Читать онлайн "Приговорённый жить"

Дождь в степи, а в особенности дождь с грозой — это очень красиво. Но когда вымокнешь до нитки, становится уже не до красот природы. Но Рэйнир мог себе позволить не промокнуть.

«Главное, чтобы никто этого не увидел», — думал он, оборачиваясь духовным пламенем, будто плащом, тут же высушившим волосы и одежду и теперь защищающим от льющихся с небес потоков воды. Огонь едва ли можно называть чем-то материальным, но именно из него когда-то оказалось можно создавать оружие...

Кузнец душ вспомнил, как ему в голову пришла идея о создании Клинков. Магический купол над городом. Прозрачный, тонкий, он должен был быть почти бессильным, но удерживал напавших тварей. Рэйнир прекрасно знал, что представляет из себя структура заклинания, как и все прочие его особенности: чем купол тоньше — тем прочнее, тем меньше энергии рассеивается впустую. Тонкая, но непреодолимая граница между жизнью и тем, что стремится отнять её. Такая цель казалась благородной. В тот момент он искренне хотел посвятить этой цели жизнь и душу. Теперь — может ли он считать, что цель была достигнута?

Ответа он не знал. Но так или иначе, душа его всё равно изменилась. Изменилась безвозвратно, навсегда оставшись балансировать на грани жизни и смерти, в буквальном смысле превратившись в тонкий клинок с острой режущей кромкой.

Грань, кромка... Может, режущая, может, разделяющая как стена... а может, и то, и другое разом. Может ли она быть не только лишь границей, но и местом? Местом, где найдёт приют душа, не заслужившая покоя в этом мире — ни в жизни, ни в смерти?

Теперь он знал — это возможно. Оказавшись там, Рэйнир почему-то ждал какого-то суда от высших сил, наказания за то, что успел натворить за время своего нелепого существования. Но получилось так, что его приговором стала жизнь. Он почувствовал, что и там, на кромке — ему не место тоже. Что он всё ещё может искупить вину за свои прежние поступки тем, что будет делать дальше. Что правильным будет вернуться в мир, который...

— О, объявился наконец, — услышал он до боли знакомый голос за левым плечом. — Мы волновались, между прочим.

«Я был уверен, что вернулся в мир живых, — подумал Рэйнир. — Но, похоже, всё-таки умер. Выходит, это не конец?.. Даже для нас?..»

Где-то вдали яркая ветвистая молния ударила в землю. Через мгновение за вспышкой света последовал громовой раскат. А после показалось, будто наступила тишина — шум ветра и дождя вдруг начал казаться слишком... незначительным.

Рэйнир всё равно не решился обернуться. Боялся выяснить, что ему просто показалось — это было бы слишком жестоко. Хотя, возможно, он и заслужил такое наказание за все свои дела...

— Слушай, только не надо тут сейчас вот этого всего про то, что ты считал нас мёртвыми. Я сразу понял, что ты жив! А ты сам отказался перейти за грань. Иначе бы давно уже всё обсудили. Знаешь, мастер боялся, что ты навсегда так и останешься... там, между.

«Нет, это невозможно», — подумал Рэйнир, ни к кому не обращая свою мысль. Даже если жив он сам, значит, у него помутился разум. Брат мёртв, и он не может сейчас слышать его голос. Да и мастер... Эйвинд ведь не знал, что с ним случилось, а этот голос утверждает...

— Ладно... ты прав. Я виноват. Я очень сильно виноват. Но может скажешь это мне в лицо? — тот, кому принадлежал голос, недовольно вздохнул, совсем как брат, когда тот думал, что Рэйнир упрямится из-за чего-то, что он считал глупым. — Мы живы, Рэй. Мы живы именно в том смысле, в котором ты уже так много лет считаешь себя мёртвым. Хорошо, не говори со мной. Но Гретхен почему должна беседовать с твоим затылком?

Клинок резко развернулся, ожидая абсолютно любой угрозы... но не того, что он увидел.

— Эйвинд... Гретхен... Вы...

— Сказал же — с нами всё нормально.

Стоявшие перед Рэйниром фигуры не были людьми в привычном смысле слова — они были сотканы из пламени. Но это были именно они: брат, которого он считал погибшим, и воительница ордена демоноборцев. И им, похоже, в самом деле было нормально пребывать в подобном облике.

— Знаешь, он снова спас мне жизнь, — смущённо произнесла Гретхен. — Ой, этого, наверное, сейчас не видно...

Она сделала шаг навстречу, и словно вышла из огня в привычный мир, вновь стала живым человеком. Девушка улыбнулась и посмотрела ему в глаза. Рэйнир почувствовал, как его собственные широко распахиваются от удивления.

— Так ты теперь...

— Клинок, — похоже, Гретхен не считала это чем-то таким уж плохим. Глаза её, стального, неестественного цвета, были счастливыми.

— Прости, брат, — невесело усмехнулся Эйвинд, тоже став человеком из плоти и крови. — Я уже, кажется, со счёта сбился, пытаясь разобраться, сколько раз стал клятвопреступником.

— Это что, правда ты? Но... — Рэйнир застыл на месте, не зная, что он сейчас больше хочет сделать с братом — обнять или всё-таки ударить. Эйвинд решил начать действовать первым.

— Пусти, чтоб тебя... — прохрипел Клинок, когда в лёгких начал заканчиваться воздух. — Ты мне ребро сломал... кажется.

— Не помрёшь. Зато теперь-то веришь, что я жив? — улыбнулся Эйвинд, отпуская и отстраняясь.

— Но как это возможно? Весь орден видел, как...

На Рэйнира обрушился поток не всегда связных мысленных образов, призванный объяснить, что происходило с братом начиная с момента, когда тот призвал пламя, нарушив магическую клятву.

«Он ведь пытался дать мне знак... А я... вот идиот! — немедленно обругал себя заклинатель огня. — Те искры не погасли, я же должен был понять, что это значит...»

— Выходит... мы не можем умереть в огне?

— Ну, я всё-таки умер. Должен был насовсем, просто мне повезло сохранить душу, — произнёс брат, нежно обнимая Гретхен.

— Но тогда как... Как ты вернулся?

— А ты как? — ответил встречным вопросом Эйвинд. — В каком-то смысле ты был мёртвым целых десять лет. И если уж подумать — то мы умирали каждый раз, когда меняли облик. Мы с мастером немного разобрались в том, как всё это происходило. Наши тела не исчезали, они сгорали. Каждый раз. Это же смерть?

— Наверное... — растерянно пробормотал Клинок. — Но ведь тогда...

Рэйнир коснулся рукой шрама на своём виске. С тех пор он менял облик много раз. Но если шрам на месте, значит это — всё то же его тело, разве нет? Они всегда вновь возвращались в облик человека с теми же ранами, которые получали, значит...

Брат обратил внимание на его движение:

— А помнишь, тебе демоническая тварь однажды руку чуть не откусила? Этот шрам тоже остался?

— Ну да, куда он денется. Вот...

Рэйнир ослабил шнуровку на вороте рубахи, чтобы продемонстрировать шрам на плече... и чуть не потерял контроль над защищавшим его от дождя духовным пламенем, когда на месте, где он ожидал увидеть отметины от зубов твари, обнаружил гладкую кожу без следов каких-либо ранений.

— Но... Не понимаю...

— Я тоже. Это даже мастер объяснить не смог. Но после моего последнего возвращения к жизни у меня осталось только это, — Эйвинд закатал рукав плаща, показывая левое запястье с ожогом, по форме повторяющим когда-то схватившую его руку — руку Рэйнира.

— Прости, я не...

— Рэй, хватит извиняться! Всё это уже не важно!

— ...не понимаю! — продолжил Клинок. — Не понимаю, жив я или мёртв... да и вы тоже... не понимаю, что случилось с мастером, не понимаю, что не так со сменой облика, не понимаю, почему ты говоришь, что я был мёртв десять лет, не понимаю ничего!

Он погасил призванное пламя, вынул из-за пояса кинжал из кости демона, порезал им ладонь, а после превратился в меч. Потом вернулся в форму человека и с удивлением уставился на кровь, текущую из свежего пореза. Ничего не изменилось — превращение не исцеляло ран.

— Не понимаю... — пробормотал он, наблюдая, как капли крови смешиваются с каплями дождя и падают на землю.

Эйвинд задумчиво почесал затылок:

— В мысленном образе было всё, что мне известно. Ты теперь знаешь всё, что знаю я. Я тоже ничего не понимаю. Думал, это ты нам объяснишь.

— В мысленном образе не было никаких десяти лет!

— Просто мы за всё это время ничего не выяснили... — виноватым голосом ответила Гретхен, почему-то покраснела от смущения и попыталась спрятать лицо за плечом Эйвинда. Тот усмехнулся и пустился в объяснения:

— Видишь ли, ты исчез, нам не удалось ни попасть к тебе, ни докричаться, потом мастер сказал, что там, где ты находишься, ты в безопасности, опять переключился на поиски пути обратно для себя самого, а мы решили... немного побыть наедине. Не думаю, что это то, что тебе было интересно. Но если хочешь, я могу и рассказать.

— Эйвинд!.. — возмутилась всё так же прячущаяся за ним девушка. Впрочем, даже и без её реакции Рэйнир был уверен, что брат не врёт. Но всё-таки...

— Десять лет?! — воскликнул он, уже не понимая, что удивляет его больше.

— Ну, оказавшись с той стороны кромки, мы смогли себе позволить не прерываться на всякие глупости вроде еды и сна, потому...

— Кромки?.. — переспросил Рэйнир.

— Это мастер так назвал. Хотя говорит, что не сам придумал.

— Ладно... допустим. Но я не помню никаких десяти лет! Ещё недавно мы с Гретхен преследовали демоническую тварь в лесу возле крепости ордена, а потом...

Он передал брату мысленный образ всего того, что помнил, начиная с момента, как Антарес перенёс его на Каръялу при помощи артефакта.

— А потом было десять лет, — прокомментировал Эйвинд его воспоминания. — Да, ты провёл там столько времени.

Рэйнир почувствовал, что ему стало холодно. То ли от того, что он промок, то ли всё-таки от услышанного. Он снова призвал пламя, закрываясь им от ставшего ещё сильнее ливня. Брат, немного подумав, последовал его примеру, укрыв духовным пламенем себя и Гретхен.

— Что делать будешь? — неуверенно спросил он.

— Не знаю. Я ещё не думал. Просто шёл, куда глаза глядели. Хотел на море посмотреть. Давно мечтал. А вот потом... не знаю. Я устал. От всего... — вздохнул Рэйнир.

— А может, пойдёшь с нами? — предложила Гретхен. — Мастер Вернер был бы рад тебя увидеть.

Из мысленного образа, переданного братом, Рэйнир уже знал, что их наставник всё ещё был жив — если к нему теперь вообще можно применять такое слово — но не мог вернуться в этот мир, не расплатившись частью собственной души. А платить такую цену в планы мастера не входило.

— То есть вы собираетесь...

— Ну да, — ответил Эйвинд. — А что здесь делать? Опять выслушивать чьё-то испуганное лепетание о том, что мы страшные нелюди, которые погубят мир? Не хочу.

Он добавил несколько ругательств посерьёзнее.

Рэйнир улыбнулся — даже смерть и возвращение к жизни не сделали брата терпимее к тому, что ему не нравилось. Может, это и к лучшему? Теперь у него наконец-то есть возможность просто быть собой. И дом, где его ждут. Пусть даже этот дом и не принадлежит миру живых.

Ему хотелось пойти с ними. Очень. Увидеть мастера, поговорить... Но будто что-то останавливало. Клинок прекрасно понимал, что сможет пересечь ту грань между мирами без вреда для себя, но он был не готов назвать мир по ту сторону и своим домом тоже. Не считал себя достойным этого.

Он покачал головой и отступил на шаг.

— Я к вам приду. Чуть позже. Обещаю. Когда немного разберусь... с тем, что обо всём этом думаю. А пока передавайте мастеру привет. Я рад узнать, что он в порядке.

Эйвинд вздохнул:

— Хорошо. Может, так даже и правильно. Кто-то ведь должен приглядеть за этим миром. Лучше тебя никто не справится. Мы здесь чужие, а вот ты всегда стремился помогать другим. Наверное, так нужно. Живи, брат. Как человек или... не знаю, как получится. А мы пойдём. Ты просто помни, что в любой момент можешь нас навестить.

— Да, понимаю... Ну... Вы тоже возвращайтесь иногда...

— Ха! Ну уж нет.

— Мы подумаем, — смягчила Гретхен столь категоричный отказ.

— Тогда...

— Сказал бы «береги себя», но ты же это никогда не делаешь, — угрюмо усмехнулся Эйвинд. — Не смей пожертвовать собой ради какой-то ерунды!

И Эйвинда, и Гретхен окутало пламя, и они вновь стали двумя огненными фигурами, пусть выглядящими точь-в-точь как люди, но уже не являющимися простыми смертными. А потом они исчезли, помахав руками на прощание.

Какое-то время Рэйнир стоял на одном месте, боясь понять, что всё это ему лишь померещилось. К действительности его вернул мощный раскат грома и боль в порезанной ладони. Вспомнив, что нужно остановить кровь, Клинок стянул края пореза при помощи магии и продолжил идти в выбранном направлении — без разницы куда, он всё равно не понимал, где находился. Он не знал, что будет делать дальше. Хотя и в самом деле собирался поглядеть на море. А в остальном...

Он был свободен. Его брат и его наставник были живы. Он не смел желать чего-то большего. По крайней мере, пока.