Читать онлайн "Корпорация “Golden milk”"

***Если бы не Настя Дюжева, то Юля вообще не пошла бы в этот поход. Накануне она по глупости провалила экзамен по философии и не смогла закрыть зимнюю сессию в Свердловском государственном архитектурном институте, где девчонки учились на пятом курсе. Вообще-то Юля всегда ответственно относилась к учёбе, в школе была отличницей и медалисткой, из-за этого в институт поступила без экзаменов.

Но когда Юля стала студенткой, её успеваемость немного снизилась, ведь началась взрослая жизнь, она устроилась работать почтальонкой, чтобы не сидеть на шее у родителей, и хотя график был до обеда, но всё равно на учёбу оставалось гораздо меньше времени, потому что домашние дела тоже никто не отменял.

И мама, и папа Юлии Ютаниной спелеологи, поэтому часты и длительные отлучки из дому для них обычное дело. Её отец Юрий Ютанин был даже одним из членов экспедиции, когда впервые обнаружили Большую Аратаевскую пещеру.

Мама Ирина Ютанина пока таких громких открытий не сделала, на её счету вылазок в пещеры было гораздо меньше, чем у отца, который первый стал заниматься этой профессией, а потом уж мама заразилась, она так же, как и Юля сейчас, училась в том же архитектурном и мечтала вести гораздо более спокойный образ жизни, но всё изменилось, когда муж увлёкся изучением пещер.

Ирина тоже быстро увлеклась этим делом, и теперь в командировки они ездили вместе. Даже рождение второго ребёнка не остановило Иру, и теперь заботы о младшем брате легли на плечи и Юли. Благо сейчас Володя был совсем уже взрослый мальчик, учился в 3 классе и особых хлопот сестре не доставлял. Но всё равно из-за большой занятости успеваемость у Юли немного просела. Особенно после того, как она влюбилась.....

Игнат Чайкин. Учился вместе с Юлей, на параллельном потоке. Высокий спортивный парень, его глаза по-восточному темно-карие, большие, покорили многих девушек, но ему самому понравилась хохотушка Юля, всегда в хорошем настроении, весёлая, но при этом ответственная и деятельная. Красивая, стройненькая с пшеничными волосами и чувственными губами.Они долго встречались, гуляли в парке, ели мороженое и сладкую вату. Игнат приглашал её на танцы и в кино, однажды в один из вечеров, когда родители девушки были в командировке, а братик гостил у бабушки.Юля пригласила его к себе домой. И тогда у них всё было по-взрослому…

С тех пор уже два месяца прошло, но Игнат до сих пор не знал, что Юля беременна. Она всё не решалась ему сказать. И почему-то подумала, что этот лыжный поход в горы — хорошее место, чтобы признаться.Поэтому, как только она узнала, что Игнат назначен руководителем экспедиции, то ей тоже очень сильно захотелось пойти.Она давно увлекалась походами. Это был её четвёртый поход в горы. Володьку сбагрили к бабушке в деревню. Настя Дюжева, староста их институтской группы, упросила декана отпустить Юлю, несмотря на незакрытую сессию, и она стала восьмой из их дружной походной команды.Хотя, кажется, Игнат не очень-то был рад тому, что Юля поедет с ним. Она не знала, почему, может быть, потому что он хотел пойти чисто мужской компанией, хотя вряд ли из-за этого, ведь Настя Дюжева пошла тоже, и против этого никто не возражал.В итоге группа сложилась так, что из восьми человек было всего лишь две девушки. По документам руководителем группы был Чайкин, самый матёрый походник из них, он имел II спортивный разряд по туризму.Опытнее его из их группы в плане выживания был только Виталий Соломин. Этот 37-летний мужчина казался остальным походникам-студентам почти уже стариком. Да и он сам себя чувствовал, как человек, поживший жизнь. Виталий успел повоевать в сомалийско-эфиопском конфликте, но совсем недолго.

Получил тяжёлое ранение в живот и чудом выжил. С тех пор старая рана постоянно давала о себе знать, но записывать себя в инвалиды Виталий не желал. И продолжал вести активный образ жизни. Работал инструктором на свердловской турбазе. И мечтал получить спортивный разряд, поэтому и пошёл с ними в горы, в этот поход.

Ведь Чайкин проложил маршрут, так что их экспедиции присвоили 1 категорию сложности.Юля и Настя были лучшими подругами. Ребята тоже дружили меж собой, а вот великовозрастный Виталий, которому уже было почти 40 лет, конечно же, друзей среди студентов не имел, но, выйдя на маршрут, покорил сразу всех своей харизмой.Все походники, не сговариваясь, сразу признали лидера в этом худосочном, не шибко-то высоком дяденьке со смуглой кожей и зелёными глазами. Серьёзности ему более-менее предавали гнутые чёрные с проседью усы. А ещё манера всегда говорить с иронией и усмешкой.Сначала ребята не хотели брать с собой этого «пенсионера», да ещё и контуженного и раненого в брюшину на войне.

Но в первый же день, как только они сели в поезд из Свердловска в Ивдель и Соломин всю дорогу пел песни под гитару и рассказывал анекдоты, все сразу же его полюбили.А Настя Дюжева, кажется, полюбила даже слишком и вовсе не по-дружески...Чайкин очень переживал из-за того, что теперь в походе он лишь формальный лидер, и часто придирался к Соломину по мелочам. Однажды даже отчитал его при всех, потому что ему показалось, что он неправильно сложил вещи в свой рюкзак, и теперь туда уместится меньше, а значит, их походный общий груз будет распределён неправильно.Но Виталий перевёл всё в шутку. И сказал, что если Игнат хочет, то он легко может понесёт его рюкзак тоже, а если надо, понесёт и самого Игната.Все тогда очень долго смеялись, а Игнат почувствовал себя дураком и отстал от дяди. Но ненадолго, на протяжении всего похода он продолжал придираться к нему, и всякий раз Соломин, отвечал так, что Чайкина опять поднимали на смех.С каждым разом он всё больше и больше терял авторитет в глазах ребят. Но этот дядька его так раздражал, что остановиться он не мог.Шёл второй день похода. Сегодня они прибыли на точку старта, прошлой ночью поезд привёз их в Ивдель, а потом они ещё 6 часов тряслись на грузовике и наконец прибыли на базу Дежнёва.Ну как сказать, базу... Этот одинокий кордон с деревянным бараком, который уже порядочно подгнил от старости и плесени, среди походников было принято называть этим гордым словом «база».

Но туристы, останавливающиеся здесь, народ неприхотливый, привыкший к спартанским условиям. Вот и группа Чайкина очень радовалась поесть горячую пищу и отдохнуть.После обеда все отправились проверять снаряжение здесь, в округе, но Ютанина осталась. Она плохо себя чувствовала, и Настя пообещала, что проверит её снаряжение сама.Сразу же после обеда её сильно рвало. И весь съеденный ею вкусный борщ, который приготовила лагерная повариха баба Зина, остался на снегу за бараком. Борщ был красный- свекольный, и когда Юлю тошнило, ей казалось, что она блюёт кровью…Ютанина всегда была девочка рассудительная, верила только в науку, а плохие приметы считала глупыми сказками. Но теперь почему-то у неё на сердце стало так муторно при виде этого испачканного красной рвотой снега, что весь оставшийся день она лежала в постели, мучилась от плохих предчувствий.Баба Зина приносила ей чай с лимоном и смотрела осуждающе, но в то же время с жалостью, и девушка поняла, что она обо всем догадалась.Эта дородная грудастая тётка, приземистая и крепкая. Смотрела на мир колючими глазами НКВДшника. Молчаливая, с вечно поджатыми в недовольстве губами, она, наверное, много чего неприятного пережила в жизни, но, несмотря на суровый вид, была бабой незлобной, хотя и малообщительной.

Но, тут даже такая молчунья, как она, не выдержала. И в очередной раз, когда принесла Юле железную кружку с обжигающим горячим чаем, сказала:— Не ходи с ними.Девушка испугалась, что она сейчас начнёт отчитывать её за беременность, но все же попыталась сделать вид, как будто не понимает, о чем речь, и спросила робко:— Почему?Но, угрюмая повариха не сказала про беременность ни слова, лишь, уходя, уже стоя спиной к Юле, упрямая и почти со злостью повторила:— Не ходи туда!

Ютанина и без того сегодня была в плохом настроении, а теперь слова бабы Зины так напугали её, что она чуть не расплакалась.«Она что, нарочно пугает меня?» — со злостью подумала девушка. Отвернулась и укрылась с головой и стала делать вид, что спит. Чтобы баба Зина больше не приходила и не беспокоила её.Где-то часа в 4 вернулись ребята. Весёлые и шумные. От них пахло снегом и морозом, кажется, они играли в снежки.— А мы в кино были! — с радостным задором похвасталась Настя, плюхнувшись на кровать у ног Юли. — Жаль, ты не пошла… — сказала она, будто опомнившись, ведь нехорошо было так радоваться при подруге, которая плохо себя чувствует.— Жаль. — односложно ответила Юля. И соврала, ей вовсе не было жаль. У неё не было настроения, и смотреть кино вовсе не хотелось.— Ты представляешь, кинопередвижку даже в такую глушь катают! — всё не унималась воодушевлённая подруга. — Комедию показывали про Рыбнадзор. Хочешь, расскажу? — предложила Настя в качестве компенсации того, что Юля не пошла с ними в кино.Ютаниной не хотелось выглядеть грубо, но ещё меньше ей хотелось слушать пересказ комедии.Поэтому она ответила честно:— Нет.— Тебе что, совсем плохо, да? — забеспокоилась Настя.— Да нет, всё в порядке. — ответила Юля. И даже задумалась рассказать подружке свою тайну. Но, потом передумала, потому что, честно говоря, сама на самом деле не до конца понимала, что её гложет сильнее: предстоящий разговор с Чайкиным или плохие предчувствия, от которых сегодня она весь день мучилась, особенно после слов бабы Зины.Но рассказывать про беременность и было страшно, про предчувствие глупо, и поэтому, когда подружка спросила:— Может, не пойдёшь дальше, раз уж тебе нехорошо?Юля ответила ей как можно беззаботнее:— Да нет, с чего вы все взяли, что мне нехорошо?! Ничего страшного, просто укачало в дороге, так долго ехали сначала на поезде, потом на машине… Всё давно прошло уже, и меня больше не тошнит.

— Ну и хорошо! Я очень рада, что мы пойдём вместе! А то мне без тебя было бы совсем скучно с ребятами. — искренне обрадовалась Дюжева.А Юля спросила, не сумев скрыть озабоченности в голосе:— А где Чайкин?— Они курят с ребятами, — ответила Настя, указывая в сторону улицы. — Виталик там, наверное, опять анекдоты травит, — сказала она, и глаза её заблестели при упоминании Соломина.Юля даже хохотнула, возбуждённо привстала на локтях и спросила у подруги напрямую:— Ты что, влюбилась?— Чего-о-о-о?! — протянула та в ответ с недовольным возмущением.— Ты влюбилась в Соломина? — задала Юля вопрос уже конкретней.— Нет, конечно, ты что, дурочка, что ли?! — принялась отпираться Настя, но её глаза говорили об обратном.— Да ладно тебе, все уже поняли, что он тебе нравится, — сказала Ютанина, чем окончательно смутила подружку.— Глупости какие! — фыркнула она и вскочила на ноги от переизбытка чувств.Чтобы не обижать подругу, Юля решила перевести тему разговора. И спросила то, что её действительно волновало, даже больше чужой влюблённости:— Чайкин ходил с вами в кино?— Ходил. — коротко призналась Настя.Почему-то у Юли сложилось такое впечатление, как будто этот вопрос ей тоже неприятен. Но она всё же уточнила:— И с кем сидел?— Со мной. — ответила Дюжева и покраснела.— Понятно… — сказала Юля, её очень насторожила такая реакция подруги. Она даже подумала, что они там с Чайкиным в кино целовались. Сердце её ёкнуло от холодного укола ревности, но выяснять отношения с подругой ей совсем не хотелось, и она решилась поговорить с Игнатом.— Пойду свежим воздухом подышу… — сказала она и вышла из барака.Тут же почти на порожках стояли парни из их группы, и сбившись в дружную стайку, курили и над чем-то смеялись.«Игнат, иди сюда на 5 минут!»

Позвала она Чайкина и скрылась за бараком. Парень пусть и с неохотой, но все же пошёл за ней.В предвкушении тяжёлого разговора у девушки сосало под ложечкой, и сердце билось так, будто она собирается сейчас прыгнуть с огромной высоты.Она чувствовала, что вся раскраснелась. Давление поднялось, но она решила не «отрезать хвост кошке по частям».И выпалила сразу же, как только они с Чайкиным скрылись от чужих глаз:— Мне надо с тобой поговорить...Игнат на удивление сразу посерьёзней, и Юля даже обрадовалась этому. Но оказалось, он беспокоился не о ней, а о том, как бы она не сорвала поход. И спросил:— У тебя что, что-то со здоровьем? Ты что, отравилась? Ты что, не можешь дальше идти?— Да нет! — ответила девушка на все его предположения разом. И наконец произнесла сокровенное:— Я беременна...— Что?! — Игнат уставился на неё ошарашенно.— Я беременна! — повторила Юлия чуть погромче и нервно сглотнула слюну, реакция Чайкина ей совсем не понравилась. Она, конечно, не ожидала, что он обрадуется, они оба не были, сейчас не готовы к детям, но все же надеялась, что её возлюбленный поступит как порядочный мужчина и сделает ей предложение.Но Игнат вдруг насупился и стал городить какие-то несусветные глупости:— Да такого не может быть! Мы только один раз с тобой... И уже... Нет! Такого не бывает, чтобы так быстро....— Бывает. Сказала Юля. И добавила, поглаживая свой пока ещё плоский живот: — Два месяца уже.— О боже! И что же теперь делать?! Надо же срочно в больницу! — взволнованно ответил Игнат.— В какую больницу?! Не поняла девушка и даже засмеялась тому, что он думает, как будто бы беременные должны лежать в больнице.Но, оказывается, Игнат имел в виду совсем другое:— Ну как эти ваши женские врачи... Надо же, чем раньше, тем лучше...Тут Ютанина поняла, что Чайкин намекает на аборт, но тоже не рискнула произнести это страшное слово. Она хотела обидеться, но у неё на это сейчас не было сил. Вместо этого она призналась с детской наивностью:— Я думала, мы поженимся...— Чего-о-о??? — в который уж раз ранил её Чайкин своим глупым вопросом.Девушка была больше не в силах произнести ни слова и упала ему в грудь, горько расплакавшись, будто прося пощады.Игнат не оттолкнул её, но продолжал говорить жестокие слова:— Юля, ну что ты себе понапридумывала?! Ну ты же взрослый человек и должна понимать, что если так получилось, то надо как-то решать этот вопрос. Рано или поздно многие женщины с таким сталкиваются, ничего страшного...Девушка задохнулась от гнева и отскочила от него как ошпаренная. Она старалась не кричать, и поэтому шипела в гневе:— «Ничего страшного», что ты мне предлагаешь? Что, скажи?! Что значит, по-твоему, ничего страшного?!Но парень так и не нашёл в себе духу в открытую признать, на что подвигает свою возлюбленную, и сказал уклончиво:— Ну… Ты сама всё понимаешь...— Нет!!! — выкрикнула девушка тоном разъярённой тигрицы.— Тише... Тише... — с умоляющим видом просил её Игнат.Она сбавила тон, но ответила всё с той же горячностью:— Или мы поженимся, или я воспитаю ребёнка сама!— Да какой поженимся?! — вдруг взъерепенился парень. — Я о свадьбе даже и не думал! — признался он в пылу ссоры, кажется, окончательно потеряв над собой контроль. — Я, наоборот, хотел тебе сказать...Проговорился он, но, на этом его запал и иссяк. Он запнулся и замолчал.Услышав такое, девушка остолбенела и спросила с обречённостью:— Давно хотел сказать, что?Чайкин молчал.— Ну, говори! Говори, что ты мне хотел сказать! — потребовала Юля, и он признался:— Мне другая девушка нравится....Юля обалдела, так что даже перестала плакать. И спросила, глядя своему любимому прямо в глаза:

— Дюжева, да?— Да, — ответил Чайкин и, кажется, испытал облегчение от того, что больше не нужно скрывать правду.Юля схватила его за ватный бушлат, со стервенением подтянула к себе и сказала так, будто говорит это всё первый и последний раз:— Про ребёнка забудь! Я сама разберусь!Она отпустила парня и добавила тоном, не терпящим возражений:— Я с вами не пойду... Я ухожу домой...— Хорошо, — ответил Игнат спокойно, будто его вполне устраивает и то, и другое. Хотел бы уйти, но потом вернулся и предупредил её тоном строгого начальника:— Только не вздумай устроить истерику тут! Поняла?— Да пошёл ты! — ответила Юля горделиво, но вид у неё был такой, что Чайкин успокоился. И был уверен, что она сохранит в секрете причину своего ухода из группы. От возвращения домой Юлю пыталась отговорить только Настя, она не хотела оставаться одна среди парней. Но Ютанина соврала, что Чайкин не разрешает ей продолжать поход из-за недопонимания.

Соломин тоже забеспокоился, но отговорить её не пытался, вероятно, трезво рассудив, что больной девушке нечего делать в опасном зимнем походе.

Остальные ребята и вовсе отнеслись к уходу Юли равнодушно. Лишь Настя Дюжева не отпускала подругу до последнего. И уже перед самым её уходом спросила:

— Ну куда ты пойдёшь одна в такую даль?! Не боишься? Мало ли чего? Ну хочешь, я с тобой пойду? Уйдём вместе, а парни пусть без нас идут. Ну их!

— Нет, оставайся! Чайкин будет рад…

— А при чём здесь Чайкин? Ты моя лучшая подруга, а не Чайкин… Я боюсь отпускать тебя одну…

— Ой, Настя, не говори глупости! Что я, маленькая, что ли?! Я быстренько пойду. Снаряжение здесь оставлю, потом на обратном пути заберете, а я налегке часа через четыре уже буду на автобазе. Потом в Ивдель вернусь и домой…

— Может, всё-таки пойдёшь с нами?! Ты же так мечтала пойти в этот поход… — сделала Дюжева последнюю попытку отговорить подругу от возвращения домой. Но Юля была непреклонна:

— Нет. Не хочу! Мне теперь о другом думать надо…

Настю немало удивили эти слова подруги, но ничего спрашивать она не стала. Девчонки просто обнялись на прощание. Договорились встретиться дома, как только Настя вернётся из похода, тогда ещё никто не знал, что живой она не вернётся домой больше никогда...

***

По пути красота природы и величие гор так захватывали Юлю, что она даже иногда забывала о том, что её предал любимый человек. Что ей наверняка предстоит скандал с родителями, когда они узнают о том, что она беременна.

Что институт наверняка придётся бросить, да и такие вот походы тоже, ведь теперь ей нужно смириться с незавидной участью матери-одиночки.

А ведь ей всего лишь 23 года, она думала, что получит интересную профессию, устроится на работу и станет полезным и уважаемым членом общества. Она даже и подумать не могла, что её жизнь поломает один-единственный безрассудный поступок…

Девушка думала, что у неё нет другого выбора, кроме как смириться с судьбой. О подлом предложении негодяя Чайкина она даже и думать не хотела!

Хотя её до потери сознания пугала реакция родителей. «Когда мама узнает, её, наверное, неделю будут валерьянкой отпаивать. А папа будет дуться и не захочет со мной разговаривать полгода уж точно. Может, и больше, а может, и вообще скажет, что я ему не дочь…»

С ужасом думала девушка. И не подозревала, что бояться сейчас ей нужно совсем другого.

Что тяжёлый разговор ей предстоит не с родителями, а с офицером КГБ. А мама и папа будут счастливы только лишь тому, что она пришла в сознание и новость о беременности воспримут в какой-то степени даже с радостью.

Подумают: «Главное, что живая! А не как те семеро…»

Сумерки сгустились уже почти до темноты, благо до автостоянки оставалось не больше полутора километров. Девушка остановилась, чтобы достать из рюкзака налобный фонарик. Как вдруг неизвестно почему вокруг сделалось светло, как днём. Да только свет этот был был какой-то уж

Слишком белый, не похожий ни на солнечный, ни на лунный, ни на электрический.

Такой белый и густой, матовый, но, в то же время слишком блестящий, голографический, будто с примесью звёздной пыли. Юля завозилась с рюкзаком, то даже не сразу заметила, откуда взялся этот цвет, а когда подняла глаза на небо, то ужаснулась!Над тайгой и горами возвышался гигантский светящийся шар!Ютанина никогда не видела ничего подобного. Она силилась понять, что это, но, мысли её почему-то путались, она не могла сосредоточиться ни на одной из них.Будь она в нормальном психическом состоянии, то наверняка подумала бы о том, что это какое-то малоизученное природное явление. Но или уж в качестве бреда могла бы подумать на самый крайний случай, что это технический засекреченный военный объект, который она видит случайно…Но ни одну свою мысль до конца сформулировать она так и не смогла. Её охватила паника. Ей стало так страшно, как ещё никогда в жизни не было. Она испытала настоящий дикий ужас!“Вряд ли даже перед смертью бывает так страшно!”Потом говорила девушка, когда была вынуждена вспоминать этот момент.Глядя на этот огромный шар, который то зависал в небе, то вдруг начинал очень быстро двигаться вперёд, как будто бы рывками.Вскоре неизвестно откуда, может быть, даже отделившись от первого, появился ещё один такой же шар, но немного поменьше в диаметре. Но зато более подвижный. Он быстро обогнал первый и двинулся вниз, к земле, Юле показалось, что он вот-вот упадёт прямо на неё.Ей наверняка в этот момент стало бы ещё страшнее, но, видимо, испытать больший страх, чем она ощутила при появлении первого, было уже невозможно…Ютанина так и стояла на коленях перед своим раскрытым рюкзаком и смотрела на эти шары, не в силах отвести глаз, как загипнотизированная.Обычно люди, испытывающие страх, готовы бежать от объекта, который пугает их, сломя голову, но или по крайней мере стараются не смотреть на то, что их так пугает с Юлей же всё было наоборот.Она открыв рот, смотрела на эти шары, они её завораживали. Но в то же время внушали такой ужас, от которого вовсе не хотелось спасаться бегством, наоборот, хотелось лечь, зарыться в снегу, а лучше провалиться сквозь землю.

Юля смогла подумать лишь о том, какой холодный этот этот цвет, обжигает ее, как пары азота, если шары приблизятся к ней ещё хоть чуть-чуть, то она наверняка умрёт от обморожения.

Но, несмотря на эту мысль, она не сделала ни шагу в попытке спастись и спрятаться. Так и стояла на снегу на коленях, а шары всё приближались ближе и ближе.

Тот, что поменьше, как прежде, был впереди, он время от времени залипал, как и большой.

Потом вдруг сделал неожиданно сильный рывок вперёд и приблизился к Юле так близко, что ей показалось, что она почувствовала, как холодом ей обожгло всё лицо, но даже и теперь не шелохнулась и не закричала, не сделала ни единую попытку как-то защититься.

Когда большой догнал своего маленького «брата», шары вдруг начали, будто бы играться меж собой, как живые разумные существа.

Они то сходились, то расходились, то даже сливались в один единый огромный шар, а потом снова разъединились в два, но не быстро, а с какой-то вязкой неспешностью, как будто успели примагнититься друг к другу.

Сколько прошло времени, Ютанина не знала, но небо сделалось совсем уж тёмное, теперь всё вокруг освещал лишь этот ужасающий мистический свет шаров.

Вдруг большой обогнал маленький, чего раньше никогда не случалось, и приблизился к Юле почти в плотную ей показалось, даже чирканул её с правой стороны.

Теперь оба шара были позади, но не так уж далеко от них, по-прежнему было светло, как днём. И девушка увидела, что из её носа и ушей течёт кровь. В бреду ей вдруг почуделось, что это вовсе не кровь, а свекольный борщ.

Она ощутила сильное удушье, будто её заперли в бескислородной барокамере, а ещё через пару минут она потеряла сознание…

Когда она проснулась в реанимации, у неё было перебинтовано всё лицо и руки. Она сильно их обморозила. Доктор ей сказал, что у неё сломано два нижних ребра с правой стороны, но, несмотря на все увечья, она будет жить и скоро поправится

Ещё слабая после наркоза, Юля плохо отдавала отчёт своим словам и потому спросила бесхитростно:

— А ребёнок?

— Какой ребёнок? — ответил врач вопросом на вопрос.

— Ребёнок жить будет? — пояснила девушка слабым голосом, не открывая глаз.

— Ты что, беременна? — наконец догадался доктор, но произнёс этот вопрос без удивления и лишних эмоций. Просто уточнил факт.

— Да. — призналась девушка без страха и стеснений, на которые сейчас не была способна из-за плохого самочувствия.

— Какой срок? — деловито спросил доктор.

— Два месяца. — ответила Юля.

— Надо сделать анализы. — сказал врач, покинул реанимацию.

Не далее чем через час Юля услышала его возмущённый голос за дверью. Ютанина сразу поняла, что он спорит с каким-то мужчиной. Но, суть их разговора не могла уловить, так как они старались говорить тише. Чётко слышала она лишь одну фразу, которую часто произносил врач:

«Товарищ, вы поймите…. Товарищ, вы поймите…..»

Но, видимо, товарищ ничего так и не понял и не внял уговорам доктора, потому что уже через минуту дверь открылась, и в неё вошёл высокий белобрысый мужчина в строгом костюме, он небрежно накинул себе на плечи медицинский халат, чтобы хоть как-то легализовать своё присутствие в реанимации. Поставил стул и деловито сел напротив кровати Ютаниной.

Он не поздоровался, но спросил:

— Как вы себя чувствуете?

Юля подумала, что он задал этот вопрос, чтобы соблюсти приличия, и ответила с той же целью:

— Нормально.

— Вы можете говорить?

— Да, — коротко ответила Юля, и этот вопрос показался ей глупым, ведь она уже говорит.

Беспокойный врач с несчастным видом показался в приоткрыл дверь и чуть протиснулся в щель, и сказал вошедшему умоляющим тоном свою любимую фразу, теперь уже и Юля смогла услышать её до конца:

— Товарищ, вы поймите….. Она ещё очень слаба…. Нельзя, сейчас нельзя ни в коем случае! Она только-только отошла от наркоза….. Она вам сейчас такого наговорит!

Но товарищ даже и не подумал уходить. Он посмотрел на доктора как на чрезмерно мнительного дурачка и ответил с твёрдой убеждённостью в голосе:— Всё в порядке, вы зря волнуетесь! Ваша пациентка призналась, что чувствует себя хорошо. Закройте двери и не мешайте допросу.Юля мысленно удивилась двум вещам: что она, оказывается, на допросе, и уже даже успела в чем-то признаться…Она долго собиралась с духом и надеялась, что её голос прозвучит твёрдо, но получилось очень робко, почти по-детски:— Вы из милиции? — спросила она и думала, что уже знает ответ, но ушиблась. Блондин ответил вовсе не так, как она ожидала:— Нет, — сказал он, — я из свердловского КГБ. Полковник Чернобыльцев.В нормальном состоянии, услышав аббревиатуру властного ведомства, Юля наверняка разволновалась бы, но сейчас у неё не было сил, на всё она реагировала с болезненной апатией. И этого не смог изменить даже вид удостоверения, который козырнул полковник.Когда все формальности были соблюдены, он сказал:— Вы проходите по делу гибели группы Чайкина как единственная свидетельница.Ютанина промолчала, кажется, она вообще не поняла смысла услышанной фразы, но переспрашивать не стала, потому что Чернобыльцев спросил:— Почему вы ушли с маршрута и направились в сторону Ивделя?— Я хотела вернуться домой, — честно сказала Юля и внутренне сжалась от того, что догадывалась, что ей придётся признаться в беременности. Говорить о таком этому строгому мужчине из КГБ ей совсем не хотелось. Но она понимала, что выхода у неё нет. Если она не скажет, то ему расскажет врач, а потом он спросит: «Почему сразу не сказала?!» И это будет выглядеть подозрительно. Юля вообще не понимала, что она такого сделала и почему её допрашивают. Но уточнить это ей было страшно. Она предпочла просто отвечать на вопросы, чтобы этот белобрысый быстрее ушёл.— Почему? — спросил полковник ровным, безразличным тоном.— Я передумала идти в поход.— Почему? — опять спросил он всё с той же интонацией. Юле даже показалось немножко смешным то, что он задаёт один и тот же вопрос.

Этим он напомнил ей брата Володьку, тот, когда был маленький, был ещё тот неугомонный «почемучка».— Мы поссорились с Чайкиным. — ответила Ютанина и тут же пожалела о сказанном, девушке очень не хотелось, чтобы у Игната были проблемы.— Из-за чего произошёл конфликт? — спросил полковник, и Юля мысленно обрадовалась, что он всё-таки переформулировал вопрос и не стал в третий раз спрашивать своё детское «Почему?».А то бы Юля на этот раз точно такого не выдержала и засмеялась, а это выглядело бы глупо и невежливо.Она не хотела говорить о причине их ссоры. Но Чернобыльцев расценил её молчание по-другому. Подумал, видимо, что она испугалась, и решил задать вопрос менее формально. Он понизил тон, как будто разговаривает с маленькой девочкой, и спросил:— Почему вы поругались?Теперь это «почему?» вовсе не веселило девушку. Ей не хотелось говорить, но она поняла, что выбора у неё нет. И призналась:— Я беременна…Тут же думала, что КГБшник посмотрит на неё осуждающе, но он с безразличным видом задал абсолютно лишний, по мнению Юли, вопрос:— От Чайкина?— Да, — сказала будущая мать и удивилась, что неужели это нужно уточнять, ведь какой смысл ссориться с Чайкиным, если отец не он. Но Чернобыльцев, видимо, считал свой вопрос вполне обоснованным. Как и следующий:— Он не знал?— Нет, — ответила Юля и пояснила уклончиво: — Я думала, в походе скажу, а когда сказала, мы поссорились…— На аборт отправлял? — догадался белобрысый.— Да, — подтвердила Юля и удивилась тому, как легко он произносит это мерзкое слово «аборт». На её счастье, полковник больше не стал развивать эту тему. И задал следующий вопрос, не имеющий отношение к их роману с Чайкиным:— Что с тобой случилось? На тебя кто-то напал?Почему-то в интонациях полковника Юле почудилась какая-то тайная надежда. Будто он был бы рад, если бы на неё действительно кто-то напал. Но она вынуждена была его разочаровать и сказала правду, хотя, может быть, из-за плохого самочувствия сформулировала свою мысль вовсе не так, как хотела.— Нет, — сказала она. — Я сама обожглась.— Как это произошло? Обо что ты обожглась? — спросил полковник, и Юле почудилось, будто он хотел бы добавить в эту фразу какое-то доброе слово, например сказать ей «детка» или «малышка». Но вынужден был соблюдать субординацию. Чернобыльцев привык не давать волю своим чувствам и по-прежнему оставался к ней строг.Ютанина даже и не подумала, что КГБшник может не поверить ей, и сказала как о чем-то само собой разумеющемся:— О шары…— О какие шары? — уточнил полковник. И посмотрел на Юлю так, будто подумал, что доктор был прав и она ещё плохо отошла от наркоза.— Шары на небе. Я шла на автостоянку, чтобы вернуться в Ивдель, а потом домой... Там шар появился в небе, очень яркий, я очень испугалась! Я даже сейчас, когда говорю, мне страшно вспоминать, у меня почему-то мурашки по коже. Сказала девушка в надежде, что белобрысый позволит ей не продолжать.Но он произнёс официальным тоном:— Тебе придётся вспоминать! Ты единственная свидетельница по делу...— По какому делу? — с недоумением спросила Юля.Но полковник ничего не ответил. И забросал её вопросами:— Что ты видела? Какие шары? Где?Так я же вам сказала уже, удивилась Юля тому, что КГБшник будто бы пропустил всё сказанное ею ранее мимо ушей. И настойчиво повторила:— Километра за полтора от автостанции высоко в небе появился огромный светящийся шар, потом второй поменьше. Я испугалась так, что ни кричать, ни бежать не могла. И вдруг этот маленький спустился совсем низко и налетел на меня и обжёг своим холодом.— Что за шары? — спросил Чернобыльцев и совсем пал в глазах Юли в интеллектуальном плане. Она посмотрела ему в глаза и сказала почти с дерзостью:— Так я не знаю! Я думала, вы знаете!Но полковник либо не знал, либо хорошо придуривался и попросил Ютанину нарисовать шары. Но та ответила отказом:— Нечего там рисовать! Два огненных шара. Один побольше, другой поменьше. И двигаются так, как будто прыгают, а ещё могут соединиться в один, а потом опять разлепляются. Вы и сами можете нарисовать, если уж так надо: Два кружочка, вот и весь рисунок!Чернобрыльцев наверняка настоял бы на том, чтобы она нарисовала сама то, что видела. Но всё же был не до такой степени чёрствый человек и пощадил девушку, ведь у неё все руки были перебинтованы от холодовых ожогов, и настаивать не стал.Тут в дверях снова появился врач и хотел было уже произнести своё извечное умоляющее:«Товарищ, вы поймите…».Но КГБшник его опередил и произнёс, поднимаясь со стула:— Всё! Ухожу-ухожу….. Мы уже закончили…А потом обратился к Юле и бросил заученную фразу:— Пока идёт следствие, из города никуда не уезжайте. Вас вызовут на повторный допрос.Потом сбросил с себя медицинский халат, небрежно скомкал его и всучил врачу.Потом снова повернулся к Юле, пожелал ей почти ласково:— Выздоравливай поскорее…Она решила воспользоваться моментом и спросила:— Что случилось с Игнатом Чайкиным?Полковник отвёл глаза. Юля догадалась, что случилась беда, и расплакалась.Тогда в больнице её сознание было затуманено лекарствами. И она ещё не осознавала масштаба трагедии. По наивности думала, что погиб только лишь Игнат. И даже представить себе не могла, что из их туристической группы в живых не осталось никого…После выписки из больницы её ещё несколько раз вызывали на допросы. И всегда она рассказывала про те самые мистические шары в небе.Которые её всё же заставили нарисовать.Юля даже начала думать, что её в чем-то подозревают, но дело закрыли за отсутствием состава преступления.Следствие пришло к выводу, что туристическая группа Чайкина погибла от переохлаждения.Но в Свердловске ходили совсем другие слухи. Про ребят, которых хоронили в закрытых гробах, рассказывали страшные вещи, особенно про Настю Дюжеву, мол, у трупа вытекли глаза.Юля не хотела в это верить, но и в официальную версию тоже поверить не могла. Ведь у них была с собой походная печка. В крайнем случае они могли разжечь костёр. Да и этой ночью не было аномально сильных морозов. -30 для здешних краев привычное дело.Пару раз к ней даже приезжали журналисты, но папа их выгнал, во-первых, потому что девушка подписала расписку о неразглашении и обещала никому и никогда больше про шары не рассказывать. А во-вторых, потому что к тому времени её беременность была уже совсем заметна.Юля очень сильно переживала гибель хоть и предавшего её, но все же любимого человека.А вдвойне тяжелее ей далась смерть лучшей подруги…И когда родным показалось, что она чуть оправилась от этого удара, на свет появился ребёнок, такого ужаса Юля стерпеть уже не смогла!Ютанины говорили, что роды были очень тяжёлые и сердце не выдержало.Но хоронили её за оградой кладбища...