Сказка "Ветер в ивах". Кеннет Грэхем. Глава 6 Мистер Жаб. Перевод с английского

VI

МИСТЕР ЖАБ

Стояло ясное утро. Лето едва-едва занялось, но река уже успела принять свои обычные скорость и очертания, а ласковое солнце сделало все вокруг пушистым, вздернутым, и тугим, как струнка. В эти дни Крот и Водяной Крыс приступали к работе с самого рассвета. Они были поглощены делами, тесно связанными с лодками и открытием лодочного сезона: покраской, лакировкой, чинкой весел, ремонтом подушек, поисками багров и так далее.

В маленькой гостиной, чередуясь с пылкими обсуждениями планов на день, шел завтрак. Он близился к концу, когда входная дверь загремела от ударов.

- Черт! - проговорил Крыс, весь перепачканный в яйце. - Если вам не трудно, взгляните, кто там.

Крот направился выполнять поручение, и очень скоро Крыс услышал его громкий удивленный возглас. Затем дверь в гостиную отворилась, и последовало многозначительное представление:

- Мистер Барсук!

Штука была в самом деле невероятная. Чтобы Барсук наносил чисто формальные визиты к ним или к кому-либо другому?! Сквозь дебри Леса, да еще в столь ранний час, его могли погнать лишь чрезвычайно веские обстоятельства.

Гость тяжело ступил в комнату и на обоих уставил взгляд, полный нешуточной озабоченности. Крыс, так и не успев закрыть рта, уронил ложечку на скатерть.

- Час пробил! - изрек, наконец, Барсук.

Крыс обеспокоенно скосил глаза на каминные часы:

- Какой час?

- Лучше бы вам спросить чей час, - ответил Барсук. - Час Жаба! Жаба час! Я же говорил, что намерен приняться за него, как только зима полностью кончится. И я намерен приняться прямо сегодня!

- Да, да, час Жаба! Конечно! - одобрил Крот. - Теперь я вспомнил! Мы его научим уму, Жаба!

- Прямо сегодня, - грохоча креслом, продолжил Барсук, - потому что этой ночью из источника, заслуживающего доверия стало известно, что в Жаб Холл прибывает на испытания еще один новый и очень мощный автомобиль. Возможно, именно сейчас Жаб облачается в те невероятные, несуразные доспехи, которые стали так ему дороги! Которые превращают его из относительно привлекательного животного в субъекта, какой привидится разве что в страшном сне! Мы должны вмешаться прежде, чем что-нибудь произойдет. Вы оба немедленно проводите меня в Жаб Холл, и мы возьмем на себя все предупредительно-спасательные работы.

- Правильно! – подпрыгнул на месте Крыс. - Мы выручим несчастное животное! Мы превратим его в того, кем он был раньше! Когда с ним можно было иметь дело!

С такими милосердными и добрыми мыслями они и вышли к дороге. Надлежащим образом, между прочим. Друг за дружкой. Чтобы шеренгой не перегородить улицу и в случае опасности не пострадать всем сразу.

Вскоре им удалось отыскать подъездную аллею Жаб Холла. Как и предсказывал Барсук, прямо у парадной они обнаружили блестящий огромный автомобиль, выкрашенный в ярко красный цвет /любимый цвет Жаба/. Едва они приблизились, главная дверь распахнулась. Мистер Жa6, одетый по всей форме: в защитные очки, кепи, гетры и огромный реглан, по пути натягивая перчатки, чванно шагнул на парадное крыльцо.

- Салют, парни! - заметив их, игриво поприветствовал он. - Вам повезло. Мы едем проветриться, покутим, повеселимся… Я…Я …

И тут его неукротимый пыл несколько умерился, а затем и вовсе испарился, поскольку он заметил суровое и непреклонное выражение лиц молчавших товарищей.

Барсук решительно ступил на лестницу.

- Ведите его вовнутрь, - твердо скомандовал он.

Затем, отметив, что в завязавшейся борьбе противники ввалились-таки в дом, повернулся к ответственному механику:

- Боюсь, вы не понадобитесь сегодня. Свои намерения мистер Жаб изменил. Ему не потребуется автомобиль. Не утруждайте себя ожиданием.

И последовал за остальными, плотно закрыв за собой дверь.

- Теперь вот что! - объявил он Жабу, когда вся четверка собралась в холле. - Прежде всего избавьтесь от ненужных вам клоунских реквизитов.

- Ни за что! - чрезвычайно запальчиво воспротивился Жаб. - Как я должен понимать столь грубое надругательство? Я требую немедленных объяснений!

- Приведите его в надлежащий вид, вы, двое, - кратко проинструктировал Барсук.

Пинаясь и обзывая друг друга всякими именами, Жаба повалили на пол. Находчивый Крыс взгромоздился сверху, а Крот вещь за вещью начал стаскивать с него всю автомобильную дребедень. Потом Жаба снова подняли на ноги. Значительная доля его бунтарского духа, надо заметить, исчезла вместе с устраненным боевым снаряжением. Теперь, осознав, что он всего лишь жаб, а не Террорист с Большой Дороги, он хихикнул, перевел взгляд с одного на другого, всем обликом выказывая полное понимание ситуации.

- Вы знали, что рано или поздно это должно было случиться, Жаб, - сурово заговорил Барсук. - Вы пренебрегали всеми нашими предупреждениями! Вы проматывали доставшиеся вам от отца деньги! Вы окружили всех животных такой дурной славой! И все благодаря звероподобному обращению с автомобилем! А ваши дрязги с полицией? Нет, как хотите, независимость, конечно, прекрасная вещь, но мы, животные, никогда не позволяем нашим друзьям зарываться выше определенного уровня и творить глупости. А вы этого предела достигли! Сейчас вы во всех отношениях вполне приличный парень, и я не хочу быть несправедливо строгим с вами сейчас. Мало того, я сделаю еще одно усилие, чтобы окончательно привести вас в чувство. Вы пойдете со мной в курительную комнату. Там вы услышите немного правды о себе. И посмотрим, действительно ли вы покинете ее тем самым Жабом, каким туда вошли.

Твердой рукой он взял его под локоть, и они удалились.

- Ничего хорошего я от этого не ожидаю, - презрительно фыркнув, заметил Крыс. - Разговорами тут не проймешь, Жаб найдет, что ему ответить.

Удобно устроившись в креслах, друзья запаслись терпением. Сквозь закрытую дверь до них долетало беспрерывное ворчание Барсука, то бархатное, то басистое, как того требовала риторика. Постепенно ими было замечено, что назидания стали прерываться длительными паузами, а в паузы вкрались всхлипы. Эти всхлипы исходили, очевидно, от Жаба, который был, конечно же, мягкосердечной и отходчивой натурой, очень непостоянной в своих поступках.

Минут через сорок пять дверь отворилась. Появился Барсук, важно ведущий за лапу безвольного Жаба. Ноги того дрожали, щеки, в частых бороздках от слез, мешковато обвисли.

- Сядьте здесь, Жаб, - порекомендовал Барсук, указав на стул. - Друзья мои! - продолжал он. - Я с удовольствием сообщаю вам, что Жаб, наконец, признал все свои ошибки. Он искренне сожалеет о своем дурном поведении в прошлом, а также обязуется полностью и навсегда отказаться от автомобилей. По этому случаю он дал мне торжественное обещание.

- Очень хорошие новости, - авторитетно сказал Крот.

- В самом деле, неплохие, - не слишком убежденно поддакнул Крыс, - Если только… если только… - он попытался уловить что-то похожее на блеск

во всё еще грустных глазах поникшего животного.

- Осталось одно, - с удовольствием продолжил Барсук. - Жаб, я хочу, чтобы вы повторили перед своими товарищами то, что вы мне обещали в курительной комнате. Прежде всего, раскаиваетесь ли вы в своих действиях и считаете ли вы их безрассудными?

Последовала долгая пауза. Подавленный Жаб безнадежно молчал, другие, боясь ему помешать, тоже не издавали ни звука. Наконец, он заговорил.

- Нет! - произнес он немного мрачно, но зато отчаянно. - Я не раскаиваюсь! И это не безрассудство! Все было так славно!

- Что?! - заорал до глубины души оскорбленный Барсук. - Вы, трепливое животное, не вы ли рассказывали мне вон там сейчас...

- О, да, да, там, - издевательски перебил его Жаб. - Если я вообще произнес что-нибудь там. Вы, дорогой Барсук, напротив, были так красноречивы, так подвижны и так убедительны. Вы с такой легкостью расставили все точки над «и». Вы могли бы добиться от меня там всего, что вам вздумается. И вы это хорошо понимаете. Но с тех пор я кое во что вник и перебрал в уме все свои поступки, я не нахожу ничего такого, в чем должен раскаиваться. Учтите, это мое обдуманное решение, ясно?!

-Значит, вы уже не обещаете, - медленно проговорил Барсук, - вы не обещаете нам никогда не касаться автомобиля?

- Конечно нет! - волнуясь, ответил Жаб. – Напротив! Клянусь, что как только мне подвернется первый автомобиль, я тут же в него запрыгну!

- Что я говорил? - ухмыльнулся Крыс.

- Прекрасно, - вставая, подытожил Барсук. - Там, где не помогают убеждения, применяют силу. Я опасался, что мы придем к такому выводу. Мне помнится, Жаб, как вы частенько приглашали нас троих погостить в вашем красивом доме? Что ж, сегодня мы примем это предложение. Как только придем к взаимопониманию, не станем злоупотреблять вашим гостеприимством. Но не прежде! Отведите его наверх, заприте в спальне, а сами возвращайтесь на совещание.

- Это для вашего блага, Жаб, - заверил упершегося друга Крыс. - Подумайте, как весело нам тут будет, едва мы чуточку пообживемся… когда мы малость попривыкнем друг к другу… когда и вы преодолеете эту… эту вашу слабость!

- Мы будем самым лучшим образом о вас заботиться, Жаб! Пока все это не пройдет, - поддержал Крот. - И мы добьемся, чтобы ваши деньги не летели прахом, как это бывало раньше.

- И никаких прискорбных инцидентов с полицией, -продолжал Крыс, подталкивая к спальне.

- И никаких проблем из-за сиделок на больничной койке, - заключил Крот, поворачивая ключ в замочной скважине.

Несмотря на страшные оскорбления, сыпавшиеся за дверью, они спокойно миновали лестницу и приступили к обсуждению.

- Похоже, у нас впереди незавидное будущее, - вздохнул Барсук. - Я никогда не замечал в Жабе такой решимости. Именно поэтому сейчас он должен быть под постоянным надзором. Его нельзя ни на минуту предоставлять самому себе. Мы устроим круговую оборону, пока не вытравим из него весь этот яд до последней капельки.

Они установили круглосуточное дежурство, справедливо поделив между собой дни и ночи. Вначале Жаб очень нуждался в охране, поскольку время от времени им овладевали бурные припадки. Тогда он громоздил из стульев подобие автомобиля, усаживался впереди, сильно напрягался, издавая ужасные шумы…И так до тех пор, пока не достигал полной кульминации. Затем он делал прямо противоположное - падал, распростершись на полу среди руин своего сооружения, и ненадолго счастливо затихал. Но текло время, и болезненные приступы постепенно пошли на убыль. Друзья всеми способами старались направить его помыслы в любое более свежее русло. Однако интерес к другим материям не просыпался. Жаб сделался вялым и совершенно потерянным.

В одно прекрасное утро Крыс, поднявшись наверх, застал Барсука явно взбудораженным. Тот пожаловался на переутомление, а потому собрался встряхнуться, отправившись после ночного дежурства на длительную прогулку в Лес к своей земле и своим норам.

- Жаб все еще в постели, - сказал он Крысу в дверях. - Я ничего не могу от него добиться, кроме просьб оставить его в покое, он, мол, ничего не хочет. Возможно, скоро ему станет лучше и, быть может, через какое-то время все наладится. Ох, право же, не стоит столько беспокоиться …однако, будьте настороже, Крыс! Когда Жаб покорен, смирен и изображает из себя мальчика из Воскресной школы, это не более, как его гениальная уловка. Будьте уверены, что-нибудь в конце концов произойдет. Уж я-то его изучил. Ну, а теперь прощайте! ...

- Что с вами сегодня, старина? - заботливо поинтересовался Крыс, подходя постели Жаба.

Несколько минут он ждал ответа, затем дрожащий голос возвестил:

- Благодарю вас, дорогой Крысик! Как это мило, что я вам небезразличен! Но прежде скажите мне, как чувствуете себя вы и замечательный Крот?

- О, с нами все в порядке, - ответил Крыс. - Крот… - прибавил он доверительно, - Крот собирается пройтись вместе с Барсуком. Они пробудут там до второго завтрака. Так что вы и я вместе проведем приятное утро. Я с удовольствием вас развлеку. А теперь вскакивайте! К такой дивной погоде не может остаться бесчувственным ни один лежебока!

- Дорогой мой великодушный Крыс, - пробормотал Жаб, - как слабо понимаете вы, однако, мое нынешнее состояние. И как я далек сейчас от вашего «вскакивайте»! Но вы не очень расстраивайтесь. Я не хотел бы сделаться … сделаться предметом огорчения для своих друзей. Конечно, я не уверен, что в скором времени избавлю вас от хлопот о себе. В самом деле, я уже потерял всякую надежду.

- Да, и я тоже почти уже потерял, - сердечно посетовал Крыс. - Вы порядком обременили нас всех. И я рад, что вы это сознаете. Это очень несвоевременно, знаете. Ведь начинается сезон шлюпок! Жаб, вы скверно себя вели. Это не упрек. Но вы должны понимать, какого блаженства вы нас лишили.

- Боюсь, что это все-таки упрек, - томно возразил Жаб. - Я в состоянии понять вас. Это вполне естественно. Вы устали от хлопот со мной. Я не должен больше вас ни о чем просить. Я вам в тягость, я знаю!

- Это правда, - сказал Крыс. - Но я не раз говорил вам, что для друга я готов на все. Если только друг не переступит грани благоразумия.

- В таком случае, если б я был уверен, Крысик, - прохныкал Жаб, - что вы чувствуете себя более-менее сносно… я бы попросил вас… разумеется, эта просьба последняя… сбегать в деревню так быстро, как только сможете… если только еще не все потеряно… и привести доктора. Хотя мне не хочется надоедать вам. Это очень затруднительно... и, может, лучше ввериться судьбе?

- Что случилось? Для чего вам доктор? - спросил Крыс, подходя вплотную.

Неподвижный Жаб действительно выглядел безжизненным. Голос его сильно ослабел, да и в манерах что-то переменилось.

- Наверное, вы заметили, что в последнее время... - пролепетал Жаб. - Хотя, нет… с какой стати вы должны что-то замечать? Все эти наблюдения - такая утомительная процедура. Завтра, возможно, вы самому себе скажете: «Эх, если б я это заметил раньше! Я наверняка, еще успел бы что-то для него сделать ...» Но все эти подглядки, заметки - все это так ужасно! Забудьте, пожалуйста. Я ничего вам не говорил. И ничему не придавайте большого значения.

- Послушайте, старик, - не на шутку всполошился Крыс. - Конечно же, я сбегаю за врачом, если вы считаете, что он вам нужен. Хотя я сомневаюсь, что дело обстоит настолько скверно. Может быть, лучше нам переменить тему?

- Боюсь, дорогой мой друг, - печально улыбаясь, сказал Жаб, - что такими методами в делах подобного рода многого не достигнуть. Как предугадаешь, какая капля последняя? Кстати, раз уж беретесь помочь мне … я ненавижу давать кому-либо поручения… но мне случайно пришло в голову… что вы будете мимо проходить … не затруднит ли вас попросить подняться ко мне адвоката? Это для меня будет большой услугой … в жизни каждого бывают такие моменты… я хочу сказать, один такой момент… когда следует без страха взять на себя пренеприятные обязанности…

«О, адвокат! О, он действительно, должно быть, плох» - испуганно думал Крыс, выбегая из комнаты, не забыв, однако, запереть за собой двери.

Оказавшись на крыльце, он в раздумье остановился. Оба товарища были далеко, советоваться не с кем.

- Лучше принять его всерьез, - машинально бормотал Крыс, ни к кому не обращаясь, - вce знают, насколько Жаб умеет распалить фантазиями в том числе и себя … но я никогда не слыхал прежде, чтобы он просил об адвокате! В конце концов, если ничего серьезного, то доктор просто обзовет его старым ослом, приободрит и при этом еще кое-что заработает. Нет, надо послушаться и пойти. Тем более, и дорога-то не очень долгая.

С такими мыслями Крыс заторопился к деревне.

Едва только ключ повернулся в замке, как Жаб выпрыгнул из кровати и стал с нетерпением ожидать у окошка, пока тот не скроется с подъездной дороги. Затем, насмеявшись от души, оделся в самый элегантный костюм, какой подвернулся под руку, и заполнил карманы наличными деньгами из выдвижного ящика трельяжа. Потом стащил с кровати простыни, связал их и обмотал один конец этой импровизированной веревки вокруг центральной перекладины манерного средневекового окна своей спальни. На карачках, пятясь задом, он выполз наружу, легко соскользнул на землю, взял направление, противоположное Крысу, и с легким сердцем отправился в путь, насвистывая веселую мелодию.

Отнюдь не радостной была та встреча за столом, когда Крысу пришлось предстать перед друзьями со своей не слишком убедительной историей. Язвительность Барсука не знала границ. Легко вообразить все высказанные им замечания. Но более всего задела Крыса черствость Крота. Этот настолько близкий товарищ, что и представить себе трудно, даже не попытался его поддержать, сказав пусть самое незамысловатое: «Вы просто малость сглупили, Крысик! Но Жаб-то хорош, скотина!»

- Все выглядело так натурально, - упав духом, подытожил Крыс.

- Это для вас все выглядело натурально, - обрезал Барсук. - Впрочем, разговорами здесь не поможешь. Жаб удрал тут же, оно и дураку понятно. И что хуже всего в этом деле, прощелыга мнит-поди, будто в состоянии любого провести. Одно хорошо, что мы все трое теперь свободны и больше не станем тратить сутки напролет на караулы. Надо заметить, сейчас самое время немного соснуть. Жаб может прибыть в любой момент… на носилках или под руку с парочкой полисменов.

Говоря так, Барсук, конечно, не знал, в какую сторону повернет колесо истории, какой запутанный характер может принять она, и сколько воды утечет, прежде чем Жаб сможет спокойно усесться в своем наследственном Жаб Холле.

Между тем Жаб счастливо и бездумно шагал по большой дороге в нескольких милях от дома. Вначале он двигался тропинками, пересек много полей, время от времени круто меняя курс на случай погони. Но теперь, почувствовав, что опасность уже не грозит, солнце, глядя на него, улыбается, а Природа, вроде его сердца, полна самодовольства, он стал еще и пританцовывать.

- Лихо сработано! - посмеиваясь, заметил он сам себе. - Мозг против грубой животной силы... пик восхитительной изощренности... как требует того дело. Бедняга старый Крысик! Чего уж там! Схлопочет он от Барсука на орехи! А, в сущности, неплохой парень этот Крыс, очень неплохой. Хотя немного перебирает с интеллигентностью и, пожалуй, излишне наивен. Надо будет как-нибудь заняться его воспитанием.

Увлеченный подобными умственными построениями, он вышагивал крупным шагом, и голову его обвевал вольный ветер. И так до тех пор, пока не достиг маленького городка, где на главной улице, как раз в центре, раскачивалась металлическая вывеска «КрасныйЛев». Это напомнило ему, что он в то утро еще не завтракал и потому ужасно голоден. Он вошел на постоялый двор, заказал лучшее, что сумел отметить после беглого просмотра меню, и сел в баре.

Трапеза едва началась, когда до боли знакомый звук ворвался с улицы, заставил его вздрогнуть, а потом затрястись с головы до пяток. «Пип-Пип!» По сигналу угадывалось, что автомобиль должен был свернуть как раз к постоялому двору и где-то здесь остановиться. Пытаясь скрыть свои чувства, Жаб вцепился в ножки стула. Скоро в зал ввалилась голодная болтливая и веселая копания. Она многоречиво перемывала все события утра и достоинства колесницы, которая сюда ее примчала. Жаб слушал жадно, во все уши. Осознав, что не может больше этого выносить, он тайком выскользнул из бара, уплатил по счету и вышел на воздух. «Ничего страшного, - сказал он себе, - я только взгляну на него разочек!»

Вызывающе безнадзорный автомобиль стоял посреди двора. Работники конюшен, как, впрочем, и другие работники, все до единого были на обеде. Жаб стал медленно описывать круги около машины, изучая ее, критикуя и глубоко размышляя над сделанными наблюдениям.

- Я удивлюсь, - пробубнил он вскоре, - я удивлюсь, если машина этой марки легко стартует.

В следующий миг, с трудом понимая, как это произошло, он уже держал в руках руль и его ощупывал. Как только родной звук рванул наружу, былая страсть охватила и тело, и душу Жаба. Он ощущал себя точь-в-точь как во сне, невероятным образом попав на водительское сиденье. Будто в бреду, дернул рычаг, прогнал машину по двору, дальше - под арку. Смысл правды или неправды, страхи очевидных последствий - все куда-то отодвинувшись, исчезло. Он увеличил скорость - машина послушно сожрала улицу, еще вперед, выпрыгнула на горку, полетела по открытой местности. Он с удовольствием осознал, что он опять Жаб, непревзойденный террорист Жаб, сокрушитель, Лорд одиночной колеи. Отныне все должно было уступить ему дорогу или быть смятым в лепешку. Он загорланил песню, и автомобиль подхватил ее своим густым гудением. Под ним проносились мили, и ему дела нет, куда они деваются. Он дождался своего часа, и теперь все равно, что за этим часом последует.

+ + +

- По моему глубокому убеждению, - твердо заметил Председатель Суда Магистратов, - в этом вполне очевидном деле существует единственная неопределенность: сумеем ли мы в должной мере дать прочувствовать неисправимому плуту и отъявленному хулигану, которого вы видите на скамье подсудимых, всю тяжесть содеянного. Позвольте напомнить о предъявленных ему обвинениях. Во-первых, кража дорогого автомобиля. Во-вторых, опасное его вождение. В-третьих, оскорбительно грубое обращение с местной полицией. Мистер Секретарь, внесите, пожалуйста, ясность, каким самым суровым наказанием карается каждое из этих правонарушений. Разумеется, без тени какого-либо снисхождения к обвиняемому. О смягчающих обстоятельствах здесь не может быть и речи.

Секретарь почесал пером нос.

Некоторые полагают, - начал он, - что кража автомобиля это - тягчайшее преступление. Такое заключение, конечно, имеет все основания. Но оскорбить полицию?! Это значит, преступить закон сверх всякой меры! И с этим надлежит считаться. Предлагаю подвести итог следующим образом: двенадцать месяцев за угон автомобиля, три года за опасное вождение и пятнадцать лет за дерзость полиции. Согласно представленным суду свидетельским показаниям, эта дерзость была в высшей степени нахальной. Таким образом, если принять во внимание хотя бы одну десятую из того, что показала свидетельская ложа /а лично я во внимание больше и не принял/, то все три срока при тщательном сложении дадут итог в девятнадцать лет. . .

- Высший класс! - одобрил Председатель.

- Однако, будет лучше, если округлить до двадцати, так вернее, - сделал вывод Секретарь.

- Исключительно разумное предложение, - поддержал Председатель. - Заключенный! Возьмите себя в руки, попытайтесь встать прямо. Вы осуждены на двадцать лет. И смотрите, если вы снова предстанете перед нами, то будете осуждены еще строже!

После этих слов неумолимые служители закона промаршировали к беспомощному Жабу, сковали его цепями и, несмотря на пронзительные протестующие вопли, выволокли из здания суда. Его тащили через базарную площадь, где праздная толпа, такая солидарная с разыскиваемым преступником и такая беспощадная к уже пойманным, закидала его своими морковками и насмешками. Потом его освистывали школьники. И невинные личики их светились от удовольствия, поскольку они всегда поступают по-джентльменски со всяким, кто попадает в трудное положение. Его гнали через тоскливо скрипящий подъемный мост под остроконечные решетки опустившихся за ним ворот, под хмурую арку зловещего старого замка, чьи средневековые башни парят высоко в небе. Потом - через караульные помещения с гогочущими солдатами. Потом - мимо часовых, которые покашливали с леденящим душу сарказмом. Потому как, чем же еще часовой, стоящий на посту, может выразить свое презрение к преступнику?! Потом погнали наверх по изношенным от времени крутым ступеням мимо человека с мушкетом; в шлеме и в латах из стали. Тоже, между прочим, бросившего явно угрожающий взгляд через свое забрало. Затем миновали множество дворов, где сбившиеся в своры собаки молотили воздух лапами, пытаясь к нему прорваться. Шли мимо старых служак, чьи алебарды были прислонены к стене, а сами они дремали после кружки коричневого пива и порции паштета. Все дальше и дальше - мимо раздевалки и мимо комнаты пыток …мимо прогала, который вел к эшафоту … и так прямо к двери закоптелой темницы в самом центре громадной крепости. Наконец, они остановились рядом с тюремщиком, который сидел и вращал на пальце связку могучих ключей.

- Эй, ты! - проговорил сержант полиции, снимая шлем и обтирая потный лоб. - Очнись, старая гагара, и прими от нас этого гнусного Жаба, криминального проныру и непревзойденного наглеца. Следи за ним и опекай его со всем мастерством, на какое способен. Продемонстрируй всю свою сноровку, седая твоя борода. Будь начеку, иначе своей безмозглой башкой за него ответишь!

Тюремщик мрачно кивнул, положил вялую руку на плечо несчастного Жаба, и ржавый ключ скрипнул в замочной скважине. Тяжелая дверь лязгнула, отгородив их. Жаб оказался в глухой подземной темнице, самой крепкой и самой надежной во всей Благословенной Англии.