Читать онлайн "Становясь Зайчиком"

Становясь зайчиком

1999 год. Последний рывок перед новым столетием. Я мечтал поскорее оказаться в XXI веке, почувствовать себя современным человеком, ступившим собственной ногой в мир, полный новых возможностей и открытий. Формально, ничего не изменится, лишь моё богатое воображение продолжит рисовать масляные картины, в которых всё ярко, чётко и детально. Прекрасная и спокойная, мирная жизнь. Вот бы это было реально... В начале января нам с семьёй пришлось переехать из крупного промышленного города в небольшой посёлок — богом забытое место, находящееся среди леса. Репутация у данного места была отнюдь не чистая. Здесь на протяжении многих лет пропадали люди. В основном это были дети в возрасте 10-15 лет. Но, видимо, моих родителей это не сильно смущало, поскольку они благополучно проигнорировали данное предупреждение.

Я не знал точную причину переезда, но, насколько я знаю, это было связано с проблемами отца на работе. Но зачем покидать город, где столько возможностей найти работу получше, и приезжать в такое захолустье — так и оставалось загадкой двенадцатилетнего мальчика.

К слову, обо мне. Меня зовут Антон Петров, мне, всего двенадцать лет, и уже завтра я пойду в новую школу, в шестой класс. Я немного переживаю, ведь мне придётся осваиваться в новом месте, знакомиться с одноклассниками. Такие мысли вызывали мурашки на теле, ведь в прошлой школе я был изгоем, которого постоянно унижали, били, использовали в корыстных целях. Я всё это понимал, но что я мог сделать против двадцати пяти человек, которые за любое непослушание могли врезать мне по морде. Надеюсь, здесь такого не будет…

На улице быстро темнело, лишь луна слегка освещала верхушки деревьев и серебрила снег, отражая на нём свой свет, а вдалеке виднелся бледно-яркий свет фонарей из посёлка. Честно говоря, даже она немного нагоняла жути… От самого осознания, что луна — единственное, что ты можешь увидеть в непроглядной ночной тьме, становится страшно: мозг начинает придумывать ужасающие образы тех, кто обитает там, среди густых деревьев; кто может подкараулить тебя, пока ты будешь идти домой или в школу. Всякий раз, когда ты не сосредоточен, расслаблен, твой фокус внимания притуплен; они ждут момента, чтобы наброситься, и лишь Богу известно, что с тобой сделают обитатели леса.

Поселение погружено в безмятежность, словно застывшая пластинка в мёртвой тишине. Ни одного огонька не горело в домах, словно здесь никто и не живёт, хотя днём я видел довольно много ребят, которые резвились на площадке и играли в снежки. Хотя, может, я просто не заметил? Сугробов, кстати, намело не просто по колено, аж чуть ли не до самих крыш; они казались не мягким укрытием, а холодными могилами, поглотившими все живое. Потеряй самообладание, контроль и равновесие, тебя засосёт снежное покрывало; постепенно свет начнёт исчезать, а твои шансы на выживание вскоре исчезнут, оставив тебя одного со своими мыслями — осознанием того, что это твой конец.

Блуждая вечером по посёлку, я заметил, что в окнах немногих домов, где ещё горит свет, видны желтые огоньки, словно глазки во тьме, будто скрывающие что-то недоброе, таинственное, зловещее. Дым, поднимающийся из труб, неспешно растворяется в морозном воздухе, образуя полупрозрачные силуэты змей. А на улице ни души... лишь редкие следы на снегу свидетельствуют о недавнем присутствии человека. Вдали слышен лай бродячих собак, вызывающий тревогу и ощущение надвигающейся опасности. Стоит им только появиться на горизонте, как начинается паника, а голову посещают мысли: «Бежать?» «Смириться?», на которые ты не можешь дать ответы. Деревья укрыты снегом, словно застывшие статуи, которые охраняют этот посёлок от внешней угрозы. И вот в такое место из крупного и богатого города переехала моя семья.

Смотря на всё это, вспоминаются легенды и слухи о пропаже детей. Но почему именно дети? Что могло случиться с ними? Несчастные случаи? Маловероятно, чтобы было столько трагедий подряд. Тогда что? Злоумышленник? Маньяк? Или что-то ещё более зловещее, о чем даже думать страшно? Местные жители молчат, стараются не говорить об этом вслух, но в глазах читается испуг и недоверие друг к другу. И самое страшное — они оставляют после себя вопросы: «Кто будет следующим? И как этому можно помешать? А вдруг кто-то из моих близких…» Эта мысль пронзает, как удар ножа, медленно вводя лезвие всё глубже и глубже…

Надежды, что это всё слухи и враки, пытались покрыть все мои ужасные мысли об этом. Каждый раз, когда вижу на улице играющих детей, очень хочу верить в то, что я увижу их и в следующий раз, всех до одного. Я невольно оглядываюсь по сторонам, пытаясь понять, в безопасности ли они. И понимаю, что не знаю… В посёлке я уже около двух недель, но никак не могу привыкнуть к здешней атмосфере. Что-то вечно не даёт мне покоя; каждая маленькая тень меня устрашает, так что муражки бегут по телу, отчего хочется поскорее прийти домой и спрятаться в кровати, вдали от всех.

Тем временем, было уже слишком поздно, завтра мой первый учебный день. И очень не хотелось бы проспать, опоздать и в итоге в первые же минуты опозориться перед моими новыми одноклассниками. Я несколько дней изучал местность посёлка; он не очень большой, довольно легко запоминающиеся пути от дома до школы, которую я нашёл чисто случайно, когда споткнулся об ветку около леса.

Быстренько почистив зубы и переодевшись, я лёг в кровать. Конечно же, заснул я не сразу. Я ворочался, пытаясь найти удобное положение, но в голове были мысли о завтрашнем дне, которые никак не давали мне покоя. Перед мысленным взором всплывали серые лица одноклассников, учителей, однотипные коридоры школы, стены которого уже начали осыпаться. Интересно, какой будет моя новая школьная жизнь? Надеюсь, она не будет как в прошлой школе. Я был уверен, что первый учебный день не принесёт облегчения, а лишь новые вопросы и испытания. Но от этого никуда не убежать. В конце концов, сон медленно настиг меня, и я уснул.

***

Я очнулся в мягком покрывале леса — в снегу. Вокруг стояла непроглядная тьма, отчего я не сразу понял, что происходит. На небе виднелись маленькие точки — звёзды, которых, к слову, было не так много, изображавшие красивые выставочные рисунки, которые я очень любил рисовать. Я мечтал, что однажды и мои картинки будет занимать почётные места в престижных музеях нашей страны, в крупных городах, например, в Москве или Санкт-Петербурге.

Когда глаза немного привыкли к темноте, я медленно пошёл вперёд, постоянно оглядываясь и всматриваясь вглубь леса, в отчаянных попытках надеясь что-то там увидеть. Единственное, что меня до жути пугало, — неизвестность. Кто прячется там, в темноте, скрываясь за кронами деревьев, поджидая удобного момента, чтобы напасть. Эти мысли заставляли моё сердце биться всё сильнее, отчего у меня учащалось дыхание, а перед глазами всё начинало плыть.

Лес не заканчивался. Я шёл уже более десяти минут, но складывалось впечатление, что я стою на одном месте: те же деревья, расположенные на тех же самых местах, те же созвездия, та же поляна, на которой я очнулся. Остановившись, я стал озираться по сторонам в надежде найти хоть какой-то сигнал, который смог бы мне помочь.

Вдруг из глубины леса донёсся едва слышимый хруст снега, словно кто-то ступил на него, а затем отпрянул. Мой взгляд моментально устремился на источник звука. В чаще я увидел еле заметное движение. Я мог списать это на темноту и мою разыгравшуюся фантазию, но не в этом случае, так как я чётко слышал хруст снега. Затем звук повторился, только уже с другой стороны. Обернувшись, я не увидел ничего.

Так продолжалось несколько раз: звук появлялся с разных сторон, но каждый раз там было пусто. И в один момент я заметил кого-то — или что-то. Я увидел святящиеся серебряные глаза, уставленные на меня. В кромешной тьме тяжело было понять, что конкретно смотрело на меня явно недобрым взглядом, однако я не мог пошевелить ни одной частью своего тела; я приковано стоял и смотрел на то, что могло прикончить меня в любой момент.

Так мы простояли около пяти минут, как вдруг эта нечисть двинулась в мою сторону. Моё скованное тело ещё сильнее начало колотиться, наполняя моё сердце адреналином. Стуча зубами, я просто стоял и наблюдал, как что-то подходило всё ближе и ближе ко мне. Когда оно стало совсем близко, я разглядел морду, похожую на лисью. «Это что, лиса?» — подумал про себя я. Словно прочитав мои мысли, животное нагнулось к моему уху и прошептало: «Раз — два, прилети, сова».

***

Я проснулся в ледяном поту, хаотично озираясь по сторонам. Я был дома, в своей комнате, в своей кровати. Это факт успокаивал меня. «Это был сон, всё хорошо» — внушал я сам себе, когда внутри всё было скованно.

Посмотрев на часы, я удивился: я проснулся в 7 часов, ровно по будильнику, которого, к слову, у меня не было. Обычно меня всегда будила мама, но в этот раз я её опередил. Я быстро собрал рюкзак, оделся, умылся и почистил зубы, спустился вниз. Передо мной стоял выбор: пойти на кухню и перекусить, либо же сразу идти в школу. Пока я размышлял, мой желудок дал понять, что без еды не обойтись, поэтому ответ был очевиден. Заглянув в холодильник, я заметил небольшую миску, накрытую запиской. Достав её, я поставил посаду на стол, после чего аккуратно снял записку, на которой было написано: «Твой завтрак, Антон. Съешь половину, другую оставь Оле, пусть полакомится». Да, мама умеет удивить. В миске было пару блинов и две поджаренные гренки. Ну что же, на сегодня хватит.

Быстренько поев, я напялил на себя тяжёлую зимнюю куртку и вышел во двор. Желание идти в школу, которое находилось на дне, упало до уровня бездны. Дом, казавшийся ночью оплотом тепла и безопасности, теперь ощущался хрупким и беззащитным перед лицом морозной, враждебной природы. Редкий луч света от настольной лампы пробивается сквозь замёрзшие стекла, но лишь подчеркивает непроницаемую тьму, царящую за окном. Внутри нарастает тревожное чувство, будто кто-то невидимый наблюдает из темноты, притаившись за корявыми стволами деревьев. Каждый скрип половиц, каждый шорох ветра заставляет вздрагивать и задерживать дыхание. В этой звенящей тишине, нарушаемой лишь зловещими звуками леса, чувствуешь себя совершенно одиноким и отчужденным от мира, словно заброшенным на край земли.

Я потихоньку отдалялся от дома, иногда посматривая на него как на своё укрытие, убежище, крепость. Дорога сузилась до тоннеля, где зловещие силуэты деревьев нависали, словно собираясь сомкнуться над головой. В этой одинокой зимней пустоше каждый вдох превращался в облачко пара, а каждое движение давалось с трудом, словно кто-то невидимый тянул назад, в уютное тепло. Предчувствие беды сдавливало горло, не давая свободно дышать. Этот путь стал не дорогой, а испытанием.

Сама дорога до школы была не близкой, поэтому я специально вышел заранее. Идя по хмурым тропам, протоптанным за несколько дней жителями этого небольшого посёлка, я смотрел по сторонам, вглядываясь в темноту, пытаясь разглядеть кого-то среди кронов одиноко стоящих деревьев. Словно кто-то смотрел на меня оттуда своими безжизненными глазами, выжидая момента застать меня врасплох — который раз сам себя в этом убеждаю, создавая панику из пустого места. В этом весь я.

В лесу стояла гробовая тишина; лишь хруст снега под моими ногами нарушал её, эхом раздаваясь по всей аллее. Выйдя в центр посёлка, я видел фонарные столбы, стоявшие на приличном расстоянии друг от друга, а также небольшие домики, в которых жили те, кто всё ещё не решил покинуть это богом забытое место.

Вдруг я заметил около одного из столбов какой-то предмет. Аккуратно подойдя к нему, я поднял с земли…фантик? Это был самый обыкновенный вкладыш от конфет, который можно было достать практически из любой сладости. Поскольку я и сам был коллекционером, данная карточка точно не станет лишней в моей коллекции.

Через пятнадцать минут я уже был на месте. Само здание нагоняло жути, отчего тело пробирала дрожь, несмотря на то, что я был очень тепло одет. Проглотив ком, я двинулся ко входу. Краем глаза я заметил странного мужчину, который стоял около ворот и курил сигарету. Он казался подозрительным и вызывал много вопросов: зачем мужчине стоять в семь утра около школы одному и курить? Может, это преподаватель? Или просто отец, который отвёл ребёнка в школу, и сейчас стоит отдыхает? Всё возможно. Но тревога никуда не ушла, лишь затаилась внутри.

Внутри здание ничем не отличалось от того, где я учился до этого. Разве что ремонт здесь делали очень давно, либо вообще не делали, поскольку краска на стене немного осыпалась, старые скамейки скрипели, лампочки в коридоре моргали. Ну, а чего можно ожидать от учебного заведения, которое находится в самой настоящей глуши.

Поднявшись по лестнице на второй этаж, меня встретил почти пустой коридор с парой дверей, ведущих в кабинеты. Я подошёл к классу с номером 204 и стал ожидать начала уроков. До начала было ещё пятнадцать минут, поэтому я решил прогуляться и посмотреть тут всё.

Ничем особым школа не привлекала меня: здесь не было ничего такого, что действительно цепляло; те же коридоры, те же кабинеты, та же планировка, абсолютно — абсолютно всё было однообразным и скучным.

Время близилось к восьми. Я подошёл к кабинету, где уже собралось достаточно много народу, и по звонку зашёл в класс вместе со всеми.

Поскольку я был новеньким, я подошёл к классному руководителю и сказал:

— Здравствуйте, я Антон Петров — ваш новый ученик. Мы вчера с мамой приносили документы.

— Здравствуй, Петров, — спокойна сказала учительница. — Хорошо, что предупредил. Занимай любое свободное место. — Она указала на третью парту второго ряда, за которой никто не сидел. Я поклонился и присел на своё новое законное место.

Лилия Павловна — так звали преподавателя — начала объяснять новую тему. Я проходил это ещё в прошлом году, поэтому не особо слушал. Мне больше по душе было посмотреть вокруг, оценить данный кабинет, посмотреть на своих одноклассников. К слову, о них.

Как только я вошёл в кабинет, один парень злобно смотрел на меня, будто я маньяк, вор, народный преступник. Такое ощущение, что я сделал что-то максимально плохое, за что он хотел меня прикончить. Я не сильно обращал на это внимание, поскольку я привык к издевательствам. Надеюсь, здесь такого не будет.

Школьный день прошёл максимально скучно. Почти на всех уроках я занимался своими делами — рисовал самые разные рисунки, какие только приходили мне в голову: начиная от деревьев, заканчивая столицей нашей страны… Эх, Москва…

Также я заметил, что одна девочка постоянно оборачивалась и смотрела на меня. Причём делала она это незаметно, исподтишка, чтобы я не заметил; стоило мне повернуться, как она тут же разворачивалась и продолжала писать, как в ни в чём не бывало. Меня забавляли такие милые действия со стороны девочки в мою сторону.

После уроков я пошёл домой, уставший за целый день. Когда прозвенел последний звонок, за окном уже было темно. И вот сейчас я шёл по пустому посёлку один, беззащитный, слабый… Меня могли забрать в лес, прикончить тут же, сделать что угодно. Но почему-то я не встречал никого на своём пути. Абсолютно. Улица была вымершей…

Придя домой, я снял куртку и пошёл на кухню, так как очень сильно хотел есть. Около плиты как раз стояла мама и что-то готовила.

— Ну, привет, Антон, — сказала мама, обернувшись на меня. — Как первый день в новой школе?

— Да нормально, — ответил я.

— Много друзей себе завёл? — подкалывала меня мама.

— Пока ни с кем ещё не познакомился, — грустно ответил я, опустив голову.

Мне тяжело давалось общение. С самого детства я был одиночкой. Меня всегда избегали, отчего я постоянно оставался один. Со мной не хотели ни играть, ни рисовать, ни делиться страшными историями. Каждый раз выбирали не меня… Меня расстраивало это; я мог заплакать с любого пустяка, поэтому меня часто дразнили плаксой, девчонкой… Ненавижу.

Поужинав, я пошёл наверх, в свою комнату, где провёл остаток вечера. Я быстро сделал домашнее задание, которое задала нам Лилия Павловна, и сел рисовать. Но почему-то у меня не получалось нарисовать чёткой картины. Каждый раз выходила какая-то мазня, отчего просто хотелось взять этот грёбанный карандаш и выкинуть его в окно, чтобы оно разлетелось в дребезги, впустив, тем самым, в мою комнату холодный, морозный ветер, чтобы он забрал меня в лес, подальше от людского сброда.

Таблетки… Я забыл принять лекарства. Аккуратно спустившись вниз, я открыл шкафчик в прихожей, где стояли мои лекарства, после чего достал две капсулы, проглотил и запил водой. Я ненавидел это, но ничего не мог с этим поделать.

Мне поставили диагноз ПРЛ — Пограничное расстройство личности, — из-за чего теперь мне нужно пить эту гадость, чтобы не сходить с ума. Когда я забывал их принимать, внутри словно появлялась другая личность, более злая чем я, которая больше хотела вредить, чем созидать и приносить добро. К счастью, таблетки подавляли этого беса, но лишь на некоторое время. Полностью избавиться от него мне не удастся, видимо, никогда…

Когда наступило время ложиться спать, я выключил светильник, отложил свой альбом, переоделся, снял очки и улёгся в кровать. Этот день не выдался каким-то насыщенным, поэтому я почти сразу уснул, не думая ни о чем.

***

Я стоял около окна, наблюдая за падающими снежинками, которые вращались вокруг фонарного столба — единственного источника света, освещавшего наш двор. Стояла глубокая ночь. Мне не спалось, поэтому я решил хоть как-то коротать время, чтобы отвлечься от дурных мыслей. Завтрашний день обещает быть тяжёлым, поэтому нужно хорошенько морально подготовиться и набраться сил.

Я снова видел какое-то движение в чаще леса. Оно звало меня, манило, приглашало. Оно знало, что я приду, рано или поздно, но приду. Оно выжидало подходящий момент, чтобы заманить меня сюда, как бы тяжело ему ни было это сделать. Но я сопротивлялся. Я знал: он смотрит на меня. Он знает, что я вижу его, поэтому он стоял и смотрел на меня.

Я до конца не понимаю его намерений, но нотка тревоги присутствует и нарастает с каждой минутой. Мне хочется убежать, спрятаться под одеялом, зашторить окна, но… я не могу. Моё тело буквально парализовано, и всё, что я могу, — это смотреть на него. Я не вижу его лица, его рук и ног; я даже не знаю, человек ли он. Но я вижу его силуэт. Невысокая фигура, с большой мордой и длинными ушами.

«Зайчик» — первое, что приходит мне в голову. Меня пугает заяц — самое обыкновенное животное, которое не может причинить вред человеку. Но с этим явно что-то не так. Уж очень он похож на человека. Так я мог простоять всю ночь, пока кто-то не подошёл ко мне и не сказал: «Три-четыре-пять — время поиграть». А затем резкий удар в окно, отчего то разлетелось вдребезги, впустив в комнату морозный ветер.

***

Нет, это был уже не сон. Моё окно, хоть и не было разбито, как во сне, но оно было настежь открыто, отчего комнату заполнял холод. Я не мог пошевелиться от дикого ужаса и стужи, которые сковали всё моё тело. Так я продолжал сидеть, пока не пересилил страх и не подошёл к окну, чтобы его закрыть. На подоконнике лежала маска… Заячья маска…, детская карнавальная личина, которую надевают на детские утренники, лежала и смотрела на меня пустыми, безжизненными отверстиями. Мой взгляд устремился в лес, в котором ничего и никого не было видно. А тот силуэт был лишь плодом моего воображения — детским страхом, который сформировался из-за травли, боязни общества и моего психического расстройства, которое иногда до жути меня пугает…

На часах было шесть утра. Поскольку я так и не смог уснуть, я решил прийти сегодня в школу пораньше, может, удастся с кем познакомиться. Заглянув в холодильник на кухне, я понял, что сегодня пойду голодным, поскольку там не было ничего, чем я мог бы перекусить.

Я не спеша накинул куртку, обул ботинки и пошёл в школу, закрывая за собой входную дверь. Посёлок как обычно был тихим. Ну, а что я ожидал. Здесь и днём редко кого встретишь, не говоря уже про утро, причём довольно раннее. Я медленно шёл по лесной тропе, даже не оборачиваясь по сторонам. Мне хотелось поскорее добраться до школы, чтобы мирно ожидать начала уроков, на которых я как обычно буду заниматься своими делами; я буду действительно удивлён, если Лилия Павловна расскажет новую тему, которую я не буду знать, будет интересно послушать. И зачем я попёрся в такую рань… Что за идиот…

Уже войдя в посёлок, я увидел около фонарного столба чью-то фигуру. Я не мог разглядеть, кто это был, но на вид это была девушка. Она сидела на карточках и гладила…кошку? В шесть утра? Серьёзно? Мне стало любопытно, поэтому я подошёл к ней и спросил:

— Красивый, правда, — сказал я, глядя на котика, который игриво лежал на снегу, развалившись на спине.

— Согласна, — сказала девушка, после чего посмотрела на меня. — А что вы делаете здесь так рано?

— В школу иду.

— И я иду, — улыбнулась девушка, после чего спросила: — Ты, случайно, не Антон?

— Антон, а мы знакомы? — озадаченно спросил я.

— Так мы в одном классе учимся. Ты же новенький, вчера перевёлся? Я наблюдала за тобой, но не решилась подойти. Ты чем-то был весь день увлечён, на уроках чертил что-то, на переменах тоже. Я и решила тебя не отвлекать.

— Интересно… — сказал я, рассматривая свою одноклассницу.

Это была обычная двенадцатилетняя девочка, с тёмными прямыми волосами, голубыми глазами, которые блестели под светом уличного фонаря. Она была эталоном красоты. Мне было приятно любоваться ей. Я так засмотрелся, что она чуть ли не силой выбила меня из мира фантазий.

— Антон, ты здесь? Ты чего в одну точку-то уставился? — спрашивала девушка, махая перед глазами рукой. Я пришёл в себя, схватившись за голову, не понимая.

— Извини, задумался, — ответил я, покраснев.

— Да ничего, бывает, — улыбчиво ответила девушка, прыгая вокруг котика и проговаривая: «Милашка, вот бы забрать тебя домой».

— Прости, а можешь подсказать своё имя? — наконец осмелился спросить я.

— Меня зовут Полина, Антоша, — ехидно и ласково одновременно ответила девушка, мило смотря на меня. — Пойдём в школу?

— Пойдём, — робко сказал я, следуя за одноклассницей.

Мы вместе шли в школу, соблюдая неловкое молчание. Я не знал, что спросить у Полины, чем поделиться, что обсудить. Девушка первой прервала молчание, резко вымолвив:

— А где ты жил, Антоша, до переезда в нашу дыру?

— Я жил в Воронеже, — неуверенно ответил я, до конца не понимая, стоит ли ей рассказывать подробности своей жизни.

— Ясненько… — пробурчала девушка, продолжая идти. Так мы и шли, молча, лишь изредка посматривая друг на друга. Каждый раз, когда я смотрел на неё, то восхищался её красотой, но стоило ей посмотреть на меня, как я быстро отводил взгляд, будто не разглядывал её с ног до головы, отчего Полина еле слышно смеялась, прикрывая рот ладонью.

Подойдя к школе, Полина остановилась, после чего встала передо мной, улыбаясь и смотря прямо мне в глаза.

— У нас с тобой есть ещё полтора часа, Антон, чтобы поближе познакомиться, — заявила девушка, перебираясь с ноги на ногу. — Или ты не хочешь?

— Я… — конечно же я хотел, но очень боялся ей в этом признаться. До этого дня мне не доводилось так тесно с кем-то общаться, особенно с одноклассницей. У меня никогда не складывались дружеские отношения с кем-то; даже простое общение для меня было чем-то недосягаемым. Я привык быть одиночкой, с которым никто не общается, у которого нет никого, кроме мамы, папы, Оли. Они — мой единственный лучик света в этой непроглядной тьме, которая с каждым днём всё больше и больше манит к себе, жаждая поглотить всего, от кончиков пальцев до моих волос.

Я молчал. Мне нечего было ей сказать. Я готов был расплакаться прям в эту секунду, потому что чувствовал себя слабым, поскольку не мог даже банально ответить «да». Как меня достало… Хочется взять и уничтожить эту размазню, которая ничего из себя не представляет, стать примером для подражания, завести блатных друзей, кичиться своей силой, чтобы все вокруг ходили и боялись меня. Пробудить в себе ту силу, с которой я смогу всё — преодолеть все свои страхи, достичь всех своих целей, стать человеком дела, а не слова.

Я смотрел на свою одноклассницу, которая молча и терпеливо ждала моего ответа, рассматривая моё лицо, присматриваясь, ища зацепки.

— Конечно, Полина, давай прогуляемся до леса, «там я тебя и прикончу», — пронеслось в моей голове, но я быстро взял себя в руки, сдержав эти слова в себе, отчего из моего рта вышел едва различимый писк.

— Тогда пойдём, — сказала девушка, двинувшись вперёд.

Мы решили погулять недалеко от школы, чтобы потом сразу пойти на занятия. Поскольку посёлок можно было полностью пройти за пятнадцать минут, мы решили просто походить в лесу, параллельно болтая по душам.

— Кстати, — произнесла Полина, — я не говорила, но я умею играть на скрипке. — Она улыбалась так, словно она выиграла грамоту, заняла первое место — или добилась высоких результатов в этой деятельности.

— Вау, это действительно круто, — промолвил я, восхищаясь её талантом. — А где ты этому научилась?

— Мне с детства нравилась музыка, — рассказывала девушка, — когда мы с дедушкой смотрели телевизор, на котором показывали музыкальные концерты, меня сразу зацепила скрипка. Мне очень понравилось её звучание, эта игра струн, по которым смычок словно плыл, как корабль по морю. Каждая нота, каждые аккорды, которые тают в твоём сознании, расплываясь по всему организму и наполняя его теплом, счастьем, умиротворением. За это я и полюбила этот музыкальный инструмент.

Когда я пошла в первый класс, я узнала про кружок музыки, в котором были музыкальные инструменты, в том числе и скрипка. Я так обрадовалась, ты не представляешь, я столько лет ждала этой возможности, чтобы лично взять в руки этот прекрасный музыкальный инструмент, почувствовать лично на себе, как это, что это, почему это так прекрасно? Стоило только взять в руки скрипку, смычок, а потом медленно провести по струнам, как вся комната наполнилась противным и скрипящим звуком, поскольку я не знала ни аккордов, ни нот.

Я начала учиться. По началу давалось очень тяжело, но я не сдавалась, двигалась исключительно вперёд, чтобы однажды стать артисткой и выступать на сцене в большом концертном зале. Со временем я стала запоминать последовательность аккордов, получалось всё лучше и лучше. Все восхищались моей игрой, что придавало мне уверенности двигаться дальше, ведь отдача от людей — самая лучшая награда за твой труд. — Девушка замолчала, рассматривая моё лицо и улыбаясь.

Это действительно был очень интересный человек, который зажигал внутри пламя, отчего становилось тепло на душе. Хотелось узнать её получше, а потом вырвать её поганый язык, перерубить все конечности и закопать в лесу, чтобы больше никто не слышал гребанную скрипку, от которой кровь идёт рекой из ушей. «Заткнись» — мысленно сказал я сам себе, после чего продолжил любоваться Полиной.

— Чего ты такое лицо хмурое сделал? Так и морщины появятся — и все тебя будут дразнить старым дедом, — молвила девушка с усмешкой.

— Мне всё равно, что скажут другие, главное, чтобы ты была на моей стороне, — сказал я не подумав, после чего быстро заткнул рот рукой.

Девушка удивлённо посмотрела на меня, не понимая, что я только что сказал. Спустя минуту она начала широко улыбаться и громко, размашисто смеяться, отчего я мгновенно покраснел и отвёл от неё свой взгляд.

— Ох, Тоша, ты такой смешной, — сквозь слёзы говорила Полина, пытаясь успокоиться. — Надо же было сказать такое девушке в первый день знакомства. Ох, Антон-Антон.

Полина продолжала смеяться ещё несколько минут, после чего наконец успокоилась и посмотрела на меня серьёзным взглядом.

— Когда идёшь через лес, будь аккуратнее. Говорят, там обитает нечисть. Это, конечно лишь слухи, но решать исключительно тебе.

— Хорошо, спасибо.

— Пойдём в школу, а то мы опоздаем.

— Да, пойдём, — отрезал я, после чего мы двинулись обратно.

Дойдя до школы, около которой постепенно стали собираться школьники, мы с Полиной зашли в здание, после чего поднялись к нашему кабинету. Я хотел заговорить с ней, но она сказала, что поговорим позже. Может, она обиделась на меня? Не знаю…

Очередной школьный день подходил к концу. Не могу выделить что-то особенное, интересное — всё было примитивным и базовым, поэтому я продолжал заниматься своими делами. Однако это не понравилось моей учительнице.

— Петров, я, конечно, всё могу понять: ты новенький, ещё осваиваешься, может, чего-то не понимаешь, поэтому я не хотела тебя пока сильно трогать. Но ты уже второй день на всех занятиях занимаешься своими делами, в наглую игнорируя новые темы. Как ты потом планируешь навёрстывать упущенный материал, — возмущалась Лилия Павловна, отчитывая меня при всём классе.

— Простите, пожалуйста, Лилия Павловна, такого больше не повторится.

— Уж будь добр постараться, — буркнула учительница, продолжая вести тему как ни в чем не бывало.

Теперь мне приходилось слушать эту нудятину, чтобы не выслушивать каждый раз лекции о том, как важно учить историю и зарождение Древнерусского государства. За это время на меня несколько раз посматривала Полина, улыбаясь при встрече взглядами. Всякий раз я отводил глаза, словно это произошло случайно. Хах, какой наивный.

После уроков мне захотелось поговорить с Полиной, поскольку мы не смогли ни разу поговорить за весь учебный день. Но я не заметил, как она ушла, отчего я не знал, куда она пошла. Было предположение, что она ушла в кабинет музыки, но я не стал проверять его, поскольку она ушла одна, значит, ей со мной неинтересно.

Опечаленный, я отправился домой. Идя по посёлку, я вспоминал свою одноклассницу, с которой разговаривал накануне. Мне стало неинтересно всё, все мысли были лишь о ней. Я сам себе навязал это, теперь это лишь моя проблема.

— Антон, постой, — послышался знакомый голос за моей спиной.

Это была Полина. Я радостно обернулся, наблюдая за бегущей одноклассницей, задыхавшейся из-за нехватки воздуха. Подбежав ко мне, она облокотилась об моё плечо, переводя дыхание. Она посмотрела на меня так злобно, словно я совершил нечто ужасное, самое тяжкое преступление.

— Ты почему ушёл, — возмущалась Полина. — Я специально ждала тебя в кабинете музыки, хотела сыграть тебе на скрипке, а потом увидела в окно, как ты уходишь. Неужели тебе неинтересно послушать мою игру? — сказала девушка, сделав обиженное лицо.

— Я не думал, что ты будешь для меня что-то играть, — оправдывался я. — Я ждал тебя около кабинета, но тебя не было, вот я и решил, что ты не хочешь со мной общаться.

— Глупыш, — сказала девушка, крепко обняв меня. — Мы просто неправильно поняли друг друга. Мне нужно было понятнее объясняться. Ты простишь меня, Антоша?

А что я. Я просто таял. Меня обнимает самая красивая девушка школы — так думал, конечно же, только я, — а большего для счастья не нужно.

— Я не обижаюсь, Полин, — говорил я, давя лыбу.

— А чего ты такой довольный? Нравится, когда девушки обнимают?

— Вообще ты первая, кто меня обнял, — смущённо ответил я.

— Правда? — удивилась Полина. — Ну, я рада это слышать.

— А зачем ты побежала за мной? Отчитать меня?

— Ты дурак, что ли? — буркнула девушка, ударив меня в плечо. — Конечно же нет. Не стоять же мне одной в кабинете музыки. Хотела всё объяснить, чтобы не выглядеть плохо в твоих глазах.

— Ты всегда будешь выглядеть только хорошо.

— Ой, — смущённо ответила Полина. — Не льсти мне.

— Хорошо, как скажешь, — отрезал я, после чего пошёл вперёд.

— И куда ты пошёл? — спросила девушка.

— Как куда? Домой. А куда ещё идти? — озадаченно спросил я.

— Ты не хочешь послушать мою игру на скрипке? — обиженно спросила девушка, уставив свой взор в землю.

— Полин, сегодня уже поздно. Давай завтра после уроков ты покажешь мне свою игру в полной мере, хорошо? — спросил я, желая пойти на компромисс.

— Договорились, Антоша, — проговорила девушка, после чего обняла меня и крикнула: — Пока! Увидимся завтра в школе.

А я так и стоял, наблюдая за отдаляющимся силуэтом своей одноклассницы, которая плотно засела в моей голове. О чём бы я ни пытался подумать, сразу же видел именно её. Я что, влюбился?

Придя домой, я сразу же пошёл на кухню, так как очень хотел есть. За столом уже сидела Оля, лопая печенье. На уголках её рта остались крошки, которые я успешно вытер.

— Спасибо, братик, — промолвила сестра, радуясь моему приходу.

— Кушать будешь? — спросила мама словно специально, как будто не понимая, что утром я ушёл голодный.

— Да, — ответил я, не подавая виду, будто я целый день не ел, иначе мама бы меня просто прикончила.

Сделав все уроки, я сел за стол, чтобы порисовать. Я просто закрыл глаза, водя карандашом по бумаге. Как ни удивительно, но я нарисовал точную копию Полины, соблюдая все пропорции: от её красивых голубых глаз до утончённой талии. Спустя двадцать минут рисунок был полностью готов и раскрашен. Довольный результатом, я твёрдо решил отдать его завтра ей.

Выключив свет, я лёг спать. Заснуть сразу я, конечно же, не смог. В голове я начал строить самые различные сценарии с Полиной: наша совместная будущая жизнь, наши дети, путешествия и роскошное бытие в Москве. Как было бы хорошо, если бы это было правдой. Через пятнадцать минут сон всё-таки победил — и я провалился в мир собственных фантазий.

***

Он снова смотрел на меня. Чёрная личина ехидно пялилась в моё окно, питаясь моим страхом. Я уже не так боялся незваного гостя, который снится мне каждую ночь. В глубине леса я увидел ещё несколько фигур: там был волк, изо рта которого текла слюна, которую он пытался проглотить, но у него ничего не получалось, а рядом с ним стоял медведь, который держался за больную лапу. Каждый из них пялился на меня, надеясь запугать. Я лишь стоял и молча улыбался, глядя прямо им в глаза. Я открыл окно, чтобы увидеть их получше. Запустив в комнату свежий морозный воздух, я выглянул наружу, становясь ближе к темноте. Нас разделяли десятки метров, что совсем не составляло труда моим ночным друзьям зайти внутрь, познакомиться со мной, вкусить меня.

— Заходите, я жду вас! — кричал я, ожидая незнакомцев. Но никто из них даже не думал двигаться. Они продолжали пялиться на меня. Затем я снова услышал сзади себя движение, а затем кто-то прошептал: «Шесть да шесть, дыбом волчья шерсть!» Я успел обернуться, краем глаза увидев чью-то фигуру, которая стояла около моей кровати. На вид это была лиса, у которой были пустые глаза, и роскошная шубка, в которой она прятала свой пушистый хвост. После чего я почувствовал сильный удар по голове.

***

Открыв глаза, я почувствовал сильнейшую головную боль. Я пулей подскочил с кровати, метаясь по сторонам, пытаясь найти злостного незнакомца. Но комната была пуста. Даже окно не было открыто. Затем пульсирующая боль вновь напомнила о себе. Я чудом устоял на ногах: перед глазами все плыло, меня начало тошнить. Я кое-как дошел до кровати, пытаясь справиться с этим наплывом. Ничего не получалось, я начал молиться, чтобы это поскорее закончилось. Да такой сопляк, как ты, никогда и ничего не сможет выдержать, если уже шатается от одного удара по голове. Какая же ты тряпка, Антон.

Голос в голове не умолкал, отчего становилось крайне тяжело соображать. Я не понимал, что происходит, отчего во мне начала появляться ярость и агрессия, которые быстро подавлялись таблетками, которые я выпил накануне. Наконец я лёг на подушку и тут же провалился в сон.

Утром меня разбудила мама, спросив, почему я еще не в школе. Как только я открыл глаза, мама ужаснулась, увидев красные глаза и кровь на подушке.

— Антон, что случилось, — спросила мама, начав закидывать меня вопросами. А я не мог ответить на это, поскольку сам не понимал, что произошло ночью. Я лишь изредка моргал, пытаясь сказать хоть слово, однако даже звук мне давался с трудом.

По итогу я остался дома. Меня целый день лихорадило, и очень сильно болела голова. Но я абсолютно не был рад такому раскладу. Мне было плевать на уроки и всё остальное. Но я очень хотел увидеть Полину. Только с ней я мог почувствовать себя хорошо, только с ней я был в безопасности. Я обещал послушать её игру на скрипке. Эх, как жаль, что я не смогу выполнить данное обещание, даже не по своей воле.

Вечером того же дня я проснулся оттого, что меня кто-то будил.

— Братик, вставай, тебе какая-то девочка звонит, — трясла меня Оля, пытаясь привести в сознание.

— Встаю, встаю, — вяло промямлил я, потихоньку подымаясь с кровати. Голова немного утихла, но всё ещё болела; по крайней мере, теперь я мог спуститься вниз и проверить, кто же мне звонил. Подойдя к телефону, мама протянула мне трубку, сказав, что звонит моя одноклассница.

— Ало? — спросил я, подставив телефон к уху.

— Привет, Антоша, — послышался знакомый голос. — Как твоё самочувствие?

— Привет, Полина, — радостно ответил я, — сейчас уже получше, но днём и особенно утром было очень плохо. Не знаю, что со мной произошло, должно быть, простыл где-то.

— Печально, — ответила Полина, явно пережившая за моё здоровье. — Ты завтра придёшь? Очень хочу показать тебе свою игру на скрипке.

— Приду исключительно ради тебя, — провозгласил я, явно ожидавший свидание с одноклассницей.

— Отлично, тогда после уроков приходи в музыкальный класс, я буду ждать тебя там, — сказала девушка, после чего пожелала мне спокойной ночи и положила трубку.

Я был самым счастливым человеком, который, как я думал, нашёл своё счастье. Я поскорее пошёл наверх и лёг в кровать, чтобы дождаться нового дня и увидеться со своей одноклассницей, послушать её прекрасную игру на скрипке. Сон быстро взял своё, несмотря на то, что до этого я провалялся в кровати целый день.

***

Они стояли под моим окном, все четверо: волчонок, медвежонок, лисичка и заяц. Все четверо смотрели, прямо пялились на меня. Я уже не боялся эту банду. Я ждал, пока они зайдут ко мне и заберут подальше от этого дрянного мира. Но они просто стояли и смотрели. Они ждали, пока я выйду сам. Но я стоял и улыбался, понимая, что они — лишь плод моего воображения, которого не существует в реальной жизни, который не сможем мне ничего сделать, поэтому я стоял в позе победителя и улыбался, глядя прямо им в глаза, пытаясь разглядеть в них что-то, кроме пустоты.

Они даже не думали напугать меня, двинуться в мою сторону, сделать что-то необъяснимое. Они стояли и смотрели на меня, а их головы покрывал снег. Больше всех меня привлекал заяц. Он стоял и не шевелился, словно ожидая команды. А я думал он у них главный. Трус.

Эта ночь длилась намного дольше остальных. Обычно мои сны прерывались словами лисы, которая появлялась за моей спиной и говорила какую-то считалочку, которая явно имела какую-то последовательность, закономерность. Это пугало меня. Но сейчас она стояла вместе с остальными, также смотря в моё окно. Они манили меня своей загадочностью. Они ждали меня. Я понимал, что это не закончится, пока я не выйду из дома и не последую за ними.

Я отошёл от окна, спустился по лестнице на первый этаж, накинул куртку, надел ботинки и открыл дверь, после чего вышел во двор. Они всё так же стояли около забора и смотрели на меня. Я подошёл ближе к ним. Они не шевелились. Затем лиса двинулась в мою сторону, почти поравнявшись со мной. Она смотрела на меня безжизненными глазами.

Теперь я мог полностью разглядеть её. Это была как будто девочка, одетая в красивую шубку, а на лице была лисичья маска с пустыми отверстиями для глаз. Она стояла и смотрела, как мне казалось, прямо мне в душу, затем подошла, ласково погладила меня и сказала: «Семь-восемь, бьём копытом оземь», после чего она отошла назад, к остальным. Они же продолжали стоять не шевелясь, наблюдая за моими движениями.

***

Я резко открыл глаза. Я не понял, как и когда закончился мой сон, но это произошло слишком быстро и внезапно. «Бьём копытом оземь», что это может значить. Я перебирал различные варианты данной считалочки, но так и не смог найти чёткое решение. Я не понимал её закономерности. Мне всё больше начинало казаться, что мои сны — это не просто набор фантазии, а последовательно складывающийся пазл, который должен составить единую картину всего происходящего. Но, может, это лишь мои догадки.

Я быстро поел, собрался и пошёл в школу. Мне уже не было страшно ходить через лес — он больше не пугал меня, наоборот, завлекал, манил своей загадочностью, которая всё больше и больше разжигала во мне пламя страсти.

Подходя к школе, я чувствовал лёгкое волнение перед грядущим свиданием с Полиной. Сердце стучало так быстро, словно на носу были важнейшие экзамены, результат которых мог полностью повлиять на мой средний балл, отчего впоследствии зависела бы четверная оценка.

День проходил абсолютно скучно и неинтересно. Почти все уроки я пытался слушать Лилию Павловну, которая объясняла новый материал, который я итак прекрасно знал. Пока она не видела, я брал в руки карандаш и рисовал всё, что приходило в голову. Конечно же, в большинстве случаев, получалась прекрасная Полина, которой я не переставал любоваться.

Уроки закончились — и наступило время идти в музыкальный кабинет. Подождав, пока все разойдутся, я поспешил на встречу с любимой девушкой, которая полностью захватила моё сознание, став моим идеалом.

Подойдя к кабинету музыки, я, в предвкушении стать самым счастливым, взялся за ручку и открыл дверь. Передо мной предстал самый обычный кабинет, в котором также стояли парты и висела доска. Однако здесь были специальные подставки, на которых висели музыкальные инструменты, например, гитара. На стенах висели портреты знаменитых композиторов, например, Баха, Чайковского, Моцарта — выдающихся классиков прошлых столетий.

А около окна стояла моя богиня, мой лучик света в тёмном и сером мире. Прекрасная двенадцатилетняя девочка с красивыми тёмными волосами, одетая в пышную юбку, а сверху белый сарафанчик. Она медленно повернулась и мило посмотрела на меня своими блестящими голубыми глазами. Стоило только едва увидеть их, как сердце слегка кололо, наполняя душу приятным чувством. Вот, что такое любовь.

— Рада тебя видеть, Антон, — сказала девушка, обняв меня. — Я рада, что ты пришёл. Присаживайся.

Я сел за ближайшую парту и стал ждать. Полина взяла скрипку, положила нотный лист на пюпитр, после чего зажала аккорды и начала играть. Стоило услышать лишь один звук, как всё вокруг растворилось, смешалось, исчезло. Осталась лишь Полина и её скрипка, которую он аккуратно держала в руке, интенсивно перебирая смычком по струнам. Казалось, сам Никколо Паганини играл на этом инструменте, поскольку звук игры был действительно на выдающемся уровне. Никогда не слышал, чтобы скрипка звучала так приятно.

Я так увлёкся, что слышал мелодию ещё несколько минут, когда девушка уже давно прекратила и ждала моей реакции. Когда я наконец пришёл в себя, я смотрел на Полину, которая улыбчиво держала скрипку и рассматривала меня, ожидая услышать оценку её игры.

— Тебе понравилось? — поинтересовалась одноклассница.

— Это было лучшее, что я когда-либо слышал, — провозгласил я искренне, не наигранно, смотря прямо ей в глаза.

— Спасибо, мне очень приятно это слышать, — сказала девушка, улыбнувшись, после чего поставила скрипку на место. — Я рада, что тебе понравилась моя игра. Я старалась.

Я не переставал восхищаться этим человеком: она действительна вскружила мне голову; один лишь её взгляд отражался смертельным ядом, который со скоростью пули расползался по всей крови, заставляя мозг думать лишь о самом хорошем — о ней. Это был действительно талантливый человек, игра которого могла поднять настроение даже вечно хмурому пессимисту, который ненавидит свою жизнь, которому всё не так и не этак. Я готов восхищаться этим человеком, который мечтает стать артистом и покорить столицу нашей страны своей прекрасной игрой, вечно.

— Антоша, нам пора идти, — сказала Полина, намекая на то, что на улице начало темнеть.

— Хорошо, — грустно ответил я, не желая расставаться с Полиной. Я хотел побыть с ней как можно больше, держать её руки в своих. Но нужно возвращаться домой.

Сложив все инструменты на место, мы вышли из кабинета и направились к выходу. Так мы шли, пока я не услышал голос позади себя.

— Антох, погоди минуту.

Обернувшись, я увидел своего одноклассника. Кажется, его звали Ромой. Поглядев на Полину, я дал понять, что скоро приду, и пошёл навстречу однокласснику. Он протянул мне руку.

— Ты что-то хотел? — поинтересовался я.

— Антон, буквально на пару слов, — сказал Ромка улыбаясь, после чего начал говорить почти шёпотом: — Ты, я смотрю, с Полиной общаешься? Будь осторожен: нехорошие слухи ходят о ней. Говорят, у неё нет родителей, и живёт она с дедом, который немного того, ну ты понимаешь. Я бы в жизни не поверил этому, если бы лично не столкнулся со странностями с её стороны. — Он стал говорить ещё тише, из-за чего мне буквально пришлось приблизиться вплотную, чтобы понимать его речь: — Она раньше нравилась мне, ну я и бегал за ней. Так вот в один из дней она рассказала всем, что я домогался до неё, преследовал, угрожал. После этих сплетен она стала настолько противна мне, что каждый раз, когда я вижу её, мне становится плохо. Так что, братан, поскольку ты новенький, будь осторожен. Дело, конечно, исключительно твоё: верить мне или нет — решать тоже только тебе, но просто будь осторожен. Кто знает, что она может вытворить. Я предупредил. Удачи тебе. — Закончив, он пожал мне руку и ушёл к лестнице, проигнорировав Полину, которая с презрением смотрела ему прямо в глаза.

Я стоял в шоке, переваривая то, что только что услышал. Полина не та, за кого себя выдаёт? Стоит ли ему верить? Эти вопросы мигом заполнили мою голову. А что, если она сделает что-то плохое.

— Антон, ну ты идёшь там? — крикнула Полина, приведя меня в сознание.

— Да, иду, — ответил я, поспешив за подругой.

Выйдя из школы, мы пошли вдоль посёлка, после чего я сказал:

— Ну ладно, Полин, я домой пойду. Увидимся завтра. Пока! — сказал я, собираясь идти, но она ухватила меня за рукав. Я удивился этому.

— Подожди, Тош, — жалобно просила девушка, — не уходи.

— Полин, что такое? — поинтересовался я, забеспокоившись.

— Останься со мной.

— Полин, я бы с радостью, но мама будет волноваться, если я не приду домой.

— Пожалуйста, — умоляла девушка, — не бросай меня.

— Полин, мне правда нужно идти. Мы увидимся завтра днём, на выходных сможем погулять, если хочешь. Но сейчас мне правда нужно домой.

— Пожалуйста…

— Полин, пусти, — просил я, пытаясь вырваться из мёртвой хватки девушки.

— ПОЖАЛУЙСТА, НЕ БРОСАЙ МЕНЯ, — жалобно кричала девушка.

— Пусти… — говорил я, начиная злиться.

— ПОЖАЛУЙСТА, ТОША, ОСТАНЬСЯ СО МНОЙ, — кричала девушка, всё крепче сжимая мою руку.

— Да закрой ты свой рот, — вырвалось изнутри меня, отчего я застыл на месте. Полина мгновенно отпрянула от меня, испуганно глядя на меня. — Я же сказал тебе русским языком, что мне нужно домой, иначе мама будет волноваться, до тебя с первого раза не доходит? Подумай о чувствах моей семьи, а не только о себе. Эгоистка.

Это был не я! Из меня говорил второй я — злая и неуравновешенная личность, которую я всячески в себе подавляю. Я упрекал девушку в том, что она не делала, оскорблял и обвинял во всех грехах человечества, будто она убийца или преступник. Она пыталась достучаться до меня, сказать что-то, но я постоянно перебивал её, не давая ей сказать даже слова. Когда я наконец-то замолчал, она опустила голову внизу, стиснула зубы и сказала: «Хорошо, как скажешь», после чего развернулась и быстро потопала в сторону своего дома.

Я хотел кинуться за ней, упасть ей в ноги и извиниться за всё то, что только сказал. Но что-то внутри останавливало меня, не давая мне сделать даже шага. Так я стоял и наблюдал, как уходит вдаль мой единственный лучик надежды, оставляя внутри бесконечную пустоту и миллион вопросов, на которые я не могу ответить…

Когда она скрылась из поля зрения, я наконец пришёл в себя, грустно развернулся и пошёл в сторону дома. Мне уже было всё равно, что со мной произойдёт. Моя социальная жизнь только начала налаживаться, а я взял и всё испортил. Ненавижу себя.

Придя домой, я снял куртку, разулся и прошёл на кухню, где меня встретила рассерженная мама, которая была недовольна моим опозданием. Я ничего не отвечал ей, соглашаясь со всеми её словами. После ужина я пошёл в свою комнату, где сразу же лёг на кровать. Текущий день не выходил из моей головы. Я тысячу раз прокручивал этот разговор и прикидывал различные варианты развития событий. Я понимал, что всё можно было решить иначе: можно было выслушать Полину, возможно, она просто хотела побыть со мной подольше, а я накричал на неё. Первым делом по приходе завтра в школу нужно будет извиниться перед ней. Через пятнадцать минут я уснул, несмотря на полное отсутствие сонливости.

***

Они здесь. Все пятеро смотрели на меня. Медвежонок, волчонок, сова, лиса, а по середине стоял заяц. Они стояли и смотрели мне в окно не шевелясь. Я улыбался, глядя прямо в их пустые глаза. Я уже не боялся их. За эти ночи они стали моими друзьями.

— Заходите внутрь, дверь открыта, — кричал я зверям, открыв окно, приглашая зайти ко мне в гости.

Они никак не реагировали. Они словно приросли к земле. Их не качало от ветра, снег плавно стекал с них; они были словно статуями, лишь стояли и молча наблюдали за мной. Так продолжалось около пятнадцати минут. Затем я решил самостоятельно выйти к ним.

Спустившись вниз, накинув куртку и обувшись, я открыл дверь и вышел во двор. Они по-прежнему стояли и смотрели на меня. Подойдя ближе, я стал пристальнее смотреть на каждого, ожидая атаки. Но ничего не произошло.

— Чего же вы стоите? — спрашивал я, обращаясь к существам. — Зачем вы снитесь мне каждую ночь? Если уж я нужен вам, заберите меня к себе! Заберите — избавьте меня от страданий. — Но они не отзывались. Я повернулся к Лисе. — А ты особенная. Только ты разговаривала со мной. Каждый мой сон завершается фрагментом твоей считалочки. Чего ты добиваешься? Давай же, иди сюда. — Я манил её к себе, но ничего не происходило.

Так продолжалось около пяти минут, после чего лиса двинулась в мою сторону. За мгновение она оказалась прямо передо мной, после чего толкнула меня, да с такой силой, что я отлетел на несколько метров назад. Придя в себя, я увидел перед собой лису, которая смотрела на меня ненавистным взглядом. Мне стало по-настоящему страшно, однако я боялся даже пошевелиться. Затем она приблизилась ко мне и сказала своим ласковым голосом: «Для медведя, для лисы, за…»

— Завтрак готов! Антон, вставай уже! — кричала Оля, трясся меня за ногу. Я моментально проснулся и отполз в самый дальний угол кровати. Сестра смотрела на меня, как на больного, у которого случился очередной припадок.

— Братик, у тебя всё хорошо? — спрашивала Оля, явно забеспокоившись моим поведением.

— Да, просто сон плохой приснился, — оправдывался я, чтобы успокоить сестру. Ей не нужно знать…

Я вяло поковылял к лестнице. Каждый шаг давался мне с огромным трудом, у меня не было сил, чтобы поднять голову, поэтому мои глаза смотрели на ступеньки. Дойдя до кухни, я увидел разгневанную маму, которая смотрела на меня ненавистным взглядом.

— Антон, ты время видел? Быстро завтракай и иди в школу, — буркнула мама, после чего принялась мыть посуду. Я смотрел на кашу, которая уже успела остыть, и пытался понять, что со мной происходит. Эти сны — явно какое-то предупреждение, но о чём? Что-то пытается связаться со мной путём запугивания. Нужно держаться.

Быстро поев, я накинул куртку, обулся и пошёл в школу. Судя по всему, я проспал первый урок, поскольку на улице уже начинало светать; я бы даже сказал, что было уже почти светло. Я медленно шёл по посёлку, прокручивая все возможные исходы в голове. Мне нужно подойти к Полине, я не уйду, не поговорив с ней. Я просто обязан извиниться за своё поведение.

Подходя к школе, меня начала охватывать беспричинная паника: сердце начинало стучать как отбойный молоток, виски пульсировали, дыхание учащалось и сбивалось, отчего перед глазами темнело, почему я чуть не падал. С большим трудом я добрался до учебного заведения. Мои руки тряслись, я очень переживал, поскольку вот-вот должен был начаться новый урок.

Поднявшись на этаж, я направлялся к своему кабинету, около которого стояла огромная толпа. Как только я открыл дверь, все моментально повернулись и посмотрели на меня, а затем разошлись в стороны.

Она здесь. Она стояла около стены, читая какую-то книгу. Она не подняла глаза, когда я вошёл в коридор, продолжая своё чтение. «Это мой шанс!» — пронеслось в голове. Сделав шаг, я моментально почувствовал внутреннее давление. Я еле удержал равновесие, когда голова закружилась, затрещала. «Тебе не нужно это, оставь её» — звучал мой собственный голос в голове, пытаясь отговорить меня. Я сопротивлялся.

С большим трудом мне удалось побороть своё внутреннее я. Как только я двинулся в сторону Полины, я услышал сзади себя чей-то голос.

— Ну вы только посмотрите, кто пришёл, — прозвучал незнакомый девичий голос. — Явился, не запылился.

Обернувшись, я увидел нашу старосту — Катю. Это была противная сплетница, которой ничего не мешало натравить на меня всю школу. Она всегда была аккуратно одета: волосы, уложенные в длинную косу, поглаженная белая рубашка и юбочка, которую она почти всегда поправляла. Максимально гадкая девчонка, которую даже противно видеть. За эти пару дней я лично приметил, как она пыталась подставить наших одноклассников, в том числе и Рому.

Она смотрела на меня таким взглядом, словно у неё был компромат на меня, который мог полностью изменить мою жизнь. Я смотрел недоумевающе, пытаясь понять, чего она хочет от меня.

— Ну что, Антоша, — начала Катя, — ты доволен?

Доволен чем? Про что она говорит? А может, она знает про то, что я сделал? Про то, что рассказал, высказал, унизил?

— Чем? — спросил я, хотя уже давно знал ответ.

— Теперь твоя очередь, дорогуша — сказала Катя, подойдя ко мне. Мне стало не по себе. Что она задумала? Я хотел что-то сказать, но не мог открыть рот: в горле встал ком — и всё, что я смог, это издать едва различимый писк, который услышал, кажется, только я.

— Ребята! — окликнула всех присутствующих Катя, — а вы знаете, что сделал Антон? — она указала на меня, после чего все повернулись в мою сторону. — Он совсем недавно учится с нами, буквально пару дней. Я думала, что он тихоня, который ещё не освоился тут со всем. Но вы представляете, ему хватило наглости нагрубить самой невинной и безобидной девочке нашего класса. — Она указала на Полину, которая даже бровью не моргнула, когда речь зашла о ней. — Я долгое время наблюдала за ними. Знаете, Антон вёл себя, как собачка, которая всё время бегает за своим хозяином, пытаясь получить угощение. Знали бы вы, как было мерзко наблюдать его вчерашнюю выходку. Никогда бы не подумала, что такой, как он, способен на такое. Да-да-да.

Так она продолжала свою речь, всё больше и больше наговаривая на меня, обвиняя меня во всех смертных грехах человечества. С каждой секундой я ловил на себе всё больше и больше осуждающих взглядов. Такое ощущение, что они готовы были разорвать меня за такую мелочь. Мелочь? А почему я вообще парюсь из-за какой-то девушки. Зачем она нужна? Что мешает мне ответить этой шмаре, которая уже пять минут критикует меня.

Собственный голос давал мне мужество. Я был уже на пределе. Я был буквально в ярости, поскольку уже не могу терпеть эти слова.

— Так этот трус даже не смог подойти и извиниться, вы представляете? Какой же неудачник, Антон, самый настоящий зайчик. Да-да-да, — говорила Катя с усмешкой, издеваясь надо мной.

— Замолчи, — едва буркнул я.

— Ты что-то сказал? — передразнивала меня Катя, делая вид, что не услышала моих слов.

— Я сказал, замолчи, — повторил я.

— Антоша, ты сначала разговаривать научись, а потом уж…

— Я сказал, заткнись, пустоголовая стерва, которая только и умеет пиздеть про всех и про всё, выставляя себя ангелом, когда внутри тебя грязь и чёрствость, — наконец вырвалось у меня из груди, попав в самоё яблочко. — Почему ты постоянно пытаешься подставить других, а? Вспомни, как ты шантажировала Ромку пару дней назад. Или как специально подбросила ему сигареты, мол он курит. Ты думаешь, я не знаю это? Хочешь выйти сухой из воды — не получится. Дрянь не может быть ангелом.

Все стояли в оцепенении. Даже Катя притихла и молча смотрела на меня. Я лишь стоял и улыбался, радуясь своему триумфу. Но было что-то не так, я это чувствовал.

— Ну вы только посмотрите на него, наглец! — кричала Катя, возмущаясь. — Мало того, что он нахамил Полине, так теперь решил и меня обвинить, оклеветать в том, что я никогда не делала. Так делают только трусы, Антон, которые не могут признать своих ошибок.

— Тогда расскажи всем, как ты каждый день подрисовываешь себе оценки на несколько дней вперёд, — резко сказал я, даже не успев подумать. — Катенька, твой ангельский образ — не та ты, которой тебе так хочется быть.

— Рома, сделай что-нибудь, — заплакала Катя, обращаясь к однокласснику. Из толпы вышел разозлённый Рома, направляясь прямиком ко мне. — Покажи этому храбрецу, как нужно следить за словами.

— Ром, ты же на моей стороне? — спросил я, надеясь, что он поможет мне разобраться со всем этим балагоном.

— Антон, я не думал, что ты такой. Я хотел тебе помочь, желал только лучшее, но после того, как ты оскорбил Полину, так и ещё оклеветал Катю, я не могу закрыть на это глаза. Ты должен ответить за свои слова.

Он смотрел на меня ненавистным взглядом, сжимая кулаки. Он хочет меня ударить?

— Да ты только посмотри на них, как ты можешь их защищать. Да их мало оскорблять, их нужно бить, чтобы они не были такими зазнайками.

— Рома, он же издевается над тобой, — вмешалась Катя, — преподай ему урок.

— Да-да, слушай эту суку, которая за всю свою жизнь ни разу не сказала правды. Пиздеть — её конёк. Ударь меня, если ты каблук. Прогнись. Ну же. Ударь. Противно смотреть на тебя, как баба.

И после этих слов мне в лицо прилетел сильнейший удар, отчего я повалился на пол. Голова закружилась, пульсируя адской болью. Кажется, мои очки треснули. Всё было размыто, я не понимал, где я и кто я.

Перед собой я видел размытые силуэты одноклассников, которые смеялись надо мной, а я ничего не мог сделать. Мой внутренний голос утих, а без него я ничем не мог им противостоять. Вдруг передо мной нарисовался Рома. Он взял меня за шиворот рубашки и злобно посмотрел мне в душу.

— Тебе стоило держать язык за зубами. Но скоро их у тебя не будет. Ещё раз услышу подобное в свой адрес — лично тебя закопаю. Сволочь мелкая. А это тебе для профилактики, чтобы на будущее знал, прежде чем пиздеть своим поганым ртом, зайчик.

После этого мне прилетел сильнейший удар ногой по голове. Мысли смешались, в глазах потемнело, я терял сознание. Последнее, что я видел, — это лицо Полины, которая улыбалась, радуясь моей боли.

Не знаю, сколько я провалялся без сознания, но, когда я очнулся, коридор был уже пустым. Еле поднявшись на ноги, я опёрся рукой о стену, пытаясь сохранить равновесие и не упасть. В глазах всё ещё двоилось, а голова пульсировала. Очки действительно разбились, но мне хватало обзора для понимания местности.

Постояв так пару минут, я решил, что нужно идти домой. Аккуратными шагами я шёл вдоль стен, стараясь не упасть, придерживаясь в нужный момент. Самочувствие было крайне паршивым: меня качало из стороны в сторону, очень сильно тошнило. Так я шёл домой, побитый, искалеченный, униженный. Я больше не смогу ходить в эту школу. Я позволил себе много лишнего. Я стану изгоем… Снова. Снова… Снова…

Я не хочу быть изгоем. Мне надоело терпеть эти унижения. Почему я боюсь дать отпор? Зачем я вообще сделал это: наговорил столько слов, что до конца учёбы буду жалеть об этом и страдать. Они не забудут это, нет; они будут напоминать об этом каждый день — словесно или физически, но они не дадут забыть мне тот день, когда я стал для всех изгоем…

Придя домой, я, к своему удивлению, не обнаружил никого ни на кухне, ни в спальне. Даже Оли не было, хотя ей не разрешают выходить на улицу. Это было крайне странно. Мне было настолько плохо, что я даже не стал ничего есть. Я сразу же пошёл в свою комнату, к которой я еле поднялся, из последних сил перебирая ноги по ступенькам.

С большим трудом я переоделся, потом снял очки и лёг в кровать. В голове прокручивались все события за последние дни: первый день в школе, наша неожиданная встреча, прогулка перед учёбой, её игра на скрипке, мои слова, смех одноклассников, удар по голове — и её улыбка… Ненавижу её.

Была бы возможность, я бы лично прикончил эту паскуду. Мне самому далось с трудом пережить то, что я наговорил ей. Так она же сделала совершенно невозмутимый вид, словно она совершенно не причастна к этому, хотя именно она спровоцировала меня на агрессию, на упрёки, на те слова — лишь бы она оставила меня в покое. А потом улыбалась, видя, как мне больно. Ты ещё пожалеешь, сволочь, я лично тебя прикончу.

***

Они стояли передо мной. Каждый. Сзади них стояла огромная фигура, напоминавшая козла, опираясь на огромную трость, которая напоминала большую кость. Они расступились, позволив их Хозяину подойти ко мне. Я чувствовал его дыхание — мерзкий смрад трупной вони доносился из его пасти, отчего мне хотелось в ту же секунду выпустить всё содержимое из желудка, который итак был пустым. Он смотрел на меня, изучал, обнюхивал. Тщательно изучив меня, он отошёл назад, после чего звери снова встали в привычные позы. Ко мне подошла Лиса — та самая, что каждую ночь шептала мне на ухо кусочки считалочки. Теперь она не смотрела на меня ненавидящим взглядом: в её глазах читались нотки сочувствия и сострадания. Я словно узнал в ней маму, потому что мне хотелось кинуться ей в объятия и никогда не отпускать.

— Скажи же нам, Антон, — начала она, медленно и ласково задавая мне вопрос: — Чего тебе хочется в данный момент?

Мне даже не пришлось думать. В голове моментально вспыхнул образ моей уже бывшей возлюбленной, к которой я питал ненависть и презрение за ту улыбку и тот смех, которые ей доставили мои страдания. В моих глазах сразу прочиталась злоба, поэтому лисичка, которую мне, к слову, всегда хотелось назвать Алисой, поняла всё без слов.

— Скажи: если мы поможем тебе — ты поможешь нам?

Я лишь утвердительно покачал головой, ничего не говоря. Слова были лишними, всё итак было слишком очевидно.

Алиса медленно развернулась и подошла к Хозяину, который что-то ей отдал. Затем она медленно подошла ко мне, проговаривая: «Для медведя, для лисы», затем она протянула мне маску. Посмотрев на неё, я понял, что это была та самая заячья маска, которую я нашёл у себя на подоконнике пару дней назад. Взглянув на Алису, я увидел улыбку на её морде, отчего мне самому стало радостно.

— Зайчик, кушать принеси! — громогласно рявкнула Алиса, отчего зашелестели деревья, качаясь из стороны в сторону. Я смотрел на эту маску, после чего взял её и с довольной ухмылкой крикнул: «ПРИНЕСУ!»

***

Я уже стоял перед входной дверью. Я точно знал, что мне делать. Я выполню данное обещание, чего бы мне это ни стоило. Я шёл по посёлку, совершенно не боясь того, что кто-то может выползти из тьмы, наброситься на меня, забрать; лес — мой друг, они защитят меня, если я принесу угощение.

Точного местонахождения её дома я не знал, поэтому мог лишь прикидывать, где же он может находиться. Я мельком видел, в какую сторону она шла, поэтому точно понимал, что её дом находится не в центре этого богом забытого места.

Так я бродил, и бродил, и бродил, и бродил. Где же ты спряталась от меня? Я знаю, что ты здесь, я тебя чувствую. Я всё равно доберусь до тебя, а после тебя и до всех остальных.

Наконец мне в глаза бросился старый и покосившийся домик на окраине. Он был настолько древним, что это больше походило на заброшенный магазин, чем на жилой дом. Однако я был нескончаемо рад, что нашёл его. Я обошёл его несколько раз, заглянул во все окна, но не увидел её. Тогда я решил просто постучать в дверь. По началу мне никто не открывал, поэтому мне пришлось стать более настойчивым, усиливая с каждой секундой свои удары. Наконец послышались шаги, почти бесшумные, будто тот, кто их издавал, совсем ничего не весил.

Дверь открылась — и передо мной предстала она. Та безобидная на вид девочка двенадцати лет, с голубыми глазами, с длинными тёмными волосами, в ночной рубашке и полосатых клетчатых штанах — сонная и зевающая, она смотрела на меня непонимающе.

— Ну привет, Полина, — говорило моё нутро, а я лишь молча с ним соглашался, улыбаясь. В темноте не было видно моего лица, а маска придавала уверенности, загадочности.

— Вы время видели, что вам нужно? — спрашивала одноклассница, явно недовольная ночным приходом. Она даже не понимала, кто стоит перед ней. Мне же это было лишь на руку.

— Когда-то мне, может, и нужно было что-то, но это больше не имеет никакого смысла: теперь мне нужна лишь ты, — сказал я, после чего ударил со всей силы изумлённую девушку по голове, после чего та свалилась на белый и пушистый снег. Взвалив её себе на плечо, я посмотрел мельком на её дом и, улыбаясь, закрыл дверь.

Я тащил её по всему посёлку даже не напрягаясь. Она моя — и только моя. Я лично с ней разберусь. Я знал, куда нёс её, и ждал этого с нетерпением. Меня окружали деревья, сужаясь с каждой секундой вокруг нас, но это не мешало мне идти дальше. Когда я подошёл к поляне, я узнал своих старых знакомых: Совушку, Медвежонка, Волчонка, Хозяина Леса — и Алису, которая стояла и смотрела на меня, явно довольная моей работой. Я широко улыбался, хоть через маску этого почти не было видно.

Положив девушку на землю, я быстро привёл её в сознание. Как только она пришла в себя, то не сразу поняла, где вообще находится. Осмотревшись и увидев всех нас, она хотела громко завизжать, но я быстро решил эту проблему, закрыв ей рот рукой. Через минуту она стихла, не говоря ни слова.

— Ну что, Полина, понравилось, да? — говорил я, снимая маску.

— Анннтон, это ты? — дрожа от холода — а, может, и от страха — спрашивала Полина. — Каккк ты можеешь? Я бы в жиизни не подумала, чтоо ты ссспособен на такое…

— Знаешь, я тоже не думал, что ты такая стерва. — Она озадаченно смотрела на меня, строя из себя дурочку. — Я видел, как ты улыбалась и смеялась, когда Рома бил меня. Что ты думаешь, я слепой, глухой? Ты сама виновата в том, что я накричал на тебя! Ты могла доходчиво и прямо объяснить, что тебе нужно, а не устраивать этот фарс — и тогда, возможно, всего бы этого не было. Мне действительно понравились и ты, и твоя игра на скрипке. Но люди лгут, делают всё лишь во благо себе. Я думал, что ты не такая. Я ошибся. Но теперь — это неважно. Я выбрал свой путь — и это твоя заслуга. Спасибо, что помогла мне понять моё настоящее предназначение.

— Антон, послушай, я… — начала оправдываться девушка, но я не дал ей ничего сказать, ударив ногой по голове. Она тут же замолчала и, видимо, потеряла сознание. Снег вокруг неё окрасился в красный — и я понимал, что слегка перестарался. Звери стояли и смотрели, ничего не говоря, а лишь улыбался, радуясь своей маленькой победе. Ты получила по заслугам. Это твоя расплата!

Затем я медленно отошёл от тела, а звери, словно голодные бесы, накинулись на неё, как бык на красную мантию, толкаясь и пинаясь, пытаясь съесть как можно больше. Только Алиса стояла и наблюдала за мной, улыбаясь. Я тоже стоял и радовался, что нашёл свой дом.

Когда они закончили, они стали выстраиваться в круг.

«Раз — два, прилети, сова!»

Они кружили вокруг меня, словно это был хоровод.

«Три — четыре — пять, время поиграть!»

Я чувствовал себя в безопасности, словно действительно был дома.

«Шесть да шесть, дыбом волчья шерсть!»

Их темп начинал нарастать, а я лишь смотрел, заворожённый всем этим, до конца не веря, что всё это не сон.

«Семь — восемь, бьём копытом оземь!»

И только тогда я понял, что вся жизнь была ничем.

«Для медведя, для лисы…»

И теперь, оказавшись в правильном месте, в правильное время, я понял.

«Зайчик…»

Что теперь это — мой новый дом, а я — один из них.

«Кушать ПРИНЕСИ!»