Читать онлайн "Путь домой"

Сейчас он мягко потянет за ручку, откроет дверцу машины и сядет внутрь. Заведет мотор. Громкая музыка из динамиков ударит по ушам, и он раздраженно выкрутит звук на минимум. Пристегнется. Глянет в зеркало заднего вида, выжмет Drive и, непременно задев левым колесом наземный ограничитель, вырулит с парковки на проезжую часть.

День за днем, месяц за месяцем, пять дней в неделю, и так - уже семь лет.

Меняются сезоны, автомобили и места на парковке. Но порядок - он неминуем.

Лобовое стекло запотело изнутри. Хотя на улице стоял настоящий мороз, Андрею было невыносимо душно.

Вы можете испытывать необычные телесные ощущения, вплоть до неадекватных.

Врач говорил с ним так, будто у него какое-то психическое расстройство.

"Неадекватных"! Кто вообще сейчас возьмется сказать, что адекватно, а что нет?

Андрей включил поворотник и, пока остальные машины толпились на светофоре, свернул направо, в проезд.

Уже начинало темнеть, но фонари на улицах еще не включились. Однако и без фонарей он знал - через пятьдесят метров будет огромная яма, и нужно принять левее. День за днем, он объезжал эту яму уже несколько лет подряд.

А вот ремонтные ограждения на съезде были относительно новыми, и Андрей все время забывал учесть эти десять минут, которые придется простоять в пробке.

Зато есть время полистать ленту.

Он быстро проглядел групповые чаты в WhatsApp, раздражавшие десятками непрочитанных сообщений. И откуда у людей столько свободного времени?

Взгляд зацепился только за одну группу, где непрочитанных было всего три. Он открыл чат и прокрутил: два сообщения с фотографиями с тренировки и одно - с анонсом открытого матча в эти выходные. Андрей вздохнул: Матвея опять поставили во второй состав. Иногда ему казалось, что сын играет в хоккей лишь потому, что в остальных видах спорта у него выходит ещё хуже. Вратарь — роль непритязательная, но даже тут Мотя умудрялся быть в отстающих.

Андрей злобно отбросил телефон, так и не взглянув на фото, где симпатичный длинноволосый подросток, весь красный после тренировки, довольно потряхивает шлемом. Он откинулся на спинку и посмотрел через дорогу. Там, зажатая между эстакадами, теснилась крошечная церковь. У входа две старушки разговаривали с бородатым батюшкой. Пара фраз, кивок — и они разошлись: бабушки внутрь, а священник – прочь, за ворота.

— Куда вы идете! – громко крикнул им Андрей, зная, что закрытое окно и шум дороги все равно все проглотят. – Бога нет! Не знали? Религия - опиум для народа!

Он рассмеялся - впрочем, не очень весело.

Интересно, врач счел бы его крики неадекватными?..

По спине внезапно прокатился липкий пот.

Резкая смена настроения нормальна. Вы можете чувствовать нервное возбуждение, которое быстро сменится апатией или слабостью.

Пробка кончилась, и Андрей, наконец, въехал в просторный туннель. Здесь фонари мелькали перед глазами, слепя резким светом. Идеальное место, чтобы ввести в гипноз ничего не подозревающих водителей — а потом заставить их сделать что угодно. Лишенный воли человек легко становится чужим орудием.

Он наклонил голову, уворачиваясь от вездесущих вспышек. Ещё тридцать секунд — и всё: он выберется из туннеля и окажется на шоссе. Там свет фонарей уже не такой резкий. Постепенно их сменят катафоты, а через полкилометра исчезнут и они, оставив дорогу в полной темноте.

Телефон на сидении завибрировал. Глянув на экран, Андрей скривился. Ладно, потом он ей скажет, что не мог ответить. Что-нибудь наврет – не в первый же раз. Но телефон все звонил и звонил, и, раздраженно выругавшись, Андрей нажал "Ответить".

— Ма-эш... хо-шех... – послышалось неразборчиво в трубке. Каждый отрывистый слог перемежался щелчком или гудением, напоминавшим подключение по аналоговому модему.

Андрей несколько раз крикнул в воздух "Алло! Алло!" и удовлетворенно отключился. Ну вот, теперь и врать не придется. Хотя странно – голос в трубке не очень походил на его жену. Он скорее напомнил ему... но нет, этого, конечно, быть не может. Она не станет ему звонить, тем более с телефона жены. Да и вообще – не станет.

Впереди еще двадцать минут дороги, каждый камешек которой он знал наизусть. Андрей выкрутил звук магнитолы на шестерку. Шесть — идеальное число: не слишком тихо, но и не перекрывает сигналы других машин.

Впрочем, никаких других машин на дороге не было. Вокруг расстилалась густая, черная пустота. Перед глазами навязчиво плыли зеленоватые точки. Чертов туннель! Андрей мотнул головой, но светящиеся мушки никуда не делись – как прилипли к стеклу. От резкого движения руль тоже дернулся, и машина вильнула в сторону обочины. Еще до того, как крошащийся гравий заскрежетал под колесами, Андрей крутанул влево, и, пройдя в каких-то десяти сантиметрах от отбойника, вырулил обратно на асфальт.

В висках застучало. Пальцы сжали руль до боли.

Это было... близко.

Андрей всё ещё ясно видел, как изображение перед глазами кренится вправо, а серое металлическое ограждение надвигается на блестящий капот. Словно в замедленной съёмке, его надёжная, дорогая машина чиркает боком о пыльный металл. Задние колёса скользят. От удара её разворачивает и выбрасывает на центр дороги. А там прямо на него с едва ли разрешённой скоростью мчится серебристая малолитражка. Парализованный, он только смотрит, как машина, вихляя, пытается затормозить. Последнее, что успевает различить, — искажённые страхом лица двух девушек на переднем ряду. Дальше наступает молчаливая удушливая тьма.

Видение было настолько реалистичным, что, вынырнув из него, Андрей стал лихорадочно хватать ртом воздух. В подреберье бухало и скрежетало. Когда он попытался разжать руль, пальцы свело судорогой.

Что за черт?!

«Необычные телесные ощущения». Но врач ни слова не сказал про проблемы со зрением или галлюцинации.

Андрей разозлился – прежде всего, на себя самого. Слабак! Ну как он мог допустить, что болезнь возьмет верх над его телом?.. Он, который сам все держал под контролем! И это экспериментальное лечение – просто идиотская, наивная попытка вернуть все в свои руки. Если бы Марина узнала, она бы только усмехнулась. Его жена живет по принципу: «Чему быть, того не миновать». И уж точно не стала бы метаться в поисках инновационных лекарств: если судьба велит вылечиться — всё само пройдет. А если нет...

Поэтому он и не стал ничего ей говорить. Он не вынес бы ее глубокомысленных рассуждений или, еще хуже, жалостливых взглядов. Не по поводу его болезни, понятное дело. Жалость к тому, какой он, Андрюша, неосмысленный и суетливый. Не видящий расстилающейся перед ним вечности.

Вокруг по-прежнему никого не было. Он размял ладони, пытаясь избавиться от спазма. Взглянул на узловатые, длинные пальцы с красивыми овальными ногтями, которые так нравились всем его женщинам. Даже она покорно целовала их, легко касаясь губами шершавой бледной кожи. Несмотря на матово светящееся золото обручального кольца.

Взгляд переполз ниже, на изящные запястья, обрамленные белыми манжетами. На левом тускло поблескивали массивные часы с черным кожаным ремешком и скрытой от глаз гравировкой "A+А" на задней стенке. Единственное, что было ему по-настоящему дорого в этой машине. Да что там в машине – во всей его жалкой жизни.

В прошлом году в их компании проводили анонимный опрос. В основном — дурацкие вопросы: как они оценивают атмосферу в офисе и за что ненавидят начальство. Но один пункт врезался Андрею в голову:

«Ради чего вы встаете с утра и идёте на работу?»

Вариантов ответа не было — пиши, что хочешь. В голову напрашивался банальный ответ: ради зарплаты. Ну, может, кто-то напишет о самореализации. Или просто чтобы убить время. Андрей знал и таких.

Он начал что-то печатать, и в окошке, почти против его воли, появилось: «Алина». Он тупо уставился на экран.

Первая, заглавная «А» — как полы ее синей юбки до колена, целомудренной и манящей.

Последняя, строчная «а» — как мягкий завиток пепельно-русого локона, наивно обвивающего нежный овал ушной раковины.

Сердце слегка сжалось. Он замер. Вздохнул. Покачал головой, стер всё и написал то, что и собирался: «Бесплатный кофе.» Именно так, с точкой в конце.

Алина была его ангелом. Самым ярким, томительным событием в его жизни. Их роман вихрем закружил его на целых два года. Ради нее он не просто вставал по утрам — он готов был выскочить из постели посреди ночи, чтобы хоть на полчаса снова окунуться в ее пьянящую, искрящуюся нежность.

Но ангелам не место рядом со взрослыми, женатыми мужчинами. Им место среди других ангелов.

Мир его не разрушился, когда Алина его оставила. Не померк. Просто Андрей как бы поставил свою жизнь на паузу. Жил "на черновик" — временно, в ожидании, когда Алина вернется, и снова можно будет "писать на чистовую".

Но она, конечно, уже не вернется.

Машину тряхнуло на дорожном шве, и Андрей словно вернулся в реальность из другой вселенной. Ничего себе, он задумался! Из-за темноты и однообразия пейзажа он не мог бы точно сказать, сколько времени провел в этом странном, вневременном забытьи. Пять минут? Или все пятнадцать?..

А может, последние десять лет?

Он немного сбросил скорость и стал озираться по сторонам, пытаясь понять, где он. По ощущениям, он уже должен был оставить позади Каменки и въехать в Лобаново. Но тогда бы деревья уже кончились, и вдоль дороги пошли бы черно-серые квадратики полей.

Плотно заросшая кустами обочина не давала разглядеть деталей. Тьма сгустилась вокруг машины, нависая плотной, масляной стеной. Он никогда не видел такой удушающей черноты, сколько себя помнил! Даже дальний свет фар, казалось, был бессилен против нее, и обреченно рассеивался метров через двадцать.

Давно забытое чувство растерянности царапало его изнутри ледяными коготочками. Будто ему снова было семь: он вышел за кефиром для сестры, свернул не в тот проулок и потерялся. Огромные дома давили на него серыми, безликими тушами. Среди одинаковых подъездов он никак не мог найти нужную зеленую дверь. Спазм в горле вот-вот грозил прорваться плачем. Сумка с кефиром выпала из рук, и он остался стоять, беспомощно оглядываясь, пока не заметил знакомое желтое пальто соседки — и не пошёл за ней, словно брошенный щенок.

Но здесь не было ни зеленой двери, ни соседки в пальто. Вообще никого не было. Это ли не странно? Вечером, конечно, машин не так много. Но видел ли он на дороге хоть одну за все то время, что ехал тут, в темноте? Кроме той серебристой малолитражки с двумя девчонками.

Стоп. Никакой серебристой машины на самом деле не было. Ему просто показалось.

Или нет?

Андрей продолжал вглядываться в темноту, сбросив скорость до сорока километров в час. Можно, наверное, остановиться. Выйти в пропитанный сыростью осенний воздух.

Но даже от одной этой мысли затылок неприятно заломило.

А что если когда он выйдет наружу, эта чернота прилипнет к нему? Заляпает его белоснежную рубашку, словно грязь?

Или еще хуже. Как только он отойдет от машины, тьма поглотит ее, и он не сможет ее найти? Останется один в леденящей темноте, вне времени и пространства, внутри вакуума этой черной дыры?

Неадекватные ощущения.

Андрей вдруг заметил, что радио молчит. Прибавил звук, но из колонок доносилось только шипение. Такое бывает в этих местах: волна непредсказуемо уходит. Говорят, вышки сотовой связи сбивают радиоканал. Он покрутил ручку радиоприёмника, но слышно было всё то же: помехи и случайные обрывки неясной речи.

Машину снова тряхнуло, и рука соскочила с приёмника. Андрей безропотно повиновался и прекратил все попытки.

Главное, не терять здравомыслия. Мы же не в каком-нибудь третьесортном американском хорроре.

А кто это "мы"?

Андрей снова посмотрел на часы и мысленно увидел надпись "А+А". Наверное, мы – это мы.

Он не смог вспомнить, сколько времени было, когда он глядел на них в прошлый раз. В памяти циферблат расплывался мутным пятном. Но Андрей был уверен: он ехал уже как минимум пятнадцать минут и, даже учитывая сниженную скорость, должен был доехать до места, где лесополоса кончается, а дорога тянется темно-серым полотном вниз, открывая взгляду не меньше двух километров.

Но вокруг по-прежнему тянулся однообразный ряд деревьев.

Помехи из радиоприёмника словно переселились к нему в мозг, наполняя голову звенящим гулом. Если бы чуть пригасить его, убавить звук… он смог бы сосредоточиться и наверняка что-нибудь придумал бы.

Ваши надпочечники сейчас вырабатывают утроенную дозу гормонов. Скоро всё придёт в норму, но тревожность и дискоординация по-прежнему возможны.

Андрей поминутно тер глаза и массировал виски. Можно было бы кому-нибудь позвонить… Он взял в руку телефон, хотя внутренне знал: нет, не получится. Не будет сигнала. Или кончился заряд. Или телефон просто рассыплется в руках черно-серым пеплом.

Он набрал пин-код, и экран осветила фотография сына с сегодняшней хоккейной тренировки.

Андрей уставился на неё в изумлении — его сейчас куда меньше удивил бы вариант с пеплом.

Красивое, нежное лицо с мариниными глазами и улыбкой. Светлый локон прилип к раскрасневшейся щеке. Пшеничные кудри разметались вокруг головы, словно нимб.

Он был нежным и мягким, его сын. В детстве его даже иногда принимали за девочку. Андрей все время боялся, что Матвей вырастет мягкотелым, избалованным, и поэтому каждый год отдавал его в новую секцию, выбирая спорт пожестче. Мотя покорно ходил то на дзюдо, то на бокс, то на бейсбол. Тренеры хвалили, но в конце года всегда отправляли с одним и тем же вердиктом: "Не хватает мотивации". И Андрей начинал искать ему новое хобби. А Матвей был готов на любое из них - лишь бы папа не злился.

"Ты-то сам чего хочешь?!" - орал на него Андрей, а Мотя только вжимал голову в плечи и повторял: "Что ты выбрал, то и хочу".

Интересно, чем займется Матвей, когда меня не станет? Когда у него, наконец, появится свобода выбора?

Сверление в мозгу не прекращалось. Будто невидимые пчелы роились внутри черепной коробки, пытаясь уколоть крошечными жалами.

Марина в такие моменты всегда пользовалась странным, но работающим способом: прикладывала замороженные пакетики зеленого чая. Дурацкая фитотерапия, но он бы сейчас не отказался, чтобы кто-нибудь приложил травяной лед к его пылающему лицу.

В памяти возникло лицо его жены - единственное, что сейчас отчетливо рисовал его мозг. Если Андрей в него вглядывался, гул словно отступал.

Она же звонила ему… может, хотела предупредить... Только о чём? О том, что за углом его поджидает липкая, всепоглощающая тьма?

Если бы он сейчас был чуть более в себе, он бы даже рассмеялся.

Впрочем, Марина всегда о нём заботилась. По-своему, да, но искренне — словно ангел, оберегающий его от домашних проблем. Она никогда не требовала от него лишнего внимания к бытовым мелочам. При этом ни одна деталь, касающаяся Андрея, никогда от нее не ускользала.

Господи, он только что мысленно назвал Марину ангелом. Впервые за восемнадцать лет. Он точно болен.

Господи.

Даже если Он есть, то на эту накрытую черным покрывалом землю Его власть не распространяется. Здесь властвуют совсем иные силы.

Желудок сжался, и к горлу подкатила тошнота с металлическим привкусом. Если ад существует, то выглядит, наверное, как эта бесконечная дорога в темноте. Обманчиво тихая, она таит в себе ужасы, готовые каждую секунду прорваться к нему из-за ватно-черных стен.

— Боже… – прошептал он еле слышно. — Боже, если Ты есть... помоги им.

Лобовое стекло опять запотело, но Андрею было страшно открыть окно. Иначе темнота заползет внутрь, залепит глаза, склеит руки... забьется в горло и наполнит легкие до краев так, что станет невозможно дышать...

Не переживайте. И помните: в любом случае все мы смертны. Ни одна жизнь не может длиться бесконечно.

В зеркале заднего вида мелькнули отблески света. Андрей потер слезящиеся глаза. Нет, ему не показалось. Его стремительно нагонял слепящий фарами автомобиль. Не снижая безумной скорости, машина выскочила на встречку и, посигналив клаксоном, обогнала Андрея слева. Все произошло так быстро, что тот не успел заметить ни марку и цвет машины, ни кто был за рулем.

Уже через пару секунд Андрей втопил газ и, напряженно вглядываясь перед собой, постарался догнать машину. Пару раз ему казалось, что он видит светящиеся красные фонари далеко впереди, но шоссе непривычно петляло, и скорость то и дело приходилось сбрасывать. Когда дорога, наконец, распрямилась и выстелилась вниз по холму, автомобиля уже нигде не было видно.

Свет фар выхватил из темноты дорожный указатель "Лобаново". Какие-то хулиганы пририсовали к последней "о" рожки и мордочку - получился злобный чертенок. Точно такой же, как его любимый фиолетовый эмодзи.

Там, в "Лобаново", находится лучший реабилитационный центр в округе.

Но Андрей туда сейчас не поедет.

Он выберется из темноты и поедет к себе домой, к близким. Он уже почти выбрался.