О! Я такая забывака! Не сказать где находится эта самая улица. Располагается она в Фосбе. Втором городе по величине в нашей благодатной стране.

– Эмми, детка, подойди, – из мастерской послышался голос отца.

Обучение я проходила на дому, в отличие от родителя. На книги мы никогда денег не жалели. По его утверждению, я была на редкость понятливым и талантливым ребенком. Меня это утверждение знатно веселило каждый раз. Известно, что для родителей их дети – самые самые. А вот учителем папа был от бога.

– Иду, – отозвалась, откладывая труд Абикуса “Прикладное применение темпоральных сдвигов для комнатных растений”. Вот тема интересная, но какой же он зануда!

Между лавкой и мастерской дверь мы держали открытой. И если я проводила день за прилавком, обслуживая посетителей, то отец чинил приносимое во втором помещении и приглядывал за мной вторым глазом.

Не успела встать со стула, как звякнул входной колокольчик. Очередной посетитель с “занемогшим утюгом” или “магплитанефурычитчтота”. Как же я ошибалась, думая так!

Вошел… Нет, вплыл мужчина замечательной наружности. Высокий, худой, угрюмый, средних лет, с недовольным лицом. Эта маска брезгливости настолько прилипла к нему, что возжелай он улыбнуться, то не вышло бы. От таких бывают проблемы.

– Божественного рассвета, – поздоровалась я, как примерная девочка. Пункта “позлить клиента” не значилось в сегодняшнем расписании.

– День уже на дворе. Какой рассвет? – поморщился входящий.

– Благодатного дня, – покладисто исправилась.

– Вот, – он осторожно поставил черный деревянный ящик на прилавок.

Я вопросительно посмотрела на клиента, ожидая продолжения. Но не сегодня, видимо, так как он уставился на меня в ответ.

– Что это за артефакт и каков род поломки? – протягивать руки и цапать незнакомые предметы я отучилась еще в пять лет. А сейчас мне, слава богу, семнадцать.

– Где мастер или профессионал какой? Мне с сопливыми малолетками говорить? Понаберут… – не обошлось в этот раз без перехода на личности. Даже захотелось обидеться. Наружность моя уродилась и правда премиленькой. Каштановые волосы, карие глаза, хрупкое телосложение. Но это не повод подозревать меня не пойми в чем. Ведь половина предметов проходила через мои руки! Стоило на них посмотреть, и все понятно. Маленькие, немного огрубевшие от возни с механизмами, с несколькими памятными шрамиками и свежим ожогом.

– Поверьте, я понимаю в нашем деле. Можете озвучить проблему, – мягко попыталась вразумить пришедшего. Он открыл было рот, набирая побольше воздуха, чтобы снести меня своим возмущением, но тут к нам вышел отец.

– Я мастер. Можете говорить со мной.

Незнакомец шумно выдохнул, но заносчивого вида не утратил.

– Знайте, неосторожное обращение с этим древним сокровищем, и вам не сносить головы.

– В курсе. Артефакторы всегда ходят вдоль обрыва и осведомлены об этом как никто, – спокойно ответил батюшка. Мне бы его невозмутимость!

Тощая рука посетителя с узловатыми пальцами не переставала собственнически оглаживать коробку. Что-то хищное, от стервятника, виделось в том движении. Наблюдая за людьми в течение своей недолгой жизни, заметила, что случайные движения не так уж и случайны. А руки порою выдают характер быстрее, чем лицо. Внешность говорила, что перед нами зазнавшийся аристократ. Конечности кричали, что это человек, не гнушающийся обманом.

– Что это за предмет и чем можем вам быть полезны? – мягко, словно к душевнобольному, вновь обратился отец.

– Это из Древнего Тайрима…

Многозначительная пауза предлагала нам от радости лишиться чувств на месте и, упав, биться в конвульсиях восторга по этому поводу. Однако он узрел лишь вежливый интерес на наших лицах. Да! Это древность. Это могущество минувшей цивилизации. Это непостижимая мудрость. Но мы-то видели разные предметы того времени. А в книгах напрямую указывалось, что не всегда это славно и хорошо для вас, если перед вами что-то из Тайрима. Иначе, отчего неполную тысячу лет тому назад человечество едва не прекратило существование, прихватив туда же свою планету? Кроме того, если слушать каждого прохиндея, так и будешь думать, что у каждого второго что-то припрятано с того времени. Ага, “прямо от бабушки кузининого деда”. Знаем. Проходили. Нам не менее чем ювелирам надо разбираться в нюансах.

Наш визави посмурнел, не дождавшись реакции.

– Мне надо понять, как это работает, для чего оно. Зарядить и запустить.

– Поправьте меня, если я не прав. То есть вы ведать не ведаете, что это за предмет. Однако он настолько необходим, что готовы, не задумываясь, запустить его, – когда отец так говорил, то был очень похож на университетских профессоров. Я знала как они выглядят, так как те были частыми гостями у нас и не раз предлагали батюшке преподавать в нашем Университете, а мне обучаться.

– Именно! – вздернул подбородок неприятный тип.

Велик был соблазн просто выпереть клиента за дверь и посоветовать забыть сюда дорогу. Но это было не в правилах Варлейнов. Вот и сейчас, вместо того, чтобы гнать метлой этого субъекта, глава семейства, вздохнув, предложил пройти в мастерскую. Только ее стены были зачарованы и рассчитаны на непредвиденные выбросы энергии. Элементарная техника безопасности.

– Покажете мне как оно включается! Зарядите и отдадите немедленно. Все манипуляции только при мне, – выдавало распоряжения это чудо, пока они шли в соседнюю комнату.

– Боюсь, вы не представляете, о чем говорите...

Дальнейший разговор отсекла закрывающаяся дверь. Впервые за многие годы закрывающаяся! Иногда, когда Андреас Варлейн, артефактор третьей ступени, считал, что объект может сдетонировать, он затворял двери и накладывал печати. Как сейчас.

Это меня и спасло. Что там случилось спустя час, уже не скажет никто. Дом содрогнулся в конвульсиях, словно само пространство выгнулось и изменилось. Сдвинулось время, превращаясь в стекло, чтобы в следующий миг побежать вскачь. Отдел маг расследований предположил, что сдетонировала магия Тайрима. “Самоактивация”. Так было записано в рапорте. И еще что-то про нестабильность плетений. Спасибо знакомому из отдела, что не приписали неосторожность мастеру. Именно после этого случая узнала, насколько много у нас было друзей и хороших знакомых. Первые дни, когда ходила как сомнамбула, со мной все время кто нибудь оставался. Готовил. Прибирал. Пытался поговорить и утешить. Сознание сохранило отдельные кадры. Тетушка Элбита из булочной пытается угостить любимыми пирожками, приговаривая:“Кушай, деточка. Все наладится, вот увидишь”. Вот семья сапожника Филеймона, все четверо детей и их пара, хлопочут на кухне. Бабуля Женевьева с соседней улицы, вдова секретаря главы управы, чаще прочих оставалась на ночь, чтобы присмотреть за мной.

Наверно, я выглядела откровенно страшно, если люди опасались оставлять меня одну хоть на минуту. Но время лечит. Оно неизменно уносит потоком любую боль и несправедливость. И надо жить дальше, начиная чувствовать уже хоть что-то.

То место, где была комната мастерской, зияло провалом. Словно был вырезан куб со всем содержимым. Слегка оплавленные стены с вырванными знаками оберега – вот и все свидетели инцидента. Исчезла даже дверь. Такие следы воздействий встречались впервые. В недоумении были как полиция, так и университетские маги. Верно, у того человека действительно было нечто ценное. Кстати, следов того, кто он и откуда пришел к нам, мы не нашли. Просто имя в одной из гостиниц города. Штефан. И все. Вымышленное, конечно. Ну какой из него Штефан?

Только долго горевать мне не дали. Пролетел месяц, и жизнь, как норовистая кобыла, снова сделала скачок в сторону. Или вниз. Не думала, что может быть хуже.

Со всеми этими переживаниями совершенно забыла о своем несовершеннолетии, ведь отец общался со мной как с равной. В королевстве девушка считалась взрослой в девятнадцать. А пока можно было забыть о спокойствии.

Словно соревнуясь в скорости, многочисленные родственники ринулись в ратушу, оккупируя отдел по опеке. Я об этом не знала, погруженная в свои переживания. Где-то на другом конце города уже решалась моя судьба и шли локальные кабинетные войны. Почему там, а не здесь? А потому, что я ничего не решала. Уникус Великолепный особенно зорко следил за судьбами детей и молодых дев, не позволяя тем оказаться на улице. С одной стороны – здравая идея, да восхвалим короля! А с другой… высказала бы ему при встрече пару ласковых!

Счастливых победителей опекунского спринта я узрела в середине лета. Сразу не поняла, что за толпа цыган с баулами выгрузилась из брички перед нашим домом. Шумные дети в возрасте около двенадцати лет, в количестве, как оказалось, двух штук создавали суету. А воспринимались, в силу своего мельтешения, за пятерых, а по крикам и вовсе за шестерых.

Меня оправдывает только мое состояние и то, что я ни разу не видела родни со стороны матери. Да и со стороны отца не было желающих общаться. Я в детстве так и думала, что нас двое во всем мире.

– Чем могу помочь? – была первая фраза, которой встретила этих людей. Высокого жилистого человека, его более полную чернявую версию – жену и прыщавого подростка– сверстника. При этом прикидывая, что лучше им вынести – вчерашние пироги или дать денег.

Человек, не реагируя на меня, осматривал витрину и окна. Не хорошо так осматривал. Собственнически.

– Завтра собьем вывеску. Алехандр! Что застыли? Тащите вещи в дом!

Все семейство пришло в движение, штурмуя узкий вход. Я осталась на улице, таращиться на происходящее. Челюсть не хотела вставать назад, на ее законное место. Даже не могла представить, что такое бывает. В культурной столице Индара! Среди белого дня! Да у нас даже карманников не было!

Я поспешила за этим табором, уже успевшим отметить свои передвижения грязными следами буквально на всем. Полу, прилавке, лестнице, ведущей вверх…

– А ну пошли вон! Я за стражей! – моим тонким голоском можно было только воробьев пугать. Но мужчина услышал и впервые обратил внимание на меня.

– Так-то ты встречаешь родного братика своей матушки? Да еще и взвалившего на себя неблагодарное дело – твою опеку?

– Мы с вами не знакомы! Мне не нужна опека! – абсурдность происходящего зашкаливала.

– А вот в ратуше думают по-другому! – оскалился тип, буквально ткнув в лицо бумагой с городским вензелем.

Буквы прыгали перед глазами. Предательские слезы не давали четко видеть их. Смысл ускользал. Слух все время отвлекал меня, сообщая, что эта толпа варваров, как минимум, уже доламывает мебель, чтобы сложить костер посреди зала и станцевать вокруг него в шкурах убитых мамонтов.

В это время, как на зло, было затишье. Утренние часы в старом торговом районе, где мы жили были предназначены для семьи. Неспешный завтрак за закрытыми дверьми, чтобы позже открыться. Безлюдная улица оставалась безучастной к происходящему в одной отдельной лавке. Словно остров среди необитаемого океана.

“Постановление об опеке ратуши… Постановили… Эмилия Варлейн переходит… переходит…” – никак не могла понять, куда она переходит и что они хотят этим сказать.

– Дура. Мы твоя новая семья. Будем заботиться о тебе. Жрать где тут? – прервала женщина мое общение с документом, выдернув тот.

– Маменька. Теперь мы городские! Изволь выражаться правильно. Не жрать, а откушивать, – прыщавый влез в разговор, за что отхватил увесистый подзатыльник от матушки. Рука у нее была тренированная, а удар хорошо поставлен. Я не желала с ними ни откушивать, и ни тем более жрать.

– Мааа, ну все! Мы нашли себе комнату с Тобиасом! – высунулась всклокоченная голова ребенка с лестницы. Я не отследила, когда они успели прошмыгнуть вверх. Виднелась распахнутая дверь моей спальни.

– Не себе, а мне! Том пусть другую ищет. Ты обещала! А ее платья куда девать? – появилось второе исчадие ада рядом.

– Сейчас я вас всех буду проклинать. Постарайтесь не двигаться! – холодным и деловым тоном сообщила толпе. Какое-то веселое равнодушие опустилось на плечи. Голова стала легкой и пустой. Одного они добились. Я вынырнула из мрачных глубин скорби. У меня появилось занятие. Кроме того, проклинать я не умела. Вот не ведьма я ни разу. Даже на миг пожалела, что у меня такая узкая и мирная специальность.

Младшенькие, пискнув, прыснули в спальню, закрывая дверь и судя по звукам, подпирая ту стулом. Старшие остались стоять соляными столбами, приоткрыв рты.

– Отлично! Вот так и стойте. Должны понимать. Это впервые, и я волнуюсь, – продолжила я, разворачиваясь к ним и разминая кисти рук.

– Ты не проклятийница! – возопил главный, гневно тыкая пальцем в мою сторону, при этом аккуратно пятясь.

– Да и не надо. Это мое хобби. Факультатив, так сказать. Так и знала, что пригодится, – дремавшее сознание преступника во мне начало просыпаться, реально прикидывая, чем бы отоварить семейство по родственному. Но уже из знакомого арсенала артефактора. Занимались мы бытовыми предметами и для души – редкостями. Среди вторых и надо искать подарочек. Или по первому пути пойти? Мне ли не знать как может шарахнуть незаземленный контур магохладителя. Что-то такое отразилось в моем взгляде, что загореленькие родственнички полиняли на пару тонов в сторону бледности.

В тот момент я как никогда была близка к членовредительству. Хорошо, что не успела сообразить чем и как. Пока примерялась, в лавку зашла бабуля Женевьева. Она охнула от увиденного и быстрым шагом подошла, чтобы обнять. Вреднучая пришлая бабенция успела сунуть постановление под нос и ей. Несколько минут чтения, и выражение сочувствия проявляется на ее морщинистом лице.

– Что ж, деточка. Ничего, ничего. Это на пару годков.

Плечи мои опустились. Если уж жена секретаря, слывшая у нас последней инстанцией по таким вопросам, не увидела выхода, то его просто нет… Я упала в объятия Женевьевы ища защиты от всего этого мира, ставшего таким невыносимо враждебным.