Кобэйн о Кобэйне. Интервью и встречи

КОБЭЙН О КОБЭЙНЕ

ИНТЕРВЬЮ И ВСТРЕЧИ

ПОД РЕДАКЦИЕЙ НИКА СОУЛСБИ

ЧИКАГО РЕВЬЮ ПРЕСС

Книга издательства А Капелла

Другие Книги из Серии «Музыканты Сами о Себе»

Боуи о Боуи: Интервью и Встречи с Дэвидом Боуи

Колтрэйн о Колтрэйне: Интервью Джона Колтрэйна

Хендрикс о Хендриксе: Интервью и Встречи с Джими Хендриксом

Джуди Гарленд о Джуди Гарленд: Интервью и Встречи

Кит Ричардс о Ките Ричардсе: Интервью и Встречи

Led Zeppelin о Led Zeppelin: Интервью и Встречи

Леонард Коэн о Леонарде Коэне: Интервью и Встречи

Майлз о Майлзе: Интервью и Встречи с Майлзом Дэвисом

Спрингстин о Спрингстине: Интервью, Речи и Встречи

Том Уэйтс о Томе Уэйтсе: Интервью и Встречи

Копирайт © 2016 Ника Соулсби

Все права защищены.

Издано Чикаго Ревью Пресс Инкорпорэйтед

Норт-Фрэнклин-стрит, 814

Чикаго, Иллинойс 60610

ISBN 978-1-61373-094-2

Библиографическая Запись Библиотеки Конгресса

Кобэйн о Кобэйне: интервью и встречи / под редакцией Ника Соулсби.

страниц см.

Включает индекс.

ISBN 978-1-61373-094-2 (в пер.)

1. Кобэйн, Курт, 1967 – 1994 - Интервью. 2. Рок-музыканты – США -Интервью. 3. Нирвана (Музыкальная группа)

I. Соулсби, Ник, редактор.

ML420. C59C62 2016

782.42166092-dc23

[B]

2015029431

Внутренний дизайн: Джонатан Хан

Внутренняя компоновка: Nord Compo

Напечатано в Соединённых Штатах Америки

5 4 3 2 1

Этот цифровой документ был представлен Nord Compo.

СОДЕРЖАНИЕ

Введение

ЧАСТЬ I. ФЕВРАЛЬ - ИЮНЬ 1989 ГОДА - НЕОПЫТНЫЕ ЮНЦЫ

Трясущие Волосами Неандертальцы | ФИЛ УЭСТ

25 февраля 1989 года | «Daily» (США)

На Скамейке Запасных: Нирвана | ДЖОН РОББ

Март 1989 года | «Sounds» (Великобритания)

«Это - Классическая Панк-Рок-История «Из Грязи В Князи»» | ХЭНМИ ХАББАРД

22 апреля 1989 года | «Current» (США)

ЧАСТЬ II. СЕНТЯБРЬ - НОЯБРЬ 1989 ГОДА

- СТАРЫЙ НОВЫЙ МИР

«Две-Три Вещи, Которые Я Знаю О Курте Кобэйне» | ГВИДО КЬЕЗА

Сентябрь 1989 года | «Rockerilla» (Италия)

Вам Нужна Вода, Вам Не Нужны Альбомы | МАРК ШЭФЕР

6 октября 1989 года | Радио «WAIF» (США)

«Вы - Просто «Нирвана»?» | ЛЕНА ЙОРДЕБО

27 октября 1989 года | Радио «Sveriges P3 Bommen» (Великобритания)

Сладкие Как Мёд: Нирвана | СЕБАСТЬЯН ЦАБЕЛ

1 ноября 1989 года | «Spex» (Германия)

ЧАСТЬ III. ЯНВАРЬ - АВГУСТ 1990 ГОДА

- ЛЮБИМЦЫ АНДЕГРАУНДА

«Это не Рок-н-Ролл» | БИЛЛ РИД

28 января 1990 года| Радио «KITS» «Час Независимости» (США)

Длинноволосый Парень из «Нирваны» Бреется Наголо! Наступает Национальная Истерия,

«Нирвана Продолжает Движение» | ЛОРА БЕГЛИ БЛУМ И ЭНН ФИЛСОН

27 апреля 1990 года | «Dirt» (США)

«Где-То Году в 1985 Было Очень Круто»

25 августа 1990 года | Радио «CiTR» - «Диссонанс» (Канада)

ЧАСТЬ IV. ОКТЯБРЬ - НОЯБРЬ 1990 ГОДА - ВОСХОЖДЕНИЕ В ВЕЛИКОБРИТАНИИ

«Что Случилось с Восстанием? Что Случилось с Рок-н-Роллом?» | ДЖЕЙМС ШЕРРИ

23 октября 1990 года | «Metal Hammer» (Великобритания)

Нирвана | ФРЭЙЗЕР МАККЭЙ

29 октября 1990 года | «Eye Sore You» (Великобритания)

Небеса не Могут Ждать | ПУШ

Ноябрь 1990 года | «Melody Maker» (Великобритания)

ЧАСТЬ V. МАРТ - ОКТЯБРЯ 1991 ГОДА – ОБЪЕКТ НАБЛЮДЕНИЯ

«Меня Многое Бесит, Я Ничего Не Могу С Этим Поделать» | СТИВЕН Д. И ГАРТ МАЛЛИНС

9 марта 1991 года | «Offbeat» (Канада)

Золотые Двадцать Лет | МАРКУС KOЛЕР

16 августа 1991 года / 30 августа 1991 года | «No Trend Press» (Германия)

«Мы Прочитали Несколько Рецензий На Сингл, и Они Более Чем Положительные» | ДЖЕЙМС ШЕРРИ

24 августа 1991 года | «Metal Hammer» (Великобритания)

«Нирвана»: Короткая Поездка | Пол Кимболл

19 сентября 1991 года | «Hype» (США)

«Мы Никак Не Можем Касаться «Plastic Ono Band»» | МАРК КУАТЁ

21 сентября 1991 года | «MusiquePlus» (Канада)

«Вашингтонский Обстрел «Teen Spirit»» | РЭНДИ ХОКИНС

17 октября 1991 года | «State Press» (США)

ЧАСТЬ VI. НОЯБРЬ - ДЕКАБРЬ 1991 ГОДА - ЛАВИНА

Нирвана: Мурашки По Коже | ЛУКА КОЛЛЕПИККОЛО

Ноябрь 1991 года | «Blast» (Италия)

«Меня Смущает, Что На Нас Возлагают Такие Большие Надежды» | ГИЛБЕРТ БЛЕКЕН

10 ноября 1991 года | «Freakshow» (Германия)

Названия, Тезисы, Темперамент и Грандж как Поп | ЙЕНС КИРШНЕК

11 ноября 1991 года | «What's That Noise» (Германия)

Итог Десяти Лет Альтернативного Рока,

Название «Нирваны» У Всех на Устах | ДЭВИД КЛЯЙВЕХТ

12 ноября 1991 года | «Algemeen Dagblad» (Нидерланды)

Атомные | ЛУЧИО СПИЦЦА

19 ноября 1991 года | «Ciaо 2001» (Италия)

Нирвана | ДЖАНКАРЛО ДЕ КИРИКО

19 ноября 1991 года | «Tutti Frutti» (Италия)

«Это Не Такое Радикальное Изменение, Как Все Утверждают» | АНДЖЕЛА ДЗОККО

20 ноября 1991 года | Радио «Citt#224; Fujiko» (Италия)

«Если Бы Мы Не Были Друзьями, То Я Не Хотел Бы Играть в Этой Группе» | НИЛЬС ДЕЛЬФО

23 ноября 1991 года | «Studio Brussel» (Бельгия)

«Прими Меня, Широкая Публика, Потому Что Мне Нужны Деньги» | ФРЕДЕРИК БРЕБО

23 ноября 1991 года | RTBF «F#233;lix» (Бельгия)

АЖИОТАЖ, Но Не СОВСЕМ? | АННЕМИК ван ГРОНДЕЛ

25 ноября 1991 года | «OOR» (Нидерланды)

«Курт - Средний Ребёнок, Вот Почему Он Такой Трудновоспитуемый» | БРЭМ ван СПЛАНТЕРЕН

25 ноября 1991 года | VPRO «Onrust!» (Нидерланды)

«Они Кричали: «Предатель» и Плевали в Нас» | РОБИН ДОРЕАН

7 декабря 1991 года | «Hot Metal» (Австралия)

«Расизм, Половая Дискриминация и Национализм Ведут Нас

К Невежеству» | АЛИН ЖОРДАНО

7 декабря 1991 года | «Uzine» (Франция)

ЧАСТЬ VII. ЯНВАРЬ - ФЕВРАЛЬ 1992 ГОДА - УГРЮМОСТЬ

«Немного Печально, Когда Яппи Пляшут под Нашу Песню» | ДЖЕЙМС ШЕРРИ

Январь 1992 года | «Metal Hammer» (Великобритания)

«Ну Это Такой Же Панк-Рок, Как Элвис» | ДЖЕССИКА АДАМС

23 января 1992 года | «Select» (Великобритания)

«У Рока По-Прежнему Есть Отличные Истории» | ЮРИЙ ЛЕНКЕТТ

23-25 января 1992 года | «Best» (Франция)

«Ответ – Нет» | ДЖЕН ОЛДЕРШОУ

24 января 1992 года | «Triple J Шоу Джен Олдершоу» (Австралия)

«Он Подвинется и Столкнёт Его С ОБРЫВА. В Небытие».

25 января 1992 года | «SBS» «Noise» (Австралия)

«Слава Богу, у «Нирваны» По-Прежнему Есть Отличные Истории» | ПАТРИК ЧНГ

12 февраля 1992 года | «BigO» (Сингапур)

Просвещённое Трио | СУЕШ ПАВИТРАН

13 февраля 1992 года | «Star» (Малайзия)

«Они Просто на Своих Местах, и Это Очень Странно» | БЕАТРИС ПЕКЕР

22 февраля 1992 года | RTVE «Rockopop» (Испания)

ЧАСТЬ VIII. МАРТ - СЕНТЯБРЬ 1992 ГОДА

- ОТДЫХ И ВОЗВРАЩЕНИЕ К ЖИЗНИ

Интервью С … Куртом Кобэйном | КАРЛОС «КЭЙК» НУНЬЕС

Март 1992 года | «Flipside» (США)

«Ему Нравится Делать Всё Загадочным и Многовариантным» | САЙРУС ЭМЕН

3 апреля / 1 мая 1992 года | «Сайрус... Телешоу» (США)

«Мы Были Избранными Отверженными» | КЕНАН СИБЕРГ

26 июня 1992 года | Радио «Danmarks» (Дания)

«Грубый, Дикий и Бестолковый» | ЛАРС АЛДМАН

30 июня 1992 года | SVT PM «Intensiven» (Швеция)

«Есть Вещи, От Которых Нельзя Отказаться» | РАФА СЕРВЕРА

2 июля 1992 года | «Ruta 66» (Испания)

«Каждая Ванна - Это... Опыт сам по себе. Жизнь или Смерть».

30 августа 1992 года | ITV «Raw Power» (Великобритания)

Грандж Мёртв | ДЖИМ КРОТТИ И МАЙКЛ ЛЭЙН

11 сентября 1992 года | «Monk» (США)

ЧАСТЬ IX. ОКТЯБРЬ 1992 - ЯНВАРЬ 1993 ГОДА - НИЖЕ НИЗШЕГО

«Маленькое Путешествие Сюда на Уикэнд» | ХОРХЕ АЕДО

30 октября 1992 года | TVN «S#225;bado Taquilla» (Чили)

«Трое Обычных Парней, Сочинияющих Музыку, Которую Можно Напевать» | СЕЗАР ФУЭНТЕС РОДРИГЕС

31 октября 1992 года | «Madhouse» (Аргентина)

«Я Обычно Репетировал, Когда Впервые Взял Гитару» | СЕРХИО МАРКИ

31 октября 1992 года | «Clarin» (Аргентина)

«Проблема В Том, Что Теперь Ты – Карикатура» | ДЖИМ КРОТТИ И МАЙКЛ ЛЭЙН

Ноябрь 1992 года | «Monk» (США)

Incesticide | КУРТ КОБЭЙН

Декабрь 1992 года | Аннотация к Сборнику Нирваны «Incesticide»

Тёмная Сторона Курта Кобэйна из «Нирваны» | КЕВИН ОЛЛМАН

Декабрь 1992 года | «Advocate» (США)

Истинный Портрет Рок-Идола Девяностых, С Которым, По Словам Кортни, Ей Нравится Драться | АНТОНИО КАРЛОС МИГЕЛ И ЭВА ЖУРИ

19 января 1993 года | «O Globo» (Бразилия)

«В Моих Глазах Столько Яркого Света» | РОДРИГУ ЛАРЮ

23 января 1993 года | «College Radio» и Фэнзин «Midsummer Madness» (Бразилия)

ЧАСТЬ X. МАЙ - ДЕКАБРЬ 1993 ГОДА - АНТИКРИЗИСНЫЕ МЕРЫ

Тема: «Вы Называете Это Нирваной?» | КУРТ КОБЭЙН, ДЭЙВ ГРОЛ и КРИСТ НОВОСЕЛИЧ

Май 1993 года | «Billboard»

От Спрятавшегося на Чердаке | КУРТ КОБЭЙН

Июнь 1993 года | Переиздание Альбома «Raincoats»

«Возвращение к Состоянию Души, в котором Я Нахожусь Каждые Несколько Месяцев» | ФИЛ САТКЛИФФ

24 июля 1993 года | «Q» (Великобритания)

«У Меня Нет Желания Стать Гитаристом Чуть Получше» | ЭДГАР КЛЮЗЕНЕР

Август 1993 года | «RTL2» (Германия)

Бешенство Матки | ЮРИЙ ЛЕНКЕТТ

Август 1993 года | «Best» (Франция)

В Утробе с Новым LP | МАРКУС КЁЛЕР

3 августа 1993 года | «No Trend Press» (Германия)

Чёрт, Это Другие Люди | ЭММАНУЭЛЬ ТЕЛЬЕ

10 августа 1993 года | «Les Inrockuptibles» (Франция)

«Нирвана» Бьётся с Демоном Славы | ДЖ. БРАУН

3 декабря 1993 года | «Denver Post» (США)

Игнорируемое Разрушение | ДАВИД ДЮФРЕН

Декабрь 1993 года | «Rage» (Франция)

ЧАСТЬ XI. ФЕВРАЛЬ - АПРЕЛЬ 1994 ГОДА

- ДАЛЬШЕ - ТИШИНА

«Прямо Сейчас Это Неясно. Всё Ещё Загадка. Для Нас».

7 февраля 1994 года | «40 TV» / Радио «Prisa» (Испания)

Курт Кобэйн: Трибьют Герою Гитары Поневоле | ЧАК КРИЗАФУЛЛИ

11 февраля 1994 года | «Fender Frontline» (США)

Нирвана | САНДРИН МОЖИ

16 февраля 1994 года | «Uzine» (Франция)

БоддЕ | КУРТ КОБЭЙН

Апрель 1994 года

О Соавторах

Благодарности

Алфавитный указатель

ВВЕДЕНИЕ

Более двух лет «Нирвана» едва удостаивалась упоминания в прессе или в эфире. После шести месяцев репетиций группа набралась достаточно храбрости, чтобы сыграть на домашней вечеринке в марте 1987 года. Спустя целый год они, наконец, выбрали название группы. Спустя ещё год они сыграли всего три концерта за пределами штата Вашингтон. Кем они были? Две оригинальных песни и кавер через ограниченный выпуск релизов на студии, «Sub Pop», которая имела престиж только в местном масштабе и вечно балансировала на грани банкротства.

Спустя два года, в 1991, «Нирвана» уже на крупной студии, с солидной репутацией в андеграунде как «те, за кем стоит наблюдать», готовила демо для второго альбома, который будет называться «Nevermind». Они гастролировали по Соединённым Штатам четыре или пять раз, и дважды по Европе, и за их первым альбомом, «Bleach», летом 1989 года последовал EP, несколько синглов и несколько треков на сборниках. Но большую часть 1991 года никто не обращал на них особого внимания, помимо тех кругов панк-фанатиков, грандж-зависимых, любителей рока и студентов колледжей, которые составляли их обычную аудиторию.

Следующий двухлетний скачок был показательным: миллионы проданных альбомов, концерты на пяти континентах. Те песни 1991 года запустили группу в стратосферу, освещённую фотовспышками папарацци и эффектами стадионных установок. Лидер группы, Курт Кобэйн, был женат, стал отцом, богачом, знаменитым голосом поколения, автором гимна, который перестроил рок-музыку... и был осуждаем как оппозиционер, оказывающий дурное влияние, депрессивный, наркоман. К 1993 году «Нирвана» уже, сама того не зная, приготовила то, что станет их последним словом, «In Utero».

Ещё два года: 1995. Фэны отметили годовщину распада «Нирваны» и вскоре стали отмечать годовщину смерти Кобэйна в своём доме в Сиэтле предположительно 5 апреля 1994 года - всего через шесть с половиной недель после того, как ему исполнилось двадцать семь лет.

Что случилось?

Ну, было не похоже, что Курт Кобэйн собирался стать сантехником. С самого начала его желание состояло в том, чтобы зарабатывать на жизнь своей музыкой, выступать и показывать своё искусство аудитории, быть оцененным по достоинству. С самого начала была заключена сделка с дьяволом: он хотел быть замеченным, быть услышанным, и ему нужна была помощь радио, газет, телевидения и журналов для того, чтобы это случилось.

Эта сделка лежит в основе книги «Кобэйн о Кобэйне». В этой книге мы проследим за отношениями между Куртом Кобэйном, его группой «Нирвана» и СМИ, которые он будет то проклинать, то судить, начиная с самых ранних интервью группы до их последнего интервью. Нашим гидом будут слова самих артистов.

Отношения между Кобэйном и СМИ были напряжёнными. После тех первых двух лет в глуши, Кобэйн измерял свой прогресс, бросив четвертак в щель телефона-автомата и заказав первый сингл своей группы на местном радио. Вот как функционировала группа: они играют, люди слушают, они сыграли, люди платят, они говорят, чтобы убедить побольше людей их слушать, смотреть, как они играют, слушать, платить. СМИ - это не то, с чем группа «находит общий язык» - они фундаментальны для существования группы, часть вида, звука, понятия и образа, который создаёт артист.

И в ранние годы группы СМИ уделяли недостаточно внимания, чтобы понравиться Кобэйну. В 1988 году, как известно, группа заслужила отдельную статью в местном музыкальном журнале. В начале 1989 года рассеянные цитаты появились всего в полдюжине мест - по поводу первого тура группы тем летом было, может быть, два кратких комментария. «Нирвана» не была достойна комментариев прессы, потому что группа была неизвестным фактором; их первый альбом появился только после 15 июня 1989 года, и им нужно было гастролировать больше времени, чтобы у них появились поклонники.

Кобэйн позже ссылался на эту нехватку освещения в СМИ как на причину, по которой он был недоволен «Sub Pop». Далее он утверждал, что студия звукозаписи представляет «Нирвану» как деревенщин или невежественных дикарей. Так это или нет, но ключевым моментом, ключевым фактором в отношениях Кобэйна с прессой было то, что Кобэйн хотел выступать и быть понятым на своих собственных условиях. Именно по этой же причине он отставал в школе, несмотря на свой очевидный интеллект, по той же причине он не испытывал желания придерживаться какой-либо формальной работы в юности - он был совершенно стоек к компромиссам, которые навязывали школа, семья, работа и работодатели. Музыка предложила путь, посредством которого он мог бы выразить себя, когда он хотел и как он хотел. Это было то, ради чего он был готов работать, не покладая рук. Понимание, что находиться на студии звукозаписи означает, что кто-то ещё играет роль в определении того, кем он был, пришло как нежелательное неудобство; «ты снова в школе», пел он.

Однако он желал покориться и принять некоторые вещи в угоду своему желанию, чтобы ему позволили творить и сохранять свою свободу от существования от звонка до звонка. К тому же, он был симпатичным, хотя и застенчивым человеком без желания расстроить любого, с кем он входил в контакт - вот почему так много его жалоб и критических замечаний содержалось в его дневниках, писалось в песнях или озвучивалось в интервью спустя месяцы или годы. Он не был тем, кто вступал в конфронтации. Кроме того, как и в эти ранние годы, у него редко брали интервью, когда группа не была в туре, было нетрудно уделять время этому аспекту музыкального бизнеса.

Ранние интервью показывают элементы, которые никогда не менялись. Крист Новоселич - Крис, пока он не изменил свое имя в 1992 году, чтобы отразить свои хорватские корни - был компанейским и разговорчивым представителем «Нирваны». Более того, Новоселич часто прикрывал Кобэйна в интервью. На фоне клоунады Криста Курт мог скрыться, говоря только когда, когда обращались непосредственно к нему или когда он искренне желал высказаться. Новоселич был очень преданным и верным другом, и не раз на страницах этой книги вы увидите, как он активизируется, чтобы защитить своего тихого товарища.

Внимание, уделяемое «Нирване», постепенно увеличивалось на протяжение 1989-1991 годов. Курт по-прежнему часто был известен как Курдт, лёгкий псевдоним, который он взял на первых релизах «Нирваны» (а также на демо «Fecal Matter»), и который он использовал, пытаясь несколько отделить себя от своего публичного образа - особенность, которая осталась неоткорректированной, учитывая скромное значение группы в то время. В 1989 году небольшое количество материалов в прессе постепенно стало увеличиваться, как только группа съездила на месяц в Европу. То же самое произошло в 1990 году - максимум одно-два интервью в месяц сменилось дюжиной или около того, когда «Нирвана» достигла Великобритании, Германии и Нидерландов. Примерно половина из всех интервью, которые когда-либо давала группа, была в неамериканских изданиях, и поэтому примерно треть интервью «Нирваны» существует только на языках, отличных от английского, потому что только за границей они заслужили более существенный уровень внимания музыкальной прессы.

Та тенденция интервьюирования в туре также повлияла на характер освещения в прессе. Интервью были наскоро сделаны на точках, где выступала группа, за считанные минуты, чтобы журналисты представились (часто на иностранном языке), познакомились с группой, разобрались в подоплёке, потом задавали более существенные вопросы. Это помогало, однако, чтобы на данном этапе люди, заинтересованные в разговоре с «Нирваной», увлеклись андеграундной сценой, попутчиками, людьми, с которыми у Кобэйна и других обычно были общие музыкальные интересы. Поэтому, хотя «Нирвана» оставалась чем-то эпизодическим до 1991 года, это был счастливый период - интервью полны самобытного юмора, открытости, и явного интереса.

Ещё в августе и сентябре 1991 года группа понятия не имела, что надвигается. Слава обрушилась на них в последние три месяца - достигнув максимума, когда группа была занята своим вторым европейский туром за год. «Нирвана» никогда не гастролировала ни так долго, ни так тяжело; они были истощены. Концерты были заказаны задолго до того, как славу можно было даже представить, поэтому точки были слишком малы, группа всё ещё совершала долгие многочасовые поездки между концертами, они по-прежнему спали урывками в тех же самых гостиницах. Аудитория поменялась с андеграундной публики, с которой Кобэйн и его друзья чувствовали родство, на поп-ребят, хипстеров, и тех, кого не волновала музыка, пока её не включали. Это изменение стало источником существенного дискомфорта.

В этот момент все отношения между Кобэйном и СМИ меняются. До октября-декабря 1991 года единственный реальный интерес СМИ исходил от фэнзинов, колледж-радио и европейской музыкальной прессы. Теперь все хотели узнать группу поближе. Количество интервью за те три месяца взлетело до восьмидесяти. Интервьюирование отнимало целые дни - не было времени восстановиться между выступлениями - и разговор с прессой стал основной работой, проводимой в сжатые сроки, такой же частью жизни, как и фактические выступления. Свобода группы прекратила существование на фоне желания доступа и доступности.

До сих пор группа только упоминалась как «Нирвана», объект, которому редко были гарантированы индивидуальные интервью. Теперь, когда Кобэйн стал символом известного по слухам музыкального движения, давление оказывалось преимущественно на него. Изменение в характере интервью группы произошло как логическая реакция на рабочую нагрузку; «Нирвана» хотела разделять и властвовать, и для каждого члена группы стало обычным давать интервью в одиночку. Курт решил, что он будет заниматься только материалами с иллюстрацией на обложке; Крист и Дэйв взяли на себя большую часть работы и защищали его от критики. Воздействие СМИ изменило интервью «Нирваны» от братского разговора с остальными участниками сцены до повторных многократных ответов общими усилиями людям, которые едва замечали сливки андеграунда - не говоря уж о «Нирване» до «Nevermind».

Вместо того, чтобы гневно реагировать, часто товарищи по группе предпочитали развлекаться. Редко выражая что-то, помимо тёплого и дружественного отношения к тем, кто задавал им вопросы, они часто шутили и иногда поддразнивали - до расстройства или непонимания интервьюера, который поневоле превращался в партнёра комиков. Не имея времени для того, чтобы расслабиться между концертами, «Нирвана» вместо этого выпускала пар - пытаясь превратить очередной рабочий день в источник забавы.

К сожалению, это создало группе репутацию трудной в общении, и «Нирвана» провела большую часть ближайших нескольких лет, то снимая, то усиливая остроту. 1992 год начался с австралийского тура, где опять-таки последовал существенный пресс-пакет. Отшельничество Кобэйна усугубилось; ища свободы посредством музыки, его музыкальные усилия теперь заставили его свободу считаться необязательной по сравнению с задачей быть лицом и голосом прибыльного коммерческого предприятия. Он отреагировал вытеснением музыки на задний план в пользу кокона семьи и химикатов.

После короткого перерыва в январе перед австралийским туром последовал более длительный. Группа стала разборчивее в плане интервью, на которые она соглашалась; за один-единственный год желание группы получить освещение в прессе было удовлетворено с лихвой. Разделение обязанностей по интервью стало ещё более заметным, большинство из них выполняли Новоселич и Грол на протяжении большей части 1992 года. Это по-прежнему был просто случай регулирования рабочей нагрузки; освещение в прессе было одинаково душевным.

Кобэйн и его коллеги почувствовали, что они могли бы использовать это чрезмерное внимание для пользы андеграунда посредством интереса к «Нирване». С этой целью группа пыталась игнорировать корпоративные музыкальные издания в целом в пользу разговора с непрофессионалами, фэнзинами и уважаемыми андеграундными изданиями, такими, как «Flipside». Это было одновременно и позитивным желанием привлечь других к той сцене, откуда пришла «Нирвана», и презрением к мэйнстриму.

Ещё один урок, который группа извлекла из своего опыта в конце 1991 года, заключался в том, что они были не в состоянии осуществлять достаточный контроль над тем, с кем они говорили. В 1992 году возникали открытые конфронтации. Кобэйн ворчал, что его заставили говорить с «Rolling Stone», и поэтому, желая избежать борьбы со своим руководством, он демонстративно носил сделанную им самим футболку «КОРПОРАТИВНЫЕ ЖУРНАЛЫ - ПО-ПРЕЖНЕМУ ОТСТОЙ», дань уважения к лозунгу студии «SST» («Корпоративный Рок - ПО-ПРЕЖНЕМУ Отстойный»). Хотя среди мэйнстрим-журналистов это расценивалось как жест раздражения, это справедливо отражало чувства Кобэйна по отношению к журналам, которые, до «Nevermind», едва ли признавали существование андеграундной сцены.

«MTV» заслужило такое же пассивно-агрессивное отношение. Кобэйн смирился с тем, что он не сможет избегать самого всемогущего национального музыкального СМИ. Поэтому он вместо этого сделал чуть больше минимума и при каждом удобном случае активно противодействовал штату сети. Это началось рано: он почти не говорил во время интервью группы на «Headbangers Ball», а потом отказался делать какие-либо пересъёмки на первом выступлении группы на «MTV». Полномасштабное выяснение отношений произошло перед церемонией вручения наград «MTV» 1992 года, когда «MTV» попросило «Нирвану» сыграть «Smells Like Teen Spirit», а группа отказалась в пользу более новых песен, включая скандальную «Rape Me». «MTV» угрожало убрать «Нирвану» с шоу, «Нирвана» согласилась и, в конце концов, был достигнут компромисс, когда обе стороны остановились на песне «Lithium». Однако Кобэйн сделал последний жест неповиновения, сыграв вступительные аккорды «Rape Me», а потом снова переключившись на «Lithium», прежде чем руководство в панике могло бы прервать передачу. Умеренный антагонизм циркулировал вокруг выступления на «Unplugged» год спустя, когда «Нирвана» настаивала на том, чтобы на сцену с ними вышла кантри-панк-группа «Meat Puppets», и на выборе репертуара каверов и нехитов. Наконец, на выступлении «MTV Live and Loud» в декабре 1993 года, Кобэйн перестроила репертуар тура «In Utero», чтобы сосредоточиться на более шумных песнях, потратив последние пятнадцать минут на исполнение шумного джэма и убрав «Smells Like Teen Spirit» (и даже «In Bloom»), продемонстрировав своё презрение. Его любезность по отношению к журналистам «MTV» как к личностям, как к людям, отражала его полную благопристойность, но он так и не помирился с каналом как с организацией.

И не только «MTV» пострадало в этом отношении. На главном музыкальном шоу Великобритании, «Top of the Pops», Кобэйн был так рассержен необходимостью имитировать игру, что он, по существу, феллировал микрофон, выступая как робот с готическим голосом. Через несколько недель на «Шоу Джонатана Росса» группа разразилась яростной «Territorial Pissings», а не «Lithium», как планировалось. В Бельгии Кобэйн вёл себя так, будто он собирался напасть на камеру, которая подобралась слишком близко на сцене, и позже, на бразильской национальной телекомпании «Globo», он оголился перед камерой, преследуя её по сцене, и плюнув в объектив.

Тем временем его пристрастие усугубилось, что, вкупе с отсутствием у него интереса к тому, чтобы его в сотый раз просили объяснить его тексты, означало, что он уклонялся от всех обязанностей по отношению к СМИ, хотя был редко менее обаятелен для тех, кто проводил с ним время. Его проблемой был дискомфорт с прессой как с аморфной массой, а не с каким-либо конкретным журналистом. Однако это изменилось осенью 1992 года, когда его жена, Кортни Лав, дала интервью «Vanity Fair». Её цитаты были приправлены тем, что было очень неудобно читать, настояшее письмо анонимщика, составленное из неназванных источников, предъявляющих претензии относительно того, что супруги принимают наркотики. Ряд заголовков «ребёнок-наркоман», циркулирующих до рождения ребёнка Кобэйнов, привёл непосредственно к тому, что их новорожденный ребёнок был временно изъят из-под их опеки властями, и они были ограничены в доступе. Курт и Кортни стали самыми известными наркоманами в мире.

Отношения Кобэйна со СМИ теперь стали самым жёстким давлением в его жизни. Многочисленные названия песен, сочинённых в это время, сосредоточены вокруг слов, которые, как он чувствовал, использовались для того, чтобы охарактеризовать его в прессе или, как он чувствовал, в свою очередь характеризовали их: «Curmudgeon» («Скряга»), «Oh the Guilt» («О, Вина»), «Serve the Servants» («Служите, Слуги»), «Nine Month Media Blackout» («Девятимесячный Блэкаут в СМИ») (раннее название для в равной степени острой «Radio Friendly Unit Shifter»). Самая жёсткая из всех, “Rape Me (Изнасилуй Меня),” тогда невыпущенная песня "против насилия", написанная в 1990 году, получила новую вставку, нацеленную на “мой любимый внутренний источник,” и говорящая тем, кто выступал с критикой его семьи в прессе, “ценю твоё беспокойство, ты будешь вонять и гореть". Две журналистки, пытавшиеся написать биографию Нирваны, сочли врагами Кобэйна и его жены и в своё время пострадали от получасовых ожесточённых (и под сильным воздействием наркотиков) голосовых писем от Кобэйна, а также от нападения Лав в ночном клубе.

После того, как он год почти не разговаривал с прессой, Кобэйн начал активно искать встреч с сочувствующими СМИ. Это не было совпадением; угроза его семье пришла через СМИ; поэтому СМИ должны были стать сценой для контратаки. Результатом стал шквал статей с конца 1992 до середины 1993 года, пока авторизированная биография, написанная уважаемым журналистом Майклом Азеррадом, готовилась изложить позицию группы. Поскольку его группа и музыка теперь стали общественной собственностью, Кобэйн надеялся сохранить свою семейную жизнь в полной тайне. Обнаружив, что даже его дом не защищён от пристального внимания, и горячо желая защитить своих родных, он махнул рукой на свою частную жизнь в попытке остановить причиняющие боль публикации в прессе.

Выбор изданий – «Advocate», «New York Times» - показал, что это больше не о музыке. Ранее считавшийся достойным только освещения в музыкальной прессе или на «артистических» страницах, статус знаменитости Кобэйна как плохого парня с душой означал, что он заслуживает ведущих газет и глянцевых журналов. Он то с поразительной откровенностью делился интимными подробностями своей жизни и воспитания, то явно утаивал факты, особенно преуменьшая свою наркоманию. «Нирвана» играла вживую всего около десятка раз между февралем 1992 и октябрём 1993 года, и почти не писала или не записывала новую музыку, что только подогревало слухи.

На сцене на церемонии вручения призов «MTV» в 1992 году Кобэйн наклонился к микрофону и сказал: «Знаете... очень трудно верить всему, что читаешь», потом криво и грустно улыбнулся и больше ничего не сказал. Чувствуя, что он почти никому не может доверить передачу своих слов, Кобэйн написал своё собственное послание в аннотации на обложке сборника «Incesticide» в декабре того года. Это было его самым прямым обращением в словесной войне: он высказался против гомофобов, расистов, насильников, мачо и своего имиджа в СМИ, осыпав их пространным словесным щебнем. Он усвоил ещё один урок: то, что он написал, будут повторять точно так же, как и то, что он сказал в интервью.

На фоне личных сражений Кобэйна «Нирвана» как группа уже увязла в очередном конфликте со СМИ вокруг альбома, который появился как «In Utero». Шуточное название «I Hate Myself and I Want to Die» («Я Ненавижу Себя и Хочу Умереть») появилось в газете с явной нехваткой развлечений. Слухи об участии Стива Элбини в качестве продюсера просочились ещё до того, как об этом спросили самого Элбини, поэтому у него были различные публикации с его официальным заявлением, где он громогласно отрицал это сообщение. Потом, после его найма и записи альбома, статьи в прессе утверждали, что его сочли неприятным для слуха, что группа и Элбини не ладят, что группа и студия звукозаписи ссорятся, что альбому откажут в выпуске, что альбом будет смикширован повторно, и так далее. Вся группа была вовлечена в активность СМИ, разъясняя, что эти слухи были ложными. «Нирвана» даже арендовала целую страницу в журнале «Billboard», чтобы они могли опубликовать собственное письмо, категорически опровергающее слухи вокруг альбома; написать это самим казалось единственным путём к истине.

В августе 1993 года бизнес группы продолжал набирать обороты. Хотя «Нирвана» могла бы предпочесть организовать пресс-конференции, чтобы закончить работу со СМИ в один присест, вместо этого они вернулись к модели своих лет, предшествующих славе. Для раскрутки «In Utero» они взяли на себя множество интервью, но теперь вся группа присутствовала перед каждым отдельным интервьюером. С одной стороны, это означало много работы в определённые дни в августе, но приоритет группы не был рабочей нагрузкой. «Нирвана» в 1993 году чувствовала себя беззащитной, уязвимой регулярными слухами о ссорах и распадах. Они реагировали, представляя собой объединённый фронт, группой братьев, которые держались все вместе. Это давало каждому участнику значительную силу при столкновении с надоедливыми микрофонами.

Были сделаны промо-интервью, выбран сингл и записано видео, альбом был готов к выходу, и всё, что оставалось сделать «Нирване», это выходить и играть. Первый американский тур группы с 1991 года растянулся на последние три месяца 1993 года. В то время, однако, у группы редко брали интервью, и было заметно отсутствие Кобэйна. Даже разогревающие группы открыто говорят, что они редко видели Кобэйна, кроме тех случаев, когда он был на сцене. СМИ видели его ещё меньше: он встряхнулся, стремясь на MTV в декабре; в других случаях молчал.

1994 год был хуже. Его товарищи по группе снова взяли на себя эту работу, но даже они не очень много времени уделяли СМИ. Кобэйн тем временем за первые три месяца года дал всего несколько коротких ответов на радио-интервью в январе и говорил о гитарах в ходе необнародованного телефонного звонка в феврале. В гораздо более выразительном комментарии в Париже во время европейского тура Нирваны, Кобэйн был замечен расположившимся на окне с муляжом пистолета, притворившимся, что он стреляет в журналистов, собравшихся на улице.

Спираль истории «Нирваны» теперь развернулась до конца; отмена тура из-за состояния здоровья, передозировка и кома в Риме, существование группы под сомнением, вызовы полиции в особняк Кобэйна, проблемы Кобэйна с наркотиками в центре внимания - ещё в 1992 году. В тот первый год славы Кобэйн держался за свою семью, позволив себе отказаться от музыкального пути, который стал просто ещё одной работой, местом, где люди или говорили ему, что делать, или требовали ответов от него. Теперь, на наркотической интервенции в марте, его друзья рассказали ему о последствиях его постоянной наркомании, и его жена ясно дала понять, что она уйдёт от него и возьмёт с собой его ребёнка. В 1992 году он присутствовал при рождении своего ребенка, пытаясь убедить свою жену заключить договор о совместном самоубийстве, чтобы избежать боли от того, что у них отберут дочь; в 1994 году даже Кортни говорила, что Курт не смог бы продолжать свой путь и сохранить в неприкосновенности свою семью.

Кобэйн сделал свой выбор. Он сбежал из реабилитационного центра, прятался с приятелями-наркоманами и отказался бросить единственное, что у него осталось, и что не контролировали другие. Даже сейчас он чувствовал, что за ним наблюдают СМИ. Вместо предсмертной записки своим близким он написал пресс-релиз для СМИ, чтобы ретранслировать его миллионам, которые теперь претендовали, что знают его, и кому он передал ответственность. Он знал, что вовлекает свою семью и друзей в очередной раунд публикаций в прессе, он знал, что ему будут перемывать кости в колонке некрологов - его записка ретранслировала им массу причин для обсуждения, и по сей день фэны и пресса так же пытаются выяснить, была ли эта записка честной декларацией чувств или просто последней попыткой защитить тех, кто его окружал. Это было одним из его последних действий: накормить ненасытный рот, который питался им около двух лет и сожрал его жизнь целиком. Он даже повторил сально-вежливый сарказм из проигрыша «Rape Me», закончив записку, благодаря людей за их «письма и беспокойство на протяжении последних лет». Это написал человек, который просто хотел, чтобы его оставили в покое.

При создании книги «Кобэйн о Кобэйне», хотелось, чтобы читатель стал свидетелем ключевых моментов этой поездки на американских горках, и рассказать о «Нирване» полностью словами Курта Кобэйна и его товарищей по группе, как они развязали бурю, которая будет затягивать их примерно два с половиной бурных года. Это самый полный сборник интервью с группой из когда-либо вышедших, каждое интервью - ещё один узелок на нитке, ведущей от того, что произошло сразу после записи их первого альбома, «Bleach», к коллапсу группы в европейском туре 1994 года. Были отобраны только лучшие интервью, чтобы обеспечить исчерпывающий охват событий тех пяти лет максимально близко к этим ключевым моментам - чтобы увидеть реакцию группы на детали каждого тура, каждого нового релиза, каждого общественного инцидента. Единственным ограничением, которое повлияло на создание этой книги, является то, что многие правообладатели не пожелали видеть свои интервью, руководствуясь и/или располагая собственными намерениями в отношении этих интервью, следовательно, они не могли быть сюда включены.

За те годы «Нирвана» пять раз гастролировала по Соединённым Штатам, шесть раз по Европе, посещала Южную Америку с тремя концертами и провела месяц в Азии и Австралии. Запечатлеть те моменты - означало обогнуть земной шар в поисках статей, раскрывающих Кобэйна и его коллег в каждый момент времени. Хотелось попутешествовать с ними, прочувствовать их мир «вживую», поскольку они делились своими непосредственными впечатлениями о том, что происходит вокруг них. Эти интервью - самые близкие, которые можно было получить от общения с Кобэйном в его путешествии.

Я должен поблагодарить Элизабет Эдер за её постоянство и великодушие, Изабель Этертон (и Джеймса!) за мудрость и благопристойность и Юваля Тэйлора за такое видение книги, которая собрала бы вместе лучшие интервью «Нирваны» и стала бы настольной книгой для каждого, кто стремится понять жизнь последней великой рок-группы. Кроме того, я должен поблагодарить многих людей, которые внесли свой вклад в качестве переводчиков этого проекта, позволив англоговорящей аудитории впервые изучить многие из этих интервью. Наконец, что очень важно, я должен поблагодарить многих людей по всему миру, которые помогали в этих поисках, обеспечивая их содержание, связи и энтузиазм. Спасибо.

Книга ищет связь - понимание - с человеком: не вымышленным персонажем, не с тем, кто после смерти был провозглашён святым, а реальным человеком, живущим экстраординарной жизнью. Часто невозможно уловить истинный дух слов на бумаге без ощущения времени, места, настроения, и эмоции, с которой были произнесены эти слова. С этой целью везде, где возможно, сами интервьюеры любезно поделились своими воспоминаниями о своих встречах с группой; на всём протяжении повествования ваши гиды - это те, кто жил в тот момент в компании личностей, которые стали музыкальными легендами. Я надеюсь, что их воспоминания о давно ушедших моментах предоставят вам, читателю, с сочувствием к тем, о ком идёт речь в этой книге - Курту Кобэйну, его друзьям и прочим, находящимся в поиске, как и вы - более глубокое знание... «Нирваны».

- НИК СОУЛСБИ

ЧАСТЬ I

Февраль -июнь 1989 года -

Неопытные юнцы

ПОЗНАКОМЬТЕСЬ СО СЛАВНЫМИ ГОДАМИ ПОСЛЕДНЕЙ ВЕЛИКОЙ РОК-Н-РОЛЛЬНОЙ ГРУППЫ! Приходите пораньше, чтобы опередить толпы!

Правда, это было не так. «Нирвана» в начале 1989 года была полностью зависима от великого плана «Sub Pop». «Sub Pop» добивалась расположения британской музыкальной прессы, продавая им «саунд Сиэтла», «грандж». Еженедельный формат «Sounds», «Melody Maker» и «NME» означал, что больше места в колонках заполнялось большим количеством информации о новых саундах, поэтому эти газеты были восприимчивы к экзотике Тихоокеанского Северо-Запада и оказались гораздо более пылкими ценителями раннего очарования «Нирваны» чем американские. Джон Робб, тогда работавший в «Sounds», обеспечивает ранний проблеск поддержки «Нирваны» за границей.

Группа играла исключительно в штате Вашингтона с апреля 1987 до января 1989 года и почти полностью зависела от СМИ местного колледжа - представленных здесь записанным на пленку интервью Хэмни Хаббард, проведённого для «Current», студенческой газеты Колледжа Грин-Ривер, и статьёй Фила Уэста для «Daily», студенческой газеты Университета штата Вашингтон.

Сразу бросается в глаза то, какие у группы невероятные развлечения, включая шутки о нефтяных танкерах и картофелеводстве в Югославии. Они также разыгрывают друг друга в групповых ситуациях - Крист Новоселич уже самый громогласный в группе, но нет никаких признаков более поздней застенчивости Курта Кобэйна, и участники группы в восторге из-за нового альбома, гастролей, других ожидающихся релизов. Примечательно, что на этой ранней стадии они по-прежнему считают Роберта Макфэддена своим первым ударником, друга, с которым Курт и Крист джемовали примерно месяц или около того в 1986 году под названием «Sell-Outs». Роб будет удалён из последующих статей. Также очевидно, что Чэд Чэннинг ведёт себя тише, чем его товарищи, но он не меньший шутник; вторая роль - это именно та роль, которую будущий ударник Дэйв Грол займёт в большинстве своих ранних интервью с группой. Джейсон Эверман, второй гитарист с февраля 1989 года до отказа от первого американского тура, производит впечатление приветливого человека, но обмен музыкальными вкусами показывает разрыв между его рок-инстинктами и погружением его коллег в «Pixies», «Smithereens» и другие более причудливые интересы.

ЦИТАТА КОБЭЙНА

«Вначале мы больше всего боялись, что люди могут подумать, что мы - пародия на «Melvins»».

- из статьи «Это Может Быть Дьявол, и Это Может Быть Бог...

Но Стопудово Не Человек» Дон Андерсон,

«Backlash», сентябрь 1988 года

ТРЯСУЩИЕ ВОЛОСАМИ НЕАНДЕРТАЛЬЦЫ

Фил Уэст | 25 февраля 1989 года | «Daily» (США)

Мне необычайно повезло заниматься освещением музыки в «Daily» (студенческой газеты Университета штата Вашингтон), когда «Sub Pop» начинала свою кампанию по прославлению Сиэтла. Я познакомился с «Нирваной» однажды перед интервью, однажды вечером зайдя в квартиру женщины по имени Тамера, которая, кажется, помогала им. Курт, Крис и Чэд сидели, положив ногу на ногу, вокруг вращающегося стола в центре её гостиной, ошеломлённые «Into the Void» «Black Sabbath». Я передал этот материал автору из «Daily» на десятую годовщину смерти Кобэйна, но автор неправильно расслышал и сообщил, что они сидели на лестнице, а это уже совсем другая история.

Я брал интервью в офисах «Sub Pop» в феврале 1989 года - ещё когда студия находилась в одиннадцатиэтажном офисе в здании ар-деко в Беллтауне. Тамера дала мне их раннюю демокассету за несколько недель до интервью, и я заездил её до дыр на своём плейере. Интервью было с Куртом и Джейсоном Эверманом, который только что присоединился к группе и будет включен в живое фото на обложке «Bleach» - вышло спустя чуть более трёх месяцев после интервью - хотя он не играл на альбоме. Мы делали интервью в смежной комнате офиса, который использовался под склад. Без стульев; мы сидели прямо на полу.

Курт (который в то время писал своё имя как Курдт) почти не говорил в течение интервью, но то, что он сказал, было забавно, метко, и подходило для цитирования в контексте того, как оформлялась «Sub Pop», и я в итоге использовал практически все, что он сказал в статье. Я бы сказал, что он был несколько ошеломлён, что кто-то в достаточной степени заинтересовался группой, чтобы взять у них интервью. Большую часть времени говорил Джейсон, но я использовал только несколько его цитат в самом конце интервью; как оказалось, Джейсон, в конце концов, отличился тем, что его выгнали и из «Нирваны», и из «Soundgarden». - Фил Уэст

«Нирвана» выходит за рамки всех претензий, которые сопутствуют рок-звёздности. Они производят впечатление этаких приземлённых психованных мерзавцев, которых вы хотели бы побить в средней школе. Они рассматривают музыку как тренд, думая, что движение «SubPop» - это искренняя, но «безусловная перефразировка» и «последняя волна рок-музыки», и основатель группы/вокалист/гитарист Курдт Кобэйн, в среднем, слушает три альбома в месяц. Они начали карьеру в отдалённом провинциальном городке Абердин, и их нынешняя база в Олимпии едва ли делает их причастными городской арт-моде.

Хотя «Нирвана» не представляет собой ничего особенного в этом контексте, они могли быть самым большим вкладом, который ориентированная на грандж «SubPop Records» из Сиэтла может дать обществу. Курдт изобрёл саунд «Нирваны» в школьные годы в Абердине.

«Я не преуспевал в социальном плане, поэтому я сидел в своей комнате и всё время играл на гитаре, - сказал он. - В то время я думал, что изобретаю новый саунд, который изменит весь взгляд на музыку. За последние несколько лет я обнаружил, что именно это и был саунд «SubPop» из Сиэтла.

Стержень саунда базируется в основном на примитивных панк/метал- риффах «Black Sabbath» и «Stooges», но он несёт в себе тёмный, сырой, приземлённый, гранджевый тон, который отделяет их от своих товарищей по студии. Курдт, после длительной паузы, решил, что у их музыки есть «мрачный, мстительный элемент, основанный на ненависти».

Многое из этого коренится в его впечатлениях провинциального подростка. «В Абердине я страстно ненавидел своих лучших друзей, потому что они были идиотами. Много той ненависти просачивается до сих пор».

И всё же это не ненависть. На их дебютном альбоме, «Bleach», есть две прямых, блоу-поп-мелодии, которые свидетельствуют об ощущении Курта, что всё идёт так, как нужно. Эта новообретённая позитивность привела к «весёлой фазе поп-песен, которая в итоге умрёт», однако они, вероятно, напишут их больше на следующем альбоме.

Большая часть «Bleach» содержит стиль, который заставил «SubPop» разыскать группу, после демо, которое Курдт и басист Крис Новоселич сделали с ударником своих абердинских предшественников на «SubPop», «Melvins». Альбом, как и их первоначальные демо - это целый микс тяжелых заунывных песен, которые больше всего веселят нового гитариста Джейсона Эвермана, оптимистичного мощного гранджа, гортанный текстов, крика-пения и метких названий вроде «Swap Meet» и «Negative Creep».

Тексты варьируются от простого повторения, какие придурки деревенские провинциалы, до детальных рассказов об ужасах-пытках. Конечный результат, воплощённый на их живых концертах, направляет разрушительный интеллект Курдта в агрессивное русло, хотя они очищаются в поисках отличного возвышенного божественного риффа. Даже во время таких концертов, как недавний концерт в театре «Annex», омрачённый неисправностью аппаратуры и чрезмерно фанатичной публикой, врезающейся в разбитые мониторы, они вкладывают саунд, больший, чем жизнь, в каждую песню.

Хотя планируется национальный тур, и за ними следует волна позитивной прессы, они почти всегда остаются естественными. Крис и ударник Чэд Чэннинг по-прежнему работают мойщиками посуды, Джейсон живёт за счёт сбережений от четырёх лет «ада промышленного рыболовства», а Курдт живёт за счёт своей «красивой, милой, и замечательной» подружки.

«Я хотел бы жить за счёт группы, - сказал Курдт, - но в противном случае я просто удалюсь в Мексику или Югославию с несколькими сотнями долларов, выращивать картофель и изучать историю рока по старым номерам журнала «Creem»».

Но если «Нирвана» действительно станет частью последней волны рока, что их заменит? «Я думаю, что нам не придётся беспокоиться», - сказал Джейсон.

Курдт чуть более нигилистичен. «Если бы это зависело от меня, то я бы напоил больше водителей нефтяных танкеров, - сказал он. - Я не очень ценю музыку. Мне нравятся «Beatles», но я ненавижу Пола Маккартни. Мне нравятся «Led Zeppelin», но я ненавижу Роберта Планта. Мне нравятся «Who», но я ненавижу Роджера Долтри».

НА СКАМЕЙКЕ ЗАПАСНЫХ: НИРВАНА

Джон Робб | март 1989 года | «Sounds» (Великобритания)

В начале 1989 года Джон Робб - тогда работающий в «Sounds» - инициировал первый контакт между группами «Sub Pop»-сцены и британскими музыкальными СМИ, которые, как оказалось, были их самыми ярыми и горячими сторонниками в те ранние дни. Эта статья - именно то, что можно было ожидать по отношению к группе, только что покинувшей стартовые ворота - короткая, меткая, прямая. Как ни странно, она была впервые опубликована в тот же день, когда состоялось следующее интервью. Последний дерзкий проект Робба - это онлайн-журнал «Louder Than War», где можно увидеть часть материала этого очень раннего соприкосновения прессы и Кобэйна. - Ред.

ПОТЕНЦИАЛЬНАЯ козырная карта в колоде «Sub Pop», «Нирвана», уже создала сингл, настроенный на то, чтобы вызвать трепет.

Неряшливые поп-прелести их семидюймовки с гитарными водоворотом, «Love Buzz», были быстро пережёваны продвинутыми тусовщиками.

Но теперь, когда «Sub Pop» достигла более высокого уровня, и «Нирвана» готова вышвырнуть свой дебютный LP льстивому народу, всё могло бы пойти быстрее.

Лидер группы, Курт Кобэйн, объясняет: «Этот альбом похож на сингл по песенному материалу, но мы записали его гораздо грубее. Он звучит лучше - тяжелее. Сингл теперь кажется очень коммерческим. Но он должен быть, поскольку это кавер песни «Shocking Blue»». И это те самые «Shocking Blue», которые отдали «Bananarama» свой хит «Venus»».

Но что это за суета вокруг Сиэтла? В прошлом году он оставался родным городом Джими «Шесть Пальцев» Хендрикса и Стива Мэка из «Petrol», и ничем иным. Теперь этим местом безумно увлечены.

«Это потому что мы здесь изолированы, в трудном положении. У местной сцены всегда был элемент рока, но это был мрачный элемент».

«Вот почему я считаю что вам, ребятам в Великобритании, это нравится - потому что ваш рок тоже находится на мрачной стороне. Возможно, это погода - у нас такой же скверный климат, как и у вас!».

LP «Нирваны», «Bleach», должен выйти в следующем месяце, и они играют свой первый большой американский тур для его продвижения. Надеемся, в сентябре они достигнут Европы.

Если «Нирвана» сможет придерживаться стандартов, установленных «Love Buzz», квартет вполне может оказаться в авангарде гитарного поп-нойза в его лучших проявлениях.

«ЭТО - КЛАССИЧЕСКАЯ ПАНК-РОК-

ИСТОРИЯ «Из ГРЯЗИ В КНЯЗИ»»

Хэнми Хаббард | 22 апреля 1989 года | «Current» (США)

В первый раз я увидела «Нирвану» в «HUB Ballroom» в феврале 1989 года. У меня были ожоги второй степени на руке, которая была вся перебинтована, и меня усиленно пичкали лекарствами. Я пошла на этот концерт с группой друзей и обещала, что постою сзади, подальше от толпы, и уж точно подальше от толкотни у сцены. Но притяжение выступления «Нирваны» - прекрасного соединения приятного попа и неприкрытой тоски - для меня это было слишком, чтобы сопротивляться. Вскоре я оказалась стоящей прямо перед Куртом Кобэйном, поражаясь его огромному сценическому обаянию, прижав свою больную руку к сердцу, будто в знак своей преданности. Я была уверена, что у него рост - семь футов. И у меня появилась новая любимая группа.

Я взяла интервью у всех четверых участников группы в доме Курта в Олимпии для «Current», студенческой газеты Колледжа Грин-Ривер. Мне было всего семнадцать, у меня в активе было всего два интервью, и на самом деле я не знала, что, чёрт возьми, я делаю. Вообще-то, группа спросила меня, брала ли я интервью раньше, потом намекнули на запись интервью с группой. Мы сидели в гостиной у Курта и Трэйси [Трэйси Мэрандер, подружка Курта], и по телевизору крутили хэви-метал-видео без звука. Случайные нелогичные комментарии на протяжении интервью были сделаны по поводу этого видео. Несмотря на иногда сардонические ответы, которые давали мне участники группы, они были очень добры и сказали, что это, наверное, их лучшее интервью на сегодняшний день. Я поддерживала связь с Куртом после интервью, и когда он узнал, сколько мне лет, он сказал, что мне надо написать книгу об истории своей жизни. О, ирония.

Курт удовлетворил мою просьбу о копии демокассеты группы, и «Нирвана» сыграла концерт в моей школе. К плёнке и контракту он добавил записку, в которой он написал:

Эй, этот контракт - свобода от деталей по сравнению с соглашением с «Sub Pop», которое я только подписал. Три LP и три долгих года. Мне кажется, что я подписал договор, ущемляющий меня в правах.

Спасибо за то, что так быстро отправила официальные документы.

Мы с нетерпением ждём встречи с тобой 26-го.

А сейчас до свидания.

Курт Кобэйн

PS. на самом деле моё имя я пишу так.

- Хэнми Хаббард

Трэйси Мэрандер: Раньше кошка с этим играла...

Хэмни Хаббард: Ладно, хм... Как давно вы, ребята, сформировались как группа?

Курт Кобэйн: Господи Боже...

Крис Новоселич: Может, нам представиться, чтобы ты распознавал наши голоса - ты когда-нибудь делал это раньше?

ХХ: Да... Но с другой стороны это были просто люди, которых я знал, поэтому -

КН: Обычно, когда мы даём интервью под запись -

КК: Да, когда мы даём интервью под запись, всегда кажется, что высказывание одного человека перекликается с другими. И потом, это просто то, что один человек -

Чэд Чэннинг: Ну, лучше вам ответить на это, потому что вы, ребята, гораздо раньше в группе, чем мы с Джейсоном.

Джейсон Эверман: Да... Пусть Крис ответит.

ЧЧ: Это какой-то год и название, которое вы дали.

ДЭ: Да, мы согласимся.

ЧЧ: Ещё в 1880 году-

КН: 1987 году-

КК: Как группа мы существуем около года. Мы с Крисом, в Абердине, пытались создать группу где-то... вот это да... четыре года? Боб считается группой, верно?

ДЭ: Мы будем представляться и всё такое?

ХХ: Да, мы могли бы это сделать.

ЧЧ: У вас была группа, которая называлась «Боб»?

ДЭ: Джейсон Эверман - гитара!

ЧЧ: Чэд... А я играю на барабанах.

КН: Я - Крис, басист.

КК: Я - Курт, эстрадный певец.

ДЭ: Кто это забыл?

КН: И меедиииатор...

ХХ: Так, кто первоначально был в группе?

КН: Мы двое, но, типа, три ударника. Боб был? Нам надо считать Боба?

КК: Нет... Давай просто скажем - три ударника.

КН: Да, три ударника.

КК: У них у всех были усы.

КН: Да, это было странно. У Дэйла [Кровера, из «Melvins» - Ред.] не было усов.

КК: О! Дэйла тоже считаем. У нас было четыре ударника. И Дэйл был чем-то вроде вечного почётного члена «Нирваны» - он получил золотой диск. Он даже будет упомянут на альбоме, потому что играет на двух треках.

ХХ: Где вы сформировались - Абердин?

КК: Нет, как «Нирвана» мы сформировались в Олимпии и Такоме.

ХХ: Когда Брюс Пэвитт впервые заинтересовался группой?

КН: Как он интересовался?

KC: Ну, вообще-то именно Джонатан [Поунмэн, из «Sub Pop» - Ред.] работал на нас некоторое время. (ХХ: Когда?) Почти год назад; фактически, в то время, когда у нас были неприятности с другим нашим ударником, мы как бы вели переговоры с «Sub Pop» о выпуске сингла, но мы были не совсем готовы. Но мы были не совсем готовы быть группой, быть постоянной группой, потому что они были не очень уверены, будем ли мы держаться вместе или нет, поэтому им нужна была гарантия. И мы взяли Чэда и сыграли несколько концертов и... [Курт зевает - все хихикают] и мы взяли Чэда и сыграли несколько концертов и -

ЧЧ: И это сработало!

КК: И это было нашей гарантией. А потом мы выпустили сингл.

ХХ: Итак, хорошо, типа, вас четверо, как и сейчас, было в «Нирване» уже около года, потом?

КК: Да.

ДЭ: Мы с Чэдом играли вместе в группе, в спид-метал-группе под названием «Stone Crow». Где-то четыре года назад.

ЧЧ: Вы знали вопрос номер пять?

ДЭ: Почему?

ЧЧ: Вот он какой - какими были ваши более ранние группы.

ДЭ: Да, я типа его прочитал. Я всё испорчу.

ЧЧ: Нет, ты, типа, на него ответишь, и мы увидим, правильный ли это вопрос.

ДЭ: Ты мог бы просто, типа, сказать тот ответ после того вопроса, и притвориться, что я ответил на него вовремя.

КН: Экстрасенс!

ХХ: Двое из вас играли в каких-то других группах?

КН: Нет…

КК: Ну, мы играли под разными названиями. Мы, вообще-то, играли концерты с нашим... вторым ударником. Под такими названиями, как «Skid Row», «Pen Cap Chew» -

КН: «Bliss»!

КК: «Bliss» -

ЧЧ: Больше названий, чем я могу сосчитать!

КК: Да, мы были известны просто как группа, которая меняет свои названия.

КН: Каждый концерт!

КК: Каждый концерт.

ДЭ: Это был рекламный трюк.

ЧЧ: Я играл в группе под названием «Magnet Men», когда встретил тех парней.

КН и КК: Да!

ДЭ: Да, я не играл - я встретил вас, ребята на том концерте, верно! Потому что -

КК: Мы играли с вами, и у нашего ударника была такая дрянная ударная установка, что он позаимствовал вашу.

КН: Да, и точно... мы были поражены, когда увидели ударную установку «North». Такую чертовски отпадную, чувак.

ХХ: Кто, по-вашему, оказал влияние на вашу музыку?

ЧЧ: Масса...

КН: Масса...

КК: Слишком многие...

ДЭ: Личные влияния?

ХХ: Личные или другие артисты.

КК: Ну, когда я ещё не был таким благоразумным, я думаю, что «Led Zeppelin» [все хихикают]...

ЧЧ: «Pixies»...

КК: «Melvins». «Melvins» действительно повлияли на меня, потому что они жили в Абердине, и я видел много их репетиций. [Хэнми показывает группе, что следующий вопрос в списке - о «Melvins».]

КН: Это стрррранно, чувак.

KC: Круги «Aquaman» лезут изо всех щелей...

ДЭ: «Malfunkshun»!

ЧЧ: Да, «Malfunkshun», они были на острове.

ДЭ: На меня и Чэда оказывают большое влияние «Malfunkshun»... Потому что они, типа, старше нас и крутая группа, и мы, в общем-то, поклонялись им.

КК: Вообще-то я был рокером-стоунером. А потом я увлёкся панк-роком, а теперь увлекаюсь и тем, и другим.

ДЭ: Я был рокером. Потом я был панком. Потом я был... идиотом. Ну, я всегда был идиотом.

КК: Просто у нас всегда кризисы идентичности. Мы не относимся ни к какой группе!

Д

Э: Просто не соответствуем.

ХХ: Вы слушаете какие-нибудь группы, у которых есть специфический стиль, который может удивить ваших фэнов или людей, которые слушают вашу музыку?

ДЭ: Я слушаю много рэпа и хип-хопа. «NWA».

КК: Мне нравится много чистого попа, такого, как «Vaselines» и «Beat Happening». Чэду нравятся «Young Marble Giants» - оо, я ответил за него!

ДЭ: Ooo...

ЧЧ: О, они классные, мне всё равно.

ХХ: [Хихикает]. Твоя очередь.

КН: Мне нравятся группы с большими толстыми ударниками. Просто все плёнки, которые лежат у меня в фургоне, я буду их крутить.

КК: Мне нравится, хмм, Лид Белли, блюзовый певец. Он - эстрадный певец. Я пытаюсь подумать о чём-то новом из того, что я слушаю... Я слушаю много альбомов для детей. Ну, просто альбомы для детей и альбомы со звуковыми эффектами - мне кажется, что прямо сейчас мне нравится слушать этот материал больше, чем рок-н-ролл. На данный момент я просто... мы просто как бы отдыхаем от прослушивания рок-н-ролла.

ХХ: Вы думаете, что это вообще повлияет на вашу музыку?

КК: Это, наверное, всегда влияет, потому что я на самом деле никогда не слушал... Я никогда не был большим поклонником музыки, чтобы я всё время был полностью одержим прослушиванием музыки, типа, каждый день. В смысле, я неделями не слушаю музыку вообще. Я не думаю, что это на нас влияет.

ЧЧ: Это довольно разумно, потому что -

ДЭ: Это совершенно разумно.

ЧЧ: Иногда это гораздо лучше - я не знаю... Я предпочитаю влияние на среду, в которой я нахожусь...

ДЭ: Внутренние влияния в противоположность внешним...

ЧЧ: Поэтому это на самом деле не влияние, это больше твой...

КК: Шанс создать своё собственное -

ЧЧ: Это больше то, что я вижу, и какую игру я выбираю в жизни.

КК: Я всегда боюсь отравиться слишком большим влиянием.

ЧЧ: Именно поэтому я не читаю!

КК: Я думаю, что это, возможно, подсознательная вещь.

КН: [Зевает]. Извините...

ЧЧ: Благослови тебя Господь.

ХХ: Когда вы начали играть?

КН: Когда мне было восемнадцать.

ДЭ: На гитарах?

ХХ: На чём угодно -

КН: Меня заставляли брать уроки аккордеона.

ДЭ: Мне было пятнадцать... Сейчас мне двадцать один, поэтому шесть лет.

ЧЧ: Я играл на скрипке, когда мне было лет пятнадцать. Я не играл на барабанах так долго, на самом деле. Я начал играть на гитаре, как и все остальные; мне очень нравится бас-гитара.

КК: Как давно ты уже играешь на барабанах, месяцев шесть?

ЧЧ: Нет! Год, ты сказал, что мы вместе год.

ДЭ: Моя мама, наконец, купила мне первую электрогитару несколько месяцев назад, поэтому я довольно возбуждён.

КН: Да! Мы были группой мариачи. [Прерывается из-за появления Дэймона - поздравления всех вокруг, объяснение того, что происходит.]

ХХ: Где вы видите себя, скажем, через год? Будете ли вы по-прежнему на «Sub Pop»?

КК: Мы надеемся, что мы будем вместе. Мы будем... у нас есть определённые планы относительно пребывания на «Sub Pop».

ЧЧ: Это благоразумный ответ.

КК: Да, это благоразумный ответ. [В его голосе явное веселье.]

ЧЧ: Это - всё, что я собираюсь сказать.

ХХ: Кто-нибудь подходил к вам с чем-то вроде контракта на крупной студии звукозаписи? Или на крупной независимой студии?

ДЭ: Прямо сейчас идёт довольно полномасштабная война предложений, о которой мы на самом деле не можем говорить.

ЧЧ: Ещё мы не скажем этого... просто из-за мелочи в их кармане.

ХХ: Вы планируете гастроли этим летом?

Все: Да.

ЧЧ: В мае!

КК: Мы планируем много гастролировать. Посмотрим.

ЧЧ: Два месяца летом.

КК: Мы уедем в июне-

КН: Июнь! Пятнадцатого!

КК: Пятнадцатого июня, и мы не знаем точно, как долго мы там пробудем.

ДЭ: Это хорошая круглая дата.

ЧЧ: Надеюсь, что так. [Все прощаются с Дэймоном.]

ХХ: Какие у вас планы на тур?

КН: Рок-н-ролл!

КК: Пока мы не поедем по проселочным дорогам в Северной или Южной Каролине.

ДЭ: Мы берём с собой большущего, толстого, сильного парня, чтобы он нас защищал. Посмотрите, посмотрите, посмотрите! Посмотрите на басовый барабан, посмотрите на это!

КК: Они похожи на маленькие леденцы на палочке -

КН: Вы знаете те мячики «Union 76»? [Имеются в виду антенные мячики из 1980-х - Ред.] Те штуки такие классные.

КК: Ладно, итак, мы будем ездить по этим необъятным Соединённым Штатам так долго, как сможем и, надеемся, больше месяца.

КН: От шести недель до двух месяцев.

КК: Мы вернёмся, а потом отдохнём, потом улетим-

КН: На континент -

КК: Мы поедем в Европу в сентябре.

ХХ: Вы планируете гастролировать с кем-то?

КК: Нет... мы хотим, но нам не найти достаточно популярную группу. Группу, с которой нам бы было выгодно гастролировать.

ХХ: Куда вы больше всего хотите поехать в тур?

ДЭ: В южные штаты.

КК: В Нью-Йорк. Просёлочные дороги южных штатов-

ДЭ: В Нижнюю Алабаму!

КН: В города, которые не так испорчены, как Сан-Франциско или Лос-Анджелес. Ну, где люди чувствуют себя обманутыми.

КК: В те места, где нет такого отношения. Где нет такого отношения, типа: «Я всё повидал».

ЧЧ: В Италию. Я всегда хотел поехать туда.

КК: Мы ищем истощённых, голодных ребят. Как в Элленсберге.

КН: Или в Сиэтле. Там вряд ли есть концерты для зрителей любого возраста.

ХХ: Вы раньше играли за пределами области Сиэтла?

ДЭ: Да, мы даже играли в Калифорнии.

КК: Мы играли в Сан-Франциско -

КН: И в Сан-Хосе.

КК: В Сан-Хосе.

ЧЧ: В Портленде.

КН: В Абердине.

КК: Не говори этого!

ДЭ: В Элленсберге.

КН: В Такоме.

ДЭ: В Оли.

КН: В Беллингеме.

КК: О, да... в Энумкло...

ДЭ и ЧЧ одновременно: Мы почти сыграли в Уолла-Уолла...

ЧЧ: Это было по стерео, между прочим.

ДЭ: Полный улёт.

КН: Мы должны были играть в Лос-Анджелесе, но заболели.

КК: Мы все подхватили бронхит, пока там были.

ЧЧ: Спать на улице - это не весело.

КК: Планировалось, что мы будем играть с «Living Color» в Лос-Анджелесе

ЧЧ: Но «fIREHOSE» выбили нас из программы - придурки!

ХХ: Где вам больше всего нравится играть?

КК: В Сиэтле. Это мой выбор, во всяком случае.

ХХ: Есть какая-то особенная точка?

ЧЧ: Я не возражаю против этого, да. Люди -

КК: Я не знаю, мы играли в разных местах. Определённо не -

ДЭ: [Заканчивая предложение Курта] – «Underground».

КК: О, правда?

ДЭ: «Raven»!

ЧЧ: Я думаю, что в Сиэтле довольно много крутых мест, где можно играть.

КК: Мне не нравится слишком много играть в барах.

ЧЧ: Нееееее.

КН: Неважно, где играть!

ДЭ: Крис, почему бы тебе не делать это? Чёрт побери...

КН: Слишком ленивый, чтобы репетировать.

ЧЧ: Я не знаю, люди, конечно, гораздо больше увлечены своей музыкой, чем это кажется где-то здесь, скажем, когда мы играли в Сан-Франциско. Это просто как даже когда мы видели концерт в «Ivy» - довольно большой концерт и много людей, и это как -

ДЭ: Стояли там?

ЧЧ: Да -

ДЭ: Хотя «Mudhoney» играли в значительной степени так же твёрдо, как и ты можешь играть рок, и люди просто стояли там.

КН: Просто пока там есть хорошая публика, это не имеет значения - это там, где есть хорошая публика. Можно быть в Элленсберге и сыграть хороший концерт. Вот что важно.

ЧЧ: В Сан-Франциско не было!

ХХ: Есть ли у вас какой-то особенный концерт, который запомнился как особенно хороший?

КК: Наш последний концерт.

ДЭ: Концерт в [Театре - Ред.] «Annex»...

КК: Люди танцевали танец вуду...

ДЭ: Это было безумие...

КК: Мне в глаза попадал пот и обжигал.

ДЭ: Да, меня тоже.

КК: Вообще-то я в первый раз вспотел.

ДЭ: С грифа моей гитары свисали клочья волос.

ЧЧ: Клочья. [Хихикает].

ДЭ: Это было отвратительно.

ХХ: Как вам удаётся постоянно выдерживать все ваши концерты? Поскольку вы известны как одна из самых впечатляющих групп, думаю - вы столько прыгаете -

ДЭ: Стероиды! [Смех].

ЧЧ: Интенсивные тренировки.

КН: Комплексы упражнений. Тридцать отжиманий-

ДЭ: У нас есть тренер, которого мы собираемся взять с собой в дорогу. Мы много тренируемся, это именно так.

КК: У меня есть пластинка Джека Лалэйна; она мне помогает.

ДЭ: Аэробика.

КН: Ого. Ты её крутишь, типа, на скорости 78?

КК: Нет, это десятидюймовка, и это синий винил, это довольно круто.

ЧЧ: Собственно, вот поэтому мы такие худые.

ДЭ: Её выпустила «Sub Pop»?

КК: Эта вещь - Джек Лалэйн ограниченным тиражом с «Sub Pop» -

ДЭ: Сингл Недели - или Месяца. Это превосходно.

ХХ: Кого, в смысле, другие группы, вам нравится смотреть вживую?

КК: «Mudhoney».

КН: «Mudhoney».

ДЭ: «Soundgarden».

КН и КК: Да, «Soundgarden».

ЧЧ: Не местные группы.

ДЭ: «Forced Entry».

XX: Ну, если бы я мог знать, кого я хотел бы увидеть? Я хотел бы увидеть вживую «Angry Samoans», если бы это было возможно.

КК: Они всё ещё существуют?

ЧЧ: Я бы точно был бы рад увидеть «Bad Brains». Такой концерт невозможен. Я точно был бы рад увидеть «Shonen Knife». Это был бы классный концерт!

КН: Дааааа.

КК: «Shonen Knife». Вот с кем мы хотели бы гастролировать летом. Вот этого наши фэны не ожидали бы. Они показали бы большие пальцы вверх.

ДЭ: Мне нравится смотреть вживую «Slayer».

ЧЧ: Да! «Slayer» вживую, да, для меня это здорово.

КК: Я хочу увидеть Игги Попа.

ДЭ: Я видел Игги во Франкфурте. И Лемми был в зале. Это было превосходно. Лемми этим тут же заинтересовался. Следующим вечером я видел «Mot#246;rhead», так что это было очень круто.

ЧЧ: Кажется, Дэйв ходил на эти концерты; у него есть, типа, постер Игги Попа.

ДЭ: Да, он был на одном из концертов «Metallica», и я там был, он и Рене.

ХХ: Как долго вы работали над альбомом?

ЧЧ: Вечно -

КН: Примерно полнедели -

ДЭ: Мы были в студии примерно четыре месяца. Когда мы пришли, то поменяли замки в студии.

КК: Мы написали три новые песни на той неделе, когда мы записывали альбом. И я написал тексты к двум из этих песен за десять минут до того, как я записал вокал.

ЧЧ: Сидя в машине.

КК: Поэтому мы вообще не очень долго работали над альбомом. Два дня, кажется.

КН: Два дня и шестьсот долларов!

ЧЧ: Что касается иллюстраций и прочего, это, можно сказать, заняло мало времени.

ДЭ: Да, упаковка заняла гораздо больше времени, чем фактическая запись.

ЧЧ: Но я думаю, что самое большое препятствие - это «Sub Pop».

КК: Сделать свою работу - это занимает много времени; надо ждать выхода одного альбома -

ДЭ: Да, надо ждать денег, чтобы всё получилось.

ЧЧ: Это не то, что «Black Flag», которые могут выпускать по три альбома в год.

КК: Мы на самом деле ждали не слишком долго, в смысле, мы были «Нирваной» всего год. Чтобы выпустить сингл и LP -

ДЭ: И «Sub Pop» только что выпустила альбом «Tad», поэтому я уверен, что они хотели, чтобы он немного поболтался.

ХХ: Когда вы только начали карьеру, где вы брали материал, чтобы играть вживую?

КС: Материал?

ХХ: Да.

КК: Ну, я написал - думаю, я написал все песни до этого... Я не понимаю, что ты имеешь в виду?

ХХ: Типа, что вы играли, когда вы только начинали? У вас уже были песни?

КК: Да, у нас уже были песни.

КН: Большая часть этих вещей уже были на нашем демо. Ты слышал то наше старое демо? На нём были, типа, «Hairspray Queen» и «Aero Zeppelin».

КК: Просто песни, которые не вошли в... [Хэнми и Крис тихо обсуждают

неофициальную запись сессий «Bleach».] Где ты это взяла?

ХХ: На «Sub Pop».

КН: О... там уже бутлеги.

ХХ: Это было перед пробной печатью; это была просто плёнка.

ДЭ: Это, наверное, была плёнка, которую я записал.

ХХ: Там надпись «LP «Нирваны»» -

ДЭ: Да, это та, которую я записал.

КК: О чём мы говорили?

КН: Где мы начинали делать этот материал. Мы начали джемовать с такой дрянной аппаратурой - у меня был басовый усилитель под названием «PMS» [буйный смех]; на нём было написано «PMS», чувак! И что это было?

ДЭ: ПредМаршаллский Синдром.

КН: Тогда у меня было - что? Бас «Epiphone» или бас «Hohner» -

КК: Это - классическая панк-рок-история «из грязи в князи».

КН: Ударная установка была просто дерьмовой.

КК: Это были консервные банки!

КН: Мы купили детали у ребят-курильщиков травы, которые хотели купить гашиш, и тогда продали стойку для барабана за десять долларов, и это было просто типа: «Хорошо!» Это был просто дерьмовая старая штука из «Sears». Потом после этого мы ещё покурили с ними траву, поэтому, понимаешь -

КК: Нас считали легитимной группой под названием «Skid Row» примерно три месяца с нашим вторым ударником; мы сыграли несколько концертов и написали много песен, которые были купюрами того, что мы - а их много - что мы играем до сих пор.

ХХ: Это не имеет никакого отношения к ныне существующей группе «Skid Row» -

КК: О да!

КН: Один оригинальный участник!

КК: Они хотели купить у нас название!

ХХ: Вы удивились, когда увидели это название?

КН: О да!

КК: Да, из-за этого я подумал: «Ничего себе, я рад, что мы не остановились на этом названии».

ДЭ: Но если бы оно у нас было, мы сейчас могли бы гастролировать с «Bon Jovi». Так что учитывайте этот фактор -

КК: Есть ещё одна группа из 1960-х под названием «Нирвана».

ХХ: Есть?

КК: Да, и они были не слишком популярны.

КН: Они - отстой.

КК: Они плохие; они были похожи на плохих ранних «Bee Gees», и я надеюсь, что они попробуют с нами судиться - это будет забавно.

ЧЧ: Вэлери за обедом сказала, типа, что один из её приятелей играл в этой группе.

КК: Правда?

ЧЧ: Да, это довольно странно.

СН: Ого -

КК: О да, ты мне об этом рассказывал.

ХХ: Оттуда вы узнали об этом?

КН: Нет, мы не знали об этом.

КК: Нет, мы в то время об этом не знали, а потом, когда мы услышали об этом, мы купили один из их культовых бюджетных коллекционных альбомов за пятнадцать долларов, и кто знает, где он теперь. Он был плохой.

КН: У меня он есть.

КК: Мы это читали -

КН: О ней была статья в журнале «Strange Things» - ты когда-нибудь читал этот журнал? Он из Англии.

КК: Мы читали эту статью об одном из членов этой группы, и он казался очень изобретательным, напыщенным мужланом.

КН: Показался.

ДЭ: Никогда не был.

ЧЧ: Никогда не был, никогда не бывал.

КК: А о каких вещах он говорил, Крис?

КН: Что-то о переезде в Каталонскую область Испании, чтобы получить вдохновение от флюидов Сальвадора Дали!

КК: [Смеётся]. Да! Такие дела, чувак! И он был просто так близок к славе всё время в этой группе, но у них просто его совсем не было.

КН: [Замечая что-то другое.] Это могло быть крутой открыткой -

ДЭ: Это моё, приятель!

ХХ: Откуда вы взяли название группы?

КК: Оно хорошо звучало, я не знаю... Понимаешь, у меня была в самом разгаре трансцедентальная медитация, и я поднялся по спирали до потолка и сказал: «Нирвана!», и из моего пупка полетели искры.

ДЭ: Ничего себе, это было превосходно, я там был -

КК: Его ослепило.

КН: Фингалы под глазами.

ХХ: Есть ли какие-нибудь планы переехать в Сиэтл, чтобы вы все были в одном месте?

КН: Нееее... это крысиная нора.

КК: Нет, нам не нравится репетировать. Мы должны сегодня репетировать? Мы можем раскачаться и привезти тебя домой очень поздно?

ЧЧ: Это зависит от того, что ты имеешь в виду; ты имеешь в виду, что мне придётся ехать на пароме в 2:40.

КН: В 2:40 ночи?

КК: О! 2:40 ночи? Нет проблем!

ДЭ: Чэд, Чэд, Чэд. Ты будешь дома.

ЧЧ: Да, но, тем не менее, я не хочу этого делать, но это просто то, что я могу получить.

ДЭ: Ты сядешь на паром раньше. Нет проблем, потому что я не собираюсь засиживаться допоздна. Наверное.

КК: Ладно, у нас будет акустический марьячи-концерт.

КН: Нам надо пойти играть в «Reko/Muse» и -

КК: Или записать видео - сегодня нам надо записать видео. В любом случае я не против.

ХХ: [Разговаривая с ЧЧ] Тебе не нравятся субботы?

ЧЧ: Это общий выходной день.

КН: Мы никогда не репетируем - вот что тебе надо знать, мы не репетируем.

ДЭ: Я не сказал бы, что мы не репетируем. Я всё время репетирую под плёнку.

КК: Да, мы все репетируем у себя в комнатах под плёнку.

ДЭ: Это серьезный ответ. Да! Именно это мы делаем.

КК: Я думаю, что причина, по которой мы не репетируем - это -

КН: Когда мы играем, я злюсь на себя, что я должен больше репетировать.

ДЭ: Кстати, хорошо, что мы не репетируем, потому что нас на самом деле не тошнит от этих песен.

КК: Песни очень однообразные и лёгкие, так что легко... легко от них устать.

ДЭ: Да, когда мы играем их вживую, их по-прежнему весело играть. Проблема многих групп, которые репетируют пять раз в неделю, они просто полностью выгорают на этих песнях и -

КК: Это похоже на дежа вю: «О да, эти песни...»

КН: Может быть, именно поэтому это интересно, потому что нас должно быть интересно смотреть, думаю.

ХХ: Прыгая?

КН: Потому что мы никогда не играем, поэтому, когда мы играем, мы так счастливы, что играем, что мы просто на стены лезем.

КК: Начинает течь тестостерон...

КН: А ещё мы все холостяки, поэтому это помогает.

КК: Выходят все эти скрытые сексуальные расстройства.

ЧЧ: Пожирая наркотики.

ДЭ: Тяжёлые наркотики.

КК: Никто из нас не принимает. Мы с Крисом снова начинаем пить - если мы пьём два вечера подряд, это запой.

КН: Ещё я буду пить в понедельник вечером.

ЧЧ: Я курю время от времени.

КН: Мне уже всё равно.

КК: Мы, в общем-то - мы не против наркотиков, мы просто не хотим их принимать.

ДЭ: Именно так и есть.

ХХ: Кто придумал лозунги на спине рубашки?

КН: Я.

КК: Крис.

ХХ: Тогда это полная противоположность тому, что поддерживает группа?

КК: Да, точно. Однако не обязательно «поддерживает».

ЧЧ: Мы не против.

ДЭ: Мы просто хотели совершенно экстремальное заявление.

КК: Мы хотели быть непослушными.

ЧЧ: Мы хотели быть крутыми, и скучными, и непослушными.

КК: Я думал, что наша следующая футболка должна быть вся в цветах – и ничего больше. Для противодействия этому.

ЧЧ: Конечно, отличная идея.

ХХ: Кто-нибудь из вас учится в колледже? [Все хохочут.]

ЧЧ: [Почти извиняющимся тоном] Я некоторое время ходил в ОК [Олимпийский Колледж в Бремертоне, штат Вашингтон - Ред.].

КК: Почему бы тебе не сказать: «Кто-нибудь из вас окончил школу?»

ЧЧ: Я бросил школу, но поступил в ОК.

ДЭ: Я рано окончил школу.

КН: Я окончил школу годом позже. Типа, когда я был старше, девятиклассники все типа родились в 1970 году, понимаешь? А я был старше и думал: «Вот это да, я пошёл в школу в 1970 году… Я ходил в школу столько, сколько вы, ребята, живёте. В системе народного образования».

КК: Я просто не мог поверить, что у вас у всех математика была профилирующим предметом. Потому что у меня, типа, было театроведение.

ДЭ: Да, математика точно была моим любимым предметом.

ЧЧ: История.

КК: Мы - философы. У нас профилирующим предметом была философия.

КН: Просто напоите меня, я вас нахрен уболтаю.

ХХ: Тогда куда вы ходили в школу?

КН: Я ходил в Абердинскую Среднюю Школу.

КК: Я даже не помню школу.

ДЭ: Это было довольно-таки хреново.

КК: Я ходил в Абердин. Я жил в Абердине всю жизнь до последних двух лет.

ЧЧ: Классное место.

ХХ: Почему ты переехал в Олимпию?

КК: Ну, я три месяца не платил вовремя за своё социальное жильё и боялся, что хозяин вызовет полицию. И я переехал со своей подружкой в Олимпию.

ХХ: У кого-то из вас есть другая работа или что-то в этом роде?

КН: Я работаю в «Sizzler». [Недоверчивые усмешки.] Да!

ЧЧ: Я зарабатываю 5.50 долларов в час, занимаясь мытьём посуды в закусочной «Streamliner».

ДЭ: Я не работаю.

КК: Я не работаю.

ХХ: Значит, вы живёте за счёт концертов, или пытаетесь?

КК: [Смеётся]. Да, давайте просто скажем, что да.

ЧЧ: Джейсон - миллионер.

ДЭ: Да, я унаследовал миллионы.

КК: У одного из нас очень богатый родитель.

ЧЧ: Кто же это может быть? А - Курт. В - Крис. В - Чэд. Г - Джейсон.

ДЭ: Один из нас - ребёнок Ширли Темпл. [Лори Блэк из «Melvins» была дочерью Ширли Темпл. - Ред.] Шшшш! Вы не должны ничего рассказывать об этом!

КК: Не говори этого. Пожалуйста, не говори этого. Серьёзно. [Все явно удивлены.]

ХХ: Почему вы назвали альбом «Bleach»?

КК: Ну, я не -

КН: Мы мотались по Области залива -

КК: С бронхитом.

ЧЧ: Да, болея.

ДЭ: С Брюсом Пэвиттом.

КК: И Брюс предложил «Bleach».

КН: Это тоже было чертовски странно.

ЧЧ: Мы все были безумными, больными и грустными.

ДЭ: У нас на стерео крутилась «Merciful Fate».

КК: Брюс воспользовался тем, что у нас бронхит, и уговорил нас назвать его «Bleach».

КН: Нет, правда, мы ездили в Сан-Хосе зря.

ДЭ: Зря! Было жарко.

ЧЧ: Ну, вообще-то, зато это было круто - мне это нравится.

КК: Это крутое название.

ДЭ: Оно броское.

ЧЧ: Оно может обозначать почти всё, что вы хотите.

КК: Чистка ваших игл - и обработка кислотой.

ДЭ: Обработка кислотой. Мы получаем много бесплатной рекламы по телевидению и повсюду.

КН: Вы стерилизуете всё хлоркой, понимаете.

КК: Я просто хотел сказать, что мне не очень нравятся люди, которые обрабатывают одежду кислотой, вот и всё.

ДЭ: Особенно если они из «Celtic Frost».

ЧЧ: Да... да.

ХХ: Как долго вы собираетесь пробыть в Европе?

КК и КН в унисон: Мы не знаем.

ДЭ: Вечно.

КК: Как можно дольше; возможно, мы останемся там.

ДЭ: Переселимся в Германию.

ЧЧ: Да, мы знаем некоторых людей, которых мы могли бы попытаться -

КК: Мы могли бы попытаться стать картофелеводами.

ДЭ: Или переехать в Амстердам и стать наркоманами и в основном жить на улицах.

КН: Я собираюсь переехать в Югославию.

ЧЧ: Я собираюсь завести ферму на Франкфуртских холмах.

КК: [Со шведским акцентом] Поселись и гастролируй.

ХХ: В какие страны вы собираетесь поехать, пока вы там будете?

КН: В Польшу.

ДЭ: В Восточную Европу - Советский Союз!

КН: Мы собираемся на обратном пути, например, в Сибирь. Просто в такие странные места, как Китай, отдаленные части Китая.

ДЭ: Монголия, Тибет.

КК: Поход с буддийскими монахами.

КН: Потому что мы хотим передать послание рок-н-ролла. Музыка – универсальный язык!

ДЭ: Мы собираемся играть в местах, где нет электричества - это будет нечто.

КН: Мы будем распространять добрые вести, брат мой!

КК: Распространяй Евангелие, брат! [В итоге все называют друг друга «брат» опереточными голосами.]

КК: Мы кричим это людям из своих окон.

КН: Мне нравятся «Smithereens» - да.

КК: «Smithereens», да!

ДЭ: «Metallica».

КК: «Pixies»! Кстати, давайте пойдём на «Pixies».

ДЭ: «Pixies» и «Metallica».

КН: Это испортит плёнку?

ДЭ: Мы просто сделаем чуть потише. Просто для атмосферы.

КК: Этот альбом просто, типа, атмосфера криков.

ХХ: Есть какое-то место, куда вы хотите поехать, или то, что вы хотите сделать, пока будете в Европе?

ДЭ: Посетить моих друзей, людей, с которыми я обычно жил.

КК: Я хочу собрать религиозные артефакты.

ЧЧ: Я хочу поехать в Испанию и попрыгать на крыше, как Дэймон.

ДЭ: Это будет круто.

ЧЧ: Я хочу поехать в Испанию, чтобы меня взяли и похитили. Никогда сюда не вернусь.

ХХ: Почему это? Тебе не нравится Сиэтл?

ЧЧ: Мне здесь ничего не нравится, я просто хочу поехать домой. Нет, я хочу поехать туда, где я по большей части ничего не могу понять. Где я смогу сказать: «Ничего себе, это странно», просто куда-то, где всё совершенно по-другому. А потом и по поводу меня будут чувствовать то же самое, и мы просто отлично поладим. Я хочу совершенно новый мир - что-то, что можно открыть. [Теперь все на заднем фоне говорят об альбоме, который они поставили.]

КК: Эй, они действительно отрываются - его просто колбасило.

ТМ: О, это новенький?

ДЭ: Они довольно дорогие - можно менять гитару каждую песню. Это довольно круто.

КК: Кто они?

ДЭ: «Raven».

КК: Разве они не были популярны некоторое время?

КН: Ноги весят тонну, чувак.

ДЭ: Они, в общем-то, на пути к возвращению.

ЧЧ: Я тоже.

ХХ: Когда вы записали оригинальную версию «Spank Thru»?

КК: В январе 87-го.

ХХ: Больше года назад - два года назад!

КК: Нет, кажется, это был 88-й, январь прошлого года. Когда мы записывали демо с Дэйлом? Примерно год назад, верно?

КН: Да, в марте - в прошлом году.

КК: Ладно, думаю, это был март. Я думал, что это был январь. Я узнаю для тебя.

КН: Нет, потому что меня уволили. Меня уволили из художественной мастерской.

КК: В январе 1988 года. 23 января 1988 года.

ТМ: А неделю спустя позвонил Джонатан.

КК: Да.

ХХ: Вы послали им демо или -

КК: Нет, мы заставили их понервничать.

ХХ: Они его просили?

КК: Нет, его им дал Джек Эндино.

ХХ: О, правда? Кто его записывал?

КК: Джек Эндино. [Все делают паузу, чтобы послушать альбом «Pixies» «Doolittle».]

КК: «Pixies» - моя любимая группа.

ЧЧ: Сейчас они офигенные. Они классные.

ХХ: Если бы вы могли выбирать продюсера, вы бы хотели, чтобы вашим продюсером был кто-то другой, а не Джек?

КК: Только не я.

ЧЧ: Вероятно нет.

КН: Куинси Джонс. Джон Пол Джонс. Том Джонс.

КК: Дэви Джонс.

ЧЧ: Может быть, тот парень, который продюсировал альбом «Pixies» «Surfer Rosa».

ТМ: Дэвид Боуи продюсировал «Raw Power».

ЧЧ: Правда?

ДЭ: Мы хотели в следующий раз, возможно, пойти в студию получше.

КК: Но всё равно нам нужно, чтобы Джек Эндино всё время стоял у нас над душой.

ДЭ: Пойти в студию побольше-побольше.

ХХ: Что ещё вам предстоит, ребята?

КК: Ну, мы думали о выпуске нескольких синглов перед Новым годом.

ХХ: Из альбома или новые вещи?

КК: Мы пока не уверены.

ХХ: Как насчёт работы над сборниками?

КК: О! Да! У нас будет один номер на таком сборнике из Австралии со всеми этими другими группами, которые делают просто каверы. Это будет круто. И мы также выпустим его на сингле с группой под названием «Alphabet Swill». Мы делаем кавер Нила Даймонда.

ХХ: Какую песню, вы ещё не знаете?

КК: Мы не знаем.

КН: Я не знаю насчёт «I'm a Believer», потому что -

ЧЧ: «Jazz Singer»!

КН: Да! Там есть орган - как мы это сделаем? Это типа целая часть песни.

КС: И что? Это неважно.

ХХ: Просто сыграйте это на гитаре.

КК: Да, просто сыграйте орган на гитаре.

ДЭ: У нас будет один из тех гии-тарных синтезаторов -

КН: Нет! Никакой технологии.

КК: Потому что это единственная хорошая песня Нила Даймонда! Все его прочие песни - отстой.

ЧЧ: Я не знаю хороших песен Нейла Даймонда.

КН: А что ты знаешь?

ХХ: Ещё выходит работа с «C/Z» в следующем месяце?

КК: Ну, да.

ДЭ: С Дэниелом Хаусом [владелец сиэтлской независимой музыкальной студии «C/Z Records» - Ред.].

КК: Я слышал это. Что это будет за песня? Я забыл.

ДЭ: «Mexican Seafood». Не так ли?

КК: О.

ДЭ: Это то, что хотел Дэниел?

КК: Это одна из купюр с демо Дэйла.

ХХ: Его можно как-то заполучить?

КК: Конечно. У меня есть.

ХХ: Я могу его получить?

КК: Да, я скопирую его. Там намного больше панк-рока, сырого -

КН: СЫРОГО! [Все начинают обсуждать стереосистему.]

КК: Это все вопросы?

ХХ: Почти. Как насчёт концертов в области, например, в колледжах, для зрителей любого возраста?

КК: Да, это практически всё, где мы вообще играем.

ХХ: И у вас будет концерт в «Vogue»?

КН: В «Vogue».

КК: И с «Mudhoney» в Театре «Moore»... 10 июня?

ДЭ: Девятого, изменили.

КК: Мы играем с «Mudhoney» девятого.

ДЭ: И «Tad». В Театре «Moore».

ХХ: О, правда? Это будет?

КК: 9 июня.

ДЭ: В пятницу. Шесть долларов.

КК: Это будет феерия года.

ДЭ: Презентация «Sub Pop».

ХХ: А что-нибудь между?

ДЭ: Мы надеемся.

КК: Какой был вопрос?

ХХ: Концерты?

КН: Если нас кто-нибудь позовёт, будем играть.

КК: Мы планируем дать концерт в Орегоне.

ДЭ: Ещё есть возможность сыграть концерт в «Central», 9 мая - кажется, я вам, ребята, ещё не говорил.

КК: О, правда? 9 мая.

ДЭ: Я не уверен. Мне звонил парень.

ЧЧ: Где?

ДЭ: В «Central».

КК: Мы не должны этого делать.

ДЭ: Не должны? Мне всё равно.

КК: Мы не должны играть в мае, потому что в июне будет крутая штука - нам надо заставить их подёргаться.

ДЭ: Это правда.

ХХ: Вам было бы интересно сыграть концерт, например, в Колледже Грин-Ривер?

КК: Конечно.

ДЭ: Он в лесу, не так ли? Мы почти играли в Уолла-Уолла.

ХХ: [Отвечая какую-то реплику Курта] Да, когда они крутили «Нирвану» в другой день, это было из-за меня. Нет, у них нет сингла - парень спросил, не мог бы я его достать. У Вас есть дополнительные экземпляры «Love Buzz»? Вообще, есть какие-нибудь?

КК: Да.

ДЭ: У Курта их до хрена!

ХХ: Я могу купить у вас два?

КК: Да.

ХХ: Один я должна «KGRG». Мне надо отдать его на радиостанцию.

КК: О, его не послали? Придурки! У меня примерно двадцать синглов.

ЧЧ: У меня десять.

КН: У меня один.

ЧЧ: О, подождите, я один продал. У меня девять.

ХХ: Ну, вот и всё. Какие-нибудь публичные заявления?

ЧЧ: Да, что я люблю себя.

ДЭ: И я люблю Чэда.

КН: Ешьте «porhk suckah»!

КК: Ешьте свинину?

КН: Эрон, мой сосед по комнате, пошел в такую бесплатную столовую в Лас Вегасе, и он спускается по такой лестнице, и там такая большая картина с такой свиньёй в униформе полицейского и в таком маленьком воздушном шаре с надписью «ЕШЬТЕ PORHK SUCKAH»! Потом он туда вошёл, и там были типа бутерброды с ветчиной, бекон, всё было похоже на ветчину.

ДЭ: Свинину.

КН: Да, ешьте па-ра-зита жирных свиней! (игра слов - por-ke sucker - Прим. пер.)

ДЭ: Свиные мясные продукты.

ЦИТАТА КОБЭЙНА

«Мы с Крисом играли в СЛИШКОМ МНОГИХ разных формах «Нирваны» за последние четыре года под такими названиями, как «Skid Row», «Ying Yang Valvestem», «Pen Cap Chew», «Bliss», «Tad Ed and Fred» и других, которые нельзя называть».

- из статьи «Нирвана» Джо Престона, «Snipehunt», начало 1989 года

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Сентябрь - ноябрь 1989 года -

Старый Новый Мир

ПЕРВЫЙ ТУР ЗАКОНЧИЛСЯ ПЛОХО; ГРУППА ПРЕКРАТИЛА РАБОТУ и поехала домой, отменив концерты за целую неделю. Они сразу же избавились от гитариста Джейсона Эвермана и превратились в трио. Они сыграли всего два концерта между июлем и концом сентября, когда они отправились в свой второй американский тур, а потом в свой первый тур по Европе.

Их волнение ощутимо. В Цинциннати они с явным оживлением обсуждали пребывание в туре и предвкушали совершение прорыва в Европе. Хотя в интервью с Хэнми Хаббардом в апреле они говорили о сингле с группой «Rainbow Swill», который так и не был записан, так опять-таки не было и сингла «Sub Pop» с каверами Лид Белли.

Кобэйн, с согласия своих товарищей, желает попытаться избежать ярлыка «группы с «Sub Pop»», высмеивая природу расцветающего интереса к студии и дистанцируя группу от грандж-стереотипов. Он утверждает, что «Нирвана» пытается «быть менее... категоризированной, чем большинство групп», и клянётся в верности панку, «Beatles», даже «ABBA», хотя и указывает на то, что последняя музыка группы более мягкая. Продолжаются моменты инь-ян; Кобэйн утверждает, что с состоянием рок-н-ролла что-то не так, но отрицает, что его группа - особенно оригинальное решение для него. Он делится мыслями о жизни в маленьком американском городке и менталитетах, отрицая, что «Нирвана» - группа с посланием. Однако вместо того, чтобы просто быть «против», Курт и группа утверждают, что ориентированы на аутентичность, эмоции, честность.

Что касается отношений Кобэйна со СМИ, то они ещё только начинались. Выразительный момент, однако - когда он сравнивает интервью с сеансами терапии, с формой психологической оценки - уже есть дискомфорт, сформулированный как шутка, с мыслью о том, что он выставляет себя напоказ на оценку и на суд.

«ДВЕ-ТРИ ВЕЩИ, КОТОРЫЕ Я ЗНАЮ

О КУРТЕ КОБЭЙНЕ»

Гвидо Кьеза | сентябрь 1989 года | «Rockerilla» (Италия)

Мой друг написал статью для итальянского журнала «Rolling Stone», заявив, что я знал Курта Кобэйна, что верно лишь отчасти. Я действительно брал интервью у Кобэйна в 1989 году для журнала «Rockerilla» во время выпуска «Bleach» (по ошибке называя его Кобэйном (через «К» - Kobain, а не через «С» - Cobain - Прим. пер). Простите.). Это было телефонное интервью; я не встречался с ним лично. Позже, встречая множество музыкантов-наркоманов и зная о печальной судьбе Кобэйна, я вспоминал о нашем разговоре и общих факторах, которые я видел в других, кто стал связанным с наркотиками.

По сути человек, с которым я говорил, не казался несчастным или нервным. В его голосе или его словах не было ничего, судя по моему опыту (хотя и на расстоянии), что указало бы мне на изоляцию, одиночество или заброшенность, что является следствием употребления героина. Я посмотрел на записку, которую оставил Кобэйн, когда умер, и в ней был изображён человек, который потерял всё ощущение своего искусства, своего творческого потенциала, этого мира. Это был не тот человек, с которым я общался.

Я чуть было не встретился с ним лично в сентябре 1991 года, когда был приглашён «Geffen» принять участие в одной из их презентазий, на концерте, ознаменованном торжественной презентацией «Nevermind». Помимо прессы и многочисленных фэнов на концерте присутствовали самые прославленные представители нью-йоркской альтернативной сцены, включая Тёрстона Мура и Ким Гордон, у которых «Нирвана» играла на разогреве во время их недавнего английского тура. Перед концертом Мур сказал мне: «Они потрясающие!» И он был прав.

Это утверждение - лучшее, что я могу предложить в память о Курте Кобэйне, с которым, к сожалению, я так и не встретился. - Гвидо Кьеза

Вступление перевела Илария Коломбо. Интервью перевела Сабрина Кьяварелла.

На страницах журнала «Rockerilla», где-то лет семь назад, пресса и представители прессы в нашей стране затеяли незначительный, но существенный спор относительно музыкального жанра, рассчитанного на короткую жизнь: «новая психоделия», иначе называемая «новый гаражный рок».

Оглядываясь назад, мало того, что это явление было гораздо более ограниченным, чем могли себе представить и сторонники, и враги новой психоделии, но этот спор также продемонстрировал границы гораздо более широкого музыкального явления (рока) и добрался до чрезвычайно важного этапа своего существования, когда максимальное количество новостей соответствовало минимуму оригинальности.

Теперь, по прошествии времени, очевидно, что эта дискуссия не была ничем иным, как следствием провинциальности, поразившей рок-вкусы неанглосаксонских стран с незапамятных времён. Однако, к слову сказать, большинство исполнителей «новой психоделии» переехали в Европу на профессиональной основе, поскольку у них было очень мало поклонников среди американской публики.

Однако, присмотревшись, я думаю, что в этой дискуссия таилась ещё одна проблема, более интересная и определённая, но с которой никто не отважился встретиться лицом к лицу: если ли у рока будущее? Другими словами, какое будущее будет у музыки, которая на данном этапе, менее чем через двадцать пять лет после своего неофициального рождения, уже вынуждена перерабатываться?

Семь лет спустя, учитывая слабую современную ситуацию мэйнстрим-рока и нестабильное состояние независимого разнообразия, вопрос сформулирован яснее, чем когда-либо из-за эфемерных модных веяний, личных интересов и сиюминутных чудес.

В этом контексте, благодаря этому продолжительному спору, маленькая студия из Сиэтла в штате Вашингтон, «Sub Pop», появилась на американской независимой рок-сцене, которая всего за полтора года благодаря «Mudhoney», «Soundgarden», «Swallow» и т.д. заслужила видное место на американской андеграундной сцене. Как уже произошло с новой психоделией и бесчисленным множеством других явлений, публика и критики разделились на два лагеря. С одной стороны, есть те, кто превозносит психоделический хард-рок этих групп как что-то вроде противоядия упадку рока и его гомогенизации различными личностями вроде Мадонны и Трэйси Чэпмен. С другой стороны, есть те, кто считает, что эти группы – не что иное, как худшее из возможных смешение чужих идей и, опять-таки, это признак необратимого упадка рок-музыки.

Кто прав? Делать заявления об этом - не в пределах моей компетенции. Я просто брал интервью у Курдта Кобэйна, певца, гитариста и лидера «Нирваны», группы, которая прямо здесь, на этих страницах, получила очень благожелательные комментарии к своему дебютному LP, «Bleach» («Sub Pop»). «Нирвана» вскоре отправится в тур в Италию с «Tad», ещё одними артистами с «Sub Pop».

В следующем выпуске, в связи с первым LP «Mudhoney», «Rockerilla» будет организовывать специальное интервью с двоими доверенными лицами студии «Sub Pop», а именно Брюсом Пэвиттом и Джоном Поунмэном. Конечно, благодаря им продолжатся более масштабные споры.

Разве это не то развлечение, из-за которого вы читаете музыкальный журнал?

Гвидо Кьеза: Как родилась «Нирвана»?

Курт Кобэйн: Это было приблизительно четыре года назад. Я и Крис, басист, попытались создать «Нирвану» в маленьком округе приблизительно в ста тридцати километрах от Сиэтла. Это было нелегко, потому что в Абердине (это название округа) трудно найти увлечённых музыкантов. Население состоит в основном из рабочих и менталитет довольно старый, закрытый и тупой. И приблизительно полтора года назад мы переехали в Такому. Здесь с помощью Дэйла Кровера из «Melvins» мы записали демокассету, которая привлекла внимание Джонатана Поунмэна из «Sub Pop». Тогда в Такоме мы познакомились с Чэдом, ударником, и с ним мы действительно основали «Нирвану». Вскоре после этого я уехал жить в

Олимпию, а двое других остались в Такоме.

ГК: И что случилось с Джейсоном?

КК: Джейсон был нашим гитаристом приблизительно шесть месяцев, но совсем недавно мы его выгнали. В конце концов, мы начинали как трио, и спустя всего примерно шесть месяцев нас было четверо. Я полагаю, что формула с тремя участниками идеальна для такой музыки.

ГК: Мне кажется, что за последние два года штат Вашингтон произвёл больше групп, чем все остальные сорок девять штатов вместе взятые. Такома дала нам «Girl Trouble», Элленсберг дал нам «Screaming Trees», а Олимпия – «Melvins» и «Beat Happening», не говоря уж о Сиэтле. Вы находитесь в контакте с этими группами?

КК: Да, мы все друзья.

ГК: Есть ли чувство общности между всеми этими группами?

КК: Да, конечно. Все хорошо знают друг друга, и все обычно сотрудничают друг с другом. Например, я иногда играю в «Go Team», своего рода супергруппе, которую иногда собирает Кэлвин из «Beat Happening». Недавно мы с Крисом, Марком [Лэйнганом - Ред.] и ударником из «Screaming Trees» [Марком Пикерелем - Ред.] записали сингл для «Sub Pop», состоящий из двух каверов Лид Белли. Это будет частью серии «Клуб Синглов» «Sub Pop».

ГК: Вы в итоге записались на «Sub Pop», потому что это единственная студия в области, или это - та студия, которая, по вашим ощущениям, вам ближе всех?

КК: Когда мы начали играть, приблизительно три года назад, мы даже не знали, что существуют студии, интересующиеся нашим видом музыки. Потом, когда вышли наши первые записи на «Sub Pop», мы были застигнуты врасплох, и мы сказали: «Это - лучшая студия, на которой мы могли бы записываться!».

ГК: Вы чувствуете себя близкими другим группам на «Sub Pop»?

KC: Да, в общем-то, все мы играем более или менее тяжёлую музыку в умеренном темпе. У всех групп с «Sub Pop» есть свой собственный особенный саунд, и мне не нравится, когда нас всё время путают с другими, как будто нет никакой разницы. Я не думаю, что все группы с «Sub Pop» похожи.

ГК: Это верно, как ты сказал, что почти все группы с «Sub Pop» (возможно, за исключением прекрасных и недооцененных «Walkabouts») играют хард-рок с ровным ритмом. Ещё один общий элемент этих групп и, возможно, вообще, в сегодняшней постпанк-Америке - это смешивание трёх жанров в один уникальный саунд: хард-рок, психоделия, панк. Что ты думаешь?

КК: Я полностью согласен. Очень трудно в конце 1980-х придумать совершенно оригинальные идеи, поэтому единственная альтернатива - просто полагаться на свои собственные влияния и довольствоваться ими. Слава Богу, в этом отношении «Sub Pop» - и это вообще относится к штату Вашингтон – те влияния, которые были приняты - в числе самых честных и приятных.

ГК: Это почти как будто дожил до конца жизни рок-музыки -

КК: Точно. Последний пример -

ГК: И вы решили взять хорошие вещи, которые произвёл рок, соединить всё это и попытаться создать эту иллюзию ещё раз.

КК: Это именно то, что я пытаюсь объяснить. Возможно, рок отжил своё. В конце концов, нот на гитаре ограниченное количество.... Рок существует тридцать лет, и когда играешь бит четыре на четыре, рано или поздно исчерпаешь идеи; всё это становится неоригинальным в какой-то момент. Именно с этой проблемой сталкивается современный рок. У нас как минимум три или четыре года на сцене не было группы, которая очень отличалась бы от других.

ГК: И вы тоже?

КК: Да, и мы тоже. Но, возможно, мы олицетворяем самую большую оригинальность, которой можно достичь в конце 1980-х.

ГК: Как бы ты определил оригинальность «Нирваны», своими словами?

КК: Я не могу. Она внутри нас. Мы просто такие, как есть. Есть влияния, ясно как божий день. Мы - нечто оригинальное, и я не могу объяснить это, потому что всё это происходит внутри.

ГК: Ясно как божий день, но недостаточно, чтобы избежать банального вопроса: расскажи нам о том, кто на тебя повлиял.

КК: Прежде всего, «Beatles». Первые одиннадцать лет моей жизни я только и делал, что слушал «Beatles». Их влияние на то, как я пишу аккорды к своим произведениям, бесспорно. А потом я начал слушать «Led Zeppelin» и «Aerosmith» и, наконец, панк изменил мою жизнь. И даже когда этот этап закончился, я начал соединять всё в нечто, что я мог бы создавать сам, что было моим собственным.

ГК: С другой стороны, однако, также верно, что ты только и делаешь, что продолжаешь долгую волну панка... или скорее живёшь на волне панка... Или, по крайней мере, живешь на волне, которую панк привел в движение.

KC: Да, хотя я не думаю, что смогу объяснить, как. Панк нас освободил. Я открыл панк, когда мне было одиннадцать, и сразу же захотел стать его частью. Я читал журнал «Creem», и садомазохизм и колоритный облик этой музыки сразу же оказал на меня влияние. Я любой ценой хотел стать его частью и притворялся панком, хотя в моём городе никто не знал, что это такое. С другой стороны, я также боялся, потому что, в конце концов, я был всего лишь невежественным деревенщиной, как и все остальные. На самом деле я вступил в контакт с этой музыкой, только когда мне было лет пятнадцать.

ГК: В конце концов, тринадцатилетним ребятам из твоего маленького города в Вашингтоне, даже сегодня, панк не предложил очень отличающуюся от других форму бунта - хотя это слово изменило смысл и значение. Теперь «Guns N' Roses» тоже оказались на обложке «Rolling Stone»...

KC: Да, в этом смысле, группы с «Sub Pop» - лёгкое знакомство с восстанием, воплощением которого является панк. Это определённо больше поп-музыка, чем панк, но она поддерживает тот же самый дух. Панк, который я слушал в детстве, типа «Damaged» «Black Flag», он был слишком экстремальный, и это отчуждало большинство молодежи, которая уделяла ему внимание. Никто не мог его понять.

ГК: Да, но то, что ты говоришь, справедливо, только если ты пережил время «Damaged». Теперь, к сожалению, за тобой пустыня. Может быть, что вы - хорошее знакомство с чем-то более экстремальным, но с тем, что уже прошло. Музыка «Sub Pop» - самая экстремальная форма пост-панка, послушать которую у нас есть шанс в настоящее время.

КК: Это верно. Мне хотелось бы думать, что такие группы, как наша, заняли место, освободившееся после того, как панк открыл дверь. В то же время, однако, я понимаю, что мы не что иное, как тень чего-то, что уже было там. Каждый раз, когда я пишу какой-нибудь рифф, я не могу не понимать, что это - имитация какого-то другого произведения, что это неоригинально, что я уже это слышал. «Love Buzz», например - это просто переписанное произведение «Shocking Blue». Мы просто изменили половину его слов и партию баса.

ГК: Это не провокация, но учитывая то, что ты первый, кто признался, что каждый раз, когда ты пишешь произведение, ты понимаешь, что кого-то грабишь, почему ты продолжаешь играть?

КК: С одной стороны, потому что я больше ничего не умею делать, и ничего другого я делать не хочу. У меня нет ни других целей в жизни, ни иной деятельности, которая меня интересует. Я не хочу быть врачом или журналистом. И потом, с другой стороны, всегда есть вероятность, что среди трёхсот идей, которые я подсознательно украл у другого музыканта, одна будет полностью придумана мной. Это сложная задача [и ты справишься с ней, Курт – Редактор «Rockerilla»].

ГК: Именно такой экзистенциальный нигилизм предоставляет тебе возможность выпускать музыку, настолько искренне мучительную и выстраданную. Как будто другой возможности не будет?

КК: Да, особенно когда живёшь в Америке. Тебе постоянно напоминают, двадцать четыре часа в день, в каком мире ты живёшь: смешное общество, способное производить только разочарование и оболваненных людей. Соединённые Штаты состоят из идиотов. Мои суждения могут показаться резкими, но чтобы убедиться в их правоте, мне просто нужно включить телевизор или пройтись по улице и услышать, как мне в спину выкрикивают оскорбления по поводу цвета моих волос.

ГК: Это почти что ощущать себя частью меньшинства на грани исчезновения...

КК: Да, и я оставил всю надежду на изменение менталитетов людей. Когда я был ребёнком, я был вовлечён в политическое крыло панка... Это было нечто вроде глотка свежего воздуха, ощущения, что ты можешь изменить человечество, или что ты можешь сделать что-то конкретное. Но через несколько лет я понял, что мало того, что невозможно изменить большинство людей, но помимо этого я не испытываю интереса к тому, чтобы попытаться спасти этих людей, потому что они этого не заслуживают.

ГК: Это тот самый садомазохистский аспект панка, которым, как ты сказал, ты был очарован?

КК: Должно быть. В конце концов, это единственная форма садомазохизма, которая мне нравится.

ЦИТАТА КОБЭЙНА

О Гастролях

«Я вижу Америку, типа, бесплатно, и работая всего по два часа в день. Это как-то странно. Я ещё не скучаю по дому».

- из статьи «Белое Каление» Джона Робба, «Sounds», октябрь 1989 года

ВАМ НУЖНА ВОДА, ВАМ НЕ

НУЖНЫ АЛЬБОМЫ

Марк Шэфер | 6 октября 1989 года | Радио «WAIF» (США)

Паб «Murphy's» в Цинциннати как раз начал устраивать концерты, и мое интервью с «Нирваной» состоялось возле чёрного хода пристройки комнаты для дартса. Бар закрывался на ночь, поэтому мы сидели на холодной бетонной стене на парковке, и холод проникал прямо сквозь наши джинсы. Из-за этого интервью было коротким и вызвало ощутимую нервную энергию, главным образом, потому что наши зубы сильно стучали. Оно транслировалось в следующую пятницу в программе «Электрический Забор» на «WAIF» 88.3 FM, где-то между полуночью и 2:00.

С того давнего интервью произошёл культурный сдвиг в плане человеческого общения, сродни переходу от железного века к бронзовому. Формировался век информации; мы по-прежнему живём в самом его разгаре. К тому финальному моменту, однако, мы подключились вживую и напрямую: мы использовали фэнзины, сетевые структуры, пользовались пробковыми досками объявлений, собирали рекламные объявления в магазинах, устраивали танцевальные вечеринки, торговали микстэйпами, делали пиратские записи концертов, общались с друзьями по переписке - и «WAIF» означала то, что у нас была радиостанция сообщества, позволяющая нам делиться знаниями.

Поездка на интервью стартовала в июне 1989 года. Я посетил Питсбург с другом, Стивом Снайдером, который работал на «WRCT». Наша цель: «Sonic Temple» - бывший масонский храм, а теперь - музыкальный магазин - точка для выступлений. Мы приурочили визит к прибытию LP «Нирваны» и «Mudhoney» - мы взяли их с пылу с жару прямо из упаковочных ящиков. У каждого из нас были деньги только на один LP, но мы знали, что скопируем их друг для друга - Стив пошёл за «Mudhoney» на пурпурном виниле, а я довольствовался «Bleach» на белом виниле. Однако как только игла коснулась пластинки, у меня не осталось никаких сомнений по поводу того, что я сделал хороший выбор. На той неделе я крутил весь альбом на своём шоу.

«Нирвана» должна была посетить Ньюпорт. Мы пошли туда с моим древним бумбоксом «Panasonic». (Моя мама купила его на периодические платежи с бензоколонки в 1980 году. Я не мог представить себе, что группы особо верили в меня, когда я сваливал на них эту реликвию). Но «Нирвана» отменила концерт - не приехала. Там был я, Дядя Дэйв Льюис (звукорежиссер), Питер Эрон («Sub-Fudge Productions» / «Chrome Chranks»), и такой рыжий парень по имени Майк, но тем не менее, мы провели хороший вечер, глядя на «Cows» и «Blue Othello», с Шэнноном из «Cows», который играл обеими руками в гипсовых повязках, и его труба была приклеена к верхней части микрофонной стойки. Наступила осень, точно. Питер заказал концерт в «Murphy's»; я поговорил с тур-менеджером «Нирваны», и он представил меня. Бедный парень был главной мишенью многих шуток; его привели в качестве потенциального второго гитариста, но так и не дали ему сыграть. Позже, когда мы сидели на стене, ребята казались взволнованными из-за того, что направлялись за Железный Занавес - эту таинственную разделительную линию между «ними» и «нами». Падение Берлинской стены спустя месяц и три дня, в то время как группа была в Ганновере, было не последним разом, когда «Нирвана» продемонстрирует такую удивительную способность быть в нужном месте, когда в мире происходили реальные изменения. - Марк Шэфер

Марк Шэфер: Мы здесь в Пабе «Murphy's»; только что мы видели довольно неплохой концерт «Нирваны». Здесь они заканчивают тур. Давайте, скажите, куда вы поедете дальше и что с вами.

Чэд Чэннинг: Канзас-Сити. Лоренс, а точнее, в такое место под названием «Outhouse» («Сортир» - Прим. пер.). Думаю, что оно находится посередине кукурузного поля, где-то там. (Крис Новоселич: О дооооаааааааа...) Кажется, с «24/7 Spyz» (Курт Кобэйн: Звучит забавно).

КН: «27/4 Spiders».

ЧЧ: Нет! [Все перебивают друг друга.]

КК: Двести сорок семь пауков.

КН: Двести пятьдесят... с чем-то пауков.

ЧЧ: Миллион парней в фургоне. Я не знаю.

КН: Я видел их однажды на «MTV».

ЧЧ: Вы когда-либо слышали о них? [Бормотания] 24/7... это Двести Сорок Семь Пауков?

МШ: Я никогда о них не слышал.

КК: Ты не слышал? Ты должен слышать; у них должно быть фантастическое враньё. Кажется, они на какой-то крупной студии звукозаписи с какой-то стыренной...

МШ: Это тоже проблема; я не услышал бы об этом.

(ЧЧ на заднем плане: Оно сломано! МШ отвечает: Тебя могут здесь из этого застрелить)..

КК: Ну, крупные компании ползают по всем углам и закоулкам мира. Даже я не могу справиться, в смысле, даже я не могу убежать от этого.

МШ: Я бы, в общем, не возражал...

КН: Потому что ты - сильный человек.

МШ: Ну, это потому что у меня нет кабеля.

КН: О, опять за своё! Знаешь, мне нравится добывать телевидение антенны.

МШ: Это, хм... Я собирался спросить вас о [запинается] дискографии. Я знаю, что у вас есть альбом «Bleach», который вышел несколько месяцев назад. (КК на заднем плане: Эй, следи за своей сигаретой, ты мог меня ею обжечь!) И у меня есть один из ваших белых...

КН: О, правда? Они стоят пятьдесят долларов!

КК: [голосом продавца телемагазина] Они стоят «Пятьдесят Долларов!»

ЧЧ: Целых пятьдесят долларов!

КН: Пятьдесят долларов!

ЧЧ: Ты слышишь это, Крис? Я беру один прямо сейчас!

КК: Ты можешь удалиться!

МШ: О, правда? Ничего себе, я купил его за семь.

КН: Хорошо, я рад.

КК: Он купил его в «Sonic Temple» - в том музыкальном магазине, где мы играли? [7 июля 1989 года, в Уилкинсберге, штат Пенсильвания - Ред.]

МШ: Дэйв должен бежать в этот музыкальный магазин. Да, открыли новый музыкальный магазин… (ЧЧ: В Цинциннати?) Нет, он в Питсбурге. Открыли новый музыкальный магазин и место, чтобы играть. Там, в Питсбурге.

КН: Ну слава Богу, в смысле, переползая три пролёта, (ЧЧ: Четыре этажа, чувак) четыре лестничных пролёта...

МШ: Это - довольно грубое обращение...

КК: Ну, они хотели нам помочь.

КН: У нас было много помощников.

МШ: Да, это просто этажом ниже. Люди будут играть в подвале, я думаю.

КК: Наша дискография...

МШ: Да, я знаю, что у вас есть «Bleach», потом эта вещь с «Sub Pop» [сборник «Sub Pop 200» - Ред.], «Teriyaki Asthma» [сборник на «C/Z Records» - Ред.]...

КК: Мы и до этого выпустили сингл, это «Love Buzz» и «Big Cheese», и на нашем европейском релизе он... он заменил «Love Buzz», который на нём был...

МШ: Это было на «Glitterhouse» [европейская студия звукозаписи - Ред.]?

КК: Нет, это на «Tupelo» [британская студия звукозаписи - Ред.]. Там «Love Buzz» заменили на «Big Cheese» и также на CD.

КН: У нас, хм, выходит двенадцатидюймовый EP (КК: Это промо-EP для Европы), довольно скоро! Только в Европе; он выходит через неделю или около этого.

КК: На нём будут две новых песни с альбома, с будущего альбома.

КН: Две новых песни, плюс «Love Buzz» из «Bleach», потому что я думаю, что они очень популярны в Европе. Как EP с четырьмя песнями. Он будет выпущен, чтобы совпасть с нашим туром. Мы также имеем очень хорошие позиции в чартах. (ЧЧ: Нам очень не терпится отправиться в путь). Через несколько недель мы уезжаем.

КК: Полтора месяца с «Tad». (МШ: О, правда?) В том же фургоне. (ЧЧ: «Tad»-и-мы).

МШ: «Tad» в том же фургоне? (КК: Да). Ого...

КК: Мы собираемся арендовать для него прицеп и посадить его туда.

МШ: Вам надо поставить там систему вентиляции. (КК: Что?) Вам придётся поставить там систему вентиляции.

КН: Он пускает газы и много смеётся.

КК: И он оччччччень громко храпит! Вот так! [подражает сильному храпу, как у свиньи.]

КН: Ну, он храпит, а потом он сидел на полу в (МШ: свиновод!) Нижнем Ист-Сайде в Нью-Йорке и просто... [снова подражает] просто снимал, вот это да, черт возьми! Чёрт, чёрт возьми... Он классный парень, тем не менее, я имею в виду, понимаете.

КК: О да! Вся группа, мы с нетерпением ждём этого. Очень весело тусоваться.

МШ: Вы будете на материке или на островах? И там, и там?

КН: На всём континенте, чувак, на всём. У нас будет неделя в Великобритании, потом мы поедем в Нидерланды - примерно четыре-пять концертов. Потом мы едем в Германию. (МШ: Вы играете в Амстердаме?) Да, мы едем в Амстердам. (ЧЧ: И в Австрию!)

МШ: Где вы там играете? (СН: Что?) В Амстердаме, вы знаете?

КН: В том месте, где подают шоколадные пирожные с марихуаной, да...

КК: Шоколадные пирожные с гашишем [начинает притворяться, что кашляет и задыхается].

МШ: Это почти везде.

КН: Мы едем в Будапешт, в Венгрию. В Рим, в Милан, в Париж!

МШ: С вами говорили о поездке за Железный Занавес?

ЧЧ: Да, это будет весело!

КН: Венгрия - это круто. Они просто, ну, они там просто расслабились.

КК: Интересно, могут ли они там достать наши альбомы. Это, типа, вам нужна вода, вам не нужны альбомы.

МШ: Наверное, у одного человека в мире там есть один или что-то в этом роде.

ЧЧ: Нам надо продавать бутылки с водой, когда мы не будем играть.

КК: Да, я собираюсь надеть, типа, четыре пары джинсов и продавать им по пятьдесят долларов за каждую.

ЧЧ: Заработаешь дополнительные деньги.

МШ: Вы могли бы продавать синие джинсы «Нирвана» или что-то в этом роде, да. Штампуйте их.

КН: Это будут отбеленные, варёные джинсы.

ЧЧ: Отбеленные рубашки, банданы и...

МШ: Просто скажите, что это - концептуальная вещь?

ЧЧ: Бутылки с водой и всё такое...

МШ: «Мы здесь продаём свои синие джинсы...»

КН: Концептуальные-налично-цептуальные...

ЧЧ: Покупайте уровень-дзинь! Покупайте уровень-дзинь! Дзинь-дзинь-дзинь-дзинь-дзинь!

МШ: Это, наверное, первое интервью, которое я когда-либо брал, когда я озяб до смерти.

ЧЧ: Правда? Надень пальто.

КН: И это не потому, что ты нервничаешь.

МШ: Пытаюсь привыкнуть к здешней погоде. Вообще-то, у меня есть пальто, но носить его несколько болезненно для моей руки, такие дела.

КН: О, правильно! [Женский голос кричит: «Ээээй! Садитесь в фургон, поехали!»] Как ты травмировал руку?

МШ: Сломал, когда падал.

КН: Пьяный?

МШ: Нет, играл в футбол.

КН: Это не смешно, чувак.

МШ: На этой неделе я снова смогу ею двигать, так что я доволен.

ЧЧ: Ура!

МШ: Ну, давайте, ребята, двигайте. Я признателен вам за то, что вы потратили время после концерта. Уже довольно поздно.

КН: Ну, спасибо за интервью, а мы могли бы позвонить на радио? Это какая станция?

МШ: «WAIF».

КК: Спокойной ночи, «WAIF», да хранит вас Бог.

КН: Вы слушаете -

Все вместе: Вы слушаете «W-A-I...»

КК: Или «Y»?

МШ: «I».

Все вместе: «WAIF».

КН: В (ЧЧ: Цинциннати?) Цинциннати. Лони Андерсон -

ЧЧ: Какие телефоны? Какие телефоны?

КН: Она ваш... она один из администраторов на станции? [Крис и Курт начинают отвратительно петь на заднем плане.]

ЧЧ: Какие телефоны? Девяносто что-то там или восемьдесят что-то там?

КК: Спокойной ночи и храни вас Бог.

«ВЫ - ПРОСТО «НИРВАНА»?»

Лена Йордебо | 27 октября 1989 года | Радио «Sveriges P3 Bommen» (Великобритания)

Странно, когда оглядываешься назад. Как ты занималась подготовкой радио-интервью с крошечной американской группой в доинтернетную эпоху? Я не могу вспомнить. Но я знаю, что мы с близким другом были в Лондоне в октябре 1989 года, чтобы посмотреть на разные группы с «Sub Pop», у которых был их первый европейский тур. И я знаю, что мне заказали интервью и с «Нирваной», и с «Tad», чтобы передать их в «Bommen», радиошоу, которое я вела. Честно говоря, группа, с которой мы действительно очень ждали встречи, это «Tad». Конечно, «Bleach» был хорош, но нам нравились «Tad». Тяжёлая группа.

И мы приехали в такое странное место, какой-то университет, и все были снаружи во дворе. Не было ни закулисья, ни гримёрок. Предполагалось, что сначала я возьму интервью у «Нирваны», и мы сидели в гастрольном автобусе группы. Я, наверное, попросила об интервью одного или двоих из них - только с одним микрофоном, это проще - и они, наверное, отказались. Мои воспоминания об интервью туманны; они говорили об «ABBA», вот и всё. Они были просто тощими мальчиками в футболках, джинсах, и немодных куртках, смеялись. Это были двадцать неловких минут, и я, главным образом, почувствовала облегчение, когда всё закончилось - наверное, они чувствовали то же самое. После «Нирваны» следующими были «Tad». Мы сели где-то снаружи, и да, мы очень хорошо провели время. Парни из «Tad» были очень забавны и умны. Именно это мне больше всего запомнилось в тот день.

Интервью проходило на английском языке; именно поэтому голос за кадром резюмирует ключевые моменты для шведскоязычных слушателей - обычная практика в отношении радиопередач на иностранном языке. - Лена Йордебо

Перевод голосов за кадром Йонаса Соренссона.

[Звучит песня «Нирваны» «Blew» под вступительное слово Лены - Ред.]

Лена Йордебо: Сейчас «Нирвана» состоит из троих молодых парней. Четвёртый участник, который играл на гитаре на их дебютном альбоме «Bleach», был уволен. Басист высокий, гитарист тощий, а ударник невысокий - и у них у всех ничем не примечательный вид. Мы сидим в их гастрольном автобусе, болтаем, и атмосфера немного холодная. Они шутят, а я пытаюсь задавать умные вопросы. Одно можно сказать точно: им не нравится, когда их называют «группой с Sub Pop».

Крис Новоселич: Мы были группой до того, как оказались на студии звукозаписи, поэтому, понимаете, меня на самом деле не столько интересует эта студия звукозаписи, сколько я сам с нашей собственной музыкой и, м-м, поэтому... [прокашливается]... «Sub Pop», это много раскрутки и всё такое, но там тоже есть хорошие группы. Это не просто одна раскрутка.

ЛЙ: Что ты подразумеваешь под раскруткой? Почему?

Курт Кобэйн: Промоушн. Сверхпромоушн, это просто удивительно, как они стали такой популярной студией в течение полутора лет с тех пор, как они образовались. И многие люди утверждают, что они настолько раскручены, что их не поддерживают солидные группы.

КН: Люди придут в музыкальный магазин и спросят: «У вас есть что-нибудь с «Sub Pop»?» и просто купят это! В смысле, понимаете? (КК: Да). Почему я просто не прихожу: «У вас есть что-нибудь, м-м-м, с «Warner Brothers»?» «Да, вот этот новый альбом «ABBA». «Класс, большое спасибо, это здорово». Понимаете?

КК: «ABBA» из Швеции?

ЛЙ: Да.

КН: Мне они нравятся, мне они нравятся.

КК: Фантастика. Я тоже.

КН: Они фантастические.

КК: Они блестящие.

[Участники группы продолжают говорить на заднем фоне - KC: «У них есть хорошие мелодии»; КН: «Нам нравится этот имидж. Понимаете, нас очень интересует имидж и душа рока. Мы очень любим их музыку - у группы был мощный имидж...» - пока Лена комментирует на шведском - Ред.]

ЛЙ: Большой охват «Sub Pop» в СМИ - фальшивка; это коммерческие и таблоидные слухи, хотя многие группы замечательные, говорит «Нирвана». И, между прочим, на что похоже это соревнование между всеми этими группами, играющими рок 1960-х и 1970-х? Курт утверждает, что, главным образом, их вдохновил панк. Сегодня панк-музыка лучше, чем она была раньше, хотя «Нирвана» не желает передавать какое-то определённое сообщение.

КК: Возможно, мы больше похожи на что-то типа «Stooges» панк-рока. Раньше панк-рок был стильной заявкой на модность, и тогда люди рассчитывали попытаться вести себя по возможности как панк-рокеры. Типа того, когда Игги играл для своей аудитории, он нырнул в зал и поранился, потому что он хотел, чтобы эта аудитория вела себя так, или он хотел создать обстановку так, как он чувствовал, и в это время зал ответил тем, что просто в основном перебивал его и, гм, ради своего развлечения, не потому, что на самом деле они увлекались музыкой, и поэтому сейчас, в настоящее время, я думаю что... группа и, и зал вместе участвуют в этом. И это просто больше похоже на то, каким действительно должен быть панк-рок или то, каким панк-рок, наконец, стал - когда люди немного уважают друг друга и пытаются в то же время повеселиться, а не бросать друг в друга бутылки и не протыкать булавками носы.

ЛЙ: А как насчёт посланий?

КК: Посланий?

ЛЙ: Да, посланий. Ну, в текстах, например? [Курт задумчиво напевает.] В смысле, таким тоже должен быть панк. Десять лет назад - ну, больше, как, кстати говоря, тринадцать лет назад.

КК: Это правда. Хммм... [Тихо хихикает.]

КН: Послания? У нас нет послания, понимаешь?

КК: У нас определённо нет послания. [Смеётся].

КН: Мы не похожи на «U-T», м-м-м, «U2» или Джоан Баэз; они могут дать людям...

Чэд Чэннинг: Именно поэтому мы не панк-рокеры. [Все вокруг смеются.]

КК: Это почему?

ЛЙ: Вы - просто «Нирвана», хмм? [Группа соглашается.]

КН: В смысле, рок-н-ролл, я очень люблю рок-н-ролл, но...

ЧЧ: [Перебивая] Ты знаешь, что он мёртв?

КН: Это - ... [смеётся над комментарием Чэда] не так важно, в смысле, в жизни есть гораздо более важные вещи. (КК: О, да?) Да.

ЛЙ: Например?

[Курт и Крис говорят одновременно.]

КК: Например?

КН: Например, любовь.

[«Been a Son» «Нирваны» то появляется, то исчезает, пока Лена говорит на шведском языке. - Ред.]

ЛЙ: В жизни есть намного более важные вещи, чем рок-н-ролл, говорит басист «Нирваны» - такие, как любовь. Однако их музыка - совсем не любовные баллады и романсы.

ЧЧ: Спасибо.

КН: Ты слышала нашу новую песню?

КК: Тихую и... (Крис всё ещё говорит: Наш EP?) Фрустрированную. Да. И романтичную. [Смеется.]

ЧЧ: Тихую и романтичную. Всё время.

ЛЙ: Нет, она не такая. Я думаю.

КК: Я думаю, что она такая. (ЛЙ: Да?) Да. Я думаю, что в ней много сострадания. Хотя в этой музыке, возможно, нет послания, в чувствах и флюидах, которые от нас идут, я думаю, есть много сострадания и эмоции. И я счёл бы это тихим и романтичным. [Смеётся] Хотя она кажется негативной и полной ненависти.

ЛЙ: Так для группы, играющей с «Нирваной», это способ отвести чувства?

КК: Конечно.

ЛЙ: Да?

КК: Да, точно.

КН: Да, это правда. Чувствуешь себя намного лучше после того, как сыграешь хороший концерт - чувствуешь себя очень хорошо.

ЛЙ: Как будто идёшь на... терапию?

КК: Конечно! (КН: Да). Точно! Интервью - это терапия, ты... прямо сейчас ты - аналитик. (КН: Да, мы как, как...) Мы на самом деле ни на чём не зацикливаемся, пока у нас, собственно, не берут интервью, а потом это прямо как: «Ууу... Надо же, нам надо это говорить?» Мы не знаем, кто мы! Мы пытаемся это понять. (КН: Да, мы пытаемся.) Я бы сказал, что мы пытаемся быть менее... категоризированными, чем большинство групп. Кажется. Мы - мы имеем влияние - мы можем звучать как 1970-е, или 1960-е, но...но как мы ещё можем звучать? Потому что это было такое мощное время - это были такие мощные времена.

[звучит «Love Buzz» «Нирваны» и постепенно затихает - Ред.]

СЛАДКИЕ КАК МЁД: «НИРВАНА»

Себастьян Цабел | 1 ноября 1989 года | «Spex» (Германия)

В ноябре 1989 года я отправился в Роттердам, чтобы посмотреть, как «Нирвана» играет в маленьком клубе под названием «Nighttown». Они гастролировали с «Tad», и я не могу вспомнить, кто был ведущим исполнителем в тот вечер. То, что я действительно помню, это неистовая группа и сильный вокалист, который стоял там, натянутый как тетива и кричал во всё горло, который меня потряс - и заставил меня написать, что эта совершенно новая группа с «Sub Pop» скоро будет «популярнее, чем «Pixies»».

Мне нравилось в них то, что они не были просто ещё одной грандж-группой: они были сладкими как мёд. Они играли хардовый и чертовски мелодичный рок; они были гораздо попсовее, чем любая другая рок-н-ролльная группа из Сиэтла. И Кобэйн, казалось, был поглощён собой, чистые эмоции на сцене.

За кулисами было иначе. После концерта я взял интервью у всех троих членов группы - Крист Новоселич был дружелюбным и забавным, шутил по поводу роста Курта Кобэйна. Когда мы делали фотографии для журнала «Spex», мрачному вокалисту пришлось взобраться на барный стул, чтобы компенсировать разницу в росте между ним и Кристом. Ему это не очень понравилось. И он мало говорил. Он казался застенчивым и в то же время надменным. «Такой я Отрицательный Тип», - проворчал он.

Я встретил его снова спустя два года – «Нирвана» играла пока ещё не выпущенную «Smells Like Teen Spirit» на фестивале «Monsters of Spex» в Кёльне в августе, и Кобэйн был вежлив и шутил. Он, казалось, замечательно проводил время. Несколько недель спустя мое дерзкое пророчество сбылось: «Нирвана» стала популярнее, чем «Pixies». - Себастьян Цабел

Перевели Инга Овцворс и Йон Дарх.

Себастьян Цабел: И какой Джек Эндино?

Курт Кобэйн: Он постоянно ест плитки шоколада, сардины в масле и чипсы, смешивая всё вместе.

Богатый, чётко структурированный саунд «Нирваны», в который не вкраплены ни раздражающий подтекст, ни сладкое искажение, а просто производящие впечатление флюиды чувственного крутого чувака - это был Трэш-Поп, крутой себи-секс, понимаете. [«Себи» - шуточная отсылка автора к собственному имени - Ред.] Трое (ранее четверо) ребят с американского Северо-Запада, которые достаточно круты, чтобы играть божественные понтовые рифф и, только когда смысловая сторона делает это неизбежным, позволяют проявиться своей чувствительной стороне (на «About a Girl», например). Но Курдт Кобэйн ничего из этого не хочет, не замечая меня, и бредит о «Buzzcocks».

«Иногда я думаю, - размышляет Курдт, подперев рукой подбородок, - что наша музыка – это, может быть, танцевальный рок или что-то в этом роде».

«Все мои друзья говорят, что я слишком негативный, - говорит мне Курт позже. - Но по сути меня просто забавляют многие вещи, которые я нахожу смешным. У меня постоянно чёрное чувство юмора».

Крис Новоселич: Наши песни кажутся глубокими и тяжёлыми, потому что мы их так играем. К тому же, это также благодаря инструментовке самой по себе. С акустической гитарой и органом они определённо казались бы легче, но они всё равно были бы теми же самыми песнями. Мы - группа, которая пишет песни с довольно традиционным пониманием поп-песни.

КК: Мы хотим производить альбомы, которые вы будете слушать, не просто такие, под которые вы отрываетесь. Не такой альбом, где можно опустить иглу на любое место. И это всегда будет твёрдый, быстрый рок-н-ролльный саунд.

СЦ: Думаешь, у «Bleach» было такое многообразие?

КК: По-своему, да.

ЦИТАТА КОБЭЙНА

«СКОРО нам понадобится средство для отпугивания поклонниц. СКОРО мы приедем в ваш город и спросим, можно ли нам остановиться у вас дома и топить печь. СКОРО мы исполним на бис «Gloria» и «Louie Louie» на бенефисах со всеми нашими знаменитыми друзьями».

- из биографии «Нирваны», «выпущенной Sub Pop» для прессы, 1989 год

ЧАСТЬ III

Январь - август 1990 года

Любимцы Андеграунда

ВЕСНОЙ 1990 ГОДА КУРТ КОБЭЙН УТВЕРЖДАЕТ, ЧТО «НИРВАНУ» «вообще не интересует крупная студия звукозаписи». Это год трансформации, когда группа говорила в апреле, что состав менялся всего один раз - к тому времени они вообще игнорировали ранних ударников - потом в августе они вернули своего старого друга Дэйла Кровера, выгнав из группы Дэна Питерса. Но не было никаких признаков того, что будет в будущем; Кобэйн или лжет фэнзину «Dirt», или искренне верит, что следующий альбом группы выйдет на «Sub Pop» позднее в том году.

Многое из последующей усталости Кобэйна от СМИ понятно, учитывая образование, которое получает группа. К концу 1990 года они по-прежнему отвечают на вопросы об альбоме, записанном в последние дни 1988 года просто потому, что это всё, что большинство людей знает о группе. Это не век мгновенной информации - членам «Нирваны» нужно давать людям информацию практически с нуля, потому что большинство фэнзинов и радиостанций, с которыми они говорили в Соединённых Штатах, имеют только местный охват или аудиторию. Кобэйн упоминает ту же проблему с «дистрибьюцией» - будь то слова или записи, преимуществом крупной студии было бы то, что она доставила бы их в большее количество мест быстрее и проще.

Ключевой особенностью разговоров «Нирваны» с прессой было желание отстаивать и продвигать других друзей из андеграунда, другие музыкальные увлечения. Это очень хорошо видно в последующих интервью - как широк их интерес: они имеют полное представление о ведущих исполнителях рок-музыки на всём протяжении её тридцатилетней истории на тот момент.

О, и помните тот новый альбом? Он собирался звучать точно так же, как всегда у «Нирваны» - но ещё с одной-двумя поп-песнями. Причина озвучивается: Кобэйн заявляет, что «Love Buzz», на его взгляд - лучшая песня «Нирваны». Это также та песня, которая больше всего соответствует тому, что было потом, «формуле» «Нирваны» - громкое вступление, тихий куплет, рычащий припев. Несмотря на все разговоры о том, что «Нирвана» крадёт свой будущий новый саунд у «Pixies» или «Boston», возможно, справедливости ради стоит отметить, что «Нирвана» украла свой собственный саунд и просто поточнее его настроила.

«ЭТО НЕ РОК-Н-РОЛЛ»

Билл Рид | 28 января 1990 года | Радио «KITS» «Час Независимости» (США)

Я провёел это интервью поздно вечером в будний день в 1990 году. Я работал в эфире на мэйнстрим-рок-радиостанции в Сиэтле, и продюсировал и вёл «Час Независимости». Я записал это шоу в Сиэтле и отправил его на катушечном магнитофоне на «KITS» в Сан-Франциско, где его крутили каждую неделю. Сиэтл был отличным местом для продюсирования шоу в конце 80-х и начале 90-х, когда сцена «Sub Pop» - Сиэтла была очень популярна, сначала в андеграунде, а потом как мэйнстрим-сенсация. Сиэтл называли «новым Ливерпулем».

Я устроил это интервью через «Sub Pop» и не имел никаких контактов с членами группы до того вечера. Они должны были появиться в студии в 22:00 и уже были там, когда ввалился я. Мне пришлось рано уйти с концерта «Smithereens», чтобы сделать это интервью. Курт и Крис были в шоке, что я рано ушёл с концерта «Smithereens», чтобы взять интервью у их группы, поскольку они были большими поклонниками «Smithereens». Я был поражён, что они удивлены этим, поскольку «Нирвана», несомненно, была в то время моей любимой группой. Группа уже была андеграундным феноменом в Сиэтле («Прославленный Сиэтл», как мы здесь говорим). Они были «нашей группой». Недавно вышел альбом «Bleach», и группа только что вернулась из европейского тура с тридцатью шестью концертами.

Меня смущает, что говорили в основном мы с Крисом и Чэдом Чэннингом. Курт был самым тихим парнем в комнате. Самый незабываемый вклад, для меня во всяком случае, Курт внёс в конце интервью, когда мы сетуем на тот факт, что рок-н-ролл стал тем, чем и родители, и дети могли бы наслаждаться вместе. - Билл Рид

Билл Рид: [Смех] Я не собирался просить Криса считать! Ну, вот мы и в Сан-Франциско с «Нирваной»! [Курт, Крис и Билл: "Да!".]

БР: Рад вас видеть, ребята.

Крис Новоселич: Классный город. Мы тусуемся в Хэйт-Эшбери, бьём фэнов «Grateful Dead»...

БР: [Смеётся] Это было... если фэны «Grateful Dead» слушают, там был Крис. Откуда вы, ребята?

Курт Кобэйн: Сиэтл, штат Вашингтон.

БР: Да? Вы записываетесь, я думаю, вы на «Sub Pop»?

КК: Мы на «Sub Pop».

КН: Мы - артисты, записывающиеся на «Sub Pop»! [Кто-то хихикает.]

БР: Артисты, записывающиеся на «Sub Pop», «Нирвана». Как вы соединились с «Sub Pop»?

КК: Мы записали демо в Сиэтле на «Reciprocal» и, конечно же, Джон Поунмэн, главный на «Sub Pop records», позвонил нам спустя приблизительно неделю после этого и вроде как мы договорились выпустить сингл.

КН: [Перебивая] Всё равно ты не сможешь купить этот сингл, если захочешь, поэтому какая разница? Это как ограниченный тираж [говорит, будто объявляет радиорекламу] «Сингл с «Sub Pop» Ограниченным Тиражом!»

БР: У «Sub Pop» жёстко с тем, что иногда нельзя достать их вещь, потому что они делают очень много коллекционных синглов и вещей [«Нирвана» хором : «Верно»]. Поэтому просто одалживаешь, звонишь на «Reciprocal», чтобы купить там время. Вы работали с Джеком ЭнДЬИно?

КН: ЭнДино, Джик ЭнДино.

КК: Джиа Киневал...

Чэд Чэннинг: Он - тот, кто нас записывает...

КК: У него есть вторые имена.

БР: То, что я слышал - это что Джек продюсировал.

ЧЧ: Да, да. Он - тот, кто записал демо, о котором говорил Курт. Кайфанул, потом отдал главному.

БР: Кто ещё...

КК: [Перебивает] Джек работал с «Soundgarden», «Mudhoney», «Fluid», «Tad»...

КН: Он сейчас в Англии, записывает «Blue Cheer»!

БР: Серьёзно?

КН: Да, и он записывает, он также... Пока он там, поедет в Голландию, и будет записывать группу под названием «Love Slug».

БР: Ты упомянул «Blue Cheer»; это одна из моих любимых старых групп 1960-х. Вы, ребята, много слушали «Blue Cheer»?

КК: Конечно.

ЧЧ: Они - что надо. Они крутые.

КН: «Vincebus Eruptum». Они из Сан-Франциско.

БР: Да.

ЧЧ: «Eruptus»?

КК: «Eruptum».

КН: Да, они играли в тавернах и всё такое здесь, в Сан-Франциско.

БР: Это безумие. Так кого ещё вы, ребята, слушали?

КН: «Vaselines». Они из Шотландии.

КК: «Young Marble Giants». «Smithereens».

ЧЧ: «Shonen Knife».

БР: «Shonen Knife», серьёзно? Чэд, почему бы тебе не объяснить, что такое «Shonen Knife», потому что, серьёзно, я не уверен, сколько людей это на самом деле знает.

ЧЧ: Ну, типа, значение этого названия, может быть? Ну, «Shonen Knife»...

КК: Группа.

ЧЧ: Ну, это три девушки, три японских девушки, которые берут отпуско на своих разных работах и всё такое, потому что все они работают и всё такое, и они утверждают что, типа, их группа и их музыка - это типа их хобби или что-то в этом роде, просто то, чем они занимаются как хобби. Но, кажется, они всё больше и больше увлекаются тем, что они играют, и всё такое. Типа они собираются выступить с очередным альбомом очень скоро, будем надеяться... Они снова ведут переговоры о его выпуске вот здесь, потому что у них возникли небольшие проблемы. Но они недавно играли в Лос-Анджелесе, и на них пришло огромное количество народа, поэтому я думаю, что у них, возможно, не будет с этим проблем. Я не знаю. Я впервые услышал их в... 84-м, кажется, это было? Когда я достал эту кассету, я просто подумал: «А, это кажется очень интересным», потому что там типа было написано по-японски «Shonen Knife». А я всегда увлекался, типа, японскими штучками, и я посмотрел на это и сказал: «Ух ты, я должен её приобрести». И я взял её и положил, и это было просто типа самый прекрасный, красивый Барби-кукольный-жвачно-конфетный рок, который я когда-либо слышал.

БР: Да?

ЧЧ: Это просто удивительно! Классно!

БР: Вы, ребята, играете каверы «Shonen Knife»?

КК: Мы хотим. Мы играем каверы «Vaselines», мы играем один кавер «Vaselines». Но, чёрт возьми! Это хорошая идея. Мы сыграем.

ЧЧ: Надо же, я не знаю, есть очень много обалденных мелодий, которые они играют.

БР: Так эти альбомы я получаю от вас, ребята, у меня есть «Bleach», который вышел на «Sub Pop». И у меня есть «Blew», который... вышел на «Tupelo», это - импорт, EP...

КК: Это промо-EP. Для нашего последнего тура.

БР: О, правда? Именно поэтому он не вышел в Штатах?

КК: Да... Ну, вообще-то, он доступен в Штатах, но не слишком многие из них попали сюда.

БР: Теперь давайте...

СН: Теперь они тоже распроданы.

БР: Они уже распроданы?

КН: Да, это, типа, прямо как [зачитывает как радиорекламу] «стимулирующее средство для помощи группе в её европейском туре».

ЧЧ: И даже нам он не достался.

КН: Кто всё-таки хочет услышать свой собственный альбом?

БР: Ну, хорошо было бы иметь его в коллекции, не так ли? Хочешь поставить его для своей мамы, не так ли?

КН: Да, я подарил один своей маленькой сестре; ей он нравится. Моей маме на самом деле всё равно. Она говорит: «Ну, м-м-м, я не знаю, Крис, я... М-м-м... Мне он не очень нравится». «Хорошо, мама, ну, тебе нравится Хулио Иглесиас».

БР: Да, это как когда моя мама слушает меня по радио, и я кручу, например, «Butthole Surfers» и всё такое. Почему-то она тоже не может этим увлекаться!

КК: [Имитируя голос] «Нет, я не понимаю это, я просто не понимаю!» Существует большой конфликт поколений...

КН: Да! Рок-н-ролл теперь похож на мэйнстрим, чувак.

KC: Ну, как я говорил о конфликте поколений; я этого не понимаю. В первый раз в истории рок-н-ролла родители и дети слушают одни и те же вещи. Понимаете? В первый раз это случилось за тридцать лет. Это удивительно. Это не рок-н-ролл! Такого не должно быть...

БР: Для меня рок-н-ролл это то, что должны ненавидеть ваши родители. Каждому поколению, думал я, нужна своя собственная музыка, которую ненавидели их родители.

КН: Привет, меня зовут Крис Новоселич из «Нирваны», вот моя каррррточка... [Спокойно мурлычет.]

БР: Хорошо, спасибо за то, что зашли, ребята. Это была «Нирвана» на «Часе Независимости».

ЦИТАТА КОБЭЙНА

Кобэйн и Новоселич «Объясняют» Происхождение

«Нирваны»

Крис Новоселич: Это была долгая история. Мы с Куртом сажали деревья и подрались с этими мексиканцами.

Курт Кобэйн: Нас нанял «McDonalds», чтобы сажать деревья.

КН: Поскольку они чувствуют себя виноватыми, потому что коровы дышат, типа, метаном или ещё чем-то.

Коллин: Так это было на совести «McDonald’s». Вас, ребята, наняли, чтобы очистить совесть совесть «McDonald’s».

КН: И мы рылись в мусорном контейнере, пытаясь найти сумку, куда они выбрасывают хорошую еду. Поскольку её там оставляют всего минут на десять, а потом просто выбрасывают. И мы нашли огромные бигмаки, «McDLTs», всё, понимаешь? Мы пировали.

Коллин: Вы, ребята, столько съели, вы сказали: «Эй...»

КН: «Давай создадим группу».

- с Радио «WORT», 9 апреля 1990 года

ДЛИННОВОЛОСЫЙ ПАРЕНЬ

ИЗ «НИРВАНЫ» БРЕЕТСЯ НАЛОГО! НАСТУПАЕТ

НАЦИОНАЛЬНАЯ ИСТЕРИЯ, «НИРВАНА»

ПРОДОЛЖАЕТ ДВИЖЕНИЕ

Лора Бегли Блум и Энн Филсон | 27 апреля 1990 года | «Dirt» (США)

В апреле 1990 года мы взяли интервью у Курта Кобэйна перед проверкой звука «Нирваны» для концерта в столовой Гэмпширского Колледжа, в Амхёрсте, штат Массачусетс. Мы были ди-джеями «WOZQ», крошечной радиостанции в Колледже Смит, который был признан индустрией за свою приверженность появляющимся группам. «Sub Pop» устроили наше интервью с Куртом (который в то время писал своё имя Курдт Кобэйн) для выходящего два раза в год фэнзина нашей станции, «Dirt».

Полутора годами ранее сингл «Love Buzz» / «Big Cheese» постоянно крутили по «WOZQ». Когда мы брали интервью у Курта в 1990 году, многие из наших самых любимых панк- и независимых групп начинали заключать контракты с ведущими студиями звукозаписи. Такая эволюция индустрии была довольно оскорбительной по отношению к нашему идеализму двадцатилетних и панк-идеалам, и мы жаловались на увеличение рекламы андеграундной сцены, которая казалась такой близкой. Мы не могли и догадываться о том, что вскоре после нашего интервью «Нирвана» последует этому примеру, подписав контракт с «Geffen Records».

«Нирвана» поехала в Западный Массачусетс из Нью-Йорка после концерта в Клубе «Pyramid», который прошёл так ужасно, что это побудило Криса (также известного как Крист) Новоселича побриться наголо в качестве наказания. (Однако концерт, возможно, прошёл не так уж и плохо, потому что в тот вечер в зале был представитель AR «Geffen» Гэри Джёрш). Ожидая своей очереди, мы смотрели, как группа загружается, пока мы покорно сидели рядом с двумя британскими авторами, у которых явно было намечено более высококлассное интервью с группой. Пока аппаратура перемещалась в кафетерий, мы на самом деле не знали, кто из них Курт, но предполагали, что он должен, конечно, быть тем высоким лысым парнем - пока очень худощавый белокурый парень не подошёл к нам для интервью. Мы, помню, были разочарованы, сначала подумав, что берём интервью у ударника. Мы не были полностью уверены до тех пор, пока позже Курт Кобэйн не вышел на сцену в платье и не сразил маленькую аудиторию приблизительно в сто человек.

В то время участники группы все еще путешествовали в фургоне, и Курт признался, что они до настоящего времени давали очень мало интервью. Он был скромен, однако весел самым едким из возможных способов. Выходя за рамки нашего сарказма Поколения Икс, при обстреле со всех сторон в интервью, есть проблеск того, каким серьёзным, глубоким и точным был Курт, говоря о музыке «Нирваны».

Вскоре после этого мы с удивлением и любопытством наблюдали, как эта группа, с которой мы познакомились в кафетерии колледжа, совершила свой эпический прорыв в мэйнстрим. А потом мы горевали со всем остальным миром, когда Курт покончил с собой, всего четыре коротких года спустя. Мы понятия не имели, что, застав Курта в такой специфический и, по-видимому, невинный момент времени, прямо на пороге огромной славы, что она приведёт к таким трагическим последствиям. - Лора Бегли Блум и Энн Филсон

Это интервью давал Курдт Кобэйн, ведущий вокалист и гитарист «НИРВАНЫ», в апреле прошлого года, когда группа играла в Гэмпширском Колледже. Мы втиснулись между ранее запланированным интервью с какими-то раздражающими, претенциозными британскими снобами из журнала «Sounds», и проверкой звука «НИРВАНЫ».

Курдт: Мне приснился ужасный сон в гастрольном автобусе. Мне снятся одни и те же сны. Я схожу с ума. Это как чары. На мне как будто чары вуду, потому что каждый раз, когда я засыпаю, я не сплю и могу слышать разговоры в группе. И я смотрю на себя уголком глаз, но я парализован и говорю: «Ребята, я парализован и не могу двигаться». Это сон, но я по-прежнему не сплю. Я чувствую, что нахожусь на грани смерти, потому что мои лёгкие разрушаются. (Послушав, как Курдт болтает о своих снах, мы начинаем совершенно другой разговор. В тот вечер играло примерно шесть групп, и ходят слухи, что именно «Нирвана» может не успеть сделать проверку звука).

«DIRT»: Что происходит сегодня вечером? Вам не дадут проверить звук?

КК: Плохая организация, как обычно.

«D»: Это часто случается с вами, ребята?

КК: Да. Когда я вижу плохую организацию на таком маленьком уровне, это заставляет меня понимать, почему мир такой охреневший.

«D»: Думаешь, если бы вы играли на точках побольше, люди были бы более организованы?

КК: Нет.

«D»: Вы, ребята, известны, фактически, как «группа с «SubPop»». Что вы думаете об этом?

КК: Ну, когда кто-то подходит ко мне и говорит: «Вы - моя любимая группа с «SubPop»», я думаю - блин, мы любимая группа из пяти? А как насчёт остальной страны? Я не знаю. Это просто пугает меня. Интересно, мы им нравимся, потому что мы - группа с «Sub Pop», или потому что мы - это мы.

«D»: Что ты думаешь о других группах с «SubPop»?

КК: Я их люблю. Не то чтобы я должен сказать: «О, наша студия классная. У нас хорошие группы». Мне действительно нравятся группы на студии. Это не потому, что Джон и Брюс (которые управляют «SubPop») - гении маркетинга. Это потому, что у них на студии хорошие группы. Они делают хорошую работу по промоушну.

«D»: Я слышала, что они основали всю студию на идее «Motown»... региональная вещь... взяв много групп из одного региона и продавая их всех в одной упаковке.

КК: Это не то, чтобы они все упаковали все эти группы и велели нам всем пойти и поиграть на фуз-гитаре.

«D»: Вы влияли друг на друга?

КК: Я на самом деле так не думаю, потому что вокруг было множество групп. Они не все начинали примерно в одно время. Я думаю, что на каждую группу из Сиэтла повлиял панк-рок. В Сиэтле всегда была хорошая, сильная панк-рок-сцена. Поэтому это было какое-то время.

«D»: Так сколько вы, ребята, существуете вместе как группа?

КК: Приблизительно три года.

«D»: Разве они начинали не с «MUDHONEY»?

КК: «MUDHONEY», вообще-то, не были первыми, кто выпустил альбом. Они просто стали самыми популярными, потому что поехали в тур с «SONIC YOUTH» и получили много рекламы.

«D»: Вы тоже были одной из первых групп (c «SubPop»)?

КК: Да. Кстати, мы собрались раньше «MUDHONEY».

«D»: Вы, ребята, играли вместе даже до того, как основали «SubPop».

КК: Примерно в то время, когда её только основали; когда они записали EP «SOUNDGARDEN». В смысле, мы определённо ни на кого в Сиэтле не оказывали влияния, потому что были совершенно неизвестными. У нас было несколько концертов, но мы на самом деле не относились к этому серьёзно. Мы просто решили записать демо. Мы даже не знали о существовании «SubPop», когда записали наш демо.

«D»: Интересовались какой-нибудь крупной студией звукозаписи?

КК: Мы не интересовались никакими крупными студиями звукозаписи. Было бы хорошо иметь дистрибьюцию получше, но всё остальное, что происходит на крупных студиях - просто куча дерьма.

«D»: У «НИРВАНЫ» скоро выйдет ещё один альбом?

КК: В сентябре 1990 года.

«D»: Он уже записан?

КК: Мы записали семь песен с Батчем Вигом, продюсером, который занимается «KILLDOZER» и многими группами с «Amphetamine Reptile». Он - классный парень.

«D»: Как ты думаешь, как будет звучать альбом?

КК: Ну, он не будет звучать по-другому. Мы записали семь песен. Пять - типично грубая, тяжёлая «НИРВАНА», где ещё больше гитары, и две - маниакально-депрессивные. Так что они немного отличаются.

«D»: Как бы медленные песни...

КК: Как бы рэггей-песни...

«D»: Какие-нибудь каверы есть на альбоме?

КК: Мы не знаем. Мы записали песню «VELVET UNDERGROUND». Песни будут звучать более попсово.

«D»: Попытка попасть на радио?

КК: Нет. Вообще нет. Это не имеет к этому никакого отношения. Мне нравится поп-музыка.

D: Вам нравится делать каверы?

КК: Мы сделали ошибку с «Love Buzz» (на последнем LP группы, «Bleach»), потому что это наша лучшая песня, насколько я могу судить. Нет ничего хуже, чем когда какая-то группа делает кавер, который лучше оригинала. По существу мы взяли эту окантовку - басовую линию - и переписали эту песню. Мы её раздели.

«D»: Мне показалось, что песня звучит немного по-другому, чем остальной материал на альбоме.

КК: Это намного более простой поп.

«D»: Так вы, ребята, раньше когда-нибудь играли в Западном Массачуссетсе?

КК: Я не знаю. Я здесь, в этой комнате. У меня не было возможности прогуляться. Понимаете, у нас на самом деле нет возможности осматривать достопримечательности. Мы в основном видим дорогу.

«D»: В каких городах тебе нравится играть?

КК: Я скажу вам, в каких городах мне не нравится играть. Нет, действительно. Города, которые мне нравятся: Сан-Франциско. Анн-Арбор. Это очень классное место. Люди полны энтузиазма. Они организованные.

«D»: Вы собираете больше народу с тех пор, как вышел LP?

КК: Это зависит от того, что за город. В некоторых местах мы популярны. В некоторых местах о нас никто не слышал. Это странно. У нас нет особой рекламы. Я, наверное, могу пересчитать по пальцам, сколько раз мы давали интервью.

«D»: Ты думаешь, что стоит просто играть, даже если у вас не так много зрителей? Тебе по-прежнему это нравится?

КК: Конечно. Мне нравится играть просто ради удовольствия. Но не в течение семи недель. Играть одно и то же каждый вечер - это так же скучно, как работа на стройке. От этого устаёшь.

«D»: Вы вообще не меняете репертуар?

КК: У нас не так уж и много песен. Мы убрали из репертуара пять песен (из «Bleach») после того, как мы их записали. Мы больше их не играем, потому что они скучные. Это просто тот же репертуар. Забавно. Забавно. Забавно. Но в Европе мы были популярнее, чем завтрак в подвале.

«D»: Это как когда «Dino. Jr» ездили в Европу. У них была невероятная посещаемость.

КК: «Dino. Jr» там популярны. Они там принимают андеграундные группы.

«D»: А что было за дело с Джейсоном Эверманом (экс-гитарист «НИРВАНЫ», теперь играющий в «SOUNDGARDEN») прошлым летом?

КК: Мы его выгнали, потому что ему не нравилось играть песни, которые нам нравились. Он хочет играть медленный, тяжелый грандж, а мы хотим писать поп-песни.

«D»: Вы немного устали слушать грандж-саунд?

КК: Да. Есть только очень много дисторшна, которым можно воспользоваться. Сейчас многие группы идут в разных направлениях и пишут в разных стилях песен. Всеобщее экспериментирование. Мы не хотим доить звук настолько, насколько это возможно. «FLUID» тоже записывались с Батчем Вигом в Мэдисоне. «TAD» записывались со СТИВОМ ЭЛБИНИ в Чикаго.

«D»: «НИРВАНА» пережила смены ещё каких-нибудь членов группы?

КК: Нет. Только одну, и Джейсон не играл на альбоме. Он примкнул к группе через неделю после того, как мы его записали. Но мы всё равно поместили его имя на альбом.

«D»: Он из Сиэтла?

КК: Да. Он очень хороший парень. Мы встретили его, возможно, за несколько месяцев до того, как записали альбом, и он очень нам понравился, и мы стали тусоваться с ним. Я начал думать, что, возможно, я хотел бы чуть больше петь и не хотел бы так много беспокоиться об игре на гитаре. Это была не очень хорошая идея. Нам пришлось больше репетировать.

«D»: Многие группы делают это втроём.

КК: Это несколько сложно. (Четвёртый человек) всё-таки очень может помочь. Было бы проще просто стоять и петь.

«D»: Вы прилагаете совместные усилия, чтобы прыгать по сцене?

КК: Да. Мы это режиссируем. По всему полу есть разметка.

«D»: Знаешь, я думала, что обычно у всех длинные волосы. Когда я видела вас, ребята, в последний раз, я клянусь, что у всех вас были длинные волосы.

КК: Да. Волосы растут, потом их подстригаешь. Крис (Новоселич, басист) просто брил брови и тело. Всем нам пришлось останавливать его.

«D»: Когда я впервые увидела его, я подумала, что он - один из охранников.

КК: Нацист. Да, он очень увлекался «MINOR THREAT». Он впервые услышал их только вчера. И он даже сомневался в этом.

«D»: Мы ходили на «FUGAZI» две недели назад. Они играли здесь - благотворительный концерт для женского приюта в Нортхемптоне. Вы, ребята, увлекаетесь какими-то движениями политических активистов?

КК: Мы вообще с этим не согласны.

«D»: Как вы провели День Земли?

КК: Мы собрали столько товаров из пластмассы и пенопласта, сколько смогли найти, и развели большой костёр.

«D»: Вы сортируете мусор в туре?

КК: Конечно, да. Мы выбрасываем всё прямо из окна. Вообще-то, мы сортируем мусор дома. Я думаю, что должны быть законы об обязательной сортировке мусора.

«D»: Но ты сказал, что не увлекаешься политическими идеями.

КК: О, нет. Нисколько. Я не думаю, что это должно быть связано с музыкой. Никто не хочет слушать проповедника. Если ты играешь на гитаре, то ты должен получать удовольствие.

«D»: Это как на концерте «FUGAZI». Это было круто, но Йен Маккей стоял и читал всем лекции.

КК: В смысле, для кого-то это прекрасно. Но даже если мы хотели быть политически корректными, мы бы не смогли, потому что мы были слишком глупы. Мы были просто кучкой курильщиков травы в средней школе.

ГДЕ-ТО ГОДУ В 1985 БЫЛО ОЧЕНЬ

КРУТО

25 августа 1990 года | Радио «CiTR» - «Диссонанс» (Канада)

Это интервью имело место на последнем концерте, который «Нирвана» играла с Дэйлом Кровером на барабанах. Это - интересная встреча старых друзей - Кровер слегка поддразнивает своих товарищей по поводу их текущего статуса, будто приземляя их, напоминая им, откуда они. Спустя месяц будет один концерт с Дэном Питерсом на барабанах; через месяц после этого произойдёт вступление в должность Дэйва Грола. Сингл «Sliver» / «Dive» выйдет всего через несколько недель после того, как «Нирвана» вернулась из этого тура - их первый релиз, указывающий будущее. - Ред.

Говорят, что тяжелые, извращённые грандж-рокеры из «Нирваны» - в числе лучших предложений «Sub Pop». Будучи одной из немногих групп на студии, которая смешивает попсовые мелодии с тяжёлыми риффами, им удалось возбудить совсем немного интереса к своему дебютному альбому, «Bleach». «Диссонанс» застал их в Нью-Йоркском Театре в туре с «Sonic Youth», где они разразились мощным выступлением, изобилующим энергией, несмотря на то, что была заключительная часть тура. Крис на басу и Курдт на вокале и гитаре - основатели группы, но их старый барабанщик, кажется, загадочно исчез, поэтому я начал говорить с их временным ударником и, возможно, давним другом.

«Диссонанс»: Ты из «Melvins»?

Дэйл Кровер: Да.

«Д»: Как тебя зовут?

ДК: Меня зовут Дэйл, и все, что я могу сказать, это... КЛАСС!

«Д»: Что случилось с другим барабанщиком?

ДК: Он получил пинка под зад!

Крис Новоселич: Долгая история, не хочу отнимать твоё драгоценное время. Чувак, просто не нашли общий язык, просто не нашли общий язык...

ДК: Больше его в группе нет, вот и всё.

КН: Что за другой ударник?

«Д»: М-м-м, тот, кто играл на большей части альбома.

КН: Он утонул в бассейне.

ДК: Он внезапно сгорел на сцене.

КН: Он захлебнулся рвотой и умер.

«Д»: Но я что-то слышал о том, что к группе примкнул ударник из «Dinosaur Jr.»?

КН: Не, не.

«Д»: Почему распространяются все эти дикие слухи?

КН: Да, это ДИКИЕ слухи. Знаешь, нашим ударником собирается стать Джон Бонэм.

Курт Кобэйн: Джейсон Бонэм.

КН: Джейсон Бонэм. Мы вроде как говорили об этом с Джеем, но это так и не осуществилось. Вот как обстоят дела, понимаешь, что я имею в виду? Да, такова жизнь; никогда не знаешь, что случится. В смысле, в один день ты можешь гулять по улице, а на следующий день, бум, ты отдашь концы. Кто знает?

Д: Так когда у вас выходит очередной релиз?

КН: В следующем месяце у нас выходит сингл.

«Д»: Какие песни?

КН: У нас есть две новые песни: одна песня несколько попсовая, а одна песня несколько тяжёлая, поэтому это всем выгодно.

«Д»: Так в каком музыкальном направлении вы тогда двигаетесь? Или вы просто придумываете на ходу?

КН: В более мелодичном.

КК: Спид-метал возвращается в полном смысле слова в следующем году.

«Д»: Я заметил, что у вас были какие-то металлические обертоны, особенно на «Negative Creep».

КН: Да, но мы ненавидим хэви-метал. Нам нравится играть... тяжелую музыку.

ДК: В некотором влиянии металла нет ничего плохого, но кто хочет ограничивать себя? Мы хотим делать всё, что угодно.

КК: Песню переименовали в «Negative Crepe» («Негативный Блинчик») с клубникой и взбитыми сливками.

КН: Мы на самом деле не хотим, чтобы у нас были мрачные-мрачные песни, как на последнем альбоме.

«Д»: Одно дело - испытывать влияния металла, а другое - быть метал-группой.

КН: Есть хороший металл.

ДК: Есть «Black Sabbath», и есть плохие вещи «Danzig»... Немного металла - в этом нет ничего плохого. Тот, кому не нравится даже всего немного металла, лишён члена.

КК: Они лишены члена?

КН: Это означает, что девушкам не нравится металл... Но клитор - это просто маленький член?

ДК: [Смеётся] Да, это так.

КК: Как насчёт гермафродитов?

КН: Но не все мужчины рождаются женщинами, а потом неожиданно появляется хромосома XYZ, и тогда... [Смех]

«Д»: Да, что-то в этом роде.

КН: Что я пытаюсь сказать -

ДК: Что я пытаюсь сказать -

КН: Когда человек слуушает хэви-метал -

ДК: Если тебе не нравится ниимного хэви-метала, то ты глуп.

КН: Ты - эль тупицо. Ты подлец.

«Д»: Вам, наверное, миллион раз задавали этот вопрос, но что вы думаете обо всём явлении «Sub Pop»?

КН: Ммм... всё в порядке. Я не думаю, что это было движение или что-то в этом роде. Это была просто кучка групп на этой студии, и те парни создавали ажиотаж в СМИ: «Да, да, да, это - что надо!»

ДК: После того, как я увидел, во что превратилась публика в Сиэтле, это самое худшее, что могло случиться.

«Д»: Что ты имеешь в виду?

ДК: Потому что они просто -

КН: Он не с «Sub Pop» [Смех]. «Melvins» не с «Sub Pop».

ДК: Ну, «Melvins» нет, а я играю на нескольких песнях на их [«Нирваны» -Ред.] альбоме, вот поэтому я с «Sub Pop». В этих группах нет ничего плохого или что-то в этом роде. Просто люди там всё это принимают как должное. Они думают: «Мы очень крутые».

КК: Задействована социальная политика, чувак. Просто все внезапно сказали: «О, у нас есть сцена. Она очень крутая и новая, поэтому давайте теперь вести себя очень круто и клёво». Мы разговаривали с людьми по всей стране, которые говорят: «Я переезжаю в Сиэтл, потому что там есть сцена, и это будет очень классно, и там есть целая куча классных групп». Но на самом деле там, в Сиэтле, просто столько же групп, сколько в любом другом городе. Это не такой большой взрыв классных групп в удивительном типе сплочённости единения сцены, как когда панк-рок был крут несколько лет назад.

ДК: Насколько я могу судить, СМИ и все остальные пропустили эту сцену. Сцена возникла в 1985 году. И она была очень крута году так в 1985.

«Д»: Так вы думаете, что «Sub Pop» в некотором роде создана СМИ, и сейчас есть много позёров? Мне не нравится использовать это слово, это в некотором роде бессмысленно, но...

КК: Вообще-то, на самом деле нет такой вещи, как позёр.

ДК: Всё, что я должен сказать, это... КЛАСС!

КН: Следующий вопрос.

«Д»: Да, извините. Это был скучный вопрос.

КН: У нас было одно интервью, где на всё, что сказал парень, я сказал: «Нет! Следующий вопрос». Мы очень достали того парня.

ДК: Все задают этот вопрос, но вы не задавали его раньше, поэтому всё в порядке. Я думаю, что всё равно всем задают этот вопрос, каждой группе: «Так что вы думаете о «Sub Pop»?»

КК: Это доказывает, что по этому поводу есть смешанные чувства.

КН: Есть крутые группы, в смысле, «Mudhoney» - крутая группа, но тот, кто покупает альбом, типа, «О, это альбом с «Sub Pop», поэтому я его куплю» - это несколько странно.

КК: Люди не ходят в футболках «Sub Pop», они носят футболки «Mudhoney» и «Tad».

ДК: Да, но что у них на спине? Большое «SUB POP».

«Д»: Прямо как большая реклама?

КН: Да, я не знаю.

ДК: Там есть хорошие группы, и именно поэтому она популярна, потому что там есть хорошие группы.

«Д»: Например, вы, ребята?

ДК: [Саркастически] Да, мы просто чертовски классные, чёрт возьми, мы лучшие.

«Д»: Как вы оказались в туре с «Sonic Youth»?

КН: Нам позвонили и сказали: «Ребята, вы хотите поехать с нами в тур, просто сыграть несколько концертов на Западном Побережье?» И мы сказали: «Да, конечно». Вот и всё, что было. Это было очень классно. Я думаю, что они застали несколько наших концертов, слышали наш альбом, он им понравился, и они нам нравились, и мы сказали: «Как круто, как же круто. Поехали в тур».

ДК: Все, что я должен сказать, это... КЛАСС!

КН: Вот именно, они просто позвонили нам и спросили, не хотим ли мы это сделать, и после одной миллисекунды раздумий мы ответили - да, мы сделаем это. Это были классные, крутые концерты.

ДК: В «Palladium» в Лос-Анджелесе было около 4 500 человек.

«Д»: Как долго вы были с ними в туре?

КН: Неделю или около того. Это - восьмой и последний концерт. У нас был один живой концерт, где мы играли, но без «Sonic Youth»: не играли «STP» [женская нью-йоркская панк-группа, которая гастролировала с «Sonic Youth» и «Нирваной» примерно в это время - Ред.]. Мы все были на пути в Сан-Диего, поэтому мы проехали всё расстояние Западного Побережья Соединённых Штатов от Сан-Диего, который примерно в десяти милях от (мексиканской) границы до Ванкувера. Мы играли в Лас-Вегасе. Мы были везде.

КК: В Лас Вегасе есть свингеры.

КН: Да, ёпт.

КК: Их много. Люди, которые просто меняют партнёров и не могут решить, с кем они хотят заниматься сексом; было очень интересно наблюдать.

«Д»: Вы ходили в клубы свингеров?

КК: Нет, они «свинговали», пока играли Sonic Youth. Девушки ходили туда-сюда между двумя такими мускулистыми парнями и целовали их, а потом трогали гениталии друг друга. Они не могли определиться. Я думал, что они все собирались пойти домой вместе. Но потом я потерял интерес и забыл о них.

КН: Они курили и пили.

КК: Я не мог понять, что они делали там на «Sonic Youth». Но наблюдать было в некотором роде прикольно, понимаете. «Sonic Youth» на заднем плане и эти люди, типа, желающие размножаться.

ДК: КЛАСС!

ЧАСТЬ IV

Октябрь - ноябрь 1990 года - Восхождение

В Великобритании

О ДЕТЯХ-АКТЁРАХ ГОВОРЯТ, ЧТО ИМ ДОЛЖНО БЫТЬ трудно переживать пубертат у всех на виду. Ну а здесь мы наблюдаем конец невинности Курта Кобэйна. Последнее интервью в августе закончилось тем, что он рассказывал, как наблюдал за «свингерами»; в первом интервью здесь с октября 1990 года он пересказывает одну из немногих историй о фанатках, которые он когда-либо рассказывал. К ноябрю он уже открещивался от такого поведения; было правило – «никаких фанаток» во время путешествия. Он также врастает в музыкальную сцену и другими способами: долгий разговор о наркотиках, правила долгих поездок и так далее.

Дэйв Грол вошёл в группу приблизительно за месяц до этого; он принимает участие в интервью с Пушем и Джеймсом Шерри. Он веселится на заднем фоне, во многом как Чэд - моложе двоих своих друзей, не являясь голосом «Нирваны». Он также, возможно, не так прочно укрепился на этой позиции, как это предполагали позже - вот комментарий Фрэйзеру Маккэю: «Я не буду вас знакомить, потому что мы, кажется, на данный момент сменили больше ударников, чем «Spinal Tap»». На самом деле они сменили пятерых ударников (шестерых, если считать Боба Макфэддена), и тем летом было опробовано множество людей в качестве потенциальных ударников, были организованы прослушивания, по крайней мере, с полдюжиной человек; справедливости ради стоит отметить, что там было предостережение по поводу того, долго ли продержится Грол.

Также примечательно, что меняется динамика интервью. В статье Пуша вместо того, чтобы объяснять, что это за группа, теперь у «Нирваны» есть релиз, который достаточно хорошо известен, по крайней мере, в Великобритании, что заставляет Кобэйна объяснять одну из своих песен. До сих пор это не имело значения - интервьюеры могли спрашивать об истории группы или об альбоме «Bleach», но «Sliver» была первой оригинальной песней, выпущенной группой, которая привлекает внимание людей. Участники группы также демонстрируют защитный механизм из-за того, что их слишком анализируют, простое отражение их относительного отсутствия эгоизма; они - обычные парни и немного ошеломлены тем, что кто-то может считать длину их волос чем-то особенным. С другой стороны, они под наблюдением и, возможно, с их стороны жеманство - симулировать удивление, когда их просят объясниться - никто не красит волосы, чтобы оставаться незамеченным.

«Нирвана» теперь открыто признаёт, что они очень хотят заключить сделку с ведущей студией звукозаписи, хотя они по-прежнему на «Sub Pop», скоро должны уйти, обдумывая варианты, пока не вызвав интерес «Geffen». Они имеют успех, и уровень амбиций явно повышается: «Ну, у нас есть песни, которые могли бы стать хитом из Топ Сорок...» Они уже не просто говорят об этом сингле, о том EP или о следующем туре - они думают о том, чтобы песня попала в чарты. Какую-то форму успеха, наконец, стало возможно себе представить.

«ЧТО СЛУЧИЛОСЬ

С ВОССТАНИЕМ? ЧТО

СЛУЧИЛОСЬ С РОК-Н-РОЛЛОМ?»

Джеймс Шерри | 23 октября 1990 года | «Metal Hammer» (Великобритания)

Люди меняют мир к лучшему - циничные предпочитают говорить, что «всё дело в том, кого вы знаете». «Metal Hammer» пристально наблюдал за глэм-метал-группами и другими остаточными продуктами конца 1980-х, когда пришла посылка от Энтона Брукса, который работал на «Bad Moon Publicity» и в то время контролировал «Sub Pop». Появился альбом «Нирваны» «Bleach», и я попал в такт их странного грува с первого прослушивания. При поддержке моего тогдашнего редактора, Криса Уэлша, я смог втиснуть андеграундный саунд в журнал. Поэтому, когда «Нирвана» поехала в тур, дружба, которую я установил с Энтоном - плюс мой статус постоянного офисного фэна сцены Сиэтла - означали, что я могу обеспечить интервью с группой. Это началось так же глупо, как и продолжилось - они немного потерялись по пути в офис, и мне пришлось выйти на улицу, чтобы их найти, в конце концов, заметив долговязую фигуру Криса и проводив их. Курт держал загадочную дистанцию на всём протяжении записи, играя с сигаретой, иногда вставляя замечания, присутствуя на заднем плане с жирно подведёнными глазами. Его компаньоны, однако, ржали на протяжении всего того времени, что мы провели вместе с лёгким панибратством, после чего они едва не умыкнули мой магнитофон, чтобы организовать пародийные интервью с персоналом. Говорят, что никогда не надо встречаться со своими героями. Ну, эти ребята не были моими героями в то время, поэтому всё в порядке, но, возможно, мой явный энтузиазм и интерес помогли дать им возможность легко дышать, весело провести время и просто наслаждаться вниманием. - Джеймс Шерри

[Долгий приступ кашля.]

Крис Новоселич:... Кровавое месиво. [Снова кашляет.]

Джеймс Шерри: У многих людей есть плёнка, которая распространяется...

КН: Это меня бесит, чувак! [Смех]. Нам теперь надо убить Энтона [Брукса, пресс-представитель «Нирваны» - Ред.]. Ты в нашем списке смертников! [Слушая запись, кажется, плёнку с самой первой сессии звукозаписи «Нирваны» - Ред.] У тебя есть какая-нибудь её паршивая копия?

ДШ: Нет, у меня нет, вообще-то, я слышал только часть.

КН: У нас есть DAT-копия. Знаешь, что это? Это перезапись с моего стерео, с плёнки, которую мы взяли на студии, которую Курт записал на своём дрянном стерео за сотню долларов [перебивает]... Нет, он послал её Энтону, и теперь люди копируют с неё, поэтому это всё ЧЧЧЧЧЧЧЧЧЧЧЧ... Спасибо Господу за дегенерацию.

ДШ: Так вот как впервые был выпущен ваш альбом? Вы очень изменились за это время.

Курт Кобэйн: Ну, мы вообще-то идём назад к тому, как мы звучали; мы гораздо больше экспериментировали, мы были панками, мы на самом деле никогда не были такими техничными, больше похожими на... мы звучали больше похоже на «Butthole Surfers».

КН: Это помимо воли! О, «Mexican Seafood», ты её слышал? Это одна из наших первых песен.

ДШ: Я только что получил... [Неразборчиво - Ред.]

КН: «Paper Cuts» - это чуть позже после этого.

ДШ: Так что там сейчас за музыкальная сцена в Штатах?

КН: Понимаешь, она очень странная. На музыкальной сцене, похоже, все эти группы из ниоткуда подписали контракты с крупными студиями звукозаписи.

КК: Да, крупные студии берут под контроль андеграунд. Потом вы выпускаете альбом, выпускаете видео - вот и всё. Это может быть классный альбом, но что, чёрт возьми, они собираются делать после этого?

КН: Это, типа... Они «превращаются» в андеграундную группу.

КК: Они культивируют андеграунд, альтернативные образы для определённых групп. Эти крупные студии. Видите одно из отличий между -

КН: [Перебивает] Эй, знаете, что странно -

КК: Все колледж-радиостанции вращаются вокруг альтернативы -

ДШ: У нас на самом деле здесь этого нет.

КН: Скажи нам вот что, однако, когда ты в последний раз слышал «пледж-драйв» на колледж-радиостанции?

КК: Целую вечность...

ДШ: Чтобы заработать деньги?

КК: Есть «KAOS». Но у вас есть такая станция, как «KGRG», которая похожа на совершеннейший корпоратив, она похожа на альтернативную станцию, но -

ДШ: Её сделал колледж?

КК: Это мэйнстримное альтернативное радио колледжа. Они крутят только музыку с крупных студий, мягкую, банальную.

КН: Что ещё странно, так это здешние чарты. Потому что если ты, типа, с независимой студии в здешних чартах, в независимом чарте и крупном чарте, ты не будешь в независимом чарте, даже если у тебя продано как минимум приличное количество альбомов, и ты не будешь в крупном чарте, потому что у тебя должно быть продано астрономическое количество альбомов, чтобы войти в этот чарт. Поэтому можно быть здесь и можно пытаться быть активным, но ты не будешь в чартах. Ты, типа, в таком подвешенном состоянии. Это очень тонкая грань.

ДШ: О вас много пишет пресса за все эти дни?

КН: Немного. Ну, мы поехали в тур с «Sonic Youth», и стало чуть больше. И вот ещё что; у нас нет никого, кто, например... например, на «Sub Pop», у нас на самом деле нет никого, кто бы организовывал для нас прессу. Так что мы были в туре недель семь и дали всего одно интервью, и я не могу вспомнить, кто это был.

ДШ: И всё-таки, каково это для тамошних групп? Вам удаётся устроить много туров и всё такое?

Дэйв Грол: В Америке, где в один вечер играешь в Нью-Йорке, а на следующий вечер играешь где угодно - в Ричмонде, штат Вирджиния - и всё равно ты собираешь всего триста человек. Здесь у вас есть залы, например, на две тысячи мест, или, возможно, на тысячу - они есть не в каждом городе. Я думаю, это очень помогает. Ну, что касается групп, понимаешь. В смысле, для «Pixies», если «Pixies» должны были бы играть где-то в Америке, они, возможно, играли бы где-нибудь в актовом зале колледжа или что-то в этом роде. А здесь они могут играть в зале.

КК: Большую часть времени вы играете в барах.

КН: [Поёт] Мы надеваем женскую одежду и тусуемся в барах... [Смех]

КК: Да, ты не можешь играть в младшей возрастной группе.

ДШ: [Неразборчиво - Ред.]... Лазерное шоу?

КН: Скоро у нас будет новая антрепренёрская группа, поэтому мы собираемся обратить на всё это особое внимание.

КК: О, мы определённо собираемся удостовериться, что теперь все наши концерты - для зрителей всех возрастов.

ДШ: Да? Несправедливо, если большинству ваших зрителей будет больще двадцати одного и восемнадцати.

ДГ: Я из Вашингтона, округ Колумбия, где начинали «Minor Threat», и они так по-настоящему и не взорвали округ Колумбия; это было, без разницы, это были «Minor Threat», но потом они отправились именно в Калифорнию.

КН: Мы играли с «Jesus Lizard» -

КК: Мы играли с «Jesus Lizard»; они - классная группа. «Melvins» - Базз [Осборн - Ред.]. Заядлые металлисты.

КН: Наши мнения! Они - классные ребята.

КК: Они - наши друзья. Они также - более тяжёлая группа. Они - единственное будущее для хэви-метал. Они вообще самая тяжёлая вещь. Они медленные, они тяжёлые, они умные. Они блестящи. И во всех отношениях хорошие ребята.

ДГ: Мы позвонили несколько недель назад на хэви-метал-радиошоу в Нью-Хэмпшире, и все ребята хотели знать, как достать альбом «Bleach», или они хотели больше узнать о «Нирване» и -

КК: Есть много хорошего хэви-метала; это просто позор, что он весь старый.

ДШ: Да.

КН: Точно.

ДШ: Какие английские группы пользуются успехом в Штатах?

КН: Студии всегда подбирают таких, типа, поп и ла-ла-ла -

КК: Манчестерские группы... «Soup Dragons»...

КН: «Charlatans» очень хороши.

КК: Этот материал очень скучный, однако.

КН: Ничего на самом деле кайфового, однако.

КК: Я считаю это таким же отстоем, как Жослин Браун или «Carpenters».

ДШ: Вся эта манчестерская сцена...

КН: Как можно было полностью содрать «Hush» «Deep Purple»? Как можно это делать?

ДГ: Они могут, потому что всем на самом деле плевать. [Все соглашаются.]

КК: Это - красота плагиата; никто не слышит нечто среднее.

ДГ: Точно, MC Hammer записал «Super Freak» [поет партию баса «U Can't Touch This» - Ред.] и ребята такие: «Воооооо!»

КК: «Эй, это классная песня».

КН: Ванилла Айс записывает «Under Pressure», ту песню «Queen» / Дэвида Боуи. О, и ещё он сэмплировал «When Doves Cry» Принса.

ДГ: Для какой песни? «Pray»? [Соглашается].

КК: Это - музыка будущего. Будут ди-джеи, которые будут только возвращать новые танцевальные миксы старых хитов. Люди будут считать их рок-богами.

ДГ: Я думаю, что если делаешь это правильно... потому что я считаю «Public Enemy» очень хорошей группой, понимаете? Потому что то, как они всё делают, у них есть это преимущество перед ними. Я не знаю, что это. Но они взяли вставки и обрезки у Джеймса Брауна и -

КН: Конечно, то, что ты тут видишь - это то качество, которое есть где-то там. Если ты слышаешь Пэтси Клайн, это очень хорошо. Это - качество, и «Public Enemy» - качество, понимаешь?

КК: Люди могут обычно ощущать это.

ДГ: Если ты сэмплируешь вещь, пока ты дружишь с чёртовой головой, и ты ею пользуешься, и ты пытаешься сделать что-то другое вместо того, чтобы использовать восемь тактов из риффа, который был написан -

ДШ: [Неразборчиво - ред.]... Рэйв...

ДГ: Как четырнадцатилетний парень получает это и хочет выкрикнуть: «Дааааа!» Например, когда я услышал «AC/DC», я стал прыгать: «Рок!»". Теперь это [имитирует лёгкую, джазовую хаус-музыку - Ред.]... это какая-то хрень, чувак.

КК: Что случилось с восстанием? Что случилось с рок-н-роллом?

КН: Давай пойдем кайфанём и выпьем вина! Блеванём, удерём с уроков, понимаете?

КК: Ты в этом не участвуешь, а если нет, ты прирождённый наркоман, потому что ты должен им быть. [Смеются все на всём протяжении разговора.]

КН: Ну, я унаследовал алкоголизм... Мне нравятся люди, которые говорят: «Это генетическое!» Люди, которые говорят, что -

ДГ: Пристрастие к кодеину: «Это генетическое!»

КК: Мой чёртов папа был кодеиновым наркоманом!

КН: Знаешь, что делал мой папа? Мой папа был наркоманом «Vicks» для носа.

КК: Моя бабушка всё время потягивала «NyQuil». Микстуру от кашля.

КН: Почему? Он просто... используешь какие-то там препараты; привыкаешь к ним.

КК: Приобретаешь привычку или что-то в этом роде?

ДГ: Вероятно.

КН: Знаешь, как люди подходят к нам, они не пили ни капли алкоголя в течение пяти лет, так как у них было это лечение, и говорят: «Я – алкоголик». Это часть чего-то вроде их антиалкогольной промывки мозгов, понимаешь? Некоторые из них такие экстремальные в течение первых пяти минут, когда ты с ними встречаешься, что они вас просто поражают. Они по-прежнему в изумлении от этого лечения, понимаешь? [Воспроизводит электрический звуковой эффект] Дзззззз! «Хочешь выпить?!»

КК: С этим трудно завязать!

КН: Тогда они давят... Они помещают эти штуки вам в глаза.

КК: Глазные капли...

ДГ: Это будет названием следующей популярной английской рэп-группы – «Cattle Prod» («Рогатый Скот» - Прим. пер.) [имитирует акцент англичан высшего сословия].

КН: «Cow Pie» («Коровья Лепёшка»)!... «Hair Pie» («Влагалище»)... [Поёт:] «Она - мой вишневый пирог...» Ты уже слышал эту песню? «Warrant»?

ДШ: О да, я слышал. Я слышал.

ДГ: О, чёрт... это - типичное американское дерьмо! Чёртовы «Warrant»... Это просто цирк. А мы все увлекаемся хэви-металом, но все это - это большой цирк... чёртово дерьмо. Танцы.

КН: Они не музыканты. Они не музыканты. Они манипуляторы. У них нет чувств. (ДШ: Песни, от которых скучаешь через десять минут). Это очень плохо, и они сидят там и выпендриваются. Это так плохо, что мы должны ненавидеть этих ребят, мы должны сказать им прямо в лицо - чёртовы тупицы! И они придурки! Они - проститутки!

ДШ: Что вы думаете обо всём этом трэшевом материале - трэш-металле?

КК: Это ерунда.

ДШ: По крайней мере, там есть энергия. (КК признаёт: Да).

КН: По крайней мере, ты можешь кого-то разозлить.

ДГ: Когда впервые вышел «Hell Awaits»... oooo, «Slayer», «Hell Awaits». И тот первый рифф: «А, чувак, это трэш-метал!» А потом все начинают, типа: «Ого, посмотрите на «Candlemass», они такие медленные». (КН: «Тот парень звучит как Том Джонс!») А теперь это просто, понимаешь? Теперь у вас есть чёртов «Anthrax» с кавером чёртовой песни Джо Джексона, это, типа, какого чёрта? [Крис поет отрывок из «Is She Really Going Out With Him?» Джо Джексона - Ред.]

ДШ: О, ни за что!

КН: Нет, нет, они не играют эту песню. Это «Got the Time». Но я имею в виду...

КК: [Неразборчиво - Ред.]... Это влияние... [Неразборчиво, поскольку они все перебивают друг друга. КН: Ни в коем случае! Это так глупо. - Ред.] Это то, что он всё время играет.

ДГ: Я пошёл и увидел, как «Anthrax» играют на разогреве у Оззи, а я никогда не видел «Anthrax» раньше и подумал: «Да, хорошо, какая разница». И я пошёл смотреть «Anthrax» на моём первом концерте хэви-метал на арене - это было приблизительно два года назад - и я иду, и выходит «Anthrax», зажигаются огни, а у них на лицах такая огромная придурковато выглядящая чёртова мультяшная карикатура и всё такое, и певец типа сидит в стороне и мне видно, что певец сидит под лестницей, которая вся освещена или что-то в этом роде, ожидая выхода, и он, типа, выходит, это его условный сигнал, и он выходит из-под лестницы, и он такой [воспроизводит взрыв шума, и все впадают в истерику]... стукается головой, выходит такой: «Пррррривеееееттттт!» [Метал-фальцетом] А потом выходит Оззи, типа, Оззи Осборн, мистер Оззи Осборн, он выходит, у него, чёрт, у него тексты его песен на таких огромных листках бумаги, приклеенных к полу, это типа: «Что ты делаешь?!» Он очень толстый, между каждой песней он такой: «Я люблю вааааас!» Все такие: «Даааааа! Он любит насссс!»

КК: Хотя Оззи был таким классным в начале 1980-х, когда он побрился наголо и откусывал головы летучим мышам - просто возбуждённый!

ДШ: Хотя он суётся в ад; он не знает, что делает!

КН: В туре «Speak of the Devil» он вышел и говорит: «Я люблю вас!» Он схватил микрофон и крикнул: «Привет!» Потом он ушёл. Его глаза были просто такими возбуждёнными!

ДГ: Ну, это круто. Он был в одной из самых крутых групп всех времён. [Все соглашаются.]

ДШ: Он очень забавный, тем не менее, ребята это любят.

КК: Да, он как Гэри Глиттер, как Гэри Глиттер, одетый в большую палатку. Мне нравилось, когда он ходил на лыжах в Японии.

ДШ: То, как он двигается на сцене - блестяще, весь сгорбленный. «Я чёртов сумасшедший!»

ДГ: Он носит такой полиэстер... и их ударник вышел и сыграл такое соло на ударных, где у него была такая ударная установка со всеми такими типа электрическими барабанами на ней на всей, типа, снаружи, и он сидел там и играл такую [изображает, что барабанит как отбойный молоток] вещь на двойной бас-бочке, где они играют [изображает барабаны], и он осматривается, типа [ещё звуковые эффекты], и он выходит и встаёт перед своей ударной установкой, и у него такие огромные... он стоит спиной к залу, и он стоит перед своей ударной установкой и стучит по этим барабанам, и у него такие звуки, как удары молний, громовые раскаты, он играет, типа, [изображает шторм] и все такие: «Вот это даааа...» Всё в дыму, чёрт.

ДШ: Те большие металлические концерты очень забавны. Я ходил на «Clash of the Titans», «Slayer», «Megadeth» и «Suicidal Tendencies».

ДГ: О, Боже.

КН: Концерты из Ада.

ДГ: «Suicidal Tendencies», чувак, это чертовски... они на самом деле погорели. Они просто... потому что тот первый альбом, который они записали, был похож на такой качественный хардкор-панк-альбом, а потом внезапно они начинают просто... лажать.

ДШ: Между первым и следующим альбомом есть промежуток примерно в четыре года; это очень долгое время.

ДГ: Они думали, как они могли облажаться!

ДШ: Что дальше?

КН: Что дальше для нашей группы? (ДШ: Да). Подписать большой контракт. Тур.

КК: Вот именно.

ДШ: Получаете от этого удовольствие?

КН: Ну, то, что мы хотим сделать, это... да, это здорово, если это небольшие перелеты туда-сюда. То, что мы хотим сделать - мы просто хотим заработать денег, чтобы мы смогли приобрести аппаратуру для звукозаписи и место и просто обезопасить себя. Вместо того, чтобы жить впроголодь каждый месяц, чтобы мы могли расслабиться и на самом деле писать песни и работать над ними.

КК: Как только Америка начнёт войну, мы будем жить в горах.

КН: Я не могу дождаться. Я надеюсь, что это вызовет полный экономический коллапс. Ещё есть на это надежда.

ДШ: Это было бы круто.

ДГ: Мы должны быть в Топ Сорок, чтобы быть готовыми к такому удару!

КК: Ну, у нас есть песни, которые могли быть хитами из Топ Сорок, но они просто ими не будут.

ДГ: Ну, я не знаю, если мы будем просто играть по правилам... в Америке у вас должен быть [неразборчиво] - вы, ребята, просто должны поболтать с... как там её зовут [Все строят догадки.] Джули Браун! «Итак, это Джули Браун...» [Изображает телезнаменитость.]

КК: Иди нахрен отсюда, сука! Пошла нахрен!

КН: Для всех на... Попади в рай, руби лес или что-то в этом роде.

ДШ: Не было зрелой группы, которая стала бы очень популярной сама по себе, не играя по обычным правилам, как нужно.

КН: Да, это нельзя сделать в Соединённых Штатах, хотите верьте, хотите нет.

ДШ: То же самое будет и здесь. Пять, шесть лет назад у вас были «Dead Kennedys» и «Fugazi» и всякое такое. Я хотел бы, чтобы это было снова.

ДГ: А что делают «Fugazi», чем они занимаются?

ДШ: Ну, все эти группы были очень популярны в независимых чартах, и они попадают прямо туда, в главные чарты. «Fugazi» приезжали в прошлом месяце и играли на фестивале в Килберне, который чертовски огромный. Очень большое место, и они заполнили его, и они играли очень, очень хорошо. Но разве невозможно сделать это в Штатах?

ДГ: Ну, я думаю, что всё меняется.

КН: Видео на «MTV».

КК: Если у вас есть хорошая поддержка. Однако, я думаю, что у людей есть здравый смысл, и люди понимают, когда это дерьмо.

ДГ: Я всегда так разочаровываюсь, приезжая сюда, потому что на музыкальной сцене, здесь, в Англии кажется, что все гораздо непредубеждённее, здесь так много места, чтобы люди занимались тем, чем хотят, вместо того, чтобы ребята поддавались стадному чувству. Потом возвращаешься обратно в Америку... Приезжаешь сюда, всё так классно, и ты думаешь: «Класс, всё изменится!» Потом ты возвращаешься в Америку.

КН: О да. Наш последний концерт тура был несколько странным.

КК: Мы были в туре семь недель. Это было слишком. (КН: адский тур). Устал. У меня была всего одна гитара, которая пережила этот тур; я разбил все остальные. Я просто хотел вернуться домой. Это был наш последний концерт.

КН: Это был адский тур, хватит уже такого дерьма, набиваться в фургон, когда Тэд за рулём.

ДГ: Много раз было весело жить у кого-то дома, пока не случалось что-то волнующее и динамичное. Например... утечка газа из грузовика. Можно ломать их вещи и не обязательно надо за это платить.

КК: Или мы ломаем свои вещи, или в окна нашего фургона колотят.

КН: Пьяный сумасшедший растаман.

КК: Этот парень взял молоток и разбил все окна нашего фургона, потому что он думал, что у меня роман с его подружкой.

ДШ: Где это было?!

КН: В Коламбусе, штат Огайо. Я сказал этому парню: «Пошёл ты, придурок!»

КК: Это было также очень страшно! Я был в фургоне, я был в фургоне! Это было довольно опасно.

КН: Починка обошлась нам в двести долларов.

ДГ: Почему? Почему? Потому что ты трахал его жену?

КК: Не его жену, его подружку. Ну, она сказала мне, что они расстались.

КН: Он был хорошим парнем! Он был хорошим парнем, потом он дал нам свой адрес, и мы заявили на него в полицию. Тот полицейский был очень зол.

ДГ: Подожди, тот парень, который разбил окна, был хорошим парнем?

КК: Да, он оказался очень хорошим парнем.

КН: Мы потом поговорили с ним, и я стал его обзывать в какой-то момент, потому что мы пришли к нему домой, типа: «Выходи!» «Пошёл на хрен, чувак, поцелуй меня в задницу!» И мы пошли и вызвали полицию. И он сказал: «Вы знаете, в чём проблемы у людей?» Полицейский говорит: «Ну, некоторые люди психуют». А он говорит: «Нет, все психуют». И он дал нам свою визитку и сказал: «Если вы, ребята, хотите попробовать сообщить об этом, вот моя визитка, пойдите в центр, вы, ребята, должны написать заявление, я должен буду написать заявление». Забыли об этом. Мы пошли в роскошную гостиницу, и на завтрак были -

КК: Тосты с горбушей. Это было очень дорого.

КН: Калории и углеводы в каждом блюде. Но это было единственное место в шаговой доступности от магазина по ремонту стекла - и стекло до сих пор в грузовом отсеке фургона.

ДШ: Какие он разбил?

КН: Крыша... на боку, буфет, дверь.

ДГ: Что вы делали, когда он это делал?

КК: Я был совершенно голый, усыпанный стеклом. Я просто встал и говорю: «Не убивай меня!»

КН: Я был весь с похмелья.

ДГ: Он говорил что-нибудь?

КК: Он сказал: «Ты - сука, и я больше этого не потерплю!» Потом он ушёл. И она сказала мне: «Упс... да».

КН: Крэйг [Монтгомери, звукорежиссер «Нирваны» - Ред.] был там, когда это случилось. Крэйг многое повидал.

КК: Для нас лучше, когда он берёт на себя управление. «О, теперь смотрите. Спокойствие. Спокойствие. Ну, звони в это пластиковое место, Крэйг...» Вот и мы, все с похмелья, мёртвые в шесть утра.

[Неразборчивый разговор Джеймса и Курта - Ред.]

КН: Вчера у нас была сессия у Пила. Мы играли каверы.

КК: Кавер «Devo», кавер «Wipers» и два кавера «Vaselines».

ДШ: Как долго вы их делали?

КН: Нам дали около... может быть, десять часов?

ДГ: Но мы сделали это за пять. Мы записали все песни приблизительно за час.

ДШ: Как вы думаете, сколько пройдёт времени до выхода альбома - вашего следующего альбома?

КК: Вероятно, где-то в феврале. [Различные звуки психического расстройства.] Ты можешь взять кодеин со стойки?

ДШ: Я понятия не имею.

КН: У меня была бутылка жидкого кодеина, и я хотел взять чайную ложку. Я выпил целую туеву хучу; я был такой - уууууууу... Потом я выдохся, а потом я завязал, мне пришлось пережить кодеиновую ломку. Проснулся в холодном поту. Посреди ночи.

КК: Я действительно никогда не слышал об этом!

КН: О да, ты знаешь про Дженис Джоплин на Поп-Фестивале в Монтерее? Она ходила с, типа, бутылкой «Jack Daniel's», и она была наполнена микстурой от кашля с кодеином, чувак! «Oooooo! Детка!»

ДГ: Вот откуда у неё такой скрипучий голос - всё эта микстура от кашля! Представь кучу рвоты, просто микстура от кашля? [Громкое хихикание.]

КК: Кодеиновая рвота... Мне надо употреблять кодеин.

ДШ: Мне надо сейчас сходить и достать немного.

КН: Мне надо пойти в то место, «Music Room». Взять усилитель. Мне надо взять его в этот тур, потому что... Я просто собираюсь проверить его.

КК: Ты взял напрокат барабан?

КН: Нет, но хочу.

КК: Твой барабан не работает?

КН: Он негромкий.

[Дэйв начинает крутить микрофон и голосом Хаммера Хоррора говорит: «УБИВАЙ, НАСИЛУЙ, ПЫТАЙ, ОТКАЗЫВАЙСЯ ОТ ЛЕЧЕНИЯ...» - Ред.]

ДГ: Эй, теперь давай пойдем возьмём интервью у людей в офисе... Привет! Итак, как дела?

Неизвестный: Я заморачиваюсь по любому поводу.

ДГ: И привет, как тебя зовут?

Неизвестный: Меня зовут Александр.

ДГ: Привет, Александр, а что ты здесь делаешь?

Александр: Я администратор. Я принимаю посетителей.

[Плёнка заканчивается, когда Крис поёт «You Are So Beautiful» Джо Кокера, беспорядочными вокально-барабанными эффектами, болтовнёй о «Lawnmower Death» и прочей весёлой чепухой. - Ред.]

НИРВАНА

Фрэйзер Маккэй | 29 октября 1990 года | «Eye Sore You» (Великобритания)

Как и многие подростки в 1989 году, я был увлечён подъёмом независимой музыки на волне прорыва «Stone Roses», но нашёл громкие риффы и тяжёлую сценографию реестра «Sub Pop» гораздо более волнующими, когда их смотришь вживую.

Я пошёл на «Нирвану» и «Tad» в Центр Искусств Нориджа после того, как увидел, как их товарищи по студии «Mudhoney» сыграли один из лучших концертов, которые я видел на тот момент. Хотя «Tad», в буквальном смысле, было больше на сцене, Курт Кобэйн катался по полу с криками, хотя издаваемые чудовищные звуки гитары были гораздо более гипнотизирующими.

Когда я услышал, что «Нирвана» возвращается в Норидж в недавно открытую точку «Waterfront» в 1990 году, я понял, что просто обязан взять у них интервью для фэнзина, который я выпускал со своим другом Мэтью Ивани. Подготовка интервью была относительно простой в те доинтернетные дни - звонок в крошечное пиар-агентство «Нирваны» - это всё, что понадобилось, и мы были на месте.

Вспоминая это интервью, я поражаюсь, понимая, какими терпимыми были Курт и Крис. Та сессия за кулисами на этой точке была больше похожа на беседу с фэнами музыки в пабе, чем на опрос рок-гигантов альтернативы следующего года. Крис отвечал на большинство вопросов, в то время как более застенчивый Курт был изначально рад просто вступить в разговор с остроумными замечаниями, пока он был занят модернизацией обложек «Blew» и «Bleach» различными причёсками-ирокезами и зародышами. После того, как я исчерпал свой список готовых вопросов, а Курт закончил «обновлять» обложки моих альбомов, беседа стала даже веселее - или это, возможно, из-за пива, которые они совали мне в руки каждые несколько минут. Когда я спросил, кто этот высокий тип с длинными тёмными волосами, который сказал «привет» по пути в туалет в гримёрке, Курт сказал: «О, это - наш последний ударник, Дэйв; я не буду вас знакомить, потому что мы, на данный момент, кажется, сменили больше ударников, чем «Spinal Tap»». - Фрэйзер Маккэй

«Нирвана» играла в Норидже уже давным-давно, но скоро они выпустят второй альбом на «Sub Pop», и мы не видим причин, чтобы не нажиться на этом факте. Мы говорили с Крисом (бас) и Курдтом (песни и гитара) о многих вещах, и даже время от времени упоминали музыку. Чтобы постичь суть Шумного Рая читайте...

Фрэйзер Маккэй: Как вы попали на «Sub Pop»?

Крис Новоселич: У нас просто была идея пойти на студию звукозаписи «Reciprocal» в Сиэтле. Мы в то время жили в Абердине (не в Шотландии!), нам потребовалось два часа, чтобы добраться туд в таком потрепанном старом грузовике «Шеви» с печкой сзади. У прицепа сзади дымовая труба! Вы знали это?

Курдт Кобэйн: Нет!

КН: В общем, мы поехали туда и записали эту плёнку с Дэйлом из «Melvins», а потом Джек Эндино оказался продюсером, и он поставил её Джонатану Поунмэну с «Sub Pop»; и Джонатан Поунмэн с «Sub Pop» позвонил нам и спустя примерно год, кажется, мы, наконец, выпустили сингл. А потом мы выпустили наш альбом, а потом всё просто стало раскручиваться, и вот так мы это сделали. В смысле, мы даже на самом деле до этого не играли в Сиэтле. Джонатан устроил нам концерт в таком месте под названием «Vogue», это было с Дэйвом, другим ударником, с другим Дэйвом... другим ударником и, в общем, он был в группе не очень долго.

ФМ: Как вас (и другие группы с «Sub Pop») воспринимают в Штатах?

КН: Здесь это совсем по-другому. Это такая большая страна, что кажется, что всё как большие корпорации... На самом деле это очень странный вопрос! Понимаешь - восприятие это очень странная вещь. Как, например, люди будут понимать то, что нормально есть корову, но в то же время они также понимают, что есть собаку - это ненормально.

ФМ: Каков охват «Sub Pop» в Америке?

КН: Ни о какой реальной музыкальной прессе нечего и говорить, вам, ребята, очень повезло, у вас есть две газеты, выходящие каждую неделю. Именно поэтому столько рекламы и всё такое - они должны это делать, или иначе они будут очень скучными. Им приходится придумывать всякие разные вещи и заставлять людей подбивать на что-то, поэтому люди будут покупать их музыкальные журналы. Подумай об этом, когда твой журнал будет таким же популярным, как «Sounds», ты поймёшь!

ФМ: Как вам понравится «Waterfront» по сравнению с Центром Искусств Нориджа, когда вы приезжали в последний раз?

КН: Мне больше понравилось то, другое место. Она очень чистая, эта старая церковь. «Waterfront» - точно такой же, как и любой другой клуб, и не очень часто приходится играть в 500-летней церкви, но он на самом деле просто точно такой же, как и любой другой клуб. Не то, чтобы мне он не нравится, но просто там нет ничего очень примечательного. Это не то, что: «ТЫ был в «Waterfront» в Норидже?» И не похоже, что это очень жуткое место, но: «ТЫ когда-нибудь играл в той старой церкви? Там 500-летние надгробия!» Вот тебе вопрос - что случается, когда твоя машина перегревается, и погода не очень жаркая?

ФМ: Пожалуйста, расскажи нам!

КН: Что тебе надо искать, чтобы устранить эту проблему? Термостат может простреливать, таймер может быть выключен...

ФМ: Гастроли - это же мир чудес?

КН: Да... насос может простреливать...

КК: У нас есть очень строгие правила насчёт этого - каждые 300 миль мы должны остановиться, чтобы перекусить. Прижимаемся к обочине дороги, вынимаем всю аппаратуру из фургона и проверяем её по контрольному списку, чтобы убедиться, что она всё ещё там...

КН: Потом, когда мы останавливаемся на дозаправку, мы должны проверить масло, проверить воздух, проверить воду.

КК: Мы должны ехать на отличную заправочную станцию.

КН: И в фургоне ты можешь смотреть только вперёд, ты не можешь поворачиваться боком, ты не можешь вообще ни с кем говорить.

КК: Никаких фанаток, друзей, тур-менеджеров.

КН: Никого, кроме группы.

КК: Никаких радиостанций, никакой еды. У нас есть прицеп для буксировки, для фанаток!

ФМ: У вас есть любимые британские группы?

КН: Сейчас моя любимая группа – «Vaselines». Эй, а какой у тебя любимый альбом «Rolling Stones»?

ФМ: Хм, «LET IT BLEED».

КН: Да, мне тоже нравится «Let It Bleed».

(Кто-то из угла комнаты: «Let It Be»??»)

КН: «Let It Bleed»! Он хороший, да.

КК: Мой любимый – «... Satanic Majesties..»

КН: Мне он тоже нравится.

КК: Он такой чертовски странный.

КН: Мне ещё очень нравится «Flowers».

(Появляется обложка «Sub Pop Rock City» в поисках автографов).

ФМ: О, вот он! Легенда (Эверетт Трю, сущие злодеи!)

КН: О, ничего себе!!

КК: Ну надо же, этот парень очень популярен. Эту иллюстрацию выбрали, возможно, потому, что на ней он!

(Эверетт Трю на обороте «Sub Pop Rock City», если вам интересно).

КН: Прямо перед нами Легенда, чувак! Он прямо здесь! Добрый старый мистер Пончик собственной персоной!

ФМ: Последний вопрос, как вы поддерживаете группу?

КН: Раз в неделю, пишем песню.

КК: Или превратишься в дерьмо.

КН: Д.Е.Р.Ь.М.О. - дерьмо! «Они очень плодовитые», сказал кто-то о какой-то группе, и я подумал, что это очень жутко (... кто должен остаться неназванным). «Они очень плодовитые», понимаете. О боже!

И это была «Нирвана». Плодовитые, или как?

НЕБЕСА НЕ МОГУТ ЖДАТЬ

Пуш | ноябрь 1990 года | «Melody Maker» (Великобритания)

Я написал эту статью о «Нирване» для «Melody Maker» в конце 1990 года, рецензируя альбом «Bleach» для «Maker», когда он вышел в прошлом году. Я думаю, что встречался с «Нирваной» полдюжины раз между 1989 и 1994 годами, но это был единственный раз, когда я брал у них интервью. Интервью состоялось в ноябре 1990 года в маленькой, захудалой гостинице «ночлег и завтрак» на Шепердс Буш-роуд в западном Лондоне. Я помню, что сидел на односпальной кровати с ними троими в одном из их номеров. Кажется, что это была комната Дэйва. Курт был в хорошем настроении, смеялся, шутил и был очень разговорчив, и Дэйв тоже был довольно расслаблен, хотя он примкнул к группе всего несколькими неделями ранее. Я ничего не могу вспомнить о том, как вёл себя Крист. Курт покрасил волосы в зелёный цвет как раз перед тем, как я пришёл в гостиницу, но было что-то вроде беспорядка, и я помню, как он склонился над раковиной в номере и настаивал, чтобы мы с Дэйвом добавили ещё краски на некоторые из тех мест, которые он пропустил, прежде, чем мы начали интервью. Если мне не изменяет память, большая её часть в итоге оказалась на моей футболке. - Пуш

«Sliver» «Нирваны» - вероятно, единственный сингл, который возвысился над традиционной рождественской индейкой в этом году. Пуш говорит с группой с «Sub Pop», за которой гоняются все крупные студии.

Новый сингл «Нирваны», «Sliver» - на уровне более двух минут и конкретной поп-песни. Без шуток.

Курт Кобэйн: Нам тоже нравится так думать об этом. Это, наверное, самая простая песня, которую мы когда-либо записывали, но нам на самом деле всё равно, что люди говорят, что мы идём по наклонной. Мы всегда пытались достичь чего-то нового с каждым треком, и нам всегда нравилась идея, что каждый звучит так, будто он написан какой-то другой группой.

Великолепные гитары и яркие вокальные гармонии «Sliver» - выверенный прогресс, а не радикальный отход от своего весьма известного LP «Bleach» - и тот, кто думает иначе, может не очень внимательно слушать «About a Girl» или « Swap Meet». Но даже в самые мрачные, самых тяжеловесные моменты «Bleach», когда бас грохочет, и Курт воет с притворным сочувствием, всё ещё есть шанс, что мелодия внезапно ринется вперёд, поменяв настроение. «Нирвана» - эксперты в искусстве удивлять.

Но в истории о «Sliver» есть ещё один укол. В ней говорится о травмах ребёнка, впервые оказавшегося вдали от своих родителей, и Курт думает, что она может быть воспринята как страшная, поскольку она попсовая.

КК: Мама с папой куда-то уходят и оставляют ребенка с его бабушкой и дедушкой, и он запутывается и пугается, он не понимает, что с ним происходит. Но, эй, не надо слишком о нём беспокоиться - дедушка не обращается с ним жестоко или что-то в этом роде. И в последнем куплете он снова просыпается на руках у своей матери.

Крис Новоселич: Мы теперь специализируемся на счастливых концах. Нет, это неправда. Мы, вообще-то, на самом деле не знали, что будем делать с этой песней, когда мы её записали. Мы сделали это импульсивно.

КК: Да, в то время в студии были «Tad», и мы позвонили им и спросили, можно ли нам прийти и записать песню во время их обеденного перерыва. Потребовался приблизительно час, и мы использовали их аппаратуру, пока они сидели и ели. Но тут нет ничего нового - мы подошли к записи «Bleach» так, как будто это была радиосессия. Ключ к успеху альбома - это свалить к чёрту из студии, прежде чем ты будешь сыт песнями по горло. Сейчас я ужасно ненавижу «Bleach».

Дэйв Грол: Я по-прежнему люблю этот альбом, но это, вероятно, потому что я был в группе всего шесть недель. Я уверен, что скоро он мне надоест.

КК: Я тоже.

Дэйв Грол уже был с «Нирваной» дольше, чем последний ударник, Дэн Питерс, который примкнул к группе вовремя, чтобы записать «Sliver», и ушёл, когда плёнка охладилась. Дэн больше известен как участник собратьев по сиэтлской «Sub Pop» «Mudhoney». Было предположение о том, что раз он поменял свои многолетние пристрастия, «Mudhoney» в итоге распадутся.

Так почему же Дэн пробыл в «Нирване» всего несколько дней?

КК: Не то чтобы мы были недовольны тем, как барабанит Дэн, просто Дэйв обладает такими качествами, которые чуть больше соответствуют нашим потребностям. Для начала, он следит за бэк-вокалом. Мы были поражены, когда увидели, как он играет с этой группой под названием «Scream» несколько месяцев назад, мы с Крисом сошлись на том, что попросим его примкнуть к «Нирване», если у нас будет возможность. Как ни странно, такая возможность появилась через неделю после того, как мы взяли Дэнни. Это была напряжённая ситуация, но теперь похоже, что Дэн воссоединится с «Mudhoney», и они продолжат существовать, как и прежде. Они -одна из наших любимых групп, и мысль о том, что эта группа перестанет существовать из-за того, что Дэн перешёл к нам, причиняла нам немалую боль.

Дэйв говорит, что один из лучших моментов пребывания в «Нирване» в настоящее время - это тот факт, что всё больше и больше ведущих компаний звукозаписи водят группу на обед, чтобы обсудить возможную сделку. Что нового?

КН: Ну, я не ем красного мяса и пытаюсь отказаться от курицы и индейки, поэтому у меня выбор небольшой.

КК: Сейчас нами интересуются шесть или семь студий, но мы не торопимся с решениями. Это - главным образом вопрос того, кто понимает нас лучше всего, личность какого представителя AR наиболее совместима с нашими.

ДГ: Но мы должны помнить, что крупная студия хочет, чтобы ты зарабатывал для них деньги, и если ты этого не делаешь, они могут тебя отыметь - и они жёстко тебя отымеют.

КН: О, конечно, но также имей в виду, что у нас хороший адвокат. У нас тот же адвокат, что и у «Rolling Stones», «Poison», «Kiss», «Bangles»...

КК: «Bangles»? Ух ты, это очень круто. Он также заполучил Питера Фрэмптона, и мы видели, что он сидел в офисе, только на днях. Он жался в углу с пластмассовой трубочкой, торчащей изо рта, везде пускал слюни и производил такие странные вау-вау-шумы. Я не смог понять, чёрт возьми, ни слова из того, что он сказал.

Независимо от того, на какой студии появится второй альбом «Нирваны», Крис хочет, чтобы это был бокс-сет из семи семидюймовых синглов, на каждом из которых будет поп-песня на одной стороне и гранджевый трек на другой. Эта мысль кажется почти такой же забавной, как и сессия Джона Пила несколько недель назад, для которой они записали дерзкие версии песен «Devo», «Wipers» и «Vaselines». На следующий раз, когда они будут в городе, рассматриваются Леонард Коэн, «Beat Happening» и «Fear». «Нирвана» также появляется на недавних LP-сборниках каверов «Velvet Underground» и «Kiss» с песнями «Here She Comes Now» и «Do You Love Me?» соответственно.

КН: Тот трек «Kiss» был чем-то вроде шутки. Мы выпили много красного вина и попали в эту колледж-студию бесплатно. Мы даже разрешили какому-то студенту смикшировать его для нас. В следующий раз мы услышали, что эта песня была на том чёртовом альбоме. Впрочем, кто бы хотел относиться серьёзно к такому треку, как этот?

КК: Да, вся эта идея о кавере - это чтобы повеселиться, попробовать что-то немного другое. Мы никогда не пытались сделать точную копию, и мы никогда не утруждали себя тем, чтобы делить эту песню на партии, чтобы выучить её как следует. Мы просто взяли и сделали это.

ДГ: Песни «Vaselines», которые мы записывали, по звуку вообще не отличаются от оригиналов. Поскольку я ни разу не слышал ни один из этих альбомов, пока мы не вышли из студии, у меня не было никакого выбора, кроме как барабанить и петь бэк-вокалом так, чтобы это отличалось от их вокала. Но «Vaselines» сами говорили, что им нравится то, что мы сделали с их материалом, и это было вполне кайфово. Я бы хотел, чтобы в нашем живом выступлении было больше каверов, но у Курта есть проблемы с тем, чтобы вспомнить слова к большинству из них.

КН: Чёрт, разве это имеет значение?

Ничто, казалось бы, не имеет для «Нирваны» ценности. Даже длинные светлые волосы Курта, который он недавно отстриг. Хотя Марк Арм из «Mudhoney» побил его за эту идею, он пошёл дальше, покрасив то, что осталось, в зелёный цвет.

КК: Я сделал это не для того, чтобы доказать, что мы не группа с начёсом с «Sub Pop», я сделал это, потому что я этого хотел.

КН: Я ненавижу то, что всё без исключения, что ты делаешь или говоришь, рассматривается как нечто очень важное, просто потому, что ты играешь в группе. Нас изображали как неграмотных деревенщин просто из-за того, откуда мы родом, и хотя мне не стыдно признаться, что мы из провинциального городка, у нас всегда были проблемы, когда мы имели дело с отношениями, которые царят там. К тому же, мы не андеграундная группа, потому что у нас выходили альбомы на «Sub Pop», и мы не подростковая поп-группа, потому что теперь мы хотим заключить контракт с какой-нибудь крупной студией.

КК: Мы просто парни, играющие музыку.

И скромность редко звучала так хорошо.

ЦИТАТА КОБЭЙНА

«Панк - это музыкальная свобода. Она в том, чтобы говорить, делать и играть то, что ты хочешь. По Уэбстеру, «нирвана» означает свободу от боли, страдания и внешнего мира, и это достаточно близко моему определению Панк-Рока».

- из биографии «Нирваны» для прессы «David Geffen Company», 1991 год

ЧАСТЬ V

Март - октябрь 1991 года - Объект

Наблюдения

ПОЛОВИНА УДОВОЛЬСТВИЯ ОТ СЮРПРИЗА - ЭТО ПОНИМАТЬ, ЧТО КТО-ТО не знает, что произойдёт. В случае «Нирваны» это полная неожиданность. В какой-то момент Дэйв вскользь упоминает, что «Smells Like Teen Spirit» - «кажется, что у него есть такой жар», что указывает на то, что члены группы ещё не понимают, что они записали гимн десятилетия. Даже в октябре, на интервью для какой-то местной газеты в Соединённых Штатах, похвала доходит только до того, чтобы сказать, что «Нирвана» могла бы стать «известным именем среди групп альтернативного рока». Международная мэйнстрим-слава пока ещё не визуализируется.

Эхо того, как позитивны они по отношению к «Sub Pop» - в том, как они говорят о своей новой студии; расстройства и ограничения взаимодействия с какой-либо коммерческой компанией еще не начались. Точно так же Кобэйн перефразирует все прошлые интервью за два года, предупредив всех, что «Нирвана» становится популярной. Он был прав в том смысле, что это была продолжающаяся часть разговора, но он был неправ в том, что он так и не сказал, как далеко «Нирвана» собирается зайти, чтобы этого достичь. Однако на тот момент он явно приветствует это изменение, этот вызов.

Есть существенные изменения, однако, в характере интервью. В марте они - группа, рассказывающая о своих релизах эры «Sub Pop»; это вскоре заканчивается. Аналогично, при наличии информации о «Нирване», накапливающейся в более доступных музыкальных журналах, задаваемые вопросы более пытливые - школьные годы и детство, не просто дела группы.

Вот такие они теперь: Курт Кобэйн на пике славы признающийся, что он живёт в старом фургоне за домом Криста Новоселича - вся группа собирается ехать в тур с дешёвым матрацем, брошенным на заднее сиденье арендованного фургона. Нет никакого обожания Кобэйна, никакого чрезмерного внимания к нему как к лидеру. «Нирвана» - по-прежнему единое целое, усталая, хотя и осознающая, что гастроли только начинаются; не сознающая, что только начинается безумие, и оно далеко не в зените.

«МЕНЯ МНОГОЕ БЕСИТ,

Я НИЧЕГО НЕ МОГУ С ЭТИМ ПОДЕЛАТЬ»

Стивен Д. и Гарт Маллинс | 9 марта 1991 года | «Offbeat» (Канада)

9 марта 1991 года я провел вечер с малоизвестной группой, которая выступала в тихом колледж-городке Виктории, в Канаде. Я был ди-джеем на местной радиостанции и панком-альбиносом, антивоенным активистом с шестифутовым платиновым ирокезом.

Я впервые услышал «Нирвану» на кассете, которую мой друг привёз из Сиэтла. Они были маленькой группой - точно такой же, как те, в которых все мы играли. Мы брали у них интервью для местного альтернативного еженедельника «Offbeat». Стив принёс магнитофон. Я принёс пиво.

Мы говорили с группой за обедом в умеренно дорогом ресторане - за счёт студии звукозаписи. Сперва метрдотель нас не впускал. Наша панк/грандж-одежда не соответствовала дресс-коду. После того, как тур-менеджер забронировал нам столик, Курт предложил нам всем заказать самое дорогое из того, что мы сможем найти. Мы по очереди читали меню с фальшивым аристократическим английским акцентом. Неспособный заказать выпивку, Курт попросил пятьдесят кока-кол. На самом деле.

После того, как мы поели, Курт рассуждал о музыкальном влиянии металлистов, которые околачивались у трейлера его папы, когда он учился в четвёртом классе.

«Нирвана» сыграла громкий концерт в маленьком клубе в подвале с низким потолком. На разогреве у них играла кавер-группа «AC/DC». Там было очень много болтовни, пива и аккордов баррэ. Позже все мы тусовались в их дешёвом гостиничном номере. Курт периодически кричал из окна людям в переулке: «Заткнулись, там! Нам утром на работу!» Всего через два месяца после интервью «Нирвана» была в студии, записывая «Smells Like Teen Spirit». Я не мог не задаться вопросом, не подсказало ли то, что я был альбиносом, идею Курту для того текста. Думаю, что я никогда этого не узнаю.

«Нирвана» гремела по всему миру.

Внезапно все скупали части культуры, которую мы сделали, которая, как мы думали, была нашей. Панк был товаром, продающимся в торговом центре рядом с вами. Я наблюдаю за этим процессом с тех самых пор: продажа бунта. Это было началом конца того маленького сообщества, которое я знал. Это было трудно для всех нас. И я думаю, что это было также довольно трудно для Курта. Никто не знал тогда, что наступает - Гарт Маллинс

[Статья была первоначально озаглавлена «Нирвана» - Ред.]

Гарт и Стивен как раз допивали своё безмарочное пиво в переулке за «Forge», когда – топ-топ - пришли трое ребят с «Sub Pop».

Привет, вы, ребята, из «Нирваны»?

Со слегка недоумёнными взглядами, пожатием плеч и шмыганием носом они ответили: «Да, похоже на то».

Стивен Д.: Мы с одной стильной альтернативной радиостанции – «CFUV», и мы здесь, чтобы войти внутрь бесплатно.

Гарт Маллинс: И сделать интервью.

С: О. Да.

Так состоялось знакомство. Крис (бас), Курдт (гитара и вокал) и Дэйв (ударные) согласились позволить Г и С спросить их, что они ожидали таких же подобострастных, подхалимских вопросов, которые возмущали «Нирвану» с первого намёка на их успех. Ну да ладно.

Позже тур-менеджер пригласил Гарта и Стивена присоединиться к «Нирване» в поедании очень дорогой еды, оплаченной неосведомлённой (однако щедрой) студией звукозаписи «Geffen».

Итак, с тур-менеджером, чуваком, занимающимся звуком, и Крисом (бас), Курдтом (гитара) и Дэйвом (ударные) («Нирвана», дурак), Гарт и Стивен пошли к неофашистскому «Sticky Wicket», где их всех быстро выгнали за несоответствие «викторианскому» дресс-коду (на них были джинсы).

Однако после того, как огромный гигантский тур-менеджер «посовещался» с хилым плаксивым хозяином ресторана, их усадили в дальнем углу.

Дэйв Грол: Вот меню.

Курдт Кобэйн: Что самое дорогое?

Крис Новоселич: Ну... гм... новозеландские отбивные гриль из молодого барашка в золотистом соусе провинсале... хм... или запечённая чавыча, подаваемая с тигровыми креветками на листьях шпината... или... подождите... даже красный луциан, запечённый по-каджунски, подаваемый горячим со специями... с креольским соусом...

КК: Какой-нибудь Королевский Краб?

КН:... или смесь морепродуктов с западного побережья в раковине из слоёного теста, обогащённый куриной грудкой в голландском соусе, подаваемый на сырной булочке.

ГМ: Все это кажется мне довольно глупым.

Все заказали самое дорогое, что смогли придумать.

Г и С: Так что там с вами, ребята, и с «Sub Pop»?

КК: Мы подстриглись, и они нас бросили. Вообще-то, мы говорили с ними впервые за четыре месяца на прошлой неделе. Если бы они не были такими обманщиками, то они были бы крутыми...

Г и С: Что ты имеешь в виду?

КН: Обманывают по любому чёртову поводу, всех, им просто плевать. У них были всевозможные действия, которые могли бы их реально чем-то сделать, но они просто хотели играть в первых парней на деревне.

С и Г: Какие-то другие группы недавно бросили Sub Pop?

«Нирвана»:... «Fluid», «L7»...

КН: Действия «Sub Pop» не умышленные, они просто не знают, что делают.

КК: Я не смог бы вести дела и вполовину так же хорошо, как они вели, или ведут.

КН: Они только хотели взять группы, которые, как они думали, были крутыми, и сделать для них альбом...

ДГ:... это не так уж и плохо...

С и Г: Так кто творческий центр?

(Все показывают на Курдта).

С и Г: А твоя мотивация?

КК: Меня вдохновляет на то, чтобы писать, в основном, то, чтобы пребывать в здравом уме. Типичный панк-рок; ничего нового, но в этом нет ничего плохого. Ты должен писать о правде. Меня многое бесит, я ничего не могу с этим поделать.

С и Г: Что вы, ребята, думаете о войне?

КН: Тьфу! Только не во время еды.

КК: Люди - овцы. (Хором – «Бээээ»).

КН: Буш сделал очень хорошую работу, реамериканизирующую всех. Здорово. Мы снова можем гордиться. Теперь США могут делать всё, что угодно, когда угодно, как угодно с кем пожелают.

КК: Самое лучшее в этом туре - это что мы несколько дней не видели американский флаг. Какое облегчение.

КН: Я устал от этого - везде эти проклятые желтые ленты... «О, повяжи желтую ленту... себе на шею... бэээ».

Г и С: Так что вы думаете о народной социалистической революции?

КН: О да, безусловно, мы должны порвать эту дерьмовую систему прежде, чем мы что-нибудь сделаем.

С и Г: Какие-нибудь разительные различия от города до города?

ДГ: Да, разные формы TГК.

С и Г: Как прошёл тур по Англии?

КК: Очень хорошо. Лучший тур, в котором мы когда-либо были. Одиннадцать концертов только в прошлом октябре с «Tad». И мы играли свой последний концерт в Англии с «Mudhoney» и «Tad».

С и Г: Где вы видите влияние «Bleach»?

КК: В Англии нас много крутили. Но я на самом деле не знаю о Штатах и Канаде. Мы как раз это выясняем. Мы были в нескольких турах по Штатам, играя в разных клубах примерно такого размера.

С и Г: Когда тур завтра закончится в Ванкувере... что дальше?

КН: Мы едем в Мадисон, Висконсин через несколько недель, чтобы начать запись. А потом начнём тур с «Jane's Addiction».

Г и С: Сохраняя характерный сладж-поп-саунд?

КК: Безусловно... конечно... он не будет конкретно таким. Мы всегда вносим разнообразие. Я уверен, что после следующего альбома мы будем отсеивать много упёртых грандж-фриков - и это всё, что им нравится. Если они не могут оценить наш поп-материал, то и хрен с ними.

С и Г: «Love Buzz» - кавер, верно?

КК: Да, группы из шестидесятых под названием «Shocking Blue». Они написали ту песню «Bananarama» «Venus». Первый альбом «Shocking Blue» рулит. Я его люблю.

С и Г: Вам больше нравится поп-материал?

КК: Ну... не прямо сейчас. Мне нравился несколько месяцев назад, но я прохожу фазы. В смысле... Я слушал «R.E.M.». Есть много хорошей поп-музыки. Мне всегда она нравилась... группы вроде «Beatles», «XTC», всё такое. Мы не хотим быть полностью старомодными и преобразоваться в такой стиль... но я хочу, чтобы люди ценили разнообразный музыкальный диапазон.

С и Г: Как давно вы - группа?

КК: Приблизительно три-четыре года.

С и Г: И какие изменения в составе произошли за это время.

КК: Джейсон Эверман был в группе приблизительно шесть месяцев. Мы записали LP без него, но в то время, когда вышел альбом, мы решили поместить туда его имя, потому что он играл в группе. ПОТОМ мы поехали с ним в тур и поняли, что он за личность. У него было такое хэви-метал-рок-н-ролл-отношение, и мы его выгнали.

С и Г: Сожалеете?

КК: Было несколько стыдно, что мы поместили его имя на альбом, теперь люди думают, что он - гитарист. Мы как раз выгнали Чэда (Чэннинга).

Г и С: Почему?

КК: Музыкальные проблемы. Мы просто не ладили, и это становилось очень застойным. Мы просто чувствовали, что нам нужен ударник пожёстче и ударник технически получше. Потом пришёл Дэйв (Грол), и лучшего просто и желать нельзя... ни за что... он лучший. И он подпевает, это хорошо.

С и Г: Вы, ребята, даже знакомы с «Melvins».

КК: Все мы жили в Абердине (Вашингтон), и мы были друзьями последние несколько лет в школе. Они были группой, мы - нет. Просто друзья тусовались, поэтому мы видели много репетиций «Melvins».

С и Г: Вы джемовали с ними?

КК: Дэйл записал с нами первое демо... мы не могли найти ударника... поэтому мы репетировали несколько дней, а потом записались. И в течение недели нам на хвост сели «Sub Pop». Даже чуть позже, когда мы были в туре с «Sonic Youth», Дэйл играл для нас на ударных, потому что мы только что выгнали Чэда.

С и Г: Учитывая то, что вы цените разнообразный диапазон музыки, вы, вероятно, были под влиянием разнообразия.

КК: Пока я учился в начальной школе, всё, что я слушал, это «Beatles», за исключением нескольких синглов, например, «Seasons in the Sun». Было несколько песен, которые я услышал. Моя тетя подарила мне кучу альбомов «Beatles», и я их всё время слушал.

Потом я переехал к папе и тусовался с теми стоунерами, ребятами постарше... типа, прямо как в фильме «За Гранью». Когда-нибудь смотрели его? Он классный! Вот такими были эти ребята, и они приходили в наш трейлер и играли «Aerosmith», «Led Zeppelin» и «Black Sabbath». Я был в то время в четвёртом классе, поэтому я думал, что это очень круто.

Они в основном приходили, чтобы использовать мой дом как место, где можно было трахаться с подружками и курить траву, но они на самом деле познакомили меня с очень крутой музыкой.

С и Г: Откуда взялся панк?

КК: В девятом классе. Я помню, что продал всю свою рок-коллекцию за двенадцать долларов, чтобы сходить на «D.O.A». Какое-то время мне не нравилось ничего, кроме панк-рока. Я никогда на самом деле не увлекался хардкором, когда он появился. Он не слишком волновал меня.

Г и С: Что еще сейчас выделяется?

КК: «Melvins» - фантастические. Есть много групп, которые я всё ещё слушаю, старый панк-рок-материал. Многие новые группы меня вообще не интересует.

Мне нравятся «Pixies», «R.E.M.», «Vaselines»... «Shonen Knife». Собственно, много ерунды мы не играем.

Г и С: Ваш родной город?

КК: Абердин, Вашингтон, очень маленький уединённый город жлобов-лесорубов. Около 50 000.

С и Г: А сейчас...?

КК: Я жил в Олимпии последние четыре года. Это очень круто. Совершенно либеральный колледж. Там есть клуб для зрителей всех возрастов. Очень хорошая сцена с концертами каждый четверг. Это в некотором роде консервативный, чистый город, но полицейские - нацисты.

С и Г: Ничего себе. Похоже на Викторию... чистый город... либеральный колледж... Полицейские - нацисты. То же самое дерьмо, другой город.

ЦИТАТА КОБЭЙНА

О Приходе Успеха

«Главное - то, что мы сейчас так же счастливы, когда играем свою музыку, как и тогда, когда я чистил камины в Абердине. Всё ещё есть то же возбуждение, поэтому уровень успеха, на котором мы находимся, на самом деле не имеет для нас значения. Это - прекрасная вещь, лестная вещь, когда тебя хотят заполучить ведущие студии звукозаписи. Но на самом деле это не имеет значения. Нас могли бы выгнать через два года, мы бы вернулись к выпуску альбомов самостоятельно, и это не имело бы значения. Потому что это не то, чего мы искали. Мы не хотели останавливаться в гостинице «Beverly Garland». Мы просто хотели, чтобы люди получали альбомы. И мы действительно делали это на независимом уровне. Вот это красота».

- из статьи «Лучше Мертвый, Чем Крутой» Джины Арнолд, «Select»,

интервью в июне-июле 1991 года (Опубликовано в январе 1992 года)

ЦИТАТА КОБЭЙНА

Об Обмене Энтузиазмом

«Я спросил свою четырёхлетнюю сестру - какая самая большая проблема в мире, Брайенн? И она сказала: «Люди должны больше концентрироваться». Это было так круто! Она вырастет и станет чем-то очень классным... И это будет не президент».

- из статьи««Нирвана» Будет в Моей Команде?»

Кит Кэмерон, «NME», август 1991 года

ЗОЛОТЫЕ ДВАДЦАТЬ ЛЕТ

Маркус Колер | 16 августа 1991 года / 30 августа 1991 года | «No Trend Press» (Германия)

Когда я впервые услышал «Bleach», он меня поразил - точно так же, как подсказало название первой песни альбома! В то время, в 1989 году, никто не предсказал бы, что «Нирвана» будет играть ведущую роль для целого поколения фэнов музыки. Когда я впервые встретился с членами группы на их концерте в Музыкальном Клубе «Schwimmbad» в Гейдельберге в ноябре 1989 года, они казались не более чем компанией бездельников с глубокой страстью к громкой, тяжёлой музыке, вдобавок с панк-взглядами. Когда я снова тусовался с ними почти два года спустя в Западном Лос-Анджелесе, на первый взгляд ничего, казалось, не изменилось. Фланелевые рубашки, много выпивки, и громкие треки с дисторшном. Но в воздухе витало какое-то возбуждение и интрига. Они только что закончили сессии звукозаписи для «Nevermind». Концерт должен был стать живой презентацией их новых песен. Кроме того, они раздавали рекламные листовки, чтобы собрать массовку для съёмок своего видео на «Smells Like Teen Spirit», которые состоялись на следующий день в Калвер-Сити. Среди тех, кто жил в ту эру, концерт «Нирваны» в «Roxy» 15 августа 1991 года считается лучшим рок-шоу из когда-либо увиденных - вершиной. Я согласен. Полностью! У меня всегда появляются мурашки, когда я его вспоминаю! - Маркус Колер

Перевели Инга Овцворс и Йон Дарх.

Кто бы мог подумать? «Нирвана» штурмует чарты «Billboard»! Не я, это точно. Ну, может быть, всего несколько человек, и уж точно не сама группа. «Nevermind» на самом деле совсем не коммерческий, и я уверен, что те люди, которые в настоящее время обвиняют его в этом, уж точно не сказали бы ничего подобного, если бы он вышел на «Sub Pop». И в любом случае все треки были созданы до или сразу после «Bleach». Ну, вот видите! И это не оправдание, базирующееся исключительно на косвенных доказательствах, а бесспорный факт, что довольно чётко доказывают бутлеги, появившиеся в это время. Точка!

В день их первого концерта после записи альбома, который проходил в «Roxy’s» в Лос-Анджелесе, мы собрали всю группу у микрофона, чтобы узнать, чего они достигли за последние двенадцать месяцев. Потом, конечно, из-за обычных технических гремлинов, всё пошло не так, как планировалось, и всё пришлось отодвинуть приблизительно часов на восемь. Поэтому нам пришлось провести первую часть нашего разговора во время вечеринки в коммуне Вул (бывшие члены группы «Scream» и другие) где-то в отдалённом районе Северного Голливуда в чрезвычайно ранний час (4:00). И поскольку Курдт не смог там быть из-за хронических проблем с желудком, потом должен был состояться второй разговор, который имел место приблизительно две недели спустя в гастрольном автобусе в нюрнбергском Серенаденхофе (помощь в интервью оказывал халтурщик из «Gurtel» и компаньон в путешествиях «Нирваны» Йен Диксон). На сей раз все трое были снова вместе. И, в отличие от первой встречи, где, скажем, точно не было нехватки воплей, с их стороны, по крайней мере, они были несколько посвежее - проницательно время от времени подтрунивая друг над другом, и всегда говоря с должной долей цинизма. Трое проходимцев, как и их музыка, вообще симпатичные, но иногда также кажутся грубоватыми, и всем им по двадцать лет.

Северный Голливуд

Маркус Колер: Почему Чэд покинул группу?

Крис Новоселич: Поскольку он теперь живет в коммуне, своего рода религиозной общине. На Острове Бэйнбридж. Пребывание с нами ему слишком много дало. Теперь он хочет сконцентрироваться почти исключительно на своей жизни там.

МК: Но несмотря на это он снова играет в группе...

КН: Верно. Она называется «Fire Ants», и в ней играют младшие братья Эндрю Вуд. [Вуд, который умер от передозировки героина в 1990 года, был вокалистом потенциальных передовых звёзд «Mother Love Bone» и «Malfunkshun» - Ред.]

МК: И что это за музыка?

КН: Довольно тяжёлая, и в то же время, однако, стильная. Можно даже сказать, что она очень в стиле «Malfunkshun» [Одна из первых рок-групп Сиэтла нового поколения, которая состояла из Эндрю Вуда и его братьев и распалась из-за того, что была сформирована «Green River» - Ред.].

МК: И они больше не могут гастролировать.

КН: У него просто было слишком много обязательств, которые он должен был выполнить. Он был бы не в состоянии с ними справиться. Теперь он живёт там, счастливый и довольный. У них там есть большой сад, животные...

МК: И тогда вы решили взять Дэйва?

Дэйв Грол: Я играл в группе под названием «Scream». Мы как раз возвращались из нашего европейского тура и решили зацепиться за ещё один американский тур прямо на обратном пути. Его заказали всего на несколько недель, поскольку мы хотели вернуться в дорогу как можно скорее. Но, конечно, всё это было спланировано в самый последний момент, и поэтому практически всё тогда пошло не так, как надо. Когда мы появились здесь в Голливуде, мы некоторое время жили с какими-то родственниками нашего вокалиста и гитариста. Ну, потом в какой-то момент наш басист объявил, что уходит.

МК: Что стало причиной распада.

ДГ: Да, я продолжил жить здесь, поскольку я никак не мог вернуться в Вашингтон, округ Колумбия. Потом однажды я услышал от Базза Осборна из «Melvins», своего хорошего друга, что «Нирвана» ищет ударника. Тогда я им позвонил, и из-за того, что им нравились «Scream», и они даже однажды видели их вживую, они сказали, что я должен приехать. И я быстро поехал автостопом в Сиэтл и живу там с тех пор.

МК: Где ты нашёл там место для жилья?

ДГ: Сначала я жил с Курдтом в Олимпии, небольшом городе примерно в часе езды от Сиэтла. А теперь - в самом Сиэтле, на окраине. Замечательный город. Когда я ездил сюда, в Штаты, раньше со «Scream», мы вообще никогда не играли там, поэтому я не знал это место. Но я раньше часто обдумывал, где, кроме Вашингтона, округ Колумбия, я мог бы представить себя живущим. И когда я приехал туда, я подумал - да, это возможно.

МК: Крис, где ты живёшь в настоящее время?

КН: В Такоме. Это примерно в получасе езды от Сиэтла. Курдт живёт в нашем старом гастрольном автобусе прямо за моим домом. Ему это очень нравится.

МК: Как вы вообще решили подписать контракт с «Geffen Records»?

КН: В это время была куча студий, которые хотели бы подписать с нами контракт, но мы подумали, что «Geffen» будет идеальным выбором. У них могло не быть такого большого количества денег, как у других, но их штат, люди, которые работают на них, полностью посвящают себя этому и полностью преданы своей работе практически во всех отношениях. Многие компании, которые только начали связываться с альтернативной музыкой, наверное, ещё не знали, как с этим обращаться.

ДГ: Создавалось впечатление, что люди из «Geffen» действительно заинтересованы в музыке. У многих других, с которыми мы говорили, казалось, в глазах долларовые знаки, и они просто думали: «Да, на этом определённо можно заработать много денег!» Ребятам с «Geffen», с другой стороны, очень понравилась наша музыка.

МК: В последнее время было довольно много кампаний, направленных против индустрии звукозаписи, которые, в представлении многих производителей фэнзинов, независимых студий и прочих, которые действительно знают своё дело в этой области, разрушают альтернативную музыку. Я думаю, прежде всего «SST» и их лозунг КОРПОРАТИВНЫЙ РОК - ПО-ПРЕЖНЕМУ ОТСТОЙ! Что вы, ребята, думаете об этом?

ДГ: С одной стороны, я действительно должен согласиться с ними. Я с панк-сцены, в конце концов, и поэтому я хорошо разбираюсь в этой области и сформировал собственное представление об этом. В настоящее время ситуация действительно критическая для маленьких студий, их всё больше и больше, кажется, исчезает. Но, с другой стороны, нам также понравилось бы, что «Bleach» будет доступен в таком большом количестве музыкальных магазинов, насколько это возможно, что, к сожалению, не так. Совсем наоборот, на самом деле: его с трудом можно где-нибудь достать. И потом люди подходят к нам после концерта и говорят: «Это было классно, только я бы хотел также послушать это дома. Вы выпускали какие-нибудь альбомы?» Работать с большой студией означает, с другой стороны, необходимость иметь дело с кучей дерьма, но в то же время, что твоя музыка становится доступной для гораздо большего количества людей.

МК: Но в итоге музыка неизбежно пострадает.

ДГ: Я бы не сказал это так категорично. Всякий раз, когда группа переходит с независимой на крупную студию, люди немедленно списывают их со счетов: «О, они теперь на крутой студии! Можно о них забыть!» И это вообще не слушая эту музыку, даже если песни были написаны задолго до этого.

МК: Это вообще саунд, который немного отполируют.

ДГ: В этом отношении «Geffen» более чем услужливы. После того, как мы записали свой альбом, мы начали работу по микшированию. Примерно на полпути «Geffen» велел нам остановиться, мы микшируем неправильно. Мы думали, что нам скажут, что он звучит недостаточно профессионально или по стандартам крупного релиза. Но это была полная противоположность. Они сказали, что он недостаточно груб или тяжёл.

МК: То есть именно вы сами хотели приспособиться к саунду крупной студии.

ДГ: Это был наш продюсер, Батч Виг. Он раньше никогда не работал на относительно большой студии, и я думаю, что он поэтому всегда беспокоился по поводу того, чтобы сделать саунд альбома слишком неотполированным. В любом случае, студия реагировала таким образом, снова подтвердив наше предыдущее впечатление: они знали, откуда мы, где наши корни. Они понимали, что мы не особенно опытные музыканты, и что до того мы, в общем-то, вообше никогда не работали профессионально, что мы просто раздолбаи...

КН: Белая рвань.

ДГ: Они поняли это и не захотели превратить нас во что-то получше.

КН: Все мы из распавшихся семей. [Смеётся]. Это правда! Каждый из нас, даже Чэд.

ДГ: У всех родители развелись.

КН: Это можно даже привести в качестве решающего влияния. Наши Топ-Двадцать влияний? Ммм...смертельные случаи в семье, разводы...

ДГ: Махинации с разводом...

КН: Вышвыривание из средней школы - точно, школа - это было бы ещё одним важным влиянием.

МК: Вы ещё можете вспомнить какие-нибудь истории с того времени?

КН: О, чёрт!

ДГ: Тупизна, нахрен... напиваться... быть пойманным за этим... Мама злилась, потому что ты совсем пьян... просто тупизна...

КН: Курение травы на крыльце школы.

ДГ: Да!

МК: Вы действительно делали это?!

ДГ: Да, чёрт!

КН: Это было довольно безумно, но мы делали это.

МК: И после этого вас вышвырнули.

КН: Они не поймали нас.

ДГ: Я учился в католической средней школе. Два года. Надо было всегда носить униформу, с галстуком и всё такое. Я, между прочим, не принадлежу ни к какой конфессии; я вообще не религиозен.

КН: Что? Ты не веришь в Бога?!

ДГ: Нет. В любом случае, меня просто послали туда, чтобы наставить на путь истинный, потому что я был очень плохим мальчиком. Однажды мы были совершенно удолбаны, и нам пришлось идти к обедне. Впереди проповедовал какой-то парень, а мы просто сидели на своих скамейках и говорили: «Суупер!» Чувак, это было такое безумие. Было бы интересно услышать, какая у вас в Европе школьная система.

КН: Я некоторое время учился в школе в Югославии, поэтому я могу сравнивать. Ты знаешь, как всё тут работает в Соединённых Штатах? Получаешь рабочую таблицу с собой на дом после школы каждый день, и в ней надо ставить галочку - А, Б или В. На следующий день потом она исправляется, вот и всё.

МК: Ты меня разыгрываешь!

ДГ: Нет, так бывает! И я говорю тебе, что это причина, по которой так много американцев очень глупы. Моя мать учительница в школе, очень толковая учительница. Она приходит домой каждый день и рассказывает, какая на самом деле смешная вся школьная система и как шестнадцатилетний может сдать экзамен, не умея читать.

МК: Что?!

Оба: Да!

ДГ: Можно закончить среднюю школу, обманывая от начала до конца. Тебе не нужно слушать во время урока, уметь читать или иметь малейшее представление о математике, и несмотря на всё это ты, тем не менее, можешь сдать экзамен. И это не удивительно. Школы очень большие. В Вашингтоне, округ Колумбия, есть несколько, в которые ходит примерно пять тысяч учеников. Каждый день, у каждого учителя там шесть разных уроков где-то с пятидесятью детьми. Это как работа на бензоколонке. Никогда не запоминаешь каждое отдельное лицо.

МК: И получаешь свои оценки от начала до конца посредством альтернативных тестов?

КН: A, Б или В... возможно также Г.

ДГ: Есть более лёгкие предметы и более трудные. Вы можете сдать экзамен, занимаясь стряпнёй или играя в футбол.

КН: В выпускном классе у меня было три курса гимнастики. Я занимался на коне, параллельных брусьях и перекладине. А потом у меня также были обязательные предметы, например, «История Штата Вашингтон». С точки зрения уровня образования Соединённые Штаты одиннадцатые в мире. На самом деле, я думаю, они даже хуже, где-то пятнадцатые.

МК: Очень отличается от их положения центра экономического развития.

КН: У нас просто есть опыт воровства у других людей.

ДГ: Соединённые Штаты разрабатывают свою школьную систему так только потому, чтобы все те люди, которые покидают среднюю школу умственно отсталыми, должны потом работать в серийном производстве двигателей или на производстве напитков, таким образом заботясь о нашем экономическом буме.

КН: [Грубо отрыгивая] Вот дрянь, это точно!

МК: Прежде, чем мы закончим, можете ли вы вкратце поделиться с нами своими главными впечатлениями, оставшимися после вашего первого европейского тура?

КН: Одиннадцать человек в одном автобусе «Fiat»... шницель, картофель-фри, Берлинская стена... автобус «Fiat»... аахх... хорошее пиво в Германии... наркоманы в Австрии, хорошее вино во Франции [какая-то девушка перебивает, крича что-то о Франции]. Мы были во Франции всего один день! Курили много травы в Швейцарии...

МК: В Швейцарии?! Не в Голландии?

КН: [Обращаясь к девушке] Ты из Швейцарии?... Однозначно! [Теперь обращаясь к Дэйву] Ты можешь вспомнить ту странную швейцарскую девушку в Лондоне?

Нюрнберг

«Gurtel»: Что вы думаете о том факте, что в Европе нет студии звукозаписи, которая чувствовала бы, что вы им соответствуете, или знает, кто вы?

КН: Жесть!

Курт Кобэйн: Ну и ладно!

ДГ: По крайней мере, люди в больших странах должны...

«G»: Германия - самая большая страна в Европе.

КН: Страны, на которые мы, вообще-то, нацелены - это те, которые находятся в Юго-Восточной Азии; Камбоджа, Таиланд, Вьетнам, и так далее. Понимаете? Вот где деньги, где можно реально получить прибыль. Люди там жили в течение многих лет под Красными Кхмерами или Правительством Ханоя. Они лишены приличной музыки! Если начать продавать там альбомы, аппетит был бы волчьим.

МК: А вы знаете, на чём вы могли бы несомненно заработать так много денег? На видеопрокате! В Камбодже «Рембо» сметали бы с полок!

«G»: И всё же я никак не могу понять, почему «Ariola» даже не знает, кто вы, ребята.

ДГ: Кто не знает, кто мы?

«G»: Звукозаписывающая компания, которая распространяет ваш альбом здесь, «Ariola»!

«Нирвана»: [Неловкое молчание, пока один из них не говорит:] Поскольку мы тоже их не знаем, это не страшно. Это всё уравнивает.

КН: В конце концов, у нас есть менеджер, который должен заниматься всем этим дерьмом. Главное, на чём мы концентрируемся, это знать, настроены ли наши гитары должным образом и когда время завтрака.

МК: Как вы можете себе позволить уничтожать столько инструментов? [В Лос-Анджелесе они разбили гитару и бас, в Нюрнберге - ещё одну гитару - Ред.]

ДГ: Мы не можем.

МК: Тогда кто же за них платит?

ДГ: Мы.

КН: Мы финансируем это, входя в магазины и разграбляя ящики для сбора пожертвований. И когда мы уже достаточно украли, мы автоматически получаем новую гитару.

ДГ: Мы отбираем деньги у детей-инвалидов по уважительной причине.

КК: Также мы вовлекаем в это старушек. Тех, кто принимает валиум. Они часто красят свои обесцвеченные волосы, и когда они потом принимают свой валиум, они внезапно становятся фиолетовыми. Вы просто должны высматривать старушек с фиолетовыми волосами, ловко заискивать перед ними, а потом утаскивать их сумочку вместе со всем их валиумом. Это, вообще-то, очень легко, поскольку они вообще настолько одурманены валиумом, что не замечают.

МК: А что, собственно, изображено на обороте двенадцатидюймовки «Blew»?

КН: Без понятия. Наверное, список названий песен и эмблема нашей студии звукозаписи.

МК: Нет, я имею в виду иллюстрацию, которую можно там увидеть.

КК: Моя бывшая подружка сделала это фото, когда была в женской консультации, чтобы сделать аборт. После этого она тогда также взяла несколько мёртвых зародышей из мусорных вёдер.

КН: Это вообще не так! Курдт хранил зародыш, бывшего Курдта Младшего, в банке в своей спальне.

ЗНАК: На каждую букву слова Сиэтл назовите что-то, что характерно для города и людей, которые там живут.

К

Н: [Начинает громко вопить] S означает море (Sea - Прим. пер.), сияющее море! E - потому что они едят много яиц (Eggs - Прим. пер.), A - для того, чтобы ответить (Answering - Прим. пер.) на эти чёртовы вопросы, двойное T - для... потому что они пьют чай (Tea - Прим. пер.) десять (Ten - Прим. пер.) раз в день, L - для того, чтобы лизать (Licking - Прим. пер.) задницы, как собака лижет свою, и она ест Gravy Train... и E снова обозначает eeeee! И вот что означает Сиэтл.

МК: Если «Sub Pop» пригласила бы вас сделать полный кавер какого-то из своих прошлых релизов, что бы это было?

КК: «Blood Circus».

КН: «Blood Circus». Да!

МК: Что бы вы сделали по-другому?

КН: Ничего. Тот альбом - это религия. Играть что-то из него по-другому - всё равно что пририсовать усы Моне Лизе. Такое совершенство недостижимо.

МК: Когда вы дома и смотрите в окно, что вы видите?

КН: [Напевает про себя] За моим окном... большие деревья...

ДГ: Я живу на холме, и поэтому могу видеть город.

КН: Я вижу разбитые машины, большую груду мусора, кошек, выцарапывающих друг дружке глаза...

МК: Ты говорил, что деревья тоже.

КН: Два. Да, два красивых дерева. [Говорит голосом Шерлока Хемлока из «Улицы Сезам»] Вокруг одного были подпорки, которые вдруг сломались из-за гоблиноподобных корней, высунувшихся из земли. Я получил несколько заноз от этого дерева, которые были ужасно болезненными. После этого я жил как отшельник и заперся на шесть месяцев в своём шкафу, чтобы ждать там в боевой готовности того, что может случиться дальше. Они уже добрались до моей комнаты и посылали слизистый белый крем через дверь моего шкафа. И у них не было никаких мисок, в которых можно было это хранить. Нет! Они просто продолжали совать и совать пальцы. Всё, что я мог различить - эта пузырящаяся жидкость, которая непрерывно распылялась из этих тощих пальцев и вскоре, казалось, распространилась по всему полу. В итоге я так проголодался, что съел всё это.

МК: Что ты видишь, Курдт?

КК: У меня нет дома.

МК: Я знаю, что ты живёшь за домом Криса в вашем старом гастрольном автобусе. Но всё-таки.

ДГ: Он видит дом Криса, конечно.

КН: И такого немного отсталого парня, который дрочит каждое воскресное утро, когда соседская девушка ходит по своей комнате голая. Он - свинья. Вся его спальня оклеена только фотографиями девушек с обложек «Hustler».

МК: Почему в качестве названия группы вы выбрали «Нирвану»?

КН: Потому что оно ни с чем не рифмуется.

ДГ: Нет, рифмуется. Оно рифмуется с марихуаной.

КН: Правда.

ДГ: И с Мадонной.

КН: [Снова тем же странным голосом] Действительность такова, что однажды мы шли по улице, неся над собой фортепьяно. Потом в какой-то момент оно сломалось над нашими головами, и все клавиши застряли у нас во рту, и – «Ёёёё!» Казалось, что это были длинные заострённые продолжения наших зубов, просто ужасно. Ну, тогда в какой-то момент подошёл парень и сказал: «Нирвана»... и вот так оно и появилось.

МК: В прошлом году, когда я был на «Sub Pop», я видел у них в туалете трофей, который «Нирвана» получила за лучшую новую группу или что-то подобное...

КН: Я слышал об этом. Мы его туда положили.

МК: Но ты говорил, что вы ничего не знали об этом и даже были потрясены.

КН: Мы просто забыли. Ты освежил наши воспоминания. (Чушь!) Кстати, это не трофей. Это что-то вроде брызгомера, который изменяет разные плещущиеся звуки. Можно сказать, парень это или девушка, и также определить их вес. Можно также измерить точно, сколько там фунтов на единицу давления. Это очень полезно, поскольку он может также многое вам рассказать о вашей личности, вы понимаете. Люди могут читать по рукам, по картам, а теперь также и по туалету. Если у одного человека это звучит как водопад, то совершенно очевидно, что он - очень занятой парень. А если это в основном капает, то человек без сомнения такой вот непринуждённый. Это действительно крайне интересно. Я могу всё вам рассказать о вас, используя это устройство, даже то, чего вы раньше даже не знали.

МК: Вы, ребята, занимаетесь каким-то спортом, или есть ли какие-то виды спорта, которые вас интересуют, как большинство американцев - футбол или бейсбол, например?

ДГ: Нисколько.

КК: Мы терпеть не можем любой вид спорта, даже шашки.

КН: Эй, погодите! Мне нравится боулинг.

МК: А как насчет ходьбы или альпинизма, в горах Олимпик, например? В смысле, район, где вы, ребята, живёте, прекрасно для этого подходит. Вы могли бы также пойти на поиски йети. Это было бы вызовом, не так ли?

ДГ: Что? Йети? Ты имеешь в виду не снежного человека, нет? Боже, я думаю, ты слишком много смотришь телевизор, Маркус.

КК: Мы слышали, как йети кричит на спине лох-несского чудовища.

ДГ: Мы уже нашли йети. Он играет у нас на басу.

МК: Какое сексуальное поведение вы предпочитаете? Не то, что вы представляете себе, а что вообще делаете?

ДГ: Насколько я могу вспомнить, я никогда не делал ничего чрезвычайно извращённого. Связывать кого-то или причинять им какую-то боль. То, что я обычно делаю, это проливаю выпивку на девушку, пока мы этим занимаемся.

МК: Целые бутылки?

ДГ: Нет, конечно, не целые бутылки...

КК: Моё самое большое сексуальное извращение - это вообще избегать любых сексуальных контактов.

«МЫ ПРОЧИТАЛИ НЕСКОЛЬКО РЕЦЕНЗИЙ

НА СИНГЛ, И ОНИ БОЛЕЕ ЧЕМ ПОЛОЖИТЕЛЬНЫЕ»

Джеймс Шерри | 24 августа 1991 года | «Metal Hammer» (Великобритания)

Моя следующая встреча с группой состоялась в саду за местным пабом в Хаммерсмите, и вокруг нас обедали семьи. Курт казался гораздо более довольным; он говорил пространно, делясь своими соображениями по поводу всего на свете - от недавно законченных сессий для «Nevermind» - по поводу которых вся группа была явно в восторге - до того, могла бы «Нирвана» обзавестись вторым гитаристом в составе, и даже пожалел добрые слова для «Guns N` Roses». Он стал мягче со времени нашей встречи год назад; его недовольство по поводу внимания, как к полузнаменитостям, которое группе уделяли в андеграунде, не казалось глубоко укоренившимся недовольством, и у него, казалось, было искреннее желание посмотреть, что будет дальше. Вот что было так замечательно в этом интервью: это настроение троих парней, гордящихся своей работой, без всякого понятия о том, что таит в себе будущее. Они действительно совершенно не представляли, что может произойти. Они были точно такими же, как любые молодые артисты - надеявшиеся, что люди смогут понять качество того, что они только что создали. Они надеялись, что смогут стать «Sonic Youth», но они и не подозревали о том, что... - Джеймс Шерри

Джеймс Шерри: Итак, насколько вы облажались, когда играли на Рединге? Потому что это был полный хаос. Это было чертовски здорово, думал я.

Крис Новоселич: Я крепко выпил, но на самом деле не лажал.

Дэйв Грол: Я, типа, чуток выпил, потом, как только я вышел на сцену, посмотрел на то, какое всё массивное, я, типа, это, протрезвел. Памммм!

Курт Кобэйн: Да, да.

ДШ: Так или иначе, казалось, что вы веселитесь вовсю.

ДГ: Да, было очень весело.

ДШ: Вы раньше играли на таких фестивалях?

КК: В первый раз.

ДШ: Это было очень нервно или...?

[Дэйв пытается перебить.]

КК: Я был очень спокоен. Я не знаю, почему...

ДГ: Я сначала очень нервничал. В смысле, я проснулся в то утро очень рано, поскольку меня разбудил мой страх играть перед таким большим количеством людей. Я проснулся: «О Боже, я буду играть перед двадцатью тысячами человек!» Типа, Господи... но потом после первых двух песен всё было в порядке.

ДШ: Это круто. Как вы думаете, фестиваль был хорош в целом? Вам он в целом понравился?

КК: Да, разумеется.

КН: Замечательно. Мы были только там в первый день, нам надо было уезжать. Но -

КК: Но в тот вечер после того, как мы сыграли, играли «Sonic Youth», все наши друзья были там, понимаешь? «Babes in Toyland», и «Mudhoney», и «Hole». Все были там, поэтому мы все напились и замечательно провели время.

ДШ: Чертовски блестящая идея. (ДГ: Да)... Так как идут дела с «Geffen»? Всё идёт с ними очень круто?

КН: Идёт замечательно. [Все соглашаются.]

ДШ: Кого-то... вас много раз обвиняли в продажности, когда вы перешли на крупную студию?

КК: Нет, никто на не обвинял, никто вообще-то не подходил к нам и не говорил: «Теперь я вас ненавижу!»

ДШ: Да, «вы теперь подписали контракт с крупной студией», потому что некоторые группы действительно это получают.

КК: Да, это тоже ожидалось. Я обычно думал то же самое несколько лет назад. Но я думаю, что мы были поп-группой ещё до того, как записали альбом «Bleach». «About a Girl» на самом деле единственная поп-песня, которая в итоге оказалась на альбоме «Bleach», но мы написали раньше много таких, как эта, поэтому нам всегда нравилась поп-музыка.

ДГ: И ещё я думаю, что если люди, которые как раз купили альбом «Bleach», как ты говоришь, несколько месяцев назад и они думают: «Ничего себе, здорово», потом, когда они увидят, что новый альбом вышел на крупной студии, они подумают: «Ух ты, такая большая разница, что за кучка предателей». Но я думаю, а как же эти два года? Понимаешь? Это очень много времени.

КК: Уже больше двух лет...

ДШ: Что заставило вас выбрать «Geffen»?

КН: Там были «Sonic Youth»... Мы говорили со многими разными людьми и многими разными студиями, и казалось, что у них есть всё для того, что мы хотели делать. И они действительно понимали, откуда мы.

ДШ: В смысле, они подписывали контракты со многими хорошими группами.

КН: Да, они как раз подписали контракт с «Teenage Fanclub», и я слышал, что они охотятся за «Nine Inch Nails». Я надеюсь, что получится.

ДШ: Что? «Geffen»...?

КК: Да...

ДШ: Многое ли изменилось для группы, с тех пор, как вы подписали контракт с крупной студией?

КК: Не факт.

КН: Мы больше не паримся по поводу того, что нам надо делать теперь, нам не надо беспокоиться о своей звукозаписывающей компании.

КК: У нас, наконец, есть менеджер, и поэтому менеджер занимается всеми делами.

ДШ: Поэтому вам теперь не надо заниматься такими вещами.

КК: Ну, но он всё равно в контакте с нами каждый день, и мы принимаем решения. Это просто замечательно, что он должен принимать все эти телефонные звонки и посылать людей подальше.

ДШ: Да. Вы считаете, что люди относятся к нам немного по-другому с тех пор, как вы на крупной студии? Люди в бизнесе и всё такое?

ДГ: Мы заполучили очень хорошего ресторатора, пока были в Германии.

ДШ: Так когда выйдет альбом?

КН: 24 сентября.

ДГР: Двадцать третьего.

ДШ: Какую реакцию вы ожидаете на него?

КК: Я не знаю, на самом деле, трудно сказать.

ДГ: Надеемся, хорошую.

КК: Мы прочитали несколько рецензий на сингл, и они более чем положительные. Лучше, чем я ожидал.

ДШ: Я думаю, всё-таки после сингла «Sliver» люди будут в некотором роде ожидать, что на нём будет такой материал. Это не будет какой-то огромной неожиданностью.

КК: Да, я так не думаю. Кажется, мы предупреждали людей в каждом интервью, которые мы дали за последние два года.

ДШ: Так сколько времени вы тратите на производство альбома, чтобы сделать его блестящим, в общем?

КК: Мы потратили приблизительно три недели.

ДШ: Кто его продюсировал?

КК: Батч Виг.

ДШ: Вы все рады производству в целом?

[Все в унисон – «да», «да!», «здорово!»]

КК: Это - хорошая смесь коммерческой доступности и всё ещё допотопного гранджа.

ДШ: Классикой должна стать «Territorial Pissings». Я думаю, что она чертовски превосходная.

ДГ: Вам она нравится?

КК: Это - одна из наших любимых песен.

ДШ: Я не думал, что вы будете делать её вживую, но когда вы её играли, это было безумие. Так когда вы собираетесь организовать тур?

КК: Мы возвращаемся в ноябре.

КН: Мы собираемся проделать весь путь до, например, Италии и Австрии. Мы собираемся вернуться в Соединённые Штаты и будем в Соединённых Штатах приблизительно пять недель, и в заключительный день тура или на следующий день после окончания тура мы прилетим сюда.

КК: Начнём всё сначала.

КН: Продолжим крутиться.

ДГ: Я думаю, вероятно, пребывание на крупной студии будет чем-то совершенно другим. (КН: О, и разница во времени! Аххххххх)... Все так внезапно... всё так распланировано.

КК: Всё так организовано. Мы вообще-то постоянно работаем.

ДШ: Насколько это в целом утомительно? Это довольно...

ДГ: Пока неплохо.

КН: Это становится довольно безумным.

ДГ: Когда мы придём сюда в следующий раз, я уверен, что мы будем чертовски разодетыми.

КК: Хотя представьте это: я готов ехать домой, мы были здесь две недели, мы получаем в четыре раза больше времени! Гораздо больше. В десять раз. Каждый день у нас должны быть интервью. Господи!

ДГ: Я завязываю!

КН: Понимаешь, мы играли живые концерты некоторое время, действительно, у нас не было нового материала. В смысле, мы играли новый материал, но не на публике; мы играли эти новые песни, по поводу которых мы очень волновались, и реакция людей была просто какая-то немного сдержанная, потому что, понимаешь, когда ты играешь новые песни, кто-то просто будет типа слушать.

ДШ: И если их не знают... (КН: Да)... и потом как только ты начинаешь песню, все знают, что это как...

КК: Так что это определённо придаст всему остроты.

ДШ: Но новые песни пока принимали действительно хорошо? [Все соглашаются.]

ДГ: «Teen Spirit» особенно, «Smells Like Teen Spirit» кажется - у него есть такой жар.

ДШ: Люди, которым я крутил этот альбом, и люди, которые слышали этот альбом, просто говорят, что из-за него такой ажиотаж в настоящее время, все постоянно о нём столько говорят... чёрт, поэтому когда он, наконец, выйдет, это должно стать чёртовым взрывом. Так у вас всё же есть планы относительно продолжения или чего-то в этом роде? (КН: Альбома?) У вас есть новые песни...записанные?

КН: Ну, у нас есть несколько песен...

КК: Да, у нас есть несколько песен.

КН: У нас как бы есть несколько идей, которые мы хотим сделать.

КК: Мы думаем о записи нескольких песен, о возвращении на «Reciprocal» и записи на том же оборудовании, на котором мы записывали «Bleach», нескольких песен. Это будет очень отличаться от этого.

ДШ: Каким образом?

КК: В обеих крайностях - чтобы он был и мягким и сочным, и тяжёлым и абразивным. Он будет таким, будто середины нет - на сегодняшний день, вот такими получились песни.

ДШ: Какой материал вы предпочитаете делать? У вас есть какой-то особый стиль, который вы предпочитаете?

КК: Да, мне нравится делать все это. В смысле... гм... более абразивный материал - это иногда может быть более скучным, потому что мы делали это четыре года. Но это не значит, что мы собираемся останавливаться. Просто мы будем больше с этим экспериментировать. Я не знаю... Типа, некоторые песни звучат как «Raincoats», а некоторые из них звучат как «Big Black».

ДШ: Что вы думаете о том, как пресса, наконец, осознаёт весь такой материал? (КН: Это здорово.) Теперь, когда эти группы заключили крупные контракты и всё такое, они, кажется, открывают глаза чуть пошире -

КН: Для публики хорошо, что ей их показывают. Потому что я думаю, что эта музыка - основательная музыка, очень высококачественная, очень основательная музыка. По сравнению со многим из того, что видишь в журналах, она довольно популярна.

ДШ: Корпоративный рок-материал - это... [Заглушается Крисом.]

КН: Если кто-то собирается пойти и купить альбом, они действительно не прогадают. Действительно получат что-то от этого. Вместо старых бесполезных вещей...

КК: Эти вещи, кажется, вымирают.

КН: Я счастлив, что нас стали больше показывать и всё такое; надеемся, что наш альбом выйдет, и люди будут распространять свои взгляды на все эти крутые группы.

КК: Когда мне было пятнадцать лет, я любил читать о всяких андеграундных группах.

ДШ: К вам подходят ребята за автографами и всем таким прочим? [Согласное жужжание.] Как к рок-звездам?

КК: Сейчас всё успокоилось. Сначала нас это смущало, мы не могли поверить, что люди - вроде бы панк-рок-люди - хотят наши автографы. Похоже, что андеграунд полностью изменился. В нём по-прежнему происходит много хороших жизненно важных вещей, но рок-звёздная часть этого - я вовсе не думаю, что это может рассматриваться просто как: «Мы - рок-звёзды, и они хотят наши автографы», просто они настолько ценят нашу музыку, что хотят чего-то ещё. Они просто хотят... это также повод, чтобы подойти и поговорить с нами. Я просто принимаю это, я бы просто поговорил с кем-нибудь, чем дал бы им автограф, поэтому обычно, когда я действительно даю автографы, я обычно просто беру у них ручку и ставлю X на их программку.

ДШ: Это, я бы подумал, это главным образом в основном ребята-металлисты подходят и делают что-то подобное?

КК: Трудно уже даже установить разницу между панками и ребятами-металлистами на наших концертах, особенно в Штатах, потому что вроде как есть такая новая порода людей, которые просто по природе нравятся оба стиля. И у многих из них есть... многие из них одеваются как «Mudhoney» и носят волосы средней длины, и им просто нравится рок-н-ролл, и им уже всё равно, как их классифицируют. Поэтому это - смесь рок-звезды и одновременно панк-звезды, и это не так скучно, как нечто переходное.

ДШ: Так вы останетесь группой из троих человек или есть какие-то мысли взять второго гитариста или что-то в этом роде?

КК: Это было... мы недавно говорили об этом. Мы никак не можем взять в группу ещё одного гитариста, если не будем на 100 процентов уверены, что они будут работать. Это должен быть тот, у кого есть оригинальный гитарный стиль. Прямо сейчас я и думать не могу о каком-то гитаристе из какой-то группы, с котором я хотел бы играть, поэтому мы просто должны случайно встретиться с кем-то - мы не собираемся кого-то искать - мы просто должны случайно встретиться с кем-то, тогда мы могли бы обдумать, но... мы не были квартетом, когда мы записывали «Bleach», мы, вероятно, рассказывали это тебе, поэтому... Мы всегда делали это как трио. Но, понимаешь, так мы довольно ограничены. Для меня сложно сконцентрироваться на пении и игре...

ДШ: Веселиться, зажигать... Не ты ли бросился на ударную установку на Рединге или...? Всё, что я видел - я отвернулся, и вдруг торчат эти две ноги. Когда вы играете, вы делаете такие вещи? Потому что кажется, что в последнее время, когда я наблюдаю за группами, они делают такие вещи и громят аппаратуру и тупеют, и это становится всё более популярнее у групп - что хорошо, по-моему. (КК: Да)...»Mudhoney» играли в «Astoria», в полностью набитой «Astoria», и просто валяли дурака примерно минут тридцать - это было чертовски здорово.

КК: Это классно, это приятное времяпрепровождение. Я думаю, это тоже естественная вещь. Для рок-групп очень естественно швырять свою аппаратуру и падать...

ДШ: Вы думаете, что это о группах из Сиэтла? Что, по-вашему, произошло в Сиэтле, что принесло столько этих групп? В этой области столько групп и столько всего происходит в этой отдельно взятой области; что там произошло, что разом вызвало весь этот взрыв?

КН: Я не знаю...

КК: Я думаю, что в течение долгого времени, в глубине души у каждого, пока они притворялись панк-рокерами, всем им нравились, хм, «Aerosmith» и Элис Купер, но признавать это было не круто и не клёво. Потом внезапно «Melvins» и «Soundgarden» начали играть медленный, тяжёлый материал, и это звучало во многом как... ну, похоже на «Black Sabbath» и всё такое. Тогда все сказали: «Хорошо! Теперь это круто. Я могу, наконец, это признать». Не то чтобы все сразу просто примкнули, это вообще не было похоже на тренд. Это было просто то, что было запретным, о чём никто не говорил, пока кто-то, наконец, не сделал это и все такие: «Да, мы свободны!»

ДШ: Так как далеко вы хотите завести группу? Вы видите её в качестве группы, сингл которой в Топ-Сорок, очень популярной вещью?

КК: Это не важно... это не важно. Мне очень не нравится играть на очень больших сценах, где есть барьер, разделяющий тебя и зрителей. Это не очень весело.

ДШ: Но это будет неизбежно со временем, не так ли? Если группа становится популярной, это те места, в которых приходится играть.

КК: Да, ну, в общем, я думаю, что нам придётся придумать, как мы будем играть две недели в [неслышно]... такая штука. Мы играем много, типа того. Но если мы действительно будем играть на больших точках, нам придётся заключать какое-то соглашение с секьюрити и точкой, чтобы убрать барьер или по крайней мере передвинуть его поближе, чтобы мы могли быть поближе. Поскольку мне надо прыгать в зал как минимум на каждом втором концерте, и если я не могу прыгнуть на двадцать футов над парнем-охранником, в чём смысл?

ДГ: Ты мог бы убрать его на Фестивале в Рединге?

ДШ: Насколько он был большой? Вы действительно не понимаете, какая большая эта яма -

КН: Там целых, типа, двадцать футов -

ДГ: И ещё сцена футов восемь высотой.

КН: Потом там, типа, маленький проход для прессы -

КК: И я прыгнул в этот отсек для прессы, и потом я был так далеко ото всех, и я попытался прыгнуть в толпу, но они были так сильны, что просто хватали мою гитару, мои волосы, мои руки, и просто начали тянуть меня к себе.

ДШ: О, чёрт, разве такие вещи в некотором роде не страшные?

КК: Ну, да, потому что я не понимал... Я просто чёртов гитарист, так почему меня рвут на части? Я просто хочу прыгнуть вам на голову, понимаешь? Нет, единственное, что меня в этом раздражает, это что у них нет никакого уважения к моим педалям эффектов, они всегда прыгают на мои педали эффектов, вырывают у меня гитару. Но нет никакого смысла в том, чтобы быть на рок-концерте, где есть сиденья, и ты не можешь даже курить. Вот именно так в том месте под названием «Moore Theatre» в Сиэтле. Вышибалы - нацисты, нельзя даже весело провести время, вряд ли можно двигаться, чтобы вышибала не побежал за тобой и не избил бы тебя. Это просто портит весь вечер. Поэтому мы больше никогда не будем играть в том месте.

ДШ: В «Astoria» обычно примерно то же самое. Обычно там некоторые проблемы с вышибалами. У вас вообще есть своя собственная охрана?

КК: Нет, у нас её нет, но у тебя действительно временами есть возможность нанять (КН: Это было бы неплохо!) людей, и ты можешь это сделать. Типа, я думаю, что именно это «Mudhoney» сделали в последний раз, когда мы играли с ними в «Astoria».

ДШ: Да, я думаю, что у них была своя собственная охрана, когда они играли здесь недавно, кстати, потому что охрана вообще-то помогает людям за барьером нырять, но контролируя это так, чтобы они не бегали по всей сцене и не топтались по педалям эффектов.

ДГ: Но знаешь, что было удивительно, в первый раз, когда я вообще увидел это, когда мы играли на Фестивале «Pukkelpop» в Бельгии? Там есть барьер – там, вероятно, что-то около двадцати тысяч человек - там есть барьер и всего лишь, наверное, около двадцати или тридцати охранников, стоящих у этого барьера. Вот, и если кому-то надо было перейти барьер, их просто мяли. Им приходилось перетягивать людей за барьер, потому что людей давили, и кто-то просто поднимал руку, типа: «Вытащите меня», потому что их давили и было очень жарко. И двое парней просто вытаскивали их.

КН: А это не там, где они пропускали людей, когда кто-то отрубился, и там были санитары, и они хватали их и клали на носилки. Скорая...

ДГ: Теперь я могу понять, как ребят убивали на... Фестивале в Доннинге или ещё где-то. (ДШ: Доннингтон). Если бы ты отрубился, ты бы просто проскользнул бы..

ДШ: Да, это было во время выступления «Guns N` Roses» - двое ребят умерли; это была такая общая давка.

КК: Правда?

ДШ: Да, это было вообще ужасно.

КН: Это отстой.

КК: Вы можете представить себе - умереть за «Guns N` Roses»? Такая потеря ни за что.

КН: Какая потеря!

КК: Да, те парни, вероятно, даже не, типа -

ДГ: Перестали играть.

КК: Послали семье цветы или ещё что-то. Как когда «Who», когда это... когда это ещё было?

КН: Погибли одиннадцать человек. Цинциннати. 1979 год.

КК: Да, концерт «Who», те парни были очень взволнованы. Чувствовали себя ужасно.

ДШ: В смысле, у «Guns N’ Roses» из-за этого было очень много проблем. Их запретили, они играли на Стадионе Уэмбли в субботу, и их запретили за ругань на сцене, они больше никогда не собираются там играть.

КК: За ругань?

ДШ: Это правда! Лондонский Совет послал им такое письмо, или кто-то послал, говоря, что «если вы ругаетесь на сцене...» И группа в итоге подписала все эти контракты, говоря, что они не будут ругаться на сцене, и Эксл вышел на сцену со своим контрактом, сказав: «Чёрт, чёрт, чёрт, чёрт, чёрт...» Всё такое. Такие штуки - это круто.

КК: Это здорово, да.

КН: Это круто.

КК: У «Guns N` Roses» есть несколько бунтарских качеств, которые мне, типа, нравятся.

ДШ: Вы представляете себе, что когда-либо будете играть с группами вроде этой?

КК: Да! Мы думаем о том, чтобы отправиться на гастроли с «Guns N` Roses» на несколько недель просто ради удовольствия. Потому что это была бы смешная вещь, просто очень забавная. Если у тебя есть шанс, лови момент. Это не обязательно карьерный рост; это было бы забавно. Нам никогда не приходилось беспокоиться по поводу встречи с группой или чем-то подобным, потому что они всё равно никогда не тусуются друг с другом. Да. Это просто был бы в некотором роде кайф - играть перед таким большим количеством людей, это было бы похоже на шутку.

ДШ: И также ещё их реакция. Пригласить такую группу, ожидая, что это нормальная благоразумная рок-группа, а потом они начинают ругаться... Так вот, я имею в виду, этот сингл, который выделяется из альбома, это единственное, что вы собираетесь выпускать, или вы собираетесь выпустить парочку и попробовать (КК: У нас будет парочка) и сделать хитовый сингл и посмотреть, что будет?

ДГ: Я не знаю, есть ли в этом смысл.

КК: Мы планируем выпустить три сингла. Три видео в этом году после выхода альбома.

ДШ: Да, я собирался спросить о видео - какие у вас есть идеи? Вы собираетесь просто сделать видео непосредственного выступления или что-то немного другое?

КК: Ну, мы только что закончили видео, наше первое видео, на «Smells Like Teen Spirit» - оно вышло в американских форматах, поэтому его надо транспортировать, потом вы сможете увидеть его завтра. Но это было в некотором роде типично, мы просто... это было на тему собрания для поднятия духа. Мы пригласили прийти несколько сотен людей, фэнов, посидеть на открытой трибуне и посмотреть на нас. Мы снимали, как они смотрят на нас, мы играли, у нас было четыре танцовщицы из группы поддержки с Анархией A на свитерах, и они пытались завести ребят с собрания для поднятия духа. Школьники на этом собрании начинают танцевать и падать друг на друга, и они в итоге обступают нас, сбивают нас с ног и начинают танцевать вместе. Просто... несколько забавно.

КН: Нам уже надо идти... извини.

ДШ: Всё в порядке.

«НИРВАНА»: КОРОТКАЯ ПОЕЗДКА

Пол Кимболл | 19 сентября 1991 года | «Hype» (США)

Однажды вечером в 1991 году я вёл свою «Тойоту Терцел» из Олимпии в Такому брать интервью у «Нирваны» для «Hype». Я никогда не был у Криса и Шелли раньше, но мы все тусовались на разных концертах, поэтому обстановка была довольно спокойной. Крис и Курдт (именно так они писали в то время свои имена) явно веселились на протяжении всего нашего разговора, несмотря на то, что они давали несколько других интервью в тот день. Теперь, спустя время, очевидно, что мне посчастливилось поймать их во время того короткого периода, когда новизна заключения контракта с крупной студией доставляла им удовольствие приятным незатейливым способом. Это был весёлый, свободный разговор, и это позволило мне удовлетворить свое искреннее любопытство по поводу деталей их недавнего шага в высшую лигу.

В самый последний раз я говорил с Куртом на концерте в «Paramount» на Хэллоуин, и он очень лестно отозвался об этой статье, сказав, что я «понял это правильно». Он, однако, старался изо всех сил разъяснять, что «Fitz of Depression» не воровали ничью аппаратуру, на что, по его мнению, намекала статья. Конечно, я это знал, но понял его точку зрения. Жаль, если я создал неправильное впечатление, ребята из «Fitz»! - Пол Кимболл

Я помню, что впервые услышал о «Нирване» приблизительно три года назад. Они только что сыграли на вечеринке в «Caddyshack» в Олимпии с местной группой под названием «Lush», и все были от них просто в восторге. Я был очень скептически настроен. В смысле - да ладно, «Нирвана»? Это самое глупое название, которое я когда-либо слышал! Как у каких-то плохих кавер-групп семидесятых или что-то в этом роде. И откуда они? Из Абердина? Боже, ну и шутка. Тот факт, что никто не был в восторге от моей группы, возможно, имел некоторое отношение к этому, но я сомневаюсь.

В последующие месяцы у меня было несколько возможностей их увидеть, и нравились они мне или нет, полностью зависело от того, насколько пьяными мы были (они и я). Саунд был тогда очень тяжёлым, гораздо менее попсовым, чем более свежий материал, и очень однообразным. Что-то в этом было интересно, но я не мог понять, что именно. Я продолжал быть скептиком. Я терпеть не мог голос этого парня.

Потом случилась эта штука с «Sub Pop». В один момент я услышал, что у них вышел сингл, а в следующий момент я не смог нигде его найти в магазинах. Это было неплохо. Я по-прежнему думал, что вокал был слишком ноющим, но казался громким и волосатым, настолько, что это напомнило мне старинных «KISS», поэтому я был покорён. Я познакомился с парнями из группы незадолго до выхода сингла, поэтому я чуть больше склонялся к тому, чтобы мне это понравилось, поскольку я знал, кто они. Но в следующий раз, когда я видел, как они играют, в Кэпитол-Лэйк-Парке в Олимпии, с «My Name», «Swallow» и «Soundgarden», я был не особенно впечатлён.

Тогда у моей группы был концерт с ними на новой точке в центре Олимпии под названием «REKO MUSE». Это был старый гараж, купленный коллективом из восьми женщин для экспозиций фотографий, но рок помог оплатить счета. Мы сыграли хороший концерт, и я сделал охлаждающую затяжку из трубки, предложенной мне другом, пока мы ждали, когда «Нирвана» настроится. В тот вечер они продемонстрировали нового гитариста, почти известного Джейсона Эвермана. С дополнительной гитарой саунд был крутым, и я мгновенно стал новообращённым. На этот раз весь вокал был на месте и звучал очень сильно. Я стоял на стуле в конце зала и позволил себе оторваться. Это была трансцендентность рок-н-ролла во всей красе.

После того, как вышел «Bleach» (с фотографией на обложке, сделанной на том самом концерте в «REKO MUSE»), стало труднее увидеть их на вечеринках; те немногие, на которых они играли, были так переполнены, что было трудно дышать, а о том, чтобы двигаться, не было и речи. Они примерно в это время сыграли отличный концерт с «Melvins» и «Beat Happening» в «Grunge Hall» на Острове Стимбот. Крис был в платье хиппи, а руки Курдта были ужасно изрезаны следами от игл, вызвав чуть больше чем лёгкий шок среди тех из нас в зале, кто не понял, что они были нарисованы перед концертом. «Нирвана» начала появляться в популярных концертных программах в Сиэтле, где было известно по слухам, что они стали самой большой достопримечательностью в городе. Они давно потеряли своего второго гитариста в туре (он был здесь минуту назад...?) и позже сменили Чэда, своего третьего ударника, на Дэйва из «Scream». Их теперь можно было найти разбивающими аппаратуру в переполненных залах по всей стране. Казалось, это только вопрос времени, прежде чем они сделали следующий шаг туда, что можно описать только как «вверх» и подписали контракт с многонациональной студией звукозаписи.

И вот это произошло. Дебют «Нирваны» на крупной студии, «Nevermind», вышел на «DGC», и только бог знает, что будет дальше. Я слушал его несколько раз, и его можно описать только как невероятно сильный альбом с начала до конца. Я смог поговорить с Крисом и Курдтом накануне их отъезда в тур в поддержку «Nevermind», где они теперь, и за их карьерой следят много глаз и ушей.

Пол Кимболл: Как вам, пока нравится иметь дело с «DGC»?

Курдт Кобэйн: Ну, наша представительница «Geffen» в Сиэтле очень мила. Она позволяет нам пить у неё дома, она покупает нам выпивку, и она разрешила мне разбить золотой альбом «Nelson»... мы взяли все CD «Nelson» и сложили огромное домино у неё в гостиной. Это было очень экстравагантно. Но я не клал кассету «Nelson» в туалет и не засорял его, хотя она думает, что я это делал.

ПК: На сегодняшний вечер ваш график был довольно плотный. Вы, ребята, дали кучу интервью?

Крис Новоселич: Да.

КК: Постоянно, каждый день.

КН: Мы собираемся лететь в Торонто в четверг вечером, весь день в пятницу мы будем давать интервью до проверки звука. Это просто то, что надо делать, если хочешь получить промоушн.

ПК: Сколько для вас делает звукозаписывающая компания?

КН: О, чёрт. Что касается промоушна, они этим всем занимаются.

КК: Мы не должны быть обременены ежедневной скучной стороной участия в группе. Мы не должны надеяться и надеемся, что ты получишь интервью где-то на этой неделе, позвонишь в свою студию и будешь надоедать им по этому поводу три или четыре раза...

КН: Они просто обо всём заботятся. Они звонят нам и говорят: «Вы должны дать эти и эти несколько интервью», мы просто их даём. Мы хорошо проводим время.

КК: Они делают всё для нас, они покупают нам выпивку, они рыгают и пеленают нас, они нас будят...

КН: И время от времени выкуривают нас...

ПК: Вы завтра отправляетесь в Торонто. Там начинается тур, или что?

КН: Да. Тур на пять или шесть недель.

ПК: Вы ведущие исполнители?

КН: Да, ведущие исполнители тура.

КК: «Melvins» едут с нами на несколько недель, потом «Hole», «Sister Double Happiness»...

КН: «Hole» будут играть с нами концерты?

КК: Да, сыграют несколько, думаю.

КН: О, ничего себе! И «Urge Overkill».

ПК: Чем вы, ребята, занимались, когда уезжали из города прошлой весной?

КН: Прошлой весной... гм... прошлой весной мы записывали альбом!

КК: Да, мы жили в сети квартир, похожей на «McDonald`s».

КН: Вы можете снять меблированную квартиру на месяц в Лос-Анджелесе

КК: Это место, где живут ребята, которые прослушиваются на «Поиск Звёзд».

Шелли Новоселич (жена Криса): Да, у них был бар с пианистом, было бесплатное пиво и вино, и мы видели концерт, который они устроили, маленькие дети, поющие песни из «Отверженных».

КК: «Fitz Of Depression» забронировали тур и приехали, и жили с нами несколько дней. Нам пришлось устроить бенефис «Fitz of Depression», чтобы отправить их домой.

КН: Да, и у нас украли все наши гитары.

ПК: Тоже мне выгода. А вы получили какое-нибудь транспортное средство для тура от «DGC»?

КН: Да, просто арендованный фургон. Они убрали два задних сиденья, и мы просто собираемся закинуть туда футон. Мы получили трейлер, вот и всё, на самом деле.

КК: У нас будет много удобств; массаж ног, ирригатор, увлажнитель воздуха.

КН: Да, мы всё время собираемся пользоваться увлажнителем воздуха, потому что мы очень хилые.

КК: Мы будем колоться алоэ и спидболами из тёплого молока.

ПК: Я видел CD-сингл «Smells Like Teen Spirit», и на нём эмблема «Sub Pop», в чём там дело?

КК: Это было частью отступного соглашения. Чтобы мы избавились от этого контракта, они получили очень много денег и привилегию наличия их названия на задней стороне обложки наших следующих двух альбомов. Это меня устраивает. В смысле, меня устраивает раскручивать «Sub Pop».

ПК: Ваш тур забронировал «Geffen»...

КН: У нас есть свой антрепренер, Триада. Мы прячем все деньги с концертов. «DGC» не имеет к этому никакого отношения. Многие группы, которыми они занимаются. Это была часть сделки.

КК: Мы будем выбирать, кто поедет с нами в тур, и как долго мы будем гастролировать. Если мы только захотим устроить двухнедельный тур за целый год, они ничего не смогут с этим поделать.

КН: Но у них есть свои способы что-то с этим сделать. Они могут сказать: «Хорошо, вы, ребята, не участвуете в этом, тогда и мы тоже». Вдруг, никакого промоушна. Вы должны работать вместе с ними.

ПК: Было весело тратить время на сведение чего-то такого профессионального, как этот альбом?

КК: Это было весело. Это было очень, очень небрежно.

КН: Да, это было самым лучшим в этом.

КК: Мы каждый день пили «Jim Beam» и часами лежали на диване. Мы потратили впустую много времени. Мы могли бы записать три альбома «Bleach» за то время, когда мы просто играли в пинбол.

КН: Нам пришлось запереться в студии на две недели, но, наверное, потребовалось четыре дня непрерывной работы.

КК: Но мы на самом деле потратили не очень много денег на этот альбом. Даже и четверти того, сколько тратит большинство групп с крупных студий.

ПК: Когда вы записываетесь, вы добиваетесь своего живого звука или что?

КК: Когда мы записывали этот альбом, я хотел, чтобы он был похож на студийный, как альбом «Pretenders» или что-то в этом роде. Я хотел, чтобы он звучал очень плотно.

ПК: У вас будут проблемы с воссозданием этих студийных звуков вживую?

КН: О нет, я думаю, что вживую это выходит очень хорошо. Мы играли те песни некоторое время, и они звучат прекрасно.

ПК: Что привлекло вас в «DGC» в первую очередь?

КК: Казалось, что никто не беспокоился или не знал о нас, вот что нас привлекло.

КН: Но там были люди, которые работали, например, на «Rough Trade» и «SST»...

КК: Которые вообще, казалось, знали об андеграундной музыке.

КН: И «Sonic Youth» тоже там, и это круто. Мы ездили с ними в тур по Европе. Просто так получилось, что у нас один и тот же менеджер.

ПК: «Sonic Youth» свой последний альбом выпустили на виниле, вы тоже собираетесь это сделать?

Оба: Да.

КК: Столько, сколько мы хотим.

КН: У нас уже есть это [берёт 12-дюймовую версию сингла «Teen Spirit»].

КК: Пока единственный косяк у «DGC» - это язык на нашей эмблеме с улыбающимся лицом. Язык должен был высовываться, как будто он что-то облизывает, а не так, как будто он на наркотиках.

ПК: Так когда вы уберёте его отсюда?

КК: (Напевая) «Постепенно, Милый Иисус...»

КН: Ну, альбом госпелов. Мы собираемся сделать кавер этой песни. Потом мы собираемся покорить Вегас. Мне кажется, что сейчас «Нирвана» играет довольно круто и просто ждёт, что будет дальше. Я слышал, что некоторые проявляют обычную тревогу по поводу того, что местная группа переходит в высшую лигу, но я всегда чувствовал, что музыка говорит сама за себя. В случае «Нирваны» музыка по-прежнему кажется очень верной себе, и это круто, бесспорно. Но, конечно, я никогда не сомневался в них ни на минуту.

«МЫ НИКАК НЕ МОЖЕМ КАСАТЬСЯ

«PLASTIC ONO BAND»»

Марк Куатё | 21 сентября 1991 года | «MusiquePlus» (Канада)

С момента создания «MusiquePlus» в 1986 году этот канал оставил неизгладимый след в музыкальной культуре Квебека. «MusiquePlus» был первым в мире франкоязычным каналом, посвящённым музыке, и был пионером среди специализированных телеканалов в регионе, постоянно стремясь быть ориентиром для всех музыкальных направлений во всех музыкальных жанрах. «MusiquePlus» помог продвинуть значительное количество местных и международных талантов к более широкой известности, а также обеспечить трамплин для многих ведущих, которые продолжили путь к дальнейшей славе и остаются завсегдатаями СМИ на многочисленных телевизионных и радиостанциях. «MusiquePlus» продолжает воплощать образ жизни поколения - в гармонии со своей лояльной аудиторией посредством постоянного взаимодействия через MusiquePlus.com и его присутствие в социальных сетях.- «MusiquePlus»

Суббота, 21 сентября. Я работал виджеем и журналистом на «MusiquePlus» целый год. Мы слышали о «Нирване», но манчестерская сцена в Великобритании была по-прежнему на переднем плане в то время - у «Нирваны» было продано всего тридцать тысяч экземпляров их первого альбома; они всё ещё были неизвестными. Я получил промокассету «Nevermind» всего за день до приезда группы, вместе с синим листом бумаги с двумя параграфами описания релиза. На большинство групп у нас были страницы предыстории перед разговором с ними; на «Нирвану» - просто тонкий файл, небольшое количество вырезок и материалов - тогда не было «Google».

Я заглянул на точку, и парень из звукозаписывающей компании подозвал Кобэйна и сказал: «Эй, ты хочешь дать интервью?» Курт ответил: «Ни хрена».

Что поделать? Я собирался уходить, но участники группы передумали или их уговорили. Это было странное интервью; мне пришлось пытаться узнавать их прямо тут же. Крист дурачился, Дэйв был на заднем плане, а Курт был... Куртом. Все следующие два с половиной года были итогом тому, как он вёл себя здесь - яркий, но мрачный; вежливый, но недружелюбный. В какой-то момент он даже сказал Кристу: «Мы обойдёмся без этого вопроса, что ты говорил...?» После того, как интервью было закончено, мы немного поговорили, и он расслабился - мы некоторое время поболтали о городе, пожали друг другу руки, и у меня осталось впечатление, что как только убрали камеру, мы могли бы просто оставаться там вот так, просто разговаривая. - Марк Куатё

[Курт пытается скрутить сигарету и умудряется просыпать на себя табак. Старательно начинает снова - Ред.]

Марк Куатё: Ну, поскольку это ваше первое интервью с нами - у вас скоро выходит альбом; мы не можем не поговорить об этом первом деле на крупной студии. Поэтому скажите мне...

Дэйв Грол: Это двойное отрицание...

Курт Кобэйн: Уловка - 22.

МК: Я раньше спрашивал об этом столько раз у стольких групп, которые были на независимых студиях, а потом на крупных, что я всегда задаюсь вопросом, не лишнее ли это в какой-то момент. Поэтому...

КК: [Перебивая] Тебе нравятся «B-52s»?

МК: Я их люблю.

КК: Тебе нравятся «Blondie»? Тебе нравятся «Devo»? Тебе нравятся «Cars»?

Крис Новоселич: Тебе нравится «Live in Toronto» «Plastic Ono Band»?

МГ: Это было хорошо. Хотя я не слышал этого живого альбома.

КН: [Крис изображает Йоко Оно - Ред.] Да, вот так мы перешли к теме «B-52s».

КК: Все эти группы тоже находятся на крупных студиях. И «Ramones». И «Clash»! И «Sex Pistols»! [Голос повышается до высшей точки писка - Дэйв вторит эхом – «И «Sex Pistols!» - Редактор]. Не скажу, что мы и вполовину так хороши, как любая из этих групп, но... в значительной степени...

КН: Мы никак не можем касаться «Plastic Ono Band».

ДГ: Пффф! Да ни за что!

КК: Это наш ответ на вопрос о крупной студии.

МК: Это что-то меняет?

КК: Да, это дает тебе больше свободы, потому что у тебя есть больше денег, чтобы их тратить. (КН: Жжёшь!)

ДГ: Тратить, да... Я сегодня купил педаль для басового барабана, которую я никогда не смог бы купить, если бы не...

МК: Что вы скажете о таких группах, как «Mudhoney», которые приехали из Сиэтла, но не хотят быть на крупной студии?

КК: (ДГ: Это здорово!) Ну ладно, это их прерогатива, понимаешь?

КН: Каждому своё. Будет лучше, если каждый из нас будет придерживаться этой философии, да?

КК: Было бы.

МК: Что-то изменилось в «Bleach»? Делая тот альбом, много ли изменилось?

КН: Да, было изменение в том, как мы к этому подошли.

ДГ: Ну, прошло два года, прежде всего.

КН: Два года между альбомами. Ты имеешь в виду то, как мы записали его, или то... наш материал?

МК: Ваш материал.

КН: О да, два года группе. «Bleach» был записан в декабре 1988 года, а теперь на подходе декабрь 1991 года.

КК: [На заднем плане] Да, было два года незаписанного материала, чтобы из него выбирать...

КН: Теперь и «Nevermind» позади, и мы намечаем новые, заманчивые рубежи.

КК: Сакагавея!

МК: Меняет ли это что-то... как ты говоришь?

КК: Сакагавея!

КН: Она была проводником Льюиса и Кларка, когда они... это были двое исследователей, и они...

КК: Она была первопроходцем.

КН: Они прокладывали путь, и прошли весь этот путь, и обнаружили Запад, и открыли Запад. Сакагавея была их индийским проводником. Да, Сакагавея...

МК: Так что насчёт него?

КК: Это была она.

КН: Ну, мы намечаем новые рубежи, и они намечали новые рубежи! Мы – Льюис, Кларк и Сакагавея современного рок-н-ролла. [Все хихикают.]

ДГ: Мы собирались назвать альбом «Sacagawea», но... [Пожимает плечами].

КК: Но наша дистрибьюторская компания на это не пошла бы...

МК: Ну, а почему вы озаглавили альбом «Nevermind»?

КК: Я не знаю. Поэтому я мог бы проигнорировать этот вопрос. Забудь, это неважно. [Улыбается, когда Дэйв и Крис поддакивают хором «Nevermind», неважно» (это синонимы - Прим. пер.]

МК: Вы хотели рассказать о каких-то определённых вещах на этом альбоме? Я слушал его всего несколько раз, поскольку я его достал всего несколько дней назад. Я видел видео, ээээ... «Smells of Teen Spirit»?

ДГ: «Smells Like Teen Spirit».

МК: «Smells Like Teen Spirit». Были ли там вещи, которые на этом альбоме очевиднее других? Не заявления, я ненавижу говорить о заявлениях, но особенно та первая песня, то первое заявление, то первое видео...?

[Пауза.]

КК:... Что? [Все хохочут.]

КН: Заявление - это, типа, каждый месяц я получаю выписку из банка - я обычно превышаю кредит.

ДГ: Поэтому мы не любим делать заявлений.

КН: Я не знаю... заявления можно делать всё равно, где-нибудь. Много чего можно сказать для остроты. Понимаешь, что я имею в виду? Вот...

КК: Ещё много чего можно сказать, чтобы быть загадочным. Таинственным... потому что мы не можем объяснить себя, мы сознательно не думаем о своей музыке, поэтому мы не можем её объяснить. Поэтому [кричит] «Интервью ничего не стоят! Давай!»

МК: Что вы думаете об интервью?

КК: Что я думаю? Ты слышал мою реакцию, когда он спросил, хочу ли я его дать? Я сказал: «Ни хрена». Я сказал: «Чёрт побери, нет».

КН: Мы были в журнале «Interview», рядом с «Shonen Knife». И знаешь, кто был на обложке? Мэтт Диллон.

МК: Да, ну, в общем, это забавно, потому что Кэмерон Кроу снимает (КН: Я похож на Мэтта Диллона, спасибо!) фильм с Мэттом Диллоном в Сиэтле (Все: Да! В Сиэтле!), и в этом фильме много музыкантов из Сиэтла. Вы, вообще, снимаетесь в нём?

КН: Вообще нет.

КК: Точно нет.

ДГ: Мы решили не углубляться в киноиндустрию...

КН: Потому что я смотрел «Леденец из хлопка», снятый Роном Ховардом. Это об такой рок-н-ролльной группа, и какое название было у этой лютой рок-н-ролльной группы?

КК: Это тот, что с Лифом Гарреттом?

КН: Я смотрел все эти рок-н-ролльные фильмы, и это всегда... звезда! В нём или Лиф Гарретт, или...

КК: Без понятия. Ещё не было очень хорошего документального фильма о рок-н-ролльных группах...

ДГ: Кроме «Это – «Spinal Tap»». «Это – «Spinal Tap»» - единственный рок-н-ролльный фильм, который стоит посмотреть.

КК: Кроме «Это – «Spinal Tap»». О, и «Не Оглядывайся» Боба Дилана - вы его смотрели? (ДГ: Это правда!) Также очень, очень хороший. Выставляет Донована дураком.

КН: О, это хороший фильм - он старый, его сняли в 1964 году.

ДГ: Это документальный фильм о роке.

МК: Так к вам обращались? Вас просили сняться в том фильме?

КН: Никто нас ни о чём не просил! Понимаешь, что я имею в виду?

КК: О, нет, нас на самом деле просили.

КН: Правда?

КК: Да, они просили Джона [Силву - Ред.]. Я отказался, даже не спросив вас. ребята. Это потому что я - лидер группы...

КН: [Изображая раздражение] Ты лишил меня шанса, чувак! Я собираюсь завалиться в Голливуд...Я собираюсь иметь звезду на Голливудском Бульваре... и я собираюсь иметь большой дом с плавательным бассейном и все эти машины... и я собираюсь разводиться и всё такое - и у меня будет большая лекарственная -

КК: Как Джетро из «Beverly Hillbillies» по ТВ?

МК: Ладно, расскажите мне о той сиэтлской штуке, о которой все говорили. В смысле, была манчестерская сцена, теперь сцена Сиэтла, это вообще важно?

КК: Все сцены важны. Но они все, в конце концов, превратятся в ничто или уйдут через некоторое время.

ДГ: Они, в конце концов, становятся пародией на себя.

КК: Люди уделяют сценам слишком много внимания. В смысле, просто потому, что это происходит в городе с несколькими очень хорошими группами - круто! Это происходило повсюду, в Миннеаполисе, Лос-Анджелесе, Нью-Йорке - повсюду, поэтому это на самом деле совсем не круто; я не понимаю этого «патриотизма сообщества», которым все хвастаются в Сиэтле, потому что... они утверждают, что они, наконец, «отметили Сиэтл на карте» (т. е. прославили - Прим. пер.), но, понимаешь, на какой карте? [Пожимает плечами]. Все переезжают в Сиэтл. В смысле, у нас был Джими Хендрикс, чёрт, чего мы ещё хотим?

КН: Мы однажды ходили к нему на могилу. И там везде были гитарные медиаторы и пивные бутылки. Потом мы пошли на могилу Брюса Ли, типа, в 1:30 утра. Это было реально офигенно; это типа в китайской части кладбища.

ДГ: Там везде лежат бамбуковые колы с отравленным остриём и нунчаки.

КН: Мы были уверены, что за этими надгробиями ползают такие ниндзя - офигеть! Но с другой стороны, наш менталитет в то время... Я такой: «Черепахи!»

МК: Создаётся такое впечатление, что все говорили о Сиэтле; вы чувствовали, что это вам как-то помогает? Получение того контракта на запись или... это не имеет никакого отношения к этому?

КК: Да, это возможно. Я думаю, что да. И мы благодарны за это, я полагаю. В смысле, мы никогда не искали контракт с крупной студией в первую очередь, просто так получилось - я не знаю, случилось бы это, если бы мы не были на «Sub Pop» или нет, но... Я не знаю. О нас много писали в прессе в Европе из-за сцены «Sub Pop», и это было вовсе не потому что Джон [Поунмэн - Ред.] и Брюс [Пэвитт - Ред.] были такими ребятами-идеологами, устраивающими много интервью, типа, используя свои таланты, устраивать интервью. В смысле, они занимались своим делом, но также и многим журналистам в Европе искренне понравились эти группы, искренне понравились, поэтому они о них писали. Было не так уж и много рекламы, как все думают.

МК: Хотя через несколько недель выйдет альбом, вы отправляетесь в этот тур - несколько этапов этого тура пройдёт, пока эти люди не знают об альбоме? Или вы планируете вернуться и завоевать города, или...? Вы не чувствуете, что будет хорошо подождать выхода альбома?

КН: [Активно кивает] Да. Он раньше примерно на целую неделю или две

МК: Вы жаловались на это?

КК: Да.

МК: Сколько у вас концертов в этом туре?

КК: Я не знаю, я даже не смотрел маршрут.

ДГ: Ну, альбом выходит двадцать третьего... Сегодня двадцать первое? О, да.

КН: Альбом выходит в следующий вторник.

КК: Ребята будут покупать его практически в тот день, когда мы играем, в каждом городе - просто будучи едва знакомыми - познакомившись с ним. Поэтому было бы более разумно немного подождать. Да.

МК: Вы чувствуете, что радио может помочь вам? Вы чувствуете, что эта музыка могла бы соответствовать той мэйнстримной вещи, о которой все говорят?

ДГ: Я думаю, что людей как бы засосал этот сингл, который мы сейчас выпускаем, благодаря мелодии песни, и они не понимают, что он очень тяжёлый, потому что они поют эту песню или что-то в этом роде. Но если слушаешь её в последовательности песен, она гораздо тяжелее, чем большинство материала на радио.

КН: Есть несколько других групп, прорывающихся на коммерческое радио, и всё такое. Мы просто как бы не увлекаемся...

КК: Это происходит каждые десять лет; новая волна брошена в мэйнстрим, а потом они пробуют снова.

МК: Расскажите мне о той песне «Teen Spirit», потому что это - первое видео, первый вышедший сингл. Я только что посмотрел это видео - мы получили его вчера. Мне оно понравилось, но расскажите мне, вы имели какое-то отношение к его разработке, его созданию?

КК: О да, я придумал всю идею. Наша идея состояла в том, чтобы устроить собрание для поднятия боевого духа, которое пошло не так. Оно пошло не так!

МК: То, что ты испытывал раньше?

КК: Нет, это просто более или менее похоже на нашу фантазию о том, что случилось в средней школе, пока мы сидим на этом собрании, и нам это чрезвычайно надоедает. И через некоторое время мы начали пропускать собрания для поднятия боевого духа, вообще не посещая их, но я не знаю, это была просто идея. Чтобы использовать молодёжную тему.

МК: В смысле, как вы относитесь к молодёжи, раз вы говорите об этом в песне?

КК: Ну, «Sonic Youth» - отличная группа...

МК: Но как насчёт подросткового духа...?

КН: Я терпеть не могу всех этих с виду обычных подростков. Они одеваются как их родители, у них те же самые ценности.

ДГ: Это позор.

КК: Наши родители управляют индустрией развлечений, и больше нет никакого конфликта поколений, потому что дети и родители любят одну и ту же музыку, и это очень страшно для нас, поэтому, возможно, это именно то, что мы попытались включить в видео.

МК: Как вы считаете, как отреагируют родители детей, слушающих вашу музыку?

КК: Ну... [Смеётся] ну, мы не сделали ничего хорошего, не так ли? Нет, я не думаю, что мы вообще проделали какую-то жуткую дыру в конфликте поколений. Я очень стыжусь этого. Склоняем головы от стыда.

КН: Позор тебе, Шэйн!

МК: Ты серьёзно?

КН: Шэээээээйн! [Высоким женским голосом.]

КК: О, это хороший фильм. Это был вестерн. Мы обойдёмся без этого вопроса, что ты говорил?

ДГ: Но он назывался «Шэйн».

МК: Я не знаю, мы говорили о подростковом духе, но я думаю, что получил материал об этом... Хорошо, всё равно, так что по поводу этого концерта сегодня вечером? Они отличаются от вечера к вечеру? Это то, что вам нравится - гастролировать - или вам нравится просто оставаться в студии звукозаписи и записывать ещё несколько песен?

КК: Гастроли - это замечательно...

ДГ: Ты будешь путешествовать...

КК: Ты будешь питаться в дороге, ты будешь сидеть в фургоне вроде этого, и тебя будут толкать часов восемь в день.

КН: Каждый вечер получаешь бесплатную выпивку. Чего же боле? Это вечеринка каждую ночь.

ДГ: Последние несколько ночей нам давали цветную капусту...

КН: В сливочном сыре...

ДГ: Или в каком-то луковом соусе. Он был прямо на ней.

КН: Понимаешь, ты должен оставаться стойким, если растворяешь эти пивные пакетики, понимаешь? Поэтому это хорошо - есть много овощей и сыра и всё такое, потому что кажется, что через некоторое время мои внутренности начинают пухнуть, и это не очень приятный опыт. Ну, это приятно, когда я пьян, но...

МК: Спасибо, ребята!

ДГ: Пожалуйста.

«ВАШИНГТОНГСКИЙ ОБСТРЕЛ

«TEEN SPIRIT»»

Рэнди Хокинс | 17 октября 1991 года | «State Press» (США)

Эта статья вышла в среду, 23 октября 1991 года, чтобы совпасть с приездом «Нирваны» в Темпе, штат, на концерт в тот вечер. За несколько дней до этого газета «State Press» устроила встречу своего репортера, Рэнди Хокинса, с утомлённым Дэйвом Гролом. К тому моменту группа гастролировала с середины августа с одним лишь коротким полуторанедельным перерывом после завершения европейского этапа в сентябре. Это интервью было в архивах «State Press», студенческого информационного агентства Университета Штата Аризона. У газеты долгая история всестороннего освещения искусств и развлечений, и эта статья оставалась необнаруженной с момента её первоначальной публикации. - Ред.

«Нирвана: место или состояния большого мира или счастья». - Американский Словарь Уэбстера

В городе Канзас 14 часов, и Дэйв Грол, ударник «Нирваны», только что вывалился из кровати. Он утомлён после игры на аншлаговом концерте с несколькими представителями АСУ, Ассоциации Студенческого Управления.

«Это было весело, - говорит Грол, бесстрастно и монотонно. - Это была такая стерильная штука - «игра в колледже»».

Грол вместе с вокалистом/гитаристом Куртом Кобэйном и басистом Крисом Новоселичем - члены вашингтонская группы, которая играет или панк-рок, или хард-рок, или альтернативный рок, в зависимости от того, кого вы спрашиваете.

Когда Грола попросили описать саунд группы, Грол вздыхает.

«Я это ненавижу, - говорит он, но всё-таки неохотно жертвует свои 2 цента. - Я не знаю, это просто очень тяжёлые поп-песни, которые играют дети панк-рока. Я думаю, что давать ему определение было бы противоречием.

«Панк-рок - это просто свобода».

Панк-роковый или нет, последний релиз «Нирваны», «Nevermind», выделяется невероятно плотным саундом, который мечется между акустическим бренчанием и тотальными грэш-гитарными атаками, иногда в одной песне. Первый сингл, «Smells Like Teen Spirit»,транслировали в эфире, и он угрожает сделать «Нирвану» именем нарицательным среди альтернативных рок-групп.

Этот рост популярности едва ли угрожает позиции группы «а нам всё равно», но он оказал воздействие на толпы, которые ходят на концерты «Нирваны».

«Толпы сейчас намного больше», - говорит Грол, который добавляет, что каждый день он видит на концертах всё больше и больше «ребят» и «12-летних девочек».

Есть доля иронии в том, что молодёжь Америки тусуется на выступлениях «Нирваны», учитывая тот факт, что «Smells Like Teen Spirit» - об апатии современной молодёжи. «А вот и мы / Развлекайте нас», - кричит Кобэйн во время припева, гимна для ребят повсюду.

Живые концерты, как и следовало ожидать, «прямо как хаос», говорит Грол. «Это проходит очень хорошо. Там в 20 раз больше энергии, и это примерно в 20 раз громче, чем если бы кто-то слушал это дома»».

Грол не стесняется называть тех, кто оказал влияние на группу, среди них «Black Flag» и «Bad Brains», которые, по словам Грола, были «самой невероятной живой группой, которую я когда-либо видел». «Нирвана» также чувствует родство с «хардкор-изгоями округа Колумбия (Вашингтон)» «Void», которые «были просто отпад, они были лучшими».

В абсолютном контрасте по отношению к звуковой анархии, представленной на большей части «Nevermind», песня «Something in the Way» - красивое акустическое произведение, где звучат виолончели. «Не то чтобы у нас была какая-то схема, - говорит Грол, оправдываясь. - Это просто песня».

Грол отказывается исследовать песню дальше. «Мы - последние, кто будет анализировать то, что мы делаем, - говорит он. - У других людей гораздо лучше получается решать, о чём мы думаем, чем у нас... Пусть они тратят своё время, занимаясь этим - у меня есть занятия получше».

«Nevermind» может быть прекрасным названием альбома для «Нирваны», поскольку оно, кажется, точно отражает отношение, по крайней мере, одного участника группы. Даже история о том, как группа выбирала название своего альбома - яркий пример этой апатии. По словам Грола, члены группы застряли между названиями альбома «Nevermind» и «Sheep». Когда, наконец, они столкнулись с рассерженным руководителем звукозаписывающей компании, они просто сказали то название, которое первым пришло на ум.

«Вот как принимаются все наши решения», - говорит Грол, ни капли не смущаясь.

Это безразличное отношение в некоторой степени переносится и на то, как пишутся песни. Грол и Новоселич позволяют Кобэйну придумывать мелодию, потом трио начинает джэмовать. «“Мы постоянно делаем это, пока из этого не получаются куплеты, припевы, проигрыши», - говорит он.

У этого уникального подхода к созданию песен есть свои недостатки. «Мы написали очень много песен, о которых мы забыли, - признаётся Грол. - Мы ничего не знаем о музыке. В смысле, никто из нас не знает, как её писать».

Чтобы больше не терять песни, группа решила записывать на кассеты свои репетиционные сессии.

Хотя в группе всего трое участников, Грол не думает, что минималистский состав как-то тормозит группу. «Должно быть с точностью до наоборот, - говорит он. - Должно быть гораздо больше места».

Маленький состав также не удерживает творческий контроль, утверждает Грол. Продолжая свою бесконечную пропаганду панк-идеалов, Грол говорит: «Мы не увлекаемся «контролем». Мы не увлекаемся «креативом», но я не думаю, что вообще есть такая вещь, как «творческий контроль»».

У Грола внезапно проявляется какой-то индифферентный интерес, когда он слышит об «After the Gold Rush», клубе, в котором «Нирвана» играет сегодня вечером. Узнав о его диско-метал-декоре, Грол перебивает: «С хорошим диско-шаром - всё в порядке».

Кстати, послушав диск-сборник 70-х, Грол зашёл так далеко, что сказать: «Я понял, что диско, в конце концов, было не таким уж и плохим»».

Тайная любовь к диско - не единственный сюрприз Грола. Одно из его любимых воспоминаний о последнем туре «Нирваны» - это визит в Зал Славы Боулеров в Сент-Луисе. «Это было удивительно, - говорит он. - , “Спорим, что ты не знал, что боулинг прошёл весь путь ещё с древнего Египта. Ты знал? Ты знал?» - самодовольно настаивает он.

Кроме путешествий в такие замечательные места как Зал Славы Боулеров, Грол говорит, что группа в частности не стремится к чему-то большему. «У нас нет никаких целей. Как только начинаешь ставить себе цели, начинаешь чего-то ожидать и можешь разочароваться».

Сделав паузу, Грол добавляет: «Мне просто на самом деле всё равно. Я думаю, что это - то, что отличает нас от остальных».

ЦИТАТА КОБЭЙНА

Новоселич Покоряет «Нирвану» на «MTV»

«Поскольку у нас есть свой большой фургон и несколько клайдесдэйлских лошадей - пёстрых лошадей, которые его тянут, и люди просто прыгают в него и типа как короли... что-то типа кислотных глюков Кена Кизи... раздавая «Kool-Aid» и - мы похожи на Веселых Проказников».

- Из «MTV Headbangers Ball» Рики Рэхтмана, ноябрь 1991 года

ЧАСТЬ VI

Ноябрь - декабрь 1991 года -

Лавина

ОДНОГО ВЗГЛЯДА НА ОГЛАВЛЕНИЕ ДОСТАТОЧНО, ЧТОБЫ УВИДЕТЬ, что происходит во время второго европейского тура «Нирваны» за год. День за днём - интервью с каждым; дни многократных интервью; интервью в одном городе за другим, пока группа мчится по континенту. В Европе хорошо развивается музыкальная пресса и достаточно СМИ – «Ciao 2001», «What's That Noise», «Tutti Frutti», «OOR». Присоединились и местные радиостанции, но теперь местные ведущие СМИ находят место и для «Нирваны».

Участникам группы задавали вопросы по очень широкому кругу тем: их жизнь, их музыка, сцена «Sub Pop» / Сиэтла, музыкальная сцена в целом, внешний мир. В августе они хвалили другие альтернативные группы с ведущих студий звукозаписи за то, что открыли двери для принятия музыки «Нирваны»; к концу года стало ясно, что дверь открылась после того, как «Нирвана» пришла с «Nevermind». Они успокаивают себя, начиная предполагать, что их успех приведёт людей к их друзьям, к другим группам.

Интервью показывают все грани реакций группы. Они упорно трудятся, упорно гастролируют и, как и у всех, кто работает, их настроение меняется от рассвета до заката. Они отвечают на этот цикл вопросов, будучи равнодушными, открытыми, даже весёлыми в разговоре - или будучи неуклюжими или просто явно утомлёнными. Они всё ещё не осознают, что происходит в Соединённых Штатах, как они объясняют Лучио Спицце и Брэму ван Сплантерену. Члены «Нирваны» ссылаются на телефонные звонки домой как на своё единственное окно в то, что там происходит. В Европе все точки были забронированы задолго до славы группы, поэтому они слышат истории, они погружаются в интервью, они видят толпы, которые не могут попасть на точки.

Старые темы излагаются с большей серьёзностью. Кобэйн говорит Лучио Спицце, что ненавидит интервью - к декабрю он объясняет Робин Дориан свою новую политику в их отношении. Возникают и обычные вопросы о планах на будущее; Аннемик ван Грондел «Нирвана» предсказывает новый и более экспериментальный альбом к осени 1992 года. Между тем, однако, Кобэйн говорит Гилберту Блекену, что он может подумать о том, чтобы порвать с музыкой; в интервью с Фредериком Брево участники группы уже отказываются определить смысл своих песен.

И произошла первая ссора группы со СМИ. Журналисты, как любые другие люди, часто узнают информацию из других публикаций, потом реагируют на эту информацию в отсутствии чего-либо противоположного. Кобэйна в этих интервью несколько раз спрашивали о наркотиках - он не придаёт значения этой теме, туманно намекает, что он принимал их раньше, говорит, что теперь их не принимает. Однако он говорит Анжеле Дзокко, что «английские музыкальные газеты - это куча ерунды, понимаешь? Они всё время много лгут». Он говорит Нильсу Дельфо из «Studio Brussel», что английской прессе «нравится всё преувеличивать и придумывать большую сенсационную историю». Он реагирует на статьи, изображающие «Нирвану» сильно пьющими - традиционный подход «секс, наркотики и рок-н-ролл». К декабрю, когда участникам группы приходится повторно объяснить что часть официальной биографии их группы в прессе - шутки, их уже поймали на том, что они тратили значительное количество времени, говоря, что это не так.

НИРВАНА: МУРАШКИ ПО КОЖЕ

Лука Коллепикколо | ноябрь 1991 года | «Blast» (Италия)

Я сделал это интервью как раз накануне выхода альбома «Nevermind». Мы говорили по телефону менее тридцати минут. Интервью вышло в журнале «Blast» - один из немногих примеров публикаций на основе хардкора/андеграунда в то время в Италии. (Если вам нужно приблизительное представление, он похож на фэнзин «Flipside»). На обратной стороне обложки номера были «Poison Idea», поэтому когда я дал копию Курту и Дэйву после концерта в «Castello» в Риме, они были в восторге от Пига Чемпиона и компании! - Лука Коллепикколо

Перевела Алессандра Меинери.

Вначале было четверо: Курт Кобэйн, Крис Новоселич, Чэд Чэннинг, Джейсон Эверман. Они звучали как смесь «Black Sabbath», «Black Flag» и «H#252;sker D#252;».После нескольких великолепных записей на нескольких местных инди-сборниках, которые преобладали на сцене Сиэтла и на «Sub Pop», группа стала нацеливаться на виниловый LP, который сам собой войдёт в историю американского андеграунда. «Bleach» был горьким опытом, гнездящимся в мрачном настроении, его нахмуренные брови выражали не просто гнев, но также и дикий дух этого американского квартета. Незадолго до выпуска этого винила Джейсон Эверман ушёл из группы (мы встретимся с ним снова позже в роли басиста «Soundgarden», но он ездил с ними всего в один тур, поскольку его сменил Бен Шеперд до выпуска «Badmotorfinger»). «Нирвана» теперь надолго остается трио. Я сохранил один образ Курта Кобэйна, настоящего безумца на римском концерте с «Tad», разбивающего свою шестиструнку, как будто это был пустяк, потом пытающегося прыгнуть с усилителя. Я помню его горящие глаза, полные ненависти, эпизод, который я, конечно, никогда не забуду. Это не удивительно, поскольку каждый нормальный концерт «Нирваны» заканчивается таким образом, с литрами пота, проникающего в самые отдалённые углы сцены, пустыми канистрами пива, сложенными за усилителями, несколькими косяками, разбросанными тут и там, и гитарой Кобэйна, разбитой об усилитель, лежащий опрокинутым справа. «Нирвана» - это, безусловно, возврат к трансгрессивным отношениям ранних 1970-х - поведение явно не планируется и не конструируется, в отличие от поведения некоторых современных артистов. Как может разрушение инструментов не напомнить вам легендарных «Who»? Но после того европейского тура для «Нирваны» также наступил период застоя, когда, по причинам, так чётко и не определенным, ударник Чэд Чэннинг сбежал, и группе пришлось быстро его заменить. Здесь появляется Дэн Питерс из «Mudhoney», на тот момент они также были близки к распаду (это было где-то весной/летом 1990 года), но его пребывание в группе было очень коротко, и теперь Дэйв Грол из легендарной группы «Scream» занимает вакантное место ударника. Остальное - история. «Nevermind» - замечательный альбом, который перепроектируется, во всех цветах радуги, в тех самых координатах постпанка, сделанных в США. Мы подготовили для вас приятный разговор с вокалистом/гитаристом Куртом Кобэйном, организованный в британском отделении «MCA».

Лука Коллепикколо: В команде новый участник группы; не мог бы ты его представить?

Курт Кобэйн: Это Дэйв Грол, бывший ударник вашингтонских «Scream». Мы - старые друзья, поэтому когда нам был нужен ударник, чтобы заменить Чэда (Чэннинга, ударника, который записал с «Нирваной» альбом «Bleach» и несколько синглов), казалось логичным связаться с ним.

ЛК: Это довольно любопытно. В предыдущих интервью ты всегда упоминал «Scream» как одну из своих любимых групп. Как ты это объяснишь?

КК: Я думаю, что это было просто случайность; мы теперь играем с Дэйвом просто по стечению обстоятельств. В смысле, я никогда не мог предположить, что «Scream» распадутся. В любом случае, это группа, которую мы будем любить вечно. Недавно нам удалось встретиться с бывшими членами «Scream»; мы очень хорошо провели время вместе, мы определённо хорошие друзья. То, что произошло с «Нирваной», очень круто; очень здорово играть с человеком и музыкантом, которым ты всегда восхищался.

ЛК: Что случилось с другими членами «Scream»? Ты случайно не знаешь, собрали ли они новую группу?

КК: О, они собрали новую группу. Они играют как «Wool» и переехали в Лос-Анджелес, где они теперь живут на постоянной основе. Они очень хорошая группа; они играли с нами несколько концертов и, могу тебя заверить, они абсолютно потрясающе играют вживую. В музыкальном плане они очень напоминают более позднее творчество «Scream» - их музыка очень твёрдая, особенно тяжёлая.

ЛК: Что случилось с Дэном Питерсом (ударником «Mudhoney»)? Он играл с вами только на сингле «Sliver» на «Sub Pop»...

КК: Дэн Питерс был в группе всего три недели. Он связывался с нами лично по телефону, и мы действительно не могли отказаться от его предложения, потому что тогда нам был очень нужен ударник. Дэнни - явно хороший ударник, понимаешь, что я имею в виду? Но Дэйв качественно выше, его стиль прекрасно сочетается с саундом «Нирваны», он барабанит явно жёстче. Также он может вносить вокальный вклад в группу; понимаешь, нам нужен человек, особенно в живых выступлениях, который умеет петь припевы.

ЛК: «Nevermind» - ваш первый альбом на крупной студии. Что ты чувствуешь сейчас, учитывая тот факт, что это - важный шаг в музыкальный бизнес для «Нирваны»?

КК: Вообще-то никаких резких скачков не было, поскольку подписание этого большого контракта не изменило наш менталитет. Мы не испытывали никакого давления со стороны студии, у нас есть хороший менеджер, и мы работаем на студию, которая демонстрирует компетентность со всех точек зрения. Нам поддерживают с маркетинговой точки зрения; это дало нам способность давать много интервью... это такие отношения, которые мы искали. Мы делаем отличные вещи с «Geffen Records», и в то же время нам достаточно весело.

ЛК: Даже если это крупная студия, у «Geffen Records» завидная обойма: «Sonic Youth», «Warrior Soul», «White Zombie». Я думаю, что это позитивно, что они проводят такую политику.

КК: Согласен. «Geffen» только что подписали контракт с приличной шотландской группой, «Teenage Fanclub», ты когда-нибудь слышал о них?

ЛК: Да, они неплохие. Если честно, ты веришь, что независимая рок-сцена сейчас мертва?

КК: Нет, я не думаю, что независимая рок-сцена мертва. Это невозможно, потому что всегда будут новые группы, появляющиеся из этого круговорота, готовые записывать альбомы на независимых студиях, и которые будет поддерживать определённый тип аудитории. Всегда будут грандж-группы, готовые накопить несколько сотен долларов, чтобы самим выпустить семидюймовку. Независимая сцена не умирает.

ЛК: Какие у вас сейчас отношения с руководством «Sub Pop»? Вы по-прежнему дружите с Джонатаном Поунмэном и Брюсом Пэвиттом?

КК: Да, конечно, мы по-прежнему хорошие друзья. Было время после того, как мы расторгли контракт с «Sub Pop», когда мы говорили с ними довольно часто. Расставание было очень тяжело для обеих сторон, в основном, потому что мы уважали друг друга. Им было трудно поверить, что мы пошли по этому пути; какое-то время мы чувствовали себя виноватыми в том, что случилось. Теперь, наконец, всё вернулось в норму.

ЛК: В будущем, если у бы у тебя была ещё одна возможность записать сингл с «Sub Pop», что бы ты выбрал?

КК: Не имею ни малейшего представления. Я, наверное, сделал бы кавер песни со сборника «Sub Pop Rock City». Понимаешь, мы никогда не относимся серьёзно к таким вещам.

ЛК: Что за музыку слушают в последнее время в Сиэтле?

КК: В основном ту же самую, которая распространялась примерно лет пять назад. Есть много новых групп, новых грандж-групп, и я думаю, что они очень взволнованы тем фактом, что у них есть так много возможностей давать концерты. Сцена не поросла быльём, я думаю, что она по-прежнему жива и здорова, и «Sub Pop» так же, как и раньше, продолжит быть сильной, выпуская блестящие альбомы. Я думаю, что в штате Вашингтон есть большая музыкальная сцена, несколько очень сильных групп, таких, как «Beat Happening», «Giant Henry», «Bikini Kill»...

ЛК: Некоторое время назад я говорил с Марком Армом (вокалистом «Mudhoney»), который был довольно раздражён тем, что в Сиэтле играет очень много посредственных хард-рок-групп, и все подражают «Guns N` Roses»...

КК: Такие группы всегда есть в каждом городе, не только в Сиэтле, группы, пытающиеся играть это дерьмо. Но это - тот самый Сиэтл, который породил «Mudhoney», и они - очень ценная группа. Так или иначе, меня не интересуют вещи такого рода, меня не волнует такая музыка. «Mudhoney» в настоящее время довольно популярны, и поэтому их музыка фундаментально оригинальная. Если ты рождаешь новый тип музыки, если ты собираешь группу, тебе надо войти в неё, поэтому единственная возможность, которая у тебя есть, чтобы стать успешным - это сочинять самобытную музыку.

ЛК: Как ты думаешь, на саунд «Нирваны» повлияли в некотором роде группы из Вашингтона, округ Колумбия? Я имею в виду в особенности пост-панк-сцену, так или иначе связанную со студией «Dischord».

КК: Лично я никогда не вовлекался в хардкор-сцену в Вашингтоне, округ Колумбия.У меня не было возможности слушать последние работы «Dischord», поэтому я не чувствую, что могу высказать какое-то мнение о сегодняшней сцене. Я бы сказал, что чувствую себя более связанным с эпохой до этого типа групп. Я всегда на самом деле восхищался такими группами как «Faith», «Void» и «Rites of Spring» (бывшая группа Ги Пиччиотто, вокалиста «Fugazi»), не забывая также о всегда удивительных «Bad Brains».

ЛК: Я нашёл тексты нового альбома очень интересными. Я был особенно поражен песней «Lithium». В этой песне ты говоришь в куплете: «Я очень счастлив, потому что сегодня я нашёл своих друзей...» В чём для тебя ценность дружбы?

КК: Дружба - одна из самых классных вещей, о которых я могу подумать. Отношения важнее всего остального. Я думаю, что все должны пройти весь этот путь в попытке укрепить свои личные отношения. Для меня очень важно иметь друзей, которые понимают твои потребности и которые помогут тебе в трудную минуту. Ценность дружбы огромна, и она должна рассматриваться таким образом.

ЛК: Что имеется в виду в тексте «Territorial Pissings»? Это как-то связано с ситуацией американских индейцев?

КК: В этой песне нет чёткого сюжета, поэтому я на самом деле не могу её объяснить. Скажем, в одной и той же песне есть разные темы, разные образы. С одной стороны, есть ссылки на коренных американцев, на всех тех людей, живущих в североамериканских резервациях, люди уничтожались из-за нападений неистовых американцев. В то же время эта песня об уважении к женщинам. Я стою на их стороне, потому что ненавижу насилие, от которого они страдают, ежедневную несправедливость вследствие принадлежности к другому полу. Главным образом эта песня была просто о желании выразить свою любовь к женщинам и уважение, которое я к ним испытываю.

ЛК: Как ты думаешь, понятие «Нирвана» по-прежнему сохраняет своё религиозное значение?

КК: Да, я думаю, что в нём по-прежнему это есть. Это понятие, принадлежащее индийской религии, и относится к своего рода божественному сознанию. Меня на самом деле никогда не волновало значение этого понятия, и я на самом деле никогда не спрашивал себя: «Почему название группы – «Нирвана»»? В общем, я нашёл название, которое хорошо подходит для формы группы, и оно, кстати, звучит довольно хорошо.

ЛК: Говоря о новом альбоме, в «Nevermind» я, кажется, обнаружил в «Нирване» две разные личности, одну ближе к фолк-традиции, как песня «Polly», и другую, близко связанную с подходом раннего панка - в этом отношении можно упомянуть более хардовые песни в коллекции, такие, как «Breed».Что ты думаешь об этом?

КК: Честно говоря, я никогда не уделял особого внимания фолк-музыке; я не могу найти никаких ссылок на фолк в «Polly». Я полагаю, что несколько песен на новом альбоме испытали степень влияния «Beatles» и «Love», групп, которые, грубо говоря, принадлежат этой породе музыки. С другой стороны, мы находимся под большим влиянием таких групп, как «Young Marble Giants», «Beat Happening», «Vaselines», групп, которые, несомненно, оказали на меня некоторое влияние. На некоторые песни меня действительно явно вдохновили эти группы. В конечном счёте, я думаю, что у «Нирваны» есть два разных настроения, одно ближе к попу, а другое - напор панка.

ЛК: В первой песне, «Smells Like Teen Spirit», особенно медленные партии, напомнили мне ранних «Police».

КК: Хм... (Курт кривит губы) мне никогда не нравились «Police». Это невозможно! Была только одна песня, которая мне особенно нравилась, и теперь я не могу даже вспомнить название, но она должна быть из их третьего альбома, того, что с чёрной обложкой. Я всегда думал о «Police» как об искусственной группе, которая воспользовалась панком и новой волной просто чтобы стать коммерческой группой.

ЛК: Каково твоё мнение о наркотиках и алкоголе?

КК: Ну, я принимал наркотики и алкоголь в течение нескольких лет, но я никогда не втягивался, я никогда не становился зависимым ни от алкоголя, ни от наркотиков. Но я знаю людей, которые были. Я никого не призываю принимать наркотики; в то же время, я не могу никому запретить их принимать. Какое-то время, для меня, наркотики были чем-то хорошим, позитивным, стимулом к созданию чего-то хорошего. Я написал несколько песен под их влиянием. Теперь я не принимаю наркотики так же свободно, как когда-то; я принимаю их не так часто.

ЛК: Я помню ваше выступление два года назад в Риме. В тот вечер ты был не в своём уме, разбил свою гитару, пытался спрыгнуть с усилителя...

(Как только я упоминаю этот инцидент, Курт разражается смехом).

КК: Да, вообще-то, у меня было большое выгорание в тот вечер. Мы были на дороге в Европе примерно семь недель с группой, у нас не было никакой возможности выспаться как следует, поскольку мы жили в неудобных номерах, и у нас было всего два дня отдыха. Мы были очень измотаны всем этим, ужасно устали, в тот вечер мы были особенно свихнувшимися.

ЛК: Ты прикалываешься, когда пишешь на спине своих футболок что-то типа: «НЕСУЩИЕ ЧУШЬ, НЮХАЮЩИЕ ЦВЕТЫ ПРИДУРКИ», и «КУРИЛЬЩИКИ КРЭКА»?

KC: Да, определённо. Это просто шутки; мы весело проводили время, играя словами. Некоторые по-настоящему лишённые чувства юмора воспринимают их всерьёз. Я не знаю, почему, но многие люди в Италии понимают это совершенно неправильно. Они думают, что мы все наркоманы, потому что мы так себя ведём. Мы не принимаем их часто, но когда принимаем, то чувствуем себя лучше, и всё это весело. В любом случае, к этим словам нельзя относиться очень серьёзно.

ЛК: Ты в какой-то степени интересуешься политикой?

КК: Я совершенно не разбираюсь в этой теме. У всех должно быть собственное политическое сознание, но я не считаю себя политизированным человеком, потому что я никогда не получал соответствующего образования. В смысле, никто никогда не говорил мне, какой конкретно политике, по их мнению, правильно следовать. В любом случае, все должны быть чувствительными к этой теме.

ЛК: Если бы я спросил твоё мнение относительно российской ситуации, что бы ты сказал?

КК: У меня нет никакого определённого мнения по данному вопросу; у меня не было возможности достаточно почитать на эту тему, поскольку в то время мы были в туре с «Sonic Youth». Трудно понять ситуацию российских людей, их историю, как она развивалась. В итоге я понимаю, что есть бесконечное количество проблем. Люди долгое время ждали перемен, но я думаю, что Горбачев был в последние годы отличным главой государства для России. Так или иначе, это здорово - видеть перемены в образе жизни российских людей.

ЛК: Мы заканчиваем. У тебя есть какие-то комментарии по поводу последнего Фестиваля в Рединге?

КК: Что я могу сказать? Это было грандиозное событие, как обычно. Наше выступление прошло как нельзя лучше, мы сделали всё хорошо, это было очень энергично и забавно. За кулисами «Mudhoney» отжигали по полной, члены «Hole» тоже - у нас была классная вечеринка в конце, и мы все были совершенно пьяны. Было очень весело; у нас было несколько классных моментов в компании наших лучших друзей.

«МЕНЯ СМУЩАЕТ,

ЧТО НА НАС ВОЗЛАГАЮТ

ТАКИЕ БОЛЬШИЕ НАДЕЖДЫ»

Гилберт Блекен | 10 ноября 1991 года | «Freakshow» (Германия)

Когда я познакомился с Куртом Кобэйном в ноябре 1991 года, я был двадцатидвухлетним автором фэнзина из Берлина, которому обычно интервью не организовывали звукозаписывающие компании. Вместо этого я ждал в концертных залах, когда группы приедут на проверку звука, и задавал вопросы им лично. И так же появилось интервью с «Нирваной». Честно говоря, я был не совсем тем человеком, который должен был бы брать это интервью, потому что я больше был фэном британского попа, чем американского рока. Однако в «Bleach» и «Nevermind» был большой элемент попа, а значит, даже мне было трудно сопротивляться. И я решил попробовать взять у группы интервью. Когда «Нирвана» приехала к вечеру, я подошёл прямо к Курту и спросил его, не согласится ли он дать спонтанное интервью. Он согласился без колебаний. Иногда интервью могут быть жестковатыми, когда две разных стороны подозрительно наблюдают за действиями друг друга, но здесь все было спокойно и расслабленно; никто ничего не должен был доказывать. После интервью я также сделал несколько фотографий - опять-таки, всё очень легко; казалось, что Курту даже нравилось позировать для некоторых из них. В моей встрече с Куртом Кобэйном не было ничего особенного, но у меня осталось много хороших воспоминаний, за которые я до сих пор благодарен.

Если бы я знал, что Курт станет легендой, то я, возможно, тогда уделил бы больше внимания детализации - я вспоминаю это просто как хороший опыт. Когда я поздоровался с ним и попросил импровизированное интервью, его не пришлось просить дважды, и мы немедленно начали. Сам Курт показался мне удивительно уравновешенным и сконцентрированным, хотя Крист Новоселич раздражал случайными междометиями - видимо, он не особо задумывался о том, что я беру интервью у одного Курта. Возможно, у Криста слегка пошаливало самолюбие. Дэвид Грол, тем временем, не сказал ни слова; он казался полностью самодостаточным. Кобэйн попрощался со мной, пожав мне руку и сказав: «Приятно было познакомиться». Возможно, это была просто фраза, но в тот момент это казалось искренним и лишённым иронии по отношению ко мне. Так называемые ведущие СМИ тогда считали трудным общение с группой, но, по крайней мере, общаясь с фэнзинами, мистер Кобэйн, конечно, знал, как себя вести. - Гилберт Блекен

Перевели Инга Овцворс и Йон Дарх.

Гилберт Блекен: Несколько дней назад я прочитал, что уже даже Оззи Осборну нравится ваш альбом «Nevermind». Ты мог себе представить, что он будет вашим фэном?

Курт Кобэйн: Я могу понять, что мы ему нравимся, потому что у нас есть нечто общее, по крайней мере, с его прежней группой. Точно! Я уважаю этого человека, и мне тоже нравится его музыка, кроме его последних нескольких альбомов. Кстати, Оззи микшировал свой новый LP в той же самой студии, что и мы. У нас не было возможности поговорить друг с другом, но мы иногда видели его в коридоре. Он всегда так шатался, что мне приходилось каждый раз жаться к стене, или иначе он бы не смог пройти мимо. Парень довольно удолбанный. Он также просил нас поехать с ним в тур, но мы не захотели. Хотя, возможно, было бы увлекательным и в некотором роде забавным присутствовать на его нескольких последних концертах, играть в качестве разогревающей команды на таких больших аренах определённо было бы неправильным для нас.

ГБ: В последние несколько недель, кажется, ни о какой-то другой группе так часто не говорилось, что вы, ребята – «следующий большой бум». Как это - быть постоянно окружённым людьми, говорящими тебе, каким ты скоро будешь знаменитым?

КК: Меня смущает, что на нас возлагают такие большие надежды. И в любом случае, это очень поверхностное описание для объявления какой-либо группы следующим большим бумом. Это просто приведёт к тому, что на группу будут смотреть не с самой приятной стороны, если, несмотря на эти ожидания, этого не случится. И не это в первую очередь наша цель. Люди толкают это на нас, без нашего желания.

ГБ: Тем не менее, вы подготовились к жизни суперзвёзд, которая теперь потенциально может вас ожидать?

КК: Нет, мы не подготовились к ней, потому что этого может и не произойти. Мы подготовились к тому, чтобы разрушить свои карьеры, если это случится.

ГБ: Это почти похоже на тот вариант, который озвучили «Jane's Addiction». Как ты знаешь, их вокалист также объявил прессе, что группа распадётся за год до того, как это произошло. Ты действительно хочешь зайти так далеко?

КК: Если это станет для нас слишком большой проблемой, это может быть хорошо. Я не знаю, когда как. Однако в случае «Jane's Addiction» я слышал, что там были серьёзные проблемы между участниками группы, которых у нас вообще нет. Мы, наверное, просто распались бы, только чтобы продолжать под другим названием. Мы любим играть вместе, и у меня нет никакого желания играть с кем-то другим. Возможно, когда-нибудь я займусь побочным проектом, но пока будет так.

ГБ: Ты знаешь, что вы - первая группа за много лет, которая вдохнула новую жизнь в рок-музыку?

КК: Это - очень лестный комментарий, который также в некотором роде меня скорее удивляет. Я больше склонен думать, что мы похожи на «Black Sabbath» и «Bay City Rollers». В целом, однако, я считаю, что группе очень трудно описать себя. Вы, наверное, последние, кто понимает, у кого вы крадёте материал, и кто на вас повлиял. Всё-таки, большинство из этого происходит подсознательно.

ГБ: Сравнение с «Black Sabbath» и «Bay City Rollers» - это то, о чём ты упоминал раньше в информации о группе, которую ты написал сам. Но эта биография, вероятно, больше шутка, не так ли?

КК: Да, большая её часть довольно очевидна. Я хотел попробовать написать биографию иначе, чем большинство из тех, что мы читали раньше. Большинство групп относится в них к себе чересчур серьёзно и просто показывают, насколько они эгоистичны. Поэтому мы просто решили сделать то, что будет более забавным.

ГБ: Ты думаешь, что вы сможете сохранить этот взгляд на вещи?

КК: Мы должны. Странно, обычно в музыке находят всего две крайности. Ты или одновременно серьёзный, грустный, и подавленный, как Моррисси, или представляешь группу как большую шутку, как «Butthole Surfers». Думаю, что между ними по-прежнему есть достаточно места для нас.

ГБ: Ты можешь себе представить, что одна из причин, по которой ваша студия звукозаписи «Geffen Records» подписала с вами контракт - это повышение своей репутации?

КК: Думаю, что это играет роль. С другой стороны, я убеждён, что люди там искренне любят нас как группу. Поэтому не кажется, что они организовали это просто для того, чтобы стать продвинутыми.

ГБ: Я слышал, что у вас, ребята, в прошлом также есть некоторые опыты с наркотиками. Так расскажи мне, на что был похож твой первый приём ЛСД?

КК: Я слишком много смеялся. На следующее утро я проснулся с болью в животе, потому что я очень много смеялся.

ГБ: Какие ещё наркотики ты пробовал?

КК: Я думаю, что попробовал все наркотики, которые я смог достать. Ангельскую пыль, метаквалоны...

ГБ: Какой-нибудь наркотический опыт тебе особенно запомнился?

КК: Они все - отстой. Метаквалоны, вероятно, я перенёс хуже всех наркотиков, потому что после них я был не в состоянии удерживать равновесие. Я вообще плохо себя чувствовал - каждый раз, когда я пытался сделать шаг, я постоянно падал. В итоге я уснул. Это было вовсе не весело.

ГБ: Вернёмся к музыке. Что я нахожу весьма примечательным в «Nevermind», так это то, что, в отличие от «Bleach», почти в каждой песне есть тихие пассажи, чередующиеся с громкими. Вы больше не прорабатываете песни столь тщательно?

КК: Да, я думаю, что в этом альбоме мы больше сосредоточились на динамике. На «Bleach» всё было по-прежнему совершенно прямо и просто. Однако через некоторое время становится скучным просто всё время играть такую музыку, поэтому мы решили, что будет лучше больше дробить наши песни. Определённые предикторы этого уже, я бы сказал, были на «Bleach», но теперь мы будем больше размещать в наших песнях и приятные и мягкие элементы, и хардовые и агрессивные.

ГБ: Если честно, тебе не кажется, что вы уже нашли свой стиль, или можешь ли ты всё ещё представить, что в музыкальном плане вы однажды снова пойдёте совершенно в другом направлении?

КК: О, определённо. Следующий альбом будет совершенно другим. Мы, кстати, уже начали работу над совершенно другим саундом. То, что мы писали до сих пор, звучит совсем не так, как «Nevermind». Я думаю, что для того, чтобы сочинять музыку, которая оставалась бы волнующей, нужно меняться и экспериментировать.

ГБ: Тогда конкретно, в каком направлении вы идёте?

КК: Он будет звучать гораздо более психоделичнее, грубее, уникальнее и безумнее. Структуры классной песни уже больше не будут играть такую важную роль. Однако мы не будем начинать уделять какое-то особо большое внимание технической стороне вещей, как обычно со всей этой хренью. Я думаю, «Aneurysm», обратная сторона «Smells Like Teen Spirit» - это хороший пример того, как мы будем звучать. И на этом CD также есть дополнительный трек, о котором большинство людей не знает. Это потому что после двенадцатой песни сперва в течение двенадцати минут абсолютно ничего нет, а потом начинается тринадцатая песня, которая примерно семь минут длиной. Она похожа на выкидыш. Очень шумная. Я думаю, наш следующий альбом будет звучать как-то так.

ГБ: За что бы ты хотел, чтобы запомнили «Нирвану»?

КК: За хорошую музыку и за хорошие песни. Это - всё, что я могу сказать в ответ на это, потому что это важнее всего остального.

ГБ: Хорошо, последний вопрос. Ты бы описал себя как того, кто сошёл бы с ума без музыки?

КК: Обычно я так думаю. Но теперь, когда мы играем почти каждый вечер в туре, я чувствую, что я, наверное, также хотел бы когда-нибудь сделать что-то ещё. Если я буду продолжать в том же духе ещё пять лет, я могу выгореть и больше не иметь желания просто постоянно играть на гитаре. Я не знаю, то ли это, чем я буду заниматься вечно. Есть так много других вещей, которые мне нравятся примерно так же. Иногда я просто хочу потусоваться со своими друзьями. Мне также очень нравится писать и, возможно, я однажды даже сыграю в кино. Есть так много всего, чем я могу заниматься. Возможно, я мог бы также быть счастливым, будучи уборщиком. Я пока не знаю. Но судя по тому, что я чувствую на данный момент, я уверен, что после двух месяцев отдыха я, наверное, потом снова дойду до того, что снова захочу сочинять музыку.

НАЗВАНИЯ, ТЕЗИСЫ, ТЕМПЕРАМЕНТ

И ГРАНДЖ КАК ПОП

Йенс Киршнек | 11 ноября 1991 года | «What's That Noise» (Германия)

Занавес поднят. Холодно, влажно и туманно, когда мы с фотографом Сабине катим по 270-километровой автостраде в моем старом драндулете. Что нас ожидает? Не будет ли истории, когда в ответ на совершенно безобидный вопрос, басист Крис Новоселич разразился руганью в адрес репортёра, в то время как певец и гитарист Курт Кобэйн поджёг занавески гастрольного автобуса и разглагольствовал об управляемости огня? Мне не нравится, когда люди на меня кричат. И пироманы мне не близки.

Конечно, всё оказывается совсем другим. Я паркую свой вышеупомянутый старый драндулет на стоянке за «Markthalle», машина тормозит, и у меня практически всё ещё в руке руль, когда я оказываюсь лицом к лицу с Крисом Новоселичем в ярко освещённой комнате. Если быть более точным, профессиональная наблюдательница за интервьюерами, которая недаром есть свое хлеб на студии «Нирваны», «Geffen», опознала нас, когда мы вошли в холл с нашей сумкой от телекамеры и плейером, пометила нас как номер семь из семи в списке интервью, и сразу отправила нас в тот номер. Он выглядит так, что никто из его школьных лет не предсказал бы, что он станет поп-звездой: он слишком высокий, слишком худой, слишком бородатый, всё в нём несколько слишком... Пара приветливых глаз смотрит на нас свысока. «Привет. Я – Крис».

Спустя двадцать минут в номер входит Курт Кобэйн, берёт экземпляр «What's That Noise», лежащий на стуле, и листает его. Ничто не указывает на то, что некоторые начальные признаки явления «Нирваны» затухают среди тех, кто стремится слушать крутую музыку. Это, однако, ничего не меняет в том факте, что «Нирвана» сделала лучший альбом 1991 года, даже если бы, с очаровательной скромностью, мистер Кобэйн с удовольствием передал бы эту корону. «Эта группа должна быть Номером 1», - говорит он, показывая на рецензию на «Beat Happening». Он снова выходит, после чего нить разговора несколько теряется. Новоселич сообщает мне одну-две более пикантных новости (да, они по-прежнему хорошие друзья с «Sub Pop», или, по крайней мере, с несколькими группами, никак не комментируя финансовые трудности студии. Да, их новый ударник - это парень из «Scream»), но, кажется, вздохнул с облегчением, когда мы вскоре заканчиваем разговор. Примерно через час этот человек наслаждался тем, что он - поп-звезда, такой вывод я сделал, судя по тому факту, что играя на басу он неоднократно подпрыгивал, с энтузиазмом улыбаясь залу. Выступление его группы вызывает коллективное излияние адреналина, подобное которому я не испытывал долгое время. По залу расходится постоянный уровень шума и случайные истеричные визги. Ребята на сцене просто получают это: силу, нежность и воодушевление. - Йенс Киршнек

Перевёл Йон Дарх.

Йенс Киршнек: Когда ты смотришь на то, что здесь происходит - толпа людей и все эти интервью - мог бы ты этого ожидать год или два назад?

Крис Новоселич: Нет, нет. Честно говоря, я не смел это даже представить всего два месяца назад. Не то чтобы мы сознательно пытались попасть в эту ситуацию. Это просто произошло.

ЙК: И насколько это связано с контрактом с крупной студией звукозаписи

«Geffen»?

КН: Конечно, кое-что связано. Благодаря радио-подразделению «Geffen», к примеру, нас крутили на ведущих станциях, давших людям возможность, которой в противном случае никогда не представилось бы, спросить: «Что это?» Из-за того, что многие люди спрашивали, мы, естественно, играли чаще. И люди покупали альбом.

ЙК: Что могло бы, конечно, также свестись к тому факту, что «Nevermind» гораздо лучше, чем первый LP?

КН: Я бы сказал, что это совершенно разные альбомы. Я думаю, что у каждого есть своя собственная ценность. Новый, однако, доступен и для уха мэйнстрима.

ЙК: Хотя вместе с тем у него мало общего с тем дерьмом, которое, вообще-то, крутят, к примеру, по «MTV».

КН: Мне, конечно, хотелось бы так думать!

ЙК: Вся эта шумиха вокруг вас, ребята, вообще, действует вам на нервы?

КН: Сказать по правде, большую её часть мы не замечаем. Сейчас мы почти два месяца были в туре и не сильно изменились с тех пор. Мы не играем на стадионах - мы по-прежнему играем в тех же самых маленьких залах.

(Примечание Издателя «What's That Noise»: Хотя через месяц после этого интервью, как сообщают, было продано 800 000 экземпляров «Nevermind», нужно сказать, что вскоре это также, вероятно, канет в прошлое, хотя как два года назад у «Нирваны» по всей вероятности не было бы аншлага в «Markthalle» с его вместимостью 1 200).

ЙК: Однако, вы, ребята, по-прежнему можете, например, сказать: «Я сейчас очень не в настроении, я сегодня не хочу давать никаких интервью».

КН: Да, мы можем, конечно, по-прежнему делать это. И это разумно. Я вообще-то не вижу большого смысла в интервью. Надо говорить о себе и анализировать себя. Не то, чтобы у меня есть проблема с каким-то самоанализом, но если бы это зависело от звукозаписывающей компании, мы бы давали по десять интервью в день, семь дней в неделю. И всегда надо отвечать на одни и те же вопросы. Пытаешься оставаться сердечными... ты... пытаешься вспомнить, о чём же ты только что говорил.

ЙК: И, кстати, музыка того типа, которую производит «Нирвана», вообще-то, говорит сама за себя. Нет необходимости постоянно об этом говорить.

КН: Правильно. В смысле, всё, что мы сделали - это записали альбом. Мы не какая-то группа с классным имиджем. Мы не рок-звёзды в прямом смысле. Мы медленно становимся известными, но пока ещё не очень знамениты. И я даже не знаю, нравится ли нам это. Я не думаю, что нам нравится, когда за нами гоняются люди ради автографов. Что это, вообще, такое?

ЙК: В какой момент ты заметил, что новый альбом будет сенсационным хитом?

КН: Вообще не заметил. Но, естественно, теперь я доволен тем, как он сделан. Мы упорно трудились над ним. А потом нас радовали похвалы и данные о продажах. Но вообще-то всё это важно. Альбом сделан. Вышел. То, что происходит сейчас - это что мы играем вживую и приходят люди. Они слушают альбом и хотят увидеть нас на сцене.

ЙК: В чём самая большая разница между новым LP и первым - в песнях или в производстве?

КН: И то, и другое играет роль. Первый альбом был восьмитрековой записью за шестьсот долларов, в то время как «Nevermind» был записан за тысячи долларов в двадцатичетырёхтрековой студии. И песни... те, что на «Bleach», острее, и некоторые - медленные, печальные и мрачные. На «Nevermind» больше мелодий и есть взаимодействие вокала и отдельных инструментов. Он более яркий и... более весёлый.

ЙК: Но это не тот случай, когда вы сказали себе: «Так, сейчас мы сделаем крутой поп-альбом?»

КН: Нет, нет. Он как-то эволюционировал. Не поп в смысле популистский, а поп как у «Beatles» или «Byrds». На «Nevermind» тоже есть несколько песен с риффами, например, «Breed», «Stay Away» и «Territorial Pissings». Для нас это просто повод оставаться заинтересованными и не всегда играть одну и ту же старую хрень. Это было бы скучным. С другой стороны, многие группы постоянно думают о своём имидже, своём отношении и своём саунде. В отличие от них, мы - просто трое парней, которые пишут песни.

ЙК: И поэтому вы по-прежнему чувствуете себя ближе к «Mudhoney», чем, например, к «Guns N` Roses»?

КН: Определённо. Можно дать голову на отсечение. «Guns N` Roses» - это не более чем мэйнстрим-поп-явление. В музыкальном отношении им нечего предложить, и они живут исключительно за счёт своего имиджа плохих мальчиков.

ЙК: Хотя они, опять-таки, хороший пример того, как работает рок-бизнес. И я, по крайней мере, отдаю им должное за тот факт, что, в отличие от некоторых из своих современников, они никогда не спорят с тем, что используют эту систему.

КН: Это вполне может быть. Они меня не настолько волнуют.

ЙК: Если не принимать во внимание ваш нынешний успех на одно мгновение, как ты думаешь, такая музыка могла бы штурмовать чарты на более широком фронте, или она будет всегда оставаться вещью для меньшинства?

КН: Мы хотим оставить дверь открытой. Точно так же, как делали до нас «Sonic Youth» и «Jane's Addiction», мы хотим сделать этот путь более гладким для других групп, которые смогут им следовать: «Dinosaur Jr.», «Mudhoney» и кого угодно. В конце концов, должен прийти конец всем этим скучным «Guns N` Roses» и «Hanoi Rocks». Конец этим никогда не меняющимся, мрачным хард-рок-вещам. «Guns N` Roses» - с Голливудского Бульвара. Боже, есть мириады жутких групп типа этой.

ИТОГ ДЕСЯТИ ЛЕТ

АЛЬТЕРНАТИВНОГО

РОКА, НАЗВАНИЕ «НИРВАНЫ»

У ВСЕХ НА УСТАХ

Дэвид Кляйвехт | 12 ноября 1991 года | «Algemeen Dagblad» (Нидерланды)

Понедельник, 25 ноября 1991 года, был важной датой для рок-музыки в Нидерландах. В то утро ежедневные газеты опубликовали некрологи Фредди Меркьюри, эпатажного певца из «Queen», который умер от СПИДа. В тот вечер «Нирвана» играла свой единственный концерт в стране после выхода «Nevermind». Это событие широко освещалось в прессе, с длинными статьями в голландских журналах и даже с документальным фильмом под названием «Nirvana/Nederland/Nevermind».

В то время я был автором статей для одной ежедневной газеты. Из-за предстоящих важных событий не было ничего необычного в том, чтобы путешествовать, чтобы увидеть группу, возможно, даже поговорить с одним или двоими музыкантами. И поэтому мы с фотографом Полом Бергеном поехали во Франкфурт. Мы провели ночь в типичной немецкой гостинице. По прибытии мы могли почувствовать запах пива, которое старожилы пестовали годами в тёмных углах тёмно-коричневой мебели. На концерте «Нирваны» несколько часов спустя была совсем другая атмосфера, наэлектризованная энергией, которую я всё ещё жажду, но редко нахожу на концертах. После в гримёрке мы нашли Криса Новоселича, с которым у меня было интервью, в не слишком плохом настроении, взвинченного Дэйва Грола и совершенно немногословного Курта Кобэйна, который только пожал плечами при моём появлении. В итоге мы вернулись в гостиницу. В окно ресторана мы с Бергеном увидели три молчаливых силуэта, которые мы сразу же признали самой популярной группой на планете, но они, возможно, также были самыми печальными существами на земле.

Через несколько дней после того, как «Нирвана» прибыла в Нидерланды, появилась моя статья. Самым ощутимым артефактом пребывания «Нирваны» было невероятное фото Курта Кобэйна, сделанное Мишелем Линссеном во время «2 Meter Sessies», голландского эквивалента сессий Пила, 24 ноября. Та фотография, в которой он интуитивно ухватил подростка, которым продолжал оставаться Кобэйн, впоследствии украсила обложку почти каждого музыкального журнала, отдававшего дань «Нирване», когда они стали историей. (Сама сессия прошла так ужасно, что её даже не передали в эфир). День спустя, 25 ноября, «Нирвана» штурмом взяла «Paradiso» в Амстердаме. Я там был; Линссен вместо этого пошёл на «Ramones». - Дэвид Кляйвехт

Перевела Элизабет Адер.

Франкфурт - Аншлаг

Это можно прочитать на двух языках на дверях «Batschkapp», самого важного клуба во Франкфурте. Снаружи множество людей выносит тебе мозг по поводу лишнего билетика. Внутри почти опасно тесно. Едва можно двигаться. «Нирвана» во Франкфурте на один день.

Те же сцены будут, несомненно, и в понедельник в «Paradiso» в Амстердаме. Все билеты на концерт «Нирваны» распродали за пятнадцать минут. В поп-кругах название «Нирвана» у всех на устах. Американское трио из Абердина, скучного пригорода Сиэтла, не является будущим рок-н-ролла. Музыка «Нирваны» больше похожа на исчерпывающую последнюю главу: очень громкая, страстная, душераздирающая, и всё же доступная.

Сила

Концерт во Франкфурте не был классным, но достаточно хорошим, чтобы все в зале почувствовали, что им снова семнадцать лет. И это - универсальная мощь «Нирваны». За короткое время второй альбом группы, «Nevermind», шедевр, разошёлся в количестве уже миллиона экземпляров, утверждает басист Крис Новоселич. ««Нирвана» взорвалась, - объясняет высокий музыкант. - Мы этого не просили, это просто произошло. Я не понял, как это происходит. Должен был быть какой-то вакуум, который мы заполнили «Нирваной»».

«Нирвана», нравится ли группе это или нет, построила мост из андеграундного рока к более проторённой дороге. «Мы - итог десяти лет альтернативного рока, - говорит Новоселич. – «Нирвана» - это реакция на прослушивание одной и той же тупой музыки, которая снова и снова крутится на американском радио».

«Над псевдоопасным роком, например, «Poison» и «M#246;tley Cr#252;e», нельзя смеяться?»

«Такая группа, как «Bon Jovi», запомнится как «Herman`s Hermits» 1980-х и окажется не более чем шуткой, причём плохой. Наша музыка будет жить. Альбомы «Pixies», «Mudhoney» и «Sonic Youth» - единственная настоящая поп-музыка этой эпохи. Богатые, толстые боссы звукозаписи наверху довольно долго пытались нас сдерживать. Теперь они ничего не могут сделать с этой переменой. Хитрые, учитывая «Нирвану», они примажутся к этой тенденции. Потому что они чувствуют запах денег».

Мусорка

По словам Новоселича, мифологии рок-н-ролла место в мусорке. «Такая группа как, «Guns N` Roses» - проект такого абсурдного мифа. Они не музыканты, они играют песни для вечеринок, выпивая и хватаясь за всё, что происходит рядом с ними. Для них музыка - просто вопрос правильного принятия позы; поездки на «Harley-Davidson» по улицам Голливуда, банданы в волосах и татуировках на руках. Только чтобы переиграть гитарные партии, которые уже были записаны двадцать пять лет назад».

Благодаря «Нирване», говорит Крис Новоселич, они пытаются разбудить спящую молодёжь Америки. Классический сингл «Smells Like Teen Spirit», возглавляющий Топ Сорок в нашей стране - это шаг в правильном направлении. О глупости в этой песне поётся, как будто об инфекционной болезни. «Американцы находятся в состоянии анабиоза, как только им исполняется шестнадцать, - говорит двадцатишестилетний Новоселич. - Больше нет разрыва поколений; дети думают точно так же, как их родители. Они принимают всё, что угодно. В первую очередь, молодежь хочет, чтобы её развлекали, дайте нам видео с Томом Крузом, дайте нам бессмысленную музыку, дайте нам игры «Nintendo». Они потребляют популярную культуру, как будто это гамбургеры из «McDonald`s». Американскую молодёжь покрывает толстый слой апатии. Справиться практически невозможно. Школы умело создают тишину. СМИ тоже способствуют».

Энергия

«Нирвана» занимает жёсткую позицию. Группа где-то крайне левее от центра. Людям, придерживающимся других взглядов, по словам Криса Новоселича, лучше обходить стороной концерты трио. «Я отказываюсь играть для того, кто поддерживает Джорджа Буша, - говорит он с акцентом, - или тех, кто поддерживает ку-клукс-клан. Наши мысли о социальных проблемах или политике отражены в энергии, фрустрации и гневе музыки. Если у вас продано столько альбомов, сколько у «Нирваны» на данный момент, у вас есть сила. Было бы хорошо всё хорошенько встряхнуть, в умственном и музыкальном отношении».

Это - то, чем «Нирвана» будет продолжать заниматься. Хотя музыкантов внезапно стали воспринимать как героев, изменится не очень многое. Новоселич: «Что я сделаю со своими деньгами? Куплю четыре новых шины для своей машины и, возможно, куплю новый бас. В 1970-х были рок-звёзды, которые после нескольких хитов купили замок и быструю машину. Теперь у них нет даже туалета, поэтому они занимаются чем, тем должны. Я предпочитаю скромный образ жизни. Мне не нужен лимузин, чтобы купить хлеб в пекарне. Я предпочитаю ходить пешком».

АТОМНЫЕ

Лучио Спицца | 19 ноября 1991 года | «Ciao 2001» (Италия)

Писать о моей встрече с «Нирваной» в Риме в ноябре 1991 года – это означает перевести часы на много оборотов назад, особенно учитывая темп моей жизни. Я смог взять то интервью главным образом из-за «Urge Overkill», разогревающей команды в европейском туре, с которой я подружился, когда жил в Лондоне, но я должен также поблагодарить Франческо Адинолфи и Якопо Бенчи, главных редакторов журналов «Ciао 2001» и «Music Arts» для которых я писал.

После самоубийства Курта многие люди спрашивали меня о вечере, который я провёл с ним, и по сей день представители более молодых поколений, которых я встречаю по своей нынешней работе, хотят об этом услышать - уставившись на меня, как будто я сам был бывшим членом «Нирваны» - желая узнать о своём кумире посредством слов, неотфильтрованных зачастую сомнительной точкой зрения СМИ. Именно в таких случаях я осознаю, что это было исключительное событие; я понимаю, что входил в контакт с частью рок-история, с музыкантом, который из-за своей безвременной смерти стал кумиром для будущих поколений - каким для моего поколения был Джим Моррисон.

Когда я вошёл в гостиничный номер, где размещалась группа, первое, что пришло мне на ум - это образ тогда ещё малоизвестной «Нирваны», которую я видел в Риме за два года до этого, которая, через полчаса, закончила концерт разрушением своих инструментов, карабкаясь на усилители, как маленькие обезьянки, и спрыгивая, после чего повторяя это снова и снова, пока вышибалы пытались их остановить.

Моя новая встреча с «Нирваной», хотя она имело место в другой обстановке, не очень отличалась от предыдущей и была беззаботной и забавной; музыканты приветствовали меня, выстрелив в меня из пистолета с пластмассовой присоской, и начали раскачиваться на люстре, издавая животные вопли. Они, казалось, были теми же самыми большими детьми, возможно, просто немного подросшими. Однако было главное различие – «Nevermind» был на вершине чартов. Возможно, именно этот сплав веселья и музыки привёл их в «нирвану», экстаз и чистое духовное наслаждение.

Я провёл почти два часа наедине с Куртом (Крис и Дэйв появлялись только на короткое время), мы оба лежали на кровати в непринуждённом, почти отстранённом настроении, очень отличающемся от интервью, к которым я привык, совершенно не похожем на давление и скуку, которую музыканты испытывают во время обычных встреч с прессой. Я снова встретил Курта в Лондоне спустя приблизительно год. Мы обменялись всего несколькими словами, но у меня возникло отчётливое ощущение, что он чувствовал себя как рыба, выброшенная на берег, среди всей этой шумихи, которая раздулась вокруг него. - Лучио Спицца

Перевела Алессандра Меинери.

Лучио Спицца: «Nevermind» показывает ваше сильное желание расти и исследовать новые направления, покончив с саундом и тяжёлыми и мрачными настроениями «Bleach», типичным «саунда Сиэтла»...

Крис Новоселич: Ты думаешь, что у «Bleach» был типичный «саунд Сиэтла»?

ЛС: А что, разве не этого вы добивались с «Bleach»?

Курт Кобэйн: Нет [в унисон с Крисом и Дэйвом], потому что мы никогда не чувствовали, что были частью чего-то, и мы написали песни для «Bleach» задолго до того, как мы вообще услышали о «саунде Сиэтла». На самом деле, в то время, когда мы выпустили этот альбом, никакого «саунда Сиэтла» не было.

Дэйв Грол: В то же время, я не понимаю, как кто-то может считать, что «Mudhoney» звучат как мы; их звук не имеет ничего общего с «Нирваной»! Я думаю, что всё это выходит естественно. Мы не стараемся следовать чему-то ещё. Когда люди говорят – «саунд «Sub Pop»», я думаю, что здесь много путаницы... не все группы звучат как «Walkabouts», Марк Лэйнган, «Beat Happening»... и «Mudhoney» звучат не так, как все остальные. У каждой группы есть собственный звук, и ни один из них не похож на остальные.

КН: Мы не имеем ничего общего с «Mudhoney»!

КК: «Nevermind» - логическая эволюция последних двух лет репетиций, экспериментирования и игры разной музыки. Но я не думаю, что мы полностью отказались от саунда «Bleach»; я думаю, что на «Nevermind» есть некоторые песни, например, «Breed» и «Smells Like Teen Spirit» или даже «Stay Away»... песни, у которых тот же саунд, что и на первом альбоме. Я не думаю, что мы полностью изменили свой саунд.

ЛС: На этом новом альбоме я думаю, вы идёте тем же путём, который вы проложили благодаря такой песне, как «About a Girl» на «Bleach»...

КК: Да, ты прав, но я думаю, что другие песни на «Bleach» следовали этим путём, и у них такая несколько простая структура. Но люди, понимаешь, всегда склонны обобщать. Они берут песню и думают, что весь альбом вот такой. На «Bleach», там была «Sifting» и ещё одна медленная, скучная песня «Paper Cuts», две очень медленные песни, с меньшим фидбэком, и они застревают в памяти у людей, и они забывают об остальном альбоме... Я читал рецензии на «Nevermind», где говорилось: ««Нирвана» играет на акустических гитарах, и их песни очень тихие», но на самом деле там всего две медленных песни с акустическими гитарами! Но они всегда склонны обобщать. Мы смикшировали этот новый альбом, и он вышел, как вышел!

ЛС: Я даже помню, как вы играли песню «Polly» на своём концерте здесь, в Риме, два года назад...

КК: Несколько песен на «Nevermind» старые.

ЛС: Однако нет сомнений, что главная тенденция этого нового альбома - смесь попсового и сырого гитарного саунда...

КК: Мы всегда это делали. В некоторых песнях на «Bleach», типа «About a Girl», например, есть много поп-элементов.

ДГ: Я думаю, что у песен на «Nevermind» гораздо более сильные поп-мелодии, чем на «Bleach», но если повнимательнее послушать некоторые песни на первом альбоме, то поймёшь, что там тоже много попа, но большинство людей так этого и не уловило.

ЛС: Некоторые журналисты написали, что вы следуете путём, проложенным «H#252;sker D#252;» и «Replacements»...

КК: Ну, я никогда не был фэном «Replacements», и мне нравятся всего два альбома «H#252;sker D#252;»... ни одна из этих групп не имела на меня большого влияния. Люди просто не понимают. Они видят альбом, выпущенный в 1989 году, и полагают, что группа начала играть такую музыку именно в том году, но это не так! Я обычно играл такую музыку в 1985 году, никогда раньше не слыша о «H#252;sker D#252;». В смысле, люди думают, что оригинальный саунд группы был изобретен именно в то время, когда вышел альбом... В смысле, это - куча дерьма. В андеграунде много групп, которые играют «хардкор-музыку» в стиле панк.

ЛС: Вернёмся назад и снова поговорим о Сиэтле снова. Несколько лет назад многие люди воспринимали Сиэтл как «золотой город» для американской андеграундной музыки. Думаешь, это было правильно?

КН: Нет, Сиэтл не «золотой город», он очень зелёный! [Смеётся]

КК: Мне всегда нравился Сиэтл. Я думаю, что это прекрасный город, там хорошие люди, можно в любое время найти хорошую чашку кофе. Несколько лет назад музыкальная сцена была более впечатляющей, мы встречали новых людей, заводили новых друзей, и было много хороших групп, которые выпускали альбомы.

ЛС: Недавно я брал интервью у «Skin Yard» и «Mudhoney», и они рассказывали мне об одном и том же: сегодня в Сиэтле всё закончилось, дух двухлетней давности ушёл, теперь там сотни групп, но многие из них довольно плохие...

КК: Это похоже на снижение активности, которое происходит в каждом городе, которое происходит повсюду; сперва это всё захватывает, потом это проходит, а потом возвращается снова. Это происходит в любом месте. Это не значит, что Сиэтл мёртв, это просто означает, что на данный момент много однообразия.

КН: Были группы, которые выпускали хорошие альбомы, и это привлекло много внимания к Сиэтлу, поэтому многие группы приезжали из других городов, и многие из них были довольно дерьмовые...

КК: Точно так же, как в любом городе. Это всегда было, и это всегда будет... Это - природа рок-н-ролла - горстка хороших групп и ведро дерьмовых.

ЛС: Насколько важна для вас была работа на «Sub Pop»?

КК: Они выпустили наш альбом и альбомы других людей. Как и любая другая студия звукозаписи. Люди делают слишком большой акцент на «Sub Pop» и Сиэтле, когда в действительности была всего горстка хороших групп, и в этом не было ничего экстраординарного, и в этом не было ничего нового, ничего такого, что не происходило бы и в Лос-Анджелесе или Нью-Йорке, или в других местах снова и снова. Люди, ответственные за этот квази-культ - это ребята, которые пишут все эти специфические статьи о «саунде Сиэтла», но это просто куча ерунды, понимаешь... это слишком романтично, и я никогда с ними не соглашусь. Какому-нибудь парню очень легко прочесть какую-нибудь статью о Сиэтле и подумать: «Чёрт, это похоже на утопию!», но это чушь. Лично мне понравились всего четыре или пять групп из Сиэтла, понимаешь, хотя, понимаешь, большую часть своей жизни я ездил в Сиэтл, чтобы ходить на концерты, но всегда были всего несколько, которые мне очень нравились. Большинство групп, которые я очень люблю, приезжает из других городов.

ЛС: Многие журналисты написали, что «саунд Сиэтла» и такие группы, как «Нирвана», «Soundgarden» и «Mudhoney» вдохнул новую жизнь в хэви-метал. Лично я с этим не согласен и думаю, что ваш новый альбом - пример того, что это утверждение ошибочно. Я думаю, что вы все просто играете рок-н-ролл.

КК: Да, ты прав. Мы никогда не были фэнами хэви-метала, но если ребятам, которые фанатеют от хэви-метала, нравится наша музыка, это отлично... просто не называйте это, пожалуйста, хэви-металом!

ЛС: Я видел, как вы разбиваете свои инструменты всего через полчаса выступления во время концерта в Риме в 1989 году, и я знаю, что вы часто делаете это. Однако ты не думаешь, что, возможно, поведением такого рода вы подсознательно повторяете мятеж, который умер в 1960-х?

КК: Я никогда не следовал атмосфере 1960-х. Я думаю, что рок-музыка того периода была просто лишена энергии; она была очень невинной, и люди просто думали о том, чтобы лежать парами. Мы ближе, пожалуй, к духу Беркли в 79-м. Я помню один из наших концертов, где все вышибалы были ***дакам и били ребят в зале. И мы остановили вышибал, дали микрофон одному из них и спросили его, почему он делал это с ребятами, и он сказал, что просто делает свою работу. В тот момент я велел всему залу подняться на сцену и взять на себя вышибал... и зрители так и сделали, они вышли на сцену и начали что-то вроде танца и стали веселиться, и вышибалы ушли и спрятались за кулисами. Мы победили вышибал, и это было очень забавно, и поэтому в тот вечер был своего рода революционный дух, без объяснения, без причины. Это весело!

ЛС: Это просто весело?

КК: Несомненно, иногда мы счастливы и никакой причины нет, это весело, это как-то связано. Я не испытываю никакого уважения к гитарам, я думаю, что они просто куски дерева... Я не один из тех музыкантов, которые полируют свои гитары и используют их как инструмент для поклонения. Это просто куски дерева и не являются для меня чем-то особенным. Возвращаясь к тому, что ты спросил меня о 1960-х, я, честно говоря, не могу ответить, потому что не был подростком в 1960-х, я был подросток в конце 1970-х. Если бы я был подростком в 1960-х, то я точно бы увлекался такими группами, как «Stooges» и «Blue Cheer»... и я ненавидел бы «Cream», понимаешь, и большинство групп, которые были в Топ 40, все были дерьмовыми. Я думаю, что в каждой эпохе рок-н-ролла, примерно каждые десять лет, есть всего несколько очень хороших групп.

ЛС: Что для тебя значит рок-н-ролл?

КК: Это значит тусоваться со своими друзьями, играть музыку, есть еду, ездить на автобусе по восемнадцать часов...

ЛС: Да, и потом также можно поджечь автобус... [Смеются вместе.]

КК: Я был очень пьян... но это было всего один раз! [По-прежнему смеются вместе.]

ЛС: Многие люди утверждают, что рок-н-ролл мёртв, говоря, что всё уже написано. Но, слушая «Nevermind» и видя, что происходит в эти недели, я думаю, что мы можем легко опровергнуть это утверждение. Вашей группе удается в полной мере воплотить свежесть, бодрость, энергию, и особенно эмоциональное воздействие на молодых людей, все качества, которые только были у рок-н-ролла, когда он был жив и здоров...

КК: Это очень здорово, то, что ты говоришь, спасибо! Пока есть пятнадцатилетние ребята, всегда будет потребность в рок-н-ролле! Но в то же время всегда будут такие дерьмовые группы, как «Poison», которые собирают этих ребят... и это минус.

КН: Мы не играем рок-н-ролл... рок-н-ролл - это Эрик Клэптон, Фил Коллинз и Брюс Спрингстин.

ЛС: Джек Эндино сказал мне, что ваш новый альбом – это «хороший коммерческий альбом», заявив, что коммерческий не всегда нужно считать ругательством.

КК: Нет, коммерческий - это не ругательство. Есть много дерьмовых коммерческих групп, конечно, но все знают, что есть и хорошие... Так будет всегда, и сегодня это точно так же, как было в прошлом.

ЛС: Хотя ты говоришь, что Сиэтл сегодня не тот, что два года назад, ажиотаж СМИ, который был создан вокруг этого города, был очень важен, и ведущие студии начали интересоваться группами из этого города. Вот как такой альбом, как «Nevermind» смог добраться до вершины американских чартов.

КК: Ну, произошло то, что после многих лет ведущие студии, наконец, начали снова давать шанс андеграундным группам. Они начали подписывать контракты с независимыми группами. Поэтому теперь легко можно найти хорошую музыку даже на вершине чартов.

ЛС: Я думаю, что успех «Nevermind» был для вас весьма неожиданным.

КК: Да, абсолютно, мы никогда бы не подумали, что альбом достигнет такого успеха или сможет достичь вершины чартов! И этот успех - полностью из-за того, что теперь, с «Geffen», намного легче найти наши альбомы, в отличие от того, что было в прошлом с «Sub Pop».

ЛС: Каково это сейчас - находиться в центре большой машины музыкального бизнеса?

КК: Я не знаю, это довольно легко. И также очень легко игнорировать большинство придурков, которые вращаются вокруг музыкальной индустрии, с которыми нам надо встречаться и пожимать руки, понимаешь. Очень легко просто сказать: «Эй, привет, как дела?» и слышать: «Вы играли очень хорошо, сегодня вечером был классный концерт!», и мы отвечаем: «Спасибо, мы рады, что вам понравилось». Никаких проблем, понимаешь?

ЛС: Возможно, теперь, когда ты ведёшь типичный рок-образ жизни, тебе больше не нравится давать интервью.

КК: Мне никогда это не нравилось, это не случилось прямо сейчас. Я ненавижу интервью... но ты очень мил со мной, ты мне нравишься!

ЛС: Тогда, по-твоему, всё так же, как раньше, ничего в твоей жизни не меняется?

KC: Нет, ещё ничего не меняется, потому что, когда всё это произошло, мы были в туре, мы были в туре три месяца. Наш менеджер позвонил нам по телефону и рассказал нам, что «Nevermind» стал Номером 4 в чартах «Billboard», вот и всё! Принципиальной разницы для меня нет; я до сих пор не получил деньги от продаж альбома. Разница только в том, что теперь ребята на концертах чаще просят у нас траву! [Смеётся.] Мы очень счастливы, и мы понимаем, что всё это, возможно, не продлится долго, возможно, завтра мы снова будем неизвестными; это то, чего мы никогда не искали, и ничего хорошего бы не было в том, если бы мы вернулись на независимую студию. Я думаю, что очень важно - иметь хорошую дистрибьюцию на студии, потому что это значит, что люди смогут легко найти твой альбом.

ЛС: Доволен ли ты «Nevermind» или есть то, что бы ты хотел сделать по-другому?

КК: Абсолютно доволен! Теперь мы с «Geffen», и они тоже точно знают, что мы за группа и что мы ходим сделать.

ЛС: Дэвиду Геффену с вами повезло...

КК: Нет, я так не думаю. Я думаю, что мы были довольно разумны, выбрав «Geffen». Конечно, удача сыграла свою роль... Мы говорили с несколькими звукозаписывающими компаниями, а потом мы выбрали «Geffen». Много звукозаписывающих компаний очень недалёкие и не понимают, сколько потенциала есть у андеграундных групп.

ЛС: Теперь, когда успех так близко от тебя, ты можешь мне сказать, что это такое для тебя?

КК: Писать хорошие песни, иметь друзей, останавливаться в хороших гостиницах, есть хорошую еду, какую мы находим здесь, в Италии... Я люблю Италию, я её очень люблю. Было очень весело ехать в Ватикан на мотоцикле, а потом... еда замечательная, еда здесь удивительная, я бы поехал в Италию только из-за еды! И не забыть, какая здесь сердечная публика.

ЛС: Я думаю, что публика скоро будет скоро весьма отличаться от той, к которой ты привык, здесь в Италии и в других местах.

КК: Пока это вроде бы та же самая публика, которая у нас была до начала тура. В конце концов, те точки, на которых мы сейчас играем, пока те же самые, что и два года назад в плане размера. Я не знаю, что случится, когда мы вернёмся в свою страну, потому что альбом много продается за последние месяцы в Соединённых Штатах. Когда мы отправимся в следующий тур, мы, вероятно, обнаружим, что наша аудитория удвоилась, и я уверен, что там будет много ***даков и глупых людей, хотя их и сейчас много среди наших фэнов... но всё же мы всегда уважали этих людей. Мы по-прежнему та же самая группа, мы не делаем ничего другого, мы в тех же гостиницах, что и были, когда выпустили свой альбом с «Sub Pop», мы едим ту же еду, когда мы здесь, в Италии, мы играем на тех же точках, что и всегда, хотя теперь они, возможно, слишком малы. Вообще-то, все концерты, которые мы дали в этом туре, были аншлаговыми, и было много людей, которые хотели прийти и увидеть нас, но точки не могли вместить их всех. Это очень расстраивает, всё это, как, например, это случилось несколько дней назад в Триесте, например, где четыреста человек стояли снаружи, пытаясь попасть на точку и просто не могли. Все это на самом деле отстой... стоять возле точки, пытаясь слушать... и, вероятно, многие из этих ребят проехали много миль, чтобы добраться до этого места; это дерьмо, и я думаю, что промоутер ошибся...

ЛС: Чего ты ожидаешь сегодня вечером?

КК: Передо мной ещё один концерт; вообще, мы получаем одну и ту же реакцию на каждом концерте, понимаешь... некоторые люди поют наши песни, другие люди танцуют, это будет ещё одно типичное рок-шоу, будет много веселья.

ЛС: Если так в Европе, что ты ожидаешь обнаружить, когда вы вернётесь в Штаты?

КК: «Nevermind» не был Номером 4 в «Billboard», когда мы уезжали из Штатов, он был в Топ 40, поэтому я не знаю, я на самом деле не знаю, чего ожидать! Я только знаю, что наш менеджер и наши друзья сказали нам, что наше видео постоянно крутят по «MTV» и что продаётся много экземпляров альбома. Я не знаю, я на самом деле не знаю, чего ожидать. Пока у нас продано полтора миллиона альбомов. Единственное, о чём я могу думать прямо сейчас, это то, что когда мы отправимся в тур в следующий раз, мы будем играть на самых больших точках.

ЛС: В первый раз я услышал о вас во время длинного разговора с Крисом Корнеллом и «Soundgarden», незадолго до выхода «Bleach». Крис рассказал мне, что вы - группа из Сиэтла, которую он больше всего любит, и посоветовал мне купить ваш альбом, который вот-вот выйдет.

КК: Между нами есть взаимное уважение; я думаю, что «Soundgarden» - отличная группа... и что они - очень хорошие люди. Мне они очень нравятся; мы тусовались долгое время в Сиэтле.

ЛС: То, что меня интересовало некоторое время: «Нирвана» - просто название, как любое другое, или у вас есть интерес к индийской философии, и вы хотите, чтобы ваша музыка имела такое же значение, как нирвана?

КК: Это просто название... однако мы действительно испытываем уважение к индийской религии. Мне понравилось это название; это действительно красивое название!

ЛС: Какие группы ты слушаешь в последнее время?

КК: Есть очень мало новых групп, которые мне нравятся. Группы, которые я предпочитаю, это «Half Japanese», «Urge Overkill», «Melvins»... Я люблю «Mudhoney», «Breeders», «Pixies».

ЛС: Какая музыка тебе кажется самой близкой?

КК: Я увлекаюсь разной музыкой, но я думаю, что панк-рок с середины 1980-х оказал на меня, вероятно, самое важное музыкальное влияние.

ЛС: В последнее время большая часть панк-аудитории увлекается вами, «Soundgarden», «Mudhoney»...

КК: Да, ты прав, вообще-то, именно панк-сцена увлекается нами в Штатах, тогда как здесь в Италии публика гораздо более разнообразна.

ЛС: У тебя есть планы на будущее? Ты уже набросал какие-то идеи для следующего альбома во время этого длинного тура?

КК: У меня нет идей на будущее. Возможно, я напишу больше стихов или книгу или сниму кино... определённо я продолжу писать песни и сотрудничать с друзьями. В зависимости от того, куда движется группа, очень трудно предсказать будущее и что мы будем делать.

ЛС: Ты сказал, что, возможно, напишешь больше стихов. Это то, что тебя больше всего интересует?

КК: Мне нравится писать стихи, и я люблю их читать. Мне это очень нравится, но у меня на самом деле нет любимого поэта. Я специально держусь подальше от влияния любой поэзии, хотя у меня всегда была возможность много читать. Но мне не нравится находиться под влиянием, просто потому что я пишу для своего собственного удовольствия, и я люблю делать это, особенно после концерта, понимаешь, когда я в гостиничном номере... это очень весело, это что-то вроде разгадывания кроссворда. И если бы какие-то люди когда-нибудь захотели опубликовать тот материал, который я пишу, это было бы плохо, потому что так я получаю достаточное удовольствие, это своего рода личная вещь, это развлечение. Я просто пролистал большинство популярных поэтов, и меня на самом деле ничего другое не интересует. В смысле, мне нравится поэзия, я испытываю большое уважение к каждому поэту, но я хочу избежать чьего бы то ни было влияния. Я не хочу находиться под чьим-то влиянием, потому что я хочу попытаться развить свой собственный стиль, не имея представления, на что похожа поэзия на самом деле, потому что я думаю, что поэзия не должна иметь определения, понимаешь... Я думаю больше посвятить себя поэзии - это то, что я сделаю, когда состарюсь! [Смеётся]. Среди певцов тоже есть поэты, и некоторые из них - отличные поэты... теперь я подумал о Патти Смит, возможно, потому что я её очень люблю. Она действительно написала хорошие стихи, и её песни также очень поэтичны.

ЛС: Твоя любовь к поэзии влияет в некотором роде на песни, которые ты пишешь, на твои тексты?

КК: Не очень. На меня влияли вещи, которые я читал, но это не своего рода рабство... Я не думаю, что моя музыка, мои песни вдохновлены вещами, которые я прочитал, понимаешь. Моя лирика - это отрывки моих стихов, строчки... иногда я не имею никакого представления, на какую они тему, пока они не будут закончены. Я всегда писал, ещё до того, как сформировал группу, ещё со школьных времён... Я сидел в своей комнате, сочиняя, читая, смотря телевизор, слушая музыку.

ЛС: Кажется, что ты практически хотел изолироваться от остального мира; ты чувствовал себя одиноким?

KC: Это был способ убежать из того, что меня окружало, высказаться... Мне не нравилось моё окружение и всё окружение школы, в которую я ходил, и поэтому я пытался создать свой собственный мир... Прости, Лучио, но сейчас нам надо остановиться! Ужасно поздно, и вот-вот начнётся наш концерт!

НИРВАНА

Джанкарло Де Кирико | 19 ноября 1991 года | «Tutti Frutti» (Италия)

Место действия: Кино/Театр «Castello» - Мы встретили Нирвану во время удивительного итальянского тура группы. Помимо того, что случилось в Турине (концерт был отменён после того, как была объявлена забастовка АЗС), никто не ожидал такой большой толпы людей; некоторым клубам пришлось прогонять людей, поскольку точки были переполнены. После нескольких долгих часов ожидания нам удалось буквально остановить Курта Кобэйна, Криса Новоселича и Дэйва Грола на выходе из римского ресторана, куда они пошли, чтобы поесть макарон перед своим концертом. Они были всё ещё мокрые от дождя, но все они были взбудоражены после вина и обеда. Поскольку дождь не прекращался, мы переместились в «Arena Castello» (вскоре после этого он стал кинотеатром для взрослых, но сегодня принадлежит Ватикану и показывает только религиозные документальные фильмы), где сцена всё ещё строилась. Никто не заметил нашего присутствия, и в любом случае мы ничего не могли сделать, чтобы остановить работающих на сцене, поскольку концерт должен был начаться приблизительно через два часа. Во время интервью было много шума - кричали рабочие, перемещались телеги и проверялись акустические системы - создавая постоянный грохот на заднем плане.- Джанкарло Де Кирико

Крис Новоселич: Эй, что происходит? Если бы у нас была возможность провести здесь больше времени, наша музыка была бы совсем другой! Не такой шумной, не такой громкой, никаких отчаянных криков, никаких расстройств. Это было бы невозможно, потому что здесь очень хорошая еда!

Джанкарло Де Кирико: Думаю, да; почему вы все мокрые?

КН: Мы взяли напрокат мотоциклы, чтобы совершить тур по городу, но потом начался дождь, и мы попали в самый центр шторма!

Курт Кобэйн: Мы промокли, конечно, но мы в порядке. По крайней мере, наши животы полны восхитительной еды. Мир кажется другим.

Дэйв Грол: Да, но мне всё ещё холодно! И я не могу дождаться, когда начнётся концерт, чтобы я мог немного согреться.

ДДК: Что стоит за вашими пронзительными гитарными нотами и всеми этими яростными криками в ваших песнях? Каковы ваши музыкальные корни?

ДГ: Панк-рок, без сомнения. Это энергия, текущая в наших песнях.

КК: Возрождённый панк, который мы понимаем как форму музыкальной свободы. Спонтанное чувство, без правил или категорий. Оно позволило нам сплавить хард-рок, панк- и психоделические влияния.

КН: Я хотел бы подчеркнуть, что всё это вышло естественно, мы не думали об этом. В нашей музыке можно услышать эхо и некоторый привкус «Black Flag», но также и «Black Sabbath». Мы не думаем, что они очень отличаются друг от друга. Мы не должны игнорировать другие музыкальные реалии, поскольку рано или поздно все они будут принадлежать нам.

ДДК: Ты можешь уточнить? Что именно ты имеешь в виду?

КН: Понимаешь, я ненавижу некоторые поп-песни, которые я слушаю, но потом не могу выбросить их из памяти. «My Sharona» «Knack», например. Она отвратительно коммерческая! Но она удивительная. Она действительно застревает в головах людей, которые её слушают. Её нельзя забыть.

ДДК: Действительно, кроме панка и рока на «Nevermind», вашем последнем альбоме, присутствуют влияния и поп-музыки. Возможно, в этом причина вашего недавнего коммерческого успеха?

КК: Да, возможно то, что ты говоришь, верно, почти правда, но это зависит от того факта, что наша музыка - глубоко внутри - очень простая. У нас также есть рефрен, соло, стандартная структура, которая позволяет людям следить за всей песней. Только не забывай, что наша точка зрения совершенно иная.

ДДК: Вы были удивлены, оказавшись на вершине американских чартов? Я слышал, что какой-то журналист говорил о том, чтобы взять вас на следующий фестиваль в Сан-Ремо, поэтому мы уверены, что вы будете там ведушими исполнителями...

КН: Настоящее чудо! До сих пор мы не верили в чудеса, но, видите -

КК: Я не знаю о намерениях музыкальных администраторов, но мы, наиболее вероятно, вернёмся, чтобы играть здесь, но в точках намного больше. Наверняка, хотя нам действительно нравится атмосфера уютных маленьких клубов.

ДГ: Всё происходит так быстро, что мы этого не осознаём. Мы уже были счастливы из-за того факта, что мы выпускаем альбом на ведущей студии звукозаписи. Мы по-прежнему многому учимся в плане технической стороны, и нам приходится беспокоиться по поводу того, как реагировать на наш успех. В этом отношении я теряюсь.

ДДК: Всем известно, что «нирвана» означает мистическое состояние просветления, достигнув которого однажды, обретаешь мир, спокойствие и счастье. Какая связь между этой восточной философией, буддизмом, и вашей музыкой, которая состоит из довольно тяжёлых агрессивных, громких звуков, которые даже не дают вам времени подумать?

КК: Весь секрет в освобождении. Это потому что через нашу музыку мы выпускаем своё напряжение, свой гнев и все свои расстройства. В итоге мы понимаем, что получаем от этого удовольствие, и больше всего оттого, что мы делаем счастливыми других людей, людей, которые приходят на наши концерты.

КН: Да, это наша нирвана; освобождение от боли, забот, страдания. И мы можем сделать это только посредством нашей музыки.

ДДК: Официальное видео на «Smells Like Teen Spirit» удивительно. Это что-то вроде крещендо, происходящего вживую между вашей группой и публикой.

КК: Нам потребовались двенадцать часов, чтобы закончить видео, поэтому мы должны поблагодарить всех своих друзей, которых мы пригласили, чтобы помочь с видео. Там было приблизительно двести человек, и всё прошло на удивление хорошо. Мы все были очень взволнованы, несмотря на весь этот искусственный дым, который мешал нам дышать.

ДДК: На обложке вашего альбома ребёнок, плывущий под водой; он очень хочет дотянуться до долларовой купюры. Это изображение - обвинение, нацеленное на американское общество, против культуры, с которой мы растём в школе и дома?

КН: Именно так. Этот ребёнок - это не человек, это потребитель. С момента рождения нас учат думать только о важности денег. Ни о чём больше.

ДГ: Хорошо, прекрасно, но я думаю, что виноваты мы все. На каждого из нас, так или иначе, влияет шопинг. Кажется, что мы не способны делать что-то ещё!

ДДК: Что ещё вас злит?

КК: Жадность.

КН: Глупость.

ДГ: Материализм.

ДДК: Что-то мне подсказывает, что у вас на сцене никогда не будет американского флага...

КН: Мы не чувствуем себя американцами. Мы все - сыновья геноцида, который был совершен против американских племён давным-давно. К тому же, американцы не имеют никакого отношения к искусству, только к количеству денег.

«ЭТО НЕ ТАКОЕ РАДИКАЛЬНОЕ ИЗМЕНЕНИЕ

КАК ВСЕ УТВЕРЖДАЮТ»

Анджела Дзокко | 20 ноября 1991 года| Радио «Citt#224; Fujiko» (Италия)

В ноябре 1991 года коллега по радио (Массимо Моска, гитарист из группы «Three Second Kiss») спросил меня: «Ты идёшь на концерт «Нирваны»? Они будут играть в «Kryptonite» в Баричелле (очень маленьком городке возле Болоньи; этой точки больше не существует] 20 ноября».

Я никогда не пропускала концерты, и по-прежнему никогда не пропускаю, поэтому я сказала: «Да, конечно, а что?»

«Потому что я бы хотел взять интервью у певца; ты могла бы мне помочь, если нам повезёт с ним познакомиться».

«Да, почему бы и нет?» - был мой ответ.

Только что вышел «Nevermind», и «Нирвана» была на грани превращения в явление международного масштаба. Вообще-то, в тот вечер, когда я подъехала к клубу, было очевидно, что вместимости точки - всего пятьсот человек - недостаточно для всех тех, кто ждал снаружи, толкаясь, чтобы войти. Это было физически сложно, но мы оказались среди тех, кто вошёл. Через некоторое время мы увидели молодого, белокурого, привлекательного парня, который там тусовался. Он мог бы быть одним из ребят из аудитории, которые ждали концерта - та же одежда, тот же возраст, то же отношение - но это был Курт Кобэйн. Мы спросили его, не мог бы он ответить на несколько вопросов для радио, и он согласился. Он был спокоен и улыбался, очень любезный и сосредоточенный. Он предложил нам посидеть на лестнице перед баром, и мы так и сделали. Мы нажали на кнопку ЗАПИСЬ на своём кассетном магнитофоне и начали интервью.

Я никогда не могла бы представить себе тогда, что этот короткий и наивный разговор станет своего рода реликвией. Недавно кто-то спросил меня, делала ли я какие-то фото того события, и я улыбнулась, подумав о том времени, когда на концерты ходили без сотового телефона в руке, а снимки делали только фотографы. - Анджела Дзокко

[Голос на итальянском языке, фоновый шум, когда на сцену выходят «Urge Overkill». - Ред.]

Анджела Дзокко: Как произошло это изменение в вашем музыкальном направлении с вашим вторым альбомом?

Курт Кобэйн: Я не думаю об этом как о радикальном изменении. Я не думаю, что это так, как утверждают другие люди. Это как два года эволюции, совместные репетиции, наличие разных ударников и признание, что нам нравится поп-музыка больше, чем в то время, когда вышел альбом «Bleach». Поэтому это не такое радикальное изменение, как все утверждают.

АД: Как теперь люди в Сиэтле думают о вас, вашей музыке, когда всё ещё преобладает стиль «Sub Pop», этот другой звук?

КК: Ммм. Наши зрители выросли; мы гораздо популярнее, чем обычно, поэтому я думаю, что все принимают его, и он им очень нравится.

АД: Какие у вас теперь отношения с «Sub Pop»? Они по-прежнему хорошие или чуть хуже, потому что мы видим на альбоме название «Geffen», понимаешь? И изменится ли что-то в будущем, или вы будете продолжать работу с «Sub Pop»?

КК: О, мы... мы больше не на «Sub Pop». Мы подписали контракт с «David Geffen Company», и причина, по которой лэйбл «Sub Pop» находится на нашем альбоме, это потому что это - часть отступного по контракту, которое нам пришлось выполнить, чтобы разорвать контракт с «Sub Pop». Потому что мы заключили с ними контракт на семь лет, и нам пришлось дать им кучу денег, но наши отношения с ними просто прекрасные, понимаешь? Мы по-прежнему хорошие друзья с ними, и мы разговариваем.

АД: Никаких проблем?

КК: О, вообще никаких проблем.

[Говорит итальянский интервьюер - Ред.]

АД: Извини за вопрос, который, возможно, ты много раз слышал раньше, но ты чувствуешь себя увереннее с составом из троих или из четверых участников?

КК: О, определенно с троими, да. Потому что мы никогда не думали о Джейсоне, другом гитаристе, как о постоянном члене группы. Мы записывали альбом «Bleach» как трио, и когда альбом готовился к выпуску, мы решили поместить фото Джейсона и его имя на альбом, заявив, что он играл на альбоме, но он никогда на нём не играл, и поэтому... и он был в группе всего около шести месяцев, а потом мы его выгнали.

[Говорит итальянский интервьюер - Ред.]

АД: «Нирвана» второй раз в Италии?

КК: Да, верно.

АД: Как ты думаешь, изменилось ли что-то, кроме того, что вы теперь стали популярнее, чем раньше? Как насчёт людей? Как ты думаешь, изменилось ли что-то в аудитории?

КК: О, нисколько! Вообще-то, ну, мы играли всего на двух концертах - мы сыграли всего два концерта в последний раз, когда мы были здесь с «Tad», но толпы были на самом деле больше, чем сейчас, поэтому я не знаю, могли ли бы мы быть популярнее или нет, я не знаю...

[Анджела говорит на итальянском языке со своим коллегой - Ред.]

АД: Я читала интервью в... «Melody Maker», кажется... образ жизни вашей группы описывался как «секс, наркотики и рок-н-ролл», это правильно или нет?

КК: Иногда, но не настолько, насколько человек, который написал эту статью, хотел бы, чтобы все поверили. В смысле, очевидно, что все английские музыкальные газеты - куча ерунды, понимаешь? Они всё время много врут, поэтому не верьте всему, что читаете в какой-нибудь английской газете.

АД: Это неправда?

КК: Это всегда неправда; это не столь преувеличенно, как считают в этой статье.

Голос на итальянском языке: Выражаем особенную благодарность, Курт, спасибо!

«ЕСЛИ БЫ МЫ НЕ БЫЛИ ДРУЗЬЯМИ,

ТО Я НЕ ХОТЕЛ БЫ ИГРАТЬ В ЭТОЙ

ГРУППЕ»

Нильс Дельфо | 23 ноября 1991 года | «Studio Brussel» (Бельгия)

Единственная доступная запись интервью для «Studio Brussel» была отредактирована, вопросы были удалены из клипа. Разбивка на абзацы указывает, где явная вырезка записи. Я изложил в скобках вопросы, которые мог задавать Нильс Дельфо, там, где это помогает понять ответы Кобэйна. Курт явно нездоров: он кашляет, шмыгает носом, и несколько раз в течение интервью откашливается. Я сохранил упоминание об этом, чтобы подчеркнуть, что этот конкретный разговор происходит в определённый момент времени, когда человек не в лучшей форме. Однако он разговорчив и дает подробные ответы. - Ред.

[Откашливается.] Внимание. Это Курт из «Нирваны». Это свежие новости на «Studio Brussel».

Ну... Наверное, я должен сказать, что да, я удивлён, но, ммм, у «Poison» продано пять миллионов альбомов и, ну, они - отстой. Они этого не заслуживают. И мне реально пофиг. Да, мы - любители музыки. Мы - музыканты. Нам нравится музыка. Мы ценим всякую разную музыку - лишь бы она была хорошей. Неважно, на крупной ли она студии звукозаписи, неважно, на кассете ли она, которую кто-то записал на своём домашнем магнитофоне или вот так, на диктофоне. Это неважно. Не важно, даже если кто-то даже не записал то, что, вообще-то, должно быть доступно любому. Если это хорошо, это хорошо, поэтому нам это просто нравится, понимаешь? Мы были бы счастливы, просто играя в подвале, понимаете... иногда это самое - это самое ценное время, которое мы посвятили музыке - просто когда мы вместе. Потому что мы хорошие друзья, и мы играем музыку.

О, мы определённо друзья - если бы мы небыли друзьями, то я не хотел бы играть в этой группе. Я не хотел бы играть в любой группе, если бы они не были моими друзьями. Мы тусуемся вместе, даже когда не делаем ничего, связанного с группой.

Мы с Крисом играли вместе уже примерно четыре с половиной года [кашляет], с несколькими разными ударниками. А Дэйв играл в группе год. Это - первый раз, когда мы вообще чувствовали себя вполне стабильным коллективом. Ммм, группа, наконец, укомплектована, потому что все прочие ударники, которые у нас были - в общем-то, отстой. [Смеётся]. В плане темпа, понимаешь? Типа, просто очень трудно найти хорошего ударника. На самом деле, я не из тех людей, которым нравится делать акцент на музыкальности [кашляет], мне на самом деле пофиг, насколько группа небрежна, но, ммм, очень расстраивает, когда играешь в группе, а ударник не может держать ритм.

Я писал песни с тех пор, когда мне было лет пятнадцать, с тех пор, как я впервые купил мою первую гитару и, ммм, Дэйв и Крис никогда не считали себя авторами песен; у них никогда не было такого чувства, чтобы когда-либо захотеть это делать, и поэтому... ммм... я стал автором песен группы. Но мы гораздо больше взаимодействуем. Обычно я придумываю основную идею песни, а потом мы идём в репетиционную и играем песню снова, снова и снова, пока, наконец, не заканчиваем. Поэтому это довольно-таки коллективно.

Иногда мы просто напиваемся, понимаешь? И мы хотим повеселиться, и очень скучно быть в туре по три месяца и, ну, быть в таких одних и тех же гостиницах, тех же гостиницах, и в таких одних и тех же закулисьях и играть свой концерт и, ммм, а потом просто идти прямо в гостиницу, а потом спать, а потом начинать это всё сначала. И не есть регулярно, и ездить в автобусе по восемь часов в день - это очень скучно. И поэтому мы делаем всё, что в наших силах, чтобы это оставалось волнующим, и иногда это включает в себя, ммм, в некотором роде чрезмерное веселье. Да? Нуу, даже не, в смысле... каждый раз, когда мы что-то разрушаем, мы всегда в очень довольном, весёлом настроении, когда мы вдрызг пьяны и разбрасываем вещи и дерёмся и веселимся, понимаете? Ммм. Мне пофиг, клише это или нет, или делали ли это раньше группы. Я думаю [кашляет] что у любой рок-н-ролльной группы есть такие тенденции делать такие вещи, чтобы просто оставаться в здравом уме. Но, ммм... очевидно, если вы когда-нибудь читали какую-нибудь английскую газету, вы знаете, что им нравится всё преувеличивать и делать из этого большую сенсационную историю, поэтому... это не так экстремально, как все думают.

[Спрашивали о репутации группы из-за разрушения их аппаратуры в конце концерта - Ред.]

Понимаешь, когда мы чувствуем себя так. Это тоже просто весело. Это часть представления. [Смех интервьюера.] Мы делали это гораздо больше несколько лет назад, чем сейчас. Мы не очень-то делаем это в последнее время, потому что все этого ожидают. Мы обычно просто играем на очень дешёвой аппаратуре, и много раз перед концертом мы искали гитарные части и склеивали всё вместе, просто чтобы на этот вечер была гитара и, ммм... я не знаю, это просто на один день, боже милостивый. Мы ценим красоту так же, как ценим и жестокость и... в смысле, мы даже не ценим жестокость, но, понимаешь? Очевидно, что это эмоция; это просто ещё одна часть эмоции, негативной энергии. Нам нравится делить эти две составляющих, смешивать их, делать хороший салат.

[Спрашивали, какие группы он ценит - Ред.]

«Half Japanese» . . . «Beat Happening» . . . «Raincoats» . . . «Young Marble Giants» . . . «Shonen Knife» . . . «Melvins» . . . «Jesus Lizard» . . . Я по-прежнему думаю, что «R.E.M.» - хорошие авторы песен. Мне нравятся «Pixies». Мне очень нравятся «Breeders».

«ПРИМИ МЕНЯ, ШИРОКАЯ ПУБЛИКА,

ПОТОМУ ЧТО МНЕ НУЖНЫ ДЕНЬГИ»

Фредерик Бребо | 23 ноября 1991 года | RTBF «F#233;lix» (Бельгия)

В ноябре 1991 года я работал фрилансером на «RTBF», бельгийской франкоговорящей общественной телевизионной сети, на шоу под названием «F#233;lix». Продюсер попросил меня взять интервью у «новой американской группы», но это было до Интернета, поэтому нельзя было найти информацию. Вдобавок это было моё первое рок-интервью и моё первое интервью на английском языке! Моей навязчивой идеей стало заставить «Нирвану» объяснить мне слово грандж.

Это была ирреальная ночь в Генте. Мы с моей командой приехали и столкнулись с группой, уже пребывающей «в другом мире»: Кортни Лав и Курт Кобэйн гонялись друг за другом по туалетам, крича и смеясь, как дети. У нас было всего двадцать минут перед концертом, чтобы сделать интервью. Мой первый (глупый!) вопрос был: «Как бы вы охарактеризовали музыку «Нирваны»?» Курт казался очень усталым и ничего не сказал, посмотрев на меня так, как будто я был глупым маленьким человечком. Потом случилось что-то экстраординарное, что-то материальное: Крис Новоселич начал бить по столу, Дэйв Грол - имитировать гитарный саунд, а Курт завершил их ответ – «с лимонной цедрой» - сжав фрукт в руке.

Интервью продолжалось в этом ключе, со скучающим певцом и двоими музыкантами, которые вели себя спокойно и разговаривали. Потом, в середине интервью, Курт заснул! Я думаю, что он был под кайфом - наркотики или алкоголь, я на самом деле не знаю. После интервью мы снимали часть концерта и видели этого человека, активного и снова полного энергии!

В 1994 году, услышав о его смерти, я нашел своё интервью и снова его посмотрел. Я не помню, что спросил: «Какой вы видите «Нирвану» через десять лет?» На видео есть крупный план спящего Курта, ужасное изображение - он кажется мёртвым. Каждый раз, когда я вижу этот крупный план, у меня мурашки по коже. Интервью остаётся, однако, лучшим подарком в моей юношеской профессиональной жизни. У людей загораются глаза, когда я рассказываю им, что брал интервью у этого кумира. Я точно знаю, что эти образы никогда не покинут меня - Фредерик Бребо

Фредерик Бребо: Как бы вы охарактеризовали музыку «Нирваны»?

[Крис начинает жёстко барабанить по столу, Курт присоединяется, Дэйв и Курт поют закрученную партию гитары.]

Дэйв Грол: Что-то такое.

Курт Кобэйн: С цедрой лимона! [Хватает со стола лимон и сжимает его в кулаке.]

ФБ: В «Teen Spirit» вы, кажется, жалуетесь на апатию нашего поколения, верно?

КК: Понимай как хочешь. Тебе решать. Это твой кроссворд.

ФБ: А вы сами испытываете этот недостаток занятий?

КК: Что, апатичность? Конечно.

ФБ: Почему?

КК: Почему? Поскольку мы слишком много спим.

[Кадры, где «Нирвана» исполняет вживую «Sliver».]

КК: Панк-рок должен означать свободу, любовь и принятие всего, что тебе нравится, играть то, что хочешь, так небрежно, как хочешь. Пока это хорошо и имеет страсть.

[Кадры, где «Нирвана» исполняет вживую «Lithium».]

ФБ: Сколько гитар вы разбили, начиная со своего первого концерта?

Крис Новоселич: Я не думаю, что это имеет какое-либо отношение к музыке.

КК: И это не обязательно жестокость. Это весело. Это чистое веселье.

[Кадры песни «Нирваны» «Territorial Pissings» с разрушением инструментов на сцене.]

ФБ: Что вам даёт битьё гитар на этой сцене?

КК: Удовлетворение, кульминацию. [Кадры на плёнке.] Что?

КН: Не надо выходить на бис.

КК: Да, разумеется, это хороший повод не выходить на бис.

[Кадры на плёнке.]

ФБ: И какой вы видите «Нирвану» через десять лет?

CN: Я вижу нас на сцене, играющими, в дурацкой одежде, и мммм... только совершенно сморщенными и просто как бы переживающими, пытающимися вновь пережить своё прошлое и [голосом старого хиппи 1960-х] пытающимися напомнить людям о добром старом времени, каким всё было раньше! Понимаешь, едешь своей машине, понимаешь, куришь траву и слушаешь музыку - ээээй... такие были времена, понимаешь? [Переключается на голос из старой радиорекламы.] Это называется «Children of the Revolution», двадцать ваших суперхитов «Нир-ва-ныыы»! «Floyd the Barber», «Smells Like Teen Spirit», и на будущее, в будущем, у нас будут такие песни как «Accept Me, General Public, Because I Need the Cash» («Прими Меня, Широкая Публика, Потому Что Мне Нужны Деньги»), или такая замечательная песня, как «Hey Baby Baby, Pay for My Limousine» («Эй, Детка, Детка, Заплати за Мой Лимузин»).

АЖИОТАЖ, НО НЕ СОВСЕМ?

Аннемик ван Грондел | 25 ноября 1991 года | «OOR» (Нидерланды)

25 ноября 1991 года. Мы в «Paradiso», бывшей церкви и берлоге хиппи, которая в 1968 году была объявлена Поп-Храмом Амстердама. Прошло пятнадцать минут после концерта. У меня есть минут двадцать с ударником «Нирваны», сидящим под подвальной лестницей, ведущей на подиум. Это рядом с гримёрками, где его товарищи празднуют после удивительного концерта на переполненной, обезумевшей точке. Это моё самое первое интервью, вообще. Немного дискомфортно, но нежно Дэйв Грол, пожимая мне руку в «катакомбах», предупреждает: «Сперва я тебе скажу, что лучшие интервью с «Нирваной» - те, которые очень удобны, и просто сидишь и болтаешь. Те, которые не имеют отношения к статистике».

Я помню, что Дэйв выглядел на удивление свежим, несмотря на то, что группа закончила концерт тем, что Дэйв и Курт уничтожили ударную установку - их эффектный и неотвратимый финал. Это не то, что я могла бы сказать о Курте Кобэйне, который казался опустошённым, нервно глотнул пива и уставился на толпу в раздевалке с туманным выражением глаз, которые говорили: «Что они все здесь делают?»

Их прорыв на мировом уровне, от неизвестных и нежелательных для избалованных питомцев прогрессивной рок-аудитории, не причинил трио никакого вреда. Однако давление их стремительного успеха кажется огромным. Дэйв объясняет: «Жизнь, которой мы живём, будучи постоянно в движении и выступая, она тяжёлая - и суматошная. У меня есть друзья, которые не очень часто ходят на рок-концерты. Если они вообще приходят на концерт «Нирваны» и идут навестить нас после, в нашу гримёрку, полную пьяных и курящих траву гостей, они смотрят на меня немного озадаченно. Однако к этому привыкаешь. Я просто должен быть активным. Всякий раз, когда я снова возвращаюсь в Америку, я устаю. За короткое время мне становится скучно до смерти. Эта неугомонность всегда заставляет меня снова отправляться в новые туры». - Аннемик ван Грондел

Аннемик ван Грондел: В Вашингтоне, округ Колумбия, ты был ударником в панк-рок-группах «Dain Bramage» и «Mission Impossible», прежде чем примкнуть к «Scream». Как ты попал в «Нирвану»?

Дэйв Грол: Курт и Крис видели, как я играю, и спросили, не интересует ли меня их группа. Когда «Scream» стали историей, я позвонил им, и дело было решено довольно быстро.

АвГ: Дистрибьюцией последнего альбома должна была заниматься «Sub Pop». В чём причина, почему этого не было?

ДГ: Мы были всё ещё связаны контрактом с «Sub Pop» и должны были расплатиться за этот контракт; большую денежную сумму, и это справедливо. Они просто нормальные люди, которые живут в Сиэтле, не ушлые бизнесмены, а нормальные люди, которые любят музыку. Однако мы по-прежнему хорошие друзья. Единственное, что очень мешает отношениям, это бизнес. Мы не хотим анализировать что-то из этого бизнеса, хотя это очевидно. Мы продаем альбомы и зарабатываем деньги, и это бизнес, но никто не считает это работой. И мы делаем это не ради денег, мы делаем это не ради бизнеса.

АвГ: Это кажется мне противоречием - тем не менее, предпочитая примкнуть к крупной студии звукозаписи.

ДГ: Я уже упоминал плохую дистрибьюцию. На «Sub Pop» полно нормальных людей, любящих музыку, которым в какой-то момент пришлось продать так много альбомов, что они совершенно сошли с ума. Это стало просто сумасшествием, и они начали терять деньги и выбрасывать деньги на ветер. В итоге они оказались в долгах. Студия почти развалилась и исчезла. Теперь они снова на верном пути, но тогда это было почти банкротство. Мы попытались выйти из этого, ведя переговоры с компаниями звукозаписи побольше. Было восемь крупных студий, которые заинтересовались, и они предлагали нам невероятные суммы, в пределах от пятисот тысяч до миллиона. Вместо этого мы сознательно выбрали «Geffen», которые предложили нам меньше денег, но были готовы дать нам полную творческую свободу. Что касается музыки и текстов «Нирваны», мы хотим принимать решения самостоятельно. Люди на нашей нынешней студии понимают это. Мы подписали контракт с «DGC», потому что они были студией звукозаписи со служащими, которые понимали, откуда пришла «Нирвана». Например, у «Geffen» уже были «Sonic Youth». Они знают андеграунд и уважают прихоти субкультуры. В смысле, мы подписали контракт на небольшую сумму денег, и всё это отводилось на запись и видео, и деньги, которые мы должны были отдать «Sub Pop». Некоторые люди находятся под впечатлением, что мы подписали контракт с крупной студией из-за денег, когда в действительности никаких денег мы не получили.

АвГ: Поэтому вы всё-таки смогли сохранить свою независимость...

ДГ: Конечно! Если бы мы не смогли, мы бы не подписывали контракт. В смысле, понимаешь...

АвГ: «Нирвана» как группа не символизирует ребёнка на обложке «Nevermind», плывущего против течения, пытаясь достичь Больших Денег?

ДГ: Нет! Это образ малыша в открытом море, который просто прекрасен. Естественно, он привлекает взгляд. Это броский образ.

АвГ: Но что означает эта долларовая купюра, висящая на крючке?

ДГ: Она просто как бы символизирует всю американскую культуру, материалистическое воспитание, которое получают дети. Их учат поклоняться долларовой купюре. Для американцев доллар означает счастье, успех и свободу. Обложка обо всём этом говорит. Деньги - корень всех зол. Мы хотим показать это, потому что мы антиматериалисты. Деньги - причина существования границ и войн. Деньги делят людей, деньги формируют высший класс, формируют низший класс.

АвГ: Почему из группы выгнали второго гитариста Джейсона Эвермана?

ДГ: Это было до того, как я играл в «Нирване». Он играл в группе всего шесть или семь месяцев, и он не играл на «Bleach». Тот альбом был записан до того, как он примкнул к группе.

АвГ: Но его имя упомянуто на обложке.

ДГ: Я знаю. Поскольку они записались, а потом присоединился Джейсон, и они поместили имя Джейсона на альбом, потому что он играл в группе, и они хотели, чтобы это было указано.

АвГ: На будущее, вы ищете второго гитариста?

ДГ: Нет, мы и так довольны.

АвГ: Ты чувствуешь себя связанным в музыкальном отношении с другими группами музыкальной сцены Северо-Запада, такими, как «Mudhoney», «Soundgarden», «Screeming Trees», «Wipers» и «Tad»?

ДГ: Конечно. Они все наши большие друзья. В смысле, все с «Sub Pop»... когда люди рассказывают о какой-нибудь группе из Сиэтла, они говорят: «О, у этой группы саунд «Sub Pop»». Но дело не в этом. Понимаешь, все - друзья. Ты идёшь и тусуешься с «Mudhoney», ты пьёшь со «Screaming Trees». Но «Нирвана» звучит не так, как «Mudhoney», а «Screaming Trees» звучит не так, как «Tad».

АвГ: Можно обнаружить некоторое музыкальное сходство.

ДГ: Ну, всё это громкий, искажённый рок-н-ролл. Это не саунд, больше отношение и образ жизни. Единственное, что объединяет все эти группы, это способность написать хорошую песню. Вот что важно для всех.

АвГ: Кто придумал название «Нирвана»? Его навеяла растаманская или индийская культура?

ДГ: Это была идея Курта. Оно из индийской культуры. Для меня это означает избавление от боли и страдания, своего рода более высокий уровень экстаза. Но прежде всего это просто название, которое хорошо звучит и кажется приятным.

АвГ: Вы можете справляться с этой насыщенной жизнью теперь, когда продажи альбома «Nevermind» растут как сумасшедшие?

ДГ: Мы были в туре три месяца и нам ещё надо дать гораздо больше концертов. Поэтому я очень, очень устал сейчас.

АвГ: Ты не хочешь поехать домой?

ДГ: Я действительно хочу поехать домой! Я хотел поехать домой месяц назад. [Смеётся]. Мы приехали сюда 3 ноября и уедем домой 15 декабря. Мы начали тур 18 августа. Мы в туре с августа. Поэтому мы очень устали.

АвГ: У вас уже есть новая подборка песен для нового альбома?

ДГ: Да. Возможно, он выйдет через год; в следующем сентябре-октябре. Сейчас мы сосредоточены на гастролях и пытаемся оставаться в своём уме, пытаемся удержаться от того, чтобы полностью не сорвало крышу. Просто пытаемся сохранять присутствие духа.

АвГ: Последний вопрос: не мог бы ты позволить мне лучше понять твою личность? Когда ты решил стать профессиональным музыкантом?

ДГ: Мм... хорошо, я рос... моя мать была очень либеральной, непредубеждённой школьной учительницей. Она преподавала английский язык студентам средней школы. У меня есть сестра. Она очень увлекается искусством; она очень креативная. Мой отец был классическим флейтистом. Он играл на флейте в Кливлендском Оркестре. Моя мать участвовала в вокальной группе под названием «Three Gals» в1950-е, и она купила моему отцу гитару на Рождество. Он никогда не играл на ней. Они развелись, когда мне было семь лет. И эта гитара была в моём доме, всю мою жизнь. Я взял её и начал играть, когда мне было десять лет. Я играл на гитаре в группах, пока мне не исполнилось тринадцать, а потом я начал играть на барабанах, потому что все ударники в моих группах - жуткое дерьмо. [Смеётся]. Гитаристов пруд пруди; гитаристов - миллион. Но найти хорошего ударника очень трудно. И я играл в панк-рок группах, таких, как «Mission Impossible» и «Dain Bramage». Когда я учился в школе - мне было семнадцать лет - я примкнул к «Scream». И я перестал ходить в школу.

АвГ: А сколько тебе сейчас лет?

ДГ: Двадцать два.

АвГ: Извини, продолжай.

ДГ: И начал гастролировать. Поэтому в первый раз в Амстердаме я был в семнадцать лет, играл в хардкор-группе, гастролируя по миру. Поэтому с того времени, когда мне было семнадцать, до того времени, когда мне исполнился двадцать один, я был в туре. «Scream» всегда были в туре.

АвГ: Как тебя обнаружили члены «Нирваны»?

ДГ: В последнем туре «Scream», мы были на другом конце страны, и ушёл наш басист. Он улетел домой в Вашингтон, округ Колумбия, и мы застряли в Калифорнии. Мы не могли поехать домой, у нас не было денег, еды, ничего не было.

АвГ: Вы не пытались найти нового басиста?

ДГ: Мы пытались, но не смогли. «Нирвана» видела, как «Scream» играют в Сан-Франциско, а им нужен был ударник. Они подумали, что я очень хорош, но в то время я играл в «Scream». А потом, когда «Scream» распались, я позвонил «Нирване». И полетел в Сиэтл.

АвГ: Ты не жалеешь об этом, я полагаю?

ДГ: Нет, конечно я не жалею об этом! Это просто рок, судьба. Очень странная вещь; я никогда такого не ожидал -

АвГ: Безумие.

ДГ: Да. Всё это произошло, когда мы были в туре. Я по-прежнему нахожу это странным; успех нас потряс. За четыре месяца, пока мы гастролировали, альбом, который вышел два месяца назад, разошёлся тиражом в миллион экземпляров в Америке... это просто сумасшествие! Мы не видели пока никакой реакции. Ну, пока мы в туре; наши концерты аншлаговые, и людям нравится наша музыка, но мы не были в Америке, хотя у нас распродано так много пластинок. Поэтому я думаю, возможно, когда мы поедем домой, все, наконец, поймут, что произошло.

АвГ: Ты не боишься в известной степени перегореть перед своим тридцатилетием?

ДГ: Ну, понимаешь, тот, кто ожидает, что будет играть в рок-н-ролльной группе всю жизнь, гонит пургу. Когда мне было девятнадцать лет, я знал, что вернусь в колледж к тому времени, когда мне будет двадцать пять. Я перестал ходить в школу в семнадцать лет; для меня это недостаточное образование. Я хочу знать больше. Поэтому я хочу вернуться в школу. И возможно, если я заработаю за счёт этой группы, я мог бы пойти и заплатить за то, чтобы ходить в школу и -

АвГ: Учиться какой профессии?

ДГ: Это все, что я знаю. За пять лет это всё, что я делал; гастролировал и играл музыку. Поэтому я не знаю. Когда все это закончится, я просто думаю наперёд: что я хочу делать? Если я заработаю деньги с этой группой, я определённо вернусь в школу. Потому что нет ничего хуже, чем человек, у которого отняли образование. И я буду хорошо учиться. Я счастлив. Я не хочу делать это вечно. Это весело, но это что-то вроде фазы, понимаешь. Это - фаза, которую ты проходишь, и это здорово! Я не жалуюсь. [Смеётся]. Всем моим друзьям жаль, что они не смогли делать то, что делаю я ! Мне повезло, мне очень повезло. Поэтому я должен быть счастливым!

АвГ: Большое спасибо за этот разговор, Дэйв.

ДГ: Спасибо! Жаль, что у нас было так мало времени. Надеюсь, что всё в порядке.

«КУРТ - СРЕДНИЙ РЕБЕНОК,

ВОТ ПОЧЕМУ ОН

ТАКОЙ ТРУДНОВОСПИТУЕМЫЙ»

Брэм ван Сплантерен | 25 ноября 1991 года | VPRO «Onrust»! (Нидерланды)

Я помню съёмки интервью «Нирваны» за кулисами в амстердамском рок-клубе «Paradiso». Крист и Дэйв сидели на лестнице, в то время как Курт спал с гримёрке прямо за углом. Они сказали мне, что он устал и не в настроении для интервью. Я был очень разочарован, конечно, но интервью прошло хорошо и они двое оказались хорошими рассказчиками. Позже, когда мы снимали концерт (на пять отдельных камер), я обманывал себя, думая, что Курт восполнил свою неявку ко мне, сыграв очень сильный концерт. В середине одной песни был классический момент, когда он внезапно посмотрел прямо в камеру, которая стояла на сцене рядом с ним, и уже было грозился напасть на неё со своей гитарой - в конце концов, конечно, он этого не сделал. Запись концерта, который мы снимали, была впоследствии продана «Geffen», звукозаписывающей компании «Нирваны», которая поместила её на DVD с другими живыми концертами. Звук был записан при помощи двадцатичетырёхтрековой мобильной станции, и он также был продан «Geffen», которая поместила его на CD живых записей той эпохи. - Брэм ван Сплантерен

Дэйв Грол: Я бросил школу. Я так и не поступил в колледж.

Крис Новоселич: Мы все недоучки, правда.

Брэм ван Сплантерен: Это так? [Оба кивают в унисоне.] КН: Курт - средний ребенок, вот почему он такой трудновоспитуемый. Потому что, понимаешь, я самый старший -

ДГ: И все мы из разведённых семей.

КН: [Указывая на Дэйва] Он же ребёнок.

БвС: Это так?

[Интервью сокращено - Ред.]

КН: Я черпаю многие свои идеи из прослушивания раннего панк-рока и чтения фэнзинов и, мм, просто собирая литературу, просто андеграундную литературу, разговаривая с людьми разных убеждений и разговаривая с людьми, которые просто подробно изучают один вопрос. Типа просто разговаривая с тем, кто просто очень увлечён правами животных или разговаривая с кем-то из Социалистической Рабочей Парии, понимаешь?

БвС: Так каково это теперь - проникнуть со своей группой в коммерческую систему с вашим альбомом? В некотором смысле вы совершили большое проникновение туда, когда ваш собственный альбом попал в Американскую Топ Десять.

КН: Да, я пока на самом деле не осмыслил это. Мы были в Европе с тех пор, как всё произошло.

ДГ: Мы не возвращались в Америку с тех пор, как всё это взорвалось, поэтому мы на самом деле не знаем, насколько там ещё безумно.

КН: Тур был заказан несколько месяцев назад, поэтому мы играем в маленьких залах, где мы играли бы до того, как что-то из этого бы случилось. Поэтому мы на самом деле не можем сказать, что изменилось, но -

ДГ: Если уж на то пошло, это в некотором смысле придаёт мне немного веры в, понимаешь, [показывает кавычки и говорит саркастическим голосом - Ред.] «ПОТРЕБИТЕЛЯ». (КН: Да, правильно). Понимаешь, это просто как, надеюсь, очень много людей получат наш альбом, возможно, они что-то вынесут из него, и это будет первый раз, когда на них повлияет что-то другое.

КН: Они услышат нашу группу, а потом скажут: «Ух ты, мне очень нравится то, откуда взялись эти ребята», а мы скажем: «Нам нравятся такие группы, как «Sonic Youth» или «Dinosaur Jr.», или «L7», или «Hole», или...» Вся андеграундная сцена, откуда мы пришли, очень современная и, возможно, поэтому мы оправдываем то, почему мы до сих пор следуем этим курсом на этом уровне – чтобы, возможно, открыть двери, какие-то двери, которые были открыты для нас, группами, которые оставили след, которые были до нас.

[Кадры»Polly», потом комментаторов, и далее живая съёмка - Ред.]

ДГ: И это такие вещи, которые застревают в твоей голове, потому что эти песни очень простые, примитивные, несколько «очевидные» и, понимаешь.

КН: Да, это очень примитивные песни, поп.

ДГ: Прямо как детские песни, которые разучиваешь в детстве; ты запоминаешь их на всю жизнь. Просто потому что они очень просты.

«ОНИ КРИЧАЛИ: «ПРЕДАТЕЛЬ»

И ПЛЕВАЛИ В НАС»

Робин Дореан | 7 декабря 1991 года | «Hot Metal» (Австралия)

Это было второе телефонное интервью, которое я сделала для австралийского ежемесячного журнала «Hot Metal». Первое было в сентябре 1991 года, для раскрутки «Nevermind». Устав от стремительно растущей одержимости прессы и оказавшись, сам того не желая, на грани невообразимой славы, Курт давал интервью только для обложек журналов. Поэтому наш двадцатипятиминутный разговор стал статьёй с иллюстрацией на обложке для 35 выпуска «Hot Metal» за январь 1992 года, рекламируя ведущую позицию «Нирваны» на первом австралийском музыкальном фестивале «Big Day Out». Нижеследующая статья - это не та статья, которая вышла в «Hot Metal», а расшифровка разговора на плёнке.

Я оставалась в офисе «Hot Metal» до 19:00, поскольку мне нужно было делать запись с микрофона с громкоговорителем. «Нирвана» гастролировала по Великобритания, поэтому когда мы говорили, у Курта было утро. Накануне вечером трио исполняло «Territorial Pissings» на «Шоу Джонатана Росса», которое Курт назвал «недоделанным плагиатом Дэвида Леттермана».

Когда Курт ответил на звонок, он показался усталым. Но как и в нашем предыдущем интервью, я была поражена тем, каким он был вежливым. Он не ругался и, несмотря на мои (тогдашние) никудышные навыки интервьюирования, он отнёсся ко мне с уважением. Вспомнив об этом сегодня, я заметила, что моё отсутствие навыков привело к побочным темам, таким, как муравейники и его преклонение перед Мелом Гибсоном, также известным как Дорожный Воин, которого он назвал «качком». Во время моего предыдущего интервью я не могла понять юмора Курта. Его невозмутимая манера шутить заставила меня заключить, что он, возможно, претенциозен и более чем странный. Но я скоро поняла, что это было связано с умом вместе со знанием искусства, и пониманием китча и популярной культуры. К счастью для меня, он не отказался ни от одного вопроса (даже самого дурацкого) и отвечал на каждый вопрос честно. Но вскоре после начала нашего разговора он сделал паузу, чтобы ответить на стук в дверь его гостиничного номера. - Робин Дореан

Курт Кобэйн: Можешь подождать секунду, там кто-то у двери? [Подходит к двери.] Это заходил мой мощный менеджер, Рубен Кинкэйд (менеджер телешоу 1970-х «Семья Партридж») по поводу следующего интервью.

Робин Дореан: Дэнни с ним?

КК: Да, мы держим Дэнни в коробке. В коробке из-под обуви.

РД: Фотография на «Nevermind». Это ты, когда был маленький?

КК: Нет, это не я. [Посмеиваясь над идиотизмом моего вопроса.]

РД: У вас были какие-то проблемы с «PMRC» [«Parents Music Resourse Center» - Ред.] из-за члена на обложке?

КК: [Возбуждённым тоном] Нет, как ни странно, нет. С этим вообще не было никаких проблем. Мы были готовы устранить эту проблему, если бы кто-то стал психовать по этому поводу, наклеив туда этикетку с надписью: «Если вам это оскорбляет, вы, должно быть, скрытый педофил».

РД: Что нынче для вас включает в себя типичный концерт?

КК: Ну, мы только что сыграли концерт в «Kilburn National [Ballroom» - Ред.], и мы попросили нескольких друзей нарядиться в костюмы заключённых. Мы вооружили их метёлками из перьев и заставили их выходить на сцену между песнями и смахивать пыль с наших гитар, распылять на нас очищающие растворители и сметать со сцены мусор.

РД: Как реагировали зрители?

КК: Они кричали: «Предатель» и плевали в нас. Они не поняли юмора. Я никогда не пойму английский юмор. Кажется, я и не хочу.

РД: Кажется, многие люди не понимают ваше чувство юмора.

КК: [Взволнованным голосом] Почему это?

РД: Люди не понимают, что означает приклеивать макароны на доску с блёстками. [Намекая на пресс-биографию для «Nevermind», в которой написано, что Крис Новоселич и Курт Кобэйн подружились на почве любви к ремеслам, особенно когда Новоселич спросил совета у Кобэйна по поводу макаронного мобиля, над которыми он работал, на что Кобэйн сказал: «приклей на него блёстки»” - Ред.]. Это большое искусство.

КК: [Чуть слышно смеётся.] Ну, я могу их только пожалеть.

РД: Что тебе не нравится в таких телешоу, как «Бенни Хилл»?

КК: [Смеётся]. О Боже, хватит. Невозможно бесконечно смотреть на ситуации, когда два лысеющих толстяка таращатся на пару сисек, держа в руках рожки с мороженым, а потом думают, что это бинокли, а потом засовывают их себе в глаза. Ты когда-нибудь это видела?

РД: О, да.

КК: Я видел, как они это делают в очень многих эпизодах.

РД: Ты чувствуешь себя физически усталым от бесконечных гастролей?

КК: О, совершенно. На этом концерте в Эдинбурге моё горло так распухло и болело, что когда я пел, меня рвало.

РД: Это было из-за крика?

КК: Да. Это из-за крика на протяжении трёх месяцев подряд. У нас есть всего лишь одна неделя, и мне удалось сегодня достать хорошее лекарство от кашля, поэтому, надеюсь, это временно устранит симптомы, пока я не смогу поехать домой и не начну ходить в магазины трав и не смогу купить крыло летучей мыши, положить его в воду и выпить. [Смеётся].

РД: Что ещё, по-твоему, было очень трудным?

КК: Да, собственно, это и всё, за исключением автографов. Я не против комплиментов от людей, но автографы становятся для меня очень неприятными. Я планирую сделать официальную печать для автографов Курта Кобэйна.

РД: Я думаю, что ты устал давать интервью.

КК: [Более громким голосом] ДА, УСТАЛ! Мы в последнее время забивали на многие интервью, что злило нашу звукозаписывающую компанию, но это единственное, что мы можем сделать, чтобы оставаться в здравом уме. Я решил, что буду ходить только на те интервью, когда нам гарантируют [смеётся], что мы будем на обложке журнала, или для фэнзина, настоящего фэнзина, такого, который ксерят и сшивают студенты и фэны.

РД: Почему ты так решил?

КК: Ну, потому что это просто пустая трата времени - рассказывать о своей личной жизни и о нашей музыке большинству журналов, которые берут у нас интервью. Большинство этих журналов - глянцевые, ерундовые журналы, чтение которых лично меня никогда бы не заинтересовало, поэтому это похоже на пустую трату большого количества времени. Я больше не хочу раскрутки. Мы ушли настолько дальше, чем ожидали, что нет причины делать нашу жизнь несчастной.

РД: Не думаешь ли ты, что люди не хотят читать о вас?

КК: Ну, я думаю, что им просто придётся покупать выпуски, где мы на обложке. [Смеётся]. Или им придётся покупать фэнзины. Для меня это просто пустая трата времени, потому что я не могу говорить о себе двадцать четыре часа в сутки.

РД: Хотя, возможно, ты бы хотел?

КК: [Серьёзным тоном] Конечно, нет!

РД: Как ты относишься к тому, что только в Соединённых Штатах было продано 600 000 экземпляров «Nevermind»?

КК: Гм, у нас в Америке продано 1.4 миллионов.

РД: Ты планируешь построить точную копию Грэйсленда, чтобы там жить?

КК: Нет, у меня скорее будет Долли Партон Лэнд. Или Бокскар Вилли Лэнд. Он - кантри-энд-вестерн-бродяга.

РД: Чему ты можешь приписать успех «Nevermind»?

КК: Большой взятке. Нет, я понятия не имею. Когда мы подписали контракт с «DGC», мы думали, что реалистичное количество альбомов, которые будут проданы к концу года - приблизительно 200 000. Мы были бы очень этим довольны. Продать почти 1.5 миллиона - мы такого себе даже не представляли. Нельзя сказать, что это кайф, потому что мы никогда не хотели этого в первую очередь. Веришь ты или нет, это правда. По крайней мере, хорошая сторона этого в том, что много ребят услышали нашу музыку, купили альбом, и он им понравился. Надеюсь, их заинтересуют и другие разновидности андеграундной музыки. Надеюсь, они купят всё, что записали «Black Flag».

«РАСИЗМ, ПОЛОВАЯ ДИСКРИМИНАЦИЯ

И НАЦИОНАЛИЗМ ВЕДУТ

НАС К НЕВЕЖЕСТВУ»

Алин Жордано | 7 декабря 1991 года | «Uzine» (Франция)

Из всех фотографий, сделанных во время этого интервью, больше всего мне нравятся те, которые сделал Ричард Беллиа, и одна в особенности. Для меня это фото показывает, что мы принимаем участие в театральном зрелище. Все мы, любители и профессиональные журналисты, сновали вокруг Новоселича и Грола - совали им свои микрофоны, но даже не всегда смотрели на них, тщательно проверяя свои уровни звука. Беллиа это показывает. Я была там как фанатка: у фанатки есть преимущество пропуска. Я не задавала вопросы. Я была в таком тихом восторге, исполнена такого благоговения, что мне позволили быть частью этого собрания, которое казалось мне таким близким и таким значимым. Я попыталась сделать фотографии Новоселича и Грола и даже не смогла сделать хотя бы один приличный снимок - какой-нибудь снимок, который стоило бы сохранить. Но Беллиа, он сделал это; он ухватил то, что происходило на самом деле: он снял тот исторический момент, когда грандж стал товаром. Его снимок также показывает нашу сопричастность, наше самоотречение: мы - фэны, которые почитают или даже поклоняются другим за их способность (как мы это понимаем) говорить, что мы чувствуем и думаем и не можем ясно сформулировать сами. Беллиа запечатал вовремя жадную пассивность и эмоциональную алчность, которая предвещала успешный массовый маркетинг «Нирваны».

Пресс-конференция была переведена с английского на французский для четвертого номера фэнзина «Uzine». Недавно она была переведена обратно, чтобы войти в эту коллекцию интервью. Всё обретается и исчезает. И это не просто слова Грола или Новоселича, а скорее то, что, как я свято верю, является истиной. - Алин Жордано

Перевела с английского на французский Сандрин Можи.

Перевели с французского на английский Эстель Разо и Алин Жордано.

«Transmusicales 91»: Пресс-конференция была запланирована на 16:00, но эти «рок-звёзды» из «Нирваны» попросили её отложить, чтобы они могли немного отдохнуть! Ну, прекрасно, хорошо, ребята... мы вас подождём! Напряжение растёт, журналисты начинают топать ногами, а потом нам говорят, что Курт Кобэйн (гитарист и певец) не придёт - очень жаль. Около 17:30 люди шепчут: «Они здесь», и действительно интервью может начаться, поскольку почти все журналисты всё ещё здесь, чтобы послушать этих «новых героев» сиэтлской сцены.

Вопрос: Вы представляете угрозу для системы?

Дэйв Грол/Крис Новоселич [Не существует записи того, кто где говорит - Ред.]: Угрозу... До некоторой степени, да, потому что то, что мы хотим - это попытаться развить сознание людей. Самое большое оружие, которое есть у правительства, это невежество, и если через наши песни люди начинают понимать, что происходит, возможно, они будут реагировать. Вы должны понимать, что в Соединённых Штатах много апатии, невежества, поэтому вместо того, чтобы примкнуть к какому-нибудь специфическому политическому течению, то, что мы хотим сделать - это просто сказать им: будьте в курсе того, что происходит.

Вопрос: Что вы думаете о партиях, вовлечённых в политику?

ДГ/КН: Поскольку мы имеем дело с годом выборов в Соединённых Штатах, избежать политики никак не удастся. Это очевидно повсюду, тем более, что мы живём под этим политическим режимом уже довольно много лет! И люди слушают группы, чтобы знать, что они на самом деле должны сказать; у нынешнего поколения, к сожалению, нет выразителя их мнения. Когда мы думаем о 1960-х, там было несколько, и музыка была просто фоном для политических дискуссий. Сегодня у нас этого нет, но возможно, если мы поможем людям открыть глаза, кто-то высококвалифицированный и умный встанет и предложит альтернативу.

Вопрос: У «Нирваны» нет политических приверженностей; однако вы – анти-мачо в отличие от некоторых других групп...

ДГ/КН: Да, правда, что это - мир мужчин, но половая дискриминация, по-моему, кажется столь же плохой, как и расизм. Мы должны принимать друг друга, и это нелегко. Эта пресс-конференция приобретает несколько политический поворот. Чтобы внести ясность, для меня кажется очевидным, что расизм, половая дискриминация и национализм ведут нас к невежеству.

Вопрос: Так, а как вам нравится отрываться?

ДГ/КН: Просто играя музыку, находясь с друзьями, посещая вечеринки, ходя на пляж, когда хорошая погода, практикуя расслабление... как и все остальные, в общем-то.

Вопрос: Вы пришли с «Sub Pop»; у вас всё ещё есть связи с другими группами, которые остались там?

ДГ/КН: Конечно, да; мы по-прежнему чувствуем себя очень близкими к другим группам. Они - наши большие друзья. Вы должны понимать, что Сиэтл - не такая огромная музыкальная сцена. Все мы знаем друг друга, более или менее, и это не потому, что теперь мы на крупной студии, где мы собираемся открещиваться ото всех; это было бы совершенно ужасно, напыщенно и высокомерно. Мы только что сыграли несколько концертов в Англии, мы говорили с журналами типа «NME» и, в конце концов, мы устали от интервью; именно поэтому мы говорим только с фэнзинами и газетами колледжей. В 1989 году они были единственными, кто говорил о нас и поддерживал нас; мы были бы полными дураками, если бы это забыли и отвернулись от прошлого. Теперь мы на «Geffen», но нам по-прежнему нравятся группы из Сиэтла, и отвернуться от них - это исключено.

Вопрос: Люди не очень-то могут позиционировать вас как группу...

ДГ/КН: Это правда, для англичан мы - хэви-метал группа, но у нас нет с этим абсолютно ничего общего. Как только они слышат тяжёлые гитары, это сразу же хэви-метал! Так или иначе, хэви-метал, трэш, дет-металл, всё это, это то же самое, что в итоге кусать себя за хвост, чтобы, в конце концов, умереть.

Вопрос: Как вы воспринимаете европейские группы, такие, как «Ride» или «My Bloody Valentine»... шумный поп?

ДГ/КН: Мы их не знаем. Мы слушаем в основном американские вещи. Это, возможно, наша ошибка, я не знаю, нам очень жаль, но мы здесь не живём, мы по другую сторону океана... но это верно - мы не пытались слушать эти группы, извините.

Вопрос: Вы говорите о невежестве, но американцы, они дома и никогда не делают никаких усилий, чтобы посмотреть, что происходит в других странах...

DG/CN: Вообще-то, у нас не было возможности на самом деле открыть для себя европейские группы, и тем более французские. Если пойти в магазин пластинок, то там не будет французской музыки. Вообще-то, это - действительно вопрос того, чтобы можно было получить доступ к ней в первую очередь... ну, при этом, мы слушали вещи из Манчестера. В конце концов, это музыка - и точка.

Вопрос: Что вы думаете о людях, принципиально ведущих здоровый образ жизни? [Есть вопросы, которые, наверное лучше всего не задавать «Нирване», потому что они почти расстраивались.]

ДГ/КН: Ну, слушайте, если вы довольны тем, что не курите, не пьёте, это ваша проблема, ваша тело. Иногда бывает, что появляется человек, который встаёт на пьедестал и хочет показать всем, как изменить мир. Он считает себя новым мессией, он полагает, что владеет божественной мудростью. Хорошо, я услышал то, что он должен был сказать, теперь, что касается меня, я курю, я пью. Каждому своё.

Вопрос: Что вы думаете о прыжках со сцены в зал?

ДГ/КН: Да, это круто, но эти ребята, они главным образом делают это, чтобы произвести впечатление на своих друзей, это просто больше для того, чтобы подняться на сцену, а потом сказать: «Посмотрите на меня! Я на сцене». Он собирается подняться на сцену несколько раз и, возможно, покрутить несколько гитарных педалей и, в конце концов, это становится раздражающим, особенно когда мы не можем их контролировать. У нас в некотором роде складывается впечатление, что он скорее выпускает пар, чем слушает музыку. Лично я посоветовал бы ему найти хорошее хобби, вроде альпинизма.

Вопрос: Какой была эволюция «Нирваны»? Эта внезапная звёздность возникала постепенно или это был сюрприз?

ДГ/КН: Песня вроде «Polly» была написана до того, как вышел «Bleach»; многие песни с «Nevermind» были написаны весной 1990 год, например «In Bloom» и «Lithium», тогда как «Smells Like Teen Spirit» была написана за месяц до сессии звукозаписи. На самом деле, это - проблема со студиями; требуется вечность, чтобы выпустить альбомы. Кроме того, у нас было несколько проблем с нашим предыдущим ударником. Группа меняется, и если послушать демокассету, которую мы записали в самом начале - не покупайте её, очень плохой звук - можно действительно сказать, что там уже с самого начала были все эти элементы. Относительно следующего альбома, он, конечно, будет экспериментальнее. Что касается разницы между «Bleach» и «Nevermind», она в том, что первый стоит шестьсот долларов, а другой сто тысяч долларов!

Вопрос: В вашей биографии написано, что вы - выходцы из разных художественных школ.

ДГ/КН: Ничего подобного! Это полная неправда. Люди не должны всегда верить биографиям. Та история о художественных школах, это просто глупое клише. Эй, разве действительно похоже, что мы рисовали в художественных школах? Да, какое самое большое рок-н-ролльное клише? Музыкант, который бросил изящные искусства! Так или иначе, это всё ерунда - картины с синими ракушками и ирисками, это ничего не значит!

Вопрос: Есть газета, в которой написано, что «Нирвана» как группа такая же тупая, как «Mudhoney»; для вас это оскорбление или комплимент?

ДГ/КН: Это комплимент, конечно, потому что они вовсе не тупы. Рок-н-ролл вообще не должен быть интеллектуальным. Но благодаря таким группам, как «Yes» - высокомерные типы - люди склонны думать, что рок-н-ролл должен быть интеллектуальным. Мы, конечно, возвращаемся к этому клише с людьми, которые бросили изящные искусства! Чёрта с два, мы должны быть более практичными!

Вопрос: Обложка «Nevermind» предлагает объективное видение Соединённых Штатов?

ДГ/КН: Очевидно, что в этой обложке есть что-то явно антиматериалистское; это долларовая купюра. Остальное остаётся открытым для интерпретации. Есть рыболовный крючок, ребёнок, и некоторые люди подходят и спрашивают нас, что это значит. Или они объясняют нам, что они видят; больше всего мне понравилось, как один парень спросил нас - ребёнок представляет собой группу, подписывающую контракт с крупной студией звукозаписи - и за один доллар - забудь об этом! Есть также версия об обрезанном ребенке, и нас спросили, не связано ли это с евреями! Меня даже спросили, обрезан ли я.

Вопрос: А ты?

ДГ/КН: Да, и все в Соединённых Штатах.

Вопрос: Не рискуете ли вы, из-за своего успеха, стать одними из выразителей мнений тех, о ком вы говорили раньше?

ДГ/КН: Мне не хватает интеллекта, чтобы быть выразителем мнений моего поколения, и к тому же есть такие люди как Джелло Байафра, который уже делает довольно хорошую работу. Джелло - интересный парень, но мы, мы - просто рок-группа, и также, ну, в общем, некоторые группы уже делают это, например, «Dead Kennedys». Но это правда, что благодаря успеху можно стать каналом для выражения чего-то, и это меня немного пугает, потому что есть риск того, что начнёшь проповедовать. Ну, я уважаю эти группы, которые встают и берут слово, но я, я не представляю, что буду это делать. Есть группы, которые говорят публике: «Забудьте обо всех своих проблемах». Мы, мы абсолютно этого не делаем! Это как будто я прихожу на пресс-конференцию и говорю: «Давайте, задавайте мне вопросы о какой-нибудь проблеме, и я скажу вам, что думаю об этом». С другой стороны, в Соединённых Штатах так много апатии, люди очень увлекаются материализмом, они получают удовольствие от хорошей жизни, большой машины, доступного бензина, но они даже не знают, где на карте находится Африка, или сколько континентов в мире. В Соединённых Штатах 15 процентов людей в возрасте семнадцати лет являются неграмотными. Из-за войны в Персидском заливе люди были безумно счастливы, потому что Соединённые Штаты стали номером один в мире, но с образовательной точки зрения это катастрофа. В действительности, мы почти имеем статус страны третьего мира.

Вопрос: Последний вопрос: что вы думаете о Соединённых Штатах?

ДГ/КН: Вам действительно надо это понять; вы полагаете, что американцы - невежественные люди, хорошо... Я ТОЖЕ.

ЦИТАТА КОБЭЙНА

О Прошлой Работе

«Я люблю детей, я знаю, что это звучит странно, но это так. У меня есть младшая сестра, которой четыре года. И я был спасателем, и я учил дошколят плавать; и я работал в Юношеской Христианской Организации и занимался детским садом; и я нянчился с детьми в подростковые годы. Это всё было несколько странным в Абердине, потому что в основном мужчины столько не нянчатся с детьми».

- из статьи «Лучше Мёртвый, Чем Крутой» Джины Арнолд,

«Option», январь 1992 года

ЦИТАТА КОБЭЙНА

«Моя самая любимая гитара в мире – «Fender Mustang». Она очень маленькая, и почти невозможно сохранять её настройки. У неё ужасный дизайн. Если ты хочешь поднять высоту струн, тебе приходится расстроить все струны, вытащить подставку, повернуть все эти маленькие винтики на подставке, и надеяться, что ты их достаточно подтянул... Но мне это нравится. Так всё звучит хреново, и я случайно на всё натыкаюсь. Мне кажется, что мне не нравится так хорошо знать свою гитару».

- из статьи «Хорошо Темперированные Истерики Курта

Кобэйна» Л. Э. Кантера, «Guitar Player», февраль 1992 года

ЧАСТЬ VII

Январь - февраль 1992 года -

Угрюмость

ТЕПЕРЬ ЛЮДИ ЗВОНЯТ ПО ВСЕМУ МИРУ, ЧТОБЫ ВЗЯТЬ ИНТЕРВЬЮ у Курта Кобэйна; не прошло и шести месяцев с тех пор, как вышел «Nevermind», и вдруг люди готовы платить за то, чтобы провести телефонное интервью - это в те времена, когда международные тарифы были запредельными. Заметьте, что в этих интервью внезапно появляется менеджер «Нирваны», тур-промоутер и представители связи с общественностью компании - это возвышающаяся стена, которой раньше не существовало.

В этом разделе содержатся все известные интервью «Нирваны», кроме трёх, которые они дали во время своего тура по Австралазии и Азии. Они охватили то, как быстро движется время; 23 января появляется идея о выпуске нового альбома осенью, то, о чем говорила группа восьмью неделями ранее, внезапно кажется трудным, и к 13 февраля, в беседе с Суешем Павитраном, Курт Кобэйн объявляет: «Мы не будем торопиться, определённой даты нет». Радостное сообщение группы «раз в неделю, пишем песню» с октября 1990 года превратилось в намёк Кобэйна о том, что невозможно писать в дороге. Они гастролировали с середины августа всего с несколькими неделями отдыха и больше не могли манипулировать всем этим. Однако это не оправдывает полного отказа от сотрудничества, продемонстрированное в их интервью с Джен Олдершоу, которое, вероятно лучше всего показывает, как «Нирвана» заработала репутацию вздорности. Но это кажется особенностью, прежде всего, когда они вместе как группа - как личности они учтивы.

Заметьте, задают вопросы по-прежнему главным образом музыкальные журналисты; поэтому никто не копается в биографии, что произойдёт позже, когда «Нирвана» прославится по-настоящему; проскальзывают детали биографии, но из ребят ещё не вытягивали истории их жизни.

Кобэйн - уже заядлый наркоман, но он незомби. Несмотря на то, что он задремал на середине интервью в ноябре и то, что его спрашивали, что он думает о наркотиках, ещё в конце января самое большое, что печатал репортёр, это предположение Юрия Ленкетта, что фактором бледности Кобэйна могли быть «препараты». Но, тем не менее, нагрузка интервью спала. Вместо длинной череды интервью во время европейского тура всё проводилось за первые несколько дней в Австралии, несколько дней в Сингапуре и всего один день на Гавайях. Кобэйн отсутствует примерно на половине интервью, но когда он хотел, он производил тёплое впечатление на всех, кто с ним встречался: скромный, приветливый, примиряющийся с тем, чего он не мог и представить год назад.

«НЕМНОГО ПЕЧАЛЬНО, КОГДА

ЯППИ ПЛЯШУТ

ПОД НАШУ ПЕСНЮ»

Джеймс Шерри | январь 1992 года | «Metal Hammer» (Великобритания)

Я так больше и не встречал «Нирвану» после августа 1991 года; моё последнее интервью состоялось по телефонной линии из Лондона домой к Крису в Сиэтле. Он был, конечно, удивлён, услышав, что «Нирвана», которая существовала приблизительно пять лет, только что завоевала награду «Metal Hammer» «Лучшая Новая Группа». Однако именно Крис, парень, который всегда находит что-то хорошее даже в плохом, смог рассказать, что что-то на музыкальной сцене изменилось, и что все различия между хард-роком, панком и металлом пали на фоне того, что «Нирвана» развязала в прошлом году. Его ответы, возможно, показали, насколько всё было запутанным для группы в тот момент; его мысли о будущем были иногда гипотетическими, он иногда, кажется, слишком протестует против того, насколько довольны были участники группы своим выбором, и он был очень откровенно сыт по горло бульварной журналистикой и жёлтой прессой. Спустя всего чуть более двух лет я находился в студии, играл на ударных с группой, когда пришла новость, что всё обрушилось - что Курт умер. То первое знакомство с «Bleach» помогло отрегулировать весь мой будущий путь в музыке; тогда я был очень рад за них, когда «Nevermind» добился такого успеха, и когда появился «In Utero», он казался какой-то победой и стал таким впечатляющим достижением. Но я ощущал трепет и свято надеялся, что эти милые ребята сделают всё хорошо, как предписывают менее приемлемые рассказы. В итоге всё просто стало плохо. Но то, что осталось, было удивительным, и я никогда не терял своего уважения к ним и свою любовь к этой музыке - Джеймс Шерри

Крис Новоселич: Привет!

Джеймс Шерри: Привет, Крис?

КН: Да!

ДШ: Привет, это Джеймс из «Metal Hammer».

КН: Привет, как дела?

ДШ: Привет, как дела? Вы победили в опросе «Metal Hammer» как Лучшая Новая Группа.

КН: Мы - лучшая новая группа?

ДШ: Да.

КН: Ну, это круто. Мы польщены. Надеюсь, многие из этих хэви-металлистов узнают, откуда мы, понимаешь? И они увидят, типа, лейбл «Sub Pop» на нашем альбоме и, понимаешь, заценят группы с «Sub Pop». Я знаю, что ты отвечаешь за открытие многих из этих людей!

ДШ: Да... Да, надеюсь, что так.

КН: На «Sub Pop» и всё такое... Более оригинальный материал, понимаешь?

ДШ: Да.

КН: Так, хм... Мы просто надеемся, что мы сможем познакомить с этим людей.

ДШ: Это одна из главных причин, которые, типа, помогают вам в настоящее время пережить все эти стычки в настоящее время?

КН: Да. Да, типа для нас лич... для меня лично это оправдывает то, что мы делаем. Ну, возможно, мы можем типа помочь открыть много групп теперь, когда у нас есть всё это воздействие, понимаешь? Немного рассыпать богатство.

ДШ: Ты ещё не заметил какие-то из этих эффектов?

КН: Пока нет.

ДШ: Нет?

КН: Нет. Ну, я на самом деле не смотрел, поэтому я не знаю...

ДШ: В Англии я определённо заметил немного.

КН: О, правда?

ДШ: Есть несколько групп, которым вы определенно помогли, например, «Senseless Things» только что вошли в Топ Двадцать синглов и всё такое.

КН: Верно! Ты знаешь, что это не только мы; всё обычно меняется рано или поздно, чувак, и мы были просто в нужном месте в нужное время. Мы просто были достаточно успешны для понимания мэйнстрима.

ДШ: Определённо. Вы как-то наслаждаетесь этим успехом?

КН: Конечно! Очень интересно смотреть, что, чёрт возьми, происходит... что -то другое.

ДШ: Это отличается от того, чего ты ожидал по поводу того, как к тебе относятся люди и всё такое?

КН: Мммм... многие люди подходят: «Привет, ты - басист из «Нирваны», да? Ого, ты можешь расписаться на моей рубашке?» «Ну... я на самом деле не хочу портить вашу одежду...»

ДШ: Тогда тебя это очень достаёт? Много людей, которые всё время подходят к тебе? Тебе приходится всё время очень...

КН: Да, меня это достаёт всё больше и больше. Особенно после выступления на телешоу и прочего.

ДШ: Вы выступаете на многих телешоу в Штатах? Вы довольно много выступали, когда были здесь.

КН: Да, мы выступали только на «Saturday Night Live».

ДШ: Это было очень весело?

КН: Что, извини? [Джеймс повторяет.] Всё прошло замечательно. Это было очень весело.

ДШ: Превосходно. Так, а ты когда-нибудь пожалел о том, что подписал контракт с «Geffen» и всё такое прочее? Вообще жалел о том, что ты до сих пор делал -

КН: [Начинает отвечать, когда Джеймс ещё не успел закончить] Нет, нет. Нет, у меня нет никаких сожалений. Мы очень счастливы.

ДШ: Это очень круто. Тогда когда мы можем ожидать продолжение «Nevermind»?

КН: Вероятно, в конце зимы.

ДШ: Да? Всё-таки есть какие-то планы относительно этого?

КН: Да, мы всё определяемся. Посмотрим. Мы собираемся отправляться в этот тур по Австралии/Японии, потом у нас будет пара месяцев отдыха, типа соберёмся вместе, начнём джемовать, слегка пошумим.

ДШ: Так у вас всё-таки есть какие-то планы относительно этого? Вы знаете, что это будет за материал, как он будет звучать или что-то в этом роде?

КН: У нас есть примерное представление; мы собираемся с мыслями.

ДШ: Так, я имею в виду, это будет странно. Я имею в виду, что может быть одна проблема, раз «Nevermind» - такой классный альбом, люди всегда могли бы рассматривать его таким, что бы вы ни сделали дальше, таким трудным альбомом для продолжения. Вас вообще это волнует?

КН: Нет, нас волнует только запись альбома, который бы нас удовлетворял - тогда мы будем думать, что это здорово. В смысле, если мы начинаем угождать публике, то вы просто полные предатели. Если начинаешь идти на компромисс только из-за продаж альбома, я имею в виду, ты просто сукин сын.

ДШ: Как ты относишься к тому, как группу изображают в прессе и всё такое? К тому, что люди думают о вас.

КН: Ну, прежде всего, нас изображают как компанию пьяниц и просто нигилистических смутьянов, понимаешь? И у нас появились некоторые мысли и идеи, которые мы не могли бы выразить. Просто воспользоваться этим и эксплуатировать СМИ - ОЙ! [Вопит кот, Крис визжит.] Наступил на лапу своему коту.

ДШ: С ним всё в порядке?

КН: [Хлопоча над котом] Да. Его немного трясёт, но он в порядке! [Шутливым тоном.] Понимаешь, мог бы также добавить и свои пять копеек, понимаешь, о чём я? Принимай это как хочешь. Поэтому теперь переходим к такому материалу, с которым я мог бы обращаться с умом. Я пытаюсь быть в курсе того, о чём говорю, поэтому я не испорчен кучей дерьма, по крайней мере, я надеюсь, что нет. Пожалуй, нет!

ДШ: Вы должны сейчас получить нехилый шанс заявить о себе на ТВ и всё такое - особенно тот материал, который вы сделали здесь, сыграв другую песню на одном из них, разбив аппаратуру...

КН: Нееее, это просто весело! Если бы я отвечал за то телешоу, то я бы подумал, что это классно. Это хорошее ТВ, понимаешь? Впечатляющее!

ДШ: Я бы подумал, что это блестяще, особенно когда вы приехали и с таким же успехом сыграли на «Top of the Pops», и Курт пел таким голосом. Это было просто истерично.

КН: Это было весело! Надо было просто сделать что-то другое, слегка встряхнуть, посмотреть, что будет.

ДШ: Просто чтобы получить разные реакции и всё такое. Вы никогда не планировали сделать что-то такое? Это всё - просто вещи, которые происходят вовремя?

КН: Только в последнюю секунду: «Эй, чувак, а что, если мы сделаем...?» «Да-да-да, да, да!»

ДШ: Люди, кажется, придают довольно большое значение битью аппаратуры и всему такому.

КН: Ну, вот что для вас СМИ! Это не то, на что ориентирована группа.

ДШ: Это просто потому, что они уже давно не видели ничего подобного.

КН: Это очень весело.

ДШ: Многие люди также говорят, что вы не особенно наслаждаетесь успехом, и вы очень злы на то, как обстоят дела, и всё такое.

КН: Мы можем перегореть.

ДШ: Давление, должно быть, огромное.

КН: Да, я имею в виду, в этом есть свои хорошие и плохие стороны. Но это продлится всего несколько лет, а потом закончится.

ДШ: Ты думаешь, что это просто дань моде, или ты думаешь, что это больше, чем дань моде?

КН: Я думаю, что это может быть дань моде, до какой-то степени - я думал об этом. Мы - просто новая популярная группа, и люди устанут от нас. [Бормочет: «Чёртов кот...»] Немного печально, когда яппи пляшут под нашу песню, это, типа, вот это да, они же яппи. «Ну, вот эта новая группа с этой новой песней, эй, вот она!» Но я думаю, что есть много людей, которым на самом деле нравится эта музыка, судя по письмам, которые мы получаем от людей. Они потратили достаточно времени, чтобы написать и просто выразить, что они думают о нас.

ДШ: Я думаю, что бы ни случилось за следующие несколько лет, у вас всё равно всегда будут поклонники. Просто, возможно, не такое же внимание СМИ. Потому что много людей -

КН: Для нас это хорошо. Что будет, то и будет; мы тогда не будем стремиться к продаже альбомов.

ДШ: Многие люди сравнивают ваш последний тур с, типа, «Sex Pistols» и всё такое.

КН: Ты так думаешь? Это было всё-таки, вероятно, раздуто, преувеличенно. Многое из тех вещей «Sex Pistols» было просто преувеличением. Но они пришли из ниоткуда и произвели большой фурор - и я думаю, что и мы до определённой степени, но не как... как... я не знаю. Просто в душе я слишком скромен, чтобы хвастаться и сравнивать нас с «Sex Pistols» - я не могу этого сделать.

ДШ: Что будет, если ты в итоге станешь попадать в таблоиды и рубрики светской хроники и всё такое? Знаменитость! Это неизбежно начнёт происходить.

КН: Это просто безумие! Это - мусор! Да, я думаю, что это начнёт происходить, но... когда я слышу о других людях, я не обращаю внимания. Я никогда не обращал внимания на такие вещи, поэтому...

ДШ: Какую самую глупую вещь ты когда-либо читал о группе в газете? Ты можешь вспомнить какие-нибудь хорошие примеры?

КН: О, Боже... самая глупая вещь... мы были «помесью «Roxette» и «Slayer»», да...

ДШ: [Смеётся]. Это интересно...

КН: И мммм, наши выходки - о да, что мы сожгли дотла свой гастрольный автобус. Вот и всё.

ДШ: Превосходно. Так когда вы рассчитываете снова приехать сюда на гастроли? Ты знаешь?

КН: Мы, наверное, приедем и сыграем на Рединге... сыграем несколько концертов...

ДШ: Да, до меня дошёл слух, что вы будете ведущими исполнителями в субботу вечером - это что-то вроде подтверждения или -

КН: Да нет, я этого не слышал. Мы, наверное, будем гораздо выше в программе в этом году.

ДШ: Да, потому что я слышал, что вы будете ведущими исполнителями в субботу вечером - вы будете топ-группой.

КН: Разве это будет не здорово?

ДШ: Да, это будет превосходно. Вам нравится Фестиваль в Рединге?

КН: О да, нам было так весело в прошлом году! Мне нравится играть рано, просто чтобы можно было со всем этим разделаться и потусоваться со всеми своими друзьями и познакомиться с людьми и просто хорошо провести время. Как все остальные группы - мы закончили!

ДШ: Вы собираетесь приехать только на один концерт на Рединге или сыграете ещё, ты знаешь?

КН: Я понятия не имею. Я знаю, что есть большая вероятность, что сыграем на Рединге.

ДШ: Хорошо, ну, в общем, для меня это будет сделано. Увидимся, когда вы приедете! Большое спасибо!

КН: Ну, большое спасибо, чувак.

«НУ, ЭТО ТАКОЙ ЖЕ ПАНК-РОК

КАК ЭЛВИС»

Джессика Адамс | 23 января 1992 года | «Select» (Великобритания)

Разговор с Куртом Кобэйном по телефону был счастливой случайностью. Предполагалось, что я буду брать интервью у Дэйва Грола, но в последний момент я услышала у себя в ухе довольно хриплый голос Курта. Это абсолютная радость - иметь возможность поделиться этой расшифровкой спустя столько лет. Я всегда хотела подарить эту кассету его дочери, Фрэнсис, чтобы доказать ей, что у него было бесстрастное чувство юмора и доброе сердце, и что он не был замученным существом, как показывали в СМИ. Курт во время интервью был очень добр ко мне, и я чувствую себя неловко из-за фотографии, которую использовали на первой странице обложки «Select» и того, как была написана эта статья. Авторы не могут контролировать редакторов или арт-директоров. Статья придала характер сенсации его болезни, и по сей день я чувствую свою вину в том факте, что он достаточно доверял мне, чтобы поделиться своими воспоминаниями о записи «Nevermind», только для того, чтобы эти воспоминания исказили в опубликованной статье, которая была подписана моим именем. Ещё одно маленькое разочарование в том, что, должно быть, для него было морем проблем, в то время, когда он был очень уязвим. Мне очень повезло увидеть «Нирвану» в Сиднее, и группа была настолько мощной и настолько трогательной, что надо признаться, что я с тех пор не могу слушать «Nevermind». Я в прямом смысле не слушала его с того года. Где бы ты ни был сейчас, Курт, знай, как тебя любят и как ты важен - особенно для женщин, которых ты всегда поддерживал. - Джессика Адамс

*С первым ударом будет ровно 11:03* [Сигналы говорящих часов.] *С первым ударом будет 11:03 и десять секунд...*

Оператор: Давайте, говорите, пожалуйста; вас соединили - давайте, говорите...

Джессика Адамс: Спасибо - пока! Курт?

Курт Кобэйн: Да.

ДА: Да, как дела? Доброе утро.

КК: И тебе доброе утро.

ДА: Я сначала хотела спросить тебя, я только что читала статью о «Spinal Tap» - ты вообще фэн «Spinal Tap»?

КК: Вообще? Да, конечно, это отличный фильм.

ДА: Они утверждают, что проезжали через Сиэтл примерно лет пять назад, когда были в туре и, ммм, [хихикает] были под сильным влиянием большинства групп с «Sub Pop». Я не знаю, согласишься ли ты с этим?

КК: Ну, говорить это довольно эгоистично [кажется, он так же удивлён]...

ДА: Да, да, не так ли? Я думаю, что они довольно эгоистичная группа. Они сформировались заново, ты это знал?

КК: Да, я знал.

ДА: Это должно быть хорошо.

КК: Я очень этому рад. Они играли свой последний концерт в Сиэтле несколько лет назад; некоторые мои друзья нашли череп, который у них был в качестве реквизита на старом складе, и теперь он у них в комнате.

ДА: Это здорово [смеётся] - было бы здорово устроить там маленький Стоунхендж.

КК: Да, очень хорошо!

ДА: «Нирвана» использует сценический реквизит?

КК: Нет, не используем, но мы собираемся. В следующем американском туре у нас будет двадцатифутовая кукла из кино, гипнотическое колесо, понимаешь, о каком я говорю? Ими пользуются психиатры.

ДА: Фантастика.

КК: И у нас также будет проекция, очень большая проекция за барабанами игры «Pong» - ты знаешь, что это?

ДА: Какая игра...?

KC: «Pong», это была первая домашняя видеоигра, которая была просто такой маленькой точкой, которая двигалась взад-вперёд по экрану, и у тебя было два весла друг напротив друга, которые били туда-сюда по этому мячу.

ДА: Это была популярная игра в Абердине?

КК: Ну, это была популярная игра по всей Америке; здесь у вас она тоже могла бы быть, потому что это была первая домашняя версия видеоигры, до «Atari» - в смысле, это была фактически «Atari», что-то вроде «Atari», да, вот что это было. Первой игрой, которая вышла на основе «Atari», была «Pong».

ДА: Она кажется такой примитивной!

КК: Да, она очень примитивна.

ДА: У нас здесь была другая, про лягушку, которая продержалась примерно года три; я не могу вспомнить. Наверное, в Америке она тоже была. Просто очень простенькая игра с лягушкой.

КК: Да, где ты пытаешься перейти улицу, его сбивают машины, которая называлась «Frogger» - это тоже было на «Atari».

ДА: Что ещё нам приходит на ум, когда мы видим «Нирвану»? Все здесь невероятно взволнованы по этому поводу, но также немного неуверены.

КК: Почему это?

ДА: Я думаю, потому что мы слышали очень много разного – «Ну, они не слишком увлекаются раскруткой», и «Они не будут давать большой концерт», «Это не очень театрально...»

КК: Ну, хммм... Действительно мы не смогли бы сделать ничего театрального, о чём мы могли бы подумать. В смысле, я не понимаю, что ты имеешь в виду помимо использования реквизита, танцоров или чего-то в этом роде. Мы могли добавить духовые инструменты, чтобы всё оживить, но нет, мы в основном просто выходим на сцену, всем машем и начинаем играть.

ДА: Это, должно быть, хорошо, на самом деле, но я могу понять с твоей точки зрения, что на вас оказывается большое давление на данный момент, много надежд аккурат по всему миру. Это так?

КК: Я полагаю, что да, но я пока далёк от того, чтобы волноваться по поводу этих вещей, потому что мы были в туре, типа, семь месяцев, которые я могу просто попытаться пережить, день за днём. Мы все очень устали. Поэтому я думаю, что, возможно, самое захватывающее, что кто-нибудь мог бы увидеть в живом выступлении - это смотреть, как мы падаем в обморок на их глазах.

ДА: Закатываете глаза и падаете...

КК: Да...

ДА: Кто-то сказал однажды, и я подумала, что это хорошая цитата: «Пропорция ерунды увеличивается пропорционально скорости успеха группы. Ерунда, приходящая извне». Это то, с чем ты согласился бы, переживая последние несколько месяцев?

КК: Ну, это довольно широкое понятие...

ДА: Возможно, его надо немного ограничить. Ты -

КК: Ерунда. Что ТАКОЕ «ерунда»?

ДА: Ну, австралийка, тогда давай переводить... Шумиха, типа, люди, которые... возможно фальшивые люди, я не знаю - по существу шумиха.

КК: Я на самом деле не понимаю шумиху на данный момент. На самом деле нет, никогда никакого... коллективного заговора, связанного с нами, или между нами и нашей студией. Мы не платили «MTV», чтобы, чёрт возьми, раскручивать нам - это просто произошло. Это было очень органично, хотя это произошло очень быстро. Это на самом деле не наша вина, мы не можем это закончить - я сожалею! Но...

ДА: Всё в порядке, мы вас не обвиняем.

КК: Мы на самом деле не очень старались.

ДА: Я слышала, что «Geffen» на самом деле подписал с вами контракт за двести пятьдесят тысяч долларов, это верно?

КК: Да, что-то около этой суммы. Возможно, двести.

ДА: Интересно также, что они, кажется, не поняли, вначале, что они на самом деле приобрели - это то, что вас поразило? Вы были уверены в альбоме и были удивлены, что «Geffen» это настолько приуменьшил?

КК: Ну, мы и намеревались это приуменьшить; мы просто хотели выпустить альбом и порадовать людей, которые его уже слышали. «Geffen» всегда знал, как... по крайней мере, наш потенциал, и я уверен, что среди людей, которые там работают, всегда было большое волнение. Они просто чувствовали, что на самом деле не было никакой потребности действительно создавать шумиху вокруг него - просто пустить всё на самотёк.

ДА: Это невероятно особенный для прослушивания альбом, и я задавалась вопросом, испытывали ли вы это особенное чувство, когда вы были в студии - вы испытывали кайф? Вы думали, что это будет чем-то очень классным? Это происходило с вами, когда вы его записывали?

КК: Хммм.. Нет? [Джессика смеётся.]

ДА: Вы как бы... вы понятия не имели, что это будет чем-то другим?

КК: Ну, нет, не совсем. В смысле, он не казался таким уж сильно отличающимся от альбома «Bleach», от того, что мы записывали каждый день. Каждый день мы шли в студию и старались изо всех сил.

ДА: Некоторые из вокальных произведений на этом альбоме невероятны. Как ты это сделал в студии? Они заставили тебя отказаться от своих собственных устройств и сойти с ума или... как ты сделал это произведение?

КК: Я обычно записывал их в вокальной комнате один с выключенным светом, закрывал глаза и кричал.

ДА: Мне это нравится, это невероятно. Это очень напоминает мне... это прямо как британский панк лет так десять назад - я задавалась вопросом, слушала ли группа английскую панк-музыку, или слушал ли её ты?

КК: О, определённо.

JA: Какие группы были самыми важными?

КК: О, «Sex Pistols», «Buzzcocks» - любая панк-рок-группа 77 года... с середины до конца 1970-х... полностью повлияли на мою музыку - это по-прежнему наша любимая форма музыки. Панк. Даже при том, что мы росли в поколении хардкора начала 1980-х и много чему подвергались - думаю, я бы сказал, такая «ерундовая» андеграундная музыка, как хардкор, то, что мне никогда особенно не нравилось, «Straight Edge»/хардкор-сцена. И мы, в то время, притворяясь панк-рокерами в нашем юном возрасте, мы слушали антихардкоргруппы, такие, как «Flipper» и «Butthole Surfers» и «Scratch Acid». Не факт, что мы увлекались всеми этими реально тяжеловесными политическими идеалами.

ДА: Это было бы забавно, я думаю; из чего я могу заключить, что Абердин - довольно маленький город, что-то вроде маленького городка деревенского типа? (КК: Да). Правильно. Как ты познакомился с английским панком в таком городе, как этот?

КК: Это почти невозможно.

ДА: Ваша местная радиостанция вообще его передавала?

КК: Боже правый, конечно, нет! Я помню, ну, в общем, есть только одна радиостанция, и это «AM», это станция софт-рока, и они передают Тони Орландо и всё такое. Я помню, мне было лет четырнадцать, и я хотел услышать какую-нибудь панк-рок-музыку, потому что у меня была подписка на журнал «Creem», и я читал о «Sex Pistols», и я, наконец, заполучил в библиотеке «Sandinista» - но «Sandinista» - не очень хорошее введение в панк-рок!

ДА: Нет, надо было взять «Give 'Em Enough Rope» - это было бы лучше.

КК: Что-нибудь, кроме «Sandinista»! Я подумал: «Ну, это такой же панк-рок, как Элвис...»

ДА: И ты взял это в библиотеке, это здорово!

КК: И вот на следующий год или около того я решил попытаться создать мой собственный панк-рок просто дома на своей электрогитаре. А потом, наконец, я познакомился с таким парнем по имени Базз Осборн, который играл в «Melvins», и он ездил туда-сюда из Абердина в Сиэтл, покупал панк-рок-альбомы, и он записал для меня на кассету сборник. Я немедленно изменился - в течение дня я побрился налысо, купил какие-то армейские ботинки...

ДА: Это здорово! Удивительно, что это осталось с тобой - что ты не устал от этого, потому что с 77 года прошло пятнадцать лет.

КК: Да, ну, ещё есть люди, которым также нравится Джими Хендрикс.

ДА: Расскажи мне об американской реакции. Я никогда не была в Америке - я понятия не имею, на что там похожа музыкальная индустрия. Но во всей стране обычно имеют склонность просекать всё очень, очень быстро, или нужно очень долгое время, чтобы совершить там прорыв?

КК: На независимом уровне это занимает много времени, потому что это такая большая страна, что коммуникации - это реальная проблема. Но у крупных студий звукозаписи есть влияние, чтобы доставить ваш альбом в любой магазин, поэтому намного легче показать себя, как только ты оказываешься на крупной студии.

ДА: На «Geffen» уже говорили с вами о сложном втором альбоме?

КК: Говорили ли они с нами об этом? Нет, я вообще не жду, что они будут об этом говорить. Мы начнём запись, когда возникнет желание, выпустим тогда, когда захотим - я бы хотел выпустить его к сентябрю...

ДА: Правда?

КК: Но наш гастрольный график по-прежнему мешает нам закончить песни, которые мы пишем прямо сейчас. Придётся его очень сильно сжать, чтобы выпустить его к сентябрю.

ДА: У нас будет много «дорожных» песен?

КК: Нет, вообще нет. Мы написали, наверное, где-то одну или две песни в дороге - этопочти невозможно.

ДА: У вас есть гастрольный автобус?

КК: Я не знаю, в чём мы гастролируем...

ДА: Я собиралась спросить о комфорте групп, потому что мне их жаль, когда они в дороге. Это должен быть жуткое дело.

КК: О, да, определённо. Если ездишь, особенно в Штатах. Туры по Соединённым Штатам хуже, потому что это в среднем как минимум десять часов езды в день, чтобы добраться до каждого города, и мы всегда едем в очень маленьком, компактном фургоне, набившись в фургон всемером со своей аппаратурой. Поэтому это довольно сурово. В нашем последнем туре в Европе у нас был фургон чуть побольше со стереосистемой, поэтому, ты понимаешь, это было довольно роскошно.

ДА: Похоже на роскошь. Расскажи нам о фотографии на обложке, которую для вас сделал Кёрк Виддл. Это была концепция группы или Кёрка?

КК: Нет, это была моя идея.

ДА: Это была твоя идея? Она оказалось очень, очень хорошей.

КК: Да, действительно; она оказалось намного лучше, чем я ожидал, больше, чем я мог себе представить.

ДА: Ребёнок действительно был под водой?

КК: Да, был.

ДА: Это невероятно. Он выглядит таким счастливым. Мне нравится этот снимок. И я предполагаю, что он отчасти подводит итог того, где группа сейчас находится, потому что там люди машут вам деньгами, полагаю?

КК: Машут нам деньгами?

ДА: Ну, возможно, не подвешивают их на крючок, но... я полагаю, что много денег будет частью вашего мира теперь, когда этого не было два года назад?

КК: Я предполагаю, что да, но потребуется много времени, потребуется много месяцев, чтобы возместить то количество денег, которые вкладываешь в запись альбома, поэтому мы на самом деле ещё не видели очень больших денег. Мы ожидаем их в течение следующих нескольких месяцев. Но в основном мы живём за счёт кредита.

ДА: Молодцы. У вас есть какие-то планы сделать что-нибудь значительное с деньгами, которые придут, например, у вас есть планы относительно собственной студии и всё такое?

КК: Мы хотели бы... Я думаю, мы хотели бы купить дом и жить в доме, на самом деле иметь какое-то место, чтобы там жить - до того, как мы вложим деньги в студию звукозаписи - но я бы хотел вложить свои деньги в какие-нибудь группы, которым мне нравится помогать продвигать их так, как смогу. Может, подкинуть несколько купюр студиям, чтобы помочь им не разориться.

ДА: Я полагаю, что это важно в Америке, потому что вы действительно боретесь против такой огромной корпорации - я слышала, что там это удивительно.

КК: Они покупают любого, они крадут каждую независимую группу, которая существует в настоящее время. Они подписывают контракты с самыми абразивными, подрывными группами, которые вы можете себе представить.

ДА: Здорово, я думаю, что все абразивные австралийские группы должны сесть в самолет! [Курт хихикает и соглашается.] Теперь расскажи мне, как у нас со временем? Я не ношу часов - у нас мало времени?

КК: Да, вообще-то, да; прямо сейчас мне надо дать ещё одно интервью.

ДА: Ах, чёрт, я всегда это делаю - извини.

КК: Никаких проблем.

ДА: Спасибо, что уделил мне время, и я с нетерпением жду концерта в субботу. Увидимся!

КК: Хорошо, береги себя.

«У РОКА ПО-ПРЕЖНЕМУ

ЕСТЬ ОТЛИЧНЫЕ ИСТОРИИ»

Юрий Ленкетт | 23-25 января 1992 года | «Best» (Франция)

Началом нашей дружбы с группой стало моё присоединение к австралийскому туру «Нирваны» в 1992 году, которую я по-прежнему чту, а дружбу с Куртом Кобэйном я вспоминаю с теплотой, но с понятной грустью. Я однажды познакомился с группой, но теперь их шатало от той силы, которую они выпустили на волю. Пока Дэйв пытался веселиться, а Крист играл в туриста на новой земле, Курт проводил тур, скрываясь от бесконечного внимания. Мы подружились после той ночи, когда он не мог спать, постучался в мою дверь и спросил, можно ли ему составить мне компанию. Мы коротали время, слушая мои кассеты гаражного рока 1960-х - я был чем-то вроде специалиста, и люди забыли, каким глубоким интересом к музыке обладал Курт - Юрий Ленкетт

Перевела Карли Лапотр.

У рока по-прежнему есть отличные истории. Как история «Нирваны», чисто андеграундной группы, затмившей таких голливудских гигантов, как «Guns N` Roses», захватив Номер 1 в чартах с альбомом, записанным на ограниченный бюджет. В течение нескольких месяцев весь мир говорил о «Нирване». Юрий Ленкетт отправился на край света, чтобы разыскать Курта Кобэйна и его группу.

Можно назвать это маленьким миром или призывом к действию. «Нирвана» на страницах журналов в аэропорту Руасси и чуть дальше в Хитроу; они в Сингапуре и даже на обложках газет в Сиднее, где начинался их первый австралийский тур. Цель этой поездки было бы сложно забыть, даже преднамеренно. Лучится улыбка промоутера. Стив [Павлович - Ред.], которому всего двадцать лет, и он специализируется на турах независимых групп, заказал «Нирвану» до взрыва «Nevermind». Несмотря на более выгодные предложения в Штатах, трио выполнило свои обязательства, согласившись сыграть на точке, которая никогда не смогла бы вместить такие толпы, которые «Нирвана» собирает сегодня. Несмотря на продажи их альбома (конечно, одни из лучших в прошлом году) и удовольствия от просмотра рок-н-ролла, грубого, грязного, шумного и бунтарского, выбивание Майкла Джексона и «Guns N’ Roses» с первого места в чартах, вокруг скорости восхождения «Нирваны» много ажиотажа. Всё произошло так быстро, что не успели высохнуть чернила. Сегодня индустрия, СМИ и другие властители дум слишком хорошо знают невероятную историю восхождения группы, которая, шесть месяцев назад, была в царстве хардкор-андеграунда.

Наполовину бизнесмен, наполовину провокатор, Джон Силва выглядит так, будто ему весело. Руководя в то же время «Sonic Youth», он не сходит с ума, видя, что этот маленький мир - для его протеже. Напротив, он играет в системе, радостно рассказывая историю о том, как он отговорил «Guns N’ Roses» от приглашения «Нирваны» в качестве разогревающей команды в их тур, или о своих планах относительно огромного концерта в Вашингтоне, в который были бы приглашены другие группы с независимой сцены.

Джон Силва: Нам предложили главное место в программе на следующей Лоллапалузе. Я предпочёл отказаться. В течение девяти месяцев, появившись вообще из ниоткуда, чтобы стать ведущим исполнителем на таком огромном концерте, что можно сделать после этого? Ничего!

Дэйв Грол: Эй, Курт, смотри, что они написали о нас в колонке светской хроники. На этот раз это в некотором роде забавно.

Его лицо скрыто тёмными солнцезащитными очками и длинными прядями волос, выкрашенных в розово-голубой цвет, Курт Кобэйн даже не утруждает себя тем, чтобы посмотреть на газету, которую протягивает ему ударник.

Курт Кобэйн: Нет, даже не думай, я не хочу читать это дерьмо. Вчера я сказал парню в звукозаписывающей компании, что теперь я хочу говорить только с фэнзинами. Он спросил меня, что такое фэнзин. Ты можешь в это поверить?

Покрытая кремом от загара, подавленная жарой и изменением времени, группа путешествует на яхте вокруг порта Сиднея и чувствует себя как дома так же, как пепельница, полная сигаретных окурков, на столе в диетическом ресторане. Крис Новоселич, постоянный басист группы, развлекается с видеокамерой, которую он только что купил, как будто электронный глаз мог помочь ему понять, как он мог здесь оказаться.

Его родители приехали в Соединённые Штаты из Югославии вскоре после его рождения. Точнее, из Хорватии, настаивает он, с интенсивностью того, кого затронул текущий конфликт. Это - страна, в которой он жил в течение года подростком, после того, как он вырос в Лос-Анджелесе, и до того, как обосновался в маленьком северо-западном городке, где он познакомился с Кобэйном и основал «Нирвану». В двадцать три года Дэйв Грол - самый молодой в группе, но у него, тем не менее, внушительное резюме. Он играл профессионально пять лет, и прежде чем примкнуть к «Нирване», он был ударником «Scream», ещё одной группы с хардкор-сцены в Сиэтле.

ДГ: Мы были не очень хорошо известны, но мы гастролировали по всем Штатам и Европе. Я помню наш французский тур. Это было в 1990 году. Мы были в программе с хорошими французскими группами. Я помню «Treponem Pal», вот-вот, верно? И также тех сумасшедших сайкобилли... «Wampas», да, вот-вот.

Сделать Погромче

Кобэйн, единственный, кто не откровенничал, тихо усаживается обратно в тень, гораздо больше, чем ведущая роль в этой морской авантюре.

КК: Не мог бы ты сделать чуть погромче?

Допустимая громкость аудио достигает почти невыносимых уровней. Некоторые их фавориты есть на сборнике Криса: «Fugazi», «Melvins», «Pixies», «Mudhoney», «H#252;sker D#252;»... Когда мы спрашиваем, изменил ли их успех, вопрос не производит никакого впечатления. Возможно, через три или четыре года. В настоящий момент трое участников «Нирваны» по-прежнему такие, какими они были всегда: фэны музыки. И не только собственной, как демонстрирует их EP, вышедший исключительно в Австралии, включающий два известных произведения («Smells Like Teen Spirit», «Aneurysm»), и также четыре трека, которых никогда раньше не слышали, для Сессий Пила: кавер песни «Devo»; два кавера «Vaselines», маленькой шотландской группы, которую «Нирвана», кажется, особенно ценит; и дань уважения «Wipers», которые десять лет назад играли тот саунд, который ворвался на сцену сегодня как саунд северо-запада. Пятнадцать тысяч экземпляров EP были выпущены и распроданы менее чем за день.

Усевшись посередине своего грязного гостиничного номера, Курт Кобэйн выглядит более живым. Несколько часов назад он был на грани обморока после того, как ушёл со сцены особенно яростного концерта, который закончился тем, что он стоял на коленях среди осколков разрушенной ударной установки и микрофонного фидбэка. Маленький и хилый, какими часто бывают многие великие рокеры, Курт Кобэйн излучает что-то женское и искреннее. Ему нужно было провести с нами несколько дней, прежде чем он согласился с идеей дать интервью, но как только мы остались один на один, он стал восхитительнее, чем на публике. Давление этих последних нескольких месяцев явно сказалось на нём. Он худее по сравнению с фотографиями на альбоме, у него есть бледность, которую нельзя отнести к злоупотреблению запрещёнными веществами. Когда он говорит, его голос такой же твёрдый, каким он может быть, напряжённый до крайности на сцене. Трудно представить его занимающимся чем-нибудь, кроме музыки.

КК: Я знал, что хочу заниматься музыкой, с пяти лет. Это кажется невероятным, но это правда. Моя тётя, которая всегда меня нянчила, слушала «Beatles». Я с ними рос. Долгое время я хотел быть ударником. Пока мне не исполнилось тринадцать, и я не начал играть в группе в средней школе и был вынужден признать, что я не создан для этого инструмента. У меня не было той врождённой вещи, которая нужна, чтобы стать хорошим ударником. Возьмите Дэйва, к примеру, неважно, сколько времени он тратит на репетиции, он был ударником прежде, чем начал играть. Я знаю, что это противоречит моей идее, что быть музыкантом - это на самом деле не имеет значения для занятия музыкой, но ударные - это что-то типа того: у тебя это или есть, или нет. Мой дядя предоставил мне выбор между гитарой и велосипедом. Я выбрал гитару.

ЮЛ: Ты сразу же начал писать песни?

КК: Да. Первая песня, которую я научился играть, была «My Best Friend's Girl» «Cars». Знаешь, с её тремя нотами, как у «Louie Louie». Я неделю брал уроки. После того, как преподаватель показал мне аккорды из двух нот и баррэ, я понял, что возможно сыграть любую ноту, спускаясь вниз по грифу, и я сказал себе: «К черту уроки гитары». Я начал писать песни. У меня было такое чутьё, что лучше попытаться найти свой собственный стиль, чем изучать технику. Это - то, что мне больше всего нравится в панке: теория, что техника не важна. Имеет значение то, что ты весело проводишь время в подвале со своими друзьями. Всё остальное - запись альбома, гастроли, выполнение своей работы - это вторично.

ЮЛ: Я заметил, что ты часто играешь на японских копиях. Есть причина?

КК: Мне нравятся дешёвые гитары, потому что они лёгкие. Потому что в них есть чувство разрушения. Они не идеальны. Я считаю, что это освобождает тебя от инструмента. Это оставляет место для случайностей, для сюрпризов. Есть больше шансов наткнуться на оригинальный саунд благодаря таким гитарам, именно потому, что они звучат не так, как должны. Проблема в том, что на сцене она очень легко может расстроиться. Я доволен этой японской «Telecaster», которую я сейчас использую. У неё немного грязный звук, и она не расстраивается.

ЮЛ: До того дня, когда ты разобьёшь её.

КК: Я попытаюсь сберечь эту гитару, но я солгу, если скажу, что она никогда не будет разбита. Я уже разбил три гитары, которые мне очень нравились, и я сожалел об этом в тот момент, когда уходил со сцены, но всё равно я ничего не могу с этим поделать. Это вне моего контроля.

ЮЛ: Где ты подцепил эту привычку?

КК: Я думаю, что это связано с чувством незащищённости. На заре «Нирваны» у нас был ударник, который был не очень хорош, по моему мнению. Из-за ярости и отвращения я иногда уходил со сцены, бросив инструмент. Я понял, что людям это нравится. И мне тоже, мне понравилось делать это в качестве кульминации концерта. Это компенсировало отсутствие светового шоу. Я на самом деле не знаю, почему я это делаю. Я думаю, что это - типичное отношение расстроенного маленького белого парня. Это также заставляет меня чувствовать себя живым. Пару раз это ставило меня в неловкое положение. Я задавался вопросом, как я буду играть на следующий день. Поскольку я - левша, и мы были на мели, можешь себе представить, какой проблемой это могло быть в маленьком городке у чёрта на куличках.

Пьяницы

ЮЛ: Ты, кажется, слушаешь много музыки.

KC: Да, но я уверен, что есть сотни групп, о которых мне нужно узнать, которые я ещё не слышал. Фактически, у меня нет выбора. Поскольку мне не нравится смотреть телевизор, и я только немного читаю, только и остаётся, что слушать и играть музыку. Я не знаю 1960-е и панк той эры. Я -поклонник «Sonics». Эти парни были невероятно отчаянными. Никто не играл так жёстко, как они в 1965. Надо было делать это в то время: писать песни о том, как принимать стрихнин.

ЮЛ: Поскольку ты живёшь на Северо-Западе, как ты объяснишь тенденцию этого региона играть агрессивный рок?

КК: Это промышленный регион. Когда живёшь среди рабочих, пьяниц, людей, как правило, недовольных своей жизнью, у тебя есть тенденция слушать музыку, которая попадает прямо в точку. Я не вижу никакого другого объяснения.

ЮЛ: Как ты ощущаешь себя сегодня в центре крупного бизнеса?

КК: Раньше у меня была тенденция рассуждать в терминах «мы» против «них». Поскольку мы были частью крупного бизнеса, я понимаю, что, к сожалению всё не так просто. Мы встречаем людей в огромных компаниях, которые искренне любят музыку и пытаются сделать так, чтобы всё развивалось. При этом я понимаю, как ребята, которым нравится андеграунд, думают, что мы предатели. Я обычно рассуждал точно так же, как они.

ЮЛ: Вы были уверены в своих шансах на успех в самом начале?

КК: Я не думаю, что мы на самом деле в это верили. Без денег, обворовываемые, спали тут и там, нам всё это казалось естественным. И это после всего трёх лет, когда на нас начинала давить мысль о том, как мы купим новую батарею или новая педаль дисторшна. Проблемы такого типа утомляли нас. Но нам повезло. Для нас дела начали налаживаться с выпуском «Bleach». Мы были всегда бедны, но у нас был необходимый минимум, чтобы быть готовыми к следующему концерту.

ЮЛ: У вас много песен, которые никогда не выходили?

КК: Немного, но вообще все те, которые, как мы думаем, хорошие, уже вышли. Кстати, знаешь, что! Игги Поп попросил меня, чтобы я написал ему песню. Это меня немного потрясло. Писать для крёстного отца. Я бы хотел написать что-нибудь в стиле «Stooges». И я бы хотел уметь это играть. Невероятно, что он всё ещё интересуется тем, что с нами происходит. Он пришёл посмотреть на нас впервые два года назад, и с тех пор мы время от времени видим его на наших концертах. Я никогда не встречал никого с его обаянием.

Передышка

ЮЛ: В песне на «Nevermind» есть строчка: «И все животные, которых я поймал, становятся моими питомцами». О чём ты говорил?

КК: Когда я говорю «Я», я не имею в виду себя. Я не автобиографичен. Мои тексты часто просто обрывки предложений, соединённые без какого-то особого смысла. Я использую идеи, которые приходят мне в голову, и записываю их, поэтому у меня с собой записная книжка вроде этой. У «Smells Like Teen Spirit» нет особого смысла. Я ничего не имею против текста с посланием, как у «Dead Kennedys», но просто я так не пишу.

ЮЛ: Ты по-прежнему живёшь в Сиэтле?

КК: Нет. Я жил в Лос-Анджелесе несколько месяцев, но планирую переехать в Сиэтл. Прямо сейчас я не могу, потому что моя подружка (Примечание: для любителей сплетен, Кортни Лав, вокалистка «Hole»), собирается заключить контракт своей группы с крутой студией, но как только это закончится, мы уедем из этого города. Мне не нравится, что всё время приходится быть начеку, чтобы меня не ограбили, не схватили или не убили. Жизнь в Сиэтле более спокойная.

ЮЛ: Вы пережили борьбу; думаешь, вы сможете пережить успех?

КК: Ну, мы находимся под большим давлением. Ну, мы слишком много гастролируем, и это, конечно, оказывает негативное воздействие на нашу способность созидать. Но это было бы обидно после того, что мы пережили и того, что ещё предстоит, скулить об этом сегодня. Я думаю, что вместе с успехом мы сможем поставить определённое количество условий. Не гастролировать столько или отказаться от промоушна, которым мы не хотим заниматься. Конечно, нам нужно немного притормозить. Если только написать несколько песен для следующего альбома.

«Violent Femmes», готовящимся к выходу на сцену, будет обидно. Нелегко выступать после такого шквала адреналина и ярости. За час «Нирвана» просто продемонстрировала, что они так же способны произвести фурор на точке на десять тысяч человек, как и в крошечном клубе, в котором они играли прошлым вечером - выступление, которое сделало их полупровал на их первом запланированном концерте в Ренне этой прошедшей зимой ещё более прискорбным. Как будто Курта расстроили усилия, которые он только что предпринял, он спрятался за усилителем. Он ждал, чтобы кто-то отвёз его в отель, подальше от фэнов и вампиров. Он больше не был властелином потока металла, а был молодым человеком, который хотел бы, чтобы мы забыли его, его талант, и его миллионы проданных альбомов.

Если истории, начинающиеся со смеха, не самые долгие, они всё-таки оставляют неизгладимые следы.

«ОТВЕТ – НЕТ»

Джен Олдершоу | 24 января 1992 года | «Triple J Шоу Джен Олдершоу» (Австралия)

Был полдень где-то в конце января 1992 года. По счастливому стечению обстоятельств «Нирвана» была в Австралии, когда «Nevermind» совершил прорыв во всем мире, и за несколько недель группа перешла из инди-фаворита в полноценное явление. Мне было двадцать два, и я отвечала за дневную музыку на «Triple J», национальной молодежной сети, которая дарила «Nevermind» много любви в эфире. Все сходили с ума по этой группе и этому альбому. Их невероятное выступление несколько дней спустя на первом фестивале «Big Day Out» в Сиднее до сих пор вспоминают как один из тех концертов «я там был». Честно говоря, я никогда не была большой поклонницей проводить беседы с группами, но одно интервью «Нирваны» со станцией, которое должно было быть живым, и с проверками, работает ли звук, было запланировано на мою смену. Все три участника. Вживую. Оглядываясь назад, это должно было стать сильными тревожными звонками. Предыдущие интервью примерно в это время продемонстрировали, что группа неохотно участвовала в информационном безумии вокруг них. Что характерно, они были несговорчивы, и с ними было трудно с самого начала. Курт был очень болен и провёл большую часть интервью, лёжа головой на столе; я помню, что Дэйв набрасывался на наши совершенно новые микрофоны с ножницами; а Крис сказал мало полезного, изображая клоуна класса. Я помню, что рано поменяла песню, чтобы перегруппировать и посмотреть, смогу ли я вернуть интервью в нормальный режим. Не тут-то было. В итоге я просто сдалась, осталась с носом, это было мне не по силам, и была полностью побеждена. Я натянуто попрощалась с ними, включила динамики погромче и отвернулась, когда они расшаркивались. Это было не более чем маленькая попытка спасти часть моего достоинства. После того, как все ушли, я разрыдалась. Теперь я читаю лекции по радио, и хотя я несколько лет не слышала это интервью, мои студенты каждый год находят его в Интернете, и мы говорим об этом. Это было более двадцати лет назад, и «Triple J» иногда его передаёт, больше для того, чтобы развлечь моих друзей. Оно было давно потеряно, пока какой-то фэн не подарил «Triple J» копию, которую он записал на кассету в то время. Вообще-то, мне нравилось, когда оно было потеряно - Джен Олдершоу

Джен Олдершоу: Вы на «Triple J» по всей стране, и как раз перед этим треком - мы вернёмся к нему через минуту - мы слушали «Pearl Jam» и трек с LP «Ten» и Alive. А прямо сейчас «Turnaround» -

Крис Новоселич: [Перебивая] «Rolling Stones».

Курт Кобэйн: Я думал, что это были «Rolling Stones»?

ДО: Ой, да, тоже, спасибо, парни. «Rolling Stones» и «Sad Sad Sad».

КК: Очень трудно перепутать.

ДО: Я не записала, вот в чём проблема. В студии мне говорили, что последние пять минут я крутила «Нирвану», а трек, который мы слушали прямо сейчас, был «Turnaround» с их совершенно нового тур-сувенирного EP «Hormoaning». Добро пожаловать, ребята. Спасибо, что пришли.

Дэйв Грол: Пожалуйста. [Приглушённое подтверждение от Криса.]

ДО: Как вы все поживаете?

ДГ: Прекрасно, спасибо.

КК: Хорошо, хорошо.

ДО: Ну, добро пожаловать впервые в Австралию и поздравляю с тем, как продвигается LP. Это вас удивило? Вы потрясены?

КН: Нет [смеётся].

КК: Да. Да.

ДГ: Я ожидал, что он будет хорошо продаваться.

ДО: Два «нет» плюс одно.

КН: Лучше бы он стал золотым или... головы бы закружились. [Кашель и смех Курта.]

ДО: Ну, он также сподвиг на размах за границей; много ли на вас оказывалось давления, чтобы вы остались дома и закрепили это?

КН: Нет!

ДО: Нет?

КК: Нет.

КН: Нет.

КК: Ответ - нет.

ДО: Отлично! Хорошо. [Смеётся]. Мы могли бы поставить ещё один трек... у нас, кажется, есть некоторые технические проблемы с ним, поэтому, если вы, ребята, просто останетесь здесь с нами, то мы услышим ещё один трек с «Hormoaning».

КН: Эй, Снупи, Снупи, держись.

[Пауза на песню «Нирваны» - Ред.]

ДО: Вот и ещё один трек «Нирваны» с гастрольного EP «Hormoaning», трек под названием «Aneurysm». Что за история связана с этим EP? Где он записывался?

КН: О, он записывался и там и сям... его часть записывалась в -

КК: Ну, эта последняя песня записывалась в Сиэтле. А потом некоторые другие были взяты с сессии Пила, которую мы делали около года назад.

ДО: И они, вероятно, будет выпущены? Как сессия Пила?

КК: Я не знаю. Я не думаю, что мы... мы... мы так ничего и не слышали об этом.

ДО: Хорошо, можно подумать, что они будут весьма заинтересованы в том, чтобы это сделать. Курт, у тебя там такой прекрасный голос, но мы слышали истории о том, что у тебя какие-то проблемы с голосом в последние несколько месяцев. Как сейчас голос?

КН: [Изображая самый жуткий хрип, какой мог] Ну, дайте я скажу, я полощу стакан и жру керосин. [Смеётся]. Я курю «Camel» с фильтром.

ДО: Как голос, Курт?

КК: Теперь прекрасно, у меня был месяц отдыха, и я обращался с ним осторожно и полоскал молочком магнезии. Прекрасно.

КН: Ты делал это, ах, обучение у Лучано Паваротти в Риме в прошлом месяце (КК: Да...), и это очень помогло.

ДГ: Было много сыра.

КН: Все эти слухи о сексе и, эээ...

КК: Что? Я и Лучано, эй, давайте устроим вечеринку? [Смеётся].

ДО: Я уверена, что мы об этом услышим в «Melody Maker» в ближайшее время. [Пытаясь продолжать на фоне продолжительного хохота.] Вы довольно интенсивно гастролировали к концу прошлого года. Как до вас добрались? Вы очень устали в конце? Я знаю, что твой голос в некотором роде пострадал от этого.

КН: [Крича] Люди говорили, что мы становимся нервными, злыми и раздражёнными, но они -

КК: Чёрт с ними!

КН: Чёрт с ними! Тьфу! [Смеётся].

ДО: Не могу представить вас, ребята, нервными или раздражёнными. Что вы-

КН: [Перебивая] Что ты хочешь этим сказать?!

ДО: Я сказала, что вообще не могу это себе представить. [Курт смеётся.]

КК: О боже мой, упс...

ДО: Что вы делали во время своего месячного перерыва?

КК: Что?

ДО: Что вы делали во время своего месячного перерыва?

КК: Я спал. Всё время.

ДГ: Я ел.

ДО: Крис, что ты делал, кроме как шумел из-под руки?

(ДГ на заднем плане: Он отпускал новые изподручные шутки).

КН: Я отпускал новые изподручные шутки.

ДО: О. Это хорошо.

КН: Я совершенствовал свои, ах, волшебные выступления. Магические выступления.

КК: Ты должен быть музыкантом, а не волшебником!

КН: Волшебник, это не так... Я - водолаз-чемпион и профессиональный фотограф. А в свободное время я занимаюсь верховой ездой и украшением тортов.

ДО: И тебе нравится встречаться с забавными людьми, я уверена. Теперь ваш LP делает удивительные вещи...

КН: Я высмеиваю людей, например, я строю им забавные рожи, типа «бе-бе-бе-бе», и показываю им язык, и...

КК: Очень действует на нервы...

ДО: Теперь этот LP стал для вас чрезвычайно успешным. Вы когда-нибудь сидели, когда вы записывали его, и думали: «Боже, в этом есть что-то довольно удивительное...», или это совершенно не удивило вас?

КН: Я иногда сижу и думаю: «Когда же мы уйдём отсюда?» [Смеётся.] Я голодный.

ДО: Вы об этом не думали? Это, как бы, когда вы были в процессе его записи, не думали...

КН: Ну, возвращаясь к поддразниванию людей, я думаю, что это - очень сильная часть человека, когда они находятся на грани и они... ты убегаешь от них к чёрту и... и делаешь это...

ДО: И просто ждёшь их, чтобы выскочить, да?

КН: И провести исследование человеческих реакций на мелочность, а... отвлёкся. Типа дать кому-то спущенную шину или двинуть им в ухо... это очень интересно.

ДО: Да?

КК: Приложить свой палец, свой указательный палец, к их груди и сказать: «Что это?», потом ткнуть им в шею.

КН: Да! Да! Или можно подойти к кому-нибудь и сказать: «Эй, кто выиграл гонки?»А они говорят: «Я не знаю, кто?» А ты: «Лошадь Чарли!» И бьёшь их коленом в... в бедро.

КК: А ещё есть телефонные розыгрыши...

КН: О да!

ДГ: Это правда.

КК: Это - другая история...

ДО: И разрушение мебели? Разрушение гостиничных номеров? Аппаратуры?

КК: Это всё - куча... о, тебе нельзя материться, правда?

Голос на заднем плане: Тебе нельзя материться, да.

ДО: Я думаю, что мы ухватили самую суть - ерунда? Не правда ли?

ДГ: Ерунда.

КК: Неправда. Не Эверетт Трю (Игра слов: True - правда - Прим. пер.).

ДО: Теперь, Курт, хм...

КК: Если это неправда, это - Эверетт Трю.

ДО: Вы много говорите о, хм, своих эээ... других группах вроде «Mudhoney» и «Sonic Youth». Вы можете считать, что открываете - и такие группы, как «Sonic Youth» - открывают пространство для многих других групп, которые, возможно, только начинают?

КК: О, безусловно. Сто процентов.

ДО: Какие другие группы, которые вы, как бы, видели на протяжении месяцев, которые вы бы хотели видеть, как бы, понимаете, могли бы иметь преимущества из вашего успеха?

КК: Ну, многие группы, которые ездили с нами в тур, такие, как «Shonen Knife» и «Captain America», и «Melvins», «Jesus Lizard», «Urge Overkill», все эти группы - я хотел бы их видеть в Горячей Сотне.

ДО: И ты думаешь, что это благоприятный климат для такого материала?

КК: Очень. Ведущие студии подписывают контракт с каждой андеграундной группой.

ДГ: С «Flipper» подписали! Если подписали контракт с «Flipper», то понимаешь, что что-то произошло.

КК: «Melvins», «Hole», «Urge Overkill» - все они подписали контракты с ведущими студиями звукозаписи. «Mudhoney», «Urge Overkill»...

КН: Есть группы, которые репетировали в своём гараже пару раз...

КК: Да, а потом: «Пошли-ка на крупную студию...»

ДО: Есть ли опасность, что это, это - такая штука, что крупные студии увлекаются тем, что успешно на данный момент, но они на самом деле не думают о долгом сроке, например, на лет пять вперёд, и поддерживают эти группы?

КК: Ну, самые независимые группы всё равно не существуют дольше пяти лет, поэтому какая разница? Можно также заработать на этом немного денег, вместо того, чтобы их пять лет грабила «SST», понимаешь?

ДГ: Точно. А кто хочет закончить как нечто вроде Сороковой Годовщины «Rolling Stones»? [Курт смеётся.] Ты же не хочешь, чтобы это было похоже на карьеру.

КН: [Заикаясь] А хорошая вещь просто поднимется на вершину, понимаешь?

ДО: Да...

КК: Всплывёт.

КН: Как дерьмо.

ДО: Ну, если вы говорите о независимых группах, я думаю, что многие подумали бы, что вы начинали как независимая группа... [Группа переговаривается.] Можете ли вы видеть себя воспламенившимися через несколько лет и сказать, что вы не собирались просуществовать так долго?

ДГ: Какая разница?

KC: Это может произойти, это может произойти, как только начинаешь писать плохие песни - понимаешь, ты должен быть к этому готов.

КН: [Высокомерным тоном] Ну, вам придётся обеспечить безопасность в карьере... Понимаешь?

ДГ: Это просто нечестно.

ДО: А как насчёт ближайшего будущего «Нирваны»? Вы скоро собираетесь в студию?

КК: Не скоро, нет...

КН: Этой осенью.

ДО: Для записи нового альбома?

ДГ: Нового CD.

КН: Фотоальбома.

КК: Мы собираемся записываться со Стивом Элбини, правда, ребята?

ДГ: Да, правда.

CN: Не мы, Джон Силва [менеджер «Нирваны» - Ред.]? Гордый папа.

ДО: И у вас есть новые песни, которые вы могли бы показать нам в этом туре?

КК: Хм, да...

ДГ: Возможно.

KC: «Aneurysm».

КН: Нет, нет, есть ещё новые песни, которые мы играли - ты, возможно, услышишь их где-нибудь на бутлеге.

ДГ: Да...

КК: Ну, мы не играем совершенно новые песни, песни, которые пока ещё даже не написаны...

ДГ: Хотя мы могли бы. Есть несколько.

КК: Почему бы нам не сделать несколько песен в двадцатиминутном психоделическом джэме.

КН: Если мы не начнём вникать в репертуар... если ты будешь это играть.

ДГ: Даааааа...

ДО: Ну, я могла бы оставить вас, ребята, чтобы вы решили это сами. Я надеюсь, что ваш тур пройдёт успешно.

КН: Мы просим у тебя совета.

ДО: Хм, я дам его вне эфира, ребята. Курт, Крис и Дэйв -

КН: [Перебивает] Да, валите отсюда, придурки!

КК: Мы сделали это, не вставайте в лодках -

ДО: Ещё один трек с EP «Hormoaning», это – «Son of a Gun». Увидимся позже.

«ОН ПОДВИНЕТСЯ

И СТОЛКНЁТ

ЕГО С ОБРЫВА. В

НЕБЫТИЕ».

25 января 1992 года | «SBS» «Noise» (Австралия)

Зажатый между «Heavenly Pop Hit» Chills, парой слов ведущей Аннетт Шан Ва, а потом «Rush» «Big Audio Dynamite», Крис Новоселич был задержан на несколько слов на сиднейском фестивале «Big Day Out» (где главными звёздами были «Violent Femmes»). Единственный сохранившийся материал из интервью состоит из того, что транслировалось австралийской музыкальной программой «Noise». - Ред.

Аннетт Шан Ва: Вот ещё одни из лучших в Новой Зеландии, «Chills». И я полагаю, что их соотечественники, «Headless Chickens», в ближайшее время планируют ещё раз приехать сюда для продвижения своего следующего сингла. У нас будет интервью с ними через несколько недель. А теперь - беседа с Крисом Новоселичем, басистом «Нирваны», которую некоторые считают самой горячей группой на данный момент, о чём свидетельствует их трюк со сталкиванием Майкла Джексона с вершины чартов.

[Фрагменты версии «Smells Like Teen Spirit», записанной 25 января 1992 года - Ред.]

Крис Новоселич: Просто видеть всех этих людей там довольно удивительно. Это большая коллективная энергия.

[Снова фрагменты «Smells Like Teen Spirit» - Ред.]

КН: Я думаю, что это... опасная, безумная ситуация - восемь тысяч человек в этом... просто набившиеся в зал, как сардины, в смысле, это неестественно.

[Фрагменты живой версии «Floyd the Barber» - Ред.]

КН: Всё просто произошло само собой; не было никакой маркетинговой схемы или плана или чего-то в этом роде. Он просто взлетел, и всё просто шло своим чередом...

[Фрагменты живой версии «Floyd the Barber» - Ред.]

КН: Понимаешь, мы беспокоились по поводу члена ребенка на обложке нашего альбома. Некоторые дистрибьюторы не приобретали его только из-за этого, понимаешь? Вот как... вот как думают люди в Америке, «моралисты», понимаешь? Нравы, да?

[Фрагменты живой версии «School» и Крис, говорящий на её фоне - Ред.]

КН: Но, ммм... Мы просто делаем своё дело, и если - если они не хотят продавать наш альбом, это прекрасно, потому что мы не очень хотим идти на компромисс. Не об этом речь.

[Звуковые фрагменты из «School» - Ред.]

КН: Потому что мы были очень заняты гастролями и записью видео, поэтому это в некотором роде отвлекало нас от творческого процесса, но, гм, после этого австралийского, новозеландского... ммм... японского и гавайского тура мы собираемся, гм, отдохнуть пару месяцев, просто писать песни.

[Снова фрагменты «School» - Ред.]

КН: Это как бы слабая система. Просто они придумали этот ярлык – «альтернативная музыка», понимаешь? Поскольку традиционно в рок-н-ролле новые движения появляются и сбрасывают старых ребят с вершины, понимаешь? И это просто была бы новая, сложившаяся вещь, потому что рок-н-ролл постоянно самообновляется. Ну, это новое движение появилось, и вот вместо того, чтобы сбросить старую гвардию, они просто обозвали это «альтернативой» и сделали... просто как бы отошли в сторону. Ну, теперь оно начинает работать параллельно со старым материалом, поэтому я думаю, что он подвинется и столкнёт его с обрыва. В небытие.

[Фрагменты видео «Smells Like Teen Spirit» - Ред.]

АШВ: Очевидно «Teen Spirit» имеет непосредственное отношение к подъёму «Нирваны» на позиции гораздо выше, чем достигнутые их героями «Sonic Youth». И если у вас есть какие-нибудь сомнения относительно их международного успеха, «Нирвана» и их соотечественники «Public Enemy» будут главными звёздами на масштабном Фестивале в Рединге, в Англии, позже в этом году.

СПАСИБО НЕБЕСАМ ЗА «НИРВАНУ»

Патрик Чнг | 12 февраля 1992 года | "BigO" (Сингапур)

«BigO» был ежемесячным рок-журналом в Сингапуре, который был основан как ксерокопированный фэнзин в середине 1980-х. Он стал полноценным журналом в 1990 году и был единственным серьезным местным рок-изданием, продвигающим оригинальную музыку Сингапура, так же, как и независимую/альтернативную рок-сцену. В начале 1992 года «Нирвана» была в Сингапуре, чтобы дать интервью СМИ, и «BigO» предложил Курту эксклюзивное интервью один на один. Я присутствовал на пресс-конференции, которая проходила в «Glass Hotel» (теперь «Holiday Inn»), где остановилась группа. После этого меня представили Курту, и мы поехали на лифте в его гостиничный номер. Кроме фотографа «BigO» Жака Чонга, Курта и меня в номере никого не было. Курт был дружелюбен, обходителен и учтив. Мы говорили более получаса. У меня был мешок вещей, которые друзья передали мне ему на подпись. Я спросил, подпишет ли он их, и он охотно согласился. После интервью я обнаружил, к моему крайнему ужасу, что мой магнитофон не записал интервью. Это был портативный кассетный магнитофон, где надо было одновременно нажать кнопки ПУСК и ЗАПИСЬ, но, видимо, я не нажал кнопку ЗАПИСЬ. К счастью, я также делал заметки, поэтому мне пришлось помчаться домой, чтобы записать интервью на бумагу, пока оно было ещё свежо в моей памяти. Позже в тот вечер я последовал за группой в аэропорт, чтобы их проводить. В автобусе Курт страдал от болей в желудке, но он был достаточно любезен, чтобы дать автограф и написал на ремне моей гитары РЕМЕНЬ НА ХРЕН. - Патрик Чнг

В эпоху масштабного корпоративного рока и бездумного потребительства «Нирвана» гордо представляет и поддерживает душу рок-н-ролла. Группа с подростковым духом и бодрящей индивидуальностью снова взволновала музыкой качественно новое поколение. Те, кто боится, что в 90-е рок становится слишком безопасным, благодарят небеса за «Нирвану».

КУРТ КОБЭЙН (есть много вариаций, таких, как Курт/Курдт или Kobain/Kohbeine, и т.д.), был всё ещё разозлён из-за того, что группа не будет играть в Сингапуре. Он знал, что «BigO» и «BMG Singapore» хотели организовать концерт, но его азиатский тур-менеджер ничего с этим не сделал. «Крис Далстон. Напечатайте его имя в своём журнале. Крис Далстон!» Он поклялся разобраться, в чём тут дело.

Мы вошли в его гостиничный номер и первое, что он сделал, это предложил нам напитки. Он пролистал кверокопированный номер «BigO», в котором была студия «Sub-Pop» («BigO» #52, март 1990 года), и воскликнул: «Вы упомянули «Melvins»! Это круто. Если бы не «Melvins», нас бы здесь не было. Они основали грандж-сцену. Они - действительно невероятная группа!».

Я указал на статью о «Нирване», в которой было написано: «К сожалению, ещё одна группа, которая не добьётся успеха в чартах. Это - материал, из которого делаются культы». Я сказал: «Мы были неправы! Мы вообще не ожидали (принятия массами)».

Кобэйн хохотнул. «Я тоже!»

Мы сидели на кровати, и он снял свои тёмные очки. Я мог бы сказать, что он устал. К его чести, Кобэйн был по-прежнему остёр и очень вежлив в своих ответах.

Наш разговор неизбежно подошёл к грандж-сцене Сиэтла и студии «Sub-Pop».

«Ребята, которые основали «Sub-Pop», вообще-то, хотели раскрутить эту музыку, но она стала слишком большой. Напортачили со счетами, и нам долгое время не платили. Дистрибьюция тоже была неадекватная. К нам подходили ребята и говорили, что нигде не могут найти наши альбомы. Вот тогда мы решили, что нам надо уйти с «Sub-Pop»».

«Мы хотели расторгнуть контракт, но мы подписали контракт на семь альбомов. Подписание с нами контракта другой студией означало бы, что эта студия должна будет заплатить «Sub Pop», чтобы вытащить нас. Другая независимая студия была бы не в состоянии себе это позволить, и поэтому мы решили пойти на крупную студию».

Было много крупных студий, которые проявляли интерес к «Нирване» после долгожданного выпуска «Bleach» в 1989 году. Однако их склонили на свою сторону «DGC» («David Geffen Company»)

«Один способ составить своё мнение о студии - это прийти к ним в офис и посмотреть, как они работают, пожать им руки, а потом оглядываешься по сторонам и смотришь, что за плакаты видят у них на стенах, и пытаешься понять, что они за люди. В общем, вот так мы составляем мнение об этих студиях.

««DGC» («David Geffen Company») была явно более андеграундной, чем любая другая студия. Они знали всё о панк-роке, и у них есть примерно пять или шесть служащих, которые работали раньше на других независимых студиях».

Какое сейчас состояние грандж-сцены Сиэтла? Она процветает?

«Нет, она больше не процветает. Я долгое время не был в Сиэтле из-за гастролей. И мы фактически росли примерно в 60 милях от Сиэтла, но в прошлом году не было какой-нибудь новой группы, которая на самом деле вообще привлекла бы моё внимание.

«Все группы из Сиэтла, такие, как «Tad», «Mudhoney», «Soundgarden», уезжают из Сиэтла на гастроли, и они тоже подписывают контракты с крупными студиями».

Если крупные студии «крадут» группы у независимых компаний, какое будущее ждёт эти маленькие студии?

Можно сказать, «воровство», и это не совсем хорошо для маленьких студий. Но в Штатах есть много независимых студий, которые добились успеха.

«Начинающим группам нужны независимые студии, чтобы выпустить свой первый альбом или синглы, чтобы создать фэн-базу. В смысле, ты можешь подписать контракт с крупной студией, чтобы записать свой первый альбом, ты можешь быть очень хорошим, гранджевым, как мы, но группа не будет казаться реальной. Это просто выглядит неправильно».

Со времён Элвиса Пресли каждое поколение рокеров совершало бунт, куда более декадентский, чем предыдущий. В 90-х насколько экстремален этот бунт?

«По сравнению с 50-ми он экстремален. Но он, кажется, колеблется между корпоративными людоедами, проглатывающими музыкальную индустрию, и сохраняет её безопасной и коммерческой. А потом каким-то образом туда проникает какая-нибудь независимая группа и немного всё встряхивает.

«И в это время все чувствуют, что на горизонте может быть новое пробуждение, но потом внезапно приходит корпоративный людоед, избивая и насилуя эти группы, и всё снова возвращается в 50-е».

Это происходит всё время. В смысле, у «Ramones» был фильм в разгаре их успеха. «Sire Records» вкладывало в них много промоушна. У них был мир в кармане и, тем не менее, широкая публика это не проглотила.

«Весь вопрос в выборе времени и социальной обусловленности. Для того, чтобы люди развивали непредвзятость, требуется много времени. Потребуется несколько поколений и много образования, чтобы укрепить это.

Похоже, что успех «Нирваны» имеет непосредственное отношение к выбору времени. Как отметил Кобэйн: «Мы пришли в то время, когда музыка становилась чересчур безопасной. Я думаю, что ребята устали слушать Ваниллу Айса».

«Я просто думаю, что в 90-х есть новое поколение детей и подростков, которые более осведомлённые, и они вообще более интеллектуальные, чем последнее поколение ребят лет 10 назад, когда у панк-рока были все шансы стать очень популярным в мире, потому что «Sex Pistols», «Clash» и «Ramones» сильно подтолкнули сзади. Было много внимания и промоушна, и это тем не менее не работало, потому что в социальном плане публика не была к этому готова».

С другой стороны, многие люди больше подсели на панк-рок, потому что это была модная штука и модный тренд, а не потому, что они были на самом деле им увлечены.

Кобэйн задумался на мгновение и согласился: «Да, это, вероятно, тоже верно».

Когда группа становится более популярной, вероятно, будут позёры, которые примыкают к ней и утверждают, что гранджевые, крутые и мятежные, как они.

«Да, и это уже происходит! Есть некоторые группы, которые я абсолютно презираю, и я не побоюсь их назвать. Это «Nymphs», «Alice In Chains» и особенно «Pearl Jam». Они - просто карьерно ориентированные группы, чтобы зарабатывать крутые баксы, и было бы несправедливо ставить нас на одну доску с ними. Но, в конце концов, это музыка, и ребята будут знать, что это дерьмо».

Но разве это сравнимо с «Smells Like Teen Spirit», их хитовым синглом о детях, у которых ни о чём нет мнений? Или это больше наблюдение, чем уничижительное заявление?

«Я не показываю пальцем на этих ребят, тогда я буду больше похож на человека, воспринимаемого ими как отец. И я не хочу этим сказать, кто прав, а кто неправ. Есть строчка «забавно проигрывать и притворяться», которая о попытке, даже если ты знаешь, что проиграешь. Поскольку забавно пытаться, и когда проигрываешь, можно притвориться».

Музыкальные критики вообще называют «Нирвану» бунтарями. Удобно ли Кобэйну с таким ярлыком?

«Ну, я на это не обижаюсь. Я думаю, что это круто, но у нас тоже есть своя коммерческая сторона. Некоторые наши песни очень доступны, настолько доступны, что даже бабушки могут слушать и получать удовольствие. С одной стороны, у нас есть очень громкий и шумный материал, а помимо этого у нас также есть мелодичный материал».

Кобэйн берёт свежий номер «BigO» в качестве примера. «Посмотри на этот журнал. Это коммерческий продукт. Он глянцевый, и у него привлекательная обложка, чтобы завлечь клиента. Но загляни внутрь (просматривает несколько страниц), там прячется хороший материал, на который читатель мог бы случайно наткнуться и заинтересоваться. Надо соблюдать баланс. У нас продано много альбомов, и мы заработали деньги, но в этом нет ничего плохого. Нам нужны деньги, чтобы продолжать борьбу, не хотим казаться претенциозными, но для меня это борьба».

А если критики кричат: «предатели»? «Мы это заслужили. Группы типа «Sonic Youth» заслуживают того, чтобы преуспеть и заработать немного денег. Они группа явно получше, чем «Poison»».

На пресс-конференции накануне Кобэйн отметил, что когда Эксл Роуз не приходит на концерт или заставляет фэнов ждать два часа, потому что «у него диарея или что-то в этом роде» - это обыкновенное поведение рок-звезды. Как бы он разграничил ответственность и бунт?

«Когда ты - популярная личность, ты должен нести определённую ответственность перед своими фэнами. Я думаю, что «Guns N` Roses» пропагандируют неправильные ценности, такие, как половая дискриминация, и то, как они принимают наркотики. В смысле, против чего они бунтуют? Я не думаю, что это бунт. Бунт - это противостояние таким людям, как «Guns N` Roses»».

Известный факт, что Кобэйн - стойкий и активный защитник прав женщин. Недавний Бал Металлистов в Соединённых Штатах Кобэйн посетил в платье.

«Я думаю, что в мире слишком много половой дискриминации. Приблизительно 90 процентов женщин, которых я знаю, были так или иначе изнасилованы. Это безумие. Я думаю, что женщины - очень сострадательные существа. «Polly» - это песня о девушке, которая была изнасилована.

«Знаешь, я слушаю рэп, и у него отличный бит и ритм и всё такое, но когда я слушаю слова, они на самом деле вызывают у меня отвращение, потому что некоторые из них крайне женофобские».

Кобэйн также известен тем, что он не любит говорить с прессой. Я настаивал, чтобы он сказал, почему.

«Мне вообще не нравится пресса, особенно английская пресса. Еженедельники хуже всего. Они помещают тебя на обложку и показывают тебя, но они на самом деле не могут сказать ничего нового. Поэтому они готовят материал о том, как мы громим свои гостиничные номера и всё такое.

«То есть мы действительно ломаем вещи на вечеринках, когда выпьем, как делают некоторые другие группы, когда выпьют. Но здесь нет никакой жестокости. Это в кругу друзей, и мы делаем это для забавы. Пресса просто делает из мухи слона. Я предпочитаю говорить с фэнзинами, потому что они разбираются в музыке. Они знают то, о чем они говорят».

Хорошо, тогда какие СМИ прославили «Нирвану»? Это – «MTV»? «Определённо. Я познакомился с несколькими ребятами на «MTV», которые очень беспокоятся о музыке. Они очень увлекаются нашей музыкой и другими андеграундными группами и пытаются прославить также и эти группы».

А нравится ли ему [Курту - Ред.] делать видео?

«Да. Мне нравится делать видео. Я люблю играть, но я не хотел бы делать видео-клише. Я придумал идею для видео «Smells Like Teen Spirit», но у режиссёра были другие идеи, и то, что получилось, было не тем, что я имел в виду.

«Мне пришлось пойти в монтажную в последние дни редактирования отснятого материала, чтобы спасти всё, что смогу, например, вставить определённые сцены, которые выкинул режиссёр, спасти их и сделать их преемлемыми. Это была наша ошибка - работать с коммерческим директором. Но мне очень нравится наше следующее видео, «Come as You Are».

Как насчёт продюсера «Nevermind» Батча Вига?

«Он замечательный. Я слышал альбом «Killdozer», который продюсировал Батч Виг, и подумал, что он очень хорошо сделан. Действительно сверхмощное производство».

Виг также продюсировал «Young Fresh Fellows».

«Да, верно. Я слышал о них, хотя на самом деле я не сидел и не слушал их музыку. Мне нравится саунд на «Nevermind». Но на следующем альбоме я хотел бы поработать со Стивом Элбини, но я слышал, что с ним нелегко поладить».

Куда, по-твоему, «Нирвана» отправится после этого успеха? «Вниз! До самого дна». И, судя его усмешке, я знаю, что для Курта Кобэйна это не имеет никакого значения.

ЧТО СЛУЧИЛОСЬ С ДРУГИМИ ЭКС-ЧЛЕНАМИ «НИРВАНЫ»?

Курт Кобэйн: «Джэйсон Эверман на самом деле не играл на «Bleach». Он был хорошим другом, который внёс деньги, чтобы заплатить за запись «Bleach». В свою очередь, мы указали его как гитариста и поместили его на фото в альбоме.

««Нирвана» всегда была группой из трёх участников даже на «Bleach». Чэд Чэннинг просто захотел уйти, я не знаю, почему. Но мы по-прежнему друзья, хотя сейчас мы не очень часто общаемся. Когда Чэд ушёл, мы искали ударника и нашли Дэйва Грола, который, по-моему, лучший ударник, которого я мог бы когда-нибудь найти. Он играл в хардкор-группе под названием «Scream», и он просто самый лучший, самый невероятный ударник, которого я когда-либо видел!»

ПРОСВЕЩЁННОЕ ТРИО

Суеш Павитран | 13 февраля 1992 года | «Star» (Малайзия)

Это было ещё до эпохи Интернета. Всю информацию, которую я собирал о новых группах, музыке и индустрии, я черпал из журналов типа «NME», «Melody Maker», «Rolling Stone», «Billboard» и «Smash Hits». Что означало, что я был продвинут, насколько это возможно, в области популярных музыкальных тенденций в Соединённых Штатах и Великобритании. Я прочитал несколько статей о «Нирване», когда группа начала производить фурор в 1991 году - кто-то назвал их «следующим большим бумом».

В начале февраля 1992 года дистрибьютор альбома группы в Малайзии позвонил мне, чтобы спросить, будет ли мне интересно взять интервью у «Нирваны» в Сингапуре, поскольку они раскручивают свой новый альбом, «Nevermind», в регионе. Другим малазийским журналистам это было не интересно, но я воспользовался этой возможностью. Я поставил одно условие: я хотел интервью с глазу на глаз. И получил его!

И вот после дневной пресс-конференции в престижном сингапурском отеле я сидел с этими троими ребятами в кафе отеля на первом этаже. Сессия продлилась час, включая несколько минут для фото, которые я сделал сам. Единственное, о чём я жалею, это что я не снялся с ними на фото.

Мои впечатления: Курт Кобэйн был очень впечатляющим и на протяжении всего интервью он был в тёмных очках. Он был сух, никакого гонора, но не экспансивен. У меня было ощущение, что он охотнее сыграл бы на сцене, чем дал интервью, но он никогда не проявлял никакого раздражения. И каждый раз, когда он говорил о музыке, он делал это с увлечением.

Крист Новоселич больше заинтересовался фотокамерой, которая у меня была; он постоянно задавал о ней вопросы каждые несколько минут. Но это не значит, что он отвлекался. Он просто знал, что цитировать будут именно Курта. У меня создалось впечатление, что он был в большей степени думающим парнем в группе.

Что касается Дэйва Грола, помимо того, что он слегка паясничанил, корчил рожи на фотосессии и ответил на несколько вопросов, он говорил мало. Он только что примкнул к группе на «Nevermind», поэтому мне показалось, что он всё ещё «приспосабливается». Курт и Крист были, в конце концов, основателями «Нирваны». Я думаю, что моё интервью отражает настроение того часа весьма определённо. - Суеш Павитран

Самое горячее в рок-музыке на данный момент - это «Нирвана». Вы, возможно, ещё не слышали об этой группе, но ее второй альбом «Nevermind» недавно достиг вершины чартов «Billboard», сместив «Dangerous» Майкла Джексона и имея на счету сумму продаж в 11/2 миллион экземпляров.

Музыка трио из Сиэтла смешивает грубую агрессию панк-рока с мелодичной поп-чувствительностью. Сейчас «Нирвана» популярнее, чем «U2», обсуждаема больше, чем «Guns ’N Roses», и столь же эпатажна, сколь любая уважающая себя рок-группа где-нибудь ещё в мире - эти парни якобы предавались обычной порции эксцессов, от сеяния хаоса на сцене до рукоприкладства к журналистам.

СУЕШ ПАВИТРАН, нервничая и зная об этой репутации, познакомился с трио в Сингапуре на прошлой неделе (между турами группы по Австралии и Японии) и вышел невредимым из часового эксклюзива.

Ты сидишь в кафе сингапурского отеля «Concorde» с троими голодными американцами, которые делают официантке самые странные заказы, которые она когда-либо принимала.

Сэндвич из тунца с кукурузным хлебом (на что озадаченная девушка спрашивает - ничего, если он будет из цельнозерновой муки), торт с шоколадным муссом (она сразу же кажется успокоившейся), лапша по-сиамски (произносят «са-йем» и оставляют её в полной растерянности), йогурт с шоколадным молоком (она от волнения роняет свой блокнот) и... «зовите меня фрэнк», улыбается одному из трио, которого она, в порыве вдохновения, точно интерпретирует как хот-дог («frank» - сосиска - Прим.пер.).

Заказы приняты, она спешит уйти, чтобы отнести это шеф-повару; она находится в блаженном неведении по поводу личностей своих клиентов.

«Мы едва слышали о Сингапуре и понятия не имели, что у нас здесь есть поклонники... Я постоянно раздавал автографы в аэропорту, пока у меня рука не устала», - говорит один, худой, чрезвычайно бледный и импозантный, в огромных чёрных солнцезащитных очках, прочно закрепившихся у него на глазах. Кажется, что он в любой момент может или удариться в бурную деятельность, или впасть в психоделический ступор.

Это Курт Кобэйн, гитарист, вокалист и автор песен, который, с басистом Крисом Новоселичем, основал «Нирвану» в 1987 году. Когда он говорит, эти очки, кажется, сверлят тебя как прожекторы, резкие и непостижимые, побуждая тебя задать ему щекотливый вопрос, и рассыпают искры.

Осторожно ты прощупываешь почву, формулируя свои вопросы так, чтобы не обидеть, типа... эээ, вы, ребята, кажется, производите впечатление группы, которая получает большое удовольствие, пародируя образ жизни рок-звезд...?

«Да, мы определённо высмеивали то, чем занимаются рок-звёзды, теперь, по прошествие времени, это очень смешно. Мы напивались и разрушали пространства за сценой после концертов, просто чтобы повеселиться, точно так же, как любая другая группа», - хмурится Кобэйн.

«Мы не делаем таких вещей сознательно, когда эти вещи происходят, мы просто делаем то, что сделала бы среднестатистическая рок-звезда... мы просто не подписываемся на образ жизни среднестатистических рок-звезд!»

Новоселич, высокий, два метра ростом, и ударник Дэйв Грол, неугомонный остряк группы, рассеянно кивают головами. Понятно, Грол лучше осмотрел бы достопримечательности острова, но Новоселич очарован фотокамерой и хотел бы посмотреть на неё поближе - он занялся фотографией шесть месяцев назад.

Кобэйн и Новоселич родом из Абердина, штат Вашингтона. Когда они познакомились, оба были студентами художественного колледжа неподалёку от Сиэтла. Грол примкнул к группе всего полтора года назад, её пятый и, вероятнее всего, окончательный ударник.

«Другие ударники были просто плохими ударниками», - объясняет Кобэйн.

«Нирвана» перешла из круговорота панк-андеграунда на точки побольше; потом последовал контракт на запись с независимой студией «Sub Pop» в Сиэтле. 1989 год был ознаменован выпуском дебютного альбома Нирваны, «Bleach».

Год спустя группа получила выгодное предложение от «DGC Records» и ключ к успеху.

Так как повлиял на вас успех? Один момент, вы, ребята, были едва известными, год спустя вы путешествуете по всему миру...

«Вообще-то, мы гастролировали по Европе и Америке, прежде чем стали известными во всём мире, - поправляет Кобэйн, - поэтому теперь всё точно так же, как и было тогда».

Но когда «Нирвана» отправилась в студию для записи «Nevermind», это было иначе, признаётся он: «Ну, «DGC» - студия побольше, и бюджет у нас был побольше и больше времени в студии. Нам потребовался приблизительно месяц, в отличие от нашего первого альбома, который мы сделали за неделю.

«Наша идея состояла в том, чтобы пойти туда, записать альбом и уйти как можно быстрее. Мы работаем достаточно быстро».

Когда приносят еду, и Кобэйн принимается за неё, он великодушно соглашается, что реакция студии на «Nevermind» была неожиданной.

«Мы были удивлены реакцией «DGC», хотя мы были очень уверены в том, что мы сделали. У нас была полная свобода делать на альбоме то, что нам нравится».

Альбом получил восторженные отзывы с обеих сторон Атлантики и везде, где он был выпущен. От трэшевого панк-рока до мелодичного акустического рока, он поднимает различные темы, включая подростковую тоску, религию, взаимоотношения, социальные несправедливости и насилие.

Политика, однако, была и по-прежнему строго запрещена для Кобэйна, который пишет тексты группы - от самого упоминания этого слова он бледнеет от гнева.

«Мы - люди политически грамотные, но нам не нравится вдалбливать собственные взгляды людям в головы. Политические группы были не очень эффективны, нельзя ожидать, чтобы рок-н-ролльная группа оказывала большое влияние в политическом плане.

«Прежде всего, все мы - артисты. Политически конфронтационное отношение, возможно, будет прекрасным для других групп, но это не для нас, потому что оно, кажется, превалирует над музыкой».

И это не единственная тема, которая превращает обычно скрытного Кобэйна в пламенного оратора - даже не упоминание «Грэмми» (на которую группа недавно была номинирована)!

«Мне на неё плевать! Для нас ни капельки не честь - быть с ней связанными. «Грэмми» - это просто ещё одна часть промо-машины, я всегда думал, что это куча дерьма!»

Должно быть, еда сохраняет его хорошее настроение, думаешь ты; никто не хотел бы застать его в неудачный день. Выяснив это, ты начинаешь обсуждение другой скользкой темы.

Как вы реагируете на успех «Nevermind», который, по мнению многих рок-критиков, значительно превосходит новые альбомы «Guns ’N Roses» в плане переопределения границ рок-музыки? («Нирвана» открыто заявила об отвращении к «GNR» и другим рок-группам, входящим в топы чартов).

«Мы никогда не ожидали, что наш альбом будет продаваться - и теперь, когда он разошёлся тиражом более миллиона экземпляров, ощущение классное. Мы никогда не отслеживаем трек в чартах, поэтому всё, что мы знаем о продвижении нашего альбома или синглов в «Billboard» (чартах), это когда кто-то нам говорит.

«Приятно знать, что так много людей любят нашу музыку».

А потом Кобэйн разогревается, подогретый, без сомнения, шоколадным тортом, большую часть которого он съел.

«Если ты думаешь о соревновании, с которым мы столкнулись, но я не чувствую жалости к другим группам. Посмотри на «Poison» - у них продано 20 миллионов альбомов, а они отстой, и они просто не могут написать ни одной песни!»

А как насчёт репутации группы устраивать погром на сцене и играть, даже когда гитары расстроены? (Упс... ты готов бежать отсюда, но Кобэйн на мгновение улыбается, редкий случай).

«Мы довольно непрофессиональны на сцене», - признаётся он.

«У нас нет большого количества тур-менеджеров, чтобы держать наши инструменты всё время настроенными, поэтому мы просто продолжаем играть. Но я никогда не был страстно увлечён людьми, которые были в восторге от профессиональных вещей... если песня кажется хорошей, мы просто играем».

А что касается разрушения инструментов на сцене, Кобэйн только что подписал рекламный контракт с «Fender». Это означает, что он сможет покупать недорогие сделанные в Японии «Stratocaster» - гитары, которые он предпочитал - по ещё более низким ценам.

Все предвидят, что будет разбито ещё больше гитар во время текущего тура «Нирваны» по четырём городам Японии и, впоследствии, по Америке.

(На альбоме Новоселич использует басы «Ibanez» и «Gibson», Грол стучит по комплекту ударных «Tama»).

Где бы ни выступала группа, адреналин постоянно быстро качается, от таких концертов, как на Фестивале в Рединге, где аудитория насчитывала приблизительно 40 000 человек, до менее тысячи в бельгийском Генте.

«У каждого места есть своя собственная идентичность, но люди повсюду одни и те же. Они просто ходят видеть группу, они в восторге, а потом в восторге мы! Это хорошее чувство».

Хотя формат трио не ограничивал его песенное творчество, Кобэйн планирует расширить группу.

«Нам удалось добиться успехов в качестве трио, но в будущем нам бы хотелось поэкспериментировать с большим количеством слоев гитарных звуков. Мы будем искать нового гитариста».

И фэнам «Нирваны» не должны ожидать нового альбома слишком скоро, даже если у Кобэйна уже есть около пяти написанных песен.

«Мы не собираемся торопиться, планируемой даты выпуска альбома нет. Мы должны быть уверены, что продукт хорош».

Прошёл почти час, и Алекс (просто Алекс) [МакЛеод - Ред.], тур-менеджер группы, вежливо порхал вокруг... ребятам надо было давать радио- и телевизионные интервью, ещё встретиться с фэнами.

Кобэйн кладёт в сумку несъеденную еду, делаются фотографии (Новоселич по-прежнему следит за фотокамерой), дружеские рукопожатия (ребята расслабляются, когда ты упоминаешь, что ты сам немного гитарист), а потом они ушли.

Спустя несколько мгновений ты задаёшься вопросом, было ли то, что произошло в течение последнего часа, просто плодом твоего воображения, или ты на самом деле был в компании будущей самой популярной и самой малопривлекательной рок-группы в мире.

Твои фотографии и неразборчивые заметки подтвердят последнее... но только на данный момент ты не можешь избавиться от ощущения, что приехали новые рок-мессии, хотя им, конечно, наплевать на свой статус.

«ОНИ ПРОСТО НА СВОИХ МЕСТАХ,

И ЭТО ОЧЕНЬ СТРАННО»

Беатрис Пекер | 22 февраля 1992 года | RTVE «Rockopop» (Испания)

«Rockopop» было испанским музыкальным шоу, которое транслировалось на главном канале, «TVE1» («La 1») испанской общественной телерадиовещательной компании «Radio Televisi#243;n Espa#241;ola» («RTVE»). Шоу выходило с октября 1988 до октября 1992 года под руководством телеведущей и режиссёра Беатрис Пекер. Интервью с Крисом Новоселичем и Дэйвом Гролом было проведено Беатрис и состоялось после заключительного концерта азиатского/тихоокеанского тура «Нирваны» в Гонолулу. - Редактор.

[Кадры живого выступления группы, играющей «Been a Son» - Ред.]

Дэйв Грол: Это странно, потому что в Австралии - это почти как в Англии. И в Новой Зеландии... это просто несколько странно. Япония странная! Япония очень странная! Потому что концерт... когда играешь в Японии, там столько секьюрити, и там... обычно у нас есть один барьер перед сценой, поэтому люди не могут, типа, прыгнуть на сцену и убить нас или что-то в этом роде. Но в Японии, у них есть барьеры, типа, это барьер для сцены и барьер там, и барьер сям, и они во всех этих участках, и это очень странно. И потом в других местах... в большинстве мест в Японии, где тебе нужно остановиться - нельзя сдвинуться со своего места. И ты остаёшься на своём месте и просто делаешь так [качает кулаком в воздухе и подпрыгивает - Ред.], и для нас это странно, потому что когда мы там сидим и смотрим на всех этих стоящих людей - в смысле, сидящих - они просто на своих местах, и это очень странно.

[Приходит Крис. - Ред.]

Беатрис Пекер: Привет, привет.

Крис Новоселич: Привет.

БП: Вам нравится провоцировать публику?

КН: [Совершенно невозмутимый] Нет. Они провоцируют нас. Да!

БП: Правда? Мы, должно быть, говорим о разной публике с вами двоими.

ДГ: Я говорил о Японии, какие у них есть все эти...

КН: О, японские зрители - просто такие... [поджимает губы, вежливо кивает головой, тихо аплодирует]

ДГ: Это странно, однако. В смысле, если бы их когда-нибудь прорвало, я уверен, они бы совершенно сошли с ума. Они действительно сошли бы с ума, там просто столько контроля, это просто... (БП: Слишком.) слишком, жууууутко много контроля.

БП: За эти месяцы вы стали очень важной группой повсюду, также и в Испании. Почему, как вы думаете, люди могут чувствовать вашу музыку, например в Испании, так легко?

КН: [Корча рожи и периодически качая головой] Музыка - это международный язык! Понимаешь? Рок-н-ролл существует вот уже тридцать лет, и люди... это просто бит, и он просто создаёт этот бит. [Начинает щелкать пальцами.] Он создаёт этот бит.

БП: Так это просто музыка? Потому что критики говорят о вас, вашем духе, ваших влияниях, но музыка - это просто музыка?

ДГ: Ну, это ещё... В смысле, музыка, с музыкой приходит энергия и, в смысле, если видишь много энергии на сцене, тебе ничего не надо говорить, понимаешь? Обычно если на сцене есть энергия, тогда энергия будет в зале, а если энергия есть в зале, обычно энергия будет на сцене. Это просто флюиды, просто ощущение...

КН: Есть много групп, многие из них просто... занимают место. Отдайте что-то - мне нравится просто что-то доносить. Вы просто должны отдавать энергию, и страсть, и чувство.

БП: У вас много энергии...

ДГ: Ну, сейчас и в течение следующих нескольких лет ты увидишь много новых групп, такие группы, как «Urge Overkill», и «Melvins», и «Mudhoney», и «Hole» и, понимаеь, «Sonic Youth», которые - крёстные отцы всего... Ты увидешь много новых групп, честных групп, у которых есть много искренней энергии, она не надумана, это не похоже на какую-нибудь хэви-метал-группу на сцене на расстоянии в двадцать метров.

БП: Тебе не нравится?

ДГ: Нет.

БП: Почему?

ДГ: Потому что это просто фальшиво, это неправда. У них неправильная мотивация. Многие хэви-метал-группы выходят и делают это за деньги, а не сочиняют хорошую, честную музыку, и не сочиняют песни ради того, чтобы писать песни.

БП: В вашей группе мелодия очень важна. Какое значение для вас имеют слова?

КН: Ну, Курт пишет тексты, и у меня есть своя собственная интерпретация этих текстов. Понимаешь, я думаю, что песня должна быть разной для каждого. Например, у меня есть несколько песен, не моей группы, но просто, типа, старые песни и новые песни новых групп, которые имеют особое значение лично для меня. Поэтому чтобы на самом деле оперировать с текстами, или то, что означает песня, может ограбить кого-то в их собственном восприятии, потому что музыка должна быть личной вещью.

БП: Последний вопрос, а потом я оставлю вас... [разражается смехом]... последний вопрос: кто выбирал обложку вашего альбома? Маленький ребёнок.

ДГ: Мы выбирали. Да.

БП: Кто этот ребёнок?

ДГ: Мы... Я не знаю!

КН: Какой-то артист снимал ребёнка, плавающего в бассейне, пришёл со специальной фотокамерой и делал снимки под водой. И я думаю, что родителей будет беспокоить этот ребёнок, висящий на огромном плакате в гостиной.

БП: Спасибо, и поздравляю с концертом сегодня вечером.

[Фрагменты с концерта «Нирваны», играющей «On a Plain» - Ред.]

ЦИТАТА КОБЭЙНА

Глядя в Светлое Будущее

«Всё, что мне нужно, это перерыв, и с моим стрессом будет покончено... Я собираюсь поправиться и начать всё сначала...»

- из статьи «В Сердце и Душе Курта Кобэйна»

Майкл Азеррад, «Rolling Stone» (США), апрель 1992 года

ЦИТАТА КОБЭЙНА

Делая Это для Всех

«Я очень увлечён тем, что делаю это для ребят. Это круто - делать все эти концерты для всех возрастов. Несколько отстойно, что плата за вход такая высокая. Но то, как я это понимаю, это что у нас будет много расходов. Не то чтобы мы богатеем за счёт этих концертов. Мы полностью делаем их для ребят и всё такое. Но есть много людей, которым мы теперь должны платить».

- из статьи «Нирвана» Лэнса Хана, «Maximum Rock `n` Roll», апрель 1992 года

ЦИТАТА КОБЭЙНА

Окружённый Любовью и Переменами

«Мои песни всегда касались тем разочарования, отношений, которые у меня были. И теперь, когда я влюблён, я ожидаю, что они будут очень счастливыми, или, по крайней мере, не будет половины такого большого количества злости, как было. Я просто так потрясён тем фактом, что я люблю в таком масштабе, что я не знаю, как будет меняться моя музыка. Но я с нетерпением жду этого. Я люблю перемены. Все группы, которые я уважаю больше всего, менялись с каждым альбомом».

- из статьи «Курт и Кортни, Сидящие на Дереве»

Кристина Келли, «Sassy» (США), апрель 1992 года

ЧАСТЬ VIII

Март - сентябрь 1992 года - Отдых

и Возвращение К Жизни

ЕСТЬ ВСЕГО ВОСЕМЬ ИЗВЕСТНЫХ ИНТЕРВЬЮ С НИРВАНОЙ В ТЕЧЕНИЕ этих трёх месяцев после того, как группа закончила свой тур. Кобэйн появляется только в одном - в материале «Rolling Stone», в котором он отрицает то, что принимает наркотики. «Нирвана» только что достигла статуса суперзвёзд, и группа уже становится предметом спекуляций и лжи. Когда «Нирвана» возвращается в Европу летом, товарищи по группе относятся избирательно к своим перепетиям со СМИ, по сравнению с безумием конца 1991 года. Это почти не считается перерывом в их отказе от участия в этом.

Крист Новоселич действует как представитель «Нирваны» на публике. При встречах один на один его зрелость начинает затмевать сюрреальный юмор, которым он отвлекает внимание от группы, когда они все вместе. Его готовность открыть дверь ребятам на общественно доступные концерты и его растущий интерес к использованию платформы славы - части видимого усилия найти что-то хорошее в ситуации «Нирваны». Это центр его разговоров в течение лета.

Став уже известными музыкантами, участники группы теперь становятся чем-то еще: знаменитыми звёздами. Апрельское/майское интервью с Новоселичем и сентябрьская статья с Кобэйном больше не подчеркивают музыку, сцену, предысторию - статьи ознаменовывают начало сосредоточения внимания прессы на понимании товарищей по группе как личностей, их происхождения, их мышления. Всё больше и больше вопросы превращаются в: «Кто вы? Откуда вы?»

Наряду с этим появляется поиск новизны, предаваться которому группа в достаточной степени рада. Фестиваль в Рединге 30 августа 1992 года - самый высококлассный концерт «Нирваны» за всё время, и они выбрали или согласились устроить в ванной импровизированную комедию. Это показывает их настроение в тот день: они хотят устранить свои помехи, одновременно высмеивая свою собственную запятнанную репутацию и погоню за сенсациями и серьёзность британских СМИ. Степень, до которой знаменитое появление на сцене в инвалидном кресле направлено непосредственно на британскую прессу, недооценена. «Нирвана» агрессивно использует юмор, как мы видели и раньше.

В 1992 году члены «Нирваны» утверждают, что они не изменились, одновременно теряя свою наивность при столкновении с микрофоном. Полное отступление Кобэйна - один подход, но даже Новоселич учится. Уже на Гавайях, Новоселич и Грол не желают отвечать на вопрос, обсуждающий действия Кобэйна. В июле Рафа Севера открыто говорит Новоселичу: «Курт сказал... чтобы сохранить хорошие отношения между вами, он решил немного отделить свою личную жизнь от вас двоих», и Новоселич отвечает, говоря вокруг да около вместо того, чтобы показать, что что-то в отношениях группы изменилось. Но в интервью с Сайрусом Эменом Новоселич упоминает, что Кобэйн живёт в Лос-Анджелесе и работает над видео для следующего сингла «Нирваны». Это был первый настоящий раскол в «Нирване» - первый раз, когда участники не работали вместе в качестве группы над чем-то, что должно было появиться под их названием. Месяцы относительной тишины скрывают ход событий.

ИНТЕРВЬЮ С … КУРТОМ

КОБЭЙНОМ

Карлос «Кэйк» Нуньес | март 1992 года | «Flipside» (США)

Повезло ли мне, что я брал интервью у Курта Кобэйна? Нам с Элом Флипсайдом даже не пришлось звонить в рекламный отдел «Нирваны», чтобы взять интервью у Курта. У меня был номер телефона Курта и Кортни в Лос-Анджелесе, и я просто позвонил ему, и мы начали интервью. Курт был немного расстроен, потому что он сказал мне, что думал, что мы с Элом Флипсайдом приедем к нему в квартиру в районе Фэйрфакс, чтобы взять у него интервью. «Это отстой, чувак! Я купил нам всю эту еду! Я понятия не имел, что это будет телефонное интервью», - сказал мне Курт. Я тоже был расстроен, потому что Кортни сказала мне, что оно будет только по телефону в предшествующем разговоре ранее на неделе. Ну и ладно. Я просто помню, что мне в то время было двадцать шесть, и что вся лос-анджелесская сцена была до сих пор удивлена международным успехом «Нирваны» с «Nevermind». Эл Флипсайд сделал исключение, позволив своим собратьям по перу брать интервью у групп, с которыми были подписаны контракты у крупных студий звукозаписи, потому что очень многие «инди»-группы получили в то время огромные контракты - после успеха «Nevermind». К сожалению, микрокассета с интервью была или стёрта или украдена из офиса «Flipside», по словам Эла. Я надеюсь, если его не стёрли, оно когда-нибудь повторно появится, чтобы мы все лелеяли его и получали удовольствие. Через двадцать два года после этого интервью я могу сказать, что до сих пор скучаю по Курту как по другу и человеку. Он был больше чем автор песен и музыкант. Видеть его лица на футболках по всему миру для меня по-прежнему нечто чертовски невероятное.- Карлос «Кэйк» Нуньес

(Отрывок из полного интервью «Flipside»)

Карлос «Кэйк» Нуньес: Английская пресса, похоже, много пишет о тебе, типа, говорят, что у тебя была передозировка, что явно неправда. В один момент они тебя любят, а в следующий они на тебя нападают.

Курт Кобэйн: О, уже началась обратная реакция? Я не в курсе по поводу английской прессы.

ККН: Я просто прочитал одно «на странице три, передозировка Курта в Австралии». Я такой - что? Я позвонил Кортни, а она говорит: «Он сейчас здесь!»

КК: Боже! По «MTV» в Европе объявили, что мы с Кортни умерли от передозировки наркотиков. Нам несколько дней звонили друзья, очень расстроенные, думая, что мы умерли. Я не знаю. Я просто сейчас учусь принимать все эти слухи и всю эту ложь, которая связана с тем, что я - популярная рок-звезда. Это выводит меня из себя, но мне просто приходится иметь с этим дело. Я не принимаю наркотики. Я принимал наркотики в своей жизни, и время от времени я могу баловаться наркотиками, но я - определённо не наркоман, и мне не нравится потворствовать тому, кто принимает любые наркотики. Они - пустая трата времени.

ККН: СМИ - твой худший враг, когда ты в центре внимания. Они заглядывают в каждый закуток. Любое твоё движение, когда ты выглядешь больным: «О, он на наркотиках».

КК: Да, верно. Я был почти мёртв из-за гастролей. Моё тело не позволило бы мне принимать наркотики в туре, даже если бы я захотел. Через день я умер бы.

ККН: Разве у тебя нет состояния, которое заставляет тебя засыпать или что-то в этом роде?

КК: У меня нарколепсия, и я могу понять, что кто-то подумает, что я клюю носом, когда я просто засыпаю. Просто быть в дороге - это достаточно стрессово в физическом плане - я бы никак не мог принимать наркотики. Я просто не смог бы этого делать.

Эл «Флипсайд» Ковалевски: Будучи группой вашего масштаба, это больше того, что предлагают?

КК: Нет, нисколько! За кулисами на наших концертах довольно спокойно, в смысле, очень скучно - нет ни фанаток, ни наркотиков, и мы даже не можем выпивать в течение долгого времени! Я не пил несколько месяцев, и Крис бросил пить. Мы хотели пережить этот тур, поэтому мы даже завязали с этим. Меня очень беспокоит, что меня обвиняют в том, что я наркоман - об этом постоянно пишут статьи. Это отстой, потому что я в некотором роде чувствую ответственность перед ребятами, которые могли бы захотеть начать принимать наркотики. В нескольких интервью мы с Крисом говорили о курении марихуаны, и мы перечитали это и подумали: «Боже, это, возможно, повлияло на кого-то». Я достаточно курил травы в своей жизни, чтобы мне не нужно было этого больше делать. Я слишком поздно понял, что это разрушает твою память, и теперь я страдаю из-за этого. Я думаю, что очень отстойно, что журналисты пишут и обвиняют меня в том, что я принимаю наркотики, потому что дети прочитают эту статью, а потом они будут принимать наркотики, потому что их принимаю я. Это на самом деле отстой.

[Интервью продолжается обсуждением «Endless Nameless» и групп, примазавшихся к гранджу - Ред.]

КК: Когда ты знаменит, у тебя нет никакого выбора, кроме как быть изнасилованным снова и снова - они вынут из тебя каждую унцию крови, пока не выпьют тебя до дна. Странный Эл Янкович - это... целый его альбом посвящен нам! Вначале я говорил с ним по телефону, и он говорит: «Эй, Курт, как дела? Я хотел бы записать твою песню «Teen Spirit» для своего следующего альбома». Я подумал: «Ладно, прекрасно», мне понравилась «Another One Rides the Bus», я подумал, что это было в некотором роде умно. Потом вдруг он сделал видео в насмешку над нашим видео, и на альбоме есть фото, где он голый в воде с долларовой купюрой. Я думаю, что всё это зашло слишком далеко! Мы не были готовы к чему-то подобному. По закону он может делать такие вещи, но в то время, когда я думал, что он просто собирается записать нашу песню, а он пытается возродить свою карьеру за наш счёт. Я не знаю... Я думаю, что это не более оскорбительное, чем бутлег. Журналисты унижаются ради любой статьи о нас, например, они ездили в Абердин и говорили с ребятами, которые на вид относятся к моей возрастной категории, и они выглядят так, что могли бы быть моим другом, и эти парни в шапках-шлемах и с усами утверждают, что были моими друзьями. Они говорят: «Да, Курт спал у меня на диване шесть месяцев, это было здорово!» «Я продал ему его первый усилитель!»

ККН: Потом все эти люди напишут о тебе книги!

КК: Ну... это не продлится долго. Я с нетерпением жду будущего. Пройдёт ещё всего год, а потом все забудут об этом.

«ЕМУ НРАВИТСЯ ДЕЛАТЬ ВСЁ

ЗАГАДОЧНЫМ И МНОГОВАРИАНТНЫМ»

Сайрус Эмен | 3 апреля /1 мая, 1992 года | «Сайрус... Телешоу» (США)

Я вырос в Олимпии и учился в средней школе, когда альтернативные группы были действительно альтернативными. Мой лучший друг был одержим местной сценой и открыто признавал величие таких групп, как «Нирвана» и «Soundgarden». Я смеялся над ним, говоря: «Если бы они были так хороши, они были бы на крупной студии звукозаписи», и рекламировал гений «Kiss» и «Iron Maiden». В то время существовало социальное телешоу, снимаемое в Сиэтле, под названием «Городское Собрание». Моя семья обычно просила бесплатные билеты для записей на плёнку. Мы смотрели, как «эксперты» обсуждают текущие дела, относящиеся к штату Вашингтон, с единственным острым ощущением, что позже я увижу своё семнадцатилетнее лицо по ТВ.

Один раз, тем не менее, я с удивлением обнаружил, что на шоу появился Крист Новоселич. Это было как раз во время прорыва «Smells Like Teen Spirit», и «Нирвана» становилась сенсацией. Была тема музыкальной цензуры, и Крист был очень красноречивым оратором. После шоу я подошёл к нему. «Привет, Крист, меня зовут Сайрус. Я пишу для своей школьной газеты и делаю шоу на общественном телевидении. Ты дал бы интервью?» Он сразу же согласился и дал мне свой номер телефона, добавив: «Только никому его не давай».

На следующий день в школе я позлорадствовал над своим одержимым «Нирваной» другом прежде, чем попросить его и ещё одного друга придумать вопросы, чтобы задать Кристу, потому что я почти ничего не знал о группе. Моя мама отвезла нас в Сиэтл, и мы провели интервью в доме Криста. У этого визита было много крутых аспектов: мы были в доме рок-звезды, он предложил нам вино, он подарил нам радио-промо-CD, которые никогда не выпускались коммерчески, и он разрешил мне поиграть на своём автомате для игры в пинбол «Kiss».

В своей наивности, проводя интервью в первый раз, я не видел пользы в том, чтобы дать своему собеседнику микрофон, и положился исключительно на микрофон камеры. Когда менеджер общественной станции посмотрела отснятый мной материал, она сказала: «Мы не можем дать это в эфир! Аудио ужасное. Если ты хочешь, чтобы это дали в эфир, тебе надо это переделать, и говорить в микрофон как полагается». Я был опустошён. У меня была редкая возможность взять интервью у члена одной из самых горячих групп в мире, и я её упустил. Но наивность также способствовала моему бесстрашию. Я позвонил Кристу, рассказал ему эту историю и спросил, не могли ли бы мы вернуться и сделать это снова. Поскольку он был отличным парнем, он не колебался.

Оба интервью воспроизведены здесь. Первое - только часть, в то время как второе интервью расшифровано здесь впервые. Однако если вы хотите увидеть оба во всей красе, оба видео находятся на моем вебсайте. - Сайрус Эмен

3 апреля 1992 года

Сайрус Эмен: Кто ты по национальности?

Крис Новоселич: Я не националист; у меня действительно есть нация. Она хорватская, южно-европейская. Я говорю на хорватском языке. Я думаю, ты мог бы сказать, что я американский гражданин, верно? Технически. Но мы все на одной планете, и - благодаря чуду современной связи - спутники, радио, телевидение делают мир намного меньше. Поэтому вся эта идея о национальности несколько устарела. У тебя есть нация, но я - землянин.

СЭ: Где ты родился и рос?

КН: Я родился в Комптоне, штат Калифорния. Я прямиком из Комптона! Моя семья уехала оттуда, и я переехал в Сан-Педро - там и Лос-Анджелес. Я переехал в Абердин, штат Вашингтон, в 1979 году. Я взбесился из-за переезда на запад, и меня отправили на год в Хорватию. Я жил там, а потом вернулся в Абердин. Потратил там впустую несколько лет. Декадентских. Туман подростковой наркомании. Уехал, когда мне было восемнадцать.

СЭ: У тебя есть какие-нибудь забавные истории из детства?

КН: О, чувак. Мой брат всегда был смутьяном. Он всегда разбивал свои очки и всё такое. Однажды у меня была неприятность в школьном дворе. «Какой у тебя номер телефона, чтобы мы могли позвонить твоим родителям?» Я стал просто шпарить эти телефонные номера. Типа, кто знает, какой был код, даже какой-то местный код. «Эй, это всего шесть цифр!» «Ааааа... 2!»

СЭ: Где ты учился?

КН: Ну, я закончил Абердинскую среднюю школу в 1984 году, и после этого больше в школу не ходил. Я всегда хотел поступить в колледж, но так и не собрался; у меня была вся эта работа. Просто оголодал и остался в группе. Я прошёл суровую школу жизни.

СЭ: У тебя ещё сохранились твои ежегодники?

КН: Ну, возвращаясь к подростковому беспутству, и в некотором роде странному туману, всякий раз, когда приходило время сниматься, я его пропускал. «Пусть те ребята делают свои снимки. Я не пойду. Хорошо! А я весь этот период прогуляю!» Покурю сигареты.

СЭ: Какие группы ты слушал в средней школе?

КН: У меня не было доступа к большому количеству музыки в Абердине, в некотором роде изолированном. Начал слушать постарше «Scorpions», типа «Lovedrive», «Animal Magnetism». Оззи Осборна, «Blizzard of Oz». Просто подростковый кок-рок. «Beatles», «Devo», «B-52»; прог-рок. По-прежнему придерживаюсь таких групп, как «Zeppelin» и «Sabbath».

СЭ: А сейчас расскажи нам о статусе своей личной жизни.

КН: О, ну, очень счастлив. Столько всего со мной произошло в прошлом году, что это похоже на выигрыш в лотерею. Пошёл и купил дом, занимался материальными приобретениями. Ещё понял, что все мои друзья со мной. Мы с женой очень хорошо ладим, финансовые трудности нас миновали, потому что мы были всегда бедны. Конец месяца - это всегда было напряжённое время. Надо держаться на плаву, надо платить арендную плату. Я не работал. Я просто приносил домой то, что я мог заработать в группе, а она работала, и вся эта автостраховка, отвозила кота к ветеринару, а теперь я был свободен от этих финансовых трудностей. Об этом было сказано раньше, тем не менее, единственная хорошая вещь в деньгах - это то, что тебе больше не надо волноваться по этому поводу. Поэтому думаю, что я довольно счастлив. Если я всё это не потеряю завтра, трудно сказать. Но если я был антиматериалистом, каким я и являюсь, я был бы счастлив жить в лесной избушке в лесу.

СЭ: Что фэны могут найти в вашем следующем альбоме?

КН: Гораздо больше разнообразия, экспериментального. Это всё, что я могу сказать, но вот стандартный ответ: «Мы будем пытаться быть «экспериментальными»».

СЭ: Какими были прежние названия группы?

КН: «Pen Cap Chew», «Bliss». Нас назвали «Ted Ed Fred» для одного шоу, один человек, потому что он делал для него листовки. И я думал, что на тот момент мы назывались «Ted Ed Fred»... ммммм... О, «Skid Row». [Смеётся]. Да, оно так и не закрепилось.

1 мая 1992 года

СЭ: Добро пожаловать на «Сайрус... Телешоу», эпизод номер десять, с Крисом Новоселичем из «Нирваны». У нас ранее было интервью с ним, и качество звука превратило его в ничтожное, поэтому мы его повторяем. Итак, у меня есть к тебе несколько вопросов, и мы придумали несколько новых, чтобы ты ответил на них вживую вместо того, чтобы повторять старые.

КН: Конечно.

СЭ: Я начнусь с вопросов о группе. Чем занимается группа сейчас, и какие планы на будущее?

КН: Ну, прямо сейчас, мы просто как бы не принимаем всё всерьёз. Валяемся. Спим. Пытаемся приобрести патент на совок.

СЭ: Мы можем ожидать ещё видео или синглы из «Nevermind»?

КН: О да, я только что видел черновой монтаж видео «Lithium». Курт работал с парнем по имени Кевин Кёрслэйк, который делал «Come as You Are». Он работал с ним в Лос-Анджелесе над этим видео. Это подборка живых кадров, сделанных на концерте, который мы давали в «Paramount» на Хэллоуин 1991 года. Это довольно хорошо сделано.

СЭ: Оно будет отличаться от той оригинальной версии, которая использовалось на местных телевизионных каналах?

КН: О, да, понимаешь, я не то чтобы много смотрю этот материал. В смысле, любая продукция, будь то видео или аудио, имеет свои достоинства. В смысле, это просто зависит от того, с какой точки зрения ты на неё смотришь. Ты можешь смотреть на неё с очень элитарной звуковой, видеофильской точки зрения. Скажем, понимаешь, ты увлекаешься новейшими технологиями, но много раз ты можешь смотреть на вещи с камерой «Super 8», и у них будет своё качество. Это просто зависит от точки зрения, с которой ты на это смотришь.

СЭ: Это то, что мне интересно, потому что я недавно купил «Nevermind». Многие люди говорят, что тексты сомнительны в плане того, что они подразумевают. Во всех ваших песнях есть какой-то скрытый смысл?

КН: Ну, я не хочу говорить о текстах, потому что это тексты Курта, но я слышал, как он выразился, что ему нравится делать всё загадочным и многовариантным. Но я думаю, что он знает, что означает песня. Для меня тоже у песен есть смыслы. Они затрагивают меня лично и, вероятно, иначе, чем, скажем, они, возможно, затрагивают тебя.

СЭ: Даже возможно, у «Smells Like Teen Spirit» есть свой собственный скрытый смысл?

КН: Да, да. За «Teen Spirit» кроется смысл. Я думаю, что у всех песен есть смыслы. Я не думаю, что они на самом деле бессмысленны или что-то в этом роде. В смысле, я читаю тексты с листа с текстами, и у меня есть понимание того, что они означают. Я думаю, что они очень хороши. Я думаю, что есть планы относительно выпуска листа с текстами на днях. Я не придаю этому большого значения, поэтому я не знаю.

СЭ: Они на самом деле напечатаны для группы?

КН: Да, да. Мы должны напечатать несколько для издательства, и они смогут быть защищены авторским правом и всё такое. Они где-то там.

СЭ: Но вы планируете выпустить их как официальную вещь для своих фэнов или для альбомов или ещё чего-нибудь?

КН: Да, возможно, наш следующий сингл выйдет с текстами для альбома. [Вкладыш в CD-сингл «Lithium» - Ред.]

СЭ: У группы есть идеи для следующего альбома?

КН: Ну, понимаешь, мы обкатываем много идей. Ничего конкретного, на самом деле. В смысле, есть песни, которые у нас есть, и кое-какое производство. У нас есть некоторые перспективы на производство, но ничего конкретного, на самом деле. Не важно, я не знаю. Прямо сейчас мы просто как бы расслабляемся и ничего не делаем. В следующем месяце мы все соберёмся и начнём писать песни. Есть несколько песен, которые уже написаны. Мы просто собираемся немного пошуметь и посмотрим, что из этого выйдет.

СЭ: В ваших видео есть какой-то символизм? Например, в «Come as You Are?»

КН: Да, да. Там есть символизм, но оно также...

СЭ: Многовариантное?

КН: Да, в смысле, это старое художественное клише: «Оно открыто для интерпретации». Но я помню, как придумывал образы для, скажем, «Teen Spirit», например, анархистская средняя школа, с девушкам из группы поддержки, одетыми в чёрное, и с анархистской «A»s на их костюмах. Это несколько странный образ, поскольку средняя школа очень регламентированна и контролируема, понимаешь. И потом, у тебя есть понятие анархии, где на самом деле нет никакого контроля и никаких правил, потому что в школе существуют неписанные правила социального поведения и отношения к людям. Там есть свод правил, конечно. Понимаешь, школьные правила. Ты должен быть в классе вовремя. Ты не можешь опаздывать. Иметь изображение вроде этого, с символами анархии, было просто заявлением, на самом деле. Мы можем его обнародовать, понимаешь.

СЭ: Слова сами по себе, трудно сопоставить их с видео. Ты сказал бы, что, возможно, слова и видео - две разные вещи, или они совпадают?

КН: Они могут быть, в каждом случае, да. Во многих случаях, возможно, в песне это чувствуется. Я не пишу тексты, поэтому во многих случаях я чувствую, что текст подчёркивает ощущение от песни, как, возможно, и видео тоже должно. «Come as You Are» - несколько непринуждённая мелодия. У неё есть во многом странный припев на гитаре. Возможно, ты понимаешь...

СЭ: В некотором роде навязчивый эффект.

КН: Да, навязчивый. Ты видишь цвета вроде фиолетового и пурпурного, и те, что используются в видео.

СЭ: Как очень мрачная атмосфера.

КН: Да, да.

СЭ: Вы считаете себя выше того, чтобы играть на вечеринках и в общежитиях колледжей?

КН: Нет, ни в коем случае. В смысле, мы не считаем себя выше чего-либо, потому что как только начинаешь чем-то заниматься, ты не очень-то соображаешь. Тебя берут и поворачивают туда, что, возможно, не очень правильно для тебя самого или для других людей.

СЭ: Вы играете или будете играть маленькие концерты или что-то в этом роде, поскольку у вас подписан контракт с...

КН: Да, потому что они лучше. Надо делиться большим количеством вещей с людьми, а не просто быть изолированным от них. Находясь за барьером, или ещё кто-то находится в задней части. Это довольно далеко и кажется в некотором роде безличным. Но если мы объявим, что будем играть в «Vogue»...

СЭ: Большой бунт, вероятно.

КН: Это было бы безумие, поэтому на самом деле не наша вина, что мы не можем играть в маленьких местечках. Мы как бы должны просто проникнуть туда тайком и сделать это.

СЭ: Вы делали это? Вы появлялись неожиданно в каком-нибудь клубе?

КН: Пока нет, но я бы хотел, конечно. [В конце 1992 года «Нирвана» на самом деле несколько раз выступала в качестве гостя, предварительно об этом не объявив, на концертах в Штате Вашингтон - Ред.]

СЭ: А что там с той песней без названия в конце «Nevermind»?

КН: О, эта песня. Ну, эта песня, на записи этой песни разбили гитару. Мы просто дурачились. У этой песни действительно нет названия. CD как бы нового формата, и мы думали, что подурачимся с ними, как «Beatles» добавили дополнительную дорожку в конец своего альбома с какой-то тарабарщиной или чем-то подобным. Мы думали, что поместим туда десять минут тарабарщины или какую-нибудь песню. О таких песнях тоже есть что сказать, потому что это песня даже при том, что она была импровизационной, но у неё была некоторая структура. Были некоторые параметры, в которых мы работали, но мы просто как бы попали туда, как на американские горки, и просто посмотрели, куда это нас привезёт.

СЭ: Что вы думаете о том, что Тори Эймос и Странный Эл Янкович делают каверы ваших песен?

КН: Ну, Тори Эймос довольно забавная.

СЭ: Я его не слышал, но видел видео в её стиле музыки.

КН: Я его тебе поставлю.

СЭ: Я не могу представить её играющей «Teen Spirit».

КН: Это очень похоже на Кейт Буш. Я незнаю. Это просто звучит довольно забавно. Кажется, что это будет пародией, лучшей пародией, чем у Странного Эла.

СЭ: Она сделала её в шутку?

КН: Нет, она относится к этому очень серьёзно. Она хочет выразить себя таким образом. То есть, это прекрасно.

СЭ: Вы, ребята, давали ей разрешение на использование этой песни?

КН: Нет, она просто её записала. В смысле, она сделала это законно. Есть определённые способы сделать это законно. Ты просто должен заплатить за то, что предписано законом. Ты должен оплатить публикацию и перечислить авторов и издательство и всё такое, или указать авторов. Я не знаю. Она просто записала её и всё.

СЭ: А как насчёт -

КН: У Странного Эла - прикольная.

СЭ: Да, я видел это видео через день или два после премьеры. Это была очень классная пародия.

КН: Я очень волновался, потому что один друг видел, как они снимали его в Лос-Анджелесе. Он говорит: «Чувак, у них там вокруг такие коровы и овцы». И я говорю: «О, чувак, они собираются сделать нас похожими на таких просто полных придурков. В смысле, они собираются посмеяться над нами».

СЭ: Я его видел. Это было истерично. Это было очень хорошо. Это было очень, очень, очень хорошо.

КН: То, что мне нравится в этом видео - это как в первый раз посмотреть «Съешь Его» или «Толстый». Это прекрасная пародия. Она преувеличивает некоторые вещи, которые большинство восприняло бы серьёзно.

СЭ: Да, это было весело. Хорошо, это все вопросы, которые мы могли придумать о группе. Вот некоторые о твоём собственном личном мнении. Текущие события: что ты думаешь о деле Родни Кинга и протестов, связанных с ним?

КН: О, ничего себе. Ну, протесты прекрасны, и все те беспорядки. Бунт всегда был с нами. Мы об этом думали, и об этом думали в афроамериканской общине в Лос-Анджелесе. Просто для материализации этого потребовалось что-то такое. В смысле, эмоции утихают. Эмоции гнева и реакции, которые пришли с этим, но более глубокие вещи - расизм и экономическая несправедливость, в смысле, это - реальные проблемы, и я не думаю, что избранные представители действительно обращались к этому. Они просто как бы замяли это. Поскольку появилось что-то подобное, это не очень-то удивительно.

СЭ: Ты думаешь, что грабёж магазинов и повреждение имущества - это результат бунтов, протесты или сам по себе приговор?

КН: Ну, это выросло из протеста, но, в смысле, есть очень много значений. Люди бедны. У них как раз были все эти трудные времена в экономическом плане. Особенно если живёшь в таком городе, как Лос-Анджелес, где ходишь бедный по улицам, а мимо проезжают все эти мерседесы и ягуары, и ты смотришь на все эти холмы вокруг города, и там живут мультимиллионеры. И многие люди, у которых есть миллионы долларов, очень много работали для этого. Много чего случилось, и многие люди, увековечившие всё это насилие и грабеж, были никем иным, кроме как ворами и бандитами, воспользовавшимися этой ситуацией. Потому что это была просто реакция. О чём они думали, разрушая бизнес своего товарища-чернокожего, обворовывая их и губя их жизни? Корейцы просто хватают невинных белых людей и вот так избивают их. Это просто обратная реакция. Это не совсем мышление. Это было восстание, но оно было очень неорганизовано. Не было никакого видения или фокуса. Это было глупо и тупо. Это была пустая трата времени, и это было очень вредно, чтобы из этого вышло что-то положительное.

СЭ: Это несколько отклоняется от темы и спорный вопрос. Как ты относишься к абортам?

КН: Ну, если бы я действительно столкнулся с таким выбором, я бы не сказал, что бы я сделал, но я видел, что бывает из-за абортов. Это кажется довольно ужасной вещью. В ситуациях других людей есть очень много вариантов для рассмотрения. Ситуация женщины, я думаю о женщине, это её тело и она - и человек, ответственный за беременность - они должны взвешивать свои варианты. Я верю во многие гражданские свободы, например, в контроль за оружием. Я на самом деле не думаю, что люди говорят: «Людям нельзя разрешать иметь оружие, хотя у меня оружия нет, и никогда не будет, потому что мне оно не нравится». Но я думаю, что люди должны отвечать за свои действия. Я надеюсь, что ты понимаешь, как я отношусь ко всем этим абортам. Это как бы собственный выбор человека. Многие из этих девочек просто запутались, и они беременеют в средней школе. Я думаю, что они могут отдать ребёнка на усыновление, но большинство из них этого не делают. Большинство из них оставляет ребёнка. У моего брата родился ребёнок. Теперь у него много проблем. Это мог быть аборт. Проблема могла закончиться, но с другой стороны - мне нравится этот малыш. Он замечательный, замечательный малыш. Просто правительство вмешивается в очень многие вещи, и они полностью игнорируют другие вещи. У меня нет способности вынашивать ребёнка в течение девяти месяцев, поэтому я не думаю, что моё мнение столь же относится к делу, как и мнение 50 процентов человеческого рода.

СЭ: Да. В последний раз, когда я с тобой говорил, я узнал, что у тебя хорватское происхождение, и что ты год жил в Хорватии. Сколько лет тебе было в то время?

КН: Мне было пятнадцать или шестнадцать лет.

СЭ: Какой была жизнь в Хорватии?

КН: О, это было очень хорошо. Люди были очень практичны. Школа была реальным опытом. Школа там была очень серьёзная. Образование, там надо много учиться. Там нужно проходить намного больше курсов. В экономическом плане это было не так прогрессивно, как на Западе. Это больше похоже на страны третьего мира, но повсюду были намёки на западную культуру. Это было довольно уютное место. Казалось, что у людей довольно крутой нрав. Тогда, в экономическом плане, всё катилось ко всем чертям. Люди начали присваивать вещи и переводить стрелки. Протягивались этнические линии, точно так же, как мы видели в Лос-Анджелесе и по всей стране за последние несколько дней. Люди начали реагировать, вместо того, чтобы действовать. Следующее из того, что ты знаешь, это что десять тысяч человек были убиты и многие другие были ранены и искалечены. Пострадали эмоционально от потери своих прошлых жизней и любимых. Становится довольно обескураживающим то, что происходит. Я всегда верил изречению: «Чего стоят проповеди, если человек неисправим?» Это всегда меня поддерживало.

СЭ: Это своего рода возвращение к группе: как ты думаешь, успех изменил или изменит тебя?

КН: Ну, он меняет всё, но я не знаю, изменил ли он меня. Я не думаю, что да, потому что я игнорировал его или во многом его отрицал. Люди подходят и просят автографы, или показывают на меня пальцами, или таращатся на меня, или шепчутся обо мне безопасным способом. Я привыкаю к этому, но я думаю, что идти этим путём, вместо того, чтобы прятаться, будет чем-то вроде развеивания всего этого культа знаменитости.

СЭ: Как Элвис изолировался в Грэйсленде.

КН: Да, да, я имею в виду, что не хочу участвовать в этом. В смысле, в финансовом плане для меня это всё меняет, но я просто отчасти имею с этим дело, на самом деле. Я не хочу, чтобы он изменил меня до такой степени, что мне придётся прятаться или быть как Майкл Джексон или маскироваться. Потому что я буду просто выходить из дома и куда-то ходить, кататься на скейтборде, гулять.

СЭ: Группа продолжит существование, если ты или Курт решат уйти?

КН: Просто зависит от того, на каких условиях мы уйдём. Поскольку видишь определённую химию в некоторых группах, где всего несколько участников в центре группы, потому что они обычно основатели группы. Нет, да, я не знаю. Курт как бы главный гуру группы, но он - последний, кто это признает. Мы все заинтересованы в группе. Я думаю, если Дэйв уйдёт из группы, думаю, что группа распадётся, потому что мы никогда больше не сможем найти другого ударника. Да, в смысле, трудно сказать. Зависит от ситуации, потому что это такой широкий вопрос.

СЭ: Тебе нравится пахлава моей мамы?

КН: Да, она очень хороша. Она замечательная. Замечательная слоёная корочка. Она очень хороша.

СЭ: Это был, в общем-то, мой последний вопрос.

КН: О, хорошо.

СЭ: А ещё, мы можем совершить экскурсию по твоему дому?

КН: Хорошо. Что ты хочешь посмотреть?

СЭ: Зрителям «Сайрус... Телешоу» всё равно, что они увидят, на самом деле.

КН: Я не хочу показывать людям мой дом, чувак. Они придут и разграбят его!

«МЫ БЫЛИ ИЗБРАННЫМИ

ОТВЕРЖЕННЫМИ»

Кенан Сиберг | 26 июня 1992 года | Радио «Danmarks» (Дания)

Летом 1992 меня попросили быть соведущим трансляции на Радио «Danmarks» с Фестиваля в Роскилле в том году и взять большинство интервью с зарубежными и местными группами-участницами. Среди них была «Нирвана», главная приманка вечера пятницы, 26 июня. Ранее в тот вечер футбольная команда Дании играла с Германией в финале Чемпионата Европы. Как раз перед интервью Дания сенсационно победила 2 : 0, поэтому на заднем плане толпа поёт футбольные кричалки. Интервью было отложено дважды прежде, чем оно состоялось. Курт Кобэйн был не готов и ему необходимо «отдохнуть», сказали нам. Много лет спустя мне сказали, что ему нужна была доза героина, которая, видимо, была получена где-то за кулисами на Фестивале в Роскилле.

Я приехал со своей командой и познакомился с Кристом Новоселичем и Дэйвом Гролом, и мы сидели за главной крытой сценой, на которой они выступали позднее в тот вечер. Они были довольно общительными и спокойными и сказали мне, что Курт скоро будет. Когда он приехал, я заметил, что его волосы были короче, о чём я упомянул в своём первом вопросе ему. Меня предупредили, что участники группы могут быть «сложными» и даже враждебными по отношению к репортёрам, но хотя я обнаружил небольшой скептицизм вначале, они вскоре приложили все усилия, чтобы ответить на мои вопросы во время интервью, которое, к сожалению, было не самым хорошо подготовленным в моей карьере. Я вспоминаю эту встречу как самый приятный опыт с троими честными ребятами, которые на самом деле пытались приложить все усилия и быть вежливыми по отношению к этому датскому парню, который явно был в ударе, потому что Дания выиграла европейский футбольный финал. Это, к счастью, породило вопросы об их собственных отношениях - или их отсутствии - со спортом, и их описании себя как «избранных отверженных», которые никогда не стремились быть частью «популярной толпы» в школе. Сегодня я горжусь тем фактом, что я - единственный датский репортёр, который когда-либо брал интервью у этих ребят, изменивших пейзаж рока, и что я познакомился с легендой, которой очень не хватает, которая горела так сильно, дала так много, и по-прежнему сияет очень ярко.- Кенан Сиберг

Все в Роскилле хотели посмотреть Данию в финале Чемпионата Европы на больших экранах, установленных на сцене, поэтому «Нирвана» согласилась прийти на час или два попозже. Меня уполномочил датский филиал «Geffen» на фотографирование группы, получающей золотые диски для датских продаж «Nevermind». Церемонию передачи устроили прямо перед концертом. За кулисами, однако, мне сказали, что никто из компании или руководства не обещал появиться. Я думаю, что они боялись, что задержка означала бы, что у группы было слишком много времени, чтобы напиться или обкуриться; в последнюю минуту мне сказали, что Курт не приедет. Представьте себе, тем не менее, тем временем финал закончился, и Дания победила! У главной сцены толпы сходили с ума! Когда настало время для церемонии вручения золотого диска, все нервно стояли вокруг... и внезапно появилась «Нирвана». Курт подошёл прямо ко мне, пожал мне руку и поздравил меня с победой Дании - он даже сделал несколько комментариев об игре, которую группа явно смотрела. Мне всегда нравилась мысль, что Курт поздравил меня от имени всех датчан. - Сёрен Руд, фотограф «Geffen» на Фестивале в Роскилле

Курт Кобэйн: Доброе утро.

Дэйв Грол: [Весёлым голосом] С добрым утром.

Кенан Сиберг: С добрым утром, чувак, привет. Меня зовут Кенан.

КК: Привет, Кенан, я - Курт.

КС: Привет, Курт. Я с трудом тебя узнал, потому что ты подстригся с тех пор, как я видел тебя в последний раз.

КК: Да? Сейчас лето; мне нравится летом сбрасывать кожу.

КС: Почему ты тогда вообще не побреешься?

КК: Я не знаю. Я действительно не знаю. Я не увлекаюсь украшением своей головы как живой изгороди...

ДГ: Как «Right Said Fred».

КК: «Right Said Fred»! [Хихикает].

КС: Я слышал, что ты до сих пор спал?

КК: [Энергично кивает] Я спал весь день. Я не ложился допоздна прошлой ночью с моим другом Родди Боттумом из «Faith No More». Он показывал мне какие-то новые приёмы на клавиатуре.

[Интервью прерывается видеоклипом «Нирваны», исполняющей «Lithium», и прекращается, когда к ним присоединяется Крист - Ред.]

КК: Большинство людей обычно не садится и не обсуждает то, какой должна быть их группа, прежде чем начать играть. Они обычно собираются с любой аппаратурой, которую они могут собрать, и играют, и выходит то, что выходит. Нельзя решить точно, чем вы хотите быть до того, как будешь играть - обычно это естественная вещь.

КС: Так когда ты пишешь песню, ты пишешь песню на акустической гитаре или фортепьяно, или вы встречаетесь в комнате для репетиций?

КК: Нет, иногда мы пишем её на акустической гитаре, иногда мы пишем её на флейте или электрогитаре. На самом деле это не имеет значения - любой инструмент, который есть под рукой.

КС: Вы делаете это вместе или... по отдельности?

КК: Я придумываю основную идею песни обычно, партию гитары. Потом мы собираемся вместе и играем её снова и снова. Мы решаем, как долго она должна играться и всё такое.

КС: А как тогда насчёт текстов?

КК: Я обычно придумываю все тексты.

КС: Ты делаешь это до или после музыки? [Заглушается свирелями и бонгами на сцене над группой.]

КК: Что, прости?

КС: Ты делаешь это до или после музыки?

КК: Обычно после.

КС: После музыки?

КК: Да.

[Прерывается исполнением Нирваной «On a Plane» - Ред.]

КК: Мы были избранными отверженными; мы не хотели быть частью популярной толпы. В смысле, я могу вспомнить много раз, когда более [показывает кавычки] популярные люди, люди типа качков, которые увлекались спортом и не употребляли наркотики, и всё время чистили зубы, и делали всё, что просили делать их родители, они всегда спрашивали меня, не хочу ли я примкнуть к их маленькому клубу, и я решил не примыкать. Я бы скорее тусовался с людьми, которых не отобрали в бейсбольную команду, и кто курил сигареты и слушал музыку рок-н-ролла.

Крист Новоселич: Пропускал уроки, понимаешь...

КС: Почему ты вообще пошёл в школу в первый раз?

КН: Потому что надо было.

ДГ: На обед.

КК: Да, горячий обед.

[Прерывается исполнением Нирваной «Sliver» - Ред.]

КН: Была такая маленькая сцена, и там как бы собирались как раз все люди, которые просто как бы не вписывались и любили панк-рок, и у нас просто были свои вечеринки, и мы носили, типа, одежду из сэконд-хэнда, и мы занимались собственным делом и... Именно тогда мы открыли панк-рок, и я знаю, что именно тогда я обнаружил, что со мной всё в порядке, большинство людей в городе; с ними было что-то не так, они были очень консервативны, и я просто не мог с ними ладить. Они были просто настолько уверены в своей точке зрения [имитирует лошадиные шоры, чтобы подчеркнуть смысл], просто полностью ограниченные. Это было скучно.

КС: И вы все втроём - те, с кем другие дети не хотели играть? Запрещали родители или...?

КК: Ну, мы тоже не хотели играть с этими детьми. Правда. Мы могли бы, если бы хотели. И оставались ухоженными.

KN: Это было невозможно, потому что наши взгляды отличались, и много раз, когда мы с кем-то знакомились, типа, пытались увлечь их: «Эй, чувак, это «Dead Kennedys»!» или «Это «Black Flag»!» [делает жест, будто предлагает винил], и это было просто: «О, тьфу, ты странный!» Они были настолько консервативны, что нас просто отвергали как уродов, понимаешь?

[Прерывается исполнением «Нирваной» финала «Lithium» - Ред.]

«ГРУБЫЙ, ДИКИЙ И БЕСТОЛКОВЫЙ»

Ларс Алдман | 30 июня 1992 года | SVT PM «Intensiven» (Швеция)

Вообще-то, я познакомился с Кристом Новоселичем за несколько дней до этого, на Фестивале в Роскилле, и нашёл его очень крутым и общительным. Мы посмеялись, попили пива и попрощались так: «Увидимся в Стокгольме!» Но вплоть до той минуты, когда мой оператор установил своё оборудование, и мы стояли в ожидании у красивого канала в стокгольмском парке Юргорден, я не был уверенный о том, состоится ли вообще интервью. Я был особенно не уверен по поводу того, кто появится на интервью. Вероятно, Крист; возможно, Дэйв. Курт? Я не мог надеяться на это. По слухам, он был непостоянен и ненадежен. Я был единственным журналистом, которому в тот день предоставили интервью.

Но когда, наконец, они пришли, прогуливаясь под деревьями в парке у канала, их было - да! - трое! Курт прятал лицо под капюшоном куртки с каким-то узором в виде карты. Она была похожа на лыжную куртку. Мы пожали руки и сели.

Внезапно, я стал чрезвычайно нервничать, что со мной редко случалось. Я был музыкальным журналистом более десяти лет и встречал довольно много странных и по общему мнению сложных ребят, таких, как Бликса Баргельд, Ник Кэйв, Грэг Далли и Бобби Гиллеспи. Мое уважение к Курту Кобэйну было столь сильно, что я чувствовал себя репортёром школьного журнала. Однако теплая мягкость, которую излучал Крист, успокоила мои нервы, и мы очень хорошо пообщались на солнышке у маслянистой воды канала. Курт в тот день показал себя искренним и вдумчивым, но в его голосе было также немного печали и боли.

Позже у меня возникло такое классное чувство того, что я был частью чего-то уникального и захватывающего. Я позвонил в редакцию новостей Шведского Телевидения и сказал, что могу предоставить им свежее интервью с группой, у которой продано больше альбомов, чем у Майкла Джексона. Они мне не поверили и сказади - нет, спасибо. И из-за такой реакции я чувствовал себя мятежником, борющимся с причиной мятежа.- Ларс Алдман

Перевод закадровых комментариев Ларса - Йонас Соренсон.

Ларс Алдман: [Комментарий] У героев, «Нирваны», из супермодного города Сиэтла в Соединённых Штатах, было трудное и утомительное лето, которое привело к тому, что Кобэйн потерял голос от переутомления. К настоящему времени он в нескольких случаях терял сознание и у него кровоточазая язва после поездок на каждый фестивать в Европе. Это означает, что больше не будет прыжков по сцене с битьём инструментов - отныне будет только музыка. Теперь они могут чувствовать себя немного усталыми и разочарованными всей этой истерией и вниманием.

Крист Новоселич: На нас обращают много внимания, понимаешь, что я имею в виду? Много... «Teen Spirit» крутят как бы сверх меры. Как бы из-за этого я чувствую себя немного неловко, понимаешь? [Поворачивается к Курту и Дэйву.] Что вы, ребята, думаете об этой истерии?

Курт Кобэйн: [Театрально напевает] Ооооооо... Это куча дерьма. Я думаю, я думаю, что есть крайней мере десять-пятнадцать других групп, которые точно так же хороши, если не лучше, чем мы - и они заслуживают столько же внимания, сколько и мы... если они решат привлекать это внимание, если они хотят этого.

[Пауза на видео "Нирваны" "Lithium" - Ред.]

КН: Я бы хотел, чтобы мы бросили бомбу в музыкальный бизнес, и они все были бы как минимум расчленены, но, я не знаю, это больше было похоже на фейерверк, «Ladyfinger» - «БАБАХ!»

[Пауза на клип "Lithium - Ред.]

КН: В том, что мы делаем, нет ничего нового; просто наша группа проникла в мэйнстрим.

КК: Да. Поэтому дети мэйнстрима теперь понимают тот факт, что они могут создавать группы. Я думаю, что это очень хорошо; это очень приятно и лестно, что мы помогли посолействовать чему-то такому. Но, хм, я не знаю, тот идеал всегда существовал в андеграунде.

[Пауза на видео «Нирваны» «Come as You Are» - Ред.]

ЛА: Это весело - быть знаменитыми?

КН: Ммм... не тогда, когда... не тогда, когда идёшь по улице.

Дэйв Грол: Не тогда, когда люди тебя узнают, и у тебя не может быть ни минуты... .люди ждут в фойе твоей гостиницы и постоянно просят у тебя автограф, это до сих пор сбивает меня с толку; я вообще не понимаю смысла автографов.

КН: Это может быть обузой, понимаешь? Желать... желать быть знаменитым, понимаешь? Несколько глупо, на самом деле, когда думаешь об этом: «Все смотрят на меня!» Понимаешь? Это типа: «Фу». Это пройдёт когда-нибудь, понимаешь?

КК: Большинство людей, которые очень знамениты, в атоге всё время сидят в своих гостиничных номерах. [Крист качает головой: «Да».] Полное уединение, и они ничего не делают. Это отстой.

[Пауза на видео «Нирваны» «Smells Like Teen Spirit» - Ред.]

ЛА: Ходят всевозможные слухи о том, как будет звучать ваш следующий альбом. Некоторые люди говорят, что он будет очень диким, необузданным и бестолковым; некоторые говорят, что он будет очень тихим, акустическим и приятным.

КК: И то, и другое. Смесь и того, и другого.

ЛА: Да?

КК: Да. [Многозначительно кивает, улыбается.] Он не будет таким же чистым, как последний альбом - это точно.

КН: Там хорошая обложка альбома [качает головой] или название. Наш следующий альбом, [Дэйв говорит одновременно с ним: «Грубый, Дикий и Бестолковый»...] «Грубый Дикий!» Теперь, если наш следующий альбом будет с таким названием, ты скажешь: «Чёёёёёёёёёёрт...» Ты скажешь: «Эти парни, чувак...» Грубый, Дикий и Бестолковый - мы будем на обложке такие [сгибает правый бицепс, притворяяесь, что ревёт]... Нет! Один из нас будет выглядеть грубым, он будет голым. Один из нас будет выглядеть диким в набедренной повязке и как дикарь. Один из нас будет выглядеть очень бестолковым. Грубый, Дикий и Бестолковый...

ЛА: [Голос за кадром на плёнке с выступлением «Нирваны» в Стокгольме - Ред.] Верно. «Нирвана» в студии, работает над следующим после «Nevermind» альбомом, который они сами находят слишком отполированным и спокойным. Новый альбом развеет все предположения, что «Нирвана» закончена. Он будет жечь.

КК: У меня есть ощущение, что благодаря следующему альбому мы потеряем большую часть своей аудитории.

«ЕСТЬ ВЕЩИ, ОТ КОТОРЫХ

НЕЛЬЗЯ ОТКАЗАТЬСЯ»

Рафа Сервера | 2 июля 1992 года| «Ruta 66» (Испания)

Началась обратная реакция. Заметное отсутствие Кобэйна, его эксцентричные заявления, очевидное доказательство, что он был «зависим от лекарств» - всё это привело к изменению точки зрения СМИ по той простой причине, что они делали свою работу и пытались узнать, что было правдой. Тур по летним фестивалям нужно было продолжать; денег было слишком много, чтобы отказаться, и они сформировали единственный большой перерыв за многие месяцы тишины. Слухи о трещинах и проблемах в отношениях в группе энергично пытаются предолдеть - в этой статье группу застали в Испании. - Ред.

Перевели Кайе Соулсби и Хавьер Лауэрта.

Она - Бонус

Дэйв и Крист сами проводят проверку звука на площади незадолго до ланча. Дэйв взял напрокат мотоцикл, поэтому он мог наматывать круги вокруг арены, чтобы убить время. О Курте не было новостей до конца дня. Именно тогда мы видим его на сцене, играющим на барабанах, пока Кортни проверяет гитару. Как только всё стало готово к концерту, и перед обедом, они устраивают совместный джэм.

У Леннона была Йоко; у Лу Рида была Сильвия Моралес. У Курта Кобэйна, голоса «Нирваны», «Beatles» Панка, есть Кортни Лав, а у неё, разумеется, есть он. Я не знаю, как это сказать, не чувствуя себя панк-Хесусом Мариньясом [знаменитый испанский светский колумнист - Ред.], но создаётся некоторое впечатление, что эта женщина управляет певцом, и что отчуждение между двумя частями группы как-то с этим связано.

Но Курт Кобэйн - не идиот. Незадолго до концерта его можно было увидеть за кулисами, как будто бы борящимся со смущением, выглядящим слегка раздавленным весом того, что его преследует, но с чем он должен справиться. Когда он бродит в поисках туалета, возможно, есть шанс пообщаться с ним. Тогда на ум приходят слова журналиста из «NME»; он сказал, что «Курт Кобэйн набросился ещё на одного человека, который попросил сфотографироваться».Мм, ну, в общем, пусть он спокойно сходит в туалет. Прошлым вечером, когда он был один-одинёшенек, я спросил Новоселича - который тоже не любил такие вещи - не мог бы он завтра уделить мне несколько минут (его студия звукозаписи категорически исключил любую возможность этого), и этот долговязый сказал: «Конечно».

Когда я подхожу к Кристу, чтобы напомнить ему о нашем обязательстве, он ест из тарелки салат, визуально смакуя какие-то альбомы - в основном, Стива Баротса и «Dead Boys» -которые он обнаружил в ближайшем магазине. «Конечно», - отвечает он. Попахивает шуткой, я знаю, но он указывает на ряд стульев, намекая, что мы поговорим здесь примерно через час. На случай, если он забудет, я соглашаюсь и хватаю стул, стоящий поблизости. После этой игры я поворачиваю голову туда, где сидит басист. Он понимает этот жест и показывает мне, чтобы я шёл с ним.

Мы поднимаемся на самую высокую трибуну над площадью и садимся на пол с видом на загон для дрессированных быков, Крист с чашкой горячего чая и я с магнитофоном. Мычание скота и церковные колокола добавляют своё звучание к его словам.

Мистический Разговор с Мистером Новоселичем

Он высокий, очень худой с милым лицом, и ведёт себя застенчиво. На нём потёртые штаны и поношенная рубашка. Однако его, кажется, не напрягает, что у него берёт интервью тот, кто не горит желанием совершить невежественные нападки на новейшую сенсацию современного рока, а также не будет спрашивать, дружат ли они с «Guns N’ Roses». Когда он заканчивает обсуждать последний пункт нашего разговора, он встает, хлопает себя по заднице, чтобы стряхнуть пыль от земли, и говорит: «Класс!»

Рафа Сервера: «Нирвана» была одной из популярных андеграундных групп; теперь внезапно вы стали сокрушительной сенсацией, продав миллионы альбомов. Это приводит к невероятному давлению, верно?

Крис Новоселич: Да, на нас оказывалось огромное давление... но наступает момент, когда вдруг решаешь двигаться дальше. Корень всего этого - музыка, которую мы сочиняем, и есть ещё кое-что, что происходит исключительно внутри нас. Как только мы успокоились и собрались и разобрались в своей позиции, всё изменилось. Лично я думаю, что теперь я чувствую себя намного лучше. Я могу быть гораздо спокойнее по поводу всего, понимаешь? [Смеётся]. По правде говоря, есть определённые вещи, которые мне до фени и, с другой стороны, ситуации возникают, нравится мне это нет. Я не желаю связываться со всем, что происходит вокруг нас; эта сторона рок-н-ролла в любом случае довольно глупа.

РС: Возможно, это - результат умственного и физического истощения, туры, интервью...

КН: Мммммммммм. Нет, я вообще не устал, мне просто нужно... всё, что тебе нужно, это быть удовлетворённым; тебе должно удаваться выявлять в себе самое лучшее. Мы всегда должны быть в ударе. Это - вызов, вот и всё. Я благодарен за всё, что с нами произошло за эти последние несколько месяцев, как и за положение, в котором лично я нахожусь благодаря этим событиям.

РС: Ну, играя в рок-группе с панк-этикой, которая также стала миллионерами, надо иметь светлую сторону...

КН: Есть вещи, от которых нельзя отказаться. Гастролировать, давать интервью, заниматься раскруткой. Что я ценю больше всего, так это то, что на этот раз у нас был прямой и привилегированный доступ к СМИ. Наша музыка остаётся такой же, но СМИ теперь знакомят нас с большим количеством людей; это позволяет нам представлять свои идеи и взгляды огромной аудитории. Сегодня я могу общаться со многими людьми на многие темы, что раньше было невозможно.

РС: В личностном плане, до какой степени изменилась твоя жизнь?

КН: Поскольку я не хотел быть знаменитостью, моя личная жизнь не изменилась, по крайней мере, не сильно. В материальном плане у меня гораздо более удобная жизнь. Я могу увидеть другие места; я могу делать то, что год назад я вообще не мог себе представить. Слушай, я сейчас здесь, на площади у арены для корриды в Валенсии. Это невероятно - и к тому же мне не надо работать!

РС: Что ты помнишь о временах на «Sub Pop», времени «Bleach»?

КН: Мы надогло застряли в углу, собираясь взлетеь, но так и не взлетели. Нам многое обещали. Теперь у нас в пять раз больше фэнов. С «Нирваной» произошла очень крутая вещь, самая крутая вещь, которая может случиться с рок-группой. Мы как бутоны, которые распустились; мы выросли, всё стало более привычным. Всё, что осталось - узнать, куда мы пойдём после всего этого.

РС: Потом, когда вы ушли с «Sub Pop», вы убедились, что вам надо избавиться от всего этого?

КН: Нет, нисколько. Когда мы были на «Sub Pop», мы привыкли к отсутствию вариантов на независимой студии. Все эти вызовы, отсутствие денег, будучи независимым и маленьким, могут задушить твою инфраструктуру, понимаешь, что я имею в виду? Будущего не было, поэтому мы искали крупную студию, потому что мы были сыты по горло плохой дистрибьюцией наших альбомов; мы хотели стабильности. Весь мир вокруг нас говорил нам, что то, что мы собираемся сделать, было стрёмным; но теперь у нас есть полный контроль над тем, что мы делаем.

РС: Ясно, что это побудило многие транснациональные корпорации взять к себе альтернативные рок-группы.

КН: Да, кажется, в этой области много изменений. Большие компании достают свои чековые книжки, чтобы поймать независимые группы. Это неизбежно; определённые вещи способствуют тому, что происходят другие вещи. Они отражаются на состоянии музыки, и они совершают великие открытия. Наконец, они знают о том, что готовилось годами на независимых студиях; теперь они хотят вытащить эту музыку на поверхность. В результате независимая или альтернативная студия не имеет смысла.

РС: Но это, возможно, подготовило почву многим группам, которые делают хорошую музыку.

КН: Возможно. Слишком рано судить о том, что происходит благодаря всем этим изменениям. Нужно посмотреть со стороны, чтобы понять, поможет ли это что-то изменить, какую-то ценность, или какое-то правило рынка. То, что я действительно понимаю - это что все эти группы отличаются от обычного поп-продукта; у них нет ничего общего с идеей ориентированного на альбомы рока, или благодаря всем тем хэви-метал группам. Люди хотят подлинного рок-н-ролла, который всё время переосмысливает себя. Он естественнен в любой художественной форме. Это судьба планеты, силы, которые заставляют континенты дрейфовать, день становиться ночью, людей становиться старше, преображаться. Всё должно меняться.

РС: Ты полагаешь, что у рок-музыки есть какое-нибудь реальное существование после «Sonic Youth»?

КН: Конечно. Это сводится к тому, как руководство студий начинает менять свои методы, свой взгляд на вещи. Они задаются вопросом: Что это, чёрт возьми, за все эти новые группы? Что, чёрт возьми, происходит? Трудно переделать такой тип мышления. Это занимает много времени. Мы с тобой всегда знали, кто такие «Sonic Youth», ещё пять или шесть лет назад, когда они были андеграундной группой. В престижном мэйнстрим- кругообороте никто и понятия не имел, что они существуют. На всём протяжении рок-истории всегда существовала эта сторона рынка. Все знали, кто такие «Rolling Stones», но в то же время игнорировали «Stooges», «Seeds», «New York Dolls». Не было никаких альтернативных групп. Что-то подобное происходит каждый раз, когда что-то новое и отличное от других начинает медленно входить в мэйнстрим-поп-кругооборот. Всего три-четыре года назад это было немыслимо.

РС: На что будет похож следующий альбом «Нирваны»?

КН: Он будет отличаться от «Nevermind» - это для нас своего рода маленький вызов. «Nevermind» имел успех из-за обстоятельств; мы передали его «DGC» и сказали им: хотите - берите, хотите - нет. Я надеюсь, что у следующего LP будет несколько иной успех. Тебе он может не понравиться по сравнению с «Nevermind»; он будет тяжелее, сложнее, неистовее...

РС: Кажется, с приходом Дэйва Грола вы нашли идеального ударника.

КН: У нас было много ударников до Дэйва. Действительно, они приходили и уходили, но... Дейв прекрасен. Он полностью созвучен «Нирване». У него есть всё: энергия, стиль, мышление.

РС: Курт в одном интервью сказал, что для того, чтобы сохранить хорошие отношения между вами, он решил чуть больше отделять свою личную жизнь от вас двоих...

КН: Успех оказал на нас отрицательное влияние, но не в том смысле. Мы были в напряжении; из-за этого мы все волновались. Но наша этика означала, что мы могли понимать, что стали частью мэйнстрима. Мы простые работяги, тем не менее, и мы внезапно не начали любить людей, которые игнорировали нас прежде, чем всё это случилось. Хрен с ним. Мы не стали материалистическими и усталыми. Ничто не изменит моего мнения. Я на самом деле уверен в этом.

РС: Вы собираетесь продолжать эту политику поддержки групп, которые вам нравятся?

КН: Мы всегда делаем то, что нам нравится, и представление новых групп публике - часть этого. Я не думаю, что группы, которые мы любим больше всех - в лучшем положении, чтобы добиться успеха, но если ты заметил, это группы с песнями, которые легко слушать. Я говорю о таких людях, как «Shonen Knife» или «Captain America». Но каждый раз, когда я вижу Топ-Десять на «MTV», я по-прежнему вижу то же самое старое дерьмо. Нет, я не думаю, что оказывать влияние легко.

РС: Какие у вас отношения с «DGC»?

КН: У нас продаётся много альбомов, поэтому они оставляют нас в покое; мы можем делать то, что хотим. Мне просто по барабану всё, что связано с бизнесом; меня просто не интересовали руководители компаний, или их политика, или их кампании. Это дерьмо, мне это не нравится, но это не моё дело. Сначала меня это беспокоило, но поскольку из-за этого я очень плохо себя чувствовал, я решил отойти от этого.

РС: Что ты думаешь об общественно-политической ситуации в Соединённых Штатах, расовых беспорядках, Буше...?

КН: Дело Родни Кинга стало последней каплей. Это инцидент, который реализовался, но эти бунты продолжались в течение многих лет в умах людей. Там злость, ненависть и страх, они всё ещё существуют, но они вернулись обратно в бутылку. Американские ценности слишком зависимы от материализма. От детей, которые одержимыс телевидением, покупательной способностью, и относятся к себе слишком серьёзно. Мы находимся на этой планете не очень долго, недостаточно долго, чтобы позволить себе заворачивать всё в пластик, стекло, сталь, и весь этот потребительский материализм. Люди неосведомлены, неуверенны, живя этими догматическими идеологиями, прическами, одеждой. Любое изменение их пугает. А изменения являются естественными, меняются континенты, ночь становится днём... это - просто нормальный переход, потому что это факт, что у нас никогда не бывает одного и того же выражения лица.

РС: И ты чувствуешь, что тебя засасывает в круговорот потребления?

КН: Представь себе: шесть или семь миллионов твоих альбомов по всему миру. Это удивительно; я не знаю, что думать. У всех есть свой собственный способ приблизиться к этому, у всех есть естественная склонность к мелодиям... Я мог быть циничным и сказать, что мне всё равно, но это неправда.

РС: Как насчёт всех этих судебных процессов, которые недавно хлынули на вас дождём?

КН: Дрянь, дерьмо, паразиты... кармическое колесо всегда вращается, к счастью.

«КАЖДАЯ ВАННА -

Это... ОПЫТ САМ ПО СЕБЕ.

ЖИЗНЬ ИЛИ СМЕРТЬ».

30 августа 1992 года | ITV «Raw Power» (Великобритания)

«Raw Power» было британским музыкальным шоу, которое выходило в эфир с 1990 по 1993 год (потом с 1994 по 1995 год - как «Noisy Mothers»). Шоу выпускало «Music Box» (теперь - часть «Sunset + Vine») для британской сети «ITV». Интервью с «Нирваной» состоялось в день выступления группы на Фестивале в Рединге в неподобающих условиях ванной, когда Дэйв Грол намыливался в ванной, в то время как Крист Новоселич удобно сидел на унитазе, а Курт Кобэйн сидел на краю ванны. Можно с уверенностью сказать, что это было одно из наиболее неординарных интервью группы, но очень согласующееся с их самыми юмористическими выступлениями.

Даже в этой странной обстановке проявляются обычные черты группы: Крист вносит свой вклад своим обычным радостным юмором. Курт бездельничает и позволяет своему другу разрядить обстановку, выбирая, когда он захочет вставить замечание. Дэйв остаётся на заднем плане; потом, когда он говорит, он почти не останавливается. Его предложения сливаются, и он выпаливает их быстро, как будто боится, что его перебьют. Это была группа на пике своей славы, смеющаяся над ней. - Ред.

[Вступление студии] Энн Кёрк: А теперь - одно из самых странных, самых коротких и самый чистых интервью, которые мы когда-либо делали - это «Нирвана» в ванной, и не ждите от них вообще никакой осмысленности.

[Фрагмент видео «Smells Like Teen Spirit» - Ред.]

Крист Новоселич: Привет! Добро пожаловать в Ванные Тудэй. Сегодня я сижу на красивом фарфоровом сиденье в уборной... [Дэйв, растираясь: «Американский Стандарт...»] Американский Стандарт! С подходящей ванной. Обратите внимание на прекрасный декор в коричневую и белую полоску в самом современном на сегодня, привлекательном типе... мебели.

Курт Кобэйн: [Перебивая, передавая сигаретный окурок] Ты не мог бы покинуть мебель, чтобы избавиться от этого? [Крист делает затяжку.]

Дэйв Грол: Ты можешь бросить его в ванну.

[Фрагмент «Smells Like Teen Spirit» - Ред.]

ДГ: Хорошо! Знаете, один раз группа, в которой я играл до «Нирваны», играла в Испании. У меня былa температура, и наверху в клубе сразу после того, как мы закончили играть, я поднялся и налил такую очень горячую ванну, и она была очень горячая, и у меня была такая высокая температура, что я принял эту ванну, а потом вылез из ванны, и у меня были волдыри на лбу, так мне было жарко. Вот и всё.

[Крист льет воду на голову Дэйва, и снова играет «Smells Like Teen Spirit» - Ред.]

ДГ: Я прямо тут раскачиваю радио, прямо на краю, и я поместил сюда типа груз в две унции, а туда - груз в унцию, и я типа делаю вот так [балансирует грузами на воображаемом радио при помощи рук] каждая ванна - это... опыт сам по себе. Жизнь или смерть.

КН: Жизнь на краю, краю ванны.

ДГ: Что-то вроде всего этого электрического оборудования в ванне... [Указывая на телевизионное оборудование для записи за кадром.]

[Фрагмент видео «Come as You Are» - Ред.]

КН: Этот рок-н-ролл - международный язык.

КК: Ooo! [Хихикает].

КН: Будучи эпохой коммуникации. (ДГ: «Динь-динь-динь-динь-динь»)...

КК: [Дэйву] Это те носки, которые были на тебе в самолёте? [Крист занят тем, что притворяется, что ему никак не сходить в туалет.]

ДГ: Да, я носил их с тех пор.

КК: [Нюхает носок и передаёт его Кристу.] Эй, ты хочешь им вытереться?

ДГ: Нет - не моим носком! [Крист вытирает ему лоб, а потом бросает его на пол.]

ЦИТАТА КОБЭЙНА

Кортни Лав Попадает в Неприятную Историю в Vanity Fair

«До меня дошёл слух, что мы с Мадонной вместе кололись героином, - говорит она довольно радостно, зажигая сигарету. - Я слышала, что я занималась сексом вживую на сцене, и что я ВИЧ-инфицирована».

Кортни смеётся. Ни одно из этих утверждений не верно, хотя секс вживую - очень стойкий слух. «Теперь, - продолжает она, держа свою сигарету на краю пепельницы, - у меня есть шанс проявить себя. И если я делаю, то делаю. Если я не делаю - эй, я вышла замуж за богача!»

Она затягивается для драматического эффекта. Она шутит и, с другой стороны, не шутит. Безрассудство - один из ключей к её очарованию. «Знаешь, я просто не могу найти косметику, которая держится летом, - говорит она, резко меняя тему. Кортни тушит свою сигарету....

«Просто зовите меня Йоко Лав, - говорит она. - КУ` - РТ». Курт бросается телефоном, и Кортни шлёпается на безногий диван. На ней зелёное платье в цветочек, которое разорвано вдоль корсажа так, что виден лифчик. «Все меня ненавидят, - говорит она. - Все просто чертовски ненавидят меня».

- из статьи «Странная Любовь» Линн Хиршберг,

«Vanity Fair» (США), сентябрь 1992 года

ГРАНДЖ МЁРТВ

Джим Кротти и Майкл Лэйн | 11 сентября 1992 года | «Monk» (США)

11 сентября 1992 года - Курт Кобэйн погружён в свою фазу «сокрытия от прессы». Это всего третий концерт «Нирваны» на континентальной части США в том году, и журналисты ломают двери, чтобы получить доступ к человеку, находящемуся в центре всего этого. Ему всё равно. Он один в гримёрке со своей дочерью, которой три недели от роду, и единственная просьба об интервью, которую он принимает - это журнал «Monk». Справедливости ради стоит отметить, что мы были удивлены и польщены. Мы с Майком присоединились к Курту для долгой и весёлой беседы, в которой он свободно перемещался между правдой и мифотворчеством своей жизни. Это характеризовало этого парня. Мы наслаждались его компанией, но было всегда ясно, что это был тот, кого разрывают противоречия - антизнаменитость, которой нравилось пользоваться властью, которую даёт слава; человек, проклинающий и хвалящий своё благосостояние одновременно. Сам концерт был... неудобным. Группа казалась статичной - лишённой своего живого блеска. За кулисами, тем не менее, мы наслаждались великолепным зрелищем - Кортни сообщала всем подряд об «этой суке» Линн Хиршберг и её (по сути верной) статье о жизни и привычках супругов - регулярно требуя псилоцибиновых грибов от Новоселича. Этот хрупкий человек в гримёрке прятался где-то внутри этого странного мира. - Джим Кротти и Майкл Лэйн

В тихом номере-люкс Эбана Ритчи в Гостинице Сорренто Курт Кобэйн с любовью держит на руках свою малышку, Фрэнсис Бин Кобэйн. Он сидит на диване, на его лице капельки пота. Он кажется хрупким, чувствительным и напряжённым. Он смотрит прямо на меня, когда я говорю. Это тот самый взгляд Курта Кобэйна, который проверяет меня на искренность.

Джим Кротти: Расскажи мне об Абердине. Именно там ты вырос, верно?

Курт Кобэйн: Абердин - это прибрежный город примерно в 100 милях от Сиэтла. Это очень маленькое местечко. Очень маленькое сообщество с большим количеством людей, у которых очень маленький умишко. В общем, если ты не готов присоединиться к лесозаготовительной промышленности, тебя побьют или ты сбежишь из города.

ДК: И именно это с тобой произошло?

КК: Да, я сбежал из города. Меня преследовали до замка Абердина с факелами. Прямо как монстра Франкенштейна. И я улетел на воздушном шаре. И приехал сюда, в Сиэтл.

ДК: Это метафора или настоящая реальность?

КК: Это мечта.

ДК: Был ли какой-то инцидент, который на самом деле послужил толчком для ссоры тебя и города, как это было?

КК: Ну, охота на ведьм началась, когда я решил принять кислоту однажды вечером и написал спреем «гомик» на боку внедорожников, внедорожников местных деревенщин. И вот один из них увидел меня из окна и начал преследовать меня и начал кричать: «Тут гомик-вандал!» Я делал это некоторое время. Но в тот вечер я решил реально рискнуть и совершить много, много вандализма. И они поймали меня и гонялись за мной.

ДК: Тебя поймали полицейские или просто какие-то местные хулиганы?

КК: Местные. Местные хулиганы, да. Он смеётся.

ДК: И они знали, кто ты?

КК: Нет. Просто такой сумасшедший тощий парень, который никогда не ходил в школу. Который, вероятно, был геем.

ДК: Ну, а ты?

КК: Если бы я не привязался к Кортни, то я был бы бисексуалом.

Кортни Лав: Педик!! Смеётся.

ДК: И ты сбежал из города?

КК: Да.

ДК: Ты когда-нибудь возвращался?

КК: Ну, гм, каждый раз, когда я приезжал в Абердин в последнее время, я чувствовал реальную большую угрозу. Вообще-то, Криса однажды вечером избили в «Denny's». Некоторые местные жители пялились на него, и я не думаю, что это было сексуально. Они начали бить его в мужской уборной, приговаривая: «Ты какой-то местный герой». Следующее, что он помнит, что он танцевал на столе.

ДК: И ты сбежал из города, потому что пошёл против интересов лесозаготовителей, менталитета лесозаготовителей, своего города.

КК: Я был парнем, который кричал: «Спасайте пятнистую сову!» Курт улыбается.

ДК: Ты где-нибудь однажды это вообще сказал?

КК: Да, сказал, в школе.

ДК: В школе? И сыновья и дочери лесорубов пришли за тобой с бензопилами?

КК: Нет, с долотами. Они не были продвинутыми.

ДК: Хорошо, и они тебя выгнали, куда ты сначала поехал?

КК: я поехал в Олимпию и стал хиппи.

КЛ: Ты не ходил в Колледж Вечнозелёного Штата.

КК: Нет, не ходил, но я тусовался со множеством друзей оттуда...

КЛ: Он не мог себе этого позволить.

КК: Я не мог себе этого позволить. Я был уборщиком.

ДК: Где ты был уборщиком?

КК: Я был уборщиком в службе по уборке «Lemons».

ДК: Замечательно, замечательно. Оглядываясь назад, на Абердин, у тебя есть место, которое было самым существенным местом в Абердине для тебя?

КК: Абердинский мост, ведущий на южную сторону Абердина. Я обычно тусовался с бомжами и пил с ними вино «Thunderbird» под этим мостом.

ДК: Они узнали бы тебя, если бы ты сегодня вернулся?

КК: О, конечно, если они ещё живы. Там есть маленький палаточный городок бомжей. Они живут в палатках и пьют только вино и жарят зефир.

ДК: И тусуются под мостом.

КК: Да.

ДК: Существует сцена Сиэтла или это всё миф?

КК: Да, но она находится в Портленде.

ДК: Сцена Сиэтла - в Портленде?

КК: Да. Курт и Джим смеются. Она началась с «Wipers» в 1977 году. Это очень грязное, безобразное место.

КЛ: Сиэтл - один из самых чистых городов Америки.

КК: Да, в нём вообще нет ничего безобразного. Но Портленд чрезвычайно безобразен. Это - настоящий промышленный, серый, темный город.

ДК: Кем ты хотел быть, когда вырастешь?

КК: Уборщиком.

ДК: Достичь нирваны благодаря услугам по уборке?

КК: Силе Лизола.

ДК: С точки зрения уборщика, что такое грандж?

КК: Это - прекрасная смесь растворителей, не использующихся в туалете. Она плохо сочетается с керамикой. Когда я был уборщиком, я обычно работал с такими парнями, Рокки и Булвинклем. Они чистили унитазы голыми руками, а потом обедали, не помыв рук. Они были очень безобразны.

ДК: С музыкальной точки зрения Курта Кобэйна, что такое грандж?

КК: прекрасная смесь гигиенических средств - лизола, зубной пасты с ароматом жевательной резинки, 90-процентного изопропилового спирта для растирания мышц, лосьона для рук и тела, и шампуня с кондиционером.

ДК: Какая твоя любимая еда?

КК: Моя любимая еда - вода и рис.

ДК: Слышал о такой группе под названием «Нирвана»?

КК: Да, они - англичане, британцы. Они были модной группой с 60-х, и нам недавно пришлось заплатить им приблизительно 200 000 долларов за то, чтобы использовать их название. И мы недавно заплатили 100 000 долларов местной христианской группе под названием «Нирвана» в округе Оринж. Нам пришлось судиться по этому поводу. Теперь мы должны называться британской «Нирваной» всегда, когда мы играем в Лос-Анджелесе.

ДК: Как бы ты описал Дэйва Грола?

КК: Дэйв в очень хорошей форме, хотя он курит две пачки сигарет в день.

ДК: Криса Новоселича?

КК: Крис - кошмар звёзд. Ему вообще не стыдно кутить с кем угодно, с такими, как Вайнона Райдер и Джонни Депп.

ДК: А Курта Кобэйна?

КК: Хрен с ним, он слишком много жалуется.

ДК: Ты веришь в реинкарнацию?

КК: Если ты очень подлый человек, ты возродишься мухой и будешь есть какашки. Ты возродишься мухой или Мэттом Лакином.

ДК: Как бы ты назвал свою автобиографию?

КК: Курт Кобэйн. «Я Не Думал».

ДК: Заключительные послания для молодежи Америки?

КК: Я вежливо кланяюсь и снимаю свою корону, и передаю её Эдди Веддеру из «Pearl Jam». Он теперь - представитель молодежи Америки.

ДК: Теперь происходит смена караула?

КК: Да.

ДК: Чем это вызвано, потому что ты семейный человек и придерживаешься семейных ценностей?

КК: Потому что он украл мой облик... И он использует его лучше, чем я.

ЦИТАТА КОБЭЙНА

Защищая Свою Семью

«Если в этой книге выйдет что-то... что причинит боль моей жене - я, чёрт возьми, причиню боль тебе... никогда в жизни я не был более серьёзным, нахрен... Думаю, что я мог бы выбросить несколько тысяч долларов на, ну... чтобы тебя прикончить. Но, возможно, я сперва попробую законный путь».

- Голосовый сообщения, оставленные Кобэйном для

Виктории Мэри Кларк, октябрь 1992 года,

относительно запланированной биографии «Нирваны»

ЧАСТЬ IX

Октябрь 1992 - январь 1993 года -

Ниже Низшего

СУДЯ ПО ОПЫТУ АРГЕНТИНЫ, «фильтровать свой юмор», как это делает «Нирвана» в Буэнос-Айресе - это преуменьшение. Концерт печально известен из-за антагонизма группы к зрителям. В день выступления ограничения контактов членов группы со СМИ – «обычное дело», при том, что Кобэйна нигде не было видно. Не было явного напряжения, просто спокойное желание просто выступить и отправиться домой. 31 октября, однако, совсем другая история. Расстроив местную публику и смутив приглашённых представителей СМИ, Кобэйн внезапно был вывезен на пару интервью. Происходит танец. Журналисты выясняют причины плохого концерта; Кобэйн, в свою очередь, не заостряет на этом внимание и не желает оскорблять своих хозяев. Кобэйн выказывает что-то близкое к пассивной агрессии: вежливый и обходительный, он явно встревожен из-за концерта, разговаривая с журналом «Monk» в ноябре, но потом в декабре извергает желчь в адрес аргентинской публики в аннотации к «Incesticide».

В ноябрьской записи «Monk»Кобэйн по-прежнему раздавлен после Аргентины; смущённый по поводу фурора относительно просочившихся сообщений по поводу интереса «Нирваны» к Стиву Элбини (человеку, чьё имя упоминалось в интервью вплодь до апреля 1989 года) в качестве продюсера вскоре после его сотрудничества с Уильямом С. Берроузом; и спокойно упомянул о своей первой встрече со своим отцом более чем через пять лет («Я не знаю, когда у него день рождения»). Он не может даже вспомнить возраст своего отца. Кобэйн по-прежнему, в общем-то, доброжелателен к собеседникам, но накапливаются все трудности 1992 года, и он налаживает свои отношения с прессой именно потому, что ему нужна поддержка в печати.

Однако по-прежнему есть удовольствия. Ему явно удобно и весело с Джимом Кротти и Майклом Лэйном, когда они, дурачась, перебирают идеи для фотосессии - свисая со Спейс-Нидл. Кобэйн находит время, чтобы рассказать страшилку с прежнего тура, он принимается тихо высмеивать свой имидж, он не против всего того, что его просят сделать. Это хороший момент на фоне плохих.

В январе это начинается снова. Есть ряд вопросов, повсюду о группе циркулируют плохие новости. Кобэйн выполняет в этой поездке львиную долю работы с прессой, и «Нирвана» месяцами не даёт групповых интервью. Ни одного. Грол и Новоселич могли иногда справляться со всем вдвоём, но их лидер к ним не присоединялся с сентября.

«МАЛЕНЬКОЕ ПУТЕШЕСТВИЕ СЮДА

НА УИКЭНД»

Хорхе Аедо | 30 октября 1992 года | TVN «S#225;bado Taquilla» (Чили)

В октябре 1992 года нас пригласили сделать репортаж о концерте «Нирваны» в Буэнос-Айресе, в Аргентине. Нам сказали, что нам разрешат взять интервью у группы как раз перед концертом, пока они ещё были в своей гостинице. Однако, в конце концов, к нам присоединились только Крист Новоселич и Дэйв Грол - они сказали нам, что Курт спит. Однако результатом стало приятное интервью, расказывающее о группе и контексте их присутствия в Южной Америке - они даже мягко поддразнивали меня. Нам тогда разрешили записать группу на сцене; мы были всего в нескольких метрах от них, когда они выступали. Результаты были переданы в эфир в специальном выпуске «S#225;bado Taquilla», который фэны помнят по сей день - рейтинги были отличными!Любопытно, что «Нирвана» так и не сыграла «Smells Like Teen Spirit» из-за злости Курта на публику за их неприятие группы «Calamity Jane», которую он спонсировал. - Хорхе Аедо

Перевела Елица Теодарова.

Хорхе Аедо: Вот то, что мы вам обещали. Мы возьмём интервью у двоих участников «Нирваны», пока Курт отсутствует, готовясь к своему концерту здесь в Буэнос-Айресе. Вот Крист и Дэйв, двое участников «Нирваны», присоединяются к нам сегодня вечером на «S#225;bado Taquilla» на «TVN». Привет, как дела?

Дэйв Грол: Прекрасно, как дела?

Крист Новоселич: Хорошо...

ХА: В каком моменте сейчас «Нирвана»?

ДГ: Текущий «момент» «Нирваны»? Ух ты, я не знаю...

КН: Ну, это зависит от того, какого возбуждения мы собираемся достичь, будь то посредством искусственного возбуждения или подлинных оргастических ощущений.

ХА: Этот визит в Буэнос-Айрес - часть тура «Нирваны» по Южной Америке - это часть тура 92 года?

ДГ: Нет, это что-то вроде маленького путешествия сюда на уикэнд. Мы собираемся дать концерт, потом мы поедем обратно. Это на самом деле не часть тура.

ХА: После этого куда вы отправляетесь?

КН: Собираемся вернуться домой, работать в саду и убираться - пылесосить дом.

ХА: Что происходит с новым альбомом, который выйдет в Чили на следующей неделе - первый альбом «Нирваны», под названием «Bleach»? Почему этот альбом 1992 года оказался популярнее, чем тот, 1989-го года?

КН: Он популярнее? О, ну, я рад это слышать; тому альбому уже три года, и я рад, что людям он понравился. Это другой альбом, он такой... «Nevermind» - более модный, мэйнстримный или более доступный - его легко слушать, тогда как «Bleach» более грязный...

ХА: Почему, как вы думаете, Сиэтл стал местом рождения большого количества таких групп, как ваша? В Сиэтле есть что-то особенное, из-за чего это произошло?

ДГ: Своеобразный город, я думаю... там много групп, и некоторые из них - отстой, но некоторые из них очень классные. Это просто ещё один город, на самом деле.

ХА: Как бы вы хотели запомниться: больше как рок-группа или как группа, которая внесла реальный вклад в музыку в целом?

ДГ: Наша эпитафия!

КН: Будет гласить... «Кучка придурков, которые сыграли в ящик».

ХА: У нас будет три песни с мини-фестиваля «Нирваны», а потом мы закроем это выступление.

«ТРОЕ ОБЫЧНЫХ ПАРНЕЙ,

СОЧИНЯЮЩИЕ МУЗЫКУ, КОТОРУЮ МОЖНО

НАПЕВАТЬ»

Сезар Фуэнтес Родригес | 31 октября 1992 года | «Madhouse» (Аргентина)

«Нирвана» играла на стадионе Велес Сарсфилд в федеральной столице, Буэнос-Айресе, Аргентина, 30 октября 1992 года, с «Los Brujos» и «Calamity Jane» в качестве разогревающих исполнителей. Группа неохотно играла перед голодной публикой, потому что весь стадион оплевал и освистал протеже «Нирваны», «Calamity Jane». В итоге «Нирвана» отказалась играть «Smells Like Teen Spirit», чтобы наказать публику, которая заплатила за то, чтобы посмотреть их концерт. В аннотации к «Incesticide» Курт Кобэйн солгал по поводу этого инцидента, рассказав о нём как о гендерном конфликте и утверждая, что женщин «в Аргентине перебивали двадцать тысяч парней-мачо». Кстати, это совершенно возмутительно, потому что «Calamity Jane» были совершенно непрофессиональной и одной из самый бездарных групп, которые когда-либо выступали в стране; они были справедливо освистаны как мужчинами, так и женщинами. Никакого гендерного конфликта не было, просто искренняя реакция на плохое выступление артистов. Мы можем сказать фактически то же самое о «Нирване», выступление которой в тот вечер было довольно неуклюжим и невежливым. Все называли этот концерт одним большим разочарованием. Интервью состоялось наутро после концерта и вышло в номере 27 «Madhouse» под названием «Наша Музыка, Обращённая к Простым Людям». - Сезар Фуентес Родригес

Перевёл Сезар Фуэнтес Родригес.

«Нирвана» дала мало интервью в Аргентине. В маленькой комнате отеля «Шератон» Крис Новоселич и похожий на привидение Курт Кобэйн разделили первый раунд, в то время как Дэйв Грол присутствовал за нашим столом, чтобы поговорить об успехе, противоречиях и будущем троих парней, которых легко могли бы нигде не замечать, если бы им не повезло.

Сезар Фуэнтес Родригес: Повлиял ли приём местной публикой «Calamity Jane» на ваше настроение прошлым вечером?

«Нирвана»: Это странно, потому что когда приезжаешь в страну впервые, не знаешь, чего ожидать. Мы были несколько раздражены, увидев людей, не ценящих такую музыку, которую мы действительно ценим, этот андеграундный панк-рок. В смысле, я не думаю, это не имело значения, когда мы вышли играть. Мы не ожидали, что будет так много людей, а также что будет такой большой концерт. Мы не даём таких концертов дома, но всё в порядке.

СФР: Тогда почему вы играли концерт на стадионе?

«Нирвана»: Мм... Я незнаю, что сказать. Я всегда несколько нервничаю и заражаюсь атмосферой места, и в этом случае тем, что случилось с «Calamity Jane». Это действительно нас напрягло. Вероятно, этого не случилось бы с нами в месте поменьше.

СФР: «Нирвана» была маленькой андеграундной группой и вдруг... что случилось?

«Нирвана»: Я не знаю, правда. Когда вышел «Bleach», в андеграунде было много комментариев. Мы начали обзаводиться поклонниками; колледж-радиостанции передавали нашу музыку. О «Нирване» много говорили на панк-сцене и даже в индустрии независимой звукозаписи. Когда мы записывали «Nevermind», мы просто думали, что это ещё один альбом. Между одним и другим прошло два года. Никто не мог дать надлежащего объяснения или ожидать, что может случиться что-то подобное. Я думаю, что люди были сыты по горло танцевальной музыкой, плохим хэви-металом, всем... и открыли троих обычных парней, сочинявших музыку, которую можно было напевать.

СФР: Тот факт, что музыка вернулась к истокам, как-то связано с этим?

«Нирвана»: Ну, обычно песни, которые застревают в памяти, проще, как детские песни, которые помогают тебе вспоминать какие-то вещи. Все мы - не великие музыканты. Я умею играть на ударных, Крис умеет играть на басу, а Курт - на гитаре, но я не делаю соло на ударных, а Курт не умеет играть гитарные соло. Мы - не опытные музыканты, поэтому мы не умеем играть сложную музыку; наша вещь настолько проста, что это может сыграть любой. Наша музыка обращается к простым людям.

СФР: Вы не планируете совершенствоваться как музыканты?

«Нирвана»: Не совсем. Иногда, когда концентрируешься на навыке, теряешь чувство. Эмоцию легче уловить, если держишь себя на уровне приверженца минимализма. Много техники может разрушить группу, заставляет тебя терять спонтанность. Не, я не думаю, что мы когда-либо станем искусными музыкантами.

СФР: Вся эта сиэтлская суета - она немного вышла из-под контроля, не правда ли?

«Нирвана»: В Штатах какой-нибудь город взрывается каждые три года. До этого это был Нью-Йорк или Лос-Анджелес. Сегодня это Сиэтл, завтра это будет Бостон или Техас. Повсюду есть хорошие группы и хорошая музыка; единственное, что прямо сейчас фокус установлен на Сиэтл. Я думаю, что люди точно не знают, что происходит. Происходит огромная панк-сцена, много друзей, которые собрались, чтобы выпить пива, и некоторые из них образовали «Sub Pop», студию звукозаписи.

СФР: Вы рассматриваете себя больше как часть панк-сцены, так почему, как вы думаете, те метал-журналы проявляли такой интерес к «Нирване»?

«Нирвана»: Сначала это было странно. Ни одному из нас на самом деле не нравится хэви-метал. Мы против поз, штучек мачо и всё такое. Когда мы видели себя во всех этих журналах, мы чувствовали, что это вообще было неплохо, потому что мы могли показать то, что думали обо всём этом всем этим людям.

СФР: Но не все в Сиэтле вышли из панка...

«Нирвана»: Нет, конечно, есть такие группы, как «Soundgarden», «Alice in Chains», или «Pearl Jam», чьи корни в хард-роке 1970-х, и они молодцы, потому что их музыка ближе к мэйнстриму, такому року, который вы слышите всюду.

СФР: Что вы думаете о том насмешливо-ироническом клипе, который сделал Странный Эл Янкович на основе «Smells Like Teen Spirit»?

«Нирвана»: Он забавный. Он позвал нас, чтобы прокомментировать эту идею и, так как в группе есть чувство юмора, с нами было всё нормально. Забавно.

СФР: Следующий альбом будет в том же ключе, что и Nevermind?

«Нирвана»: Нет, я думаю, что он будет больше похож на «Bleach». Без масштабного производства и так далее.

«Я ОБЫЧНО РЕПЕТИРОВАЛ, КОГДА

ВПЕРВЫЕ ВЗЯЛ ГИТАРУ»

Серхио Марки | 31 октября 1992 года | «Clarin» (Аргентина)

Когда я брал интервью у Курта Кобэйна, он был восходящей звездой. «Нирвана» рассматривалась как нечто новое, нечто хорошее, нечто непохожее на других. И из-за беспокойства, характерного для аргентинских антрепренёров, группу пригласили играть на футбольном стадионе; это место не рекомендуется для музыки, но оно хорошо для бизнеса. Для «Нирваны» было противоестественной ситуацией, когда группа была раздражена включением «Calamity Jane» - группы, которая была не готова предстать перед публикой, которая не говорила по-английски, которая не хотела их видеть, и она была значительно большей по количеству, чем любая публика, для которой играла эта группа.

Курт смотрел концерт с одной стороны сцены и видел, что публика освистала его друзей и бросала в них вещи. «Именно поэтому я начинал «Smells Like Teen Spirit» три раза и не играл её - публика не заслужила, чтобы мы её играли», - сказал мне Курт, когда мы обсуждали это на следующий день. Он показался добрым, спокойным и в хорошем настроении, хотя на его лице было мало эмоций. Когда кто-то хотел прервать наше интервью, он просил их оставить нас в покое. Я, конечно, не мог себе представить, что беру интервью у того, кто с течением времени станет легендой. Через несколько лет этот обзор также станет легендарным, до такой степени, что когда люди видят снимок, который мы делали с Куртом, они спрашивают, не монтаж ли это. Конечно, нет; фотошоп изобрели спустя долгое время после нашей встречи - Серхио Марки

Перевели Кайе Соулсби и Хавьер Лахуэрта.

Серхио Марки: Вам удобно играть концерты на стадионах?

Курт Кобэйн: Не совсем. Мы больше привыкли к клубам; я даже был на немногих концертах на стадионах. За всю жизнь я ходил на два; на Сэмми Хагара, когда мне было двенадцать лет, и на «Aerosmith» в двадцать. Я начал ходить в клубы в четырнадцать лет на андеграундные панк-рок-группы в такие места, где было самое большее сто человек, но большую часть времени там было всего двадцать. Это была очень закрытая среда, где всё всегда было одинаково. Находиться на сцене перед тысячами людей - это очень странно для меня. Я чувствую себя как марсианин. Я к этому не привык. Это не то чтобы очень вдохновляет меня, и я не хочу быть в таком положении; это очень странно. Со временем я научился это принимать, но по-прежнему предпочитаю играть для маленькой аудитории; это гораздо больше стимулирует.

СМ: [в сторону] Лучше вода. Хотите огоньку? А теперь – «Lithium»?

КК: Мы её много играем. Забавно играть эту песню, потому что куплет очень тихий, и всё прорывается в припеве.

СМ: У тебя очень своеобразный стиль игры гитары.

КК: Это потому что я не репетирую, а не из-за репетиций... Я никогда не брал уроки или не пытался копировать стиль других гитаристов. Мне на самом деле всё равно, если честно. Я всё время беру неверные ноты в разных тональностях по отношению к другим. Я нахожу более забавным импровизировать то, что я играю, и будь что будет. Я уверен, что ты, возможно, заметил на концерте вчера вечером, что когда я играю свои соло, они даже не соответствуют песне. Мне всё равно; я предпочитаю это попыткам стать гитаристом с эффективной техникой. Я нахожу таких гитаристов скучными. Я на самом деле не верю в соло, но есть песни, которые требуют их, поэтому я думаю, что смогу сыграть соло. Я играл длинное соло вчера вечером в последней песне. Это была забавно. Много шума.

СМ: Так как ты учился играть на гитаре?

КК: Я обычно репетировал, когда впервые взял гитару, но не теперь. Мне не нравится оттачивать свою технику и всё такое. Когда я начал играть на гитаре, я сразу же начал писать песни. Я выучил несколько: «My Best Friend's Girl» «Cars» и «Back in Black» «AC/DC». После этого я начал писать песни, поэтому когда у меня появилась своя первая группа, у меня уже был материал для игры. Лучше делать это, чем играть каверы; иначе в итоге ты будешь звучать как они.

СМ: Я так понимаю, что вы были удивлены успехом Nevermind?

КК: Конечно, мы это не планировали. Он вышел, и его даже не особо продвигали. В планах нашей компании было не иметь такого грандиозного плана, потратить много денег и пытаться продать его таким образом. Мы дали копии некоторым радиостанциям, и его начали крутить. Таким образом, мы стали популярными. После он стал модным на «MTV». В Соединённых Штатах «MTV» - это как Бог; оно очень мощное. Все смотрят и слушают этот канал.

СМ: Тут дело в другом; у нас нет «MTV», и у нас есть всего одна рок-станция. В остальном всё распространяется так - когда люди слышат то, что им нравится, и слухи передаются из уст в уста.

КК: Это здорово; это мне нравится гораздо больше. Это лучше, чем то, что корпорации говорят вам, что слушать. Многие ребята наивные и не знают, где искать музыку; у корпораций есть контроль, и монополии хватают дерьмовые группы и вкладывают в них так много денег, что в итоге ребята их слушают. Я предпочитаю сарафанное радио; это намного лучше.

СМ: Какую степень контакта вы поддерживаете с другими группами из Сиэтла, такими, как «Mudhoney», «Pearl Jam» и т.д.?

КК: С «Mudhoney» мы уже давно близкие друзья. «Pearl Jam» мне вообще не нравятся. Я их терпеть не могу. Они начали после нас. Сцена в Сиэтле была хорошая три или четыре года назад, когда все мы дружили и играли в клубах. Некоторые группы, например, «Soundgarden», играли давно. Теперь всё по-другому. «Sub Pop», студия, очень хорошая; она на самом деле помогает группам. Мне всегда нравился панк-рок, грандж, или такие вещи, как «Mudhoney», «Tad», «Fluid», из-за которых, как мне кажется, «Pearl Jam» напоминают версию «Lynyrd Skynyrd» или «Genesis» 1990-х. Они очень чисты и хороши, очень адаптированы под радио. Вокалист - хороший парень.

СМ: Эдди Веддер?

КК: Да, Эдди Веддер. Подожди секунду, мне надо в туалет. [Возвращается.]

СМ: Из Буэнос-Айреса ты куда полетишь?

КК: Я возвращаюсь в Сиэтл на несколько дней.

СМ: Ты возвращаетесь, чтобы проголосовать на выборах?

КК: Да, я буду голосовать за Клинтона.

СМ: Думаешь, что он действительно реально что-то изменит, как он говорит?

КК: Нет, он - демократ, а демократы не близки ни нравственно, ни философски к тому, что я думаю. Демократы очень консервативны, но, по крайней мере, они не так консервативны, как республиканцы. Республиканцы - это воплощение Сатаны. Я их ненавижу. Для меня слово «республиканец» - это ругательство; когда кто-то говорит «Республиканец», они говорят «жулик». Это самое обидное слово, которое можно кому-то сказать. Но в Америке нет ничего, кроме этих вариантов.

СМ: Росс Перо?

КК: Нет, парень отстойный. Он богат; я не доверяю ему как президенту. В итоге, тем не менее, я поставил бы на того, кто не является профессиональным политиком, на того, кто не следует руководящим принципам для того, чтобы быть профессиональным политиком. Я предпочёл бы голосовать за Перо, но он не победит; он значительно отстаёт. Я не хочу зря потратить свой голос и предпочитаю убедиться, что Буш не останется. Очевидно - то, как поступает этот парень, не работает.

СМ: Ты когда-то сказал, что тебя не устраивают люди твоего поколения, потому что ребята очень апатичны.

КК: Я не хотел бы предположить, что это образ разочарования людей, потому что они бы подумали, что мне они не нравятся, а это не так. Это как сказать, что я не уважаю людей, которые приходят на наши концерты, потому что они очень апатичные или очень ленивые. Но я не думаю, что наше поколение сделало слишком много, чтобы выгнать таких людей, как Буш, из правительства. Но не то что бы я хотел... проинструктировать людей, чтобы заставить их думать политическими терминами, но я думаю, что есть другие вещи, которые люди могут сделать, чтобы продвигать свои взгляды и заставить людей слушать. Я не думаю, что наше поколение организовало достаточный вызов старой гвардии; они оставили это, поэтому им нужно сказать, что делать. В Соединённых Штатах создаётся впечатление, что, поскольку это - год выборов, все более заинтересованы в том, что произойдёт, но я не знаю. Я всегда был очень нигилистическим человеком, поэтому я не слишком хорошо думаю о людях, но кажется, что очень медленно люди становятся более сознательными. Я думаю, что моё поколение - последнее поколение в Америке, которая наслаждалось своей невинностью. Когда я был маленьким, были телешоу, которые не были очень жестокими, и не было никакого кабеля, и у детей не было никакого доступа к запрещённым фильмам; я понятия не имел об убийцах и насильниках. Но дети в шесть лет знают о сексе, понимают, что в мире много насилия, и оно распространяется больше, потому что коммуникации лучше. Грустно знать, что следующее поколение будет трахаться с такого юного возраста, потому что нет никаких шансов быть невинным. А для мальчика абсолютно необходимо, чтобы у тебя в жизни был период невинности, который бы продлился несколько лет.

[Интервью прерывается - Ред.]

КК: Очевидно, что это - трагедия, нечто ужасное. Многие артисты больны, и не думают, что правительство волнует трахание. Через двенадцать лет республиканцы предпочли рассматривать людей со СПИДом, гомосексуалистов как людей низшего класса и предпочли видеть геноцид этих людей. Представьте, что мы по-прежнему помещаем людей в газовые камеры; они всё ещё выполняют эту дерьмовую работу. Они игнорируют это и не выделяют средства, чтобы остановить болезнь. Это очень грустно. Было столько пропаганды, что надо быть идиотом, чтобы не знать, что сегодня вам надо пользоваться презервативами или не пользоваться одними и теми же иглами. В результате этой пропаганды СПИД замедлился. Вы попытались уменьшить число пациентов посредством пропаганды. После этого они говорят о заговорах и о чём-то подобном. Я знаю недостаточно, чтобы просто высказать мнение.

СМ: Хотя теперь ты живёшь в Сиэтле, ты провёл свои детство и юность в Абердине. Что это за место?

КК: Это очень маленький город. Понимаешь, вот большой город, и вот Абердин, который у чёрта на куличках. И есть ещё много местечек поменьше далеко за пределами этих городков. Всё, что там есть - это океан, а остальное - равнина. Есть море, горы, и очень мало что ещё. В больших городах слушали панк-рок или знали обо всех нововолновых культурах, или новости. Но только спустя много лет всё приходило в Абердин.

СМ: Точно так же, как и в Аргентину.

КК: Конечно, конечно, в Абердин тоже. Он очень тупой

СМ: Люди?

КК: Маленький город создает провинциальный менталитет. Есть очень неосведомлённые люди, и они не верят во всё то, что совсем другое. Они осуждают всё, что отличается от того, что они знают. Им не нравилась идея, что я и мои друзья были панк-рокерами. Но это понятно, и мы не таим обид.

СМ: А когда ты рос, какую музыку ты слушал?

КК: «Beatles», главным образом. «Monkees». Хендрикса - не очень. «Black Sabbath», «Aerosmith».

СМ: Новые группы?

КК: «Breeders». «R.E.M.». Ты их слушал? Они очень хорошие.

СМ: Я думаю, что ты возвращаешься, чтобы навестить свою семью в Сиэтле...

КК: Нет, единственная причина, по которой я возвращаюсь - это чтобы повидать мою маленькую дочь. Я так по ней скучаю - ей всего девять недель. Я не могу дождаться, когда вернусь с ней домой.

«ПРОБЛЕМА В ТОМ, ЧТО ТЫ

ТЕПЕРЬ КАРИКАТУРА»

Джим Кротти и Майкл Лэйн | ноябрь 1992 года | «Monk» (США)

Плёнка с сентябрьским интервью «Monk» в Куртом Кобэйном давно исчезла. Однако во время её поисков Джим Кротти и Майк Лэйн обнаружили, что существует вторая, ранее неизвестная плёнка. На ней записана их встреча с Кобэйном в ноябре 1992 года для съёмки фотографий, которые сопровождали бы заключительную статью. Застигнутый за непринуждённым разговором, Кобэйн блуждает по темам - редкое упоминание о длительных трудностях со своим отцом, его недавно инициированный контакт с Уильямом С. Берроузом, начало работы «Нирваны» над «In Utero». В ней также передано его раздражение отношением к разогревающей команде «Нирваны» в Южной Америке - то, что он яростно выразил в представлении на суд общественности декабрьского сборника «Нирваны», «Incesticide». - Ред.

Мы вернулись в Сиэтл в ноябре, чтобы пообщаться со своим Джеймсом Дином 1990-х (минимальная продукция, пристойный вид, вечный смысл всего того, что могло бы быть). Он приехал один в фотостудию Чарли Хозелтона и с самого начала был учтив и исключительно контактен. Это многое говорило о нём и самоотверженности, которую он мог часто проявлять к потребностям других - он сказал нам: «Я останусь здесь столько, сколько вы хотите, я сделаю всё, что вы хотите. Вы просто должны сделать для меня две вещи: выключите свой телефон и не открывайте дверь, если кто-то постучит». После этого мы веселились, нарядив его лесорубом, фотографируя его с цепной пилой, убедив баристу позволить Курту позировать с автоматом кофе эспрессо - в тот момент Курт занялся им и сделал кофе. Наша окончательная идея состояла в том, чтобы снять его висящим на макете сиэтлской Спейс-Нидл. Это было предназначено для того, чтобы показать Кобэйна на краю и указывающим на репутацию Сиэтла как Города Героина, США. Возможно, мы были слишком мрачно честны ради нашего же блага. После съёмки Кобэйн попросил отвезти его домой. В итоге я возил его по центру Сиэтла, выполняя его указания, куда ехать, где остановиться. Он исчезал, возвращался, говорил мне, куда дальше. В конце концов, он вернулся с видимым спокойствием. Наконец, настало время, чтобы отвезти его домой. Но тогда, возможно, дом был таким удобным облаком, плавающим в его мозгу в тот момент. Возможно, это было единственным местом, где этот парень действительно жил. - Джим Кротти и Майкл Лэйн

Джим Кротти: Ты был в Аргентине? Буэнос-Айресе? Это крутой город, я понимаю.

Курт Кобэйн: Он не такой уж и «крутой» - всюду высотки.

ДК: Я был в Бразилии летом.

Майк Лэйн: Типа Нью-Йорка?

ДК: Бразилия такая же - Сан-Паулу такой же.

КК: Нет, я имею в виду Буэнос-Айрес.

ДК: Да?

МЛ: Типа Манхэттена?

КК: Я так не думаю. Я видел немного реальных высоток, пока я был... не очень. На самом деле он грязный, типа, трущобы.

ДК: В этом особенность Южной Америки. Это чертовски странно - это как богатые - это очень богатые, а бедные - просто нищие, как церковные крысы. Ты был в Рио?

КК: Нет.

ДК: Понимаешь, это типа такие фавелы. Это красивый город. Эти великолепные маленькие горы, маленькие холмы, они феноменальны. Но, типа, там живут все бедные - это как главный рынок кокаина... все в порядке, но им нужно обзавестись средним классом.

КК: Мы привезли с собой такую девичью группу, «Calamity Jane». Я не знаю... вся публика - это были в основном всё-таки молодые парни - и они всё время кричали им «Puta» («Шлюха» - Прим. пер)!.

ДК: «Puta madre!» («Вашу мать» - Прим. пер.) [Смеётся.]

КК: Парни всё время кричали это им. Бросали в них грязь и бумажки... да... это было ужасно. Просто к девушкам очень плохо отнеслись.

ДК: Это такие чуваки - старые южноамериканские мачо - вот в чём дело...

КК: Это было ужасно. Но, по крайней мере, нам пришлось очень хорошо заплатить девушкам, так кто над этим работает?

ДК: Так вы их привезли - они откуда?

КК: Они из Портленда.

ДК: О, хорошо, чувак. Как долго вы там были?

КК: Три дня.

ДК: В смысле, вы летали туда на три дня? Как ты летел, «Varig» - какой авиалинией? «PWA» или что-то в этом роде?

КК: Что-то такое, да... это была долгая поездка... восемнадцать часов - две пересадки. В смысле, я только начал приспосабливаться, когда мы уезжали, к такому графику, понимаешь, к тому времени, когда я вернулся. Но! Это очень мне помогло! Потому что теперь я встаю, типа, в одиннадцать утра - это для меня очень рано.

ДК: О, да?

КК: Да, типа, даже сегодня я позавтракал в семь.

ДК: Это ж надо. Это начинает казаться корпоративным! Я не могу принимать пищу утром, когда ложусь спать в четыре или пять.

КК: Никто не может завтракать в пять утра. Как минимум. Чёрт, я хочу поехать в Буэнос-Айрес в следующий раз и попробовать.

ДК: Да... Во сколько ты обычно встаёшь - в два? В три?

КК: Да, наверное. Это преемлемое время.

ДК: Это хорошее время. Во сколько я обычно раскачиваюсь? В десять тридцать?

МЛ: Ты раскачиваешься примерно в четыре.

ДК: В четыре я готовлю, чувак. В четыре тридцать я уже выкатываюсь. Я готов, вот и всё. Вот когда наступает время. Так вы здесь ещё только на один вечер - вот и всё, вы, ребята, возвращаетесь в Лос-Анджелес или...?

КК: Мы ещё не решили. Мы, наверное, останемся ещё на один день.

ДК: И ты собираешься... ты записываешь материал или... ты ещё не записываешь, ты просто репетируешь?

КК: Не совсем. Я только что записал гитарный фидбэк для альбома Уильяма Берроуза, который я делаю.

МЛ: Уильяма Берроуза? Что ты с ним делаешь?

ДК: Чертовски классная идея!

КК: Он написал - он прочитал «Последнее Рождество Наркомана», а я накладываю на него фидбэк-шум.

МЛ: Ты прикалываешься?

КК: А потом я собираюсь играть фидбэк ещё двадцать пять минут. Так что его часть длится столько, сколько история, возможно, минут пять, а моя будет где-то минут двадцать, двадцать пять.

МЛ: Кто это продюсирует?

КК: Такой парень Тор [Линдси - Ред.] из Портленда. Он управляет «T/K Records». Он выпустил несколько альбомов Берроуза - Гас Ван Сент тоже делал с ним какой-то материал.

МЛ: Ты тусовался с ним?

КК: Нет, у-у.

ДК: О, так ты не успел встретиться с Биллом? О, очень плохо. Он в Лоренсе, штат Канзас.

КК: я знаю. Но, тем не менее, я собираюсь встретиться с ним, потому что Тор - его очень хороший друг, поэтому... да, он как-нибудь отвезёт меня на самолёте в Канзас.

ДК: О, вы бы устроили кутёж!

КК: Да, я ужасно хочу поехать. В последний раз, когда я был в Канзасе, я хотел попробовать просто постучать к нему в дверь, но я слишком нервничал. У меня в руке был альбом Лид Белли; я был готов войти.

ДК: Очень жаль. Ну, ты просто должен туда поехать, да. Я из Небраски, поэтому я знаю, что весь этот район вполне приличный... ничего особенного там не происходит. Они, в основном, голосуют за республиканцев.

КК: Вообще-то, Берроуз подарил мне первое издание «Голого Завтрака», подписал...

ДК: Это отлично, это круто.

КК: Но я по-прежнему хочу встретиться с ним.

ДК: Так вы, ребята, скоро собираетесь выпустить новый альбом?

КК: Ну, мы хотели бы, у нас, в общем-то, есть достаточно материала, но мы пытаемся решить, где мы хотим записываться. Мы пытались записываться на «Reciprocal», но соседи типа жалуются к десяти вечера. Тогда я был здесь всего несколько дней, и мы сделали примерно три трека. Это в Балларде. Именно там мы записали наш первый альбом. И мы сделали его с Джеком Эндино - парнем, который записал наш альбом.

ДК: Как, ещё раз, его зовут?

КК: Джек Эндино.

ДК: Ах, да, он из Сиэтла, не так ли?

КК: Да...

ДК: Вообще-то, мой друг... Я говорил это твоему ударнику, Дэйву, что я ходил в школу с довольно крутым продюсером - Стивом Элбини. Я играл с ним в группе, вообще-то.

КК: Каково это было?

ДК: Ну, ничего; это было, типа, он просто очень хотел основать такую панк-группу - это было как 79-й. И было, типа, два человека во всей школе - на Северо-Западе - которые так или иначе увлекались этой музыкой. И он схватил меня, но я ни хрена не умел. Это было довольно беспомощно, поэтому мы вообще не тратили время зря - я с этим завязал. Но я думаю, что он - довольно хороший продюсер.

КК: О да, он - мой любимчик, на самом деле. Я очень хочу, чтобы он сделал этот следующий альбом, но я не думаю, что мы ему очень нравимся. Мы официально не просили его, но в газетах пошли слухи, и поэтому все говорили, что он уже собирается сделать это. И он послал факс, типа, в три газеты в Англии - типа «Melody Maker» и «NME» - и сказал, что он вообще никак не связывался с нами каким-либо способом, и он не записывает наш следующий альбом, потому что мы его не просили. Поэтому я не знаю...

ДК: Ну тогда попроси его!

КК: Ну, я попрошу, я попрошу. Но... это было просто... Я не знаю... просто из-за этого я как бы чувствую себя придурком, понимаешь?

ДК: О да... ну, понимаешь, всё дело в том, что он - такой вот очень конфронтационный человек.

КК: Да, я знаю. Это было бы, это как бы половина причины, по которой я хочу его использовать.

ДК: Он очень конфронтационный. В смысле, он говорит что-то просто чтобы это сказать, и это не значит, что он не хочет с тобой работать. В смысле, он может сказать, что ты - отстой! Он сказал это какому-то интервьюеру... но он всё равно сделал бы это. Он обычно зажигал огни в общежитиях и всё такое; он просто такой вот человек - просто вот такой.

КК: О да, мне это всё равно, мне на самом деле всё равно. Я слышал много историй об Элбини...

МЛ: А что это за новый звук, который ты ищешь?

ДК: На Перри Комо, я думаю...

КК: Я не знаю... да, Перри Комо, и «Kojak»...

ДК: Возвращайся к корням - к сиэтлским корням.

КК: У меня столько педалей эффектов, что я был просто перегружен ими ими и просто столько шумел. Это на самом деле не музыка! Это просто - вообще-то, это во многом похоже на «Big Black», группу Стива Элбини... она определённо другая.

ДК: [Фотографу] Ну, давай придумаем здесь что-нибудь - что ты хочешь сделать в плане... как ты хочешь снять Курта сначала, чтобы он мог одеться?

МЛ: Ну, отлично, в принципе...

ДК: Тогда поверни фон, чтобы ты мог снять его - или нет? Вот, хорошо... давай я его спрошу, спроси его.

МЛ: Ты работал когда-нибудь, типа, в кинотеатре, когда ты был очень молод?

ДК: Нет, он был уборщиком. Сила - Аякса.

КК: Да, я был уборщиком. Неа, я вообще-то никогда не работал в Абердине - я работал в Оушн-Шорсе.

ДК: Небольшая разница - между этими двумя городами?

КК: Да. Небольшая.

ДК: Я собираюсь в Абердин - я хочу пойти в Парикмахерский Салон Марии.

КК: О, ты полюбишь Марию!

ДК: Я люблю Марию. Я познакомился с ней на вашем концерте, чувак! Она - прелесть, она мне очень понравилась! Она говорит конкретно. В смысле, я говорю много...

КК: [Курт говорит высоким голосом.] Крис! Твои волосы слишком длинные! Тебе надо носить корону!

ДК: Крис сказал бы: «Хорошо».

КК: Я знаю, да, он как бы блокирует её...

ДК: Я думал, что она путешественница. Вся её семья - это был такой семейный круг. Они были просто, типа, такой отличной семьёй, приехавшей туда. Мария просто слишком весёлая.

КК: Да, мой папа впервые через шесть или семь лет вернулся туда.

ДК: О, хорошо! Как это было? Боже...

КК: Это было как-то странно. Я не знаю...

ДК: Ты его не видел шесть или семь лет. О, ничего себе...

КК: Это было прямо как...

ДК: Теперь он - большой поклонник твоей музыки.

КК: Это я слышал.

ДК: Нет, не поклонник!

КК: Уверен, что да!

ДК: Серьёзно?

КК: Ну, да, конечно! В смысле...

ДК: Сколько ему лет?

КК: М-м-м... Я не знаю.

ДК: Ему за сорок? За пятьдесят?

КК: Вероятно, под пятьдесят.

ДК: Хорошо для него.

КК: Я не знаю его день рождения - и он ненавидел то, что я обычно делал.

ДК: Мои родители ненавидят то, что я делаю.

МЛ: Моей маме нравится то, что ты делаешь!

КК: Всем мамам нравится то, что мы делаем - мы делаем это неправильно, не так ли? [Смеётся].

ДК: Да, это правда - что тут не так? Выпускайте ещё один альбом, как выпустили «R.E.M.». Их новый альбом? Он просто не мелодичный, он просто депрессивный... Там нет текстов типа «Happy Shiny People» или чего-то в этом роде. На самом деле, они просто пошли в другом направлении. Не, но потом... и тебе надо доить эту рок-н-ролльную штуку, чувак, так долго, как сможешь...

КК: О, конечно...

ДК: У тебя есть, возможно, три года. Ты должен разбогатеть, а потом снова будешь уборщиком.

КК: О, только через несколько лет, потому что, в смысле, Гарт Брукс доит его как мать! Он выпускает, типа, по два альбома каждый год - в прошлом году у него вышло два альбом, и в этом году у него вышло два альбома.

МЛ: И последние три постоянно находятся в чартах. Одновременно.

КК: Именно поэтому мы очень скоро выпускаем такой одноразовый альбом обратных сторон с таким демо, который мы записали несколько лет назад. Его тут же съедят, поэтому...

ДК: Просто накорми их! Сколько у тебя времени, понимаешь? Не будет больше ни «Beatles», ни «Rolling Stones». Люди существуют пять лет максимум, не больше.

КК: О да...

Кортни Лав: Правда? Ты думаешь, что больше не будет?

ДК: Нет, чувак, никто не существует двадцать-двадцать пять лет! Вы видели группу за последние пятнадцать лет, которая бы просуществовала...

КК: «REO Speedwagon».

ДК: Вообще-то, я хочу посмотреть, как вы играете «OREO Speedwagon»... было бы здорово - вам надо сделать каверы «Bachman-Turner Overdrive», «OREO Speedwagon», «Kansas»... Поэтому вопрос для тебя: что бы ты хотел сделать из того, что никогда не делал, на фото, что выражало бы то, кто ты и что у тебя за музыка? В смысле, очень серьёзно, подумай об этом, потому что у нас есть идеи, но...

[Интервью прерывается - Ред.]

ДК: Мы собираемся сделать так, чтобы ты свисал со Спейс-Нидл. Вот наш макет, видишь? Вот как будет выглядеть обложка: СИЭТЛ - ОТСТОЙ. Хорошо? Через секунду я изменюсь, но я по существу распиливаю Спейс-Нидл, хорошо? С неё свисает Майкл, и он украл название твоей песни, «Stay Away», поэтому вся идея - это отстой, не приезжайте сюда. Хорошо?

КК: Хорошая идея! Калифорнийцы - держитесь подальше.

ДК: Вот только сделать это будет недостаточно круто. Поэтому мы хотим сделать так, чтобы ты висел с ним, ли мы сделаем так, чтобы ты был в форме «К», или мы сделаем так, чтобы ты играл на - в общем, мы просто попробуем разные вещи. Но вот такая концепция, с которой мы работаем.

КК: Хорошо.

ДК: Кроме того, мы хотим сделать один снимок с Куртом у тележки эспрессо. Я хочу использовать его внутри. Я хочу, чтобы ты был как «мистер Эспрессо» - просто потяни рычаг, хорошо? В общем, мы могли бы сделать это прямо сейчас, пока она вышла, или мы должны сделать так, чтобы она прикатила сюда эту тележку?

МЛ: В общем, я не знаю, смогу ли я уговорить её прикатить её сюда.

ДК: Давайте сделаем это там. Тогда позвольте мне поговорить с ней прямо сейчас. Мы сделаем это сначала, поэтому мы сможем разделаться с этим. Потому что там темнеет, видите.

КК: Привет, Крис! Мы собираемся сделать здесь кадр, хорошо?

ДК: Есть здесь рычаг?

МЛ: Нет, здесь нет рычага. Есть кнопки и всё такое. Это будет круто.

ДК: Да. Давайте сделаем это. Это будет круто. У нас будут монахи, покупающие у Курта печенье... Ладно, мне нужно одеться здесь, чёрт. Вы не принесли гитару, нет, мистер Кобэйн? Ты разочаровался в этом, верно? К чёрту гитару. Ты теперь играешь на аккордеоне, я слышал?

КК: У меня есть обувь с педалью вау-вау... это теперь моё.

ДК: К чёрту гитару, чувак! Ты должен играть на фаготе. Это твой образ, чувак; тебе надо выжать из него максимум.

KC: Да, именно об этом я и говорил вчера. Знаешь, что? Это мой образ, я должен быть способен избавиться от своей сценической одежды, потому что это моя сценическая одежда. Но я не могу сделать это сейчас - я думаю, что изменили законы ФНС. Нельзя избавиться от неё за пять долларов.

[Далее следуют фото - Ред.]

ДК: Мы пытаемся сделать такой стёб на этот «гранжевый облик»... Понимаешь, мы собирались сделать на внутренней стороне то, чтобы ты - мы собирались открыть это - и там будешь ты с ребёнком на руках, и тут же Кортни и это типа Американская Готика, типа образ счастливой семьи, и это как бы говорит: «Грандж Мертв».

КК: Угу.

ДК: Но мы подумали, что это чересчур негативно, люди могут не понять слишком... «не понять этой шутки», и они могут понять её слишком буквально.

ДК: Курт, ты хочешь надеть бумажник на цепи? Есть бумажник, будешь путешествовать.

КК: У меня есть хипповский кошелек; я даже не ношу бумажник. Ну, да, в своём хипповском кошельке.

ДК: О, верно, у тебя есть хипповский кошелек хиппи. Понимаешь, теперь ребята по всей Америке будут покупать такие хипповские кошельки. Понимаешь, проблема в том, что теперь ты - карикатура.

КК: Да!

ДК: Понимаешь? Я могу изобразить тебя прямо здесь, и это не тебя я изображаю, это - карикатура. Вот почему я говорю тебе, что тебе надо начать играть Перри Комо, потому что... Хорошо, поехали - Мистер Эспрессо. Поехали! Он хочет эспрессо, Курт, организуй его ему!

[Интервью прерывается - Ред.]

ДК: Понимаешь, у нас в июне следующего года выходит книга и, мы надеемся, что снимем по ней фильм - это большое дело. Так, может, это будет именно то, что мы сделаем! Возможно, как часть промоушна в Лос-Анджелесе мы просто посадим Кортни, Курта и ребёнка в жилой автофургон. Мы пойдём и подпишем книгу в парке автофургонов - это будет здорово, не так ли? К нам придёт куча людей... у нас должно быть барбекю.

МЛ: Тем не менее, мы - милая белая рвань, Курт.

ДК: Мы - мы - очень белая рвань.

КК: Я - нет. [Хихикает].

ДК: Понимаешь, вы похожи на буржуа - мы - белая рвань «Monk»...

КК: Что это за место в Канзасе? Начинается с "Й"; оно считается восьмым чудом света; оно считается сатанинским местом... Йулл? Там церковь - там есть старая сгоревшая церковь, она в таком очень маленьком городке, в каких-то предместьях - где-то в Канзасе, это не слишком далеко от Лоренса, я не знаю. И по этому поводу постоянно происходит вся эта странность, в течение многих лет, много людей видело привидений... «Urge Overkill» выпустили EP - o, Сталл - вот как оно называется. Мы ходили туда однажды вечером.

ДК: О чёрт, я слышал об этом месте. Какое оно? Кажется, я видел Сталл на обложке альбома.

КК: Да, это были «Urge Overkill». Клянусь Богом, там происходят какие-то страшные вещи. Я просто помню, как мы туда шли, а оно, казалось, становилось всё дальше и дальше - там было очень темно. И, типа, парни из «Urge Overkill» видели собак - и все эти собаки у соседей, лающие очень яростно. Это было просто совсем ненормально - и у нас у всех было такое странное ощущение чьего-то присутствия, такое странное, зловещее ощущение. Мы просто убежали обратно в фургон. Они так испугались, что написали об этом альбом.

[Делаются финальные фото - Ред.]

МЛ: Прежде, чем мы уйдём, ты можешь нам подписать что-нибудь? Ты распишешься тут на моей ноге?

ДК: О, ты тут распишешься? Я люблю тебя, ты такой милый! Я не верю в такие вещи, но, возможно, я должен - мы должны попробовать и получить прибыль от рок-н-ролла? Ты думаешь, они будут чего-то стоить?

КК: Конечно! Что-нибудь с моим именем на нём... Я не знаю, как давать профессиональные автографы...

ЦИТАТА КОБЭЙНА

Новоселич на ТОМ выступлении в Буэнос-Айресе

«Мы играли со страстью холодной рыбы. Не то чтобы я виню в этом нескольких сбитых с толку аргентинцев, которые издевались над «Calamity Jane»; это главным образом из-за того, что новизна игры на этих 30 000 полных стадионах иссякла».

- из «Нирвана: Не Грузись Ерундой»

Крист Новоселич, «RAW», декабрь 1992 года

«INCESTICIDE»

Курт Кобэйн | декабрь 1992 года | Аннотация к Сборнику «Нирваны» «Incesticide»

Некоторое время назад я снова оказался в опустошающем сальном Лондоне с всепоглощающим желанием поохотиться за двумя редкими вещами: старыми номерами «NME», по слухам, тайно спрятанных в стеклянных конструкциях и погружённых в чаны для жарки каждой кебаб-машины в Великобритании, и тем самым распроданным первым LP «Raincoats».

Поиск «NME» был продуманной, дерзкой и неожиданной попыткой стать, ммм, мерзким. Однако Господь и сам Джулиан Коуп знают, как нам нужен, нужен «NME», чтобы обнять соединёнными руками наших детей весь этот большой голубой шарик и вульгарную музыкальную карьеру НИРВАНЫ. Поэтому, пожалуйста, благословите нас снова - мы будем вечно подпитываться вашими высококалорийными вязкими носовыми раковинами.

В попытке компенсировать вторую часть своих поисков я пошёл в магазин «Rough Trade» и, конечно, не нашел на стеллаже альбома «Raincoats». Я тогда спросил о нём женщину за прилавком, и она сказала: «Ну, так получилось, что мы с Анной (членом «Raincoats») соседи, и она работает в антикварной лавке всего в нескольких милях отсюда». И она нарисовала мне карту, и я отправился в путь к Анне.

Некоторое время спустя я приехал в этот волшебный магазин, наполненный ещё кое-чем, что я непроизвольно искал последние несколько лет - очень старые упоротые, похожие на марионеток, вырезанные из дерева куклы (довольно много сотен лет). Много... я мечтал о том, что найду корабль, полный таким их количеством. Мою кредитную карту не приняли бы, но эти куклы всё равно были слишком дорогие. Анна была там, однако, и я вежливо представился с красным, как рак, лицом и объяснил причину своего вторжения. Я могу вспомнить её скупого босса, почти испепеляющего меня своими взглядами. Она сказала: «Ну, может, у меня завалялись где-нибудь тут несколько, если я найду один, то пошлю его вам» (очень вежливо, очень по-английски). Я чувствовал себя придурком, как будто я нарушил её личное пространство, поскольку она, вероятно, думала, что моя группа была вульгарной.

Несколько недель спустя я получил виниловую копию того чудесно классического манускрипта с персонифицированным пылезащитным чехлом, покрытым ксерокопированными текстами, фотографиями и подписями всех членов группы. Также там было трогательное письмо от Анны. Это сделало меня счастливее, чем игра перед тысячами людей каждый вечер, обожествление до рок-бога от фэнов, планктон музыкальной индустрии, целующий мою задницу, и миллион долларов, который я заработал в прошлом году. Это была одна из немногих действительно важных вещей, которые осчастливили меня с тех пор, как я стал неприкосновенным мальчиком-гением.

Это было таким же стоящим, как гастролировать с «Shonen Knife» и видеть, как люди практически кричат от радости из-за их честности. Это делало людей счастливыми, и это сделало меня счастливым, зная, что я помог привести их в Великобританию.

Это было таким же стоящим, как последний концерт «Vaselines» в Эдинбурге. Они снова собрались вместе только чтобы сыграть с нами в их родном городе, вероятно, понятия не имея, как волнительно и лестно было это для нас (и как мы нервничали из-за встречи с ними).

Это было таким же стоящим, как то, что нас попросили сыграть на разогреве у «Sonic Youth» в двух турах, они полностью взяли нас под своё крыло и показали, что на самом деле означает достоинство.

Это было таким же стоящим, как рисунки, которые послал мне Дэниел Джонстон, или сингл «Stinky Puffs» от сына Джэда Фэйра, или играть в одной программе с Грэгом Сэйджем в Лос-Анджелесе, или когда просят помочь продюсировать следующий альбом «Melvins», или быть на сборнике «Wipers», или когда Тор с «T.K.» дарит мне первое издание «Голого Завтрака» с автографом, или подружиться с кем-то вроде Стивена Павловича - нашего австралийского тур-промоутера, который послал мне LP «Mazzy Star» на виниле, или играть «The Money Will Roll Right In» с «Mudhoney», или иметь власть, чтобы настоять на том, чтобы пригласить «Bjorn Again» на Фестиваль в Рединге, или быть способным позволить себе пригласить моего друга Йена в тур, просто чтобы хорошо провести время, или заплатить «Calamity Jane» пять тысяч долларов, за то, что их перебивали двадцать тысяч парней-мачо в Аргентине, или попросить моих друзей «Fitz Of Depression» поиграть с нами в «Seattle Coliseum», или играть с «Poison Idea» на благотворительном концерте «No On Nine» в Портленде, организованном Гасом Ван Сэндтом, или быть участником одного из благотворительных концертов «L7» «за выбор» в Лос-Анджелесе, или целовать Криса и Дейва на «Saturday Night Live» просто чтобы позлить гомофобов, или познакомиться с Игги Попом, или играть с «Breeders», «Urge Overkill», «T.V. Personalities», «Jesus Lizard», «Hole», «Dinosaur Jr.» и т.д.

Хотя всё это было исключительным, ничто не было и наполовину таким стоящим, как завести ребёнка с человеком, который является высшим примером достоинства, этики и честности. Моя жена бросает вызов несправедливости, и причина того, что её характер подвергался таким жестоким нападкам, в том, что она хочет не функционировать так, как требует белый корпоративный мужчина. Его правила для женщин подразумевают, что она будет покорной, тихой и неамбициозной. Когда она не следует его правилам, этот гипотетический человек (у которого, кстати, есть армия преданных женщин-предательниц), пугается.

Большое «идите на хрен» тем из вас, кто имеет наглость утверждать, что я настолько наивен и глуп, что позволяю использовать себя и манипулировать собой.

Я не чувствую себя хоть немного виноватым в коммерческом использовании полностью опустошенной Роковой молодёжной Культуры, потому что в этот момент рок-истории Панк-рок (пока ещё священный для некоторых) для меня давно умер. Мы просто хотели отдать дань уважения тому, благодаря чему мы почувствовали, будто выползли из навозной кучи ортодоксальности. Отдать дань уважения таким, как двойник Элвиса или Джими Хендрикса в традиции ресторанной группы. Я буду первым, кто признает, что мы - версия «Cheap Trick» или «Knack» 90-х, но последним, кто признает, что это не было стоящим.

На данный момент у меня есть просьба к нашим фэнам. Если любой из вас каким-либо образом ненавидит гомосексуалистов, людей с другим цветом кожи или женщин, пожалуйста, сделайте нам такое одолжение - оставьте нас в покое, чёрт возьми! Не приходите на наши концерты и не покупайте наши альбомы.

В прошлом году двоими отбросами из спермы и яиц была изнасилована девушка, пока они пели текст нашей песни «Polly». Мне трудно осознавать, что среди нашей аудитории есть такой планктон. Извините за такой занудный П.С, но это - то, что я чувствую.

С любовью,

Курдт (блондин)

ТЁМНАЯ СТОРОНА КУРТА КОБЭЙНА

ИЗ «НИРВАНЫ»

Кевин Оллман | декабрь 1992 года | «Advocate» (США)

Кассеты с интервью исчезли через несколько дней после Урагана Катрина и разрушений дамбы в Новом Орлеане, но 99 процентов интервью в итоге появилось на этой странице. Это произошло, когда общий знакомый Кобэйна связался со мной и сказал, что Курт заинтересован в интервью - посредник сказал, что Курт хочет откровенно рассказать о некоторых личных вещах. Я полетел в Сиэтл, где он остановился в гостинице в центре города (не в номере люкс, а в обычном гостиничном номере). Несколько запланированных встреч не состоялось, но когда мы, наконец, встретились, я посчитал его умным, забавным и саркастичным, и совсем не был впечатлён его статусом самой популярной в мире рок-звезды. На самом деле, он был скорее испуган - не только будучи корпоративным товаром, но также и будучи боготворимым именно такими придурками, которых он терпеть не мог. Он больше идентифицировался с изгоями и ребятами, над которыми издевались. Курт нервничал, но он не ставил никаких предварительных условий по поводу интервью и отвечал на каждый вопрос честно и вдумчиво. Я помню, что перед включением магнитофона Курт и Кортни хотели узнать, был я «человеком «Beatles»» или «человеком «Rolling Stones»». Они сказали, что они были «людьми «Beatles».

Студия звукозаписи «Нирваны» узнала, что мы делали это интервью, несколько недель спустя. Мне позвонил какой-то публицист и попросил посмотреть на него до того, как оно пойдёт в печать. Я ответил отказом. Я получил представление о том, на что может быть похожа жизнь Курта, как раз перед тем, как статья была опубликована, когда ведущая колонки новостей Лиз Смит опубликовала заметку о том, что он и Кортни выходили из туалета и говорили о своих многочисленных сексуальных партнерах в интервью, которое вскоре будет опубликовано. Смит так и не позвонила мне по поводу проверки фактологических ошибок. Моей первой мыслью было то, что они подумают, что я вбросил эту заметку, поэтому я разыскал их, подготовленный к тому, что, по моему мнению, стало бы трудным разговором. Трубку взяла Кортни. Я объяснил ей ситуацию, а она просто посмеялась и позвала к телефону Курта. К моему облегчению, он мне поверил. «Не беспокойся об этом, - сказал он мне. - С нами всё время случаются такие вещи».

Я больше никогда не говорил ни с одним из них, но десятилетие спустя я приобрёл экземпляр «Дневников» Кобэйна в книжном магазине и, по странному совпадению, открыл его на странице, где он пишет записку, цитируя это интервью и говоря, что оно было его любимым. Мне нравится думать, что оно было его любимым, не потому что это была заказная статья, а потому что это была его возможность поговорить разумно и сказать правду, какой он её видел в то время. Мне он понравился, очень. И я по-прежнему люблю его музыку. «Нирвана» никогда не выпускала плохих альбомов. - Кевин Оллман

Сейчас 4 часа, холодный сиэтлский день, и Курт Кобэйн, автор текстов-гитарист-ведущий вокалист «Нирваны», сидит в гостиничном номере в центре города, играя со своей 5-месячной дочерью, Фрэнсис, в то время как его жена, Кортни Лав - ведущая вокалистка своей собственной группы, «Hole» - поправляет макияж. На данный момент Кобэйны (включая ребёнка) изображены на обложке журнала «Spin» - который назвал «Нирвану» Артистом Года - а новый альбом группы, «Incesticide», должен выйти в течение недели. Медиа-машина «Нирваны» должна разогнаться на полную мощь.

Но нет.

Удивительно то, чего нет в комнате Кобэйнов: ни окружения, ни фанаток, ни публицистов и никаких признаков великосветской жизни - в любом смысле этого слова. Кобэйн, кстати, одет в пушистую зелёную пижаму. И он, и Лав находятся в Сиэтле по единственной причине - пытаясь ускорить сделку по поводу скромного дома, который они пытались купить. Единственная уступка Кобэйна по поводу того, что он насмешливо называет «рок-идолом»- это псевдоним, под которым он зарегистрировался, Саймон Ритчи.

Это шутка; Ритчи - это реальное имя Сида Вишеса из «Sex Pistols», который умер от передозировки героина - и это показывает, что у Кобэйнов есть чувство юмора по поводу того, что в прессе их окрестили современными Сидом и Нэнси. Если Кобэйны сейчас являются затворниками, объясняют они, то это не потому, что они одурели от наркотиков, а потому, что они чувствуют, что их сделали одуревшими от наркотиков - СМИ, которые, как они чувствуют, изобразили их как пару наркоманов без причины. «Все думают, что мы снова принимаем наркотики, даже люди, с которыми мы работаем, - смиренно говорит Кобэйн, пока Лав подрисовывает прекрасный кукольный ротик. - Я думаю, что мне придётся к этому привыкать всю оставшуюся жизнь».

В то время как Кобэйн, которому 24 года, спокойный и задумчивый, Лав приспособлена к вниманию СМИ, благословляемая и проклинаемая тем, что кажется почти генетической неспособностью к самоцензуре. В течение первых пяти минут после приезда «ADVOCATE» она плетёт небылицы об экс-страсти и его фетише - дамском белье: «Ему приходилось носить чулки, чтобы заниматься сексом - не просто любые чулки, а чулки телесного цвета. И он не мог их купить, ему приходилось их находить». Слушая, Кобэйн улыбается, держа Фрэнсис за руки и прогуливая её по своим коленям. Он - по крайней мере в этот момент - не чувствует себя избитым.

Быть избитым, тем не менее - повторяющаяся тема в жизни Кобэйна. В его родном городе Абердине в провинциальном Вашингтоне его с ранних лет заклеймили как «гомика». Это был эпитет, который он, в конце концов, принял и швырнул в лица своим мучителям - просто так. В 1985 году он даже был арестован, когда они с другом Крисом Новоселичем написали спреем «ГОМОСЕКСУАЛЬНЫЙ СЕКС РУЛИТ» на стене банка.

Четыре года спустя Кобэйн, Новоселич и ударник Дэйв Грол выпустили первый альбом «Нирваны», «Bleach», на маленькой студии Сиэтла «Sub Pop Records». Записанный за 606.15 долларов, он был взрывом чистого панк-рока, который заработал им хорошую репутацию в Сиэтле и вызвал интерес нескольких крупных студий звукозаписи. Их дебютный альбом на крупной студии, «Nevermind», был выпущен «DGC» в сентябре 1991 года - и к концу года «Nevermind» (подпитываемый безусловно цепляющей «Smells Like Teen Spirit»), крайне неожиданно разошёлся тиражом в 3 миллиона экземпляров и попал в списки «лучших года» ведущих критиков. В прошлом январе сотовые телефоны всей индустрии звукозаписи разрывались, когда «Нирвана» заняла первое место - свергнув с вершины чартов «U2», «Metallica» и Майкла Джексона. Панк-рок вдруг стал товаром, а термин грандж, обозначающий фланелевые рубашки, рваные джинсы, грязные волосы и особенно всё, находящееся в Сиэтле, вошёл в лексикон. Вскоре руководители звукозаписывающих компаний проводили выходные в Сиэтле, пытаясь найти «следующую «Нирвану»», а на подиумах Парижа появились модели в спортивной модной гранджевой верхней одежде.

Но несмотря на то, что «Нирвана» перешла от клубных концертов к выступлениям на аншлаговых 40,000-местных аренах, группа по-прежнему не играла по правилам. Они отвергли предложение гастролировать с «Guns N’Roses», далее уже разжигая упорные слухи индустрии о том, что Кобэйн и его тогда беременная жена имеют большую проблему с героином. В прошлом апреле, когда «Rolling Stone» поместил группу на обложку, Кобэйн появился на фотосессии в футболке с надписью «КОРПОРАТИВНЫЕ ЖУРНАЛЫ - ПО-ПРЕЖНЕМУ ОТСТОЙ». А нелестная статья о Кобэйнах в сентябрьском «Vanity Fair» бросила их двоих в мир глянцевой журналистики благодаря шокирующей новости, когда Лав подтвердила автору Линн Хиршберг, что они с Кобэйном действительно принимали героин

на ранних стадиях её беременности.

Не отрицая употребление героина, и Кобэйн, и Лав настаивают на том, что их неверно процитировали и неправильно поняли. Они утверждают, что это интервью они давали в начале года, а на момент публикации статьи (в том же месяце, когда Лав родила Фрэнсис), оба были чисты в течение нескольких месяцев. «Когда я первые говорила с ней [Хиршберг], я только что узнала, что беременна, и я принимала наркотики в начале своей беременности, и именно это я ей сказала», - говорит Лав.

В равной степени неправильно понятой, по мнению Кобэйна, оказалась и сама «Нирвана» - в частности, тот факт, что группа нравится многим из тех же самых фэнов хард-рока, которые переполняют концерты «Guns N’Roses». Но в то время как Экс Роуз насмешливо пел об «иммигрантах и гомиках» в своей песне «One in a Million», Кобэйн закончил свою песню «Stay Away» воплем: «Бог - гей!», и «Нирвана» вызывающе прыгала в платьях в видеоклипе на свой хит-сингл «In Bloom». В прошлом году «Нирвана» поехала в Орегон, чтобы выступить на благотворительном концерте против Закона 9, постановления штата, которое вносило поправки в конституцию штата, чтобы запретить защиту для геев и лесбиянок. И когда они выступали на «Saturday Night Live», Кобэйн и Новоселич не переминули поцеловаться на камеру.

Сам Кобэйн - антитеза самодовольному сексуально озабоченному гитаристу: он маленький, бледный, тихий и чётко выражающий свои мысли. Предубеждение приводит его в бешенство; он выплёвывает слова «гомофоб» и «женофоб» с тем же ядом, который он приберегает для слова «спандекс». Особенно его расстроил инцидент в прошлом году в Рено, когда двое мужчин изнасиловали женщину, распевая песню «Нирваны». В аннотации к «Incesticide» он выразил своё расстройство резким заявлением для фэнов «Нирваны»: «Если любой из вас каким-то образом ненавидит гомосексуалистов, людей с другим цветом кожи или женщин, пожалуйста, сделайте нам такое одолжение - оставьте нас в покое, чёрт возьми! Не приходите на наши концерты и не покупайте наши альбомы!»

Несмотря на желание Кобэйна, чтобы люди «оставили нас в покое, чёрт возьми», и он, и Лав, похоже, не окружают себя стеклянным пузырём мер безопасности и стереотипными атрибутами рок-звезды. Перед этим интервью - единственным, где ведущий вокалист группы говорит, что он планирует сделать для «Incesticide» - Кобэйн не ставит никаких условий относительно вопросов, которые можно было бы задать, и при этом он не удосужился уведомить свою звукозаписывающую компанию, что состоится интервью. (Лав, кстати, утверждала, что общий друг, который устроил эту встречу, связал «ADVOCATE» напрямую с супругами: «У геев может быть наш номер телефона!»).

Возвращаясь в гостиничном номере, Лав выходит и оставляет Кобэйна давать своё интервью, но она достаточно осторожна, чтобы вернуться дважды: «Я беспокоюсь о том, что они напишут», проговаривается она, наконец. Однако её потребность доверять сокрушает её защиту. Когда она уходит в третий раз, она говорит: «Это гей-издание, Курт, поэтому не забудь им рассказать о тех временах, когда ты крал свои колготки из ящика своей матери». Кобэйн улыбается; она смеётся и вздыхает. «Я думаю, что произвожу такой эффект на мужчин. Пока». А потом она ушла насовсем, выкатив коляску с Фрэнсис за дверь.

Кевин Оллман: Вы двое не похожи на Сида и Нэнси.

Курт Кобэйн: Просто удивительно, что в этот момент в истории рок-н-ролла люди всё ещё ждут, что их рок-идолы переживут эти образцы классического рока вроде Сида и Нэнси. Предполагая, что мы точно такие же, потому что мы вышли из андеграунда и принимали героин какое-то время - довольно оскорбительно ожидать такого.

КО: Больнее, когда говорят плохое о Кортни?

КК: О, несомненно. То, что говорили обо мне, и вполовину не так странно, чем то, что говорили о ней. Она этого не заслуживает. У неё продано 60 000 альбомов, и внезапно она оказалась так же коммерчески популярна, как я, а она просто играет в панк-рок-группе. Просто потому что она вышла за меня замуж, к ней относятся как к популярной актрисе или что-то в этом роде.

КО: Кому ты сейчас доверяешь?

КК: Ммм - никому? [Смеётся] Я всегда как бы вёл себя намеренно наивно и оптимично, а теперь я вынужден быть очень параноидальным. Критичным. На самом деле всё время защищаться. Мне было трудно изменить своё отношение.

KО: Вы здесь, в этом гостиничном номере. Вы можете выйти?

КК: Да. На днях вечером мы пошли за покупками в магазин подержанных вещей и купили пушистые свитера и грандж-одежду.

КО: Настоящую грандж-одежду, не дизайнерскую?

КК: Не Перри Эллиса. [Смеётся] Мы ехали в своём «Volvo» после того, как купили грандж-одежду, и мы поняли, что нам не обязательно нужно быть такими же популярными, как они, но мы такие же популярные, как и они, и у нас по-прежнему нет телохранителей. Мы по-прежнему ходим за покупками; мы по-прежнему ходим в кино и продолжаем жить своей жизнью.

Я всё-таки всегда был параиноидальным, а теперь, когда у меня есть эти люди, очень заинтересованные в том, что я говорю и что я делаю всё время, мне очень трудно с этим справиться. Я справляюсь с этим гораздо лучше, чем я мог ожидать. Если бы я мог предсказать, что со мной будет несколько лет назад, я ни за что не выбрал бы такой стиль жизни.

КО: Было бы круче остаться в Сиэтле и не оказаться на обложке «Rolling Stone»?

КК: Да. Ну, я решил делать это - хотя это была адская борьба. Мы были в туре по Австралии, и я полностью забыл, что я обещал сделать этот материал для «Rolling Stone». И в тот день они позвонили и сказали: «Ты готов сделать фотосессию?» И это было, типа: «Нет, на самом деле я не хочу это делать». На меня оказывалось столько давления со стороны моего руководства и членов группы - они хотели сделать это, и я просто согласился. По пути туда я просто решил: «Я что-нибудь напишу на своей майке, что будет достаточно оскорбительным, чтобы наше фото перестали помещать на обложку». Так я мог бы сказать, что, вообще-то, манипулировал этим и по-прежнему не был избран для того, чтобы быть на обложке. Не факт, что я бросал вызов «Rolling Stone», говоря: «Вы – отстой» и: «Мы не хотим иметь с вами ничего общего, но мы по-прежнему будем использовать вас для нашей фотосессии».

«Rolling Stone» - отстой, всегда был отстойным и по-прежнему отстой просто потому, что у них на обложке модная группа. Мы не так круты и модны, как все думают. То, что мы на обложке, не сделает «Rolling Stone» немного круче. С тех пор, как эта группа стала популярной, я всегда думал о нас просто как о версии «Cheap Trick» или «Knack» 90-х. У них было две стороны привлекательности, что сделало их своего рода крутой группой - коммерческая сторона и что-то вроде нововолновой стороны. У нас это есть.

КО: Кажется, всё, что ты делаешь, проанализировано. Ты даже не можешь сказать или сделать что-то экспромтом.

КК: Да. У меня по-прежнему те же взгляды, которые у меня были всегда. Когда я обычно говорил что-то своим друзьям, я не ожидал, что меня воспримут очень серьёзно. Теперь я должен учиться обходить свои мысли и то, что я говорю, чтобы помешать кому-то сказать, что я лицемер. Это были дебаты «Rolling Stone»: «Корпоративные журналы - отстой, но вы по-прежнему на обложке». Ну, конечно! Это шутка. Смиритесь с этим.

Люди должны воспринимать то, что говорят рок-звёзды, скептически, потому что сейчас нет никого в рок-н-ролле, кто является соответствующим примером или представителем чего-либо. Они действительно имеют влияние на людей, и я думаю, что существует новое сознание, которое очень позитивное среди рок-звёзд, например, Рок-Голосование. Они пытаются просветить людей, но я на самом деле не могу думать о ком-то, кто на самом деле достаточно обучен, чтобы быть политически осведомлённым до такой степени, которая требовалась бы для рок-звезды. Если бы Джелло Байафра [бывший ведущий вокалист «Dead Kennedys»] был популярной международной звездой, это было бы очень круто. Но он не на крупной студии звукозаписи, и он не пишет достаточно коммерческую музыку, чтобы использовать её как инструмент.

КО: Тебе смешно, когда люди разбирают все твои песни и пытаются понять, что ты говоришь?

КК: О, да. В то время, когда я писал эти песни, я на самом деле не знал, что пытаюсь сказать. Мне даже смысла нет пытаться анализировать или объяснять это. Это обычно самая популярная тема в интервью: «О чём твои тексты?» [Смеётся] Я не пишу новых текстов, это точно. У нас есть приблизительно 12 песен для нашего нового альбома, который мы планируем записать в феврале, и у меня вообще нет новых текстов. В прошлом году записные книжки и книги стихов, которые я разбрасывал, или уничтожены, или украдены. Поэтому мне вообше не к чему возвращаться. Это отстой.

В прошлом году я вообще был не очень плодовит. Несколько месяцев назад мы ездили в тур по Европе, и перед нашим отъездом я взял две свои любимые гитары и все свои книги стихов и сочинений и две плёнки с гитарными партиями, которые я собирался использовать для следующего альбома, и положил весь этот очень важный материал в наш душ, потому что мы раньше никогда не пользовались нашим душем. А у соседей сверху были проблемы с сантехникой, и когда мы вернулись, всё было уничтожено. Мне вообще не к чему возвращаться. Это очень страшно.

КО: Я читал аннотацию, которую ты написал на «Incesticide». Я никогда не видел, чтобы кто-то с крупной студии звукозаписи говорил: «Если ты - расист, женофоб, гомофоб, мы не хотим, чтобы ты покупал наши альбомы».

КК: Это была самая большая проблема, которая у меня была, пока я играю в этой группе. Я знаю, что в зале есть эти люди, и ничего не могу с этим поделать. Я могу говорить об этих проблемах в интервью - я думаю, довольно очевидно, что мы против гомофобов, женофобов и расистов, но когда впервые вышла «Teen Spirit», широкая аудитория предполагала, что мы точно такие же, как «Guns N’Roses».

Потом наше мнение стало появляться в интервью. А потом такие вещи, вроде того, как мы с Крисом поцеловались на «Saturday Night Live». Мы не пытались вести подрывную деятельность или быть панк-роковыми; мы просто делали нечто безумное и глупое в самый последний момент. Я думаю теперь, когда наше мнение стало всем известно, многие ребята, которые купили наш альбом, жалеют, что ничего о нас не знали. [Смеётся]

Сейчас в школах идёт война между фанатами «Нирваны» и «Guns N` Roses». Это очень круто. Я очень горжусь, что являюсь частью этого, потому что когда я учился в школе, я одевался как панк-рокер, и люди кричали на меня: «Devo!» - потому что «Devo» просочились в мэйнстрим. Из всех групп, которые вышли из андеграунда и фактически добились успеха в мэйнстриме «Devo» - самая подрывная и вызывающая из всех. Они просто удивительные. Я люблю их.

КО: Возможно, скоро будет возрождение «Devo», как и возрождение «Village People».

КК: Я видел «Village People» два года назад в Сиэтле! Они были очень крутыми. У них до сих пор те же костюмы.

КО: Есть ли в музыке «Guns N` Roses» что-то, что тебе нравится?

КК: Я не могу думать об этой хрени. Я не могу даже тратить время на эту группу, потому что они откровенно убогие и бесталанные. Я раньше считал, что всё в мэйнстрим-поп-мире дерьмовое, но сейчас, когда некоторые андеграундные группы подписали контракты с крупными студиями, я воспринимаю «Guns N’ Roses» как оскорбление. Мне приходится больше их изучать: они очень бездарные люди, и они пишут дерьмовую музыку, и они сейчас - самая популярная рок-группа на земле. Я не могу в это поверить.

КО: Не сказал ли Эксл Роуз тебе что-то гадкое на «MTV Video Music Awards» в сентябре?

КК: Они, вообще-то, попытались нас избить. Мы с Кортни были с ребёнком за кулисами, в секторе для питания, а мимо шёл Эксл. И Кортни крикнула: «Эксл! Эксл, иди сюда!» Мы просто хотели сказать ему «привет» - мы думаем, что он - посмешище, но мы просто хотели ему что-нибудь сказать. И я сказал: «Ты будешь крёстным отцом нашего ребенка?» Я не знаю, что перед этим случилось, что разозлило его, но он выместил свою агрессию на нас и начал орать благим матом.

Вот его слова: «Заткни свою суку, или я выброшу тебя на тротуар». [Смеётся] Все вокруг нас просто разрыдались от смеха. Она даже не сказала ничего плохого, понимаешь? И я повернулся к Кортни и сказал: «Заткнись, сука!» И все засмеялись, а он ушёл. И я думаю, что сделал то, чего он от меня хотел - был мужчиной. [Смеётся]

КО: Он напоминает тебе парней, с которыми ты ходил в школу?

КК: Точно. Очень бестолковые, трахнутые парни. На них особой надежды нет.

КО: Когда он пел об «иммигрантах и гомиках», люди его оправдывали, говоря: «Ну, он из Индианы - »

КК: О, ну, тогда ладно. [Смеётся]. Безумие. Позже, после того, как мы сыграли свой концерт и пошли к своему трейлеру, к нам подошла свита «Guns N’Roses». У них как минимум 50 телохранителей на брата: огромные, гигантские безмозглые чурбаны, всегда готовые убить за Эксла. [Смеётся] Они меня не заметили, но они окружили Криса, и Дафф [МакКэган из «Guns N’Roses»] хотел побить Криса, а телохранители начали хамить Крису. Он, наконец, убежал, но весь остаток вечера присутствовала большая угроза того, что нас побьют или сами «Guns N’Roses», или их бандюганы. Нам пришлось спрятаться.

С тех пор, каждый раз, когда Эксл играл концерт, он высказывал комментарии обо мне и Кортни. Когда он был в Сиэтле, он сказал: ««Нирвана» скорее останется дома и будет колоть наркотики со своими жёнами-суками, чем будет гастролировать с нами». [Смеётся] Именно поэтому в большинстве школ существует большая вражда. Это весело. Он всё-таки безумен. Я боялся. Я, возможно, не смог бы его побить; я знаю, что он побил бы меня, будь у него такая возможность.

КО: Что ты думаешь о том, что фэны «Guns N’Roses» приходят на ваши концерты?

КК: Ну, когда мы играли на благотворительном концерте «No on 9» в Портленде, я сказал о «Guns N’Roses» кое-что. Ничего очень гадкого - кажется, я сказал: «А сейчас - наша следующая песня, «Sweet Child o` Mine». Но на сцену прыгнул какой-то парень и сказал: «Эй, чувак, «Guns N’Roses» играют удивительную музыку, и «Нирвана» играет удивительную музыку. Давайте просто жить дружно и всё наладится, чувак!»

И я просто не смог не сказать: «Нет, парень, на самом деле ты неправ. Те люди - полные женофобские придурки, и причина, по которой мы играем этот концерт - это борьба с женофобией, хоть какая-то. Тот парень - чёртов женофоб, расист и гомофоб, и ты не можешь быть и на его стороне, и на нашей стороне. Мне жаль, что приходится делить это вот так, но это то, что нельзя игнорировать. И кроме того они не умеют писать хорошую музыку». [Смеётся]

КО: Знаешь, вы, вероятно, брали деньги с людей, которые голосовали за «9» - но они на самом деле хотели увидеть «Нирвану».

КК: [Смеётся] Точно! Крис ходил на концерт «Guns N’Roses», когда они играли здесь с «Metallica» несколько месяцев назад, и он пошёл за кулисы, а там были две такие красотки, которые выглядели так, будто вышли из видео «Warrant». Они сидели на диване в надеждах отсосать у Эксла или что-то в этом роде, и одна из них сказала: «Крис, мы видели тебя на том бенефисе «No on 9»! Мы голосовали за «9»! Ты поцеловал Курта в губы! Это было отвратительно!» [Смеётся] Знать, что мы влияем на таких людей - это в некотором роде забавно. Грустно, что они ничего не понимают. В конце концов, после всего того, чем мы занимались и что видели эти девушки, это единственное, что отложилось в их мозгу.

КО: Ты обычно так манипулировал людьми в школе, не так ли?

КК: О, точно. Я обычно притворялся геем просто чтобы напрягать людей. У меня была репутация гомосексуалиста с тех пор, как мне исполнилось 14 лет. Это было очень круто, потому что я нашёл несколько друзей-геев в Абердине - что почти невозможно. Как я мог вообще встретить гея в Абердине, удивительно! Но так я заполучил очень хороших друзей. Меня много били, конечно, из-за того, что я с ними общался.

Люди просто сначала думали, что я странный, просто немного трахнутый парень. Но как только у меня появился ярлык гея, это дало мне свободу иметь возможность быть фриком и дать людям знать, что им надо просто держаться от меня подальше. Вместо того, чтобы иметь необходимость объяснять кому-то, что им просто нужно держаться от меня подальше, чёрт возьми - я гей, поэтому меня даже не будут трогать. Хотя это вызвало кучу страшных происшествий в переулках по дороге домой из школы.

КО: Тебя на самом деле били?

КК: О, да. Кучу раз.

КО: И ты писал спреем «БОГ – ГЕЙ» на грузовиках людей?

КК: В этом было много забавного. Самым забавным в этом было не столько само по себе действие, сколько то, что было на следующее утро. Я вставал рано утром, чтобы прогуляться по окрестностям, которые я терроризировал, чтобы посмотреть на последствия. Самое худшее, что я мог - это писать спреем на их машинах. Ничто не было бы более эффективным.

Абердин был депрессивным, и в нём было много негативного, но было очень забавно всё время напрягать людей. Я любил ходить на вечеринки - пивные вечеринки качков - и просто бегать пьяным и противным, куря сигары и плюя на спины этих больших качков-деревенщин, а они об этом не догадывались. К концу вечера обычно я в итоге оскорблял какую-нибудь девушку, а она заставляла своего приятеля пойти и побить меня. [Смеётся]

КО: Из-за того, что люди думали, что ты - гей, и у тебя были друзья-геи, ты когда-нибудь задавался вопросом, мог ли бы ты быть геем?

КК: Да, точно. Понимаешь, я всегда хотел иметь друзей мужского пола, с которыми я мог бы быть очень близок и говорить о важных вещах и быть таким же нежным с этим человеком, каким я мог бы быть с девушкой. На протяжении своей жизни я всегда был очень близок с девушками и дружил с девушками. И я всё-таки всегда был хилым, женственным человеком, поэтому какое-то время я думал, что гей, потому что я вообще не считал привлекательной ни одну девочку в своей школе. У них были очень жуткие стрижки и убогий склад ума. И я подумал, что попытаюсь на какое-то время стать геем, но я только стал более сексуально привлекателен для женщин. Но я очень рад, что нашёл друзей-геев, потому что это в итоге спасло меня от того, чтобы стать монахом или чем-то в этом роде.

В смысле, я определённо гей в душе, и я, вероятно, мог бы быть бисексуалом. Но я женат, и меня больше привлекает Кортни, чем вообще когда-либо какой-нибудь человек, поэтому нет никакого смысла в этот момент предаваться увлечениям молодости. [Смеётся] Если бы я не нашёл Кортни, я, вероятно, вёл бы бисексуальный образ жизни. Но я просто нахожу её абсолютно привлекательной во всех отношениях.

КО: О ней рассказывали, что она предпочитает компании геев -

КК: О, да. Всё, что она делала пять или шесть лет своей жизни - это тусовалась по гей-клубам. Она узнала всё о духах и моде от своих друзей.

КО: Теперь, когда у вас есть ребёнок, как вы собираетесь её просвещать по поводу половой дискриминации и гомофобии и подобных вещей?

КК: Я думаю, что просто расти со мной и Кортни будет достаточно хорошим примером того, что, мы надеемся, она не будет ущемлена. Надо признать, что большинство причин, по которым человек растет, ненавидя измы - в том, что их учили родители. Она может запутаться, но я вообще по этому поводу не волнуюсь.

КО: Из-за нынешнего состояния мира ты вообще за неё не боишься?

КК: Ну, у меня всё время есть апокалиптические мечты. Два года назад я даже не думал о том, чтобы завести ребенка. Я обычно говорил, что человек, который сейчас производит на свет ребёнка - эгоист. Но я пытаюсь быть оптимистом, и похоже, что на самом деле всё становится немного лучше - просто способы коммуникация прогрессируют за последние десять лет. «MTV», являются ли они злыми корпоративными людоедами или нет, сыграли роль в повышении самосознания.

Это кажется почти пошлым, но рок-н-ролл и наше поколение не собираются мириться с той же рейгановской ерундой, которой нас обрабатывали, когда мы были моложе. Я был беспомощным, когда мне было 12 лет, когда был избран Рейган, и я ничего не мог с этим сделать. Но теперь это поколение растёт, и им сейчас лет по 25; они не мирятся с этим.

Я знаю, что республиканцы всё ещё есть повсеместно, но разве не чувствуется, что становится немного лучше? Не только потому, что у власти сейчас Клинтон, но - посмотри на то, что он сделал в первую очередь. Он попытался снять запрет на геев в вооружённых силах, и я думаю, что это довольно позитивная вещь. Я не ожидаю больших изменений, но, думаю, за последние пять лет наше поколение стало гораздо более позитивным. Я понял это, читая журнал «Sassy», понимаешь? Каким бы пошлым и глупым это ни казалось, я могу сказать, что среднестатистический 14-летний ребёнок гораздо чувствительнее - или пытается таким быть - чем десять лет назад.

КО: Ты за Клинтона?

КК: О, да. Я голосовал за него. Я бы скорее голосовал за Джерри Брауна. Я внёс свою сотню долларов. Но я определённо счастлив, что выбрали Клинтона.

КО: Вы сыграли бы в Белом доме, если бы вас попросили?

КК: [Смеётся] Если мы как-то на что-то влиять - да. Я знаю, что Челси мы очень нравимся, поэтому Челси могла бы сказать: «Папа, сделай это и сделай то! Так говорит «Нирвана»!» [Смеётся] Конечно, я сыграл бы для президента. И Челси кажется довольно клёвой девочкой, которая носит «Birkenstock». Эми Картер тоже довольно крута, судя по тому, что я слышал. Её видели на концертах «Butthole Surfers»!

КО: Вы, ребята, не читаете нравоучений по поводу своего мнения. Это разумный подход.

КК: Ну надо же. Это довольно лестно, но из всех людей, которых я знаю, я меньше всех способен говорить о политике. Я надеюсь, что больше передаю личное, чем политическое. Приблизительно год назад, когда мы поняли, какое мы оказываем влияние, мы подумали, что это отличная возможность оказывать какое-то влияние на людей. Меня называли лицемером, идиотом и неквалифицированным, но я ничего не могу с этим поделать. Это просто моя натура. Мне приходится говорить о вещах, которые меня раздражают, и если они отрицательные или нравоучительные, тогда очень жаль. Никто меня не заткнёт. Я по-прежнему такой же человек, каким я был. Вообще-то, когда-то я был гораздо более радикальным, чем сейчас.

КО: В мыслях или на деле?

КК: И то, и другое, на самом деле. Главным образом, на деле; я на самом деле больше не могу заниматься вандализмом. Но занимаюсь - вообще-то, я занимался этим недавно.

КО: Что?

КК: Я не могу сказать! [Смеётся] Я даже не могу сказать! Меня всё время проверяют люди - особенно из-за слухов по поводу героина. Которые раздули до такой степени, что меня постоянно всё время дёргают в аэропортах и на паспортном контроле. И полицейские - меня останавливают всякий раз, когда они меня узнают, и обыскивают мою машину.

Всё это началось всего с одной чёртовой статьи в журнале «Bam». Тот парень - я даже не был под кайфом в тот вечер, а он просто предположил, что я был, и написал статью о том, какие у меня впалые щёки, и какие суженные у меня зрачки, и что я не в состоянии справиться с успехом, и обо всём, что происходит с группой. Это было очень стыдно. Сперва это меня не беспокоило, но потом написали ещё одну статью о человеке, который негативный, это просто распространяется, как лесной пожар, и все просто считают это правдой.

КО: Ты говоришь о статье Линн Хиршберг о Кортни в «Vanity Fair».

КК: Я никогда в жизни не читал статью, которая была бы более убедительна и более смешна. Все от нашей студии звукозаписи до нашего руководства и наших самых близких друзей поверили этому дерьму.

Она [Хиршберг] проделала очень хорошую работу, взяв часть того, что сказала Кортни, и превратив это в нечто совершенно другое. Я видел, что происходило раньше - это происходило со мной много раз - но это было просто крайностью и сделано так хорошо, что мне надо отдать ей должное. Она - мастер коварства.

КО: Как насчёт приёма наркотиков?

КК: Кортни была честна по поводу героиновой экскурсии, на которую мы отправились на несколько месяцев. Потом Кортни оказалась беременной, поняла, что беременна, и у неё проблема с наркотиками, и завязала с наркотиками. Только и всего. Но всё обставили так, будто через восемь месяцев после этого факта Кортни была на девятом месяце и по-прежнему принимала наркотики, и все были очень обеспокоены. Как будто в нашей квартире какой-то ужасный вертеп. Я выглядел очень тощим. Ну, я тощий человек, и набираю по десять фунтов каждый раз, когда фотографируюсь, поэтому люди думают, что я такой коренастый человек с нормальным весом.

Я просто очень устал об этом думать. Нам приходится каждый чёртов день жить с результатами одной этой статьи. Вот с чем нам всё время приходится иметь дело.

КО: Что ты чувствовал, когда её читал?

КК: Я был в полном бешенстве. Моими первыми мыслями было прикончить её. Я хотел лично душу из неё вытрясти, и я никогда ни с кем не хотел этого сделать, особенно с женщиной. Но просто во мне было столько злости. Это было так хорошо сделано. Мы были просто беспомощны в борьбе с чем-то подобным. Нам пришлось заказывать хвалебные статьи, чтобы попытаться побороться с этой вещью. Стыдно, что пришлось это делать: позировать со своей семьёй на обложке журнала в надежде, что некоторые люди по крайней мере подвергнут сомнению обоснованность [«Vanity Fair»].

КО: Ты говоришь о позировании для обложки «Spin»?

КК: Да, и мы сделали несколько других вещей. Это меня злило до такой степени, что... даже не хотелось столько ненавидеть. Мы могли бы подать иск к «Cond#233; Nast», но у них очень много миллионов долларов, они могли бы тормозить процесс десять лет, и мы бы просто потеряли большую часть своих денег.

КО: Какую самую забавную вещь, на твой взгляд, написали о тебе?

КК: Практически всё это. [Смеётся] Большую часть времени меня изображают таким деревенским пареньком-рокером, который вообще не может связать слова в предложение, понимаешь? Меня много раз изображали просто глупым рок-н-ролльщиком.

КО: Кортни изображают в прессе как Нэнси Рейган этих отношений.

КК: Это просто ужасно. Боже! Я не хочу сказать что-то вроде: «Ну, во всяком случае, я в доме хозяин». Это полностью разделено. Мы имеем влияние друг на друга. Это полное 50-50. Кортни на этом настаивает: у неё есть счет - когда она занимает у меня деньги, она должна туда их вернуть. Она берёт всего не более 6 000 долларов. Мы - миллионеры, а она идет в «Jet Rag» [магазин винтажной одежды в Лос-Анджелесе] и покупает одежду - платья за 5 долларов. Подумаешь! Я с удовольствием куплю ей несколько платьев за 5 долларов. Мы вообще не требуем многого.

Наши личные расходы за прошлый год - мы заработали миллион долларов, из которого 380 000 долларов ушло на налоги, 300 000 долларов ушло на дом, остальное ушло на врачей и адвокатов, и наши личные расходы составили около 80 000 долларов. Это включает прокат автомобилей, еду, всё. Это не очень много; это точно не столько, сколько тратит за год Эксл. Она настаивала на добрачном соглашении; никто об этом не знает. Поэтому в этих отношениях точно вообще нет манипуляции.

Мне очень претит думать, что все это принимают. Из-за этого я чувствую себя ещё глупее. Я не самый защищённый человек в мире, и я не должен знать, что каждый раз, когда я выхожу на улицу, и меня кто-то узнаёт, они думают обо мне как о таком беззащитном маленьком идиоте-рокере, которым манипулирует его жена. Это чуть сложнее.

У Кортни всю жизнь были неправильные представления о себе. Я говорю с людьми, которые знали Кортни пять лет назад, и она была гораздо более непостоянной, охреневшей личностью, чем теперь. Она была безумна время от времени. Люди видели её на вечеринках просто просящей внимания. Я никогда не мог бы предсказать успешный брак с таким человеком несколько лет назад. Этого просто не могло бы случиться.

КО: Как всё это влияет на других членов «Нирваны»?

КК: Определённо не так серьёзно, как все думают, или что было написано. В «NME» [британский музыкальный журнал] была статья, которая не была ничем иным, кроме как «разоблачением», что Кортни портит «Нирвану» и ставит нас на грань распада. Довольно страшно обнаружить, что такая статья, как эта, может быть написана твоим другом. Из-за этого трудно кому-то доверять.

Крису и Дэйву Кортни понравилась ещё до того, как Кортни понравилась мне. В то время я понимал, что она мне очень нравилась, но я не признавался в этом. Они с Дэйвом были очень хорошими друзьями - я не должен был этого говорить, но они почти хотели встречаться на какое-то время. Когда мы были в туре в Европе, некоторые из наших концертов накладывались на концерты «Hole», и Кортни тусовалась с нами в автобусе, и Крис с Кортни были очень хорошими друзьями. И это вообще не изменилось. Не было никакой враждебности, разве что после статьи «Vanity Fair».

В течение нескольких дней даже Крис был уверен, что Кортни сказала те вещи. Кортни сказала: «Почему бы тебе не выгнать Криса из группы?» Она сказала это, но это была абсолютная шутка. Вот самая большая проблема статей - контекст. Слово «саркастический» должно быть в круглых скобках 90 % времени в интервью с нами. Дэйв и Крис отлично с этим справляются, и они защищают нас столько, сколько могут, но мы не можем ожидать, что они пойдут в крестовый поход защиты, потому что это не затрагивает их так, как затрагивает нас.

КО: Были времена в прошлом году, когда ты просто хотел уйти?

КК: О, да. На днях вечером. Поздно ночью я позвонил Крису; я был очень пьян, и я сказал: «Я больше не хочу играть в этой группе. Я позвоню тебе завтра». Я был предельно серьёзен. В течение нескольких часов. [Смеётся]

КО: Как обстоят дела с крупной студией?

КК: У нас не было никаких осложнений. По нашему контракту у нас 100%-й артистический контроль. Что это означает в мелком шрифте, я не знаю. Вся злая корпоративность, о которой я слышал с тех пор, как увлёкся андеграундным роком, возможно, правда относительно других групп, но у нас есть хороший адвокат и отличный контракт. И мы продаём для них много альбомов, поэтому у нас есть контроль над ситуацией.

КО: Группа Кортни тоже заключила хороший контракт?

КК: Он, вообще-то, лучше нашего. Это - первое десятилетие, когда ведущие студии имеют дело с подобным контрактом. Они так привыкли к наличию групп, которые даже не знают, что хотят сделать, что они должны быть под контролем. Есть много групп, у которых вообше нет никакого художественного руководства, поэтому они должны наряжаться в спандекс.

КО: Поэтому сегодня можно включить мэйнстрим-радио и послушать музыку, которая тебе нравится.

КК: Это одна из причин, по которой я настроен чуть более оптимистично в этом году - Клинтон и то, что «Screaming Trees» прямо сейчас постоянно крутят. Она коммерческая, но это хорошая музыка. Мне вообще не нравится музыка «Pearl Jam», но, по крайней мере, у них хорошие отношения; они не ещё одни «Van Halen», которые полностью отказываются обращаться к чему-нибудь.

Единственная грустная вещь в этом - то, что невинность андеграундной музыки была смешана с тем, какой была корпоративная идея того, что такое андеграунд. Нет никаких границ. «Pearl Jam» - хороший пример. Я не хочу заострять на них внимание; я устал говорить о них гадости, но они - очень коммерческая рок-группа.

КО: А что ты делаешь, когда не играешь музыку?

КК: Ну, я во второй раз читаю «Парфюмера». Это о подмастерье парфюмера в 1700-е. И мне очень нравится Камилла Палья; это очень интересно, даже при том, что я не обязательно соглашаюсь с тем, что она говорит. Я по-прежнему иногда рисую - я нарисовал обложку «Incesticide».

И я делаю кукол. Мне нравится стиль вещей с 1700-х и 1800-х из Югославии и той области. Я делаю копии с таких журналов коллекционеров кукол. Они глиняные. Я их обжигаю, а потом делаю так, чтобы они выглядели очень старыми, и одеваю их в старую одежду. Они выглядят так, как будто я на самом деле наткнулся на реальную старинную вещь, потому что я не знаю, где найти кукол, которые в тех журналах. Я мог бы пойти на шоу коллекционеров кукол, но они очень дорогие. Я не хочу позволять себе такие вещи – «Теперь, когда я - рок-звезда, я покупаю старинные вещи», понимаешь? [Смеётся] Некоторые из тех вещей, типа, 50 000 долларов.

Я не могу найти всё, что хочу. Я хожу по магазинам, и я покупаю еду, и вот и всё. Теперь, когда у меня есть все эти деньги, я просто не могу потратить их на что-то. Всё, что я ценю, старое, но не обязательно старинные вещи, поэтому я могу получить это очень задёшево.

КО: И ты не можешь попасть в капкан того, чтобы тратить деньги на вещи просто потому, что ты можешь?

КК: Иногда мне хочется. Я заметил, что есть специализированные магазины для богатых и знаменитых, в которых есть в основном те же самые вещи, которые можно найти в «Kmart», но у них смешной ценник, и люди покупают это просто потому что им больше нечего сделать со своими деньгами. Есть много таких вещей на «Rodeo Drive». Мы ходили в «Gucci» только чтобы посмотреть, сколько стоит сумка «Gucci». [Смеётся] Просто такая кожаная сумка, и из-за того, что на неё название «Gucci», она была, типа, 10 000 долларов!

КО: Тебе нравится Лос-Анджелес?

КК: Я ненавижу Лос-Анджелес. Я люблю погоду, но я не могу там находиться. Я однозначно его ненавижу. Многое из этого связано с наличием ответственности езды с ребёнком. Люди там очень грубые. Я не такой плохой водитель, и я попадаю в аварии почти каждый день.

Мы были там из-за бунтов. Это решение было самой глупой вещью, которую я когда-либо видел. Если они собирались бунтовать, я просто хотел бы, чтобы они бунтовали в центре Беверли-Хиллз. Взяв все сумки «Gucci». [Смеётся]

КО: Теперь у тебя есть возможность сказать всё. что хочешь.

КК: Я всегда молчал, когда задают этот вопрос. Возможно, я буду просто бормотать или заикаться и в итоге скажу: «Не верьте всему, что читаете». Я всегда знал, что всё подвергаю сомнению. Всюсвою жизнь я никогда не верил большинству вещей, которые я прочитал в исторических книгах и многим вещам, которые я изучал в школе. Но теперь я нашёл, что не имею права судить о ком-то, основываясь на том, что я прочитал. Я не имею права ни о чём судить. Вот урок, который я усвоил.

ИСТИННЫЙ ПОРТРЕТ

РОК-ИДОЛА ДЕВЯНОСТЫХ,

С КОТОРЫМ, ПО СЛОВАМ КОРТНИ,

ЕЙ НРАВИТСЯ ДРАТЬСЯ

Антонио Карлос Мигел и Эва Жури | 19 января 1993 года | «O Globo» (Бразилия)

Мы с фотографом «O Globo» Марсией Фолетто приехали в гостиницу, где остановилась группа, около полудня - за шесть часов до того, как мы вошли в номер Курта Кобэйна. Двое его бразильских телохранителя помогли мне получить интервью, выступив в качестве связных. Я утверждал, что не был обычным журналистом, что я - тот, кто очень любит музыку, и что мне понравился анархический концерт, который «Нирвана» дала тремя днями ранее в Сан-Паулу, тот, который большинство моих коллег по бразильской прессе не поняли. Я также дал телохранителям экземпляр главного рок-журнала Бразилии, «Bizz» (где я раньше работал), с фотографией Кобэйна на обложке. Два часа спустя я увидел, что Кортни Лав выходит из лифта и садится в буфете в холле. И я представился как тот парень, который был таким настойчивым. Она оглядела меня и попросила меня ещё немного подождать. Тридцать минут спустя нас с Марсией пригласили.

Был солнечный летний день, но Курт был очень тепло одет, потому что ему нравился фасон «кариока», рубашка поверх футболки. Он также утверждал, что его мучают сильные колики; во время нашей встречи он неоднократно хватался за живот. Он рассказал мне о своей страсти к музыке Джими Хендрикса – «Мы обычно сидели возле его могилы, чтобы поиграть музыку и выпить пива» - и одной из своих целей в качестве композитора: «Смешать панк-настойчивость «Sex Pistols» с мелодиями «Beatles»!» Курт также говорил о проблемах со своими товарищами по группе («Я не понимаю, почему их имена должны быть в титрах; я написал 99 процентов музыки «Нирваны»».”) и сильное разочарование во всей этой шумихе вокруг грандж-сцены («Я устал от всего этого; мои пятнадцать минут славы закончились. Я бы хотел, чтобы многие неизвестные группы, которые я обожаю, могли бы тоже получить свои дозы».).

Курт сказал, что он хотел бы вернуться инкогнито в Бризилию, чтобы поздороваться. Он казался искренним и крепко обнял нас на прощание. Я до сих пор жалею, что не дал ему косяк, который был у меня в кармане. Это, возможно, облегчило бы его состояние. Мне понравился разговор, но мой редактор предпочёл поместить на первую страницу статью, изучающую сходства между Куртом и Кортни и Сидом и Нэнси. Я был очень разозлён таким решением. Мое интервью с Куртом было смешано с интервью Эвой Жури с Кортни для статьи на первой полосе - Антонио Карлос Мигел

В 1993 году я писал для «O Globo» в качестве корреспондента по музыке, кино и культуре. Моя работа главным образом состояла в том, чтобы брать интервью у людей и писать рецензии на альбомы. Тогда в Рио-де-Жанейро и Сан-Паулу были большие музыкальные фестивали, и «Нирвана» приезжала, чтобы выступить. Группа была на своём пике - история огромного мирового успеха.

Мне удалось добиться телефонного интервью с Кристом Новоселичем, и как только участники группы прибыли в Рио, наш редактор решил, что мы должны поговорить с Кобэйном. Он послал нас с Антонил в гостиницу группы, чтобы попытаться поговорить с ним неформально, без присутствия менеджера или пресс-агентов.

Мы сидели там шесть часов, без дела, пока не увидели Курта одного в холле. Он был очень крошечным и тощим и шёл босиком, говоря сам с собой. Мы подошли к нему, но он не захотел с нами говорить. В тот же вечер мы встретили Криста, и он пригласил нас в свой номер выпить и немного поболтать. Это было самое крутое ощущение - находиться там с одним из лидеров этой удивительной группы, которую мы любили, вместе с его подружкой, разговаривая о политике и музыке. Было здорово написать статью - не просто интервью, но и краткий очерк о действительно великой группе.

На следующий день мы с Антонио я решили пойти в гостиницу ещё раз, чтобы снова найти Курта. Пока мы ждали Курта, я увидела, что Кортни Лав выходит из гостиницы. Я подошла к ней и спросила, могу ли я взять у неё интервью. Она сказала мне, что идёт за покупками одна, потому что Курт ненавидит ходить по магазинам. Потом она объявила, что будет говорить, только если я скажу ей, где достать наркотики. Я сказала ей, что это опасно, но она настояла, и я показала ей Росинью, одну из самых больших фавел в Рио, которая была рядом с гостиницей.

Во время нашего короткого интервью она была в очень хорошем настроении. Она говорила о своих отношениях с Куртом, признавшись, что они - скучная обычная пара. Она показала мне фотографию своей маленькой дочери, Фрэнсис Бин, сказав мне, что она её любит, и подтвердила слухи, что она дерётся с Куртом каждый день: «Это свадебная забава», - ответила она.

Статья, размещённая на первой полосе, правомерно сравнивала пару с Сидом и Нэнси из-за общих черт в их поведении, их драк и их трудных отношений. - Эва Жури

Перевела Софи-Клэр Соулсби.

После шести часов ожидания и переговоров, нашему корреспонденту из «O Globo» разрешают пойти в номер Курта Кобэйна в «Intercontinental». Кортни Лав проходит через холл гостиницы, по-видимому, чтобы посмотреть, достаточно ли команда уверена, чтобы сделать первое эксклюзивное интервью с ведущим вокалистом «Нирваны» в Бразилии. Полчаса спустя охранник отводит корреспондента в номер Курта. Только что из ванной и с болезненным видом, он подтверждает, что плохо себя чувствует; «У меня ужасный понос». Темы разговора должны ограничиваться областью музыки - поэтому корреспондент не может выяснить, являются ли проблемы Кобэйна результатом лечения героиновой детоксикации, которую, согласно американской прессе, он проходил. Курт был дружелюбен, болтая о типичной распущенности рок-звёзд. Осталось впечатление хрупкого и честного человека, который в возрасте двадцати пяти лет был ошеломлён оглушительным успехом. Будучи андеграундной группой из Сиэтла до конца 1991 года, после альбома «Nevermind» «Нирвана» стала центром притяжения мировых СМИ и первой рок-иконой 1990-х.

Антонио Карлос Мигель: Вас с Кортни называют Сидом и Нэнси гранджа; что ты об этом думаешь?

Курт Кобэйн: Это ничто. Я не хочу об этом говорить, и мне это вообще не нравится.

АКМ: Тогда давай поговорим о диковинке во вступлении к «Territorial Pissings». Вы, ребята, поёте отрывок из старой хипповской песни, «Get Together». Шутка или дань уважения?

КК: И то, и другое. Идея появилась за несколько мгновений до того, как мы записали трек. Мы не хотели оскорбить того парня, который написал эту музыку. Песня говорит о людях, которые объединяются, и они крутые и пробуют что-то новое, идеальный контраст по отношению к мужчинам-мачо, которых я изображаю в «Territorial Pissings»: название - намёк на привычку определённых животных мочиться, чтобы пометить свои территории, и мы подумали, что было бы неплохо, если Крис споёт в начале «Get Together».

АКМ: Тебе нравится рок 1960-х и идеалы движения хиппи?

КК: Да, очень. Я, когда был подростком, немного пережил это в 1970-х, и это было фантастическим. Идея быть положительным и вызвать изменение в обществе и мире была заимствована СМИ, которые превратили её в нечто смешное, в карикатуру. Движение хиппи на самом деле было в Сан-Франциско в 1967 году, но американское общество всё ещё жило этой идеологией хиппи ещё десять лет, даже поверхностно.

АКМ: Ты думаешь, что возможно провести параллели между музыкой «Нирваны» и музыкой эры хиппи?

КК: Самой большой точкой сопроикосновения могло бы быть манипулирование СМИ, которое уже привело с тем смешным вещам, в которые верит моё поколение. Мода, дизайнеры, люди, которые создают одежду, начинают продавать такие рубашки, как та, которая на мне, за тысячи долларов.

Кортни Лав, наконец, доказала свою любовь к своему мужу Курту Кобэйну. После участия в нескольких скандалах в Бразилии и драки с Кобэйном в день его приезда в Рио, в четверг днём в холле гостиницы она не остановилась, чтобы обнять своего мужа. Кортни прекрасна; её белая кожа и высветленные волосы подчеркивают её большие голубые глаза. Несмотря на

то, что она покинула холл на высокой скорости со своей охраной, не остановившись, чтобы дать автографы, она соглашается ответить на несколько вопросов «O Globo» о своих проблемах и даже посчитала обязательным для себя гордо похвастаться поляроидным фото своей дочери, маленькой Фрэнсис Бин Кобэйн; «Не правда ли, она милая? Ей уже шесть месяцев!»

Эва Жури: Правда, что ты любишь драться с Куртом, как сообщали в прессе?

Кортни Лав: я никогда не читаю прессу; что еще они говорят? Что я дерусь с Куртом? Конечно, мы дерёмся каждый день. Вот и вся красота брака.

ЭЖ: Так ты думаешь, что у вас с Куртом нормальные отношения?

КЛ: Мы настолько нормальны, что становимся скучными. Мы - типичная пара, довольно нормальная. Это вообще не новость, зачем об этом говорить?

ЭЖ: Почему ты идёшь одна?

КЛ: Похожу по магазинам. Курт этого не делает.

Пиво у Могилы Хендрикса

Кобэйн рассказывает, что он был фэном Джими Хендрикса - который также играл на гитаре левой рукой - и панк-рока. Что касается его имени и правильного написания, это - Курт (Kurt - Прим. пер.) но в последнее время он больше подписывался Курдт и уже использовал Курт (Curt - Прим. пер.); «Выбирай, что предпочитаешь».

АКМ: При таком количестве разных стилей возможно ли говорить о саунде Сиэтла?

КК: Все, кому нравится музыка, уже знают, что эти группы не звучат одинаково.

АКМ: На «Нирвану» повлиял панк?

КК: Я всегда хотел быть ближе к панк-року, и это мой любимый тип музыки.

АКМ: Ты согласен, что «Нирвана», как Хендрикс, смешивает шум и тяжесть с отличными песнями и прекрасными мелодиями?

КК: У Хендрикса действительно было много мелодии. Это была шумная, отличная музыка, и он был отличным композитором. Я очень его уважаю, и посещаю его могилу каждый год и пью пиво.

АКМ: Большинство твоих песен приписывают тебе и Крису Новоселичу...

КК: Ну, я не понимаю, почему их приписывают обоим. Я пишу 99 процентов музыки дома, а потом работаю над ней в студии.

АКМ: Что случилось на сцене в Сан-Паулу?

КК: Необходимость играть одни и те же песни каждый вечер превращается в работу. Возможно, говорить на другом языке означает, что публика не поняла шутку. Мы поменялись инструментами и играли старые любимые песни - очень плохо, очевидно, потому что мы ничего не репетировали.

АКМ: И чего нам ждать от концерта в Рио?

КК: Я думаю, что он будет лучше, не так много ерунды. Возможно, мы предложим всем в зале выйти на сцену.

АКМ: Вспоминая Энди Уорхола, что в будущем каждый получит пятнадцать минут славы, хотел бы ты второй заход?

КК: О, мои пятнадцать минут истекают. Я надеюсь, что придёт черёд многих групп, которых я люблю. Я бы отдал свои пятнадцать минут любому, с удовольствием.

«В МОИХ ГЛАЗАХ СТОЛЬКО

ЯРКОГО СВЕТА»

Родригу Ларю | 23 января 1993 года | «College Radio» и Фэнзин Midsummer Madness (Бразилия)

Мы с троими друзьями руководили шоу под названием «College Radio», которое передавалось каждую субботу на «Fluminense FM» в Нитерое. Я отвечал за журналистику, и мне предоставили две проходки на Голливудский Рок-Фестиваль в январе 1993 года. Мне всегда нравились «Mudhoney» и «Love Battery» больше чем «Нирвана» или «L7», но, тем не менее, это был вообще неплохой фестиваль. Тем утром мы пошли на «Sambodromo», где «Нирвана» занималась проверкой звука, и было легко убедить вышибал пропустить нас по нашим проходкам. Мы с другом Дуду Азеведу, в самодельных футболках и с фэнзинами, посмотрели проверку звука, потом подошли к двери за кулисами, крича, что мы с «College Radio». Крист Новоселич проявил к нам снисхождение и велел нам идти в гостиницу группы, пока он пытается устроить интервью.

Стаи фэнов толпились у Гостиницы «Intercontinental». Крист проходил мимо входа и заметил нас. К тому времени мы с Дуду тусовались с нашими друзьями Ливией Лазарро, Ружерио Гулартом и Леандро Феррейрой. Нам велели подождать. Несколько минут спустя лифт открылся, и огромный парень, личный бразильский телохранитель Курта, высунулся и крикнул: «Где парни с радиопрограммы?!» Мы крикнули в ответ: «Здесь! Мы здесь!» Он посмотрел на этих пятерых молодых людей - мне было двадцать, Ливии было ещё где-то примерно лет семнадцать, всем остальным приблизительно по двадцать. Он весело взглянул на нас. «ВСЕ Вы?» Но он отвёл нас в номер, велел подождать, а потом сказал нам, что Курт хочет с нами поговорить. Мы были ошеломлены. Курт? Мы были бы вполне счастливы поговорить с кем-то из «Нирваны», но с самим Куртом? Ничего себе. Спустя всего две минуты вошёл Курт. Он поприветствовал каждого из нас, мы объяснили, кто мы, и он сел на диван, чтобы мы могли поболтать. Он попросил, чтобы мы записали только звук - никакого изображения - на нашей видеокамере VHS. Никаких фотографий нашей встречи нет.

Тридцать минут мы сидели вместе, болтая о всевозможных вещах - разбивании гитар, фэнзинах, бразильских группах, о программе для вечернего шоу. В итоге вошла Кортни и сказала Курту, что им надо идти на параглайдинг. Нас пригласили на выход - ждал кто-то ещё. Курт дал мне адрес Джона Силвы, чтобы я мог послать ему демо местных групп, но, в конце концов, я ничего не послал. Мы даже не использовали эту плёнку на нашем шоу; наше шоу был по-настоящему альтернативным, и, возможно, мы чувствовали, что «Нирвана» была для нас слишком попсовой. Нам понадобилось ещё полтора года, чтобы мы осознали, что нам представилась уникальная возможность. Мы познакомились с супердружелюбным и очень заинтересованным Куртом Кобэйном, который хотел услышать всё о сцене в Рио-де-Жанейро. Он был очень хорошим человеком, и я никогда бы не предположил, что он... понимаешь? - Родригу Ларю

Ливия Лаззаро: Тебе понравился концерт в Сан-Паулу?

Курт Кобэйн: Да, очень.

ЛЛ: Какие там были люди?

КК: Много раз, когда мы играем большие концерты, в моих глазах столько яркого света, что на самом деле я не могу никого увидеть. Они ослепляют. И я спрашивал раз пять, нельзя ли отключить огни из зала мне в лицо - но они не будут так делать... Я представил себе, я ощущаю, что им весело! Да.

Родригу Ларю: Когда вы даете большой концерт, люди меньше веселятся в маленьком месте с большим количеством фидбека?

КК: Ну... Я больше веселюсь. Я знаю это. Я знаю, что остальные члены группы гораздо больше веселятся в маленьких местечках; они всегда более приятны. Потому что мне никогда на самом деле не нравится ходить на большие шоу и смотреть на группы - звук плохой, и группа так далеко, что это очень похоже на то, как будто смотришь телевизор. Я мало что могу с этим сделать, на самом деле. Хотелось бы надеяться, если наш следующий альбом будет еще более шумным, то мы потеряем некоторых людей в аудитории, которые этого не оценят, и мы сможем начать играть в клубах поменьше.

ЛЛ: Как насчёт американских групп? Какие тебе нравятся больше всего?

КК: Мне нравится «Pavement»...

ЛЛ: «Sonic Youth»?

КК: Да, конечно! Тебе нравится их новый альбом?

ЛЛ: Конечно, мне нравится, но, кажется, я предпочитаю их последний альбом. «Dirty» хорош. У них был тот же продюсер, что и у тебя, Батч Виг.

КК: Мне нравятся «Pavement», и «Sebadoh», и «Breeders», «Pixies» - я люблю «Pixies». Они распались...

Леандро Феррейра: А как насчёт других групп, играющих с вами здесь – «Alice in Chains», «Red Hot Chili Peppers» - что ты думаешь о них?

КК: Хм... Ну, «Red Hot Chili Peppers» интересные - мне нравится на них смотреть. У меня нет ни одного их альбома. Они - забавная группа, но я предпочитаю более шумный, похабные панк-рок вещи. Мне нравятся старая фанк-музыка, такая, как «Funkadelic» и старые чёрные вещи.

ЛФ: У тебя нет планов сразиться с этой мэйнстрим-музыкой, выйти из мэйнстрима?

ЛЛ: Вернуться в андеграунд?

КК: Ну, я голову сломал, пытаясь понять, как, чёрт возьми, я мог бы это сделать. Я пытался думать о многих аферах, и это прочти невозможно. В смысле, я отказался дать интервью и всё такое... Я не хочу быть частью этого, но я не знаю, что делать. Я не хочу разбивать свою группу, потому что мне нравится играть с ними.

ЛЛ: Ты не имел это в виду? Когда ты начал это говорить?

КК: Нисколько!

ЛЛ: В действительности, я не думаю, что иметь успех - это позор. Если делаешь то, что хочешь - если ты пишешь хорошую музыку - на самом деле, СМИ хотели, чтобы ты был успешен. Тогда это не вопрос популярности; это вопрос подлинности. Поэтому если ты успешный, это не значит, что ты не хорош.

КК: Это хорошо. Я замечаю, что это чувство многих людей.

ЛЛ: Да, они говорят, что «Нирвана» теперь известна всем, поэтому она больше не хороша.

КК: Да, ну, в общем, это означает, что тем людям не нравится музыка. Они - такой тип людей, которые на самом деле увлечены подпитыванием своего эго, притворяясь, что они открывают новые группы, о которых никто не знает, поэтому они могут чувствовать себя крутыми. Те люди просто так же глупы, как люди, которые слушают только коммерческую музыку, насколько я могу судить.

Дуду Азеведу: Это правда, что «Pavement» и Пи Джей Харви подписали контракты с крупными звукозаписывающими компаниями?

КК: Ну, «Pavement» на «Matador», и их только что выкупила «Atlantic», а Пи Джей Харви... Я думаю, что она тоже. Но в этом есть одна хорошая вещь, есть несколько групп, которые по-прежнему очень сырые и по-прежнему очень панк-роковые, которые подписывают контракты с крупными студиями, и они вообще не меняют свой саунд. И крупные студии позволяют им это делать. Как «Flipper», они - группа из Сан-Франциско с начала 1980-х - ну, вообще-то, они были основаны в конце 1970-х - очень шумные, очень повлиявшие на мою группу, одна из моих любимых групп; они очень медленные, шумные и удолбанные. Панк-рок-отношение, и с ними только что подписали контракт «Def American», и их новый альбом звучит точно так же, как их старые альбомы. А «Hole» подписали контракт с «DGC», и они звучат точно так же, как обычно, очень шумно и похабно. У них сейчас несколько больше поп-песен...

Ружерио Гуларт: Ты никогда не думал о том, чтобы что-нибудь продюсировать?

КК: Да, думаю, вообще-то. Я помогал «Hole» продюсировать их демо, которые они делали, и я продюсирую новый альбом «Melvins». Он выходит вполне приличным - мы пока сделали приблизительно шесть песен.

ЛЛ: Как насчёт концерта сегодня вечером - ты думаешь, что есть большая разница между Сан-Паулу и Рио, с точки зрения публики?

КК: Я не знаю. Я понятия не имею, потому что я не знаю страну.

ЛЛ: Люди всегда говорят, что публика, аудитория в Сан-Паулу, что они круче. Что в Рио они танцуют, что с ними чуть полегче иметь дело. Сегодня вечером ты узнаешь.

КК: Думаю, да.

РГ: Это было здорово, финал концерта в Сан-Паулу - мне он очень понравился. Но люди его не поняли.

КК: О, тебе понравилось? Да, я не ожидал, что они действительно поймут, что мы делали. Мне было всё равно; мы повеселились. Я знал, что в зале есть люди, которые, как и вы, ребята, поймут это и получат удовольствие. Нам нравится иногда делать такие вещи.

ЛФ: У многих людей нет голоса, поэтому они не могут сказать, что получили удовольствие от концерта так, как другие. На следующий день газеты писали, что конец концерта «Нирваны» был бардаком, но люди, которым он понравился, ничего не могут сказать, потому что у них нет СМИ.

РГ: Нам он понравился, потому что это способ поиграть с мэйнстримом. Ты там, ты можешь делать то, что тебе нравится.

КК: Да, потому что они просто ожидают очень профессионального, гладкого действа - они ожидают, чтобы мы что-то проскандировали до песни и заставили всех кричать, а потом отлично сыграли песню и отлично её закончили. Нам просто иногда нравится играть шум...

РГ: Какой-нибудь сюрприз сегодня вечером? [Все смеются.] Сюрпризы?

КК: Я не знаю, я бы многого не ожидал. Мы просто собираемся играть наши песни.

ЛЛ: Вы играете песни с «Bleach» и «Nevermind», это также программа «Incesticide»?

КК: Да, возможно, и отсюда также несколько. Вот программа, «Bleach» и «Nevermind», и несколько новых...

ЛЛ: Вы всё ещё играете на концертах «Love Buzz»? Я люблю эту песню.

КК: Да, иногда; всё-таки не мы написали эту песню. Это «Shocking Blue».

ЛФ: У меня раньше была группа, и мы хотели сделать кавер последней песни – «Send Me a Postcard»?

КК: О, да, это отличная песня! Это моя вторая любимая песня «Shockimg Blue».

ЛФ: Как насчёт новых песен из следующего альбома?

КК: Да, мы сыграем несколько - мы сыграем где-то три, возможно.

ЛФ: У меня есть друг, который говорит, что вы собираетесь записать его на восьмитрековике.

КК: Нет, это перебор - мы собираемся сделать его на двадцатичетырёхтрековике, но мы собираемся делать его со Стивом Элбини, поэтому он будет на самом деле довольно сырым. Будет гораздо больше гитарного шума. Я не собираюсь пытаться играть соло с нотами, которые соответствуют песням, просто много шума, и у меня есть много новых педалей гитарных эффектов, старых 1960-х, которые производят странные шумы. Я использую много эффектов «Electro-Harmonix» - «Echoplex» и «Phaser». «Small Clone»... просто много разных сумасшедших названий, но они производят отличные звуки.

ЛФ: Я использую «Fuzz Face»...

КК: О, да, те, Джими Хендрикса? Да, они круты.

РГ: У тебя есть какая-нибудь творческая художественная деятельность, помимо «Нирваны»?

КК: Да, я нарисовал обложку к альбому «Incesticide». Я много рисую. Я собирался пойти в художественную школу, но просто не поступил; я хотел играть в группе.

РЛ: Однажды мой друг прокрутил мне твоё демо 1987-1988 года; у него было пять треков, шесть треков, но у первой песни не было названия. Я хотел бы вспомнить название...

КК: Какие-то из них были на «Incesticide»? Ты так не думаешь...?

РЛ: Она была инструментальной.

КК: А, ну, в общем, я не знаю, что это могло быть. Это могла быть плёнка с пульта с репетиции - это могла быть проверка звука или что-то в этом роде.

ЛФ: О гитарах, иногда ты разбиваешь их на сцене, но теперь я видел, что ты играешь на «Jaguar» - ты их не разбиваешь, не так ли?

КК: О, я разбивал «Jaguar» и раньше - вообще-то, я разбил два... Ну, мне нравится пользоваться старыми «Fender», старыми винтажными гитарами. Я всегда жалею, что разбиваю их, после того, как я это сделал, но в самом разгаре, когда я делаю это, я на самом деле не особо рационально мыслю, поэтому...

ЛЛ: Как насчёт фэнзинов? У тебя есть какой-нибудь контакт с американскими фэнзинами?

КК: Конечно, мы всё время даёт интервью фэнзинам - это просто всё, что я когда-либо делал сам. Мы больше не делаем мэйнстрим-вещей. Прямо перед выходом «Nevermind» мы ездили в тур в Европу и Соединённые Штаты, и мы только недавно подписали контракт на крупной студии звукозаписи, и у нас была публицистка, с которой мы не были знакомы, и она просто устраивала эти интервью. И у нас были дни интервью, которые длились иногда по восемь часов - и мы просто сидели и говорили о нас по восемь часов с разными людьми, которые приходили, и понятия не имели, с какими журналами мы говорим. Мы даже не знали, каким журналам мы их даём, мы просто их давали. Потом несколько месяцев спустя, когда они выходят, мы говорим: «О Боже! Мы дали [не расслышать из-за смеха] и всё такое». И поэтому теперь мы пытаемся получить некоторую свободу, и пытаемся сперва выяснить, что это за журнал, и я просто предлагаю убедиться, что мы даём интервью фэнзину. И неоднократно кто-то со студии звукозаписи говорит: «У нас есть для вас интервью с фэнзином», и они приходят, и вообще ничего подобного - это глянцевый журнал, поэтому, ну, это, типа, хрен с ним...

РЛ: Я считаю, что фэнзины говорят о человеческих группах, о которых ещё не пишут никакие журналы. И лучше, когда мы можем взять интервью, и можно поговорить с парнем, который играет в таких группах, не переходя на банальности. Но теперь есть всего несколько фэнзинов, которые пытаются писать о бразильских группах. Большинство из них делают плёнки-сборники этих групп, потому что в Бразилии группам трудно иметь LP. Ты, должно быть, получил альбом какой-нибудь бразильской группы?

КК: «Gash» и «Second Come», вот и всё, только эти две, вот и всё, что у меня пока есть.

[Долгое обсуждение интервьюерами трудности пения на португальском языке.]

ЛЛ: Курт, кто-то стучит в дверь.

КК: Мы собирались пойти полетать в 5:30... Это чуть позже. Я думаю, если это хорошая музыка, это хорошая музыка. Но я понимаю то, что ты говоришь - английский язык проще, поэтому перефразирование легче использовать, потому что там больше рифмованных слов, и там не так много слогов, и поэтому в других языках это немного сложнее - я считаю, что это немного сложнее для понимания. Но если сама музыка хороша, можно сказать, всегда можно сказать. И я не могу объяснить, почему... Есть много групп, которые я слышал... Я слышал немного групп из других стран - у меня просто нет доступа к поиску такого рода материала. Если бы я очень серьёзно поискал, то я мог бы. Мне нет за это никакого оправдания. Но я не могу объяснить, почему я нахожу не очень много японских групп, помимо «Shonen Knife», потому что они поют на английском языке, но они также поют и на японском языке, и благодаря таким песням у них есть очарование - и они ничуть не хуже. Но я просто не понимаю, почему, из других стран, нет стольких хороших групп, как из групп, которые предпочитают использовать английский язык.

ЧАСТЬ X

Май - декабрь 1993 года - Антикризисные

Меры

«Я НЕ ДУМАЮ ОБ ЭТОМ ВСЁ ВРЕМЯ. То, что я говорю, тщательно исследуется до такой степени, что я боюсь что-либо говорить». СМИ делают материал, как только об этом сообщается, понятное дело, читая статьи друг друга и отмечая то, о чём нужно спросить. Если Кобэйн или его коллеги отвечают, то это добавляет веса комментарию к этим вопросам - но отражает то, о чём спрашивают СМИ, не обязательно то, о чем думает «Нирвана».

Интервью Фила Сатклиффа примечательно своим импульсом: относительно оптимистично Кобэйн рассказывает о записи альбома «Нирваны» «In Utero», своём волнении, попытках вспомнить живой концерт «Нирваны». Он справляется с самыми последними разногласиями вскользь и честно. Но потом открывается дверь, он выходит на мгновение, и возвращается с двумя разными мнениями: согласно одному, всё лучше, чем когда-либо у них было, согласно другому, он «возвращается к тому состоянию души, в котором он находится каждые несколько месяцев или около того». И по-прежнему есть то, что он скрывает. Кобэйн всего день назад пережил случайную передозировку - он день за днём живёт с повышенным риском случайной гибели; нет ни нормальной жизни, ни полной откровенности в его интервью.

Но потом воодушевляют положительные стороны, такие как желание, которое он выражает, чтобы продолжать играть с Новоселичем и Гролом. Месяц спустя, интервью для прессы по поводу «In Utero» стало демонстрацией длительной солидарности в воссоединённой группе. Злость товарищей по группе на нападки определённых СМИ, их усталость от прессы в целом передана несколько раз с разных углов, они выбирают «In Utero» и даже обращаются к объяснению песни. Однако очевидно, что это не игривая «Нирвана» 1991 года, или не немного безумные шуты 1992 года - они значительно протрезвели. Возможно, только благодаря Юрию Ленкетту - старому другу, с которым они несколько раз встречались раньше – стала шире атмосфера развлечения, а не работы.

На фоне всего этого Кобэйн повторяет, в чём его интерес, и он не в музыке: «Я чувствую, что достиг фантастических вещей, который гораздо прекраснее, чем в моих детских мечтах. Чёрт побери! Я женат, у меня есть ребенок». Но оглянитесь на более ранние интервью в свете того, что он говорит теперь о том, каким подавленным он был в прошлом; попытайтесь увидеть это - сможете? Участники группы были неправы все эте годы; интервью - это не посещение психиатра. Каждый посещает терапию, чтобы обратиться за помощью, найти ответы - никто не посещает журналистское интервью для саморазоблачения.

Наступает декабрь, «Нирвана» гастролирует, противоречия сходят на нет - это почти мирный период для группы, когда Кобэйн был полуневидимым, сосредоточенный на своей семье и своей частной жизни, в то время как Новоселич снова выступает в качестве голоса «Нирваны». И несмотря то, что все мы узнали на этих страницах, это составляет не больше того, что человек, говорящий с аудиторией, желает сказать публично. Ничто не указывало на то, что могло бы предположить, каким могло бы быть будущее, потому что каждое произнесённое слово, каким бы оно ни было честным, всего лишь то, что кто-то говорит незнакомцу, который знает, что это будет передано в эфир.

ТЕМА: «ВЫ НАЗЫВАЕТЕ ЭТО НИРВАНОЙ?»

Курт Кобэйн, Дэйв Грол и Крист Новоселич | май 1993 года | «Billboard»

22 мая 1993 года выпуск журнала «Billboard» включал в себя интригующее полностраничное объявление в форме письма от «Нирваны» редакторам «Newsweek». К маю - спустя всего три месяца после сессии звукозаписи «In Utero» - группа провела несколько недель, пытаясь вопрепятствовать сплетням вокруг выпуска альбома. Были рассказы таблоидов о повсеместном недовольстве руководством «Geffen Records»; что студия отказывалась выпускать альбом; что альбом подвергался масштабному перемикшированию; что Стив Элбини, с которым группа продюсировала альбом, возражал против перемикширования, и так далее.

«Нирвана» попыталась в 1992 году просто игнорировать слухи о группе, но такой подход был не в состоянии пресечь такие статьи. Теперь, чувствительная к карусели слухов, группа не могла не отвечать. Однако Курт Кобэйн, Крист Новоселич и Дэйв Грол теперь не доверяли СМИ настолько глубоко, что вместо обычного пути заявлений через представителей или личных интервью - каждое из которых, казалось, только давало пищу для новых материалов и искажений - они написали свое собственное заявление, чувствуя, что это единственный способ, которым они могут гарантировать, что их взгляды будут переданы напрямую и без редакционного вмешательства.

В получившемся объявлении вежливо и официально заявляется, что «Newsweek» лжёт. Там всё сказано о ситуации, в которой оказались товарищи по группе, в этом одном из самых больших рекламных объявлений для их следующего альбома, который состоит из обвинений СМИ, через СМИ, и не имеющего никакого отношения к музыке вообще. - Ред.

Тема: «Вы Называете Это Нирваной?» 17 мая 1993 года

Редакторы:

Джеф Джайлс написал статью о нашей группе, «Нирвана», которая не была основана ни на мнении группы, ни на информации, предоставленной нашими представителями. Скорее он собрал цитаты из неназванных источников и «хорошо осведомлённых лиц музыкальной индустрии», и создал у других ложное представление об истории по поводу Стива Элбини, продюсере, с которым мы недавно работали, а не альбома, над которым мы работали вместе. Он цитирует Элбини и вообще никогда не приближался к нашей управляющей компании, чтобы поговорить с нами. После заявления, что Элбини не будет говорить о «скандале с «Нирваной»», Джайлс цитирует его разглагольствования о «Geffen Records» (нашей студии) в том же самом параграфе. Насколько уравновешенным может быть какое-либо сообщение, если центр «скандала» не может ответить?

Кроме того, хотя Джайлс действительно говорил с представителями «Geffen Records» и «Gold Mountain Entertainment» (нашего руководство), их цитаты не имели юридической силы в его статье из-за других цитат из неназванных источников. Он решил процитировать те же самые источники как более информативные, чем релиз, посланный ему и четверым редакторам в «Newsweek», который полностью объяснял статус нашего готовящегося к выходу альбома.

Самое разрушительное для нас - то, что Джайлс высмеял наши отношения с нашей студией, основываясь на полностью ошибочной информации. «Geffen Records» поддерживали наши усилия на всём протяжении записи этого альбома.

Мы надеемся, в будущем, информация, предоставленная нами, будет восприниматься буквально, а сплетни будут восприниматься так, как есть.

Курт Кобэйн

Дэйв Грол

Крист Новоселич

ОТ СПРЯТАВШЕГОСЯ

НА ЧЕРДАКЕ

Курт Кобэйн | июнь 1993 года | Переиздание Альбома «Raincoats»

Кобэйн помог организовать переиздание дискографии «Raincoats» и, в качестве дальнейшего использования своей звёздной власти и дополнительной пользы для группы, которую он обожал, согласился написать аннотацию, чтобы, как мы надеемся, привлечь к ним больше внимания. Это был один из всего четырёх случаев, когда Курт написал заявление, предназначенное для общественного потребления. - Ред.

Я знаю многих работяг, которые обсасывают и питаются тем фактом, что они знают и (возможно) наслаждаются неизвестными, непонятными группами настоящего и прошлого. Эти работяги извлекают пользу из своих собственных маленьких открытий, как такие крошечные рыбы, которые присасываются к рыбе покрупнее и паразитирующе питаются помётом хозяев и жжёным кофе.

«Raincoats» были не очень хорошо известны в Штатах - я не знаю о Великобритании и Европе. Вообще-то, я на самом деле ничего не знаю о «Raincoats», за исключением того, что они записывали музыку, которая затронула меня так сильно, что всякий раз, когда я её слышу, я вспоминаю о том особенном времени в моей жизни, когда я был (скажем так), чрезвычайно несчастным, одиноким и скучным. Если бы не наслаждение от того, чтобы поставить ту грубую копию первого альбома «Raincoats», у меня было бы очень немного моментов мира. Я думаю, что мог бы исследовать немного истории о группе, но я чувствую, что более важно описать в общих чертах то, что я чувствую, и как они звучат.

Когда я слушаю «Raincoats», я чувствую, будто я - спрятавшийся на чердаке, нарушающий покой и в темноте. Вместо того, чтобы слушать их, я чувствую, что я их подслушиваю. Мы находимся вместе в одном старом доме, и я должен вести себя совершенно тихо, или они услышат, что я шпионю сверху и, если меня поймают - всё будет разрушено, потому что это - их вещь.

Они играют свою музыку для себя. Это не является столь же священным, как прослушивание телефона буддийского монаха или что-то в этом роде, потому что, если бы «Raincoats» действительно поймали бы меня, они, вероятно, просто спросили бы меня, не хочу ли я чаю. Я бы согласился, потом они закончили бы играть свои песни, и я сказал бы большое спасибо за то, что благодаря им я хорошо себя чувствую.

Курт Кобэйн "Нирвана" июнь 1993 года

«ВОЗВРАЩЕНИЕ К СОСТОЯНИЮ ДУШИ,

В КОТОРОМ Я НАХОЖУСЬ КАЖДЫЕ НЕСКОЛЬКО МЕСЯЦЕВ»

Фил Сатклифф | 24 июля 1993 |года «Q» (Великобритания)

Мой вечер... и день... и ещё один вечер... с «Нирваной». В пятницу, 23 июля 1993 года, я видел, как они играли в «Roseland Ballroom». Я не слышал ни слова о той истории, которая появилась позже: что в Гостинице «Omni Berkshire» тем утром Кортни Лав и няня дочери Фрэнсис Майкл Дьюитт нашли Кобэйна на полу ванной, с передозировкой и почти мертвым. Дьюитт знал правильные методы оказания первой помощи и оживил его. К вечеру никто из посторонних, кто смотрел на него, не смог бы сказать, что с Куртом произошло что-то ненормальное.

Мои интервью для журнала «Q» - отдельные сессии с каждым участником группы - были запланированы на следующий день. Вместе с фотографом Хьюго Диксоном я приехал в гостиницу на Ист-52-й улице вокруг ленча. Мы расположились на широких диванах в фойе вместе с командой «Melody Maker» и за несколько часов поглотили весь кофе, слойки и бесконечную скуку, которую мы могли бы съесть, до прихода Криста Новоселича («вздорный, с похмелья», назвал себя он) и Дэйва Грола («одетый неофициально, как простоватый Супермен, боксерские трусы поверх белых, провисших кальсон... Вибрирующий энергией ударника и кажущийся немного раздражённым», отметил я).

Они быстро предложили поговорить с любым, кому было интересно. И я сделал эти интервью - оживлённые, прекрасные, без единого намёка на почти катастрофу предыдущего дня, хотя можно только предполагать, что они волновались. Крист даже любезно пригласил меня выпить стаканчик вина с ним и его женой в их номере «после того, как ты поговоришь с Куртом», и настоял на этом, хотя это было уже в 2:00.

О да. Два часа спустя появился Курт, одетый в шерстяной кардиган и в такую шапку с подкладкой из овчины, кожаную, в стиле лётного шлема, которую он часто носил. Все мы удрали в Центральный парк для молниеносной фотосессии Хьюго. (Кортни поздоровалась так: «Вы из «Q»»? «Да». «К чёрту «Q»» - как будто это было просто: «К чёрту вас». (Игра слов: Fuck «Q» - Fuck you - Прим. пер.) Потом обратно на гостиничные диваны. Ещё на семь часов. До тех пор, пока «Теперь Курт хочет вас видеть» или чего-то подобного. Я вошел в стерильный кабинет, снятый по этому случаю. Курт встал со своего стула за голым столом, пожал мне руку и извинился за то, что заставил меня ждать. - Фил Сатклифф

Интервью ниже взято из стенограммы оригинальной (ныне давно утраченной) плёнки Фила Сатклиффа 1993 года. Его оригинальные заметки на полях, написанные, пока его впечатления были всё ещё свежи, сохранены там, где они охватывают среду и атмосферу, в которой состоялась встреча. - Ред.

Фил Сатклифф: Мы можем поговорить о концерте? Это было не свойственно тебе и любой группе, то, как вы представили акустическое выступление. Что за этим стояло?

Курт Кобэйн: Это была очень неожиданная идея. На прошлой неделе. Мы носились с этой идеей месяц или около того. Но мы, наконец, нашли виолончелистку за два дня до того, как мы планировали уехать отсюда, а она могла репетировать с нами примерно три часа, поэтому мы пробежали четыре-пять песен за эти три часа - что заставило меня довольно-таки прилично ощутить нервное напряжение перед концертом, потому что я вообще никогда не делал ничего подобного. Я не знал, чего ожидать. Это было как, я не хотел бы, чтобы это было похоже на... Много лет я всегда испытывал отвращение к мысли об акустических концертах из-за проявления снисходительности к тому, что «Zeppelin» сделали из этого массовое производство, сидеть в течение часа или около того, что, кажется, забирает всю энергию, которая исходит из электрической части концерта.

Проверка звука оказалась очень хорошей, но как только точка заполнилась, и мы вышли на сцену, мониторы стали звучать совершенно по-другому - гитара звучала как банджо, и я не мог расслышать виолончель. Я мог расслышать людей, говорящих громче, чем я мог расслышать нашу группу. Вот тебе нью-йоркская аудитория. Очень невежливая.

ФС: Вокруг меня люди говорили до конца, очень громко, о музыке, потом в конце номера говорили: «Эй, это было очень хорошо!» (Примечание Фила: Курт громко хрустит конфетой; замечаю, что у него на всех ногтях остатки красного лака).

КК: Боже! Сначала я был очень зол из-за этого, потом понял, что это Нью-Йорк, и проходит Семинар Новой Музыки. Нельзя ждать, что аудитория в такой среде будет уделять тебе много внимания и примет что-то иное, например, «Нирвану», играющую акустический концерт. Хотя у нас на обоих наших альбомах есть несколько акустических песен, это не то, чего от нас ждали. Потом есть специфический эффект окончания концерта этим... Чё?

ФС: Он подчёркивает это, помещает туда больше нагрузки.

КК: Это правда. Я думаю, что это не закончилось бы так хорошо, если бы мы не вернулись на сцену и не сыграли ещё пару песен.

ФС: Что ты думаешь о реакции, когда ты ушёл после акустического концерта, и было более-менее тихо?

КК: Я этого не заметил; это даже не пришло мне в голову. Возможно, они ненавидели нас. (Примечание Фила: Посмеивается - голос вообще - низкое, протяжное бормотание).

ФС: Ну, это показывает, что вы были другими, и вы вызвали другую реакцию. Возможно, они не могли воспринимать акустический концерт, поскольку очень шумели. Как бы недоумение – «Это рок-шоу?» Потом, когда вы вернулись и сыграли «Teen Spirit», они снова знали, что делать. А ты сделал бы это снова?

КК: Я сделаю это снова, если смогу удостовериться, что мониторы в следующий раз будут звучать лучше. Я пробовал играть на акустической гитаре вживую несколько раз, и она просто никогда не работала. Она никогда не звучала как акустическая гитара к тому времени, когда её подключали к усилителю и мониторам. Оченьь трудно подключать к микрофону акустическую гитару и получить тот же звук, как когда ты играешь на ней в комнате. Поэтому, возможно, мы оставим это для концертов-сюрпризов, когда мы играем в маленьких пабах и тому подобное. Я бы сделал это; мне не понравилось это так, как, думаю, могло бы.

ФС: Что ты думаешь об этом в связи с вашими предыдущими оговорками по поводу того, что к этому отнеслись снисходительно?

КК: Мы знали, что к этому не отнесутся столь же снисходительно, как к акустическому концерту «Led Zeppelin». Мы убедились, сыграв всего четыре-пять песен, ушли со сцены, а потом сыграли ещё в электричестве.

ФС: Как насчёт песни Лид Белли [«Where Did You Sleep Last Night», также известная как «Black Girl», также известная как «In the Pines» - Ред.] - вы играли её в первый раз?

КК: Я играл её много лет самостоятельно, но это был первый раз, когда её играла группа. Её набросали в последний момент, поэтому мы не были достаточно напряжёнными; она не казалась достаточно знакомой, чтобы расслабиться и получить удовольствие. Я всё-таки должен быть в состоянии получать от этого удовольствие независимо от того, хорошо или нет, на мой взгляд, звучит моя гитара. Я должен знать, что, по крайней мере, она звучит хорошо в зале - что мне вчера вечером сказали как минимум человек десять.

ФС: Ммм, громкость терялась в конце зала, думаю, где находился я. Я был очень озадачен в последние годы по поводу того, почему люди приходят на концерты, чтобы поговорить. Там кто-то вежливо спросил: «Не могли бы вы не разговаривать?» и получил ответ: «Да пошёл ты!» (двумя пальцами).

КК: Это для тебя Нью-Йорк. Возможно, в Айдахо будет лучше. Были времена, когда иы играли «Polly» - это на электрогитаре - и люди тоже разговаривали.

ФС: Думаю, ты понял, что это за концерт. Многое из этого, кажется, связано с общением.

КК: Да. Я надеялся, потому что это было такое спонтанное событие, когда наши самые преданные фэны были в зале, те, от кого я бы ожидал достаточного уважения, чтобы они вели себя тихо во время акустической части. Очень странно! [Смеётся].

ФС: В нескольких статьях, которые я прочитал, вы, кажется, переживаете необычное время, когда все вы, кажется, выражаете сомнения относительно собственной аудитории, как будто вы предпочли бы, чтобы некоторые из них вас не любили - например, «качки».

КК: Да, их довольно много в нашей аудитории. На данный момент, если они не поняли нашего мнения об определённых вещах, тогда нет никакой надежды, нет никакого смысла нам говорить об определённых вещах. Они всё равно будут появляться, они всё равно будут создавать проблемы и продолжат традицию быть мачо и быть непочтительными по отношению к женщинам. Я бы предпочёл говорить с ними о других вещах, чем пытаться изменить их отношение или мнение о стилях жизни. Вчерашний вечер был хорошим подтверждением этому. Я давно понял, что людей, с которыми мы говорим на интервью, не переделать. В этом нет никакого толку. Я бы лучше играл музыку с Крисом и Дэйвом и сконцентровался бы на этом. Я бы лучше доставлял нам самим удовольствие. Мне по-прежнему нравится играть живые концерты. Мне по-прежнему нравится играть с Крисом и Дэйвом, поэтому меня больше не будет беспокоить, кто находится в зале.

ФС: Что-то из опыта заставило тебя решить, что ты должен это игнорировать?

КК: Да, я не хочу реагировать таким крайним образом, как, возможно, «U2», превратив свой концерт в китчевый водевиль, относясь настолько саркастически к самой этой идее быть рок-звездой, что это становится чёрным юмором. Я по-прежнему серьёзный поклонник музыки. Даже если мне не очень нравится группа, у меня всё-таки есть достаточно уважения, чтобы не вопить и не кричать, или не говорить во время акустической части; есть один момент концерта, где у всех над головами подняли девушку, и все эти мужчины в зале начали освистывать её и кричали - это очень меня расстроило, но что я должен был делать? Бросить свою гитару и начать кричать на них из-за этого? В этом нет никакого толку. Что бы ты ни сделал, тебя за это высмеют. «Fugazi» всё время это делают и не получают за это ничего, кроме дерьма.

ФС: Так эти вещи приходят тебе в голову, пока ты играешь?

КК: Да, это в некотором смысле отвлекает. Особенно когда я пытаюсь вспомнить песни. Там было достаточно давления; вспомнить песни и, надеюсь, сделать хорошую работу.

ФС: Альбом... почему вы выбрали Стива Элбини, и сработало ли это как планировалось?

КК: Да, сработало. Мы получили тот саунд, который мы хотели. Именно такой саунд, который был у меня в голове с самого основания этой группы. Я всегда хотел записать альбом, у которого очень личная атмосфера - который звучал бы так, будто ты сидишь рядом с группой в комнате, в которой слышишь все отражения от стен. Мы записывались в студии чуть побольше, чем эта комната, и именно так это перешло на плёнку. Причина этого в том, что мы использовали много микрофонов. Мне однажды вечером пришла в голову эта теория, когда я думал о том, как запечатлеть группу на альбоме - я понял, что микрофоны зависят от направления, и они охватывают только ту поверхность, на которую направлен микрофон и в радиусе в несколько дюймов. Я подумал, если направить три или четыре микрофона на малый барабан, то можно будет получить реальный звук малого барабана. Это кажется смешным 99 процентам продюсеров, потому что их этому не учили; это нестандартный способ. Но мне всегда нравилось экспериментировать, и я подумал, что хотел бы сделать что-то подобное. С тех пор, как мы начали запись, я предагал это продюсерам - Джеку Эндино, Батчу Вигу - а они были не готовы этого делать. Они только говорили, что так не записываются. Но слушая «Surfer Rosa» и «Pod», я чувствовал, что именно это делал Стив, хотя я не знал - я никогда не читал никаких интервью, где бы он объяснял свой процесс записи, но я просто чувствовал, что он мог бы делать это. И я слышал, что он очень увлекался экспериментированием, и я подумал, что если он так не делал, то он мог бы захотеть попробовать это. Но оказалось, что именно таков его трюк. Мы использовали, возможно, тридцать микрофонов, прикреплённых к стенам, потолку, полу, повсюду.

ФС: А потом вся группа играла вживую?

КК: Да, именно так это было записано. Перед моим усилителем было пять или шесть микрофонов. Некоторые близко, некоторые на расстоянии в несколько футов, и вот так мы записывались; вот так записывался вокал - с пятью микрофонами.

ФС: Ты записывал вокал с группой?

КК: Нет, я делал вокал и гитару отдельно. Мы использовали немыслимое количество микрофонов; они играют большую роль в его теории звукозаписи. Он использует много старых немецких микрофонов 1930-х и других брендов, которые я не могу назвать, но очень специфических. Я никогда на самом деле не хотел становиться таким большим технарём. Я всегда думал, что если просто играешь страстно, так и получится, но это не так. Это очень выверенная и дотошная работа, то, с чем мне пришлось нелегко с самого начала записи. Это - математика, а я всегда был плох в математике. Это очень долгий, утомительный процесс, который просто продолжается часами и днями напролёт. Уму непостижимо! Это как попытка подготовиться к экзамену за одну ночь; это наверняка не так просто, как думают многие люди - поставить несколько микрофонов и играть, это не так.

ФС: Микширование, во всяком случае, ещё хуже. Может уйти несколько дней всего на одну песню. Но вы записались за несколько недель?

КК: Да, что очень быстро для многих групп на крупных студиях и очень связано с их художественной формой. «Metallica» тратит месяцы только на запись барабанов. Я слышал истории - я слышал это достаточно раз, чтобы в это поверить, от людей, которые работали с «Metallica», чтобы в это поверить. Я слышал, что Джеймс Хетфилд и Ларс Ульрих, ударник, будут записывать каждый удар барабана - он будет бить по своему малому барабану, и они вырежут этот кусок плёнки, вставят его на другое место в плёнке с другим боем малого барабана на ней, чтобы нанести слой этого бита ударных, потом они прогонят их через компьютер, чтобы убедиться, что выбор времени точен. К тому времени, лично мне, кажется, что вся энергия, все люди как элементы системы, должна уйти, и можно также играть на драм-машине. Для такой группы, как наша, запись за три недели - смешное количество времени. Мы записали наш первый альбом за два дня.

ФС: Как «Beatles» записали свой первый альбом за двенадцать часов.

КК: Правда? Ничего себе. Потом, по прошествии лет, они начали интересоваться технической стороной дела. Ну, я не планирую идти дальше, чем несколько недель с каждым альбомом - если только мы не пешим использовать совершенно другое... например, сэмплы, звуки, которые требуют большого количества сэмплов.

ФС: Ты не испытываешь отвращения к сэмплам?

КК: Наверное, нет, потому что я всегда ищу новые идеи, эксперименты. Но если мне приходится сэмплировать, я сэмплирую непонятные вещи. Я не стал бы основывать песню на гитарном риффе из чьей-то песни. (Примечание Фила: Обслуживание номеров приносит диетическую колу для меня и минеральную воду для Курта). Очень легко взять танцевальный бит и взять известные гитарные партии из известных песен. Если бы мне пришлось это делать, я сделал бы это для детских альбомов и альбомов звуковых эффектов, что-то вроде этого. (Примечание Фила: Протяжность его речи странным образом напоминает атмосферу английского высшего общества).

ФС: Пение на этом альбоме - ты славишься своим криком, если можно так выразиться, но на одном или двух треках кажется, что человек мог бы что-то порвать в вокальном отношении.

КК: Я не заметил, чтобы я кричал резче или громче, чем на других записях.

ФС: «Scentless Apprentice» - вот о чём я подумал...

КК: Я не знаю. Я сделал все вокальные треки где-то за шесть часов из всей записи, продолжая строгать их один за другим. Это просто был хороший день. Иногда у меня пропадает голос спустя несколько часов. Такое часто бывало на сессиях «Nevermind».

ФС: Ты по-прежнему затемняешь комнату и закрываешь глаза, когда поёшь?

КК: Да, я думаю, что свет был притушен. (Примечание Фила: Пиар-агент Энтона Брукса, а не обслуживание номеров, приносит сэндвич с тунцом из гастронома. Курт шумно его разворачивает).

ФС: В твоём вокале есть какая-то самозабвенность. Что это?

КК: Я не знаю. Если мне надо петь очень агрессивную песню, я просто кричу как можно сильнее.

ФС: Это для тебя эмоциональная или техническая вещь?

КК: Наверное, и то, и другое в равной степени.

ФС: «Scentless Apprentice» - одна из нескольких песен на новом альбоме, когда это кажется очень личным. Это, кажется, связано с тем, что у тебя родился ребенок?

КК: Нисколько! [Смеётся]. Она основана на книге под названием «Парфюмер» Патрика Зюскинда. Удивительная история. Одна из моих любимых книг. Я читал её шесть раз, я не могу остановиться. Каждый раз, когда мы в поездке, в самолёте, она всегда в моей сумке, поэтому в итоге я читаю её вместо чего-то нового. Она о подмастерье парфюмера во Франции - думаю, это было в конце 1700-х - у него такое невероятное отвращение к людям. Он был подмастерьем так много лет, что он чувствует, что его жизнь в значительной степени бесполезна. Он знал, что мог бы быть мастером-парфюмером - я не помню, как их называют - он знал, что у него талант, чтобы стать одним из лучших в мире, но ему была ненавистна мысль о том, чтобы производить это вещество, которое использовалось, главным образом, для того, чтобы скрыть запах человеческого пота, запах человеческой плоти. Просто она написана так детализированно, что заставляет тебя захотеть отрезать себе нос; так чувствуешь и пахнешь, пока читаешь эту книгу. Она реально атакует твои чувства. И я это чувствовал иногда, как, довольно много лет назад, я вызывал такое отвращение у людей, что, я это чувствовал, как тебе убежать ото всех?

ФС: Так она в какой-то мере личная?

КК: Да, хотя я никогда не был таким же экстремальным, как этот человек в книге.

ФС: Ну, всегда связываешь то, что происходит в жизни людей с их работой, и в этом альбоме есть довольно много образов младенцев и рождений. Это случайно?

КК: Это случайно (Примечание Фила: нежный акцент), потому что я был очарован воспроизводством, рождением, смертью и жизнью - но особенно рождением - в течение многих лет. Я коллекционировал картины и книги, которые связаны с этой темой. Я рисовал зародыши в течение многих лет; я всегда лепил кукол-зародышей из глины. Есть просто что-то очень славное в беременности и просто в поддержке женщины. Я просто не могу себе представить, на что это похоже - быть беременным, понимаешь? Это просто очаровывает меня. Я испытываю такое большое уважение к женщинам, потому что они не только - не только потому, что я люблю их - но и потому что они рожают, и поэтому они кажутся мне священнее, они кажутся более священными людьми. (Примечание Фила: А не Роберта ли Редфорда напоминает мне его акцент?) Я также в некотором роде интересуюсь воспроизводством морских коньков. Есть самец и самка, самец оплодотворяет самку, и самка выращивает младенцев, потом передаёт их самцу, который вынашивает их, пока они не станут достаточно развитыми, чтобы он их родил. Я думаю, что это - единственное существо на этой планете, которое так делает.

ФС: Своего рода совместная беременность? Ты думаешь, что мы должны работать над этим?

КК: Я так думаю. Я думаю, что мы дойдём до этого. [Посмеивается.]

ФС: Я уверен, что женщины желали бы этого. Это может быть связано в некотором смысле, но я хочу сосредоточиться на «Rape Me». Я думаю, что она будет беспокоить некоторых людей.

КК: Да, я знаю. Я должен признать, что это плохой выбор для названия; я не ломал над ним голову. (Примечание Фила: Он говорит через свой сэндвич). Так я пытался отметить, что для того, чтобы донести мысль, ты должен делать вещи по возможности очевидные и смелые. Например, если мы бы хотели, как минимум, спросить нашу аудиторию, ненавидят ли они гомосексуалистов, или женофобы ли они, или расисты, нам надо сунуть под дверь каждому человеку листовки или рекламные проспекты с каким-нибудь маленьким манифестом, написанным очень просто. Это было моим способом приукрасить антинасильственную песню. Вместо того, чтобы попытаться быть по-настоящему творческим по этому поводу или в какой-то степени загадочным, я решил сделать это очень смелым способом. В то время, когда даже не казалось, что это можно затрагивать, потому что в разное время в своей жизни я чувствовал, что люди так искушены, что даже не подвергли бы сомнению эту тему, понимаешь? Я дал название этой песне приблизительно два года назад, и с тех пор, с тех пор как я стал вроде бы гораздо оптимистичнее и имел намного лучшее отношение, чем прежде, я должен был думать об этом больше. Но мы всегда знали эту песню по этому названию и не подвергали его сомнению. Я должен был, вообще-то. Я немного жалею об этом - и в некотором роде я не жалею.

В смысле, мне просто не нравится мысль о том, что какая-то женщина ходит по квартире и напевает «Rape Me». Это в некотором смысле неприятная вещь, потому что это также ещё и в некотором роде цепляющая песня, и некоторые люди ловили себя за этим, поэтому на меня за это наезжали.

ФС: Когда ты это поёшь, в смысле, думаешь ли ты как мужчина или как женщина, говоря: «Изнасилуйте меня»?

КК: Как мужчина.

ФС: Поэтому это непосредственно о гомофобии?

КК: Да, в смысле, мужчин тоже насилуют. У меня на самом деле нет никакого ответа на это. Я на самом деле думал в то время, когда хотел написать антинасильственную песню, но я хотел, чтобы она была почти обо мне или о других мужчинах, хотя самое важное было обратиться к насилию против женщин в первую очередь, высказать это, и обратиться к другим видам насилия - не только физическому, но и насилию СМИ и всему остальному. Поскольку... после того, как я написал песню, проигрыш, где говорится: «Мой любимый внутренний источник», это... независимо от того, что говорится после этого, я добавил его шесть месяцев назад. Это - мой способ скулить и жаловаться на СМИ, на то, как они к нам относились... В этом есть самые разные элементы.

ФС: Много раз благодаря твоим текстам - хотя этот был таким, который, как предполагалось, поразит тебя - много раз кажется, что ты используешь образы в одной песне, которые очень разные. Не очевидно связанные.

КК: Верно.

ФС: Я задавался вопросом, имеет ли какое-либо отношение подход к твоей живописи и ваянию к вещам вообще?

КК: Да, имеет. Я всегда рисовал абстрактные вещи; я всегда мыслил абстрактно. Я люблю сны, которые не имеют смысла; я бы предпочёл посмотреть фильм, в котором нет сюжета. Для меня причина, по которой большая часть моих текстов не связана - это то, что это всё разные части моей поэзии. Я использовал строчки изо всех этих разных стихов - и в первую очередь все стихи ни о чём, они не тематические, а потом я беру строчки из каждого из них, соединяю их вместе - и придумываю тему к тексту значительно позже этого факта, часто, когда у меня берут интервью. Или кто-то предложит что-то, и я подумаю: «Хмм... Это хорошая идея!»

ФС: И суть в том, что ты думаешь, что это нормально?

КК: Да, так люди должны интерпретировать большую часть нашей музыки. Именно поэтому этот альбом немного другой, потому что в этом альбоме есть несколько очевидных тем, несколько тем. Это - первый альбом, который я когда-либо написал, где тексты основаны на книге или истории. Возможно, я мог быть вдохновлён на написание стихотворения, где одна из строк была из книги, но это впервые, когда я использовал её в полном контексте.

ФС: Так вся песня - один контекст?

КК: Верно. И большинство людей хочет, чтобы песни были именно такими. Они нуждаются в этом. Это - в значительной степени моя мотивация для того, чтобы больше так писать, потому что люди нуждаются в вещах, брошенных прямо им в лицо.

ФС: Ты привыкаешь к реакции слушателя, в таком случае?

КК: Я вообще не задумывался о реакции аудитории, когда писал эти песни. Я думал об этом с тех пор. Хотя я знаю, что именно нужно сделать, и чего именно ожидают люди, я по-прежнему хочу сделать что-то другое для себя в первую очередь.

ФС: Ты упомянул, что тебе пришлось нелегко из-за СМИ. Ты хочешь что-нибудь об этом сказать?

КК: Нет, если я скажу одну цитату об этом в статье, то это будет использоваться ещё в двадцати статьях, и люди заметят некоторую связь с чем-то, что я сказал в другом интервью, и люди придут к выводу, что я жалуюсь на это всё время, что я всегда скулю по этому поводу. Нет. Я не думаю об этом всё время. То, что я говорю, тщательно исследуется до такой степени, что я боюсь говорить. Но любой, кто в здравом уме, понимает, что мы будем расстраиваться и обижаться на многие вещи, которые о нас пишут. Поэтому я действительно больше не могу... Я начал с того, когда я давал интервью три недели назад; я пытался защититься и развенчать многие мифы, но из этого не выйдет ничего хорошего, потому что люди будут думать, что я жалуюсь - они уже сейчас так думают, поэтому...

ФС: Одна фактическая вещь, в Англии была история о том, что ты оставлял сообщения на автоответчик тех писательниц - она реальная или липовая или что?

КК: Это я. Я никогда этого не отрицал (Примечание Фила: Однако руководство отрицало).

ФС: Ещё по поводу альбома существовала целая легенда о том, что «Geffen» блокировал его и так далее. Какова правда?

КК: Правда в том, что Стив Элбини очень подозрительный, и я никогда не работал с таким большим количеством людей, которых я уважаю. У меня было много товарищей по работе, которые делают своё дело - и на данный момент я действительно должен считать, что это - моя работа, именно так я создаю свой доход - все на «DGC» поддерживали нас и были с нами искренни; они говорят нам то, что чувствуют. Мы могли бы опровергнуть миф о том, что они не хотели выпускать альбом, делая копии нашего контракта с «DGC», потому что у нас есть 100-процентная творческая свобода и контроль. Мы можем делать всё, что хотим. Я знаю, что есть много крупных студий звукозаписи, которые оказывают большое давление на своих артистов, чтобы они делали что-то отличное от того, что они записали. Я могу понять эту паранойю, но, честно говоря... некоторым из людей на «DGC» не нравится альбом; они не думали, что это был очень хороший альбом. Нашему представителю AR, например, не понравился альбом, и он звонил мне лично, как друг, чтобы сказать мне, что он не думает, что это хороший альбом. Единственное, что я чувствовал, это некоторая грусть, потому что я хотел, чтобы всем он понравился, конечно. Но некоторым из них не понравилось. Некоторым из них он понравился.

Но это не оказало абсолютно никакого влияния на наше решение повторно смикшировать две песни. И мастеринг был очень важной частью того, что произошло, чего я раньше не понимал, потому что когда мы принесли домой плёнки из студии и поставили плёнку в нашей домашней студии, она звучала совсем иначе, чем то, что мы слышали в студии. Примерно три недели мы были сбиты с толку - мы не понимали, что было не так. И я не планировал его слушать, хотя обычно я много слушаю то, что мы только что записали, чтобы тщательно это изучить. Я просто вообще не мог разобраться, в чём тут дело. Я не мог сказать, что было не так. Потом примерно через три недели все мы поняли, что вокал был недостаточно громким. Мы просто провели недостаточно времени за миксами. Микширование, которое мы сделали со Стивом Элбини, заняло в среднем один час. Это было настолько быстро, что это было смешно. Мы так давно не записывались. Но так микшировать мы больше не хотим. Это не вопрос денег, потому что мы потратили много денег, и фактическая запись альбома стоила семнадцать тысяч долларов, что для релиза на крупной студии - ничто; просто заняло много времени, чтобы выяснить точно, что не так.

Мы решили рискнуть и повторно смикшировать две наших любимых песни, чтобы убедиться, что вокал будет достаточно громким. Эти две наших любимых песни, «Heart-Shaped Box» и «Scentless Apprentice». В отношении остальных мы подумали, что рискнём улучшить их во время мастеринга. Мастеринг - удивительная вещь. Можно на самом деле многое изменить. Можно полностью убрать вокал или добавить им ещё четыре или пять децибелов. Что могло это обеспечить. Мы поняли, что бас недостаточно слышен, и что вокал был слишком тихий, вот и всё. Но это - всё, что мы изменили, и теперь мы на сто процентов удовлетворены. Сейчас я ничего бы не изменил - хотя были те три недели, когда мы действительно не знали, что же, чёрт возьми, нам делать.

ФС: Вы, кажется, очень дружны со своей корпорацией. Ты не изменил своего мнения относительно «корпоративных рок-шлюх» и так далее?

КК: (Примечание Фила: Смешок, просто выдувание воздуха через нос, фактически беззвучно, что является его обычным способом выразить веселье с серьёзными сомнениями). Мне всегда нравилась «DGC», и мне всегда нравились люди там. Именно поэтому мы решили подписать с ними контракт. Тот лозунг был просто шуткой, не более чем нашим способом сказать всем, чтобы они завязывали с этой отсталой панк-рок-идеей, что все корпоративные студии - это зло. Потому что они - не зло. Мы знаем, что там есть некоторые злые студии, потому что мы встречали их во время стадии нашего обхаживания. Можно было сказать, как они будут осуществлять контроль. Но «DGC» на самом деле другая, потому что это фактически независимая студия. Она очень маленькая, дочерняя компания «Geffen». Я знаю имена всех людей, которые работают на «DGC», и я знаю их лично. Это не то, что поход в башню «MCA».

ФС: В таком случае, не было ли это шуткой, которая зашла слишком далеко? Вы же сильно поругались с «Pearl Jam» по поводу спора о корпоративной шлюхе до такой степени, что Эдди Веддер написал тебе письмо, умоляя тебя оставить его в покое?

КК: Нет, он никогда не писал мне письма...

Кортни Лав: Курт! (Примечание Фила: я оглядываюсь, а там стоит Кортни Лав в джинсах и коротком топе, трущемся о её голый животик, выглядящая странно кроткой и забитой).

КК: Да?

КЛ: Где ты?

КК: Я тут. (Примечание Фила: Она делает ему жест, чтобы он вышел, он жестом отвечает - нет, она делает настойчивый жест, он выходит. Он возвращается, явно растерянный, и усаживается).

КК: Гм, мне просто не нравятся «Pearl Jam». Вот и все дела. Они - отстой. Эдди - хороший парень. Я очень дружу с некоторыми людьми, которые играют в очень плохих группах. Эдди - мой друг, которого я уважаю за то, что он хороший человек. Вероятно, все остальные ребята из «Pearl Jam» - хорошие люди, но мне не нравится их музыка. Но... это просто одна негативная вещь, сказанная об одной группе, понимаешь? Почему-то английские группы могут безнаказанно всё время наезжать на всех и их матерей, но я не могу.

ФС: Ты был в центре одного из самых экстраординарных взрывов успеха, славы, которые происходили за последние десять лет - у меня ощущение, что успех «Нирваны», возможно, не очень тебя изменил, возможно, ты этого избежал, но быть мужем и отцом - это гораздо более изменяющий опыт. Есть ли что-то такое?

КК: Да. Откуда мы на самом деле знаем, что большинство людей, которые становятся известными, или рок-звёзды, на самом деле меняются так, как кажется?

ФС: Это очевидное ожидание.

КК: Я не понимаю, почему.

ФС: Я думаю, что то, что случилось с людьми, кажется таким экстраординарным, что это должно очень повлиять на их характер. Особенно если кто-то приложил все усилия, чтобы стать знаменитым, кажется, что люди относятся к этому с бОльшим неодобрением и будут обвинять их в том, что они погрязли во всём, что сопровождает славу. Чем больше я читал о тебе, ты, кажется, принимал всё, включая наркотики, до того, как стал знаменитым. Ты жил собственной жизнью, и ты продолжил жить собственной жизнью, оказывается...

КК: Вообще-то, я продолжаю жить жизнью, совершенно отличную от той, которая у меня была раньше - мои отношения и мнения стали только лучше. Я стал более оптимистичным.

ФС: О, что ты имеешь в виду под «лучше»?

КК: Да, приблизительно восемь лет назад я был чрезвычайно негативным человеком.

ФС: Как в «Negative Creep»?

КК: Да. Иметь ребёнка и быть влюблённым в кого-то - это то, чего хотят все. Это случается не очень часто. Это единственная вещь, чем, как я чувствую, я был благословлён. Я мог бы всё бросить из-за этого, и я часто хотел этого за последние два года. Почти каждый день я хочу уйти из этой группы. Это не имеет никакого отношения к Крису и Дэйву, к тому, как мы ладим, или моему отсутствию творческого потенциала; это не имеет никакого отношения к нашей музыке. Это только из-за всего того, что этому сопутствует... это неприятность. Я не знаю, я очень наивен по поводу того, что происходит с людьми, когда они становятся знаменитыми. Я никогда не обращал внимания на... Хм, когда я обычно покупал журнал «Creem», я никогда не читал о «Van Halen» или о какой-нибудь из тех групп; я просто обычно смотрел на картинки, возможно, немного просматривал статью. Потом я начал изучать это чуть глубже, а когда я играл в панк-рок -группе, я обычно покупал «NME» и «Melody Maker», и по-прежнему делаю это по сей день, и это вероятно, потому, что я не обращал внимания на мэйнстрим-прессу, но я не знаю ни о какой другой группе, которую бы критиковали так, как эту группу. Я уверен, что восприятие имеет к этому непосредственное отношение, затрагивая меня лично. Я хотел бы увидеть некоторые старые интервью «Led Zeppelin», потому что я слышал, что их всё время совершенно разносили в прессе; их жизнь подвергалась очень серьёзной опасности. Действительно удивительно, что они могли пережить это - потому что я почти не могу. Когда я говорю о выживании, я не имею в виду то, чтобы умереть из-за этого, я имею в виду уход из своей группы и то, чтобы бросить всё это. Я не могу сравнивать то и другое. Я не могу решить, достаточно ли мне нравится играть музыку, чтобы мириться с дерьмом, которое о нас всё время пишут, особенно с дерьмом, которое пишут о том, кого я люблю больше чем кого-либо. Трудно решить, стоит всё это того вообще, и довольно жалко, что надо принять решение по поводу чего-то такого простого, как музыка, то, что доставляло удовольствие как времяпрепровождение, когда ты только начинал, отказываться от этого. Я не знаю... Я уходил из этой группы более тридцати раз за последние два года.

ФС: Мысленно, ты имеешь в виду?

КК: Мысленно. И я дошёл до того, что позвонил своему менеджеру и позвонил Крису и оставил сообщения в четыре утра: «Это всё!» Это всегда было после прочтения очередной статьи... Несколько недель - период отдыха, чтобы оправиться, потом приносят другую. Всё это с Бритт и Викторией. [Виктория Кларк и Бритт Коллинз пытались подготовить биографию «Нирваны», которую Кобэйну и Кортни Лав впоследствии удалось остановить, протестуя против определённых линий обвинения, сделанных этими двумя журналистками - Ред.] Жаль, что я не знал об этом. Жаль, что я не был к этому готов. Жать, что я не посещал уроки того, как стать рок-звездой. Люди роются в вашем мусоре, и у них загниение в мозгах. У них появляются эти смешные идеи о том, какие вы, во многих случаях основанные на одной статье. Эти две женщины буквально приложили все усилия, чтобы попытаться разрушить жизни двоих других людей. Они или очень жестокие, или очень хладнокровные, что подумали, что нас не побеспокоит то, что они сделали...

ФС: Реальная проблема - героин и ребёнок, я полагаю...?

КК: Это и всё остальное, что они написали. Мы сейчас как раз читаем эту книгу. Их издатели так боятся, что мы их засудим, потому что там так много очевидных неверных цитат и целые выдуманные главы, что они дали нам возможность отредактировать всё, что мы хотим, из этой книги, или написать небольшое эссе в начале книги - или что-нибудь ещё, есть три варианта. Они так боятся идти по этому поводу в суд, что это того не стоит, потому что это плохо написанная книга - эти женщины показали своим издателям, что они вообще не те люди, которыми, по их мнению, они являлись. Они имели с ними дело последние несколько месяцев и поняли, что это очень щекотливая ситуация.

Сегодня вечером я её читал, Кортни её читала, и именно этим она была разочарована, была очень расстроена - это статья «Vanity Fair», ставшая в сто раз хуже. Они действительно старались изо всех сил найти людей, которые явно являются нашими врагами, людей, которые никогда на самом деле нас не знали или которые утверждают, что они встречались с нами раньще - это удивительно. Кортни как раз рассказывала мне о некоторых людях, которые говорили с ними, которые, как я думал, были моими друзьями. Я сейчас просто как в тумане. Я очень этим расстроен. Это просто удивительно. За последние шесть месяцев или около того фактически было несколько положительных статей, написанных о Кортни, защищающих её, и мы подумали, что наше проклятие, наконец, закончилось - но потом была эта штука с «DGC», и теперь ещё и это. Если эта книга выйдет, нет никакого смысла пытаться защищаться. Я никогда не намеревался раньше давать ещё одно интервью. Но я подумал, что мог бы сказать что-то в свою защиту, и мне также есть что сказать об этом альбоме, потому что мне очень нравится этот альбом. Я испытываю волнение по этому поводу; я вообще-то хочу раскручивать этот альбом, ради его раскрутки. Я не знаю, похоже, что если эта книга выйдет, тогда больше не будет никаких интервью; вероятно, не будет группы. Это невозможно. Это не стоит того. Мне не нравится это настолько, чтобы стоило иметь с этим дело. Если мне придётся иметь с этим дело всё время, чёрт с ним. Я не собираюсь провести остаток жизни, отупляя свой мозг наркотиками, чтобы избежать давления на него. Я бы скорее просто сдался, образовал другую группу, играл анонимно, когда я себя так чувствую, записывал наши альбомы – вероятно, с Крисом и Дэйвом, но под другим именем. Не раскручивая его. Кто знает? Это не стоит того. Я обожаю свою жену и своего ребёнка. Вот та жизнь, которую я хочу. Вот та жизнь, которую я искал много лет. Я хотел партнёра, я хотел безопасности, я хотел семью, всё такое. Это важнее всего остального. Всё остальное не имеет никакого значения.

Видишь, я вернулся в то состояние, в котором пребываю каждые несколько месяцев или около того. В последние два года выходили негативные статьи, но всё больше и больше я учился их игнорировать, а потом, с тех пор, как родился ребёнок, было несколько положительных статей в противовес этому материалу. Казалось, что я смогу иметь с этим дело. Но, похоже, что эта книга - это уже слишком. Я ничего не должен бы даже говорить, но...

ЦИТАТА КОБЭЙНА

О Случае Домашнего Насилия

«Полная ерунда. Это ещё одна ващь, которая заставила меня просто захотеть сдаться. Я никогда не душил свою жену, но в каждом сообщении, даже в «Rolling Stone», говорилось, что я это делал. Кортни носила колье. Я сорвал его с неё, а, судя по полицейскому отчёту, оказалось, что я её душил. Мы даже не дрались. Мы даже не спорили, мы чересчур громко крутили музыку, и соседи пожаловались и вызвали к нам полицию. Это был первый раз, когда они вообше пожаловались... Есть новый закон, который был принят в том месяце в Сиэтле, который гласит, что когда звонят и сообщают о домашнем насилии, надо посадить в тюрьму или одну, или другую сторону. Поэтому единственное, из-за чего мы с Кортни спорили, это кто пойдёт в тюрьму на несколько часов. И нас спросили, ни с того ни с сего: «Есть ли в доме оружие?» Я сказал - нет, потому что не хотел, чтобы они знали, что в доме два ружья. У меня есть M16 и два пистолета. Они спрятаны, в них нет пуль, они в шкафу, и они их забрали. Теперь я могу их вернуть. Я пока ещё не удосужился этого сделать, но это была всего лишь маленькая нелепая ситуация. Это было ничто. И она была несоразмерно увеличена. Это точно так же, как я чувствую, что люди мне не верят. Будто я - патологический лгун. Я постоянно защищаюсь».

- из «Звучит Грязно: Правда О «Нирване»»

Джон Сэвидж, «Observer» (Великобритания), август 1993 года

ЦИТАТА КОБЭЙНА

О Своей Юношеской Депрессии

«Я был серьёзно депрессивным ребёнком.... Каждую ночь в какой-то момент, когда я ложился спать, я орал как резаный. Я обычно пытался сделать так, чтобы моя голова взорвалась, задерживая своё дыхание, думая, что если я взорву свою голову, им будет жаль. Было время, когда я никогда не думал, что доживу до двадцати одного года».

- из «Умчавшись от Края» Роберта Хилберна,

«Los Angeles Times» (США), август 1993 года

«У МЕНЯ НЕТ ЖЕЛАНИЯ СТАТЬ

ГИТАРИСТОМ

ЧУТЬ ПОЛУЧШЕ»

Эдгар Клюзенер | август 1993 года | «RTL2» (Германия)

В начале 1990-х я работал внештатным корреспондентом, и в то время у меня вообще не было никакого опыта работы с телевидением. Интервью было организовано звукозаписывающей компанией «Нирваны» только для печати. Однако когда немецкое телешоу обратилось ко мне и спросило, не буду ли я против, если они снимут это интервью и используют части отснятого материала для одной или более своих передач, я согласился на это. Я познакомился с оператором за несколько минут до интервью. То, что последовало дальше, было немного странным, по крайней мере, для меня. Как журналист печатного издания я привык к неформальной обстановке интервью, когда ты встречаешь артистов в номере и сидишь очень расслаблено вокруг стола, на диване или даже на кровати. В качестве разминки и чтобы лучше понять друг друга, мы немного поговорили, и этот разговор медленно переходит в интервью. В такой обстановке это интервью - меньше процедура вопрос/ответ и больше свободный разговор, что часто - хотя не всегда - освобождает от хорошо отрепетируемых рекламных порядков. Присутствие оператора и особые потребности посредника до некоторой степени предотвратили всё это. Оператору нужна была «интересная» обстановка и больше света, чем было доступно в комнате. Так мы в итоге оказались на балконе. Из-за очень ограниченного пространства мне пришлось разместиться позади оператора, что сделало ситуацию ещё более неудобной для всех. К их чести Курт и Крист справлялись со всем этим в довольно спокойной манере. В тот день они уже дали несколько интервью, и не все из них прошли хорошо, поэтому я немного нервничал. Однако, как только прошли первые несколько неуклюжих моментов, всё пошло отлично. Я был удивлён тем, сколько Курт в данной ситуации говорил, и что он, по-видимому, не возражал против такой обстановки. Конечно, единственная причина, по которой было организовано это интервью, это продвижение «In Utero», но они были совершенно счастливы забыть о вопросах раскрутки и обсуждать другие темы. Курт Кобэйн казался спокойным и собранным. Однако тем, кто меня больше всего впечатлил, был Крист. Не под запись мы кратко поговорили о ситуации в бывшей Югославии, которая была на грани полномасштабной гражданской войны, и он очень хорошо информирован о ходе событий на Балканах. Его оценка событий была точной. Он также проявлял пристальный интерес к социальным вопросам и к политике в целом.

Интересно, что несколько часов спустя я встретил их снова - на концерте «Aerosmith», кто бы мог подумать. - Эдгар Клюзенер

Расшифровано Эмилией Джонс.

Эдгар Клюзенер: Я думаю, что бонус-трек на CD, «Gallons of Rubbing Alcohol Flow Through the Strip», он кажется очень спонтанным; вы указывали его на этом месте?

Крист Новоселич: Это какая песня?

Курт Кобэйн: Мы просто придумали её на месте. Я просто начал играть партию гитары, а потом Крист и Дэйв начали играть, а потом, когда мы записывались, я просто придумал слова.

КН: Мы записывали эту песню в Рио-де-Жанейро на такой крошечной студии «BMG B», которая не использовалась лет шесть, и у них был такой, типа, пульт «Neve», и они стёрли с него пыль, и мы просто подключили его и просто начали валять дурака, и мы сделали ту песню, и это было полностью спонтанно, понимаешь, просто одна из тех вещей.

ЕК: Да, создаётся такое впечатление.

КН: Это был поток сознания.

ЕК: Что же, чёрт возьми, означает это название?

КН: «In Utero» - это, типа, я думаю, что это беременность в пробирке, потом это...

ЕК: Нет, я имею в виду эту песню.

КН: О, «Gallons of Rubbing Alcohol... Will Cleanse the Strip»? Ну...?

КК: Я думаю, что это - презрение к лаку для волос, к сцене, отравленной «Guns N`Roses», которая была в Лос-Анджелесе несколько лет назад.

ЕК: Кое-что ещё я понял. О, нет - сперва один вопрос. Что вы записывали это на восьмитрековой машине. Это правда?

КК: Нет, это неправда.

Дэйв Грол: Это были двадцать четыре трека.

КК: Это - то же самый пульт, который записывал «Back in Black» «AC/DC».

ЕК: А что за история, что некоторые из песен были повторно смикшированы?

КК: Две песни были повторно смикшированы.

ЕК: Какие?

КК: «Heart-Shaped Box» и «All Apologies». Поскольку вокал был недостаточно громким, и я хотел наложить гармонический вокал на заднем фоне, что я был не в состоянии сделать, когда мы записывались у Стива, и мы попросили Скотта Литта прийти и сделать это. Это заняло приблизительно день или два.

ЕК: Но я заметил это, не только на этом альбоме, но и на ранних альбомах тоже, на них есть несколько очень классных гармоний и мелодий; это заставляет меня задаться вопросом, есть ли у одного из вас какое-нибудь музыкальное образование?

Некоторые: Нет, нет...

ДГ: Я не думаю, что у кого-то из нас есть...

КК: Я вообще понятия не имею, как быть музыкантом, совсем, в смысле, я не знаю названий аккордов, которые играю, я вообще не знаю, как играть мажорные и минорные аккорды на гитаре. В смысле, я не смог бы даже пройти, понимаешь, курс «Уроки на Гитаре-101» - полный курс «Уроков на Гитаре-101». Все знают больше, чем я.

КН: Я брал уроки на аккордеоне, когда был маленьким.

ДГ: Я играл на тромбоне, кажется, когда мне было лет восемь. (КН: Правда?) Серьёзно.

КК: Я играл в группе, и я играл на малом барабане в младших классах школы, и так и не научился читать ноты; я просто копировал других людей, которые тратили время на то, чтобы научиться читать, понимаешь. Это было так просто, бум тук бум тук бум тук тук тук тук, и я просто копировал их, понимаешь, просто чтобы сдать. Я не видел причины - даже в том возрасте я не видел причины учить то, что написал кто-то другой, понимаешь; если следуешь тексту, ты довольно ограничен.

ЕК: Ты считаешь себя больше автором песен или гитаристом?

КК: О, автором песен. У меня нет желания стать гитаристом чуть получше. Я просто не могу. Я вообще не увлекаюсь музыкальностью. У меня нет к ней уважения. Я просто ненавижу её - понимаешь, учиться читать ноты или понимать арпеджио и дорийские лады и всё такое, это просто пустая трата времени, это просто мешает оригинальности.

ЕК: Тебе нравится Леонард Коэн?

КК: Хмм?

ЕК: Другие авторы, которых ты мог бы назвать как повлиявших на тебя или людей, которые впечатлили тебя в том, что они делали?

КК: Ну, да, главным образом, понимаешь, панк-рок начала-конца1980-х, понимаешь, американский панк-рок, и английский панк-рок конца 1970-х имеет непосредственное отношение к вещам, которыми я увлекался. Я просто был так долго поглощён всей той сценой, что... Я никогда на самом деле не отрицал любое из других влияний, которые у меня были раньше... [Его перебивает кто-то, издав неприличный мелодичный звук], типа «Beatles» и всё такое, архаичный рок, но...

ЕК: Как насчёт писателей, например, лириков или поетов?

КК: Эмммм... наверное, мой любимый - Беккет. Мне он очень нравится...

ЕК: Потому что иногда, когда я читаю или слушаю лирику, для меня она звучит так, как будто тебя в некотором роде вдохновлляли ещё и писатели-битники, особенно Берроуз.

КК: Да, да, Берроуз, король, да! Вообще-то, я должен был сделать с ним альбом, десятидюймовый альбом.

ЕК: Вы его делаете?

КК: Ну, мы, он уже вышел, да. Он сделал отрывок из стихотворения под названием «Его Прозвали Священником», а я играл на гитаре на заднем плане и просто создавал кучу шума.

ЕК: И что это за парень?

КК: Я не знаю, я никогда с ним не встречался. [Смеётся]. Я мог бы поговорить с ним на днях; я должен был, была установка, ему была назначена встреча, чтобы он мне позвонил, потому что мы хотели, чтобы он снимался из-за этого - главным образом, не из-за нашей ассоциации с ним или чтобы эксплуатировать что-то такое, возможно, потому что я не хочу, чтобы кто-то подумал, что я хочу иметь отношения с Уильямом Берроузом из-за того, что, типа, понимаешь, моей прошлой наркомании или моего уважения к нему или чего-то такого. Мы, главным образом, хотели, чтобы он снимался в нашем видео, потому что он - странный персонаж, понимаешь; мы хотели, чтобы в нашем видео снимался старый джентльмен и делал несколько вещей, но мы поняли, что вещи, которые мы хотели, чтобы делал этот старый джентльмен, немного унизительны, чтобы сам Уильям Берроуз это делал, понимаешь. Мы хотели, чтобы человек был на кресте и на больничной койке и всё такое, и это было просто слишком оскорбительно, чтобы просить его, поэтому я отменил звонок. В смысле, вообще-то, это был мой шанс встретиться с ним, и мы обменялись письмами через факс, и нам есть за что уважать друг друга, но мне так и не предоставилась возможность, на самом деле... В смысле, я до сих пор не удосужился встретиться с ним, но я всё ещё хочу.

ЕК: Да, он, должно быть, классный парень; я хотел бы познакомиться с ним однажды.

КК: Да. Его письмо было очень хорошим.

ЕК: На одной или двух песнях слышишь виолончель или какую-то аранжировку струнных... она играла вживую?

КК: Нет, мы пригласили её после того, как основные треки были записаны - мы пригласили её подыграть.

ЕК: Это была виолончелистка, которая была у вас в Нью-Йорке...?

КК: Нет, эта виолончелистка в то время была подружкой Стива Элбини. Это было как раз на самом деле - это был просто вопрос удобства; так получилось, что она играла на виолончели, а она была нам нужна, и она там была. Она оказалась классной; она сделала очень хорошую работу.

ЕК: Ещё один вопрос, снова для Курта, ты левша? Тебе трудно найти хорошую гитару?

КК: Обычно да. Теперь это немного легче, потому что у меня есть рекламный контракт с «Fender Guitars», поэтому они делают мне леворукие «Mustang», поэтому это намного проще. Обычно это был полный геморрой. В смысле, когда мы были в наших первых двух турах, понимаешь, у меня была всего одна гитара, и она должна была быть дешёвой, понимаешь, гитара за тридцать долларов из ломбарда, и я в итоге разбивал её после концерта, а потом следующий день был посвящён тому, чтобы попытаться найти ломбард и несколько долларов, на которые мы должны были купить гитару, а потом мы должны были переставить струны и попытаться самостоятельно её интонировать, и это просто обеспечило очень несозвучный, небрежный опыт, понимаешь, в те первые несколько лет.

КН: Это был геморрой - пытаться найти гитару.

КК: Да, это было как самая большая дилемма дня.

КН: Эта будет работать для левой руки, да, её резали - эта часть немного подпиленная...

КК: Это было большой проблемой.

КН:... Сверху электроника...

КК: Кстати, мы даже один раз соорудили кучу «Mustang». Мы купили несколько грифов и взяли кусочки дерева и вырезали корпуса и надели на них грифы, и они всё время были совершенно расстроены - но мы тут проделали довольно хорошую работу.

КН: У нас в гараже был такой маленький конвейер, и мы их развешивали и раскрашивали и всё такое, да. [Смеётся].

ЕК: Во всяком случае, на сцене вы использовали такие аккуратные на вид гитары. Это были те, которые вы соорудили сами?

КК: Хммм, я так не думаю. Они все были сразу же разбиты в одном туре. Это было где-то, типа, наверное, года четыре назад. Как минимум. Но те, которые я использую сейчас - это как раз - я использую в основном тот же самый «Jaguar»... главным образом, «Mustang». И я заказал «Fender» соорудить мне особенную гитару, которая похожа на смесь «Mustang» и «Jaguar», которая может быть интересной.

ЕК: Ты дал им указания, чего ты хотел?

КК: Да, я делал снимок «Jaguar» полароидом и снимок «Mustang», а потом я разрезал их посередине [смеётся] и склеил их и сказал: «Сделайте это».

ЕК: Этот альбом, «In Utero», больше возвращается к «Bleach», и ты сказал, типа, несколько месяцев назад, что ты хочешь избавиться от некоторых фэнов, которые только что пришли с поп-стороны. Ты думаешь, что достигнешь этого? Или название «Нирвана» стало уже настолько популярным, что фэны купят всё, что угодно, неважно, как это звучит?

КК: Я не знаю. Я так не думаю, потому что когда мы выпустили «Incesticide», он вообще продавался плохо. Даже не продали, типа, несколько сотен тысяч экземпляров. Понимаешь.

КН: Мы не хотим, не хотим исключать никого и ничего, понимаешь.

КК: Нет, нас не так уж интересует то, какими мы привыкли быть, понимаешь. Это не –

КН: Я думаю, что был немного реакционным, типа, пройдя сквозь всю славу и богатство и просто делая такие заявления типа этого, понимаешь.

КК: С этим ничего не сделаешь, понимаешь. Можно устроить эстрадное представление и, понимаешь, просто сделать полное посмешище из своего успеха, или просто смиряешься с ним, понимаешь.

ЕК: Я думаю, особенно вначале, должно быть, было довольно трудно с этим справляться.

КК: Да, это было, потому что мы были очень озабочены потерей аудитории, которая увлекалась нами раньше, понимаешь, мы всё ещё хотели тех людей, потому что, понимаешь, я полагаю, что мы чувствуем, что мы в какой-то мере имеем к ним отношение, понимаешь? В смысле, это такой тип людей, с которыми у нас общие интересы, и это люди, с которыми мы дружим, поэтому мы были очень обеспокоены по этому поводу. Я не думаю, что мы потеряли очень многих из них, поэтому это больше не имеет значения. Пока они там, мы можем, понимаешь, просто забыть об идиотах позади, пока они не доставляют неприятности. Ещё у нас была одна проблема, что если бы у нас была такая огромная мэйнстрим-аудитория, то нам бы пришлось столкнуться с большим количеством проблем на живых концертах с парнями-мачо, избивающими девушек и, понимаешь, затевающими драки и всё такое. Понимаешь, типичные вещи, которые видишь на концерте «Van Halen» или чего-то в этом роде. Мы просто не хотели, чтобы нам пришлось иметь дело с чем-то подобным.

ЕК: Я полагаю, что ты, должно быть, нашёл это тоже довольно трудным, типа, получая такую силу благодаря им, потому что... Ты когда-нибудь чувствуешь, что теряешь силу на таких больших аренах или в больших местах?

КК: Да. Я не получаю столько удовольствия, как когда мы играем в клубах или театрах. Самый большой пример этого - это когда мы играли в Европе, и мы играли на всех этих фестивалях под открытым небом. Я отвратительно провел время. Я ненавидел это. Например, Крист и Дэйв находились на расстоянии где-то в тридцать футов от меня, понимаешь. Это было, типа: «Приве-еет!» Это просто казалось неправильным. Поэтому мы собираемся внести некоторые изменения в нашем расположении на сцене, чтобы устранить некоторые из этих затруднений, понимаешь. Мы собираемся сжиматься компактнее на таких больших сценах. Или даже если это раздражает визуально людей в зале, ну, что ж, по крайней мере, мы будем играть лучше и наслаждаться.

КН: Мы играли перед, типа, ста тысячами человек в Сан-Паулу, в Бразилии, и я как раз видел видео с задней части стадиона, и мы были прямо как маленькие муравьи на сцене, а я был просто, Боже... Кто там стоял? Понимаешь, и что они думают об этом?

ДГ: Я не думаю, что наша музыка переводится в такой ситуации. Те люди не могут оценить энергию, которая на сцене, как минимум, потому что они так далеко.

КК: Почти понятно, почему у большого количества ведущих вокалистов в рок-группах, играющих на стадионах, есть такой вид связи с аудиторией, когда они говорят: «Эй! Как у всех дела? Как позади, люди?» и всё такое – «Вы хорошо себя чувствуете?» Потому что это - в значительной степени всё, что можешь понять, когда кто-то говорит что-то такое поверх усилителя перед ста тысячами человек. Просто нам трудно адаптироваться к этому, потому что мы просто не можем этого сделать; мы не можем решиться быть такими смешными.

КН: И есть живые концерты, типа, понимаешь, пытаешься испытать эти вещи с аудиторией, что-то вроде ответа на это чувство, эту энергию, и я не знаю, как это перевести от троих человек стам тысячам человек. Это с математической точки зрения довольно дико.

КК: Нам надо обзавестись духовой секцией. [Припев «Yeahs» от остальных.]

ЕК: Вы снова думаете о найме второго гитариста?

КК: Да.

ЕК: Это будет Большой Джон?

КК: Нет. Мы наняли Пэта Смира, который играл в «Germs». Это работает классно.

КН: У него хорошая энергия. И я думаю, что он добавит её группе вживую. Если один из нас несколько расслабится сегодня вечером, я думаю, что мы сможем рассчитывать на него, чтобы сохранить энергию, понимаешь.

КК: Он - резервный двигатель.

ЕК: Это, э-э-э, я полагаю, что это также должно сделать вашу работу намного легче?

КК: Да. Должно. Это полностью освобождает меня от большого количества ненужных вещей, о которых мне приходится думать.

ЕК: Оглядываясь назад, вы иногда в некотором роде сожалеете о большом успехе «Nevermind»?

КН: Нет.

КК: Нет, потому что -

ДГ: Не очень.

КК: По большей части, я в некоторой степени убеждён, что большинству людей нравился тот альбом, поэтому, понимаешь, чем больше, тем веселее. В смысле, чем больше людей, которые могут слушать твою музыку и наслаждаться ею, тем лучше.

ДГ: Если бы это была какая-нибудь крутая маркетинговая схема, то я думаю, что я, вероятно, чувствовал бы себя виноватым по этому поводу... если бы это было просто, типа, по контракту...

КК: Это вроде как произошло органично - более органично, чем что-либо за долгое время. Поэтому, понимаешь, это лестно...

ЕК: Ты знаешь, особенно в начале, иногда было такое ощущение, что даже звукозаписывающая компания была полностью этим потрясена, они этого не ожидали.

КН: Им удалось сбыть около сорок тысяч экземпляров, и они, типа, были распроданы через день или два, потом нельзя было достать этот альбом где-то неделю, пока они...

КК: Приятно знать, что можешь продавать свою музыку на одной только музыке. В смысле, за то время, когда он добился успеха, много радиостанций крутило его до того, как мы сняли видео, которое... это редкость в наши дни.

ДГ: И не наши милые лица продают альбомы, это - музыка.

КН: И это очень здорово...

КК: Наша квалифицированная музыкальность.

ДГ: Это верно.

КН: Я иду в универмаг Фреда Майера в Лонгвью, в штате Вашингтон, таком крошечном городке, и я смотрю и говорю: «О, вот «Mudhoney», вот «Sebadoh», вот «Sonic Youth»»! Я говорю: «Это очень здорово!» А раньше...

КК: Всего несколько лет назад это было невозможно. Совершенно неуместно.

КН: Да. И потом ребята там подвержены этому. Я думаю, что это очень позитивно.

ЕК: Вы явно также помогли многим другим группам.

КН: Ну, то, что случилось с нами, открыло в некотором роде много дверей. Я думаю, что мы были в нужном месте в нужное время для, типа, рок-н-ролла, потому что все те старые рок-звезды, все те дутые группы с лаком для волос просто держались и делали одно и то же, в основном, подражая «Hanoi Rocks», типа, снова и снова, и это застаивалось, как советская экономика или что-то в этом роде - понимаешь, что я имею в виду?

КК: Да, он стал точно таким же скучным, каким будет грандж за год.

ДГ: Мы сделали фотоснимок с кем-то для обложки журнала, и он рассказал нам историю о том, как вошёл Бон Джови и сказал: «Сделай меня...» - он вошел в такой фланелевой рубашке, и он хотел, он сказал: «Сделай меня похожим на «Нирвану», и...

КК: Ничего себе. Это довольно лестно.

ДГ: Если Бон Джови хочет быть похожим на нас, ты знаешь, что-то не так.

КК: Ну, это только доказывает, что он ужасный, бездарный кусок дерьма.

ЕК: У вас есть объяснение своему успеху?

КН: Объяснение... это всё в картах. Это игра в кости.

КК: Это большая удача.

КН: Выбор времени.

КК: Нахождение в нужном месте в нужное время.

КН: Я думаю, это всё... то, что старые динозавры просто, типа, держались как можно дольше и у нас была эта очень сильная песня и были, типа, рок-альбомы не Номер 1, возможно, «R.E.M.» были Номером 1. И «Metallica» выпустила хороший материал, но, хм... просто должна была произойти перемена, понимаешь, просто изменение части всего человеческого опыта, поэтому я думаю, что в следующий раз мы, возможно, будем такими старыми пошляками, и появится такая молодая, модная группа и, вероятно, будут нас поносить или ещё что за то, что мы – динозавры, и оправдываемся, и мы будем в некотором роде состоявшимися и...

КК: Сделайте меня похожим на эту новую группу! [Хихикает].

КН: Да, да! И мы бы, типа, просто совершенно укрепили бы наши отношения с людьми на «MTV», музыкальных студиях, разных журналах...

КК: Мы принесли бы извинения всем!

КН: Мы будем как эстеблишмент, и, мы надеемся, кто-то пройдёт мимо и... убьёт нас...

КК: Мы будем на обложке «Rolling Stone»: «Пожалуйста! Мне жаль!»

КН: Нет, потому что мы уже там, мы такие состоявшиеся... «Обложка «Rolling Stone», когда вы, ребята, хотите этого?» Мы просто, типа, совершенно, совершенно ужасные, мы делаем... мы тусуемся с Арнольдом Шварценеггером...

КК: Брюс Уиллис в «New Club»...

КН: Брюс Уиллис, да, «New Club»...

КК: «Эй, теперь я - республиканец, Крист!» «Эй, я тоже, что ты говоришь?»

КН: «Ну, это было круто, пока нам не пришлось заплатить 38 процентов или 36 процентов налогов, надо же, понимаешь, мы получили удар, и мы жили при Рейгане, а теперь мы получаем шок при Клинтоне. Я говорю, что мы голосуем за Пэта Бьюкенена!»

КК: Раш Лимбо!

ДГ: Раш Лимбо!

КН: Раш Лимбо, да. Те феми-нацисты, ха.

ЕК: Я думаю, что так или иначе должна быть для вас сила, внезапно быть вовлечёнными в реальный большой бизнес, например, на рекламной стороне, дающей вам налог...

КК: Я чертовски счастлив пострадать за это, понимаешь, я буду рад выбросить больше деньги, которые я заработал, если они будут вложены в правильные места, если они помогут экономике. В смысле, все должны пострадать, понимаешь? Все должны начать носить свитера и выключать свои обогреватели... Я был не против стоять в очередях за бензином, когда был маленьким во времена Картера. В смысле, я должен был сидеть в машине и ждать очереди со своим папой, и он просто всё время проклинал Картера, понимаешь: «Что за сволочь!» Удобство Америки разрушает -

КН: Всем в то время было плохо.

КК: Да, понимаешь, все должны проглотить немного плохих лекарств, чтобы изменить жизнь к лучшему, поэтому чёрт с ним.

КН: Они пинают Клинтона, но это как, помните Никсона? И Иран-Контрас, ссудно-сберегательные скандалы Рейгана? Никто никогда об этом не вспоминает; это, типа, безумие.

ЕК: Вы когда-нибудь... вы думаете, что группа, которая у вас есть, должна попытаться взволновать что-то в умах людей, чтобы заставить их думать или, по крайней мере, чётко изложить послание?

КК: Ну, это не наша реальная сознательная цель, или то, что мы готовы сделать, это просто подражание лицам, которые у нас есть, понимаешь, мы всегда осознавали политические вещи настолько, насколько, понимаешь, могут позволить наши умственные способности, и мы -

КН: Мы просто были в курсе дела, и это просто в некотором роде проявляется и выходит, просто потому, что так бывает. В смысле, у нас нет, типа, такого духа, будто мы играем в политической группе или -

КК: Мы всегда изо всех сил старались не слишком выходить из образа, будучи слишком политически грамотными, понимаешь, и это мешает музыке, потому что, понимаешь, это более важно.

КН: И я тоже думаю, что в этой стране, в которой люди такие безразличные и, типа, они в такой отключке перед своими телевизорами, а потом кто-то вроде нас, у кого есть некоторая информированность, из-за чего кажется, что мы действительно информированы, а это не так. Понимаешь, что я имею в виду? Это просто то, что нас беспокоит, и о которых мы просто говорим. Просто потому что мы говорили о них дома, или мы говорим об этом с друзьями и просто говорим об этих вещах в интервью.

ЕК: Есть ли у вас опыт, когда какие-то группы, которые, типа, политические, или другие социальные группы, пытались использовать вас или успех, который у вас есть, с названием или...?

КК: Нет, я бы не сказал, что они нас использовали. У нас было несколько предложений от некоторых политических организаций, например, организации «FAIR», которые работали много лет, чтобы разоблачить множество несправедливостей, и пытаясь продвинуть реальные истины во многих вещах, которые происходили в политике. Это, например, подпольная левоцентристская организация, которая пытается раскрывать правду, и они полностью замаскированы под «USA Today» и журналы вроде этого, правые журналы, которые, много времени, о правде и деталях этой истории никогда не сообщают, и именно этим эта организация и занимается. Вот, они пришли к нам, и, конечно, мы хотели сделать что-то с ними, чтобы помочь им, поэтому я не сказал бы, что кто-то пытается использовать нас таким образом вообще.

КН: «FAIR» - аббревиатура «Fairness and Accuracy in Reporting» («Справедливость и Точность в Передаче Информации»). Я думаю, что был действительно осведомлён о том, что происходило в СМИ, будучи частью СМИ, а потом я просто смотрю на то, понимаешь, как реагирует пресса, и, типа, что было во всей прессе... везде были Уэйко, штат Техас, или Эми Фишер. Это очень интересно; там есть много придурков, которые формируют общественное мнение и, понимаешь, люди действительно не думают самостоятельно, поэтому у них есть большая ответственность, и они по существу просто эксплуатируют это, и это просто... это быть заинтересованным, типа, в правде, реальности, понимаешь. Прямо как эти плохие дема... демагоги, демагогия политиков, манипулирующих людьми и распространяющих свою ложь ради своей собственной личной выгодой. Бывшие экс-коммунисты, или экс-коммунисты, или, типа, бывшие экс-коммунисты. [Курт перебивает - напевая – «Я не могу повлиять на тебя... «] Помогают людям, не просто наклеивая пластырь на ситуацию. [Женский смех.] Полностью избавляются от режимов, понимаешь, но там не будет никаких изменений, понимаешь? Они даже не признают сербскую оппозицию; парень томится в тюрьме, его сильно избивают, они даже не выручают парня. Были выборы в Сербии, парень Милан Парошки, это были фиктивные выборы; с этим ничего не сделали. Так или иначе, вернёмся назад - где мы были? Рок-н-ролл!

ЕК: После всего вашего опыта - вы встречались со СМИ по всему миру - вы ещё верите тому, что вы читаете или смотрите по телевидению? (Все – «Никогда. Никогда!»)

КК: Я никогда не верил раньше, но теперь я не верю даже больше. Я знаю, что даже не имею права - это единственное, чему я научился - я не имею права говорить о чём-то, что я прочитал или увидел, понимаете, по телевидению, пока я не пойду сам лично в чёртов источник. Моё отношение так изменилось за последние несколько лет, главным образом, из-за дерьма, которое было написано о нас, что я не знаю, у меня даже больше нет нескольких мнений, типа, о группах или о том, чтобы унижать их, или всячески стараться, чтобы, типа, как-то что-то выражать о них вообще, потому что я не знаю этих людей. Бон Джови мог бы быть одним из самых хороших людей в мире, их музыка - отстой, но, типа, я даже не хочу напрягаться по поводу того, чтобы даже выражать подобные мнения. Я просто не хочу, потому что я знаю, что, наверное, в этом городе есть люди, которые прямо сейчас говорят о нас. И я слышал, что, понимаешь, Крист Новоселич, бла-бла-бла...

КН: Со своей собакой...

КК: С собакой его бабушки. И у неё СПИД.

КН: Это неправда, кстати.

ЕК: Мне просто интересно, это иногда влияет ещё и на вашу частную жизнь? В смысле, ваши друзья или ваша семья читают эти истории о вас?

КК: Ммм-хм.

КН: Да. Странно говорить с прабабушкой и прадедушкой твоей жены, и они заводят разговор о чем-то вроде этого, ты просто, типа: «Чувак... это вообще неправда!» И приходится объяснять им, что у людей есть разные планы действий, у каждого автора есть своя собственная точка зрения и, возможно, у редактора журнала есть план действий, понимаешь, что я имею в виду? И ты просто в их воле, в общем-то, и всё, что ты можешь сделать, это быть как можно честным, делать счастливое лицо, держать удары.

ЕК: В смысле, честно говоря, мне кажется, хотя я работаю в СМИ, есть определённые журналы, где, как я думал, хорошо, независимо от того, что они печатают, это, как минимум, типа, тщательно изучено, например, «Newsweek» в Америке, который мы получаем в Германии, я нашёл весьма обескураживающим, что даже они придумывали истории.

КК: О, да.

КН: Я был удивлён по поводу «Newsweek». Я думал, что у них другой калибр.

КК: Я вообще не удивлён. Ни у какого журнала вообще нет этики. Нет такого журнала -

КН: [Перебивая] Мэйнстрим-журнала.

КК: Да, мэйнстрим-журнала, который когда-либо останавливал бы хорошую историю. Они хотят продавать журналы. Они в индустрии развлечений.

КН: Да, это - хорошая точка зрения.

КК: И они используют политику как какой-то чёртов поддельный инструмент, чтобы продавать свои журналы.

КН: Верно, верно.

EK: Но в этом случае, я думал, что это такой журнал, который также должен потерять реальную репутацию.

КН: Я думаю, что нам придётся познакомиться с Дэйвом... Дэвидом Джёрдженом.

КК: Нет, хотя нет никого, кто бы протестовал против этих журналов; нет законов о защите против фальшивок, которые пишут о знаменитостях. Иски о клевете - полный фарс. По существу, иск о клевете - просто вызов между двумя людьми, у которых есть много денег, и понимаешь, что у того, у кого больше всего денег, выиграет его. И если пойдёшь против «Cond#233; Nast» или какой-нибудь крупной корпорации, которая управляет целой кучей журналов и владеет этим журналом, который написал о тебе дерьмо, они просто будут чинить препятствия годами, и ты потратишь сотни тысяч долларов, бросая им вызов, и в итоге проиграешь, поэтому это на самом деле... ты не сможешь даже добраться до той первой стадии, даже подав иск о клевете, иск о клевете - это просто пустая трата времени.

КН: Это довольно дико, типа, все отношения между людьми и группами и студиями и между журналами и всем этим, понимаешь. У вас есть так много, типа, у Билла Клинтона были трудные времена, и он нанял Дэвида Джёрджена, который начал устраивать вечеринки для представителей прессы и начал устранять разногласия людей, потому что у него были отношения, и что ты думаешь, у нас выходили новости, «Вашингтон для Клинтона», и это мануфактурное восприятие; будто это нереально, это всё просто шарада, понимаешь, и в итоге - реклама столичной водки на последней странице, понимаешь, реклама «Marlboro»; они просто получают эти деньги и, понимаешь, всё промежуточное просто не так важно... Телевидение, то же самое... Поэтому мы собираемся создать свой собственный журнал. Он будет называться «Nervewracker» («Действующий на Нервы»).

ЕК: «Nervewracker». Это хорошее название, во всяком случае.

КН: Полный убийств персонажей, левых и правых. Мы будем сплетничать обо всех этих людях. Кто больше всех даст нам на лапу, тот получит полномасштабную статью с иллюстрацией на обложке, понимаешь, что я имею в виду? Шаг один, ведём ребят на обед – «Я буду есть омара, спасибо». Шаг два - (КК: «Отведите меня на концерт бесплатно!») Да! «Отведи меня на концерт бесплатно». Шаг три: «Мм, у меня такая племянница, ей нужно что-то новенькое, я хочу подарить ей «Mustang»...» «Машину? Сделано. Вы на обложке «Nervewracker»». Недобросовестный журнал - вперёд.

ЕК: Насколько серьёзно вы воспринимаете все эти клише и стандарты бизнеса и роли, которые играют люди?

КН: Мм. Ну, я просто думаю, например, об индустрии рестлинга, например, ВФР - Какой-Нибудь Всемирной федерации рестлинга, где какой-нибудь Халк Хоган и все эти Роуди Роди Пайпер и... Ты можешь себе представить всю тамошнюю политику, понимаешь - он собирается победить в том бою, но, понимаешь, ему надо проиграть в этом поединке и, ну, они будут в том ТВ-шоу, и это, типа, ничего себе, вся эта драма и все эти эго, личности... Всемирная федерация рестлинга - это типа - вытащи меня отсюда.

КК: Да...

ЕК: Возвращаясь к альбомам, это случайность, что вступление трека «Rape Me»звучит немного похоже на одну партию в «Nevermind»?

КН: Какую партию «Nevermind»?

ДГ: «Smells Like Teen Spirit». [В сторону от Курта и Криста] Я прочитал вопрос!

ЕК: Я просто пытаюсь это вспомнить.

КН: Какая песня стала хитом со второго альбома «Knack»?

КК: Это явно внутренняя шутка.

КН: Если крутишь эту хитовую песню со второго альбома «Knack», если проигрываешь её назад, она звучит как «My Sharona».

ДГ: Правда?

КН: Я рекомендую прокрутить «In Utero» назад, и вот - оо, я проболтался, о, я не должен был этого говорить. Там «Курт Мёртв» на все лады, понимаешь, но это полное поклонение дьяволу... самое худшее... алтари, девственницы...

КК: Те матери белой бедноты собираются подать на нас в суд после того, как они несколько лет били своих детей, а потом они убивают себя и возлагают ответственность за это на нас! А потом не верят своим глазам: «Я дала им хорошее христианское воспитание...»

КН: Нет, чувак... И что случилось?

КК: «Я шлёпала его по заднице каждый день, он должен был стать просто прекрасным, если бы не этот альбом... «[Смех].

ДГ: Шлёпала его по заднице!

ЕК: Потому что ни один парень пока что не покончил с собой, слушая песню «Нирваны».

КН: Давайте надеяться. Давайте надеяться.

КК: Они совершают социальное самоубийство.

ЕК: Это очень типично для американца; такого никогда не будет в Европе или Германии.

КН: Ну. Это, я не знаю, там есть много симптомов, типа, я не знаю, ребята, убивающие себя или люди, которые ходят в «McDonald’s» и сводящие людей с ума.

КК: Всегда убивают людей, которые этого не заслуживают, тем не менее, понимаешь, о чём я? Если ты собираешься убить кучу людей, почему бы не убить того, кто этого заслуживает?

КН: Но нет, они не показывают это как, типа, признак. Они просто говорят, что это проблема. «Случайный акт насилия!» Но, возможно, это признак того, в какой стране вы живете, и ценности людей, понимаешь, о чём я? Я говорю, что все они просто трахнутые! Я отвечу на этот вопрос прежде всего, сказав, что все трахнутые. Если ты меня спросишь. А потом почему бы нам не остановиться и не посмотреть, что ещё сделать? Мы все трахнутые. Хорошо, ну, мы установили что-то. Какие-то критерии. Как основа, куда идти дальше. Возможно, мы все...

КК: И насколько они трахнутые?

КН: Насколько они трахнутые? Ну, я не хочу об этом думать, потому что это просто требует усилий.

КК: Потому что тогда я просто трачу время зря, думая об этом, и мы создаём какой-то диалог об этом некоторое время, потом мы просто вернёмся к заключению, что все трахнутые.

КН: Все трахнутые, понимаешь, поэтому тебе просто приходится начать курить и, понимаешь, жить размеренной жизнью и, понимаешь, бомбить какие-нибудь страны третьего мира, ходить в «McDonald’s» и торговые центры с автоматическим оружием, легко доступным, и...

КК: Эй, если жизнь становится слишком жесткой, просто купи AK-47 и иди в «McDonald’s». Ты будешь лучше себя чувствовать.

КН: Да. Потому что ты ненавидишь понедельники. [Это было причиной, по которой шестнадцатилетний убийца устроил стрельбу в шуоле в Сан-Диего в 1979 году - Ред.]. Какой у тебя любимый день недели?

ЕК: Извини?

КН: Какой у тебя любимый день недели?

ЕК: Думаю, среда?

КК: Среда?

ЕК: Да...

КН: Потому что ты в середине недели? Мой - пятница, чувак. СБЭП. Слава Богу, Это - Пятница! [Смех]. Или воскресенье. Поскольку это День отдыха, день Бога. Но если ты - адвентист седьмого дня, твой День отдыха - в субботу, и они не едят мяса, между прочим, и кажутся хорошими людьми, и я не знаю, какими нравоучительными они кажутся, поэтому если бы мне пришлось подписаться на какую-нибудь христианскую догму, это были бы адвентисты седьмого дня... Я был бы свидетелем Иеговы.

КК: Ты был бы свидетелем бомжа, Крист, который ходил и торговал «Watchtowers».

ДГ: Свидетель бомжа, ха?

КК: Я был бы Тупым Мормоном, тупица.

ЕК: Кстати, кто та Фрэнсис Фармер, которая отомстит Сиэтлу?

КК: А что?

КН: Какого она была вероисповедания? [Смех] Баптистка или...

КК: Ты должен прочитать «Сказочную Страну» [фактическое название – «Страна Теней» - Ред.] этого частного детектива-репортёра, который написал эту книгу о ней. Она очень хорошая [Сейчас в значительной степени опровергнута - Ред.]. Ты знаешь её историю, не так ли? Она была актрисой; она была в некотором роде матерщинницей и ненавидела всю голливудскую сцену, и она выражала свою ненависть к ним публично. И она также, когда ей было, типа... я думаю, что ей было пятнадцать - она участвовала в таком конкурсе эссе, когда она жила в Сиэтле, под названием «Бог Мёртв», и многие люди обвинили её в том, что она - коммунистка. А потом она отправилась в Нью-Йорк и участвовала в такой актёрской труппе, и у неё, возможно, тоже были коммунистические связи. А потом был такой большой заговор, в частности, этого судьи, очень известного, видного судьи здесь, в Сиэтле, и нескольких других людей, у которых были связи с Голливудом, и они, в общем-то, просто подставили её и разрушили её жизнь. У них было несколько её снимков, когда она была арестована за вождение в нетрезвом виде, и это был просто большой огромный скандал. И её в итоге отправили в психиатрическую больницу и провели лоботомию и насиловали каждый день в течение многих лет и просто тотально издевались, и в итоге она работала в ресторане «Four Seasons» и умерла в одиночестве.

КН: Это был остров Бэйнбридж. Именно там её упекли в психушку. Прямо туда. Там была такая старая разбитая больница.

КК: В течение многих лет, каждую ночь, были очереди сторожей, друзей и людей, из числа персонала, которые ждали в очереди, чтобы насиловать её каждый день. Она прошла через много дерьма. И мне просто отвратительно знать, что некоторые из людей, которые были частью того заговора, жили здесь, в Сиэтле в своих удобных, тёпленьких домиках, и их семьи, и... уже двадцать, сорок лет после этого факта, и это просто заставляет меня хотеть убить их.

КН: Это справедливый Бог, не честный, понимаешь, именно это говорят христиане. «Боже! Почему был Освенцим?» «Ну, я справедливый Бог, не честный». «О, хорошо». Понимаешь?

ЕК: Да.

КН: Почему... о, я, мм, спроси Святого Павла, он всё тебе расскажет об этом. Мы просто будем обращаться к Библии. Найди маленького еврея, который написал Библию.

ЕК: Вы уже наметили тур?

КК: Не для Европы. Только для Штатов. Мы собираемся отправиться в ещё один тур сразу. В смысле, мы определённо хотим и планируем отправиться по Европе и Японии, Австралии.

КН: Вероятно, будет рано, вероятно, в январе или где-то так, понимаешь, мы будем в Европе.

ЕК: В смысле, гастроли тоже должны были изменить для вас довольно многое, когда вы вдруг столкнулись с этой гигантской машиной; в смысле, когда играешь на больших точках, и у тебя нет большого количества людей и аппаратуры, а настоящей требуемой организации -

КН: Да, мы обычно ездили только втроём в фургоне.

КК: Но, понимаешь, поскольку, по сравнению со многими другими группами, которые находятся в нашем масштабе, типа, у нас есть всего несколько администраторов, люди, и тур-менеджер и его помощник, понимаешь? Например, у многих групп, которые популярнее, чем мы, или такие же популярные, как мы, понимаешь, около пятидесяти человек на гастролях с ними; происходит такая большая, запутывающая, глупая вещь. Мы по-прежнему очень приземлённые в той области, и мы можем страдать от этого много раз, потому что мы не добиваемся цели, ну и ладно...

КН: Мы экономим много денег. [Смех].

КК: Так просто веселее и проще.

ЕК: Курт, наличие семьи изменило твоё отношение к музыке вообще?

КК: Мммм, не к музыке.

ЕК: Но к жизни в связи с этим?

КК: Мммм, кажется, не намного оптимистичнее; в смысле, я полностью, мне нравится иметь семью, это забавно, это здорово, но... понимаешь, я всё ещё зол на многие вещи, понимаешь, в жизни, поэтому это на самом деле не мешает, понимаешь, быть злым в музыке. Это не очень нас изменило.

ЕК: Ты иногда пишешь вместе со своей женой?

КК: Иногда. Мы обычно... Я бы не сказал, это на самом деле авторство, это джэм, игра вместе.

ЕК: Я думаю, «Royal Penny Tea»...?

КК: «Pennyroyal Tea»?

ЕК: «Pennyroyal Tea», да.

КК: Да. Ну, они [«Hole» - Ред.] сделали кавер этой песни. Это по большей части моя песня, понимаешь, но, гм, мы просто джэмовали на ней вместе, и они хотят записать её версию.

ЕК: Ну, я буду заканчивать. Большое спасибо. Сколько вам ещё нужно сделать сегодня?

КН: Я не знаю...

БЕШЕНСТВО МАТКИ

Юрий Ленкетт | август 1993 года | «Best» (Франция)

Я поболтал с Куртом, когда «Нирвана» играла в «Zenith» в Париже, но август 1993 года был формальным обязательством. «Best» послал меня, чтобы осветить раскрутку группой «In Utero». Меня сопровождал молодой парень, который победил в конкурсе «Нирваны» - его призом была встреча с группой в Сиэтле, и мы туда поехали, этот шестнадцатилетний парень и я, чтобы провести три дня в городе. Мы провели фотосессию в саду дома Дэйва Грола после приятного дня тусовки с группой. У меня остались только счастливые воспоминания о том дне: мы ходили на картинг, мы сидели дома и болтали, погода была хорошая, и все мы были рады видеть друг друга. Было очень много шуток - в какой-то момент Курт увидел миниатюрный игрушечный M16, взял его и положил себе в рот. Это была просто очередная шутка, хотя я пожалел о существовании этих фото год спустя, когда они были повсюду, и я тратил свое время, объясняя всем, кто слушал, что это была просто шутка.- Юрий Ленкетт

Перевела Карли Лапотр.

Некоторым людям везёт, но в отличие от выигравших в лотерею, победитель конкурса «Best» / «Нирваны» должен был провести заслуженные выходные в Сиэтле, чтобы взять интервью и завести дружбу со святой троицей гранджа.

ВвввВВВАААОООМмммм!

Эхо маленьких моторов на полной мощности отскакивает от стен супермаркета рядом с пустынной парковкой, где мы стоим. Окрестности похожи на кадры из фильма Спилберга: удобные, скромные дома между деревьями, люди, которые узнают и приветствуют друг друга. Белая Америка, красивая и аккуратная, где все дают друг другу право побыть ребенком в уикэнды, пока они зашибают деньгу в течение недели. Две очень известные рок-звезды едут на картах по улице, и это, кажется, вызывает чуть больше, чем удивлённые улыбки, приберегаемые для буйных соседей. В настоящее время мы в процессе окончания интервью, которое привело нас в Сиэтл.

С «Нирваной» никогда ничего не происходит так, как планировалось; это, в общем, обязательно, и часть их очарования. Первый сюрприз, они пришли точно вовремя на интервью, а мы опоздали. Нет проблем, они терпеливо ждали нас на крыльце дома Криса, наслаждаясь солнцем среди звуков газонокосилок и птиц, которые сновали взад и вперёд, строя гнездо под одной из деревянных балок веранды. Мы не ожидали, что семейная, спокойная атмосфера являлась частью жизни одной из самых горячих на данный момент групп, у которой было продано более девяти миллионов альбомов по всему миру.

Вслед за блицкригом «Nevermind» и в конце их утомительного мирового тура каждый из этих троих купил себя дом в хорошем районе. Их стандарт жизни следует непрерывно восходящей кривой, но нет роскошной распущенности и броскости, которые часто окружают тех, для кого успех приходит быстро и в значительном масштабе.

На сегодняшний день Крису принадлежат три автомобиля. Есть вездеход-внедорожник, «Фольксваген» 1960-х, лишённый всего своего блеска и достоинства, и «Дофин», который он пытается восстановить, чьё оригинальное очарование препятствует тому, чтобы он выглядел так, будто он на последнем издыхании в Америке. Крис Новоселич, без бороды и с короткой стрижкой, по-прежнему обладает очарованием дружелюбного гиганта.

«Я также нашёл участок земли в горах, - говорит он, пока мы едем по направлению к ресторану неподалёку. - Над ним дом, но он совершенно изолированный. Очень труднодоступный. Нет даже телефона. Но это именно то, что я искал. Было время в прошлом году, когда я чувствовал, что будет лучше исчезнуть на некоторое время. Изолироваться от всего, что меня окружало. После тура мне нужно было посмотреть на всё в истинном свете и принять то, что изменилось».

История «Нирваны» весьма головокружительная. Многие другие пострадали бы. Многие другие потеряли бы связь с жизнью и своими мечтами. Они, кажется, знали, как маневрировать на скоростной трассе, которая грубо вытолкнула их от сомнительной, но всё же обнадёживающей анонимности к международной славе, к которой они не были подготовлены: её наградам, её трюкам, и трудности осознания различия между тем и другим. Деньги, общественное внимание, их изображение, спроецированное повсюду: это не заставило их потерять своё человеческое измерение и свой вкус к реальности. Это, без сомнения, причина, по которой они могут продолжать жить почти нормально.

Ресторан, в который мы идём, кажется, стоит на жире и ветхости. Место в той или иной мере управляется ассоциацией, которая заботится о проблемной молодёжи. Фактически, ни одному из клиентов не больше двадцати пяти лет. Очевидно, что все узнают людей, которые только что вошли, но никто даже не думает беспокоить их.

Серийный убийца

В конце стола Курт Кобэйн ест чизбургер, промокший от жира и окружённый жареной картошкой. Я имею в виду, что это, вероятно, не лучший способ вылечить частые боли в желудке, на которые он жаловался, когда мы встретились в первый раз, почти два года назад, во время их австралийского тура. Боль была позже диагностирована как язва желудка, которая потребовала нескольких госпитализаций.

«Всё». Он колеблется. «Ну, я думаю. Это было из-за того, как я пою. Я использую свой живот, и поскольку я много кричу, это в итоге вызвало раздражение. Тур был очень долгим; мы играли почти каждый вечер, поэтому он не мог зажить. В итоге у меня была дырка в животе. Это было также связано с большим напряжением... слишком много всего происходило одновременно. Я пережил очень негативный период. Я чувствовал, что музыка перемещается на задний план. Постоянно я хотел всё остановить. Я думаю, что то, что происходит в твоей голове, в итоге оказывается в твоём теле. Ну, теперь это излечено».

Он внимательно смотрит на свой гамбургер.

«В любом случае, попробуй найти что-нибудь получше в меню, если сможешь. Любые предложения приветствуются».

Из этих троих с Куртом Кобэйном, несомненно, труднее всего установить контакт, но также он самый милый. В отличие от шестифутового Криса и Дэйва Грола спортивного телосложения, он всё ещё кажется, в двадцать семь лет, хрупким, чувствительным ребенком. Его лицо частично скрыто за длинными волосами, разделёнными пробором по центру; он говорит мягким голосом, еле слышным. Там должно быть спокойствие, но только когда ловишь в его взгляде вихри энергии, которые живут в нём. Если однажды кто-нибудь снимет фильм, где Маленький принц превращается в серийного убийцу, Курт легко мог бы сыграть главную роль. Поскольку он - лидер группы, но также и из-за своего характера, он пострадал больше всего от последовательности событий, вызванных успехом «Nevermind». Его, который говорил так мало, стали вдруг засыпать вопросами как того, кто говорил от имени поколения. Он, который нашёл в музыке способ выражения, считал себя обязанным объяснить словами, которые фактически были его единственным способом коммуникации. За несколько месяцев почти всё стало плохо. Слухи, что у него появилась плохая привычка к героину, стали всё более и более упорными. Некоторые люди размышляли о его смерти. И его отношения с Кортни Лав, вокалисткой «Hole», служили жизненной основой жёлтой прессе, ищущей скандальную пару. Вторжение в его частную жизнь завершилось объявлением о выходе особенно «вызывающей проблемы» книги, написанной двумя журналистками, которых группа приняла в своё окружение до того, как они поняли, что за тип книги они пишут. Курт, в безысходном положении, оставил угрожающее сообщение на автоответчике одной из журналисток, которые потом, конечно, поспешили с ним в газеты.

Дэйв Грол: «Я не думаю, что книга когда-нибудь выйдет, а если выйдет, то не будет такой толстой». Он показывает промежуток в несколько страниц с улыбкой мстительного удовлетворения. «Они отправят её нашим адвокатам, которые уберут все отрывки, которые не соответствуют действительности. Не только потому, что она наполнена совершенно невероятной информацией, но стиль очень плох, даже дети в начальной школе не написали бы так».

Сегодня Курт, кажется, победил своих саморазрушительных демонов. И вы на самом деле ничего не должны были знать обо всём этом, задавая вопрос кому-то на такую интимную тему. Он не готов заменить Шварценеггера, но сегодня у него есть позитивная энергия, которую он приписывает своему браку с Кортни и рождению их дочери,Фрэнсис Бин, в прошлом году.

Шутки и анекдоты звучат за столом. И время идёт. Крис и Дэйв говорят о мотоциклах. Они рекомендуют экскурсии по Сиэтлу. Эта встреча превращается в воссоединение старых друзей. У этих троих одинаковое отвращение к интервью. Не говоря уж о фотосессиях! Не потому, что они оценивают свое время дороже, чем наше (мы не были бы здесь в течение такого долгого времени, если бы это было так), но потому что они, кажется, боятся искусственного характера и чувства неловкости, которые влечёт за собой процесс. В результате они отстают.

Наконец, мы решаем, что сделаем это в доме Дэйва. Мы встречаем его невесту и его маму, которые приехали на несколько дней. С печеньем и колой это мог быть обычный детский праздник после школы. Нам пришлось остановиться в гараже, где Дэйв хранит свои два мотоцикла. Самолёт с дистанционным управлением, сноуборд, скейтборд, вездеход-велосипед... место похоже на пещеру подростка Али-Бабы. Изюминкой его коллекции, тем не менее, являются два карта, которые он только что приобрёл. И прежде, чем мы успели осмотреться, заработали моторы...

Вот так мы оказались на парковке. Банки на земле разграничивают абстрактный трек. Маленькая импровизированная гонка между Куртом и Дэйвом быстро сложилась в пользу ударника. Они давали нам попытку, когда пришла плохая погода, чтобы вернуть дню немного серьёзности. Середина августа, но Сиэтл по-прежнему соответствует своей репутации дождливого и холодного. В итоге мы оказываемся в подвале многоярусного дома, который построил Дэйв. Новый ковер, картины и нераспакованные корзины наводят на мысль о недавнем переезде. Мы садимся на пол среди груд виниловых альбомов. Среди них сингл, «The Priest They Called Him», вышедший под двумя именами, Уильяма Берроуза и Курта Кобэйна.

Курт Кобэйн: Это была идея друга, у которого была студия в Портленде. Я, вообще-то, никогда не встречался с Берроузом. Мы даже не говорили по телефону. Каждый из нас делал свою вещь у себя. Сначала это не предполагалось как сингл; казалось, что мы, возможно, сделаем целый альбом. Некоторое время мы думали о том, чтобы попросить его сыграть роль в нашем следующем видео. Там персонаж - старик. Но, подумав об этом, мы подумали, что для него это может быть унизительным, и забыли об этом. Оказал ли он влияние на меня? Я не знаю, сравнивается ли то, что я пишу, с Берроузом, но его книги были, конечно, среди тех, которые оказали на меня самое большое влияние. Я не тороплюсь с ним встретиться. Я думаю, что такие встречи не должны быть вынужденными. Они происходят тогда, когда происходят.

Даже при переиздании «Bleach», который многие теперь открыли, и со сборником «Incesticide», который собрал редкие и неизвестные названия, мы должны признать, что слышали немного нового материала от трио после выхода «Nevermind», за исключением названия на сингле, который выпущен совместно с их друзьями «Jesus Lizard». С другой стороны, они становятся сильнее. Мы слышали, что они были в студии со Стивом Элбини, и что звукозаписывающая компания отказалась выпускать «неприятный для слуха» альбом, который группа начала заново со Скоттом Литтом. Даже название, казалось, не хотело стабилизироваться. Альбом сначала назвали « I Hate Myself and Want to Die», а потом «Verse Chorus Verse», но, наконец, они остановились на «In Utero».

Зародыш

Крис Новоселич: Это были просто названия, с которыми мы забавлялись. Ни одно не прижилось. Но самые маленький незначительный факт был раздут СМИ. Это совершенно смешно. В мире достаточно сумасшедших вещей: что такого важного в том, что рок-группа записывает свой альбом?

ДГ: Мы быстро забыли о «Verse Chorus Verse». Оно придавало посредственную окраску альбому. Что касается «I Hate Myself and I Want to Die», это название песни, которая, как предполагалось, будет на альбоме, но которую мы решили не включать. Она звучала слишком похоже на остальные на диске. Она выйдет на сборнике «Beavis Butthead» (Юотй Ленкетт: Два персонажа из мультфильма, ставшие популярными благодаря «MTV», своего рода едкая помесь «Симпсонов» и «Мира Уэйна»).

КН: И с таким названием нам только требовался один ребёнок, покончивший с собой, чтобы оказаться в зале суда рядом с «Judas Priest».

ЮЛ: Это название отражало ваше настроение в то время?

КН: Да, ха-ха... [Он саркастически смеется.] Мы должны были в тот день играть в русскую рулетку с заряженными пистолетами.

Курт внезапно интересуется подошвой своего ботинка, способ избежать необходимости объяснять эту строчку, которую он создал.

КН: Мы все трое имеем склонность к второстепенному и чёрному юмору. Проблема в том, что то, что заставляет нас смеяться конфиденциально, может быть воспринято ужасно или искажённо, когда говоришь с людьми, которых не знаешь, или кто не знает вас.

КК: «In Utero» - одно из последних названий, которые пришли на ум. Не нужно искать здесь особого смысла или послания. Он появился из-за рисунка на обложке, где вы видите беременных женщин и зародыши.

ЮЛ: Трудно ли было делать продолжение к «Nevermind»?

КК: Я знаю, что было время, когда я хотел всё запороть. Я хотел сделать альбом, который никто не захотел бы купить... Мы в итоге преодолели такой вид отношения, мотивированного отчаянием. Мы решили сделать альбом, который мы хотели сделать без размышления о том, что это могло бы означать для публики, СМИ, индустрии, или ещё чего-нибудь.

Прослушивание демокассеты с альбомом подтвердило правильность этого эгоистичного подхода. Менее корректный и чистый, чем «Nevermind», «In Utero» отражает неотшлифованную «Нирвану». Немного, как будто Кобэйн и его группа объединили фанатический накал «Bleach» и явную поп-чувствительность «Nevermind». Альбом был записан в рекордные сроки: две недели в студии неподалёку от Миннеаполиса, прошлой зимой.

КК: Честно говоря, не очень трудно сделать рок-н-ролльный альбом. Песни были готовы. Всё, что мы должны были сделать, это договориться о деталях. Поставим мы сюда соло или нет... Мы сделали всю основу за три дня. Ещё три-четыре - на добавления вокала или гитары, и остальные - на микширование. У нас всегда запись занимает очень мало времени. Повсюду был снег. Мы заказали студию под псевдонимом: Группа Саймона Ритчи; Саймон Ритчи - это было настоящее имя Сида Вишеса. Никто не знал, что мы там были; даже менеджер студии узнал об этом только после.

ЮЛ: Почему Вы выбрали Стива Элбини?

КК: Нам понравился тип звука, который он получал на предыдущих проектах. Он записывает звук очень естественным образом. На самом деле нам не нужен был продюсер. Саунд наших альбомов, прежде всего, наш собственный. Он не похож на определённые группы из 1960-х, или сегодняшние, проекты типа Уитни Хьюстон, где продюсер выбирает песни, музыкантов, аранжирует треки... Нам на самом деле нужен был звукорежиссёр, тот, кто заботится о технических проблемах. Отношение Стива было правильным для нас. Он противник истеблишмента, он готов пробовать новые вещи.

КН: У него особый способ записи звука. Он использует кучу микрофонов. Странные микрофоны. Старые машины, машины, которые он достал в Западной Германии... Он не хочет делать стандартный монтаж. Это позволяет нам играть с реверберацией комнаты, со звуком, отскакивающим от стен.

ЮЛ: Вопреки слухам ваши отношения с Элбини кажутся довольно хорошими, хотя два альбомных трека были переделаны со Скоттом Литтом.

КК: Честно говоря, если бы Элбини был бы не в состоянии сделать этот альбом, то это была бы настоящей дилеммой. Мы бы потратили месяцы, ища звук, который мы хотели. С другим продюсером и другой студией нам пришлось бы нелегко, не зацикливаясь на продолжении к «Nevermind».

ЮЛ: Помимо треков альбома группа записала четыре произведения, по-видимому, чтобы пополнить вторые стороны синглов, и одно из них написал Дэйв.

ДГ: Вообще-то, это старое произведение. Оно восходит к тем дням, когда мы с Куртом жили в одной квартире. Мы купили четырёхтрековый магнитофон и написали несколько песен, чтобы опробовать его. «Pennyroyal Tea», которая есть на альбоме, была написана в то время. Мы подумали, что она заслуживает того, чтобы быть перезаписанной. Я нечасто сочиняю. Это для меня больше хобби, чем что-то серьёзное.

ЮЛ: «In Utero», как и «Nevermind», заканчивается трюком. После двадцати трёх минут тишины из динамиков появляется совершенно невероятное неожиданное произведение.

КН: Когда вышел «Nevermind», CD ещё был довольно новым форматом. Мы просто искали способ позабавиться с его возможностями. Это был способ позлить людей с мультидисковыми CD-плейерами.

Пепельница

Если говорить только о количестве, продажи «Nevermind» были значительно ниже, чем у альбомов Гарта Брукса, Майкла Джексона и других движущих сил в индустрии. С другой стороны, его воздействие и его последствия превышают всё, что было сделано с тех пор. Когда настоящей рок-н-ролльной группе, настоящей панк-группе, удавалось заставлять себя слушать? «Sex Pistols» и «Clash», конечно, были гордыми патронами эстетики, сознания, движения. «Stooges» и «Velvet» преобразовали свою эру. Но их продажи никогда не были вполне достаточными, чтобы стать даже песчинкой в этой машине. Навязывая сегодня этот тип музыки, «Нирвана» создала эффект магнита, вся важность которого будет ясна позже. Пока что их успех уже позволил множеству групп заключать контракты, когда двумя годами ранее они были бы счастливы, если их демо служило пепельницей. Что касается девяти миллионов проданных альбомов, с этого времени они должны напоминать индустрии, что эра всего того маркетинга 1980-х закончена. «Нирвана», сама того не желая, является источником грандж-облика, который порадует каждый модный журнал.

Диетический Грандж

КН: Что я могу сказать? Это гротеск. Но я не думаю, что он будет длиться, по простой и хорошей причине, что там немного что эксплуатируют. Грандж - не просто ответвление рок-н-ролла. И хорошо, даже если всё ещё есть какие-то позёры, нет тридцати шести разных способов носить клетчатую футболку с потёртыми джинсами. Ты, наверное, найдёшь несколько человек, которые пойдут и купят дизайнерскую клетчатую футболку за триста долларов, но большинство продолжит идти их искать за пять долларов в комиссионке. Если не будет денег, то индустрия всегда будет двигаться к чему-то ещё.

Разумеется, «Нирвана» больше не сможет мирно отдохнуть в манихейском разделении противоборствующих мэйнстрима и альтернативы. Нравится им это или нет, их история представляет собой большой бизнес. Однако они никогда не прекращают демонстрировать вкус к встряске, и их желание видеть, как всё меняется, сохранилось в первозданном виде.

«Если кто-нибудь из вас каким-либо образом ненавидит гомосексуалистов, людей с другим цветом кожи или женщин, пожалуйста, сделайте нам такое одолжение - оставьте нас в покое, чёрт возьми! Не приходите на наши концерты и не покупайте наши альбомы». Это сообщение в аннотациях на конверте «Incesticide» довольно ясно суммирует их настроение. На определённых треках «In Utero» - почти пугающе убедительный гнев. «Frances Farmer» - дань уважения Курта актрисе и уроженке Сиэтла, сломанной истэблишментом, потому что она не хотела соответствовать американским законам для юных девушек, жертве маккартизма, но в более широком смысле - реакционной глупости и бюрократии. Что касается «Rape Me», враждебность и отвращение, которое исходит от того, как поёт Курт, вызывает у вас мурашки.

ЮЛ: Вы не боитесь, что это послание неправильно поймут?

КН: Возможно, если бы эта песня была на «Nevermind», был бы риск дезориентации. Но я думаю, что мы дали достаточно интервью, чтобы все знали наше мнение по этому поводу.

Один из лучших способов увидеть Кобэйна, ушедшего в себя, состоит в том, чтобы спросить его о точном значении его слов. Когда мы спрашиваем его, что он имел в виду, когда говорил: «Хотел бы я съесть твой рак, когда ты почернеешь», строчка из «Heart-Shaped Box», именно Крис нейтрализует любую мысль о том, чтобы идти дальше.

КН: Давайте посмотрим, как сегодня ответить на этот вопрос? О, да, это песня, посвящённая людям, рождённым в июле.

ЮЛ: И кто этот Туретт, имя которого - одно из названий песен?

КК: Он - француз, я думаю. Врач, который изучал такое психическое заболевание, которое заставляет тебя внезапно потерять контроль в середине предложения и начать говорить ужасные вещи. Мне не хотелось писать слова для этой песни. Я подошёл к микрофону и выдал все проклятия, которые пришли мне в голову.

Подруга Дэйва не переносит сигаретного дыма, поэтому мы перемещаемся на террасу, чтобы табакозависимые могли предаваться своему пороку.

Сирил [победитель конкурса] рассказывает о том, что Крис Айзек говорил об их музыке, что он нашел её успокаивающей. Реакция была непредсказуемой:

КК: Это именно то, что я думаю о его музыке. Нет, правда. Мне очень нравится его музыка. И он очень приятный человек.

Я говорю им, что Пол Маккартни сказал, что «Lithium» - это песня, которая недавно больше всего ему понравилась.

КН: Это забавно, потому что, когда я делал басовую линию для этой песни, моей целью было, вообще-то, придать ей ауру «Beatles».

КК: Я думаю, что если бы это сказал Джон Леннон, я бы описался от радости. Но Пол, что за кретин. Хорошо, это несправедливо. Я уверен, что он в значительной степени поспособствовал многому из того, что мне нравится у «Beatles». Но я ненавижу его сольные альбомы. И у меня проблема с его персоной.

Его невинная, чистая аура... Я был польщён, когда услышал что его жена, Линда Истман, хотела нас сфотографировать.

Вопреки моим предположениям трое участников «Нирваны» ценят и хорошо знают рэп. «GOAT» [«Greatest of All Time» (Величайшие за Всё Время – Прим. пер.), по словам Эл Эл Кул Джея - Ред.], «Arrested Development», «Public Enemy», они знают почти все интересное о том, что предлагает этот жанр.

КН: У меня проблема с рэпом, когда он скатывается до мужского шовинизма. Эта навязчивая идея с золотыми цепями и огромными машинами и миром, где все женщины - шлюхи... в это трудно поверить. Это и прославление оружия. Я не понимаю, что крутого в том, чтобы его иметь. Оружие страшно. В этой стране убивают людей. Подождите, вы не знаете самого лучшего. Я читал, что в оружейном магазине, не помню, в каком городе, в окне была вывеска с надписью «Специально для Школьного Сезона». Это многое говорит о менталитете людей, которые его продают, и о возрасте тех, кто хочет его заполучить!

Начинает смеркаться. Все помнят, что у них есть планы на сегодняшний вечер, более или менее. Курт должен закончить биографический очерк, который он обещал закончить на прошлой неделе. У Дэйва день рождения мамы, и нужно помочь приготовить еду. У Криса примерно те же планы по поводу дяди из Хорватии, страны, из которой уехали его родители, чтобы эмигрировать в США вскоре после его рождения, и куда басист «Нирваны» регулярно возвращался с детства. Пока мы обмениваемся телефонами, Дэйв идет искать один из платиновых альбомов, которые он получил за «Nevermind», и вручает его в подарок Сирилу.

Прежде, чем уйти, мы спрашиваем их, планируют ли они повторить опыт, предпринятый на своём концерте на Семинаре Новой Музыки в следующем туре, который начинается осенью, включая антракт, где они исполнят несколько песен в акустике.

КН: Почему нет? Всегда весело видеть парней в первых рядах, которые стонут и толкаются, пока ты пытаешься играть медленную песню. И мелодии привлекают девушек, верно. Подождите, возможно, мы должны запустить новое понятие. Мы назовём его Диетический Грандж!

В УТРОБЕ С НОВЫМ LP

Маркус Кёлер | 3 августа 1993 года | No Trend Press (Германия)

На момент этого интервью почти всё о «Нирване», казалось, было сказано. Цирк СМИ построил стеклянный дом вокруг жизни каждого участника группы. Минимум конфиденциальности. Никаких тайн. Только новые слухи, которые были чем-то вроде обычного дела. Курт Кобэйн стал идолом для целого поколения, и большая часть внимания СМИ была сосредоточена на нём и его обременительном существовании в качестве рок-звезды. Когда я тусовался с группой «Seaweed» с «Sub Pop» в Такоме, штат Вашингтон, ещё в 1992 году, я связался с Трэйси Мэрандер, которая тогда была помолвлена с их гитаристом, Уэйдом Нилом. Трэйси отвечала за обложку «Bleach», на которой есть фото, которое она сделала на концерте ранней «Нирваны» во время того периода, когда она встречалась с Куртом Кобэйном. Именно Трэйси, год спустя, связала меня с Кристом Новоселичем, с которым они остались друзьями. «In Utero», новый альбом «Нирваны», вот-вот должен был выйти. Но волнение, которое я испытывал в «Roxy» за два года до этого, прошло. Всё, казалось, сменилось простой рутиной. Конечно, Крист был по-прежнему милым и забавным. Но беззаботной атмосферы их ранних дней не хватало. - Маркус Кёлер

Перевели Инга Овцворс и Йон Дарх.

Многое было сказано перед выходом нового LP: Элбини его продюсировал/не продюсировал; он был недостаточно коммерческим; «Geffen» не хотели его выпускать; плюс каждую неделю новое название альбома, и т.д., и т.п. Фабрика слухов снова бурлила, и в немалой степени. Будучи скрупулёзными исследователями «Нирваны», «NT», естественно, хотели добраться до сути всего этого и, к счастью, благодаря давним отношениям, нам удалось сделать это. Практически в последний момент телефонное интервью с Кристом Новоселичем, которое мы планировали две недели, наконец-то, состоялось. Самый популярный член «Нирваны» неоднократно соглашался на него, но потом постоянно его приходилось откладывать снова без предупреждения, до 3 августа, немногим более чем за пять минут до нашего абсолютного крайнего срока мы, наконец, его сделали. Приблизительно в 22:30 по центрально-европейскому времени высокий хорват уделил нам полчаса своего времени для разговора - между ланчем и плаванием. Как всегда, в разговоре он был милым, остроумным человеком, хотя в ходе беседы можно было точно определить, что за последние годы он сохраняет определённую дистанцию и объективность к СМИ.

Маркус Кёлер: Давай ненадолго вернёмся, прежде всего, к «Nevermind». В плане текстов он обращается, прежде всего, к слепому потреблению и манипуляции массами правящих классов. Теперь, однако, он сам стал массовым продуктом, со своими шестью миллионами проданных экземпляров. Какой вывод ты из этого делаешь?

Крист Новоселич: Я действительно должен согласиться с тобой в некоторой степени, но я не чувствую себя полностью комфортно, комментируя тексты, поскольку их писал не я. Я уверен, что есть много разных причин, по которым люди покупали альбом. В то время, когда он вышел, практически не было других хард-рок-релизов, имеющих успех. Уже год или около того у вершины чартов «Billboard» не было рок-альбомов.

МК: Как насчёт «Skid Row», «Guns N`Roses» и всей прочей ерунды?

КН: Люди, наверное, просто хотели слушать что-то другое, а мы это приготовили и ждали их.

МК: Ты думаешь, что посредством текстов «Nevermind», вашей панк-позиции и того, как вы представляетесь в СМИ, вы могли также что-то изменить в сознании людей?

КН: Как я говорил, я не хочу комментировать сами тексты. Я думаю, что это было время, когда та или иная группа с андеграундной/альтернативной сцены добивалась успеха, и раньше или позже это всё равно бы случилось. Это закипало давно, и у нас в итоге были правильные песни, чтобы добиться успеха. Я вообще-то всегда рассматривал нас как группу, чья музыка доступна. У нас теперь были хорошие песни, и они просто обращались к людям. Конечно, из-за «Nevermind» многое в музыкальной индустрии изменилось. Они видят, что теперь те группы, которые делают такую музыку, действительно продаются. Я думаю, что все знают, что рок-н-ролл постоянно повторно изобретает себя, и теперь индустрия, кажется, это тоже усвоила.

МК: Мог бы ты позиционировать вас как законодателей моды?

КН: Нет, я бы так не сказал. Мы просто были в нужном месте в нужное время. Это всё. В любом случае ты спрашиваешь не того человнка, поскольку я склонен больше всё время всё преуменьшать. В этом отношении я на втором плане.

МК: Я слышал, что многие людей пытались эксплуатировать ваш успех в финансовом плане. Это правда?

КН: Да, было несколько умников, которые тоже хотели ухватить большой кусок пирога. Они работали на основе того, что все остальные платят сто долларов, но «Нирвана» должна заплатить десять тысяч. Такая вещь.

МК: Уэйд из «Seaweed» также рассказал мне, что некоторые твои дальние родственники, которых ты не видел целую вечность, внезапно объявили, что они хотели бы новую машину и такую, как у тебя.

КН: Да, это правда.

МК: Надеюсь, что сейчас я не покажусь нескромным, но что, кстати, ты сделал со всеми своими деньгами?

КН: Я купил на них два дома. Один - старый дрянной дом, который я в настоящее время ремонтирую. Ранее он пустовал приблизительно двенадцать лет, и он в сельской местности. Дом, в котором я живу, находится в Сиэтле. Тот, который в деревне, кстати - часть полноценной фермы с 1950-х. Я - практически Боб Вила рок-н-ролла!

МК: Кто?

КН: Боб Вила. Он - парень на ТВ, который показывает тебе, как привести старые здания в порядок. Кроме этого, я потратил деньги на то, чтобы купить целую кучу барахла.

МК: Я также прочитал где-то, что у вас, парни, вообще нет никаких роскошных машин - никаких «Феррари», «Кадиллаков» или подобных. Это правда?

КН: Да, я езжу на «Фольксвагене» 1997 года Класса 3. К тому же я купил маленький грузовик для своей фермы. И музыкальный автомат. И это, пожалуй, всё. О, я ещё купил компьютер, и несколько альбомов, конечно.

МК: Насколько финансовый успех изменил твою жизнь в целом?

КН: Ну просто до такой степени, что это делает жизнь более приятной, и что я больше не такой негодяй, каким обычно был. Когда мы отправляемся в тур, мне также больше не нужно беспокоиться о том, что я потеряю работу. Просто так проще жить. Но не пойми меня неправильно, мне было точно так же весело тогда, как и сегодня. Во многих отношениях, однако, (финансовый) успех также сделал меня более мудрым и более зрелым, я должен сказать.

МК: Я слышал, что ты и остальные члены группы стали принимать участие в агитации против какого-то закона и также участвовали в демонстрации против него. Я просто не помню, что это был...

КН: Ты, наверное, имеешь в виду Закон об Эротической Музыке.

МК: Да, я думаю, что это был он. Ты также написали статью для «Spin» о ситуации после войны в своей родной стране, Хорватии. Как она появилась?

КН: Издатель «Spin» был явно впечатлён моим знанием о войне в стране. Он спросил меня, во всяком случае, не хочу ли я поехать туда и написать об этом репортаж. Потом они оплатили мне перелёт и заплатили мне за него гонорар, который я потом пожертвовал в такую специфическую благотворительную организацию, которая помогает изнасилованным женщинам. Это было примерно три тысячи, двести долларов.

МК: Но ты совершал поездку не для целей благотворительности.

КН: Нет, я взялся за эту работу главным образом потому, что я хотел увидеть то, что там происходит, и поразмышлять над этим.

МК: Мой друг [Борис - Ред.] сидит здесь рядом со мной. Он тоже хорват и хотел бы знать, что ты думаешь о том, как там обстоят дела.

КН: Это то, о чём мы могли бы, конечно, говорить несколько часов.

МК: У тебя самого есть родственники в Хорватии?

КН: Да, довольно много. Это всё в «Spin» и в английском журнале «Face». Ты не читал эту статью?

МК: У меня ещё не было возможности. Но в немецком «Kerrang!» тоже было что-то об этом наряду с очень жуткой твоей фотографией. Это выглядело чрезвычайно неряшливо и стилизованно. Я был потрясён, когда увидел её. Зачем ты это сделал?

КН: Не знаю. Возможно, у меня просто был плохой день для волос, кто знает?

МК: Но давай остановимся на более важных вопросах. Явно это неплохо, что поскольку ты теперь известный человек, ты пользуешься этим положением, чтобы оказывать позитивное влияние. Но что за ситуация с Куртом? У меня создаётся впечатление, что вся ответственность, которую, как он пытается доказать, он взял посредством своего брака и особенно отцовства только прикрывает его проблему с наркотиками. Как ты это видишь?

КН: Я думаю, что можно видеть это как хочешь; всегда есть разные способы того, как смотреть на вещи. Он может быть действительно влюблён в Кортни, тебе не кажется? Однако я не хочу говорить здесь теперь о моих друзьях и их предполагаемых проблемах.

МК: Но кажется довольно ясным, что у него действительно есть эти проблемы, не так ли? Люди, у которых были близкие отношения с ним много лет, подтвердили это. Так почему бы ему не поступить честно, признать это, и сказать, что он изменил свою жизнь, а не постоянно прятаться со своим враньём за своего ребенка?

КН: Никто не идеален. Позволь мне так выразиться. Мы просто рок-н-ролльная группа, в конце концов, просто очень обычные люди, играющие музыку. У всех есть времена в жизни, когда всё идёт плохо. И поскольку мы как раз говорили о детях - в некотором роде, все мы - дети, пытающиеся сделать лучше себя и свою жизнь, не так ли?

МК: Я согласен, просто люди должны уметь признавать свои ошибки. Я уверен, многое было преувеличено СМИ, которых Курт действительно попытался поправить прямо на «MTV Awards».

КН: Конечно. Там есть много очень способных и честных авторов, но также много очень злых любителей сенсационных разоблачений. Ты просто должен увидеть, что за кучу дерьма напишут в таблоидах. В ту минуту, когда они вообще что-то узнают, они сразу же это тиражируют.

МК: Я полностью осознаю, что многое из этого - неправда. Вот поэтому я на самом деле и спрашиваю тебя.

КН: Я не в состоянии говорить за Курта. И я не имею на это права. Он, в конце концов, единственный, кто отвечает за то, что он говорит. Я знаю, что он сказал, и как он намеревался выглядеть, и я знаю, что он не врун, утверждая, что всё не так, как на самом деле.

МК: Иногда, однако, также кажется, будто слухи распространяют нарочно, чтобы помочь с раскруткой, особенно теперь, когда назревает новый альбом. Я помню сообщение в новостях недавно, о том, что Курт избил свою жену и за это был брошен в тюрьму.

КН: Точно так же, как распространялся слух, что «Geffen» не хотел выпускать новый альбом.

МК: Точно. Это правда, что за него отвечает Элбини?

КН: До определённого момента, да. Но, понимаешь, из мухи тут же сделали слона, просто потому что все хотят знать, на что мы способны прямо сейчас. И это тоже то, что для нас в корне изменилось. Всё, что «Нирвана» теперь делает или в чём участвует, скрупулёзно исследуется. Люди также теперь часто используют это, чтобы попытаться вбить клин между нами. Во время записи нашего нового альбома, например, был один незначительный конфликт, и тут же кто-нибудь возвещал о том, что «Geffen» не хочет его выпускать, что это будет коммерческим самоубийством, и подобная ерунда. И пока это всё не страшно. Мы - три человека, играющие музыку вместе, которые хотят выпустить альбом, который нам нравится, вот и всё. Нас на самом деле ни капли не волнует, что об этом думают другие люди, кем бы они ни были. Но когда люди разносят мусор типа ««Geffen» ненавидит этот альбом» или что наше руководство оказывает на нас давление, мы действительно должны реагировать на это и правдиво излагать факты.

МК: Судя по тому, что я пока слышал о новом альбоме, кажется, будто вы планируете сознательно изменить свою аудиторию, выпустив менее коммерчески ориентированный альбом. Это правда?

КН: Нет, это не тот случай. Мы не хотим избавляться от людей; как раз наоборот - мы хотим привлечь новых, говоря: «Итак, вам понравился «Nevermind». Вот нечто другое, прежде всего, более сырое и шумное». В этом случае, мы надеемся, что люди, которым уже понравился «Nevermind», будут также оповещены о новом альбоме и таким образом повернутся к другой музыке с таким саундом, как «Jesus Lizard», например. Мы не хотим никого исключать из нашей музыки; это уже случилось как реакция на «Nevermind» и ни по какой другой причине, чем та, по которой мы прославились. Вначале это было для нас реальной проблемой, особенно для меня. Мы достигли прорыва, понимаешь, практически в одночасье. Теперь мы можем справляться с этим вполне нормально. Мы очень гордимся новым альбомом, и нам интересно посмотреть, как его воспримут. И мы определённо не хотим исключать кого-то, выпуская его. Мы хотим, чтобы люди его слушали, мы хотим отправиться в тур, давать интервью, и продолжать появляться на телевидении. Мы не пытаемся сказать: «Да пошли вы» кому-либо; это неправда.

МК: То, о чём ты говоришь - по сути, ещё одна музыкальная революция, на которую вы нацелены. Попытка сделать совершенно другой саунд, доступный для людей.

КН: Да, вот, в принципе, и всё. Возможно, так мы сможем также привлечь людей к более сырой музыке. Просто посмотри на то, что случилось после «Nevermind». Все те группы с лаком для волос и помадой вроде «Poison», «Skid Row» и так далее изменились после этого, отказались от своих нарядов, и с тех пор уделяют больше внимания отношению, чем внешнему виду участников их группы. Там тоже можно явно увидеть определённый прогресс.

МК: Как будет называться новый альбом? Окончательно!

КН: «In Utero».

МК: Почему не «I Hate Myself and I Want to Die»?

КН: Мы серьёзно собирались его использовать; мы думали, что это было в некотором роде забавно. В итоге мы отклонили его, поскольку мы боялись, что с нами могло бы случиться то же самое, что случилось с Оззи Осборном и «Judas Priest». То есть какой-нибудь бедный ребёнок покончит с собой, и в результате нас отведут в суд или что-то в этом роде. Люди знают, понимаешь, где можно урвать деньги, и это случалось с нами уже так часто в прошлом, что кто-то пытался с нами судиться, что мы стали теперь в этом отношении более осторожными.

МК: Так, что именно случилось?

КН: Ну, например, были какие-то группы с тем же самым названием, которые пробовали это, но безуспешно. «Нирвана» из Лос-Анджелеса, из Великобритании, и так далее, и так далее.

МК: Однажды была статья о живом выступлении «Нирваны» в «Your Flesh», в которой было написано, что Курт разбил свою гитару о чью-то голову, и на него за это подали в суд...

КН: Нет, это был вышибала, который первым его ударил. У нас всё это есть на видео. Он притянул его к себе за волосы и попытался избить его. Так что опять ты видишь здесь, как всё полностью искажено и преувеличено. Вот также как начинаются все слухи.

МК: Давай вернёмся к названию альбома. После того, как «I Hate Myself»... ходили слухи, что он будет называться «Verse Chorus Verse».

КН: Да, но теперь мы думали, что это звучит слишком скучно.

МК: По-моему, это звучало так, будто вы хотели выразить полную противоположность тому, как выглядит структура новых песен.

КН: Структура песни всё ещё следует этому образцу, как и на «Nevermind». Ничего в этом не изменилось.

МК: На «In Utero» также будут некоторые более старые песни, такие, как «Everything and Nothing», например?

КН: У нас никогда не было песни с таким названием. Это, вероятно, назвали неправильно на бутлеге. Да, там также есть некоторые более старые песни – «Pennyroyal Tea», например.

МК: Как насчёт названий других песен?

КН: Другие называются «Rape Me», «Serve the Servants» и «Heart-Shaped Box».

МК: Почему у вас не было никакого полноценного тура, начиная с прорыва «Nevermind»? В Европе особенно, с тех пор вас редко видели вживую.

КН: Мы просто были не готовы появиться на больших аренах и принимать участие во всём этом цирке. Хотя у нас было несколько туров поменьше. Мы гастролировали по Японии и Австралии, играли несколько раз в Южной Америке, и также выступали на Фестивале в Рединге. Изредка мы также дали несколько одноразовых концертов на Западном Побережье.

МК: У вас также было предложение от «Guns N` Roses», не так ли?

КН: Да, верно. Но мы не хотели ставить своих фэнов перед необходимостью идти на это.

МК: Так вы по-прежнему не считаете себя хэви-метал или хард-рок-группой?

КН: Нет, определённо, нет. Мы просто популярная рок-группа, ничего больше. Возможно, «короли альтернативной музыки». Ерунда, сборище придурков - вот кто мы!

МК: Как насчет гастролей в будущем?

КН: Мы будем в туре в октябре, начнём в Соединённых Штатах, потом в Европу в декабре/январе. Австралия и Япония также планируются.

МК: В завершение ещё одна вещь: на каждую букву из слова «Нирвана» приведи мне причину, почему вы так успешны.

КН: «Н» обозначает «Nevermind», «И» - «интровертные» - мы все интроверты, понимаешь. «Р» - потому что мы «ржачные». «В», это трудно... возможно, потому что мы против любого «вторжения», дай мне минутку... [Борис предлагает «влагалище».] Хорошо, «влагалище»! Поскольку человеку нужно девять месяцев, чтобы выскользнуть из влагалища, и он тратит остальную часть своей жизни, пытаясь вернуться в неё. «А» - потому что мы – «архаровцы», и «Н», потому что мы из «СеверНой Америки». Нет, скажем, с Северо-Запада. И «А», потому что мы – «Класс А», номер один, просто ЛУЧШИЕ. Это много.

МК: Крист, спасибо за то, что поговорил с нами.

ЧЁРТ, ЭТО ДРУГИЕ ЛЮДИ

Эммануэль Телье | 10 августа 1993 года | «Les Inrockuptibles» (Франция)

Я дорожу очень специфическими воспоминаниями, когда мысленно возвращаюсь в день, когда я брал интервью у «Нирваны» в Сиэтле осенью 1993 года. Всего минуту назад я вышел из гостиничного номера в Эджуотере, столкнувшись с Куртом, Кристои и Дэйвом, но там, в коридоре, с кассетой с сорокапятиминутным интервью в своём кармане, все, о чём я постоянно думаю - что это было слишком коротко, слишком мало. Меня осенила идея. Я пожал плечами. Это стоило попробовать. Я побежал вниз в вестибюль гостиницы, к пресс-агенту «Geffen», которая координировала события, и начал врать, как не врал никогда в своей жизни (молодого) журналиста. «Катастрофа!» - сказал я ей. Мой магнитофон сломался, он ничего не записал - как я мог лететь домой во Францию ни с чем? Я излучал обречённость, и она купилась на это. Она убежала, чтобы найти Курта, спросить его, не мог бы он согласиться повторить интервью.

Очень любезно, он согласился. Всего пять минут спустя я вернулся в номер, на этот раз только с одним Куртом. «Ну, - сказал он, - пройдёмся снова по тем вопросам». И, конечно, я начал с совершенно другого вопроса. Он был отчасти удивлён, отчасти поражён моим маленьким трюком - было весьма очевидно, что это «вторая часть» разговора. Он только и сказал: «Хм... новый вопрос... Почему нет? Вперёд!» Я убедился, что не злоупотребляю гостеприимством, но ушёл спустя полчаса с двумя записанными сторонами плёнкиленты и тем, что я считаю одним из самых длинных интервью, которые «Нирвана» - и сам Курт - дали во время того периода слишком короткого существования группы. - Эммануэль Телье

Перевела Карли Лапотр.

Эммануэль Телье: Жители Сиэтла гордятся вами?

Дэйв Грол: Они довольно милы, но я уверен, что они нас стыдятся. Они считают нас чудаками сообщества, не местными знаменитостями. С тех пор, как мы стали известными, журналисты только и говорят о «большом грандж-движении». Во всём мире город ассоциируют с этим фальшивым, теневым имиджем. Здесь это никого не волнует. Легенда о рок-городе, это на самом деле просто журналистская ерунда; люди, которые приезжают сюда на неделю, «ищут грандж». Ты видел Сиэтл; это красивый город, не трущоба... Самое печальное по поводу всех этих вещей со СМИ - это то, что музыкальная сцена не извлекла выгоды из всего этого внимания, которое получила «Нирвана». Раньше три из десяти музыкальных групп были пафосными, а другие были довольно хороши. Теперь девять групп из десяти - дерьмо. Все отстойные люди с Восточного побережья переехали в Сиэтл, и местные старики боялись, город будет становиться как Лос-Анджелес, что музыкальный бум вызвал бы своего рода прилив негатива в город. Несколько лет назад журнал «Money» признал Сиэтл самым приемлемым для жизни городом в стране. Никаких транспортных проблем, никакого загрязнения, разумное число жителей, красивый регион, производительная индустрия с большим количеством огромных компаний вроде «Boeing» и «Microsoft». Настоящий американский рай. Поэтому люди стали переезжать сюда. Можно было легко найти хорошую работу и купить дешёвый дом. Потом пришёл рок.

ЭТ: Конкретно, каким было воздействие вашего успеха на город? Стало больше клубов, студий звукозаписи?

ДГ: Единственные заметные изменения - это толпы в клубах и количество альбомов, выпускаемых студиями. Когда я переехал в Сиэтл в 1990 году, я познакомился со всеми за несколько часов. За два вечера Курт и Крис познакомили меня с «ближним кругом» студии «Sub Pop», около десятка человек максимум. Это был Сиэтл: несколько друзей, сидящих за столом в баре. Атмосфера была превосходной, очень дружелюбной, очень студенческой. Сегодня я больше никого не знаю. Я каждый день встречаю ребят, которые утверждают, что принадлежат «семье», но я никогда их не видел. На андеграундных концертах мы пересекались с известными рок-артистами, знаменитые группы проходили мимо. Они приходят посмотреть, что происходят в клубах; им нравится выпивать с нами. Это довольно полезно, я думаю. На концертах всегда куча ребят, мальчуганов, которые приезжают в город с гитарой, чтобы «добиться успеха». Я встречал некоторых, которые были в туре на прошлой неделе. Они приехали из Миннесоты, и один подбежал ко мне и сказал: «Мои друзья не захотели ехать со мной в Сиэтл. Они сказали, что вы переехали и жили в горах, что в Сиэтле ничего не происходит. Мне пришлось позвонить своим друзьям, чтобы сказать им, чтобы они приезжали сюда. Этот город удивительный!» [Смеётся]. Но для Курта это намного сложнее. Для него всё другое, чрезвычайно. Для меня жизнь хороша: через несколько дней я женюсь. У меня есть новый дом и достаточно денег, чтобы умереть с комфортом. И всё это сравнительно недавно. Только в прошлом году у меня не было никакого комфорта. Когда взорвался «Nevermind», я жил в крохотном местечке, настоящем шкафу. У меня были кровать и лампа, вот и всё.

ЭТ: Что ты думал о группе до того, как стал её участником?

ДГ: Они были довольно хороши, но не волшебны. Я только что ушёл от своих лучших друзей, группы «Scream», с которыми я играл четыре года. Внезапно мне пришлось жить на другом конце континента и работать с двумя незнакомцами, которые наняли меня по телефону. И я решил полностью выложиться. Я хотел произвести на них впечатление, играл изо всех сил. И мы сразу же сошлись. В пятнадцать лет я играл с группой, у которой была идентичная структура: три музыканта, с певцом-гитаристом. Наша музыка была похожа на «Нирвану», поп-песни, играемые на максимуме. В то время каждая наша репетиция начиналась с долгого инструментального шума, каждый из нас молотил по своим инструментам. Потом мы действительно начали играть. Во время моей первой репетиции с «Нирваной» мы начали так, полчаса шума. Мы так и не отказались от этого метода; для нас это отлично. Мы играем в полную силу, мы смеёмся, мы видим в нас злость. Я думаю, что мы все трое аномально чувствительны к шуму и простоте. Мы можем потратить много времени, остановившись на одном чёртовом саунде, простом и прямом. Это одна из наших сильных сторон: мы умеем оставаться простыми и мощными. Самое красивое оружие группы - её спонтанность. Если мы хотим кричать, экспериментировать, ничто нас не останавливает. Концерты много раз заканчиваются белым шумом. Иногда шум не имеет никакого смысла. Звук засасывает нас, инструменты свободны, каждый из нас взрывается, однако мы чувствуем. Это - момент, который важен. Мы играем как можно громче в тот момент, из-за этого кайфа.

Крис Новоселич: Имей в виду, ничего не просчитывается. Группа появляется из подсознания. Мы ходим на репетиции для того, чтобы сочинять; мы играем вместе, чтобы экспериментировать. Классическая структура «куплет - припев – куплет» нас не интересует. Для нас это шутка. Кстати, мы хотели назвать наш новый альбом «Verse Chorus Verse», чтобы плюнуть в лицо попсе.

ДГ: Структура панк-рок песен основана на динамике, не на письме. Песня диктует изменения, не сам музыкант. В основном я привёл «Нирвану» в царстве динамики. Раньше группа была прекрасна, играя только линейным образом. Я научил Криса и Курта копаться в песнях, делать так, чтобы звук лучше приходил в норму. Теперь мы можем быть бескомпромиссными в двух направлениях: мягкость и шум.

ЭТ: Как вы организовываете работу в группе; кто принимает решения?

ДГ: Маленькие обыденные решения нас минуют; другие люди решают это для нас. Где репетировать? Какой технический персонал нанять для тура? Где встретить журналистов? Этот выбор больше нам не принадлежит. Курт хотел бы всё это контролировать, но это невозможно. Он уже отвечает за обложки альбома, постеры, визуальный ряд: это его территория. По поводу дат концертов, городов, или где мы хотим играть или не играть, все имеют своё мнение. Чаще всего всё это заканчивается печальным: «Тьфу, почему бы и нет?» Мы так ленивы и глупы, что большинство наших дискуссий заканчивается серией вздохов. «Ребята, хотите сыграть в Нью-Йорке на Семинаре Новой Музыки?» «Бен, если Крис и Курт за это, тогда я ничего не имею против...». В группе очень популярно : «Мне пофиг».

ЭТ: Вы никогда не отказываетесь от предложений?

ДГ: Да, конечно. Когда кто-то нас обманывает. Несколько недель назад наша студия звукозаписи хотела, чтобы мы сыграли домашний концерт перед двумястами придурками из шоу-бизнеса. В этой ситуации мы постояли за себя: «Идите нахрен!»

ЭТ: Вы близки с кем-то вне группы?

ДГ: Наш менеджер - друг, фэн панк-рока. Это не один из тех жирных придурков, которые говорят только о заднице и деньгах. Этот парень такой, как мы. Другие заслуживающие доверия люди - я могу пересчитать их по пальцам: моя невеста, мои двое друзей, моя мама. Я ничего не имею против людей с нашей студии звукозаписи, «Geffen». Некоторые из них очень крутые, мы можем выпить вместе, но это всё.

КН: Два года назад это было просто. Мы кладём свою аппаратуру в фургон и отправляемся в тур на несколько часов. Добираемся до клуба, играем концерт, проводим ночь в гостинице или в палатке, иногда под звёздами в лесу. Это было физически очень трудно, но я скучаю по тем временам. Нам было гораздо веселее, чем сегодня. Нам было всё равно, что мы были в нижнем белье у костра посреди ночи в поле в Теннесси; никто нас не знал. Такая хрень в итоге сегодня появилась бы в газетах.

Курт Кобэйн: Мы вернули этот беззаботный дух на прошлой неделе во время концерта в Сиэтле. Плакат аннонсировал «Tad» со «специальными гостями». Гостями были мы. Было намного лучше появиться на сцене за пять минут до концерта при всём этом кричащем народе.

КН: Место было забито, как на любом местном концерте, объявляющем о «специальных гостях»! Жители Сиэтла всегда ожидают, что мы выйдем. Теперь все местные промоутеры объявляют о «специальных гостях» на своих плакатах, на каждом концерте. Не так весело то, что концерт был посвящён подруге, вокалистке из «Gits», которую нашли мёртвой на шоссе после изнасилования. Вырученные деньги пойдут на поиски отморозка, который это сделал.

ДГ: Когда мы говорим с людьми о бизнесе, мы с Куртом и Крисом точно знаем, как себя вести. Мы все трое очень естественные, но подозрительные.

ЭТ: Где вы располагаетесь в диапазоне между подозрением и паранойей?

ДГ: Вокруг нас происходит очень многое. Мне очень трудно отслеживать, я уступаю. Я оставляю всю эту хрень другим людям. Я никогда не хотел иметь в доме факс-машину. Это было бы концом моей свободы. Я слишком чувствительный, слишком хрупкий, чтобы позволить себе запутываться во всём этом. Крису нравится быть информированным. Что касается Курта, он физически нуждается в этом. Если факс-машина ломается, он сходит с ума. Он очень боится быть обманутым!

ЭТ: Кто больше всего страдает от постоянного давления?

ДГ: Курт, конечно же. Всё, что имеет отношение к альбому или индустрии, это пытка для него. Но все страдают от этого. Мы все думали об уходе из группы. Никто нас не был предрасположен к тому, чтобы стать рок-звездой. Это слишком плохо, потому что если бы мы были настоящими чёртовыми рок-звездами, нам было бы начхать на всё это дерьмо. Настоящие рок-звёзды просматривают эту ерунду. Настоящие рок-звёзды снимают видео с девушками, которые показывают свои большие титьки. Настоящие рок-звёзды могут делать всё, что угодно, даже оскорблять женщин в своих видео. Чёртовы рок-звезды живут в другом мире. Всем этим популярным хард-рок группам плевать на проблемы женщин, уважении других. Я никогда не хотел быть тупой рок-звездой.

ЭТ: Есть ли опасения, что ваше состояние влияет на ваши близкие отношения с группой?

ДГ: Мне никогда не надоедают Крис и Курт [улыбается]... но иногда мне надоедает «Нирвана», этот зверь, эта машина, которая стала нашей группой помимо нашей воли. Группа стала гораздо большим, чем троими друзьями; это чёртов феномен. И что, я просто не могу в это поверить. Всё стало таким безумным, и у нас не было времени, чтобы приспособиться. Мы уехали в тур и бац! небо свалилось нам на голову. Все хотели познакомиться с нами, узнать, кто мы, какая наша любимая еда, радио стало постоянно извергать нашу музыку. После восеми месяцев этой ерунды я не мог больше этого выносить. Я больше не хотел говорить о группе, обо всём этом дерьме со «Smells Like Teen Spirit», но я должен это принять. Это моя жизнь; когда мне будет пятьдесят, обо мне по-прежнему будут говорить как об ударнике «Нирваны». Но я не хочу быть ударником «Нирваны» всю жизнь.

ЭТ: Как ты видишь своё будущее?

ДГ: Я хочу вернуться в школу. Быть хорошим мужем, иметь детей. Быть хорошим папой.

ЭТ: А группа?

ДГ: У нас нет никаких планов. Несомненно, у «Нирваны» будет ещё один альбом, а потом посмотрим. Пока мы все трое живём в Сиэтле, я думаю, группа продолжит существовать. Возможно, у нас не будет контракта, мы не будем мегагруппой, которую все знают, но мы будем играть для удовольствия, потому что мы - трое друзей, которые хорошо ладят в музыкальном плане. Но мы уже так работаем. Когда мы собираемся, чтобы поиграть, мы забываем остальное. Ерунда остаётся у двери студии. И если завтра всё развалится, если «Нирвана» больше не будет существовать ни для кого, кроме Криса, Курта и меня, я бы чувствовал себя свободнее. Жизнь была бы проще. Мы играли бы в ближайшем клубе. Там было бы пятьдесят человек. Это было бы хорошо.

ЭТ: Группа по-прежнему ежедневная тема для разговора?

КН: Как можно этого избежать? Мы пытаемся понять, что происходит вокруг нас, как нас видит публика. Почему мы? Нам особенно повезло? Для нас «Nevermind» был хорошим альбомом, лучше, чем все те, которые вышли в это время. Откуда продажа десяти миллионов... Мы много говорим об индустрии. Об эффекте, который «Nevermind» оказал на бизнес. Мы - сообщники? Или мы сопротивляемся изнутри?

КК: Мы как африканские племена, отрезанные от мира. В Африке есть люди, которые не знают, что такое война. В частности, есть одно племя, где пол не имеет значения. Мужчины и женщины выполняют одни и те же задачи, инстинктивно. Мужчины и женщины ловят рыбу; мужчины и женщины заботятся о детях. Всё делится, обсуждается. Если «Нирвана» была племенем, мы бы, конечно, были бы похожи на них: свободными. Между нами никогда нет проблем.

ЭТ: После «Nevermind» вы когда-нибудь хотели ликвидировать группу на пике славы, рок-фантазия «живи быстро, умри молодым»?

ДГ: Мы сохранили бы самое главное, музыку. Вся эта ерунда вокруг нас улетучилась бы! Люди держались бы за песни. Это захватывающая идея, но любовь к музыке поддерживает нас. Начиная с выхода «Nevermind», мы думали о следующем альбоме. Если бы мы ликвидировали группу, мы бы сделали из неё легенду. Некоторые люди сказали, что «Nevermind» изменил лицо рока. Как это могли сделать три чёртовых неудачника? Мы просто переоделись, так поменяв лицо мира...

КК: Именно любовь к музыке дает мне силу продолжать. Ничего больше. Но я могу завязать в любой день. У меня достаточно денег, чтобы исчезнуть без следа. Пока, конец истории. Если я остаюсь, это только ради панк-рока.

КН: «In Utero» вышел очень естественно. Это не реакционный или мстительный альбом. Песни появились сами по себе. Там был гнев, глубоко внедрённый в Курта, из его живота. Оставалось только выпустить это. Вначале у нас была фантазия об очень популярном рок-альбоме. Таком, чтобы сокрушил все существующие альбомы. Мы хотели превзойти «Nevermind», превзойте всех. Потом, в студии, всё стало проще. И альбом сделался сам. Мы были невероятно расслаблены.

ДГ: Мы хотели проверить некоторые песни на сцене. Но бутлегеры, эти негодяи, которые записывают концерты, чтобы выпустить их на диске, не дали бы нам такую возможность. Нам пришлось играть те же самые песни в течение двух лет.

КН: Мы хотели продвигаться вперёд, дать жизнь новым песням, но наши менеджеры и студия звукозаписи оказывали на нас давление: «Что бы вы ни делали, не играйте новых песен!» И концерты стали рутиной. Если бы я хотел рутины, то вернулся бы к своей старой работе промышленного художника. Но я хотел жить, двигаться вперёд с «Нирваной». Без сомнения, мы собираемся искать крейсерскую скорость. После довольно жёсткого взлёта мы хотим стабилизироваться, остыть.

ЭТ: Это другой вид будущего для рок-группы.

КН: Всем нравится комфорт, нет? Никто не хочет спать на кровати с гвозлями! Вот я, я предпочитаю старую добрую перину. Удобно устроившись, можно легко пользоваться своим мозгом и чувствами. Комфорт позволяет работать.

ДГ: Мы хотели быть более радикальными в нашем выборе. Если Курт хочет назвать песню «Rape Me», он может! Никто больше не может нас остановить.

ЭТ: Почему тогда вы поменяли название альбома, которое было «I Hate Myself and I Wanna Die»?

КН: Мне не понравилось это предложение, и я сказал Курту: «Что, если на ферме в Небраске двенадцатилетний ребёнок выстрелит себе в голову после прослушивания альбома?» Это случилось с «Judas Priest» и ещё с Оззи Осборном. У этих безответственных идиотов были проблемы из-за своих глупых песен. Но мы недостаточно глупы для этого. Я нашел название очень негативным - также слишком предсказуемым. Мы читаем очень много глупых вещей в новостях: ««Нирвана» хочет убить себя! «Нирвана» готовит суицидальный альбом! Без Кортни Лав Курт Кобэйн покончил бы с собой!» Я не хотел, чтобы группа добавила что-то к этому. Юмор иногда понимают неправильно.

ДГ: Посмотри, что сделал с группой успех: мы все трое совершенно измождены, измотаны концертами, давлением. Поэтому теперь, когда мы наверху, мы хотим попробовать всё, извлечь выгоду из положения, из-за которого мы прошли через ад. Мы держались, мы сопротивлялись взрывным волным. Все бросались на Курта, ублюдки. Ревнивые и раздражённые люди. Теперь я думаю, что они, наконец, оставят нас в покое. Как люди мы сильны, как никогда. Как трое парней, которые только что вышли из какого-то интенсивного бодибилдинга. Посмотри на Курта: ему гораздо лучше, он спокоен.

КК: Я намного счастливее сегодня, чем два года назад. Из-за мучений я хотел всё бросить. Группа стала монстром; мы больше не могли её контролировать. Внезапно люди, которых мы ненавидели, люди, против которых создавалась группа, начали покупать наши альбомы. Качки, мачо, водители грузовиков полюбили «Нирвану». Я был дезориентирован. Но Крис и Дэйв уговорили меня. И я встретил Кортни. Я нашёл женщину, которую я глубоко люблю, что казалось абсолютно невозможным несколько лет назад.

ЭТ: Непрерывные нападки на символ «панк-рок-успеха», который воплощаете вы с Кортни, удивили тебя?

КК: Я не ожидал всего этого дерьма. Самой тяжёлой, конечно, была статья «Vanity Fair», настоящая вендетта против Кортни ханжей-журналисток. Написать, что наш ребёнок должен был родиться на наркотиках - безответственно. Как кто-то мог так ненавидеть людей? У той девушки не было ни малейшего доказательства того, что она выдвигала. Я действительно хотел убить ту суку... К счастью, моя семья принесла мне много спокойствия. Они дали мне внутреннюю силу, чтобы отговорить меня от того, чтобы пойти и разбить головы тем придуркам, которые хотели разгромить нас. Если бы я был один в мире, без всяких обязанностей по отношению к Кортни и моему ребёнку, я, конечно, действовал бы иначе во многих случаях. Я не знаю, где я был бы сегодня.

ЭТ: В статьях, опубликованных в «Vanity Fair» и в других местах, говорилось, что наркотики угрожали существованию группы.

ДГ: Какие наркотики? Я ничего не трогал четыре года. Ни одной жалкой сигаретки с марихуаной.

КН: Ничего за четыре года, ты шутишь?

ДГ: Я клянусь. Я пристрастился к марихуане. Она стала делать меня глупым и параноидальным, поэтому я завязал. Я никогда больше ничего не пробовал. Честно говоря, у меня создалось впечатление, что атаки прессы на так называемое пристрастие Курта причинили ему большую боль, чем сами наркотики.

КК: Я понимаю, почему нас об этом спрашивают. Наркотики - часть цирка, рок-отношения. Но это ещё и личная проблема. Я единственный, кто знает правду об этой теме, единственный, кто в ответе за это. Просто не будем об этом.

ЭТ: Книга Кларк и Коллинз, двух журналисток, которые год изучали «Нирвану», выходит осенью.

КК: Они не журналистки. Они просто чёртовы фанатки. Люди, которые купят эту книгу, просто позволяют воровать свои деньги. Я прочитал рукопись книги – это самая большая куча дерьма, которую я когда-либо держал в руках. Но юридически эти две девушки могут издавать всё, что хотят. Я не могу с этим бороться.

КН: Я ни о чём не беспокоюсь. Сегодня у меня так много денег... Люди испытывают трудности, говоря о деньгах, но мне, я хочу сохранять хладнокровие по этому поводу. Зачем скрывать? Когда я купил свой дом в Сиэтле, старый друг спросил меня, как я собираюсь платить кредит. Я сказал: «Какой кредит? Я платил наличными!» [Смеётся.] Я просто купил старую ферму, совсем захудалую, пустовавшую в течение двенадцати лет, на юге штата Вашингтон. Мы с женой проводим там всё своё свободное время. Мы ремонтируем его, у нас есть достаточно на всю жизнь! Я чувствую себя там здорово. Я ни в чём не нуждаюсь. Я осуществил все свои мечты: у меня есть «Фольксваген» 1971 года, который просуществует вечно. Мне не нужны «роллсы»; моя старая машина для меня хороша. Я купил музыкальный автомат и автомат для игры в пинбол, две мои детские мечты. Вот и всё. Так я совершенно счастлив. У меня есть много друзей, людей, которых я знаю много лет.

КК: Я чувствую, что сделал фантастические вещи, лучше, чем то, о чём я мечтал в детстве. Чёрт! Я женат. У меня есть ребёнок. Я никогда бы не подумал, что это возможно. Когда я был ребенком, я представлял себе, что буду старым и одиноким, как придурок... Сегодня я хочу вернуться в живопись. Я хочу попробовать другие вещи, помимо панк-рока. Я был очень взволнован по поводу 45 проектов с Уильямом Берроузом, которым я восхищаюсь больше, чем кем-либо ещё. К сожалению, мы не встречались; мы сделали альбом дистанционно.

ЭТ: Ты боишься стать пресыщенным?

КК: Я был гораздо более пресыщенным пять лет назад, до всего этого сумасшествия. Я был довольно негативным. В то время я был полностью увлечён панк-роком. Я жил маргинализованным идеалом: полный отказ от всякого общения, полный бунт. Невозможно стать известным благодаря панк-року, невозможно выйти за пределы Сиэтла. Я ничего не хотел. Так мне было очень хорошо.

ЭТ: Какое влияние оказала всемирная слава на твоё эго?

КК: Вообще-то, я начал чувствовать себя более уверенным, как только вышел «Bleach». Относительный успех альбома и маленькие концерты, которые мы давали в американских клубах, помогли мне преодолеть свои сомнения и тревоги. Именно благодаря десяти человекам, которые аплодировали нам в 1986 или 1987 году, я сегодня здесь. Я уже чувствовал, что уже достиг больших высот: мне платили за то, что я играл свои песни и, более того, людям это нравилось! Для парня вроде меня это уже было великолепно. Мы ездили в маленькие города-призраки, и местная радиостанция крутила наш сингл. Я не мог и мечтать о том, чтобы добиться большего успеха... Сегодня я чувствую себя немного очумевшим. Все эти люди, которые платят, чтобы посмотреть на нас, я этого не понимаю.

ЭТ: Ты часто говорил, что боишься того, что будешь неспособным признаться своим фэнам, что ты боишься, что больше не знаешь точно, кем они были.

КК: Это правда; это моя самая большая тревога. Было очень много групп, которые отказались от своих самых верных защитников, когда успех застал их врасплох. В некотором смысле, я боялся стать сиротой. А потом я понял, что никому ничего не должен, что я должен следовать своим естественным путем, не оборачиваясь. Если какие-то фэны чувствуют себя брошенными, если они не могут разделить группу, которую они любят, с другими, они могут валить. У меня нет симпатии к раздражённым эгоистам. Но по мере того, как далеко заходит публика, все люди, которые купили «Nevermind» спустя несколько месяцев после его выхода, я ничего не могу о них сказать. Я не знаю, кто они, за кого они голосовали, как они выглядят. Некоторые из них могут бить своих жён, другие могут бросить своих собак, когда переезжают... Есть ли у меня что-то общее с этими людьми? Так многие совершенно пропустили послание «Smells Like Team (так - Прим. пер.) Spirit». Люди, которые сделали эту песню феноменом, покупают музыку, которую крутят на «MTV»: ребята из университетов и школ. Они не понимали, что это послание было нацелено на них, что песня была атакой на «юный дух» университетов и вечеринок. Я должен признать очевидное: публика в целом немногое поняла о группе.

ЦИТАТА КОБЭЙНА

Эрика: Как так получилось, что ты очень мил и тебе, кажется, очень удобно с самим собой - что-то должно было на самом деле случиться за последние несколько лет. Это просто влюблённость?

Курт: [Постоянно качая головой, пока она говорила] Нет.

Эрика: Что случилось?

Курт: Я всегда был милым парнем.

Эрика: Возможно, раньше ты боялся это показать - как это?

Курт: [Смеётся] Ну... Я не знаю, просто ты только что со мной познакомилась...

Эрика: Я никогда не встречала тебя раньше, но я знаю других людей, у которых была возможность взять интервью, и они говорили: «Айй, он ненавидит давать интервью, он не захочет ни о чём говорить». Я сказала: «Ну и ладно, кто знает?» А ты прямо полная противоположность...

Курт: Это просто зависит от того, в каком я настроении. В самом деле. Я в некотором роде капризный человек, и много раз, когда у кого-то была возможность поговорить со мной, я, вероятно, был в туре, или, вероятно, переживал период опустошения, когда я, вероятно, говорил о себе часами, а на этой неделе мне не нужно было много говорить о самом себе, поэтому я буду более сговорчивым.

- Интервью с Эрикой Эм, транслируемое на «Much Music»

(Канада), август 1993 года

ЦИТАТА КОБЭЙНА

О Попытке Жить в Центре Внимания Общественности

Один за другим, эти пьяные, саркастичные двадцатилетние ребята подходят ко мне и говорят: «Ты из «B-52»»? Просто пытаясь начать драку. Один парень подошёл, хлопнул меня по спине и сказал: «Эй, чувак, у тебя всё хорошо, просто избавься от своего хренового отношения. Бросай наркотики и просто, чёрт возьми, дерзай, чувак.

- из «Столкнувшись Лоб в Лоб с Панк-Роком»

Дарси Стайнке, «Spin» (США), октябрь 1993 года

«НИРВАНА» БЬЁТСЯ С ДЕМОНОМ

СЛАВЫ

Дж. Браун | 3 декабря 1993 года | "Denver Post" (США)

Я встретил Курта Кобэйна перед концертом в конце 1991 года, когда «Nevermind» «Нирваны» добился неожиданного успеха. Со своими нечёсанными волосами и худощавым телосложением он казался застенчивым, страдающим от неуверенности в себе. Я беспокоился о том, как он справляется с давлением признания и денег. Полетели слухи о его пристрастии к героину. Он собирался распускать «Нирвану».

Но он вернулся обратно в цирк. Почему бремя популярности сваливается на плечи двадцатисемилетних альтернативных рокеров? За месяц до того, как Кобэйн застрелился, я брал интервью у Эдди Веддера из «Pearl Jam» и Билли Коргана из «Smashing Pumpkins». Они говорили, что слава была для них сущим адом. Эмоционального Веддера было едва слышно, когда он говорил, и между его бровями образовалась глубокая складка. Он был благодушен, но не был счастлив. «Так много всего испорчено, то, как люди манипулируют нами, - бормотал он, его настроение упало. - Предательство - это самое худшее. И я плохой - я не забуду. Я притащил всё это с собой сюда». Он сжал свой живот. «И я боюсь, что это выйдет окольными путями».

Корган в нашем разговоре был тёплым, тихим и ясно выражал свои мысли, но он был печально известен безумными колебаниями настроения. Он сказал, что был почти на грани самоубийства как раз перед выходом альбома «Siamese Dream». «Теперь я довольно пресыщен. Я не могу даже начать перечислять вещи из этого карнавала, которые тревожат меня. Действительно, я могу справляться со всей этой чёртовой ерундой лучше, чем я привык. Но это убивает моё желание продолжать играть музыку. Для меня то, что ты поддерживаешь, довольно незначительно среди тех вещей, которые в итоге будут иметь значение». Я надеялся, что Веддер и Корган смогли бы позаботиться о себе. Кобэйн не смог. Пусть он покоится с миром. - Дж. Браун

После недавнего концерта в Новом Орлеане Крис Новоселич из «Нирваны» решил, что на ночь ему недостаточно. Поэтому в 2:00 любезный басист отдыхал в своём гостиничном номере и добровольно решил вернуться на музыкальную сцену. «У индустрии рок-н-ролла есть такая целая машина. Ты делаешь альбомы, ты делаешь видео, это и то», - сказал Новоселич, 28 лет.

«Когда дело доходит до гастрольной части, теперь это действительно легко. Мы путешествуем на автобусах и живём в гостиницах. Но несколько лет назад мы гастролировали в фургоне «Форд» - ты не мог спать. Мы изрядно подустали от этого, ты не можешь себе представить. Но мы делали это в течение 24 месяцев, легко. До этого».

«Это» было неожиданным успехом «Nevermind», дебюта «Нирваны» на ведущей студии звукозаписи 1991 года - и первый панк-альбом, который стал Номером 1. Из-за этого трио пришлось сражаться с демонами славы. Новоселич признался, что хотя слава иногда тяжела для него, это - сущий ад для вокалиста - автора песен - гитариста Курта Кобэйна.

Кобэйн и Новоселич приехали из провинциального лесозаготовительного города Абердин, в 100 милях к югу от Сиэтла. Они познакомились вскоре после ухода из средней школы, разделяя привязанность к раннему панку 80-х. Они основали кавер-группу, чтобы заработать несколько долларов.

«Мы распались, но мы терпеть не могли играть музыку кантри, - смеялся Новоселич. - И мы подумали, что будем играть песни «Creedence Clearwater Revival». Я не помню, был ли у нас вообше концерт».

В 1987 году они основали «Нирвану», и с ними подписала контракт «Sub Pop Records», независимая студия, которая выпустила «Bleach». Альбом был записан, как сообщалось, за 600 долларов, в итоге было продано 35 000 экземпляров альбома, и статус группы среди альтернативных рокеров повысился. После процессии ударников Кобэйн и Новоселич приняли на работу Дэйва Грола и отправились в тур.

Когда эта панковская металлическая троица подписала контракт с «Geffen Records» и выпустила «Nevermind», участники надеялись, что он поместит их на уровень инди-авторитетов «Sonic Youth».

Вместо этого альбом ворвался на вершины чартов и разошёлся тиражом в 9 миллионов экземпляров по всему миру.

«MTV» крутило сенсационный сингл «Smells Like Teen Spirit» день и ночь - Кобэйн кричал: «А вот и мы, развлекайте нас», и сардонический хук-лайн рассматривался как юношеский призыв к оружию, эквивалент 90-х «I can't get no satisfaction» («Я неудовлетворён»).

Взрыв карьеры «Нирваны» привёл к «массовой истерии». Крупные студии спешили подписать контракт с любой группой, которая идентифицировала себя как «альтернатива» или «грандж», слова, которые внезапео стали ценными маркетинговыми инструментами. Каждый шаг, сделанный «Нирваной», попадал под пристальное внимание СМИ.

Друзья беспокоились о том, как группа справится со всем этим. У Новоселича были проблемы с алкоголем, но он завязал, поэтому он смог остаться на вершине своей удачи.

Но полетели слухи о Кобэйне, который страдал от неуверенности в себе, давления славы и денег - и героиновой зависимости. Он был признан последним спасителем рока, но отказывался быть голосом своего поколения, и он подумывал о роспуске «Нирваны». Он отказался гастролировать по Америке и исчез. Фэны довольствовались «Incesticide», коллекцией раритетов.

«Боже, весь тот период был сплошными взлётами и падениями, - размышлял Новоселич. - Курт год жил в Лос-Анджелесе, в то время как все остальные были в Сиэтле».

«Нирвана» принесла много эмоционального багажа к записи нового альбома «In Utero», но продолжение «Nevermind» - это не компромисс; это громкий, неприятный, скрежещущий шум. Абразивное рычание Кобэйна дополнено мелодией и текстурой. Первые слова, вылетевшие из его уст во вступлении «Serve the Servants» - «Подростковая тоска хорошо окупилась / Теперь я скучный и старый».

«Это сырой альбом, - восхищается Новоселич. - Мы репетировали несколько недель, потом внезапно появились треки. У (продюсера) Стива Элбини много этики. Группа должна звучать на альбоме так, как она звучит вживую. Если не умеешь играть песни, не надо их записывать. Мы вырубились, потом пошли туда и оторвались».

«Я думаю, что мы могли бы уделить больше времени микшированию. Гитарный саунд на «Heart-Shaped Box» был похож на кровавый аборт на полу».

Новоселич выразил недовольство изображением «Нирваны» в СМИ как невоспитанных, раздражающих рокеров, просто отражающих нигилизм, против которого они выступают. Группа прилагает искренние усилия, поддерживая феминистские начинания, такие, как «Rock for Choice». В апреле Новоселич организовал благотворительный концерт для жертв насилия на Балканах, и он поддержал декриминализацию марихуаны.

«Мы всегда интересовались, много спорили о половой дискриминации и других проблемах, - сказал Новоселич. - Теперь они всплыли на поверхность в песнях».

Следующим вызовом ребятам из «Нирваны» стал поиск тесной связи со своей аудиторией. Как выразился Новоселич, многие из фэнов группы - такие же «тупые хэви-метал-ребята», которые изводили Кобэйна в школе.

«По большей части, кажется, они милы вместе в этом туре. Ты видишь некоторых - хватающих девушек за груди. Но большинство ребят кажутся активными, как активисты. Это могло появиться из-за другого климата, где люди, кажется, гораздо более непредубеждённые».

«Нирвана» также получила возможность вести подрывную деятельность изнутри и подключать андеграундных музыкантов.

«Я не особенно нуждаюсь в мэйнстриме, - отметил Новоселич. - До того, как мы появились, люди во власти хотели избежать рискованных действий, не хотел подталкивать - или, возможно, у них был плохой вкус. «Poison» и «Winger» зарабатывали деньги, и это было похоже на свалку химических отходов. Они хотели, чтобы это продолжалось».

«Там есть качественные группы, но они так или иначе подавляются. Ты говоришь, «Fluid» распались в Денвере? Ай, это ужасная новость. Но это музыкальная индустрия. Она пережёвывает их и выплёвывает».

Он пожимает плечами. «Это почти случилось с нами».

ИГНОРИРУЕМОЕ РАЗРУШЕНИЕ

Давид Дюфрен | декабрь 1993 года | «Rage» (Франция)

Дорожные приключения в туре «Нирваны» «In Utero»: Давид Дюфрен делает наброски кавалькады городов, точек, аудиторий и ловит моменты или мысли о группе. Поразительно, что это картина группы, снова шагающей по дорогам, ещё один тур, такой же долгий, как и тот период, который, казалось, привел к такому большому количеству усталости и отсутствию желания в 1991 году. Здесь также у нас есть тонкое изображение повторности работы как профессии, а не как страсти. - Ред.

Перевёл Матьё Паж.

«Когда мы говорили, что «Nevermind» имеет слишком большой успех, это была неискренняя скромность». Крист Новоселич делает паузу. Он подносит к губам стакан вина. И продолжает: «Но я больше не собираюсь этого говорить. Я рад всему, что происходит; я ничего бы не менял. Знаешь, я представлял себе кучу всего раньше, о базаре независимого панк-рока. Это смирение, эта неловкость по поводу успеха, затронувшего меня лично - бывшего вне мэйнстрима - пришли со всем этим. Потом стал поглощённым и принятым мэйнстримом - это было похоже на то, чтобы быть поглощённым - книгами, фильмами, музыкой, политикой и т. д. Теперь я отстраняюсь, я тщательно исследую механизм музыкальной индустрии. Для меня это по-прежнему большая куча дерьма. «MTV», студии звукозаписи, пресса, они все в сговоре. Все знают друг друга, хвалят друг друга, потом бьют друг друга в спину. И я теперь именно здесь, пытаясь делать самую лучшую музыку и зарабатывая ею столько денег, сколько возможно. Я никогда в жизни больше не хочу снова работать, ты это понимаешь?» Крист не злоупотребляет этим калифорнийским вином, которое ему так нравится; он просто светится. Разочарованный. В своих иллюзиях давно с ранних лет. «Конечно, я был очень идеалистически настроен раньше, и до сих пор тоже, на самом деле. Я пытаюсь быть щедрым и позитивным. Бизнес изменился, но всё идёт по-прежнему не так, как бы тебе хотелось. Сколько раз мы говорили себе, что нам бы это понравилось, если бы это также случилось с группами, кроме нас? Сегодня «In Utero» - Номер 20 (приблизительно два миллиона продаж в Соединённых Штатах), и «Pearl Jam» - Номер 1. Они делают отформатированные радиохиты, и мы, как предполагается, принимаем их за альтернативных рокеров. Это означает, что есть место для... Но, по существу, что мы на самом деле изменили?» Крист скучает в туре. Его волнует только сцена. «Быть взволнованными - это всё, что у нас осталось. Прыгать, быстро и громко играть, бросая наши инструменты в воздух. Остальное - рутина и способ убить время; отправляться в дорогу на автобусе, очищаясь и отдыхая в гостинице. (Группа редко остаётся на ночь; для этого нет времени. Они спят в автобусе). Раньше мы просто странствовали в фургоне. Теперь у нас есть тур-менеджер, саунд-команда, продюсерская компания, чёткий график. Раньше это было приключением. Больше этого не чувствуется». «Нирвана» становится динозаврами? Как насчёт других грандж-групп? Это самая ужасная перспектива.

Даллас, штат Техас. Воскресенье, 5 декабря 1993 года. «Нирвана» гастролирует по Соединённым Штатам уже месяц, и у них есть ещё тридцать дней. Гостиница «Stoneleigh», где мы планируем остановиться, кажется чертовски непривычной с нашими немытыми волосами и гитарами. В этом месте есть дела поважней; оно принимает ежегодное собрание шерифов округа - ковбойские шляпы, пистолеты на бедре, ковбойские ботинки и шпоры, весь арсенал. Чёрт, вот и мы, окружённые деревенщинами! Грандж против Оружия. На фоне этой реконструкции Аламо «Observer», бесплатный еженедельник (типичный для городов янки) предлагает скромный отдых со всеми хорошими адресами от Далласа-Форт-Уорта. Мельком: Шестой Этаж, музей, посвященный убийству Кеннеди в 1963 году, расположенный на том же самом этаже, откуда предположительно стрелял Ли Харви Освальд (Техасское Школьное Книгохранилище с тех пор переименовано в Здание Окружной Администрации Далласа); Исторический Тур ДжФК (за двадцать долларов вы увидите реконструкцию преступления, от квартиры Освальда до отделения полиции, где он был застрелен Джеком Руби); или Миллион Долларов, клуб встреч, предлагающий второразрядных хостес, который славится своей «неповторимой» атмосферой (Джей Ар Юинг провёл бы там незабываемые моменты).... Далее внутри газета рекламирует концерты ближайшей недели. ««Нирвана», «Breeders» и «Shonen Knife» на «Fair Park Arena», состав года для всех альтернативных рокеров».

Расположенный восточнее центра города на Бульваре Мартина Лютера Кинга, Фэйр-парк - это комплекс развлечений нефтяного города. Там есть гигантский аквариум, сады, музеи, футбольный стадион, и арена, каток, по случаю превращающийся в концертный зал. На огромной парковочной зоне некоторые спекулянты продают свои лишние билеты в спокойной обстановке. Их издатель, «Ticket Masters», притворяется, что «поддерживает детей со СПИДом». Из-за отпускной цены 22.75 долларов (по номиналу), точка заполнена на треть. Сотрудники местной службы безопасности носят жёлтые футболки, которые легко можно заметить издалека. Несколько полицейских в униформе также бродят вокруг арены. 21:15: прожектора освещают сцену, которая была украшенас двумя моделями ангелов (см. обложку «In Utero»), кровать с красными пластмассовыми цветами, и тремя искусственными деревьями без листьев, какие были в клипе на «Heart-Shaped Box». Декорации кажутся уместными для точки такого размера и, как это ни парадоксально, оторванными от гаражной группы, такой, как трио из Сиэтла; с начала своей славы группа боролась с кризисом панк-рок-идентичности. Иногда против истеблишмента, иногда подчиняясь ему. Их неоднозначные отношения с «MTV» - хорошая иллюстрация этой двойственности. Между сенсационными заявлениями (««MTV» - не более чем рекламная сеть»), хаотическим «MTV Awards» с 1992 года (группа начала своё живое выступление с «Rape Me», ранее не слышимой, несмотря на давление «Geffen» и канала прежде, чем они в итоге смирились и стали играть «Lithium»), «Нирвану» показали на «Unplugged» и, что ещё более тревожно, она недавно приняла участие в сборнике «MTV» «Beavis Butthead». И что, Крист? «Мы были очень взволнованы (опять волнение) идеей сыграть акустический концерт, и мультик «Beavis Butthead» нас смешит. Вот и всё. Это не мешает мне всё больше критиковать «MTV». Наши видео заметны среди самых диких, которые крутит этот канал». Немного задумавшись, Крист добавляет: «Знаешь, мы просто очень маленький винтик в механизме музыкальной индустрии».

Подростковый Дух и Ловушки для Ребят

Группа поднимается на сцену. Их четверо. Пэт Смир, экс-лос-анджелесский панк из «Germs», присоединился к трио для гастролей в качестве дополнительного гитариста, дав Курту свободу, которая ему нужна, чтобы выступать как соло-фронтмэн. И управлять вниманием публики, которое он получает. Курт никогда не пребывает во тьме, в этом отношении. Свет следует за каждым его шагом. Он также единственный, с чьей стороны находится кондиционер. Неловкость сияет сквозь установку этой супергруппы, как дискотечный шар, который искрится на мегахите «Teen Spirit»,вызывая волнение публики. Вторая степень или нет, зажигалки вынуты и освещают их медленные треки. «Нирвана» никогда не хотела бы этого в свои ранние годы. На трибунах дружественная атмосфера и чудовищное пого перед сценой - ещё одно доказательство их двойственности. Группа колеблется между попом и панком. И когда Курт балуется акустическими треками, он не просто берёт фолк-гитару, он садится на стул, вскоре следуя за Кристом и Пэтом, которые отдыхают на подставке одной из моделей. Банальное клише, явно неоправданное. Случайно виолончелистка, которую группа наняла для тихий партий, приносит в концерт некоторое облегчение. Блюзовая Нота, она играется с фуззбоксом и смычком. По крайней мере, я так думаю. 22:30: группа приветствует аудиторию, буквально кричащую «бис». Кстати, аудитория молодая, очень молодая (главным образом, состоящая из подростков), смешанная (девушки, парни, 98 процентов белые), и знающая обо всём, что заводит Америку (футболки «Soundgarden», «Red Hot Chili Peppers», «Mudhoney»).... Подождите! Вот они, ребята! Великолепные ребята, за которыми охотятся все ведущие студии. «Нирвана» - ловушка для ребят. Рок как подростковый дух.

Достаточно сказать, что здесь меньше ковбоев, чем в Гостинице «Stoneleigh» (за исключением нескольких аккуратных пар, которые заблудились). Крист снова появляется на сцене с... аккордеоном. Курт, Пэт, Дэйв, виолончелистка, а потом Крист играет мелодию чёрного блюзмена Лид Белли, который по стечению обстоятельств нашёл убежище в Далласе несколько десятилетий назад. Крист саркастически представляет Курта как Джона Леннона, намекая на амбиции Кобэйна быть полностью признанным как автор песен, но также и обращаясь к Кортни Лав, его жене, которую бульварная пресса окрестила «Йоко Оно из Сиэтла». Песня называется «Where Did You Sleep Last Night», та самая песня, которую Курт и Крист играли на сольном альбоме Марка Лэйнгана (известного по «Screaming Trees») в 1990 году. «Мы очень долго играли чистый рок-н-ролл, - вспоминает Крист, - всё стало относительно просто. Игра акустики особенно нас волнует. Я думаю, что это хорошо звучит. Мы экспериментируем, смешивая хард-рок и фолк». В конце своего получасового выступления на бис, который добавил всему концерту добрых два часа, «Нирвана» исчезает посредством своего обычного битья контролируемым фидбэком и насилия над звуковой аппаратурой. Пять стендов для продажи освобождаются от барахла с ужасающей скоростью. Футболки, кепки, шляпы, булавки и даже штемпельные подушечки можно найти по запредельной цене в восемь долларов. На шестом стенде, за которым работает среднестатистический студент, Майк, представлены петиции за аборты и против расизма. Но антимилитаристские наклейки на задний бампер и значки «за аборты» не вызывают большого интереса. Что значит аборт для тринадцатилетнего? Мы пришли на концерт, чтобы весело провести время, а не быть осведомлёнными о таких серьёзных проблемах. Крист замечает, попытавшись придать группе на время социально-политический сдвиг: «Я больше не хочу шуметь. Я зашёл в прошлом слишком далеко. Политика - это скучно. Все больше рок-групп говорят о политике и забывают о музыке. У них есть своё влияние, уверен, но я думаю, что рок-газетам и их читателям на это наплевать. Сегодня я не могу плевать на политику. Что я мог бы сделать? Рассуждать о капитализме, коммунизме, Клинтоне, Троцком, пока я мою посуду? Хотя я не анархист или нигилист. Я ничего не «-ист». У меня нет никакой идеологии. Как говорили мои родители: «Идея - это просто мысль, в то время как идеология - это мысль, которая владеет тобой»». Это довольно горькое наблюдение по сравнению с тем, что говорила группа во время выпуска «Nevermind»: «Никто, особенно из нашего поколения, не хочет смотреть на серьёзные проблемы. Молодые люди предпочитают закрывать глаза на проблемы. Говоря это, мы не очень разбираемся в политике. Мы можем только играть музыку, но мы не говорим нашим слушателям, что они должны просто прекратить думать. Бунт давно ушёл из рок-музыки. Я надеюсь, что андеграундная музыка может влиять на рынок и встряхнуть подростков - это могло бы изменить их жизнь и воспрепятствовать тому, чтобы они превратились в зомби. Возможно, нам нужен конфликт нового поколения, кто знает?» В отличие от «Clash», последней рок-группы, которая достигла всемирной известности и попыталась встряхнуть сознание, «Нирвана» добилась успеха почти мгновенно посредством нескольких видеоклипов и альбома. У них не было времени, чтобы придумать чёткую позицию или что-то развить. Слишком быстро, слишком головокружительно, всё такое. «Нирвана» не будет голосом Поколения «X» или какого-нибудь Потерянного Поколения. «Нирвана» - просто симптом общества, которое дохнет, теряется в своих разрушениях, в своём фашистском телевидении и своей неспособности выполнять свои обязанности. Общество настолько глухо, что достаточно выступить и произвести ШУМ, чтобы стать услышанным, общество так искусственно чисто, что оно выбирает быть грязным, безобразным, чтобы быть замеченным. Грязный видеоклип стоит ста продезинфицированных. «Если бы я мог бы объяснить этот гнев, мне, наверное, нечего было бы больше сказать», - сказал Курт в прошлом сентябре.

К северу от Далласа той ночью была найдена мёртвой восемнадцатилетняя девушка. Какой-то обстрел, и - бам, шальная пуля. На расстоянии в несколько миль Форт-Уорт проводил своё традиционное зимнее «оружейное шоу».

Записывайся Быстро и Оставайся Честным

Чтобы добраться от Далласа до Хьюстона, воспользуйтесь Автострадой 45 Юг и забудьте о клише; здесь не найти никаких кактусов или пустыни. Растительность, деревья, лошади, коровы, рекламные щиты (с сообщениями типа «СЛОВИ КАЙФ! СТАНЬ ГЛУПЫМ! ЗАРАЗИСЬ СПИДОМ»), и вечная триада - мотель - бензоколонка – фастфуд - каждые десять миль. «McDonald’s», «Burger King», «Taco Bell», «Jack in the Box» и т.д., где команде «Нирваны» нравится приходить в себя, все утолители голода этого типа, окружающие их гостиницы или номера, тщательно отмечены на карте. На автостраде 45 Юг нет нефтяных вышек, только конвои грузовиков и автотранспорта на воздушных подушках. Никто не смеет превышать ограничение скорости, кроме приближения к Хьюстону. Богатая и пыльная, «мировая столица энергии» застыла на месте в безумии своего развития. Кризис. У «Нирваны» программа на «Astro Arena», точке для конного шоу, и в вестибюле «Astrodrome», колоссальной сцене, где каждый год проходит самое большое в стране родео (Западное Наследие). Забавный факт: «Astro» - намёк на НАСА, чьи штаб-квартиры находятся в Хьюстоне.

В своём походном офисе тур-менеджер «Нирваны» вводит список гостей в ноутбут «Mac». Мы связываемся с Кристом. Интервью будет проходить в боксах. Там мы встречаем Дэйва, восхитительного и улыбающегося («Эй, Дэвид! У нас одно имя... Хочешь стакан вина? Пива?»), Крист, их подружки и Большой Джон, бывший член «Exploited», превратившийся в тур-менеджера. Курт появится незадолго до концерта со своей уже знаменитой дочерью, Фрэнсис Бин, на руках (ей полтора года), сопровождаемой няней - большим человеком, который удивительно похож на трансвестита из буклета внутри «In Utero». Кстати, Крист, об альбоме...? «Стив Элбини, как продюсер, является человеком принципов. Он точно знает, как работать. Его философия звукозаписи строга. Ключевая аксиома: если не можешь записать песню за три или четыре дубля, лучше её бросить. Это быстрый процесс. Запись была похожа на репетицию. Практически всё было сделано вживую. Сперва бас-ударные-гитара, потом второй слой гитары для половины альбома, потом соло и, наконец, голос. Если делаешь Стиву предложение, надо вооружиться терпением: «Хорошо, Стив, понизь голоса». Ему потребуется двадцать минут, чтобы подумать об этом...» Выпущенная в спешке, и для того, чтобы затмить другие книги, которые группа считала «возмутительными», и в том случае, если нирваномания не продлилась бы дольше сезона, официальная биография, которую группа написала с журналистом «MTV» и «Rolling Stone» (позор!) говорит нам больше о записи «In Utero». В отличие от «Nevermind», о котором мы теперь знаем, что «Geffen» было что сказать о производстве, третий альбом - детище работы за закрытыми дверями только «Нирваны» и Элбини. На этот раз не нужны были советы и доброта. Синдром бывших андеграундных исполнителей или просто реакция на явную срочность, «In Utero» был записан быстрее и даже за меньшие деньги, чем их предыдущий опус (двадцать четыре тысячи долларов в студии - текущие расходы плюс сто тысяч долларов для Элбини, мизерное количество по сравнению с пятьюдесятью миллионами, которые «Nevermind» принёс «Geffen»). Что ещё лучше, автор биографии свидетельствует, что «Нирвана» понизила бас и существенно повысила голоса во время фазы мастеринга. Можно также добавить два ремикса, которые продюсировал Скотт Литт. Но остаются необработанность и резкость. Больше тревожат общие черты между «Heart-Shaped Box» и «Lithium», «Rape Me» и «Teen Spirit», или «Dumb» и «Polly». Совпадение? Формула? «Наши песни приходят к нам естественно. Курт придумывает гитарные риффы и тексты. Мы с Дэйвом добавляем ритм. И мы валяем дурака. Это не становится глубже…». Появляется Келли Дил, растерянная: участница «Breeders» ищет проходку «общего доступа» для всего тура. Она свою потеряла. Это будет стоить ей штрафа в сорок долларов. Тур-менеджер с этим не шутит; это вопрос безопасности. Мы говорим о прошлом с Кристом, о тех днях, когда эти проблемы могли быть улажены за десять секунд, когда «Нирвана» выступала на маленьких точках: «Я не чувствую ностальгии. Нет причин, по которым мы должны были остановиться и начать снова под новым названием. Маленькие, вонючие точки, суматоха, хм... Нет. Единственный путь вперед состоит в том, чтобы продолжать слушать свои сердца, играть музыку, которую мы любим. Это хорошая вещь, когда люди покупают твои альбомы, неплохая вещь. Я не понимаю, почему мы должны выпускать альбомы, которые никого не интересуют... Почему я должен возвращаться во тьму? У меня есть возможность выразить себя, и люди покупают мои альбомы благодаря промоушну СМИ. Я очень горжусь нашей музыкой. Почему я должен скрывать под предлогом того, что наша музыка лучше, чем 90 процентов материала, который продаётся? Я более заинтересован в моей способности противостоять рок-музыкальному бизнесу. Это огромная индустрия, массовая вещь. И у меня нет деловой хватки. Я хочу вкладываться только в свою музыку. Я делаю это без компромиссов, без вранья». Нелегко принять такой успех, тем более, когда участвовал два года назад в сборнике под названием «Kill Rock Stars». Невозможно восполнить прошлые выборы, пропустить высококлассный компромисс, на который они пошли с «Nevermind», по поводу которого Крист откровенно признаётся, что они «попытались найти правильный баланс между альтернативным и коммерческим звучанием». Сцена - их единственный выход. Перед аудиторией, без посредников, без СМИ, студий или чего-то ещё в этом отношении. И сегодня вечером, в понедельник, 6 декабря, «Astro Arena» заработала свое название. Курт выделялся в своей роли пикадора. «О-хэй! Как вам понравился последний альбом «Pearl Jam»?» - прокричал он перед мучением своего лазурного «Fender» на «Territorial Pissings». Это было примерно в то же время, когда Томас Ли Райли, семнадцати лет, упал у своей кассы в «Whataburger», где он работал на Западной Литл-Рок-авеню. Три пули в животе. «Whataburger» немедленно предложил награду в пять тысяч долларов любому, кто мог бы предоставить информацию о стрелке.

Схваченный

Оклахома-Сити, Оклахома. Далёкий от броскости Хьюстона, гораздо более потерянный, чем Даллас, город-«Дом индейцев» серый и скучный, загнивающий. В два часа утра только автобусная станция и офис Кена Бойера, поставщика «поручительских гарантий» (ростовщик по тюремным поручительствам!), работают ночью. Оклахома - летаргическая часть Америки. Езда мимо витрин, украшенных к Рождеству - единственное развлечение, которое предлагает город согласно «Daily Oklahoman». Не густо. Неудивительно, что билеты на «Shonen Knife»-«Breeders»-«Нирвану» проданы на «Fairgrounds», в эту среду, 8 декабря,1993 года. Публика обрамлена жёсткой службой безопасности перед точкой. «Все сели!» Два оборудованных звуком грузовика с двух местных радиостанций крутят громкую хард-рок-музыку в десяти метрах от очереди. «Теперь встали! Руки вверх для личного досмотра и предъявляйте билет». Появляется пятидесятилетний мужчина с плакатом за легализацию марихуаны. Сотрудники службы безопасности вырывают его у него из рук. Его зовут Клинтон Рил; он священник и принадлежит к Гуманистам Центральной Оклахомы! Это - Америка. Некоторое время Крист проводил кампанию по той же самой причине: «Единственная причина, почему марихуана незаконна, это деньги. Деньги решают всё. Люди, которые за гашиш, не подчёркивают промышленные преимущества, которые гашиш мог бы иметь, особенно как текстильное волокно. Если бы капиталисты знали о преимуществах, которые они могли бы извлечь из этого растения, как они извлекают их из других природных веществ, они стремились бы к его развитию, вызвали бы его легализацию. Одни будут курить, другие - нет. Но завтра это не изменится. Я также не хочу зря тратить время на активизм».

Все билеты проданы (шесть тысяч пятьсот человек) и несмотря на длину точки (приблизительно сто ярдов длиной), атмосфера сдержанная. Намного больше, чем в Хьюстоне или Далласе. По техническим причинам световое шоу было упрощено. Нет дешёвых мест. «Fairgrounds» кажется почти клубом. «Нирвана» снова находит себя. «Нирвана» освобождается. «Нирвана» проигрывает свой концерт, исполняя свои треки быстрее, чем в Хьюстоне или Далласе. Группа снова возвращается к своим гаражным корням, обратно во времена «Bleach». На «Stain» в самом конце концерта Курт - который поменял свою любимую гитару на другую - разбивает усилитель, бросает свою гитару, крушит другой усилитель, потом одну из двух моделей ангелов (который теряет свои крылья). Дэйв, Пэт и Крист уходят со сцены. Курт оглядывается - не осталось ли чего, чтобы сломать. Он проходит мимо усилителей, оставшихся невредимыми, садится за ударную установку, берёт палочки, играет в темпе фидбэка, и в конце концов отшвыривает барабаны ногой. Светят огни. Аплодисменты. Реверберация. Насыщения. Фидбэк. Курт, чуть согнувшись, возвращается к краю сцены, подходит к микрофону, который чудом спасся от его торнадо, засовывает руку в карман, улыбается (да, он улыбается), и выдаёт нежное: «Спасибо, спокойной ночи». Курт Кобэйн, сын панка, является воплощением разрушения. Той ночью ни о каких убийствах в Оклахоме не сообщили.

ЦИТАТА КОБЭЙНА

О Рождестве и Семье

«Оно хранит хорошие воспоминания. У меня всегда были очень хорошие рождественские праздники со своей семьёй - у меня очень большая семья. Все всегда собирались и классно веселились на всю катушку, по крайней мере, пока мой дедушка не умер.Он обычно был главным героем церемоний. Он сильно напивался, надевал дурацкие шляпы и пел для всех... У меня есть только одна настоящая сестра и одна единокровная сестра, остальная часть семьи - со стороны моей мамы. У моей матери было семь братьев и сестёр, и у них у всех есть дети».

- из статьи «Неспящие в Сиэтле»

Эверетт Трю, «Melody Maker» (Великобритания), декабрь 1993 года

ЦИТАТА КОБЭЙНА

Послание Стране

«Если бы существовал базовый курс рок-звёзд, я бы хотел его пройти. Это, возможно, помогло бы мне. Я всё ещё вижу всё это, описания рок-звёзд в каком-то журнале – «Стинг, парень, борящийся с загрязнениями окружающей среды» и Курт Кобэйн, «плаксивый, жалующийся, невротический, озлобленный парень, который ненавидит всё, ненавидит рок-славу, ненавидит свою жизнь». А я никогда в жизни не был счастливее! Особенно на прошлой неделе, потому что концерты проходили очень хорошо - кроме сегодняшнего вечера. Я гораздо счастливее, чем думают многие люди».

- из статьи «Курт Кобэйн: Интервью «Rolling Stone»»

Дэвид Фрикке, «Rolling Stone» (США), январь 1994 года

ЧАСТЬ XI

Февраль - апрель 1994 года - Дальше -

Тишина

Я ГОВОРИЛ, ЧТО ПОЙМАТЬ КОГО-ТО ВРАСПЛОХ - это забавный сюрприз. Ну, это также ужас шока. Как известно, Кобэйн говорил с прессой в 1994 году всего дважды: несколько несущественных реплик на канадском радио, с Кортни Лав и Кристом Новоселичем, снимающими напряжение, затем телефонный звонок журналисту в США, касающийся его работы над гитарой для «Fender» в феврале. Товарищи Кобэйна по группе, в интервью здесь, весёлые, отвечающие на вопросы и отпускающие шутки - они не подозревают о том, что будет дальше.

Дэйв Грол окончательно выдвигается на первый план. В 1990 году он играл роль младшего по отношению к двум своим товарищам; теперь он проводит интервью единолично и обсуждает своё собственное художественное творчество, всё, что он пытался делать, например, саундтрек к фильму "Пятый В Квартете", учитывая бездействие «Нирваны» в плане создания новой музыки. Но «Нирвана» не закончена; участники группы ясно дают понять, что собираются в тур «Lollapalooza», потом, возможно, на европейские фестивали - и они утверждают, что у них есть идеи для следующего альбома.

Но Дэйв и Крист осторожничают. Они не уверены, что будет, или куда они поедут, но они - реалисты; их настроение не зависит от настроения их лидер-вокалиста. Они и раньше переживали его депрессии, и не было никаких признаков того, что что-то отличается от того, что они наблюдали в течение двух с половиной лет. Здесь вы увидите, что они ведут себя нормально, потому что всё идёт нормально.

Через двадцать шесть дней после первого появления «Нирваны» в туре - выступления на ТВ в Париже 4 февраля - Кобэйн отменил оставшие концерты первого этапа. Через пятнадцать дней после интервью в Ренне, 3 марта, он впал в кому в Риме. Двадцать два дня спустя, 25 марта, его близкие организовали наркотическую интервенцию в Сиэтле. Одиннадцать дней спустя, 5 апреля, Курт Кобэйн покончил с собой, оставив после себя своё заключительное заявление для прессы.

«ПРЯМО СЕЙЧАС ЭТО НЕЯСНО.

ВСЁ ЕЩЁ ЗАГАДКА. ДЛЯ НАС».

7 февраля 1994 года | «40 TV» / «Prisa Radio» (Испания)

7 февраля 1994 года Крист Новоселич и Дэйв Грол посетили офисы «40 TV» в Испании для интервью на испанском радио, затем дальнейшего интервью с известным музыкальным критиком Хоакином Луки. Участники группы были в прекрасной форме, Дэйв был в плаще в помещении, в то время как Крист - в солнцезащитных очках - играл на камеру, сняв со стены золотой диск и произнеся издевательскую благодарственную речь, прежде чем представиться людям в своём лучшем стиле «американского магната»: «Это Крист Новоселич! Чертовски рад с вами познакомиться!» Пока их вели по коридору, они познакомились со своим интервьюером, популярным музыкальным критиком, который принял на себя руководство туром, пока они все не смогли обосноваться вместе в студии с великолепным видом на город.

Расширенный видеоклип показывает изматывающий опыт интервьюирования - группа начинает в одной студии двуязычную радиопередачу, затем переходит в другую студию для дальнейшей дискуссии через переводчика, потом в ещё одну комнату для ещё одного интервью - на сей раз с интервьюером, говорящим на довольно хорошем английском языке. Их весёлый энтузиазм всегда возвращается, как и их вежливость по отношению к сотрудникам, но в какой-то момент почти трогательно, когда Крист зевает, а Дэйв поворачивается и спрашивает, всё ли в порядке, пока они терпеливо сидят в третий раз, наблюдая за тем, как люди настраиваются и готовятся, ожидая ещё больше вопросов. Эти двое разогреваются посредством интервью, и уровень шуток повышается, в некоторых моментах выделяясь. Курт Кобэйн упомянут вообще всего дважды. Товарищи по группе указывают на будущее в туре «Lollapalooza», потом уклоняются и путаются на вопросах по поводу их планов относительно звукозаписи и есть ли у них новые песни. Улыбки исчезают на краткие моменты, но потом они снова смеются. - Ред.

Крист Новоселич: Мы любим Испанию!

[Радиоведущая продолжает говорить со слушателями на испанском языке, объясняя, что концерты «Нирваны» состоятся на следующий вечер в Мадриде и 9-го в Барселоне.]

КН: Вы также можете привести своих родителей. [Ведущая говорит на испанском языке.] Мы играем «Polly», и мы играем... (ДГ: «All Apologies») «All Apologies»... (ДГ: «Dumb») У нас есть песня, где я играю на аккордеоне...

Дэйв Грол: Крист играет ещё и на аккордеоне.

КН: Я играю на аккордеоне.

Ведущая: [Начинает на испанском языке] На концерте «Нирваны» что вы рекомендуете, чтобы весело провести время?

КН: Убедитесь, что у вас есть рецепт врача. И ага... это всё, что я рекомендую.

Ведущая: На последнем альбоме, до «In Utero», «Nevermind» - вы работали с Энди Уоллесом. Что вы думаете об этом человеке, которому лет шестьдесят?

ДГ: Я не знаю. Он делает альбомы «Slayer». Он симпатичный... он выглядит прямо как друг твоего папы.

КН: Возраст тоже относителен.

ДГ: Это правда.

КН: Это на самом деле не имеет значения, это то, как ты себя чувствуешь. Какого ты пола... Это всё просто относительно. Ты просто должен хорошо проводить время, иметь чувство и страсть к чему-нибудь.

Ведущая: То, как Энди Уоллес работает, он микширует музыку на очень низкой громкости, это правда?

ДГ: Он - старик, но он в этом разбирается, он симпатичный -

КН: Тебе не обязательно говорить «старый», поскольку тебе надо говорить «зрелый», понимаешь?

ДГ: [Указывая на окно] Что это? Что это за зеленая штука?

КН: Ар деко.

[Интервью сокращено - Ред.]

КН:... Америки. Ну, он ничего не открыл. Но кто я? Понимаешь? Я не барометр политической корректности или чего-нибудь. Я просто говорю тебе, как это. Что бы он подумал о Чьяпас или Сапатистас, понимаешь? Я не знаю... Он - национальный герой... Джордж Вашингтон курил траву!

ДГ: Он выращивал её!

КН: Он выращивал её!

[Участники группы проходят по станции - Ред.]

КН: Какой красивый город. Видишь все эти черепицы? Кто-нибудь видел здесь кедровую крышу?

ДГ: Посмотрите на все эти сушилки для белья...

КН: На все эти вешалки для белья...

[Они входят в телестудию и проводят время, высовываясь из окна, принимая позы. КН: «Эль Дуче!» Он подстрекает Дэйва попробовать изобразить Муссолини, прежде чем они займутся интервью - Ред.]

Переводчик: «Нирвана», в первый раз, когда вы приехали в Испанию, у вас было больше чувства юмора, меньше чувства юмора, больше музыки... Каковы главные различия?

КН: Это просто зависит от того, когда вы нас поймаете, и как вы нас поймаете, понимаете, о чём я? Я думаю, что в последний раз, когда мы приезжали в Испанию, мы на самом деле не...

ДГ: Я не знаю. Мы просто... В последний раз, когда мы приезжали в Испанию, это было всего две недели гастролей. А сейчас мы в туре где-то чуть более двух месяцев.

КН: И чувство юмора можно тоже на самом деле определить... [Интервью сокращено - Ред.] В Соединённых Штаты его бы казнили, и его фамилия была Френч. И поэтому его отвели к алтарю - Картофель Фри! И, хм...

Переводчик: Мужчина был французом?

КН: Его фамилия была Френч. Кажется, Джим, Джо Френч или что-то в этом роде. [Вся шутка ещё раз повторяется ведущей на испанском языке.] Я просто басист группы, я не принимаю никаких политических решений, но, понимаете, я пришёл к выводу, что правительство Запада мотивировано в экономическом плане, они не...

[Сокращено до совершенно нового интервью в другой студии - Ред.]

ДГ: Как ты себя чувствуешь?

КН: Хорошо. [Дэйв зевает, в то время как Крист продолжает барабанить по столу.]

Интервьюер: Хорошо. Я начну с тебя?

ДГ: Хорошо.

Интервьюер: Ты можешь немного поговорить об этом туре, и правда ли, что этот тур будет отличаться от того, который вы собирались совершить по Соединённым Штатам ещё летом?

ДГ: Ну, мы уже гастролировали по Америке примерно два месяца. Мы начали в октябре, и закончили в... вообще-то, в январе! И это было более двух месяцев. У нас был месяц отдыха, мы приехали сюда, здесь мы будем два месяца. Мы проедем через каждую страну, почти, и вернёмся домой, и мы будем делать... тур по Америке под названием тур «Lollapalooza». И, ммм, мы собираемся в тур «Lollapalooza» этим летом, а потом, возможно, вернёмся на фестивали, поэтому... [пожимает плечами] на самом деле не уверены. Это как на ваш обычный тур, просто, типа, приблизительно два месяца. Это первый раз, когда мы гастролируем со вторым гитаристом - у нас теперь два гитариста. Ииииииии... это гораздо веселее, это для меня гораздо более захватывающе, поэтому...

Интервьюер: Ты имеешь в виду Пэта? Пэта Смира? Он тоже едет в этот тур?

ДГ: Да, он очень классный. За ним очень забавно наблюдать - плюс Курту намного легче, потому что Курту не нужно так концентрироваться на игре. Поэтому он может быть очень сентиментальным. И потом, понимаете, можно просто завести Пэта! [Все хихикают.]

Интервьюер: Почему ты и группа решили взять Пэта в тур, в группу... Почему?

КН: Потому что мы собирались играть на концертах побольше, и мы подумали, что у нас должен быть, типа, саунд пополнее, побольше... просто наполнить его.

Интервьюер: Он - один из тех, кто на тебя повлиял?

[Дэйв изображает улыбку Чеширского кота и решительно кивает.]

КН: О, «Germs»? Да, «Germs» удивительны! Плюс Пэт - такой хороший парень, в смысле, это делает это намного проще.

Интервьюер: Дэвид, думаешь ли ты, что люди, зрители в Европе или в Соединённых Штатах, разочаровались, считая саунд Сиэтла модой, и теперь начали считать каждую группу имеющей свою собственную идентичность и отличие?

ДГ: Я надеюсь, что это так. Я не знаю. Я думаю, что люди просто слушают музыку - я не знаю, трудно сказать, потому что ты знаешь, откуда появилась вся грандж-музыка, это типа, мы не звучим как «Alice in Chains»... а «Alice in Chains» не звучит как «Pearl Jam», на самом деле. Поскольку «Pearl Jam» звучит не так, как мы, поэтому я думаю, что это было просто больше, типа, больше имидж. Это просто был не хэви-метал! Никто не знал, как это назвать это, но пришлось называть это как-то.

КН: И просто похоже, что всем пришлось всё одобрять на региональной основе. Например, есть Манчестер, или есть Миннеаполис (ДГ: Ливерпуль!), Афины или... понимаешь?

ДГ: Или Кентукки. [Оба хихикают.]

КН: Или Смелтвервилль, Айдахо. Или Мусежо, Сэскатчеван.

ДГ: Да, потому что сейчас это как когда ты хочешь взять цыплёнка, ты говоришь, что хочешь жареного цыплёнка Кентукки. И это, типа, да, но он не из Кентукки. Пипец.

Интервьюер: Чему вы научились на успехе? На вас больше не оказывают столько давления, как в прошлом - прошлое было более напряжённым, чем настоящее?

ДГ: Я думаю, настоящее более напряжённое, чем прошлое.

КН: Так думаешь?

ДГ: Иногда. Даже не знаю. В смысле, понимаешь...

КН: Напряжение тоже относительно.

ДГ: Мне пришлось научиться считать, потому что я очень богатый.

КН: А как насчёт той утренней чашки кофе?

ДГ: Oooo. Да...

КН: Теперь наши сумки прибывают вовремя.

ДГ: А у меня столько багажа, потому что у меня будет, понимаешь, очень много хорошей одежды. [Теперь оба хихикают открыто.]

Интервьюер: Означает ли это, что ваша жизнь не стала сложнее?

ДГ: До некоторой степени, но есть некоторые вещи, о которых можно забыть, и теперь есть некоторые вещи, о которых надо волноваться, о чём раньше волноваться не приходилось. Поэтому иногда это более удобно, но иногда нет. Это то туда, то сюда.

Интервьюер: Группа много раз объясняла психологию вашего последнего альбома - и взлёты, и падения, оптимизм в некоторых треках, пессимизм в других треках. Но это психология Курта, или это психология всех троих членов группы? Вы согласны с текстами Курта, или вы иногда находите их немного глубже, немного...

КН: Нет, мы в значительной степени, типа, спорим и видим всё - смотрим одинаково на многие вещи, понимаешь? И...

ДГ: Мы поддерживаем тексты Курта на 100 процентов.

КН: И, понимаешь, такие вещи, как цинизм, я думаю, что цинизм уже устарел. Потому что цинизм - это клёво, и, ах, я просто оглядывался вокруг и был очень оптимистичен по поводу многого, понимаешь? Люди - кажется, что люди склонны быть циничными или отвергать многие вещи, но это похоже на тупиковую ловушку. Это весело - быть циничным, быть смешным или юморить о плохих вещах в мире, но можно только зайти очень далеко.

Интервьюер: Я слышал, что вы собираетесь выпустить ещё один альбом через несколько месяцев. Насколько он будет глубже или попсовее, чем этот?

ДГ: Я не знаю. Мы всё ещё пытается это понять. Мы просто экспериментируем. Может быть очень странным.

Интервьюер: Но вы уже сочинили песни, или ещё нет?

ДГ: Некоторые.

КН: Немного, да.

ДГ: Всего пару. Мы всё ещё - мы не знаем, что мы всё-таки будем делать. Это как бы - прямо сейчас это неясно. Всё ещё загадка. Для нас.

Интервьюер: Я также слышал, что вы собираетесь работать над фильмом «Пятый в Квартете» о «Beatles». Вы можете рассказать мне чуть больше о вашей роли в фильме? Что вы собираетесь делать в этом фильме? «Пятый в Квартете».

ДГ: У меня маленькая роль мужчины-проститутки с улиц Гамбурга. У меня всего около шести или семи сцен, и в одной из них я... я...

КН: Она очень сексуально откровенная.

ДГ: Я даже не могу это объяснить. Я играю половой акт с Питом Бестом [соответственно жестикулирует], который был ударником.

КН: Вот почему его выгнали из «Beatles».

ДГ: Вот почему его выгнали из «Beatles», потому что они узнали, что ему нравилось, когда другие парни отсасывают у него! [Оба громко смеются.] Вообще-то, меня нет в фильме, я просто играю на саундтреке! Я просто играю на барабанах на саундтреке; им нужна была группа, чтобы играть музыку для живых записей.

КН: Гомофобные обобщения - плохая привычка.

ДГ: Поэтому я только на саундтреке, не в фильме. Это хороший саундтрек, он очень хороший.

КН: Если вам нравится отсасывать.

ДГ: Да! Это как... [Снова разражается смехом.] Хорошо, хватит, извините!

Интервьюер: Крист, я думаю, что тебе нравится играть каверы других групп - большинство из них не очень хорошо известны в Европе или в Соединённых Штатах, и новые группы. Сколько ещё групп мы узнаем благодаря «Нирване» в будущем?

КН: Понимаешь, единственные песни, которые мы называем «каверами» - это не, которые мы не - которые мы никак не можем не стырить, и... Я не знаю. Каверы круты, но первое правило сочинения песен - первое правило игры в группе - это никогда не играть кавер песни, которая лучше, чем твои оригинальные песни. Поэтому... Я не знаю. Мы сейчас делаем песню Дэвида Боуи, «The Man Who Sold the World» - это старая песня. И много раз, особенно в Соединённых Штатах, многие люди там в аудитории, целое новое поколение, которое даже не знало эту песню - мы на самом деле не получили от этого хорошую реакцию.

ДГ: О! Была группа на «MTV Unplugged», несколько песен которой мы сделали: «Meat Puppets». И мы пригласили прийти и поиграть с нами гитариста и басиста «Meat Puppets» - это было хорошо.

Интервьюер: Было ли вашим выбором пригласить в качестве разогревающей команды в этот тур «Buzzcocks»?

КН: Да, о, да.

ДГ: Они классные.

КН: Да, они фантастические.

ДГ: Ты видел их раньше? Очень классные. Они превращают всё в безумие - это классно.

Интервьюер: А почему не «Breeders», как в американском туре?

ДГ: Все остальные - в туре.

КН: Они были недоступны.

ДГ: Они были недоступны.

КН: Приятно также выступать с разными группами, с которыми не играли раньше. Понимаешь, вместо того, чтобы играть с одними и теми же группами. Можно было бы также немного всё смешать, сделать всё интереснее - тусоваться с новыми людьми. Сделать так, чтобы они одолжили тебе денег и купили тебе пива, а когда они устали от этого, они закончили тур, давайте возьмём новую группу.

ДГ: Мы даем им, типа, сто баксов за вечер. Им приходится играть перед парой тысяч людей и говорить, что они знают нас. [Вся комната смеётся по обе стороны камеры.]

Интервьюер: Хорошо, большое спасибо. Я вижу, что в «Нирване» важен юмор.

КН и ДГ: [В унисоне] Да.

КУРТ КОБЭЙН: ТРИБЬЮТ

ГЕРОЮ ГИТАРЫ ПОНЕВОЛЕ

Чак Кризафулли | 11 февраля 1994 года | «Fender Frontline» (США)

«Fender» - ведущий бренд усилителей гитар и музыкальных инструментов в мире, и название, которое было синонимом популярной музыки с момента её зарождения в Южной Калифорнии в 1946 году. Инструменты «Fender», такие, как гитары «Telecaster», «Precision Bass», «Stratocaster» и «Jazz Bass», и усилители «Bassman», «Twin Reverb» и «Deluxe Reverb», известны во всём мире как инструменты, которые начали рок-н-ролльную революцию, и они продолжают высоко цениться и современными музыкантами, и коллекционерами.

Последнее известное интервью с Куртом Кобэйном состоялось по телефону, пока он был в Париже в заключительном туре. Интервью было опубликовано после смерти Кобэйна, поэтому разговору предшествует введение. - Ред.

Мир музыки в апреле этого года понёс огромную и безвременную утрату, когда Курт Кобэйн из «Нирваны» покончил с собой в возрасте двадцати семи лет. Гитарист, вокалист и автор песен был беспокойной и ранимой душой, но он был также вдохновенным и талантливым артистом, и его маленькое, яркое творческое наследие без сомнения продолжит формировать звуки рока в течение многих последующих лет.

За несколько недель до его смерти, пока группа всё ещё была в своём последнем туре в Европе, Кобэйн согласился ответить на некоторые вопросы интервью для «Fender Frontline». Понятно, что Курт не слишком горел желанием давать интервью в то время, но идея состояла в том, чтобы уйти от напоминания ему о каком-нибудь из более сенсационных слухов, которые ходили о группе, и просто дать ему искренне поговорить о своей музыке. Он любезно согласился. Он также начинал работать со специальными гибриднымы гитарами «Jag-stang» - наполовину «Jaguar», наполовину «Mustang» - которые он помогал проектировать, поэтому его спросили о своём опыте работы с новым инструментом.

Даже самым пресыщенным наблюдателям за чартами придётся признать, что «Нирвана» создала волнующие звуки за свою короткую историю. «Bleach», «Nevermind» и «In Utero» содержат такие мощные, оригинальные работы, которые, в свои самые прекрасные моменты, доставляют все захватывающие острые ощущения, каоторые и полагаются рок-н-роллу. Очень жаль и крайне печально, что Кобэйн решил так быстро нас покинуть. По нему будут скучать.

_______________________________

Не можете понять, что за гитару Курт Кобэйн распиливал на сцене? Вы не страдаете от двоения в глазах или от половинного зрения в этом отношении. Кобэйн работал с Мастерскими «Fender», чтобы создать «Jag-stang», очень функциональную комбинацию дизайна «Jaguar» и «Mustang».

«Курт всегда с удовольствием играл на обеих гитарах, - говорит Лэрри Брукс из «Fender». - Он сфотографировал каждую, разрезал их пополам и соединил их, чтобы посмотреть, на что они будут похожи. Это была его концепция, и мы детализировали и очертили её, чтобы дать ему баланс и чувство».

«С ним было очень легко работать. У меня была возможность посидеть и поговорить с ним, потом мы сделали ему опытный образец. Он поиграл на ней некоторое время, а потом написал некоторые предложения по поводу гитары и отправил нам обратно. Во второй раз мы сделали всё правильно».

У гитары короткий гриф в стиле «Mustang» на корпусе, который позаимствован из обеих конструкций. На порожке - подавляющий шумы звукосниматель «Dimarzio», и звукосниматель «Texas Special» с одной катушкой на грифе, наклоненном под тем же углом, что и на «Mustang». Кобэйн был весьма удовлетворён гитарой.

«С тех пор, как я начал играть, мне всегда нравились определённые вещи в определённых гитарах, но никогда не мог найти идеальное сочетание всего, что я искал. «Jag-stang» - самая близкая вещь, которую я знаю. И мне нравится идея наличия качественного инструмента на рынке без предвзятых приложенных понятий. В некотором смысле, для меня идеально приложить своё имя к «Jag-stang», в котором я антигитарный герой - вряд ли я бы смог всё сыграть сам».

_______________________________________

Чак Кризафулли: «Нирвана» стала Большой Рок-Историей, но музыка по-прежнему, кажется, самая важная часть той истории. Насколько ты гордишься работой группы?

Курт Кобэйн: Это интересно, потому что, пока есть определённое эгоистическое удовлетворение в том, что есть немало людей, которые покупают твои альбомы и приходят посмотреть, как ты играешь - ничто не сравнится с тем, что они просто слушают песню, которую я написал, играя с группой. Я не говорю о радио или «MTV». Мне просто очень нравится играть эти песни с хорошим ударником и басистом. Наряду с моей женой и дочерью нет ничего, что приносит мне большее удовольствие.

ЧК: Для тебя всегда удовольствие врубать гитару, или вообще устраивать сражение с инструментом?

КК: Это сражение - удовольствие. Я первым признаю, что не виртуоз. Я не умею играть как Сеговия. И наоборот - Сеговия никогда, возможно, не сумел бы сыграть так, как я.

ЧК: Благодаря Пэту Смиру, который играет на гитаре в гастрольном составе, очень ли изменился твой подход к инструменту?

КК: Пэт работает отлично с первого дня. В дополнение к тому, что Пэт является одним из моих самых близких друзей, Пэт нашёл нишу в нашей музыке, которая дополняет то, что уже есть, не вызывая серьёзных изменений. Я никогда не собирался становиться Миком Джаггером, но наличие Пэта на сцене освободило меня, чтобы я тратил больше времени на контакт с аудиторией. Я стал больше шоуменом. Ну, возможно это заходит слишком далеко. Давай просто скажем, что Пэт, который удерживает ритм, позволяет мне концентрироваться на выступлении в целом. Я думаю, что это улучшило на 100 % наш живой концерт.

ЧК: На «In Utero» и на концерте ты играешь несколько самых мощных «антисоло», когда-либо вырубленных из гитары. Что тебе приходит на ум, когда приходит время освобождаться от гитары?

КК: Меньше, чем ты вообще можешь себе представить.

ЧК: Крист [Новоселич] и Дэйв [Грол] делают большую работу, помогая воплотить твои песни в жизнь. Как бы ты описал роль каждого музыканта, включая тебя самого, в саунде «Нирваны»?

КК: Пока я могу делать многое, переключая каналы на моем усилителе, именно Дэйв действительно приносит мощь в динамику наших песен. Крист великолепен, сохраняя всё в движении, в некотором роде ровном. Я - просто фолк-исполнитель посередине.

ЧК: Ты очень страстный исполнитель. Ты должен чувствовать нежность и гнев в своих песнях, чтобы исполнять их?

КК: Это трудно, потому что реальная основа любой нежности или гнева выявляется в ту самую секунду, когда пишется песня. В некотором смысле я просто воссоздаю чистоту той конкретной эмоции каждый раз, когда я играю ту конкретную песню. Хотя становится легче вызвать те эмоции с опытом, становится несколько нечестно, что ты никогда не сможешь вернуть эмоцию песни полностью каждый раз, когда её играешь.

ЧК: У «Нирваны», должно быть, очень странное чувство - выступать сегодня на спортивных аренах. Как ты ладишь с толпами, которые сейчас привлекаешь?

КК: Гораздо лучше, чем раньше. Когда мы впервые начали иметь успех, я был очень критичен к людям в зале. Я считал каждого из них своего рода панк-рок-этосом. Меня расстраивало, что мы привлекали и развлекали тех самых людей, реакцией против которых была моя музыка. С тех пор я стал гораздо лучше принимать людей такими, как они есть. Независимо от того, кем они были до того, как пришли на концерт, у меня есть несколько часов, чтобы попробовать и разрушить то, как они смотрят на мир. Не то чтобы я пытаюсь диктовать, просто мне предоставлена определённая платформа, где я могу выразить свои взгляды. По крайней мере, я всегда получаю последнее слово.

ЧК: Ты видишь долгое, плодотворное будущее для группы?

КК: Я чрезвычайно горжусь тем, чего мы достигли вместе. Сказав это, однако, я не знаю, как долго мы можем продолжить существовать как «Нирвана» без радикального изменения курса. У меня есть много идей и музыкальных амбиций, которые не имеют никакого отношения к массовой концепции «гранджа», который был принудительно навязан публике, покупающей альбомы, за последние несколько лет. Смогу ли я делать всё, что хочу, в составе «Нирваны», ещё неизвестно. Справедливости ради, я также знаю, что и у Криста, и у Дэйва есть музыкальные идеи, которые не могут работать в контексте «Нирваны». Мы все уже устали от ярлыков. Ты не можешь себе представить, как от этого душно.

ЧК: Ты ясно дал понять, что тебе не особенно удобно быть «рок-звездой», но одна из вещей, которая проясняет треки вроде «Heart-Shaped Box» и «Pennyroyal Tea» на «In Utero» - то, что ты, конечно, тяжеловес, когда дело доходит до сочинения рок-песен. У тебя иногда может быть тяжёлая работа, но процесс сочинения для тебя приятный и удовлетворяющий?

КК: Я думаю, что он становится менее приятным и удовлетворяющим, когда я думаю об этом как о части своей «работы». Сочинение - это одна часть, которая не является работой, это экспрессия. Фотоснимки, интервью... вот реальная часть работы.

НИРВАНА

Сандрин Можи | 16 февраля 1994 года | «Uzine» (Франция)

К тому времени, когда мы проводили интервью с Дэйвом Гролом в 1994 году, руководили фэнзином «Uzine» мы только вдвоём - я и Алин Джордано. Это был также конец «Uzine» как рукописного фэнзина. И Алин, и я переехали в Англию позже в том году и, после периода покоя, «Uzine» стал только онлайн-фэнзином. Алин теперь руководит вебсайтом и большинством интервью, в то время как мое участие является более спорадическим, и обычно я специализируюсь на редких интервью с моими любимыми артистами. Я теперь художница, в то время как Алин работает в академии.

Это интервью «Нирваны» мы получили благодаря смеси удачи и исключительного упорства. Через французского тур-менеджера я получила номер американского тур-менеджера и как-то убедила его дать нам две фото-проходки и, в конечном счете, интервью, хотя «Нирвана» не давала интервью или не принимала фотографов для этого последнего тура. Фото-проходки прибыли в последний момент, и как только мы получили их, мы помчались к сцене как раз вовремя, чтобы увидеть, как группа выходит на сцену. Это означает, что мы сделали одни из самых последних снимков Курта Кобэйна и «Нирваны» на сцене.

Дэйв Грол прибыл на интервью с сияющим видом, сел на усилитель, и мы начали. Ребята из «Нирваны» были большими-пребольшими звездами, но он никогда ничего не показывал, кроме доброты и искренности, даже удовольствие, будучи в нашей компании. Он очень хороший парень. После нескольких вопросов интервью превратило больше в разговор, когда он спросил меня, как дела во Франции по сравнению с Соединёнными Штатами. Мы обсуждали политику, литературу, и, конечно, музыку.

Вот разговор, который у нас состоялся в тот вечер в феврале 1994 года.- Сандрин Можи

Перевела Карли Лапотр.

Мы взяли интервью у Дэйва, ударника «Нирваны», во время последней остановки группы в Ренне.

Сандрин Можи: Во-первых, новый гитарист: кто он?

Дэйв Грол: Он из Лос-Анджелеса. Он играл в группе под названием «Germs», которая была частью панк-сцены в Лос-Анджелесе. Они оказали на нас влияние. Они очень классные. Это была одна из первых панк-групп на сцене. Он был их гитаристом. Нам они очень нравились, а Курт жил в Лос-Анджелесе примерно год. Он там с ним познакомился. Мы всегда хотели в группу второго гитариста. Мы хотели Стива, гитариста из «Mudhoney», но он не захотел. Мы попросили Базза из «Melvins», и он тоже не захотел. А потом мы попросили Пэта, и он отличный, он очень хороший. Он очень опытный музыкант, но он устал от панк-саунда, и это немного странно. Однако нам он нравится; он очень хорош.

СМ: Почему вы хотели ещё одного гитариста?

ДГ: На новом альбоме были некоторые вещи, которые мы записали с двумя гитарами - Курт играл одну партию, а потом он играл другую - поэтому нам были очень нужны два гитариста. На сцене более мощный звук. И также я думаю, что Курт хотел, чтобы играл кто-то ещё, чтобы у него было меньше обязанностей, и он мог бы чуть больше двигаться.

СМ: Так он там просто для концертов, или он теперь на самом деле - часть группы?

ДГ: О да, он - часть группы. Ну, мы не говорим об этом, но я думаю, что он чувствует себя неотъемлемой частью группы, потому что мы очень хорошо ладим. Он писал песни для «Germs», которые были классными. Он сочинил большую часть их музыки. Он может писать очень хорошие песни. Он также сделал несколько сольных альбомов. Я их никогда не слышал. Я думаю, что мы, вероятно, будем писать с ним материал в будущем.

СМ: Вы выбрали «Buzzcocks», чтобы они играли у вас на разогреве?

ДГ: Да, они - классная группа. У них есть очень хорошие песни. Они забавные. Гаснет свет, ребята кричат: «Уууууххххх!!!», и выходят «Buzzcocks». И многие из этих ребят даже не знают, кто они. Но они начинают играть, и это работает, это круто, у всех улучшается настроение, когда они выходят. Они пишут радостные-попсовые-весёлые песни. Они крутые.

СМ: Они были одной из групп, которые оказали на вас влияние?

ДГ: Да, я слушал «Buzzcocks» десять лет. Они были популярны долгое время! Когда я начал слушать панк-рок, это был главным образом американский материал, хардкор из Калифорнии. Но потом я начал слушать английские группы, такие, как «Buzzcocks», «Sex Pistols», «Clash», «999»...

СМ: И тебе нравится стиль «Exploited»?

ДГ: Ты знаешь, гитарист «Exploited» работает на нас! Он - техник в туре. Он играл с нами концерт в Нью-Йорке. Это был первый раз, когда мы играли с двумя гитаристамив некоторое время.

СМ: Чьей идеей было взять виолончель на последнем альбоме?

ДГ: У нас она уже была на «Nevermind», на песне «Something in the Way». Это очень красивый инструмент. Он крутой. Он очень грустный, отчасти спокойный. Это странно; нам она нравится. Это была идея Курта. Он написал песню и подумал, что на спокойной партии у нас могла бы быть виолончель, или, возможно, скрипка.

СМ: Виолончель была на альбоме, но не на сцене...

ДГ: Да, но на этот раз мы очень хотели сыграть с ней песню, поэтому мы нашли виолончелистку. Мелора [Кригер - Ред.], девушка, которая играет, имела классическое образование. Она очень хороша, поэтому ей было легко это сделать.

СМ: На «MTV Unplugged» кто были те двое гитаристов, которые играли с вами?

ДГ: Они были из группы под названием «Meat Puppets», старой группы из Калифорнии, из Аризоны, вообще-то, старой панк-группы. Но странной панк-группы, своего рода кантри-вестерн-панк-рок. У них были странные народные песни с панк-энергетикой. У них были альбомы на студии «SST Records», пять или шесть альбомов. Это старая группа, с начала 1980-х, 1981, я думаю.

СМ: А эти две песни, которые вы играли с ними...

ДГ: Это были их песни. Это круто; они пишут очень симпатичные песни. Курту они очень нравятся. Я думаю, что это потому, что они пишут так же, как и он.

СМ: Те две песни были несколько этническими - звучали как песни американских индейцев.

ДГ: Да, это странно. Они принимают много наркотиков! Но они очень крутые... Ты знаешь, они из Аризоны. Там много американских индейцев. И они там выросли, в пустыне. Мы сыграли с ними несколько концертов в Германии; они ездили в тур.

СМ: Ты по-прежнему живёшь в Сиэтле?

ДГ: Да...

СМ: Группы по-прежнему очень плодовитые?

ДГ: Мм, это странно, вообще-то. Есть много групп. Есть много хэви-метал-групп. Они хотят быть популярными, быть на «MTV», быть рок-звёздами, как «Tad» или «Mudhoney», многие из старых группы, которые по-прежнему играют.

СМ: Что ты думаешь о последних «Mudhoney»?

ДГ: Всё хорошо, но я видел их столько раз вживую... Нелегко для группы оставаться вместе десять лет. Вообще-то, они не были вместе десять лет, но трудно долго играть и продолжать производить новые, впечатляющие вещи каждый год. Большинство хороших групп - это те, которые существуют три или четыре года; это впечатляет четыре года, а потом становится скучным. Эй, смотри, это Джон из «Exploited». Это Большой Джон! Сегодня вечером были вопросы об «Exploited»; меня спросили, нравятся ли они мне, а я сказал - нет, они - отстой!

Большой Джон Данкан: я никогда не был достаточно крут, чтобы любить «Exploited». Я просто притворялся!

ДГ: Совершенно верно!

СМ: У некоторых участников группы в Сиэтле были совместные проекты, такие, как «Temple of the Dog»; а у тебя были?

ДГ: Я делал саундтрек к фильму под названием «Пятый в Квартете»; это фильм о «Beatles». Я играл на ударных, Тёрстон Мур из «Sonic Youth» играл на гитаре, Дэн Флемминг тоже играл на гитаре, Майк из «R.E.M.» играет на басу, Грэг Далли из «Afgan Whigs» поёт, Генри Роллингс поёт песню, и Дэйв Пёрнер поет песню.

СМ: Кто?

ДГ: Вокалист из «Soul Asylum». Ну, мы только сделали музыку для фильма. И это - только песни «Beatles». Мы на самом деле не сотрудничали ни с какой другой группой. Вовсе нет.

СМ: Вас просили принять участие в сборнике «Judgment Night»?

ДГ: Нет..

СМ: Что бы вы сказали?

ДГ: Мы сказали бы «да» «Disposable Heroes of Hiphoprisy». «Cypress Hill» тоже. Я люблю «Cypress Hill». Я люблю также «Public Enemy». «Disposable Heroes» - лучшие. Ты уже видела их на концерте?

СМ: Нет..

ДГ: Они превосходны! Мы играли с ними в Сан-Франциско. У них есть машины, инструменты, огромные циркулярные пилы, и они шлифуют их о металл. Это здорово! Есть группы, которые мне нравятся, и группы, которые я очень люблю: я люблю «Melvins», «Breeders», и я люблю многих других, например, «Rage Against the Machine», но я не слушаю их. Я думаю, что они хороши в том, что делают, но я не слушаю их. Я также не слушаю «Pearl Jam», но я думаю, что они хороши. Это хорошие рок-группы. У «Rage» есть мощное послание, и я думаю, что оно хорошее. Они предлагают альтернативу публике. У них есть послание, они не только такие, типа: «Эй!...» Мы тоже пытались это сделать, иметь послание, отменить дискриминацию по полу, расизм, все эти измы, но трудно и обескураживающе добраться туда и играть для ребят, которые просто такие: «Ууууу, рок-н-рооооллл, панк-рок!!!» Это трудно, странно, неудобно, играть в группе, которую люди считают знаменитой; это странно и глупо... Я нахожу это забавным.

СМ: Ты думаешь, что «Нирвана» - политизированная группа?

ДГ: Нет.. она была. Но больше нет. Я знаю то, что думаю: я против дискриминации по полу, я против расизма, я против крайне правых, против фашизма, но я только играю на барабанах!

СМ: Не обязательно в словах, но и в действии, благотворительные концерты...

ДГ: Да, мы играем бенефисы, по поводу СПИДа, за аборты, и это хорошо - помогать собирать деньги, чтобы помочь бездомным и тем, кто нуждается. Но эту трудно, если хочешь делать так, как «Rage Against the Machine», противостоять людям с политической альтернативой, это хорошо. Я согласен с большой частью того, что они говорят. Это правильно. Всё, что они говорят - совершенно правильно. Но мы, я не думаю, что если делать что-то подобное, это сработает. И это трудно для такой группы, как «Rage Against the Machine». Если они приезжают в Ренн, если они приезжают в Париж, они играют концерт перед двумя, тремя, четырьмя тысячами человек. Этим людям плевать на американских индейцев, права женщин, на такие вещи, как преступления на почве расизма, им всё равно; они пришли для: «Уууухуу, рок-н-роооллл! Даааааааа!!»

СМ: Но когда они приезжали в прошлом сентябре, они остановили концерт, чтобы поговорить, и люди слушали...

ДГ: Они слушали? Да, это хорошо, но трудно этого ожидать. И это ещё одна причина, почему я думаю, что важно [иметь] такие группы, как «RATM», это показывает людям что-то другое. Они смотрят видео по «MTV», и «RATM» делает видео, которые странные для группы, которая говорит о разрушении корпораций - они содействуют этим корпорациям, ведущим студиям звукозаписи, «MTV», которое является одной из самых больших корпораций в мире. Они используют это...

СМ: Да, но для своего последнего видео по поводу движения Американских Индейцев они используют это, чтобы донести своё послание...

ДГ: Да, они используют это для своего послания, это верно. Но в то же время - и именно это трудно, и это было трудно и для нас тоже - когда люди спрашивают нас: «Вы думаете, что вы продались мажорам?», мы сказали бы: «Нет, нет, мы не продались, мы используем машины, чтобы показать людям новые идеи». И всё, что делает эта машина, это помещает твоё лицо на обложку журнала. Это странно, это трудно для меня, потому что я действительно расстраиваюсь из-за всей этой музыкальной индустрии со всем этим дерьмом иногда, просто потому что это глупо... Это забавно и сбивает с толку, но попытка отнестись к этому серьёзно может разбить тебе сердце или заставить тебя чувствовать себя идиотом. Что касается меня, я добился бы большего успеха, если бы прямо сейчас учился в школе, вместо того, чтобы выходить на сцену каждый вечер. Поэтому это трудно. Это очень трудно, потому что если хочешь принимать это всерьёз, ты не можешь... потому что иногда это кажется очень глупым...

СМ: На альбоме вы благодарите Берроуза; ты - фэн Поколения Битников, Керуака и т.д.?

ДГ: Да. Керуак, Гинзберг, Берроуз... В Соединённых Штатах они... Ты ходишь в школу и изучаешь всё о Чарлзе Буковски. В смысле, ты не изучаешь его, а растёшь, большинство людей открывает Берроуза, Буковски, Гинзберга, Керуака... Люди, которые позже влюблены в литературу. Он здесь очень известен?

СМ: Буковски - не очень-то, но Берроуз - да. И что ты думаешь об идее, что грандж проистекает из Поколения Битников?

ДГ: Я не знаю, грандж сбивает с толку. Я думаю, что грандж состоит из ребят, чьи родители были частью Поколения Битников. Большинство людей в Сиэтле - старые хиппи, понимаешь! Они - старые, ворчливые хиппи из Сан-Франциско. Правда! Они приехали в Сиэтл, и теперь они чёртовы родители, они старые, им пятьдесят...

СМ: Твои родители - хиппи?

ДГ: Нет, не мои! Я не из Сиэтла. Я из Вашингтона, округ Колумбия. Моя мама - учительница; мой папа - писатель. Мой папа - очень консервативный республиканец... он пишет для «Washington Post», и он очень... хм... моя мама либеральная и очень крутая.

СМ: Какова была их реакция, когда ты начал играть?

ДГ: Моя мама думала, что это было очень круто. Потому что я начал играть, и в первый раз поехал в Европу, когда мне было восемнадцать... Я играл в панк-рок группе под названием «Scream» из Вашингтона, округ Колумбия. Мы гастролировали, мы играли в пустующих домах и нескольких клубах во Франции. Мы не заработали денег. Всё, что мы делали, это курили траву весь день и играли музыку. После этого было странно. Мой папа никогда не одобрял.

СМ: Даже теперь?

ДГ: Теперь, очевидно теперь, когда я зарабатываю больше денег, чем мой папа, он думает, что всё в порядке! Но моя мама всегда соглашалась с этим. Она приходила на концерты, и она выходила на сцену.

СМ: Ты когда-либо пользовался «машиной грёз»?

ДГ: Нет! Но, понимаешь, однажды мы попытались сделать одну! Она не работала. Она выглядела немного похоже, но она вообще не работала. Большую часть времени, когда начинаешь читать авторов Поколения Битников, когда начинаешь экспериментировать с наркотиками, ты принимаешь кислоту, читаешь Керуака, Аллена Гинзберга, их поэзию, это заставляет тебя думать... Это другой менталитет. И ты начинаешь думать о «машине грёз». Ты пытаешься делать всё, о чём говорят эти писатели, и не можешь. Иногда ты можешь сделать это, но... Это как Уильям Берроуз, я не хочу выйти и стрелять из винтовки, я не хочу этого делать! Можно также прочитать Хантера С. Томпсона. Ты знаешь его?

СМ: Нет...

ДГ: «Страх и Ненависть в Лас-Вегасе» - ты не читала эту книгу?

СМ: Нет...

ДГ: Этот парень совершенно безумен! Он пьет текилу и принимает кокаин, и он берет своё ружьё и пишет. Он сумасшедший! Это забавно.

СМ: Забавно?

ДГ: Ну, это безумие! Это очень странно. Но точно так же, как Буковски и Берроуз очень странные. Хантер С. Томпсон - не такой, как Поколение Битников. Они много думали, пока он просто «пиф-паф!» Все, что он делал - это стрелял во всё, что движется. Он был полностью безумен. И он был политическим корреспондентом в Вашингтоне, округ Колумбия. Он следовал за кампаниями, такими, как у Ричарда Никсона, и он ходил на пресс-конференции, он был серьёзен! Но это круто, ты должна прочитать его вещи. Я не знаю, переведено ли это на французский язык, но это полное безумие.

СМ: Он много людей так убил?

ДГ: Я не думаю, что он убивал людей; он на самом деле в них не целился.

СМ: На «Unplugged» вы играли трек под названием «Jesus Don't Want Me for a Sunbeam». Откуда он?

ДГ: Это песня группы под названием «Vaselines», из Шотландии. Это песня, которая нам очень нравится. Она акустическая. Она очень симпатичная. В группе два участника, девушка, Фрэнсис, и парень, они играют на акустической гитаре. Это очень мило.

СМ: Ты знаешь какие-нибудь французские группы?

ДГ: Я знаю некоторые. «Treponem Pal» и группа, которая называется – «D#233;sir»...

СМ: «Noir D#233;sir»...

ДГ: Вот именно! Они хорошие или плохие?

СМ: Очень хорошие...

ДГ: Потому что я посмотрел видео, и оно показалось крутым, и я сказал своей невесте, Дженнифер: «Посмотри на это, это - французская группа...» Потому что обычно французские группы странные.

[Сандрин молчит - Ред.]

ДГ: Ну... иногда... для меня... Мне на самом деле нравится не так уж и много французских групп. Была одна, которая называлась... о, я забыл.

СМ: «Les Thugs»?

ДГ: «Les Thugs», в Америке все знают «Les Thugs». Мы играли с ними в Швейцария. Они неплохи. И ещё одна, ещё раз, как там её?

СМ: «Noir D#233;sir».

ДГ: Да, «Noir D#233;sir», я бы хотел поиграть с ними во Франции, но это тоже странно, потому что они, кажется, пишут хорошие песни, они - хорошая группа, но они никогда не смогли бы прославиться в Америке, потому что они поют на французском языке.

СМ: Тебе нравятся «Young Gods»?

ДГ: Да, я люблю их. Они поют «Envoy#233;»; это была одна из моих любимых песен, когда я был молод. Они классные. Чёрт, кто ещё? Была одна, с которой я играл, когда был в «Scream». Нет, больше не могу вспомнить. Но мне очень нравятся «Treponem Pal». И «Noir D#233;sir», они тоже очень хороши. Но я слышал только одну из их песен, и я был удивлён. Она могла бы быть американской.

СМ: Их продюсер - Тэд Найсли...

ДГ: Аааа, вот почему.

СМ:Ты слышал версию «Smells Like Teen Spirit» Тори Эмос?

ДГ: [Делая вид, что сожалеет] Мне не нравится Тори Эймос... Это забавно...

СМ: Это смешно...

ДГ: Это очень смешно! Но, хорошо, это умно, просто потому что это - странная аранжировка. Но, да, это смешно.

СМ: Какова была реакция в Америке на обложку «In Utero»?

ДГ: Всё в порядке. У нас было больше реакции на видео «Heart-Shaped Box» из-за зародыша. Там были зародыши, которые свисали с ветвей дерева. Во Флориде есть группа против абортов, которая убивает людей. Ты слышала об этом?

СМ: Нет...

ДГ: Во Флориде есть клиники абортов, и люди из этих групп против абортов ждут снаружи людей, которые пытаются войти, и плюют в них, бросают в них зародышей и убивают врачей. И теперь врачи в клиниках, где делают аборты, боятся, их преследуют, им угрожают... Мы играли во Флориде, и мы получали угрозы убийством. «Мы собираемся убить вас сегодня вечером!» Мы играли концерты под открытым небом, и это было страшно. Мы ждали, что нас застрелят! Но никто никогда ничего нам не говорил о том альбоме, только об этом видео. Они сумасшедшие. Но Америка очень серьёзно относится к цензуре. Всегда есть сумасшедшие люди, которые не могут принимать изменения. Они застряли в 1950-х. Теперь это начинает меняться, но это нелегко. Но вся страна сошла с ума. Все убивают друг друга, а насилие - это очень плохо; у всех есть оружие, у всех. Мы нигде не можем быть в безопасности. Но Сиэтл - хороший город!

ЦИТАТА КОБЭЙНА

«Слухи в прессе теперь могут прекратиться. Курт поправляется и надеется поехать на гастроли в Великобританию... «Нирвана» хотел бы принести извинения за неудобства и страдания, причинённые их друзьям».

- из пресс-релиза, переносящего концерты «Нирваны» в Великобритании

в 1994 году, март-апрель 1994 года

БОДДЕ

Курт Кобэйн | апрель 1994 года

БоддЕ

Говоря на языке опытного простака, который очевидно предпочёл бы быть кастрированным, инфантильным нытиком. Эту записку будет довольно легко понять. Все предупреждения из базового курса Панк-Рока за эти годы, начиная с моего первого знакомства с, скажем так, этикой, связанной с независимостью и вовлечением вашего сообщества, оказались очень верными. Я не чувствовал волнения как от прослушивания, так и от создания музыки, как и от чтения и письма на протяжении слишком многих лет. Я не могу выразить, насколько я чувствую себя виноватым во всём этом. Например, когда мы за кулисами, и гаснут огни, и начинается безумный рёв толпы. На меня это не действует так, как это действовало на Фредди Меркьюри, который, казалось, любил, наслаждался любовью и обожанием толпы, это то, чем я полностью восхищаюсь и завидую. Дело в том, что я не могу вас обманывать вас. Каждого из вас. Это просто нечестно по отношению к вам или ко мне. Я не представляю худшего преступления, чем дурачить людей, притворяясь и делая вид, что я оттягиваюсь на все 100 %. Иногда я чувствую себя так, как будто я должен запускать таймер перед выходом на сцену. Я пытался делать всё, что в моих силах, чтобы быть благодарным за это (и я благодарен. Боже, поверь мне, я благодарен, но этого недостаточно). Я благодарен за то, что я и мы затронули и развлекли многих людей. Я, должно быть, один из тех самовлюблённых людей, который ценят всё только тогда, когда оно уходит. Я слишком чувствителен. Мне нужно быть немного безразличным, чтобы вернуть энтузиазм, который был у меня когда-то в детстве. В наших последних 3 турах я стал намного больше благодарен всем тем людям, которых я знал лично, а также фэнов нашей музыки, но я по-прежнему не могу справиться с разочарованием, чувством вины и сопереживанием, которые я испытываю к каждому. Во всех нас есть что-то хорошее, и я думаю, что просто слишком люблю людей. Настолько, что я чувствую себя крайне, чертовски грустным. Грустный маленький, чувствительный, неблагодарный, Рыбы, чувак-Иисус! Почему бы тебе просто не получать от этого удовольствие? Я не знаю! У меня есть жена-богиня, от которой исходит честолюбие и сочувствие, и дочь, которая слишком во многом похожа на меня, каким я был раньше. Переполненная любовью и радостью, целующая каждого человека, которого она встречает, потому что все хорошие и не причинят ей никакого вреда. И это пугает меня до такой степени, что я едва могу что-то сделать. Я не могу смириться с мыслью, что Фрэнсис станет несчастным, разрушающим самого себя, гибельным рокером, которым стал я. Мне Повезло, очень Повезло, и я благодарен, но с семи лет я стал ненавидеть вообще всех людей. Только потому, что людям кажется, что так легко ладить и иметь сочувствие. Сочувствие! Думаю, только потому, что я слишком люблю и слишком жалею людей. Спасибо вам всем с самого дна моего пылающего, вызывающего тошноту желудка за ваши письма и участие в последние годы. Во мне слишком много от эксцентричного, капризного, ребенка! Во мне больше нет страсти, и поэтому помните, лучше сгореть, чем угасать. Мир любовь, Сочувствие. Курт Кобэйн

Фрэнсис и Кортни, я буду у вашего алтаря.

Пожалуйста, живи, Кортни.

ради Фрэнсис

ради ее жизни, которая будет намного счастливее

без меня. Я ЛЮБЛЮ ВАС, Я ЛЮБЛЮ ВАС!

ЦИТАТА КОБЭЙНА

«У Курта была этика по отношению к своим фэнам, которая уходит корнями в панк-рок-мышление. Нет особенных групп, нет музыканта с особыми привилегиями».

- Панегирик Криста Новоселича для Курта Кобэйна, 10 апреля 1994 года

ЦИТАТА КОБЭЙНА

«Он оставил записку - она больше похожа на письмо чёртову редактору... Её часть - для вас. И я на самом деле не думаю, что это заденет его достоинство, если я прочту её, учитывая то, что она адресована большинству из вас».

- Записанное на плёнку послание Кортни Лав, которое крутили на мемориале фэнов для Кобэйна, 10 апреля 1994 года

ЦИТАТА КОБЭЙНА

Подводя Итог Дихотомии СМИ Кобэйна

«Не читай мой дневник, когда я уйду. Ладно, я сейчас ухожу на работу, когда ты проснёшься этим утром, пожалуйста, прочитай мой дневник. Просмотри мои вещи и пойми меня».

- Отрывок без даты из «Дневников», изданных «Penguin Group» / «Viking» в 2002 году

О СОАВТОРАХ

Джессика Адамс работала внештатным корреспондентом в «Select» и других музыкальных журналах прежде, чем переключиться на романы, включая бестселлер «Крутой для Кошек», основанных на том времени, когда она писала для рок-газет. Она - астролог «Cosmopolitan» и «Harper's Bazaar», и также работает медиумом. Джессика - также редактор "AMMP", Австралийского Музыкального Музейного Проекта, где можно услышать её оригинальное интервью с Куртом Кобэйном онлайн.Её личный вебсайт - www.jessicaadams.com.

Хорхе Аедо: Родившийся в Вальпараисо, Чили, Хорхе имеет учёную степень в области картографии Столичного Технологического Университета, хотя он не работал в этой области после получения высшего образования в 1982 года. В то время он начал работу диктором на радио на спортивных программах. Потом, в 1984 году, он начал работу на «Canal 11 de Santiago», где он оставался до 1990 года, когда он начал работу на «Televisi#243;n Nacional de Chile» («TVN»). Он был нанят для руководства музыкальным шоу «S#225;bado Taquilla», которое он возглавлял до 1994 года, проводя еженедельные видеоголосования зрителей, добавляя мультипликацию, проводя открытые интервью, и гастролируя по Чили и за его пределами для освещения музыкальных событий. Он и в настоящее время остается активным на ТВ и радио.

Ларс Алдман провёл большую часть своей трудовой жизни в компании общественного обслуживания шведского национального радио / ТВ, занимаясь всем от дневных развлечений до общественных событий, новостей и молодёжных программ. Но в Швеции его больше всего помнят за его приверженность альтернативной музыке в 1980-х с радиошоу «Bommen» и «Lilla Bommen», который слушатели называли местом, где можно было услышать новые звуки и идеи. Будучи чересчур конфликтным, возможно, Ларс был уволен из радиоотдела компании и был вместо этого приглашён делать несколько телешоу в стиле, подобном тому, что он ранее делал на радио. Этот телевизионный концерт свёл его лицом к лицу с некоторыми из его любимых музыкантов на этой планете - с «Нирваной».

Кевин Оллман - редактор «Gambit», новоорлеанского альт-еженедельника. Его работы появлялись в « Los Angeles Times», «Washington Post», «Globe and Mail» Торонто, «Detail» и «Vogue», среди многих других публикаций. Он также - автор двух романов, «Меткий Выстрел» и «Пижон», первый из которых был номинирован на Премию Эдгара - Загадочные Авторы Америки.

Сайрус Эмен говорит о себе: «Самая большая радость в написании - не процесс, это до и после. До того, как я начинаю статью для своего вебсайта (cyrusaman.com), мне нужно обратиться к артисту, которым я восхищаюсь, и понять, не возражает ли он или она против интервью. Если у меня нет титула «писатель», потенциальные интервьюируемые даже не открыли бы моё электронное письмо, уже не говоря о том, чтобы её прочитать. Я получаю удовольствие компьютерщика при ответе: «Я был бы рад поговорить!» от того, по поводу творчества которого я пускал слюнки, когда я был маленьким. После того, как я закончил писать (и, самое важное, редактировать), мне нужно прочитать и перечитать свои слова, восхищаясь своим готовым продуктом и подписью «Сайрус Эмен». За последние два десятилетия я провел интервью с Дереком Риггсом (создателем талисмана «Iron Maiden», «Эдди»), Джим Фитцпатриком (иллюстратор двуцветного принта Че Гевары и обложек альбомов «Thin Lizzy»), Джином Симмонсом и многими другими. Но лучшим из лучших интервью было с Кристом Новоселичем из «Нирваны»».

Лора Бегли Блум - главный редактор «Yahoo Travel» и пишет публикации широкого диапазона, включая «Travel + Leisure», «Wallpaper» и «New York Times».

Фредерик Бребо родился в Монсе, Бельгия, в 1967 году, и окончил Институт Высших Исследований Социальных Коммуникаций в 1988 году со степенью в области международных отношений (UCL). В январе 1991 года он начал работать фрилансером на «RTBF», бельгийской общественной телевизионной сети, и в других журналах, в конечном счёте став шефом-соредактором «Le Vif Weekend» в 2005 году. С тех пор он работал в деловой журналистике и в настоящее время - в экономическом журнале «Trends-Tendances», а также радиокомментатором «La Premi#232;re» («RTBF Radio»). Он завоевал «Citi Journalistic Excellence Award» в 2011.

Дж. Браун перемещался по музыкальному ландшафту Скалистых гор в течение многих десятилетий, и как журналист, и как радиоведущий. Он освещал популярную музыку в «Denver Post» двадцать шесть лет, взяв интервью более чем у двух тысяч музыкантов, от Пола Маккартни до Брюса Спрингстина и Боно. Публикуясь в многочисленных национальных журналах, включая «Rolling Stone» и «National Lampoon», Браун также освещал музыкальные новости, был ведушим и составлял программы для бесчисленных находящихся в Денвере радиостанций. Он - автор трёх книг; его произведение «Колорадские Скалы! - Полвека Музыки в Колорадо» была провозглашена «рок-Библией «штата Столетия»». В настоящее время он является директором Музыкального Зала Славы Колорадо (www.cmhof.org).

Рафа Сервера основал собственный фэнзин, «Estricnina», в 1982 году, где он писал о таких артистах, как «Siouxsie and the Banshees», Алане Веге и Джоне Кэйле. Главным образом он освещал зарождающееся в те времена явление, впоследствии названное «Movida Madrile#241;a», взяв интервью у некоторых из артистов, вошедших в историю, таких, как «Radio Futura», «Alaska» и Педро Альмодовар. С тех пор он сотрудничал со многими испанскими газетами и журналами и участвовал в телевизионных и радиошоу. С 1993 году он писал для газеты «El Pa#237;s», а также «GQ Spain», «Vogue» и «Rolling Stone Spain», а также был частью команды радио/ТВ-шоу «Los Conciertos de Radio 3». Между 1985 и 1996 годами он работал с культовым испанским журналом «Ruta 66» и писал о новых исполнителях, таких, как «Нирвана», которые играли в его родном городе Валенсия в 1992 году. Сервера также написал книгу о группе – «Нирвана» (от редакторов «La M#225;scara», 1993 год) - и другие - о Лу Риде, «Sonic Youth», и «Spanish Movida». Книга, в которой представлен весь ныне легендарный фэнзин «Estricnina», доступна через www.efeeme.com.

Патрик Чнг – вероятно, наиболее известен как лидер культовой сингапурской инди-рок-группы «Oddfellows», основанной в 1988 году. Он был также членом «Padres» в начале 1990-х и играл на гитаре в «TypeWriter» с 2001 года. С конца 1980-х Патрик был внештатным музыкальным корреспондентом различных изданий и работал на «MTV Asia» помощником продюсера с 1995 до 1999 годов и редактором их вебсайта с 2002 до 2007 годов. Он в настоящее время работает по совместительству в «Gibson Guitar Singapore» и продюсирует группы на «Thom’s Loft».

Марк Куатё: Начав свою карьеру как адвокат, Марк решил последовать за страстью к музыке и стал журналистом «MusiquePlus», франкоязычного музыкального телеканала в Монреале. За шесть лет, проведённых там (1990-1996), он провёл приблизительно две тысячи интервью с музыкантами со всех концов мира и с каждой части спектра музыки. С тех пор он работал на Радио-Канада, общественной радиовещательной сети, где он продолжает работать и по сей день телевизионным продюсером и радиоведущим. В свободное время он с маниакальной настойчивостью коллекционирует гитары.

Лука Коллепикколо писал для нескольких ежемесячных журналов, с тех пор, как ему исполнилось семнадцать лет. Потом он пошёл работать в инди-звукозаписывающий бизнес, где, начиная с середины 1990-х, он работал с самыми известными американскими студиями, включая «Touch Go», «Dischord», «Alternative Tentacles» и «Sub Pop».

Чак Кризафулли - журналист и автор нескольких книг, включая «Подростковый Дух: Истории За Каждой Песней «Нирваны»» и «Иди к Чёрту: Горячая История Андеграунда». В качестве внештатного журналиста он освещал поп-культуру в «Los Angeles Times», «Hollywood Reporter» и «Rolling Stone» и был пишущим редактором журнала «Option».

Джанкарло Де Кирико - музыкальный журналист, и на момент интервью с «Нирваной» он работал в журнале «Tutti Frutti» и сотрудничал с «Metal Shock». Он проводил интервью для частного канала под названием «Video Music», который вещал на всю Италию. В тридцать шесть лет он работал штатным учителем в итальянской общественной школе, преподавая английскую литературу и язык заключённым Ребиббии в Риме в качестве части работы. Он регулярно посещал женское собрание в тюрьме Ребиббия, потом оттуда перешёл в «Terza Casa» - собрания для наркоманов - и в крыло G12 в здании «Nuovo Complesso», где находились преступники, связанные с мафией. После работы он начал свою вторую жизнь в качестве рок-н-ролльщика! Он по-прежнему преподаёт английский язык в итальянской общественной школе, но больше не работает с преступниками. Он преподаёт днём, работает над интервью по утрам, и ходит на концерты ночью.

Робин Дореан: Первым концертом Робин, родившейся в Мельбурне, Австралия, был «AC/DC» с Боном Скоттом. Знакомство с «Ramones» в художественной школе способствовало пожизненной преданности «Da Bruddas». Её страсть к грязному року, панку и риффам, вместе с одержимостью музыкальным журналом, привела её к первой должности редактора журнала, «Hot Metal», в Сиднее. Четыре года спустя, в 1992 году, она переехала в Лондон и редактировала «Kerrang!», а затем «Metal Hammer». Она писала для «RIP», «Hard N` Heavy», «Revolver», «Alternative Press», «KNAC.com», «Kerrang!», «Metal Hammer», «Terrorizer» и «Rolling Stone Australia». Робин продолжает писать о музыке и работает над своими рок-мемуарами, «Я Былa Хэви-Метал-Мамой».

Давид Дюфрен был давним издателем многочисленных французских панк-рок-фэнзинов и работавший на альтернативной рок-студии «Bondage» в 1980-х. Он также опубликовал десятк книг журналистских расследований. Первая, «Йо-Рэп-Революция», была опубликована в 1991 году. Он прекратил писать о роке и музыке сразу после самоубийства Курта Кобэйна. Дэвид был одним из самых первых новаторов в онлайн-СМИ во Франции, издавая первый вебзин, «La Rafale», в 1995 году. Теперь он - удостоенный наград независимый автор и режиссёр. Его последний фильм, «Форт Макмани», документальный фильм-интерактивная игра, был назван Лучшим Сетевым Документальным Фильмом на «Festival du Film d’Environnement» 2014 года в Париже, был финалистом на Фестивале «SXSW» 2014 года и выиграл «Grimme Online Award» 2014 года в категории «Знания Образование». Фильм был признан «New York Times» «союзом фильма и видеоигры». В 2010 году он создал и стал сорежиссёром «Тюремной Долины», сетевого документального фильма, который завоевал множество международных наград, включая приз «World Press Photo» 2011 года за Лучшую Интерактивную Нелинейную Работу Года. Дэвид живет в Монреале.

Энн Филсон - архитектор и профессор. Она по-прежнему владеет первым альбомом «Shocking Blue» с оригиналом «Love Buzz», который она немедленно купила после интервью с Куртом Кобэйном.

Сезар Фуэнтес Родригес имеет глубокий и авторитетный опыт в музыкальном бизнесе в качестве специализированного автора. Фуэнтес Родригес начал свою писательскую карьеру в начале 1980-х в Буэнос-Айресе. Он - основатель журналов «Madhouse» и «Epopeya», которые выходили в Аргентине и имели влияние в Южной Америке. Сезар также известен как ведущий и продюсер «Power 30» и «MTL» на ТВ и «Ave Cesar» на радио. В настоящее время он ведёт «Tiempos Violentos», самое популярное аргентинское радиошоу, посвящённое хэви-металу. Фуэнтес Родригес работает в нескольких местных и международных журналах, таких как «Requiem» (Аргентина), «Heavy Rock» (Испания), «Force Magazine» (Испания), «Hard Rock» (Австралия), «Rock Brigade» (Бразилия), «Maelstrom» (Аргентина), «Hm Subterraneo» (Мексика) и «Iron Pages» (Германия). Он опубликовал три книги на испанском языке – ««Iron Maiden»: Вояж Девы»; «Ад и Латимерии»; и «Готический Мир».

Алин Жордано: Рожденная в Южной Корее, удочерённая французской семьей, получив образование во Франции и теперь проживая в Англии, Алин посвятила свою жизнь музыке и творчеству. Наряду со степенью магистра по философии в ирландистике, степенью в области языка и торговли, плюс дипломом аспирантки в области информатики здравоохранения, у Алин также имеет степень доктора по философии в фотографии, что отражает её многолетнюю работу фотографом и написанием работ о группах и музыке. Она работает в Университете Саутгемптона. Посетите ее онлайн на www.alinegiordano.net и www.uzinemusic.net.

Хэнми Хаббард - её писательская карьера стала результатом волшебного соединения того, что она оказалась в нужном месте в нужное время, сильной любви к музыке, чуточки дерзости и очень участливых родителей. Её первым заданием для школькой газеты было написать о «Mudhoney». Она позвонила в «Sub Pop Records», ожидая получить пресс-кит, но вместо этого ей дали номер телефона ведущего вокалиста Марка Арма, и так состоялось её первое интервью. Она продолжала писать для журнала «Backlash» и «Rocket», но стала дизайнером изделий, и в настоящее время вернулась к своей первой любви, фотографии.

Эва Жури: Окончив Университет Рио-де-Жанейро в середине 1980-х, Эва захотела стать рок-фотографом. Перед тем, как она уехала в Лондон, чтобы получить степень магистра журналистики, друг попросил её поработать в новом музыкальном журнале под названием «Bizz» и в итоге она прожила в Лондоне пять лет и выступала в качестве его официального корреспондента в Великобритании. Она посетила огромное количество концертов: «Siouxie», «Everything But the Girl», «Pretenders», «New Order», «Human League», «Beastie Boys», «Cramps», «Cure». Она вскоре начала писать и брала интервью у таких, как Бой Джордж, «Cult» и Пол Веллер. Музыка, и рок в частности, стали для Эвы больше чем страстью, и когда она вернулась в Бразилию, она устроилась на работу в ежедневную газету и начала писать о музыке на условиях полной занятости.

Лена Йордебо большую часть жизни проработала журналистом, начиная в качестве музыкального журналиста, когда ей только исполнилось двадцать. Она работала на «Bommen», еженедельном радиошоу на шведском общественном радио, посвящённом новой независимой музыке в 1980-х, беря интервью у многих групп. В 1990-х она пошла дальше, работая журналистом по культуре на радио, в печати и, в конечном счёте, на общественном ТВ. Телевидение она любит и за то, что находит правильную музыку для объекта или интервью.

Пол Кимболл жил в Штате Вашингтон с 1985 до начала 1992 года. Пол играл в группах, включая «AMQA», «Lansdat Blister» и «Helltrout», начиная с выпускного класса школы в «Puyallup» и продолжив через несколько лет сразу же после того, как окончил Колледж Вечнозелёного Штата в Олимпии. В Колледже он был соведушим двух разных шоу на радиостанции колледжа, «KAOS». С 1990 по 1991 год Пол также сотрудничал с региональным музыкальным и культурным журналом «Hype».

Йенс Киршнек, рождённый в 1966 году, был одним из основателей музыкального фэнзина «What's That Noise» в немецком городке Билефельде в 1988 году. В начале 1990-х он был также менеджером пост-панк-группы «Hip Young Things». Он позже сконцентрировался на журналистике и в настоящее время является редактором футбольного ежемесячника «11 Freunde». Он также пишет рассказы о спорте, музыке и прочем, и любит читать их на публике.

Дэвид Кляйвехт, рождённый в Роттердаме в 1965 году, писал о поп-музыке с января 1985 года. Он брал интервью у Дэвида Боуи, Принца, Ника Кэйва, Пола Маккартни, «U2», и других знаменитостей индустрии. Кляйвехт также пишет об авторах. Он завоевал несколько призов за свою журналистскую работу, но за последние несколько лет он был более сосредоточен на создании документальных фильмов, некоторые также о музыке. Его документальный фильм о группе «Low», «Возможно, Тебе Нужен Убийца», получил четырехзвездочный обзор в журнале «Uncut», когдав он вышел в 2008 году.

Эдгар Клюзенер работал журналистом в местных газетах в Германии в конце 1970-х и в начале 1980-х. В то время он, прежде всего, сосредоточился на музыке и футболе. Он стал редактором немецкого «Metal Hammer» в 1986 году и занимал эту должность до 1990 года. Позже он писал статьи как внештатный сотрудник для многих известных немецких изданий, включая «Spiegel», «Frankfurter Rundschau» и «Financial Times». Он также написал или был соавтором многих книг. В 1997 году, он переехал из Германии в Манчестер, в Англию, где он по-прежнему живёт. Эдгар заканчивает учиться на доктора философии по ближневосточным исследованиям. В круг его академических интересов входит иранская рок-сцена и роль мировых новостных агетств в глобальной системе СМИ.

Маркус Колер родился и вырос в Гейдельберге, в Германии, где, с несколькими друзьями, он основал фэнзин «No Trend Press» в 1987 году. Хотя ему в то время было всего восемнадцать лет, он уже накопил огромный опыт на андеграундной музыкальной сцене, где его преданность Новой Волне Британского Хэви-Метала (НВБХМ) начала 1980-х и спид/трэш-металу вскоре привел к его открытию панка и гранджа. С тех пор он писал для многих других изданий, включая торговый журнал «Musikmarkt» (немецкий эквивалент «Billboard») и издание для потребителей «MusikExpress».

Родригу Ларю родился в 1973 году в Нитерое, приморском городе недалеко от Рио-де-Жанейро. В 1989 году он начал писать свой фэнзин под названием «Midsummer Madness». Пять лет спустя он превратился в «mmrecords», студию звукозаписи, которая по-прежнему функционирует. Родриго также - менеджер по производству на кабельном ТВ-канале в Бразилии и работает режиссёром, продюсером и сценаристом.

Юрий Ленкетт: Будучи первоначально журналистом, прежде чем полностью посвятить себя фотографии, Юрий сотрудничал с некоторыми из самых известных артистов последние двадцать пять лет. Его портреты музыкантов служили иллюстрациями для множества альбомов, концертных плакатов и обложек журналов на пяти континентах. Тем временем, он снимал видео и документальные фильмы для различных артистов (включая Сержанта Гарсию, Йуссу Н`Дуру, Юрия Буенавентуру и «Havana Cultura»), а также многочисленные программы для французского национального телевидения. В 2013 году была организована широко известная выставка под названием «Последний Выстрел», где были представлены его снимки с последней фотосессии Курта Кобэйна. Параллельно со своей карьерой портретиста Юрий фотографировал и документировал путешествия в многочисленные страны, что привело к большому количеству сообщений и отзывов в туристической прессе. Юрий в настоящее время проводит время между Парижем и Дакаром. Его вебсайт - www.yourilenquette.com.

Серхио Марки - рок-журналист, который начал свою карьеру в 1983 году, и с тех пор работал почти в каждой газете, журнале, и радио- или телевизионной станции, которая имела какое-то отношение к року. Он провел девять лет в газете «Clar#237;n» - одной из самых больших в Латинской Америке - прежде, чем стать редактором в «Rolling Stone Argentina». Он опубликовал семь книг, преподаёт журналистику и рок-историю, переводит книги на испанский язык, и является музыкальным консультантом нескольких компаний и агентств. У него двое детей, и в свободное время он работает с брошенными собаками в приюте для животных в Буэнос-Айресе.

Сандрин Можи была одним из основателей «Uzine» - ксерокопируемого фэнзина, который писала группа студентов, влюблённых в музыку и желающих разделить эту страсть с другими. Журнал начинался с обзора концертов и альбомов, и интервью с маленькими группами и артистами. Учитывая отсутствие средств и опыта, группа поражала тем, что получала интервью с такими группами как «Нирвана» и «New Model Army», и такими артистами, как Айс-Ти и Кортни Лав. Они гордились тем, что привлекают к интервью фэнов музыки, сделанных другими фэнами, а не профессиональными журналистами. Фотографии, сопровождающие интервью, были любительскими, но Сандрин, вместе с коллегой-фотографом «Uzine» Алин Жордано, разработали фирменный стиль и стали официальными фотографами фэнзина. Её вебсайт - www.sandrinemaugy.com.

Фрэйзер Маккэй объединил свою любовь к альтернативной музыке и своё желание стать журналистом, издавая множество фэнзинов, включая «Eye Sore You». За время выхода этого фэнзина в 1990-1993 годах он взял интервью у множества групп, которые были легендами, на скорую руку, или у тех, кто-по прежнему популярен сегодня – «My Bloody Valentine», «Spiritualized», «Wedding Present», и других. После двадцати лет работы журналистом, пишущим музыкальные колонки для газет в Восточной Англии, Фрэйзер повернулся к тёмной стороне - миру связи с общественностью - но его по-прежнему можно увидеть на музыкальных точках, в ожидании, когда его поразит следующая «Нирвана».

Антонио Карлос Мигель, как и многие подростки его поколения, изменился благодаря «Beatles» и «Rolling Stones». Более чем четыре десятилетия проработав журналистом, он познакомился со многими своими кумирами, включая Курта Кобэйна, маэстро боссановы Томом Жобином, основателями тропикальи Каэтано Велозо и Жилберту Жилом, Полом Маккартни, Майлзом Дэвисом, Хермето Паскуалем, Джорджем Клинтоном и мастерами самбы Картолой и Доривалом Каимми. В двадцать лет, в 1974 году, он начал карьеру соиздателем журнала «M#250;sica do Planeta Terra», творения покойного друга, Хулио Барросо. В начале 1980-х Антонио перешёл в мэйнстрим-прессу. С 2011 года он работал внештатным автором и куратором музыкальных проектов и выпустил две книги. Он также пишет колонку о музыке на сайте «G1» и является членом с правом голоса латинских Грэмми и «Pr#234;mio da M#250;sica Brasileira».

«Monk» - Джим Кротти и Майкл Лэйн: Мыслите масштабно, не сдавайтесь - девиз «Monks». Журнал «Monk» пережил двенадцать лет странствий, первый и единственный в мире мобильный журнал, следующий за приключениями Джима и Майка, когда они ездили по Америке, обеспечивая интервью и ежемесячные послания со всех маршрутных точек страны. Испытывая общую страсть к устойчивому бизнес-плану, эти два джентльмена-путешественника ездили вдоль и поперёк, встречая великое и хорошее (и не такое уж и хорошее), в то время как каждый становился публикуемым автором и уважаемым культурным комментатором. В настоящее время Monk.com продолжает повсесемтно распространять мудрость о предназначении, и вдаль и вширь. Помимо заметок о путешествиях и аналитических статей на сайте, Джима и Майк руководят «Monk Host» (веб-хостинговой фирмой) и «Monk Media» (дизайнерским, маркетинговым и продюсерским агентством) со смесью профессионализма, энергии, индивидуальности и покоряющей любезностью, которыми всегда был отмечен путь «Monk». Образ жизни, не просто слова на бумаге.

Гарт Маллинс - писатель, телеведущий и пропагандист трёх аккордов, живущий в Восточном Ванкувере, Канада. Он по-прежнему альбинос. Он по-прежнему панк. Его вебсайт - www.garthmullins.com, а его ник в Твиттере - @garthmullins.

Карлос «Кэйк» Нуньес писал для фэнзина «Flipside» с 1990 до 2000 года и пел в панк-рок-группе «DickTit» с 1990 до 1996 года. Основные моменты карьеры «DickTit» - играли с «Weirdos» и «Green Day» в «Raji’s» в Голливуде. В настоящее время Карлос выступает с «El Ron Hitler», теперь известными как «Nostradumass». Первый альбом группы, «Eye: Being the Rebel», будет, наконец выпущен в 2015 году, будучи записанным в 1999-2000 годах. Они работают над вторым альбомом.

Джен Олдершоу - её карьера на радио началась двадцать пять лет назад, когда она училась на бакалавра медиаведения. После двух лет на общественной радиостанции Мельбурна «3RRR», она перешла на «Triple J», национальную молодёжную вещательную компанию. После одиннадцати лет на станции она основала станцию «Nova 969» в Сиднее. Джен регулярно занимается озвучкой, и её по-прежнему можно услышать в качестве ведущей на «ABC TV» по сей день. Сейчас она читает лекции в Австралийской Школе Кино, Телевидения и Радио.

Суеш Павитран был журналистом, пишущим об индустрии развлечений, с середины 1980-х до середины 1990-х. Он освещал музыку, кино, искусство и круговорот знаменитостей в Малайзии для множества изданий страны, и стал работать в «Star», самой читаемой и имеющей самый высокий тираж англоязычной ежедневной газете, в 1989 году. Он в настоящее время является редактором новостей «Star Online», вебсайта газеты. Он также музыкант, и возглавляет собственную группу, с которой он записал CD и иногда даёт концерты.

Пуш работал на «Melody Maker» с 1985 до 1995 года, когда он ушёл, чтобы стать выпускающим редактором «Muzik, электронного музыкального журнала. Он редактировал «Muzik» в течение четырёх лет, после чего он был редактором «Mondo», мужского журнала о стиле и моде. Начиная с 2002 года он переключил свое внимание с журналов на книги, и написал четыре книги, включая «Rat Scabies» и «Святую Чашу Грааля», подлинную историю двух лет, потраченных на охоту за Граалем с панк-легендой «Rat Scabies». С 2012 года его втянули в цифровой мир, и на момент написания этой книги он является редактором «Electronic Sound», журнала-приложения об электронной музыке.

Билл Рид был сиэтлским диск-жокеем с 1983 по 2006 год. С 1988 по 1993 год он вёл шоу независимых студий звукозаписи под названием «Independent Hour», в котором была представлена музыка и интервью современных артистов. Программа выходила на «KITS-FM» («Live-105») в Сан-Франциско, а позднее - и на «KITS», и на «KNDD-FM» («The End») в Сиэтле.

Джон Робб - титулованный журналист и босс «Louder Than War». За тридцатилетнюю музыкальную писательскую карьеру Джон был первым, кто писал о таких группах, как «Stone Roses» и «Нирвана», и он выпустил несколько бестселлеров о музыке. Он постоянно гастролирует по миру с «Goldblade» и «Membranes», играя концерты или выступая с художественной декламацией, и выступает на музыкальных конференциях. Его вебсайт - www.louderthanwar.com.

Кенан Сиберг работал в датских СМИ с 1985 года, начиная с работы ведущего современной молодежной программы «P4» на «Denmarks Radio». В течение следующих лет он учился на радио- и телевизионного журналиста, освещая широкий диапазон культурных и политических вопросов. С 1992 года он также работал на телевидении ведущим и репортёром для Датской Корпорации Вещания. С 1999 года он работает в двух крупнейших таблоидных газетах Дании, «Ekstra Bladet» и «BT», освещая такие темы, как международный шпионаж, потребительская журналистика и культура, но сосредотачиваясь, прежде всего, на музыке, кинофильмах и телевидении. За эти годы, он брал интервью у самых разных датских и зарубежных музыкантов и групп. Среди них - Пит Тауншенд, «Depeche Mode», Элтон Джон, «Frankie Goes to Hollywood», Шерил Кроу, «Metallica», «Pet Shop Boys» и Крисси Хайнд.

Марк Шэфер был продюсером, программистом и звукорежиссёром (если можно так выразиться в связи с отсутствием аппаратуры и знаний) на «WAIF Cincinnati 88.3 FM», на программе «An Electric Fence» и на живом шоу «Sunday Night Live» - еженедельной программе, которая включала интервью и живые концерты таких групп, как «Jesus Lizard», «Digits», «Bikini Kill», «Brainiac», «Sun Ra», «Sonic Youth» и «Pere Ubu». Он был адъюнктом-преподавателем искусств во многих колледжах и университетах, и был вокалистом в панк-группе «Twerps» («702 Records»). Он много занимался экспериментальной музыкой, электронными искусствами, замыканием цепей и хакингом. Он исполняет соло «1/2 Mang» и играл в совместной группе под названием «Thriftsore Boratorium».

Джеймс Шерри всю жизнь любил музыку и построил жизнь с музыкой в центре. В шестнадцать лет, пока Джеймс уже проводил время за сочинением и изданием своего фэнзина «Phobia», его привлекли в «Metal Hammer», где он провёл половину десятилетия, работая в лучшие годы «Нирваны» и повального увлечения Сиэтлом. После дальнейшего длинного периода с «Kerrang!», Джеймс с другом хотели сыграть ещё более глубокую роль в индустрии, основываясь на желании освещать отличную музыку, основав «Division Promotions». С момента её создания Джеймс остался преданным лелеянию ценностей групп, слушая, помогая дать артистам шанс быть услышанными, быть признанными и максимально использовать свой талант. На плаву его держит тот простой факт, что после всех испытаний и невзгод музыкальной индустрии результат – это индустрия, в которой остались те люди, по-настоящему влюблённые в создание музыки - тот же драйв, который привёл его к музыке таким молодым, по-прежнему горит и сегодня. Его вебсайт - www.divisionpromotions.com.

Лучио Спицца учился в Университете Сапиенца в Риме и имеет докторскую степень по итальянской литературе, с дальнейшей специализацией по средневековой истории и киноведению. Он работал в течение десяти лет внештатным журналистом во множестве главных итальянских музыкальных журналов, включая «Il Mucchio Selvaggio», «Ciao 2001» и «Music Arts». За свою карьеру он часто работал корреспондентом в Лондоне, имея дело главным образом с британской и американской независимой сценой. В настоящее время он специализируется на исторических исследованиях, которые привели его к публикации трёх книг на эту тему.

Фил Сатклифф работал внештатным журналистом в течение тридцати пяти лет. Он писал о музыке для «Sounds», «Smash Hits», «The Face», «Q», «Mojo», «Los Angeles Times» и других.Теперь он в состоянии, самоопределяемом как «полупенсия», и увлекается книжной формой. Сейчас в продаже имеется книга «Никто Не Важен: Мемуары Пехотинца Первой Мировой Войны» Сэма Сатклиффа - отца Фила - под редакцией Фила. Подробности смотрите в блоге footsoldiersam.blogspot.co.uk. Раскрутка этой работы будет пятилетним обязательством к столетию парада мира в июле 1919 года. Но параллельно Фил пишет и периодически самостоятельно публикует отрывки из социо-историко-политически-артистической биографии Брюса Спрингстина, человека, который сплачивает всё это. Даже «Нирвану»...

Эммануель Телье был частью маленькой команды любителей музыки, которые основали музыкальный журнал «Les Inrockuptibles» в 1986 году - присоединившись к штату в 1988 году и работая там следующие одиннадцать лет, в то время как журнал продвигался от одного успеха к другому. Он также нашёл время стать членом-основателем инди-группы «49 Swimming Pools» и теперь живёт в Париже, где работает в самом большом еженедельном журнале Франции, «Telerama», освещая культурные темы и передовые технологии.

Аннемик ван Грондел живет и работает в Амстердаме. Она начинала как музыкальный журналист. Интервью с Дэйвом Гролом в 1991 году было её самым первым интервью. Как музыкальный журналист самого популярного музыкального журнала Нидерландов, «OOR», и газеты, «NRC Handelsblad», она брала интервью у таких, как Лемми, «Black Sabbath» и Крис Корнелл, а также у многих других. Десять лет спустя она занималась другими областями журналистики и стала редактором, позднее помощником редактора, и главным редактором. Она также была копирайтером агентства дизайна и фотографии и по-прежнему пишет в таких областях, как фотография, дизайн, искусство, архитектура, театр, мода и культура. Она работает по совместительству старшим помощником редактора модных журналов «L’Officiel NL» и «L’Officiel Hommes NL». В 1990-х она пела и играла на гитаре в женской группе «Bitchcock» (которая выступала на печально известном концерте «Hole» в 1995 году в «Paradiso»). Она продолжает петь, анонимно играть как скромный автор-исполнитель на чердаке и выступать со своей (на этот раз мужской) группой. Её вебсайт - www.avgrond.nl.

Брэм ван Сплантерен работал рок-журналистом и ди-джеем прежде, чем он начал снимать документальные рок-фильмы для голландского национального телевидения. За последние двадцать пять лет он снял документальные фильмы о Нике Кэйве, Игги Попе, Беке, «Public Enemy», Лоудоне Уэйнрайте и «Red Hot Chili Peppers», среди прочих. Материал, который он снял с «Red Hot Chili Peppers» между 1987 и 1994 годами - как друг группы - легендарен среди фэнов «RHCP» во всем мире. Ван Сплантерен был единственным режиссёром, который снял гитариста группы Джона Фрушанте в середине 1990-х в Калифорнии - когда Фрушанте покинул группу и оказался без средств на наркотиках. Документальный фильм ван Сплантерена о хип-хопе «Большая Забава в Большом Городе» (1986 год) недавно получил международное признание как один из лучших документальных фильмов о хип-хопе всех времён.

Фил Уэст начал свою профессиональную писательскую карьеру с «Daily» Университета Вашингтона в 1986 году и «Seattle Times» в 1989 году, освещая музыку и театр. С тех пор он писал для многих других изданий, включая «Los Angeles Times», «San Antonio Express-News» и «Austin Chronicle», и в настоящее время он пишет о футболе для «Howler», «PasteSoccer» и «SB Nation», и работает над книгой о своём путешествии в двенадцать тысяч миль по Соединённым Штатам, чтобы посмотреть Чемпионат Мира 2014 с фэнами в разных городах каждый день.

Себастьян Цабел работал в (тогда) находящемся в Кельне поп-журнале «Spex» на протяжении эпохи от «Bleach» до «In Utero». Сейчас он живёт в Берлине и является главным редактором немецкого издания журнала «Rolling Stone».

Анджела Дзокко - журналистка из Болоньи, Италия, города, славящегося, прежде всего, невероятно вкусной едой. (Помните – «спагетти болоньезе» - подделка!) Но есть одна вещь, которая определяет сегодняшнюю Болонью: она есть и всегда была Рок-Городом Италии. Она там родилась и выросла. Она начинала как ведущая на местных рок-радиостанциях, когда ей было шестнадцать лет, приблизительно в 1980 году. У неё были собственные программы, и она писала для радио-фэнзина; иногда её также привлекали к участию в совместных концертах. Всё делалось полностью самостоятельно, для развлечения, для страсти (и обычно бесплатно!) Постепенно всё стало становиться более профессиональным; она работала одним из первых ди-джеев женского рока и работала пресс-агентом в нескольких рок-клубах. В начале 1990-х она получила трёхлетний контракт с «BMG Record Company» на выпуск первого музыкального «фирменного издания» в Италии под названием журнал «Ain`t - Amazing Internoise» (названный в честь подстудии «BMG» «Internoise»). Именно там были сделаны мои первые «важные» интервью: «Aerosmith», Джон Пил, Рик Рабин, Джоуи Рамон, «Black Crowes»... Курт Кобэйн не был на Рок-н-Ролльном Олимпе, ещё нет, когда она получила возможность поговорить с ним. В последнее время она работала главным пресс-агентом сети музеев и пишет для «La Repubblica», одной из главных итальянских газет.

БЛАГОДАРНОСТИ

Очень искреннее спасибо каждому из тех людей, которые дали жизнь этой книге. Я искренне надеюсь, что результат оправдывает доверие, которое вы оказали мне, и что вы горды тем, что видите свою статью как часть большого целого. Кроме того, я хотел бы поблагодарить команду Шведского Радио «P3», Сибил Огастин с «WORT Radio» и Робина Элама с «CiTR Radio» за их поддержку.

«Трясущие Волосами Неандертальцы», Фил Уэст. Первоначально опубликовано в «Daily», май 1989 года. Копирайт © 1989. Опубликовано с разрешения Фила Уэста.

«На Скамейке Запасных: «Нирвана»», Джон Робб. Первоначально опубликовано в «Sounds», апрель 1989 года. Копирайт © 1989. Опубликовано с разрешения Джона Робба.

«Это - Классическая Панк-Рок-История «Из Грязи В Князи», Хэнми Хаббард. Первоначально выдержки были опубликованы в «Current», май 1989 года. Копирайт © 1989. Опубликовано с разрешения Хэнми Хаббард.

«Две-Три Вещи, Которые Я Знаю О Курте Кобэйне», Гвидо Кьеза. Первоначально опубликовано в «Rockerilla», октябрь 1989 года. Копирайт © 1989. Опубликовано с разрешения Гвидо Кьезы.

«Вам Нужна Вода, Вам Не Нужны Альбомы», Марк Шэфер. Первоначально транслировалось по Радио «WAIF», октябрь 1989 года. Копирайт © 1989. Опубликовано с разрешения Марка Шэфера.

«Вы - Просто «Нирвана»?», Лена Йордебо. Первоначально транслировалось по Радио «Sveriges P3», ноябрь 1989 года. Копирайт © 1989. Опубликовано с разрешения Радио «Sveriges Р3».

«Сладкие Как Мёд: «Нирвана»», Себастьян Цабел. Первоначально опубликовано в «Spex», декабрь 1989 года. Копирайт © 1989. Опубликовано с разрешения Себастьяна Цапела.

«Это не Рок-н-Ролл», Билл Рид. Первоначально транслировалось в «Часе Независимости», январь 1990 года. Копирайт © 1990. Опубликовано с разрешения Билла Рида.

«Длинноволосый Парень из «Нирваны» Бреется Наголо! Наступает Национальная Истерия, «Нирвана» Продолжает Движение», Лора Бегли Блум и Энн Филсон. Первоначально опубликовано в «Dirt», май 1990 года. Копирайт © 1990. Опубликовано с разрешения Лоры Бегли Блум и Энн Филсон.

«Где-То Году в 1985 Было Очень Круто». Впервые опубликовано в «Discorder». Копирайт © 1990. Опубликовано с разрешения Радио «CiTR» - «Discorder».

«Что Случилось с Восстанием? Что Случилось с Рок-н-Роллом?», Джеймс Шерри. Первоначально выдержки были опубликованы в «Metal Hammer», январь 1991 года. Копирайт © 1990. Опубликовано с разрешения Джеймса Шерри.

«Нирвана», Фрэйзер Маккэй. Первоначально опубликовано в «Eye Sore You», 1990/1991 годы. Копирайт © 1990. Опубликовано с разрешения Фрэйзера Маккэя.

«Небеса Могут Подождать», Пуш. Первоначально опубликовано в «Melody Maker», декабрь 1990 года. Копирайт © 1990. Опубликовано с разрешения Пуша.

«Меня Многое Бесит, Я Ничего Не Могу С Этим Поделать», Стивен Ди и Гарт Маллинс. Первоначально опубликовано в «Offbeat», 1991 год. Копирайт © 1991. Опубликовано с разрешения «CFUV Radio».

«Золотые Двадцать Лет», Маркуса Колера. Первоначально опубликовано в «No Trend Press» № 10, 1991 год. Копирайт © 1991. Опубликовано с разрешения Маркуса Колера.

«Мы Прочитали Несколько Рецензий На Сингл, и Они Более Чем Положительные», Джеймс Шерри. Первоначально выдержки были опубликованы в «Metal Hammer» 1991 года. Копирайт © 1991. Опубликовано с разрешения Джеймса Шерри.

««Нирвана»: Короткая Поездка», Пол Кимболл. Первоначально опубликовано в «Hype», октябрь 1991 года. Копирайт © 1991. Опубликовано с разрешения Пола Кимболла.

«Мы Никак Не Можем Касаться «Plastic Ono Band»», Марк Куатё. Первоначально транслировалось по «MusiquePlus», сентябрь 1991 года. Копирайт © 1991. Опубликовано с разрешения «MusiquePlus».

«Вашингтонский Обстрел «Teen Spirit»», Рэнди Хокинс. Первоначально опубликовано в «State Press», октябрь 1991 года. Копирайт © 1991. Опубликовано с разрешения «State Press».

««Нирвана»: Мурашки По Коже», Лука Коллепикколо. Первоначально опубликовано в «Blast», 1991 год. Копирайт © 1991. Опубликовано с разрешения Луки Коллепикколо.

«Меня Смущает, Что На Нас Возлагают Такие Большие Надежды», Гилберт Блекен. Первоначально опубликовано в «Freakshow», декабрь 1991 года. Копирайт © 1991. Опубликовано с разрешения Гилберта Блекена.

«Названия, Тезисы, Темперамент и Грандж как Поп», Йенса Киршнека. Первоначально опубликовано в «What's That Noise», декабрь 1991 года. Копирайт © 1991. Опубликовано с разрешения Йенса Киршнека.

«Итог Десяти Лет Альтернативного Рока, Название «Нирвана» У Всех на Устах», Дэвида Кляйвехт. Первоначально опубликовано в «Algemeen Dagblad», ноябрь 1991 года. Копирайт © 1991. Опубликовано с разрешения Дэвида Кляйвехта.

«Атомные», Лучио Спицца. Первоначально выдержки были опубликованы в «Ciaо 2001», февраль 1992 года. Копирайт © 1992. Опубликовано с разрешения Лучио Спиццы.

«Нирвана», Джанкарло Де Кирико. Первоначально опубликовано в «Tutti Frutti», март 1992 года. Копирайт © 1992. Опубликовано с разрешения Джанкарло Де Кирико.

«Это Не Такое Радикальное Изменение, Как Все Утверждают», Анджела Дзокко. Первоначально транслировалось на Радио «Citt#224; Fujiko», ноябрь 1991 года. Копирайт © 1991. Опубликовано с разрешения Анджелы Дзокко.

«Если Бы Мы Не Были Друзьями, То Я Не Хотел Бы Играть в Этой Группе», Нильс Дельфо. Первоначально транслировалось в «Studio Brussel», ноябрь 1991 года. Копирайт © 1991. Опубликовано с разрешения «Studio Brussel».

«Прими Меня, Широкая Публика, Потому Что Мне Нужны Деньги», Фредерик Бребо. Первоначально транслировалось на RTBF «F#233;lix», декабрь 1991 года. Копирайт © 1990. Опубликовано с разрешения «Sonuma».

«АЖИОТАЖ, Но Не СОВСЕМ?», Аннемик ван Грондел. Первоначально опубликовано в «OOR», декабрь 1991 года. Копирайт © 1991. Опубликовано с разрешения Аннемик ван Грондел.

«Курт - Средний Ребёнок, Вот Почему Он Такой Трудновоспитуемый», Брэм ван Сплантерен. Первоначально транслировалось на VPRO «Onrust!», декабрь 1991 года. Копирайт © 1991. Опубликовано с разрешения VPRO.

«Нирвана», Робин Дореан. Первоначально опубликовано в «Hot Metal», январь 1992 года. Копирайт © 1992. Опубликовано с разрешения Робин Дореан.

«Расизм, Половая Дискриминация и Национализм Ведут Нас К Невежеству», Алин Жордано. Первоначально опубликовано в «Uzine», 1992 год. Копирайт © 1992. Опубликовано с разрешения Алин Жордано и Сандрин Можи.

«Немного Печально, Когда Яппи Пляшут под Нашу Песню», Джеймс Шерри. Первоначально выдержки были опубликованы в «Metal Hammer», март 1992 года. Копирайт © 1992. Опубликовано с разрешения Джеймса Шерри.

«Шлюхи Корпоративного Рока?», Джессика Адамс. Первоначально выдержки были опубликованы в «Select», апрель 1992 года. Копирайт © 1992. Опубликовано с разрешения Джессики Адамс.

«У Рока По-Прежнему Есть Отличные Истории», Юрий Ленкетт. Первоначально опубликовано в «Best», март 1992 года. Копирайт © 1992. Опубликовано с разрешения Юрия Ленкетта.

«Ответ – Нет», Джен Олдершоу. Первоначально транслировалось на «Triple J Шоу Джен Олдершоу», январь 1992 года. Копирайт © 1992. Опубликовано с разрешения «Triple J».

«Он Подвинется и Столкнёт Его С Обрыва. В Небытие».

Первоначально транслировалось на «SBS» «Noise», январь 1992 года. Копирайт © 1992. Опубликовано с разрешения «SBS».

«Спасибо Небесам За «Нирвану»», Патрик Чнг. Первоначально опубликовано в «BigO», март 1992 года. Копирайт © 1992. Опубликовано с разрешения Патрика Чнга.

«Просвещённое Трио», Суеш Павитран. Первоначально опубликовано в «Star», февраль 1992 года. Копирайт © 1992. Опубликовано с разрешения «Star Publication (Malaysia) Berhad».

«Они Просто на Своих Местах, и Это Очень Странно», Беатрис Пекер. Первоначально транслировалось на RTVE «Rockopop», февраль 1992 года. Копирайт © 1992. Опубликовано с разрешения «RTVE».

«Интервью С … Куртом Кобэйном», Карлос «Кэйк» Нуньес. Первоначально опубликовано в «Flipside», май 1992 года. Копирайт © 1992. Опубликовано с разрешения Карлоса «Кэйка» Нуньеса.

«Ему Нравится Делать Всё Загадочным и Многовариантным», Сайрус Эмен. Первоначально транслировалось в «Сайрус... Телешоу», май 1992 года. Копирайт © 1992. Опубликовано с разрешения Сайруса Эмена.

«Мы Были Избранными Отверженными», Кенан Сиберг. Первоначально транслировалось по Радио «Danmarks», июнь 1992 года. Копирайт © 1992. Опубликовано с разрешения Радио «Danmarks».

«Грубый, Дикий и Бестолковый», Ларс Алдман. Первоначально транслировалось на SVT PM «Intensiven», июнь 1992 года. Копирайт © 1992. Опубликовано с разрешения «SVT».

«Есть Вещи, От Которых Нельзя Отказаться», Рафа Сервера. Первоначально опубликовано в «Ruta 66», сентябрь 1992 года. Копирайт © 1992. Опубликовано с разрешения Рафы Серверы.

«Каждая Ванна - Это... Опыт сам по себе. Жизнь или Смерть». Первоначально транслировалось по ITV «Raw Power», август 1992 года. Копирайт © 1992. Опубликовано с разрешения «Sunset + Vine».

«Грандж Мёртв», Джим Кротти и Майкл Лэйн. Первоначально опубликовано в «Monk», январь 1993 года. Копирайт © 1993. Опубликовано с разрешения «Monk» (www.monk.com).

«Маленькое Путешествие Сюда на Уикэнд», Хорхе Аедо. Первоначально транслировалось по TVN «S#225;bado Taquilla», октябрь 1992 года. Копирайт © 1992. Опубликовано с разрешения «TVN».

«Трое Обычных Парней, Сочинияющих Музыку, Которую Можно Напевать», Сезар Фуэнтес Родригес. Первоначально опубликовано в «Madhouse», ноябрь 1992 года. Копирайт © 1992. Опубликовано с разрешения Карлоса Фуэнтеса Родригеса.

«Я Обычно Репетировал, Когда Впервые Взял Гитару», Серхио Марки. Первоначально выдержки были опубликованы в «Clarin», ноябрь 1992 года. Копирайт © 1992. Опубликовано с разрешения Серхио Марки.

«Проблема В Том, Что Теперь Ты – Карикатура», Джим Кротти и Майкл Лэйн. Первоначально выдержки были опубликованы в «Monk», январь 1993 года. Копирайт © 1993. Опубликовано с разрешения «Monk» (www.monk.com).

Аннотация к «Incesticide» Курта Кобэйна. Первоначально опубликована как аннотация к сборнику «Нирваны» «Incesticide», декабрь 1992 года. Копирайт © 1992. Опубликовано с разрешения «Estate of Kurt Cobain».

«Тёмная Сторона Курта Кобэйна из «Нирваны»», Кевин Оллман. Первоначально опубликовано в «Advocate», февраль 1993 года. Копирайт © 1993. Опубликовано с разрешения «Advocate».

«Истинный Портрет Рок-Идола Девяностых, С Которым, По Словам Кортни, Ей Нравится Драться», Антонио Карлос Мигел и Эва Жури. Первоначально опубликовано в «O Globo», январь 1993 года. Копирайт © 1993. Опубликовано с разрешения «O Globo».

«В Моих Глазах Столько Яркого Света», Родригу Ларю. Первоначально транслировалось по «College Radio» и публиковалось в фэнзине «Midsummer Madness», январь 1993 года. Копирайт © 1993. Опубликовано с разрешения Родригу Ларю.

«Тема: «Вы Называете Это Нирваной?» , Курт Кобэйн, Дэйв Грол и Крист Новоселич. Первоначально опубликовано как реклама в журнале «Billboard», 22 мая 1993 года.

«От Спрятавшегося на Чердаке», Курт Кобэйн. Первоначально опубликовано как аннотация к переизданию одноимённого альбома «Raincoats», июнь 1993 года. Копирайт © 1993. Опубликовано с разрешения «Estate of Kurt Cobain».

«Возвращение к Состоянию Души, в котором Я Нахожусь Каждые Несколько Месяцев», Фил Сатклифф. Первоначально выдержки были опубликованы в «Q», октябрь 1993 года. Копирайт © 1993. Опубликовано с разрешения Фила Сатклиффа.

«У Меня Нет Желания Стать Гитаристом Чуть Получше», Эдгар Клюзенер. Первоначально транслировалось по «RTL2», 1993 год. Копирайт © 1993. Опубликовано с разрешения Эдгара Клюзенера.

«Бешенство Матки», Юрий Ленкетт. Первоначально опубликовано в «Best», октябрь 1993 года. Копирайт © 1993. Опубликовано с разрешения Юрия Ленкетта.

«В Утробе с Новым LP», Маркус Кёлер. Первоначально опубликовано в «No Trend Press», 1993 года. Копирайт © 1993. Опубликовано с разрешения Маркуса Кёлера.

«Чёрт, Это Другие Люди», Эммануэль Телье. Первоначально опубликовано в «Les Inrockuptibles», октябрь 1993 года. Копирайт © 1993. Опубликовано с разрешения Эммануэля Телье.

««Нирвана» Бьётся с Демоном Славы», Дж. Браун. Первоначально опубликовано в «Denver Post», декабрь 1993 года. Копирайт © 1993. Опубликовано с разрешения Дж. Брауна.

«Игнорируемое Разрушение», Давид Дюфрен. Первоначально опубликовано в «Rage», январь 1994 года. Копирайт © 1994. Опубликовано с разрешения Давида Дюфрена.

«Прямо Сейчас Это Неясно. Всё Ещё Загадка. Для Нас». Первоначально транслировалось на «40 TV», февраль 1994 года. Копирайт © 1994. Опубликовано с разрешения «40 TV» / Радио «Prisa».

«Нирвана», Сандрин Можи. Первоначально опубликовано в «Uzine», 1994 год. Копирайт © 1994. Опубликовано с разрешения Сандрин Можи и Алин Жордано.

«Курт Кобэйн: Трибьют Герою Гитары Поневоле», Чак Кризафулли. Первоначально опубликовано в «Fender Frontline», 1994 год. Копирайт © 1994. Опубликовано с разрешения «Fender Musical Instruments Corporation».

«БоддЕ», Курт Кобэйн. Записка была опубликована в прессе в апреле 1994 года.

Самый полный сборник интервью «Нирваны»

Книга «Кобэйн о Кобэйне» знакомит читателя с ключевыми моментами «американских гор» карьеры Курта Кобэйна, рассказывая историю «Нирваны» полностью его словами и словами его товарищей по группе. Каждое интервью - ещё один узелок в нити, ведущей от записи их первого альбома, «Bleach», к распаду группы в европейском туре 1994 года и последующему самоубийству Кобэйна. Интервью были выбраны, чтобы обеспечить обстоятельный охват событий тех пяти лет как можно ближе, чтобы читатель мог увидеть, как Кобэйн реагирует на обстоятельства каждого тура, каждого нового релиза, каждого публичного инцидента, до самого конца. Включая многих интервью, которые раньше никогда не публиковались, «Кобэйн о Кобэйне» будет долго оставаться исчерпывающим источником для тех, кто ищет версию Курта Кобэйна своей собственной истории.

НИК СОУЛСБИ - автор книг «Я Нашёл Своих Друзей: История «Нирваны» в Рассказах» и «Тёмные Щепки: Увидеть «Нирвану» на Осколках «Incesticide»». Его вебсайт, www.nirvana-legacy.com , широко рассматривается как бесценный ресурс о «Нирване».

«Интересная коллекция предлагает вам место в первом ряду - понаблюдать за ошеломляющим взлётом «Нирваны» и трагическим падением. До биографий, до ревизионизма, до мифологии, история «Нирваны» показана Кобэйном и его товарищами по группе, как она разворачивается, не оглядываясь назад. «Кобэйн о Кобэйне» больше всего походит на автобиографию Курта Кобэйна».

- Джиллиан Джи Гаар, автор «Развлекайте Нас: Взлёт «Нирваны»» и

«Сокровища «Нирваны»»