Иногда я завидую пьяницам.
Это началось с тех пор, как я стала жить сама. Не в том смысле, что сама по себе. А сама за всё в ответе: за банты в школе у детей, за то, из чего приготовить обед, за дурака-начальника на работе, за «дотянуть» до зарплаты, за «занять денег», за… В общем, с тех пор, как я стала социально взрослой.
Не знаю, как вам, а мне эта наука даётся с трудом. Никак не могу уловить, в чём кайф. И чем дальше погружаюсь в эту самую взрослость, с тем большей тоской гляжу в сторону кружка нестареющих земляков под каштаном, звенящих пустеющей тарой.
У них всегда весело. Шутки, смех - всё именно так, как мне всегда и хотелось. Юмор, радость, коллектив, единение, общая цель, в конце концов. И не какая-то там мелкая, личная, глупая цель, а самая настоящая, взаправдашняя: найти эликсир, чтобы выжить, да что там выжить, до утра б дожить. Вдумайтесь, они объединились, чтобы совместно победить смерть. А вы? Что у вас там? Купить курицу на ужин или котлет наделать? Записаться к парикмахеру? Что там? Детей из садика забрать? Я вас умоляю, разве эти мелкие делишки могут стать оправданием всей жизни?
А вот они, эти люди с обветренными лицами и отмороженными пальцами, они да, они знают толк в жизненных целях, ибо каждый день на краю гибели. Оттого так и веселы их собрания, оттого так громки слова их, ибо это слова и радость победивших смерть. Каждый, абсолютно каждый из них может умереть сегодня от какой-нибудь подлой сердечной недостаточности, может выпрыгнуть из этого мира в окно, гонимый причудливыми образами делирия, если не найдёт средство… живую воду, аква витэ. Вот это жизнь! Как в кино.
Их женщины счастливы, они никогда не бывают одиноки. Они могут быть грязны и избиты, но никогда – одиноки. Слышите, это вы ищете того самого в библиотеках и барах, в церковных кружках и на кладбищах… Да, я знаю одну женщину, и даже не одну… Такие, отчаявшись найти «нормального мужика» в обычной жизни, ищут спутника жизни на могилах их собственных жен. (Вот это настоящий секонд хэнд, да? а не то, что там на вешалках в магазине.)
Сначала присматривают на городском кладбище ухоженную могилу женщины в годах и начинают за ней ухаживать, ну, будто б невзначай, исключительно по душевности своей, с возрастом ведь мужчины понимают, что главное не красота, а чтоб добрая была. Ну, на то и расчёт. И на то, что вот, вдовец, то есть не брошенка, по женской заботе скучающий… Сколько усилий, сколько радений, догадок, предположений!
То ли дело женщина в компании краснорожих кавалеров во дворе на лавочке!
Глупые женщины-трезвенницы, жизнь ваша прошла, вам уже за пятьдесят, а вы всё ещё ищете принца, да оглянитесь же, наконец! Рыдайте, потому что я скажу вам то, в чём вы не хотите себе признаться. Никаких усилий и не надо было, вы потратили годы свои зря, раздарили красоту случайным знакомым, которые не ценили забот ваших никогда. Ваша жизнь клонится к закату, и закат этот одинок. А ведь вы могли прожить свою жизнь счастливо. Может, она не была бы такой длинной, вы б не дожили до своих шестидесяти, но вы были бы счастливы. Вы возвращались бы домой ночами или под утро не одна. Вы бы возвращались домой, каждый раз чувствуя слабость в ногах и головокружение, как от первой любви, ощущая рядом с собой мужское плечо, на которое опирались бы всю дорогу до дому, стараясь не упасть. И он! И он бы чувствовал вашу поддержку и ценил ее. Всё! Я сказала вам это. Вы прожили жизнь свою зря, теперь рыдайте!
Я знала одну девушку, она говорила: «Я приучаю себя пить! Пью по чуть-чуть, тренируюсь, чтобы не так быстро хмелеть!» Ей было 25, мне 23. Она была умна, а я – щенок. Она была мудра, эта девушка, уже тогда в свои 25. Мне 43, я только начинаю постигать...
Рассказать вам, что случилось с той женщиной, которая ухаживала за чужими могилами? Хотите ли вы знать, до чего доводит людей жизненный расчёт и отчаяние встретить вторую половинку. Слушайте.
Её звали Татьяна Михайловна, и по профессии она была педагог. Ежедневно с восьми утра и до обеда она заставляла детей читать русских классиков. Что может быть возвышеннее? Что может быть более оторвано от реальности, чем чтение классиков? До чего довели все эти гении пера юных барышень? Молодые особы усвоили себе, что мужчина должен приходить домой и пахнуть духами, а не грязью, машинным маслом и потом. Где они видели таких мужчин в жизни? Скорее встретишь на улице единорога, чем мужчину в облаках пачули и ванили, изъяснящегося посредством слов «мерси» и «мадемуазель». А они, эти несчастные, румяные, кровь с молоком, с толстыми коленками и розовыми грудями, ищут чахлого идеала, впечатанного им в мозг возвышенной литературой. Татьяна Михайловна не только себе испортила жизнь филологическим факультетом, но и теперь, на склоне лет, яростно уничтожала будущее своих учениц всевозможными стихами и прочей поэзиею. А потому я буду говорить о ней без жалости. Поделом ей.
Итак. Вооружившись маленькой лопаткой с грабельками и хорошенько вымыв шею, моя Татьяна Михайловна дежурила на могиле некоей Екатерины К., ожидая приезда ее бывшего, дабы застыть пред ним во всей красе дневного туалета, то есть кверху задом, как и положено тем, кто ухаживает за могилкой или огородиком.
Нет, несмотря на всю возвышенность и утонченность, она действовала наверняка. Тратить время на чудо было некогда, Татьяне Михайловне шел пятьдесят второй год. Татьяна Михайловна прекрасно знала, какая машина подъедет, с какими номерами, кто по гороскопу её будущая жертва… В общем, знала всё. Да, пятьдесят два года Татьяна Михайловна умудрилась прожить, совершенно не пользуясь умом. Но пятьдесят третий у нее не получился. И вот, почему.
Свадьбу сыграли мгновенно, так растроган был Валерий Иванович, муж почившей Екатерины К., от доброты и заботы Татьяны Михайловны. Молниеносно, пока ещё дымились на праздничных столах ломтики жаркого, пока звучали ещё весёлые напевы и блевали гости, моя учительница переехала в двухэтажный рай.
На утро третьего после свадьбы дня, Татьяна Михайловна открыла глаза и увидела перед собой именно то, о чем грезила все эти дни. Перед ней стоял давешний принц, пахнущий всевозможными пачулями и ванилью, такими, каких и представить нельзя во всём белом свете, только не теми, о которых писал Чехов. «А здесь пачулями пахнет!» - вслед за Гаевым из «Вишневого сада» рассеянно произнесла она.
Оказалось, в раю надо работать. Подавать на стол, подтаскивать кирпичи, дергать коров за сиськи… «Как? – плакала в углу амбара Татьяна Михайловна в засаленной телогрейке. – Как?» Несмотря на годы чтения и тонны прочитанной литературы, подходящих, культурных, слов она найти не могла. Жизнь разочаровала её. Моя учительница утирала солёные слёзы белыми, когда-то ухоженными, руками и рыдала, как маленькая. Три недели Татьяна Михайловна умывалась горем своим, к концу месяца печали сожгла книги и повесилась там же, в сарае, где и рыдала.
А всего-то и надо было… Всего-то и надо было приучать себя пить, по чуть-чуть…
Иногда я завидую пьяницам. У меня кредиты, капающий кран, писательские амбиции, изжога от вечных макарон и истерика от телепередач. А у них? Разве их волнует мировой кризис, разве важно для них, что ребёнок не выучил уроки. Чей ребёнок? Ах, этот… Разве важно им, что они однажды заснут и зальют соседей. В конце концов, это – проблема соседей.
Некоторые думают, что пьяницы так ведут себя от крайней степени эгоизма. Напрасно. Совсем нет. Если бы вы каждый день с самого утра умирали в течение дня несколько сотен раз и возрождались снова, разве бы вас волновали эти глупости, типа цен в магазине? Ах, оставьте.
Видели ли вы когда-нибудь настоящее похмелье? Не то, которое случается в подростковом возрасте. А то, которое наступает дней через пять употребления и возлияний? Если вы видели, то вы понимаете, как близко эти люди видят смерть. Дон Хуан говорил когда-то: «Смерть всегда стоит за левым плечом». Хорошая фраза, не так ли? Но одно дело – фраза, другое дело – видеть её за своим плечом каждый раз, когда иссыхает родник. Смерть в доме алкоголика – собутыльник, сиделка и приправа, единственная приправа к нашей пресной жизни, дающая ей вкус. Вы могли бы такое представить? Нет, а они так живут, так насыщенно и эмоционально. Потому я завидую им, а не профессору Кошелькову.
Мы с вами боимся сойти к ним, к этим блаженным, стоящим при вратах рая ежечасно, готовым сию секунду расстаться с бренным телом. Мы смотрим с отвращением на них. Мы бежим их общества, а между тем…
Были ли вы счастливы хоть раз, господа? Были ли вы просто рады чему-то в этой вашей благополучной жизни, рады без тени страха, что завтра сможете всё потерять.
Глядите на них, они уже потеряли всё: квартиру, машину, работу и самоуважение. Им нечего бояться. Они свободны, как дети, резвящиеся на просторе. Пока вас клонят к земле ветры нагваля, пока сгибает вас жизнь и закручивает в послушных улиток, они молоды, они не успевают стареть, и в гроб их кладут молодыми и счастливыми.
Они постигли какой-то секрет этой жизни, они смеются над вами, над нами, над всем этим миром, своим весёлым смехом, озорно глядя на все наши старания, страдания и достижения. Они смеются в лицо нам, эти весёлые люди с мутными глазами.
Глупый профессор социологии Кошельков ломает голову, как построить идеальное общество? Вот же оно, глупец, вот оно, прямо во дворе твоего профессорского дома. Вот они эти люди, эти члены настоящего правильного общества. Те, кто никогда не выйдет на митинги, те, кто не станет ходить по инстанциям, добиваясь качелей или школ для детей. Вот же они, смотри, дорогой профессор, прямо перед тобой – идеал человека общественного, который не задает вопросов, ни во что не вникает, который постиг суть этой жизни и больше никуда не спешит. Не то, что ты с твоей семенящей походкой.
Они давно поняли, что жизнь наша – д...мо и отказались смотреть на нее. Они вырвали себе глаза человеческие и заполнили черную пустоту глазниц мутным стеклом, чтобы не видеть всех мерзостей этого мира. Оттого они веселы и счастливы. А вы?
Мужчины, замученные требованиями супруг, взгляните на них, на тех, кто всегда рядом с вами, на эту группу сизых людей, покорных, как голуби, сидящих на сломанных скамейках. Вот они, те женщины, которых вы всю жизнь ищете. Вы еще спите, а они, эти женщины, трясутся на пятичасовом рейсе в ближайший лесок за черников. У вас выходной, вы проснулись и ставите чайник. А они, эти женщины, разложили свои ведра вблизи супермаркетов, распродают дары природы, чтобы к полудню доставить возлюбленному деньги. Разве не этого вы всю жизнь хотели, разве не о такой заботе мечтали? И при всех этих достоинства женщина-алкоголик скромна и молчалива, не требует шуб и курортов, хорошо летает от легкого удара и мало ест. Зачем, зачем, я вас спрашиваю, вы тянете на себе своих глупых толстых красивых жен с их мамашами и детьми? Идите же во двор.
Ни одна страна, как наша, так хорошо не знает, что делать с этой жизнью. Ее просто нужно пропить, без сожаления и вздохов, быстро, залпом, лет за тридцать пять. К сожалению, остались еще некоторые недалекие люди, трезвенники и язвенники, которые портят картину всеобщего хмельного благоденствия. Но и они, думаю, уже начали догадываться о чем-то.
екатерина гликен
ЛитСовет
Только что
Комментарии
Сортировать по
Оставлять комментарии могут только авторизованные пользователи
Жесть! Читал и плакал! Как я вас понимаю! Всю жизнь пытался стать пьяницей, но организм (падла такая) никак не хочет бухать больше одного дня! Вот так и крушатся бизнес планы. Полностью поддерживаю ваш пост, вот только посмотрю в гугле что такое пичули...
спасибо за ответ))) в голос)) про пачули мы смеялись в детстве над "Вишневым садом"
"...Лопахин. Да, время идет.
Гаев. Кого?
Лопахин. Время, говорю, идет.
Гаев. А здесь пачулями пахнет.
Аня. Я спать пойду. Спокойной ночи, мама. (Целует мать.)..." Крылатая была фраза)) интернета не было)) мы думали, как нам хотелось)