Читать онлайн "Отдел волшебного правопорядка. Тайна взрыва"

— Саша, сколько можно уже?! Третий раз за неделю!

Я закатила глаза.

— Сегодня только вторник, Ворошилова!

Хотя, если честно, в словах Кирзанова была своя истина. Я уже третий раз за неделю пришла к нему с неполадками в пистолете. Это был рекорд всего участка.

Криминалист с крайне недовольным видом стал разбирать оружие, прочищать дуло от следов маны.

— Повторяю еще раз, — начал он раздраженно, громко щелкая составляющими пистолета, которые ставил обратно на нужное место. — Мана — редкая, опасная вещь, и она обязательно должна быть отрегулирована перед каждым выстрелом. Понимаешь? Ты работаешь в отряде волшебного правопорядка, а не выступаешь в цирке, где можно постоянно устраивать шоу. Нельзя просто направлять всю свою энергию в оружие и ожидать, что все закончится нормально! Нужно уметь грамотно перенаправлять его.

— Разве мой пистолет под это не заточен? — недовольно отозвалась я.

Кирзанов недовольно зыркнул в мою сторону.

— Заточен, да. Под твой тип маны, а не под твое сумасшествие! — Он всплеснул руками. — Любое мановое оружие, даже самое агрессивное, нужно контролировать.

Он заменил какие-то детали и быстро сунул пистолет обратно мне в руки.

— Запомнила, Саша? — сказал он серьезнее. — Контроль. Маны, поступков, даже слов. Это то, чего тебе не хватает.

— Говоришь как Метелин, — проворчала я. — Я уже устала от его нотаций.

— А лучше бы прислушивалась! — Кирзанов скрестил руки на груди. — Это не нотации. Майор Метелин знает, о чем говорит. Он профи самоконтроля.

— И занудства… — добавила себе под нос. — Спасибо за пистолет, Петр Андреич. Но можно было бы и без лекций. Я уже не маленькая. Может быть, не майор, но и не рядовой давно. В чем-то все-таки разбираюсь.

Кирзанов, покачав головой, махнул на меня рукой:

— Иди уже отсюда.

Я вышла из кабинета криминалиста и быстро прошла вперед по коридору участка. Не успела даже дойти до лестничной клетки, как вдруг телефон в кармане завибрировал. Я остановилась, чтобы ответить, но желания поубавилось при виде имени контакта.

— Метелин. — Я раздраженно закатила глаза. — Вспомнишь говно…

На звонок все равно пришлось ответить. Хотелось мне или нет, мы все еще были сослуживцами — даже напарниками, к сожалению. Звонок от Максима практически всегда означал новое дело.

— Ворошилова слушает.

— Новое дело на Ленинградской, 9. Приезжай, наш профиль.

Этого и требовалось ожидать. Пришлось ехать. Рабочий день только начинался, а мне уже приходилось иметь дело с господином Порядочность. Перебор несправедливости даже для утра понедельника.

Путь лежал в высотный дом в центре города. Вокруг уже столпились зеваки, полицейские машины, следственный комитет. Было и служебное авто нашего отряда, в котором эксперты уже заполняли отчет.

Я припарковалась где-то на газоне и вышла.

Узнать широкую спину Метелина на месте преступления не составило труда. От одного только взгляда на нее меня затошнило.

Подошла, встала возле.

— Ну?

— И тебе доброе утро, — отозвался майор, отвлекшись от отчета.

— Не любезничать приехала, — огрызнулась я, что Метелин благополучно проигнорировал. Как обычно. — Что за дело? Опять убийство мановым оружием?

— Нет, — он кивнул на распахнутую дверь подъезда. — Зайди, сама посмотри.

Я подошла ближе к дому, минуя ограждающую ленту. Заглянула в подъезд — и выругалась, не поверив своим глазам.

Весь подъезд был разрушен. Со стен обвалилась штукатурка, сорванные с петель двери валялись в проходах, лампочки лопнули — все до единой. Вся лестничная клетка была похожа на место бомбардировки или природной катастрофы.

Я отступила, глянув на Метелина в шоке.

— Это что вообще такое?

— Эксперты констатировали взрыв маны в квартире на четвертом этаже. — Он скрестил руки на груди, его лицо было чересчур серьезным даже для самого себя. — Погиб один человек — мана-держатель, который и был причиной взрыва. Остальные жители подъезда ранены, в больнице, или отделались испугом.

Я провела рукой по лицу, громко выдыхая.

— И это ты называешь добрым утром?!

Было странно, что вокруг еще не столпились пиджаки федералов. Это громкое дело, точно под контроль возьмут.

Один из криминалистов, стажер Лютиков, подбежал к Метелину с новым отчетом.

— Вот, с места происшествия… В квартире очень высокое содержание эфира после взрыва, вам пока лучше туда не заходить. Пока все выглядит как несчастный случай. Правда записей с камер нет, после взрыва эфира вся техника вышла из строя, — Лютиков заметил меня и заулыбался. — О, здравствуйте, капитан Ворошилова! Вы тоже не заходите внутрь пока, пожалуйста. Сами знаете, мана плохо на эфир реагирует. Нам не нужен еще один взрыв.

— И не собиралась, — соврала.

Собиралась, конечно! Но эфиром лучше и правда не дышать. Он вызывает нестабильность маны, а нестабильность маны портит оружие… Кирзанов меня убил бы, если бы я снова пришла с неисправным пистолетом.

— Позже осмотрим, когда помещение проветрится, — подытожил Метелин, забирая отчет. Он снова взглянул на меня. — Личность погибшего уже определили. Наш коллега, подполковник в отставке, Илларион Геннадиевич Широков. Он вышел на пенсию по ранению; к тому моменту его мана совсем ослабла, поэтому он практически не пользовался ей в последние годы.

— Странно, — пробормотала я.

Обычно взрывы энергии происходили, если кто-то наоборот злоупотреблял ей. Чем чаще используешь ману, тем быстрее и активнее ее генерирует организм. Когда человек перестает ей пользоваться, она постепенно уменьшается. Бывали случаи, когда держатели и вовсе лишались способностей, если много лет не практиковались. Совершенно противоположное происходит, если ежедневно — и, как сказал бы Метелин, “бесконтрольно” — пользуешься маной. В этом я, к сожалению, опытна. Доводилось на себе переживать ужас манового взрыва… не настолько разрушительного, но все же. Очень пугающее и болезненное ощущение, словно кто-то изо всех сил ударил под дых.

Я еще раз взглянула на окно, в котором сила энергии выбила стекла.

— Ну и дело, — вздохнул Лютиков. — Федеральные службы скоро возьмутся. Отберут его у нас, без вариантов. Мы хоть и отряд волшебного правопорядка, но до ФСБ пока далеко…

Я нетерпеливо скрестила руки на груди.

— Не сыпь соль на рану, Вася, — перебила я. — Они и в прошлый раз наш хлеб отобрали.

Метелин хмыкнул где-то сбоку от меня.

— Ты сама отказалась вступать в их ряды, когда звали.

Я раздраженно взглянула на него через плечо.

— Конечно отказалась! — воскликнула недовольно. — ФСБ — это для тебя, а не для меня, Метелин. Для пиджачков и портфельчиков.

И хотя желание увидеть недовольное выражение лица Максима было велико, жадность все-таки победила. Я развернулась лицом к дому. Не хотелось попусту тратить время и передавать федералам дело без боя.

— Пойду посмотрю на квартиру!

Предупредила — и бегом к подъезду, пока никто не остановил.

— Ворошилова, ты что, больная?! — тут же раздалось вслед. Я уже слышала широкие и быстрые шаги Метелина у себя за спиной. — Ты не слышала что ли?! Эфир, Ворошилова!

Но я уже вошла внутрь. Следом за мной влетел и Максим.

Эфир или нет, я и так постоянно имела дело с нестабильной маной. Мой организм уже был к такому привычен. А тратить время на ожидание смерти подобно.

Я остановилась на пороге. В квартире царила разруха, а воздух был наполнен запахом, похожим на что-то между озоном и ментолом — так пах эфир. Кожу сразу стало знакомо покалывать — в помещении было намного холоднее, чем снаружи, в жаркий сентябрьский полдень.

— Ну и что ты собираешься тут найти?

Я почти подпрыгнула от неожиданного голоса, который возник прямо над ухом.

— Как черт из табакерки! — возмутилась, отпихнув его от себя.

— Сама ты черт, — отозвался Метелин, пройдя внутрь первым, как будто это было его инициативой сунуться прямо в скопление эфира. — Если эксперты здесь ничего не нашли, то почему ты решила, что успеешь заметить что-нибудь до того, как твоя мана устроит новый взрыв?

По правде говоря, ответа у меня не было. Но и стоять на месте мне тоже не хотелось.

Я прошлась по гостиной, в которой было трудно разобрать какие-либо черты хозяина. Теперь все было в хаосе, перевернуто, разрушено или разбито.

Краем глаза я видела, как Метелин медленно расхаживал взад-вперед по квартире.

— Ты-то чего за мной увязался? — не удержалась, спросила. — Стоял бы внизу и стоял.

— Еще чего, — тут же ответил Максим. Его голос звучал немного напряженно, как будто скопившийся в помещении эфир уже начал воздействовать. — Тебя нельзя одну отпускать, ты постоянно влипаешь в неприятности.

— Да? — фыркнула. — Как хочешь. Только если взорвешься — я потом в отчете напишу, что это ты во всем виноват. Вон, уже весь позеленел. Сам же сказал — о нет, великий и ужасный эфир, не заходи!..

Вдруг у меня над головой что-то затрещало. Я не успела даже пикнуть — Метелин дернул меня в сторону за локоть, и прямо перед моим носом с оглушительным грохотом и звоном свалилась стеклянная люстра. Похоже, она едва-едва держалась после взрыва, а теперь не выдержала.

— Что и требовалось доказать, — снова сказали у меня прямо над ухом. — Пошли отсюда. Все равно ничего не найдем…

Я нахмурилась, уставившись на упавшую люстру, не обращая внимания на крепкую хватку на своей руке. Все лампочки разбились — все, кроме одной.

— Посмотри, — я шагнула ближе и наклонилась. — Разве не странно?

— Руками не трогай, Саша.

Естественно, его слова меня не волновали. Я прикоснулась пальцами к лампочке — и тут же отдернула их, охнув в шоке. По моей руке словно пронесся мороз; от кончиков пальцев до самого сердца, заставив его пропустить удар. По спине пробежали мурашки.

— Она излучает эфир! — воскликнула я.

Без сомнений. Лампочка была мощным источником эфира. А когда любой мана-держатель слишком долго находится под воздействием этого незаметного вещества, то взрыва не миновать. Организм начинает откликаться на эфир, генерировать больше маны — до тех пор, пока не переполняет все тело.

— Ясно, — сказал Метелин, сцепив зубы. — На выход.

— Чего?! Ты не понял что ли?! Это убийство!

— Я сказал: на выход, Ворошилова, а то оба взлетим на воздух.

И он практически вышвырнул меня из квартиры за шкирку, как котенка.

Когда мы оказались снаружи, я уже было обернулась, чтобы обрушить на Метелина свой праведный гнев. Но при виде его побледневшего лица и потемневших глаз мне стало стыдно против собственной воли. Я проглотила все возмущения и неловко похлопала майора по плечу.

— Ты как, нормально все?

— Жить буду, — отозвался он немного хриплым голосом, отмахнувшись от моей руки. Потом отвернулся, окликнул Лютикова. — Стажер! Возьми перчатки и пойди проверь лампочку в квартире пострадавшего!

Лютиков — не мана-держатель, а обычный парень, кому не посчастливилось попасть в специальный отряд — торопливо отправился исполнять приказ.

Я снова пересеклась взглядами с Метелиным. В этот раз он уже не выглядел таким болезненным и несчастным — наоборот, его глаза метали гром и молнии. Я хоть и смелая, но когда дело доходит до разъяренного майора, почему-то неосознанно хочется куда-нибудь провалиться.

— Еще раз выкинешь подобное, Ворошилова, — пригрозил Максим, — и вылетишь отсюда, как пробка. Поняла меня?

— …Так точно, — буркнула в ответ, а мысленно добавила: “Я может и рада вылететь. Отдохнуть где угодно от твоего занудства”.

И все же я дала Метелину пару минут передышки. Как только цвет его лица снова стал нормальным, я снова включилась в работу.

— Это точно убийство, — снова заявила громким голосом. — Кто в здравом уме стал бы вкручивать лампочку с эфиром в собственный дом?

Метелин не стал спорить.

— Значит, надо искать, кто мог желать Широкову зла.

— Ага, — саркастично согласилась я. — Кто же мог желать зла подполковнику в отставке? Вряд ли же там список на пару сотен имен, правда?

— Не ерничай, — устало перебил Максим, — а то отправлю в архивы. Как раз сядешь все списки перебирать.

Я скривилась. Что угодно было лучше архивов.

Однако копаться в них все равно пришлось. Мы провели всю ночь, разбираясь в стопках дел, которые когда-то раскрыл Широков. Там были и серьезные расследования, например, дело о банде свихнувшихся мана-держателей, которые когда-то поступили на службу государству, а потом использовали полученное оружие для серии громких ограблений. Были и более бытовые случаи, вроде преступлений из ревности или зависти.

Но никто из фигурантов не мог навредить Широкову. Половина все еще отбывала срок в тюрьме, кто-то и вовсе умер, другие переехали. У свидетелей не было мотива, а у родственников арестованных — доступа к эфиру. Только мана-держатели могли напитать предмет такой силой.

С рассветом Метелин вошел в наш общий кабинет и поставил стакан на край моего стола.

— Держи кофе.

— С ядом? — тут же съязвила я.

— С молоком, — последовал незамедлительный ответ. — Нашла что-нибудь?

Метелин сел за свой стол, на котором был поразительный порядок, как и всегда. Вообще-то мы оба копались в папках до утра, но почему-то только на моем месте образовались километровые горы документов.

— Не-а. — Я уныло вздохнула, делая глоток кофе. — Тут можно столетиями рыться и ничего не найти.

Метелин задумчиво постучал пальцами по столешнице.

— Личных версий тоже нет, — дополнил он. — Широков жил один, без жены, без детей, с родственниками почти не общался. Зато оперативники сейчас закончили опрос соседей, пришлют мне протоколы — может, там что-нибудь найдется.

Я без энтузиазма уткнулась обратно в бумаги. Буквы и слова уже слипались в одну неразборчивую линию. Параллельно с этим телефон Метелина пикнул, уведомляя о новом письме.

Через какое-то время Максим снова подал голос.

— Пару дней назад соседка видела какую-то женщину, которая заходила к Широкову, — читал он. — На вид лет тридцать, в платке, черном пальто и очках, с длинными светлыми волосами. Зашла с пакетом буквально на минуту, потом почти сразу вышла, но уже без вещей.

Я недоуменно вскинула бровь.

— Курьер? Может, Широков еду заказывал.

— Без униформы, без специальной сумки? — Метелин недоверчиво скрестил руки на груди. — Нет. Это либо какая-то знакомая, либо сотрудница социальной службы — он ведь был уже в возрасте. В любом случае она под подозрением, потому что была в квартире незадолго до взрыва. Нужно проверить.

— Светлая, светлая… в платке…

Я нахмурилась, это звучало слишком знакомо. Стала снова судорожно рыться в материалах дел; открыла одну папку, другую, третью, пролистала каждую по очереди…

— Узнала ее? — Метелин сразу догадался, что происходит.

— Да, — отозвалась я, не отвлекаясь. Наконец очередь дошла до того дела, которое почему-то открывалось и закрывалось дважды. — Вот же она! Рулькова Юлия Анатольевна.

Я указала пальцем на фотографию, которая была прикреплена к материалам одного из старых дел Широкова. Максим подорвался с места и подошел ко мне, чтобы тоже изучить информацию.

— Вот, видишь? Проходила свидетелем в девятнадцать лет, была студенткой второго курса физического факультета… Пострадавшим был…

Я замолчала и нахмурилась.

— Рульков Анатолий Витальевич, — прочитал Метелин. — Значит, ее отец. Широков два раза открывал это дело… И кого признали виновным?

— Никого. Во второй раз снова закрыли как несчастный случай.

Метелин забрал у меня папку и стал изучать материалы дела — и чем дольше листал, тем мрачнее становилось его выражение лица.

— Он тоже был мана-держателем и тоже погиб при взрыве. Но Рульков был постоянным пользователем маны, действующим военным, поэтому никто не удивился. У солдат магического подразделения такие несчастные случаи не редкость, — Максим опустил папку мне на стол. — И все же. Как-то подозрительно похоже на наше дело, согласна?

Спорить с этим было невозможно.

— Поехали, поговорим с этой Рульковой.

Искать свидетельницу долго не пришлось. Она никуда не пряталась, жила в месте прописки, дверь открыла без проблем. Невысокая, светловолосая, смотрела на нас с Метелиным без страха или волнения. Мы много раз видели таких спокойных, которые потом оказывались преступниками, поэтому я не стала сразу расслабляться.

— Проходите, пожалуйста. — Юлия пригласила нас на кухню, стала суетиться с чаем. На вид ей было не больше тридцати. — Я слышала по новостям… Илларион Геннадиевич, такое горе… Он был таким хорошим человеком.

— Вы заходили к нему незадолго до произошедшего, — начал Метелин, доставая ручку и блокнот. — Какое у вас было дело к Широкову?

Юлия вскинула брови, словно не ожидала такого вопроса.

— Я волонтер в фонде “Опора”. Пошла туда после трагедии с моим отцом, — без обиняков пояснила она. — Мы помогаем мана-держателям пенсионерам, которые когда-то служили в разных государственных органах. Таким людям часто не хватает внимания и заботы… Я часто думаю, что, возможно, и моему отцу такого не хватало. Он ведь тоже жил один. Некому было даже присмотреть за его состоянием.

— И каково было состояние Широкова, когда вы в последний раз виделись? — продолжил Метелин.

Юлия пожала плечами, задумчиво перебирая полотенце в руках пальцами.

— Его мучили боли в спине и коленях, поэтому я часто приносила для него продукты от фонда. — Она вздохнула. — Но он редко жаловался на что-то, не был разговорчивым человеком… Я просто видела, что ему трудно ходить, поэтому помогала как могла. Он ведь моей семье тоже тогда очень помог…

— Никаких жалоб, связанных с маной? — уточнил Метелин.

— Нет, никогда.

Я окинула взглядом помещение и выглянула в коридор, стараясь сохранять беззаботное выражение лица.

— А вы мана-держатель?

— Что вы, нет конечно. — Юлия покачала головой. — В “Опору” берут только обычных людей. Нельзя, чтобы волонтеры были восприимчивы к эфиру.

Очень любопытно.

Такая же мысль, судя по всему, посетила и Метелина, потому что мы сразу переглянулись. Поэтому, закончив с опросом Юлии, мы сразу отправились в офис фонда “Опора”.

Через полчаса мы уже шли по коридору длинного бизнес-центра, чтобы добраться до кабинета директора. Мы заранее предупредили Давыдова о визите, поэтому с охраной проблем не возникло.

— Думаешь, она могла принести ту лампочку? — поинтересовалась я у напарника, пока пыталась успевать за его широкими шагами.

— Принести — да, но напитать эфиром? Ты сама знаешь, что это невозможно, если ты не мана-держатель. По крайней мере, науке пока неизвестны такие способы, — Метелин придержал мне дверь в нужное крыло, я проскочила вперед. — Здесь точно должен быть замешан кто-то еще. Кто-то, кто наполнил лампочку эфиром.

Было уже довольно поздно, секретарши на месте не было. Прошли сразу в кабинет директора.

Давыдов Николай Александрович — молодой мужчина в тонких очках и немного мятой рубашке — при виде нас сразу поднялся из-за стола и подошел поздороваться.

— Здравствуйте, вы, должно быть, капитан Ворошилова и майор Метелин. Очень приятно познакомиться. Присаживайтесь.

Мы обменялись рукопожатиями и расселись за длинным столом для переговоров. В кабинете было довольно темно — горела только одна настольная лампа — и пахло дорогим табаком.

— У нас есть несколько вопросов к вам по поводу смерти Широкова Иллариона Геннадьевича. Вы были знакомы лично?

— Нет, не имел чести, — ответил Давыдов, делая глоток воды из стакана. — Честно говоря, имя мне тоже мало о чем говорит.

Я скрестила руки на груди.

— Полицейский, подполковник в отставке, один из ваших клиентов, если можно так сказать, — рассказала я, внимательно рассматривая его выражение лица. — Не помните?

— М-м, нет, увы. — Он виновато улыбнулся. — У нашего фонда сотни подопечных, а среди них десятки подполковников в отставке. Всех не запомнишь.

Да уж. С такими свидетелями каши не сваришь.

— Откуда ваши волонтеры берут продукты, которые доставляют подопечным? — продолжал Метелин с завидным упорством.

— У нас собственные склады, закупаем все оптом. Каждому положен собственный установленный список со всем необходимым, включая индивидуально подобранные лекарства в соответствии со всеми заболеваниями, — разъяснил Давыдов так, словно прочитал по бумажке рекламный текст.

— Это все понятно, но не так важно, — с раздражением ответила я. — Мы можем увидеть этот склад?

Давыдов поднялся из-за стола. В этот же момент Метелин удостоил меня еще одним недовольным взглядом. Я пожала плечами; возможно, в этом складе и скрывался ответ. Нам нужно было узнать наверняка. Я не собиралась ждать команду экспертов до следующего утра, когда можно было решить все на месте и сразу.

— Разумеется, можете, — послушно кивнул Давыдов. — Что угодно, чтобы помочь следствию.

Директор фонда повел нас к лифту, оттуда — на минус первый этаж. Краем глаза я видела, как Метелин встал между мной и Давыдовым и положил руку на кобуру, готовый в любой момент применить оружие. Это было ни к чему: я стреляла даже лучше и быстрее, чем майор, но перечить не стала.

Как только двери лифта открылись, я сразу почувствовала: что-то было не так. Я не могла сказать, что именно, но мое сердце странно ухнуло после первого же шага внутрь этого гигантского помещения.

Неподалеку от лифта стоял пост охраны, преграждающий дорогу к черной металлической двери. Охранники пропустили нас без лишних вопросов, как только увидели Давыдова. Яркое освещение позволяло подробно увидеть длинные ряды коридоров и стоящих вдоль них стеллажей.

— Вот, собственно, наш склад. Мы закупаем все оптом, большими партиями. Так намного экономнее. — Давыдов указал рукой на помещение. — Хотите осмотреться?

— Было бы неплохо, — тут же согласилась я.

— И вы позволите нам это? — с подозрением уточнил Метелин, который явно не был готов верить директору и его покладистому поведению. — Мы пришли без ордера.

— Мне скрывать нечего, — невозмутимо улыбнулся Давыдов и отступил к выходу. — Осматривайтесь. Пока можете.

Мы не успели ничего сделать. Давыдов резко захлопнул за нами тяжелую бронированную дверь, ключ щелкнул в скважине.

— Вот же!..

Я тут же выхватила свое мановое оружие, прицелилась и выстрелила по замку. Знакомая ярко-красная энергия, наполнив дуло, пулей вылетела в нужном направлении. Но мой план не сработал — энергия, не достигнув замочной скважины, устроила небольшой взрыв прямо в воздухе. Метелин едва успел одернуть меня, чтобы не задело.

— Что это?!

— Эфир, Ворошилова! Никакого оружия! Неужели не чувствуешь? — прорычал Максим, оглядываясь по сторонам. — Здесь воздух им насквозь пропитан!

Только сейчас стало ясно, что было причиной странного ощущения при входе на склад. Я, привыкшая к вечному бесовству маны внутри себя, даже не обратила на нее внимания. Зато Метелин сразу все понял. Очевидно, что-то здесь, прямо как лампочка в квартире Широкова, излучало эту губительную энергию.

— Вот же мерзавец. — Я стиснула кулаки. — Как только выберемся, я его грохну!

Запер мана-держателей в помещении, полном эфира. С тем же успехом он мог разлить повсюду бензин и бросить зажженную спичку где-нибудь в паре миллиметров.

— Подожди, — Метелин перебил мои возмущения и молча указал на выход. Через дверную скважину были слышны голоса. Я присела на корточки и прижалась ухом к двери, чтобы распознать хотя бы обрывки фраз.

Там точно был Давыдов.

— Я уже купил билеты… — утешал он приглушенным голосом, обрывки фраз становились едва различимыми из-за толстого материала двери. — …улетим раньше, чем все успеют, Юленька… От Широкова мы уже избавились, а от… и подавно!...

— Поехали, Коля. Поехали отсюда, я прошу тебя.

Коля и Юленька, значит. Рулькова Юленька и Давыдов Коля. Горе-любовники.

Я оглянулась на Метелина, чтобы убедиться, что мне не почудилось. Судя по его напряженному и мрачному выражению лица, мы оба это слышали.

— Облапошили. Черт возьми. — Максим раздраженно выругался себе под нос. — Ладно. Разберемся с этим потом, ясно? Пошли. Надо попробовать найти выход отсюда. Должны же здесь быть какие-нибудь окна.

Мы стали заходить в любые возможные помещения, параллельно названивая всем, кому только можно. Я несколько раз отправила сигнал SOS с геолокацией Кирзанову и Лютикову, но сомневалась, что сообщение вообще придет. Сеть не ловило. В беспорядочной беготне нас сначала завело в какую-то холодильную комнату, где стояли молочные продукты. Никаких запасных выходов тут не было, поэтому мы как можно скорее двинулись дальше. Комната хранения мяса, консервов, бакалеи… Но нигде не было ни запасных выходов, ни окон!

Охваченная адреналином, я практически не чувствовала влияния эфира. Зато его ощущал Метелин, более чувствительный к любым процессам маны.

Когда мы снова вышли в коридор, я заметила его тяжелое дыхание и замедленные движения. Он, бледный как полотно, прижался спиной к стене и изо всех сил зажмурился. Когда он поднял руку, чтобы помассировать висок, я увидела напряженные вены и на лбу, и на предплечье.

— Максим? — окликнула я; все обиды моментально отошли на второй план.

Метелин не ответил. Его глаза помутнели из-за бурлящей в воздухе энергии. Он сжал кулаки и сцепил зубы. Сделав шаг в его сторону, я моментально, буквально кожей, почувствовала, как чужая мана отчаянно бунтовала. Всегда зажатая в железные тиски самоконтроля, она наконец получила шанс выйти наружу.

И это не предвещало ничего хорошего.

— Метелин! — рявкнула я, хватая его за плечо. — Соберись! Контролируй ее, а то сейчас все на воздух взлетим!

Он оттолкнул мою руку, но я упрямо схватила за плечо снова.

— Максим! Я сказала, дыши глубже! — скомандовала я, параллельно чувствуя, как по моей собственной коже бегут мурашки, а сердце колотится с непривычной частотой. Но мой организм был знаком с хаосом, я жила с ним в постоянном симбиозе. А организм Метелина — нет.

— Не… получается… — выдавил он сквозь стиснутые зубы.

Воздух вокруг него заколебался, стал густым и тяжелым. Пахло озоном как перед грозой. Как перед катастрофой.

Метелин бы меня придушил, если бы мог себя контролировать. Кирзанов бы и вовсе прибил на месте. Но выбирать не приходилось.

Я резко сократила расстояние между нами и схватила Максима за лицо обеими руками, заставив посмотреть на себя. Его блуждающий, мутный взгляд сразу нашел мои глаза.

— Слушай мой голос, Макс! — рыкнула я. — Ты должен не закрывать ей проход, а быстрее гнать по кругу, понимаешь?!

— Руки… убери, Ворошилова… — просипел Метелин, не слушая и пытаясь оттолкнуть меня. — Опасно…

— Да вот именно, что опасно! Поэтому соберись!

Я не отпускала, чувствуя чужую ледяную кожу под своими пальцами. И тогда мне в голову пришла совершенно безумная идея. Я вспомнила слова Кирзанова — контроль и перенаправление — и сконцентрировалась. Но не на подавлении, а именно на перенаправлении. Не закрывать проход, а наоборот быстрее гнать вперед.

Я положила руки Метелину на шею, где пульсировала и кровь, и мана.

— Гони все на меня. Давай! — рявкнула, слегка встряхнув майора. — Я и не такое выдерживала!

Я не знала, сработает ли это. Это был момент отчаяния. Но чужая мана, горячая и неуправляемая, билась в теле Метелина, причиняя ему очевидную боль. Она искала выход, и я дала энергии его. Через точки соприкосновения — мои ладони на его шее — я позволила мане уйти. Не всей одновременно, не катастрофическим взрывом, а быстрым, торопливым ручейком.

Мороз прошелся по моим рукам до самых плеч. Сердце быстро заколотилось, когда незнакомая энергия соприкоснулась с моей собственной. Я зажмурилась, ожидая вспышки боли… которой не последовало. Удивительно, но моя мана почти сразу зашевелилась в ответ. Не взбунтовалась, не воспротивилась, а спокойно подстроилась под происходящий хаос. Два потока объединились в один.

Мы оба шумно выдохнули.

Открыв глаза, я сразу пересеклась взглядами с Метелиным. Паника отступила, мы оба тяжело дышали, вцепившись друг в друга. Только сейчас я почувствовала, как крепко майор держал меня за талию.

— …Руки, Метелин, — просипела я недовольно.

— А сама-то? — тут же был ответ.

И действительно — мои ладони все еще лежали на чужой шее. Мана медленно курсировала между нашими телами, объединившись в один поток. Какое-то время мы просто стояли, молча глядя друг на друга, и в гробовой тишине склада было слышно только наше дыхание.

Потом я нерешительно убрала руки, прерывая установленный хрупкий порядок. Мана внутри растерянно взбрыкнула, не найдя уже привычного пути, но не стала психовать и улеглась. Судя по реакции Метелина, у него было примерно то же самое.

— Спасибо, Саша, — наконец сказал он хриплым голосом и отвел взгляд.

— Да пустяки, — буркнула я, разминая онемевшие пальцы. — Просто, эм… ну, в отчете напиши, что это я тебя спасла. Хочу посмотреть на полковника, когда он это прочитает.

Метелин слабо хмыкнул, выпрямляясь во весь рост. Цвет потихоньку возвращался к его лицу.

— Ладно, — он провел рукой по лицу, стараясь стереть усталость. — Не будем рисковать новым взрывом… поищем выход дальше. Выберемся отсюда и найдем этих ублюдков. У меня к ним серьезный разговор.

К счастью, долго искать не пришлось. Оказывается, один из моих отчаянных SOS-сигналов все-таки достиг своего адресата — Лютикова.

Именно испуганный Вася открыл нам дверь.

Снаружи уже столпились полицейские, скорая помощь…

— Вась… А пожарные-то зачем?

— Откуда я знал, что у вас тут случилось, капитан Ворошилова!

Давыдову и его Юленьке скрыться не удалось — тоже благодаря Лютикову, который поднял на уши весь отдел. Полицейские в свою очередь предусмотрительно оцепили здание, не впускали и не выпускали никого.

— И все же я не понимаю, — сказала я Метелину, потирая виски пальцами. Голова болела ужасно. — Какой у них мотив? Для чего им убивать Широкова? И склад, заряженный эфиром…

Метелин, все еще немного бледный, но уже более собранный, задумчиво скрестил руки на груди. Мы стояли возле выхода, переминаясь с ноги на ногу из-за холодной осенней ночи.

— Помнишь, Широков открывал дело во второй раз? Совсем незадолго до своей пенсии, на которую он вышел по ранению, — вслух размышлял он. — Я все никак не мог выбросить эту деталь из головы. Должно быть, он знал что-то, раз снова решил взяться за расследование, но так и не смог ничего доказать.

Сидящая в машине арестованная Юлия громко усмехнулась, услышав наш разговор через открытое окно.

— Знаете, что он узнал? — громко, отчаянно воскликнула она, бросаясь к окну. — Что это я убила своего отца. Мана-держателей очень легко убить. А знаете почему? Потому что он был настоящим подонком! Пил и дрался каждый день, а когда моя мать от него сбежала, стал измываться надо мной!

Было что-то одновременно страшное и печальное в том, как Юлия гневно выкрикивала признание. Словно ей было уже нечего терять.

— Я пришла к Широкову и пыталась объяснить! — Она горько рассмеялась. — Но разве он поверил?! Принципиальный дед! Поклялся, что передаст дело другому следователю, чтобы он точно меня посадил!

Холодная усмешка появилась на лице Юлии. Сидящий рядом Давыдов отвернулся к окну, даже не пытаясь ее заткнуть.

— Но я знала, что так и будет. Знала, поэтому принесла ту лампочку, которую напитал Колин знакомый мана-держатель. Новый способ не пришлось даже придумывать. Широков умер, как мой отец, и даже ничего не заподозрил. Старый подонок. Поделом, поделом…

Я тяжело вздохнула. Окно машины поднялось, водитель завел двигатель и увез задержанных в следственный изолятор.

— …Ну вот. — Я неловко откашлялась. — Раскрыли два дела, получается.

— Получается, так, — согласился Метелин. Помолчав пару мгновений, добавил: — Может, по бокалу вина, а? Такое надо отметить.

Я протяжно хмыкнула. Идея провести вечер в компании с занудным майором уже не казалась такой ужасной, особенно после сегодняшнего кошмара, из которого мы чудом выбрались вместе.

— Давай-ка лучше коньяк.