Читать онлайн "Никто не забыт, ничто не забыто"

Как-то летом я зашёл на балкон и на полу увидел трёх мёртвых мух и одну осу. Я подумал: «Господи, что тут произошло?»

Андрей Шарапов

Я расскажу вам историю, свидетельницей которой я стала сама – лично. Это произошло очень и очень давно, ещё в те времена, когда я была… совсем другой.

Был летний ясный денёк. Солнце с жаром выгуливала лучи сквозь громадные окна моего дома. Так называла я тамошнюю территорию. Своего рода одомашненную пустыню, внутри которой зачастую витает вонючий и прогорелый запах. В длину она составляла примерно очередь из трёх тысяч таких как я, в ширину поменьше – под тысячу. Поверхность её была очень ровная, и каждая стена, обозначавшая границу дома, отчётливо вырисовывалась на каждом из горизонтов. Высота нашего – домашнего – неба, была равна приблизительно длине дома, может, чутка поменьше. Что творится за границами дома я рассказывать вам не хочу, поскольку тот мир необхватен во всех смыслах слова, и жизнь на той стороне гораздо сложнее и опаснее чем здесь, оттого, наверное, и ярче в миллионы раз.

В тот день было довольно-таки душно, а спать мне не очень-то хотелось – в основном я бодрствую на закате – и потому я посиживала в своём логове – на границе земли и одной из стен дома, – прячась в теньке и оглядывая просторы. Детишки мои как раз спали…

Итак, полёживая у себя беззаботно, смотря на окраины нашего дома – нашего, потому что здесь обитаю не только я и мне подобные, здесь также живут и другие существа, например всевозможные виды аранеэ – хитрейшие твари с невероятно развитыми технологиями и охотничьим инстинктом. Кстати, они являются моими заклятыми врагами, потому что охотятся на меня, чтобы съесть. Вообще-то они являются так называемыми королями здешних просторов, поскольку едят всех обитателей дома, исключая некоторых гостей, которые уже сами могут полакомиться аранеэ. Одно из таких существ и будет фигурировать в этой невымышленной истории.

Так вот, сижу я, значит, беззаботно отдыхаю, как вдруг вижу: на землю – прямёхонько из огроменного открытого окна – опускается летающее существо – нелетающее вряд ли бы проникло сюда из окна – и с вожделённой трусцой приближается к блестящей корке – это всё что осталось от сладкого озёрца, ниспосланного накануне «с небес», день назад. Существо это называлось мюска-доместика. В простонародье мы кличем их мюскатиками. У них шесть лап, удерживающих коротенькое тёмное тельце, на спине которого располагаются по две пары прозрачных перепончатых с прожилками крыльев, те, что ближе к голове – большие, а те, что под ними – совсем малютки. Само тельце покрыто редкими длинными волосками. Глаза у мюскатиков очень большие и весьма наблюдательные. Остановившись у высохшего озёрца, на поверхности которого выступили кристаллики сладкого сакхарона, мюскатик не преминул остановиться и, похотливо играя своим ротовым хоботом – наподобие йо-йо, – осмотрелся по сторонам. Взгляд мюскатика прилип к стороне открытого окна, в которое безуспешно пытался проникнуть обратно его сородич. Он неустанно бился головой о стекло и издавал нелицеприятные возгласы.

– Стик! Лети сюда! Тебе всё равно не выбраться!.. Смотри, что я нашёл!

Так радостно кричал мюскатик по имени Джой. Второй мюскатик являлся ему родным братом. Я не впервой встречаю их здесь. С Джоем мы даже повстречались как-то лично. Они нередко заявлялись сюда, чтобы найти какую-нибудь вкусняшку. И сейчас как раз-таки нашли. Джой опустил хоботок к кристаллику сакхарона, отчего тот прилип к нему словно под воздействием вакуума, а потом втянулся вместе с хоботком в рот мюскатика. Джой с наслаждением закатил свои глазища. Хоботок со смаком двигался туда-сюда, разбрызгивая из себя слюну.

И это понятно, поскольку сакхарон любят почти все. Правда, я не особо увлекаюсь им, если только по особой нужде. А вот остальные с радостью бы пожелали оказаться на месте Джоя в данную минуту. К счастью для него, формициды – здешние малютки-жильцы, основавшие многочисленные колонии и являющиеся самыми настоящими почитателями сакхарона – не находились поблизости, иначе смели бы всей своей толпой залежь сакхарона вместе с Джоем в придачу, не оставив от них всех и следа.

Стик оставил свою безуспешную вылазку из окраин дома и приблизился вплотную к братцу.

– Мням-мням-мням, – игриво потягивал Джой, косясь на Стика.

– Мне хотя бы оставь! – недовольно проговорил Стик, оттолкнув Джоя. – Всё слюной свой обрызгал.

– Так ведь так даже вкуснее, – ответил ему брат.

И правда, согласился Стик и приник хоботом к сладкой куче. Два брата стояли у этой самой кучи и молча наслаждались трапезой, словно единый организм.

– Скажи, Стик, – подал голос Джой, уже насытившись сакхароном и отирая липкий хобот передними лапами, – а почему… – тут он принялся тереть друг о друга задние лапы, – скажи, почему ты – мой брат?

– Потому что у нас одна мать, идиот.

– А ты откуда знаешь? Ты её видел?

Стик решил не обращать внимания на Джоя и молча, но с недовольством, продолжал лакомиться сакхароном.

– Ты же её не видел.

– Мы с тобой из одной кучи эскскрима вышли, дурень!

– Но откуда ты знаешь, что у нас одна мама? – с трогательным любопытством интересовался Джой.

– Ладно, – раздражённо проворчал Стик, – я тебе не брат, всё, доволен?

Джой грустно опустил голову. Он выглядел очень расстроенным.

– И что тогда нам делать? – спросил он. – Мы не будем больше проводить время?

– От-ва-ли, – членораздельно ответил Стик.

– Ладно, мне без разницы: брат ты мне или не брат… – тоскливо проговорил Джой, – в любом случае ты мой друг.

Стик устало выдохнул.

Молчание поглотило обоих мюскатиков. Один продолжал неустанно наполнять своё брюхо сладким сакхароном, а второй стоял в сторонке и наблюдал за братом, а может и не братом, но точно другом, так по крайней мере считал Джой.

– Стик! – звонко воскликнул Джой.

Стик протяжённо выдохнул, но всё же спросил:

– Что?

– Ответь на загадку: что сказал барон, когда увидел сакхарон? – Стик даже и не пытался проявить какого бы то ни было интереса. – Ну Сти-и-ик… угадай, что он сказал?

– Что?

– Вот он! – Джой закружился в неудержимом хохоте. – Ты понял почему? А, понял? Ха-ха!

Стику уже явно стал не по душе сакхарон – брюхо мюскатика вздулось от такого обилия пищи – а вдобавок и братец не слабо-таки действовал на нервы.

– Вот он! Ха-ха! – не унимался в веселье Джой. – А вот ещё загадка: что сказал масон, когда увидел… – Джой сдержал едкий смешок, – сакхарон? – и снова закружился в визгливом танце.

Стик стоял без движения и держался лапой за живот. Спустя время он не выдержал и толкнул надоедливого братца, отчего тот успокоился, недоумённо застыв на месте. Стик облегчённо выдохнул – кажется, недомогание прошло – и принялся утирать лапы и хобот. Джой продолжал стоять, уперев глазища вдаль.

– Стик, кто это там?

Стик не обращал внимание на Джоя.

– Стик?

– Что? – недовольно слетело изо рта Стика.

– Кто это там?

– Где?

– Вон там… Висит.

Джой указывал на привязанного к стене мюскатика. Это явно было дело рук аранеэ, а если точнее, созданной ею ловушкой. Джой двинулся вперёд.

– Не ходи туда, – предостерёг Стик братца.

– Почему? Может я смогу ему помочь.

– Ему уже не поможешь.

Джой не особо понял, что Стик имел ввиду. Для убедительности Стик добавил:

– Он мёртв. Ты ему уже ничем не поможешь.

– Мёртв? – кажется, Джой не понимал значение этого слова.

– Да.

Джой стоял и отстранённо рассматривал запутанного вдали незнакомого сородича. Потом он присел к братцу.

– Это значит, что он не живой?

Стик кивнул. Разговор его этот мало интересовал. Джой задумчиво молчал.

– Где он сейчас, интересно?.. Стик?

– Да что ты как маленький! Как будто в первый раз видишь убитого мюскатика?

– Убитого?

Стик вздохнул и нехотя продолжил:

– Да, убитого. Его убила аранеэ. И я точно знаю, что раньше ты такое уже видел, может, даже его самого.

– А зачем она его убила?

– Аранеи охотятся на нас, как мы охотимся за сакхароном.

– Но мы не охотимся за сакхароном.

– Охотимся-не охотимся, но мы его едим, а аранеи едят нас.

Джой сильно расстроился при этих словах. Он долгое время молчал.

– Как ты думаешь, Стик, где он сейчас? – Джой отвёл грустный взгляд от мертвеца и поглядел на братца. – Он что-то чувствует сейчас?

– Не знаю.

– Может, он где-то сейчас так же, как и мы, сидит, отдыхает, обожравшись сакхароном, как ты думаешь?

– Наверное.

– Может, там там вообще море этого сакхарона! – на лице Джоя появилась улыбка.

– Может.

Джою была явно по вкусу эта идея. Он сидел и мечтательно глядел на мертвеца.

– Может, когда и мы с тобой умрём, мы тоже будем сидеть там и обжираться сакхароном? Поплаваем в нём.

– Главное, чтобы потом выплыть смогли.

– Не боись, сможем! – Джой опустил свою лапу на плечо Стика. – Я тебе помогу.

Стик как-то странно поглядел на Джоя – одновременно трогательно и недоумённо – и снова протяжённо выдохнул из себя воздух.

– Конечно, поможешь, куда ты денешься.

– Интересно, а как мы умрём? Может, нас тоже убьёт аранеэ? – говорил Джой с пылким интересом.

– Не говори ерунды, ели не будешь никуда соваться без меня, то никто тебя не убьёт.

В этот момент послышался стук по стеклу.

Два брата повернули головы в ту сторону. Там их сородич пытался вырваться обратно на волю. Вот с ними всегда так: не успеют залететь куда-то, как тут же пытаются вернуться назад. Спрашивается: зачем вообще прилетали?

– Эй, да это ж Консул! – радостно воскликнул Джой, узнав в заблудившемся своего знакомого приятеля. – Эй, Консул! Лети к нам!

Консул их, кажется, не слышал. Он тупо продолжал биться головой о стеклянный участок стены.

– ЭЙ, КОНСУЛ! – хором выкрикнули два брата.

Консул остановился и обернулся назад. Узнав знакомые лица, он полетел в их направлении.

– А, это вы, – проговорил Консул, опустившись перед Джоем и Стиком.

– Привет! – лучезарно воскликнул Джой.

– И тебе привет, дурачок.

Джой и не подумал убирать приветливое выражение со своего лица. Стик, в свою очередь, не решился встать на защиту брата, полагая, наверное, что в словах Консула присутствует истина.

– Стик, опять ты с этим дурачком возишься, оставил бы его где-нибудь и де…

– Что тебя сюда занесло? – перебил Стик Консула.

– Да так, делать нечего, думал, может гуманоида позлить: летать возле него, садится на него, пока он там занимается своим любимым делом, а может и спит.

Два братца засмеялись.

– Ты только смотри с ним осторожней, – сказал Стик, – а то он и убить может.

– Меня? Убить? – возмутился Консул. – Знаешь, сколько я этих гуманоидов уже помучил за свою жизнь.

Возникла небольшая пауза. Мюскатики явно искали новую тему для беседы.

– Эй, Консул, ответь на загадку: что сказал… Посейдон, когда увидел сакхарон?

– Да, Стик... – произнёс Консул, сочувствующе покачав головой.

– Не знаешь? – любопытствовал Джой.

Консул не проявлял особого желания озвучивать всеми известный ответ. Даже я его уже давно знала. Джой не выдержал:

– Он сказал: вот…

Стик негодующе толкнул веселящегося Джоя в плечо.

– Ладно, я-то понятно, а вы что тут делаете? – спросил Консул, способствуя этим продолжению разговора.

Стик не проявлял желания отвечать на какие-либо вопросы, и потому Джой, потерев ушибленное плечо, взял на себя бразды правления:

– Мертвецов разглядываем.

– Каких? – спросил Консул, сдерживая испуг.

– Вон того.

Консул повернул голову в направлении убитого вдалеке сородича и успокоился.

– А, аранеэ.

Три головы неотрывно глядели в ту сторону. Один лишь Джой делал это с улыбкой. Вдоволь насмотревшись, Консул повернулся к двум братьям и замер, неожиданно встретившись со мной взглядом.

– Опять она, – скрытно проговорил он и намекнул взглядом в мою сторону. Джой и Стик взглянули на меня.

– Привет! – радостно выкрикнул Джой, помахав мне лапой.

Чтобы осчастливить малыша, я приветливо вскинула вверх свой форцепс.

Консул и Стик ошеломлённо взглянули на Джоя. Стик ударил его по махающей лапе.

– Эй, – слегка возмутился Джой.

– Что ты делаешь? – набросился на него Стик.

– Ты в курсе, что она на нас охотится? – заметил Консул.

– Неправда, – твёрдо возразил Джой, – она мне один раз помогла.

– Кто?! – хором воскликнули Стик и Консул.

– Она, – невозмутимо отвечал Джой.

– Фортикула?!

Это они имели ввиду меня, а если точнее название моего вида или рода, как вам будет это удобнее.

– Что ты мелешь? – не веря ни единому слову, заявил Консул.

– Это правда! – сказал Джой, обидевшись из-за несправедливости (ну почему они мне не верят?). – Когда-то я прогуливался здесь и нечаянно застрял в верёвках. Я звал на помощь, и ко мне пришла фортикула. Она перекусила верёвки, и я смог выбраться!

– И когда ж это было, если ты ни на шаг от Стика не отходишь?

– Отхожу! И тогда отошёл!

– Стик, ты в курсе, что он несёт?

Стик, внимательно разглядывая брата, отрицательно покачал головой.

– Это правда! – у Джоя от обиды на глазах даже выступили слёзы. – Ко мне тогда не только она на помощь захотела прийти. Когда она меня уже отвязывала, мне спешила помочь ещё одна… одно… в общем какой-то странный тип.

– Что за тип?

– Большой такой, восьмилапый, чёрный, волосатый и с кучей глаз.

Стик и Консул застыли в ужасе. Они безмолвно глядели друг на друга какое-то время, не решаясь что-либо сказать. Потом их глаза уставились в моём направлении. Джой последовал их примеру и снова помахал мне рукой.

Касательно истории Джоя: да, это правда. Я действительно спасла его тогда из хитроумной ловушки аранеэ. И она действительно в последний миг чуть не схватила нас обоих. Но если уж говорить начистоту, то… честно говоря, меня мучает совесть при этих воспоминаниях, поскольку Стик и Консул правильно заметили, что мы – фортикулы – охотимся на мюскатиков, но происходит это только тогда, когда они уже не способны дать нам сопротивление! спят, смертельно устали или вовсе при смерти. Как бы ни тяжело было в этом признаваться, но тогда я шла к Джою не на выручку, а лишь чтобы успеть переловить его у аранеэ. Помню, я в тот момент с ужасом увидела, как нас надвигается эта зловещая аранеэ, и уже было собралась бежать оттуда со всех ног, как заметила, с каким взглядом смотрит на меня Джой. Без страха. Он не понимал, что в действительности происходит. Он думал, что просто-напросто запутался в верёвках, и никакая серьёзная опасность ему не грозит. Он даже улыбался: ведь вот же я пришла ему на помощь, а теперь ещё и этот странный восьмилапоглазый тип спешит к нему заботливо предложить свои услуги. Я явственно поняла тогда, что для Джоя не существует зла. Ему неведомы охотники, хищники, жертвы. Ведь что такое его жизнь: сплошные полёты и поедание сакхарона. Он в жизни никого не обидел, тогда почему, спрашивается, кто-то вздумает обидеть его? Я не могла в тот момент позволить, чтобы он покинул этот мир, узнав такое понятие как зло.

Чтобы как-то вывести Стика и Консула из ступора, я помахала им форцепсом. Двое приятелей нерешительно приподняли свои лапы. Джой размахивал своей как флагом.

Беседа снова застопорилась.

– Я опять проголодался, – весело проговорил Джой, поигрывая хоботком. – Никто не против, если я доем сакхарон?

– Сакхарон! – воскликнул Консул, начисто забыв обо всё остальном. – Где он?

– Да вот же он! – Джой указал лапой в почти исчерпавшуюся кучу сакхарона и засмеялся.

Изо рта Консула вместе со слюнями вырвалось вожделённое о. Он, дрожа от предвкушения вкусного обеда, подступил к высохшему озёрцу, на поверхности которого ещё оставалось несколько сладких кусочков.

– Да что вы мне сразу не сказали, а то я бы тут с вами не разглагольствовал… Я целый день сегодня ничего не ел.

Не успел Консул опустить хобот к сакхарону, как воздух пронзил звонкий звук. В небе при помощи крыльев закружилось полосатое – жёлто-чёрное – существо. Веспюла-вульгарис. На лицах Стика и Консула обозначились страх. Я тоже испугалась при виде этой веспюлы. Её изящное тело с осиной талией и усатая голова на кого угодно способны навести страх. Даже на аранеэ. Кружа, веспюла неторопливо начала опускаться над мюскатиками. Консул так и застыл с высунутым хоботом. Джой само-собой испытывал любопытство.

– Что она делает?

Веспюла кружилась, словно радар. Она явно почувствовала запах сакхарона. Шесть жёлтых лап опустились на землю. Располагающиеся над глазами усы-антенны, принялись обследовать обстановку, двигаясь туда-сюда.

– Привет!

Чёрные непроницаемые глаза застыли на лице поздоровавшегося Джоя. Потом оглядели Стика, Консула, пока два чувствительных усика не замерли в направлении сакхарона. Веспюла приблизилась к Консулу. Тот остолбенел от страха, лишь глаза подавали признаки жизни.

– Не против, если я тоже полакомлюсь этим деликатесом?

По голосу я узнала прилетевшую гостью. Мне доводилось ранее встречаться с ней. Правда, в отдалении, когда она заявлялась сюда со своими приятелями. Только на моих глазах она лично убила несколько мюскатиков и формицидов. Стоит заметить, что сами веспюлы не питаются своими жертвами. Они используют их как корм для своих детей. (Стыдно признаться, но мой природный инстинкт заставляет меня охотиться на детей веспюл, пока их родители добывают им пищу. Детёныши очень вкусные для моего вида. Но самым вкусным лично для меня, кончено же, является целебный нектар, который производят эти самые веспюлы и хранят в своих жилищах, я частенько ворую его у них. Поэтому отношения веспюл и фортикул можно считать, мягко говоря, очень натянутыми.) Любимым лакомством взрослых особей является всеми известный сакхарон. И поэтому веспюла сейчас и находилась посреди трёх мюскатиков. Звали её Соня. Она являлась главой одного из своих семейств.

Застывший от страха Консул наблюдал, как Соня опустила голову к сакхарону и задвигала жвалами. Мне очень хотелось крикнуть мюскатикам, чтобы они улетали отсюда. Веспюлы весьма опасные и хитрые создания, и с ними лучше не связываться. Под их добропорядочностью могут скрываться жуткие намерения. Порою кажется, что они владеют гипнозом.

Быстренько расправившись со всем сакхароном, Соня непринуждённо уселась и принялась отирать своё лицо. Консул с расстройством и затаённой злобой посмотрел туда, где совсем недавно лежал сакхарон. Консул опасливо попятился назад, к своим товарищам, и все трое с разными чувствами стали рассматривать умывающуюся веспюлу.

– Привет!

Консул и Стик мигом толкнули Джоя в бока. Соня слегка удивлённо подняла лицо, будто забыла, что она здесь не одна, и взглянула на приветствующего её Джоя.

– Привет, – добродушно слетело с жвал Сони, и она перестала умываться.

Улетать уже было поздно. Соня мигом бы кого-нибудь из них настигла.

– Я Джой! Это мой брат Стик, а это наш друг Консул.

Соня с ухмылкой разглядывала мюскатиков.

– А меня зовут Соня.

Джой сиял от радости знакомства. Консул и Стик чувствовали себя весьма неуютно, особенно в моменты затишья. Соня с косой улыбкой разглядывала каждого из мюскатиков.

– Подойди сюда, – обратилась она к Джою. – Ты ведь меня не боишься?

– А почему я должен бояться? – спросил Джой и приподнялся с места. Стик попытался унять порыв брата, что явно не ушло от внимания веспюлы.

– Твои друзья меня, кажется, побаиваются.

– Правда? – спросил Джой и оглядел приятелей. Те застыли с немыми лицами.

– Иди ко мне.

Не подходи к ней. Не подходи.

– Не подходи, – шёпотом проговорил Стик, но Джой его, кажется, не услышал. Он с любопытством двинулся к красивой гостье.

– Тебя как зовут? – спросила Соня, когда Джой остановился перед ней, словно ребёнок у ног Деда Мороза.

– Джой!

– Хм, Джой… – Непроницаемо чёрные глаза, лукавая улыбка вцепились в лицо Джоя. – Ты ведь меня, правда, не боишься?

Джой завертел головой. Консул и Стик с опаской наблюдали за происходящим. Консул чуть отошёл в сторону, явно намереваясь найти момент и улизнуть отсюда. Но Стик не собирался оставлять своего брата наедине с гостьей.

– Ты голодный?

– Не-а. Я наелся сакхароном. Хотя…

– Что хотя?

– Правда я уже, наверное, проголодался.

– Хм.

– А вот Консул сегодня не поел. Он как раз собирался есть сакхарон, пока ты не прилетела.

– Кто такой Консул?

– А вот он!

– А! – две черноты выглянули из-за плеча Джоя и оглядели Консула.

– Сможешь отгадать загадку: что сказал фараон, когда увидел…

– А почему твой друг не попросил меня оставить ему чуточку сакхарона? – перебила Соня Джоя. – Он что, меня боится?

Джой повернул голову к Консулу.

– Консул, ты что, боишься?

Вопрос был лишним. По лицу Консула и так всё было ясно.

– Боится, – произнесла Соня и всё своё внимание снова устремила на не ведающего страх Джоя. – Но ты нет.

Джой довольно покачал головой.

– А ты ел сакхарон?

Джой с широкой улыбкой закивал.

– И я ела. Вкусный, правда? Люблю сакхарон. А вот мои детишки, поверишь ли, его совсем не любят.

– Правда?

Беги оттуда!

Я заметила, как Стик весь сжался.

– Угу.

– А что ж они тогда любят?

– Хм, что они любят… – Соня со смешком призадумалась над этим вопросом и привстала с места, совсем уж возвысившись над Джоем. – Они любят… – голова Сони свесилась к лицу Джоя, который в миг перестал замечать улыбку и приятные нотки в голосе Сони, – тебя.

Джой не успел ничего понять, как Соня изогнула своё брюхо, и оттуда выглянула её жало, пронзившее Джоя насквозь.

– Джой! – выкрикнул Стик, вскочив с места.

Соня выдернула жало из груди Джоя. Тот с изумлённым лицом попятился назад. Из его открытого рта вырывались короткие вздохи. Джой коснулся спиной Стика и свалился наземь. Стик поспешил перевернуть брата лицом к себе. Соня кровожадно, с наслаждением наблюдала за происходящим. Консул думал, давать дёру или нет.

– Джой, Джой…

– Стик, – проговорил Джой, вглядываясь в лицо брата. Глаза Джоя покрылись влажной плёгкой. Я уверена, что то были не слёзы страха, боли, а слёзы, возникшие от знакомства со злом. Мальчик впервые по-настоящему понял, что оно из себя представляет. – Стик, это ты?

– Да, Джой, это я, – Стик поддерживал голову брата.

– Стик, это, правда, ты?

– Да, Джой, – из глаз Стика потекли слёзы.

– Ведь ты мне брат, правда?

– Угу…

– У нас одна мама, да?

Стик с трудом находил в себе силы ответить что-либо. Он в буквальном смысле захлёбывался от слёз.

– Да, Джой, да.

Глаза Джоя начинали с периодичностью закатываться вверх, но у него ещё хватало сил цепляться за жизнь. Из груди обильно сочилась желтоватая гемолимфа.

– Стик, я умираю?

Лицо Стика перекосилось от горя, его было просто не узнать. Он прижал голову брата к себе.

– Умираю… – тихо проговорил Джой, вглядываясь в никуда. – Стик… Стик…

– Что, Джой… что?

– Скажи… ведь там, правда, есть сакхарон, да? Правда?

Стик неустанно гладил брата по голове. Всё это было настолько трогательно, что даже Консул не мог сдержать слёз, не то, что я. Соня стояла и с немым выражением наблюдала сцену прощания, как будто находилась сейчас в замшелом театре.

– Конечно, правда, Джой… Там море сакхарона и весь он будет принадлежать тебе... Ты сможешь есть его когда захочешь… ты сможешь спать на нём, купаться в нём… У тебя будет его столько, сколько ты захочешь.

Стик произносил эту речь с непрестанным шмыганьем, направив взгляд в неведомую даль. Отерев слёзы, он взглянул на брата и заметил, что глаза того уже не двигались, а на лице застыла вечная – всегда свойственная ему – улыбка. Стик в последний раз крепко обнял голову брата.

– Прости, что никогда не говорил тебе ничего хорошего, подшучивал над тобой… прости.

Это шёпот не позволил себе бесследно раствориться в воздухе.

Стик ласково опустил голову Джоя на землю.

– Я сейчас расплачусь, – издевательски прозвучало от Сони.

В следующую секунду Консул накинулся на злодейку, не дав кому бы-то ни было времени опомниться. Консул запрыгнул на Соню и с безумным криком принялся ударять своим хоботом по глазам веспюлы. На помощь другу тут же подскочил и Стик. Обоими в данную минуту руководила сама Месть. Они оба, словно целый рой мух, облепили лицо негодяйки, не давая той понять, что происходит вокруг. Едкие слюни мюскатиков заливали чёрные глаза Сони.

– Говноеды!

Соня кружилась, мельтешила лапами в безуспешной попытке скинуть с себя мюскатиков. Её туловище бешено извивалось в стороны, а жало совершало свои грозные выпады вслепую. Один из которых, к несчастью, оказался роковым. Стик почувствовал, как что-то острое вонзилось в его брюхо и тут же вырвалось обратно, а потом случился ещё один выпад и ещё. Три быстрых укола заставили Стика пасть на землю. Задыхаясь, Стик наблюдал, как Консул храбро продолжал бороться с Соней, один глаз которой уже почти весь растёкся по лицу. Чувствуя, как силы стремительно покидают его, Стик обернулся назад, к Джою. И последнее что он сделал в своей жизни, это подполз к своему брату, чтобы взяться за его лапу и, с тоской вглядываясь в покойное лицо, тоже умереть.

Сплошные стенания и крики издавали двое борцов. Консул уже принялся за второй глаз веспюлы. Той никак не удавалось оторвать прилипалу от своего лица. Вскоре она совсем потеряла зрение, я поняла это, потому что она издала невероятно жуткий визг, а лапы раскинулись в стороны, пытаясь ухватиться за что-либо в пространстве. Наверное, это придало ей сил, поскольку в следующую секунду она смогла обхватить своими передними лапами Консула, зажав ему конечности, обвила свои усы вокруг его головы и вцепилась в неё жвалами. Консул в миг утратил все свои движения. Он висел в руках Сони, будто кукла. Сама Соня неустанно грызла его лицо, задыхаясь от гнева. Когда от головы Консула ничего не осталось, Соня швырнула его туловище на землю. Не будучи уверенной, что все враги повержены, Соня продолжала вертеться и жалить пустоту. Спустя время, совсем выйдя из сил, она рухнула наземь и глубоко задышала, изнывая от боли. Теперь её непроницаемо чёрные глаза демонстрировали ей такую же непроницаемо чёрную пустоту. Соня стала понемногу успокаиваться, дыхание её более-менее нормализовалось, но силы безвозвратно покидали её. В конце концов Соня устало свернулась калачиком и, сделав неожиданно оборвавшийся вздох, замерла без движения.

Испытывая настоящий шквал эмоций, я глядела на место побоища. Бедные мюскатики. Особенно мне было жаль Джоя, уж кто-кто, а он точно не заслуживал такой участи. Может, почему-то подумала я, лучше было бы мне оставить его тогда аранеэ или самой убить его. Не знаю. Всё это было так ужасно.

Я тихонько покинула своё убежище и двинулась прямиком к месту сражения.

Соня уже была не жилец. Её дети, наверное, сейчас сидят дома без присмотра, глупо надеясь, что их мама скоро вернётся и накормит их пойманной добычей. Вот глупышки.

Такой шанс мне ни в коем случае упускать нельзя.

Эпилог

На рассвете по равнине движется необычное устройство, состоящее из плотно связанных вместе высохших стеблей, из-под которых рождаются бушующие ураганы. Устройство не щадит ничего на своём пути, отшвыривая вперёд, неистово, хладнокровно, и так шаг за шагом, выпуская из-под связки стеблей мощный порыв, заложенный в них Господом. Позади этого приспособления воздвигаются два колосса, неспешно двигающиеся вперёд по уже вычищенной земле. Они продвигаются, спотыкаются, в свете зари проносятся в своём движении через рождённую пустоту, называемую чистотой. Чья-то неведомая крепкая хватка направляет сокрушительное устройство то в одну сторону, то в другую, бесчувственно сметая прах, кости, любые другие останки с того места, где им суждено было умереть. Когда ураган достигает окраин равнины, он берёт всё, ранее валявшееся на земле, а теперь вынесенное им на черту мира, и сгребает это в кучу. Вперемешку, не заботясь о том, чем это являлось ранее, как то было связано с этим, и что заставило их оказаться здесь, упокоившись, казалось бы, навеки вечные на этом участке земли. Новое приспособление обозначается у жертв урагана, разверзнув свою широкую всепоглощающую пасть. Потом возникает последний порыв ветра и скармливает своих жертв безжалостному устройству, чтобы превратить их в рассеявшуюся по всеми миру и неведомую никем пустоту.