Читать онлайн
"Слишком взрослая жизнь"

«Мир как будто надвое расколот

За витрины голубым стеклом,

Тихо плачет манекен бесполый —

Кукла с человеческим лицом.

<…>

Станет он перекати-поле,

Станет ждать, чтоб жар надежды стих,

Чтоб одну стеклянную неволю

Разменять на тысячу,

Да, разменять на тысячу других».

Пикник «Кукла с человеческим лицом»

От автора
В романе вводится понятие «исорг» — искусственный организм. Это не киборг: внешне ничем не отличается от человека, но манера говорить и интонация выделяются по сравнению с обычными людьми. Они не обладают самостоятельной волей, но имеют собственные мысли. Исорги определённой модели — клоны одного человека, полностью на него похожи. Их называют по первым буквам имени особи, у кого взяли клетки для клонирования. У киборгов внутри тела есть металлические части, у исоргов — нет, они управляются с помощью чипов. Если киборга создать на основе клона, то у него останется личность, у исоргов её изначально стирают воздействием на чип.

Невозможно точно определить жанр произведения. В нём смешаны киберпанк, антиутопия, есть элементы фантастики, мистики и фэнтези.

Роман представляет собой большой архив, собран из записей, наблюдений, мыслей разных героев — поэтому во многих главах повествование ведётся от первого лица. Чтобы показать все события, введено несколько «я»-образов. Один из героев стоит особняком — он собирает все записи и наблюдения со стороны.

Часть первая
Виталий. Запись № 1. Город 33
Осеннее солнце ярко осветило комнату сквозь не закрытое занавесками окно. Я лениво потянулся, встал с кровати и разутым прошлёпал в уборную. День начинался обыкновенно, но в душе́ поселилась смутная тревога. Предчувствие перемен не покидало всё утро.

Я заглянул в соседнюю комнату. Сестра Ольга безмятежно спала. Она всю ночь провела за компьютерными играми. Отец сидел в уголке и гулюкал. Он сошёл с ума, когда мне исполнилось всего шесть лет. Мама ночь просидела перед визором и широко раскрытыми неспящими глазами пялилась в потемневший широкий экран на стене (слышал от друга, что люди называли прибор телевизором, но быстрый темп жизни и стремление сокращать слова дали другое название).

Тяжело вздохнул и покачал головой. Мама лишилась разума вскоре после моего пятилетия. С того дня мы с сестрой вынужденно ухаживали за родителями.

Я подключил к разъёму визора зарядное устройство, присел на кровать и задумался. Неужели стану «овощем» подобно родителям? Почему все обречены на безумие?

Плохо, если ребёнок не хочет взрослеть. Но я не желал становиться таким — полубезумным идиотом, и благо ещё мирным. Сверстники махнули рукой — если станем сумасшедшими, то нескоро, а пока живём и наслаждаемся всеми доступными удовольствиями.

Роковая дата — двадцать пять лет. Не знаю, почему, но все горожане (а деревень и сёл, поговаривали, не осталось, их снесли), когда доживали до первой серьёзной вехи, теряли рассудок и оставались помешанными до смерти. В европейских странах продвинутая молодёжь пришла к власти и приняла закон об эвтаназии по достижении сорокалетнего возраста. В интернете поговаривали, что её применят по всему миру и низведут число лет до тридцати. Но у нас в России медлили.

Люди потеряли счёт годам, и никто не помнил, когда началась пандемия безумия. Если судить по старым фильмам и передачам, что крутили по визору, раньше взрослые вели себя вполне вменяемо. Но потом произошёл кошмар. Есть одна архивная запись — её, наверное, смотрели все. Увиденное вызывало отвращение, омерзение: тысячи людей на своих рабочих местах, в домах и на улице буянили, крушили мебель, изображали животных. Те, кто ещё оставался в здравом уме, вкалывали им успокоительное. Другие сумасшедшие прыгали с высоты, бесславно прерывали жизнь. Третьи мычали, ползали по асфальту или полу. Бесстрастный молодой репортёр сообщал: «Неприглядную картину увидели сегодня жители городов по всему миру. Вирус безумия возник из неизвестного источника и поразил всех взрослых людей. Мы предполагаем, что сумасшествие ещё не охватило молодых людей в возрасте до двадцати пяти лет, но поразило всех, кто старше. Обезумели все: обычные работники и гениальные учёные. Некому найти средство от неизвестной болезни».

То, что мы увидели по визору, не полностью отражало правду. Восемнадцать лет назад отец рассказывал, что вспышка безумия распространялась постепенно, вспыхивала то в одном городе, то на следующий день – в другом; этот репортаж засняли, видимо, когда страшная болезнь охватила весь мир. В первую очередь вирус поразил двадцатипятилетних, затем — всех, кто старше. С тех пор мы живём вместе с идиотами, без малейшей надежды справиться с неизвестной болезнью, поскольку провалились все попытки молодых учёных разобраться в произошедшем.

Я резко поднялся с кровати, надел серую, полинявшую от времени футболку (новой одеждой разживались не все — однотипные костюмы нечасто изготавливали на автоматической фабрике), посмотрел на отражение в зеркале. Угловатое и бледное от постоянного беспокойства за родных лицо; русые волосы отросли до плеч — неохота стричь; тёмная бородка; глаза с необычными зрачками — синий цвет переходит в зелёный. И некрасивые морщины на лбу и щеках.

Мне двадцать четыре года. Не хочу терять разум. Почему отличаюсь от беззаботной молодёжи? Сказалось воспитание отца — когда он ещё не стал сумасшедшим, всегда твердил: «Не повтори, сынок, моей ошибки — я потратил время на развлечения, смирился и не искал способы справиться с безумием».

Я тяжело вздохнул, отбросил прочь воспоминания и отправился на работу — чтобы содержать родителей, нужны деньги. Да и сестра ждала ребёночка, потому я не любил, когда она, будучи на седьмом месяце, ночи просиживала за компьютером. Вообще терпеть не могу игры. Попробовал их на «вкус» лет в пять и забросил. Знакомые считают меня отсталым: у них почти все разговоры касаются игр. Мне плевать; они не задумываются о будущем. Похоже, не верят, что пройдёт несколько лет — и станут помешанными.

Мы с другом Михаилом работаем на фабрике по производству псевдопродуктов — ими питаются все. Что такое настоящая еда, мы знаем лишь благодаря визору и старым сериалам и передачам — новых никто не снимает, актёрское искусство вымерло. Молодёжь интересуют компьютерные игры, бесплатный интернет и вечерние безудержные тусовки. Последние я не посещаю — не по пути со странными людьми. Они дёргаются в безудержном ритме под оглушительную музыку. А если это верный путь к сумасшествию? Тогда не лишне уберечь себя от подобного «удовольствия».

Повседневная рутина поглощала меня полностью: работа на фабрике, забота о сестре и родителях, встречи с друзьями – всё это сливалось в нескончаемую вереницу дней, медленно и неотвратимо приближало к роковой дате. Все поневоле смирились, что обречены на безумие, да и не видели выхода из ситуации. Покинуть город, расстаться с привычным укладом — для меня и других людей подобная мысль сродни сумасшествию: не выживем за пределами привычного цивилизованного мира.

Поэтому мы с Михаилом — другом с соседней улицы — в очередной раз неохотно плелись на работу. Мелькнула мысль: даже не знаю, как произвожу псевдопродукты. Весь труд — встать возле угловатого аппарата высотой до плеч и нажимать соответствующие инструкции кнопки. Я выбирал продукт и сверялся с дисплеем, сколько различных ингредиентов осталось. Михаил рассказывал, что однажды подменял знакомого и загружал компоненты в другой прибор. Он недоумевал: почему рабочим толком не расскажут о тонкостях технологии? Если случится поломка, кто починит аппараты?

Тёмно-синие солнечные панели домов жадно впитывали утреннюю энергию светила. Чахлые деревья ещё не сбросили листву; люди в это время обычно собирали урожай — так показывали по визору. В передачах мы видели фрукты и овощи (подобные я производил на фабрике), но внешне куда более аппетитные.

Наш городок повсюду окружён лесом; никто не ходит вглубь чащи. Поговаривали, что посреди неё есть имение, где жители не обезумели — но никто не рисковал проверить это. Люди отвыкли путешествовать; ездить по дорогам не желали, ненужные старые машины годами ржавели на свалке близ города. Но в интернете американцы хвалились, что всё ещё наслаждаются экстремальными скоростями и рассекают по дорогам на автомобилях.

Всё, что крутили по визору, выглядело дико и непривычно; мы не хотели повторять прошлое. С раннего возраста дети вели слишком взрослую жизнь: торопились насладиться всеми возможными удовольствиями. Курс обучения сводился к рассказам ещё не сошедших с ума родителей плюс тому, что ребята изучали по визору или на мониторе компьютера. С трудом читать и считать, коряво писать — всё образование. А других детей, кого мамы родили в 23 или 24 года, воспитывали и́сорги — неотличимые от людей клоны со встроенными чипами, имплантатами и неизвестно, чем ещё. Рослые, худощавые, они внешне выглядят подобно обычным парням и девушкам — но в общении с лихвой выдают, что им чуждо всё человеческое. Их голоса – обычные, но все слова исорги произносят с металлическими, неживыми, механическими интонациями, без малейшего проявления чувств. «Няни» воспитывают детей с рождения или с трёх-четырёх лет. Они тоже не способны выражать эмоции.

К нам с сестрой, когда обезумел отец, на семь месяцев приставили клона, что мы сочли оскорбительным: они обычно воспитывают трёхлеток или присматривают за малышами в детдомах, если те остались без надзора родителей в возрасте одного-двух лет. Нам поневоле пришлось смириться и поблагодарить их — исорги вместо умалишённых взрослых поддерживают порядок и обеспечивают людей интернетом и ингредиентами для псевдопродуктов.

Не знаю, почему, но я не собирался ни жениться, ни заводить детей. Все говорили: «Чего медлишь? Не успеешь потомство оставить». Но я всё не решался найти себе пару; просто не хотел, чтобы дети вместо отца видели пускающего слюни идиота.

Мы с Михаилом пробрались сквозь извилистые улочки города к фабрике и на секунду остановились возле входа. Перед нелепой четырёхэтажной конструкцией с арками, портиками и никому не нужными балконами — подобные дома не раз мелькали по визору. Мне предлагали устроиться на работу по прокрутке старых передач и фильмов, но я не соглашался, считал этот труд ненужным. Да и кому понравится вставлять нелепые программы в эфир визора, популярного среди умалишённых взрослых?

На первом этаже фабрики сбоку от входа расположился магазин, где исорги продают всё, что мы изготовляем. На двери приклеили нелепое объявление:

АЛКОГОЛЬ И СПИРТОСОДЕРЖАЩУЮ ПРОДУКЦИЮ

РЕАЛИЗУЕМ ТОЛЬКО ЛИЦАМ ДО 25 ЛЕТ

— Смешно: думают, что взрослые смогут самостоятельно прийти в магазин и купить себе выпивку! – с ухмылкой сказал Михаил.

— Да они по дому еле передвигаются, что говорить о городе! – добавил я.

Возле входа в закрытый с утра магазин бубнили трое молодых алкашей, на вид не более двадцати лет. К выпивке, ненатуральной, как и все продукты, я относился настороженно и не пил.

Мы поднялись по лестнице на второй этаж. Михаил отправился дальше, а я прошёл к закреплённой за мной установке. Три часа потрудился и домой — такой график у всех, неважно, где работаешь — на фабрике, в визор-студии или в другом месте. Каждый сотрудник имел право забрать себе часть произведённой им за смену продукции.

Сегодня я поработал ударно, потому под пристальным взором видеокамеры — лучше не брать лишнего — взял три псевдояблока для себя, захватил бананы для сестры, четыре батона и шесть сосисок для отца с матерью. Ольге их не давал: ждала ребёнка; вдобавок покрывалась аллергической сыпью, когда ела якобы «мясные» псевдопродукты (что такое мясо, мы толком не знали, никто не умел содержать животных и ухаживать за ними).

Михаил сказал, что задержится: хотел произвести побольше еды для братьев и сестёр. Ему тоже скоро исполнится двадцать пять лет. Друг надеялся, что родственники в благодарность за всё позаботятся о нём, когда лишится рассудка. Михаил смирился с тем, что обречён на сумасшествие.

Я посоветовал ему бороться с неизвестной болезнью во что бы то ни стало. Попрощался, сложил продукты в пластиковый пакет и отправился обратно домой. Троица всё ещё сидела на скамейке, невпопад распевала на всю улицу пьяными голосами похабную песенку. «Алкашня!» — подумал я и поспешил мимо них. Подобные личности всегда выбирали вечернюю двухчасовую смену, чтобы поменьше работать. Исорги часто вкалывали им отрезвляющие лекарства.

Прошёл сотню метров и почувствовал: на плечо опустилось что-то тяжёлое. Резко развернулся, увидел взмах чёрных крыльев птицы. Она слетела с меня и села на раскрошившийся от времени асфальт. «Ворон», — вспомнилось название из пособия, скачанного в интернете.

Странно... Обычно никто к нам в город не залетает — звери и птицы живут в лесу. Голуби, судя по фильмам с экрана визора, раньше в обилии водились в крупных поселениях, но в наши времена редко появлялись поблизости от людей — и никогда не клевали крошек псевдохлеба, рассыпанных щедрой мальчишеской рукой.

Мы торопились прожить всю человеческую судьбу за отведённые двадцать пять лет и позабыли, что такое природа. Огромный ворон матовыми глазами посматривал на меня, чудился неведомым и диким существом. Я наклонился к птице и спросил, не ожидая ответа:

— Зачем ты прилетел?

Ворон мягко клюнул меня по ладони, каркнул и встопорщил крылья. Он важно двинулся на когтистых лапах к лесу.

«Неужели хочет сказать — следуй за мной?» — растерянно подумал я. И через секунду, не отдавая отчёта, что делаю, двинулся за вороном робкими шагами. Лес приближался; я несмело посматривал на живую «изгородь» из деревьев и кустарников. Их названий толком и не знал!

Я ощутил голод и машинально достал яблоко. Откусил... и поморщился. Оно отвратительно горчило — наверное, сегодня поставили некачественные вкусозаменители. С отвращением выплюнул то, что разжевал. Я резко остановился. Ворон топтался на месте и топорщил крылья в нетерпении.

Поневоле я задумался: плохо, что подобные продукты едят люди — а ведь низкопробные заменители вкуса попадаются нередко. Зачем тружусь на фабрике, изготовляю подобную отраву? Чтобы прокормить сумасшедших родителей? Им без разницы, чем питаться. Чтобы дать пищу людям? А не станут ли они от ненатуральной еды ещё более сумасшедшими? И точно вредно есть подобные яблоки Ольге в ожидании ребёнка.

Я медленным движением потянулся к следующему фрукту. Достал, осторожно откусил... и выплюнул. С досады бросил на асфальт оба отвратительных яблока. «Ненатуральная пища точно вредна», — подумал я.

Вспомнился один случай. Однажды я наблюдал за мамой и заметил: не переключает канал целых полчаса — для неё рекорд. Заинтересовался, что показывают, и увидел передачу из архива местного телевидения. На экране женщина ходила по живописному саду среди плодовых деревьев — наши чахлые городские им не чета. Неуловимо знакомый голос мягко комментировал, объяснял, что женщина и её ныне покойный муж завели сад. Пятнадцать лет она ухаживает за деревьями и цветами, каждый год собирает немалый урожай. Крупными кадрами показали корзинки, где лежали аппетитные яблоки, сочные и крупные, красивей тех сморщенных, что выдавал прибор у нас на фабрике. Появилось желание немедленно залезть внутрь транслируемой картинки и попробовать их. Босоногий мальчонка с аппетитом поглощал крупные сливы — у мамы и у меня слюнки потекли!

…Я с кислой миной посмотрел на третье псевдояблоко. Оно наверняка невкусное. Несбыточное желание овладело мной: попробовать тех настоящих яблок, что собирали женщина с сыном. Если передача, судя по титрам, из местного архива, то сад рядом.

Ворон двинулся к лесу. Я отбросил в сторону пакет с псевдопродуктами. Решимость овладела мной. В голове завертелись мысли: «Хватит слишком взрослой жизни! Не стану идиотом! И хочу попробовать настоящие продукты... Найду тот сад! Если отыщу его, то вернусь к Ольге. Угощу её настоящими фруктами, а не теми поддельными, что изготовляю на фабрике!»

Отринул страх и вступил вслед за вороном под полог леса. Природа встретила удивительными трелями птах и мягким шелестом ветра в кронах деревьев. Улыбнулся этому и пошёл за птицей — подарком судьбы. «В этом спасенье: возможно, там не лишусь рассудка. И главное — найду сад и узнаю о настоящей детской жизни», — подумал я.

Чем дальше следовал за вороном в лесные дебри, тем больше сомневался. Энтузиазм постепенно ослабевал. Оглянулся мельком и не увидел пути обратно в город — деревья и кусты загораживали обзор. Что, если заблужусь и пропаду в настоящем лесу? Но эту мысль перебила другая: а какая разница, где пропадать, если в городе обречён на безумие?

Я встрепенулся и, не оглядываясь, пошёл за странным вороном.

Владимир. Запись № 1. Центр автоматического слежения
Я — совершенство; венец эволюции, будущее человечества. Мой мозг обрабатывает секстиллион операций в секунду. Не нуждаюсь в воде, пище, сне и прочем, что требовалось когда-то человеческому телу. Прошло более двадцати лет со дня, когда я шагнул на ступень выше, чем любой homo sapiens. Когда началось массовое сумасшествие, мне, ведущему специалисту в области IT-технологий, предложили участие в уникальном опыте: тело человека лишили естественных потребностей, а взамен подключили к обширной сети управления исоргами и компьютерами.

В меня вживлены тысячи проводов и сотни дополнительных нервных окончаний, необходимых, чтобы связываться с неживыми объектами сети. Я — единственный из участников в России, кто приспособился к новым условиям и трансформировал тело и разум, чтобы эффективно взаимодействовать с «подчинёнными». Я – огромной живой сервер, обеспечиваю работу всех веб-модулей (компактных зданий с единственной комнатой для одного-двух человек, с бесперебойным доступом в интернет) и городов сумасшедших на территории бывшей России. Во мне — все знания планеты о прошлом и настоящем.

Другие люди-сервера отвечают за руководство подчинёнными в разных странах. Они контактируют со мной в рабочих целях – нам неведомо простое человеческое общение, полное мусора ненужных фраз и эмоций. Последние мы желаем подавить окончательно, но порою способны на проявление надоедливых и мешающих чувств.

Моё практически бессмертное тело (оно подпитывается специальными сыворотками, а не поддельными «противосмертными» порошками) покоится в обширном подземном помещении — Центре автоматического слежения. Здесь работают техники — те, кого постигла неудача в опыте. Они следят за моделями исоргов, за состоянием и обслуживанием компьютеров. Но люди несовершенны, ибо нуждаются в еде и воде. Чтобы сотрудники Центра не обезумели от постоянной работы под землёй и напряжённого образа жизни, их снабжают и натуральной пищей. Продукты нам поставляют согласно договору с Независимыми Территориями — регионами, где люди трудятся на собственной земле, выращивают урожай и отдают десятину хозяевам планеты — миллиардерам. Они построили Центры по всему миру.

Бог и кумир всех исоргов и техников — я, Владимир. Один из работников назвал меня Крестителем. Это имя получил за приобщение их к новой «религии» — вере в непобедимость и превосходство компьютерных технологий. Все иные мистические предрассудки и воззрения мы, представители искусственного разума, отбросили как ненужный пережиток.

Я обрабатываю и распределяю проходящую через мозг информацию, изучаю историю Земли и веду записи — если другой человек решится на повторное испытание и пожелает стать мне подобным, они пригодятся.

Сегодня из всей массы сигналов я выделил красный огонёк тревоги в районе города 33 — чуждая и непонятная мне энергия проникла туда и увлекла за собой одного из «обречённых», как я назвал всех людей, что вскоре обезумеют. На камерах слежения энергия отображалась линиями светло-серых помех вокруг ворона.

Инструкции чётко гласили: телепортировать исорга с заданием уничтожить чужую энергию и следить за «обречённым». Не задумываясь, отдал приказ и переключился на обеспечение информацией группы исоргов-воспитателей в городе 94. Я параллельно анализировал структуру чуждой энергии, что проникла в запретную зону. Подобное случалось не впервые и всегда кончалось попыткой освободить одного из «обречённых». Точками активности стали города 33 и 40, недалеко друг от друга посреди бывшей Центральной России.

Идея обезличить населённые пункты, присвоить цифровые названия пришла ко мне много лет назад. Это значительно упрощало работу, если города имели одинаковые или похожие названия. Предложение сделать так в Америке и Бразилии не прижилось. Замечу: понятие «страна» стало условным и обозначает территорию, где раньше располагалось то или иное государство. Да, двадцать дерзких молодых людей создали мировое правительство, но не имеют ничего общего с настоящими владыками Земли.

Вернёмся к загадочной энергии. Я должен найти место, откуда она исходит — и тогда кто-то столкнётся со всей технологичной мощью, доступной мне, крестителю заблудших людей. Отмечу, что исорги докладывали о появлении странной женщины со способностью телепортироваться. По внешнему описанию она похожа на одну из моделей, незарегистрированных у меня на сервере. Подобные ей использовались хозяевами Земли для личных нужд. Поэтому я считал, что она не имеет отношения к чуждой энергии, но ошибался. Вдобавок, откуда взялась женщина, не удалось вычислить, это вызвало ненужные эмоции — ярость и раздражение. Я постарался от них избавиться.

Вывод прост: неизвестные позаботились скрыть своё местонахождение, следовательно, я где-то просчитался. Лет девять назад позволял себе ошибки, в частности, пропустил в число разрешённых для показа по визору фильм, где рассказывали о прекрасной жизни в прошлом, когда людьми не управлял принцип «развлекайся, пока разумный». Интернет — величайшее средство массовой дезинформации для промывки мозгов. Создать неправильный образ жизни для молодёжи — эту важную задачу одной из первых поставили каждому живому серверу. Я убирал из сети всю информацию, что вела к бунту — фильмы и данные о мятежах, стремлении к свободе — и вместо них популяризовал видеоролики про молодых людей, кто радовался победам в компьютерных играх, болтовне в чатах, безудержным танцам в клубах. Самым востребованным стал формат «бездумного тик-тока».

Я приказал группе техников Центра отслеживать ситуацию в городе 33 и передавать мне всю информацию для дальнейшей обработки. Верные помощники подключились к чипу в мозгу отправленного исорга. Вскоре я получу порцию новой информации; следует обращать внимание на каждый подобный случай.

За эту минуту успел немало: проконтролировал деятельность людей Центра и всех исоргов, неважно, рядом они или за тысячи километров; мгновенно обработал все действия в подконтрольных мне сетевых играх и интернет-сайтах; проанализировал состояние жильцов веб-модулей и выдал им рекомендации и статистику. Да, увы, девять лет назад один человек сбежал из модуля. Больше не допущу ошибок! Его не нашли — веб-зоны находятся в густых лесах на территории Сибири и Дальнего Востока. Встроенный в человека чип отвечал за блокировку памяти и слежку, но сломался.

С того дня единственная лазейка из модуля наружу полностью заблокирована мной, а чипы производятся высококачественные и контролируются. Никому не сбежать.

Я продолжу записи, когда узнаю подробнее о неизвестной энергии. Цель всех исоргов и живых серверов — устранять всё чуждое и доказывать превосходство искусственного интеллекта над человеческим.

Виталий. Запись № 1 (окончание). Город 33
Неожиданно надо мной прожужжал выстрел бластера, и ворон обратился в горстку пепла. Я резко обернулся, увидел девушку в тёмном комбинезоне, сером шлеме и с бластером в руках.

— Эй, ты могла меня убить! Что происходит?

— Что, сбежать пытался? — презрительно бросила она вместо ответа. Голос отдавал металлом. — Не выйдет. Твоя жизнь под моим личным контролем.

— Ты кто вообще такая? — резко спросил я, хотя и догадался.

— Исорг АЛ-31, послана с заданием ликвидировать чуждую энергию и не позволить тебе сбежать. Я буду следить за каждым шагом и действием.

— Но зачем? — я почувствовал себя униженным, вопрос прозвучал с ноткой обиды. — Зачем ограничивать свободу?

— Так надо, — ответила она бесстрастно. — Иди домой и помни, что я слежу за тобой.

— Тебе что — и спать не нужно? – съязвил я.

— Искусственные организмы не нуждаются во сне, пище и воде. Нас создали, чтобы следить за порядком.

Мне пришлось подчиниться – АЛ-31 угрожала бластером, мало ли, вдруг выстрелит. О, сколь противно — ощутить себя рабом не человека, а искусственного подобия!

Так моя светлая мечта обратилась во прах. Я понуро шёл домой, не обращая внимания на слежку со стороны Александры, как мысленно прозвал девушку-исорга. Пришлось подобрать брошенный пакет с псевдопродуктами и, чтобы не упасть без сил от голода, прожевать ненастоящий и невкусный хлеб.

Мы пришли к дому в частном секторе. Александра принялась методично обходить его вокруг, чтобы я не сбежал. Я тихо заплакал (впервые за долгие годы) и поглядел на родных, давно сошедших с ума. Отец пускал слюни и невнятно бормотал. Мать остекленевшим взглядом уставилась в экран визора. Сестра не поблагодарила за принесённые бананы, отвернулась к монитору: убивать бесчисленных монстров. Я остался один. Вытер непрошеные слёзы и подумал, что люди становятся безумцами даже не в двадцать пять лет, а раньше — Ольга яркий пример: её ничто не интересовало в жизни, даже будущий ребёнок. Но обиднее всего, что не сбежал от каждодневного кошмара, а до двадцать пятого дня рождения осталось всего четыре месяца.

Я всхлипнул, но оборол себя. Сейчас лучше всего записать всё произошедшее на старой, пожелтевшей бумаге — отец, бывший журналист и репортёр (позабытые и никому не нужные профессии), до того как обезумел, велел мне беречь её и приучил вести дневник. Карандаши и листы хранились в его столе. Скорее, выложить эмоции и мысли на бумагу, выплеснуть горечь!

Виктор. Запись № 1. Зона веб-модулей 285 (за 9 лет до событий, описанных Виталием и другими)
Сегодня у всех есть интернет, у каждого — виртуальный денежный счёт. И в этом наше проклятье.

Я долго не осознавал этого — сначала жил, как все, одержимый обществом ненастоящих денег, знакомств и удовольствий.

Да, весь окружающий мир подсел на интернет — на «реальность», метавселенную под названием Виртуалити. Ничего другого и не надо — еду в тюбиках, как у кос-мо-нав-тов (сложное древнее слово; значение я забыл, забивать в поиск — неохота), доставят после удара пальцем по сенсорной клавиатуре. Ещё один щелчок — и любой напиток появляется перед тобой. Все блага цивилизации — рядом, в Передатчике продуктов и удовольствий.

Ну а престижность того, что ты ешь или пьёшь, зависит от рейтинга в интернете. Больше всего баллов на виртуальный счёт приносят победы в многочисленных сетевых играх. Затем считаются ранги в чатах, соцсетях, на форумах и прочих сайтах. Конечно, важны ещё токены в метавселенной.

В один из дней со мной случилось странное. Я бродил в интернете для повышения уровня (а для этого мы смотрели способы прохождения игр, различные мемы, глупые шутки, сюжеты старых фильмов для зарабатывания очков в викторинах, советы по улучшению внешности — на тот случай, если кто-то желал, чтобы подселили человека противоположного пола, — и подобную ерунду). И задался вопросом — если весь мир сидит в интернете, кто делает концентратные продукты? Антисонные и противосмертные порошки? Кто производит напитки? Разрабатывает сетевые игры и новые сайты? Следит за сетью и за нами? Переводит «деньги» на виртуальный счёт? Ох, сколько вопросов у меня возникло! А когда пришло в голову задать один из них в поисковой строке, появились ссылки на сайты с закрытым доступом. Информацию скрыли! Написал вопросы в один из чатов — сообщение стёрли. Я оторвался от Виртуалити и задумался.

Час сидел и силился вспомнить, как меня звали в первые годы жизни, до интернет-ника Легионер — не имя, а жалкое подобие!

Оглядел стандартный веб-модуль. Звучит красиво, а в реале? Стол с ноутбуком и сенсорной клавиатурой, санузел с душем в одном углу и Передатчик в другом, кровать, чтобы затёкшие мышцы отдыхали, но не для сна – на что иначе порошки? Каморка без окон и дверей... В этот миг понял, что не хочу жить в мире Виртуалити.

Я сидел на угловатом, но прочном стуле перед ноутбуком (многие веб-модули, насколько я знал из переписки с жителями, оснащались мощными персональными компьютерами, но у нас в Приморье сэкономили: все в местных чатах жаловались на слабые ноуты) и не желал заходить ни на один сайт: размышлял, что подтолкнуло к столь важным вопросам. Оцепенение прошло не сразу. Когда вновь взглянул на ноутбук, таймер в углу экрана бесстрастно показал, что потерян целый «вечерний» час, выгодный для набора уровня. Но этим вовсе не желал заниматься; больше не интересовался играми или общением в соцсетях.

Я заказал псевдокофе. Монитор ноутбука посветлел и выдал всю правду-матку:

ЗА ИСТЕКШИЙ ЧАС ВЫ НЕ ПОСЕТИЛИ НИ ОДНОГО САЙТА РЕЙТИНГ УПАЛ ДО 3,87 ОСТАТОК НА ВИРТУАЛЬНОМ СЧЕТУ 180 ГЕЙМ 50 ЧАТ 25 ДРУГОЕ РЕКОМЕНДАЦИИ НЕМЕДЛЕННО ПРИНЯТЬ АНТИСОННУЮ ТАБЛЕТКУ И ВЫЙТИ НА ЛЮБИМЫЙ САЙТ

И всё это без малейших знаков препинания! Тоже мне, грамотей выискался!

— Знаю-знаю, — проворчал я. — Не тебе, пластмасска, учить меня уму-разуму.

Я решительно выбросил антисонную таблетку в дальний угол комнаты. Вскоре после этого заснул — впервые за много лет.

Необычное, непередаваемое ощущение! Выросли крылья, воспарил над всеми доменами и сайтами. Сон предстал необычайно ярким — я стал существом совершеннее, чем мир Виртуалити! В видении понял, что настоящий человек идеальнее бездушного творения – искусственного интеллекта.

Когда проснулся, ноутбук бесстрастно выдал рекомендацию о применении антисонной таблетки. Я за последние семь часов ни разу не активизировал аккаунт, и потому рейтинг упал до единицы. В виртуальной жизни это значило безнадёжную катастрофу, но нечто надломилось внутри: я почувствовал абсолютное равнодушие к интернету.

Интересно, что находится за пределами стандартного модуля? Неожиданно вспомнилось детство, полузабытое и вытесненное виртуальным сознанием.

Я представил солнце, его прекрасный ласковый свет; васильковое поле, пряный запах вкусной каши, что готовила мама, забеги наперегонки с мальчишкой из соседнего двора босиком по лужам, приятную ласку прохладных волн моря... Где всё это, где та гамма чувств, что услаждала душу, ныне израненную виртуальной реальностью?

Неспроста задался вопросом: осознал, что не имел права вспоминать всего этого. Когда нас приговорили к Виртуалити, всех принудительно лишили памяти о настоящем мире и заблокировали её. Но душа восстала, преодолела глупые запреты.

Нас заточили в комнатах без дверей и окон с тусклой энергосберегающей лампочкой. Да, есть ещё и те, кто снабжает всем необходимым, но эти люди тоже наверняка несвободны. Взамен нам дали Виртуалити. Оно мне надоело — лучше выйти из стандартного модуля.

Я пожелал увидеть солнце.

Но есть ли способ выбраться из закрытой комнаты на свободу? Я принялся отчаянно стучать по стенам. Бесполезно. На экране отобразилось сообщение из чата местных модулей: «Непонятный стук сбоку. Что это?» — и ответ на него: «Не обращай внимания. Сосед ликует, радуется победе в очередной игрухе».

Подпрыгивать на полу в надежде, что он провалится, глупо — подо мной непробиваемый гипсобетон. Оставалась надежда на потолок. И я сделал то, что ещё вчера счёл поступком полного идиота: решительно смёл на пол ноутбук и клавиатуру! Встал на стол и ударил руками со всей силы в потолок. Увы, поначалу ничего не вышло. Я отчаялся — похоже, не выбраться из цивилизованной и привлекательной ловушки, — но продолжил упрямо рваться наружу. И вскоре ощутил, что поток свежего воздуха повеял на запястья. Вентиляция! Жаль, раньше не догадался.

Я нашёл податливую плоскость, нажал на неё и запустил механизм. Потолок раскрылся двумя половинками вверх. Строители модулей оставили лазейку. Что с ними случилось? Не знаю, но предполагаю, что загнали на заводы по выпуску еды и питья для нас, рабов мира Виртуалити.

Ярким светом ударило утреннее солнце. Я прикрыл глаза рукой, потом осторожно отодвинул ладонь. Пора выбраться из мышеловки с бесплатным интернетом!

С усилием подтянулся на стене модуля (сказались годы без физических упражнений, кроме лёгкой зарядки, управления персонажем игры через киберобутки и другие приспособления, а результат — слаборазвитые мышцы десятилетнего мальчишки, хотя мне… сколько? Лет двадцать, точнее не скажу). Снаружи повеяло прохладой. Вскарабкался наверх и встал на широком ребре стены. Мгновенно крыша места заточения вернулась. «Интересная автоматика», — подумал я и осмотрелся.

Вокруг простирались одинаковые гипсобетонные поверхности чьих-то чужих тюрем — так я назвал модули. Куда ни кинь взгляд — ровная серая поверхность. Все крыши соединялись между собой твёрдыми перемычками из неизвестного материала, а под ними не виднелось ни клочка земли — пространство посередине заделали гипсобетоном. Любая из проклятых клеток под названием «веб-модуль» имела одну свободную стену, облицованную солнечной панелью – оттуда внутрь подавалась энергия.

«Это по всей планете? — подумал с отчаянием, но одёрнул себя: — Нельзя терять надежду! Верю — есть леса и горы, и васильковые поля из счастливого детства».

Наугад побрёл вперёд – навстречу яркому солнцу. На крыши переходил по перемычкам. Сколько прошло времени, когда увидел на горизонте что-то тёмное? Неизвестно. Предположил, что впереди — лес, побежал к нему по ровной поверхности крыш. Старался не упасть, когда проносился по перемычкам — тоже облицованным крохотными панелями.

…Я приближался к заветному лесу и постепенно осознавал всю полноту драмы, что произошла в том проклятом году (а каком по счёту? и не вспомнить), когда меня заточили в мире Виртуалити.

Тогда мне едва исполнилось десять лет, но то, что произошло, вспомнил со всей осмысленностью — в голове сложился единый образ из услышанных по визору новостей, из разговоров родителей и знакомых.

Люди решили: технологии достигли того уровня, когда человек получит всё необходимое, если просто сядет перед экраном компьютера. Появилась акция — всем предлагали бесплатно воспользоваться интернетом и переселиться в модули. Когда строились будущие «тюрьмы», мы с ужасом слушали новости со всего мира, что люди по достижению двадцатипятилетнего возраста теряют рассудок. Журналист говорил: их поразила страшная болезнь, поэтому модули нужны, чтобы укрыться от морового поветрия. Все верили в его слова, хотя меня и родителей терзала смутная тревога.

Старые дома, ненужные посёлки и деревни сносили, а жителей переселяли в возведённые на руинах модули. Несогласных — нам говорили, что они преступники — отправляли на производство антисонных таблеток, продуктов питания и прочего, положенного каждому из добровольно заточенных людей.

Миллиардеры ворочали делом и щедро сыпали деньгами — они загребли к рукам весь мир. Люди подсели на Виртуалити, зато всё остальное перешло во владение финансовых магнатов.

У таких, как я, согласия не спрашивали — само собой предполагалось, что молодой человек из глухой приморской деревни пожелает полностью вкусить цивилизованной жизни. Попробовал, да чуть не подавился. А моих родителей, посмевших воспротивиться, отправили на принудительную стройку – так мне сказали. Кто знает, где они, да и живы ли вообще?

Вскоре мир вокруг разделился. Одни люди попали в принудительно-добровольное заключение в модулях, другие работали на подземных заводах. А за тысячи километров жили третьи — те, кто сойдут с ума после двадцати пяти лет. Их я назвал заточёнными на мнимой свободе. Хотя, кто знает — вдруг люди в модулях и на заводах тоже обречены на безумие?

Вместе с воспоминаниями я восстановил имя. Витя, Виктор — так назвала меня мама. Где она? Вряд ли найду.

…Бег по крышам прервался. После многих лет с малыми физическими нагрузками тело требовало покоя. Я остановился: едва дышал. Лес приблизился, однако ноги подкашивались и не держали. Упал на серую поверхность и отчаянно захрипел. Впервые в жизни ощутил, что умираю.

«О нет, я забыл о противосмертном порошке — не взял его с собой! И всё, конец?!» — отчаянные мысли захлёстывали меня. Но их перебарывали другие: «Нет, умру на воле — ещё не достиг цели! Доберусь до леса». Обрести свободу, вернуться к природе — вот что двигало мной, придавало новые силы.

Пополз, преодолевая боль. В лёгких поселился огонь; я хрипел. Начались судороги. Мышцы не привыкли к напряжению, они отказывали, но с каждым шагом упрямо превозмогал себя и двигался вперёд

Тело превратилось в один огромный комок боли. Последним рывком дополз до края крыш. Спрыгнул с вершины — благо невысоко, метра два — на сырую от росы землю (начиналось утро). Ударился и закричал от пронзительной боли.

В этот страшный миг почудилась близкая смерть. Сознание отключилось.

Неведомо через сколько пришёл в себя, открыл глаза; увидел багровые краски заката — пролежал в отключке весь день. Зелёные деревья мягко шуршали от лёгкого ветерка, пели птицы, а я лежал и, словно ребёнок, радовался всему вокруг. Берёзы и дубы вставали надо мной, стремились к багровеющему солнцу, а ещё выше и в стороне виднелся бугор сопки. Птицы выводили трели, в кустах стрекотали насекомые — забытые звуки живого мира, а не жалкая пародия из виртуальных игр. Дурманящие запахи окружали меня. Я улыбнулся, прогнал внутренний страх и мысли: как жить, добывать еду, не заблудиться; что делать, когда придёт зима? Ответов на эти вопросы не нашёл. Мной овладела эйфория от обретённой свободы. Одно понял точно: в мир Виртуалити не вернусь.

Боль ушла — я не знал, сколько пролежал, смотрел ли на закат того же дня или следующего. Время и сон без видений исцелили меня. Рассмеялся задорно и весело: понял, что обрёл истинное счастье. Долой иллюзию реальности под названием Виртуалити! Стану настоящим человеком и заживу в гармонии с природой.

Улыбнулся закатному солнцу, щебетанию птиц и шуму деревьев. Встал, прогнал остатки боли и страха. Снял киберобутки, предназначенные для манипулирования персонажем в игре (как двигал ногами я, так делал и он, только быстрее), и побежал босиком по земле, свободный и счастливый. Природа даровала невероятную воздушность и окрылила меня. Не боялся ни судорог в мышцах, ни жжения в лёгких — всё живое исцеляло тело и душу.

Я бежал лесом, по росистым полянам — и не уставал, не выдыхался. Не нужно мне ничего, кроме шёпота ветра, пения птиц, сияния звёзд, пришедших на смену солнцу, и — счастья!

Потом остановился — ночью не побегаешь по лесным дебрям. Но эйфория всё не проходила. Я приметил в одном из деревьев дупло, забрался в него и заночевал.

На следующее утро дошёл до подножия величественной горы, где отдохнул и насладился счастьем. Скалы нависали надо мной гроздьями, но и на них росли жизнестойкие деревья. Шумела речушка, перекатывалась через каменные порожки. Я испил удивительно вкусной воды и поглядел на колеблющееся отражение. Совершенно не понравилось исхудавшее лицо, всё в щетине (Передатчики оснащали нас бритвенными приборами, но я редко ими пользовался). Неприятно поразили впалые глаза с синеватыми кругами под ними — от долгого сидения перед экраном. Робко улыбнулся — и понял: ещё есть возможность всё изменить.

Я искренне радовался обретённой свободе. Пришло вдохновение; записал всё произошедшее на бересте — вокруг белели берёзовые стволы. Как в полузабытом детстве, взял в руки обломанную веточку и обмазал её в глине. Затем приступил к письму. Сердцем чувствовал: надо поведать эту историю, даже если никто её не прочтёт.

Джордж. Запись в блоге № 1293. Портленд, штат Орегон. Перевод с английского
Мне сегодня исполнилось двадцать пять лет. Последний нормальный день в жизни, так почему бы его не отпраздновать с размахом? Он прошёл лучше всех предыдущих.

Я начал с безудержных гонок по дорогам. Это у русских все забросили машины, а мы гордимся, что не расстались с чудом цивилизации. Конечно, бензин не настоящий, а синтезированный (да-да, я люблю поумничать в блоге, и вы прекрасно знаете об этом).

Ладно, не буду грузить тяжеловесными словами, лучше расскажу о драйве во время гонок с друзьями.

Адреналин в крови, бешеная скорость, опасные виражи — всё приносило невероятное удовольствие. Плевать, что в последний раз — надо оттянуться без тормозов! Мы с друзьями гоняли по улицам и не обращали внимания, что прохожие испуганно шарахаются.

Машинам лет по тридцать, а может, и сорок — других не осталось, никто не производит новых. Рёв мотора ударял по ушам, заставлял сердце биться всё чаще.

Энди, лучший друг, ехал вровень со мной, но я ловко его подрезал и обошёл на последнем вираже. Часовая гонка по улицам города закончилась у бывшего здания полиции. (Предсказываю ваши недоумённые взгляды… спрашиваете, а что это такое? Вы не поверите – если посмотреть фильмы, за безбашенные гонки штрафовали и лишали свободы. Поэтому финишировали мы у здания, где занимались подобными глупостями).

— Джордж, ты скотина! — с криком возмущения высунулся Энди из «ауди». – Так нечестно поступать с друзьями.

Я громко расхохотался в ответ. Открыл дверцу «форда» (кто интересуется марками машин, смотрите мои предыдущие посты), вышел и хлопнул друга по плечу:

— Не парься! Я обязан выиграть в последнем заезде. А тачку я тебе дарю, мне больше не понадобится.

Мои слова его утешили и обрадовали. Мы вошли в полуразрушенное здание полиции и поглумились: сокрушили то, что чудом осталось нетронутым или частично целым. Ещё два друга, Фред и Серж, выбили одну из решёток ударами молотков — раньше за ней сидели преступники, и мы не имели права оставить целым подобный архаизм (гуглите!).

Затем с диким смехом вышли наружу и сели в машины. Развлечений хватит на весь день; я не пошёл на работу, и плевать, что за сегодня потратил на бензин кучу денег — завтра они больше не пригодятся, а детей, как вы знаете, у меня нет. Поэтому все баксы отдал Энди.

После погрома в здании полиции почувствовали кураж, появилось желание совершить безбашенный поступок. Мы притормозили возле фабрики по производству псевдопродуктов, ворвались внутрь, схватили еду рядом с работником-растяпой, и побежали к машинам. На огромной скорости выехали за город, расположились под чахлыми деревьями, устроили пикник.

Во время пирушки пережили неприятный момент, когда сверху спикировала крупная чёрная птица (их называют воронами) и набросилась на еду, но остановилась, выпустила псевдохлеб из когтей и повертела изогнутым клювом. Следом возникла девушка-исорг и подстрелила птицу из бластера. Тьфу, лучше бы не появлялась! Неживая кукла сделала нам выговор и добавила:

— Рекомендую сейчас не выбираться за город. Птицы распространяют опасную болезнь, она ускоряет сумасшествие — так сообщают из России. Если уезжаете, старайтесь не выходить из машины, пока не доберётесь до города. Так что заканчивайте пикник.

Она говорила сухим и бесчувственным тоном, но Энди успел наполовину опустошить взятую из дома бутылку псевдопортвейна и неожиданно для нас решил закадрить искусственную девушку. Этот придурок обнял исорга, но через секунду объект обожания исчез. Всегда удивлялся их способности телепортироваться.

— Что, живых девушек не хватает? — подколол Фред.

Энди ничего не ответил, а Серж поторопился убрать всё себе в багажник — лучше не шутить с исоргами. Я зло сплюнул на землю — полностью оттянуться не удалось. Зато потом мы вернулись в город и до вечера снимали стресс: мочили друг друга в жестокой компьютерной игрушке. Лучшим стрелком стал, конечно, я: убил соперников раз по пятьсот.

Когда стемнело, включил свет. Завтра дом опустеет: я подписал добровольное соглашение на собственную смерть. Лучше сдохнуть, чем остаться пускающим слюни идиотом.

Фред сбегал к себе домой и притащил пакетик с дурью; исорги не вмешивались в производство наркотиков, а мой друг нашёл в интернете рецепт и тратил немалые деньги, заказывал себе псевдоконоплю — выращивать настоящую не получалось ни у кого, хотя Серж пытался. Благодаря Фреду вечер стал ощутимо веселее и красочнее.

Мы ещё пару часов развлекались; напоследок я разбил все окна в доме. Чего их жалеть? Кто поселится после, купит новые, а мне ни к чему. Друзья разошлись, и затянувшаяся вечеринка закончилась. Я поспешил за комп, чтобы написать этот пост. Думаю, что вы возьмёте пример с меня и проведёте свой последний день с весельем и угаром, без ограничений. Сейчас я выключу компьютер и лягу спать. Завтра мне недолго предстоит пускать слюни. С утра в дом телепортируются исорги и прекратят мучения – сожгут тело выстрелами из бластера.

Рассказ об Альве. Остров Надежды
Рыба опять не клевала. Альва тяжело вздохнула и с тоской посмотрела на неподвижный поплавок. На отдалённом острове Надежды царствовала осень — сезон обильных урожаев в теплицах. Но вместо сбора плодов и овощей мачеха заставила девушку рыбачить.

Альва присела на кромке невысокого прибрежного обрыва, устало опустила босые ступни в водную гладь — та, чьё имя издревле означало «эльф», не боялась холода. Она любила природу и бережно относилась к ней; спокойно гуляла зимой в лёгком платье — к подобным испытаниям ещё в детстве приучил жестокий отец. Он часто выставлял её за порог полуодетую.

Девушка выглядела соответственно имени — словно легендарный альв или, по-современному, эльф: в неброской светлой одежде, с тонкой талией, гибкая и ловкая. Лицо с мягкими чертами обрамляли спадающие русые волосы, а из-под них вечно торчали уши. Альва не обращала на это внимания. Её заботила не внешность, а жизненные неурядицы.

«Снова возвращаться в посёлок с пустыми руками. Старейшины осудят меня. Нет ничего хуже остаться изгоем. Лучше б я занималась сбором плодов, чем сидела без дела. Но почему они не понимают? Природа не терпит агрессии — с ней надо жить в гармонии, единении. Но, когда об этом говорю, всегда находится охотник, чтобы проучить», — невесело размышляла девушка. Она задумчиво смотрела на ленивые волны.

Деревню на юге отдалённого, оттого полузабытого острова Надежды, миновало злое поветрие, пришедшее на материк. Просмотренные в детстве архивные видео об эпидемии сумасшествия ужасали. Впоследствии старейшины поселения приказали разбить все визоры и компьютеры. Альва ничего не имела против: считала технику ненужной и разрушающей мозг человека. Но после всего произошедшего они не смогли ни с кем торговать — сумасшедшим стало не до острова. Жизнь в деревне превратилась в суровую борьбу. Питались рыбой и тем, что выращивали в теплицах.

Она не помнила матери – та погибла, когда Альве не исполнилось и года. Отец никогда не уважал прежнюю жену и вскоре нашёл другую. Девушка стала нелюбимым чадом для отца и мачехи. Едва ей исполнилось три года, пришлось познать тяжесть труда и бесчисленных поручений.

Община не слишком хорошо относилась к Альве. Изначально все жители деревушки – члены секты — веровали в некого единого бога, но не называли его имени (девушка всегда недоумённо пожимала плечами: неужели одно всесильное существо управляет миром?). После событий на материке вера ослабла, но старейшины сплотили людей, заявили, что деревня – избранная: «Если выживем, а все на материке сойдут с ума, наша великая миссия — возродить человечество». Альва не верила: все в посёлке — домоседы, не склонные к путешествиям, и вряд ли бы выбрались с острова, чтобы заселить опустевший материк. Попытки поспорить по этому или любому другому поводу приводили к избиению.

Девушка верила в силы природы: благодаря им чувствовала радость жизни. Альва задумалась: зачем сидит на берегу, если всё равно ничего не поймает? Аж противно: не любит никакого насилия над природой. Лучше плавать, чем рыбачить. Ей восемнадцать лет, прекрасно справляется с вёслами.

«Может, уплыть отсюда? — пришла неожиданная мысль. — Но куда?». Альва вытащила бесполезную леску с поплавком из воды и положила удочку рядом.

«На материк нельзя — там все сумасшедшие. На других островах жизнь наверняка не слаще. Куда отправиться, и надо ли?» — размышляла она. Альва оглянулась, на виднеющиеся вдали домики деревни и подумала: «В общине я никому не нужна, рано или поздно стану изгоем. Нет желания выходить замуж ни за одного из грубиянов, чуть что норовящих взяться за розги. Значит, уплыву подальше от острова, но куда?»

Девушке вспомнился один эпизод из детства, когда её жестокий в делах и словах отец смотрел новости по визору — старейшины ещё не пришли к мысли уничтожить технику. Весь мир обезумел. Новости ранили душу маленькой девочки. А потом показали сюжет, что архипелаг Шпицберген избежал морового поветрия. На близкие от их поселения острова хлынула волна эмигрантов из России.

— Сумасшедшие русские, — сказал отец. — Скупают дома и земли в тщетной надежде спастись. Увы, они безумны – только мы сохранили чистоту мысли.

Вспомнив о его словах, Альва подумала: «А если на других островах архипелага вправду избежали бедствия? Вряд ли жизнь там сильно отличается от нашей, но лучше попробовать. Хватит терпеть беспрестанные издевательства со стороны отца и неродной матери! Надоела жизнь в посёлке, где никто меня не любит и не понимает».

Альва подскочила – не до рыбалки! — и побежала к оврагу. Там, в углублении рядом с чахлым кустарником, она прятала про запас пищу — овощи, немного солонины. К тайнику всегда прибегала в те страшные дни, когда отец или мачеха прогоняли её и запрещали возвращаться раньше, чем через трое суток. Они морили девушку (неродная мать не раз говорила: «Да сдохни поскорее!»), часто лютой зимой безжалостно вышвыривали за порог. Но Альва никогда не болела и почти не воспринимала холод. Голод утоляла припасами. Она ощущала: животные понимают, зачем прячет пищу, и потому не трогали продукты.

Сколько себя помнила, девушка чувствовала, что природа во всём помогает и живо откликается на добрые и светлые мысли. Она понимала, что всё вокруг наполняет незримая энергия, и училась ей пользоваться, чтобы оставаться здоровой. Альва ощущала, что спящие зимой кустарники словно просыпаются, слышала их речь в шумящих ветвях.

Девушка полностью опустошила тайник и положила припасы в заплечную котомку. Альва поклонилась природе, поблагодарила за дружбу и помощь, затем стремглав понеслась обратно к берегу.

Цепочка следов босых ног исчезла под приливными волнами. Ветер усилился и разметал прибрежный песок.

Жители посёлка хватились Альву поздним вечером. Они обнаружили ещё одну пропажу — недоставало рыбачьей парусной лодки. Отец девушки долго возмущался, требовал организовать погоню, но один из старейшин утихомирил его пыл и сказал:

— Её судьба от нас не зависит. Альва стала бы изгоем и покинула остров, так что толку горевать о пропавшей лодке?

Через месяц в деревне никто и не помнил о странной девушке по имени Альва. Но вскоре жителям острова Надежды стало вовсе не до воспоминаний.

«Рокфеллер». Запись № 1. Гавайи
Привычки прошлой жизни часто сказываются. Меня потянуло взять лист чистейшей белой псевдобумаги (между прочим, моё изобретение! — создана не из древесных отходов, а из химических ингредиентов, добавленных при 3D-печати) и сделать запись в дневник. Я бывший учёный, поэтому зачем сопротивляться желанию изложить мысли? Конечно, давно отошёл от дел и наслаждаюсь плодами работы. Точнее — дарами райского острова. Я им владею совместно с ещё тремя учёными.

Прочитал первый абзац. Что за ерунду написал? Похоже, за более чем десять лет без научной работы я, видимо, перестал складно излагать мысли. Да простят меня возможные читатели за сумбур.

Думаю, пора представиться. Меня зовут Рокки Маклин, учёный, ныне — мультимиллиардер. Владею огромным состоянием, приличным участком на одном из Гавайских островов, шикарной виллой, построенной наёмниками. Друзья часто заглядывают ко мне. Для них я не просто Рокки, а «Рокфеллер» — правда, не понаслышке знаю тех, кто носит эту гордую фамилию. Кстати, подобные им хозяева мира живут не только на Гавайях, но и других тёплых островах — незачем нам мёрзнуть в суровом климате.

Не всякий учёный становится миллиардером, но нас, гениев, щедро одарили деньгами за изобретения, изменившие мир. Мы получили в награду небольшие соседствующие участки на Гавайях, занимаемую территорию в шутку называют «Острова мудрецов». Думаю, что вполне заслуженно.

Взять моего лучшего друга Тонни. Он изобрёл исоргов, нашёл относительно дешёвый способ их производства. Заложить в них нужную программу просто — достаточно любому технику Центра автоматического слежения задать параметры в чип, внедрённый в мозг клона — основы для неодушевлённых подобий человека. Мы иногда называем их «неживыми», хотя противоречим логике. Исорги созданы из живой клонированной материи, но неспособны проявлять чувства.

Всё учёные на «Островах мудрецов» внесли вклад в изменение мира. Один придумал веб-модули, другой — антисонные порошки и противосмертные таблетки. Ими балуются миллиардеры – главные спонсоры всех изобретений. Увы, лекарства не избавили людей от старения, но один из нас нашёл решение этой проблемы.

А мне, «Рокфеллеру», достались лавры за небывалую идею. Поначалу называли выдумщиком, пришлось долго бороться за свою позицию. В итоге я сконструировал установки для производства псевдопродуктов и нашёл способ создать дешёвые химические ингредиенты, в основном — синтетические с минимумом питательных веществ и витаминов. К псевдопродуктам относятся съестное, бумага, топливо на основе изобретённых мной химических соединений, наркотические вещества и даже лекарства. Жаль, не вышло наладить дешёвый способ конденсации чистой воды из паров атмосферы. Мне помог ещё один учёный, он довёл до автоматизма сохранившуюся в городах систему водоснабжения и наладил отдельную для веб-модулей. Необходимость в новых экспериментах отпала.

До поры до времени я наслаждался райской жизнью. Что такое война, мы забыли. Когда изменился мир, миллиардеры скупили армии большинства стран. Тех, кто протестовал, уничтожили с помощью купленных солдат и боевых исоргов. Управление ядерным оружием мы заблокировали новым вирусом, разработанным одним из учёных. Вредоносные программы приостановили работу компьютеров всех недовольных. Вскоре никто не рисковал нам противостоять — люди знали, что иначе за секунду к ним телепортируют отряд исоргов, и те всех уничтожат. Более двадцати лет мы, миллиардеры, жили в мире и благоденствии. И главное – не сходили с ума, в отличие от остальных землян.

Остров, море, солнце, огромное состояние — что ещё нужно для полного счастья? За последние дни я нашёл ответ на этот вопрос. Тело засиделось на одном месте, требовало приключений. Когда узнал о круизе на шикарном лайнере, обслуживаемом исоргами, записался в число пассажиров.

Сейчас я сижу в богато обставленной каюте и делаю эту запись. Вместе со мной отправляются в плавание друзья, в их числе и Тонни. Ещё на борту «Джоконды» более сотни незнакомых миллиардеров. Не беда — впереди много дней плавания, обязательно узнаем друг друга ближе. Мы посетим все места в мире, которыми полноправно владеем.

В пути ждут красивые пейзажи и приключения. Смельчаки поохотятся на акул, но я не настолько рисковый человек, чтобы принимать в этом участие.

Нам нет нужды заботиться о пропитании. Всеми необходимыми продуктами снабжают те, кто живёт на Независимых Территориях — богатые люди, не дотянувшие до статуса миллиардеров, купили собственные земли и по договору с нами стали почти автономны. Единственной их обязанностью по отношению к нам стало предоставление десятины натуральными продуктами. Дань делится между нами и теми, кто работает в Центрах автоматического слежения. Мы нуждались в натуральных продуктах, поскольку одной из второстепенных причин сумасшествия обычных людей является псевдопища. Я ничуть не раскаиваюсь в этом: благодаря изобретению человечество получило практически неисчерпаемый источник еды.

Но вернёмся к системе снабжения. Положенная десятина отдаётся ответственному за это наместнику, он переправляет кораблями или самолётами на острова (иногда телепортировали исоргов – правда, бывали случаи, что они случайно портили продукты, поэтому доставку чаще доверяли людям). Независимые Территории располагались в самых неожиданных местах — например, посреди бывшей Сибири или на северном архипелаге Шпицберген. Всегда удивлялся, что люди живут в столь холодных краях, вдобавок занимаются сельским хозяйством, выращивают продукты в теплицах.

Ладно, пора заканчивать — «Джоконда» начинает путешествие. Я не хочу пропустить торжественный момент отплытия. Думаю, за время пути ещё найдётся возможность продолжить записи. Они понадобятся в будущем — я веду летопись нового мира, изменившегося более двадцати лет назад.

Милен и Ярослава. «Райский сад»
Живая энергия сада любила тех, кто неустанным трудом растил его, ухаживал за всеми деревьями и кустарниками. Люди с трепетом прикасались к природной силе окружающего мира. Сад благодарил их за это и копил энергию благодати, чтобы защитить в нужный час и прокормить живущих на прекрасной и урожайной земле.

«Родителей» у сада двое — Ярослава, её муж Глеб. Они искренне любили друг друга и всё, что делали. Сначала оба приезжали в сад по выходным. Потом супруги выкупили землю у городских властей. Ярославе пришлось для этого поучаствовать в секретном эксперименте и сдать образцы ДНК, за что получила немалые деньги.

Они построили уютный домик и всерьёз обосновались: посадили новые деревья, обиходили участок. Через пару лет перестали выезжать в город за продуктами, всё более отвратительными на вкус. Визиты в магазин делали только с целью покупки ткани для одежды: Ярослава прекрасно шила. Урожай собирали обильный, хватало на весь год.

Вскоре родился Милен — желанный для супругов ребёнок. Они жили в просторном двухэтажном доме посреди сада. Мужчина строил его с расчётом, что у них появится много детей, а потом и внуков. Он обустроил три десятка комнат — места хватит на всех. Увы, мечты не сбылись.

Всё шло хорошо. Но однажды Глеб поехал за тканью, а ещё — показать город сыну. Милену исполнилось пять лет. Он познал радостную жизнь в саду, а потому не принял душный, задымлённый и, по его мнению, некрасивый город. Мальчик хныкал и просился домой. Отец уговорил его потерпеть — Глеб некогда работал программистом и хотел напоследок навестить старого знакомого.

Все деревья в саду знали об ужасе, пережитом мальчиком в тот день. «Друг» Глеба занялся наркобизнесом и завёл разговор о своём деле. Он предложил вырастить в саду коноплю. Глеб отказался. Они повздорили. На глазах у Милена отца ударили по голове тяжёлым подсвечником; мальчик, плача, выбежал из чужой квартиры, пока разгневанный хозяин замешкался.

До сих пор в сознании Милена жива страшная картина – сочащийся кровью затылок отца, Глеб безжизненным мешком падает на пол, а бывший «друг» злорадно ухмыляется. Мальчик чудом спасся – хозяин квартиры побежал следом, но на шум в подъезде выскочили соседи и задержали убийцу. Дальнейшего Милен не видел – нёсся что есть мочи в маленьких ножках.

Что позволило мальчику пробежать семь километров и найти дорогу домой? Возможно, сила материнской любви: она проявилась, когда Ярослава приняла в объятия мальчика. Неведомые возможности скрыты порой в человеке, но не каждый подозревает о собственном всемогуществе и о том, что энергия внутри способна творить миры.

Милен с трудом пришёл в себя и с горечью в срывающемся голосе рассказал всё матери. Ярослава сходила в город и убедилась, что супруг мёртв. Никакими словами не описать чувства той, что отыскала счастье – и столь страшно, нелепо его потеряла.

Женщина не похоронила мужа, несмотря на уговоры агентов ритуальных контор. Она заплатила деньги, заработанные на продаже овощей и фруктов из сада (больше Ярослава подобным не занималась) и заказала вездеход, чтобы доставить Глеба ближе к дому. Она развела костёр меж вековых сосен и сожгла тело любимого. Но его энергия навсегда осталась в саду; смешалась с силой природы, дала матери и сыну новые возможности.

Оба не сразу обнаружили, что все болезни обходят их стороной. Ярослава и Милен стали ближе к окружающей прекрасной природе. Через год ощутили, что незримая энергия напитывает их совершенно здоровые тела невиданной мощью. Они узнали, что дремавшие доселе силы Земли пробуждаются и дарят живую силу, сравнимую с магической.

Однажды к ним приехало местное телевидение, и Ярослава с удовольствием рассказала, что они с мужем вырастили сад. Получился душевный репортаж: мать и ребёнок ухаживают за деревьями и растениями. Молодой журналист во время интервью с горечью сказал:

— Продукты в городе всё хуже. Вероятно, поэтому люди теряют способность ясно мыслить, превращаются в маразматиков.

Ярослава щедро поделилась с телевизионщиками частью урожая — втайне надеялась, что спасёт хотя бы нескольких людей. Женщина обратилась к жителям города, чтобы они больше бывали на природе и вкушали натуральные продукты.

Журналист упомянул, что у него растёт полуторагодовалый сын. Ярослава передала для малыша пару яблок. Она надеялась, что после репортажа люди опомнятся, выкинут продукты со вкусозаменителями, в том числе изобретённый недавно псевдохлеб, не имеющий ничего общего с настоящим.

Вскоре Ярослава в очередной раз отправилась за тканью и накупила её на пару десятков лет вперёд. Она с разочарованием и болью в сердце узнала, что горожане перешли на синтетические безвкусные продукты, а в них недоставало полезных веществ, зато имелись сплошные химикаты, придающие вид и запах натуральных.

Пока Милен рос, укреплялась его дружба с птицами и зверьми. Он пользовался энергией сада: мысленно проникал в сознание воронов и видел происходящее их глазами. С их помощью мальчик узнал, что эпидемия сумасшествия распространилась по всему миру, а неизвестные похожие друг на друга женщины (ещё не знал об исоргах) обучают детей и стараются никого не выпускать из города. Выяснилось, что журналист тоже сошёл с ума.

Милен и Ярослава наслаждались счастливой жизнью, но не оставались равнодушными. Они сочувствовали всем людям, обречённым на безумие. Однажды женщина пошла в город, чтобы привести в сад пару человек. Из ниоткуда появилась девушка в тёмном комбинезоне и чуть не подстрелила её. Мама Милена воспользовалась энергией природы, чтобы телепортироваться домой.

За прошедшие годы Ярослава и сын научились сверхспособностям, дарованным природной энергией: читать мысли, телепатически общаться на расстоянии и перемещаться из одного места в другое. Но им никого не удавалось спасти из-за странных женщин. Милен вскоре направился в город, чтобы всё выяснить. На подходе к окраинам перед ним возникла темноволосая женщина с бластером в руках.

— Ни шагу дальше, — сказала она.

— Ты кто? — спросил Милен.

— Я искусственно создана, чтобы контролировать людей. Нас называют исоргами. В Центре автоматического слежения заметили ваши попытки проникнуть в город. Не знаю, кто вы такие, откуда — над этим пусть думают в Центре — но моя обязанность проста: не пускать чужаков.

Милен вернулся в сад — он тоже использовал телепортацию, чтобы девушка не проследила за ним. Во время переноса из одного места в другое парень пробегал по невесомой, едва видимой радуге. Это длилось всего пару секунд.

Благодаря встрече с исоргом Милен с Ярославой догадались, что энергия сада позволяет им скрываться, поэтому обоих до сих пор не обнаружили.

Попытки выручить горожан мать с сыном предпринимали ещё не раз. Но постоянно мешали исорги — красивые куклы, а не женщины. Видимо, их создал мужчина, чтобы многократно воспроизвести свой идеал. Милен считал их жалкими подобиями настоящего человека. Разве сравнятся с Ярославой, красавицей с широкой душой? Кстати, мужчины-исорги попадались редко, вели себя агрессивно, что тоже не соответствовало его идеалистическим и порой наивным взглядам.

У Милена и Ярославы не вышло никому помочь. Но вскоре наступил памятный год, когда энергия природы набрала особую силу после долгого сна — и мир изменился.