Читать онлайн "Это случилось в ноябре"

Апрель 2013 года

- Я не знаю, как это обозначить, - напряженно произнесла, сцепив в замок пальцы, лежащие на коленях, опустив на них взгляд. – Есть ли вообще такому определение?

Людмила, она сама попросила так себя называть, подсказала. В голосе слышалась мягкость, покровительственность.

- Предчувствие?

Смешавшись, нахмурившись, я остро взглянула в глаза женщины, сидящей напротив в таком же кресле, что и я, жестковатом, но вполне удобном, комфортном. Но, подозревала, дольше часа в таком не пробудешь, затечет спина и то, что пониже.

- Нет. Не просто предчувствие. Что-то гораздо большее, - произнесла с нажимом. – Со мной никогда такого не было.

Людмила, полноватая женщина далеко за 30, в очках, чем-то напоминавшая мне первую учительницу, добрую и улыбчивую, никогда не злившуюся, всех опекавшую, располагала к себе, ей хотелось довериться. Но поможет ли? Вряд ли…

Я видела ее в первый раз и не думаю, что будет второй. Пришла сюда по настоянию давнего и очень хорошего друга, переживавшего за меня. Но он не понимает одного: никто и ничто не в силах помочь мне справиться с этой бесконечной болью и тоской, полным бессилием, ночными кошмарами и бессонницей. Так что я выговорюсь, выплесну часть той горечи, гнева, противоречий и черноты, что скопились во мне за эти пять месяцев, выслушаю, что эта Людмила мне скажет, и уйду. А Сереже буду говорить, что хожу на сеансы и ожидаю, что они пойдут на благо.

- Когда это случилось? Что вы в тот момент делали? Что именно испытали?

Я сглотнула, снова стиснула пальцы.

- Это случилось в ноябре. Я поехала на работу. Как всегда, взяла такси. Водитель высадил меня на парковке у здания, где моя студия. И в ту минуту, когда он уехал, а я медленно пошла к входу, я почувствовала это. Это… Будто смерть прошла рядом, коснулась рукой, обдала ледяным дыханием. Я оцепенела, кожа покрылась мурашками, а на голове зашевелились волосы.

Людмила, сделав пару пометок в своем блокноте, который держала в руках, спросила, когда поняла, что я закончила мысль и больше не хочу говорить.

- Возможно, это просто ветер. Прошлый ноябрь был холоднее, чем позапрошлый.

Я зло уставилась на женщину.

- Ветер был в тот день, да, но я ощутила не ветер.

- Что вы делали дальше?

- Какое-то время, минуту или две, стояла на месте, точно заледеневшая, не способна была и шага сделать. А потом поняла: что-то случится. Что-то плохое, очень плохое. Что-то, что я не смогу исправить и не вынесу.

- Вы тогда подумали, что что-то плохое может случиться с вашим мужем или с вами?

К глазам подкатили слезы, но я напряглась, стиснула челюсти, не позволяя себе расплакаться. Не стоит. Не надо. Ибо за одной слезой хлынут тысячи – проходила через это.

- Я подумала, - голос задрожал, и, глубоко вдохнув, покусала губы, продолжила:

- Решила думать, что это просто кратковременное помешательство. Глюк. И вспомнила о том, что произошло, только через неделю. Когда почувствовала те же самые касание и дыхание. Стоя у гроба мужа.

Несколько слез все же выкатились из глаз. Не стала их стирать, они не испортят мой и без того ужасный вид и не страшны макияжу. Потому что его нет. Я не делала его, не тревожилась о том, как выгляжу с тех пор, как мне сказали, что Костя умер.

- Что вас гложет? – спросила психолог. – Я поняла, что спустя столько времени эта трагедия так вами и не пережита. Вы хотите помощи в том, чтобы справиться с ней?

Качнула головой, горько усмехнулась.

- Нет. Я не хочу справляться с ней. Поняла, что не справлюсь. Это выше моих сил. После смерти Кости я ощущаю… Нет, даже не пустоту, хотя она тоже есть, и не горе, хотя оно буквально душит меня так, что болит сердце. Я стала чужой себе, ненавистной. Я не узнаю себя. Мир вокруг стал чужим. Не враждебным, нет. Он будто не мой, понимаете? Это будто не моя жизнь, не моя судьба. Боже, мне всего 25, а я уже вдова! Одиночка, моральная калека. Я сейчас не о вселенской несправедливости, вы не подумайте. Я спокойно принимаю то, что она есть. Но… Это не моя жизнь. Со мной не могло такого случиться. Мне было предназначено жить долго с любимым, родить ему детей, сделать счастливыми и его, и их… И смерть я принять не могу. Смерть Кости, смерть будущего.

- Вы не думаете, что это просто вам так кажется? В первые полгода-год после смерти близкого все переживают что-то подобное вашим чувствам и представлениям.

- Да, мой хороший друг, который и порекомендовал вас, говорит то же самое. Что я должна отпустить, преодолеть, начать жизнь заново, пусть и подкошенная трагедией. И что всякому дается та ноша, тот крест, который вполне посилен для него, а значит, я справлюсь. День, два, три – и станет легче.

- Но?

- Но это ложь. Иллюзия. Гадкое самоуспокоение. Потому что… Куда деть четкое представление, яркое и ясное ощущение, что Костя где-то есть. О нет, я сейчас не про бессмертную душу, которая, мол, наблюдает, опекает и прочая такая чушь, - усмехнулась, смаргивая слезы. - Не верила и не верю в такое. Он где-то есть. Живой, невредимый. Я каждый день, каждый вечер жду, что вот он придет, открыв дверь своим ключом, позовет меня с порога, нежно и требовательно, так, как только он и умеет. Или, сидя в тишине в квартире, жду, когда за спиной раздадутся его легкие шаги, он подойдет, обнимет за плечи и выдохнет в ухо какую-нибудь милую глупость, поцелует в шею, в висок. Когда лежу в постели, пытаясь уснуть, так ярко ощущаю, что он лежит рядом, чувствую его тепло, будто протяну руку и коснусь. Когда захожу в ванную, ощущаю аромат его любимого средства для бритья. Вы знаете, я не выбросила и не отдала ни одной его вещи, даже старенькой рубашки, и не выброшу, и не отдам, что бы там мне ни говорили родители. Я высматриваю его в толпе, когда хожу по улицам. А я хожу. Много. Долго. Потому что хочу его встретить. Понимаете, я знаю, что могу его встретить! Могу его увидеть, могу коснуться, вцепиться в него и никогда не отпускать. Откуда эта уверенность во мне, когда знаю, что такое просто невозможно? А может, возможно? Может, все это нереальное. Даже больше: я уверена, что все это нереально. Нереально то, что сейчас сижу напротив вас, что вообще нахожусь здесь и сейчас. Может, он и не умер тогда, а то был другой человек? Может, все это дикая и жуткая путаница, а Костя жив, но, например, потерял память… Бывают же такие случаи! Вы же наверняка слышали!

Людмила потерла переносицу, поправив очки, и сделала какой-то росчерк в своем блокноте. А я вздрогнула, осадила себя, заставила успокоиться, стиснув подрагивающие от возбуждения пальцы.

- Думаете, я сошла с ума? – спросила, издав сухой смешок.

- Я думаю, что скорее нет. Алиса, это психологическая защита, вот и все. Вы в ясном уме, но ваша психика не желает принимать того, что любимого человека больше нет. И создает такую вот иллюзию. Такое бывает, поверьте. Конечно, одна вы не справитесь с этим. Но вы и не одна. Я могу помочь, ваш друг может помочь.

- Простите, но это чушь, - выдала ядовитым тоном.

- Почему? – Людмила смотрела на меня без враждебности, обиды. Она будто искренне недоумевала. Наивный взгляд сквозь стекла очков.

- Мне трудно представить, как вы можете помочь. Тут только один способ – полностью сменить мне мозги, - покачала головой, сжав подрагивающие губы.

Психолог нахмурилась.

- И все-таки давайте попробуем, - с расстановкой произнесла она после многозначительной паузы. - Скажите, сколько вы прожили с вашим мужем?

- Когда поженились, мы жили вместе около двух лет. Мужем и женой прожили почти полтора года.

- Понимаете, что это значит?

- Что мы просто еще не успели осточертеть друг другу? – я растянула в ехидной усмешке один уголок рта. – Потеряли друг друга в разгар медового периода, когда страсть еще горит, а любовь пылает так, что больше ничего не важно?

- Примерно, - кивнула Людмила. – Есть редкие пары с идеальной совместимостью. В народе еще говорят: живут душа в душу. Такие браки и не распадаются, таким людям лучше не разлучаться надолго. И если вдруг произошло несчастье…

Покачала головой:

- Снова чушь. У нас крайне сложно начинались отношения. В то время я их и не искала, а Костя… О, у него были такие крупные тараканы в голове, что он стал бы настоящей находкой для вас. Непаханое поле работы.

- Думаете? Мне кажется, преувеличиваете, - психолог снова мягко, по-матерински улыбнулась мне.

- Нисколько. Сейчас объясню…

Январь 2009 года

Во втором часу ночи на набережной никого не было. Я спустилась в самую нижнюю прогулочную зону, накинула капюшон, потому что ветер с Амура сегодня был особенно сильный и пронизывающий, и, остановившись, вгляделась в темно-серую даль, упиравшуюся в горизонт.

Тишина. Безлюдье. Я стояла на самой границе освещенной зоны, а дальше – пропасть ночи и тьмы, и свободный полет ветра. Будто на краю мира. Только тускло-белые покровы снега на реке, скрывшие лед, только очень и очень далекий левый берег, на котором не светилось ни искры огня, только бездонное темно-синее небо с точками звезд и желтовато-серебристой половинкой Луны.

Казалось, можно шагнуть в эту тьму, родиться в ней, протащив за собой свет, добрести до этих скрытых тьмой далей и открыть их для себя. Что же меня останавливает? Наверное, отсутствие веры в свои силы…

На сквозном морозном ветру и заснеженной глади необъятной реки думалось иначе, чем в четырех стенах новой квартиры. Правильно сделала, что пришла сюда.

В Хабаровск я вернулась позавчера, до сих пор еще не перешла на местное время – продолжала жить по московскому, словно из протеста, словно не желала принимать новую жизнь и новый статус. Но следует решиться…

Родители беспокоились. Мама взяла за привычку звонить два раза в день, болтая о пустяках, но не произнося главного. Отец набрал только один раз. Коротко, в своей манере попросил уведомить его, что я надумала делать дальше в жизни. А что я могла надумать? Мне 21, и я больше не могу заниматься любимым делом. К такому повороту психика меня не готовила. Как долго она будет адаптироваться? Правильный и хороший вопрос.

Отец никогда не станет меня торопить, а мама так и будет переживать, пока я снова не начну улыбаться и заваливать ее рассказами о своих успехах на каком бы то ни было поприще. Но даже если найду новое призвание и новый путь, едва ли буду так же счастлива, как в те времена, когда могла танцевать…

Танцы. Ими я болела с тех пор, как научилась ходить. Так мама говорила. Такое увлечение в семье госслужащего и директора школы воспринималось далеко не с воодушевлением. Отец молчаливо не одобрял. Он мечтал, что стану юристом или же получу экономическое образование и как наследница последую по его стопам – делать карьеру в правительственных кабинетах. Мать в восторг не приходила, все время стараясь привить мне мысль, что если не интересны перспективы, нарисованные отцом, то можно выбрать медицину. Но какое-то время она считала полезным занятия и репетиции, мол, благотворно повлияет на осанку, привычки и женственную походку. Потом ее тоже поглотила карьера и служба, она стала меньше внимания уделять мне, получив под свое командование целое управление образования. И слава богу!

Мне повезло родиться у людей, которые ни в чем не нуждались и могли предложить своему единственному ребенку множество возможностей и финансового толка, и в плане выбора жизненного пути. Сначала у меня был частный учитель, потом хореографическая студия, потом престижная балетная школа. Но балет быстро мне приелся – слишком классический вариант, слишком жесткий футляр и формы для такой немного бунтарки, какой стала в подростковом возрасте. В итоге - современный балет. На нем остановилась и рвала жилы, чтобы оказаться в ряду лучших и получить место в известной труппе. Ради этого уехала из родного города, от родителей, от всего дорогого. С 17 лет жила в Москве и не планировала возвращаться в Хабаровск. Только если погостить неделю-две. И меня все устраивало, жизнь сложилась, путь в замечательное будущее проглядывался, но все разрушилось.

Травма. Мерзкое слово, какое-то безнадежное, исковерканное, резкое и жесткое. Я могла бы танцевать и с ней, но малейшая перегрузка, а таковая в моей профессии бывает каждый день, и никакой врач не давал гарантии, что она не станет роковой. Вечно хромать мне не хотелось. Выбор был сделан.

Оставаться в Москве больше не было смысла. Меня ничто там не держало: работы нет, другую искать не хочу, с Сережей рассталась почти год назад, друзья и знакомые так или иначе связаны с танцами, а их сочувствие (мнимое или искреннее – не важно) очень раздражало. Да и тяжело было переживать крушение планов в вечно деловой и суетливой столице, где, как мне представлялось, каждый умелый и способный процветал. Мне нужно было сменить обстановку и вернуться в точку ноль. Туда, где родилась, где начала свой путь, и попытаться выстроить новый. Я не сомневалась, что он есть. Я сомневалась, что мне хватит сил и духу решиться на него. А вдруг и на нем разверзнется бездна? Вдруг собьюсь и с него?

На набережной пробыла около сорока минут и, замерзнув окончательно, крепче закутавшись в норковую шубу, зашагала обратно домой, время от времени снимая варежки и отогревая задубевшие от мороза и ветра щеки и нос. Оказавшись в квартире, сменила одежду на теплые домашние штаны и кофту, но все равно трясло. Не помог и горячий чай. В итоге решила отогреться в ванной.

Включила воду, зажгла несколько свечей, приглушив до минимума потолочные светильники, налила себе вина в бокал. Потом стала раздеваться, поглядывая на себя в зеркало.

За последнюю неделю я все же изменилась, констатировала со вздохом. И хотя зеркало по-прежнему отражало подтянутую и хрупкую девушку с волосами, покрашенными в медный блонд, художественно уложенными благодаря стрижке гаврош, с одухотворенно мягкими чертами лица, девушку симпатичную, даже красивую, но в ее темно-серых глазах застыла усталость, растерянность и тоска. Не красили ее и залегшие под глазами тени, и искусанные губы.

Надо собраться и заняться собой, сходить в салон, полежать в солярии, а то бледная до синевы, выбрать какую-нибудь спа-программу. Дала себе такую установку и со вздохом залезла в ванную, села в ней. Воды пока набралось мало, едва ли по пояс, но и такое количество моментально обожгло холодную кожу.

Потому улеглась, с удобством устроив голову на подушке, закрыла глаза, выровняла дыхание. Тяжелые мысли неспеша уходили, оставляя после себя долгожданную пустоту. Начала дремать и вздрогнула, когда зазвонил мой телефон, оставленный на тумбочке у свечей.

Дотянулась и улыбнулась, глядя на фотографию Сережи, видимо, решившего поболтать и отлично знающего, что до сих пор не сплю.

- Привет, - поздоровалась, ответив. – Не поняла, что за поздние звонки.

Он рассмеялся:

- Ранние, наоборот! И почему это ты мне ответила, хотя должна была крепко спать, а?

Сергея Рыженкова я знала с раннего детства и обожала его за чувство юмора и неиссякаемый оптимизм. Наши семьи дружили еще со времен динозавров. И его, и мой отец вместе служили и сумели сохранить связь, хотя их дорожки и разошлись. Его отец так и остался в органах, дослужившись до полковника, мой сменил форму на гражданскую одежду. Сережа старше меня на три года и как раз осуществляет мечту моей матери – решил стать пластическим хирургом.

Мы с ним с детства не разлей вода. Он мой первый парень, мужчина, а потом уже и жених… Семьи были не против, наоборот, всячески поощряли и подталкивали к свадьбе. Мы вместе уехали в Москву на учебу, несколько лет жили парой, а затем решили расстаться. Причем практически одновременно пришли к выводу, что мы вовсе не влюбленные. Мы больше родственники, брат и сестра. И именно в этих ролях лучше всего чувствуем себя. Никаких обид, упреков, разочарований. Мы спокойно разъехались, сумели без нервов объяснить все родителям (а вот они уже не смогли без нервов принять наше расставание, но смирились) и продолжили общаться как близкие, как друзья. Без романтической и сексуальной подоплеки. Напротив – еще с большей теплотой и принятием, чем раньше.

Рыженков не хотел, чтобы я уезжала, уговаривал остаться. Просто посидеть дома, переждать черную полосу и найти себе что-то другое в столице. Мое решение его расстроило, но отпустил, заставив пообещать, что регулярно стану наведываться в гости. Подозревала, что Сережа, как всегда, прячет пару тузов в рукаве и уверен, что в какой-нибудь из приездов соблазнит преимуществом жизни в столице.

- Все никак не могу уговорить себя перейти на местное время, - вздохнула я. – Но делаю успехи, надо сказать. Вот сейчас приму ванну и в постельку баиньки. Заметь, вчера я легла в шесть утра!

- Ну браво, Лисенок, - похвалил Сергей. – Что там с родителями?

Я вздохнула:

- Отец явно ждет, что вот-вот позвоню ему и заявлю, что поступаю на экономический или в институт госслужбы, а потом пополню чиновничьи ряды. Ну или на худой конец скажу, что решила прислушаться к советам мамы и стать врачом. Ну а мама… Думаю, она беспокоится как бы я не спилась с горя, не траванулась таблетками, не стала бы наркоманкой или еще что-то такое.

- Прибавила ты им головной боли, да. Я же говорил: оставайся. Отец вряд ли перестал бы обеспечивать тебя.

- Сереж, мне там не осталось места, - оборвала друга.

- Да тут места завались! – посмеялся Рыженков. – И на тебя хватит, и на твоих детей, а также внуков и правнуков.

- Но мне хотелось приключений и сложностей, - возразила, улыбнувшись.

- Ты их получила сполна, мне кажется. Слушай, разозли отца, отказавшись работать или учиться, вот тогда еще целая пачка приключений тебя ждет. Ты будешь вынуждена вернуться сюда, а я возьму на себя нелегкое бремя твоего содержания, - он явно подтрунивал.

- Ну-ну, - я фыркнула со смехом. – Размечтался. Не дождешься, Рыженков. Да и вообще, отец знает, что воспитал меня правильно. Я должна что-то делать, где-то приносить пользу и быть где-то важной. Бездумно существовать и бездельничать или просто тусоваться среди золотых деток не приучена да и не хочу.

- Вот за это тебя и люблю, - усмехнулся друг. – Ты не желаешь быть просто красивой женщиной. А ведь могла бы это легко себе позволить.

- Я танцовщица, а у нас железная воля, нервы, тонны амбиций и ослиное упрямство. Одним словом, мы больше стервы, чем светские дивы. Я не вернусь в Москву, отныне моя жизнь здесь.

- Посмотрим, - не согласился он.

Чтобы вновь не спровоцировать очередной бессмысленный спор, решила сменить тему:

- Так, ладно, чего это мы все обо мне и обо мне? Рыженков, ты не уйдешь от ответа! Давай-ка рассказывай, как прошло твое свидание с Оксаной?

- Как там в том старом детском стишке: «Принцесса была прекрасная, погода была ужасная»…

- И что это значит?

- Место не оправдало ожиданий, у девушки обнаружилась аллергия на какой-то ингредиент. В общем, полное разочарование. Теперь опасаюсь звать ее в ресторан, а ничего другого придумать не могу. Театр? Она не театрал. Выставка? Ну если это не выставка современного медицинского оборудования, Ксене точно не понравится. Может, ты что-то подскажешь?

- Боже, Рыженков, ты прям антиромантик! На прогулку ее позови…

Мы поболтали еще минут пятнадцать. Вода успела набраться и даже немного остыть. Я щедро давала советы Сергею и предсказывала реакцию на них Оксаны, а заодно подсказывала, как Рыженкову упрочить свое место в сердце девушки.

Попрощавшись, я взглянула на часы, с удивлением обнаружив, что уже почти четыре утра. Спустив немного воды из ванной, открутила кран, сделав погорячей. Хотелось еще полежать, расслабиться. Разговор с Сережей, как и всегда, успокоил меня, в чем-то утешил, а еще подарил веру, что скоро все наладится и мой путь определится. Может, увижу свое будущее во сне, получив таким образом подсказку от вселенной. Улыбаясь, я закрыла глаза.

… Вздрогнув, проснулась от четкого ощущения: что-то не так. И, распахнув глаза, убедилась: все действительно было не так. Вода переливалась из ванной и растекалась по полу, образовав весьма приличную лужу. Да практически бассейн! Быстро закрутила кран, выдернула пробку, вскочила, расплескав еще воды, и аккуратно выбралась, опасаясь поскользнуться и травмироваться. Сдернула халат с вешалки, запахнула его, завязала пояс и, мысленно вопя от отчаяния, схватилась за голову, начала лихорадочно оглядываться. Где могут быть тряпки в этом доме?

Да, квартира была моей, но только номинально. Я фактически была новоселом, только-только начала обживаться. До этого оставалась здесь максимум на несколько дней, когда приезжала в гости к родителям. Те не желали ни сдавать жилье, ни продавать, держа специально для меня, надеясь, что рано или поздно я вернусь на малую родину. Их ожидания в итоге сбылись… Все это время за порядком здесь следила приходящая два раза в неделю домработница. Женщина, которую я ни разу не видела, но о которой говорила мать, вытирала пыль, пылесосила, мыла полы и в целом смотрела, чтобы все было хорошо.

Рассудив, что тряпки и прочая хозяйственная утварь в виде ведер и тазов может быть там, где находятся чистящие средства, я полезла в боковой шкафчик у стиральной машинки. К счастью, там нашлось все необходимое: небольшое ведро, половая тряпка и несколько для пыли. В ход пустила все и провозилась около часа, собирая воду и устраняя последствия катастрофы. Потом, нервно посмеиваясь, отправилась на кухню. Нужен кофе. Много кофе, а потом можно размяться и заняться традиционной утренней растяжкой. На часах было начало шестого.

Звонок в дверь раздался, когда аккуратно наливала в чашку напиток. Соседи? Пришли ругаться и возмутиться. Быстро они обнаружили ЧП…

За дверью стояла фигуристая женщина в красном спортивном костюме. Крашеная блондинка возрастом 30 с хвостиком, но активно молодящаяся. Усилия правда на нет сводила тонна макияжа на лице (то ли она спит прямо в нем, то ли некоторое время уже на ногах, то ли и вовсе не ложилась, вернувшись откуда-то). Вульгарности прибавляли длинющие жирно накрашенные накладные ресницы, а еще ногти, покрытые серебристым с блестками лаком. Боже, она прямиком из девяностых? Нельзя быть настолько безвкусной…

- Ты залила нас! – начала она кричать без приветствия или каких-то иных предисловий. – Ты охренела, что ли! Стены, потолок – все испорчено. Это полный кошмар! У тебя трубу прорвало, что ли? Почему столько воды?

- Доброе утро, - вежливо и спокойно ответила я.

- Доброе? – провизжала соседка, глаза, полные ярости, расширились. – Ты шизофреничка?

- Хорошо, недоброе, - сдержанно улыбнулась я. – И нет, я не шизофреничка. И с трубой все хорошо. Просто… забыла закрыть кран. Простите, пожалуйста.

- Что? Забыла кран закрыть? – возопила блондинка.

- Да. Я приношу извинения…

Соседка шагнула ближе, буквально задевая меня своей пышной грудью. Я невольно отступила.

- Ты знаешь, кто мой муж?

- Нет. Это важно?

- Я засужу тебя, курва. Малолетка тупая! Ты мне сто тысяч заплатишь! Мы только месяц назад ремонт закончили.

Кивнув с ожиданием, я не стала спорить. Перечить разгневанным дамам, прикрывающимся мужьями или какой-то крышей, бессмысленно. Напирать на то, что моя защита все же лучше, чем у нее, не стала. Ни к чему. К тому же она права. Я затопила ее, необходимо возместить ущерб, раз виновата.

- Я могу посмотреть на последствия? – уточнила у кипящей от бешенства женщины.

- Конечно, - ядовито ответила она. – С юристом моим придешь и посмотришь, поняла?

- Думаете, тут нужен юрист? – засомневалась я.

Но блондинка смерила меня презрительным и высокомерным взглядом и ушла, бросив напоследок, что этот ее юрист явится сегодня. Мол, я должна ждать и готовить деньги.

Нервно хмыкнув, я закрыла и заперла дверь. Очень «позитивно» начинается моя новая жизнь в родном городе.

****

Обещанный юрист пришел только после пяти вечера. Я успела позаниматься, сходить в магазин, приготовить поесть, поспать около четырех часов и найти в интернете салон, куда хотела бы сходить. Когда зазвонил дверной звонок, выдохнула с облечением. Хотелось как можно скорее оценить масштаб проблемы и сделать шаги для ее решения. Подругами с соседкой мы вряд ли станем, но хотя бы между нами не будет финансовых споров, самых ужасных из всех видов конфликтов.

Оценила внешний вид в зеркале шкафа в прихожей: кораллового цвета брюки капри, белая блузка-безрукавка, слегка растрепавшаяся прическа, но смотрится все равно очень красиво, будто только что от парикмахера, минимальный нейтральный макияж.

За дверью стоял высокий мужчина (моя макушка едва достигала его плеча) в черном распахнутом пальто, которое прятало темно-серый костюм. Подняв голову, всмотрелась в него. Непослушные волнистые смоляные волосы, пряди которых падали на высокий лоб, нос с горбинкой, красиво очерченные губы, немного вытянутое лицо. Визитера можно было бы назвать симпатичным, если бы не пронизывающий, острый взгляд голубых глаз, который, казалось, залез в самую суть моей души и больно зацепил ее. Наверное, так смотрят все юристы. Мгновенно оценивают, как много от человека можно получить неприятностей или выгод.

- Добрый день, - суховато поздоровался мужчина, не отцепляя от меня пристального взгляда. – Константин Агаров. Я юрист из страховой компании.

- Да, добрый день, - спохватилась я, не сразу сообразив, что диалог уже начался, надо что-то говорить. Тоже разглядывала мужчину. В нем было что-то, что действительно больно цепляло. Будто заусенец.

– Я Алиса Самарина. Соседка меня предупредила о вашем визите.

- Пойдемте посмотрим, каков масштаб катастрофы? – предложила, когда не дождалась этих слов от Константина, который, хмурясь, оглядывал меня.

- Да, конечно, - отозвался он. – Одевайтесь, жду вас.

И прикрыл дверь. Я же, выдохнув, сумев наконец расслабиться, надела теплый кардиган, висевший в шкафу еще с осени, ноги сунула в пушистые тапочки. Шагнув из квартиры к ожидавшему меня у лестницы мужчине, решила прояснить один вопрос.

- Вы сказали, что из страховой компании, то есть имущество…

Константин отрицательно качнул головой.

- Нет, страховки нет. Просто муж Дарьи Михайловны – мой начальник.

В его тоне и глазах мелькнули ирония и перчинка злости. Ясно: ситуация с карманным юристом не по нраву и ему, но он человек подневольный.

- Как это произошло? – спросил Константин, когда мы спускались по лестнице на этаж ниже. – Госпожа Питковская так и не сумела внятно объяснить, больше кричала.

Я хмыкнула. Орала как оглашеная и оскорбляла она, угрожая натравить на меня юриста, а не кричала.

- Исключительно по моей глупости. Я недавно вернулась из Москвы и никак не могу перейти на местное время. В общем, задремала ранним утром в ванной, забыла воду выключить ну и…

Развела руками, предлагая собеседнику додумать и красочно представить концовку истории.

- Я не думаю, что там большой ущерб, не переживайте, - высказался мужчина, остановившись перед дверью соседки.

- О! Я не переживаю. И готова все оплатить, - заверила, улыбнувшись.

Впрочем, моя улыбка серьезность этого Константина Агарова не растопила почему-то. Нахмурился еще больше, взгляд похолодел. А потом надавил на кнопку звонка.

Вскоре мы вдвоем с мужчиной разглядывали потеки на потолке и стенах. Что ж, вид ванной я попортила этой Дарье заметно. Она, кстати, пыхтела на пороге, ворча про безалаберность молодых девушек и кучу денег, которые потратила на вот эту европейскую плитку, отделку и прочее. Время от времени злобный взгляд обращался на меня, чтобы я, чего доброго, не забыла о своей вине.

Как и Константин, я фотографировала ущерб на телефон. Когда мы оба удовлетворились количеством сделанных снимков, осмотром и тонной недовольства хозяйки, попрощались и вышли за дверь. Напоследок Агаров сказал женщине, что свяжется с ней, как только будет точно установлена сумма возмещения.

Когда за нашими спинами щелкнул замок двери в квартиру блондинки, Константин обратил на меня свой пронзительный оценивающий взгляд.

- Вы по-прежнему готовы возместить все без обращения в суд? – спросил сурово.

- А почему нет? Вы оцените ущерб, верно?

Константин кивнул:

- Поручу это своему помощнику.

- Так вот. Я вам доверяю. Назовете сумму, а я скажу, в какой срок оплачу.

- Что ж, - мужчина сделал паузу, словно раздумывая о чем-то, не сводил с меня взгляда холодных голубых глаз. – Тогда можно узнать номер вашего телефона? Я позвоню, когда подсчеты завершат.

- Да, конечно, - горячо согласилась и назвала цифры, которые Константин сразу занес в контакты своего сотового.

На этом мы распрощались. Мужчина, кивнув мне, подошел к лифту, я же поднялась к себе, радуясь, что юрист оказался вполне адекватным, в отличие от соседки. А еще симпатичным, пусть и несколько суровым, и жестким. В общем, с ним будет вполне приятно иметь дело.

****

Константин позвонил через день, после 10 утра. В тот момент я, закончив растяжку и привычный комплекс упражнений, стояла у окна, глядя на снегопад. В городе бушевала вьюга, пушистые снежинки, завершив хаотичный полет, опускались на землю, сугробы росли как на дрожжах.

- Алиса, добрый день, - довольно тепло поздоровался мужчина. – У вас сегодня найдется время встретиться и обсудить сумму возмещения?

- Если все уже готово, то да, - ответила, тоже пожелав доброго дня.

Очень кстати договорилась с утра с отцом об ужине у родителей завтра. Сообщу им о ЧП и попрошу деньги.

- Хорошо. Вас устроит, скажем, в 12:30 в «Чашке чая» на Муравьева-Амурского?

Удивленная тем, что Агаров по какой-то причине на зовет меня в офис своей компании, я согласилась. Потом поняла, что, вероятно, офис не в центре, а поскольку сегодня настоящий погодный апокалипсис, то с транспортом могут быть проблемы. Константин просто облегчил мне жизнь, позвав в кафе, до которого смогу дойти пешком.

- Отлично. Тогда договорились. До встречи.

- Да, до встречи, - произнесла я, сбросила вызов и задумалась: во что мне одеться. Деловой одежды в моем гардеробе никогда не водилось.

… Хотя вышла из дома за 40 минут до назначенной встречи, все равно на месте была с опозданием на 2 минуты. Подъем на центральную улицу по неочищенным тротуарам да еще и с сильным встречным ветром дался мне нелегко. На некоторое время я даже пожалела, что вернулась в город, где климат суров, а ветра с Амура способны сбить с ног. С другой стороны, слабаки здесь не удержатся… А я не слабак.

Кафе, где была назначена встреча, никогда прежде посещать не доводилось. Уже не помнила, что было в этих помещениях в прежние времена, но теперь здесь светло, уютно, у столиков стояли милые бежевые диваны, приятно пахло не только кофе, но и едой посерьезней.

Я разделась в небольшой нише у входа в зал, повесив шубу на вешалку. Оглядела себя в зеркальной стене: темно-синее трикотажное платье-футляр чуть выше колен, с длинными рукавами и вырезом «замочная скважина», черные высокие сапоги на шпильках, которые мне очень шли. Поправила прическу и, удовлетворившись внешним видом, запихнула шапку и варежки в сумочку, прошла дальше.

Константин уже был на месте. Он сидел за вторым столиком слева от входа в зал. Улыбнувшись мужчине, я присоединилась к нему. Расторопная официантка снабдила меня меню, едва успела сесть и поздороваться с юристом.

- Вы пунктуальны, это приятно, - отметил мужчина.

Сегодня он был в темно-коричневом пуловере поверх белой сорочки с расстегнутой верхней пуговицей. От галстука юрист отказался или же просто снял его, намекая на неформальность встречи.

В легком удивлении оглядела визави и слегка смутилась, встретив ответный оценивающий взгляд. Мужчина, слегка улыбнувшись, кивнул на меню:

– Здесь отменный кофе, рекомендую. Но можно заказать и полноценный обед.

Открыв книгу, я вдруг подумала, что Константин наверняка пока еще не обедал. Разумно и вежливо будет поддержать мужчину, заказав что-то посущественнее кофе и сэндвича.

- Да, обед будет не лишним, - пробормотала, остановив выбор на филе лосося, запеченном с овощами.

Мужчина выбрал отбивную, а на гарнир взял рис. Оба выбрали один вид кофе – эспрессо-маккиато. Занятно… Как только официантка приняла наши заказы и удалилась, Агаров обратил на меня испытующий взгляд, коротко улыбнулся.

- Знаете, я ожидал, что вы придете с мужчиной.

- То есть? – в недоумении приподняла брови.

- Женщины и девушки, как правило, доверяют разрешение таких ситуаций, как нынешняя, сильному полу. Поэтому ожидал с вами мужа, молодого человека…

Покачала головой, усмехнувшись. Он, конечно, прав, и в прежние времена доверила бы решение вопроса Сереже или даже отцу, но… Я вполне самостоятельна и способна на очень многое.

- Я не замужем. А молодой человек… Его у меня тоже нет. И я не нуждаюсь в подобной поддержке, - пояснила с мягкой улыбкой, наблюдая за выражением лица собеседника.

Известие о том, что у меня фактически нет защитника интересов, Константин принял спокойно, даже безэмоционально, но в глубине голубых глаз почудились искорки удовлетворения и даже торжества.

Интересно, а он сам женат? Он выглядит крайне сдержанным, все контролирующим, замкнутым и неприступным, но чувствуется, что все это – обманчивый фасад, под которым кроется… Что кроется, не понимала, но то, что в это вполне можно без памяти влюбиться, знала точно.

Сделав вид, что лезу в сумочку за телефоном, я скосила глаза на руки Константина, лежавшие на столе, рядом с его мобильным. Кольца на безымянном пальце, как и на других, не заметила, но это ведь ничего не значит. Не все мужчины обозначают свой статус кольцами. Напрямую спрашивать Агарова об этом сочла бестактным и далеким от причины нашей встречи в этом кафе. Да и незачем мне знать, женат ли, разведен, возможно, с кем-то встречается. Такой интерес странен и излишен.

- Вы сказали, что недавно вернулись из Москвы… - Мой спутник, поставив локти на стол, соединил в замок пальцы и устроил на них подбородок. Упрямый, квадратный, гладко выбритый и с симпатичной ямочкой.

- А, да, - ответила рассеянно, переведя взгляд в окно и ощущая, что почему-то краснею. Чтобы отвлечь себя от смущения, немного сбивчиво пояснила:

- Вот буквально в воскресенье прилетела. С трудом перешла на местное время. Вернее, заставляла себя перейти…

- Заставляли?

Я чувствовала на себе его пристальный взгляд, но благоразумно решила с ним не встречаться.

- Да, - кивнула, теребя в руках край салфетки, сосредоточив взгляд на ней. – У меня очень сложный период сейчас. В сущности, пришлось расстаться с мечтой…

- Какой? О чем вы мечтали?

- Танцевать… Быть на сцене, быть необычной. Восхищать всех мастерством…

И в этот момент я, подняв голову, взглянула в глаза мужчине и поразилась их глубине и красоте. Этот взгляд, полный спокойствия, искренности, будто зацепил меня на крючок, и сама не заметила, как начала рассказывать. Обо всем: о том, что танцую с раннего детства, о бесконечных репетициях, работе над собой, о трудностях, истериках и победах, о Сергее и наших взаимоотношениях, а потом – о травме, крушении всех надежд, возвращении и поиске нового пути.

Очнулась, когда официантка, явившись с подносом, начала расставлять перед нами, заказанные блюда. Вздрогнув, посмотрела на нее, поблагодарила. Вернула взгляд к Константину. А он пристально смотрел на меня и, кажется, вовсе не заметил перемен на столе и прихода сотрудницы кафе.

Краска бросилась мне в лицо и, закрыв его ладонями, пробормотала:

- Простите, пожалуйста, что вывалила это на вас. Это было… очень глупо.

И действительно, зачем этому мужчине, которого вижу всего-то второй раз и, возможно, вообще последний, знать мою историю, мое прошлое и настоящее? Зачем ему мои метания и переживания? Даже с родителями я не так откровенна, как с ним! Даже Сереже столько не открывала, не желая выслушивать штампы, в которые сама не верила. Почему вообще рассказала все Константину? Совета точно не ждала, как и поддержки. Рассказала просто потому, что захотелось? И показала себя наивной девчонкой.

- Нет, не глупо, - возразил ровным тоном Агаров. – Вам надо было выговориться. Тяжело столько носить в себе, таясь и не желая тревожить других своими проблемами.

Убрав ладони, я выдохнула и с изумлением посмотрела на юриста. Боже, а он ведь прав. И как только понял?... Может, и сам многое в себе носит? Да, он из очень скрытных людей, это чувствуется.

- Все равно этого не следовало делать, - произнесла тихо, пряча глаза. Взялась за вилку и нож. – Приятного аппетита.

В молчании мы поели. Константин заговорил тогда, когда перешли к кофе.

- Вам надо вернуться к танцам, - сказал, снова зацепив меня острым взглядом.

- Исключено. Врачи однозначно дали понять…

- Нет, - он, криво усмехнувшись, покачал головой. – Не в том смысле, что вы подумали. Вы можете, к примеру, стать хореографом, открыть свою студию...

Я саркастично улыбнулась:

- Мне только недавно исполнилось 21. Я не успела нажить достаточно опыта и мастерства для того, чтобы передавать его другим тем или иным образом.

- Вам так кажется, - Константин смотрел на меня с упрямством в голубых глазах.

- Увы, нет. Вы просто не знаете, о чем говорите.

- Да. Я не разбираюсь в танцах. Но отлично разбираюсь в людях. В вас, Алиса, есть все, чтобы стать самой собой: восхищать, удивлять, быть в центре внимания и жизни.

Смущенно потерла кончик носа и не стала ничего отвечать на это. На комплимент эти слова похожи лишь отчасти, на лесть – нисколько. Но как-то не верилось в них. Агаров просто проявил вежливость, решил поддержать юную и наивную девушку, не умеющую сдерживать мысли и эмоции при посторонних.

Мой визави вдруг завозился, вытащил из кожаной папки, лежавшей на диване, какой-то документ, и я вспомнила, зачем, собственно, пришла сюда в этот ненастный день. Соседка и потоп! Я не на дружеской встрече. Вот ведь позор!

- Тут расчеты. Внимательно посмотрите и, если согласны с суммой, подпишите в конце страницы.

Константин протянул мне бумаги. Деловито кивнув, приняла листы и принялась их изучать. В расчетах, на первый взгляд, отразили все, но на второй выходило, что упущено кое-что важное.

- Я здесь не вижу потолочной плитки. Соседка особенно сильно сокрушалась, что несколько секций придется заменить, а она с трудом материал достала. Он какой-то редкий.

Подняла взгляд на мужчину.

- Да? – он приподнял бровь, мимолетно улыбнувшись, глаза странно блеснули. – Позвольте.

Вернула ему бумаги и вскоре услышала:

- Вы правы. Потолочную плитку мой помощник почему-то забыл. Непростительная оплошность. Придется все пересчитывать и переделывать.

Агаров не выглядел ни удрученным, ни уязвленным. Что было странно, ведь я думала, что он, в силу профессии, наверняка дотошен, скрупулезен, не допускает ошибок сам и не позволяет другим их делать. На миг стало жалко его помощника. Этому человеку наверняка придется пережить гнев Константина. Или он хладнокровен и спокоен? И просто увольняет проштрафившихся, не читая никаких нотаций?

Вздохнув, я выкинула все эти вопросы из головы (в самом деле, будто зациклилась на этом Агарове!), допила кофе и позвала официантку. По моей просьбе, нам посчитали отдельно. Через пару минут, все оплатив, мы поднялись. Обсуждая возможность следующей встречи в субботу, покинули зал, оделись (при чем Константин помог мне с шубой так, как предполагает этикет), а потом вышли.

- Что ж, был рад такой приятной компании за обедом, - произнес Константин, остановившись, когда мы оказались на улице.

По-прежнему бушевала метель, неистово кружились хлопья снега, ветер забирался под полы шубы и царапал холодом, я же смотрела на светло улыбавшегося мне мужчину и чувствовала себя странно: потерянной и успокоенной одновременно.

- Да, и вам спасибо, - поблагодарила, тоже улыбнувшись в ответ.

- До встречи, Алиса. – Он не отрывал от меня взгляда.

- Да, до встречи, - тихо отозвалась.

И мы разошлись в разные стороны.