Читать онлайн
"Ты не поймёшь"
Это было первого июня, в Международный день защиты детей. Или во Всемирный день молока, кому как угодно. Питерская погода продолжала баловать. Плюс двадцать три, прибавьте сюда влажность. Отсутствие туч красноречиво намекало на бесполезность захваченного в последний момент зонтика.
С Женей мы условились встретиться в четыре часа дня у вестибюля станции метро. Притом, договорились пойти гулять чуть ранее, утром того же дня. Я между делом в переписке сообщил, что хочу посмотреть на одну церковь в непарадной части города. И она, как любительница заброшек и окраин, не смогла отказать себе в удовольствии присоединиться.
Чертами лица и причёской Евгения иногда напоминала мне молодую Пугачёву. А порой и Зайца из мультика, который вырядился в Примадонну и исполнял песню про айсберг. Но в тот день её кудри прятала под собой умилительная бандана в красно-белую полоску. Бандане вторила футболка под тельняшку.
Мы сухо обнялись для приличия и двинулись в путь по намеченному мной маршруту.
— Далеко идти? — спросила моя спутница, безусловно готовая к приключениям.
— Полчаса минимум, — спокойно ответил я.
Навигатор, когда я ещё находился дома, показывал сорок минут по кратчайшему пути. Но мне хотелось отклониться и пройти по тихим местам, а не вдоль шумного проспекта. Тридцать, сорок, пятьдесят минут. Да, немного приукрасил. Как сервисы такси, показывающие меньше минут до приезда машины, чем на деле, чтобы заказ не отменяли.
— Спешишь? Какие-то планы? — последовал мой вопрос. Мало ли.
— Нет, просто узнаю́.
Наши ноги ступали по тротуару мимо лотков с овощами, магазинчиков на первых этажах в чешуйчатых пятиэтажках, общественной бани.
— Какая тут тишина! — сам же её нарушая, отметил я, как только мы вошли в арку жилмассива.
Не виделись мы с Женей давно, поэтому говорили много. О теперешнем положении, работе, делах, повторном прокате фильмов в кинотеатрах и всякой всячине. Прогулка, как и задумывалось, проходила на дружеской ноте, без какой-либо примеси романтики. Наружу особо не вырывался характер Жени: на вид она безобидна, но обожает язвить и высказывать недовольство по совершенно разным поводам.
Хвойные ели у дороги, частично погибшие и потемневшие от пыли и газа, походили на деревья в стране какой-нибудь фэнтезийной нежити. И совершенно бодро на их фоне смотрелись ряды вымахавших послевоенных тополей и ясенелистные клёны.
Я невзначай сорвал лист с клёна — такое у меня варварское единение с природой. Она же неодобрительно покачала головой.
— Так ты продолжаешь жить у того друга? — поинтересовался я, жмякая оторванную часть растения.
— Ага, у Феди на Старухе. Пока терпим друг друга. В который раз уже судьба сводит...
Вскоре нам встретились административные советские здания со знамёнами и барельефами, пустующие корпуса с забитыми или выбитыми окнами. Но какие-то предприятия явно продолжали жить, а пространства сдавали по офисы. Рядом открыли совершенно новые кофейни и столовые, на которых ещё висели вереницы шариков. Неожиданно было видеть у обочины огромное количество машин. В моё последнее посещение их явно было меньше. Но возможно, я просто проходил по этой улице в выходные.
Далее мы увидели трубы наружу, остатки закатанной в асфальт железной дороги хозяйственного назначения, высокие заборы без просветов, красивые некошеные газоны с горчицей белой, которая на деле совершенно жёлтая.
— А где твой будущий муж Федя работает? — серьёзным тоном задал я вопрос, приправленный провокацией, когда мы переходили дорогу возле какого-то бизнес-центра. Раз сама судьба их сводит!
— Муж? Господи упаси, Вань. Скажешь тоже…
— Сказал! А чего ты так сразу? — в шутку продолжались мои напирания. — Знакомы вы много лет, если ничего не путаю. Хорошие браки часто так и начинаются.
— Мужем станет только, если будет безвыходная ситуация. Распоследний, запасной вариант. Нет, он сам замечательный, заботливый. Чувства ко мне даже есть, — она достала из своего рюкзачка пол-литровую бутылку воды и сделала глоток. — А трудится он строительном, в красках.
— Понятно.
— На самом деле, я безмерно ему благодарна. Живу у него, ещё и наезжаю, бывает. Например, прихожу — воняет рыбой, мясом. Готовил. Ну неужели вытяжку так тяжело врубить или проветрить!?
Далее мы сделали остановку у троллейбусного парка. Женя сфоткала зелёный учебный транспорт на телефон. Пройдя ещё четыреста метров мимо трёх монолитных зданий, мы оказались у искомой церкви.
— А сюда можно заходить? — спросила Евгения у открытых ворот. На них висела выцветшая вывеска с расписанием служб.
— Конечно! — ответил я, рассматривая небольшой куст настоящей малины, прорвавшийся сквозь асфальт.
Мы попали на территорию некогда главного католического кладбища.
— Тут, кстати, сокурсники Пушкина по лицею лежали, если ничего не путаю, — добавил я.
Из тысяч когда-то торчавших из земли надгробий тут осталось всего несколько. В тридцатые годы часть захоронений вокруг неё перенесли, часть просто сровняли с землёй ради нужных стране заводов. Возможно, скоро теперь уже промышленные объекты заменят на новостройки.
Вокруг парочки сохранившихся могил силами прихода создали несколько ярких клумб. Особенно мне понравилась идея оградить дорожку от травы обычными круглыми камнями — просто и со вкусом.
Вдалеке копалась троица рабочих, а морально им помогала в перетаскивании щебня добродушная собака. Небольшую часовню на время реконструкции обтянули фанерой. И часовня эта несколько минут мешала Жене получить желаемый вид церкви. Мешала, пока она не отошла и с трудом не нашла другой ракурс.
Мы побродили на воздухе, а затем аккуратно вошли внутрь действующего храма в неоготическом стиле. За недлинной лестницей начинался безлюдный молельный зал с рядами скамеек. На стенах явственно виднелись следы пожара. Правила обители, написанные фломастером на листе, гласили: "Фотографии — разрешены, фотосессии — запрещены". Тонкая грань. Как и между красотой и разрухой на этом клочке земли.
Потом двинулись прогуливаться дальше. В единственном кафе по пути, маленьком, чистом, с приятным интерьером, но без посетителей, нас привлекли пирожки. Ими мы и перекусили во дворе рядом, на скамейке.
— Ужасно приготовили, — поделилась впечатлением Женя.
— Всё не так плохо, капуста только слишком перчёная, обычно пирожки с капустой сладковатые.
Позади нас оказалась небольшая площадка с качелями и песочницей. И Женя не преминула занять подвешенное на цепях сидение. Всё же, она с натяжкой может сойти за ребёнка лет двенадцати, хотя ей уже под тридцать.
Самое большое заблуждение детства: нам стукнет двадцать или двадцать пять, и вмиг мы станем мудрее, умнее, сильнее, а наши страхи, старые потребности исчезнут. И никакие качели будут не нужны. Вот почему так мало качелей для взрослых и выросших? Остаются только эмоциональные.
Далее нам предстояло выйти к проспекту, по которому пролетела полицейская машина.
— Шёл как-то ночью здесь, — узнав фасады, начал было я, но передумал пояснять, что же я делал в этой части города без метро после полуночи. Кого и где ждал, и почему потом в одиночестве побрёл обратно.
— Да, интересный райончик, Вань.
— Кстати, с твоим коллегой со склада общаетесь? — вспомнил я фрагмент нашей переписки. — Может, я не того назвал будущим мужем.
Лицо Жени несколько изменилось. Мне стала заметна разгорающаяся злость с налётом печали.
— Я разве не говорила?
— Кажется, нет, — терялся в догадках я. — Ладно, я точно уже не помню, рассказывай.
Моя спутница кивнула.
— Коллега, кстати, — твой тёзка. Ну, мы пообщались немного вживую, добавилась в друзья. Такой стесняшка, сам бы точно не кинул заявку. Короче, не принимал какое-то время. Отменила сначала, потом ещё раз добавилась. Сама первая написала. Ждала, ждала ответа, как дура... Нас как раз тогда сократили, на работе не спросить. И через месяц почти, вот недавно, соизволил ответить. Мол, извини видел, но некогда. Получается, заметил и проигнорил. Пожалел минутки. Но ты, Вань, не поймёшь!
Голос её постепенно напитывался раздражённостью. Мне стало немного досадно: как же я не пойму любовных переживаний? Не пойму ожидания? Вздор! Однако спорить в ту секунду мне вообще не хотелось. Да, приводить собственный пример для контраста иногда бесполезно. Но станет ли тебе легче, если кто-то другой страдал похлеще тебя? Да и как оценить это «похлеще»?
— Я сталкивался таким, — ответил я обнадёживающе, не раскрывая никаких подробностей. — Ты до сих пор сильно переживаешь?
— Да! Лето испорчено теперь.
— Целое лето? Из-за одного сообщения? — удивлению моему не было предела.
— Такой я человек ранимый. Вот мне не шестнадцать далеко, а всё такая же наивность в душе. Да и там ещё одно сообщение было. Позвала его гулять — отказался. Вроде вежливо написал, но всё равно какая-то грубость проскальзывала. Что-то не так сделала...
— Думаешь, проблема в тебе? Даже если ему это не особо интересно? Эх, сочувствую. Надеюсь, тебе стало легче хоть чуть-чуть сейчас.
— Немного. Хоть выговорилась.
Правда, казалось, что-то ещё не даёт ей покоя. Но я твёрдо решил не выпытывать.
Мы прошли под окнами зданий из красного кирпича и вышли на набережную, а после заняли дорожку для пешеходов.
— И зачем он эти песни добавлял? — Женя сама вскоре выдала насущное, покосившись на велосипедиста, нарушившего разделительную черту.
— Какие песни, Жень?
— Ну, про любовь. Целых две. Ещё когда мы работали вместе, у него заметила в аудиозаписях, — быстро выпалила она и неровно задышала.
Мой скептицизм не мог не пробиться наружу.
— Косвенные признаки! Мало ли, что на него нашло: вдруг музыка понравилась или исполнитель. Или скинули друзья. Вариантов множество.
— Ты, возможно, прав, — частично согласилась она. — Но он краснел, когда мы разговаривали. И смотрел так…
Моя мокрая спина в тот момент могла напоить нескольких нуждающихся детей. И я остановился передохнуть, устремив взор на Смольный собор. Теперь уже из моего рюкзака выудилась бутылка воды.
— У меня лицо покраснело сейчас? — спросил я у Жени, не отводя глаз от другого берега.
— Да...
— Вот! У вас на складе, наверное, душно. Вариантов, опять же, несколько. Да что угодно! Он только с тобой себя так вёл?
— Не помню. У нас там женщин-то не особо много было. Но знаки, знаки-то были!
— Не хочу тебя расстраивать, но картина сложилась только в твоей голове. А желаемое легко принять за действительное. К счастью или к сожалению, мы не умеем читать мысли других. Понимаешь? Ты ведь додумала сама. Он тебе ничего не обещал, о симпатиях не говорил.
— Возможно, ты прав, — грустно и тихо выдала она. — Говорили-то мы с ним раза два, минут по пять.
— Не знаю, как облегчить твои страдания.
— Всё равно спасибо... Только ты с велодорожки отойди, а то собьют. Велосипедисты стесняются сигналить.
В тот вечер я вернулся домой, и, сварив макароны, сел есть, смешав в тарелке кетчуп и майонез. Целенаправленно я зашёл в одну соцсеть. Моё сообщение одной особе висело непрочитанным. Я даже не хотел считать, сколько дней оно в таком статусе. Ох, если бы нас связывали всего десять минут личного общения и два сообщения. Но я надеялся, что ответ придёт. Придёт через неделю, а может, через две.
.
ЛитСовет
Только что
