Прогулки по старому Бат-Яму

Начинался Бат-Ям в 1919 году. Появился он на морском побережьи как маленькое пригородное поселение к югу от Яффо. Долгое время он не имел даже штатного имени, и местные жители называли его «дом и сад». Сразу вспоминаю Маяковского: «через четыре года здесь будет город-сад». Так бы оставалось юное посёление «домом-садом», если бы не еврейская любовь к аббривиатурам и к шарадам, которую испытывали евреи со времён царя Соломона. Новый посёлок решили назвать Дочерью Иерусалима, но из-за сходного звучания аббревиатур, в просторечии привилось название Бат-Ям, которое переводится как «дочь моря». Городом его объявили только в 1958 году, а уже в 1963-м численность его населения достигла 55 тысяч человек (1985 - уже 130 тыс. чел.).

Товарные знаки отдельных строительных фирм, строивших Бат-Ям (1970-1990)

Я купил у букиниста карманный атлас «Тель-Авив и окрестности», изданный в 1976 году, и увидел план застройки Бат-Яма, на котором наряду с уже возведёнными районами были улицы и микрорайоны, лишь прочерченные по песчаным дюнам и пустышам. Такая одна улица, протянутая планировщиками по пустынной равнине южного края города, до сих пор называется Шапира (иврит), или Шапиро (идиш) - в местных условиях первое произношение предподчительней. Активное строительство в этой части города началась в конце семидесятых годов фирмами «Мизрахи и братья», «Бен-Ихезкиель Bros», и «Левитан». Эти коллективы строителей практиковали в Бат-Яме новые методы возведения четырёх- и пятиэтажных жилых зданий, применяли современные приёмы, материалы и стандарты. Построенные ими дома надёжно защищали жителей от осадков, шквальных ветров, вредных колебаний температуры и приморской повышенной влажности, - отвечали требованиям прочности и долговечности построек. Как бы я ни восхищался домами «ретро», построенными тридцатилетие назад, но и они в двадцать первом веке, пожалуй, стали выглядеть старомодно. Прекрасная идея, реализованная в Израиле семьдесятых годов - поднять пятиэтажные жилые коробки на столбы и размещать под домом частные автомобили, всем пришлась по душе. Оставался не решённым один вопрос: как поведут себя каменные громады на «курьих ножках» во время предрекаемого сильного землетрясения? Однако люди охотней думают о приятном, чем о печальном. Здания, возведённые в эти годы были, несомненно, добротными, привлекательными и максимально приспособленными для жизни в условиях города. Их архитектура во всём соответствовала эстетическим и национальным запросам жителей.

Живу в Бат-Яме давно. Часто брожу по уютным тихим улочкам города: Шай Агнон, Барзилай, Шапира... Там, недалеко от побережья, где теперь пролегает дорога Ицхак Садэ, была школа барачного типа щитовой конструкции. После занятий дети расходились по домам ватагой и поодиночке. А время было тревожное. Распоясовшиеся подонки из соседней Яффы не ладили с блюстителями порядка. Юную школьницу нашли убитой в стороне холма, где после войны за независимость остался бетонированный пост, оборонявший подступы к морю, а у дороги Ха-Несиим на месте гибели девочки поставили памятный знак (теперь это улица Давида Бен-Гуриона).

Сейчас остались лишь считанные «халупы» того времени. Домик сохранился недалёко от места гибели школьницы. Глядя на эту лачугу, можно представить себе, каким был Бат-Ям того времени. А если пройдём по бульвару Гиоры Иосефталь в сторону улицы Бальфур, то, не доходя сотню метров, выйдем к началу улицы Шапиро. Далеко идти не придётся, и, пожалуй, отсюда и начну своё путешествие по старым батъямским зданиям.

Улица Шапиро, 4. Дом построен подрядчиком Левитаном. Крупный фасад покоится на железобетонных столбах. Здание выдержано в тёмнопесочном колере, а междуэтажные членения акцентированы коричневым тоном. Лицевой фасад слева и справа украшали две вертикали рельефных клейм такого же коричневого цвета. С земли нижние клейма рассматраваются легче. Хорошо видны «Рыбы», «Водолей» и «Козерог».

Отойдя немного от улицы Шапиро, на перпендикулярной улице я наткнулся на дополнительные сведения о каблане Левитане: на улице Нардау, 18 у входа в здание укреплено старое рекламмное объявление в виде диска с изображением кита (кит - левиатан). Там же пояснение на иврите: «каблан Леви Порат - Левитан Л.П.»

Судя по географическому атласу 1976 года, рассматриваемый микрорайон заканчивался с севера у улицы Гиоры Иосефталь. Внесённые в Генплан застройки улицы Табенкин, Якинтон (Акинтон), Борохов, Давид а-Мелех, Агнон и примыкавшие переулки ещё не начинали строиться. В наше время, когда план застройки давно выполнен, меня интересует история сложившегося микрорайона, и я отмечаю здания, построенные известными подрядчиками и оформленные работавшими там художниками.

Улица Шапиро, 17. С улицы фасад на всю высоту здания украшен вертикальной лентой обстрактного граффити (рельеф по сырой штукатурке с тонированием.

Внизу под орнаментом читается слово "м кцав" или «микцав. Расшифровывается как «ритм» (а так же «такт» и «темп»). Смысл таких отвлечённых понятий вполне уместен для перевода и описания орнамента настенных граффити. Поэтому на первых порах я счёл его «заголовком» орнамента, помещённого под вертикальной лентой узора, а не сверху по причине высоты здания. Однако после внимательных разглядываний подумал, что буква «мем»

чуть отстоит от остальных, а это породило ещё одну версию. Интрига в том, что надпись не имела огласовок, а в таком случае русскоязычный читатель вправе выбрать перевод по собственному усмотрению. Если это фамилия, то вероятно М.Кацав - подпись производителя работ или художника-декоратора.

На том же лицевом фасаде ниже ленты узора в нише помещены два сюжетных рельефа, порознь изобразивших коленопреклонённую скорбящую и - отшатнувшуюся в испуге женщину. Худохник выразил скорбь и испуг искренне, хотя не очень умело. В то время ремесленники, занимавшиеся в Израиле изготовлением архитектурно-художественных убранств жилых фасадов, были в большинстве своём, по-моему, самоучками, не отличавшимися выдающимися способностями. Забегая вперёд, скажу, что в этой армии претендентов на посильную работу были как совсем бесталанные примитивисты из артели «Барда и сыновья», так и подававшие надежды живописцы (Н.Машиах), а также бесчисленные нео конструктивисты и абстракционисты, принесённые сюда новыми волнами алии, ищущие место под солнцем.

Надо думать, что М.Кацав, чьим именем подписан орнамент, всё же отыскал место под израильском солнцем. Он оставил ещё одно рельефное клеймо на южном фасаде. Там тоже изображена женщина, но теперь не в стрессовой ситуации (испуг и скорбь), а занятая созидательным трудом: на фоне деревьев несла на голове дощатый ящик с плодами, собранными на плантации.

Вертикальный орнамент напоминал большую мезузу - продолговатую коробочку с молитвой «Шма Исраэль», которую прикрепляют к дверному косяку в еврейских домах. Её украшают буквой «шин», с которой начинается одно из имён Всевышнего. На полосе с абстрактным узором, как правило, не бывает ясных знаков, имеющих конкретное содержание. Иногда только изощрённая фантазия способна разгадать эти абстракции. Впрочем, если очень хочешь найти в бессмысленных узорах смысл, то найдёшь, если даже его там нет. Как раз такой фрагмент рассматриваемого орнамента продемонстрировал «М. Кацав (в переводе - "Мясник"): в нижней части фрагмента вижу искажённые латинские буквы, которые можно причесть, как «Dom». А выше - две еврейские литеры: "пэ" и "самех", то есть «пас», или - «полоса». И, наконец, наверху справа нахожу трансформированную, но вполне узнаваемую литеру "шин" - с которой пишется слово «шем», то есть «Имя»). А в итоге разгадан «ребус»: «в доме с полосой (орнамента) - Всевышний».

Улица Иуда Ха-Леви, 11. Это небольшая улочка, названная в честь испанского поэта еврейского происхлждения Иуды Ха-Леви (1075-1141), выводит на холм близ проезжей улицы Шикма. Фасад «дома на колоннах» украшен междуэтажными клеймами в технике граффити. Четыре клейма заслуживают особого внимания в связи с тем, что сработаны в лапидарной манере.

Изображение каждого клейма в качестве отдельной миниатюры способна была претендовать на включение в экспозицию иудаики. Первая миниатюра изображала моление у стены плача. В другой представлен семисвечник, составленный из шести шофаров, у которых на концах поставлены зажжённые лампады с оливковым маслом. Архитектура древнего Иерусалима условно отображена в миниатюре крепостных ворот и башен града Давидова. На нижнем клейме древняя иудейка с младенцем сидела на земле подле шатра, пестуя новую смену евреев, которой суждено было перейти за Иордан. А в вестибюле дома на двух стенах вырезан по сырой штукатурке сюжет об исходе в Землю Обетованную. Два дома старого Бат-Яма (ул. Шапиро, 17 и Иуда Ха-Леви, 11), декор которых я неплохо изучил, стали мне понятны настолько, что я пришёл к выводу, что их орнаменты исполнены одним и тем же художником-оформителем. Возможно, в разных районах нашего города есть и другие дома, где этот умелец поработал своей стамеской. Признаюсь, что я не задавался целью превратить свои путевые заметки в краеведческое исследование, а тем более - в искусствоведческий научный трактат. К сожалению, сегодня не у кого спросить, действительно ли мастер «Ритм» (он же «М.Кацав») украшал эти два здания. Остаётся лишь анализировать факты и делать выводы о тождестве или несоответствии тех или иных орнаментов.

Остановлюсь на этом подробней, а сначала обращу внимание на повтор рисунков - миниатюры крепостных ворот и башен града Давидова в клеймах с фасада дома (Иуда Ха-Леви,11) и верхней части орнаментальной полосы на том же доме. Нет сомнений, что оба рисунка делала одна рука. К примеру, такоё же рисунок его коллеги Рыбака (Rybak) в 1978 году на улице Давид Амелех, 2/24 выглядел иначе. Теперь вспомним рельеф на южном фасаде Шапиро,17. Достаточно сравнить его с рельефом из вестибюля Иуды Ха-Леви, 11 - и станет ясно, что «М.Кацав» заимствовал из собственного источника. Оба варианта рисунка, изображавшего женщину с ношей на голове, выполнены, по-моему, по одному шаблону.

Улица Шапиро, 28. Дом построен частным городским подрядчиком Эли Мизрахи, начинавшим собственное дело в 1965 году. Потом его фирма получила бренд «Мизрахи и сыновья», а с годами название изменилось. Теперь это «Восточная группа Мизрахи и сыновья», строящая дома в восемнадцати городах Израиля. Два льва, стоявшие на страже товарного знака фирмы, успешно продолжают оберегать интересы строительного бизнеса уже более полувека.

Дом, о котором речь, построен в 1983 году. Справа от подъезда художник вырезал по штукатурке и окрасил в коричневый тон рельеф товарого знака «Мизрахи и сынавья», а со стороны улицы Нордау тем же методом выполнил сюжетное панно на еврейскую тему. Он поставил авторскую подпись под панно: «Rybak 1983».

А в вестибюле он оставил ещё один рельеф, который следовало бы назвать «Благословение Гения».

Улица Шапира, 36. Это здание вдоль по лицевому фасаду украшено вертикальной лентой орнамента цветных граффити, разрисованными красноватыми и жёлтоватыми приглушенными красками.

Улица Шапиро, 39. «на столбах» всю ширину цокольной части стены «карки» (этажа, опирающегося на землю) занимает рельефная композиция, выполненная как граффити.

Рисунок, процарапанный штихелем по сырой штукатурке, выражал сценку из быта трудового Израиля. Замысел автора объединил две актуальные темы расходования воды в засушливой местности: посадку растений и водопой рабочих лошадей. Автор сюжета, по-видимому, не чурался абстрактинистских тенденций в изобразительном искусстве: вписал в силуэт коня два тележных колеса - одно в круп животного, а другое рядом с холкой возле передней ноги). А также и сам дом был построен тоже строителями фирмы «Мизрахи и сыновья».

Улица Йосефталь, 73/2 (угол Шарет). Тема трудовых будней Израиля коснулась и художественного оформления нового дома № 73/2.

Здание возвела строительная фирма «Барда и сыновья», а до строительных работ здесь был пустырь. Он продолжался и за дорогой Гиоры Йосефталь на западной стороне улицы Нисинбаум. В середине семидесятых годов этот микрорайон, граничивший с промышленной зоной города, назывался Рамат-Ям и был неухоженным местом. Появление нового жилого дома рядом с промзоной на тогдашней окраине города было оправдано насущными требованиями плановой застройки. А подрядчик с сыновьями задумал оживить угрюмое здание художественной композицией на всю ширину стены на производственную тему. Получилось трёхчастное повествование о жизни приморского городка, начинавшаеся с рассказа о юной иудейской паре, оберегаемой от арабких визитёров крупной сторожевой собакой, где люди кормились добычей рыбы, выращиванием маслин и колёсным ремеслом. Втречалось тут и коневодство с сопутствовавшими ему ремесленными занятиями. Большая алия на Земле Обетованной в семидесятые годы была не везде и не сразу обустроена. Триптих рельефов, сделанных подрядчиком и его помощниками, содержал также сцены быта под открытым израильским небом. Сидевшая на земле женщина пряла пряжу. Находившийся рядом мужчина что-то прилаживал на стене. Простая, незамысловатая работа. Неподолёку высажено дерево - впервые на полученном участке. А по вместительному ведру и по огромному чайнику видно, что этот созидательный труд был коллективным. В небе горело шестилучевое Солнце, похожее на еврейскую Звезду Давида. Так работяги-строители познавали свою древнию Землю и себя самих в Большой алие семидесятых годов прошлого века.

Улица Эцель, 12. Нечётный порядок улицы Шапиро сразу за углом упирался в номера 12 и 15 улицы Эцель.

Тюльпан - знак мастера (по-видимому, Lande).

Здесь в вестибюле на стене изображена композиция, умело прочерченная резцом в сантиметровом слое штукатурки и тонированная коричневым цветом. Иногда ремесленники и художники оставляют на произведении условный знак. Я нашёл такой знак в верхней правой части панно - рисунок тюльпана, изображённого схематично, но вполне ясно. Азарт подбивает меня и дальше вести розыски, раскрывать имена художников, трудившихся вместе с архитектором и подрядчиками над художественной доводкой домов. Панно на белой стене выглядело эффектно.

Улица Эцель, 15. Стены вестибюля этого дома были выкрашены жёлтым цветом.

На жёлтом фоне тёмновато-жёлтый рисунок терялся и потому выглядел ненавязчиво. Справа от входа широкий орнамент приходился на угол между западной и южной стеной вестибюля. Он делил узор напополам. Узкий орнамент северной стены был похож на строчку, не имевшую смысла.

Улица Барзелай, 6. Оба фасада - фронтальный и задний, обращённые к улице и к проезжей дороге - были украшены модным в то время абстрактным орнаментом.

С виду лёгкое здание уравновешено монументальными плитами (по три на фасад). На них изображены шары, стремящиеся вверх. Чтобы ещё усилить впечатление лёгкости, массивные плиты выкрашены в более светлый тон, чем само здание.

Дом, украшенный двумя равноценными фасадами, как бы давал понять, что в ближайшие сорок лет на окраине Бат-Яма градостроители не планировали строить.

Улица Барзилай, 4. А рядом с этим зданием стоял такой же «тенитолкай» с двумя противоположно расположенными одинаковыми фасадами, отличавшимися тем, что монументальные плиты этого дома орнаментированы грубо и неумело, и неудачно выкрашены иссине-тёмным колером.

Здесь при входе в дом стены выбелены, и на этом фоне помещены два орнамента, выполненные красно-кирпичной краской. Ритм абстрактной композиции -энергичен. Он слегка напоминает поэтическую миниатюру. Не берусь утверждать, что эта «миниатюра» и неумелые узоры на громоздких плитах обоих фасадах - творения одного и того же автора. Не осмелюсь истолковать безошибочно «иероглифы» на светлой стене, но видится мне в этой абстракции лицо с глазом, отороченным ресницами, и рука с назидательно поднятым указательным пальцем (у меня есть и другое толкование этого рисунка: поднят не указательный палец, а штихель или стамеска - инструмент этого художника-оформителя) Картинка, полная иронией. Если же отрешиться от этой версии, настроиться на поиск букв еврейского алфавита, то читая сверху и справа-налево, можно составить законченное слово из пяти букв: Soirs. Такая фамилия вообще в мире существует, но не еврейская, а арабская (например, араб Нагиб Соирс - сподвижник президента Мубарака - имел такую же, не очень редкую, фамилию).

Улица Агнон, 69. Закончилась короткая улица Барзелай, и я перешёл на улицу Шая Агнона - нобелевского лауреата по литературе. Мой путь лежал от бывшей южной окраины к центру, а точней - к улице Гиоры Йосефталя. И только поровнялся с первым же домом (он оказался по нумерации последним), увидел на стене возле парадной двери подобие стильной молодой женщины. Если быть точным, мне показалось, что рисунок по форме напоминал фигуру женщины, но это был всего лишь подкрашенный рельеф, вырезанный по штукатурке. Как раз за такими изобразительными находками я и охочусь в старом Бат-Яме. Войдя в вестибюль, не поверил глазам: вся плоскость стены была занята абстрактными фигурами, словно на выставке абстракционистов. Вот бы Никите Хрущёву да сюда явиться на бульдозере!

На мой взгляд обе работы хороши, но сам я не млею от авангарда, а только проявляю сдержанный интерес. И всё-таки жаль, что панно не подписано автором. Я фотографировал рельефы, но глаз машинально искал какою-нибудь зацепку или намёк на имя автора. Мне повезло. Поверхность панно была безупречна, только коричневый круг внизу справа показался шероховатым на ощупь. Именно там художники выбирают обычно место для подписи своей работы. Поэтому я вплотную занялся подозрительным кружочком. В век прогресса, когда у тебя в руках цифровой фотоаппарат, а на столе - компьютер, нет необходимости прибегать к цветоделительной съёмке, которой нас обучали на курсе криминалистики. Достаточно, не мудрствуя лукаво, войти в «Фотошоп» о поработать с фотоизображением,- проблемы будут разрешены. На этот раз утраченный было текст удалось прочитать: в загадочном кружочке проявились две фамилии - Rybak и Lande.

Улица Агнон, 63. Здание построено в 1981 году. Ещё на улице рядом справа от двери стена украшена тёмно-коричневым узором «загадочным» содержанием.

На первый взгляд это как будто огромный глиняный черепок, забытый археологи и вмурованный в стену для красоты, а если присмотреться, - то проступит лицо: печальный взгяд и нос картошечкой, и клоунская улыбка до ушей. Рисунок абстрактный - и к нему следует относиться с долей фантазии.

Художник подписал свой шедевр: «Rybak 1981». И снова скажу, что и на этом фасаде панно с изображением "клоуна" сильно напоминает очертаниями клейма отмеченные выше. Думаю, что названные работы не обошлись без оформителя Рыбака, а одно из них подписано его фамилией. Откроем дверь и увидим там ещё одну работу художника. Впрочем, не тут-то было! Здесь двери постоянно заперты на ключ. Хоть и мирное время, «но наш бронепоезд стоит на запасном пути». Хорошо, что в прибрежном Бат-Яме входные двери в подъездах стеклянные. И ещё одна удача: не тонированные, а прозрачные. Подъезд оказался длинноватым, и естественного освещения для фотосъёмки могло не хватить. Вспышка-то сработает, но я опасался, что блики или пыльное стекло всё испортят. Рискнул фотографировать дальнюю стенку через толстое стекло в коридорных сумерках. Протёр стекло влажной салфеткой, поставил вспышку, плотно прижал объектив к стеклу и щёлкнул затвором. Мой Olympus FE-190 - аппарат не из самых лучших, но не подвёл. «Цифра» не требует проявки, а кадр видишь, не отходя от кассы. Снимок вышел вполне нормальный. А дома при анализе фотографий меня ожидала сенсация. Оказалось, что эти два орнамента, прорезанные стамеской на штукатурке на улице и на лестничной клетке, изготовлены мастером с интервалом в два года: уличный в 1981, а на лестничном марше - в 1983 году. Верно говорят: у каждого дома своя история.

Начиная прогулки по старому Бат-Яму, я интересовался зданиями, которые бы отличались от массы жилых домов - архитектурными достоинствами или оригинальным декором. Идя от корпуса к корпусу, из улицы к улице, заглядывая в тупички и переулки, я постепенно знакомился со своим городом, а когда вдруг открывал какую-то находку, то считал, что в этот день на улице выдался праздник.

Улица Агнон, 59. Возле парадного подъезда рельефная стена была украшена морским сюжетом. Двухмачтовый парусник в синем море плыл мимо острова с финиковыми пальмами, а пурпурный солнечный диск словно светился именами авторов картины и украшенного им здания.

На диске надпись: "Построено Н.Машиахом и Ш.Коэном. 1982". Напомню, как обычно делалось: рельеф прорезался в слое штукатурки не толще сантиметра и подскрашавался.

Улица Йосефталь, 59. Чтобы рассказ был последовательным, скажу, что сфотографировал я панно с оленями не с улицы Агнон, а с Йосефталь.

Там я заметил, что к паруснику приложил руку Н.Машиах. И словно фокусник, тут же достал из рукава панно «Олени» того же автора. Поэтому не стал ожидать прихода Н.Машиаха, а вставил в тект очерка. На фасаде Йосефталь, 59 на видном месте паслась пара оленей. Картина выполнена в смешанной технике. Это был тоже рельеф по штукатурке с раскраской. Самодеятельный художник допустил ряд профессиональных промахов. Солнце изобразил похожим на луну, а олени при луне (ночью) не щиплют травку; передняя согнутая нога оленя оказалась длинней (в сантиметрах) прямой ноги, а рога напоминали пучок мясистого алоэ. Но всё-таки рисунок оставляет выгодное впечатление, несмотря на то, что кич. Есть ещё причина, почему жители дома уважительно относятся к ветшающей десятилетиями этой росписи.

На панно не сразу заметил потемневшую от времени медную пластину, посвящённую популярному в Израиле строительному подрядчику «Мизрахи и сыновья». На табличке выгравировано: «Мизрази моя победа». Что это означает? Возможно, Н.Машиах имел в виду производственные победы Мизрахи, а в том числе - в борьбе за дом Йосефталь, 59. Попутно он непроизвольно лягнул Цви Царфати - конкурента по строительному бизнесу, ибо «цви» в переводе означает «олень». Впрочем, знатоки подсказывают, что существует мужское имя Ницхони, которое можно перевести "Моя победа". Возможно, в надписи на табличке кроется игра слов, но такие глубокие археологические «раскопки» мне не по зубам.

Улица Агнон, 45. В вестибюле узор вырезан на сырой штукатурке и покрашен.

Ознакомление с орнаментом показало, что узор не подписан, но его причудливо-смелые линии позваляют признать, что автор не новичок в работе ризцом по штукатурке. Действовал он уверенно и размашисто, срезая лезвием лишний слои исходного материала. Я недавно опять проходил мимо этого подъезда и промерил толщину оставленного художником слоя. Оказалось, что штукатурка на узоре не одинакова в разных местах: кое-где слой - в один сантиметр, а на иных участках он достигает двух сантиметров. Узор живёт уже почти 40 лет и ещё проживёт много времени. Я называю эту композицию «амёбой» за бесформность и жизнестойкость. Вообще, абстрактный орнамент не поддаётся описанию, но в искусстве так случается, что многое бывает ясно без слов. Как бы то ни было, узор у подъезда дома №45 оставляет ощущение остроумно заполненного пространства.

Улица Нордау, 9/33 (угол Агнон). Там, где улица Нордау пересеклась с улицей Шая Агнона, в 1984 году на пустынном перекрёстке возник невысокий дом.

Сегодня его окружает аккуратная ограда, замыкаемая симпатичной кованой калиткой. Справа от входа в подъезд стена оживлена сценкой из старинного еврейского сказания «Эстер». Царица Эстер (еврейское имя Хадаса) была женой персидского царя Ахашвероша (Артаксеркса). Её племянник Мордехай поклялся справляться о её зоровьи каждое утро после того, как грозный персидский властелин взял её себе в жёны. Придворный интриган Аман тайно готовил царский Указ о поголовном уничтожении персидских евреев, но мужество царицы-еврейки и находчивость Мордехая расстроили злодейские планы, а Артаксеркс приказал казнить самого Амана. На рельефе изображена царица Эстер, а за её спиной (как бы на втором плане) виден старый Мордехай. Правый нижний угол панно, где художники обычно ставят авторскую подпись, скрыт разросшимся кустом. С помощью жителей дома мы отодвинули ветви, прочли имя автора и увидели дату окончания стройки (1984).

Улица Нордау, 24/2 (и Давид Амелех, 2/24). Здесь я отвлекусь, чтобы взглянуть на это угловое здание. Дом построен в 1978 году фирмой «Братья Хизкиель» (Ben-Jehskel Bros). Со стороны улицы Царя Давида вся стена «карки» занята расшифровкой букв «B.J.B». Фамилия Брос, вероятно, характерна для выходцев из Бразилии. В наши дни бразильский известный ювелир тоже имеет фамилию Бен-Брос. Произошла ли эта фамилия из южной Америки или, наоборот, их корни имели европейское или израильское происхождение - расскажет генеалогическое древо семьи. А для читателей и жителей города Бат-Яма имеет существенное значение только то, что израильская фирма «Ben-

Jehskel Bros» построила в Израиле много добротных и надёжных зданий, украсивших город. В доме № 2/24 есть на стенах поистине антикварные два рельефа: первый снаружи обращён к улице Нордау, а другой находится внутри вестибюля на восточной стене при входе в дом. Оба пока в приличном состоянии. На обоих проставлена подпись автора: «Rybak. 1978». Первая композиция посвящена национальному герою Израиля - царю Давиду, именем которого названа улица. Там первый дом в ряду чётных номеров открывался сюжетом легендарного еврея. Художник Рыбак (Rybak), судя по известным мне работам, принадлежал к направлению нео авангарда. В странах социалистического реализма это направление находилось под официальным запретом, а в Израиле ему уже ничего не мешало реализавать себя в искусстве. Если панно с царём Давидом по теме относилось к прошлому, то круглый рельеф перед лестницей относится к современному периоду. Действущие лица на этом диске - молодая еврейка и военнослужащий Армии Обороны Израиля. Они - современники художника. Женщина облачёна в национальное платье, держит две ветки оливы, а мужчина одет в униформу, на которой слева от лацкана видны награды. Он приветствует зрителя жестом поднятой руки. У края панно раскинуло руки-ветви отягощённые плодами стройное дерево, напоминавшее фигуру женщины. По-видимому, символ Матери-Родины. У другого края - чуть дальше от молодой пары виден палаточный лагерь новых репатриантов. А над палатками парит голубь, несущий в клюве веточку оливы.

Улица Агнон, 20. Опять я вернулся на улицу Агнон. Дом номер 20 возведён той же фирмой Ben-Jehskel Bros, с которой сотрудничал художник-декоратор.

Ben-Jeheskel Bros - «Братья Бен-Ихезкель». Фронтальную стену карки заняла развёрнутая композиция на тему товарного знака строительной фирмы, написанная уже хорошо знакомым мне по нескольким домам Рыбаком. Он тактично не стал ставить подпись на сюжете, а отступил на четверть метра в сторону, вырезав на штукатурке по чистой стене дату и «знак». В центре настенной композиции помимо лого Ихезкеля и обязательных текстов он поместил «диск Дружбы», в котором я сразу узнал молодых репатриантов из палаточного посёлка, а также летящего к ним «голубя мира».

Художник в 1978 году сделал два похожих диска для размещения на стенах вновь построенных жилых домов. Хотя рисунки не совпадают в деталях, но легко узнаваемы.

Не уходя далеко от этого места, пройдём чуть восточнее - до скверика на улице Рабиновича, от которого начиналась западная граница промзоны.

Два дома на ул. Рабинович, 23 и 24. Оба дома построены в 1978 году. Они выглядят, как зеркальное отражение один другого.

Работая над очерком, я познакомился с двумя жителями из этих домов. Тот, кто живёт в доме №23, по натуре подозрителен и недружественен. Он сходу безмотивно отверг моё желание сфотографировать настенное панно в вестибюле, а прекращая дебаты, вырубил свет в вестибюле, запер подъезд и укатил на велосипеде. Совсем другим оказался житель из дома №25. Он отвечал дружелюбной улыбкой, дождался окончания фотосьёмки и затем ушёл по своим делам. Стоило ли копья ломать из-за панно, которое рядом точно такое же, как близнец, а отличается разве что расположением и формой родинок. Я пришёл к этому выводу, взглянув на конструктивистские картинки, выполненные в обоих подъездах на белой штукатурке, где возле украшенных стен паркуются хозяйские автомобили (одна отнесена к дому 23, другая к дому 25). Любознательным достаточно показать фото одного панно, ибо композиция мало отличается одна от другой. Бетонная стена, на которой написано панно, вогнута по дуге, а за стеной в бетонном проёме железная дверь, ведущая в подвал бомбоубежища. Линия дуги отчётливо видна на плоскости потолка вестибюля. На цветном панно имелись две строчки текста, написанные на иврите: «Построен: Цви Царфати» - известное имя подрядчика из города Ришон ле-Циона, расположенного рядом с Бат-Ямом.

Его фирма называлась «Цви Царфати и сыновья» (острословы в шутку произносили «Це-Це», а дело-то вымахало в солидное «Дабл-Цади-Цади»).

Когда началось активное жилое строительство юго-западного микрорайона Бат-Яма, Цви Царфати не стоял в стороне. Среди наёмных строителей были и новые репатрианты. Восхождение семидесятых годов набирало силу. Оно оказалась полноводным и активным. Историки сионизма считают, что в этот период (1977-78) началась народная антисоциалистическая революция в Израиле, в результате которой сионизм социалистический уступил место национальному сионизму.

Два панно в вестибюлях домов, возведённых подрядчиком, и два конструктивистских постера на их фасадах, создавали запоминающиеся декаротивные пятна, бросавшиеся в глаза прохожим. Такая реклама создавала у окружающих уверенность в добротности построенного жилья. Постеры и панно подписаны двумя именами: «Rybak.1978. Lande».

Интересно, что в ивритоязычной стране текст постера объявлял имя каблана на иврите, а подписи художников Рыбака и Ланде написаны по-латыни. Это подтверждает догадку, что оба живописца происходили из последней волны алии.

Улица Кирьяти, 2. Дом построен в 1980 году, а до этого на нечётной стороне улицы Ха-Хашмонаим был пустырь, тянувшийся до проезжей дороги Гиоры Иосефталь.

Когда-то, гуляя по улицам Бат-Яма, я набрёл недалеко от дома на старое шестиэтажное здание, в котором меня поразил полный набор сохранившихся архитектурно-художественных украшений конца семидесятых годов: панно на сюжет «Молитва о Израиле» в стиле неоавангарда, абстракционистский настенный орнамент нормальной сохранности (в вестибюле) и граффити по обеим сторонам западного фасада, прочерченные вертикально на всю высоту.

Эксплоатация здания требовала определить места парковки личных автомобилей, и возле панно почти тридцать лет парковались частники, нанося вред барельефу. На фото видно, что прямо на художественном панно приколочены гвоздями строгие предупреждения: «Частная территория. Чужие машины будут отбуксированы». Сюжет передавал любовь к Израилю, где среди холмов угадывались и башня Давида, и стена плача и Синай с дарованными Народу скрижалями. На панно в нижнем углу стояла авторская подпись: «Rybak 80».

Улица Хавива Райк, 16. На части уличных указателях пишут: Райх, а не Райк. Однако я полагаюсь за эталон правописания названий по имеющемуся у меня географическому Атласу - Orenstein. ”Yavneh” Publishing House Ltd. Tel-Aviv, 1976).

Дом, построенный в восмедесятых, за тридцать лет не раз подновлялся и, вероятно, ремонтировался, но всё это время - перед входом на стене - находился бессменный водочерпий, переливавший воду из ведра в кувшин. Образ водолея известен из мировой культуры как один из двенадцати календарных знаков зодиака. Здесь мы имеем еврейский вариант водолея. Знаки зодиака в древности и в наше время украшали синагоги, ибо иудаизм официально признаёт астрологию. Поэтому и здесь на стене такой знак возник не случайно. В засушливом краю вода -бесценное благо. Без неё немыслима и сама жизнь.

При входе в дом водолей изображён художником Рыбаком, и подписан: «Rybak. 1980».

Улица Агнон, 15. В этом доме весь этаж занят под спуск и выход из бомбоубежище, и выделена тут же часть площади для подъезда и лестнничного марша в верхние этажи.

В этой стране никого не шокирует тема бомбоубежища, но дизайнеры, занятые оформлением фасада, предпочитали в тревожные годы поместить отвлекающий рисунок. На этой стене во всю её длину начерчен орнамент жёлто-бежевого цвета. Целевая задача художника состояла в том, чтобы не возбуждать в жителях возможных отрицательных ассоциаций, связанных с предназначеием этого помещения. Поэтому художник выбрал бессюжетный мотив из конструктивистского арсенала, каким, кстати сказать, владел упомянутый мной Lande. Нейтральная композиция анонимна, ибо никем не подписана.

Улица Агнон, 11. Здание спланировано так, что фронтальный «фасад» расположен тремя уступами в соответствии с постепенным изгибом улицы.

Ступенчивость фасада позволила подрядчику декоративно оживить мрачноватые уступы с севера национальными рисунками. Рисунки такого рода, украшавшие в 70-х - 80-х годах фасады некоторых домов, делались не первоклассными мастерами, а поэтому в них чувствовался изрядный налёт примитивизма, хотя само по себе направление примитивизма в живописи имеет право на существование. К тому же, в манере мастеров настенных граффити лаконичность изображения, опущение подробностей и, порой, напускная небрежность диктуются, скорей всего, подражанием «наскальным рисункам». Нет необходимости рассказывть о рисунках каждой из трёх вертикалей. Возьмём по картинке из каждой. Композиции начинается сверху. И первым символом поставлена литера «шин», с которой начинается одно из имён Всевышнего ("шем"). Эта вертикаль подобна мезузе на дверном косяке еврейского дома. На следующей вертикали (на втором уступе фасада) молящийся человек с вознесёнными к небу руками. А дальше на уступах начертаны известные постройки Иерусалима. И несколько раз встречается образ летящего голубя - символ, известный со времён Ноева ковчега.

Улица Нордау, 15. Сюжет высокого и длинного так называемого перекидного моста, прорезанного резцом на оштукатуренной стене с раскраской, привлёк меня тем, что он как будто срисован с восточной открытки.

Шаткие перила, тонкие жиденькие опоры, путники с ношей и всадник во вьетнамской панамке конусом - всё подчёркивало эфемерность жизни в этом мире. И только могучее дерево в начале пути и сплюснутое рыжее солнце над серединой пролёта моста вселяли надежду в успех перехода на другой берег. По-моему, на этом рисунке - аллегория жизни. А в израильской практике я видел похожий деревянный мост под знойным солнцем в окружении таких же могучих эвкалиптов. Деревянный арочный «горбатый» мост через реку Яркон в Рамат-Гане (в большом Тель-Авиве близ крупного стадиона). Рядом с млстом я проработал пятилетку (в 1992-1997 годах). Теперь там мост перестроили, и романтика исчезла. Картина на улице Нордау, 15 не подписана.

Улица Шарет, 35. На белой стене слева от дверного проёма выложен каменной полированной плиткой подсвечник на семь свечей. Менора почитается иудаикой, ибо этот семисвечник во все века символизировал присутствия Бога среди людей. Ныне это государственный символ Израиля. А на стене дома, о которомр идёт речь, рабочие украсили здание своим семисвечником. Уместно вспомнить строки из стихотворения, посвящённого золотой меноре, откованной во времена Моше-рабейну:

...И чашечка, завязь, цветок

втекли в шестиструйный ручей.

Светлел и лучился Восток

от света еврейских свечей.

Тот свет золотой меноры

хранил иудеев от бед.

И был негасим с той поры

Свет Торы, как Мудрости свет.

Со временем часть плиток утрачена, и я, ориентируясь на следы разрушенного основания подсвечника, оставшиеся на стене, решил на фотографии восстановить потерянную штангу, на которой как бы крепилась крестовина меноры. Бежевым цветом помечена «восстановленная» штанга.

Улица Жеботинского, 19. Протянулась от Бальфур к морскому побережью.

Я уже упоминал железобетонный дот, или защищённую огневую точку, сохранившуюся с войны за независимость. Там, в самом начале улицы на холме издавна был установлен форпост. На берегу других оборонительных сооружений после войны долгое время не было. На этом месте жилые зданий стали строиться отступя от морского берега. Я прошёл по побережью от моря до улицы Бальфура, и только на фасаде дома №19 обнаружил только три художественных клейма - все три на тему мирного моря. Автор, создавший эти работы, пока не выявлен. По крайней мере, мне не известен

.

Улица Бар-Илан, 71. На плане жилой застройки города улица Бар-Илан, как мы видим, в середине семидесятых годов была не достроена, обрывалась на улице Бальфур, а дальше - до самого моря тянулся обширный пустырь.

А на правой стороне, где закончивалась Ха-Шикма, сразу после неё возвышался холм, на западном склоне которого до сих пор жива высажанная там хвойная роща. И напротив хвойной посадки буквально через дорогу - в выстроенном жилом доме в разбитом садике на оштукатуренной стене взошли «цветочки граффити», автор которых так и не выявлен. Не беда, что художник назван, потому что подлинным его достижением явилось то, что незамысловатые цветочки существуют уже десятилетия.

Улица Бар-Илан, 49. Это здание одно на всю улицу, где сохранился популярный в восьмидесятых годах пример фасада, прочерченного сверху до низу вертикальными двумя орнаментами граффити в манере Нео авангарда.

Первая фотография сделана в вестибюле подъезда. Художник-абстракционист написал по белой оштукатуренной стене чёрной краской абстрактную композицию. Под крупным рисунком рядом с панно жильцы высаживают комнатные растения в глубоком лотке, а ваад-абайт (управдом) присабачил (пардон, приколотил гвоздями) в центре художественной композиции огромное зеркало в раме. Похоже, что по отражению в трюмо можно теперь входить в зазеркалье по домашней лестнице. Правая сторона фасада от завершения опорных столбов зенял стену стену вертикальный абстрактный узор. Вверху начерчено условное «солнце», а остальные фигуры не вызывают конкретных ассоциаций. Левая сторона фасада под окнами - первого, второго и третьего этажами - орнаментированы изогнутыми полосами, не представяющими художественного интереса..

Улица Бар-Илан, 18. Дом расположен у вершины заселённого холма на перекрёстке улиц Ха-Хорошет и Бар-Илан.

Дорога с односторонним движением легкового транспорта, и водители при повороте на Бар-Илан не могут не замечать броского декоративного пятна у входа в это здание, тем более, что при въезде на горку транспот притормаживает.

Панно выглядит нарядно. Небесно-голубой тон с зеленоватыми прожилками. Цвета обычные, как небо и трава - и привычные для страны, где лето круглый год. Мозаика из мелкой цветной керамической плитки сохраняет неувядающую свежесть. Ею и набран весь узор.