Читать онлайн "«Мама»"

Рассветное солнце скромно подсвечивало темно-синие тучи. Накрапывающие капли выстукивали рваный ритм на пыльном окне. Девушка тифлинг сидела на кровати, укутавшись в теплый плед, с упоением и страстью в глазах читая древний фолиант. Небольшой огонек, мерцающий в ее ладони, то и дело норовил выпрыгнуть на пол, от гуляющего по дому сквозняка. На письменном столе, в окружении разбросанных листов и разлитых чернил, неаккуратными стопками лежали десятки книг разной степени изношенности. Некоторые из них перекочевали на кровать, и девушка то и дело переводила взгляд то на древний фолиант, то на раскрытые тома различных языков. Дверь в комнату резко захлопнулась. Девушка рефлекторно дернулась. Огонь в ее руке на мгновение стал сиять ярче.

- Ориета! Опять всю ночь за своими книжками просидела? Вес день на работе будешь носом клевать! Сколько раз я тебе говорила, у меня совершенно нет ни сил, ни здоровья, чтобы держать лавку!

- Знаю, мам. Я вообще-то для тебя стараюсь.

- Нам скоро будет нечего есть, дурёха! Цветочная лавка хоть как-то позволяет держаться на плаву!

- Щас, мам. Одна глава осталась...

- Одна глава?! Ты вся в отца! На уме одни книги, книги, книги, только таланта НОЛЬ! Иначе бы не поперли из двух академий магии, на которые, между прочим, мы отдали последние сбережения! А теперь, что? Кто деньги зарабатывать будет?

- Все, все! Собираюсь! Не ори!

- Ты как с матерью разговариваешь?! Я тебя, гадину, под сердцем выносила! Последние крохи тебе отдавала, сама голодом сидела! Пока твой нерадивый папаша днями напролет марал дорогущий пергамент чернилами! Не благодарная! Посмотри какой бардак устроила! Ты же девочка! Никто тебя такую засранку замуж не возьмет! Ты никому не нужна кроме меня!

Изрядно надоевшие крики матери давно перестали вызывать у Ориеты гнев и отрицание. Лишь свербящая нервозность пробивалась наружу через насупленные брови и дергающийся из стороны в сторону хвост. Девушка направилась к треснутому ростовому зеркалу на дверце шкафа, обыденно распихивая в стороны засохшие объедки и разбросанную грязную одежду. Отражение пристально разглядывало её ярко-бирюзовыми глазами, контрастирующими с белым, как снег, лицом. То ли синяки под глазами, то ли размазанная тушь придавали взгляду угрюмость и усталость. Длинные чёрные волосы сбились в неопрятные пряди, запутавшиеся в ветвистых рогах. Серые перья с перины, будто седые пятна, слабо поблёскивали от дрожащего пламени. Ориета подняла с пола расчёску и начала приводить себя в более-менее презентабельный вид, замечая на руках и щиколотках свежие покрасневшие укусы клопов. Наслюнявленным пальцем она кое-как поправила макияж, набросила синие платье, валявшееся на тумбочке, и, сделав полуоборот перед зеркалом, проверила, нет ли пятен на развевающемся подоле. И даже несмотря на неряшливость, от ее красоты было невозможно оторваться. Большие глаза, пухлые губы, слегка вздёрнутый нос, тонкая талия, длинные ноги и округлые формы словно магнитом притягивали восхищённые взгляды. Ориета прекрасно это знала — а потому даже не пыталась в себе что-то менять. Мать не умолкала, и девушка, нервно подёргивая хвостом, спустилась на первый этаж. В прихожей она замерла, зажмурившись так сильно, что в веках заныла тупая боль.

- Ничего не можешь сделать нормально, все из рук валиться! Постоянно нужно напоминать про новые горшки и про полив цветов! Когда ты уже за голову возьмешься? Я в твои годы уже была...

-Тьфу тьфу тьфу - перебила Ориета, стуча костяшками пальцев по дереву.

- Когда твой отец...

- Тьфу тьфу тьфу.

- Все было бы...

- Тьфу тьфу тьфу.

На дверном косяке, рядом с выцветшими царапинами от когтей, уже проступала едва заметная вмятина. Девушка открыла глаза, за мгновение фокусируя взгляд, а затем, схватив кожаную сумку, сорвавшись с места вспененной морской волной, стремительно выскользнула за дверь. На крыльце Ориета разочарованно вздохнула. Только сейчас она обратила внимание на хлещущий с неба проливной дождь. Возвращаться в дом не было ни малейшего желания, и, после секундного раздумья, она шагнула в непроглядные потоки воды. Смирившись со своей судьбой, девушка неспешным шагом добралась до небольшого сарая, где располагалась глиняная мастерская, подперла расшатанную дверь потертой щепой, чтобы та не хлопала на ветру, и прикрывая лицо ладошками, четно пытаясь спасти макияж, напарилась по грязной мощеной дороге в сторону разукрашенных двухэтажных домиков с остроконечными крышами.

До цветочной лавки в центре городка Фэрбрук было несколько улиц - дом Ориеты стоял на самой окраине, вплотную примыкая к непроходимой стене елового леса. Местные жители редко захаживали в эти края; лишь изредка здесь появлялись охотники да грибники, да и то в исключительных случаях. Такое происходило разве что перед большими праздниками, когда возникали опасения, что запасов провизии не хватит на общее застолье - хотя город, славившийся разведением породистых скакунов, обычно в этом совершенно не нуждался. Семью девушки редко приглашали на общественные празднества. Одни объясняли это скверным характером матери, другие - подозрениями в тёмной магии, витающими вокруг её отца. Но Ориета не верила ни тем, ни другим. Она давно уяснила настоящее отношение горожан к представителям её расы. Многие мужчины смотрели на неё как на привлекательный кусок мяса, женщины провожали взглядом с едкой завистью, дети перешёптывались за спиной, злобно подшучивали или во все открыто издевались. А уж старшее поколение считало её порождением дьявола, не стесняясь плевать в спину и осыпать отборной бранью.

Надоедливый дождь хлестал длинными каплями по обнажённым плечам. Платье промокло насквозь, подол прилип к бёдрам, а порывистый ветер, как ни старался, не мог приподнять потемневшую от воды ткань. Ориета добралась до цветочной лавки, напоминая промокшего, дрожащего котёнка. Выжимая слипшиеся волосы, она бегло оглядывалась в поисках чего-нибудь, во что можно было бы переодеться. Перерывая шкаф в подсобке, где хранились вёдра, швабры, тряпки и садовый инвентарь, она наткнулась на старую рабочую одежду матери. Льняной кофтан всё ещё хранил запах апельсиновых духов, пробуждая в девушке поток воспоминаний. Ориета с головой уткнулась в мягкую ткань, жадно вдыхая родной аромат.

Перед глазами сразу возникли картины детства: звонкий еще молодой голос матери, с которой они разучивали песенки и стишки; её счастливое лицо, с умилением наблюдающее, как Ориета с аппетитом уплетает серую, водянистую, но такую вкусную кашу. По цепочке воспоминаний возник образ отца. Такого весёлого и важного. Именно он с детства учил девушку основам магического искусства, хвалил за успехи и поддерживал при неудачах. Уже в раннем возрасте её навыки превосходили способности многих сверстников из магических академий, а иногда она могла составить конкуренцию даже некоторым преподавателям. Тогда всё было хорошо... Не то что сейчас. Очнувшись от воспоминаний, она глубоко вздохнула, переодевшись и подпоясавшись, взяла в руки ножницы, тяпку, лейку, направляясь в торговый зал. Небольшое помещение было заполнено растениями почти до самого потолка. Воздух наполнял густой аромат, в котором смешались свежесть, цветочная пыльца и запах влажной земли. Разнообразные цветы - от обычных до редких экземпляров - только начинали распускаться, раскрывая свои благоухающие бутоны. Расписные горшки ручной работы, каждый из которых был маленьким произведением искусства, подчеркивали естественную красоту растений. С привычной скукой на лице Ориета приступила к своим обязанностям: рыхлила землю, обрезала сухие листья и веточки, совершая точные и выверенные движения, доведенные до полного автоматизма. Антуриум, который так пышно цвел на панорамной витрине, как всегда завял на торговом прилавке. Девушка специально поставила его рядом с собой, надеясь насладиться медово-ванильным ароматом, но в очередной раз ей пришлось выбросить сморщенные, засохшие цветки.

Пробравшись через подсобку, Ориета вышла в ромбовидный переулок, зажатый между двухэтажными домами. С лейкой в руках она стремительно бросилась к переполненной бочке с водой, мелко перебирая ножками, вторя каплям затихающего ливня. Ворвавшись обратно, подобно взъерошенной кошке, она снова задрожала от холода, нервно поставила лейку, расплескав воду по полу, и, что-то бормоча себе под нос, устроилась за прилавком. Согреваясь шарообразным пламенем, Ориета завороженно наблюдала за огненными всполохами, которые бликами танцевали в её больших бирюзовых глазах. Магический огонь притягивал, прогоняя остатки сна и окутывая умиротворяющим теплом... Как вдруг резкий звон колокольчика и грохот двери вырвали её из этого блаженного оцепенения. Девушка мгновенно вскочила. Боевая стойка сработала на рефлексе - пламя в её руке вспыхнуло, превратившись в угрожающего размера огненный шар. В дверях стоял молодой человек, стряхивающий с кожаной куртки струйки воды. Его блондинистые волосы спадали почти до бровей, а на редкой бородке дрожали маленькие капли дождя. Поначалу он не замечал происходящего, увлечённо отряхиваясь, и с улыбкой подняв голову, тут же испугался, выставляя руки в примирительном жесте.

- Воу-воу... Простите! У вас на двери висит табличка "Открыто"...

- Ой, это вы простите... Я тут сидела грелась... Вы меня напугали...

Парень нервно провел рукой по волосам: Может быть вы тогда потушите свой огненный шар? А то мне как-то не по себе…

- Ой, да конечно... - засуетилась девушка, размахивая руками, чтобы разогнать остатки оранжевого пламени. Повисла неловкая пауза.

- Вы хотели…?

- Я хотел...

- ...

- ...

- Говорите...

- Говорите...

Ориета, опустила глаза и начала нервно поглаживать собственное предплечье. Парень, спасая ситуацию, торопливо оглядел помещение и схватил первый попавшийся горшок.

- Вот этот! - почти выкрикнул он, протягивая растение.

- Гемиграфис? Хороший выбор! Хотя можете также посмотреть на раскидистый Кодиум, нежный Гипоэстес или вот ту цветущую Бегонию...

Парень забегал глазами по полкам, на его лице застыла растерянная улыбка. Внезапно их взгляды встретились. Серые глаза, казалось, начали тонуть в бирюзовых водах. Пауза затянулась, достигая критической неловкости, как вдруг внезапный порыв ветра захлопнул дверь в подсобке с оглушительным грохотом. Ориета вздрогнула, обернулась и, незаметно поплевала через левое плечо, трижды стуча коготками по нижней части столешницы.

- Спасибо я пожалуйста возьму вот этот... С вами все в порядке?

- Да… 80 серебряных... Я, кстати, вас тут раньше не видела… вы здесь проездом?

- Приехал погостить к дяде. Стор Хорен, может знаете такого?

- Конечно...

- У него сын родился, вот и созвал родню на праздник... Я, кстати, Гарет.

- Ориета.

Парень протянул руку. Девушка не сразу поняла, чего от нее ждут, но слегка дернувшись, пожала крепкую и влажную ладонь.

- Иш ты! Цветы продавать надо, деньги на жизнь зарабатывать, а не со всякими проходимцами заигрывать.

- У меня как раз заказ от мистера Хорена, помоги пожалуйста.

Её хвост напрягся, став похожим на натянутую струну. Ловким движением она всучила Гарету тяжелый горшок с пышными кустовыми розами и, не слушая сбивчивых возражений, буквально вытолкала его за порог, где сквозь мелкую морось уже пробивались солнечные лучи, раскрашивая небо широкой радугой.

- От этих приезжих ничего хорошего не жди! Им нужно только одно!

- Тьфу тьфу тьфу.

- Воспользуется тобой и...

- Тьфу тьфу тьфу.

- Никто не будет любить тебя так как...

- Тьфу тьфу тьфу - закончив ритуал, девушка разжала веки, глубоко выдохнула и решительно шагнула за порог, следуя за озадаченным Гаретом.

Прохладный ветерок продолжал свою неравную борьбу с тёплыми солнечными лучами. Мощёная улица, постепенно высыхая, наполняла воздух густыми ароматами пыльцы, сбитой проливным дождём. Ориета сделала шаг к Гарету, протягивая руки за горшком с розами, но парень неожиданно отпрянул назад.

- Не-не, я сам донесу - решительно заявил он и задумчиво зашагал вдоль улицы. Девушка лишь пожала плечами и последовала за ним.

- Что это было?

- М? Вы о чем?

- Можно на "ты"... Мы вроде как познакомились... Я про ту сцену в лавке...

- А, не обращай внимания. У всех свои причуды. Лучше расскажи о себе.

Парень заметно оживился - если она интересуется, значит, он ей точно понравился...

- Кхм-кхм. Ну что ж. Я - Гарет Бринн. Пишется с двумя "н". Родом из деревни Кедровый Лог. Всю жизнь работал с деревом, осваивал плотницкое ремесло. Недавно перебрался в Алантрат в поисках лучшей жизни, устроился там подмастерьем. Не сочти за бахвальство, но их мастеру - семипалому алкашу - я еще могу фору дать... В нашем деле ведь как, у кого пальцев больше тот и профессиональнее... хах... А сейчас вот двоюродный дядя позвал на праздник по случаю рождения сына... Говорит, лучший подарок для новоиспечённой матери - это очередной цветок в её оранжерею... Что ж. Теперь твоя очередь.

- М-м? Что? - Ориета явно не ожидала ответного вопроса. Под пристальным взглядом улыбающегося парня ей пришлось что-то сказать.

- Ну я... как бы... Работаю в цветочной лавке. Вообще-то это мамино дело, но... сейчас она болеет, приходится помогать. Разбираюсь в магии, как ты уже видел... Учусь сама - по книгам и свиткам. Ночами перевожу и конспектирую заклинания... Академию пришлось бросить... из-за мамы. Вообще у нас тут магию не любят... пару раз неудачное волшебство заканчивалось пожарами...

- Да... грустная история. Но знаешь, что я заметил?

- Что? - Ориета настороженно посмотрела на Гарета. Ее хвост нервно заметался из стороны в сторону.

- Ты - самый яркий цветок из всех, что я видел в лавке...

- А-а... Спасибо... - сухо ответила девушка, слышавшая этот избитый комплимент уже сотни раз.

Почувствовав неловкость, Гарет поспешил сменить тему, начав с энтузиазмом рассказывать о красотах столицы Алантрат, о его надменных жителях и забавных, по его мнению, историях, приключившихся с ним.

Солнце окончательно разгоняло последние тучи. Горожане понемногу высыпали на улицы, принимаясь за повседневные дела, но, заметив идущую парочку, тут же начинали переглядываться, перешептываться и подавлять смешки. Гарет, увлечённый собственными рассказами, совершенно не обращал на это внимания, тогда как Ориета замечала все: презрительные усмешки женщин, оценивающие взоры мужчин, испуганные шёпотки старух. Из дверей кабака напротив вывалились двое парней. Покачивающаяся походка говорила о том, что праздник у них продолжается со вчерашнего вечера. Один из пьяниц, с трудом сфокусировав взгляд, тыкнул пальцем в сторону пары, и оба, шаркая ногами, двинулись наперерез. Бодрое настроение Гарета и пара действительно забавных историй постепенно растопили лёд напряжения Ориеты. В её глазах уже появился искренний интерес, а на губах - лёгкая улыбка. Она почти перестала замечать осуждающие взгляды... пока резко оборвавшаяся фраза не резанула слух. Гарет замедлил шаг, вглядываясь на другую сторону улицы.

- Что-то не так?

- Да. Вон. Это Наилс и Маилс два брата. Со стороны жены дяди. Мерзкие личности. Сука, к нам идут. На. - Гарет сунул цветы девушке, та, от неожиданности, слегка прогнулась под тяжестью горшков.

- Ты чего? Это же просто два пьянчуги...

Ориета взглянула исподлобья хищным взглядом в сторону ковыляющих мужчин, а Гарет смело вышел вперед, загородив собой девушку. Два пьянчуги, в свою очередь, неумолимо приближались, крича на всю улицу.

- О Гарет! А че это Стор решил и свою нищету позвать. Слышишь, Маилс оказывается можно было ничего не дарить.

- Сто пудова, Наилс, убирайся в свою жопляндию, челядь!

- По закрывали свои пасти псы!

Два похожих друг на друга молодых человека, приблизившись вплотную, начали обступать Гарета, почти сталкиваясь лбами, безуспешно пытаясь сфокусировать пьяные взгляды. Их дорогие, но помятые костюмы и некогда безупречно уложенные черные волосы находились в полном хаосе, а на брюках отчетливо выделялись жирные пятна и разводы от пролитых напитков.

- О, а это что за джунгли? (Свист), Маилс, смотри какие сиськи!

- Ага... Дай потрогать!

- Попробуй, мразь!

- Последнее предупреждение. Валите от сюда!

- Это че рогатая твоя? Любишь трахать козочек?

Ориета вспыхнула яростным огнём бирюзовых глаз. Между её пальцами проскочили голубоватые искры молнии. Она уже готова была вышвырнуть тяжёлые горшки, когда вдруг Гарет двумя точными ударами в челюсть уложил на землю сначала одного, затем второго. Ошарашенный взгляд девушки и хвост, застывший столбом, выдавали её потрясение и восхищение... За долгие годы она привыкла справляться со всем самостоятельно, а тут - кто-то помог, вступился за неё...

- Ублюдки. Пойдем, от сюда. - Гарет резко выхватил один из горшков, разминая покрасневший кулак, и зашагал вперёд.

Ориета непроизвольно дёрнула хвостом, свернув его в тугой крючок, в то время как уголок её губ застыл в едва уловимой ухмылке. С победоносной игривостью она наклонилась к корчащимся на земле братьям.

- Вам очень повезло, что с вами разобрался он, а не я...

- А ты дерзкая. Я люблю таких!

Рука Наилса потянулась к её бедру. Быстрым движением Ориета провела когтем по его щеке, сопровождая касание электрическим разрядом. Раздалось противное щелкающие стрекотание. Наилс вскрикнул и, как ужаленный, заёрзал по грязи, принесенной ливневыми потоками. Девушка же, удовлетворённо выпрямилась и направилась вслед за Гаретом, но успела услышать брошенную вдогонку фразу:

- Вали-вали, сучка… Еще увидимся...

Народ охал и ахал, бросая многозначительные взгляды в сторону Ориеты. Некоторые тыкали пальцами то в Гарета, то в братьев, которые уже устроились на бордюре и увлеченно двигали челюстью. Но никто из многочисленных свидетелей не бросился помогать ни тем, ни другим. Ещё не один день, а может и несколько недель, это событие будет главной темой городских пересудов, обрастая с каждым рассказом всё более нелепыми подробностями и откровенными выдумками. Гарет, немного остыв, наконец заметил отстающую Ориету. Девушка разглядывала его с ног до головы, смело и уверенно, всё с той же лёгкой ухмылкой и чуть приподнятой правой бровью. Не отрывая изучающего взгляда от его лица, она вручила второй горшок и, слегка взяв за предплечье, повела вдоль улицы.

- Чего ты так уставилась?

- Ничего... И часто вы деретесь?

- Да это разве драка? Это так... Легкая потасовка... А так да. Частенько эти двое лезут кулаками махать, как только оказываемся не в окружении родственников.

- И ты всегда выигрываешь?

- Хах. Всегда. Окончательно и бесповоротно. Не учатся ничему некоторые и учиться не хотят… Кичатся богатством своих родителей, а сами ничего из себя не представляют.

- Но ведь теперь у тебя будут проблемы?

- Не. Максимум их мамаша скажет пару ласковых. Все прекрасно понимают, что они сами нарываются.

- Последние новости! Последние новости! Барон Эйринспейр фон Фанарат основал новое поселение Меловый дол! Работы шли денно и ночно, но строители получили по паре серебряных! Народ прозвал деревню Нищие Мелки! Какое же название приживётся?

- О! Глашатай! Пойдем послушаем?

- Лучше пойдем дальше, там все равно ничего интересного…

- Да как это? У нас в деревне глашатаев и в помине не было! А в Алантрате теперь ещё и печатную мастерскую открыли - все новости на бумаге, совсем без души... Ну пойдём, прошу тебя...

Глаза Гарета загорелись азартом, когда он поймал взгляд Ориеты. Девушка, испытывая странное смущение под этим настойчивым напором, перевела глаза на мальчишку-глашатая, балансирующего на шаткой пирамиде из ящиков. Пожала плечами и, почти шёпотом, будто надеясь, что Гарет не расслышит, пробормотала:

- Ладно... пойдём...

Рыжий кудрявый парнишка, одетый в зеленую жилетку, звонким певучим голоском собирал вокруг себя интересующихся горожан. Многие проходили мимо, все равно, если будет что-то интересное, рано или поздно об этом узнают все.

- Жадный Барон силой подавил возникший бунт! Зачинщиков и подстрекателей вздёрнули на том самом эшафоте, что они сами и сколотили! Ходят слухи, будто в его усадьбе спрятаны горы украденного золота! Что на это ответит наш Король?

- Радостная весть для купцов и ремесленников! Ярмарка в честь урожая откроется в следующую субботу! Торговцы со всех земель привезут ткани, специи и диковинные товары. Первые три дня — освобождение от пошлины! Не упустите выгоду!

- Следующей ночью запирайте двери! На городском погосте снова осквернены могилы! На сей раз пострадало семейство Теинитар! Исчезли останки недавно погибшего на службе Бейро! Кладбищенский вор предположительно упырь!

- Фу какая мерзость. Пойдем от сюда, мне уже пора возвращаться в лавку.

- Ну а ты говоришь ничего интересного, видишь какой ужас тут твориться…

- Да это все сказки...

- А ты одна домой добираешься? Тебя никто не встречает?

Ориета неприкрыто занервничала, сжимая пальцами край льняного кофтана: Одна хожу…

- Ну тогда жди, сегодня вечером составлю тебе компанию!

Девушка облегченно выдохнула: Да, конечно, я буду не против. О! вон мистер Хорен. Мистер Хорен, здравствуйте!

Щуплого вида мужчина с проседью в черных волосах, недоуменно обернулся на крик. Великоватая ему одежда дернулась в такт его движению. В руке он нес наполненный продуктами узелок, видимо докупал недостающее к вечернему застолью. Он с изумлением и тревогой в глазах смотрел на Гарета, явно не ожидая увидеть его в компании Ориеты.

- Здравствуй, Ориета. Привет Гарет! Рад видеть тебя! А как окреп, повзрослел, вырос! Или это я постарел и скрючился?

- Взаимно, дядь. Обнял бы тебя, да руки заняты. Это, кстати, вам... Надеюсь Нуре понравится?

- Естественно! Она любит цветы больше, чем меня! Давай их сюда... Кхм, тяжелые... У нас даже отдельная комната выделена под ее заросли!

- Ваши розы, как и просили...

- Сколько должен?

- Бесплатно. Это подарок.

- Хех, что ж. Спасибо! Заходите на угощения раз такое дело, побалую вас сладостями…

- Да конечно!

- Эм.. Нет.. У меня лавка…

- Да ладно, тебе! Пусть мать присмотрит… кстати, как у нее дела? Давненько ее что-то не видно…

Ориета скрючила лицо, как будто вдохнула черного перца и сквозь зубы процедила: Она... болеет. Мне пора.

Девушка как-то дергано развернулась и почти побежала прочь. Остановившись возле распряженной повозки на другой стороне улицы, она трижды поплевала через плечо и трижды постучала по дереву, повторив этот странный ритуал еще два раза. Стоящие позади мужчины смотрели ей вслед не отводя глаз, полушёпотом с серьезными лицами о чем-то переговариваясь.

Возвращение в лавку встретило Ориету привычным потоком материнских упрёков, ведь цветы, как известно, пока что не умеют сами за собой ухаживать. Девушка молча бросилась выполнять указания, погружаясь в рутину, словно в спасительную трясину, позволяющую отгородиться от ядовитой атмосферы недовольства. Её руки механически пересаживали подросшие растения в новые глиняные горшки, умело разделяя корневища дорогих экземпляров. Она наводила порядок, бережно протирая каждый листочек, будто в этой заботе могла найти свое спасение. Редкие покупатели тщетно пытались разговорить погружённую в себя девушку. Её ответы звучали отстранённо, лишь иногда срываясь на заученные данные о цветах и фразы о том, как эти растения "прекрасно дополнят любой интерьер". Но мысли её были далеко - они целиком сфокусировались на сероглазом блондине Гарете. В голове роились картины будущего, где она примеряла подвенечное платье, устраивала совместные поездки на белых лошадях, собирала пиры и праздники, на которых они были главными виновниками торжества, и в целом то время, когда пропадет это вязкое, гнетущее чувство одиночества. Когда алое закатное солнце угасло за горизонтом, а небо вновь затянули черные тучи, Ориета никак не могла усидеть на месте. Она то и дело подскакивала к окну, вглядываясь в пустеющую улицу - то ли с надеждой, то ли со страхом.

- Нам давно пора домой! Совсем нас голодом заморить хочешь?

- Ещё пять минут, мам... Я просто... подожду немного.

- Очнись, не придет твой “Рыцарь”. Он обманул тебя, бросил, как и твой отец!

- Не смей так говорить о нем! О них!

- Ооо я дольше прожила на этом свете и прекрасно понимаю, что тебя ждет. Им всем нужно только одно! Используют и бросят в нищете с ребенком!

- Нет! Ты ошибаешься, Гарет не такой!

- Да? А вот пройди мимо дома семьи Хорен и увидишь, как твой "не такой" развлекается с кем-то из высоко родных дам!

- А вот и пойду!

- А вот и иди!

- Ну и пойду!

Ориета быстро провернула ключ в замочной скважине главного входа и нервно собираясь дерганными резкими движениями, выпорхнула через заднюю дверь. Спустившись с крыльца, пройдя небольшой ромбовидный переулок, окруженный домами, она метнулась в одну из подворотен, ведущих на центральную улицу, но тут же наткнулась глазами на шатающуюся фигуру мужчины в дорогом праздничном костюме.

- Привет, рогатая!

Ориета узнала его. Это один из тех алкашей, пристававших утром. Легкий испуг мгновенно сменился раздражением. Она смело шагнула вперед, направляясь в сторону преградившего путь человека. Ее правая рука за сверкала голубоватым искорками, в воздухе тут же запахло грозой, мужчина слегка улыбнулся, пошатываясь на полусогнутых ногах, в тот момент, как Ориета за спиной услышала движение. Разворот. Удар.

Первое, что осознала девушка - это острая боль, разливающаяся по левой стороне лица. Затем - леденящий холод земли и острые камни, впивающиеся в поясницу. И наконец - тошнотворный перегар, чье-то горячее дыхание и невыносимо близкое присутствие. Она открыла глаза и в ужасе обнаружила себя в переулке, распластавшийся прямо возле крыльца цветочной лавки, где над ней нависал один из братьев и, смотря куда-то вниз, копошился у нее между ног. Одежда на верхней части тела разрезанными лоскутами колыхалась от резких порывов ветра. Ноги и бедра мерзли, покрывшись мурашками от начинающегося дождя. Ориета забилась в истерике, пытаясь вывернуться, отползти, убежать. Слёзы потекли ручьями по грязным щекам.

- Не дергался, козочка, щас Наилс сделает тебе хорошо.

Девушка хотела за визжать, закричать, но тяжелая рука схватила ее за горло.

- Эй, Маилс, иди держи ее.

Второй брат, до этого воровато оглядывающий переулки, с мерзкой ухмылкой облизнул губы и в два прыжка оказался у головы Ориеты. Его грязные сапоги придавили её руки к земле, а жилистые пальцы впились в тонкую шею. Девушка билась пыталась кричать, но два хоть и пьяные мужчины были гораздо сильнее. Тело предательски слабело, подчиняясь какому-то древнему инстинкту. Мышцы отказывались слушаться - то ли от парализующего ужаса, то ли от нарастающего жжения в лёгких, то ли от мутнеющего сознания. Липкие руки ползали по телу, трогали, мяли, тянули. Наилс сопел и пыхтел, обдавал вонючим дыханием, периодически посмеиваясь и подмигивая Маилсу, который все так же продолжал держать, наблюдая за процессом, иногда оглядывая окружающее пространство. Ни льющийся дождь, ни холодный ветер совершенно не мешали двум мерзавцем творить ужасные вещи.

Черная птица, испугавшись грома, на скорости влетела под навес, и с высоким карканьем, пробила своей тушкой окно цветочной лавки.

- Фу. Ты посмотри на себя. Лежишь как портовая шваль, раздвинув ноги… Надо было сдать тебя в бордель, как округлились бедра. Всегда знала, что ты никчемная шлюха!

- УЙДИ, МАМ! - вырвалось у Ориеты, когда ей удалось высвободить руку и сбросить удушающий хват.

Кашель и прилив крови к голове исказили её слова, но братья встревоженные звоном стекла, прекрасно уловили смысл. Маилс нервно оглянулся по сторонам. Наилс замер на мгновение - и этого промедления было достаточно. С хриплым рычанием Ориета рассекла когтями лицо первому, упёрлась ладонями в грудь второму, и дрожащим голосом прохрипела: ТунИтрум ундАма!

Громовой раскат отбросил, крякнувшего мужчину на другой конец переулка, забросив тело в груду зловонных мусорных ящиков. Маилс в растерянности переводил взгляд то с искажённое яростью лица девушки, то на безвольное тело брата. После секундного замешательства он, пошатываясь, бросился к Наилсу и начал лихорадочно разгребать обломки, дёргая за безвольные руки и бормоча бессвязные мольбы. Ориета медленно поднялась, не обращая внимания на боль и наготу, злобно выдыхая оболочки пара, тут же рассекаемые длинными каплями дождя. Ее пальцы от ярости свела судорога, они гнулись дергались кривились, с каждым движением наполняя руки ярко алой пульсирующей энергией. Когда изодранные в занозах руки докопались до тела брата, Маилс с округленными глазами тут же бросился бежать. Он старался укрыться в небольшом переулке, панически оглядываясь в сторону девушки. Он спотыкался о разлетевшийся хлам, подсказывался в грязи, хныкал и рыдал, четно пытаясь избежать неминуемой мести. Девушка вскинула руки вперед, парень уже скрылся за углом переулка, но красные всполохи волшебных стрел, огибая препятствия, облетая преграды, по самому короткому пути настигли удаляющуюся цель. Маилс коротко вскрикнул, а из-за угла вспыхнули семь всплесков красной энергии, подсветившие театром теней падающее на землю тело с вырывающимися фонтанами крови.

Ориета стояла под хлещущим ливнем, равнодушная к холодным потокам, стекающим по её телу. Взгляд скользнул в сторону - кожаные штаны утопали в луже и превратились в истерзанную тряпку. Механически попыталась прикрыться, но осознав бесполезность, сгорбившись, поплелась к лавке. Она вошла в торговый зал мокрыми следами, раня ступни осколками стекла. Резким движением сорвала бархатную штору, окуталась в тяжёлую ткань и рухнула на пол, свернувшись в тугой комок. Даже бешеный стук сердца и неконтролируемая дрожь, сводившая челюсть, не могли заглушить материнский голос, который продолжал рвать душу раскатами грома.

- Ты мерзкая портовая девка! Я опять оказалась права! Твой дружок бросил тебя, продав твое тело этим ублюдкам!

- Он не мог...

- А где же тогда твой ненаглядный? А? Он бросил тебя, как и твой отец! Слушайся мать, никчемной создание! Скажи, что любишь меня!

- Я люблю тебя, мам.

- Скажи, что сделаешь все, чтобы меня вылечить!

- Я обязательно тебя вылечу.

- Конечно! У тебя нет другого выхода! Ведь теперь ты грязное животное...

- Хватит, хватит прошу...

- ...использованная половая тряпка...

- Тьфу тьфу тьфу...

- ...потрепанная дворовая псина, объезженная кобыла...

- Тьфу тьфу тьфу...

- ...протухшая требуха, замызганная подошва! Никто тебя больше не полюбит!

- Тьфу тьфу тьфу...

- Ты никому не нужна кроме меня! Использованное, выброшенное, несуразное, ревущее не что!

- ХВАААТИИИИТ!

Голос Ориеты дрогнул, сорвавшись на крик, и в тот же миг между её пальцами вспыхнуло ядовито-зелёное пламя. Вскочив на ноги, сотрясаясь от рыданий и пульсируя зловещими разрядами энергии, она обрушила ярость на всё вокруг. Глиняные горшки со звоном разбивались о стены, деревянные полки трещали, ломаясь пополам, цветочные стойки с грохотом валились на пол, рассыпая землю и лепестки. Каждый предмет, до которого дотягивались её дрожащие руки, тут же летел в стену. Прикосновения её пальцев, излучающих зелёный свет, заставляли растения мгновенно чернеть, скукоживаться и осыпаться прахом. Чёрный грунт вырывался из разбитых горшков, наполняя воздух тяжёлым ароматом тления, в котором ещё угадывались нотки влажной земли. Из щелей посыпались скрюченные насекомые, словно град, а под полом затихли мышиные писки, едва успев начаться. Когда разрушительный ураган наконец-то стих, Ориета, стоя посреди полного хаоса, вытерла слёзы. К её собственному удивлению, она начала чувствовать себя... лучше? Боль притупилась, раны перстали кровоточить, а синяки почти исчезли. На смену бешеной ярости пришло странное, почти неестественное умиротворение... которое тут же сменилось леденящим страхом, кольнувшим низ живота. Она прикрыла лицо руками и зашептала в ладони дрожащим голосом:

- Прости, прости, мам, прости! Я не хотела, я не знаю, что на меня нашло! Пожалуйста прости!

- Теперь твоя жизнь разрушена. Как и моя. Молодец. А теперь иди на улицу и прибери эту падаль! Или тебе мало собственного позора? Хочешь ещё и на виселице болтаться?!

- Я же их не подниму... Они тяжелые...

- Вспоминай, свинья! А если на столько тупая, загляни в книгу заклинаний! Иначе на кой черт ночи на пролет ты переписывала свитки своего папаши?

В сознании Ориеты всплыл чёткий образ отца, склонившегося над столом, который грубо отстраняет её руку от черных кривых фолиантов. Его голос звучит жёстко и не допускает никаких возражений. Девушка не помнит слов, только лишь ощущения несправедливости и подросткового бунта. Именно этот запрет годами манил её, как пламя огней в ночи. Тайком, украдкой, страница за страницей, она впитывала опасные знания, осмеливаясь применять на практике только лишь малую их часть.

Ступая по рассыпанным глиняным черепкам, Ориета направилась в подсобку. Из потертой кожаной сумки она извлекла массивный том, испещрённый пометками. Пальцы сами лихорадочно заскользили по закладкам, глаза выхватывали знакомые строки - каждая буква в которых была написана её собственной рукой в долгих ночных бдениях. Припомнив нужные заклинания, Ориета набросила все еще мокрое синее платье и направилась к болтающейся на ветру двери. Шаги её проваливались в грязь, когда она вышла под хлещущий дождь на задний двор. Среди хаотичной груды деревянных обломков и мусора, как жуткий цветок, торчало по пояс тело одного из братьев. Его голова неестественно вывернулась, открывая взору белесый обломок позвонка, торчащий из окровавленной шеи. Стеклянные глаза застыли, уставившись куда-то мимо, в пустоту между каплями дождя. Ориета стояла, ощущая, как вода стекает по её лицу ручьями. Омерзение, которое она испытывала, не имело ничего общего с увиденной картиной - оно целиком относилось к тому, кем был этот человек при жизни. Девушка замерла, впиваясь взглядом в темноту переулков. Её плечи напряглись в немом ожидании - ведь шум разрушений мог привлечь лишнее внимание. Но чёрные глазницы окон оставались пустыми, будто весь город вымер. Лишь вспышки молний, на мгновение выхватывающие из тьмы мокрые крыши, нарушали этот мертвенный покой. Ориета смело вытянула руку перед собой. Зеленоватое пламя тут же вспыхнуло в её ладони: КадАвер РезуректУм

Слова вывалились из ее рта гнилостными ошметками. Голова Наилса дёрнулась, пытаясь повернуться, но сломанная шея не позволила ему совершить этот манёвр. Обломки досок затрещали, зашевелились, и вот уже скрюченные руки принялись раскапывать завал, вытаскивая на поверхность переломанное тело. Через несколько минут перед Ориетой предстал её мучитель. Он стоял, вывернутый полубоком так, чтобы видеть девушку. Его тело покачивалось, а из перекошенного рта вырывались хриплые, бессмысленные звуки — не то мычание, не то сдавленные стоны. Ориета смотрела прямо в пустующий взгляд, будто пыталась разглядеть в нем хоть каплю сознания. И вдруг — взорвалась. Пощечины, удары кулаками, пинки в промежность, когти впивались в ещё свежую кожу, оставляя кровавые борозды, ярость обрушилась на восставшего мертвеца волной бешеной мести, но труп лишь покорно шатался, беззвучно принимая каждый удар. Наконец, злоба иссякла. Ориета отступила на шаг, резко поправила мокрые волосы, откинув их за рога, и упёрла руки в боки, переводя дыхание. Горло сжала вязкая слюна. Она сглотнула, чувствуя, как кислотное жжение злобы медленно отступает, оставляя после себя лишь тяжесть в мышцах и горький привкус триумфа.

- Теперь он твой! И ты можешь делать с ним что пожелаешь! Хах! Хоть кто-то тебя не бросит и не придаст! ТЫ просто трусиха! Давно надо было начать пользоваться силой которой обладаешь!

- Ты права, мам... - на её лице расползлась хищная улыбка, а в глазах вспыхнул бирюзовый огонь холодный и безжалостный.

- Я всегда права! Хватит скалиться, гиена! Про второго не забудь!

Девушка развернулась и направилась в переулок. Зелёный всполох. Те же омерзительные слова, и вот уже двое — она и Маилс — возвращаются к безвольно стоящему Наилсу. Тело второго брата было изрешечено в нескольких местах, но, несмотря на сквозные дыры, сохранило свой полный функционал.

- Ну что ж… Посмотрим, насколько вы послушные. Ты, дырявый — танцуй. А ты бейся головой об стену. И смотри, чтобы она не отпала!

Трупы немедленно повиновались. Нелепый, дерганый танец одного тела под аккомпанемент ритмичных ударов головой второго о деревянную стену вызывал у девушки настоящий восторг. Она упивалась своей властью, и широкая улыбка не сходила с её лица, а в глазах вспыхивали искры жестокого удовлетворения.

- Так, мальчики, стоп, подходите ко мне. Теперь мы отправимся ко мне домой и продолжим наше... развлечение. Правда, ваш нынешний вид может вызвать лишние вопросы... Хм... А что идея!

Ориета с хрустом вправила шею первого брата, грубо задрав пестрый воротник его рубахи, скрывая следы торчащих костей. Затем, сдернув с него пиджак, накинула на второго, стараясь прикрыть сквозные дыры. Подобрав валявшиеся под ногами грязные бутылки, сунула их в скрюченные пальцы обоих мертвецов, предав тем самым более естественный вид.

- Ну вот! Просто прелесть! Ступайте в мою мастерскую, я пойду следом... А то вся промокла, тут с вами... Ха-ха!

Два парня, шатаясь и подволакивая ноги, тут же зашагали в указанное место, крепко сжимая бутылочные горлышки в побелевших пальцах. Ориета же брела позади, внимательно оглядывая окрестности, выдерживая ровно такую дистанцию, чтобы успеть среагировать, если вдруг что-то пойдет не так.

- Открыть мне дверь!

Трупы ринулись выполнять приказ, толкаясь в дверном проёме. Девушка, игриво покачивая бёдрами и размахивая хвостом, неспешно проследовала внутрь небольшого сарая. Густой спёртый воздух тяжёлой волной вырвался наружу. Внутри на стенах висели разнообразные инструменты, на утрамбованном земляном полу стояли гончарный круг, небольшая печь для обжига и стеллаж с многочисленными полками, уставленными готовыми и незавершёнными глиняными горшками.

- Добро пожаловать, мальчики, в нашу игровую комнату!

- Ориета!

Девушка подпрыгнула на месте и засуетилась, словно пойманный за озорством ребенок: Д-да, мама? Что-то не так?

- Ты отвратительная потаскуха! Вместо помощи матери развлекаешься с паршивыми кабелями! У тебя теперь есть всё, чтобы меня вылечить!

- Да... Сейчас я вот этого разделаю и всё тебе отдам! Как там тебя... Наилс, иди сюда!

- Нет! Мне нужен другой!

- Но...

- Никаких "но"! Не смей перечить, дрянь! Поломанного себе оставь!

- Я поняла...

Ориета злобно топнула ногой и принялась отдавать приказы своим новым "игрушкам". Мертвецы покорно выполняли каждое распоряжение: волокли мешающие предметы в угол, с грохотом сваливая их в беспорядочную кучу, неуклюже перебирали инструменты, роняя половину из них на землю, прежде чем кое-как разложить их на маленьком столе. Одеревеневшие пальцы безуспешно пытались справиться с верёвками, и лишь после долгих мучений им удалось скрутить несколько кривых узлов. Поначалу Ориета командовала со злостью, сквозь зубы выкрикивая указания. Но постепенно, наблюдая за нелепыми движениями своих подопечных и слушая их туповатое мычание, она не смогла сдержать улыбку. Вскоре девушка и вовсе расслабилась, полностью погрузившись в процесс управления, с нездоровым блеском в глазах и лёгкими нервными смешками, вырывающимся время от времени. Ориета завершила последние приготовления. Схватив верёвку, перекинутую через потолочную балку, она туго обвязала лодыжки второго брата, другой конец сунув в руки Наилсу.

- Тащи и не отпускай - бросила она, глядя через плечо, и Наилс тут же рванул плотно скрученный жгут.

Маилс грохнулся на пол, ударившись головой, затем резко взлетел и повис вверх ногами. Он беспомощно болтался в воздухе, сопровождая движения глухим мычанием, хаотичными взмахами рук и частым щелканьем зубов. Сначала Ориета лишь фыркнула, но затем разразилась истеричным хохотом, заполнив звенящим эхо пространство сарая. Продолжая смеяться, она перебирала инструменты на столе, оценивающе взвешивая каждый в тонкой руке. Взяв пилу, она методично принялась отделять конечности от висящего тела, от которого с каждым движением инструмента раздавалось прерывистое мычание, ритмично обрывающееся при обратном ходе пилы. Эти звуки неожиданно напомнили странную мелодию, которая тут же застряла в голове, и Ориета даже не заметила, как та начала срываться с ее губ. Девушка продолжала мурлыкать себе под нос с блаженной улыбкой, методично отделяя бедолаге сначала руки, затем ноги. Зомби давно замолчал - лишь его лицо, застывшее в немой гримасе недоумения, еще пыталось выразить хоть что-то. Когда последний лоскут кожи не выдержал веса тела, оно с глухим стуком рухнуло на пол. Магия, удерживавшая подобие жизни в искалеченной плоти, давно рассеялась. Но Ориета, казалось, даже не заметила этого - её занимал только ритмичный процесс "творчества" и навязчивый мотив, не дававший сосредоточиться ни на чём другом.

- Эй урод, какого дьявола ты до сих пор держишь? Отпускай! - висящие ноги тут же плюхнулись на землю, утягивая за собой веревку.

- У меня же теперь твоя рожа постоянно перед глазами будет… Ну? Че уставился? - на девушку глядели мутные белесые глаза, не выражая и капли эмоций.

- Ты сам во всем виноват. Ты и твой брат! Вы грязные животные, которых заботят только собственные желания! А НА ДРУГИХ ВАМ ПЛЕВАТЬ!

- Правильно! Весь мир желает только есть, пить и совокупляться! Я пожила, я знаю. Запомни ты никому не нужна, кроме матери!

- Да я поняла... Пожалуйста хватит это повторять...

- ХАХА. А теперь ноги в руки и вперед. Быстрее, мразь! Шевели задницей! Я устала ждать!

Эти слова как будто ударили девушку разрядом молнии. Она резко дернулась, но её тело, окоченевшее от усталости и холода, отказалось подчиняться. Попытка подобрать отрезанную конечность превратилась в мучительную борьбу - пальцы скользили по кровавой плоти, не находя опоры. Её взгляд устремился к зомби, но тут же отпрянул назад. То, что когда-то было человеком, вызывало лишь волну тошнотворного отвращения и бессильной ярости. Стиснув зубы, Ориета подошла к шатающейся фигуре Наилса. Взяла со стола нож. И резким рваным движением вогнала его в височную кость. Раздался глухой хруст. Тело обмякло, рухнув на подкосившихся ногах безвольной куклой.

- Ненавижу. Я справлюсь сама... Да что ты смотришь на меня! ХВАТИТ ХВАТИТ ХВАТИТ!

Рыча сквозь зубы, она набросилась на Наилса и перевернула его на живот, с хрустом выворачивая голову и вдавливая лицо в земляной пол. Лишь избавившись от ненавистного взгляда, девушка, превозмогая дрожь в руках, начала волочить окровавленные останки к дому. Руки не вызвали особых проблем, но вот ноги казались просто неподъемными, высасывая последние остатки сил. Заперев сарай на щепу и дом на ржавый замок, Ориета еле добрела до спальни. Её сознание отключилось ещё до того, как голова успела коснуться подушки.

- Просыпайся! Пора пора пора!

- Ну ещё пять минуточек, мам…

- Встать немедленно! Живая груда отбросов! Позор моего чрева! Ты всерьёз думаешь, что имеешь право валяться, когда я задыхаюсь от нетерпения?!

- Но я ведь даже не дочитала книгу, ты мне так и не дала этого сделать прошлым утром!

- Меня это не волнует! Ленивый кусок мяса! Компостное удобрение...

- Да встаю я, встаю…

Девушка сморщила нос, с трудом приподнялась и села на кровати. Несколько секунд она бессмысленно смотрела в одну точку, пока сознание медленно возвращалось из сонной пустоты. Всё тело ныло, каждая мышца кричала о переутомлении. С неохотой она вытерла грязные руки, лицо и волосы о пожелтевший край простыни, оставляя на ней размазанные бурые пятна.

- Опять будет кричать, что я неряха…

Аккуратно вставая на носочки, девушка заковыляла в уборную. Покрытое паутинкой трещин, заляпанное зеркало давно не показывало истины. Ориета туда даже не взглянула. Она залезла в кадку с холодной, затхлой водой и стуча зубами попыталась смыть с себя напоминания о вчерашнем дне. Самым сложным было вычистить бурые куски из складок рогов, и из под обломанных когтей. Более менее приведя себя в порядок, она откопала в куче тряпья заляпанную пижаму, и прихватив книгу, оставленную на кровати, начала аккуратно спускаться по лестнице. Каждый шаг отдавался болью в перетруженных ногах, а колени предательски подкашивались с каждой пройденной ступенькой. На кухне её встретило до боли знакомое зрелище.

- Иди ешь.

- Нет времени.

- Ты сдохнешь от голода, идиотка!

- Зря что ли тела домой таскала? Все равно слишком гнилые для тебя...

- Фу. Шавка!

- Да я не об этом… КадАвер РезуректУм

Зелёное пламя вспыхнуло у её пальцев. Останки на столах, разложившиеся конечности, ободранные рёбра, полуистлевшие черепа — вздрогнули и оторвались от поверхностей, охваченные мертвенным свечением. Клочья плоти отлетали, обнажая желтоватые кости, измазанные мутной слизью, которые со звоном сталкивались в воздухе, срастаясь в чудовищный пазл. Через три вздоха перед ней стояли два скелета. Ориета попыталась вспомнить из чьей могилы выкопала тела, чтобы дать хоть какие-то имена или клички… но чернота глазниц и вечный оскал желтых зубов были на столько похожи друг на друга, что как девушка не старалась, так и не смогла придумать ничего, кроме слов Первый и Второй.

- Что ж. Так даже лучше… Хотя бы никто не будет глазеть с тупым выражением лица... Первый, в погребе должна была остаться еда… найди и принеси. Второй. В левом шкафчике стоит бутылка вина. Таши сюда. И бокал захвати! Ну а нам пора начинать.

Её взгляд скользнул к фигуре за столом, изучающе осматривая тело женщины тифлинга, покрытое чёрными пятнами и личинками, шевелящимся под кожаными заплатками разных оттенков.

- Да да да! Наконец то!

До конца дня Ориета не выпускала из рук иглу, кропотливо заменяя почерневшие лоскуты кожи “свежими”. По требованию матери пришивала к телу принесённые накануне конечности. Но отвалившийся хвост — единственное, что отказалось подчиняться. Тонкая кожа у основания рвалась под тяжестью облезлого склизкого отростка. Плюнув на безнадёжную затею, девушка отмыла тело и расчесала спутанные волосы. Затем обвела стул сложными руническими кругами, и усевшись за стол напротив, начала чтение заклинания. Она знала, на что идёт. Теперь на протяжении недели ей предстояло держать заклинание в уме, не теряя концентрации ни на миг, а все ради того, чтобы ускорить и без того абсурдно долгий ритуал.

Воздух на кухне пропитался густыми миазмами тёмного колдовства, обволакивающими Ориету мертвенной пеленой. Эти удушливые испарения помогали ей сохранять хрупкий контроль над костяными слугами. Два безмолвных скелета стали её единственной опорой на протяжении всех семи мучительных дней. Сначала они подносили к её пересохшим губам чёрствый хлеб и затхлую воду, повинуясь хриплому шёпоту, а затем и вовсе мимолетному движению мысли. Когда веки Ориеты слипались от изнеможения, их костяные пальцы щипали её, не давая сознанию погрузиться в тёмные воды забытья. По мере того, как силы покидали девушку, скелеты буквально стали ее опорой. Их спины поддерживали ослабевшие руки, черепа упирались в плечи, не давая упасть вперёд, а тонкие пальцы методично разминали затекшие мышцы. Из дрожащих ладоней девушки вырывались мертвенно-зелёные искры, которые, попадая в рунные круги на полу, усиливались многократно и втекали в пустую оболочку, сидящую напротив. Иногда пальцы на руках трупа дёргались, иногда вздрагивали веки, красноречиво давая понять Ориете, что ритуал идёт как надо.

Неделя тянулась медленно, словно густой смоляной поток. Несмотря на поддержку скелетов, силы покидали девушку с каждым днем. Возможно, если бы не ядовитые упреки матери, бьющие упругой плетью, Ориета бы давно сдалась. Но одиночество и всепоглощающая усталость неумолимо продолжали наполнять ее естество, капля за каплей подтачивая последние остатки воли. В какой-то момент, потеряв счет времени, Ориета не сразу заметила, что зеленое свечение из ее рук исчезло. Она продолжала читать заклинание намозоленным языком, уже по привычке бубня заученные слова. Первое, что она осознала - внезапно стало темнее. Затем пришло понимание, и ледяной страх сжал ее сердце. Ритуал остановился? Неужели она сделала что-то не так? Собрав последние силы, Ориета бросилась к книге. Буквы плыли перед глазами, строки расплывались, но она упрямо переводила и переписывала нужные фразы на разбросанные, мятые клочки пергамента. Обнаружив завершающие слова, она тут же произнесла их вслух. Книга мгновенно вспыхнула разноцветным магическим пламенем, превращаясь в пепел у нее в руках. Дрожащими пальцами Ориета начала втирать теплую, почти невесомую субстанцию в кожу преображенного существа, сидящего перед ней. Вдруг в глазах потемнело, мир начал медленно уплывать куда-то вдаль. Обзор постепенно сужался, пока совсем не исчез в наступающей черной пелене. Последнее, что почувствовала Ориета это влажные доски пола, встречающие ее падающее тело, прежде чем сознание окончательно провалилось в небытие.

Она очнулась от пронизывающего холода, тянувшегося откуда-то из подпола. Подняв голову, сразу встретилась взглядом с парой широко раскрытых глаз, излучающих неестественное зелёное свечение. Они неотрывно следили за каждым движением девушки.

- М-мама? - хрипло прошептала Ориета, чувствуя, как пересохшее горло с трудом пропускает звуки.

- Наконец-то! Я всегда знала, что хорошо постаралась, воспитывая тебя!

- Пожалуйста... - почти беззвучно шевельнула губами Ориета.

- А теперь вали на все четыре стороны и дай мне встать!

- Вставай... я тебя не держу.

Существо поднялось во весь рост, и Ориета впервые смогла разглядеть его полностью. Четыре мощные руки, каждая из которых выглядела сильнее, чем она помнила. Обрывки плоти и обломки костей, разбросанные по кухне, незаметно притянулись к монстру, вливаясь в его тело и увеличивая размеры. Чудовищу даже пришлось слегка сгорбиться, чтобы не проломить потолок. Его ноги, и пришитые, и родные, слились в два мускулистых столба, и каждый имел по десять искривлённых пальцев. Над мощным телом возвышалась голова её матери-тифлинга с массивными рогами, чьи горящие глаза теперь смотрели сверху вниз на безразличную, всё ещё сидящую на полу дочь.

- Дай мне еды или сама ею станешь!

- Ничего не осталось.

- Тогда прощай!

Девушка зажмурилась, представляя как сильные руки монстра отрывают ее от земли и раздирают на мелки кусочки… но ничего не происходило… Открыв один глаз, она увидела всю ту же сцену с тихо стоящим скрюченным чудовищем…

- Что ты со мной сделала, сука?! Почему я ее могу пошевелиться?

Ориета замерла на мгновение, её мысли лихорадочно метались в поисках ответа. Внезапно глаза её расширились, осознание словно молния пронзило голову. Девушка стремительно кинулась к разбросанным на столе пергаментам с корявыми записями. Она знала, что там обязательно найдет ответ, упущенный ее спутанным сознанием. Дрожащие пальцы лихорадочно перебирали влажные клочки, пока внутренний голос отчаянно пытался заглушить бешеную брань озверевшей матери. С каждой прочитанной строкой на исхудавшем лице Ориеты расцветали эмоции - сначала лёгкое недоумение, затем ошеломлённое понимание и, наконец, чистая, почти детская радость. Она вдруг осознала: будь эта информация известна ей раньше, мать ни за что бы не допустила проведения ритуала! Ориета с громким хлопком ладони по столу смахнула груду небрежно исписанных листов и, обнажив зубы в злобной ухмылке, впилась взглядом в горящие глаза чудовища.

- Ты всё знала! Паскуда! Тварь!

- Если бы ты дала мне дочитать книгу тем утром, кто знает, как всё могло сложиться...

- Ты за это поплатишься! Теперь тебя точно сожгут на костре!

- Сесть!- чудовище тут же село обратно на стул, чуть его не раздавив.

- Что ты себе позволяешь?

- Встать! Сесть! Встать! Сесть! Встать!

- Ты никчёмный выкидыш! Твоё место в выгребной яме среди отбросов!

- Замолчи! - тут же воцарилась тишина. Лишь жужжание мух, бьющихся в окно, разбавляло собой счастливый стук неугомонного сердца девушки.

- Замолчала… Замолчала! Ахаха! Теперь я тут главная! Я! А ты всего лишь слуга! Безвольный мясной голем! Хых хых… Теперь я свободна!

Ориета расцвела, словно розовый куст под летним солнцем. Глаза её наполнились слезами радости, а ноги сами собой пустились в неловкий, но искренний танец. По её мысленному приказу присоединились скелеты, образовав неуклюжий хоровод, но внезапный приступ слабости быстро остудил этот порыв счастья, помогая немного прояснить затуманенное сознание.

- Доченька, а может ты...

- Заткнись, я сказала! - и вновь голос немедленно умолк, оставив в тишине слышными лишь приближающиеся к крыльцу шаги.

Через мгновение раздался осторожный стук в дверь. Рефлекторно поправив растрёпанные волосы, девушка рванула к окну и увидела Гарета, нервно мнущего в руках плотный узелок, из которого выглядывал уголок свежеиспеченного хлеба. Парень, не дождавшись ответа, попытался заглянуть сквозь мутные стёкла, но царившая в доме темнота надежно скрывала всё происходящее внутри. Мгновенно смахнув с лица следы радости и любопытства, Ориета нахмурила брови, придав лицу самое недовольное выражение, какое только смогла изобразить, и с громким топотом выскочила за дверь, отчего перепуганный Гарет едва не выронил свой скромный гостинец.

- Ай! Фух, напугала…

- Решил до дому проводить? Спасибо.

- П-прости, я тогда не смог. Праздник у дяди затянулся…

- Прощаю. Все? Вали от сюда.

- Постой. В городе говорят, что у тебя проблемы… ты в порядке?

- В полном.

Парень собрал брови домиком, с жалостью осматривая внешний вид девушки: бледная кожа обтягивала исхудавшее лицо, сальные пряди чёрных волос спадали на плечи, пижама испачкана в красных винных пятнах и крошках, рога с остатками засохшей грязи и нервно подёргивающийся хвост.

- Я вот тут покушать принес…

- Оставь, где стоишь и проваливай.

- У тебя мама… ну… того?

- Хах. Что? Нет… Жива здорова.

- В городе говорят, что ты ушла в запой…

- Как ты, наверное, заметил, там много чего про меня говорят... Всё в порядке... А знаешь что? Передай еду моей матушке сам, ей будет приятно получить внимание молодого красавчика.

- С-спасибо, хорошо… но я ненадолго…

- Конечно! Передашь да сразу уйдешь.

Девушка отошла чуть в сторону, поджимая губы, пропуская Гарета вперед себя. Проходя к двери парень хотел при обнять ее за плечо, но та дернулась в сторону как от раскаленной сковородки и злобно, глядя в глаза прошипела

- Не трогай меня!

- Ладно, ладно, прости…

Гарет переступил порог и тут же замер, схватившись за нос – в ноздри ударил сладковато-гнилостный запах, напоминающий испорченный мед с примесью медной ржавчины. Он инстинктивно шагнул назад, но Ориета легонько подтолкнула его вперед, громко захлопнув дверь.

- Проходи, не стесняйся!

Парень нерешительно огляделся. Узкий коридор, заваленный хламом, напоминал свалку: груды тряпья, битой посуды и непонятных предметов громоздились по обе его стороны. Одежда висела на всем, что могло служить вешалкой – на дверных ручках, торчащих гвоздях, и даже на спинке перевернутого стула. Сквозь этот хаос вели несколько протоптанных тропинок, сходившихся перекрестком посреди коридора. Стены, покрытые жирным налетом, кишели мухами. Они сидели неподвижными черными гроздьями, роились над гниющими остатками еды и с безумным упорством бились в заляпанные окна, словно пытаясь сбежать из этого бардака. Каждый шаг Гарета сопровождался хрустом – под ногами то и дело попадались мелкие кости, скорее всего каких-то животных?

- Конечно странный вопрос, но чем так воняет?

- Да, мам, у нас гости!

- Что?

- Нет это Гарет. Тот самый.

- С кем ты говоришь?

- Дак с мамой!

- Но я никого не… АААА! - Гарет рухнул на пол поскользнувшись на чем-то склизком, и уперся в покрытые синяками ноги Ориеты.

- Вот знакомься – мама. А этих не помню откуда выкопала – это Первый, это Второй.

Парень замер. Широко раскрытые глаза наполнились слезами, а на штанах постепенно расплывалось мокрое пятно.

- Я просила тебя уйти два раза, но ты оказался настырным…

- Шш-что это за тварь?

- Ой, он не хотел, прошу прощения за моего гостя. Повторяю последний раз. Это моя мама. А тебе, наверное, оттуда не видно? Мам, покажись ему по ближе…

Мясной голем тут же шагнул вперед и наклонился почти вплотную к трясущемуся парню. Тот еще больше скрючился, отвернулся, но с омерзением продолжал наблюдать за действиями чудовища. Лицо женщины Тифлинга застывшей маской замерло в считаных сантиметрах от перепуганного Гарета. Лишь большие глаза с зеленым огнем изучающие бегали из стороны в сторону. Гарет медленно пополз назад, дрожащими руками выставив перед собой сладкопахнущий узелок с едой.

Ориета рассмеялась: - хахаха! Ты такой милый… Да-да, я об этом и говорю, мам. Забери у него подарочек.

Чудовище схватило подношение и как только развернулось в сторону стола, парень тут же рванул к выходу. Пыхча как самовар, спотыкаясь о хлам, он рвался ко входной двери. На его счастье, ключ оказался в замочной скважине и лишь трясущиеся руки мешали ему освободится. Пара мгновений и свежий воздух наполнил легкие. Вечернее солнце тут же обожгло кожу. Гарет бежал со всех ног, оглядываясь назад, но девушка, выйдя на крыльцо, лишь равнодушно захлопнула дверь.

- Хороший мальчик. Единственный, кто сделал для нас хоть что-то.

Девушка устало опустилась на шатающийся стул и с жадностью впилась зубами в сладкую булку, оставляя на пальцах липкие глазурные следы. Крошки полетели в разные стороны, в том числе и на уже испачканную пижаму.

- Просто он хотел меня трахнуть, вот и распушает хвост, как павлин.

- Мне кажется его напугал наш бардак. Тебе нужное чаще убираться в до...

- Ну-ка цыц! Еще одни упрек и я заткну тебя навсегда. Я сама разберусь, что мне делать!

Палец с острым коготком ткнул в сторону безразличного лица мясного голема. В воздухе повисло напряженное молчание. Чудовище неподвижно стояло в углу, его зеленые глаза равнодушно наблюдали за девушкой, в то время как Ориета снова принялась жевать, намеренно громко чавкая, чтобы подчеркнуть свое пренебрежение.

- Прости... Больше не повториться... У тебя какой-то задумчивый вид...

Ориета медленно подняла глаза, в которых заплясали бирюзовые искры: мне кажется, мам, пора со всем этим кончать. Весь город знал, что ты больна, но никто даже не подумал предложить помощь. Судачили, сплетничали за спиной, но не пошевелили и пальцем - её когти судорожно впились в край стола, оставляя царапины на потрескавшемся дереве.

- Ты была права - каждый заботится только о себе. Одни прячутся за благими намерениями, другие действуют нагло. Но никто не поможет просто так. Все хотят что-то взамен - благодарностей, услуг, поклонения... А многие готовы растоптать тебя просто ради своего 'хочу'! И им за это ничего не будет! Я вижу их насквозь - все они гнилые изнутри! С этим миром можно говорить только одним языком. Языком силы. Не ждать подачек, не просить, не молить. Просто брать. Чем больше сила, тем больше власть!

- Твой отец всегда говорил: “Чем больше сила, тем больше и ответственность”.

Ориета вскочила, опрокидывая стул: и где он теперь?! Его нет! Он проиграл... Все это собачий бред! Сила должна быть абсолютной...

- Ты думаешь Гарет не расскажет о том, что видел?

- Плевать. Ему же хуже… если сюда соберется весь город, то хотя бы самой никуда идти не придется… Так. Нужно привести себя в порядок!

Ориета наводила марафет до глубокой ночи, наносила яркий вызывающий макияж, перебрала все свои запасы одежды в поисках того самого черного платья с глубоким декольте. И когда поиски увенчались успехом, она, наполненная холодной решимостью, переступила порог родительского дома. Дверь осталась распахнутой настежь, а с собой она взяла лишь кожаную сумку, двух верных скелетов и мясного голема. Отойдя на значительное расстояние, погруженная в размышления, она внезапно развернулась. Из ее руки вырвался огненный снаряд, влетевший прямо в зияющий дверной проем. Затем последовали второй, третий - пока пламя не охватило весь дом, жадно облизывая стены, вырывающимися из окон рыжими языками. Спокойной походкой она вышла на мощеную улицу города, напевая под нос ту же навязчивую мелодию. Ополченцы, несшие ночной дозор и только что весело обсуждавшие свои похождения, сначала сморщили носы, уловив гнилостный запах, а когда увидели приближающуюся группу - замерли на месте, не веря своим глазам. Ориета вскинула указательный палец в перед: дезинтигрАтио!

Из её когтя вырвался красно-зелёный луч, разрезая ночную тьму с резким, глубоким хлопком, будто сама материя лопнула под натиском магии. Тело первого ополченца мгновенно рассыпалось в прах, оседая на камнях мощеной улицы. Второй, облепленный этой же серой пылью, на мгновение застыл на месте. Его челюсть задергалась в немом ужасе, прежде чем он рванул прочь с диким воплем. Он бежал, захлёбываясь криком, забыв о необходимости бить тревогу, выбрасывая оружие, стаскивая мешающий шлем, пока треск удара молнии, не оборвал его голос навсегда.Ослепительная вспышка осветила ночные улицы. Крики ужаса разбудили сонный город. Кто по смелее выбегали из домов, но большинство предпочло наблюдать за происходящим из окон. Их недоумение сменилось ужасом, когда Ориета демонстративно вырвала скелет из тела второго ополченца, пополнив свою мрачную свиту.

- НЕКРОМАНТ! УБИЙЦА!

Началась паника. Суетящиеся люди бросились по своим домам, но девушка, улыбнувшись лишь глазами, уже заряжала в руках огненный шар.

- Что, Дона Брайтвуд? Говоришь я бледная как смерть? ПОЛУЧАЙ, ДРЯНЬ!

Огненный шар влетел в один из домов, куда только что забежала белокурая дама. Мощным взрывом ее горящие останки выбросило на улицу.

- О! Амбрил Виндель! Целую балладу сложил про меня и коров? Я ВСЁ СЛЫШАЛА!

Мужчина упал на задницу от ударной волны. Обломки крыши дома тут же пригвоздили его к земле. Он не успел и пискнуть, как десятипалая нога голема расплющила длинноволосую голову.

- Бабуля Хильди! Стой Бабуля Хильди... Твои внуки отрубили мне кончик хвоста! Я же дьявольское отродье и это благое дело... ГОРИ!

Несколько огненных снарядов настигли старушку у поворота. Её последний крик потонул в грохоте ломающегося здания. Какое-то время взрывы продолжали разбрасывать горящие тела и их части, некоторые постройки, не выдержав натиска, складывались как карточные домики, погребая под обломками жителей. Пожар невиданной до этой поры силы захватил крыши и стены, козырьки и ограды, людей и животных.

Голем внезапно выдвинулся вперед без команды, закрыв собой обзор. Ориета на мгновение ощутила ярость от прерванного удовольствия, но тут же лицо её озарилось слащавой улыбкой умиления. Два арбалетных болта торчали из массивного тела чудовища — один пробил щеку, второй вонзился в бок. Пока девушка высматривала атакующих, голем продолжал принимать выстрелы, постепенно превращаясь в подобие гигантской игольной подушки. Ополченцам удалось организовать засаду на одной из узких улиц. Прикрываясь своими подопечными, Ориета успела разглядеть сдесяток нападавших, но понимала, что еще многие могут прятаться, ожидая, пока арбалетчики сделают часть работы. Трое стрелков заняли позицию на террасе двухэтажной таверны. В следующий миг Ориета телепортировалась к ним и громовой волной снесла мужчин, как гусиные перья. Один из арбалетчиков чудом удержался на ногах, но его товарищ в панике ухватился за его кожаную куртку и увлёк за собой вниз. Это послужило сигналом для нежити. Они ринулись в бой — рубили и кромсали, разрывали всё на своём пути. Голем методично крушил черепа мощными ударами, расплющивал грудные клетки упавших и опрокинутых. Три скелета поначалу сражались врукопашную, но после потери одного из собратьев от удара дубины получили приказ подобрать валяющиеся арбалеты и перейти на дальний бой. К месту сражения стягивались остатки городского ополчения. Основной удар они сосредоточили на беснующейся куче мяса, тогда как скелеты, занявшие оборонительные позиции, привлекали меньше внимания — хотя их меткие выстрелы продолжали методично сокращать ряды защитников.

Ориета с детским восторгом наблюдала за кровавой вакханалией, беспечно облокотившись о перила террасы. В этот момент сзади к ней бесшумно подкрался усатый ополченец. Его мозолистая рука резко вцепилась в её волосы, а зазубренный кинжал блеснул в свете пожара, рассекая воздух. Лезвие, предназначавшееся для горла, но лишь порезало кожу чуть выше груди, вызвав фонтан алой крови, окропившей аккуратные столики. С пронзительным криком Ориета вывернулась из хватки, оставив в руке нападавшего клочек черных волос. Мужчина в ярости замахал ножом, но девушка ловко подставила ладонь под пронзающий удар. Казалось, она вовсе не чувствовала боли - лишь пристально смотрела в глаза ополченца, в которых уже читался необъятный страх. Её свободная рука сжала горло мужчины, а перекошенные губы забубнили шипяще слова.

- Не смей меня трогать! ЭксорИтео витЕ!

На глазах мужчина начал ужасающе преображаться. Его тело иссыхало, кожа сморщивалась, обтягивая выступающие кости. Хриплые попытки что-то сказать быстро перешли в предсмертный стон. Через мгновение на террасу рухнул иссохший скелет, обтянутый пергаментной кожей. Раны Ориеты затянулись сами собой, будто их и не было. Кинжал с глухим звоном выпал из её ладони, а на лице девушки расцвело блаженное удовлетворение. Ориета медленно подошла к краю террасы, её пальцы изогнулись в странном, почти изящном жесте. В Бирюзовых глазах вспыхнуло мертвенно-зелёное пламя, окутавшее её руки призрачным сиянием.

- СалтАтио мОртес - прошептала она, и слова повисли в воздухе, наполненном запахом крови и страха.

Из её пальцев вырвались чёрные, как сама ночь, бархатные нити. Они метались между разбросанными телами, перепрыгивая с одного трупа на другой. В следующее мгновение из плоти и одежды вырвались окровавленные скелеты, их кости бренчали и скрежетали, когда они поднимались, чтобы присоединиться к кровавой бойне. Ополченцы, увидев ожившие останки своих товарищей, друзей и родных, наконец осознали весь ужас своего положения. Их ряды дрогнули, когда они поняли, что окружены со всех сторон. И тут же крики ужаса смешались со звуками ломающихся костей и рвущегося мяса создавая жуткую симфонию смерти.

Ориета вальяжно шествовала по улицам, её руки были подняты в победоносном жесте. Когда она дошла до цветочной лавки, её взору предстали разбитые окна, выломанная дверь и стены, испещрённые оскорбительными надписями. Без тени сомнения она выпустила несколько огненных снарядов, которые влетев в здание, мгновенно превратили последний след её прошлой жизни в пылающий костёр. Пламя, обняв деревянные стены, как будто пожирала воспоминания, обиды и всё, что когда-то связывало её с этим местом. Дом дальше по улице засуетился. Из распахнутых дверей высыпали очередные знакомые фигуры. Большинство гостей, к своему счастью, успели уехать раньше, но Гарет, видимо, даже после всего увиденного решил задержаться у дяди. Сейчас он, нагруженный несколькими рюкзаками, помогал молодой матери с младенцем спуститься с крыльца, в то время как Стор Хорен, уже раздобывший повозку, спешно грузил в неё какие-то вещи. Ориета без колебаний направилась к ним. Женщина, заметив её, завопила, неприлично тыча пальцем в сторону приближающейся некромантки. Ребёнок громким плачем тут же начал вторить своей матери. Стор бросился на помощь, подхватив жену под руку и подталкивая Гарета в сторону повозки. Ориета лишь ехидно улыбнулась и коротким жестом отправила свою костяную армию за ними в погоню. Крики женщины, плач ребёнка и отборный мат мужчин усиливались по мере приближения нежити. Повозка уже тронулась с места - породистый гнедой конь, несмотря на опасность, чётко выполнял свою работу. Но бренчащая костями армия была уже опасно близко: вооружённые скелеты заряжали арбалеты, безоружные яростно рвались вперёд.

Вдруг Гарет спрыгнул с движущейся повозки. Подняв руки вверх, он крикнул срывающимся голосом: Стой! Давай поговорим!

Ориета удивлённо приподняла бровь и приказала скелетам замереть. Повозка замедлила ход - родственники пытались уговорить парня вернуться, но он лишь сложил руки в умоляющем жесте, закивал головой, позволяя им уехать, явно решив пожертвовать собой. После мгновения нерешительности повозка рванула прочь, а Гарет, опасливо обходя замерших скелетов, медленно двинулся к Ориете.

- Эй ребятки! Вы посмотрите! Герой собственной персоной! Рыцарь без сияющих доспехов!

Скелеты дружно защелкали челюстями в зловещем одобрении. Когда Гарет приблизился, голем тяжело шагнул вперед, нависая за спиной Ориеты, его горящие глаза приковались к дрожащему парню. Гарет нервно обводил взглядом окружающих, а его дыхание стало резким и прерывистым.

- О-остановись. П-пожалуйста.

Девушка разразилась ледяным смехом, который тут же подхватили скелеты костяным перезвоном.

- И ради этого ты лишил меня удовольствия избавиться от всего города разом? Теперь из-за тебя эту семейку придется искать... Прощай!

Голубые искры молнии забегали между ее пальцами. В смрад гниющего мяса тут же вмешался запах летней грозы.

- СТОЙ! Я хочу быть с тобой!

Искры тут же погасли. Но девушка не произнесла ни слова, пронзая льдом бирюзовых глаз трясущегося парня.

- Я хочу быть с тобой. Несмотря ни на что. Невзирая на твои... увлечения... Я слышал много гадостей про тебя и про твою семью. И многие правда заслуживают настигшей их участи! Я знаю, тебе одиноко, но со мной тебе больше не придется страдать. Давай уйдем. Куда-нибудь. Неважно. Лишь бы быть счастливыми. Вместе.

Ориета резко развернулась к голему: Ну-ка Цыц! Ты обещала!

Затем её взгляд устремился к Гарету. Опустив глаза, она подошла почти вплотную, так что между ними оставалось лишь пространство для дыхания.

- Ты говоришь правду? - её голос звучал хрупко, словно тонкое стекло, готовое треснуть в любой момент.

- Д-да...

Поцелуй. Резкий и страстный. Ориета жадно впилась в него губами. Парень сначала застыл от неожиданности, но затем нежно обнял её за тонкую талию, притягивая ближе. Этот долгожданный поцелуй высвободил скопившуюся вокруг них энергию. Где-то поодоль полыхал город, но здесь воздух заискрился голубым свечением. Сама магия подчинилась страсти, окутывая их нежным сиянием, будто любопытный свидетель. Свечение сгущалось возле их голов, кружилось, словно желая заглянуть, подсмотреть, увидеть происходящее своими глазами. Ориета запутала пальцы в его пышных светлых волосах... и вонзила когти. Кровь заструилась по вискам Гарета. Голубое сияние померкло, сменившись бледно-зелёным, а затем, будто сгнив на глазах, превратилось в липкие чёрные нити. Они метнулись через когти прямо в голову парня. Тот пытался отстраниться, оттолкнуть, но невидимые путы сковывали мертвой хваткой. Глаза закатились, обнажая белки, вены вздулись и почернели. И тогда он увидел все. В его голове проносились события последних дней и многолетней давности, за которыми он наблюдал глазами Ориеты. Веселые и грустные. Напряженные и умиротворенные. Счастливые и несчастные. Прекрасные и невообразимо ужасные. То ли девушка показала все что хотела, то ли он нашел в себе силы, но парень отпрянул, падая на четвереньки. И как облезлый кот, гортанными звуками начал изрыгать из себя черную слизь, будто его выворачивало самой тьмой, которая, казалось никогда не закончтся.. Оправившись от потрясения, он с жалостью и страхом взглянул на возвышающуюся над ним Ориету. А она... спокойно поправляла размазавшуюся помаду слюнявым пальцем, разглядывая себя в крошечном зеркальце.

- Ну что? Все еще хочешь меня спасти, герой?

- Ты... Больна...

- Я думаю, все мы больны в какой-то степени... Я усвоила главный урок. Этот мир топчет тех, кто НЕ ХОЧЕТ дать ему отпор.

- Все эти годы... Окружающие сами создавали монстра...

- Хоть кто-то меня понимает...

- Но ведь это не выход! Всегда можно...!

- Чи-чи-чи... Тихо. Это не меня заперли с вами. Это вас заперли со мной. Я сожгу город и найду всех, кто из него успел сбежать. И тех, кому они рассказали обо мне. Мам, помоги.

Голем загрохотал по камням, подошёл к Гарету, схватил его за волосы и грубо поставил на ноги, продолжая держать. Парень пискнул, замер – и увидел перед собой лицо Ориеты, почти вплотную. После напряженной паузы девушка впилась губами в оголенную шею Гарета. Тот застонал, завопил, пытался вырваться, но стальная хватка голема не позволила это сделать. До того теплые пухлые губы обожгли кожу могильным холодом, оставив на шее почерневший ожог.

- А ты Гарет Бринн. Пишется с двумя "н". Беги. И если хоть слово произнесешь обо мне. Я найду тебя. И это будет наша последняя встреча.

- Наконец-то хватка чудовища ослабла, и я рванул, что есть мочи. Куда глаза глядят...

- По моему, ты брешешь, старик. Знаешь сколько сказочников приходит сюда в надежде развести меня на пару золотых?

- Клянусь тебе, так все и было. Вот смотри!

Старик сидящей передо мной оттянул меховой шарф и продемонстрировал расплывшийся ожог на шее, очертания женских губ, въевшиеся в кожу, как клеймо.

- А город? Как его? Фэрбрук? Где хоть какое-то упоминание в книгах или документах? Такой инцидент не мог пройти незамеченным.

- Дак это уже больше пятидесяти лет назад было... Время быстро стерло остатки пепелища... А документы... Такие провалы, косяки и фиаско не вносят в документы, и подтирают все прошлые упоминания... Можешь, кстати, посмотреть приказы о запрете магии и дату их подписания... Тогда папаня нашего короля с дуру решил пустить под нож все магические искусства. Да вот только народ был против. Приказы выполнялись... ну номинально... Пока Герданис не внес правки, запретив только некромантию.

- Звучит складно... Проверю и заплачу...

- Ты разве забыл? “Произнесешь хоть слово - найду”

- Зачем же ты тогда рассказал?

- Долгие годы ни слуху ни духу, а тут... Почти каждую ночь сниться... Завет, напоминает о себе... Боюсь мы в серьезной опасности... “И вновь герой жертвует собой, чтобы спасти сотни невинных жизней”... хах-хах... Расскажи влиятельным личностям, уверен ты много кого знаешь. И поверь на слово. Ориета - страшнее всех чудовищ, о которых ты когда-либо напишешь... Она лишь лик нашего времени... да сыра земля... А теперь, дай хоть гульну напоследок...

Десять золотых монет звонко брякнули в морщинистой четырехпалой руке.