Читать онлайн
"Книга I Повелитель моря Часть 2"

И БУДЬ ЧТО БУДЕТ

Дилогия

Полёт фантазии не ограничен,

Но я стараюсь фактов суть

Облечь в слова, чтоб историчен

Сего полёта был бы путь.

Книга первая

ПОВЕЛИТЕЛЬ МОРЯ

Часть II

Люди и маски

«Но избави нас от лукавого».

Слова из молитвы «Отче наш».

Глава 1 Арест

Анри пришлось довольно долго ждать под дверью у дома Фернандо. Всё это время его не оставляла мысль вернуться к тюрьме. Он ещё обдумывал варианты наиболее убедительного разговора с охранниками, когда за дверью послышался шорох. Взвизгнула задвижка, открылось смотровое окошко, и чьи-то глаза пытливо уставились на позднего визитёра, пытаясь в свете фонаря разглядеть лицо.

Эль Альмиранте решил ускорить процесс опознания:

— С тех пор, как ты видел меня в последний раз, я ничуть не изменился!

Услышав знакомый голос, слуга отпрянул от окошка, и оно закрылось. Зато тут же заскрипели дверные засовы.

— Входите, сеньор, — услужливо распахнул дверь Эмилио.

— Идальго дома? — поинтересовался Анри, следуя за слугой.

— Нет, сеньор. Как вчера вечером ушёл, так до сих пор и не вернулся, — Эмилио перекрестился. Свеча в его руке дрогнула. Пламя дёрнулось и затрещало, заставив на миг заплясать тени на стенах.

— А что сеньора Селия?

— Сеньора только к ужину вернулась из собора и сразу после трапезы ушла спать.

— Ну что же, я последую её примеру после того, как помоюсь. Надеюсь, для меня найдётся немного тёплой воды, Эмилио?

— Да, сеньор, но вам придётся обождать.

Слуга первым вошёл в комнату и зажёг свечи. На выходе развернулся и устало взглянул на Анри:

— Желаете пока поужинать, сеньор? Могу вам подать хлеб, сыр, колбасу и вино.

— Нет, я сыт. Всё, чего я сейчас желаю — это смыть с себя пороховую копоть и завалиться спать в чистую уютную постель.

Эмилио понимающе кивнул:

— Хорошо, сеньор. Я скоро вернусь, — и вышел.

В ожидании тёплой воды Анри разделся и, вынимая из своего сундука чистое бельё, заметил бревиарий, подаренный контессой Исабель. Взяв книжицу в руки, невольно вспомнил вспыхнувшие радостью глаза сеньориты, когда он принял приглашение губернатора на торжественный обед. Следом пришла мысль про обещанный откровенный разговор о чувствах. «Как сказать влюблённой девушке, что она нелюбима?» — задумался Анри и ощутил жалость, хлынувшую в душу, словно поток морской воды в пробоину. Прижав к груди молитвенник, поднял глаза к невидимому небу и зашептал: «Господи, будь милосердным к сеньорите Исабель. Помоги ей забыть меня или вложи любовь в моё сердце» …

Вымывшись, Анри отдал Эмилио грязную одежду и песо с поручением доставить утром вещи прачке и предупредить, что потом за ними придёт его слуга Рафаэль. Оставшись один, опустился на колени перед серебряным Иисусом, распятым на кресте из эбенового дерева и в вечерней молитве выразил благодарность сыну божьему за чудесное спасение города. С чувством исполненного долга задул свечи и сладостно растянулся на тонкой льняной простыне. Натянул на себя атласное покрывало и почти мгновенно уснул крепким сном праведника.

***

Пробудившись по обыкновению с первыми лучами солнца, Анри неспешно оделся, завершив облачение роскошным камзолом и бархатными туфлями с серебряными пряжками. Вместо уложенной в сундук сабли нацепил на перевязь роскошную толедскую роперу, покрутил в руках простреленную шляпу и, насадив на голову, вышел в коридор.

На противоположном конце, в кабинете Фернандо, рыдала сеньора Селия.

Обеспокоенный, Анри ринулся туда.

Через незакрытую дверь в глаза сразу бросились подёргивавшиеся в такт всхлипываниям плечи женщины, уткнувшейся в широкую грудь мужа.

Обхватив руками шею супруга, простоволосая и босая, лишь в длинной белой рубахе, она показалась Анри спустившимся на землю скорбящим ангелом.

Фернандо стоял посреди комнаты с перевязанной головой и молча гладил жену по длинным русым волосам. На повязке, отложном воротнике, камзоле и пышных манжетах рубашки проступала бурыми пятнами кровь.

Великан повернулся на звук шагов. «Ну всё, хватит!» — нарочито грубовато буркнул идальго, отстраняя от себя жену за плечи. Сеньора Селия тут же перестала плакать и обернулась. Узрев Анри, смутилась, закрыла заплаканное лицо руками и быстро покинула кабинет. Фернандо же, раскрыв объятья, шагнул навстречу другу:

— Как же я рад видеть тебя живого и во здравии!

— Я бы хотел сказать то же самое, но моя радость омрачена видом твоей крови, — ответил Анри, когда идальго ослабил хватку.

— А, пустяк, но досадный, однако! Да и не вся она моя, — поморщился бригадьер. — Это отродье даже стрелять как следует не умеет!

— Ты бы должен был благодарить за это Небеса, а не ворчать, — удивился искреннему недовольству друга Анри.

— Да как же я теперь с укороченным ухом буду? Засмеют ведь все! — продолжал ворчать Фернандо.

— Так тебе что, ухо отстрелили? — с облегчением выдохнул Анри. — А я-то уж было подумал, что тебе дыру в голове сделали!

— Ну, не целое, только самый верх, но кровищи было! — великан округлил глаза и развёл руками, всё ещё дивясь тому, сколь кровоточившей оказалось такое незначительное ранение.

Анри хмыкнул и успокаивающе похлопал друга по плечу:

— Ничего, под шляпой видно не будет, — и тут же посерьёзнел: — Расскажи про вчерашний бой.

Бригадьер кивнул и вышел в коридор. До Анри донёсся его громогласный голос, отдававший распоряжения слуге. Вернувшись, Фернандо прикрыл дверь и, подхватив друга под локоть, подвёл к дивану, предлагая сесть. Разместившись рядом, ненадолго погрузился в раздумья, решая, с чего начать.

— Я позавчера вечером заглянул к Сандро. Накануне в Белисе заходил транспорт из Веракруса, а у меня ведь «Сапсан» без мастера. Хулио, паршивец, после пьяной драки богу душу отдал. Вот я и решил посмотреть: вдруг затесался кто подходящий. Да кроме нашего Энрике никого стоящего там не было. Ну, выпили мы со стариком, пожаловались друг другу, что с людьми сложно. Я уж собирался уходить, когда в трактир ввалился какой-то рыбак. Поставил перед Сандро полную корзину лангустов и потребовал выпить, заявив, что этот улов чуть не стоил ему жизни. Видел бы ты, как тряслись его руки! Он едва пиво не расплескал! Само собой, и я, и многие другие проявили интерес и потребовали подробного рассказа. Уговаривать нам его не пришлось — малый и сам горел желанием поделиться. Начал он с того, как отправился проверить ловушки в бухте Сибун. Добыча была столь велика, что трудяга провозился до темноты. Только когда небо стали разрезать молнии, он понял, что пора домой. Стал ставить парус и тут увидел чудовищный, абсолютно тёмный корабль, надвигавшийся прямо на лодку. Бедняга испугался так, что чуть за борт от страха не выпал. Он, видишь ли, от деда своего, тоже рыбака, ещё в детстве наслушался всяких рыбацких баек. Вот и решил, что это бог моря послал на него восставших из глубин мертвецов, дабы наказать за жадность. Ну, дальше было о том, кому и как он молился, выкидывая оставшиеся не установленными ловушки, и как домой добирался. Да только я уже не очень слушал: начал догадываться. Когда же он дошёл до того, как в проблесках молний увидел поднимавшиеся из воды другие тёмные корабли, мне окончательно стало ясно, что это никакая не армада утопленников, а, должно быть, пираты скрытно подбираются к городу. Тут ввалился Дельгадо. Ну, ты должен помнить — креол, которого я в прошлом году капитаном «Чайки» сделал. В-общем, подумал я и послал его заменить на бой мастера на «Сапсан». Там капитан новый, местных вод пока не знает, а Хуан человек опытный. Потом я разослал всех, кто был в трактире, по гостиным дворам и лупанарам поднимать экипажи обеих армад по тревоге. Энрике, как узнал, что у «Чайки» капитана нет, попросился на бриг. «Победоносец» ведь в доке без пушек стоял, вот старик и предложил оставить идальго де Брисуэлу за погрузкой присматривать. Я, само собой, согласился. В трактире делать больше было нечего, и я отправился в форт разделить свои опасения с сеньором Франсиско. Команданте пообещал информировать губернатора и усилить наблюдение за морем, я же двинулся на «Альбатрос». К сожалению, мы успели подготовиться к бою лишь к рассвету, но к тому времени враги уже успели пройти мимо нас, воспользовавшись норд-тень-вестом, который подняла гроза. На рассвете часть их кораблей, лавируя, отправилась дальше, к крепости, а остальные попытались забрать у нас ветер и закрыться нами от фортовых пушек. К счастью для меня, с «Орки», вернувшейся из крейсирования накануне вечером, не успели снять пушки, а «Воин» и «Отважный» уже вышли из дока и стояли на рейде, более или менее готовые к бою. Первой снялась с якорей и пошла навстречу приватирам «Орка». У них было больше кораблей, и они, развернувшись, шли на нас полным ветром. Бедняге пинку здорово досталось, да и «Альбатросу» было не просто — дав залпы картечью, эти койоты бросились на абордаж сразу тремя кораблями. Знали, мерзавцы, что у нас с военных кораблей снимают пушки на усиление укреплений, пока они в порту, и что на борту остаётся лишь пара офицеров, немного опытных матросов и охранники. Я видел в зрительную трубу их радостные рожи, ожидавшие богатый приз. Да не тут-то было! — блеснув глазами, недобро усмехнулся бригадьер. — Видя это, мне на помощь отправили абордажников с «Коршуна» и «Сапсана» на баркасах. Да и «Беркут», тоже успевший поднять якоря, встал бейдевинд и открыл по приватирам огонь. Чуть позже подоспели «Воин» и «Отважный». Им довольно быстро удалось «пустить под горизонт» один из фрегатов, а «Чайка» с «Оркой» вели перестрелку с пиратским пинком. К тому моменту взявшие нас на абордаж два фрегата уже остались без флагов, а бой перекинулся на бригантину, притянутую к одному из этих приватирских кораблей. Ещё одна бригантина получила от галеонов пробоину прямо над ватерлинией и начала гореть. Это отродье воспользовалось ею как брандером[1] и направило на «Альбатрос». Даже если бы я увидел горящую бригантину сразу, нам бы это не помогло — мы были крепко сцеплены с приватирскими фрегатами. Моё сердце сжалось от надвигающейся неизбежности, — Фернандо сжал руку в кулак и посмотрел на него, словно это и было его сердце, — но у меня даже не было времени оплакивать мой корабль. Мы оттеснили этот английский сброд на первую бригантину, и они бились отчаянно, словно крысы, загнанные в угол. Добивая последнего, я услышал ужасающий треск ломавшегося дерева гибнущих кораблей, — громкий голос бригадьера внезапно стих.

Анри, облизав пересохшие от напряжения губы, глухо бросил:

— Не томи!

Фернандо, глубоко вздохнув, резко выпустил воздух и продолжил:

— Капитан «Воина», видимо, вовремя оценил ситуацию и решил спасти флагман Птичьей армады. Он приказал выбросить порох за борт, а что не успеют — залить водой. Затем поручил всем покинуть корабль, а сам взялся за колдершток[2], направляя галеон на перехват брандеру, — Фернандо умолк, переводя дух, вытер лицо рукавом и взглянул на друга.

Тот, крестясь, просил бога простить все грехи сеньору Пабло Эскобар Мартинесу, креолу из Сан-Хуана, и найти душе почившего место в Райском саду за проявленную доблесть.

— Погоди ещё хоронить капитана Эскобара. Боцман «Воина» успел-таки вытащить его с горящего корабля, а из воды их потом «Сокол» подобрал. Хуан-Мануэль мне уже успел доложить: жив сеньор Пабло. Ранен, обгорел немного, но жив. В госпитале он, — ободряюще хлопнул друга по колену идальго.

Анри вытер испарину и укоризненно покачал головой:

— Что ж ты из меня жилы-то тянул? Уж не в комедианты ли решил податься?

Теперь обиженный вид принял Фернандо:

— Ну, если тебе не нравится мой доклад, можем на этом и закончить!

— Ладно, что дальше было? — примирительно махнул рукой Анри.

— Да после этого почти ничего особенного — те, кто из приватиров ещё оставался на плаву, обошли нас и полным ветром побежали в сторону бухты Сибун. Одного из них успел перехватить «Орёл» и взял на абордаж. Да там и людей особо не было. Они, как только наши на борт этого флейта полезли, сразу же сдались. А за остальными «Сокол» и «Беркут» погнались. Ну и я, как только смог, решил поучаствовать. Двух мы-таки отправили на «вечный рейд», но одному из фрегатов всё же удалось уйти. Думаю, как только подлатаем корабли да людей доберём, пора будет к лорду Хэмптону наведаться.

— Сначала надо будет опять Роатан зачистить. Вот как в себя придёшь, так этим и займись.

Бригадьер кивнул.

— Да, кстати, что за флейт? — спохватился Анри.

— А это будет вторая плохая история, — великан поднялся.

Подойдя к огромному письменному столу, взял толстую книгу и вернулся к Анри:

— Вот что там нашли.

Глядя на печальное лицо друга, Анри с волнением взял в руки пухлый фолиант и открыл обтянутую кожей обложку.

На титулярном листе красивым крупным почерком вывели имя корабля на голландском: «Breukelen», позднее кем-то зачёркнутое. Ниже тем же почерком написали: «Fluitschip. Op 4 oktober 1655 AD voor haar eerste reis van Texel vertrokken[3]». Ещё ниже коряво добавили на английском: «Pretty Fay[4]». Эту запись тоже перечеркнули. Под ней в нактоузный дневник было аккуратно дописано испанское имя: «Afortunado[5]», придуманное и собственноручно вписанное им самим.

«Так вот какого торговца захватили приватиры!», — с горечью подумал Анри и содрогнулся, вспомнив доклад дона Себастьяна о допросе одного из них, подкреплённый позднее словами капитана «Льва». Оба упоминали пытки, коим подвергли команду захваченного флейта.

— Кто там был капитаном? — глядя на застывшее выражение скорби на лице друга, спросил Фернандо, скорее для того, чтобы развеять повисшую тишину, чем из любопытства.

— Нидерландский шкипер Хендрик Виссер де Йонг. Я рассказывал как-то тебе его историю. Ты должен её помнить.

— Уж не тот ли это голландец, который был Амстердамской Ост-Индской компанией разжалован в матросы, а его имущество конфисковано за потерю судна с ценным грузом и которого ты года два назад вместе с остатками команды выловил в море?

— Он самый. Тогда же по горячим следам я и захватил этот флейт, успевший сменить имя лишь в дневнике, — Анри похлопал по книге рукой.

Бригадьер покачал головой и перекрестился:

— Пути Господни неисповедимы. Видать, на роду ему было написано умереть умученным пиратскими ублюдками! Дважды он от смерти ушёл, но в третий раз она его таки настигла.

Анри тяжело вздохнул и погрузился в чтение последних исписанных страниц.

— Его семья недавно перебралась из Заандама на Бонэйр. Нужно будет найти её и позаботится, — прокомментировал прочитанное, переворачивая страницу.

Фернандо, который успел уже бегло пролистать дневник, одобрительно кивнул и поинтересовался:

— Это ты послал его с камнем в Трухильо?

— Нет, — мотнул головой Анри. — Согласно моему приказу сеньор Хакоб должен был оставить «Везучий» в Белисе, загрузив его камнем для дона Педро. Однако, судя по этой записи, — Анри ткнул пальцем в страницу, — хеер Хейдрик, будучи в Пуэрто-Кабальос, узнал, что, опасаясь нового нападения пиратов, губернатор Трухильо решили усилить крепость Санта-Барбара и пообещал за камень хорошие деньги. Видимо, голландцу удалось-таки уговорить старого маррана выдать разрешение на доставку камня в Трухильо. Похоже, они надеялись, что «Везучий» вернётся в Белисе раньше меня.

— Ну что же, давай тогда помянем его душу, и ты расскажешь мне о том, как прошёл твой поход, — бригадьер обернулся в сторону двери и позвал слугу. Тотчас же дверь распахнулась и вошёл Рамон, неся на подносе запотевший кувшин и два узких кубка венецианского стекла…

Солнце уже успело подняться над морем и ослепительным диском сияло на небосводе, когда Анри покидал гостеприимный дом идальго Фернандеса. Не сомневаясь, что на пристани уже давно ожидает присланная Энрике шлюпка, прибавил шаг.

Часы на башне кабильдо указывали три четверти восьмого. Не обратив внимание на слуг, копошившихся на балконе, окружавшем второй этаж здания, Анри ловко лавировал среди заполнявших площадь людей. Погружённый в думы, всё же отметил про себя необычно большое количество народа перед кабильдо в такое время.

«Капитаны, наверное, уже собрались, — Анри испытал досаду на густевшую толпу, препятствовавшую движению. В глубине сознания шевельнулась тревога. Взглянув в бледно-голубое безоблачное небо, мысленно обратился к Всевышнему: «Господи, какие ещё плохие вести ты для меня приготовил?». Ответа не последовало. Лишь тёплый морской бриз ласково погладил лицо.

Один из двоих солдат, охранявших ворота дока, узнал Анри и поприветствовал, уважительно склонив голову.

Уже издали были слышны стуки топоров и покрикивание плотников. В доках вовсю кипела работа. Возле одного из причалов Анри разглядел пришвартованную шлюпку, рядом с которой стоял дон Себастьян, офицер и солдаты городского гарнизона. Это настораживало. «Ну вот, началось! А ведь я ещё даже на борт не взошёл!» — послал он свой мысленный упрёк Небесам. Сердце сжало нехорошее предчувствие.

Стиснув зубы, Анри решительно двинулся навстречу неизвестности.

Дон Себастьян первым заметил его приближение и шагнул напротив:

— Надеюсь, вы хорошо отдохнули, альмиранте? — голос аристократа был, как всегда, бесстрастен, но во взгляде читалось напряжение.

Поинтересовавшись, как долго ожидает команданте, Анри кратко рассказал о причине своей задержки.

— Похоже, капитанам придётся ждать дольше, чем мне. Кажется, вам предстоит ещё одна незапланированная встреча, — дон Себастьян кивнул в сторону офицера гарнизона, стоявшего впереди троих солдат. — Увы, объяснить мне причину, которая привела их сюда, идальго Монтойо отказался.

Услышав имя офицера, Анри вспомнил теньенте, которого, после разгрома приватиров, просил доставить раненых с лесопилки сеньора Арройо в госпиталь. Идальго стоял чуть поодаль от пехотинцев и нетерпеливо поглядывал в сторону беседовавших. Заметив, что на него смотрят, подошёл ближе.

Анри опустил глаза, а дон Себастьян смерил офицера взглядом:

— Ну что, идальго, теперь вы удовлетворите моё любопытство?

— Да, ваше превосходительство. Я пришёл за сеньором Верном, — теньенте повернулся к Анри: — Полагаю, вы помните меня, сеньор?

— Помню. Чем вызвано внимание вашей милости ко мне?

— Сеньор Рикардо приказал мне арестовать вас и доставить в городскую тюрьму, где вас подвергнут допросу, — не скрывая смущения, ответил тот.

— Чем же я не угодил высокочтимому сеньору алькальду? — искренне удивился Анри.

Заметив, что аристократ положил руку на эфес шпаги, идальго невольно глянул в сторону шлюпки. Гребцы, слышавшие разговор, застыли в ожидании. На их лицах читалась решимость в случае необходимости встать на защиту своего дуэнё.

— Алькальд не посчитал нужным информировать меня об этом. Прошу вас, сеньор Верн, проявите благоразумие и последуйте за мной.

— Чтобы меня провели по городу под конвоем и поместили в одну камеру с мерзавцами, которых я вчера брал в плен? — холодно произнёс Анри, кинув быстрый взгляд на дона Себастьяна.

Мозг лихорадочно работал, перебирая одно решение за другим: «Вот так поворот! И что теперь?» — переведя взгляд со своих матросов на пехотинцев прикинул, что шпага, ропера и семеро безоружных моряков смогут сделать против шпаги идальго и трёх солдатских полупик. — «Хотя… Если матросы возьмут в руки вёсла… Вон, Диего — у него кулаки с голову младенца, а опыта трактирных драк ему не занимать. Да и Себастьян один троих стоит, и я не вчера в руки оружие взял…» — мысли вихрем сменяли одна другую: — «Нет, это плохо. Неправильно так! А несправедливость и унижение — правильно? Но куда потом бежать? Меня же по всей Тиерра Фирме преступником объявят! И что дальше — стать тем, с кем я всю жизнь решил воевать?! Нет, бежать — всё равно что признать вину. Но какую?..»

Неожиданно затянувшуюся тишину нарушил дон Себастьян:

— Сеньор Верн никуда не пойдёт! Я не позволю порочить его честное имя какими бы то ни было обвинениями даже от алькальда! — аристократ выступил вперёд, закрывая собой Анри, и угрожающе обнажил шпагу. Блеснувшая на солнце сталь вызвала оживление и у солдат, и у матросов. Пехотинцы вплотную приблизились к своему офицеру, выставив пики. Их окружили моряки, вооружившись вёслами.

Несмотря на то, что в возможной битве Анри высоко оценил свои шансы на победу, он настоял на том, чтобы команданте вернул клинок в ножны и, выйдя из-за его спины, обратился к идальго Монтойо:

— Предлагаю вашей милости компромисс: я отправлюсь с вашей милостью, но не в тюрьму, а прямо к высокочтимому сеньору алькальду и не как арестант. Таким образом приказ доставить меня на допрос будет исполнен, а я не подвергнусь незаслуженному унижению. Вы принимаете его, ваша милость?

— Я обязан доставить вас в тюрьму, а не к сеньору Рикардо. Кроме того, разве вам неизвестно, что сегодня будет заседать Кабильдо абьерто[6]?

— Ваша милость прав, я совсем выпустил это из головы. Но так даже лучше — если у его светлости сеньора Рикардо есть в чём обвинить меня, пусть его светлость это сделает перед всеми уважаемыми горожанами. Предупреждаю вашу милость, что я намерен выяснить, какую вину нашёл на мне высокочтимый сеньор алькальд и, с вашей милостью или без, отправлюсь на Пласа де Монтехо. Если же ваша милость будете настаивать на своём, один из нас останется лежать здесь. Итак, что предпочтёт ваша милость? — правая рука Анри легла на эфес роперы, а левая ухватилась за край плаща, готовясь сорвать его.

Оглядев вооружившихся вёслами моряков, теньенте перевёл взгляд на решительные лица торговца и аристократа. На его немолодом длинном лице появилось выражение глубокой печали. Раздумывая, идальго поглаживал чёрную, как смоль бороду, обрамлявшую узкий подбородок.

— Хорошо, я принимаю ваше предложение, сеньор Верн, но при одном условии — вы пойдёте без оружия.

Теперь задумался Анри.

Отгадав его сомнения, теньенте Монтойо поспешил добавить:

— Даю вам слово дворянина, что я и мои люди всего лишь сопроводим вас к сеньору Рикардо, не делая попыток связать и доставить в тюремную камеру. Однако дальнейшие наши действия будут зависеть от решения Кабильдо.

— Я верю слову вашей милости, — кивнул Анри и снял с перевязи роперу.

Лейтенант Монтойо махнул рукой одному из солдат, призывая того принять оружие, но тут снова вмешался дон Себастьян:

— Позвольте это сделать мне.

— Тогда уж пусть лучше за моей роперой присмотрит Андрес, а вам, команданте, предстоит ещё вызволить Хуана, — возразил Анри, вынимая из-за пояса дагу.

— Он провёл эту ночь под присмотром сеньора Хакоба. Мой же долг — сопровождать вас, альмиранте, — невозмутимо парировал дон Себастьян, протягивая руки.

— Уж не ваш ли ночной визит к сеньору Рикардо причиной его недовольства мною? — грустно усмехнулся Анри, кладя своё оружие на ладони друга.

— Мне не пришлось беспокоить ни алькальда, ни губернатора. Однако подробности я поведаю вам в менее публичной обстановке.

Анри кивнул и позвал рулевого Андреса:

— Отправь людей за моим сундуком в дом идальго Фернандеса. Когда вернётесь на корабль, сообщи капитану Энрике о случившемся и передай ему мой приказ дожидаться на рейде. Если я не вернусь, дальнейшие распоряжения он получит от команданте.

Услышав от рулевого положенное: «Слушаюсь, сеньор!», Анри повернулся к теньенте Монтойо и изъявил готовность следовать на Пласа де Монтехо. Идальго дал сигнал своим людям и пошёл во главе маленькой процессии, замыкаемой солдатами...

----------

[1] Брандер (нем. Brander) — корабль, нагруженный легковоспламеняющимися либо взрывчатыми веществами, используемый для поджога и уничтожения вражеских судов. Мог управляться экипажем, покидавшим судно в середине пути, либо сплавляться по течению или по ветру в сторону вражеского флота.

[2] Колдершток – особый длинный рычаг, уходящий под палубу и соединённый с концом румпеля. Наклоны колдерштока приводили к повороту руля. Использовался для управления рулём на больших парусных кораблях XVI и XVII веков. Позже ему на смену пришло рулевое колесо – штурвал, который, несмотря на то что был изобретён голландцами ещё в XVI веке, не сразу проявил своё преимущество и «перебрался» с флейтов на другие суда.

[3] Перевод с голландского: «Флейт. Отправился 4 октября 1655 года от Р.Х. для своего первого рейса из Текселя».

[4] «Pretty Fay» (англ.) — «Красотка Фэй».

[5] «Afortunado» (исп.) – «Везучий».

[6] Кабильдо абьерто (исп cabildo abierto — открытый совет), в XVI — начале XIX вв. в испанских колониальных владениях в Америке открытое заседание органа городского самоуправления (кабильдо) с участием всех горожан-избирателей. Созывалось в критические моменты (стихийные бедствия, налёт пиратов, эпидемия) для принятия неотложных мер.