Секс втроем. Флешмобнем по 18+

Скучно. Скучно. Очень скучно. Пыльное, жаркое лето, а я маюсь ремонтом и безденежьем, вместо того, чтобы плескаться в прохладных иссыккульских волнах. Хоть здесь волну разогнать, что ли... Правда, не знаю, поддержит ли кто-нибудь эту тему? Моралфаги, поди, еще и минусов накидают... Ну и ладно. 

Итак, отрывок из цикла "Кицунэ". Полиамория, полиандрия. Одна девушка, два брата, похищение, удачный побег и спасение из лап маньяка. Как же еще утешить любимую женщину, которую боялись уже и не увидеть живой? 

После ванны Китти, завернутая в огромное пушистое полотенце, сидит на кровати, подобрав под себя ноги, щедро смазанные антисептиком, и пьет виски. А они рассказывают, как жили все это время… Она заявила, что собирается надраться до беспамятства, и теперь целенаправленно движется к намеченной цели. Было б неплохо, если бы она все-таки поела…
Луи надеется, что алкоголь развяжет ей язык, и она выговорится… Но она отделывается общими фразами, и чем больше пьет, тем больше мрачнеет. И она уже действительно пьяна.
Она выколола глаз маньяку, заперла его на маяке и сбежала… Она видела тело убитой девушки, засунутое в холодильник. У нее был такой день, какого не пожелаешь и врагу. И две недели до этого дня — тоже. Ей бы поплакать…
А может, надо было заняться любовью? Там, в ванной, все пошло хорошо… но ни он, ни Том так и не решились перейти к чему-то большему. Гребаный ублюдок не тронул ее… физически. Но моральное насилие было ежедневным. И унижение тоже. Как знать, как она отреагирует на попытку заняться сексом? Нет, пожалуй, лучше Лу подождет, пока она сама не проявит инициативу, или хотя бы не озвучит такое желание.
— Малышка, не хочешь спать? — спрашивает он, замечая, что у нее уже буквально слипаются глаза.
Она кивает:
— Хочу… если вы будете рядом…
— Конечно, будем… Давай, я заберу полотенце. И стакан тоже.
Она безропотно отдает Луису и то, и другое, и сворачивается на кровати в клубочек. Том обнимает ее сзади, укутывая. Лу приглушает свет в изголовье, забирается под одеяло, подставляя плечо, чтобы она положила на него голову. Господи, это все не сон! Вот она — теплая, нежная, сладко пахнущая, устроившаяся между ними в любимой позе для засыпания. Ее губы в нескольких дюймах от его. Лу касается ее волос, осторожно обводит пальцами контур лица. Щемящее ощущение счастья и благодарности (Богу? судьбе? случаю?) затапливает его. Он поворачивается на бок и нежно целует ее в губы. Она отвечает на поцелуй. Том убирает с ее шеи пряди волос и прижимается губами к нежному местечку за ушком. Ладонь перетекает с плеча на бедро, поглаживает, возвращается, соскальзывает на живот… Она сладко вздыхает и переворачивается на спину, давая обоим возможность ласкать ее. Мысль, что они делают это в их доме, в такой близости от их родителей, смущает и заводит одновременно.
Гарри… ублюдок обещал сделать с ней страшные, мерзкие вещи… и где он теперь? А она будет заниматься любовью со своими мальчиками, такими нежными, чуткими, чувственными…
Она вздыхает, ощущая, как губы смыкаются вокруг ее заострившихся сосков, языки вычерчивают влажные дорожки по груди, к шее, вниз по вздрагивающему животу. Туда, к теплому, влажному центру, в котором уже своей, особенной морзянкой пульсирует желание. Ладони гладят, легонько сжимая тело, раздвигая бедра… Длинные пальцы скользят, покрываясь ее влагой, их нежное касание — ток…
Она вздрагивает и стонет, запуская пальчики в темные пряди их волос, крепче прижимая к себе, выгибаясь навстречу движениям. Том возвращается к ее губам, чтобы целовать, дразнить, прикусывать, проскальзывать языком внутрь. Его ладони ласкают ее грудь. Лу опускается вниз… Кит чувствует, как пальцы в центре горячей пульсации уступают место его языку. Она тонет в ласках, извивается, стонет. Мир вокруг исчезает. Все, что есть — это соприкасающиеся горячие тела, сладкие губы, настойчивые движения языка между бедер.
Наслаждение растет, расцветает горячим алым цветком у нее в животе, в голове… Живот каменеет. Она даже дышать перестает, выгибаясь в напряженную, пульсирующую дугу. Еще… еще, да! Еще одно касание там, внизу, и этот цветок взрывается, раскидывая по венам свои алые лепестки. Она дрожит и стонет, и немедленно требует, чтобы Луи шел к ней, чтобы благодарно целовать солоноватые губы, пахнущие ее собственным телом.
— Возьми меня… — просит она обоих сразу.
— Ты правда этого хочешь? — спрашивает Лу срывающимся шепотом.
О, Боже, конечно да! То, чего ей хочется сейчас больше всего — чувствовать в себе их обоих.
Лу перекатывается на спину, дрожа от возбуждения, притягивает Кит к себе, целуя в губы, ахает, когда она усаживается у него на бедрах. Том целует ее шейку, пристраиваясь сзади. Любимую просто затопило, даже смазка ни к чему… Хватит и естественной. Он входит в нее медленно, осторожно, стараясь не причинить боли, и замирает, давая время привыкнуть к резковатым ощущениям. А потом начинает тихонько двигаться… Скоро родится ритм, который будет качать их как океанская волна, напрочь лишив всех троих рассудка…
И когда Кит кончает, чувствуя, как они один за другим содрогаются в оргазме, вжимаясь в нее все глубже, ее наконец-то прорывает, и слезы градом текут по зацелованному лицу. Она рыдает, растерзанная непередаваемой гаммой горько — пряных ощущений, а их руки кутают ее в простыни, сжимают в объятиях, а губы собирают со щек очистительную солоноватую влагу, в попытке укрыть ее от всего этого чертова мира.