Читать онлайн
"Золотой Колаис. Божества Колаиса, часть Первая"

Уважаемый Читатель!

Если Вы держите в руках эту книгу, значит – Вы любите историю, и феерию. Именно в этих жанрах написана данная книга, чтение которой доставит Вам несомненное удовольствие.

Она будет тем волшебным окном, которое откроет Мир тех, кто жил и любил до нас, и Вам покажется происходящее реальностью. А в эту реальность вплетен вымысел. Чародейство и романтическая любовь чередуются с интригами Римского двора. Сцены мистического характера с поединками. Сакральная философия с тайной ожившей игрушки – крылатым конем-драконом по имени Колаис.

Это – приключенческая история о судьбе двух братьев-близнецов , настолько похожих друг на друга, что их прозвадли божественными близнецами..

Характерологические и психологические портреты этих братьев написаны мощно и ярко, и сразу вызывают симпатию у каждого. Что и не удивительно, они - божества Колаиса! Они прекрасны и гармоничны. Но как, же сложно им, разлученным в пятилетнем возрасте злой судьбой, будет встретиться.

Они – дети могущественного жреца. А он – личность неординарная, чьи жизненные цели направлены на улучшение жизни родины – Тавро-Скифии, где и происходят основные события. И что именно кроется в пророчестве, завещанном близнецам Небесными Старцами? Найдут ли божества Колаиса, как называли братьев, Жезлы Абсолютной власти, или как они еще назывались - оружие богов?

Приятного Вам, уважаемый Читатель, путешествия вместе с героями по дорожкам их переживаний, их поиска самих себя, братской дружбы, звездной любви в мир реально-нереальных Тавро-Скифии и Рима 3 века

Цвела вишней и яблонями пышная весна, какая она случилась в начале 3 века, неважно, в каком году, но, тогда правила династия местных херсонесских аристократов Флавиев, друзей и сподвижников римских императоров Галлов - Требониана и Волусиана.
Римский гарнизон стоял в Херсонесе Таврическом.

Удивительный это был город.
На Гераклейском полуострове, ближе к высокому небу, как гнездо огромного орла. Город вроде бы небольшой, со всех сторон обнесенный мощными крепостными стенами. Но куда до него Афинам, разбросанному гудящему муравейнику. То, что есть в Афинах, есть и в Херсонесе.
Его широкие прямые улицы пересекались под прямыми углами. Вокруг главной площади – агоры – все в шаговой доступности: амфитеатр, термы, гарнизон, бесчисленное количество каменных, и мраморных статуй. Кого только там нет с копьями, стрелами, свитками, лирами, да просто косматые морды варварских божеств. Жертвенники почти на каждом углу, стадион для состязаний. Колизей, гимнасии. Храмы для верующих разным богам и сомневающихся – какие хочешь! Главный рынок, торжище, над которым витал стойкий рыбный дух.
И наиглавнейшее заведение всех времен и народов – лупанарий, царство девиц легкого поведения и их клиентов: мордоворотов разной национальности, поскольку херсонесситы – невероятный народ. Гремучая смесь чистокровных эллинов с местными варварами: таврами, синдами, скифами, сарматами и et ceterra (и так далее), как говорят римляне.
Заведение имело замысловатое название «Святилище Апатуры», в переводе – «Обманщица», в просторечии – «Камбала».

…Рыночное питейное заведение «Камбала» тонуло в угарном дыму. Сквозь дым, как приведения, проступали силуэты пьяных мужчин: поющих и спорящих, жующих и дрыхнущих, играющих в астрагалы,- замусоленные кости, - и обнимающихся с девицами легкого поведения. Их красные спитые физиономии красноречиво говорили о роде их сомнительных занятий.

За единственным длинным столом в самом конце задымленного зала, вперив взгляд в пустоту поверх деревянной кружки с пивом, - оно называлось «олей», - сидел молодой человек. Он был одет по сарматски, в черные штаны-анаксириды и глухую куртку с короткими рукавами, без каких либо украшений. О том, что его наряд все-таки не для плебса, подсказывало тонкое сукно и шнуровка по бокам узких штанов, а также невысокая обувь с серебристыми застежками вокруг щиколоток. На широком кожаном поясе, почти опущенном на узкие бедра молодого человека, висел меч, ножны которого имели вензель с сарматским знаком в виде креста с загнутыми концами, что обозначало букву «А».

Владельцы холодного оружия всегда носили на запястьях браслеты: бронзовые, серебряные, у кого, как позволяли его социальное положение и доход. Запястья сармата, - а то, что он был сармат, никто в лупанарии не сомневался,- стянуты черной кожей с бронзовыми застежками, что абсолютно ничего не говорило о его статусе. Такие браслеты могли носить и гладиаторы, и наемные убийцы, и стражи закона.

А вот тонкое серебряное кольцо с крестом буквы «А» на круглом камне желто-бурого цвета, с блестящими золотыми точками, который называли «Златоискром», на безымянном пальце правой его руки могло сказать, что парень отнюдь не простолюдин. К тому же, стоявшая рядом с кружкой пива миска с красными раками была роскошью для скромных кошельков.

Раки эти служили предметом завистливого обсуждения, и все чаще пьяные глаза посетителей заведения обращались к сармату, особенно с десяток молодчиков мрачными взглядами прощупывали его широкоплечую гибкую фигуру.

Они зашли в «Камбалу» сразу за ним, вальяжно расселись, заказали себе пиво без закуски, и постоянно наблюдали за сарматом. Его плотная шея и накаченные мышцы подсказывали – он боец не робкого десятка, но талия, не иначе грозившая переломиться, удивляла хмельную братию; прям – осиное создание! Он не просто резко отличался от заросших, крупных, коренастых выпивох, а был белой вороной на их фоне; одет, проще не бывает, а осанка аристократа из клики архонта, главы города, Максима Флавия! Да и руки не ремесленника или гончара, холеные с длинными пальцами…даже не музыкант, - аристократ, точно!

Разбитные девицы в легких хитонах не первой свежести, сразу взяли его на прицел; явно богатенький к ним залетел?

Густые светлые кудри волос закрывали ему затылок завитками купидона. Профиль высоколобого лица, - а он не оборачивался к ним, - как из мрамора выточенный: с прямой от бровей переносицей, губами Аполлона, упрямым подбородком. Будь он черноволосый, смахивал бы на критского жреца. Такие доаттические профили любили малевать в Херсонесе лет эдак триста назад.

Девицы не спешили к нему подсесть. Клиентов вначале выбирает львица заведения Бэсса.

Бэсса, прибежавшая от богатого клиента, просматривала в комнатушке документы от лекаря. Быстро вытерла немытые руки о подол хитона и поспешила в общий зал.

Сармат, глубоко задумавшись, не сразу заметил, что подле него уже греет скамью хищно накрашенная лупэ. Та самая Бэсса, кто первая выбирает, кому почистить кошельки.

Он повернул к ней несколько бледное чистое выбритое лицо, когда его обоняние выделило из смрадного воздуха запах хвойных белил вперемежку с кислым потом. Бэсса улыбнулась его глазам, в росчерке густых ресниц, удивительно синим, с черными искорками. Его взгляд с любопытством замер на ее губах в жирной алой помаде. «Львица» цокнула языком.

- Доброго счастья, ах, Юлиан! – жеманясь, притянула к себе его кружку.

Об этом молодом человеке Бэсса знала только то, что он приходится Максиму Флавию племянником, наполовину сармат, и весьма скрытный; в Херсонесе постоянно не живет, якобы путешествует, а точнее всего - скрывается от назойливых поклонниц.

Бэсса деловито заговорила на языке херсонесского койнэ - смеси греческого и сарматского.

- Всё, как просил, узнала. Ты не серчай, вижу – заждался, ну, задержали Бэссу в доме, ай, пустяк!

- Мелочи безликой жизни! Бэсса, выкладывай! Мне не досуг с тобой тут красоту с пивом расхлебывать… - тихо заговорил Юлиан, у него оказался приятный бархатистый баритон с сильными нотками звучания, которые он намеренно понижал.

В любом обществе прекрасно знали: на социальном дне различная информация оседает самая достоверная, поскольку чиновники, стратеги, военные трибуны, даже архонты, высшие должностные лица, верша свои махинации, начиная с денежных афер и заканчивая политическими заговорами, используют прикрытием тайных делишек именно питейные заведения. Здесь можно подслушать - о чем болтают легионеры, чинуши или служители разных культов? Легче, конечно, подкупить девицу, чтобы выведывала нужные сведения, но не у каждого шпиона найдется, чем заплатить за полезную информацию.

Сутенеры Бэссы дружно горланили какую-то скифскую походную песню, обнявшись за плечи, в такт раскачиваясь. А мрачные субъекты тихонько наблюдали за Юлианом, вид делая, что увлечены пивом. Шакалы!

Бэсса засмеялась, накрыв ладонью холеные пальцы Юлиана, стиснула. Она, опытная блудница, понимала: случай предлагает ей не только хорошо заработать, но, возможно, вкусить досель неиспробованную близость; больно чувствительны его руки.

- А ты давно по нраву мне. Не хочешь здесь, могу прийти в твой дом, обслужу на высшем уровне. Ведь знаешь, что болтают обо мне? О, мной довольны! Рескрипт имею. Бумаги от лекаря в порядке. Язык чистый, - Бэсса широко раскрыла рот, чтобы клиент убедился, она здорова.

Ребром ладони он толкнул к ней миску с раками.

- Тебе обещали аравийские благовония, двенадцать арибаллов. Ты их получишь. И больше ничего тебе не обещал. Жду недолго, Бэсса.

Гулёна махнула немытой пятерней, хватаясь давить и ломать панцирь рака.

- Ай, подать проституционную повышают! Всё мало им, ромейским наглецам! А еще стратег – козлина Примиан в переписке с трибуном бывшим. У тебя, красавчик, губочки медовые. Гладенький и вкусненький. Мне благовония отдашь. А я тебе побольше кряду дам. Как хочешь, звериные, птичьи. А чем ты пахнешь, котик? Какие ароматы? Дай, угадаю! Полынь?! Я б на твоем месте, аристократик, облилась сандалом, о, как возбуждает.

- Бэсса! – рассердился Юлиан, перебив ее, говорливую,- Чау б тебя Эринии сожрали, ёнда! Чау узнала?

- Вы там, меж собой, как псы, не ладите, всё за жирные куски деретесь, а я… - она прищелкнула языком, вгрызаясь в мякоть рака.

- Они кто? – Юлиан кивнул на неизвестных субъектов в темном одеянии; с грозным выражением тупых лиц, они попивали олей, и поглядывали в его сторону.

Бэсса бросила взгляд на незнакомцев, осклабилась.

- Их видела в казарме римских легионеров. У нас впервые. Болтают наши, они наемники, и с ними встречался Примиан. Болтают, они шпиона ищут.

- Какого, милочка, шпиона?

- Шпиона короля герулов. Гарнизонный не даст соврать. О, шпиона самого короля Антира. У него на шее, тут… - Бэсса, ударив ладонью себе по горлу, понизила голос, выбалтывая якобы жуткую тайну, – Гривна, золото, алмазы, крылья. Оберег нечистой силы. Иная сила не берет за горло короля Антира. Антир-сай. Ну, «сай», по нашему – ну, царь. Сынок могучего жреца, ну, культа богини…как ее?

- Понятия не имею.

- Ну, культа тайного, так в гарнизоне болтают. Этот Антир-сай … один из тех, - Божественных близнецов! - Бэсса почти прилипла к уху сармата, выговаривая, - Аль брехня?

Юлиан посмотрел на нее удивленно.

- Ты веришь недоказуемым слухам?

Служительница Венеры сложила ладони молитвенным жестом:

- Клянуся Апатурой и всеми богами олимпийскими и варварскими! Это правда!

- Ты видела Антира? Антир-сай, король герулов?

- Ты меня заводишь, котик. Он, что? Сюда заходит? Его вообще нет в Херсонесе! А вот его шпион здесь, ищут шпиона короля Антира, понял?

- Кто им сказал, чау шпион короля в Херсонесе?

- Не знаю, сведений нет! Кто-то вякнул, шпион короля тут, а сам король, говорят, живет в своем замке, в горах Кармус, ну, южнее Палакия, скифской крепости. Ну, слышал же о нем? А может, видел, слыхал же байки о Золотом Колаисе?

- Нет, какие это байки? – Юлиан продолжал следить за наемниками; они реготали, морда к морде, что-то рассказывая друг другу.

- Какие? - Бэсса хрустела ножками рака, - народные! Про божественных близнецов, один из них… Антир–сай, второй. Пропал…

- Куда же подевался второй близнец, чау болтают? - спросил Юлиан без всякого любопытства.

Бэсса взмахнула кистью руки.

- Улетел, на золотом крылатом коне. За облака.

Засмеялся Юлиан, сверкнув рядом белоснежных зубов. Сказал Бэссе как маленькой девочке.

– Перестань, всё сказки. Блажь! Понимаю, человеку хочется верить в нереальное, как в реальное, вот и придумали миф о божественных близнецах, кого охраняет магия золотой гривны с алмазными крыльями. Держась за хвост выдумки, любой посчитает себя неуязвимым и могущественным.

Бэссе показалось, Юлиан сам себя не слышит, исподтишка наблюдает за патлатым скифом. Смахивавший фигурой на медведя скиф из амфоры на спор глотал, запрокинув голову, неразбавленное вино, а дружки орали, подзадоривая его, считали вслух, на каком счете он опустошит сосуд? Развлекаются, черти!

- А, а, это наш пастух Сопей, - фыркнула Бэсса, - он помогал мне, а, значит, и тебе. Сопей он – суеверный, но мышцы у Сопея как у Геракла, всех побьет. Не успела ему доложить о тебе, Юлиан, хотел с тобою познакомиться, сказать ему?

- Нет! – коротко ответил Юлиан. Он умел не только слышать все, что вокруг звучало, но и замечать малейшее движение недругов. Особенно чужаки его интересовали, те, кто пили пиво и следили за ним.

- Потешно ль будет знать тебе, красавчик? Высокая элита, не про нас. Жрица богини Девы Марция и Олимпия, та еще стерва, дочь Максима Флавия, твоя племянница, подрались в храме!

- Они, ча-ау? Не поделили жертвенные дары? – усмехнулся Юлиан.

- Не-а, тебя, красавчик! Аль ты не замечаешь? Мадонны, жрицы, торговки свихнулись, бегают за тобой, как очумелые. А за чем бегают? Чего хотят получить? А за тем, что у тебя в штанах, а за что еще бабы дерутся?! Каждую вторую, кряду, перещупал, да? Признавайся! В лицо тебя мало кто знает, вот и мои девки понятия не имеют, кто рядом со мной, не то бы…

Впервые, за всё время общения с Бэссой, Юлиан воззрился на нее в упор, будто рядом сидела оголтелая сплетница.

- Это не слухи, курочка, это - бред ваш, бабий! Всё выложила? Мне пора.

Наверняка Юлиан, племянник Максима Флавия, знал, идя в «Святилище Апатуры»: отсюда просто так не уходят. Ежели клиент не заплатил, львица заведения зовет на помощь своих сутенеров, и те кулаками вышибают отплату, причем, двойную. Да и неважно, снял ли молодчик девку или нет, всё равно – плати.

- Ах, да ты породистый жеребчик! Наши бабы зря не болтают! Так, чем будем расплачиваться, аристократик? - Бэсса не позволила ему встать; закруглив ладонь, нажала на пах. - Ах, да… Хорошо, получи еще один слушок! Мне сказал сам Примиан, на своем вонючем ложе. Да, аристократик, была я с Примианом, вот жирный боров, повернуть уморишься! – она обняла собеседника за плечи, лаская дыханием кожу его шеи. - Тот вороватый трибун, свой человек у конунга тервингов Филимера. Часто околачивается в ставке готского конунга, Филимера. Да, вот, мне записали имя. Он прислал чинушу своего к Примиану. Из самого Рима! - она извлекла из-за пояска хитона клочок темного пергамента, он тут же оказался в пальцах Юлиана.

- Алкивиад. Марий Алкивиад, – сармат прочел латинский текст, отчаянно кусая губы. Сразу спрятал бумажку за пояс, где у него был потайной карман. - Наконец-то! Бэсса! Тебе цены нет! - влепил блуднице сочный поцелуй в висок. Бэсса расцвела восторгом. Охотники за шпионом короля Антира увидели блеснувший «Златоискр» на пальце Юлиана и потянулись за мечами.

Вдруг сутенер Сопей, рослый, высоколобый, патлатый скиф в цветастой рубахе навыпуск, тот самый, кто глотал на спор неразбавленное вино, с грохотом опустил кулак на столешницу. Подпрыгнули миски, кувшины, кубки, рассыпались игральные кости. Удар был оглушающим.

Хозяин заведения поспешил скрыться за дверь, звать на помощь стражу.

Хозяин знал, что последует за этим предупреждением Сопея.

Сосчитав до трех, Юлиан взвился на ноги. Одновременно, выхватив мечи из ножен, подхватились мордатые наемники. Двое из них забрались на стол, с противоположного конца, где напротив уже стоял их противник. Ему потребовался шаг, чтобы оказаться в позиции опытного фехтовальщика, с широко расставленными ногами, раскрытыми руками. Отвлекающий маневр, что-де у противника нет оружия, он не обнажил свой меч, обманул обоих молодчиков.

Почти неуловимое движение рук за поясницу и Юлиан выдернул спрятанные в тайниках пояса короткие граненые кинжалы; в ладонях вот только ничего не было, а в следующий миг две стальные молнии сорвались с его рук. Вонзились по самую рукоять в открытые шеи противников.

Случившееся настолько поразило обитателей «Камбалы», они не сразу опомнились, глядя, как корчатся на столе их приятели, истекая горячей кровью.

Сармат спокойно снял с пояса меч, наблюдая за ротозеями:

Едва молодчики вскинули на него заросшие красные лица, он рывком обнажил меч, ножны в одной руке, клинок – в другой. Он мог бы, перепрыгнув тела убитых, добежать к выходу; дверь открывалась наружу, но там сгрудились визжащие от страха девицы, внушительная кучка.

Юлиан метнул острый взгляд в сторону: там пятеро противников. Но что-то тянут обнажить оружие. Остальные мордовороты слева.

Скиф-силач схватился за скамью, сбросив с нее львицу Бэссу; она, сплюнув с досады, отползла в угол. Ни благовоний, ни удовольствия!

Сармат толчком пяты в заросшее лицо наемника, отбросил его от себя. Скамьей, длинной, узкой скиф хотел смести со стола противника, но тот подпрыгнул, пропуская под собой скамью, она в руках скифа ударила своих же, сбивая с ног двоих. Мечом наотмашь снес голову его товарищу, кто вздумал залезть на стол. Голова подпрыгнула мячиком, покатилась к закопченной печи, разевая залитый кровью рот. Кровь веером жирно рассеялась по орущим проклятия лицам, по стене, по грязному полу.

Молодчики озверели, скопом бросаясь к храбрецу. Он ушел от их направленных клинков в высоком кульбите, перелетев пол - длины стола, приземляясь напротив девиц. Те в панике, - такого они еще не видели, - рванули в разные стороны, визжа по-поросячьи. Наемники, матерясь на чем свет, сталкивались с ними, да еще сутенеры мешали; как всегда бывает в кабачках: кто - то кого-то ударил и драка перерастает в безалаберную потасовку – лупят друг друга, даже за то, что нечаянно толкнул.

Наемники Примиана, однако, не упускали из виду сармата, гоняясь за ним.

Юлиан развернулся у двери, не думая бежать; скрестил свой меч с рослым молодчиком, кто подскочил к нему, размахивая клинком. Клинок попал в «винт» меча сармата. С невероятной быстротой, обезоружив бандита, оказался у него за спиной. Еще пару хитрых приемов, и двое, налетевшие на сармата, свалились со смертельными ранами. Одновременно ногой Юлиан ударил снизу в пах попавшемуся на пути легионеру, заставив его с воем согнуться в три погибели. Он помешал товарищу вступить в бой.

Сумасшедший сармат уже фехтовал с двумя сильными наемниками в темном одеянии, не позволяя им низко опускать мечи, только беречь от удара свои шеи. Клинок и ножны, все шло у Юлиана в ход. Его атаки были настолько стремительны, что он не нуждался в защите, успевая видеть любое опасное движение противников, молниеносно уходя или зля отпором с последующей раной. Он просто летал над их головами, отталкиваясь от стола, ногами ломая им позвоночник, кувыркался, не иначе гуттаперчевый гимнаст. Яростный скрежет стали, вопли, грохот утвари, дымовая завеса.

Вслед погибшим еще трое легли, подплывая кровью. Когда против Юлиана оказались четверо, и все они устремились насадить его на клинки, тот в непостижимо стремительном вращении вокруг себя мечом и ножнами посбивал их клинки, и резко присел. Двое из нападавших наёмников закололи друг друга насмерть, остальные свалились с ранами.

Оставшиеся в живых драчуны, наконец, сообразили, им мечами не взять неуловимого сармата, можно поплатиться жизнями. Они придумали задавить его тяжелым столом, который подхватили с двух сторон, перевернули столешницей, как таран.

Девицы перебежали к львице заведения. Она скорчилась в углу, мрачно наблюдая за Юлианом, то и дело горько роняя: «Чокнутый! Чокнутый!»

Когда со столом в виде тарана, молодчики двинулись к сармату, прижать его к стене, тот в мгновение ока оказался на узком торце столешницы и просто пробежался по их дурным головам, успев носком сапога заехать в ухо «пастуху» сутенеров, кто хотел помешать бандитам придавить сармата. В пылу драки не заметил Юлиан, что невольно ударил своего защитника.

В кульбите, дважды перевернувшись в воздухе, сармат вылетел в открытый проем двери, на улицу. Благо, улица пустовала, он никого не сбил, приземляясь перекатом, сгруппировавшись.

Оглохший на ухо Сопей обиженно заорал вдогонку: достанет его из-под земли и сделает с ним то, что сделал царь Атей с македонскими фалангами – усеяв их костями всю Малую и Великую Скифию.

- Моих костей не хватит засеять твою дурную Скифию! – прохрипел, глубоко дыша, победитель, подхватившись с колен.

К питейному заведению «Святилище Апатуры» уже бежали, громыхая щитами и копьями, стражи закона - номифилаки. В Херсонесе порядок блюли со всей строгостью. Попавшихся смутьянов немедленно привлекали к суду. Оказаться арестованным никому не улыбалось, а Юлиану, племяннику архонта города, тем более.

Пряча меч в ножны, Юлиан хотел затеряться в рыночной толпе, но от него, как от любого драчуна, забрызганного кровью, люди шарахались. Он, бегущий, как на состязаниях празднества Анакий, хорошо был виден стражам порядка, несколько отставших от спринтера. Они кричали, потрясая копьями, чтобы немедленно остановился и сдался правосудию.

- А как же приз, граждане, черно лаковая гидрия с поцелуем прекраснейшей из женщин Херсонеса? Знать бы только, где она, прекраснейшая? – смеялся сармат, ловко уходя от столкновения с торговцами и покупателями.

Не успев проглотить концовку тирады, Юлиан увидел на своем пути носилки с вензелями аристократического дома Флавиев - кокетливыми золотыми рыбками на занавесках. Носилки несли дюжие рабы. Их резко остановили.

- О, Олимпия! – обрадовано воскликнул Юлиан.

Номифилаки сбавили темп, понимая, что поймать драчуна им не удастся; тот нырнул за рыжие занавески носилок дочери первого архонта Херсонеса.

- Клоака позади, а я – в объятия твои, харисия, моё блаженство! Прелесть! - прижав меч к бедру, бедовый Юлиан мимолетом чмокнул в женскую щеку; упал на вышитые шелком подушки, бесцеремонно потеснив, как он думал, – Олимпию, владелицу этих носилок. Но тот час сел, как ужаленный, уставился на свою соседку.