Читать онлайн
"Последнее грехопадение. Книга I. К чему приводят грезы"

«Oh, how we worship the things that we don’t quite understand

Oh, it’s more dangerous than you know»

Nothing But Thieves — Take This Lonely Heart

1962 год

Кто-то однажды сказал им, что белый цвет ассоциируется у людей со стерильностью, и, надо полагать, от ослепительной белизны стен лаборатории глаза начинали болеть уже спустя пару минут пребывания в ней. Однако даже это не помогло скрыть того факта, что все творящееся там было настоящей грязью.

Жемчужно-белые локоны слегка пружинили на плечах, облаченных в твидовый пиджак от хорошенького брючного костюма цвета сердолика, пока Калиста величественно вышагивала по длинному пустому коридору. Двойные двери перед ней бесшумно раздвинулись, и несколько пар любопытных глаз немедля оторвались от своих микроскопов, изумленные ее неожиданным визитом.

— Добрый вечер, госпожа Калиста... — выпрямившись, нерешительно начал один из биологов, но тут же осекся, едва рука Богини взметнулась в воздух в небрежном останавливающем жесте.

— Работайте, — не оборачиваясь, приказала она, и ученые снова все как один смиренно склонили головы над микроскопами.

Звук шагов Калисты гулким эхом разносился по помещению, c каждым ударом ее каблуков об пол будто вгоняя в виски присутствующих раскаленные гвозди, но никто из биологов не смел возмущаться. Богиня ухмыльнулась: их болезненные гримасы ее забавляли.

За открытием очередных дверей последовал резкий, ни с чем не сравнимый запах разложения, и Калиста брезгливо поморщилась, когда тот ударил ей в нос. Сколько раз она уже здесь бывала, а все никак не могла привыкнуть к этой тошнотворной вони, перебить которую не удавалось даже литрам дезинфицирующих средств.

Ни на секунду не смолкая, гудела, подобно раздающемуся в ночи стрекоту цикад, аппаратура. Десятки ученых в белых одеждах внимательно следили за показаниями датчиков на светящихся в полутьме многочисленных экранах. Справа на полкилометра вглубь помещения уходил ряд просторных цилиндрических капсул, до краев заполненных вязкой синей жидкостью. Половину из них занимали бездыханные нагие тела поражающих воображение созданий, каких раньше можно было встретить разве что во снах. Но уже совсем скоро, если все пойдет удачно, они будут расхаживать среди людей наяву.

Лениво переступая через змеящиеся под ногами толстые провода, Калиста неспешно прогуливалась вдоль капсул и с удовлетворенной улыбкой разглядывала их содержимое. Остановившись напротив одной из них, она одобрительно хмыкнула. Внутри находилось тело молодого парня, который, казалось, был вылеплен из воска. Под его гладкой алебастровой кожей отчетливо проступали мускулы, золотистые волосы торчали в разные стороны, слабо колышась, точно пучки морской травы от течения. Тем не менее он был настоящим, а не вылепленным из какого-то воска. Внутри у него терлись друг о друга настоящие человеческие органы, жилы были заправлены настоящей кровью, а в черепную коробку был помещен самый что ни на есть настоящий мозг. Безжизненный, безымянный, сотворенный практически из ничего с помощью науки и чуточки магии сосуд — вот что представлял из себя этот парень.

Калиста легонько поманила рукой, и тело начало поворачиваться на месте, рассекая тягучее вещество и создавая в нем множество крохотных, лопающихся уже мгновение спустя пузырьков. Следы от швов на лопатках парня выглядели еще совсем свежими, но даже это уродство, однозначно портящее картину общей безукоризненности, нисколько не мешало Богине восторгаться тем, что она видела: большие желтые крылья, нечто среднее между крыльями майского жука и бражника, были расправлены в трепетном ожидании первого взмаха. «Он идеален, — подумала она. — Но станет еще лучше, когда мы заставим его сердце биться».

— Großartig, lassen Sie mich wissen wenn die Testergebnisse vorliegen. Ich möchte sie mir persönlich ansehen[1], — донеслись со стороны обрывки чужих слов, и Калиста устало вздохнула.

— Карлин, — ласково позвала она, не отрываясь от созерцания плавающих за стеклом плодов кропотливого труда ученых, — будь так добра, напомни, что гласит третье правило этой лаборатории.

Встретившись с Калистой взглядом в отражении капсулы, доктор Лауфер вмиг побелела, будто съела что-то не то на обед и теперь ей вдруг сделалось дурно. Однако быстро справилась с оцепенением и с достоинством расправила плечи. Откинув со лба короткую черную прядь, зажала под мышкой пухлую папку с бумагами и двинулась в сторону Калисты, попутно изъясняясь уже по-английски:

— «В стенах лаборатории „Эверласт" не должны звучать разговоры на старых языках. Вся работа и общение между учеными и персоналом обязаны происходить исключительно на общепонятном английском языке». Прошу простить меня, госпожа Калиста, просто я иногда забываюсь и...

— Не желаю больше слышать оправданий, — оборвала та и обернулась. Кромка льда ее голубых глаз уколола ученую пренебрежением, заставив неуютно поежиться. — Ты работаешь в лаборатории с самого ее основания, и мне как-то слабо верится в то, что за десять лет ты так и не сумела выучить ее базовых правил. Забываешься, говоришь? А то, что я спасла тебя от Бельзенского процесса, ты тоже забыла? — На последних словах Лауфер нервно сглотнула и отступила на шаг. — Знаешь, Карлин, ты наш алмаз, и во всем мире, безусловно, нет ни одного ученого столь же талантливого и выдающегося, как ты, но… — Калиста по-птичьи склонила голову к плечу, и мед ее слов отравила ложка дегтя. — Может, мне попросить Аммануила провести тебе экскурсию по месту, кишащему истерзанными душами Несогласных, чтобы память тебя впредь не подводила, как думаешь? Исключительно в профилактических целях, конечно.

Калиста усилием воли опустила уголки губ, так и норовящие приподняться в усмешке. «Место, кишащее истерзанными душами Несогласных» — отлично сказано, люди падки на эвфемизмы. К тому же их до сих пор бросало в дрожь от любого упоминания Царства мертвых: у них все никак в голове не укладывалось, что жизнь после смерти действительно существует, пусть и далеко не такая, какой ее представляли религии.

Лауфер попыталась обуздать сковавший ее страх, но сбившееся дыхание и округлившиеся глаза говорили сами за себя.

— Не нужно, — выдавила она придушенным голосом. — Обещаю вам, этого не повторится.

— Уж надеюсь. А теперь вернемся к нашим баранам. — Калиста приложила ладонь к поверхности капсулы, заставляя тело внутри медленно вращаться вокруг своей оси, и пробежалась восхищенным взглядом по переливающейся поверхности крыльев. — Блестящая работа. Как там идут дела с другими окрасками?

— Химики над этим работают, все будет готово в течение года.

— В течение года?! — Рука Калисты дернулась, и тело с силой впечаталось в стекло головой. Лауфер вздрогнула. — Ты же говорила, это займет не больше пары месяцев!

— Да, но планы ведь изменились.

Калиста изумленно фыркнула. И как только у Лауфер хватило смелости заявить ей о таком?

— Ты это о чем?

Лауфер нахмурила лоб и потупилась: вопрос ее смутил.

— Я полагала, вы знаете. Господин Фабиан сказал, что лично вам обо всем сообщит. Как странно... — Калиста требовательно выгнула бровь, и Лауфер, опомнившись, затараторила: — Он дал указание заполнить все свободные капсулы сосудами кентавров. На прошлой неделе нам наконец удалось вернуть из комы их нулевого зачинателя, и слаженность, с которой работает его организм, превзошла все наши ожидания. Настоящий триумф! — серые глаза Лауфер взволнованно блеснули. — Можно приступать к клонированию сосудов и массовому переносу душ, — закончила она и быстро поправила очки на носу.

Верхняя губа Калисты едва заметно дрогнула. Она набрала в легкие побольше воздуха и, стараясь не терять самообладания, ровным голосом произнесла:

— Нулевой зачинатель фей живет и здравствует вот уже как год, Карлин.

— Верно, но дело в том, что... — рискнула возразить Лауфер, да не смогла: цепочка от серебряных часов-кулона в мгновение ока обвила ее шею, затянувшись на ней, подобно лассо, только Калиста взмахнула рукой. Она сомкнула кулак — и цепочка яростно впилась в кожу ученой, перекрывая дыхание. Лауфер схватилась за горло и упала на четвереньки. Вывалившиеся из папки бумаги разлетелись в разные стороны.

— Не смей меня перебивать! — склонившись над ней, прошипела Калиста. — Да кем ты себя возомнила, нацистская дрянь? Присягнула на верность Фабиану, значит? Я бы на твоем месте дважды подумала, прежде чем доверять тому, кто правит материком, на котором тебя хотят растерзать за грешное прошлое.

Лицо Лауфер стремительно покрывалось пунцовыми пятнами. Изо рта один за другим вырывались рваные всхлипы, глаза вылезали из орбит. Окружавшие их с Калистой ученые смотрели прямо перед собой, старательно делая вид, что слепы и глухи к разворачивающейся рядом сцене возможного убийства своей коллеги. Им было страшно даже ненароком покоситься в сторону разгневанной Богини: никому не хотелось оказаться на месте Лауфер за один мимолетный неправильный взгляд.

Калиста резко разжала кулак, и ученую наконец перестал душить ее же собственный аксессуар. Лауфер распласталась на полу, жадно глотая воздух широко раскрытым ртом; на ее морщинистой шее алели свежие царапины от неудачных попыток подцепить цепочку ногтями. Восстановив дыхание, она потянулась к разбросанным вокруг документам и отчетам, намереваясь вернуть их обратно в папку, но Калиста не позволила ей этого сделать, прижав носком туфли листок, который та неуклюже пыталась поддеть своими дрожащими пальцами. Лауфер боязливо заскользила взглядом вверх по ноге Богини, стоявшей прямо у нее перед носом, и когда их глаза встретились, ее сердце ухнуло в бездну.

Всю свою жизнь Карлин Лауфер всецело посвятила науке, следуя заветной цели однажды отыскать способ искоренить бесчисленные недостатки человеческого организма, чего бы ей это ни стоило. Нащупав уязвимое место, она намеренно давила на него, исследуя, и вид чужих страданий лишь подогревал интерес. Искренне веря, что прогресс невозможен без жертв, не боялась замарать руки ради успеха того или иного эксперимента, всегда оставалась предельно расчетлива и хладнокровна. И вот Лауфер впервые ощутила, как кто-то надавил на ее уязвимое место, тем самым демонстрируя ей, что она ничем не отличается от тех, на ком ставила безжалостные опыты. Никогда прежде она не испытывала такого унижения. Ее гордость была не просто задета, а нещадно растоптана в прах.

Угодить Богам было непросто, и Лауфер из кожи вон лезла, лишь бы они заметили ее и посчитали полезной. Главная ее проблема заключалась в том, что ей хватало малейшей, даже неимоверно скупой похвалы, чтобы вмиг зазнаться и позабыть, что Богам ничего не стоило в любой момент сместить ее с облюбованного трона гениальной ученой и запихнуть в одну из своих капсул, сделав очередной подопытной без имени.

— Не думай, что ты в безопасности, раз спаслась от смертной казни и спряталась под землей на другом конце света, — любезно сообщила Калиста, сверкая миролюбивой улыбкой. — Я вижу тебя насквозь, Карлин. Ты с такой легкостью предала свою родину, сбежав, но вот предавать меня я тебе не советую, иначе сотворю с тобой такое, что будешь мечтать о смерти как о самом дивном даре. Надеюсь, это ясно?

— Да, моя Богиня, — прохрипела Лауфер.

— Чудненько. — Калиста убрала ногу с листка и невинно похлопала ресницами. — Фабиан сейчас здесь?

— Да, он в зале для совещаний вместе с Гелианом.

Брови Калисты взмыли вверх в удивлении, стоило ей услышать имя нулевого зачинателя фей.

— Приберись здесь за собой, — почти скучающе велела она, оглядывая беспорядок на полу. — И лучше пока какое-то время не попадайся мне на глаза.

Лауфер покорно закивала. Калиста развернулась и направилась к выходу.

За круглым серым столом в зале для совещаний сидели и вели переговоры двое: обворожительный серебряноволосый фей и импозантный рыжий Бог. При виде Калисты оба моментально умолкли.

— Моя госпожа! — встрепенулся Гелиан. — Не ожидал вас здесь сегодня увидеть...

— Ну и какого хрена? — запальчиво спросила Калиста, проигнорировав фея и приковав мертвый взгляд к Фабиану, чьи губы уже медленно, но верно формировали ехидную ухмылку.

— Что-то не так, дорогая?

— О-о, — протянула Калиста, неодобрительно качая головой, — я тебе не дорогая.

Она принялась неторопливо расхаживать взад-вперед по комнате, с напускным интересом рассматривая подробную карту лаборатории во всю стену.

— До меня тут дошли слухи, что уже совсем скоро ты представишь людям свою возлюбленную расу непарнокопытных дикарей.

— Все верно, — подтвердил с гордостью Фабиан, легонько постукивая по столу пальцами. — И в связи с этим тебе бы не помешало наконец выучить ее название.

— Кентавры, — с отвращением выплюнула Калиста и усмехнулась. — Знаешь, это даже забавно, что ты решил, будто я так просто позволю тебе вставить мне палки в колеса и стать первым, кто подарит миру свою волшебную расу.

— А мне и не нужно твое позволение. — Фабиан беспечно откинулся в кресле и почесал короткую бороду. — Видишь ли, ты слишком долго возишься со своими феями. Мы обещали, что души Несогласных удостоятся перерождения, но вот с тех пор прошло уже почти десять лет, и люди теперь считают нас не только тиранами, но и пустословами.

— Не говори «нас», когда на самом деле имеешь в виду только себя, — сухо отрезала Калиста. — Уверена, ты был бы счастлив, если бы из нас шестерых люди обожали одного лишь тебя, продолжая при этом презирать остальных.

Фабиан виновато вскинул руки, ухмылка его превратилась в веселый оскал; он походил на хищника, играющегося с загнанной в угол добычей перед тем, как наконец вгрызться ей в глотку и положить конец страданиям.

— Возможно, — честно признал он. — Но ты ничего не изменишь, все уже решено. Раса кентавров станет первой, а твоя... — Он выдержал паузу и лукаво улыбнулся. — Что ж, твою расу мир увидит последней.

Калиста застыла. Ее безупречное лицо более не искажалось ни единой эмоцией.

— Что, прости? — спросила она, и по ее стальному тону было очевидно — грядет буря. Гелиан испуганно вжался в кресло, но Фабиан и не думал прятаться.

— Как я и сказал, все уже решено. Мы с Гелианом обо всем договорились, и он готов ждать, сколько потребуется.

По Калисте сверху вниз побежали короткие изломанные молнии, копошась в светлых волосах и окаймляя ярким свечением сердоликовый костюм.

— Это правда? — обратилась она к Гелиану.

Тот замер, испуганно прижав сине-фиолетовые крылья к телу. Едва заметно кивнул, не поднимая головы, — и лампы на потолке сразу замигали, воздух наэлектризовался до предела. По комнате пронесся, завывая, разрушительный вихрь, и карта лаборатории с громоподобным грохотом ударилась об пол.

— Ух, боюсь представить, как штормит там сейчас наверху, — с издевкой прокомментировал Фабиан, воздев глаза к потолку, и пригладил растрепавшуюся шевелюру.

Калиста пропустила его остроумный выпад мимо ушей.

— Что ты ему за это пообещал?

— Всего лишь то, в чем отказала ему ты — свое независимое королевство.

Калиста прыснула со смеху — такой звук обычно издают змеи, предостерегая того, в ком видят угрозу.

— Нет, в Южной Америке такого точно не будет.

— Именно поэтому королевство расположится в Австралии, — равнодушно парировал Фабиан. — Мы уже нашли подходящую территорию недалеко от столицы, и Пелагея сказала, что будет только рада приютить у себя на материке бедных фей, от которых отреклась их создательница. Я лично займусь формированием ландшафта, а в следующем году начнется строительство. Кстати, напомни, какая там планируется численность расы? Хотелось бы заранее знать, сколько строить домов.

Последние его слова привели Калисту в окончательное остервенение. Ее глаза замерцали холодным белым сиянием, под кожей, переплетаясь с мышцами и капиллярами, засуетились разноцветные молнии. Гроза рвалась из Богини наружу, и продолжать держать ее в узде с каждой секундой становилось сложнее.

— Ты об этом пожалеешь, — еле слышно поклялась она. Из-за бушующего в комнате ветра ее слова было невозможно расслышать, но Фабиан прекрасно читал по губам.

— Жду не дождусь, — громко заявил он, с упоением наблюдая, как Калиста искрится от ярости, точно неисправная розетка.

Вдруг Калиста взревела, и свет тотчас погас. Мгновение во тьме — и со стороны, где она стояла, ударила мощная серебристая молния, на короткий миг озарившая очертания шестиугольной комнаты. Гелиан взвизгнул, и было слышно, как стул его глухо опрокинулся на пол. Комнату стремительно заполнил омерзительный запах горелого пластика.

Лампы снова зажглись. Стол, за которым сидели мужчины, был рассечен пополам, и вверх из узкого кривого разреза тянулись струи серого дыма. Гелиан отполз к стене и ошарашенно уставился на Калисту, съежившись от страха, а вот Фабиан, казалось, даже и не вздрогнул.

По недвижимой глади его лица прошлась легкая рябь восторга. Да он едва сдерживался, чтобы не рассмеяться вслух. Калиста задержала на нем испепеляющий презрением взгляд и вылетела из комнаты, ничего не сказав. Может, сегодня он и победил, но у нее впереди есть еще целая вечность, чтобы взять реванш.

Однажды он будет проклинать себя за то, что посмел перейти ей дорогу.

[1] Отлично, дайте мне знать, когда будут готовы результаты анализов. Я хочу увидеть их лично (нем.)