Читать онлайн "Ржавая баржа под номером надежда или принцип молодого папы"

Это был её последний полёт, сомневаться в этом не приходилось, но и последний полёт может оказаться первым. Она не имела эмоций чтоб бояться, переживать что вот-вот уйдёт на пенсию. Её старое, хоть и крепкое тело давно просилось на покой, но у неё не было рта чтобы попросить. У неё не было разума чтоб понять свои переживания, но у неё была душа, чтоб их ощутить.

– Отец! – прижимаясь к стене, пытаясь не мешать роботам погрузчикам, произнёс юноша лет двадцати, одет он был в форму ВКС. – Ты не хочешь мне ничего объяснить?

То, что он услышал в ответ в динамике скрытого наушника его явно не порадовало и он виновато опустил голову.

– Слушаюсь. Да. Так точно, – коротко отвечал он слегка кивая. – Как здесь?

Первый полёт… как прекрасно это чувство. Она помнила как зашипели тысячи замков на стапелях. Как исчезла сила удерживающая её и как она стала свободной. Тяжёлые шаги отвлекли её от воспоминаний, она хорошо знала людей с таким шагом, уверенные, сильные, решительные. Жаль, что лишь двое из множества её капитанов, имели такой шаг.

Его погоны буквально искрились, не взирая на явно недостаточное освещение, ровно так же блестела и его обувь.

– Отец… – начал юноша, но пришедший повернул голову чуть влево, сдерживая недовольство, давая ему проявиться ровно на столько на сколько это было необходимо.

– Не забывай, что ты на службе сын, – спокойно проговорил он, и не смотря на то что он был на пол головы ниже юнца, он умудрялся смотреть на того сверху.

– Извините генерал, – отдал честь тот, ему хватило доли секунды чтоб подобраться и привести себя в порядок. – Мичман Алексей Гринёв, провожу инспекцию корабля, согласно полученного распоряжения. На данный момент всё в штатном режиме, нарушений нет.

– Вольно мичман. А теперь излагай своё недовольство.

– Стёпу сняли с миссии, – Алексей с тоской взглянул на отца.

– Я в курсе. Опухоль в кишках. Операция прошла успешно, – чётко отрапортовал генерал Гринёв. – Повезло что выявили сейчас, до старта.

– Ты можешь как-то?..

– Его сняли по медицинским показаниям…

– Но вылет только через четыре дня, времени полно, – понимая бесперспективность своей попытки, говорил Алексей. – Он мечтал о этой миссии.

– У него будут возможности, обещаю. К тому же, замену ему подобрали достойную.

– Не напоминай, – отвернувшись замотал головой юноша, вызывая улыбку отца. – Старший сержант Двойкина, заноза в заднице всех курсантов. Ты ведь знаешь, что я её на дух не переношу, и ты принимаешь участие в утверждении кандидатур, смахивает на совпадение. Скажи, неужели я так тебе насолил в детстве?

– Ну если тебе не нравится команда, ещё не поздно отказаться, – он вдруг посерьёзнел, и в глазах его появилась просьба, даже не так, в глазах его была мольба. – Только намекни, и тебя заменят, – осторожно добавил он.

– Пап, мы уже это обсуждали.

– Я понимаю, – закивал Гринёв старший, осматривая грубые стены, покрытые толстым слоем антикоррозийного покрытия. – Знаешь, меньше двух десятков лет назад, я был в твоём возрасте, и знаешь, как я мечтал проводить каждый свой отпуск?

– И?

– Я мечтал сесть в свою Ниву Круиз, чтоб на соседнем сиденье щебетала твоя мама, и гнать куда глаза глядят, не включая навигатора.

– Может ты решишь вопрос со Стёпкой? – ещё раз попытался мичман.

– Нет. А теперь будешь гнать ты, только у тебя дороги пошире, и авто побольше.

– Боюсь, это корыто скрипеть будет похлеще твоей Нивы, – произнёс Алексей, и если бы у баржи было самолюбие, она непременно обиделась бы на него.

Погрузчики без остановки завозили в неё грузы, укладывая в строгом порядке, забивая переделанные трюмы. Давным-давно, она, получила свою первую команду и свою первую любовь, в том виде в котором она могла понимать это слово, этой любовью был первый капитан, и он вёл её к цели, к далёкому астероиду, затаившемуся где-то в окрестностях Сатурна. Хороший человек был тот бородач, жёсткий, дисциплинированный и безгранично добрый. Он хорошо относился к ней, он даже помнил её номер, набор из двадцати трёх, бесполезных цифр. Этот номер в единственном числе был выведен краской на правом борту, но к этому моменту, разобрать можно было не более пяти цифр, время, труд и ремонтные работы не жаловали расписную обшивку и всячески с нею боролись.

Этот человек, теперь она знала его имя, впрочем, ей нечем было его запомнить, она ощущала его энергию по-другому, словно каплю масляной краски, попавшей в её поток. Он плавал внутри неё, окрашивал внутренности своими мыслями, но не растворялся в ней как остальные, не истончался до невидимости. Так вот этот человек ей нравился.

Он вновь отказался покидать её стены, в тот момент, когда все удалились, он пришёл в каюту, оборудованную для удобства хрупких тел, и заварив себе крепкого чая, усевшись на кресло, включил телепроектор. На стене в тот же момент появилось изображение студии, перед ведущим в синем костюме, сидел худощавый мужчина лет сорока.

– Дорогие зрители, с радостью сообщаю вам что этот день настал, у нас в гостях один из самых выдающихся учёных современности, всем известный и всеми уважаемый профессор Кунгурцев. Профессор, – отводя взгляд от камеры, повернувшись, обратился человек в костюме. – Вам не кажется, что ваша теория о замедлении времени, не совсем логична.

– Ничуть, – спокойно ответил тот, поглаживая аккуратно подстриженную бородку.

– Но позвольте, вы утверждаете, что при использовании новых технологий, при ментальной навигации, наши корабли должны уходить как-бы в подпространственный карман, и там время замедляется, что и необходимо для выживания пассажиров во время перемещения, для избегания перегрузок.

– Всё верно, – кивнул гость, посмотрев куда-то в сторону, словно ища кого-то. – Даже не знаю зачем вы меня пригласили, у Вас отлично получается всё объяснять.

– И какие последствия это несёт для экипажа?

– Полагаю, что они из полёта, хотя правильнее будет это назвать «растянутым перемещением», они выйдут немного старше чем положено.

– Ну-ну, профессор, извините, я понимаю, что всё это только теория, но если время замедляется, то соответственно и человек погружённый в данную среду, должен так же замедлиться, как бы это не звучало. Возможно мир вокруг состарится по отношению к пилоту, а он этого даже не заметит?

– Ну это распространённое заблуждение, только ментальная навигация не связана с гравитацией, и не может замедлить жизненные процессы в одной точке по отношении к остальному миру, – спокойно произнёс гость.

– Но ведь время во время прыжка замедляется? Извините за тавтологию, – не унимался ведущий.

– Мне больше нравится термин: растягивается.

– Не важно, значит человек в этой среде должен точно так же замедлится, значит не он состарится, а мир вокруг него, это же и ребёнку понятно.

– Ну, во-первых, – тяжело выдохнул Кунгурцев. – Я пропустил, когда человека стали отождествлять с такими глобальными явлениями как течение времени, и с каких пор время стало зависеть от нас? Мы с вами мошки, летаем вокруг лампочки, нам никто не запрещает этого делать, мы находим в ней свет и тепло, извлекаем выгоду, но лампочка работает не зависимо от того, летает вокруг неё мошкара или нет. Ну хорошо, я покажу.

Он достал из кармана леденец и тонкий шнурок, разбитый на сегменты, окрашенные поочерёдно в белый и чёрный цвет. Все сегменты были равны и равнялись примерно одному сантиметру.

– Смотрите, я подготовился, – улыбнулся зрителям он и положил конфету на стол, один конец шнура он положил у леденца. – Заметьте, я буду пытаться тянуть его с одинаковой скоростью, когда я скажу, начинайте считать. Давайте!

Ведущий выполнил указание, а профессор потащил верёвочку за конец, скорость движения его руки была такова, что, когда ведущий досчитал до трёх, второй конец мерной полоски скользнул мимо точки контроля.

– И так, этот леденец, это человек, на этой мерке, двадцать делений, они символизируют время в масштабах вселенной, Вы считали и досчитали до трёх, и Ваш счёт символизирует время по отношению к леденцу, а именно к нашему пассажиру. А теперь давайте повторим эксперимент, когда скажу, начинайте. Давайте.

Ведущий принялся считать, всё повторилось один в один только в этот раз профессор растянул шнур, увеличив его длину. Когда человек в костюме досчитал до одиннадцати, второй конец мерного отрезка прошёл мимо точки контроля.

– Так? – с интересом спросил хозяин студии.

– Не поняли, что ли? – спросил гость, искренне ожидая реакции. – Время для вселенной прошло столько же, как и в первый раз, ведь количество делений на шнуре не изменилось, а вот времени для наблюдателя, для пассажира, прошло в разы больше, и именно поэтому замедление времени будет старить наших пилотов и экипаж корабля.

Когда руда заполнила все её отсеки, она была счастлива. Годы на верфи, потом несколько лет в пути, а когда ты до завязки забита грузом, ты понимаешь свою важность, что благодаря тебе человечество шагнёт ещё дальше, добьётся ещё большего. Да, она не способна как иные лететь к другим звёздам, но и её труд важен, и её вклад, достоин был уважения. Так было раньше, но теперь она другая. Её ходовые двигатели были демонтированы, теперь в её распоряжении остались лишь маневровые, освободившееся место заняли новые устройства, что-то с чем она никогда не соприкасалась, то что позволит и ей шагнуть к мечте, вырваться из тюрьмы, пусть эта тюрьма и имеет размеры системы.

– Если учитывать размер команды, в которую входят девять человек, – звучал неестественный голос из планшета в руке девушки. – Запаса воздуха при отказе системы восстановления, хватит на сто шестьдесят шесть лет, я бы не переживал по этому поводу, но на случай непредвиденных ситуаций и утечек, есть тридцать семь хранилищ с кислородом, каждое рассчитано на восемьсот два дня для всей команды.

– Понятно, – спокойно отреагировала девушка, двигаясь по широкому коридору, теперь уже тесному от огромного количества грузов. – Что с провиантом и водой?

– Ты ведь изучила все данные наизусть, какой смысл этих вопросов? – спокойно прозвучал голос из динамика.

– Планируемые цифры я знаю, меня интересуют фактические, можно коротко. Мы опаздываем да? Остальные уже на борту?

– Нет не опаздываем, да все в сборе. Еда, планировалась на сто лет, по моим данным до этой отметки невозможно будет добраться, не прибегая к диетам, провизии хватит на девяносто восемь лет, без учёта урожая в аграрном отсеке. Что касается воды, то системы фильтрации обеспечивают практически неисчерпаемый запас для такого маленького коллектива. Этот эксперимент может стать прорывным, главным открытием за многие века, здесь продумано всё.

– Ну да, и поэтому экипаж состоит из девяти человек, и все, пять минут назад студенты, кроме двоих, – слегка взволновано ответила девушка.

– И это тоже продумано, – проговорил гаджет.

– Надеюсь так и есть, и продумано на самом деле всё.

– Надежда очень сильное чувство.

Как же приятно было ей мчать сквозь пустоту, наслаждаясь обществом своей команды, разделяя с ними каждую секунду их жизни, и как печально было осознавать, что они больше никогда не вернутся. Выполнив рейс туда и обратно, они сходили с её борта, и более она их никогда не видела. Так поступали все, кроме шестого капитана, составлявшего ей компанию целых четыре раза, заимевшего под её присмотром множество седых волос, она помнила каждый из них.

– И так, готовность две минуты, – проговорил крепкий, слегка полноватый мужчина, лет сорока. – Затягивать время не буду, командуй Петрович.

– Спасибо капитан, – заскрипел в ответ худощавый человек, сняв очки и принявшись натирать линзы подолом белой рубахи, он был единственным кто был одет по гражданке. – Не зря я посвятил этому сорок лет, тридцать девять, если быть точным. И так, у всех вас на головах шлемы, вам не нужно пытаться что-то делать, куда мы отправимся решит Олечка, вы же будете ей помогать, назовём вас оперативной памятью. Сейчас мы выполним прыжок, и уйдём в Планковское время, сохрани нас всех Господь. А если переход не состоится, то прими в объятья свои.

– Лисичка, Ольчик, – обратился Алексей, поправляя шлем с десятками отходящих проводов и капилляров к девушке впереди. – Ты давай только, не очень далеко, я маме обещал к обеду вернуться.

– Гриня, – тут же отозвалась девушка с планшетом, занимающая кресло справа от Лёхи. – Не мешай нашему навигатору, если она, по твоей милости, забросит нас в какую-то клоаку, я попрошу ребят чтоб они тебя поблагодарили. Серёж, вы не откажете ведь, правда? – посмотрела она на крепкого парня сидевшего рядом с Алексеем, слева, тот заигрывающе подмигнул Двойкиной. – И да, для родителей пройдёт всего одна секунда, не переживай, если не к обеду, то к ужину точно поспеешь.

– Луна два, – произнёс капитан, заняв своё кресло и натягивая на голову шлем. – Всё готово к прыжку. Пожелайте нам удачи. Скоро вернёмся.

Она хорошо помнила этот момент, как каждый её атом был готов распылиться, как она перестала существовать и смирилась с своей окончательной гибелью. Если бы имелся доктор, который бы разбирался в таких объектах как она, то он несомненно бы констатировал смерть. Пусть этот момент длился всего несколько нано секунд, она успела умереть. Потом неведомая сила дёрнула вожжи и потянула каждую её молекулу обратно, заставляя сохранить целостность.

– Уважаемые члены экипажа, – дрожащим голосом проговорил Петрович, поправляя изрядно поседевшие волосы. – Прыжок выполнен, все живы, мы в Планковском времени. Поздравляю всех нас, мы только что вошли в историю, главное чтоб об этом узнали.

О как они радовались успешному прыжку, смеялись, шутили, на месте пускались в пляс. Они все пришлись ей по душе, да она лишь баржа, но она была уверенна что обладает душой, а если нет, то она должна её заиметь чтоб проникнуться к этим людям. Капитан, Петрович, Лёшка Гринёв, Аня Двойкина, Сергей Лихачёв, он же лихой, вся троица выпускники спецкурса, все трое элита. Оля Лысухина – навигатор, и трое военных Саш, парень и две девушки, Тон, Власова и военный медик Серова. Радость от того что эксперимент пошёл по плану, что они не умерли как сотни иных до них, пытавшихся выполнить мгновенный прыжок, кружила им головы.

Эйфория от успеха прошла быстро, и хоть они понимали, что прыжок может оказаться затяжным, всё же представлять, как это и пережить это, это полярно разные вещи, и баржа не могла ни как помочь людям в их переживаниях.

– Гриня! Гриня!!! – заорала Двойкина, ворвавшись в каюту, не включая свет, не желая ни своего ни чужого смущения.

– Чего тебе, Ань? – вскочив спросил Алексей, не осознавая где он, кто он, и что происходит.

– Олька рожает, пойдём папаша, я не собираюсь волноваться за двоих.

– Это прекрасный день, тысячу триста шестнадцатый день, нашего путешествия, – произнёс капитан подымая пластиковый фужер, стекло редко использовалось во флоте. – Сегодня наша команда увеличилась до десятка, и чёрт возьми, я выпью до дна, за здоровье этого малыша, Петрович, – с безграничным уважением посмотрел он на учёного. – Скажешь?

– Я не знаю какие планы у родителей, у Оли спросим позже, а у Алексея спрашивать без толку, всё одно мать всё решает, – заулыбался учёный. – Я это вот к чему: возможно мы уже далеко, а может физически мы даже не покинули пределы солнечной системы, это мы узнаем позже. И может многие корабли на классической тяге улетали в разы дальше от нашей родной Земли, но я знаю точно, никто из них, так близко как мы, не приближался к Богу. И если родители ещё не определились, я бы советовал назвать парня Богданом, это ведь истинно чудо, получить жизнь там, где ожидал встретить смерть.

Богданчик стал отрадой всего экипажа, даже она, баржа, начинала, как ей казалось, генерировать в своих холодных, металлических стенах излишек тепла, наблюдая за малышом, не удивительно что забота о малыше стала самым популярным развлечением, сразу после длительных прогулок, по бесконечным лабиринтам баржи.

Когда малышу исполнилось двести шесть дней, Ольга оставила его на отца, решив прогуляться, рекомендации психологов были однозначны, прогулки полезны как в одиночестве, так и в компании. Каждый из них, борясь с клаустрофобией уходил в такие прогулки, и не было в этом ничего зазорного. Вот и в этот раз всё должно было пройти, как всегда. Алексей уложил сына спать, тоска укутала его разум, и он вдруг осознал, как тяжело было его Оле, всё это время, время, когда она занималась ребёнком, а он вдруг ударился в агрономию, высаживая с Сашами и Двойкой десятки видов растений, ожидая всходы. Он почему-то захотел найти мать своего ребёнка, захотел пообщаться с ней, поддержать.

В её стоге могла затеряться даже самая большая иголка, и отыскать её не представлялось возможным, но Гринёв словно притягиваемый сверх магнитом, точно знал где искать. В тот день баржа пожалела, что не имеет власти над своим телом, что нет на её дверях, управляемых замков, которые она могла бы не отпирать. Лёша увидел её, увидел Лихого, дождался пока она встретится с ним взглядом, выглядывая из-за мощной спины, после чего молча, тихо побрёл к своей каюте.

– Двойка, а ты чего здесь? – спросил он, войдя в принадлежащее ему помещение.

– Не спалось, – спокойно ответила она, прижимая к плечу Богдана. – Решила прогуляться, услышала, как мелкий плачет, решила проверить. Хорошо, что было не заперто.

Баржа хоть и не имела возможности общаться с людьми, но она не пропускала ни единой секунды в их жизни, и все её пассажиры, были ей симпатичны, и вызывали лишь чувства любви и привязанности, не взирая на их слабости и пороки. Это был две тысячи семьсот девятнадцатый день прыжка, Анну к условному алтарю вела Ольга и её трёх с половиной годовалый сын, и если Богданчик ничего не понимал в жизни взрослых, то Ольга не испытывала ни к невесте, ни к жениху ни малейшего негатива.

– Коль капитан уступил мне эту святую обязанность, – проговорил Петрович, добродушно оглядывая всех собравшихся. – Я с удовольствием начну. Четыре дня назад, наша команда пополнилась одиннадцатым членом, и это великая радость, сегодня же радость другая, но не менее волшебная. Пред всевышним мы запечатлеваем союз двух любящих сердец.

Секунда для всего мира, разрасталась для баржи, с затёртым номером, в многолетнее путешествие, и она надеялась, что оно затянется максимально долго чтобы насладиться обществом полюбившейся команды. Но с другой стороны она желала всем участникам выжить, а длительная изоляция не имела положительного влияния на психологическое состояние людей.

– Какого чёрта капитан! – орал Лихачёв, выставив перед собой кусок толстостенной трубы из жёсткого пластификата. – Я просил его по-хорошему, но он не слушает, он не желает прерывать эксперимент!

– Серёж, – сдерживая слёзы обратилась Оля, с опаской обхватывая огромный живот. – Не нужно, пожалуйста.

– Нет Оленька, нужно! Сегодня трёхтысячный день прыжка… – остекленевшими глазами осматривал стены столовой Лихачёв. – Поздравляю всех с юбилеем. Мы больше восьми лет летим в одну сторону, а нам ещё домой возвращаться.

– Сергей… – попытался взять слово Петрович, отодвигая поднос с съестным, но лихой перебил его.

– Нет уж, выслушайте. Вы выслушаете меня. Нас законсервировали. Люди в собственном соку. Трое из четверых уже родили, Анька неделю назад, ты скоро второго родишь, на корабле, – он перешёл на умоляющий шёпот и руки его задрожали. – На барже, на рудовозе. Уже сейчас понятно, что наш сын не увидит ни рек, ни гор, ни других людей, до восьми лет, и это ещё не предел. Я понимаю, что мы дали согласие, я понимаю… я готов умереть даже не добравшись туда. Я читал контракт, я дал добро, как и вы, я согласился. Но дети… они не давали согласия, они не заслужили…

– Сергей, – тихо, но уверенно произнёс капитан. – Мы проведём мозговой штурм с нейронками и постараемся найти возможность ускорить течение эксперемента.

– Нечего здесь обсуждать, – произнёс учёный и закашлялся глубоким, надрывистым кашлем. – Прыжок невозможно прервать, и ускорить невозможно, я постоянно работаю над этим.

– Нет… Нет. Нет!!! – заорал лихой и шагнув вперёд принялся наносить удары, труба ложилась на столешницу, не причиняя вреда Петровичу, отправляя в стороны пластиковые осколки. – Мы должны, должны что-то придумать.

– Сергей. Сергей! – заорал капитан и когда тот остановился и их глаза встретились, продолжил спокойно: – Посмотри на Олю.

Лихачёв обернулся, она стояла в трёх шагах от него и её трясло, руки пытались защищать живот, обхватывая его и прижимая к нему кулачки с побелевшими от напряжения костяшками.

– Прости… прости маленькая, – зарыдал он, шагая к будущей матери его ребёнка.

Как же ей нравились люди, с их причудами, слабостями и эмоциями, но больше всего баржа находила радость в малышах. Она пристально следила за ними, и в моменты особого восторга, у неё скрепили старые, поржавевшие от времени заклёпки, грозясь утратить хватку и потерять кусок обшивки, когда-то этот кусок был съёмным и именно в том месте проводилась дополнительная загрузка, но позже его решили заделать намертво. Барже приходилось сдерживать свои эмоции, теперь она точно понимала значение этого чувства, чтоб не устроить разгерметизацию хоть и небольшого, но всё же изредка используемого отсека.

– Три тысячи семьсот пять дней, – произнёс капитан, глядя на трёх беззаботно играющих ребят, семилетний Богдан стоял рядом с матерью, в отличии от остальных детей, он понимал горесть события. – Десять лет с небольшим продолжается наше путешествие, и впервые наша община стала меньше. Перед тем как я отправлю тело Петровича в криокапсулу, вы можете простится, и может сказать пару слов.

Они простились, и если и говорили что-то, то не вслух. Баржа и раньше видела прощания с членами команды, но ещё никогда она не видела такого количества слёз. Через две недели, когда вышла из строя система фильтрации, когда люди оказались безсильны, когда ни одна нейронка, присутствующая на корабле, не смогла разрешить проблему, все они вновь будут плакать о седом добряке, вечно работающим над чем-то важным, но всегда находившим время чтоб поиграть, или присмотреть, он любил детей. И возможно, если бы он был жив, он бы справился и с этой напастью.

– Капитан, – произнёс Алексей, мешки под его глазами требовали немедленного и длительного сна. – Это сбой системы, ни перезапуск, ни попытки управления вручную не дают результата.

– Предложения?

– Разобрать систему, и собрать локальную станцию фильтрации, – ответил Гринёв.

– Есть цифры?

– Да командир, – ответила Двойкина, её пальцы тут же забегали по планшету. – Если ничего не делать, запасов воды нам хватит на три тысячи шестьсот два дня. На обратную дорогу не хватит. Если устроить станцию как говорит Гриня, то ещё добавится пару лет, нужно будет внимательно подойти к сортировке воды.

– Двенадцать лет с чистой водой, – закивал капитан. – А через двенадцать лет у нас будет вода, но к её чистоте будут вопросы?

– Верно, согласилась Аня.

– Химические обеззараживатели и кипячение нам в помощь.

Если считать принятыми для людей мерками, то четыре тысячи двести одиннадцатый день стал очередным праздником, у Ани и Алексея родилась вторая дочь. Теперь баржа опекала уже восьмерых детей, даже капитан за это время стал отцом, сблизившись с одной из Александр. Жизнь порождала жизнь, не потому что так советовали психологи, тысячи часов их терапии хранились в компьютерах, установленных на борту, а просто потому что это нормально, не смотря на риски, оставить частичку себя, выполнить главное предназначение, быть родителем, хорошим родителем, и баржа жалела, что лишена такой возможности.

Когда она вновь начала рассыпаться на атомы и вновь приобрела целостность, она не знала радоваться ей или рыдать, разумеется она не умела проявлять ни то, ни другое, но даже если бы умела, она вряд ли бы определилась.

– У меня для вас две новости, – довольно произнёс капитан, оглядывая команду.

– Ну мы так-то немного наслышаны, – проговорил вояка, не скрывая улыбку и сжимая под столом руку своей избранницы, тёзки, Александры.

– Да, – закивал капитан. – Четыре тысячи восемьсот семьдесят шесть дней, ровно столько длился прыжок сюда, если интересно мы находимся в своей галактике, Олечка, не подскажешь где именно?

– Созвездие Лисы, – тут же ответила девушка.

– Лысухина, а у тебя с чувством юмора всё хорошо, – подмигнула вторая Александра, на что та ответила признающим поражение, пожатием плеч.

– Вторая новость, если кому интересно, – продолжил капитан. – В паре тысяч километров от нас, точно с таким же курсом и такой же скоростью летит астероид, и он я вам скажу, очень похож на дешёвую замороженную креветку из супермаркета.

– Загнул кеп, – произнёс Алексей.

– Этот астероид покрыт толстенной глазурью, из чистейшего льда, дроны разведчики уже прислали данные, и это очень хороший способ пополнить наш запас воды. Я сбросил данные в общую сеть.

Двойкина тут же принялась изучать данные на планшете, и уже через пару мгновений произнесла:

– Слишком рискованно, мне не нравится наличие банального метана и других, кстати и неизвестных газов в пробах. Пробы взяты на поверхности, и мы не знаем, что там внутри. Вы ведь собрались взрывать?

– Да, дюжина зарядов, правда устанавливать придётся вручную, но это не проблема. Мы отколем кусок в пару тысяч кубов, подберём его, и не будем переживать за обратный путь. Напомню всем, что по теории профессора Кунгурцева, обратный прыжок с вероятностью в девяносто девять процентов будет отличаться по длительности. И мы не знаем в меньшую или в большую сторону. И ещё одно, я с вами не советуюсь, сегодня я капитан.

На разработку плана, изучение метеорита, к которому прицепилась баржа вместо планеты, в виду отсутствия по близости таковых, ушло ровно десять дней. Она радовалась тому что люди нашли решение проблемы, и что дети, когда пополнятся запасы воды, будут обеспеченны на обратный путь, пусть даже он затянется.

Капитан в этот день, взял челнок и полетел один, сославшись на то что не стоит рисковать двумя членами экипажа. Его задача заключалась в том, чтоб разделить отколовшийся кусок льда на нужного размера части, и завести их в открытый шлюз. Увы, ни одно ни второе не понадобилось.

– Три, два, один, – отсчитывал сам себе капитан, после чего раздался взрыв. Взрыв на расстоянии двух тысяч километров на планете, особенно при наличии атмосферы, невозможно будет ни услышать, ни увидеть, но здесь, увидеть его довелось. Пусть звук поглотила пустота, но вспышка взрыва засияла сверхновой, оборвав связь с челноком и его пилотом.

– Капитан, ты меня слышишь? Капитан? – пыталась связаться Ольга но всё безуспешно. Девушка по имени Саша, безмолвно смотрела в монитор, кусая себя за костяшку кулака.

– У нас проблемы, – произнёс Алексей, ударяя по клавишам, отдавая команды. – Группа осколков приближаются в нашу сторону, скорость запредельна, высокий риск повреждения корабля.

– Вижу, – ответил Сергей. – Принимаюсь за управление маневровыми, постараюсь уйти от столкновения.

– Оля, мы сможем прыгнуть?! – прокричала Аня, не отрываясь от своего планшета.

– Для подготовки мне нужно минимум двадцать минут, – ответила та.

– Начинай подготовку, – скомандовал Алексей. – Правда у нас нет и половины от необходимого времени.

Они управляли её малыми двигателями, и она как могла пыталась им помочь, но не взирая на её желание, она не могла ускорить своё движение, и баржа жалела об этом.

– Шесть минут до столкновения, – проговорил Алексей, неестественно высоким, для него, голосом. – Напомню щитов у нас нет, только пусковые, я постараюсь запустить их в момент контакта, но надеяться на них я бы не стал. Ребята, надеюсь у вас есть идеи как ускориться и прыгнуть.

Ей не нравилась ситуация, ей не нравился их настрой, а ещё больше ей не нравилось осознание того, что скоро её обшивку просекут осколки астероида, и какие последствия будут после этого столкновения она не знала, она знала лишь то, что это угрожает её прекрасным малюткам. От осознания данной угрозы у неё вновь зудело в боку.

– Начинаю герметизацию всех отсеков между собой, – затараторила Двойка. – Серёженька, как хочешь, любыми путями сохрани хвостовые отсеки, там находятся все ключевые узлы жизнеобеспечения.

– Стараюсь я, стараюсь, – бросил тот, не отрывая взгляда от экрана. – Сейчас летит в бочину, пытаюсь подставить нос.

Как ей удалось поймать нужный момент, она и сама не знала, и случись ей повторить этот трюк ещё раз, у неё разумеется ничего не вышло бы, но в тот момент она не пыталась анализировать. Баржа понимала угрозу, она дождалась, когда её повернут нужной стороной, потом она лишь представила себе картину, в которой её пассажиры остаются без воздуха, и что происходит с ними в эти последние секунды. Новый приступ зуда отозвался в её теле, но в этот раз она не сдерживала его, а наоборот, позволила ему разрастись. Словно запрограммированные, в один момент разорвались сотни ржавых, огроменных клёпок. Внутреннее давление плюнуло перегородкой, и кусок обшивки устремился в сторону от корабля.

– У нас разгерметизация, – произнесла Анна Двойкина, и пальцы её застыли. – Кто из вас это сотворил?

Вся команда зачарованно смотрела на то, как кусок корабля, встретился с потоком угрожающих осколков и отвёл их, приняв удар на себя.

Несколько часов они потратили на попытки связаться с капитаном, но окончательно осознав его судьбу, они просто шагнули домой.

Десять тысяч четыреста тридцать третий день их путешествия, ознаменовался выходом из прыжка, и вся община, неуверенно потянулась к выходу. То, что чувствовала баржа, было сложно выразить или даже осознать, она знала, что сейчас эти люди покинут её стены, и больше она не увидит их никогда. Зацепы примагнитились к её поверхности, и увлекли её к лунной верфи. Она не пыталась противиться, да и не видела она в этом смысла.

Когда опустили её рампу, на встречу путешественникам устремился генерал Гринёв. Сорокадевятилетний Алексей, шедший впереди группы, остановился в нескольких метрах от отца. Отдал честь генералу, пригладил изрядно поседевшие волосы и произнёс:

– Ты такой молодой, папа…

Гальченко Александр Николаевич

Почта:

ВК: