Читать онлайн "Реликт"

Вторая причина состояла в том, что был отдан приказ короля, а простые рубаки, пусть и в доспехах, приказы короля не обсуждают, они им подчиняются. Наконец, в-третьих, этот поход мог принести им титулы, земли и деньги — при условии, если они вернутся живыми, само собой.

Небольшой отряд всадников пробирался сквозь Вековой лес, хотя некоторые деревья, встречавшиеся путникам, похоже видели ещё времена Дочеловечья. Огромные, разросшиеся в ширину древесные паутины переплетённых стволов и ветвей, иногда приходилось объезжать добрую четверть часа. Ноги лошадей путались в высокой цепкой траве, отдававшей в сумраке синевой.

— Привал! – поднял руку всадник, ехавший впереди.

Оживившиеся люди спешились на небольшой полянке и начали раскладывать на земле нехитрые пожитки для отдыха и быстрого перекуса. Спустя полчаса все семеро сидели на земле, жуя куски солонины, прихваченной в дорогу, и запивая их кто — вином, кто — водой из походных бутылей.

Они не знали имён друг друга — знакомство предполагалось недолгим — лишь номера, что были выведены белой краской на куске чёрной ткани, повязанной на плече каждого из них.

Возглавлявший кавалькаду всадник был Первым. Рыцарь королевской гвардии – без сомнений. Он привык командовать и не терпел неподчинения. Кроме того, его одежда, кольчуга и оружие хоть и носили на себе следы времени, всё же выглядели утончённо и изысканно, как у придворного.

Номер Второй не затыкался всю дорогу, бахвалясь о своих воинских и любовных победах. По выговору и манерам это был наёмник – не без смелости и опыта, но явно преувеличивавший свои заслуги.

Третий и Четвёртый — рыжеволосые братья-близнецы. Молодые рыцари, приходились дальней и, по-видимому, обедневшем роднёй первосвященника, который подвизав их на поход, оставался в выигрыше при любом исходе: либо в его семье появлялись герои, либо он лишался проблемной родни.

Рыцарь-храмовник был номером Пять. Мрачный, аскетичный и в одежде, и в еде, он почти всю дорогу молчал. Простой серый крест на его чёрном плаще напоминал спутникам о высшей цели их непростой миссии. Какие бы мечты о богатстве и славе не лелеяли путники, каждый из них знал: Реликт – чистое зло, которое нужно было уничтожить.

— Чем ближе мы к Реликту, тем больше его сила воздействия на людей, — сказал Первый. — Поэтому советую никому не снимать Воспетую Святыню. Если Реликт обнаружит в отряде брешь, он покончит со всеми нами.

Воспетая Святыня – оберег, отпевавшийся святыми гимнами немых монахов семь дней. Немые монахи почитались почти за святых, у них не было языка – они лишили его себя сами во имя Единобога. Странный дребезжащий вой их связок наполнял святые гимны особой силой.

Третий и Четвёртый непроизвольно пощупали поддоспешники на груди — убедиться, что Воспетая Святыня на месте.

— Говорят, этот Реликт настолько силён, что может воскрешать мёртвых, — проронил Второй с усмешкой, срезая кинжалом пласт солонины.

— Не воскрешать, а поднимать из могил, — глухо возразил Шестой. — Они так и остаются мёртвыми.

Это был рыцарь без лица: он носил маску, выкованную из тонкого гибкого металла— золота, как подозревал Второй — позволявшую видеть лишь его глаза. Такими масками прикрывали свои лица больные сифилисом и проказой, а ещё знать, не желавшая быть узнанной.

— Хе-х, и в чём разница?

— Разница в том, что у мёртвого нет души. А воскрешённому она возвращается.

— По мне, если мертвяк залпом сможет выхлебать пинту красного и зажать в углу пухлую девку, то его душа налицо, — Второй приподнял бутыль в знак согласия с самим собой и прилично отхлебнул из неё.

— Откуда ты знаешь про мёртвых? — спросил Третий.

— Ходил я как-то с пареньком из здешних мест по одному дельцу. Говорливый был паренёк, хотя и трусоватый. Рассказывал, что лесорубы из их поселения подошли, значит, близко к Реликту. Во время рубки леса одного из них придавило деревом, да так, что вытащить его не могли впятером. Пока суть да дело, придавленный дух испустил. Лесорубы не торопясь домой вернулись – чего торопиться уже, а потом с телегой назад пошли, чтоб покойничка, значит, вывезти и похоронить, как Единобог велит. Пришли на место, а покойничка нет. Поискали, поискали – нет тела, подумали, зверь утащил, и назад тронулись. До ночи не успели, на месте решили заночевать, костерок от зверья развели. Ночью одному из мужиков по нужде приспичило, встал он и от страха по нужде прям на месте и сходил. У костерка тот самый придавленный сидел. Глаза мёртвые, выпученные, рубаха в крови, грудь вмята. Сидит, значит, смотрит прямо на огонь и не моргает.

Третий и Четвёртый слушали Второго, раскрыв рты, Первый — презрительно поджав губы. Пятый, казалось, вовсе не слушал и был погружён в молитву: он беззвучно шевелил губами, закрыв глаза. Маска Шестого, как всегда, не выражала ничего.

— Что дальше-то было? — нетерпеливо спросил Третий.

— Лесоруб — тот, что проснулся, боялся даже слово сказать. Подопнул ногой того, кто рядом лежал, а тот с дуру и со страху заорал. Тут все уже вскочили, за топоры похватались, и порубили мертвяка. Только вот пока рубили, его глаза так и продолжали смотреть, а руки и ноги шевелиться. Так и привезли его, порубленного, в селение. Священнику всё рассказали, а тот его три ночи потом отпевал. Во как дело было! — Второй снова отхлебнул из бутыли.

—А может, дело было гораздо проще? — подал голос Седьмой.

Никто из его спутников не мог понять, кто этот человек. На вид вовсе не рыцарь и даже не наёмник, как Второй. Одежда у Седьмого была, как у горожанина, но каких-либо знаков принадлежности к цеховым или ремесленникам на нём не было. Коричневые штаны и камзол, чёрные сапоги, простая буйволовая перевязь через плечо для меча и кинжала, с которыми он управлялся весьма ловко – совсем не как обычный горожанин.

— Это как? – спросил Второй.

— А вот так. Лесорубы сами зарубили товарища в лесу. Мало ли по какой причине: напились, что-то не поделили, а списали всё на Реликт и ожившего мертвеца. Порубили труп посильнее, чтобы не разобрать было, от чего умер. Как тут проверишь? Никак. Только поверить или нет. Запуганные слухами о Реликте крестьяне охотно верят в такого рода байки, ну а священники тем более.

На лице Второго заметно отразился мыслительный процесс. Первый хохотнул. Третий и Четвёртый скривили рты, всем своим видом показывая сомнительное отношение к версии Седьмого.

— А зачем лесорубам выдумывать? — спросил Четвёртый. — Священники тоже не дураки, они таких рассказчиков быстро на костёр, чтобы панику и ересь не сеяли.

— Когда идёт выбор между вполне реальной виселицей за убийство и призрачно маячащим костром – а их всё-таки было пятеро, и если все, как один, будут говорить одно и тоже, клясться и божиться, а потом всеми силами помогать храму, то вряд ли всех пятерых отправят жариться — выбор, на мой взгляд, очевиден.

— Рассказал, что слышал, — умно уклонился от спора Второй. В отличие от Четвёртого, он сразу смекнул, что с таким собеседником, как Седьмой, ему не потягаться.

— О Реликте много болтают, — сказал Седьмой. — Говорят, что он старше нашего мира, и существует со времён Дочеловечья. Некоторые пошёптывают, что Реликт этот и создал нас, смертных.

Третий и Четвёртый на всякий случай снова пощупали Воспетую Святыню.

— Это богохульство, — открыл глаза храмовник. — Ересь! Все знают, что бог наш един, и имя ему Единобог. А с теми, кто разносит такую заразу, разговор должен быть коротким.

— И вправду, — попытался сгладить конфликт Первый. — Если Реликт нас породил, получается, человек – порождение зла, но мы знаем, что это не так. Человек – создание истинного Единобога и всю жизнь призван следовать добру и бороться со злом. Будь мы порождением зла, мы не могли бы творить добро, люди же совершают добрые дела каждый день.

Седьмой не ответил, а лишь пожал плечами.

Пора было выдвигаться. До Реликта оставалось три дня пути.

— К слову о нужде, — хохотнул Второй, прилаживая мешок со снастью к седлу.

— Смотри на мертвяка не наткнись, — то ли пошутил, то ли серьёзно сказал Шестой.

Покряхтывая, Второй зашёл за высокий разросшийся куст, и начал возиться со штанами, которые от ударившего в голову креплённого вина, никак поначалу не поддавались. Его слух уловил то ли тихий смех, то ли шелест листвы — Второй так и не разобрал, списывая это на шум в голове, пока не поднял голову. А когда поднял, то обалдел.

Впереди на дереве, огромные тяжёлые ветви которого опустились до земли, сидела молодая женщина в лёгком, почти прозрачном, голубом платье. Она смотрела на Второго и легонько посмеивалась.

Смутившись, Второй снова завозился со штанами, но уже с противоположной целью. Женщина снова засмеялась, откинув голову назад, отчего её длинные светлые волосы коснулись земли.

Второй был далеко не трусливым малым, он был готов ко всему – даже ко встрече с ожившими мертвецами, но увидеть красивую полуголую женщину в Вековом лесу так далеко от ближайшего поселения – это его не на шутку испугало.

Не разбирая дороги, он ломанулся на поляну, запнулся о чью-то сумку и навзничь рухнул на траву.

Поднимался он, покрасневший от стыда, под громкое ржание остальных.

— Не иначе, как мертвяка встретил! Даже куст снёс! — хохотал Четвёртый. Ему вторил брат.

Второй отвечал на шутки кривой усмешкой. Смех смехом, но своим глазам он верил.

Как будто между делом, он подошёл к Первому, который проверял подпругу у седла, и тихо сказал:

— Я видел женщину. Там в лесу на дереве.

— Ты пьян? Какую ещё женщину, здесь на сотню миль нет ни одной живой души.

— Я не пьян. Женщину, красотку. Ну? Бабу!

По поляне прокатился новый взрыв хохота.

Первый тяжело вздохнул и оставил возню с ремнями.

— Если это не проделки бормотухи, которую ты хлестал весь привал, то, может, это Реликт на тебя так действует?

— В прошлый раз такого не было, — немного даже обиделся Второй и тут же осёкся.

— Что значит «в прошлый раз»? — подошёл Шестой, внимательно прислушивавшийся к их разговору.

Второй зло, сквозь зубы, сплюнул в траву.

— То и значит! Я участвовал в таком же походе с другим отрядом. Прошлой весной. Но нам не повезло, вернее, мне повезло гораздо больше, чем всем остальным.

— Они не выжили? — спросил Седьмой.

— Ни один.

— А ты почему остался жив? – Первый подозрительно прищурился.

Второй опустил голову.

— Напился. А когда проснулся, рядом никого не было. Отправился искать остальных, но тщетно. Наткнулся лишь на коня одного из рыцарей. Седло было в крови – что тут непонятного? Я развернулся и со всей дури понёсся назад.

— В прошлый раз ты не видел в лесу женщин? — с улыбкой спросил Седьмой.

— Вам бы всё ржать! Говорю вам, была баба! На дереве!

Все снова засмеялись, кроме храмовника и Шестого. Те молча приторачивали поклажу к седлу.

— Он не один ходил к Реликту дважды, — мрачно обронил Пятый.

Все замолчали.

— Кто ещё? — спросил Седьмой.

Храмовник обернулся и уставился на близнецов, которые растерянно потупились под его пристальным взглядом.

— Мы даже до Вечного леса не добрались. По пути в первом же трактире с животом слегли. Кормят путников всякими отбросами. Но мы с хозяевами разобрались, — не поднимая глаз, произнёс Четвёртый, и вдруг с вызовом, дерзко посмотрел на Пятого. — Лучше скажи, откуда ты знаешь про нас?

— Я рыцарь Храма, а ваш дядя – первосвященник. Дальше сам сообразишь.

— А здесь ты чертовски прав! Наш дядя первосвященник, — с улыбкой двинулся Третий на храмовника. — Поэтому и мы кое-что о тебе знаем. Может, расскажешь всем нам про свой неудачный Реликтовый поход?

— Хватит! — оборвал их Шестой. — Храмовник прав. Не только Второй ходил к Реликту дважды. Я тоже участвовал в таком походе, и я верю, что Второй видел в лесу женщину.

— Может, ты тоже её видел? – спросил Седьмой.

— Видел, — мрачно ответил Шестой и снял маску.

Стоявшие на поляне испуганно попятились назад. Под маской из металла на лице Шестого была другая маска – маска из человеческой кожи. Лицо рыцаря как будто было сожжено, а нараставшая заново кожа забыла прежние черты и придумала новый рисунок – без носа и без губ. Лицо Шестого представляло собой огромный заживший рубец.

— Видел, — повторил он. — Нас оставалось трое, когда мы остановились, чтобы напоить коней и набрать воды. Я увидел небольшой озеро с прозрачной чистейшей водой. Мне тогда не показалось странным, что на дне был виден лишь песок и камни. Ни рыбы, ни водорослей в нём не было. Я присел, чтобы зачерпнуть воду в бутыль и увидел в озере женщину. Она смотрела на меня из воды, будто была моим отражением. Я не мог оторвать от неё взгляда. Она была красива – колышущиеся в воде длинные волосы, и прозрачное платье. Она протянула ко мне из воды руки, словно хотела обнять меня для поцелуя. Она всё тянулась и тянулась, и когда я наклонился, она вдруг схватила мою голову и окунула лицом в воду. Кожа вспыхнула пламенем. Боль ослепила меня. Наверное, я закричал. Когда я очнулся, мои товарищи сказали, что от лица почти ничего не осталось. А потом один из них окунул в воду ветку, она свернулась и почернела на наших глазах. Это было мёртвое озеро, а та женщина – порождение Реликта.

Рыцари подавленно молчали. Дальнейшие сборы прошли в тишине. До Реликта оставалось три дня пути.

Путь через Вечный лес оказался нелёгким: лес словно не хотел выпускать путников из своих цепких объятий, преграждая им дорогу плетёными древесными сетями. Когтистые ветви цеплялись за плащи, сапоги, волосы, царапали сёдла.

К концу дня небольшой отряд добрался до края Вечного леса, но заночевать путники всё же решили в лесу. Кто знал, что поджидало их на открытой местности. Костёр там не разжечь — привлечёшь нежелательное внимание, хотя они понимали, что тот, кого им действительно следовало опасаться, найдёт их и без костра.

Второй наскоро насобирал сухих веток и побросал их в кучу. Пятый и Шестой ужинать есть не стали. Напоив лошадей, они сразу улеглись спать, завернувшись в плащи. Первый по гвардейской привычке проверял и чистил амуницию, остальные ели. В этот раз не было ни баек, ни товарищеского подтрунивания, ни гогота. Люди наспех перекусили и распределили дежурство на эту ночь.

Утро встретило их промозглым туманом. Отяжелевшая от влаги одежда больше не грела, заставляя путников быстрее разминать затекшие во время сна конечности.

— Что с лошадьми? — спросил Первый.

Те испуганно стригли ушами, ошалело пялясь в клубящийся туман.

Остатки сна словно рукой сняло.

Воины схватились за мечи и встали кругом спинами друг к другу.

— Думаете, здесь кто-то есть? — спросил безликий рыцарь.

— Где мой брат? — Четвёртый растерянно смотрел по сторонам.

— Брат! — крикнул он в туман.

— Тихо! — гаркнул Первый и скомандовал: — Приготовиться к бою!

Время шло, но никто не нападал. Ни один посторонний звук не доносился до путников, даже рассветного пения птиц не было слышно, но всем было ясно: враг близко, возможно, они уже потеряли одного бойца.

— Кто дежурил последним? — спросил Первый, напряжённо всматриваясь в серые клубы тумана и держа меч наготове.

— Третий, — нервно пожевывая губы, ответил Второй. — Сразу после меня.

— Брат!

Четвёртый сделал несколько шагов вперёд и туман поглотил его. Круг распался. Рыцари двинулись вслед за близнецом.

Казалось, чем глубже они заходили в лес, тем туман становился всё гуще, вскоре они не могли видеть дальше вытянутой руки.

— Если кто-то прячется в тумане, то лучшего шанса перебить нас по одиночке ему не представится, — произнёс Седьмой. — Все назад!

Громкий крик прервал их отступление. Они замерли. Крик повторился и перешёл в рыдания. Кричал Четвёртый.

Не сговариваясь, воины двинулись на звук, по-прежнему не опуская мечей. Вскоре они наткнулись на Четвёртого. Он сидел на коленях на земле и плакал, обхватив голову руками. Его меч валялся рядом бесполезным железом.

Наверху между двумя деревьями висело тело Третьего. Его руки и ноги были обхвачены туго натянутыми верёвками, привязанными к стволам.

Кто-то вспорол тело молодого рыцаря от паха до подбородка, и его внутренности вывалились наружу, болтаясь в воздухе страшными плодами. Часть кишок выпала на землю – на них и наступил Четвёртый в поисках брата.

Когда путники закончили, время перевалило за полдень. Туман уже рассеялся, позволив увидеть картину произошедшего во всех страшных подробностях. Теперь тело покойного, завёрнутое в плащ, лежало на месте ночлега.

— Это всё проклятый Реликт, — не успокаивался Четвёртый. — Он погубил брата!

— Не Реликт натянул верёвку, не он оглушил твоего брата ударом по голове, не он вспорол ему живот, — покачал головой Седьмой.

— Думаешь, здесь есть кто-то ещё, кроме нас? — спросил Пятый.

— Хорошо бы, — ответил Первый. — Гораздо приятнее иметь дело с человеком, а не с какой-то потусторонней бесовщиной.

— Возможно, здесь есть кто-то, чью руку направляет Реликт, — тихо промолвил Шестой. Он больше не носил маску, не было необходимости. — Возможно даже, этот человек среди нас.

— Что ты хочешь сказать?! — кинулся на него Четвёртый. — Убийца кто-то из нас?

Он выхватил меч и приставил его к горлу Шестого, поднявшего руки в знак того, что он безоружен.

— Говори, кто он?! — требовал Четвёртый.

— Я лишь предположил, — спокойно ответил Шестой.

Пока он заговаривал зубы близнецу, рыцари незаметно окружили того, повалили на землю и отобрали меч.

— Свяжите его! — приказал Первый. — Сумасшедних нам только не хватало. Развяжем, как придёшь в себя.

Тело Третьего решено было с собой не брать. Воины наскоро вырыли неглубокую могилу и присыпали тело землёй, обозначив место погребения воткнутым в землю мечом покойного. Четвёртому дали клятвенное обещание, что заберут тело его брата на обратном пути, если останутся в живых.

Отряд, сократившийся на одного воина, наконец выехал из Вечного леса. Дальше их путь лежал через Рубленные холмы, выглядевшими так, будто могучий гигант огромным топором рубанул по ним там и сям.

До конца дня путников сопровождал унылый и однообразный пейзаж – дорога, усыпанная чёрными камнями, между величественных холмов, поросших редкой травой. Иногда на пути встречались низкорослые кривые деревца и насыпи больших чёрных валунов. Что это были за камни – путники не знали: никто из них раньше не видел подобных.

Ночлег устроили рядом с одной из таких насыпей, полагая найти в ней своего рода укрепление в случае внезапного нападения.

Четвёртого к тому времени развязали. Казалось, он успокоился, во всяком случае ехал он молча, печально глазея по сторонам.

Подготовка к ночлегу прошла организованно: за несколько дней пути люди успели притереться друг к другу. На этот раз решили усилить дежурство. Решено было дежурить парами по очереди.

Первыми караулили Второй и Четвёртый. Их считали уязвимее других, потому что Второй любил сполоснуть горло горячительным а Четвёртый после гибели брата стал непредсказуем. Разумно рассудив, что если и будет нападение, то не в самом начале ночи, когда люди ещё недостаточно крепко спят, Четвёртого и Второго поставили дежурить первым караулом.

— Приляг, — кивнул Второй близнецу, когда с нескольких сторон до них донёсся храп. — Я покараулю. Тебе нужно отдохнуть.

Четвёртый молча кивнул и лёг, повернувшись к костру спиной. Спать он не хотел: он проклинал про себя этот чёртов поход, Реликт, своих товарищей по оружию и даже своего двоюродного дядю первосвященника, навязавшему им эту проклятую миссию. А ведь дядя не знал, что братья не слегли тогда в трактире с животами – просто им стало страшно, вот они и договорились притвориться. Думали, что достаточно одного лишь согласия на поход, чтобы подняться в глазах сановитого родственника. Но нет, он заставил их выступить снова!

У Второго тоже была причина побыть одному, без посторонних глаз. Его терзал страх. Ему было страшно с того самого момента, как он увидел в лесу женщину. О, да! Она была. Он видел её уже не единожды, и каждый раз она подбиралась к нему всё ближе. Спасала только выпивка: она немного притупляла страх.

Второй глубоко вздохнул, нарочито кашлянул, чтобы никто не слышал бульканье вина в бутыли, и сделал несколько больших глотков.

Близнец усмехнулся: только тупой не поймёт, что Второй заливает за воротник каждый привал. Ясно, что его точит – то же, что и остальных: ужас перед Реликтом. Но Четвёртому больше нечего было бояться, он потерял всё, что ему было дорого: половину себя — того, с кем он разделял жизнь с утробы их несчастной матери, умершей в родах. Жизнь, но не смерть. А он всегда думал, что они и умрут с братом вместе.

Повеяло прохладой. Второй наверняка нажрался и забыл подбросить веток в костёр. Близнец выругался и обернулся.

Второй спал на боку, подложив под голову руки, рядом валялась пустая бутыль. У костра на камне сидел, неестественно выпрямив спину, умерший близнец – Третий. В неровном свете пламени его лицо казалось бледными, тени под его глазами и в уголках губ чернели провалами. Тело Третьего было замотано в плащ, на котором, как и на голове, и на сапогах, и на бледных кистях рук виднелась земля.

От ужаса Четвёртый не мог даже выдохнуть. Он смотрел на своего близнеца, похожего на него так, как схожи две капли воды, он словно смотрел на самого себя – только мёртвого. Третий не моргая, будто его веки были пришпилены невидимыми скобами, смотрел на затухавший костерок…

— Тревога!

Небольшой лагерь в одно мгновение наполнился суетой, криками и огнём.

— Что случилось? — проснувшиеся недоумённо переглядывались друг с другом, но все были вооружены: этой ночью каждый из них лёг спать с оружием наготове.

— Полюбуйтесь, — указав мечом на насыпь, мрачно бросил Пятый.

Он должен был вместе с Шестым заступать во второй караул. Проснувшись, он сразу понял: что-то случилось — костёр потух, в лагере стояла мёртвая тишина, дежурившие не отзывались. Через несколько минут он обнаружил спящего Второго, а когда разжёг огонь, то его ждала ещё одна находка.

Четвёртый сидел, прислонившись спиной к валунам. Казалось он спит или вдрызг пьян. Его голова подбородком упиралась в грудь, руки в распоротых рукавах напоминали светлые ветви, безжизненно вытянувшиеся вдоль тела. По предплечьям шли длинные глубокие разрезы, явно сделанные кинжалом, лежавшим тут же – рядом с телом. Кровь под кистями рук уже впиталась в землю, оставив лишь тёмные пятна.

Второй сидел неподалёку, изо всех сил стараясь продрать глаза. Он всё ещё не протрезвел, поэтому бессмысленно таращился на окружавших его товарищей, искренне не понимая, что происходит.

— Казнить его за нарушение дисциплины, — сказал Первый и двинулся с мечом к пытавшемуся встать пьянице.

— Надо сначала узнать, что произошло, — остановил его Шестой.

— Разве не ясно? — лицо Первого напоминало оскал волка, готового броситься на добычу.

— Мне тоже хотелось бы знать, что случилось? — согласился с безликим Седьмой. — Подождём, пока протрезвеет. Убить его мы всегда успеем.

Больше этой ночью никто не уснул. Протрезвевший под утро Второй, которого бил колотун из-за похмелья, холода и страха одновременно, не смог сказать ничего внятного, кроме того, что он предложил Четвёртому поспать и тот согласился.

Снова разгорелся спор.

— Это кусок дерьма, от которого нужно избавиться, — гнул свою линию Первый.

— Да, но у нас теперь каждый меч на счету, — возражал Седьмой.

— Второй не надёжен. На него нельзя положиться ни в бою, ни на отдыхе, — храмовник был согласен с Первым: Второй мог стать причиной гибели оставшихся.

— Но он опытный боец, а выпивку ему больше достать негде, — возразил безликий рыцарь.

Было решено дать Второму последний шанс. Услышав об этом наёмник упал на колени и затрясся в беззвучных рыданиях: мысленно он уже попрощался с жизнью — наёмническая братия благородством не отличалась, у них с провинившимися разговор был коротким.

Тело Четвёртого хоронить не стали, чтобы не терять время и силы, а просто заложили камнями, также воткнув рядом для метки меч.

Настроение у всадников было под стать пейзажу Рубленных холмов.

— Думаешь, близнец сам это сделал или кто-то его заставил? — спросил Седьмой ехавшего рядом безликого.

— По виду сам, — пожал плечами Шестой. — Но Реликт может заставить. Я испытал его силу на себе.

— Я осмотрел тело и не обнаружил ничего подозрительного: ни ударов по голове, ни следов от верёвки, — поморщился Седьмой. Версии с вмешательством Реликта всегда казались ему надуманными: люди любили оправдывать свою дурость, пьянство и другие пороки вмешательством дьявола или колдовскими силами, тогда как всё, что было нужно – просто заглянуть внутрь самого себя и найти ответ. Но это было, как правило, страшно и весьма неприятно.

До конца дня всадникам удалось преодолеть холмы. Воины с нескрываемым облегчением оставили позади себя чёрные изломанные силуэты. Дальше их путь пролегал через Болотные Соты — метко названные так одним из рыцарей, что смог добраться до этих мест и вернуться живым. Этим рыцарем был Первый.

Болотные Соты представляли собой огромную бескрайнюю трясину или землю, пропитанную влагой, но достаточно плотную, чтобы проехать по ней коне, не провалившись. То тут, то там сквозь упругую переплетённую толщу трав и корней проглядывали болотца – небольшие, но их было много и расположены они были так часто, что вся местность напоминала пчелиные соты.

Отряд остановился.

— Через Болотные Соты нужно идти днём. Они проходимы, но всё равно опасны, — сказал Первый. Он немного помолчал, затем мрачно добавил, — я потерял здесь коня, оружие и остатки отряда, всё потому, что мы не хотели ждать. Заночуем здесь, а утром отправимся в путь.

— Ты зашёл так далеко и вернулся? — удивился Пятый. — Ты мог пешком дойти до Реликта.

— И сразить его голыми руками? — на губах Первого заиграла злая усмешка. Он не терпел, когда его считали трусом.

Они развернули лагерь чуть поодаль от Болотных Сот, чтобы не проснуться утром в воде.

Костёр разводить не стали. Уставшие кони и всадники ели нехитрую снедь, запивая её чистой водой. Воду набрали впрок в Вековом лесу, помня рассказ безликого о мёртвом озере.

— Странно, что мы сумели зайти так далеко почти без потерь, — прервал молчание Седьмой. — Мало кто добирался до Болотных Сот.

— Мы этого не знаем, — ответил Пятый, с трудом разжёвывая жёсткую солонину. — Может, какой-нибудь везунчик добрался до самого Реликта.

— Я слышал, что до Реликта могут дойти только те, чья цель бескорыстна, — печально произнёс безликий рыцарь.

— Человеколюбивая чушь, — отрезал Первый. — Оправдание для слабаков.

— И всё же, — сказал Шестой. — Почему вы снова решили отправиться в пекло?

Никто ему не ответил, все молча жевали заметно уменьшившиеся куски засоленного мяса.

— Не буду скрывать, — первым отозвался наёмник. — Моя цель корыстна. Я не делаю свою работу бесплатно, а у Храма всегда есть золотишко. Тем не менее, я добрался до Болотных Сот, — он засмеялся коротким лающим смехом.

— А почему ты отправился сюда снова? То, что с тобой случилось, должно было отбить всякое желание,— спросил Первый у безликого.

— Если Реликт смог отнять моё лицо, то сможет вернуть его вновь, — ответил тот медленно. — А если нет, то я хотя бы отомщу. Да и терять мне нечего. Здесь я хотя бы могу не прятаться.

В этот раз дежурить решили по одному, отстранив от несения караула Второго, чем тот тут же с радостью воспользовался, захрапев во всю силу своих лёгких.

Чёрное покрывало ночного неба уже сдвинулось вверх, обнажив узкую полоску рассвета. Безликий рыцарь последним заступил в караул. Небольшой лагерь сопел на разные лады — людские и лошадиные. Шестой подставил своё страдающее лицо свежему ночному ветерку. Он до сих пор чувствовал боль, но скрывал это от всех. Самые разные лекарские снадобья — а Шестой перепробовал их сотни — не спасали от неё. Даже опиум приносил не облегчение, а только забытьё, и после боль с удвоенной силой возвращала рыцаря к реальности.

Когда-то у него была невеста, чьё имя он вычеркнул из своей памяти, но вычеркнуть её лицо с гримасой плохо скрытого отвращения, так и не смог. Проклятый Реликт сломал не только его жизнь, он сломал его самого.

Тихий смех заставил его резко обернуться. Этот смех он не забыл, и вряд ли сможет.

— Покажись, чёртова шлюха, — голос рыцаря был полон еле сдерживаемого гнева. Он не хотел будить остальных, он хотел лично разобраться с дьяволицей.

— Мне незачем прятаться, — прозвучал знакомый голос. — Я здесь у себя дома.

Рыцарь взял лежавший рядом на камне меч и поднялся. Женщина с длинными светлыми волосами, одетая в прозрачное платье, совершенно не скрывавшем её тело, стояла в трёх шагах от него, освещаемая лишь светом уходящей луны.

— Зачем ты вернулся, рыцарь? – спросила она певучим, похожим на журчание воды, голосом. — Ты же получил то, что хотел. Золотое лицо. Разве золото может быть ещё так близко к тебе?

— Смеёшься надо мной? — рыцарь замахнулся мечом.

— Я причинила тебе боль, я могу и утешить.

Девица подошла к рыцарю так близко, что он ощутил её дыхание.

— Позволь, — попросила она и мягко обхватила своими ладонями его лицо.

Боль уходила, словно это зло в женском обличье вбирало её в себя. Шестой почувствовал, как его страдающая кожа расправилась и наполнилась кровью – как раньше. На его глазах выступили слёзы облегчения.

— Верни мне лицо, — с мольбой упал он на колени перед той, кого ещё мгновение назад считал истинным злом.

— Как пожелаешь, — ответила она с улыбкой.

Когда Первый открыл глаза, утро уже вошло в силу. Лучи солнца пробивались с запада через Рубленные холмы.

Первый чертыхнулся, сетуя на то, что Шестой не разбудил их вовремя. Безликий рыцарь сидел лицом к Болотным Сотам, склонив голову на грудь.

— Заснул что ли? — недовольно потрепал его за плечо Первый.

Шестой откинулся назад и упал навзничь. Испуганный крик Первого заставил подняться всех остальных.

Они обступили тело Шестого, не веря своим глазам. Безликий рыцарь обрёл лицо: кто-то грубыми стежками, не жалея чёрных нитей, пришил к его лицу нос, губы, кожу лба и щек. Он напоминал огромную сшитую куклу – игрушку для невидимого великана.

Морщась от отвращения и ужаса, Седьмой склонился над телом.

— Узнаю знакомые веснушки, — сказал он, указывая на кожу. — Вероятно, кто-то хорошо поработал над одним из близнецов, если не над обоими.

Первого передёрнуло.

— Какая-то тварь идёт за нами по пятам, расправляясь с нами по одиночке и глумясь над телами. Он хочет нас запугать.

— И у него это здорово получается, — согласился Второй. — Надо сваливать, пока не поздно. Мы должны повернуть назад.

Второй отступил от тела. В его глазах читались паника и ужас – сестра и брат неминуемого поражения.

— Это не выход, — возразил Пятый. — Ничто не помещает Реликту расправиться с нами на обратном пути.

— Не думаю, что Реликт владеет техникой шитья, вам не кажется? — раздражённо и зло бросил Седьмой.

— Какая разница, кто это делает — Реликт или кто-то ещё, — прекратил спор Первый. — Чем быстрее мы доберёмся до места, тем больше у нас шансов остаться вживыми. С этого момента на ночлег не останавливаемся, делаем передышки днём.

Через Болотные Соты они поехали цепочкой – расстояние между оконцами было небольшим. Цепь замыкал Второй. Он то и дело подавал голос – то покашливая, то напевая, чтобы другие не заметили, что он потихоньку отстаёт. Второй задумал бегство. Он не собирался пропадать в этом гиблом месте: если другим есть охота, то пожалуйста, а с него хватит – навидался. Представать перед первосвященником и требовать остатки обещанной суммы он не собирался, его цель – исчезнуть навсегда и забыть о Реликте и всём, что с ним связано.

Наёмник медленно развернул коня и сперва рысью, а затем галопом помчался назад. Когда другие обнаружат его исчезновение, он уже будет далеко.

Несколько часов кряду он скакал по топкой земле Болотных Сот. По его расчётам он должен был уже вернуться к Рубленным холмам, но болота не заканчивались. Конь выбился из сил, с трудом вытаскивая ноги из трясины, которая становилась всё жиже.

Ещё через час наёмник понял, что заблудился. Он спешился и взял коня за поводья. Его терять было нельзя, они слишком далеко от людей.

Время близилось к закату, когда уставший Второй без сил повалился на мокрый травяной ковёр. Надежда на то, что он выберется, ещё не оставила его, но значительно потеряла в весе.

Вода в бутыли закончилась ещё днём. Второй перевернулся на живот, дополз до ближайшего водного оконца, приник к нему и с наслаждением начал пить прохладную воду.

— Не напился ещё? — раздался над ним певучий женский голос.

Второй испуганно отпрянул в сторону и провалился в мутную жижу. Коренья и трава забивали рот, нос и глаза, но Второй всё же сумел вынырнуть, колошматя руками и ногами по плотной, как похлёбка, воде.

— Помоги! Помоги мне! — тянул он руку к той, которую страшился, потому что смерти Второй страшился ещё больше.

Но его рука хватала лишь скользкую траву. Трясина медленно затягивала беднягу. Вода заливалась в рот, не давая как следует вдохнуть.

— Пей, пей, — нараспев произнесла женщина. — Сегодня ты напьёшься до смерти.

Чем сильнее сопротивлялся человек, тем быстрее вода поглощала его. Когда вода залилась в уши и нос, Второй дёрнулся в последнем предсмертном рывке, и навсегда погрузился в беззвучную темноту.

Тем временем трое оставшихся всадников выехали из Болотных Сот, посчитав преследование сбежавшего наёмника бессмысленным и провальным предприятием.

Сразу после болот перед ними предстал диковинный лес, полный необычных деревьев и растений самых причудливых форм. Им встречались цветы с человеческий рост таких расцветок, которых не видел глаз человека. Кроны деревьев соединялись между собой ветвями, похожими на верёвки. Седьмой разрубил одну из них и положил кусок в свою сумку. На пути им попадались пруды с разной водой, к которой всадники опасались прикасаться, но она была то прозрачнейшей, словно стекло, то чёрной, зелёной и даже красной, как кровь.

Они потеряли счёт времени, любуясь чудесным миром, порождённым неким несравненно более сильным и могущественным существом, чем человек.

Опомнились всадники только тогда, когда наткнулись на переливающуюся разными цветами светящуюся стену, за которой можно было разглядеть вход в пещеру. В том, что именно в этой пещере находился Реликт, сомнений не было. Ещё там в Храме, когда первосвященник напутствовал их перед дорогой, кто-то из них спросил, как же они найдут путь к Реликту, если нет ни карт, ни проводников.

— Стоит только ступить на дорогу к Реликту, и он сам приведёт вас туда, куда нужно, — ответил первосвященник.

Он явно знал, о чём говорил. Ведь богу, каким бы он ни был, всегда нужны адепты.

Всадники остановились, не решаясь пройти стену. Они не знали, как она подействует на них. Убьёт? Изменит навсегда?

Храмовник и Седьмой спешились и принялись осматриваться кругом. Седьмой предложил бросить за стену несколько разных предметов и посмотреть, что произойдёт.

Но один из рыцарей ждать не хотел. Реликт был так близок – только руку протяни, и все блага мира будут твоими. Тот, кто уничтожит Реликт, станет больше, чем просто герой – он будет легендой.

Первый обнажил меч и пришпорил коня.

— Остановись, безумец! – закричал Седьмой, кинувшись наперерез.

— За короля!

Стена на миг разверзлась и поглотила смельчака.

Оставшиеся путники ждали целый час в надежде, что Первый вернётся или даст о себе знать. За это время из-за стены до них не донеслось ни звука.

— Мы должны пойти за ним, — сказал храмовник.

— Чтобы так же бессмысленно сгинуть?

— Что ты предлагаешь? Как нам тогда уничтожить Реликт?

— Никак. Ты знаешь, что мы не сможем его уничтожить.

Пятый недоумённо посмотрел на Седьмого.

— Зачем же ты тогда пришёл сюда?

— У меня своя цель. Я шёл вместе с вами, чтобы найти предателя. Того, кто раз за разом убивал всех или подставлял их под удар Реликта. Выживших после Реликтовых походов было всего шестеро – ты их знаешь. Первосвященник собрал их вместе под предлогом нового похода и поручил мне выяснить, кто же среди них предатель и убийца.

Храмовник усмехнулся, но внешне оставался спокоен.

— Мы не знаем, кто выжил после походов. Возможно, они просто не вернулись в Храм, чтобы сообщить об этом.

— Да, такое возможно, но тогда выживший бы не знал бы, когда собирается новый поход, а предатель всегда должен держать руку на пульсе.

— Ты выяснил, кто предатель?

— Это легко. Тот, кто выжил. Ты.

Казалось, Пятого совершенно не задели слова Седьмого.

— Нас осталось трое.

— О, я не питаю иллюзий насчёт этого бравого гвардейца, — произнёс Седьмой. — Он был обречён, как только пересёк стену.

— А ты сам? Кто ты? — храмовник встал напротив Седьмого и вынул меч из ножен.

— Я агент Королевского сыска. Обычно я веду следствие по сомнительным делам королевского двора, которые не должны быть преданы огласке, но в которых нужно установить виновного или узнать правду. Храм попросил короля оказать ему такую услугу. Я действую по приказу Его Величества, и ты, храмовник, должен подчиниться. Я арестую тебя и препровожу к первосвященнику, а там пусть Святой суд с тобой разбирается.

Храмовник быстрым движением руки сбросил плащ и выставил меч впереди себя, не позволяя Седьмому подойти.

— Теперь ясно, почему ты дошёл до Реликта, — улыбнулся Пятый страшной улыбкой. — У тебя была высшая цель: найти предателя. Только я не предатель, я оружие в руках истинного Бога, я — его меч, его хранитель и защитник.

— Проклятый еретик! А как же Храм! Ведь ты давал клятву служить и защищать его! — Седьмой нанёс сильный удар, но Пятый отразил его.

Рыцари сошлись в поединке, поочерёдно нанося друг другу удары. Тяжёлый двуручник храмовника был длиннее, чем облегчённый меч Седьмого, и вскоре Седьмой сначала встал на колено, а потом и вовсе упал под градом тяжёлых, словно молот кузнеца, ударов. Пятый не замедлил этим воспользоваться и ловким движением нанёс Седьмому удар в грудь, пробив лёгкую кольчугу под камзолом.

Кровь брызнула красным фонтаном, окропив храмовника. Седьмой дёрнулся и завалился боком на землю.

— В этот раз они зашли слишком далеко, — раздался за спиной Пятого женский голос. — Если Бог будет уничтожен, то погибнем все мы, и в этом мире останутся только одни люди — чистое зло.

— Люди бывают разные, не все они алчны, несмотря на свою природу. Некоторых может вести и высшая цель, как у этого, — храмовник кивнул на тело Седьмого. – Но всё же никто не добрался до Реликта. Как всегда.

Храмовник очистил меч от крови и зашёл за стену. Первый лежал совсем недалеко от входа в пещеру, проткнутый собственным мечом. Седьмой был прав: вход в пещеру – самое страшное, что может случиться с человеком, ведь стена – это зеркало, сталкивающее тебя с тем, кем ты являешься на самом деле. Никто ещё не смог победить свою истинную сущность, своё настоящее Я.

Рыцарь преклонил колени и опустил глаза. Узреть Его было привилегией, даром, благословением.

Тихий шёпот заполнил пещеру, отражаясь от стен и складываясь в понятные только избранным слова.

Пятый несмело поднял глаза.

— Боже, ты?

На рассвете Седьмой перекладывал вещи храмовника в свою сумку. С видимым сожалением он заменил большой двуручный меч на лёгкий.

— Снова сменил личину?

Рыцарь с лицом Седьмого усмехнулся. Она всегда была рядом. Она – воздух, вода, земля. Реликт дал ей человеческое воплощение, оставив вездесущность духа. Только она да он – единственные защитники истинного Бога.

— Личину Пятого больше использовать нельзя. А Седьмой будет очень полезен, — рыцарь поправил на рукаве чёрную повязку с цифрой семь.

— Они отправят новый отряд, ты же знаешь. И всё повторится снова.

Да, всё будет повторяться. За одним походом будет следовать другой, а за ним ещё и ещё. И он, рыцарь Реликта, будет участвовать в каждом из них. На это у него имелось несколько причин, и самой первой из них был священный обет — служить и защищать.