Читать онлайн "Конец обещает быть завораживающим"

Мясной стол на ужин: этим днём отец паренька лет пятнадцати завершил крупную сделку. Ближайшие 5 лет купеческая семья могла не отказывать себе практически ни в чём.

В дверь постучались: это был Андрей, молодой парнишка лет шестнадцати, друг Ивана. Дом какое-то время претерпевал некоторые изменения, а в прохожей пока не было света. Иван подал Андрею свечу.

Первое время Андрей не мог понять, чем таким пахнет, но много ему слов не понадобилось, Ваня сказал ему - «Проходи!» - и тот на какое-то время обомлел, увидев накрытый стол. В целом, родители Ивана против внезапных гостей не были, они больше переживали, не будет-ли мяса для гостей слишком много?

Наконец пришли долгожданные гости: отец и мать семейства встретили их при свете свечей. Знатно поужинав, друзья решили отправиться на прогулку, в то время как остальные гости всё же решили ещё на какое-то время остаться и выпить.

На улице было темно. Друзьям пришлось привыкнуть к темноте: не ходить же на ощупь? Где-то на улице, безусловно, фонари уже стояли, но пока в малых количествах.

Развлекались Андрей и Иван в ночное время суток обычно так: они наведывались к местному изгою и всячески донимали его. Статус изгоя у старика-отшельника появился не просто так: несколько десятков лет тот посмел назвать орден одного из рыцарей — орденом грязи за то, что тот столкнул его с дороги. Рыцарь посчитал этот поступок недопустимым, и, вспомнив, что старик, тогда ещё молодой, занимается какими-то исследованиями, оклеветал того чернокнижником. Доказать обратное исследователю в средневековое время было очень непросто, а учитывая его статус простолюдина, и блеск, что исходил от брони рыцаря, все на слово поверили рыцарю. С тех пор старик, не без участия церкви был выброшен в заброшенную лачугу, в которой живёт и по сей день. От былого исследовательского энтузиазма не осталось и следа: в старика до сих пор кидались помидорами мимо проезжающие купцы, да и просто сельские люди. Он давно сошёл с ума. Многие до сих пор удивляются тому, что его не сожгли на костре за его деяния: перед казнью он был слишком спокоен. Как известно, бесы вряд-ли будут спокойны перед своей казнью. Его решили начать пытать различными способами: дьявол бы не почувствовал боли - исследователь её отчётливо ощущал, но всё равно сохранял спокойствие. Он заявлял, что по воскресеньям исправно ходил молиться, и в церкви действительно были об этом записи, вот только гнёт общественности был слишком велик. Церкви пришлось извиниться не только перед ним, но и перед тем, как отправить его туда, где он живёт и теперь.

Прицелившись камнем в единственное и давно разбитое окно, Андрей его кинул, и попал точно в цель! — Тишина…

На самом деле, люди давно приняли тот факт, что старик спокойно себе живёт в своей лачуге. Но, конечно же, находятся и такие, кто не прочь позабавиться, донимая его вновь и вновь. Например, Иван и Андрей.

- «А ну выходи, бородатый чёрт! Мы просто хотим поиграть, не подумай!» - крикнул тому Иван, прицеливаясь в еле живую дверь старика.

Даже после забвения старец не мог купить ни бумагу, ни чернила. Анафеме предан он не был, но церкви всё равно не нравилось его присутствие у себя в стенах, а потому заметить его за мольбами можно было лишь изредка, и то — в своей конуре.

Ваня на тот момент учился стрельбе из лука, а потому его выстрел оказался точным: камень попал прямо в дверную ручку. Старик всё не выходил: помер, что-ли?

Заходить в дом отшельника парни не собирались, побаивались гнева божьего. Последним способом проверить наличие старика в доме была отправка камня прямо в трубу его печи. Труба обладала весьма обширным размером, и, к тому же, находилась весьма близко к земле. В неё скорее сложно было не попасть.

Всю свою жизнь после инцидента старик посвятил исследованиям: несмотря на запрет церкви на исследовательскую деятельность. Некоторые проходящие мимо его дома люди отмечали его мольбы малость странными, но благодаря красноречию старик всё же уверял их в том, что оное им просто причудилось. Благо таких «счастливчиков» было совсем немного. Некоторые позволяли себе топтать его грядки.

Как следует прицелившись, Андрей всё же кинул камень, и-и-и… Не попал!

Странность его молитв объяснялась не тем, что молол про них старец, а лишь тем, что молился он не Богу — Сатане. Всё, чего хотел бывший исследователь — так это стереть человечество с лица Земли. Пускай он и сохранял спокойствие когда его пытали, его душа была полна ненависти к людям, а в особенности — к церкви, за их откровенную несправедливость. Лучше пусть этот рыцарь вызовет меня на поединок, а не поступает ровно так, как поступил бы любой бес! Сатана, после очень и очень долгих раздумий, всё же решил исполнить просьбу старика.

Камень должен был попасть ему в печку, но вместо этого тот улетел далеко в небеса. Пускай пока это не было видно, но небо понемногу освещалось яркими жёлтыми цветами.

Андрей был опечален: ну как можно было так просчитаться? Иван похлопал друга по плечу, и они уже было направились обратно домой, как вдруг услышали, что нечто громко хрустнуло позади. Они резко обернулись и увидели, как дерево вместе с корнями улетает далеко в небеса… А затем и другое, и третье. Очень быстро в небе начал появляться он: знак конца. Кольцеобразный источник света с некоеми изгибами на левой и правой стороне. Точно описать вид конца словами, что были знакомы и Андрею, и Ивану было нельзя, ведь их ещё даже не придумали.

Постепенно и части земли начали подниматься ввысь. Иван и Андрей знатно перепугались: ужас, их переполняющий, сковал в обнимку их юные тела. С разных сторон уже слышались приглушённые расстоянием крики, и лишь истеричный смех старого безумца, некогда исследователя, был слышен ясно и отчётливо.

«НАКОНЕЦ! ДА! ХОТЬ КТО-ТО ОЦЕНИЛ МОИ ТРУДЫ ПО ДОСТОИНСТВУ! КРИЧИТЕ ЖЕ, БОГАТЕИ! ЛЕТИТЕ ЖЕ ВВЫСЬ, КАРАВАНЫ! А-ХА-ХА-ХА-ХА!!! ВОТ-ВОТ ВАС ВСЕХ БУДЕТ ОКУТЫВАТЬ ЛИШЬ БОЖЬЯ УХМЫЛКА НА НЕБЕНОМ СУДЕ, НЕЧЕСТИВЫЕ ВЫ ИРОДЫ!» - прокричал старик на всю близлежащую округу, и уже спустя считанные секунды улетел — туда, откуда не живыми возвращаются. А за ним полетели и деревья. Вслед за деревьями — Ваня с Андрюшей. Неясно, какая эмоция переполняла их больше, но точно ясно, что на их лицах были нарисованы и стыд, и страх.