Читать онлайн
"Мика, Мака и Микуха"
1.
Мать всё донимала разговорами о своей неминуемой и такой близкой смерти:
— Доченька, прикупи мне белые баретки. Такие, знаешь, элегантные, легкие, недорогие.
— Ма, ты о чем?
— И белый палантин. Типа шарфа. Не желаю в гробу выглядеть как старуха.
Лиза морщилась:
— А как хочешь? Как невеста, что ли?
— Запомни, палантин и баретки. Белые! Может, запишешь? Я не шучу.
Ну что ты поделаешь с такой мамулей? Отставным бухгалтером фабрики «Красный богатырь». Старухе уже 79, а Лизе только стукнет тридцатник. Позднее дитя. Желанное ли? что уж теперь говорить?
Лиза в кромешном одиночестве гуляла по Москве. Стояла чудная осень. Таджики ревущими пылесосами сдували рыжую листву. Вот памятник Есенину, певцу неугомонного амура. Спился, повесился. Как же грустна Россия! А она в свои почти 30 всего лишь преподаватель музшколы «Плакучая ива» по классу домры. Любовника и то не завела. Не говоря уже о муже. Где ты, блин, суженый?! Зачем со мной играешь в пустоголовые прятки?
Свернула на Большую Никитскую. И вздрогнула. Вместо привычной, затхлой «Рюмочной» появился, весело оформленный в золотистые тона, магазинчик «Сбитый лётчик». Дикое название. Заглянуть хохмы ради?
Приказчик к ней подпрыгнул с выпученными голубыми очами. Кланяется чуть не до земли.
— Вы — первый покупатель! Мы только открылись.
Лиза принюхалась. Пахнет нафталином, лежалой пылью.
— Мне бы перчатки… Скоро зима все-таки.
— Увы! Не в линейке товаров.
— Я осмотрюсь?
— Да, конечно! Хоть живите здесь.
— У меня есть свой дом.
— Это я так шутил. Я большой шутник.
Бронзовые канделябры. Чучело пузатого пингвина. Люстры венецианского стекла. Африканские тамтамы. Перламутровая, с трещиной на крышке, табакерка. Словом, всякой твари по паре. Бареток и палантина нет. И перчаток. Ни зимних, ни осенних. Не в тренде.
Приказчик склонил седеющую голову:
— А не желаете зонтик? С узорчатым рисунком «Пожар в джунглях»?
— У меня уже есть. Правда, без джунглей.
— Ага! Зонтик не простой, а нанотехнологичный. Так сказать, близкий к волшебному.
— Вы опять хохмите?
— Ни-ни! От китайской фирмы «Оле-Лукойе». Если раскрыть его после дождика в четверг, то макаки Мика, Мака и Микуха исполнят ваше самое заветное желание.
— М-да… Вы, уважаемый, кажется, слегонца бредите.
— Не торопитесь с выводами. Китай сейчас отчаянно прёт в гору.
— Ну, покажите…
Ручка с темным костяным набалдашником. Трость прочна и легка. Из космического титана? Это вряд ли. Титан жутко дорогой. На нейлоне потешные краснозадые макаки. Помнится мама, Варвара Спиридоновна, читала ей в детстве курьезный стишок о трех мартышках, те сдуру отправились шландать по ужасающим джунглям, чуть не угодили в пасть удаву.
Лиза усмехнулась:
— Однако цена! Месячная моя зарплата.
— Как первому покупателю, скидка! — приказчик подмигнул. — Только десять процентов от стоимости. И пусть этот зонтик принесет вам дыханье Фортуны. Дерзайте, милая барышня!
— Какой вы, батенька, странный… Ну, чао-какао. Пока! Хорошей вам торговли.
2.
Так… Сегодня она должна заехать на Ваганьковское. Там мамуля себе уж давно забронировала могилку, неподалеку от Сергея Есенина. Только с ней вышла загвоздка. Однажды Лиза заехала для очередной платы арендных денег, а служка погоста ей и говорит: «В могилке вашей нашел вечный покой козырный туз криминального мира из Медведково, Сева Гирькин». Как так? Она дочь заслуженного генерала КГБ. Нью-Йорк, Лондон, Бомбей… Штирлиц, да и только! Даже Джеймс Бонд! А тут какой-то отморозок Гирькин с утюгом и наганом.
Настроилась ругаться, пристальней вгляделась в кладбищенского жучка.
Одноногий инвалид. Нос раздутый, багровый. Алкаш, наверно. Очки треснули. Спитой злосчастный дядька, калека.
— Вы думаете, почему я без ноги! — фальцетом вскрикнул убогий. — Не нашел местечко для люберецкого гангстера! Вот мне ее и пилой «Дружба» отхайдокали.
— Вот оно что… Тогда всё понятно. Другую могилку подберёте?
— Конечно! Еще лучше! Я же лихой, вывернусь. Не дадите, мадам, соточку на опохмелку?
— Сотки хватит?
Пришла домой, горестно сообщила маме, что ее место, увы, занято. А та даже страшно обрадовалась:
— Ничего, доченька! Я, миленькая, не тороплюсь.
Нет, сегодня она не поедет на кладбище. Вот и дождь. Ах, как кстати она приобрела зонтик.
А какой сегодня день? Четверг!
Лиза свернула в дворик с квелыми осинками.
В чехле оказалась инструкция.
Читаем…
Откройте после дождика в четверг. Так-так… Поверните над головой ровно три раза против часовой стрелки. Что-то новенькое… Мика, Мака и Микуха придут к вам на помощь.
Какую лабуду только не настрочат узкоглазики, чтобы сбагрить лежалый товар.
Лиза нажала на кнопку, над ней раскрылся огненный купол, по ветвям пальм скачут макаки.
Повернула зонт ровно три раза против часовой стрелки.
Изображение на куполе зонта вдруг стало голографическим, выпуклым, дивно объемным.
Мало того!
Пальмы, ей-ей, зашумели. Донесся треск ветвей, охваченных огнем. Три мартышки заметались и пискляво запели:
Мы китайские макаки
Мика, Мака и Микуха.
Изрекай свое желанье,
Не томи ты нас, старуха.
У Лизы зябко задрожали ноги. Во рту до хинной горечи пересохло.
Какая еще старуха? Ей и тридцатника нет.
Плевать. Об этом подумает потом.
А какое желанье?
Лиза захлопнула зонт, сунула его в золотистый чехол, спорыми шажками зацокала к метро.
3.
Похоронив Варвару Спиридоновну, на зонтик стала глядеть с ужасом. Неужели смерть матери и была ее сокровенным чаяньем? Врут китаёзы! Лгут ширпотребщики из Шанхая! Не может того быть… Матушку она свою обожала, пусть та и была феноменальной занудой.
Как-то не выдержала, схватила зонт. Надо бы сдать его в магазин «Сбитый лётчик», вернуть деньги. Пусть небольшие. После похорон, без маминой пенсии, с наличностью стало отчаянно туго.
Подоспела на Большую Никитскую, а там вместо вывески «Сбитый лётчик» висит уж другая — «Авиатор и точка».
Толкнула стеклянную дверь.
Тот же приказчик с фальшивой улыбкой и голубыми очами кланяется чуть не до земли.
— Мы только что открылись! Вы первый наш покупатель!
— У вас я уже была. Хочу вернуть зонт с макаками.
— Свят-свят… Никогда вас не видел. Зонтами никогда не торгуем. Не обижайтесь. Могу предложить вам эксклюзивный штурвал из эбонита. Сиденье из кожи уругвайского питона. Шелковый парашют, сшитый вручную красавицами Вьетнама.
— Придуряетесь? — Лиза изумленно хлюпнула носом.
Приказчик протянул ей гигиеническую салфетку, вывернул из-за стойки.
— Дайте инструкцию к зонтику. Эти китаезы, заразы, пишут магистральную инфу нонпарелью, мельчайшим шрифтом. Прочитать можно только через лупу. Инструкция же с собой? Так дайте… Слушайте! «Первое исполнение желание повергло вас в оторопь? Не огорчайтесь. Если не прошло больше месяца, то после дождика в четверг поверните зонт над своей головой ровно три раза теперь уже ПО ЧАСОВОЙ стрелке».
Слова «по часовой» приказчик выделил голосом. Он у него был с басовой ноткой.
— А будет ли дождик в этот четверг? И что же, позвольте, мне жить с воскресшей покойницей?
Приказчик зевнул, истово перекрестил свой рот.
— Не понимаю, о чем вы…
Лиза ретировалась. Решительно затопала по брусчатке Большой Никитской. Вдруг налетел ветер. В лицо брызнул дождь. Да какой крупный. Не брызнул, хлестнул!
Лиза на автомате раскрыла зонт. А ведь сегодня четверг! Как она забыла? Повернула его над собой ровно три раза… По часовой стрелке! Макаки заметались по огненным пальмам, запели свою глупую песенку.
Домой воротилась с натянутыми, как струны домры, нервами. Что ее ждет? Вот засада.
Щелкнула замком.
— Мама! Мама!..
Нет ответа.
Кинулась в мамину комнату. Никого! Зарыдала, упала лицом на диван. Фанерный испод дивана отвалился, по паркету с приветственным грохотом покатились увесистые кругляки. С оторопью взяла один из них. Что такое? Золотые монеты? Блин, мама дорогая, откуда?
4.
Вспомнила детское. Как же она гордилась своим папкой. Настоящий разведчик, Джеймс Бонд! Лихо водит мотоцикл, грузовик, спортивное авто. Знает английский, немецкий, испанский, французский, голландский, башкирский. Американцы не верили что он не из Оклахомы. Такой у него был местный прононс.
Генерал КГБ Калугин, сволочь такая, слиняв за бугор, сдал отца с порохами, засветил его мстительным и злопамятным америкосам.
В гражданской жизни Борис Петрович почувствовал себя совсем не у дел. Устроился начальником охранного подразделения на фабрику резиновых изделий «Русская радуга». И это после дружбы с Алленом Делоном и Жаном Морэ, после пышного приема английской королевы, охранять станки производящие пресловутые гондоны. Скажи, пожалуйста!
Батька стал по-черному пить. С работы его погнали. Дальше всё по накатанной. Инфаркт, инсульт. Последние полгода провел в инвалидной коляске. Варвара Спиридоновна, сдерживая слезы, меняла памперсы.
Больше Борис Петрович уж никогда не назовет ее дочуркой, трепетно не возьмет за руку. А ладони у него были крупные, сильные, слегка шершавые.
Почему он перед кончиной не поведал о кладе? Ведь же был в сознании. Незадолго до смерти взял жену и дочку за локоть, попросил: «Ребята, живите дружно. Помогайте друг другу».
Лиза смахнула слезу, взгляд же скосился на кругляки.
Неужели полновесное злато?
Утром пошла к знакомому ювелиру, Игорю Моисеевичу Милославскому, показала монетку. Мастер долго вертел деньгу под лупой, по высокому его лбу заструился обильный пот.
— Только между нами, Елизавета Борисовна, какой вы грабанули музей?
— вы чего? Это наследство.
— Какое такоенаследство? Впрочем, это дело не мое. Могу сказать одно, монета из Древнего Рима. Экземпляр этот я видел в немецком каталоге. Стоимость его баснословна.
— А поточнее?
— Дам вам адрес и телефон крутого спеца, Самуила Яковлевича Швыдкова. Я, конечно, позвоню ему. Без моего звонка вас не пустит. Он всем нумизматам нумизмат. Дока! Из квартиры не выходит. Она у него под усиленной охранной сигнализацией. Дверь пуленепробиваемая. Пищу и одежду ему приносит верный, десятилетиями испытанный, курьер, отставник КГБ.
— Очень обяжите.
— Сколько у вас монеток?
— Всего-то одна.
— Ах, никто не говорит правду пожилому человеку. Если их все же больше, надеюсь на ваше денежное вспоможение.
— Я преподаватель музшколы. Почти голытьба. Дыра в кармане.
— Ну, вдруг решите продать монетку-другую… Ладно, я не настаиваю. Удачи вам! зонтик –то у вас есть? Кажется, дождь собирается.
5.
Из музыкальной школы «Березка» Лиза, конечно, ушла. С такими чумовыми деньгами (монеты она продала на аукционе «Сотбис») учить малышей тренькать на домре? Фигушки! Нашли дуру.
Самуил Моисеевич предлагал ей войти в элитарный мир нумизматов, филателистов, филокартистов и т.д. Но Лиза продала все 16 монет. Какой из нее собиратель? А вот финансовую независимость она обрела. Денежки положила в швейцарском банке, подальше от наших разбойников из Кремля.
Как-то незаметно подкрался мерзкий тридцатник.
Неужели 30?!
Ни родителей, ни мужа, ни малых деток…
Денег, правда, много. Очень-очень много. Спасибо древнеримской империи. Спасибо нумизмату Самуилу Яковлевичу. Спасибо хваткому бате.
Игоря Моисеевича Милославского и Самуила Яковлевича Швыдкова она, кстати, щедро отблагодарила.
Все это в прошлом.
Сейчас же ее накрыло с головой ледяное оцепенение. Как у барчука Обломова из феерически нудного романа Гончарова.
Как звали Обломова?
Кажется, Илья Ильич.
В однокашниках у нее тоже был Илья. Забавный такой паренек в круглых очках. Фамилия у него, только не смейтесь, Обломов. Уж как в классе над ним глумились! Подростки народ по-фашистски жестокий.
Зачем-то (пришла такая фантазия…) через знакомых нашла телефон Ильи Ильича. Позвонила.
Илья отвечал отрывисто, сухо. Потом ошалел:
— Лизка? Рыжая? Ты? Лисичка? Сколько лет пропадала?
— Тринадцать.
— Блин, как идут годы! Говоришь, тридцатник? Когда?
— В этот четверг.
— Предлагаю отметить в ресторанчике «Барракуда». Открылся неподалеку от меня. Хавка там зачётная. Аквариум во всю стену. А в нем экзотические рыбехи, две столетние черепахи Тортиллы.
— Буду. Мне ничего не дари. У меня всё есть.
— Обижаешь! Я чел состоятельный. Не футы-нуты. Вице-президент нехилого строительного треста.
— Как мило. Расскажешь потом.
Спрашивается, и что же вице-президент, а не хрен с горы, обретается в этом чмошном гегемонистом Митино? Господи, боже мой! Среди безмозглой и агрессивной гопоты с мочегонным пивком.
Ресторанчик «Барракуда» оказался ничего себе, новодел, кисло разил штукатуркой, с готическими башенками и радужными витражными окнами.
Илью Обломова сразу и не узнала.
Из бентли вылез осанистый господин без очков, с солидным брюшком, на крупной голове намечается лысина.
— Лиза? Лисичка! Годы тебя только красят.
— Это макияж. Боевая раскраска. Как у индейца племени Сиу.
— Ай-ай! Самоуничижение паче гордости. Это тебе!
И протянул Лизе пакет. А там тяжелая книга. Раскрыла. Рисунки-рисунки… И какие! Краснозадые мартышки скачут по красным от заходящего солнца пальмам.
— Я вроде бы из этого возраста вышла…
— Элитное издание. Эксклюзив! Отпечатано в Риме. Картинки с алмазным напылением. Купил по случаю на аукционе «Сотбис».
6.
Сидели в золотистом овальном кабинете. За стеклом сонно раздували рты красномордые рыбы. Эдакие рыбьи обломовы. Эх, нет на вас барракуды! Обещанных столетних черепах не видно. М-да… Пили водку «Белые журавли», ели салат «Цезарь», да и всякой другой хурды-мурды официант натащил вдосталь.
Лиза листала роскошный фолиант. На каждой странице три макаки. Ну, прям с ее зонтика, Мика, Мака и Микуха. Рассказывают о чудесах планеты Земля, о горах, пустынях, водопадах, вулканах, ледниках и т.д.
Выгнула бровь:
— Почему книга именно эта?
Илья уже крепко выпил. Щеки вишнево запунцовели. Синие глаза, сквозь контактные линзы, озорно сверкнули.
— Обожаю мартышек. В Китае их почитают символом благосостояния, защиты, мудрого лукавства.
— Защиты? От кого?
— Ага! Неужели не понимаешь? Мы же сейчас живем в условиях мобилизационной экономики. Из-за Крыма.
— Мика, Мака и Микуха… — прошептала Лиза.
— Какая еще Микуха?
Лиза толкнула однокашника в плечо:
— У меня с этими макаками вышла презабавная история.
— Расскажи, Лисичка. Ты не обижаешься, что я называю тебя школьной кличкой?
Илье всё поведала. Умолчав, конечно, о баснословной стоимости монет. Зачем почти чужому человеку теребить нервы?
Обломов стремительно разлил водку:
— За это надо неотложно выпить! Ты знаешь, я уж теперь ничему не удивляюсь. Однажды откатные деньги, лимон евриков в черном кейсе, я передавал египтянину в пирамиде Хеопса. Египтянина кокнули прямо на моих глазах, в пресловутой пирамиде Хеопса… Слушай, подруга! А ведь сегодня четверг. Накрапывает дождик. Зонт с собой?
— Ты к чему?
— Можно я загадаю свое желание?
Вышли на улицу. Обломов крутанул зонтик против часовой стрелки.
ЭПИЛОГ
Теперь у них с Ильей крепкая семья. Родилась дочка. В честь безвременно почившей бабули нарекли Варенькой.
Илья Ильич получил повышение, стал президентом треста. Курить и пить завязал. Время-то сейчас суровое, санкции, кризис, кретинизм всех мастей, не забалуешь.
— Гляди на Варьку, она листает книгу с обезьянками! — где-то через пару лет вскрикнул Илюша.
— Мика, Мака и Микуха… — отчетливо произнесла девочка.
Лиза всплеснула руками:
— Спасибо моему папе-разведчику! У нашей дочурки его нешуточный интеллект.
— Спасибо и китайцам! — Илья Обломов достал из серванта заветный зонтик, щелкнул собачкой. По горящим пальмам заметались три мартышки. — Эх, жалко сегодня же четверг. А дождя нет.
— В Яндексе пишут, дождь пойдет где-то через час.
— Кто будет загадывать желание? — Илья нахмурился.
— Какое еще желание? У нас же все есть.
— Верно… Я пойду бриться.
Лиза втихаря накинула прозрачный дождевик, сняла с вешалки колдовской зонтик и шасть на улицу.
.
ЛитСовет
Только что
