Читать онлайн "Зовите меня Док - 3"

После завтрака, прошедшего в непривычном для нашей компании молчании, я ушёл на работу, ловя себя на мысли, что совсем не хочу возвращаться в больницу, где вчера случилось такое. Слова этого Бертье о том, что я приношу несчастье любому, кто окажется рядом, никак не хотели покидать расстроенную голову. И сколько ни пытался себя уговаривать, что не стоит верить врагу, сам же возражал:

― Враги, друзья… кто они на самом деле? Как можно быть хоть в чём-то уверенным, если почти ничего не знаю об этих людях? И ежу понятно, что не стоило пускаться в рискованную авантюру вроде приёма непроверенного лекарства. Какой я всё-таки болван! Надо решиться и сегодня же поговорить с Алистером начистоту, пусть развеет мои сомнения и всё объяснит: ясно же, что между «охотниками» и этим странным маленьким магом существует давняя вражда. Только при чём тут я?

В тот момент в голове даже мелькнула крамольная мысль ― а что, если Бертье не солгал ― «встреча» с Анри и Жоржем не была прихотью судьбы. Просто Алхимику и несомненно талантливому магу Алистеру ― хотя об этом все почему-то помалкивали ― нужен был человек со стороны, чтобы закончить эксперимент с пилюлей бессмертия, начатый его Учителем. Недаром, отдавая мне это чудо-средство, он вёл себя слишком странно ― отводил взгляд и, казалось, колебался до последней минуты.

Прижавшись спиной к стене, я с тоской смотрел на то самое место, где вчера лежал потерявший сознание Петя. И, кусая губы, думал:

«Нет, не может быть. Они хорошие люди и не способны поступить так подло. Или на самом деле «охотникам» плевать на попавшего в их мир незнакомца, они готовы на всё, чтобы достигнуть своей непонятной цели. Боже! Нет и ещё раз нет ― я не должен так о них думать. Это проклятый колдун заморочил мне голову, чтоб он сдох…»

Помучившись ещё какое-то время, наконец, принял окончательное решение ― вечером признаться в своих сомнениях. В конце концов, я имел право знать, во что на самом деле влип. Зашедшая в ординаторскую Леночка, поздоровавшись, грустно сказала:

― Как Вы теперь будете работать один, доктор Саня?

― Почему один, есть же Петя…

«Сестричка» обрадовалась, что может поделиться со мной новостью, даже глаза засияли:

― Бедняжка вчера неудачно упал, закрытый перелом ― теперь долго просидит на больничном. А потом уволится ― сам сказал, мол, не хочу здесь находиться, слишком страшно. И вообще, народ шушукается, что больницу кто-то проклял. Про случившийся кошмар ещё долго не забудут, к нам и так никто ложиться не хочет ― боятся, что зверь вернётся.

Даже не успел ей возразить, как она упорхнула за дверь, а я с тяжёлым сердцем пошёл на обход, который тоже не порадовал: готовившиеся к выписке пациенты внезапно слегли с осложнениями, а одного даже срочно перевели в реанимацию. Хотя ещё вчера предпосылок к этому не было.

«Неужели Бертье прав, я и в самом деле приношу людям несчастье? Что же теперь делать ― уволиться и пойти выращивать капусту, чтобы никому не навредить? Бред…»

Но к вечеру стало известно, что пациент в реанимации умер, а единственный выписавшийся сегодня человек попал под машину, снова оказавшись в больнице. Впору было биться головой о стену.

За ужином я был мрачнее тучи, и Анри первым из вяло жующей троицы спросил:

― Плохой день, Док?

Пришлось кивнуть:

― Да уж, на работе всё не славу богу. Я же рассказывал, как во сне маленький колдун обещал, что рядом со мной люди будут страдать. Похоже, его слова сбываются. Алистер, что думаешь?

Алхимик отложил ложку в сторону, не спеша начав мять льняную салфетку, что не предвещало ничего хорошего. Я итак весь день был на взводе, поэтому не выдержал, вырвав несчастную тряпку из его руки и выпалив парню в лицо:

― Говори, так это или нет? И вообще, что вы все скрываете? Я не дурачок, которому можно безнаказанно пудрить мозги, и хочу знать…

Вскочивший на ноги Жорж несильно толкнул меня в плечо, заставив сеть на стул. И надо сказать ― это было неприятно. Но вспыхнувший Алистер что-то негромко сказал племяннику на чужом языке, и тот сразу сник:

― Извини, Док, не хотел напугать. Просто не у одного тебя сегодня день не задался ― из гостиницы пропали наши вещи, и прежде всего ― походные мешки, там много чего было. Хорошо, хоть мечи оставили в твоей комнате. Кстати, ты её проверял?

Я испуганно хлопал ресницами:

― Даже не заходил домой, не успел. Мне скоро должны дать квартиру в новостройке, ездил оформлять бумаги.

Пришлось прервать наш невесёлый ужин и мчаться в общежитие. К счастью, драгоценные мечи «охотников» оказались на месте.

Это немного успокоило Анри и вспыльчивого Жоржа, но не меня. Я уговорил их зайти в небольшое кафе, чтобы закончить разговор, а заодно полакомиться пирожками.

Подождав, пока тарелка опустеет и взгляды ребят подобреют настолько, что не страшно будет возвращаться к неприятной теме, я рискнул. И, тронув Алистера за рукав, неуверенно спросил:

― Продолжим, Ал? Хочется, наконец, услышать ответы на мои вопросы…

Все сразу затихли, прекратив шутливо спорить, что вкуснее ― пирожки с яблоками или капустой?

Алхимик неожиданно улыбнулся:

― Не переживай так сильно, Док, а то у тебя щёки горят как у той девицы за соседним столиком, пока её лапает парень с кольцом в носу. Я отвечу на все «почему и как», обещаю. Но сначала скажи честно, что ещё было «не так» в сне с кровавыми лужами?

Поколебавшись, выложил ему всё, что услышал от мага Бертье, и, стараясь игнорировать охватившую тело дрожь, посмотрел на Алистера:

― Кто такой этот Бертье, и что вас с ним связывает? Вы действительно хотите меня использовать ― для чего?

Жорж тут же начал возмущаться, ругая чью-то глупость и излишнюю доверчивость ― правда, сказано это было более образно и ярко, с применением крепких выражений, половину из которых я слышал впервые. Но Анри крепко сжал его руку, и тот замолчал.

Алистер откинулся на спинку стула, его лицо стало задумчивым. Он молчал, я же чувствовал, что теряю терпение и вот-вот снова сорвусь. И тогда он заговорил:

― Прости, надо было сразу всё рассказать ещё там, в нашем мире, но мы совсем тебя не знали, а потому не могли полностью доверять. Симон Бертье ― мой друг, к сожалению, бывший. Я познакомился с ним, когда пришёл к Учителю, чтобы со временем стать «великим алхимиком», ― он грустно засмеялся, ― и знаешь, вроде получилось. Правда, на это понадобились годы труда.

Я взглянул на него с недоверием ― слишком уж парень был юн для «многолетней» учёбы. Но Ала это не смутило:

― Не торопи, Док, скоро ты всё поймёшь. Учитель считался прекрасным алхимиком, возможно, лучшим в стране. Но, к сожалению, был одержим «бессмертием», посвятив всю жизнь изучению этой темы. Ну и, конечно, созданию того самого эликсира. Этот безумец, которым мы с Бертье искренне восхищались и которому были беззаветно преданы, в конце концов, и стал причиной наших несчастий.

Алистер прикрыл глаза, и на миг красивое лицо исказила судорога боли. Я не посмел его перебивать, жадно ловя каждое слово:

― Не могу точно сказать, сколько подобных «пилюль бессмертия» создал наш сумасшедший кумир и сколько невинных созданий он погубил, проводя бесконечные испытания, всегда кончавшиеся неудачей. Мы с Бертье отчаялись, пытаясь его остановить. Сейчас я думаю, что самым лучшим вариантом для нас было бы уйти от него, как предлагал мой друг, но я заупрямился, и в результате оба пострадали.

Учитель решил провести ещё один эксперимент, на этот раз над собственными учениками. Разумеется, ни о чём нас не предупредив. Он подмешал порцию лекарств в сок, причём каждому досталась «своя» пилюля, состоявшая из уникального сбора трав и минералов, а также малоизученных ядов с непредсказуемыми побочными эффектами. Мне ещё повезло ― я просто перестал стареть, а вот Бертье, красавец Бертье, превратился в страшного карлика, похожего на изуродованную птицу.

Я с ужасом смотрел на побледневшего Алхимика и видел искренние слёзы в его глазах.

― Это случилось не сразу: той же ночью после памятного ужина я проснулся от его криков. У друга начался сильный жар, он метался в бреду и кого-то звал. Не зная, как ему помочь, помчался за Учителем. Тот, казалось, был обескуражен увиденным и вместо того, чтобы дать ему противоядие, сказал, ранив меня до глубины души:

― Жаль Берти ― он был так же талантлив, как и ты, но, похоже, и этот эксперимент провалился. Опять. Не представляешь, Алистер, как я надеялся, что всё получится… Немедленно перестань плакать, твой Учитель найдёт для него средство от жара ― он сильный, надеюсь, останется жив.

После этих слов безумец отдал мне микстуру, велев поить друга, пока тому не станет лучше. И я не отходил от Симона две недели, выхаживая его и молясь, чтобы он выжил, вынужденный наблюдать, как день за днём страшно меняется его юное тело.

Алистер смахнул слёзы с бледных щёк:

― Тогда нам обоим было по шестнадцать; прошли десятилетия ― Симон превратился в уродливого старика с птичьим носом и скверным характером, а я ― остался всё тем же юношей, только с невидимым грузом прожитых лет на плечах. Неудивительно, что после всего этого Бертье возненавидел не только Учителя, который вскоре умер при загадочных обстоятельствах, но и меня. Ведь его другу «повезло» даже с ядом.

Внезапно стало трудно дышать, и пришлось расстегнуть пуговицу на воротнике, но это не помогло ― я с трудом глотал нагретый воздух шумного зала, наполненный ароматами свежесваренного кофе и выпечки. Анри быстро подхватил меня под руку, отдав карточку Алистеру:

― Расплатись ― выведу Дока на улицу, ему плохо.

Холодный влажный ветер осени остудил разгорячённое духотой лицо, и я, наконец, вздохнул полной грудью. Мы устроились на лавочке в сквере вместе с подошедшими Алистером и непривычно притихшим Жоржем. Наш, как оказалось, далеко не юный Алхимик внезапно положил руку мне на грудь, тихо сказав:

― Что же ты, Док, такой прекрасный лекарь, а за своим здоровьем не следишь? Хорошо, что проблема небольшая, сейчас всё исправлю, ― тёплая волна промчалась по сердцу и исчезла, оставив в груди давно забытую лёгкость.

Я так растерялся, что даже спасибо не сказал, но Алистер всё понял и рассмеялся, а Жорж крепко стиснул Дока в дружеских объятиях, снова чуть не задушив. После шуточной перепалки все успокоились, и Анри начал забрасывать неугомонного толстяка жёлтыми кленовыми листьями. Я же спросил по-прежнему грустного Алхимика:

― Как это у тебя так ловко получилось? Обследование показало, что без операции не обойтись. Впрочем, ничего не объясняй, всё равно не пойму, лучше скажи, разве это возможно ― превратить нормального человека в такого кроху?

― Всё не совсем так, Док ― ты видел не самого Симона, а его уменьшенную копию. Бертье создал своё маленькое подобие и посылает его в разные миры для сбора необходимых ему ингредиентов. Он же настоящий учёный, любит экспериментировать ― до сих пор пытается сделать противоядие, чтобы вернуть себе прежний облик. Раньше он был выше меня ростом, а сейчас еле достаёт до плеча, спина колесом, клюв вместо носа. Бедняга…

Я удивлённо вскинулся:

― Как ты можешь так говорить ― он же тебя ненавидит и пытается убить?

Алхимик кивнул, опустив голову, чтобы я не видел его лица:

― Пусть так, всё равно не желаю ему зла…

В голову вдруг пришло внезапное озарение:

― Ал, неужели ты тоже стал бессмертным?

Алистер виновато посмотрел в глаза:

― Нет, я проверял и несколько раз был на волосок от смерти, меня спасли ребята и вера в чудо, ― он кивнул в сторону резвящихся Анри и Жоржа, ― поверь, Док, Алистер Лоу ― тоже часть неудачного эксперимента. Я был уверен, что Учитель так и не смог создать настоящий эликсир бессмертия, иначе ни за что бы не позволил тебе или кому-то другому принять ту пилюлю. Клянусь жизнью, ты мне веришь?

Он смотрел такими несчастными глазами, что ничего не оставалось, как ответить:

― Верю, друг… Но значит ли это, что я тоже не бессмертный?

Алистер перевёл взгляд куда-то в затянутое облаками ночное небо:

― Сам не верю в то, что говорю, но, похоже, на этот раз у него получилось. Кто бы мог подумать… Я виноват, только я один. Так хотелось тебе помочь, а этой старый псих уверял, что побочным эффектом последней «пробы» будет мгновенное перемещение в нужное место.

Не зная, что на это сказать, спросил:

― Считаешь, это Бертье вызвал сюда монстров?

Его ответ меня удивил:

― Не уверен. Симон никогда не использовал в работе ни животных, ни людей. Он вообще был большим любителем разной живности и никого не обижал, а опыты над разумными созданиями считал преступлением. Не могу поверить, что Берти с помощью магии создал нечто подобное. Слишком на него не похоже.

― Прошло много времени, и всё могло измениться, дядя, ― Жорж неслышно подкрался, демонстративно «громко» плюхнувшись на скамейку, так что она покачнулась и задрожала, ― этот твой «бывший друг» мог стать настоящим живодёром. Вот нас с Анри он, например, готов уничтожить без колебаний, только потому что мы с тобой одна семья.

― Так вы с Жоржем действительно родственники? ― продолжил я свой допрос, и на этот раз Алистер выглядел спокойным и уверенным в себе:

― У меня есть младшая сестра, между нами разница в двадцать лет. Она выросла и вышла замуж, так у вечно юного Ала появился племянник ― несносный мальчишка, которого вскоре пришлось воспитывать в одиночку. Родители Жоржа погибли от нападения магических тварей.

― Теперь понимаешь, Док, почему с самого детства я мечтал стать охотником на монстров и добился своего. Мой лучший друг Анри всегда был и остаётся рядом. Он не просто друг, а брат. Мы трое ― семья, и, надеюсь, ты тоже станешь её частью. Нет у нас никаких «других» планов, кроме стремления тебе помочь, ― Жорж выглядел решительным и одновременно непривычно мягким. А ещё очень искренним.

И недоверчивое сердце Дока дрогнуло: я по очереди обнял каждого из названных братьев, пообещав себе больше в них не сомневаться:

― Мы обязательно справимся с проклятием ― раз вы так считаете, то и я тоже.

Анри удивлённо приподнял бровь:

― Кто говорил о проклятии? Ты, Док, образованный человек, и серьёзно веришь в эти предрассудки? Не бывает никаких проклятий, есть только человеческая жестокость, зависть, злоба и другие пороки.

― Постой, Анри, а как же слова Бертье? А смерти прохожих и соседей? В больнице пострадал работавший со мной ординатор, и доктора Савина я хорошо знал. А пациенты ― их завтра должны были выписать.

Анри поднял руку, останавливая этот поток слов:

― Ты просто напуган ― Бертье знал, на что давить: чувствительный Док склонен принимать совпадения, которые бывают чаще, чем ты думаешь, за «страшное проклятие». Люди в больнице болеют, это факт, и некоторые выздоравливают не сразу, а кое-кому просто уже нельзя помочь… Если отбросишь страхи и подумаешь ― сам придёшь к такому же выводу.

Хотел ему возразить, что «бессмертие», спасая одного, передаёт часть его «плохой» кармы другому человеку ― разве это не проклятие? Но не успел ― внезапно Анри побледнел и, закрыв глаза, откинул голову на спинку стула. Из его рта и носа текла кровь… Я вскочил, пытаясь оказать помощь, но Алистер не позволил этого сделать, крепко сжав мои пальцы в своих горячих ладонях:

― Не трогай его, Док. У Анри такие припадки с самого детства, они быстро проходят. В школе над ним часто смеялись, и Жорж взял болезненного мальчишку под свою опеку. Так они стали неразлучными друзьями. Тихо, тихо, не спорь, лучше внимательно слушай, что скажет наш «прорицатель» ― все его предсказания сбываются. Поверь, я не шучу.

Симпатичный друг Жоржа, с самого нашего знакомства напоминавший мне одного из героев Дюма-отца, продолжал стонать, потом что-то быстро забормотал ― разобрать эту бессмыслицу было невозможно. Но вдруг, замерев, вполне отчётливо произнёс:

― Всем грозит опасность: сначала появится мёртвая птица, за ней ― небесный камень упадёт на город. Будет много крови и горя, мёртвые встанут из могил. Док спасёт нас, но сам…

Не договорив, Анри снова замер, и как ни в чём не бывало, открыв глаза, потянулся за салфеткой, пытаясь убрать кровь со всё ещё бледного лица. Его голос звучал устало и немного иронично:

― Опять меня понесло раздавать предсказания? Как вам ещё не надоело слушать эту чепуху ― что я «придумал» на этот раз?

Алистер и Жорж промолчали, и я почему-то решил ответить сам:

― Ты пообещал, что мы увидим мёртвую птицу, после чего на город упадёт метеорит и начнётся зомби-апокалипсис…

Сначала даже не понял, почему друзья так странно смотрят на меня, и только когда Жорж фыркнул:

― Шутник, да? А ну быстро объясни по-человечески, что ты наплёл!

Пришлось, смущаясь, слово в слово пересказать Анри его странное пророчество. Похоже, его это не впечатлило:

― Подумаешь, в прошлый раз я пообещал, что целый остров смоет в океан.

― И как, сбылось?

Он поплотнее запахнул куртку, ёжась от холодного ветра:

― Пора в гостиницу, а то окоченеем. Да, Док, огромная волна смыла почти всё, что находилось на маленьком каменистом острове, где кроме птичьих экскрементов ничего и не было. Никто не пострадал. Так что не стоит трактовать мои слова буквально: возможно, камень с неба и упадёт, но не факт, что он что-то разрушит, и вообще неизвестно, когда это случится ― завтра или через год.

Мы не спеша брели по опустевшим вечерним улицам, никто не хотел продолжать неприятный разговор. Уже у самой гостиницы Анри схватил меня за полосатый шарф, притянув к себе:

― Что касается горя и крови ― эти слова могут относиться к большой аварии или бандитской стычке. Вариантов много. Про «мертвецов» ― вполне объяснимая глупость: Жорж уговорил на ночь посмотреть дурацкий фильм про этих ваших «зомби», вот я и «впечатлился».

Я заглянул в его глаза:

― Ты забыл сказать о том, что ждёт меня.

Анри, самый молчаливый из новых друзей, а теперь и самый загадочный из них, отпустил шарф и, усмехнувшись, подтолкнул Жоржа и Алистера к дверям «Эвереста»:

― Во-первых, «пророчество» не закончено, а во-вторых, подумай сам ― что может случится с бессмертным? Да ничего. Спокойной ночи, Док.

Несмотря на вполне логичные объяснения Анри, на душе было тревожно, и, ворочаясь в кровати, я думал, что всё-таки они многого не договаривают. А ведь клялись считать меня своим братом. Почему? Потому что Док ― рядовой врач самой обычной больницы ― единственный в своём роде бессмертный человек, и зачем-то очень им нужен. Но пока мои друзья не решаются рассказать об этом.

Я закрыл голову подушкой, пытаясь прогнать ужасные мысли, но, внезапно подумав:

― Бертье, я совсем запутался ― нам срочно надо поговорить, ― сразу же заснул.

На этот раз сон забросил меня куда–то на окраину, где, как и в большинстве провинциальных городов, преобладали одноэтажные, в основном, деревянные дома. Разбитый асфальт, так не похожий на дорогу перед зданием мэрии, через переулок вывел к пустырю, где среди пожухшей травы горел костёр. Кто-то сидел на стволе поваленного дерева, грея руки над мечущимся под порывами ветра пламенем.

Оглянувшись по сторонам, я пошёл к человеку, на всякий случай ущипнув себя за руку ― это было больно, и, стараясь не думать о странностях сна, поздоровался первым:

― Привет, я ― Док…

Незнакомец откинул на плечи капюшон парки и, кивком показав на кривой пенёк, сказал:

― Знаю… Я ― Симон Бертье, тот, из-за которого ты, парень, влип в большие неприятности. Присаживайся, о чём хотел поговорить?

Передо мной сидел юноша лет шестнадцати, симпатичный, с утончёнными чертами и копной каштановых волос. Его было легко принять за обычного подростка, если бы не удивительные, сиявшие золотистым светом круглые глаза. Они завораживали, и я, как дурачок, уставился на мага, неожиданно для себя выпалив:

― Сейчас Вы выглядите иначе…

Выражение его лица не изменилось, голос звучал ровно:

― Алистер уже рассказал тебе нашу историю? Хорошо, не люблю повторяться. Да, ты видел мою уменьшенную копию, у вас это, кажется, называется «клон». К сожалению, с этим типом я допустил ошибку ― в качестве эксперимента наделил его разумом и частью своих способностей. Даже представить не мог, что эта маленькая дрянь окажется такой зловредной и мстительной ― отправит тебя в наш мир. Он наверняка наговорил разных глупостей ― не верь его словам, Тиш любит пугать людей. А самое ужасное, что мерзавец умело от меня прячется. Но рано или поздно я его поймаю и превращу во что-нибудь более приличное ― например, жабу.

Я пробормотал:

― Понятно, но Вы не похожи…

Он улыбнулся уголками губ:

― Хочешь видеть перед собой скрюченного горбуна с птичьим клювом? Нет? Вот и мне надоедает пялиться в зеркало на урода, поэтому иногда позволяю себе побыть прежним.

― Так почему бы не остаться таким навсегда? ― я понимал, как наивно прозвучал этот вопрос, но Симон ответил вполне серьёзно:

― Не получается, образ держится не больше часа. Так о чём ты хотел спросить? Если о том, как избавиться от «бессмертия», то, увы ― я не знаю ответа, иначе бы давно помог. Не переношу, когда из-за меня страдают люди.

Я растерянно грел руки у костра, не решаясь спросить о главном ― Симон казался совсем не таким, как говорили о нём друзья, но жизнь научила доктора Саню не доверять малознакомым людям. Он словно прочитал путанные мысли в голове своего гостя:

― Ты прав, никому нельзя верить, и всё же, если уж позвал сюда ― спрашивай, времени не так много ― скоро заклинание выбросит меня назад в свой мир.

Откашлявшись, спросил:

― Значит, Тиш ― самозванец, и всё что он говорил ― ложь? А Алистер и ребята не замышляют ничего плохого, и ты не собираешься их убивать?

Он вздохнул:

― Я был занят и не слышал, что Тиш тебе наплёл, но это только его слова. Что касается Алистера, у меня были причины злиться, но не убивать друга. Тем более, столько лет прошло. За эти годы он даже ни разу не навестил друга, не поговорил, ― в голосе Симона были отчаяние и боль, ― маг Бертье сам по себе и в чужих глазах просто чудовище, а не человек. Не знаю, что у них на уме, но не верю, что Ал и его друзья замышляют что-то плохое.

Бертье вдруг замер, словно к чему-то прислушивался, быстро сказав:

― Вот тебе несколько советов от старика ― если сомневаешься в чём-то, прямо спроси у друзей, а не чужаков. Отнесись серьёзно к «предсказаниям» Анри, он совсем не прост и очень умён. И главное ― пусть Алистер расскажет и о других побочных эффектах от пилюли «бессмертия». Думаю, дело в этом ― ты, Док, теперь не просто бессмертный, а, возможно, стал…

Налетевший холодный ветер унёс его слова. Симон вскочил и, словно превозмогая сильную боль, крикнул:

― Скажи Алу ― я так скучаю…

Новый порыв непростого ветра, от которого я весь покрылся инеем, развеял фигуру мага, превратив её в рой белых снежинок и погасив костёр. В мире тут же воцарилась не просто ночная тьма, а пугающий, казалось, проникавший в каждую клеточку тела мрак, в котором что-то шевелилось и стонало. Ноги словно приросли к земле, и только тихий шёпот в голове:

― Беги, если не хочешь превратиться в монстра! ― заставил меня очнуться.

Я помчался вперёд, разрывая тьму своим криком, и… проснулся. Рядом сидел Алистер и, держа за руку, как ребёнка гладил по голове:

― Тише, тише, Док, успокойся, что тебе приснилось на этот раз? Анри, принеси воды, видишь, на нём лица нет.

Напившись и немного успокоившись, я подробно рассказал свой необычный сон, пока Анри смазывал мои неизвестно как появившиеся на теле за ночь многочисленные синяки и ссадины. А Жорж упорно пытался накормить «беднягу» купленным по дороге пирожком:

― Ну съешь хоть кусочек, Док, вкусно же! Сразу полегчает. Мне, например, всегда помогает.

Но как только я закончил своё короткое повествование, суета вокруг сразу прекратилась. Друзья отошли от кровати на несколько шагов и смотрели не просто с удивлением, а, как показалось, испугом. Первым в себя пришёл Анри:

― Я же говорил ― его новые способности постепенно проявятся.

Жорж, успевший за несколько проведённых им в чужом мире дней значительно обогатить свой словарный запас, фыркнул:

― Круто, вау! Оказывается, Док теперь умеет проникать в чужие сны и даже приносить оттуда синяки и шишки! Только ко мне не приходи, лады? Тебе там точно не понравится, ты для них ещё… хм… не дорос.

А вот Алистер в прямом смысле бился головой об оконную раму, повторяя:

― Какой же я дурак, почему сам не догадался? Бедный, бедный Симон, как же тебе помочь, дружище…

Встав с кровати и подойдя к стонущему Алхимику, я обнял его за плечи и, остановив процесс самобичевания, приклеил пластырь на лоб.

― Прекрасно, ничего не скажешь ― ты, Ал, наконец понял, что все эти годы зря обвинял друга, а я теперь, значит, могу слоняться по чужим снам. Что ещё скрывают мои названные братья, а? О каких новых способностях говорил сейчас Анри, и чего вы на самом деле боитесь?

Сердито смотрел на притихших друзей и, внезапно вспомнив слова Симона, выдохнул:

― Неужели всё дело в одном из пророчеств Анри? Ну же, «бравый мушкетёр», не молчи, скажи как есть. Что бы там ни было, я это переживу, обещаю.

― Ты-то, может, и переживёшь, Док, ― тихо ответил Анри, так напоминавший любимого героя детства, ― в одном из видений мы все погибли от твоей руки.

Похоже, я погорячился, сказав, что «всё переживу» ― меня захлёстывали эмоции, только слов, чтобы их выплеснуть, не находилось. Поэтому доктор Саня сжимал кулаки, молча глотая слёзы, пока, наконец, Алистер, сорвав пластырь со лба, тихо не сказал:

― Сейчас надо думать о главном: как помочь Доку снова стать человеком. Если у нас получится, то и о пророчестве можно будет забыть ― оно просто не сбудется. Кстати, тут на подоконнике за окном ― мёртвая птица…