Читать онлайн
"Острое блюдо для неофитки"

Первое теплое прикосновение губ напрочь выключило мысли. На секунду все исчезло, кроме этого нежного ощущения, а потом снова появилось, но теперь казалось новым и непонятным. Она с трудом понимала, откуда такой яркий свет сочится сквозь полуприкрытые ресницы, и никак не могла соединить его со случайно всплывшим в голове словом "луна" - сейчас не имеющим никакого смысла и значения. Ничто не имело смысла в тот момент, кроме тактильных ощущений. Кроме нежности его губ и горячего прикосновения ладони на ее плече, слегка сжимающего, словно он готовился удержать ее от бегства.

Через секунду ее нижней губы коснулся его язык и сразу проник глубже, нетерпеливо раскрывая ей рот. А еще она остро чувствовала влажное тепло песка, на котором сидела - кажется, минуту назад он был прохладным, а теперь - почти горячим, согревающим ее тело. Или это ее тело горело и могло теперь воспламенить даже песок? Виновато море. Море и первый день отпуска. И сладкое фруктовое вино.
Шокирующе горячие губы коснулись ее уха - и когда он успел прервать поцелуй?

"Я хочу тебя прямо сейчас. У меня" - отчетливо произнес он. Не предлагая. Не спрашивая. Сказал это так, словно считал ее согласие чем-то само собой разумеющимся.

По ее телу прошла глубокая дрожь, и она словно проснулась, заново осознавая себя на берегу моря. Ночь. Луна. Еле знакомый мужчина с какой-то магической, зашкаливающей сексуальностью. И она ужасно боится сказать ему "да", потому что понимает, что хочет этого слишком сильно...

Она не имела ничего против курортного романа в этом отпуске. Можно сказать, даже рассчитывала на него - видит бог, ей очень надо было развеяться, и уже давно. Слишком много стресса было за последний год. Слишком много маленьких личных трагедий. Слишком много работы, чтобы отвлечься от них. И, наконец, теперь была готова к развлечениям. Вот только не на такое она рассчитывала. Ей бы что-нибудь полегче... Как она вообще оказалась с этим мужчиной на пляже после одного бокала вина? Ведь он не в ее вкусе. Она совсем не с таким планировала крутить роман на отдыхе. Ей нужен был сладкий симпатичный мальчик, ее лет или младше. Желательно, иностранный турист или кто-то местный.

Кто-нибудь легкомысленный с бронзовой кожей и слабеньким английским. Чтобы говорить только о море, немного о еде, а потом - только приторные комплименты, которые, впрочем, не приедаются за две-три ночи. А большего и не надо. Пара свиданий, пара ночей бешеного секса - и остальное время она с удовольствием проведет одна, будет много гулять, покупать безделушки на торговых улочках и подолгу сидеть вечерами на море, глядя на пену, белеющую в темноте, и воображая, как начнет по приезде новую жизнь. Больше никогда не будет слишком много работать и допускать в свою жизнь мудаков, которые превращают жизнь в месиво.

Этот мужчина был полной противоположностью бронзовокожего смазливого героя ее идеального курортного романа. Его кожа благородного офисно-зеленого оттенка как две капли походила на ее собственную, лицо давно утратило мальчишеские черты, а самым плохим было то, что познакомились они в самолете, вылетевшем из Домодедово. Нет, самым худшим было даже не это, хотя что может быть хуже, чем заводить курортный роман с таким же москвичом? Пожалуй, только только заводить курортный роман с мужчиной, который умел смотреть так, что об его взгляд можно было обрезаться. Слишком умный взгляд. Слишком внимательный.

У Милы хватало опыта, чтобы понимать, кто с кем на самом деле крутит роман. К двадцати восьми годам такие вещи уже начинаешь просекать, если, конечно, не пропадаешь в каком-нибудь монастыре или, еще хуже, замужем. Судя по всем ее замужним подругам это было куда худшей участью, а может, ей так лишь казалось. Во всяком случае, сама Мила никогда не была ни там, ни там, но монахинь, рвущихся стать светскими львицами, она не встречала, а замужних — сколько угодно. Монахини, опять же, гораздо чаще источают умиротворение, чем замужние женщины.

И монахини наверняка источают его потому, что не так часто становятся объектом манипуляций со стороны мужчин, размышляла она. С Милой же такое случалось не раз и не два, и поэтому она давно четко усвоила, что ведет партию, даже самую короткую, всегда кто-то один. И если ты не уверен, кто именно, значит, это не ты. Похоже на танец - оба вести не могут: или запутаются в ногах или подерутся. И если ты танцуешь с кем-то, сама не зная, как, и все складывается гладко — следовательно, тобой умело управляют.
А еще она знала, что позволять мужчине вести, по-настоящему управлять - очень опасно.

К счастью, мужчин, которые любят вести по-настоящему, очень мало. Большинство предпочитает, чтобы женщина вела - разумеется, если при этом она разумно делает вид, что он главный. Мила плохо умела делать вид – это портило ей всю жизнь. Пока хорошо получалось только с бронзовокожими мальчиками. Там все просто: улыбайся, кивай, позволь ему угостить тебя ужином, потом - прогулка по пляжу и обязательно что-то вроде: "ой, дарлинг, у тебя в глазу ресничка" - и поцелуй. А потом и продолжение у него в квартире или в номере, если турист.

Все просто, все понятно, и двух ночей, как правило, достаточно обоим. Иногда одной.

Мужчины со взглядом, режущим как бритва, ресничек в глазу никогда не ищут и не рассказывают о звездах. Они вообще обычно немногословны. Но делают как-то так, что ты довольно скоро непонятным образом находишь себя за странным занятием, а именно за рассказом незнакомцу о самом сокровенном. О чем-то из детства или о том, что зрело внутри последние года три, но все никак не формулировалось, а тут раз - и вышло. Сами они сокровенным никогда не делятся, но часто бывают интересными рассказчиками. И тогда ты просто слушаешь, открыв рот, и хохочешь над шутками, как бешеная, а потом понимаешь, что уже полчаса хочешь его поцеловать, даже если вы всего тридцать пять минут знакомы.

...Его звали Саша, и он сел в кресло по соседству в последний момент перед взлетом, когда двери самолета были давно закрыты, и Мила уверилась, что в пустом на треть салоне ей достались в подарок все три свободных сидения, на которых можно с комфортом поспать во время длинного перелета. Позже оказалось, что он летел с друзьями, которым достались места в хвосте.

"Доброе утро", - сказал он глубоким грудным голосом, когда сел рядом. Мила сдержанно поздоровалась, скрывая разочарование: она всегда предпочитала три свободных кресла разговорчивым попутчикам. Но, к ее облегчению, его приветствие не стало началом длинного словесного потока: он не проронил ни слова в ближайшие два часа полета.

Беглый взгляд в его сторону принес ей информацию о том, что мужик скорее симпатичный. Не красавец, не идеальная фигура, но такого типа, какие ей нравились: плотный, крепкий, не слишком большой, но определенно выше нее. Гладко выбритое лицо с первого взгляда обычное, без каких-либо ярких отличительных черт. Безопасно неидеальный. Привлекательно сильный и спокойный.

Сама не понимая почему, Мила с возрастающим любопытством наблюдала за ним во время полета. Вопреки поведению большинства пассажиров, смотревших фильмы по видео-системе, он, как и она, читал захваченную с собой книгу. Скосив глаза на текст, она убедилась, что это было не художественное произведение, а некое пособие по психологии. И заинтересовалась еще больше. Мужчин, разбирающихся в такой теме, Мила прежде не встречала.

Когда принесли напитки им снова довелось обменяться парой фраз: Мила попросила томатный сок, не расслышав, что он кончился, ее попутчик галантно предложил ей свой стаканчик, который оказался последним. Но, внезапно смутившись, Мила отказалась и согласилась на яблочный.

- Что вы читаете? - не выдержала она, внезапно для самой себя, когда сделала первый глоток, посмотрела на него, и их взгляды снова пересеклись.

- Пособие по дрессировке, - ответил он почти без паузы, словно ждал, что она заговорит с ним.

- Собак? - удивленно уточнила она, поскольку до сей минуты относила выхваченный украдкой кусок текста к психологии двуногих.

- Людей, - ответил он, скользнув внимательным взглядом по ее лицу и чуть ниже, примерно до края скромного выреза блузы, прикрывавшей большую часть груди. В его взгляде не было никакой сальной заинтересованности, но и безразличным он не казался, и Мила непонятным образом ощутила притяжение.

Хихикнув тому, что приняла за удачную эффектную шутку, она снова открыла книгу, мгновенно испугавшись вспышке собственного интереса. У нее все еще сохранялись большие планы на бронзовокожего красавчика, которого она должна была встретить в отеле или на пляже на второй или третий день отпуска. Тогда она еще не знала, что почти весь оставшийся полет проведет в крайне интересной неспешной беседе с незнакомцем по имени Александр, что к концу полета он понравится ей настолько, что она позволит помочь с вещами и покупкой симки, а потом узнает ее местный номер и уже к вечеру позвонит, чтобы пригласить на ужин.

Решение согласиться на который далось легко, потому что она не собиралась спать с ним. Это только ужин - за неимением поблизости альтернатив. Просто чтобы не есть одной. А завтра она найдет себе кого-то, более подходящего для разового секса.

К сожалению, все эти мысли окончательно выветрились из ее головы там, на пляже. Еще когда они шли туда Мила решила честно предупредить, что секса не будет. Она всегда предпочитала вести себя честно в таких делах. И хотя за ужином он ни слова не сказал о чем-то подобном, не выдал ни одной скабрезной шутки, ни одного явного намека, они оба были взрослыми и знали правила курортной жизни. Три свидания по цене одного, как сувенирное мыло, со скидкой. Каждый день - маленькая жизнь, один ужин вполне можно засчитать за неделю ухаживаний. А, учитывая разговор в самолете, они, можно сказать, уже были старыми знакомыми. И конечно, он ждал секса, раз уж она согласилась на кафе.

• Ты выглядишь фантастически, - заметил он, оценив ее льняное голубое платье, когда она вышла, и Мила улыбнулась. Было видно, что он с удовольствием осматривает ее фигуру и не привирает.

Ей тоже понравилось, как он выглядел, когда заехал за ней на такси. Длинные хлопковые брюки, футболка, кожаные сандалии. Мужиков в шортах, майках и шлепанцах Мила переносила с трудом. Этот стиль одежды вне пляжа выдавал неопрятный стиль мышления, который ей не импонировал. С другой стороны, Сашин идеальный, с ее точки зрения, стиль заставил ее напрячься еще больше: слишком мало недостатков для незнакомца. Только и всего, что небольшая полнота, которая ни капли ее не отталкивала, и немного усталое лицо. Которое, впрочем, уже выглядело намного свежее, чем в самолете.

И чем чаще Мила бросала на него взгляды в машине, пока они ехали до ресторана, тем больше понимала: когда он немного загорит и отоспится, то будет выглядеть просто неотразимо.

Он вел себя, в общем, почти идеально: очень уверенно и спокойно. Смешно непринужденно шутил и расхваливал свое блюдо, кормил ее со своей тарелки кусочками восхитительного мяса на гриле и фруктами, хотя на ее тарелке фрукты, разумеется, были такие же. Рассказывал забавные истории из прошлых отпусков, в основном о приключениях в море и о катании на мотоциклах. Ни слова о других женщинах, ни слова о работе, ни слова о чем-то еще, что могло бы вызвать неприятные ассоциации. Он слушал ее с искренним интересом и когда она рассказывала свои истории в ответ, громко хохотал, демонстрируя белые зубы, бархатистые оттенки своего голоса и откидываясь назад так, что пластиковый стул поскрипывал.
Поэтому-то Мила и чувствовала себя так неловко, когда он позвал погулять по пляжу и она поняла, что не может позволить этому зайти слишком далеко. А с этим мужчиной любой следующий шаг и будет означать: "слишком далеко".

- Саш... Эммм... Я должна сказать, что... Я сегодня не...

Она внезапно замялась, язык почему-то не поворачивался. Останавливал его внимательный и спокойный взгляд, к которому она начала уже привыкать. Он как будто читал мысли, молча глядя в глаза и слегка улыбаясь.

- Если я скажу, что мне просто интересно с тобой... - начал он медленно, словно предоставляя ей время на то, чтобы прервать его, и на самом деле был прерван ее громким фырканьем.

Тогда его лицо преобразилось и повеселело: он улыбнулся немного циничной, но удовлетворенной улыбкой.

- Так что не так? - спросил он прямо, обхватывая ее за талию и слегка запрокидывая голову.

"Я тебя боюсь", - ответила она про себя.

- Не знаю, - ответила она вслух.

Ты меня боишься, - констатировал он и прижал ее крепче, когда она попыталась спрятать горящее лицо. Запустив ладонь в ее волосы, он снова запрокинул ее голову и приблизил свое лицо к ее:

- Не бойся, я не какой-нибудь тошный романтик. Я настоящий первоклассный извращенец.

Мила засмеялась и поняла, что ее отпустило. Или, наоборот, скрутило так сильно, что она уже не могла сопротивляться?

- Это меняет дело, - выдавила она сквозь немного нервный смех и позволила увести себя на пляж.
Какое-то время они просто бродили в полутьме и продолжали беседу, смеясь над шутками друг друга, а потом сели прямо на песок, и Саша молча обнял ее, поглаживая по спине кончиками пальцев так, что в этом нежном прикосновении непостижимым образом ощущалось обещание такого бешеного секса, что у Милы довольно быстро участился пульс и загорелось лицо. Очевидно, он знал толк в прикосновениях... И в поцелуях, как выяснилось довольно скоро. А затем он встал и подал ей руку:

- Мой отель - через дорогу.

- Разумеется.

Все еще умничая из последних сил, она одновременно сгорала от смущения и прятала глаза. В роли ведомой ей часто бывало неловко, хотя она не могла понять, от чего. Но отказывать ему больше не хотелось. Наоборот: от его поцелуев, ласк и прежнего спокойствия и уверенности ее нетерпение возросло.

Возможно, ей помог принять решение тот факт, что днем на нее «накатывало». Прямо на морском берегу, где она планировала быть неприлично счастливой, расслабленной, беззаботно щебечущей с красавчиками всякого рода. Днем ей вдруг стало грустно и одиноко. Она убедила себя в том, что это из-за раннего подъема и перелета — просто устала. Но в глубине души знала, что дело не в этом. Она поехала в этот отпуск не за отпуском - ей нужна была ее новая жизнь по прилете, а как начать новую жизнь, повторяя старое?

В ее жизни уже были жаркие каникулы и курортные романы. Уже был шоппинг, море, солнце и весь этот джаз. В глубине души ей хотелось чего-то особенного — того самого, чего Мила до смерти боялась. Единственным новым для нее здесь казался он. Все остальное кругом было отлично знакомо, вся красочная ярмарка курортной азиатской заграницы. Великолепная, богатая, бесконечно разнообразная, но приедающаяся, как все. Абсолютно все в мире может надоесть, если не делать чего-то нового, если не меняться изнутри.

И пока они шли по сияющей плитке и поднимались по лестнице, ведущей в просторный холл, она почти ничего не видела вокруг, сосредоточившись на ощущениях: горячем прикосновении ладони, лежавшей на ее спине чуть ниже талии. Ароматах, витающих в горячем южном воздухе. Его тонком запахе - еще одна важная составляющая его обаяния. Саша так пах, что его хотелось съесть. Шампунь? Мыло? Тщательно дозированная туалетная вода?

В лифте он шагнул к ней, касаясь губами виска, и аромат усилился. Мира повернула голову, с наслаждением втянув воздух ноздрями, и это случайно получилось слишком громко - послышалось его тихое хмыканье. А через пару минут карта мягко щелкнула в проеме двери, и он впустил ее в номер.

Едва дверь за ними закрылась, как Мила подняла на него умоляющий нетерпеливый взгляд. Все ее тело болело от желания. "Только не надо сейчас предлагать мне выпить", - беззвучно взмолилась она, и он мягко улыбнулся, привлекая ее к себе за талию, сразу задирая платье и требовательно целуя - совсем не так, как на берегу.

Мила ответила таким же нетерпеливым поцелуем и стала расстегивать его рубашку, но он помешал ей, когда стал стягивать платье через голову и, справившись с этим, отвел ее руки, снова протянутые к его одежде:

- Спокойно. Я справлюсь.

Его тон был абсолютно невозмутимым, но слова заставили покраснеть до корней волос. Неужели она проявила чересчур сильное нетерпение и вызвала этим его раздражение?

Нет, к счастью, Саша был далек от того, чтобы демонстрировать негативные эмоции и тем более — от того, чтобы всерьез испытывать их. Просто, похоже, привык доминировать чуть больше, чем те мужчины, с которыми она имела дело прежде. Растерявшись, Мила замерла, но ее мгновенно успокоили две сильные руки, крепко обхватившие ее лицо, и горячие губы.

Подтолкнув ее к постели, он выключил верхний свет, лег рядом и крепко прижал к кровати, настойчиво целуя так, что эти поцелуи казались совершенно непристойными, даже для прелюдии. Немного поголя Мила осознала, что именно кажется ей таким развратным и одновременно возбуждающим: он слегка удерживал ее, прижимая одну руку и немного - волосы, таким образом почти обездвижив. И у нее на секунду даже возникло ощущение, что ее насилуют.

Но стоило ей лишь немного напрячь тело, в инстинктивной попытке высвободиться, как он мгновенно отпустил и переменил позу, перекатившись на бок и привлекая ее к себе. Яростная страсть на несколько мгновений сменилась обворожительной нежностью - он ласкал губами ее губы, а рукой обхватил ее грудь, сжал сосок и скользнул ниже, мягко лаская живот, а затем проводя пальцем по линии трусиков.
Мила издала тихий стон, лаская в ответ его шею, плечи, грудь, пока он не перевернул ее не спину снова, нетерпеливо просовывая руку по тонкую ткань трусиков.

- О-о-о-о!

Он начал мягко, одним пальцем, но очень быстро стал дразнить и ласкать ее так, что Мила потеряла всякое соображение. Последней здравой мыслью было, что он, похоже, настоящий профессионал. А вечность спустя она поняла, что с ее губ срываются умоляющие стоны и просьбы не останавливаться и...

- Пожалуйста... Пожалуйста!!

- Что, малыш? - с тихим смешком спросил он, продолжая ритмично ласкать с такой скоростью, которая эффективно удерживала ее на краю, но не позволяла сорваться вниз.

- Иди ко мне, - попросила она шепотом.

- Я рядом.

Мила удивленно распахнула глаза: его губы изогнулись в иезуитской, слегка издевательской улыбке, и до нее дошло, что он дразнит нарочно. Ее лицо вытянулось, рот приоткрылся, но прежде, чем она успела бы вынырнуть из блаженной неги вожделения, он наклонился и прижал свой лоб к ее, глядя в глаза:

- Попроси меня. Побудь плохой девочкой.

Его голос был медово-сладким, соблазняющим и нежным. Подушечки пальцев продолжали дразнить ее клитор, заставляя выгибаться всем телом и желать, желать, желать. И она сдалась.

- Трахни меня, - быстро выдохнула Мила, с трудом воображая, что делает.

- Пожалуйста, - подсказал он все тем же мягким тоном. Его пальцы на мгновение скользнули глубоко внутрь, с силой нажимая. Мила снова выгнулась, цепляясь за его плечи так, словно тонула. Она издала новый громкий стон, глядя, как он жадно изучает ее лицо, наслаждаясь реакцией на ласки.

- Пожалуйста, - послушно простонала она. И в ту же секунду его пальцы исчезли. Из-под ресниц, тяжело дыша, всем телом ощущая влажную пульсацию своей ноющей от желания вагины, Мила смотрела на то, как он стягивает брюки вместе с бельем, разрывает зубами квадратик презерватива, наступает коленом на матрас... Наклонившись над ней, он быстро стянул трусики с ее бедер, и Мила согнула ноги в коленях, нетерпеливо обхватывая его бедра, когда он взял ее одним сильным движением.

Из ее груди вырвался глубокий стон - он отлично подходил ей по размеру. Достаточно большой, чтобы это ощущалось каждой клеточкой, но не такой огромный, чтобы причинять боль. Что оказалось особенно важно, когда он взял ее ноги и бесцеремонно закинул себе на плечи, начиная двигаться так быстро и так сильно, что Милины стоны превратились в крики - за несколько мгновений до того, как ее тело потряс ошеломляюще сильный оргазм. Тихо постанывая, когда он замедлил движения, Мила закрыла рот тыльной стороной ладони, но он почти сразу перехватил ее руку и прижал к подушке:

- Нет, солнышко, не так. Я хочу слышать твои крики, - прошептал он, двигаясь теперь так медленно, что Мила начала извиваться, пытаясь ускорить его движения, чтобы получить второй оргазм, но двигаться в таком положении было нелегко, особенно когда он нажал на ее ноги сверху чуть сильнее, причиняя уже ощутимое неудобство. Кляня себя за то, что слишком мало времени выделяла на йогу, Мила тихо попросила его переместиться, и Саша приподнялся, переворачивая ее на живот. Когда он вошел сзади, она судорожно крепко сжала его внутри, но уже была слишком влажной, чтобы медленных сладких движений хватило для полноценного воспламенения ее тела. Снова попытавшись ускорить движения, Саша потерпела неудачу. Саша на мигу прижал ее всем своим весом, пресекая эту попытку, и склонился к ее уху:

- Хочешь пожестче?

- Да-а, - выдохнула она. Мила и не помнила, когда прежде была такой ненасытной, но сейчас она хотела второй оргазм. Она хотела его так, как с другими мужчинами не стремилась даже к первому.

Он слегка приподнялся на локтях и потянул ее бедра наверх, поставив на четвереньки. А затем неожиданно протянул руку и намотал ее волосы на ладонь у затылка. Мила даже не успела пискнуть перед тем, как он начал двигаться, обладая ею на этот раз так неистово и так сильно, как прежде ее не трахал никто и никогда. Мила, шокированная и жесткостью его проникновений, и тем, как он удерживал ее волосы, не позволяя опустить голову, стонала как бешеная, толком не понимая, что чувствует.

Казалось, он ни капли не заботился о том, что намеренно причиняет ей легкую боль и неудобство. Он снова как будто насиловал ее, с ее собственного согласия. Когда она сказала, что хочет пожестче, то не совсем такое имела ввиду. Или... Именно такое?

Второй оргазм не заставил себя ждать, она кончила почти одновременно с ним, и тогда они рухнули на постель вместе.

Осторожно высвободив волосы, она на несколько мгновений замерла, почти не шевелясь рядом с горячим мужским телом. Саша тяжело дышал совсем рядом, тоже приходя в себя. Через какое-то время он тяжело шлепнул ее по попе, задержав ладонь, чтобы стиснуть ее плоть на пару мгновений, и ушел в душ. А Мила продолжала лежать, пытаясь понять, что это с ней такое было. Абсолютно точно это был новый для нее опыт. Прежде ей не доводилось с таким вкусом отдаваться мужчине на первом свидании, позволять вести себя настолько бесцеремонно и... Получать от этого такое наслаждение.

Никто прежде не вынуждал ее просить об этом, да еще вот так нагло, прямо. И как ему только удалось? Вспомнив о том, что произнесла, Мила порозовела и со стоном спрятала лицо в подушку. Он заставил ее просить и таскал за волосы, смотрел насмешливо, когда она задыхалась от возбуждения. Он делал это расчетливо - так, словно делал это с тысячей женщин до нее. И теперь ей было ужасно неловко, неловко, неловко. Она не должна была поддаваться.

Когда вода в душе перестала литься, Мила села и выпрямилась, после секундного раздумья метнулась к зеркалу и пригладила волосы, опять села. Ее щеки, по ощущениям, снова горели, но в зеркале красноты не отражалось, и Мила попыталась расслабиться. Расслабиться не позволял один вопрос: почему этот мужчина заставлял ее нервничать так сильно? Это был его взгляд или запах или его уверенное поведение? Как он посмел вот так хватать за волосы, удерживать руки? Откуда он мог знать, что ей понравится?

«А тебе разве не понравилось?» - сразу пришел насмешливый вопрос откуда-то изнутри. – «Понравилось, но…»

Дверь ванной открылась, и Мила невольно бросила на него настороженный взгляд. Саша, между тем, выглядел абсолютно расслабленным и удовлетворенным, стоя в проеме с полотенцем в руках, но не на бедрах. Он лениво потер полотенцем волосы, изучая ее с видимым наслаждением. Его плоть выглядела наполовину возбужденной.

- Идем, я тебя помою, котенок, - мурлыкнул он таким голосом, что у нее в животе что-то сжалось и сразу же разжалось, посылая электрические сигналы ниже.

- Я.,. эммм и сама обычно справляюсь, - сказала она, неловко хихикнув.

- Тебе понравится, - безапелляционно заявил он, протягивая к ней руку.

Мытье оказалось сплошным издевательством. Саша беззастенчиво ласкал ее, намылив ароматным мылом так, словно хотел взбить пену до потолка, и его руки скользили настолько мягко, что она загорелась от первых же прикосновений сверху, в районе плеч и груди, а когда он дошел до бедер, Мила уже готова была на него залезть.

- Закрой глаза. Просто наслаждайся, - пробормотал он ей в ухо, круговыми движениями лаская внутреннюю часть ее бедер, но намеренно не касаясь чувствительного низа живота. Но Мила внезапно поняла, что что-то не так. Она больше не могла позволить ему просто ублажать ее, это было неправильно… небезопасно для нее.

- Пожалуйста... Я хочу тоже сделать для тебя что-то, - сказала она, осторожно отстраняясь. Его карие глаза слегка сузились с улыбкой, как будто она сказала какую-то ерунду.

- Сомневаюсь, малыш, - без обиняков сказал он вслух после того, как его глаза уже сказали то же самое.
Он приподнял душ, чтобы смыть с нее мыло, но Мила осторожно отодвинула его руку и прижалась, обнимая его, поглаживая его спину.

- Хочешь, я... Как ты любишь? - спросила она негромко, выразительно посмотрев вниз и облизав губы. Но по его лицу ничего невозможно было прочитать, а под ладонями ощущалось странное напряжение его тела. Саша медленно поднял руку и коснулся большим пальцем ее нижней губы, провел по ней, а потом слегка нажал, чуть-чуть проталкивая палец в ее рот. Он смотрел прямо в глаза.

- Я люблю поглубже… пока твои руки связаны.

В его голосе слышалась легкая снисходительность, и он почти сразу убрал руку от ее лица, слегка отстраняясь. Теперь он не касался ее и просто стоял, слегка напряженный, словно ожидая, когда она отступит назад и позволит ему снова управлять всем, что происходило между ними. На этот раз ей даже показалось, что в его тоне и позе проскальзывала ответная настороженность — словно он предпочитал не распространяться о своих настоящих предпочтениях из каких-то тайных опасений, а вовсе не из-за высокомерия.

Но все же смысл его слов до нее дошел, и картинка того, что конкретно Саша имел в виду, довольно живо предстала перед глазами: она на коленях со связанными за спиной руками, он держит ее за волосы и медленно входит в ее послушно открытый рот… насколько же надо ему доверять для такого?

- Я так никогда не пробовала, - прошептала она с неподдельным испугом.

- Я почему-то догадывался об этом, - насмешливо хмыкнул он.

- Что еще ты любишь? - спросила она под влиянием внезапной вспышки любопытства, смешанной с возбуждением и немного - с инстинктивным страхом.

- Повернись, - внезапно сказал он - скорее скомандовал, чем попросил, продолжая смотреть сверху вниз внимательным спокойным взглядом.

Мила какое-то время смотрела в его глаза, словно пытаясь получить гарантии безопасности, а потом медленно повернулась лицом к стене. Саша мгновенно прижался сзади так, что его уже совсем твердый член уперся в ее ягодицу, взял ее за руки, не спеша поднял их и положил на стену.

- Стой так. Не шевелись, - потребовал он все тем же тоном без тени сомнения и провел намыленными руками по ее телу сверху вниз. Когда стало немного щекотно на ребрах Мила хихикнула и внезапно получила увесистый шлепок.

Подпрыгнув от изумления она попыталась опустить руки и развернуться, но он перехватил за запястья и прижал их к стене над ее головой силой, надежно придавив ее тело своим к прохладной стене. Мила пискнула от шока, но прежде чем успела возмутиться, ее уха коснулся горячий шепот:

- Я люблю вот так. Когда ты беспомощная в моих руках. Когда я могу делать с тобой что захочу. А если ты будешь строптивой, то получишь наказание.

- Эммм... Как в пятидесяти оттенках серого? - спросила Мила, снова глупо хихикнув, скорее, от неожиданности и страха. Боже, а что, если он псих? Стены в гостинице, конечно, тонкие, но как скоро ее услышат и позовут кого-нибудь с ресепшн на помощь? Она застыла, не зная, что делать. Уже начинать кричать? Сопротивляться? Или тихонечко попросить отпустить ее по-хорошему?

- Нет, не так, - пробормотал он и отпустил ее руки. Его ладони скользнули на ее грудь, мягко лаская соски, - расслабься. Это только по взаимному согласию и... Все равно не для тебя.

- Подожди! - попросила она, когда он внезапно стремительно вылез из душа и принялся вытираться. Но прежде, чем она успела смыть с себя всю пену и вылезти следом, Саша уже вышел из ванной и прикрыл за собой дверь.

Чертыхнувшись, Мила не стала вытираться: ей пришло в голову, что он может и из номера уйти, хотя это было ужасно глупо — ведь это его номер. Но, повинуясь порыву, она выскочила из душа совершенно мокрая, просто обмотавшись полотенцем:

- Саша, подожди! Почему ты думаешь, что это не для меня?

Он стоял у чайного столика, не спеша наполняя чайник водой. На ее требовательный тон он не отреагировал совсем, только спросил через паузу:

- Чай будешь?

Мила тоже выдержала паузу от неожиданности и, наконец, ответила «да».

- А почему не вытерлась?

Его искреннее удивление сбило ее с толку. Он словно не заметил того, что только что произошло, и теперь снова излучал лишь спокойствие и умиротворение.

- Иди вытрись, - добавил он, не дождавшись ответа. - Там есть фен, если что.

Казалось, право отдавать приказы для него было чем-то само собой разумеющимся и неотъемлемым. Как и уверенность в том, что она подчинится. Мила открыла рот, чтобы съязвить, но потом почему-то молча закрыла его и пошла в ванную, чтобы вытереться и высушить волосы.