Читать онлайн
"Одна счастливая женщина"

Сначала из темноты навстречу вышла кошка. Наташа вздрогнула от тяжелого взгляда, но одернула себя: «Терехова, ты рехнулась совсем! Кошки испугалась!» Потом повеяло сыростью и стойким запахом залежавшегося мусора. Запах привычный и совсем не страшный. Нужно было решиться и шагнуть во мрак.
Темный переулок, освещаемый лишь нервно подмигивающим тусклым фонарём, был нелюбим всеми местными жителями за исключением, пожалуй, мелкой гопоты, пугающей вечерами припозднившихся граждан.
Возвращающаяся домой после долгого трудового дня Наталья категорически отказалась вместе с коллегами праздновать дурацкий заграничный праздник, который она не понимала и не принимала. Хэллоуин! Не выговоришь и с первого раза правильно не напишешь. Понавешали на себя страшных масок, тыкву приволокли, в туалете на зеркале красной помадой написали: «Смерть, мрак и преисподняя!», хохочут и пьют шампанское, заедая роллами из ближайшего паназиатского кафе. Детский сад какой-то, ей богу! Вот уж завтра, в среду, она всласть проедется по ним, страдающим от недосыпа и похмелья!
Порывшись в сумочке и достав последнюю сигарету из пачки, женщина поискала в кармане зажигалку и снова вслух отругала себя: курить начальник отдела маркетинга в крупном холдинге бросила уже два месяца назад, но противная привычка не спешила исчезать, напоминая о себе в стрессовых ситуациях.
- Огоньку?
Ну вот, она и встретила своего маньяка. Дожила! Напрягшись и сжав в кулаке связку ключей так, чтобы металлические кончики торчали наружу, Наталья обернулась, дабы оценить степень опасности и, не дожидаясь ответа от анализирующего увиденное мозга, сорвалась с места. Бежать на каблуках тяжело, но выбора не было – преследователь не отставал. В голове крутились мысли о невыплаченном кредите, сдаче итоговой документации по планируемой рекламной кампании и о том, что с понедельника нужно начать бегать. Однако догоняющий ухватил за ремешок сумки и с силой дернул, припечатывая беглянку спиной к своему жесткому телу:
- Подождите, пожалуйста!
- Меня муж вышел встречать!– во рту становилось всё суше, и язык с трудом подчинялся воле хозяйки. – Он кэмээс по… боксу.
- Очень рад! – спокойный приятный голос отнюдь не возбужденного мужчины сбивал с толку.
Не боится, гад. И кричать нет смысла, всё равно никто не услышит! Наташа предприняла еще одну попытку устрашения:
- У нас тут, знаете, камеры везде. Хорошие. Ночью снимают и на смартфоны передают.
- Отлично.
Градус напряжения уже подбирался к запредельным значениям Цельсия.
- Послушайте, – она чувствовала, как крепкие ладони прожигали пальто, пиджак и тонкую шелковую блузку, лишая самообладания. – Денег всё равно нет, а от секса со мной никакого удовольствия вы не получите, честно!
- Неправда, – мягко парировал предполагаемый маньяк.
- Что?
- Всё. Вы успокойтесь. Я не собираюсь делать ничего плохого, просто мне срочно нужен приют.
- Приют?
- Убежище, дом, бункер, гараж, погреб с соленьями – всё равно. Люция! – позвал незнакомец кого-то в темноте. – Покажись даме!
Светящиеся глаза с черными щелками зрачков вынырнули из сумрака. Снова эта кошка!
- Люция, дама согласна. Почти.
Кошка подошла и потерлась о фирменные кашемировые брюки сложного баклажанового цвета. Наталья вздохнула: теперь придётся чистить дорогую вещь от кошачьей шерсти.
- У меня нет погреба. – и дальше произнесла немыслимое для латентного интроверта. – Есть только квартира. Трехкомнатная. – зачем-то уточнила Наталья. – Подойдет?
- Вполне!
- От полиции прячетесь?
- Вроде того.
- Убили, ограбили?
- С какой стороны посмотреть. Нам с кошкой нужна только именно эта одна ночь. Мы переждём Хэллоуин, а потом исчезнем из вашей жизни навсегда.
Объятия разомкнулись, и Наташа попыталась рассмотреть вышедшего вперёд мужчину. Высокий. Не худой и, судя по всему, не слабый.
- Идёмте! Если будете меня убивать, то лучше одним ударом. Я, знаете ли, пыток разного рода не люблю.
- Я запомнил, – голос выдавал невидимую в темноте улыбку. – Люция, не отставай!
- Боже, что я сейчас делаю? – ни к кому особенно не обращаясь, промолвила Наталья. - Сюр какой-то!
Ответа не последовало. Они в молчании дошли до подъезда. Домофон не работал. «Пятачок» без всякого звука касался гнезда, но нигде не пикало и не светилось. Незнакомец, стоящий сзади, вытянул руку и открыл дверь без всякого усилия.
- Ну да, – кивнула озадаченная собственной недогадливостью женщина. – Сломался.
Свет не горел и в подъезде, погружённом в какую-то мистическую непроницаемую темноту, в которой что-то шелестело, шептало и, кажется, даже двигалось.
Наташа хорошо помнила, что в первой лестнице – от двери подъезда к первому этажу – шесть ступенек, в следующем пролете девять. Отдавшись на волю мышечной памяти, она смело пошла вперёд, запнувшись лишь на последнем шаге. Однако неминуемое падение было предотвращено незнакомцем, подхватившим Наталью под живот.
- Идите за мной. – он взял женщину за руку и повел, как будто хорошо уже знал адрес. – Здесь? – спросил, дойдя до третьего этажа.
- Да! – нервно сглотнула Наташа. – Вы откуда?
- Оттуда.
- Исчерпывающе.
- У вас свечи есть?
- Обычные?
- Нет, ректальные. Простите. Да, обычные.
- Где-то были. Сейчас поищу.
- Нужно зажечь и расставить по всему дому.
- Зачем?
- Сегодня Хэллоуин.
- Вы что, верите в эту чепуху? Серьезно?
- Более чем.
- Как скажете, – женщина прошла в гостиную, на ощупь открыла один из ящиков шкафа, шумно порылась в содержимом и извлекла целлофановый пакет с несколькими толстыми белыми свечами.
- Хватит?
- Вполне, дайте!
Дальнейшее повергло Наташу в состояние крайнего удивления. Незнакомец щёлкал пальцами, высекая из них искры, и зажигал свечи одну за другой.
- К окнам, к двери, в коридор! – приказывал он так, словно кто-то назначил его тут главным. Но самое удивительное – Наташа безропотно подчинилась, поймав себя на мысли, что в этом бездумном выполнении команд есть некая освобождающая нервную систему прелесть.
- Что ещё, мой генерал?
- Пока всё, дальше видно будет. Давайте просто посидим. Чаем напоите?
- Легко! – она направилась в кухню, гость и кошка за ней. Люция бесцеремонно запрыгнула на рабочую поверхность дорогого кухонного гарнитура, легла, поджав под себя лапы и внимательно наблюдая за действиями хозяйки.
- Только не жасминовый! – вдруг произнес мужчина, опуская еще одну зажжённую свечу в декоративную маленькую вазочку на столе.
- Откуда вы знаете… - обернулась Наташа и замерла, разглядывая лицо, на котором резкие тени вычерчивали черные линии и углы.
Мужчина выглядел лет на сорок, не больше. Узкое лицо, прямые выразительные брови, глубоко посаженные глаза, крупный с горбинкой нос, черная ухоженная эспаньолка. Колоритный, больше похожий на испанского гранда, чем на жителя России. Гость в свою очередь внимательно рассматривал Наташу.
- Теодоро, – представился он. – Теодоро де Карилья
- Наталья Терехова.
- Очень приятно.
- Вы странно одеты. Маскарадный костюм на Хэллоуин? Какой-то он у вас не сильно страшный. Или это ряса? Вы священник?
- Нет.
- Послушайте! Я не знаю, почему вдруг поступила вопреки своим принципам, впустила в дом незнакомца, вы меня загипнотизировали, допускаю. Но, может, расскажете свою историю поподробнее? В конце концов, когда меня будут допрашивать в полиции, не хочу выглядеть идиоткой, доверчивой дурой.
Люция возмущенно мявкнула.
- А ты вообще помалкивай! – Наталью немного несло. – Ты лапы мыла? Нет! А сидишь на чистом столе!
Кошка поднялась и – Наташа могла бы поклясться – с выражением крайнего презрения на морде спрыгнула на пол, а потом устроилась у ног хозяина. Чайник загудел, газ лился из отверстий конфорки странными волнами, кухню заволакивало лёгким серебристым туманом.
- Давайте, давайте, рассказывайте. Кого вы там замочили на маскараде, признавайтесь?
Теодоро с усмешкой покачал головой, сплел пальцы и противно хрустнул ими.
- Я, если изъясняться в привычных вам терминах, колдун. Выбирая стезю, я опирался лишь на свои желания и принципы и спустя десятилетия практики достиг уровня, который превзойти дано лишь немногим.
- Да ладно! Ас, значит, в своем деле. И с такими-то умениями вы не смогли спрятаться от того, кто вас преследует?
- А вас удивило только это? – блеснула ослепительная улыбка.
- Нет, но я стараюсь во всем искать рациональное зерно. Так что вы там про превзойти?
- Я и мой фамильяр – Люция, стали жертвами происков темных магов. В Хэллоуин они свободно перемещаются между пространствами. Если коротко: они хотят меня перетянуть на свою сторону, а если не сумею…, то наказать за отступничество, вот и стараюсь спрятаться. Если проиграю, то лучше и не жить вовсе. Поглощаемый злом, мой разум умрёт для добра, а я так не хочу.
- Не сумеете что?
- Вы внимательный слушатель.
- И скептик. То есть вот эти все свечи способны справиться с темными магами? Ничего себе!
Де Карилья опустил голову, сгорбился.
- Да что уж, выкладывайте всю правду. Редко попадаются сумасшедшие с таким объемным собственным миром.
- Свечи от нечисти нижнего уровня – ищеек преисподней. А вот от тварей посерьезнее меня может спасти… - он закашлялся, и Наташа тут же плеснула ему в чашку воды из-под крана. - …одна счастливая женщина.
Конец ознакомительного фрагмента
Ознакомительный фрагмент является обязательным элементом каждой книги. Если книга бесплатна - то читатель его не увидит. Если книга платная, либо станет платной в будущем, то в данном месте читатель получит предложение оплатить доступ к остальному тексту.

Выбирайте место для окончания ознакомительного фрагмента вдумчиво. Правильное позиционирование способно в разы увеличить количество продаж. Ищите точку наивысшего эмоционального накала.

В англоязычной литературе такой прием называется Клиффхэнгер (англ. cliffhanger, букв. «висящий над обрывом») — идиома, означающая захватывающий сюжетный поворот с неопределённым исходом, задуманный так, чтобы зацепить читателя и заставить его волноваться в ожидании развязки. Например, в кульминационной битве злодей спихнул героя с обрыва, и тот висит, из последних сил цепляясь за край. «А-а-а, что же будет?»
- Ха! А что нужно для этого сделать? Я готова помочь.
- Вам для начала нужно под моим руководством стать счастливой.
- А с чего вы взяли, что я не счастлива? – слегка обижено протянула Наталья, наливая в заварочный чайник кипяток. – У меня всё прекрасно. Карьера, постоянный любовник. Своя квартира. Скоро машина появится.
- Лжёте. Я в течение этой ночи сделаю вас счастливой, и именно это оградит меня от посягновений тьмы.
- Так! Во-первых, я счастлива – и точка! Во-вторых, это как это вы собираетесь меня осчастливливать? Да ещё ночью!?
- Сядьте рядом, – Теодоро хлебнул обжигающий чай и даже не поморщился. – И нет, я не сумасшедший и из психушки не сбегал. Я совершенно нормален, если ко мне можно применить столь плоское определение.
Наташа густо покраснела – колдун прочел её мысли - и села на табурет.
- Закройте глаза и вспомните острый миг счастья. Не так уж важно, когда он случился и при каких обстоятельствах. Вспоминайте само чувство.
…Они сидели на подоконнике в старом университетском здании и болтали ногами, ожидая куратора практики. За открытыми окнами роскошествовал июль, и никакого серьеза в разговоре подружек-однокурсниц не было и в помине.
- Оба! Смотри, Федоров идёт. Мама дорогая, чувак краснеет!
- Ладно тебе, Ир, у него просто морда лица загорела чуток, – полненькая Лида сочно захохотала.
Наташа Терехова подобралась и состроила недовольную гримасу. Совсем не хотелось, чтобы этот неказистый Пашка при всех подходил, но избежать этого уже не получится.
- Наташа! – голос у парня был на редкость красивым, никак не вяжущимся с невысоким ростом и кряжистой фигурой крестьянского сына. Пашка Фёдоров поступил в университет в рамках проекта по поддержке сельхозпроизводителей. – У меня тут два билета на гастроли театра…
- Дай-ка! – Лида выхватила два голубых бумажных прямоугольника из его рук. – Спасибо, Фёдоров! Всегда мечтала сходить. Ты же не против? – она помахала билетами перед носом у незадачливого кавалера.
- Нет, – обескуражено выдохнул Пашка. – Ну, я пошёл тогда?
- Иди-иди! – крикнула вслед Ирка. Тоже мне, ухажер хренов. У Наташки уже есть крутой жених. Наташ, ты чего?
- Ничего. Вы дуры, блин!
- А чего? Ты куда? А если Игорь приедет?
Она выбежала на улицу, ища глазами Пашку, увидела, припустила следом и, задыхаясь, легонько толкнула парня в спину.
- Паш… Уххх! Паш?
Он обернулся, и девушка отметила, как засияло вдруг его не слишком красивое лицо. Чёрт, у него синие, нет, ярко-синие глаза! Вот это да!
- Ты прости, Паш. Дуры они, – она стояла согнувшись, уперев руки в колени, пытаясь отдышаться.
- Я ещё достану билеты, если хочешь!
- Не нужно. В такую жару в театр как-то не хочется совсем.
- Гастроли же.
- Ну и фиг с ними! – Наташа выпрямилась и вытерла слегка вспотевший лоб. – Бег – это не моё.
Пашка вдруг взял её за руку:
- Идём!
И она пошла, не спрашивая, не понимая, как и почему через хват крепкой, мозолистой ладони ей передается спокойная уверенность, что все будет хорошо. Они долго шли по улице, Пашка рассказывал ей о том, как собрал велосипед, который нужно опробовать, и Наташа смеялась над его шутками, удивляясь тому, какое у него тонкое, элегантное даже чувство юмора. Потом он привел её к своей общаге, попросил обождать пять минут и вскоре выкатил велик. Наташа села на багажник, и Фёдоров повез её сначала на окраину старинного русского городка, а потом дальше, в поле, где над луговым разнотравьем раздавался несмолкаемый треск кузнечиков.
Он раздвигал перед ней траву, называя по имени каждый цветок, каждый зеленый или желтеющий уже колосок. Смеялся так, что сердце вдруг переставало биться в девичьей груди, а потом умял траву руками, усадил. Когда Наташа села, он показал рукой:
- Смотри!
И она увидела…
Сидели они на пригорке, а перед ними стелилась зеркальной гладью древняя река, и другой берег с золотыми маковками церквей казался сказочным краем, вотчиной Ильи Муромца.
- Пашка, как красиво! – восторженно прошептала Наташа.
- Теперь это будет наше место, хочешь? Только наше.
- Хочу!
В тот вечер он поцеловал её. Смело, безрассудно, совсем неумело. Наташа не оттолкнула, просто отгородилась большим букетом неумолимо увядающих полевых ромашек.
- Ну всё, иди!
- Завтра…
- Хорошо! – она совершенно счастливая забежала в подъезд, словно за спиной выросли крылья. Шесть ступеней, девять, девять, девять, девять.
- Стрекоза, ты игде ета была? – выглянула из кухни бабушка, что в одиночку воспитывала внучку с пятнадцати лет.
- Бабуля-а-а! – закружилась прямо в коридоре Наташка. – Бабуль, я так счастлива!
- От заполошная! Никак влюбилась?
И тут Наташа замерла. Влюбилась? Ну нет же. А как же Игорь?
- Ба, дай банку литровую! – тускнеющим голосом попросила она и, набрав воды, с трудом впихнула в стеклянный сосуд букет ромашек.
- Я к Марусе еду. Володька, внук её, меня сейчас заберёт. Варенье варить станем прямо на даче. Без меня справисси?
- Справлюсь, ба.
- Ну и ладно. Практика-то когда?
- Практика? – Наташа совсем забыла о встрече с куратором. – Не знаю, не сказали пока.
- Ну всё. Оладушек напекла, щи в холодильнике. Веди себя хорошо!
Игорь явился в десять вечера. Сначала посигналил под окнами, выглянув из новенькой «Тойоты», а потом поднялся и с порога начал целовать. Это было привычно и предсказуемо. Безопасно. Наташа постаралась выкинуть из головы Пашку и берег, и эту внезапную поездку. По столу расползались черные букашки, падающие с поникших ромашек.
- Что за фигня? – Игорь насмешливо кивнул на букет. – К тебе колхозник подкатил? Мне пора волноваться?
- Нет, – промурлыкала Наташа, спешно заглушая стыд от собственных слов нежным поцелуем. – Это так, ничего не значит...
Теодоро нежно поглаживал по руке. Наталья смотрела сквозь время и пространство, и в глазах её постепенно затухал блеск:
- Я несправедливо с ним поступила. Несправедливо и грубо! С Пашей. Никогда потом не чувствовала такого счастья, знаете. Такого простого и естественного, что ли. Как дыхание, как солнечный свет. Нет, конечно, моменты были… С Игорем вот не получилось. Он был прекрасным любовником, отличным компанейским парнем, но, как оказалось, любил больше самого себя, чем меня. Мы развелись довольно скоро. С тех пор я и решила, что мое счастье – это только я и мои достигнутые цели. Теперь вот глава отдела. Карьера прёт, люди вроде бы уважают. А что до семьи и остального. Ну, не всем же реализовывать себя в обоссаных пеленках. Вот… Что? Безнадежный случай?
- Сложный.
- Я так и знала. Не бывает у меня легко. Что теперь делать будете?
В окно с силой ломанулся невесть откуда взявшийся ветер. Наташа вздрогнула и оглянулась – за стеклом плясали рваные непрозрачные тени. Они раскрывали бесформенные рты в немом крике и сползали по стеклу, меняя очертания. Рама потрескивала, но пока выдерживала натиск.
- Э-это они? – по коже пробежали мурашки.
- Да.
- Боже мой! Так вы не врали что ли?
- У вас есть тыква?
- Что?
- Репа большая, турнепс?
- Нет. Только вот картошка и арбуз. Маленький. Захотелось вдруг, хоть и осень. Продают ещё, и дёшево. – зачем-то оправдывалась Наташа.
- Арбуз… Давайте! И ложку. И нож!
- А… зачем? – глухой стук в окно пугал всё сильнее.
- Резать буду.
- Ну да. Конечно, – слегка заторможено произнесла женщина и потянулась к дверце холодильника, в котором занимал целую полку арбуз в два кило. – Вот!
Люция вытянула мордочку, принюхиваясь.
- Молочка дать?
- Лучше воды, – колдун сосредоточенно вычерчивал на полосатой корке кончиком ножа рисунок страшного лица.
Было интересно наблюдать за тем, как ловко он вынимает сочную мякоть, как старательно промакивает салфетками розовые лужицы на столе. Через пятнадцать минут жуткая маска была готова. Люция с урчанием поедала кусочки арбуза, выложенные на блюдце, Наташа занималась тем же самым, но только за столом, стараясь не обращать внимания на участившиеся удары в окно. Казалось, ещё немного, и стекло треснет.
- Готово!
- Я вот только одного не понимаю, - Наташа со страхом покосилась на тени. – Вы же колдун, чего же не наколдовали? Зачем вырезали сидели?
- Иногда то, что сделано руками, работает гораздо лучше магии.
- Ну да. Вам виднее, разумеется.
С некоторым трудом вставив погашенную предварительно свечку в отверстие криво ухмыляющегося рта, Теодоро протянул светильник Наталье.
- Вы должны зажечь этот огонь сами.
- Я к окну не подойду! Они же смотрят!
- Выбирайте – бояться или совершить то, что сделает жизнь лучше? Покажите им, кто в доме хозяин! Простите! Хозяйка.
Обхватив арбуз двумя руками, Наталья водрузила его на подоконник, чиркнула о коробок спичку и, просунув руку, подожгла фитиль. Огонёк разгорелся ярко и быстро. Развернув арбуз «лицом» к стеклу, женщина с неожиданным удовольствием отметила, как быстро отпрянули от окна тени и зависли в воздухе на уровне третьего этажа.
- Это сработало! Сработало!
- Мне нужно наложить оберегающий заговор на вашу квартиру. На всякий случай, – Теодоро подал руку. – Идите спать и ничего не бойтесь. Люция?
Кошка проводила Наташу до спальни, равнодушно подождала, когда хозяйка квартиры уляжется поудобнее, а потом запрыгнула на постель и свернулась калачиком, согревая и убаюкивая, и сон накрыл женщину мгновенно.
Утром Наталья открыла глаза и потянулась к сотовому, чтобы опередить противный звук будильника, раньше которого она обыкновенно просыпалась. На часах было без десяти семь.
- Что? Я проспала?
Странно было вокруг. Комната изменилась. Новый шкаф, не выглядевший новым. На распахнутой створке висит мужская рубашка. На коврике с Наташиной стороны - детская машинка с отлетевшим колесом.
- Не поняла?! – Наталья спустила ноги и встала, ощутив странное неудобство – под голубой ночнушкой выпирал не слишком большой, но таки живот. – Стоп! Стоп! Я что, сошла с ума?
Она всунула ноги в ужасные растоптанные тапки вместо любимых, с меховой опушкой пантолет и только собралась обогнуть кровать, как дверь открылась, и в спальню вошёл Павел в одних трусах-«боксерах». Возмужавший, крепкий, загорелый. Улыбнулся:
- Ташка, ты спросонья дико сексуальная. Дети ещё спят, у нас есть десять минут! – он подошел и потянул за завязку ночной сорочки.
- Дети? – истерично пропищала Наталья.
- Ну хорошо, пять минут. Обещаю, ты не пожалеешь!
- Павел?
- Господи, вот я тупень! Тебе плохо? Опять тошнит? Милая, давай я помогу. Тазик принести?
- Не надо… тазик. Я сама.
Держась за стену, Наталья прошла в коридор, попутно наступив на взвизгнувшую резиновую игрушку в виде какого-то монстра. Да что происходит-то? То гость с кошкой, то теперь вот это! Она вошла в ванну и ахнула – на протянутой от стены до стены веревке, которой раньше не было, висели несколько пар мужских и детских носков, и где-то с краю, стыдливо впечатавшись в кафель, бюстгальтер немыслимого размера.
- Нет! Ну нет же! – из зеркала смотрела припухшими глазами женщина с длинными, собранными в опавший хвост волосами и аппетитной грудью. Мать семейства, в которой так не хотелось узнавать себя. – Да вы шутите!?
Вдруг Наташа ощутила в животе сильный толчок и вскрикнула. Задрав рубашку, она в изумлении смотрела, как двигается под кожей нечто. Чужой? Это кошмар? Ей всё снится? Додумать не успела – дверь распахнулась перед Павлом.
- Что? Что любимая? Врача? Скорую? Что?
- Это, - она указывала на свой вздрагивающий живот, – что?
- Опять пинается!? Понял, сейчас все сделаю!
Повзрослевший однокурсник сел на край чугунной ванны, обхватил живот Натальи руками и, обращаясь, по всей видимости, к пупку, заговорил:
- Доча, давай договоримся так: маме плохо, она неважно себя чувствует. Постарайся ей не досаждать, а я вечером непременно прочту тебе сказку, честное пионерское! Что-нибудь народное.
Ощутимый пинок сотряс живот.
- Ладно, Чуковский так Чуковский! Договорились? Видишь, мама, мы договорились!
- С кем?
- С Сонечкой.
- С Сонечкой… Отлично! Превосходно просто!
- Все, умывайся! – Павел чмокнул Наташу в темечко. – Я пошёл мужиков будить.
- Рота, подъё-о-ом! – раздалось мгновениями позже из маленькой комнаты и оттуда же послышался счастливый детский визг. – Марш умываться, орлы!
Наташа с опаской вышла из ванной, и тут к ней подбежали мальчишки лет пяти-шести. Близнецы.
- Мама, доброе утро! – дети обхватили её с двух сторон.
- Мама? – спросил тот, у которого возле левой брови была родинка – совсем как у покойного Наташиного отца. – Ты чего? А поцеловаться?
Пришлось присесть и подставить щеки. Дети принялись дурачиться в ванной, а Наталья замерла на пороге кухни, где Павел готовил омлет на большой чугунной бабушкиной сковородке, присыпая его рубленой зеленью. Запах стоял необыкновенно аппетитный, совсем как в детстве. Когда бабуля успела рассказать Фёдорову секретный свой рецепт? На сервированном салфетками и приборами столе высился графин с оранжевым соком и стояла небольшая корзинка с тостами.
- Позавтракаешь? – Павел смотрел вопросительно, и Наташа кивнула. – Умница моя! Тебе нужно питаться хорошо. Сейчас еще творожку со сметанкой намешаю.
- Нет, не нужно сметанки. Пожалуйста.
- Как прикажете, мэм!
Сев рядом, глава семьи зычно крикнул:
- Парни, у вас пятнадцать минут. Жду в машине. Опоздавший идёт в детсад пешком! – Федоров быстро поел, встал из-за стола, сложил тарелку в посудомойку.
- И я не ору, а приучаю их к порядку. Сама потом спасибо скажешь! Да? – он нежно поцеловал Наташу в губы. – Никуда сегодня не ходи. Даже на работу, поняла? Пиши мне каждый час. Я сам все куплю, дети тоже на мне. Девочек наших нужно беречь! Ты пугаешь своей бледностью, Ташка! Хочешь, я отвезу тебя к врачу?
- Не нужно никуда меня возить! – отшатнулась Наташа.
Павел нахмурился и вышел в коридор, оделся.
- Люблю тебя! – он замер в дверях. – А отзыв?
- Я… – рыдания подступали к горлу – …я тоже тебя люблю!
- Мам. А Семёнов в меня плевался рябиной!
- Козёл этот Семёнов!
Мальчишки уселись за стол и принялись есть.
- Ещё раз полезет, я ему в глаз дам, дебилоиду!
- Ты что, так нельзя говорить, да, мам? Мам?
- Вас папа ждёт, – выдавила из себя Наташа. – Доели? Тогда быстро одевайтесь и идите!
Проводив детей, она разревелась так, как давно не плакала. Навзрыд, размазывая по лицу слёзы. Вот эта жизнь – неряшливая чуть-чуть, шумная, суматошная и без четкого регламента – вот эта жизнь и есть счастье? А как же отчёт? Рекламная кампания? Планы на отпуск? Её новый кашемировый костюм-тройка цвета перезрелого баклажана? Учёба в автошколе?
- Хватит! – успокаиваясь, произнесла Наташа твердо. – Не хочу. Я не готова! Я плохая мать. Я не умею. Я боюсь! Так не бывает! Я не верю, слышишь? Не верю! Я обязательно все испорчу и станет всё плохо. Он меня бросит. Вот увидишь! И ещё живот этот! Боже мой!
Кошачья лапка мягко коснулась руки. Наташа обнаружила себя сидящей на кухне на той же самой табуретке. Де Карилья смотрел в окно на зарождающуюся зарю. На часах два ночи.
- Зачем ты так со мной? Это жестоко. Как теперь жить? Тебе хорошо, колдуешь, людей кидаешь в нереальное. А мне теперь что делать? Я уже не смогу родить троих, мне тридцать четыре года, чёрт тебя дери. Тридцать четыре!
- Дура, – коротко резюмировал колдун, легко переходя на ты. – Разве дело в возрасте? Ты сама отказалась.
- Потому что так невозможно!
- Возможно. Я пошёл. Спасибо тебе за приют. И разреши себе быть счастливой, женщина. Просто счастливой. Пойдем, Люция!
- Постой! А как же тёмные силы или что там у тебя? Ад? Зло?
- Я не сумел. Ты не захотела. Насильно не могу.
- Как это…
Но дверь уже закрылась за колдуном.
- Ещё же не кончилась ночь! И этот ваш Хэллоуин! – Наташа кинулась к окну.
Теодоро шел медленно, ссутулившись, за ним, опустив хвост, семенила Люция, а ещё на два шага позади стелились по земле черные густые тени.
- Вот чёрт! Стой! – крикнула Наталья, распахнув форточку. – Стой же!
Голос гремел на весь пустынный в этот час двор, но де Карилья даже не замедлил шаг.
Наташа помчалась по ступенькам, теряя то одну, то другую пантолету, но колдуна догнала. Тени замерли.
- Постой! Ну должен же быть еще какой-то способ, ну?
- Нет. Только счастье женщины. Хотя бы одной. Видишь, не получилось.
- Прости, – поникла Наталья. - Может, ещё разок попробуем?
Теодоро вскинул брови.
- Иди домой. Не волнуйся ни о чём. Прощай! – и он побрел дальше.
Тени скользнули по голым ногам противными влажными боками, женщина вздрогнула и, повинуясь безотчетному порыву, с силой пнула черное облако. Холод усиливался. Она обхватила себя руками и пошла назад. Дверь открылась с непривычным звуком, коридор в полумраке показался совсем иным. Откуда здесь велосипед?
- Как ты меня напугала, мать! – Павел выпрыгнул из спальни на одной ноге, другую пытаясь всунуть в брючину. – Ты чего лунатишь?
Наташа ошарашенно ощупала свои грудь и живот – сколько сейчас в нём месяцев? Пять? Шесть? Она попятилась назад в подъезд и прикрыла дверь. Живот и грудь пришли в нормальное состояние.
- Какого лешего?
Шаг вперёд, через порог, и как по мановению волшебной палочки второй размер увеличился до пятого, а живот закрыл нижний обзор.
- Таш?
Но Наталья снова закрыла дверь квартиры. От подъездных стен эхом отлетало её взволнованное неровное дыхание. Теодоро дал ей и, конечно же, себе ещё один шанс. Это было очевидно.
- Мяу! - по ступенькам поднималась Люция.
- Явилась? Кто мне объяснит, что теперь делать? Мне что, чтобы должность не потерять, нужно в подъезде до утра просидеть?
- Мяв!
- Круто! А эти ваши духи? У меня с собой ни одного огонька.
- Мяв.
- Кто бы сомневался, что у тебя лапки, – Наташа опустилась на ступеньку, кошка примостилась рядом, уставившись желтыми глазами на женщину, нервно сжимающую кулаки.
- С другой стороны – дети, муж. Омлет опять же. Да? Регулярный безопасный секс.
- Мяв.
- Ну, про тебя и речи нет. У тебя каждый кот – жених и потенциальный любовник.
- Мяв.
- И не говори. Путевых мало. Кругом козлы. И Семёнов этот тоже.
- Мяв.
- В группе у детей пацан рябиной плюётся. Никакого воспитания!
- Мяв.
- Не знаю, Люсь. Тогда казалось, что могу влюбиться. Вот еще чуть-чуть, и влюблюсь. Он ведь хороший. Пашка. Правильный. Настоящий.
- Мяв.
- Нет, ну так можно и провыбираться. Это вот у тебя Теодоро высокий, а мне и так сойдет. Лишь бы... эх!
- Мяв.
- Вижу. Рассвет скоро. Думаешь, нужно решиться?
- Мяв.
- Тогда я пойду, Люсь, да? Ты за хозяином смотри там. Не сдавайтесь. Хорошо? Нопасадобль!
- Мяввввв.
- Да? Ну, пасаран так пасаран!
И Наталья нажала на ручку входной двери.
- Как ты меня напугала, мать! – Павел выпрыгнул из спальни на одной ноге, другую пытаясь всунуть в брючину. – Ты чего лунатишь?
- Паш, как здорово, что это ты!
- Так… Милая, что случилось?
Он обнял её крепко, и запах, тут же ставший таким родным и необходимым, закружил голову. Сильные руки ограждали от всех бед. Какое забытое ощущение.
- Вот зачем ты переживаешь так, а? Я ведь только до фермы и обратно. Ну побуду там два дня, с казахами встречусь и всё, сразу домой, клянусь! Ты ведь из-за этого волнуешься, да?
- Угу!
- Родная, я же с водителем поеду, ну. – Пашка начал целовать её лицо, шею и выдающуюся грудь, подхватил на руки и унёс в спальню.
Будильник она проворонила. Замерла, прислушиваясь к неге, растекшейся по всему телу, боясь открыть глаза. Потом все же разлепила веки и заметила не свой шкаф, мужской банный халат, брошенный на постель, улыбнулась. Всё получилось.
Сотовый испугал звуком звонка – «Роксет» пел о том, как здорово заняться любовью в машине.
- Да?
- Наталья Викторовна, заказчик приехал. Он требует правки внести в тексты. Делать?
- Э-э-э. А это ещё я решаю?
- Ну, как бы да. Вы же сказали, что рожать поедете прямо из офиса.
- Я скоро буду, Оля. Дождитесь!

Теодоро де Карильо улыбался. Люция тщательно вылизывала лапку. Гасли огоньки в светильнике Джека, и теперь арбуз казался обычным. Тени сгрудились перед дрожащей стеной горячего воздуха, за которой разворачивалась жизнь: вот женщина потянулась, вот встала, прошла в комнату сыновей, постояла немного, удивляясь и родинке у левой брови, и тому, как они похожи и на неё, и на мужа. Один из мальчиков – тот, что с родинкой – заворочался и открыл глаза. Вот, потирая шею, на которой краснели следы страстных поцелуев, Наталья зашла в кухню…
- Как ты это делаешь? – верховный тёмный маг материализовался прямо перед Теодоро, брезгливо обойдя парковую скамейку, на которой спали два пьяных парня в костюмах Франкенштейна и Дракулы, виднеющихся из-под спортивных курток. – Как ты снова сумел это сделать?
- Просто дал женщине выбор.
- Глупости! – маг стал расти и вскоре нависал над Теодоро страшной тучей. Голос его теперь звучал громоподобно. – Она погрязнет в рутине и проклянет тебя, вот тогда я явлюсь снова, де Карилья! Ты должен служить тьме!
- Жизнь покажет, великий мейстер! – колдун поднес к носу цветок с жёлтой сердцевинкой и белыми лучиками лепестков. - Однако рассвет уже наступил, и я свободен, не так ли?
- Ма! – мальчик заглянул в кухню. – У меня там с рубашки ненастоящая кровь не оттирается. Больше на Хэллоуин не покупай мне костюм вампира, не покупай! Ладно? Семёнов мне его гуашью измазал. Дурак какой-то! Ой, мам, прости. А где папа? Уже уехал?
- Уехал.
- Доброе утро, мама! – крикнул второй сын из-за двери ванной.
- Доброе!
На дверце буфета висел ярко-желтый стикер:
«Федьку не балуй, Мишке я конфету обещал. Дай. Ты вери секси, Ташка! По прочтении сожги!
Люблю. Жди. Павел».
Наташа обернулась и тихо засмеялась. Вот оно – её счастье. Простая и такая обыкновенная с виду вещь, которую сейчас, первого ноября, невозможно было нигде достать. Букет ромашек на столе.
КОНЕЦ