Главная мечта диктатора

Как отец народа, так сукин сын.

Борис Крутиер

Порой достаточно одному единственному человеку закрыть глаза, чтобы у миллионов глаза открылись.

Богуслав Войнар

Самым поразительным феноменом современного мира является вера в диктаторских вождей.

Эрих Фромм

В основе власти всех диктаторов лежит социальная безответственность народных масс.

Вильгельм Райх

Главная мечта диктатора — умереть своей собственной смертью.

Создатели грандиозной и отлаженной репрессивной системы своими руками выстраивают фундамент для собственного уничтожения: Ленин, Сталин, Ягода, Ежов, Берия, Гитлер, Гиммлер, Каддафи, Хусейн…

Подкуп и коррупция — мощное оружие всех диктатур, но они тоже разрушительны для своих создателей.

«Когда ваше пребывание у власти зависит от нескольких человек, тогда самые эффективные инструменты управления — это коррупция, взятки, шантаж, вымогательство и тому подобное, — констатирует Брюс Буэно де Мескита, профессор политических наук из Университета Нью-Йорка. — Вы можете заручиться лояльностью маленькой группы людей, если будете по-настоящему хорошо им платить».

Но главная опасность заключается именно в наличии такой группы: шарфики, табакерки, шекспировский накал страстей…

«Дурное поведение диктаторов — это не врожденная патология и не следствие невезения сограждан, которым попался лидер-психопат, — говорит Буэно де Мескита. — Сама политическая структура навязывает такую модель поведения».

Сегодня людям становится все сложнее оправдывать диктатуры, частично благодаря тому, что весь мир находится в поле зрения СМИ, скрыть что-то сейчас стало труднее, чем это было прежде.

Опасности для жизни диктатора резко возрастают, когда их репрессивное правление усугубляет внутренние экономические проблемы: «Когда вы функционируете в таких экономических условиях, которые делают неизбежным ваш крах, ваши сторонники начинают нервничать, опасаясь, что вы окажетесь не в силах им помочь, и тогда они начинают рыскать по сторонам в поисках возможности подороже себя продать».

Когда Третий рейх рухнул, немцы каялись и удивлялись своей наивности: как же это они могли поддаться колдовским чарам этого живодера и демона-искусителя? Его образ, соединивший невероятную жестокость с дьявольской харизмой, кажется необычайным, потому что он совершил невиданные по масштабам преступления. Если же представить его в обличье главы семейства или мелкого служащего, то это лицемерие садиста, лишенное всякой масштабности, вызовет только отвращение.

Если бы история не предоставила в распоряжение фюрера целый народ, который сделал его своим рупором, Адольф Гитлер, этот плебей-недоучка, малосимпатичный тип, который, чавкая, поглощал вегетарианский суп и пирожные, влачил бы жалкое существование прирожденного мизантропа и неудачника.

«В тяжелых ботинках и кожаном плаще и с этими странными усиками, - таким увидел его один из будущих соратников, - он походил на официанта в привокзальном ресторане. Его накрахмаленный воротничок, заколотый английской булавкой из поддельного золота, совсем потерял форму. Он утирал лицо тем, что раньше было носовым платком».

Как и все диктаторы, Гитлер полностью зависел от реакции толпы. Если кто-то выражал несогласие, он терял нить, сбивался, прекращал выступление и уходил. Без восторгов толпы он сникал. Он был лишен природного мужества, болезненно переживал неудачи и мгновенно капитулировал. Поражение вызывало в нем растерянность и отчаяние. Как только он завершал выступление, то сразу же выходил. Он не позволял начаться дискуссии и не отвечал на вопросы, чтобы не сбить психологический настрой.

Мюнхенский профессор истории Карл Александр фон Мюллер вспоминал: «Он прошел совсем близко от меня. Суровое и бледное лицо, холодный огонь, пылающий в глазах, которые словно ищут врага, чтобы его сокрушить. Толпа придает ему эту мистическую силу? Или же он излучает эту силу, которая передается толпе? Средний класс, пребывающий в депрессии и упадке, вознес его. Но он не один из них. Он появился откуда-то из глубокого мрака».

Диктатуру так или иначе связывают с силой, но на самом деле ее главный мотив — страх. Страх, как запугивание масс, но еще больший страх — боязнь пули, яда, шарфика и табакерки… Практически всегда диктатура — это власть страха.

Диктатура — это государство, в котором все боятся одного, а один всех (Альберто Моравиа).

Изо всех чувств у любого диктатора — прошлого или настоящего, это безразлично — главным является страх. Страх перед расплатой за содеянное, страх перед покушением со стороны доведенного до отчаяния одиночки, страх потерять всё, наконец (Борис Васильев).

О Сталине Михаил Булгаков говорил: «Он нервозен, как всякий Иван Грозный».

Говорят, что именно Гитлер разрушил Германию, но в еще большей степени он всю жизнь разрушал себя, в финале глотнув яда и пустив себе пулю в рот.

Так что каждый тиран должен знать размер своей шеи и держать заряженный пистолет под подушкой…

«История свидетельствует, что диктаторы всегда плохо заканчивают» (Аугусто Пиночет).

Люди, считавшие, что улучшают мир, всегда его ухудшали, а диктаторам никогда не были знакомы радости жизни (Эрих Мария Ремарк).