Читать онлайн "Сидром Евы"

Она плакала в телефонную трубку, захлёбываясь:"Витя... он умер... я не знаю... как жить...?"

"А-а-а-а... За что? Почему-у-у?!"

Это была Вера — женщина, чья жизнь только что рухнула. Всклокоченные волосы, мешки под глазами. Она была абсолютно дезориентирована в пространстве. Пыталась заварить чай, но не смогла. Вера очень зависела от мужа: как морально, так и в быту. Даже похороны ей помогла организовать подруга. Куда звонить, что делать — это вызывало у Веры ступор. Жанна, с которой они дружили со школы, в очередной раз подставила ей дружеское плечо. Сильная, самодостаточная женщина, которая выстроила свою личность и жизнь по кирпичику.

В крематории Вера кидалась на крышку гроба. Кремация — такой вариант был предпочтителен для семьи, так как Виктор был единственным кормильцем. Она всё твердила:"Витенька, на кого ты меня оставил? Как я сама справлюсь?"Детей супруги не нажили, Вера осталась один на один с реальностью, от которой её так упорно ограждала"каменная стена"в лице мужа. Она пала, как в 1989 году рухнула Берлинская стена.

Как же Веру ломало от необходимости оформления свидетельства о смерти! Это была не просто паника, а физическая, гриппозная ломота, сродни той, что испытывают агорафобы. Она билась в истерике, будучи неспособной повлиять на ход событий. Вера благополучно пребывала в зоне комфорта долгих двадцать лет. Виктор делал всё: оформлял бумаги, сопровождал её на приёмах к врачу и ходил с женой в магазин.

После долгой телефонной истерики Вера убедила подругу сопровождать её в ЗАГС. Она упорно не хотела справляться самостоятельно, и подруга, сочувствуя утрате, решила помочь. Она заполнила все бумаги, и Вера трясущейся рукой еле-еле поставила подпись. Это был максимум её возможностей. До мужа за Веру всё делали родители. Сначала они, а потом и Виктор, служили для неё непробиваемым щитом от любой реальности. Она так и не сделала ни одного самостоятельного шага, плывя по течению из родительского гнезда в супружескую гавань. И вот её"прибило к берегу"— к берегу отчаяния и обречённости.

Подруга сопроводила Веру в магазин, так как жизнь должна была продолжаться. Но понимала: водить за ручку взрослую"девочку"— это не выход. Ей нужно было как можно скорее наверстать упущенное и начать жить самостоятельно.

Вера жалела себя, плакала, страдала и снова по кругу. Казалось, это никогда не кончится. Так упиваться горем... Это был акт эгоизма, а не плач по утрате истинной любви. Она сидела, запершись дома, пока не кончились продукты, и тут паника вновь нахлынула. Вера хотела в очередной раз взять подругу"на абордаж", но та вежливо, но жёстко дала отпор.

— Прости, дорогая, но нет! Давай как-нибудь сама, — парировала Жанна.

Лицо Веры зарделось алым румянцем, она была вне себя: «Как она посмела?! Бросить меня в такой момент!» — ярость пульсировала в висках. Она металась по комнате, сжимая кулаки. И вдруг её тело само вспомнило другой эпизод, такой же бессильной злости.

Ей лет четырнадцать, она хочет поехать в летний лагерь с подругами. Отец, не поднимая глаз от газеты, спокойно, как о чём-то само собой разумеющемся, говорит: «Туда едут неблагополучные дети. Тебе там не место. Мы поедем на дачу, как всегда». Она попыталась возразить, заплакала. Мать тут же заключила её в объятия: «Он же тебя любит, папочка. Он хочет как лучше. Не расстраивай его». Её злость разбилась об эту стену родительской «заботы», не оставив и следа. Её снова не услышали. Её чувства снова не имели значения.

Сейчас было то же самое. Жанна её не услышала. Мир снова был против неё. И снова единственным выходом стала слепая, разрушительная вспышка.

"Я потеряла мужа, а эта беззаботная Жанна... она совсем бессовестная? Вы на неё посмотрите, а! Ей бы мои проблемы! Знала бы, почём фунт лиха..."

Вера, столкнувшись с отказом Жанны, словно получила оплеуху, сочную и отрезвляющую. Ведь злость — это уже эмоция порядком лучше, чем жалость к себе. Она бросила телефонную трубку об стену со всей силы. Телефон разбился. Вера лишила себя связи с миром: её сигнал SOS никто не смог принять.

Вскоре пришли квитанции за свет и электричество, платёжка по квартплате. Тихий ужас накатывал всё сильнее: она ведь никогда не платила по счетам. Веру затрясло, она затопала ногами и замахала руками с криками:"Я не понимаю, меня не научили!"Она не могла вечно злиться и сходить с ума от бытовых проблем. Умыла зарёванное лицо ледяной водой, глубоко вдохнула и выдохнула — и пошла-таки в банк.

Вера шла по улице, чувствуя себя неловко, словно обнажённая. Ей казалось, что все смотрят, и вот-вот начнут показывать пальцем. Каждый шаг давался ей так же трудно, как самый первый в жизни. Немного заплутав, Вера добралась до отделения банка.

Вера стояла в банке; у неё дрожали руки, она не могла разобраться в квитанциях.

Перед ней за окошком кассирша что-то быстро и безразлично объясняла. Щёлкала клавишами. Протягивала какие-то бланки. Слова сливались в оглушительный гул. Вера поймала на себе её взгляд — нетерпеливый, слегка раздражённый. И вдруг её резко бросило в прошлое.

Первый класс, кухня. Она с гордостью показывает матери, как сама сделала уроки. Мать взяла тетрадь, нахмурилась, и её голос стал холодным и острым:"Верочка, что это за каракули? Видишь, тут ошибка. Не надо было торопиться. Дай-ка я перепишу, чтобы стыдно не было". Маленькая Вера смотрела, как мама аккуратно, одним движением вырвала испорченный лист. Чувство гордости лопнуло, как мыльный пузырь, оставив лишь жгучую обиду и стыд."Больше не делай ничего без спроса, ладно? Испортишь ещё чего".

— Девушка, вы меня слышите? — голос кассирши вернул её в настоящее. Вера судорожно сглотнула ком в горле. Та же беспомощность. Тот же страх всё испортить. Ничего не изменилось.

Вера вдруг осознала, что бегает, как лошадка по замкнутому кругу цирковой арены. Холодный пот прошиб её... Пора с этим завязывать! Она взяла бланки и отошла в сторону, присела за стол и стала вникать. Читая буквально по слогам, Вера анализировала новые реалии своей жизни.