Читать онлайн
"Научу тебя летать..."
Висит на сцене в первом акте бензопила, ведро и ёж.
Заинтригован Станиславский - боится выйти в туалет.
ПЕРС
Выполняя очередное задание, я ждал клиентку за дверью ее номера. Работа давала мне неплохие средства к существованию и единственное, что я желал: честно отработать свой гонорар и вернуться домой. В успешном исходе дела даже не сомневался.
Едва дама вошла, я обнял ее и принялся горячо целовать. Все это было привычно и исполнялось на должном профессиональном уровне. Да, меня нанимали именно для этого, добиться расположения и получить от клиентки согласие на сделку.
Дама от неожиданности вздрогнула, это происходило в полной темноте, но через несколько минут успокоилась и застыла в моих объятьях, внутренне отстранившись, словно наблюдая со стороны.
Ну что же… бывает и так.
Я нежно пальцами перебирал ее волосы. Горячо целуя губы. Но ниже руки пока не опуская. Главное, побольше нежности и ласки. Технично исполняя все необходимое, я не испытывал к даме ни физического влечения, ни даже простого интереса. Работа есть работа.
Вновь нежно поцеловал ее в шею. Итак, ее рот свободен, и где же расспросы кто я и чего от нее хочу…
Опасался, что она проявит нетерпение, и я не успею довести ее до нужного состояния. Однако дама Рамсей вроде не испытывала желания вырваться из моих рук, но и не позволяла себе никакого движения. Я не видел ее лица, но хорошо слышал ее нервное дыхание.
Значит, придется говорить ласковые слова, при этом вкладывать в них всю свою нежность… Я склонился к ее уху, но тут она, словно очнувшись, робко прижалась ко мне, обдав теплым дыханием.
Механически принялся ее страстно целовать. Стараясь, чтобы поцелую становились все горячее… При этом ощущая ужасную, смертную тоску.
Как мне это все надоело!
Дальше все произошло как во сне, вроде ничего необычного, просто теплый, сладковатый аромат, идущий от ее волос… Но мой поцелуй становился все жарче, и я потерял над своими руками контроль…
Она не отвечала, но я чувствовал, что небольшое сопротивление дамы Рамсей становится все слабее, а мой поцелуй все яростней. Во мне вспыхнуло безудержное желание…
Она стала тихонько постанывать. Тогда я коснулся губами ее губ, давая себе команду остановиться. Но остановиться уже было невозможно, словно пытался слиться с ней в поцелуе, забыв о задании, собственной профессиональной гордости и прочих достоинствах.
Не знаю, к чему бы это привело, если бы не послышались шаги и приглушенные голоса госпожи и служанки в коридоре.
Я остановился, дрожа и задыхаясь. Кое-как оторвался от дамы и еще несколько секунд пытался прийти в себя.
Люди за дверью приближались, и так как здесь больше не было покоев для приема господ, они направлялись только сюда.
Я торопливо подхватил свою даму и унес на руках в гардеробную комнату. При моем торопливом прикосновении она вздрогнула, словно не было всех этих объятий и ласк.
Наконец хлопнула входная дверь. В гардеробной все было отлично слышно. Кто-то быстро вошел. Судя по легкому цоканью каблуков, женщина.
Будучи еще у двери, она мелодичным голосом раздраженно спросила у служанки:
— Так что ты говорила? Ко мне заходила какая-то девушка? От кого? От семейства Шульц? И что им надо? Хотя нет, я знаю, что им надо. Им всем надо одно: денежная помощь…
Удивлено выдохнул. Знакомый голос. Это и была нужная мне Амалия Рамсей — красивая, роскошная и всегда элегантная.
Опустил взгляд вниз. Тогда кто у меня в объятьях? Устроилась так уютно, что я даже на секунду не собирался выпускать ее из своих рук? Такое было впервые.
Чертыхнувшись, я притянул ее к себе и поцеловал в шею… Едва коснувшись ее, я вновь почувствовал вожделение.
Вновь все казалось таким естественным, что вскоре я вновь потерял самоконтроль, позабыв о задании, о госпоже Рамсей за тонкой дверью гардеробной. Когда же мой рот стал рефлекторно возвращаться к устам незнакомки, она очень тихо и очень робко прошептала:
— Опустите меня, прошу вас.
Я не могу тебя отпустить… не могу. Я теряю контроль над собой.
Дверь хлопнула, Амалия и служанка удалились. Склонившись к незнакомке, я тихо спросил:
— Как вас зовут? Кто вы? — И про себя добавил: «Простите, что целую вас в шею… Но я не могу остановиться, даже если мне прикажут под дулом автомата». — Где вы живете? С кем я имею дело? Я вас знаю?
— Прошу! Отпустите меня! — чуть не плача вновь попросила она. И я со вздохом послушно выпустил ее из объятий.
Девушка, нервно распахнув дверь гардеробной, выскочила в темноту покоев и пулей вылетела в коридор. Я даже рассмотреть ее не успел.
Неужели местная служанка? Наверное, горничная. Что-то в ней есть такое странное…
Я привел себя в порядок и вышел в покои. Теперь мне нужно дождаться свою клиентку, даму Рамсей, потом выяснить, кто на самом деле эта девушка. Но я все не мог отделаться от странного беспокойства, поселившегося где-то в груди.
Полностью сосредоточился на деле. Едва в покои вошла Амалия Рамсей, я приступил к работе. Но куда-то делся мой деловой азарт, в этот раз это все было очень сложно!
НЕДОТРОГА
Внезапно я осознала себя шагающей по булыжной улочке какого-то европейского городка.
Вот так… Раз, и вдруг иду непонятно где и непонятно куда! И не одна!
Бодро шагая рядом с красивой пожилой дамой в бледно-сиреневом костюме с турнюром и с длинным зонтиком в цвет одежды, на который дама не очень элегантно опиралась при ходьбе, я с удивлением рассматривала все вокруг, себя и свою спутницу. На нас обеих были шляпки, у меня дерюжная серая со свисающим черным шнурком в качестве украшения, и тонкими лентами, завязанными у подбородка, у дамы элегантная шляпка, украшенная нежными белыми цветами, закрепленная в прическе шпильками.
Пока я молча и на удивление сдержано осматривала обстановку вокруг себя, элегантная дама терпеливо поучала меня, как вести себя правильно:
— Я давно знаю герр Шульца… И прошу тебя, Ханна, не поднимай на него взгляда. Даже почтительного! И молчи! Ты же не хочешь вновь вернуться в приют, правда? Ты ведь благоразумная девушка, Ханна!
— Да… — медленно отозвалась я, видимо на местном языке, так как элегантная дама меня поняла и больше ничего говорить не стала, но так удивленно на меня посмотрела…
Я напряглась, и не сразу поняла, что забыла добавить к ответу уважительное обращение, принятое в то время. Ну и как к ней обращаться?
Так ничего не вспомнив, — если вообще когда-то знала! — я тихо прибавила:
— Простите, я очень волнуюсь… — тихо добавила я, ни капли не лукавя.
Да, хотя и очнувшись непонятно где, как ни странно, я ничего не боялась, воспринимая все, будто все идет, так как надо. Единственно, что меня сейчас тревожило, это недоумение: «Что все это значит?»
Дама тем временем устало кивнула:
— Понимаю твое волнение, Ханна. Отец есть отец. Но все же… не забудь мои слова!
Не поднимая глаз, я задумчиво кивнула.
Итак, что в итоге?
Я непонятно где и прекрасно помню, что меня зовут не Ханна. Что живу в России. И в Германии, Австрии, Чехии родственников не имею. Как и живых родителей. Из родни у меня только младшая сестра и может… бывший муж. Все.
Под эти, на удивление спокойные размышления, — по зрелом размышлении я должна быть минимум в шоке, максимум биться в истерике, — мы с моей спутницей незаметно дошли до аккуратного дома, на одной из центральных улиц городка.
На стук специального медного молотка открылась темная дубовая дверь и из нее выглянула светловолосая девушка в белом чепчике и таком же белоснежном переднике. Горничная? Я такие костюмчики видела или в фильмах, или в онлайн магазинах в качестве фетиша для тематических взрослых игр.
— Герр Шульц уже ждет вас, — вежливо сообщила она, отступая от двери и почтительно пропуская нас в темную прихожую.
Несмотря на сумрачный вид, здесь было идеально чисто. Вся деревянная мебель была почищена и покрашена. На столах лежали кружевные салфетки.
Прикрепленные к оконной раме висели плотные белые «маркизы» с бахромой по низу, (старинные жалюзи из плотной ткани в размер окна, которые поднимали или опускали, накручивая на круглое основание небольшого диаметра) создававшие в комнате тот самый сумрак. По бокам окна висели серые шелковые шторы из коленкора, сверху простенький ламбрекен с бахромой и кистями под самым потолком. Выскобленный пол покрыт светлыми льняными дорожками, как и винтовая лестница на второй этаж.
У стены, оббитой светлой шелковой тканью с изображением спелых виноградных гроздей на вьющихся лозах, стоял красивый тонконогий стол, а на нем небольшие каменные статуэтки пастушек и овечек. Посередине простенькая деревянная ваза с живыми цветами.
Осмотревшись, я так и не поняла, богатое семейство здесь обитает или бедное. Доброе или злое. В общем, я совсем запуталась.
Служанка пригласила мою спутницу сесть на небольшой диван, не предложив мне даже стула. И я осталась стоять рядом с дамой.
Тут из-за небольшой двери в тон обоям появился видимо тот самый герр Шульц, о котором меня предупреждала пожилая дама.
Рассмотрев его, я слегка опешила. Если бы я устраивала кастинг на роль Скруджа из «Рождественских историй», то этот господин Шульц не имел бы конкурентов. Остатки седых волос торчали клоками. Сухой, поджарый старик, с тяжелым пронизывающим насквозь взглядом и тонкими недовольно поджатыми губами, он производил неприятное впечатление.
Следом за ним в гостиную вошла наряженная в легкое голубое платье дама, на фоне которой моя элегантная спутница выглядела скучной простушкой.
У молодой дамы были темные волосы и умные, немного насмешливые глаза. Очень женственная и кокетливая, на вид ей было чуть меньше тридцати, и фоне жилистого старика она смотрелась едва распустившейся розой.
Она мельком взглянула на меня, и на ее губах появилась нежная улыбка.
— Дорогой, милая Ханна так похожа на тебя! — почти с материнской нежностью прошептала она старику, не сводя с меня влюбленного взгляда.
Моя достопочтенная спутница, раскрыв рот, поражено уставилась на «дивную розу» в голубом.
Жилистый старик с отвращением раздув ноздри смотрел на меня как на кучку экскрементов, но супруге пока не возражал.
Дама в голубом торопливо сказала:
— О, простите меня, я так увлеклась, что забыла о приличиях! Мы рады видеть вас в нашем доме, фрау Штайн!
Фрау Штайн элегантно поднялась, приветствуя хозяев, и даже выдавила вежливую улыбку:
— Герр Шульц, фрау Шульц… рада видеть вас. Я по делу, о котором вам писала…
Я с интересом на нее посмотрела. И о чем же она писала?
С опаской посматривая на красивую молодую даму в голубом, фрау Штайн добавила:
— Да, с момента как умерла ваша супруга, мы приняли вашу дочь у себя в приюте, и все это время разыскивали отца Ханны. Когда мы нашли вас, то советом приюта решили, что эта встреча должна состояться в каком-нибудь подобающем месте.
— Потому вы притащили ее сюда… — с отвращением поглядывая на меня, скрипучим голосом отозвался старик, который до этого момента не разменивался даже на приветствие.
Но фрау Штайн было тоже не промах, словно старик только что выразил радость, она вежливо отозвалась:
— Но, к счастью, все позади! И, главное, вы получите свою дочь живой и здоровой.
На что старик тут же раздраженно отреагировал:
— Фрау Штайн, если вы оставите ее мне, я отправлю эту девицу куда-нибудь подальше от здешних мест. И забуду куда отправил.
Фрау Штайн вся подобралась, собираясь вступить в схватку на смерть с герр Шульцем, но молодая супруга желчного старика внезапно вмешалась и разрядила обстановку.
— Ха-ха-ха, герр Шульц, вы как всегда бесподобны! Ваш юмор, это алмаз, ни каждый верно оценит, и не всякий им владеет! Конечно, мы безмерно счастливы, что милая Ханна вернулась в семью! Фрай Штайн, мы рады, что вы смогли отыскать нашу дочь и вернуть ее в лоно любящей семьи!
От столь неприкрытой лучезарной радости супруги псевдо-отца моя сопровождающая растерялась, замялась, и не сводила с фрау Шульц недоверчивого взгляда, пока дама в голубом с чувством меня обнимала.
— Ханна, я так рада, что ты с нами! Какая ты стала… Ты просто красавица! Мы с отцом беспокоились о тебе, но ждали тебя только через неделю. — Она кокетливо потрепала меня по плечу и, чмокнув в щеку, отошла.
Я честно растерялась, даже если знать, что я не Ханна, было интересно, откуда у нее столько любви ко мне внезапно «образовалось»?
До этого замершая в изумлении, фрау Штайн удивленно отозвалась:
— Фрау Шульц, я даже не подозревала, что вы дама столь тонкой душевной организации. Простите меня, что раньше я глубоко заблуждалась на ваш счет!
Дама в голубом в ответ нервно изобразила вежливую улыбку и вновь благосклонно посмотрев на меня, тихо отозвалась:
— Фрау Штайн, мы с мужем тоже занимаемся сиротским приютом. И как никто другой понимаем, как сложно устраивать судьбу осиротевших детей! — И строго взглянув на кислую физиономию герр Шульца, повернувшись ко мне, повторила:
— Я рада видеть тебя дома, Ханна.
Фрау Штайн, несмотря на свои слова, вновь застыла от удивления.
Смотря на это представления, даже я начала ощущать спазм в горле и жжение в глазах и носовых пазухах. Цинично отменив слезы, криво усмехнувшись про себя, сделав кое-какой книксен, я нежно отозвалась.
— И вас, «мама», я очень рада видеть…
«Мамочка» лет на семь меня старше дружелюбно улыбнулась. Герр Шульц страдальчески вздохнул, но промолчал. Фрау Штайн, в умилении молитвенно сложила руки на груди.
И мне уже самой стало интересно, а что будет дальше?
.
ЛитСовет
Только что
