Читать онлайн "ASCEND: Списанных не возвращают"

Следующие полтора месяца после смерти Морта проходят спокойно — настолько, насколько это вообще возможно для ASCEND.

Засады на конвои, перехват подкреплений, уничтожение мелких складов — то, чем мы активно занимаемся все эти недели. Первое время участие в таких операциях принимают только Гарда, Дальнобой, Падший, Профессор, Художник, Космос и Титан. Затем к ним присоединяется Тритон, а потом и мы: я, Зверь, Философ, Стилет и Пепел.

За смерть Эдикты другие коданты нам не мстят — то ли не могут, то ли не хотят. А может, синвериатам вообще плевать на то, что мы уничтожили одного из их телохранителей. Факт остаётся фактом: за всё это время кодантов мы больше не встречали.

Оказывается, из оплота Эдикты Художник прихватил её клинок. Тот самый — бритвенно-острый, переливающийся всеми цветами радуги. Инграм и Нокс почти месяц пытались понять, как он работает. И то, что они узнали, повергло нас в уныние — какие же технологии используют синвериаты, если им удалось создать такое оружие?

Клинок не ломается. Никак — не трескается, не плавится, не разбивается. Он сделан из материала, больше всего напоминающего графен, сплетённого с псионическими нитями. По словам Нокс, любое воздействие запускает механизм самооптимизации на молекулярном уровне в зависимости от сопротивления цели — и клинок остаётся целым вне зависимости от того, каким способом его пытаются уничтожить.

Воссоздать такой материал мы не можем: не знаем, что именно использовали синвериаты. Да и с переплетением пси-энергии проблема. Ближе всего к этому техника щита Тритона, но она держится совсем недолго. К тому же, Инграм и Нокс так и не придумали, как встроить нити в оружие без его прямого и постоянного участия.

Теоретически мы можем просто отдать клинок кому-то из бойцов: он не закодирован, не защищён. Наверное, синвериаты и представить не могли, что кто-то сможет отобрать оружие у коданта, иначе позаботились бы об этом.

Но и здесь есть проблема: вплетённая в клинок пси-энергия подчинится только псионику. Ни я, ни Философ не владеем оружием ближнего боя: я — от слова совсем, а он — не на том уровне, чтобы заменить на него привычный автомат. Тритон — единственный, кто мог бы попытаться, но он, как и остальные Стражи, пользуется только псионикой.

С молчаливого согласия Саара мы оставили оружие Эдикты в оружейной, рядом с дробовиком Морта. В этом есть грустный символизм: каждый из них погиб от руки другого.

Пусть там и остаётся. Как память. Как напоминание о том, чего — кого — стоила эта победа.

Координаты, которые вытащили из сердца эксона Инграм и Нокс, до сих пор не исследованы. То же и с координатами, найденными Профессором в лабораторном комплексе. Ян успел выяснить, что они ведут на перерабатывающий завод, а таких даже в ближайших регионах — десятки.

Нужны время и силы. И их катастрофически не хватает.

Нас всё ещё мало, а после потери Морта стало ещё меньше. Срочные операции, помощь повстанческим ячейкам, спасение перебежчиков — всё это Саар ставит в приоритет, поэтому координаты пока было решено отложить в сторону. И хоть едва уловимое ощущение ошибочности такого бездействия не отпускает, спорить с командиром никто не собирается. Уж точно не с ним — не с человеком, который вытащил ASCEND с такого дна, что и представить страшно.

Я живу всё так же: тренируюсь, принимаю участие в операциях, учусь жить с холодным, безэмоциональным голосом Рейнхарта и голове и просыпаюсь по ночам от кошмаров. Правда, последние приходят чуть реже — возможно, сказалось постоянное присутствие Философа.

Как-то так вышло, что я осталась в его отсеке раз, второй — а потом и насовсем. С ним проще, спокойнее, безопаснее — и теплее. Это тепло никуда не исчезает, несмотря на весь мой страх.

Всё идёт неплохо — на удивление.

И именно поэтому оживший интерком с приказом срочно явиться не предвещает ничего хорошего.

***

В командном отсеке уже собрались все, кого назвал Саар: я, Дальнобой, Космос, Тритон, Падший и Гарда.

Сам командир стоит перед тёмным экраном, чуть ссутулившись, как будто на плечи давит невидимый груз. Когда мы входим, он резко оборачивается и быстро произносит:

— Сигнал бедствия от Яна.

Затем переводит дыхание и добавляет:

— Передача короткая. Он знал, что сигнал перехватят, и всё равно вызвал.

Ситуация ожидаемая — и одновременно внезапная. Яна рано или поздно должны были раскрыть: синвериаты не могли не заметить того, кто полгода скачивал данные из их систем. Может, и дольше — он работал ещё тогда, когда Титан сбежал от ORFEX. Но…

Мне всегда казалось, что Димитрий Ян неуязвим. Бывший оперативник ASCEND прятался долго, и мы забыли о том, что он — обычный человек, которому, как и нам всем, грозит опасность.

И теперь она пришла.

— Вылет через семь минут, — Саар смотрит в одну точку.

Оборачиваюсь уже у двери. Он всё ещё стоит, не моргая и не двигаясь.

Но никто уже не удивляется. Все понимают: мы сами выбрали Эрвина Саара, доверив ему свои жизни. Ни один из нас не знает, как ему хватает сил вставать по утрам, но он продолжает делать это.

Снова и снова.

***

Путь до зоны высадки занимает всего двадцать минут. Сегодня они, по ощущениям, превращаются в целую вечность.

Обычно негромкий, размеренный гул «Вальдшторма» успокаивает, но сейчас я чувствую только нервозность. Мышцы напряжены, сердце бьётся часто, словно тело заранее чувствует опасность. С момента, как Нокс разрешила мне вернуться к операциям, такого ещё не было.

Радар высаживает нас около заброшенного коммуникационного узла ASCEND на периферии Плоешти. Австрия, Румыния — похоже, Ян прятался в разных странах, чтобы сбить врага со следа.

Но это его так и не спасло.

Сейчас коммуникационный узел больше похож на огромный бетонный гроб. Антенны намертво вросли в землю. Стены покрылись трещинами, часть обрушена. Окна заколочены, термопанели — выцветшие, выгоревшие от старости.

— Здесь есть питание, — шепчет Космос, указывая на дисплей у двери. — Смотрите.

Дисплей мигает тускло, с перебоями — как будто вот-вот погаснет. Подхожу ближе, касаюсь дверной рамы и чувствую, что бетон крошится под пальцами.

Космос достаёт из разгрузки миниатюрный импульсный модуль и тихо произносит:

— Дверь держится на аварийной подпитке. Если добавить импульс, у нас будет около сорока секунд на вход.

— Действуй, — коротко приказывает Саар. Голос — собранный, сдержанный, но напряжение чувствуется в каждом слове. — Первая цель — нижний уровень.

Щелчок — импульс пошёл. Панель вспыхивает чуть ярче, словно на мгновение оживает.

— Есть, — выдыхает Космос.

Ещё один щелчок.

Дверь медленно открывается, впуская нас внутрь. Запах встречает с порога — тяжёлый, влажный, с примесью горелого пластика и плесени.

— Продвигаемся, — шепчет Падший.

Впереди идёт Тритон — спокойный, сосредоточенный, готовый активировать щит в любой момент. За ним — мы с Космос, уткнувшейся в сканер тепла. Гарда держится сбоку, прикрывая фланг. Дальнобой — позади, проверяет верхние балконы и шахты через оптику. Падший замыкает строй.

Чем ближе мы к нижнему уровню, тем тяжелее становится воздух. В висках начинает стучать — не от нехватки кислорода, а от странной, едва ощутимой вибрации. Она повсюду — исходит от стен, пола, потолка. Это не звук, не пульсация энергии, скорее — чужое присутствие, не выраженное напрямую, но настолько плотное, что от него хочется поёжиться и спрятаться за ближайшей стеной.

— Сигнал исходит оттуда, — Космос кивает на отсек в другом конце коридора.

Мы продвигаемся дальше — медленно, ожидая удара.

Но ничего так и не происходит. Пропадает даже пульсация. Всё, что остаётся, — напряжение, словно кто-то невидимый не сводит с нас глаз.

Дверь отсека полуоткрыта. Тритон ногой отодвигает её в сторону и входит первым.

Двигаюсь за ним и, наконец, вижу того, кто снабжал нас информацией долгие месяцы. Того, без кого ни о каком ASCEND и речи бы не шло.

На вид Димитрию Яну чуть больше сорока. Светлые волосы, ввалившиеся щёки, короткая, неровно подстриженная борода. Два шрама на переносице — крест-накрест, ещё один — на подбородке. Одет в гражданское: тёмно-синяя рубашка, чёрные брюки, стоптанные ботинки.

Он лежит на полу, не шевелясь, раскинув руки в стороны. В полуметре — выключенный планшет.

— Забирайте, — выдыхает Саар, и в его голосе впервые слышится облегчение. — Быстро.

Падший подходит и наклоняется над Яном. Тот не реагирует — лежит на месте, всё так же не двигаясь. Зрачки расширены, взгляд — мутный, заторможенный. Он пытается что-то сказать, но изо рта не вылетает ни звука.

— Похоже на какой-то препарат, — хмурится Гарда.

Опускаюсь на корточки рядом с Яном и шепчу:

— Мы из ASCEND. Заберём тебя отсюда, ладно?

Он моргает — медленно, с усилием. Пальцы дрожат, губы едва шевелятся:

— Здесь… всё…

— Успокойся, — Падший осторожно поднимает его. — Идём.

Мы выходим в коридор, стараясь не двигаться как можно тише, но каждый шаг отзывается шумом — таким, который слышно, кажется, за километр. Уже на повороте к переходной секции чувствую ту же вибрацию, а следом за ней — укол. Резкий, точный — он словно пронзает мозг насквозь.

— Там…

Договорить не успеваю — горло перехватывает спазм. Но этого и не нужно.

Потому что тот, кто следил за нами с самой первой секунды, наконец, показывает себя.

Он появляется на перекрытии, отделившись от стены, как будто всё это время был её частью. Высокий, худощавый, изящный — похожий на готовящуюся к броску змею. Броня — гладкая, обтекаемая, чёрная — сидит, словно вторая кожа, не сковывая ни одного движения. На левом предплечье — свёрнутый крюк. В руках — снайперская винтовка с вогнутым прикладом.

Лицо скрыто под капюшоном. А вот глаза…

Сначала кажется, что они просто яркие — бирюзовые, как море, освещённое полуденным солнцем. Но через миг становится ясно: дело не в этом.

Во взгляде нет ни безумия, ни ярости, не ненависти — только насмешливое предвкушение. Он смотрит, как хищник, который знает: добыча уже напугана, но всё ещё надеется.

Эти глаза — живые.

Живые до боли, почти человеческие. От Эдикты растекалась тишина, вакуум, в котором хотелось исчезнуть. А от него исходят жажда и азарт — и это намного, намного хуже.

— Это… кодант, — говорю дрожащим голосом, не в силах поверить в собственные слова.

Он склоняет голову, как будто безмолвно признавая мою правоту. Потом делает шаг вперёд — плавно, без спешки.

Голос звучит не в ушах — в голове. Он не такой, как у Эдикты. Там были грохот, бездна, металл.

А у него есть интонации.

— Не бойтесь, — произносит кодант тепло, почти заботливо. — Я не собираюсь убивать вас. Пока нет.

Мгновение — и он вскидывает винтовку. Движение настолько чёткое и выверенное, что я едва успеваю его заметить.

Выстрел.

Пуля попадает в Гарду. Вскрикнув, она падает на колено и хватается за бок, сжимаясь от боли. Падший, быстро положив Яна на пол, открывает огонь по противнику.

Но его там уже нет.

Тень взмывает над потолком — плавно, грациозно. Всего секунда, и она оказывается с правой стороны от Дальнобоя.

— Будь в следующий раз внимательнее, — в голосе скользит что-то, отдалённо похожее на сочувствие.

Дальнобой разворачивается, но слишком поздно.

Вторая вспышка — и он, сдавленно вскрикнув, валится назад, прижимая ладонь к бедру. Сквозь пальцы хлещет кровь.

Это не псионик. Значит, не Гералит.

Сарктис.

— Двое, — тем временем считает он, словно между делом. — Осталось четверо на одного. Почти честно. Не находите?

Слова ещё звучат в черепе, а кодант уже скользит на крюке в другую точку.

Следующий выстрел — на этот раз в меня.

На этот раз везёт: Тритон успевает встать впереди и создать щит прямо перед нами. Поверхность дрожит, но выдерживает. Пуля рикошетит в стену.

— Ну-ну, — тянет Сарктис. — Такой серьёзный. Ты действительно думаешь, что это тебя спасёт?

Он вдруг дёргается — резко, болезненно — и тут я понимаю, что Падший продолжает стрельбу. Из всей очереди попадает всего несколько пуль, но и этого хватает, чтобы замедлить противника.

Миг — и туда же летит сгусток пси-энергии, мешая быстро сменить позицию. Ещё несколько пуль — от Космос, которая держит автомат дрожащими руками.

И ещё — от Падшего. Он как будто заранее знал, где появится Сарктис.

Тот напрягается. Голос становится чуть резче:

— Ты мне надоел. Отдохни.

Вспышка.

Пуля бьёт в плечо Падшего. Тот хрипло выдыхает и зажимает рану, роняя оружие.

Взмах ресниц — и я уже рядом с противником.

Пси-хлыст нетерпеливо дрожит в руках, распрямляясь, но Сарктис оказывается быстрее. Лёгкое движение — и он молниеносно исчезает, появляясь метрах в десяти.

Совсем рядом с лежащим на полу Яном.

Всего мгновение — и в руках коданта оказывается уже не винтовка, а пистолет. Он смотрит на Яна сверху вниз — без презрения, без удовлетворения, как на давно наскучившую игрушку. Словно в замедленной киносъёмке поднимает оружие — плавным, ленивым движением.

— Ах да, — голос в голове звучит почти задумчиво. — Чуть не забыл.

Короткий, быстрый выстрел.

Ян дёргается и замирает. Голова откидывается вбок. Он не успевает даже прийти в сознание, когда всё заканчивается.

В воздухе закручивается вихрь с фиолетовыми искрами по бокам. Они кружатся, вращаются — всё быстрее и быстрее с каждой секундой.

Сарктис исчезает в вихре, бросив напоследок:

— Постарайтесь не умереть до нашей следующей встречи, хорошо? Иначе будет скучно.

За спиной слышу сдавленный выдох Космос. Гарда всхлипывает, зажимая рану. Падший тихо матерится сквозь зубы. Дальнобой стонет, не в силах подняться.

На тяжёлых ногах делаю шаг вперёд. Ещё один.

Затем колени подгибаются, и я опускаюсь рядом с Яном.

Он лежит, глядя в потолок невидящими глазами. Ладони раскрыты. Лицо спокойное, словно он заранее знал, что произойдёт, и давно смирился с этим.

Дрожащей рукой тянусь к нему и закрываю глаза. По щеке стекает слеза — всего одна.

Всё, что я не выплакала после смерти Викинга, досталось Морту. Для Яна, который всегда незримо был с нами, не осталось почти ничего.

— Оставьте его и возвращайтесь.

В голосе Саара нет ни боли, ни горечи, ни сожаления. Я надеюсь услышать хоть что-то: вопрос, приказ, ругательство. Но нет.

Слышен только треск. А за ним — пустота.

И она хуже любого проклятия.