Читать онлайн
"Квант удачи"
«Человек не может причинить вред гендосу
или своим бездействием допустить,
чтобы гендосу был причинён вред» Первый закон системы Гендар
– Гамма, таймер!
На панорамном окне «Мусорога» возникли светящиеся цифры обратного отсчёта: 9:99:53… 52… 51… В старом человеческом счислении это были сутки без одной минуты, а в галактической мере – десять сегментов, по истечении которых похитители обещали принять суровые меры.
– И подготовь справку по организации «Этно-фронт».
Этноиды именно этого непонятного фронта украли Фазиля и нагло требовали выкуп в пятьдесят миллионов энз. Только этих денег у команды «Мусорога» в помине не было – их успел украсть кто-то ещё!
Гамма мигнул двойным зелёным огоньком, что принял задачу, и тут же тройным: готово. Но Одиссей сначала хотел расспросить свидетелей.
– Трайбер, как всё случилось?
– Гендар – система-офшор с низким порогом, – громыхнул ящерн. – Я её и выбрал.
После дней молчаливой и расслабленной бездеянности, которая принесла Трайберу необычное чувство покоя, к вождю разом вернулась вся отложенная ярость. Он потерял вверенного ему луура, и взгляд глубоко посаженных глаз не сулил ничего хорошего. Никому. С каждым разом, когда он сдерживал свою неискоренимую злобу и привычку эффективно решать любые вопросы силой и смертоубийством – выполняя заключённый с Одиссеем договор – силовое поле терпения Трайбера становилось всё тоньше.
– Ты хранил награбленное в официальной ячейке гендарского банка?
– Ну.
– А когда вы её вскрыли, сокровищ уже не было?
– Да. Нет. И да.
Одиссей поднял бровь.
– Там осталось прикрытие, – Ана уже прошерстила инфолог ящерна, разобралась в деталях и могла объяснить. – В ячейке на виду лежал крипто-стик с двумя миллионами энзов. Остальные пятьдесят миллионов Трайбер не смог обосновать и завести в систему, они были токсичны даже по невысоким гендарским стандартам.
– Слишком преступные, – оскалился вождь.
– Необоснованные деньги в крупных суммах привлекают внимание стелларов, и ни одна из более-менее цивилизованных систем не примет их даже на хранение. Поэтому Трайбер положил в банк только два миллиона. А основную часть награбленного обменял на пригоршню виридийских кристаллов, сделал точную копию внутренней поверхности ячейки и вложил копию в оригинал. Получилась ячейка в ячейке: на глаз ничего незаметно, а кристаллы спрятаны между двойным бронированным дном.
– Умно, – оценил Фокс. – Но при этом твой вклад ничем не защищён, ведь официально его нет. Даже сам банк мог спокойно украсть кристаллы и сделать вид, что ничего не было.
– Ну-ну, – рявкнул ящерн, подразумевая, что пока он был главой Меценатов, ни один планетарный банк не осмелился бы о таком даже подумать.
– Два застрахованных миллиона в порядке, – добавила Ана. – Их Трайбер снял, а Фазиль перевёл на наши счета.
– И как только вы покинули здание, Фазилю назначили встречу?
– Да.
– Ему пришёл тэг-вызов, – добавила Ана, – прямо в дверях банка.
Это значило, что звонили не из контактов, не через биржу и другие деловые линии, которые бухгалтер «Мусорога» использовал направо-налево, а «из толпы». Именно это означал «тэг». Ты видишь красивую девушку в потоке прохожих, но движение вас разлучает; твой нейр успевает отсканировать её системный тэг, и ты можешь выслать ей сигнал. Она посмотрит твои данные и решит, откликнуться или нет. Фазиль, привыкший к постоянным запросам, переговорам и сделкам, держал свой тэг открытым и с готовностью откликался на вызовы.
– Кто с ним связался? – спросил Фокс, заранее зная ответ.
– Боб.
Универсальный человек-личина, ИИ-кукла для выполнения любых переговорных, административных и прочих функций в системе Гендар. Ведь эту систему колонизировали именно люди.
– Хм, – Одиссей поднял палец. – А деньги с крипто-стика Фазиль снял в закрытом зале с ячейками или в фойе банка?
– Мы торопились. В фойе.
– Похоже, что Ана права, – подумав, кивнул детектив. – Кто-то знал, что в ячейке хранятся богатства, и каким-то хитрым образом постоянно отслеживал её. Как только вы вскрыли ячейку, мошенник узнал об этом и закономерно решил, что вы взяли оттуда всё ценное. Вызов по тэгу говорит, что похититель был рядом, в пределах видимости. Когда вы вышли в фойе, он увидел, как Фазиль получает от Трайбера крипто-стик и снимает с него всю сумму; мошенник глянул открытое инфо и понял, что наш луур – мульти-финансист, ведущий множество операций и сделок. Быстро сориентировался и назначил ему заманчивую встречу-ловушку.
– А так как система Гендар находится в серой зоне, здесь созданы все условия для теневых сделок и сомнительных фирм, – добавила Ана. – Поэтому гипер-капсула была не государственной, а частной. И как только Фазиль замкнулся там для визио-встречи, она ушла в гипер.
– Разве фирма не несёт ответственности за предоставленную капсулу для встречи?
– Несёт, – кивнула Ана. – Только это фирма-одночаска. Её зарегистрировали за пять минут до встречи, а сразу же после сделки она обанкротилась. Как только Фазиль вошёл внутрь. Поэтому поверхностная проверка показала легитимность капсулы, отсутствие проблем у фирмы, а глубже они проверять не стали.
– Гендар! – произнёс Одиссей, и по его тону было ясно, что он использует название системы не как комплимент.
– Я виноват, – тихо и яростно сказал Трайбер. – Расслабился.
– И правильно сделал, – спокойно возразил Фокс. – Жить всегда на войне – это не жизнь. С нами ты хоть немного выдохнул, это хорошо.
Ящерн опасно молчал.
– Скорей я виновата, – шмыгнула носом Ана. – Столько стратегического воспитания, должна была предусмотреть угрозу.
– Ты была немного занята: боролась с десятой частью галактики. И побеждала, – хмыкнул Фокс. – Вот у меня достаточно жизненного опыта, давно собирался задать протоколы безопасности для команды, но у нас всё время события!..
– Капитан прав, это моя недоработка, – Гамма безмятежно согласился с тем, чего Фокс не говорил. – От недостатка задач и простоя 99,99999% вычислительных мощностей я всегда расслаблен. Мне следует быть более напряжённым ИИ.
Одиссей подумал, что Фазиль бы, услышав это откровение, моментально запряг Гамму майнить какую-нибудь биржевую аналитику и извлекать из этого дополнительную прибыль. Эх, как там наш испуганный немолодой луур?
Молчание вспорол недовольный голос Бекки:
– Чего на меня уставились? Я-то как раз ни в чём не виновата! Это вы раздолбаи, а я выполняю свои функции великолепно и блестяще. Как полы на корабле, пока вы по ним не натоптали! Можете найти хоть грязинку на борту или беспорядок на полках? Не можете! Везде чисто и всё на своих местах, то-то и оно. Если хотите знать, вполне очевидно, кто виноват: ваш задохлик. Ну каким надо быть наивным и доверчивым, чтобы полезть в чужую гипер-капсулу на планете, где заправляют корпорации, мафии и банды?!
Самодовольная речь тележки вполне подтверждала теорему Уоттса: иногда отсутствие личности и интеллекта позволяет сделать самый трезвый и непредвзятый вывод.
– Сойдёмся на том, что мы все расслабились, – фыркнул Одиссей. – А теперь надо напрячься и вернуть Фазиля. Гамма, что за «Этно-фронт»?
– Крупная социально-политическая организация, стоит на страже ущемлённых рас и малочисленных этногрупп всего квадранта, то есть, ближайших пары тысяч миров. Организация скандальная, в равной мере уважаемая и презираемая, смотря кого спросить. Буквально секунды назад «Этно-фронт» ответил на мой запрос.
Гамма развернул визио официального ответа с затейливым четырёхмерным орнаментом и многогранной глубиной.
– Что тут сказано? – спросил детектив, не способный считывать мета-информационные слои.
– Отрицают причастность к любым криминальным действиям, – перевел Гамма. – И весьма экспрессивно, хоть и в рамках деловых приличий. Если убрать формальности и передать суть, то: «Вы рехнулись? Мы известная общественная организация, кражами этноидов не занимаемся! Спросите ещё в ЧООМ или ВС, может, они украли?»
– «Этно-фронт» и правда серьёзная организация, – Ана озадаченно изучала досье. – Как минимум, они постоянно скандалят в медиа и судятся с правительствами разных миров. Украсть разумного и требовать выкуп они совершенно не могли, это всё равно, что заподозрить галактический архив в продаже бракованных яйцеварок. Видимо, похититель просто издевался, когда представился «Этно-фронтом». Это тупик, босс.
– Интересно, – хмыкнул Одиссей, но тут же сменил тему. – Раз вся ситуация стала возможной из-за теневых особенностей Гендара, нам нужно увидеть картину целиком. Гамма, краткая справка по этой системе.
– Колонизирована двести лет назад, – с готовностью доложил ИИ. – Три ресурсно-производственных планеты и одна жилая; заселена гуманоидами, в основном, людьми. Первое столетие была небогатой и проблемной торгово-промышленно системой, резкий рост экономики начался около века назад с подключением к Великой сети. Власти пошли на рискованный, но выгодный шаг: превратили систему в офшорный мир теневых сделок, обеспечив интересы любой прилетающей клиентуры. И дела Гендара стали идти всё лучше. Сейчас через систему проходит огромный товарный и финансовый поток на тысячи сделок в минуту; работают шесть пространственных врат, от элитных до неофициальных безтаможенных, через которые можно транспортировать что угодно или кого угодно.
– В общем, Гендар маскируется под элитную и цивильную бизнес-систему, а на деле это рай для махинаций и теневых структур?
– Именно так, – кивнула Ана. – Внизу на планете царит представительный официоз, там проводят гала и презентации, встречи элитных инвесторов, гипер-питчи и сессии защиты инноваций. А вокруг двойное орбитальное кольцо и много независимых блок-станций, где бурлит и кипит сомнительный бизнес по-гендарски.
– А раз соседние миры до сих пор не избавились от гнезда преступности, значит, у их властей и элит тут свои выгодные дела, – понимающе кивнул Одиссей. – И у Гендара масса заинтересованных покровителей, которые готовы замолчать и замять большинство из происходящих здесь преступлений.
– Видимо так, – поморщилась принцесса, привыкшая к единой власти и порядку в подотчётных мирах. Гендар ей категорийно не нравился.
– Ещё какие-то интересные особенности системы? – спросил Одиссей с видом человека, который целенаправленно ищет слона в посудной лавке, всё никак не найдёт, но совершенно уверен, что слон там есть.
– Гендосы, – буркнул Трайбер, и в его голосе звучала настороженность.
– Гендосы?
– Полуразумные симбионты, распространённые в человеческой популяции системы, – пояснил Гамма. – Паразитарная форма жизни, которую защищают… все эко-общества и организации по защите редких форм жизни, зарегистрированные в галактике.
– Настолько редкий вид? – прищурился Фокс.
– Уникальный на грани вымирания. Родная планета гендосов подверглась катастрофе: пять лет назад корональный выброс собственной звезды истребил всё живое, включая популяцию гендосов. Как раз в это время первая и последняя экспедиция изучала планету Z14-FSX1032. Разведчики вовремя узнали о вспышке и успели отбыть до катастрофы – но в полёте стало ясно, что из-за спешки и нарушения норм безопасности экипаж инфицирован паразитами. Последними из этого вида, ведь все остальные были уничтожены вместе с прочей жизнью на планете.
Гамма показал, как жёсткое излучение стирает всё живое на несчастной планете, которая так и осталась безымянной, канув в безвестности.
– По прилёту выяснились три важных момента. Первое: гендосы не опасны, а полезны для носителя. Они улучшают клеточный обмен и свойства клеток, повышают иммунитет и продолжительность жизни.
Глаза Одиссея сверкнули, будто он наконец нащупал невидимого слона.
– На сколько? – жадно спросил детектив.
– В зависимости от здоровья хозяина, но даже тяжело больные в симбиозе живут на несколько лет дольше. У здоровых длительность жизни предположительно увеличится на тридцать-сорок лет.
Гамма развернул графики, но суть была понятна и без них.
– Полных экспериментальных подтверждений пока нет, ведь с первых симбиозов успело пройти всего пять лет. Но по данным лаборатории «Дзен», ведущей закрытые исследования гендосов, первые этапы теоретических моделей подтверждаются практикой.
– Вот как. Второй важный момент?
– Гендосы – полуразумные существа второй степени.
– Какой профиль? – спросила Ана.
Она хотела знать, какой у паразитов типаж сознания и мышления в общепринятой шкале когнэтологии. В галактике с четырьмя тысячами разумных рас и бесчисленным сонмом разнопланетных тварей – давным-давно сложилась всеобщая классификация и даже примерное согласие, по каким критериям, кого и как относить к разумным, неразумным и предразумным существам. Когнитивная этология выделяла три ступени развития разумных (люди скромно присели на второй) и четыре для предразумных существ. Интересно, подумал Одиссей, над какой из ступеней зависла Чернушка?
Вопрос Аны ещё висел в воздухе.
– Профиль: «Созерцатели», – ответил Гамма. – Развитое восприятие и осознание при полностью отсутствующей коммуникации.
– «Всё понимают, но говорить не умеют».
– Не нуждаются в семантическом выражении в связи с отсутствием желаний, так как ведут пассивный растительный образ жизни, – уточнил Гамма. – И третий важный момент: в настоящее время, так как все природные партнёры гендосов вымерли, единственным видом, с которым они могут входить в симбиоз и выживать, являются люди. Жить самостоятельно они долго не могут.
– Минутку! – детектив с натренированным чутьём моментально ухватил слона за хобот. – Экспедиция прибыла на планету гендосов ровно в тот год, когда их звезда истребила всё живое, успела убраться вовремя, при этом по случайности заразиться – и оказалась единственной генетически подходящей формой жизни для симбиоза?
– Подтверждаю, – мигнул огоньками ИИ.
– Какое потрясающее совпадение! – широко улыбнулся Фокс.
Нестандартная история замаячила в обрывках засекреченной информации, прикрытой флёром официальных версий властей.
– Ладно, последний вопрос: как выглядят гендосы?
– Как мягкие кактусы, – спокойно ответил Гамма. – С пушистыми иголками.
Одиссей уставился на визио, возникшее посреди рубки: счастливые папа, мама и дочка приветствуют гостей системы Гендар. Посередине весёлая человеческая девочка с бодрящим радиоактивным леденцом в руке, светлые волосы привольно струятся по плечам, а сверху торчат две аккуратных шишечки… сдержанно-зелёного цвета. Два круглых и пушистых кактуса росли у ребёнка из головы, с непривычки это выглядело слегка жутковато.
С иголочки одетый папа слишком широко улыбался и протягивал гостям руку – только посреди ладони, которую требовалось пожать, рос кактус! Как символично. А мама красовалась в дорогущем платье с драгоценными аксессуарами Neutrino Black, но вместо браслета на её изящном запястье выросла собственная кактусная манилья. О, как мило.
– Я ошибся, это был не последний вопрос, – восхищённо сказал Одиссей, разглядывая приветливую семью симбиофилов. – Что там за дзен-лаборатория?
– Биохимическая лаборатория академика Благонравова, частное предприятие, авторизованное правительством Гендара для закрытого изучения гендосов и симбиозов в рамках экспериментальной программы «Благоздрав», –оттарабанил Гамма. – Первые два года гендосов изучали на добровольцах, затем правительство системы не просто разрешило симбиозы для всех желающих под лозунгом «Благолетие – каждому!», а финансировало серьёзную гос.программу по их внедрению.
– Но только для граждан второй социальной категории и выше, – добавила Ана. И судя по её волосам, нелюбовь принцессы к Гендару усиливалась с каждым новым фактом.
– Я не ошибусь, если предположу, что пять лет назад именно Благонравов, тогда ещё не академик, по поручению властей провёл первые исследования гендосов? – спросил Одиссей. – Правительство их сразу засекретило, и с тех пор он был и остаётся бессменным руководителем направления?
– Не ошибётесь, – подтвердил Гамма. – За исключением одной детали: не правительство поручило, а он сам обратился к властям после первых исследований. Изначально доктор биохимии и симбиотики Виктор Благонравов был частным лицом и владельцем «экстренного комплекса обследования и устранения инопланетных и космических угроз», среди освоителей больше известного как «НЁХ-лечебка». Заражённые обратились к Благонравову, он провёл первые обследования и почти тут же связался с правительством Гендара – а дальше всё, как вы сказали.
– Это меняет дело, – задумался детектив. – Я решил, что гендосы изначально правительственный проект, а выходит нет. Что ж, нельзя угадать сто из ста.
– Неужели за пять лет с симбионтами не было сбоев и проблем? – не поверила Ана.
Она была достаточно опытна в медицинской сфере, чтобы понимать: разнопланетные формы жизни не могут оказаться настолько совместимы. Должны быть осложнения и скрытые последствия.
– Официально немного и ничего серьёзного, – ответил Гамма. –Неофициально в архивах есть пара десятков случаев летальной аутоиммунной реакции: организм носителей сбивался и атаковал собственные ткани, общие с симбионтом, что приводило к стремительному отёку и гибели обоих существ. Но летальные случаи не входят в официальную статистику, они были отнесены государственной экспертизой к «сторонним причинам». Даже саму информацию о наличии погибших я взял из источников, оппозиционных правительству Гендара.
– Популисты! – буркнула Ана. – Граждане всегда хотят жить дольше и здоровее, местные власти дали им подарок с подвохом ради своей выгоды. Ведь гражданство Гендара стало куда более желанным, конкуренция за него скакнула вверх, и прибыли планеты снова возросли. А все неудобные случаи они замалчивают и прячут под ноды.
– Как интересно, – кивнул Одиссей и задумался.
– А ещё интереснее сенсации наследных принцесс Дикингемских из трёхзвёздной системы Пош, – тихонько пробормотала Бекки себе под радиатор, раскладывая стопку свежих рационов быстрого питания на полке «Королевства Фокса». – И точно так же не имеют никакого отношения к нашему краденому задохлику…
В словах герцогини была своя доля истины и правоты, но никто не ответил. Секунды текли, таймер бодро отсчитывал время до момента, когда Фазилю отрежут первую руку. Бронированный ящерн ждал, но промедление ему явно не нравилось. Казалось, сейчас он отправится на Кольцо и будет разыскивать своего бухгалтера с фазовыми мечами наголо, вырезая информацию из представителей местного преступного мира.
– О! – внезапно хмыкнул Фокс. – Есть идея, как похитители узнали про кристаллы в ячейке. И если я прав, мы их быстренько отыщем.
– Как мы можем их отыскать? – восхитилась Ана. – У нас нет о них никакой информации, похитителем может быть кто угодно!
В её голосе звенела струна недоверия, но верная ассистентка явно предвкушала, как босс сейчас всё объяснит.
– Информации более чем достаточно, – возразил Фокс. – Позвать Фазиля на встречу мог лишь тот, кто находился рядом с банком, когда вы вскрыли ячейку. Больше того, вор обязан бывать рядом с банком и ячейками на регулярной основе. Предполагать, что похититель случайно проходил мимо в единственный нужный момент – мы не станем. Это за гранью разумного, а в системе Гендар уже есть пара поистине чудесных совпадений.
Детектив развёл руками.
– Скорее всего, наш вор специализируется на ограблении тех, кто покидает банк «с грузом». Он пас потенциальную добычу у выхода, и при этом отслеживал конкретно ячейку Трайбера. Такое мог сделать кто-то из банковских работников, но это слишком очевидный вариант, так что их будут подозревать и проверять в первую очередь. Если похититель не идиот, он не из банка. И с большой вероятностью он представитель одной из малочисленных рас, я почти уверен, что это жонка!
– Жонка? – поразилась Ана, вспоминая малоизвестных зелёных и пупырчатых земноводных. – Что похититель пас клиентов банка с добычей, понятно и логично. Но как и почему ты дошёл до жонка?
– Потому что драгоценные виридийские кристаллы названы в честь зелёной звезды Виридий, – невинно ответил Фокс. – Одной-единственной зелёной звезды в галактике, ну, на взгляд большинства. Однако на самом деле они не имеют к Виридию никакого отношения, а растут на планете Жонкс.
Детектив озвучил два общепринятых факта и один малоизвестный. В природе действительно не существует зелёных звёзд – зелёный в их спектре подавлен остальными цветами и не виден глазом без апгрейдов. Гигант Виридий стал уникальным исключением: он сверкал роскошным изумрудом в спиральной диадеме галактики – даже на самый обыкновенный человеческий взгляд.
– Виридийские кристаллы растут на родной планете жонка? Допустим, – кивнула Ана. – И как это помогло преступнику узнать, что они прячутся в ячейке Трайбера?
– Кристаллы молекулярно-неустойчивы, – объяснил Фокс с видом заправского геммолога. – Отсюда знаменитое мерцание, которое превратило их в ценность по всей галактике. Они вибрируют в нижнем отрезке спектра, большинство рас не воспринимают тонких вибраций – а жонка ощущают близость кристаллов с родной планеты своей сейсмо-чувствительной кожей. Они учатся чуять и добывать их в болотистых наростах с детства, это единственная статья экспорта их планеты. В общем, для жонка вибрация виридийских кристаллов привычна, её ни с чем не спутаешь.
– То есть, наш похититель почуял кристаллы на расстоянии?
– Скорее всего, он член местной банды и не раз бывал в зале с ячейками, когда складировал туда что-нибудь незаконное или награбленное, – улыбнулся Фокс. – Может, их гнёздышко располагается рядом с ячейкой Трайбера, отсюда и первый контакт. В один из визитов вся шкура жонки зачесалась от возбуждения. Он понял, что в соседней ячейке лежит целая пригоршня виридийских кристаллов на огромную сумму! И пару лет, при каждом возвращении в сейфовый зал, наш вор чесался всё сильнее, и тем больше жаждал заполучить драгоценности.
– А это разве не совпадение? – хмыкнула Ана.
– Закономерность. Жонка могут почуять далеко не только виридийские кристаллы, а любые ценности с активным излучением или вибрацией в нижней области спектра. Они потому и становятся искателями сокровищ или, например, спецами по разминированию.
– Откуда ты всё это знаешь? – поразилась принцесса.
– Пират и сыщик, – напомнил Одиссей. – Совершение преступлений и их расследование одинаково тесно связаны с похищением ценностей. А виридийские кристаллы штука популярная, у меня была особая шкатулка…
– Я про жонка! В инфо по их расе ничего о чувствительности к вибрации кристаллов нет.
– У меня в Ярокрылых был жонка Снусмурчамрик, невероятно полезный для грабежа, – машинально ответил Фокс, как будто говорил о покупках в овощной лавке. – Повышенная чувствительность от природы, да ещё и прошился. В итоге жил дёрганый, как пульсар после коллапса, зато идеальный детектор виридийских кристаллов, энергокошельков, мерца-сфер и пульсовых нодов. Прекрасно находил ценное в трюмах, между стенок и в тайниках.
Одиссей ностальгически вздохнул, вспоминая манящие горы сокровищ, и не заметил, как дрогнул и перефокусировался взгляд Трайбера, когда прозвучали давно забытые название и имя.
– Но в какой-то момент кристаллы украл другой вор! – напомнила Ана. – Почему твой жонка этого не учуял?
– Пока не знаю, я только начал расследование, – развёл руками Фокс. – Скорее всего, к тому моменту вор установил за ячейкой удалённое наблюдение.
– Он не мог оставить жучка в зале, система безопасности банка бы его нейтрализовала!
– В зале не мог, – ухмыльнулся Фокс. – А в свой арендованный сейф он мог положить что угодно. Например, виброуловитель, настроенный на вибрацию дверцы и откалиброванный на конкретную ячейку.
– Находчивый гад! – восхитилась Ана, понимая, что босс прав. – Но как ты вообще подумал о жонка?!
Ей хотелось развернуть мозг босса как карту и вызубрить наизусть маршруты, которыми он раскрывал даже самые запутанные коллизии на лету.
– Всё похищение Фазиля случилось потому, что вор узнал о кристаллах в ячейке, – терпеливо объяснил Одиссей. – И это был не работник банка: ещё и потому, что за пару лет, пока сокровища там лежали, работник узнал бы, что официально вклад никак не защищён. И нашёл бы способ их выкрасть – а наш вор понятия не имеет, что их уже там нет. Как ни крути, нашим вором должен быть кто-то из арендаторов ячеек. И я всё думал, как он мог узнать, что внутри сейфа? Проникающее зрение и скан? Нет, ячейки экранированы от всех очевидных способов взлома.
Человек развёл руками, словно отсекая неподходящие версии с обеих сторон, и осталось лишь то, что внутри, между ладонями.
– Я нащупал нужную версию, когда ты сказала, что «Этно-фронт» – тупик. Это не тупик, а улика. Кто станет приплетать скандальную организацию совершенно без цели, чтобы просто поиздеваться? Лишь тот, кто на неё обижен! Наш вор недавно обращался в «Этно-фронт» за помощью, не получил – вот и выместил свежую досаду. А если похититель Фазиля обращался в «Этно-фронт» – значит, он представитель одного из редких, малочисленных видов. Как только я об этом подумал, стал перебирать этноидов – тут виридийские кристаллы и Снусмурчамрик идеально сошлись вместе.
Ана восхищённо покачала головой, поражённая тем, как изящно работал нарративный мозг босса. Принцессе никогда бы не пришло в голову посмотреть на факт издевательства над «Этно-фронтом» под таким углом, а именно эта маленькая деталь привела к версии.
– Ладно, – она с азартом всплеснула руками. – И как мы проверим, попал ты стрелой в ядро атома или промахнулся в межатомную пустоту?
– Вор должен был находиться в пределах видимости или скана. Но скан работает в обе стороны. Трайбер, у тебя же круговое тактическое зрение?
Вождь кивнул. Межзвёздному воину без прошитого восприятия никуда, только на свалку истории.
– Скинь ваше путешествие Гамме. Гамма, отсмотри лог и найди всех жонка, которые встречались им на пути.
– Три совпадения, одно здесь, в доках, и два на планете, – спустя секунду провозгласил ИИ.
– А в банке или рядом с ним? – улыбнулся Одиссей.
– Одно совпадение.
Посреди рубки вспыхнула круговая визиограмма: Гендарский банк и подвесные улицы-ярусы, которые тянулись выше и ниже, заполненные потоками прохожих. Белый контур выделил искомую фигуру, и все уставились на зеленокожего пупырчатого гуманоида с длинными загребущими руками до земли, с выгнутыми назад коленями и заострённой мордочкой.
Уличный музыкант, он восседал на потёртом и колоритном левиковрике, увешанный мини-барабанами бонго, звеняшками и флейтами, весь в этнических музыкальных инструментах. Регулярное место, где играл музыкант, находилось метров на десять выше банка – и, разумеется, с удобным ракурсом на вход/выход.
Жонка самозабвенно стучал по своим бонга, тряс звеняшками и дул в дудку, когда троица из Трайбера, Бекки и сидящего в корзинке Фазиля выходила из здания. В фойе толпилось полусотня фигур, а по висящим ярусным улицам текли реки – людоизмещением как минимум в пару тысячу прохожих. Не зная, что ищешь именно представителя редкой расы, было попросту невозможно выделить из такой обширной толпы конкретного подозреваемого, который поймал тэг Фазиля и отправил сообщение.
Но жонка здесь был лишь один. А значит, они и правда нашли похитителя – легко и быстро.
– Ну ты и… – Ана не нашла нужного слова и просто пихнула Фокса кулачком в бок от избытка чувств; он поймал её руку и улыбнулся, но отпустил. Сейчас было не до того.
– Трайбер, отправляйся в изнанку Кольца, – отрывисто сказал детектив. – Преступный мир Гендара тесен, два-три рукопожатия. Найди того, кто знает банду с банковской улицы и нашего музыканта. Пожми им руки так, чтобы они поспешили всё рассказать. Но не устраивай шумную заварушку и не привлекай внимания властей.
Ящерн кивнул, он уже просматривал трёхмерную карту орбитального комплекса, выискивая подходящее место для старта.
– Возьми Чернушку, – внезапно добавил Фокс, о чём-то нахмурено соображая.
– Зачем?
– Она поможет. Или сбежит и передаст нам весточку, если что-то пойдёт не так. Эй, птица, лети с вождём, там много вкусного!
Чёрная грация космоса повернула безликую голову, слегка развела четыре крыла и уставилась на воина всем телом.
– Лети с ним, – повторил Одиссей и указал пальцем.
Всполох тьмы мелькнул и исчез со склона мусорной горы, возникнув у ящерна на плече. Чернушка потянулась вниз, чтобы куснуть висящую на поясе рукоять фазового меча, надо попробовать, вдруг вкусно? Но встретила предупредительный бронированный кулак и не стала.
– Вот умница, – похвалил детектив. – Гамма, проанализируй все доступные данные по Гендару и ответь с максимальным процентом достоверности на один вопрос: какой тут индекс относительности общественного мнения, и как он изменился за последние шесть лет.
– Принято.
Все уставились на детектива с изумлением. Что он задумал? Причём тут общественное мнение Гендара?!
– Нет времени объяснять. Надо спасать Фазиля.
– А мы? – с нетерпением спросила Ана.
– А мы отправимся на встречу с академиком Благонравовым в лабораторию «Дзен».
– Но зачем? Какое гендосы имеют отношение к похище…
– Симбиотическое, – уверенно сказал детектив.
✦
Десятки орбитальных кабинок скользили по силовым нитям взад-вперёд, перевозя людей и грузы по двойному Кольцу. Вокруг проплывали корабли и баржи, мигали огни, распахивались и закрывались врата, смещались и разворачивались огромные промышленные блоки. Узорный механизм размахом в тысячи километров жил своим гипнотическим ритмом, словно головоломка, которая решала сама себя.
Ана и Фокс плыли посреди орбитального зрелища, чувствуя себя выпавшими из гнезда. Всего двадцать минут назад они лежали, прижавшись друг к другу в серой шерстяной колыбели – жар переходил от тела к телу, они дышали синхронно, словно вступили в симбиоз. Наконец они были вместе, и казалось, что это неуловимо изменило весь мир. Будто поменялась полярность нейтронных потоков, квантовая запутанность разом распуталась, и всё стало понятно и просто; горизонт событий оказался преодолён, а за ним было потрясающее ощущение… Но детектив и принцесса не успели его пережить. Новость о похищении Фазиля врезалась в них, как астероид, и раскидала в стороны.
Теперь они оказались в просторной и комфортной кабине, истёртой бесконечной многоножкой пассажирского трафика, наедине с глухой и мягкой орбитальной тишиной. Глаза Аны сверкнули, она скользнула к Одиссею и обвила шею босса руками, увидела его взгляд и на минуту перестала быть прилежной ассистенткой.
Большее им было сейчас недоступно, зато они могли стоять в обнимку и смотреть на промышленные громады, сквозь которые проплывали. Вид был роскошный.
– Объясни, как гендосы связаны с похищением Фазиля? – спросила Ана с хитрым прищуром.
Это было наглое читерство, нарушение правил игры. Издревле повелось, что протагонист совершает прозорливые находки и строит планы, а верный спутник простодушно разводит руками и восхищается блестящим умом детектива. Но избегает вопросов, критических для разгадки – чтобы сохранить интригу до последнего. Так повелели жанровые боги, так завещали предки. В конце концов, такова классическая схема, которая работала во все времена! Но Ану переполняло пьянящее чувство близости к Одиссею, она не сдержалась и нарушила канон. К счастью, у детектива ещё не было чёткого ответа.
– Напрямую может и не связаны. Но Фазиля украли средь бела дня на официальной бизнес-территории, потому что местное устройство такое позволяет. Вот я и хочу разобраться с местным устройством.
– В каком смысле «разобраться»? – с опаской спросила Ана, уже знавшая, что от этого человека можно ожидать чего угодно.
– Для начала выяснить системообразующую тайну Гендара.
– Гендосов?
– Да. Слишком необычный элемент. Думаю, на него многое завязано.
– Только ведь теневой бизнес захватил Гендар задолго до симбионтов.
– Возможно, – пожал плечами Фокс. – Но я точно уверен, что официальная история гендосов – подтасовка. Люди прибыли на планету ровно в год её смерти и оказались единственными, кто подходит для симбиоза? Так идеально совпасть не могло.
– А как могло?
– Если гендосы подходят только людям, проще всего предположить, что их сделали специально под людей.
– Но зачем властям Гендара это скрывать? – удивилась Ана. – Создали полезного симбионта в своих секретных лабораториях, ну и молодцы! Больше поводов инвестировать в систему и желающих стать гражданами…
– Не знаю. Но если правду скрывают, значит, она меняет картину. Нам нужно докопаться до истины, это поможет с Фазилем.
– А заодно не будем мешаться у Трайбера под ногами, – с пониманием кивнула принцесса. – Чтобы своей цивилизованностью и гуманизмом не затруднять ему прямое решение вопроса.
Фокс не улыбнулся.
Кабинка плавно состыковалась с пересадочной платформой, внешние двери чмокнули – и в помещение вплыла левитележка, нагруженная стеллажом ярких коробок. Каждая с голограммой пушистого кактуса на боку.
«Мини-ГЕНДОС» переливалась ментоплёнка, а по бокам вспыхивали и гасли: «На мембранной присоске», «Адаптируется к твоему ДНК» и «Подружись с игрушкой – заслужи настоящего!»
Одиссей с первого взгляда понял, что это: обучающие игрушки для нормализации симбионтов и приучения к ним детей. Купи игрушечного гендоса, чтобы увеличить шансы на получение реального – и на лучшую жизнь. Похоже, в системе Гендар наличие паразита стремительно становилось билетом в высший класс. Ана тем временем осознала, что первая же случайная встреча подтвердила правоту босса: чехарда вокруг гендосов была… неоднозначной.
Принцесса и детектив так зацепились взглядами за яркие коробки, что в первый момент и не заметили экспедитора, толкавшего тележку. Но потом КАК ЗАМЕТИЛИ.
Это был невысокий и худощавый подросток – лет семидесяти пяти. Уже почти старый, а до сих пор как молодой. Косой сине-фиолетовый ирокез торчал вбок вихром, в ушах теснились каскады разнокалиберных серёг, по овалу лица шли аккуратные железные набойки, такие же красовались на оголённых плечах и на сморщенных костяшках пальцев. Он был в модной обтягивающей броне-жилетке, а немолодые руки покрывали устрашающие гологравировки с оскаленными, чешуйчатыми и когтистыми ранцеллами.
Вокруг выразительных глаз с пикантной сумасшедшинкой (или лёгким косоглазием) темнела яркая обводка тушью. А обновлённые синтетические зубы оказались выточены в форме двух слегка асимметричных волн – они никогда не смыкались идеально. И, будто всего этого было недостаточно, на внешней стороне ладони гериатрического тинейджера рос пушистый кактус размером со свернувшуюся калачиком морскую свинку.
Чудо-экспедитор профессиональным движением затормозил тележку и зафиксировал на креплениях в стене. Увидев замершую парочку, он изменился в лице, во мгновение ока превратившись из отрешённого и шевелящего губами себе под нос – в лихорадочно-приветливого. Ярко взмахнул ладонью, чтобы сразу продемонстрировать гендоса и подчеркнуть свой статус.
– Трайк’вам!
Это значило: «Стабильной вам траектории», понятное приветствие для обитателей орбитального Кольца.
– Шлемзы? В смысле, внешники, в смысле, дорогие гости, – с хитринкой ухмыльнулся старичок. – Как вам наша система?
– С каждым фактом всё интереснее, – признался Одиссей.
Ана нахмурилась. «Шлемзы» звучало как уничижительное прозвище для чужаков; моментальная проверка подтвердила, что так и есть. На орбитальном сленге эта характеристика означала: «избалованный бездельник-раздолбай», примерно то же, что пренебрежительное «планетник» у звёздных корсаров.
Принцесса предпочла умолчать о своём отношении к прекрасной системе Гендар, а дотянулась до тэга экспедитора и прочла его имя. Серьёзно? Кассий Четвёртый?
– Кассий, наследственный экспедитор четвёртого поколения, к вашим услугам, – почти церемонно поклонился он. Очевидно, в среде потомственных экспедиторов были приняты манеры. – Вы по делам или ради впечатлений? У нас несказанно развивается элитный туризм, а выглядите, как самая настоящая элита, шлемазель!
Он смотрел на девушку с прищуром, явно не планируя получить по шее за издевательство. То ли полагал его тонким и незаметным для шлемзов, то ли рассчитывал на натуральное защитное поле пенсионного возраста. Ана сдержала вспыхнувшие волосы и не ответила.
– А гендос-туризм у вас в системе развивается? – невинно спросил Фокс.
– О да! – ещё сильнее оживился Кассий, его глаза заблестели. – В этом году популярность маленьких друзей несказанно подскочила, их рекламируют по всем ближайшим мирам. Спрос на гендос-терапию вырос в разы, а очередь за нашим гражданством тянется до Кассиопеи. Ну а как иначе? Всех манит перспектива долголетия. Наверняка и вас.
Старичок с пониманием подмигнул и заговорщицки понизил голос.
– Теперь мне бы в жизни не получить такого малыша. Счастье, что успел добровольцем в третью волну, и мой кроха прижился.
Он пощекотал кактус, будто тот правда был морской свинкой, и пояснил:
– Тогда не все приживались, часть усыхали или отторгались. Да и слухи ходили всякие: скептики утверждали, что нас обманывают, а гендосы вредны. Не обижайся, маленький, они ж идиоты. Знаете параноиков и их теории заговоров? Всегда ищут, в чём подвох.
Экспедитор махнул рукой и, не дожидаясь ответа, хихикнул:
– Мамуля без конца твердила: «Кассий, как ты можешь вживлять в себя какого-то паразита, ни в коем случае этого не делай!» А я не послушал, – он волнисто улыбнулся. – Никогда её не слушал, и вот результат. И кто теперь жив-здоров, а кто в могиле, а?
Последний вопрос Кассий адресовал своему интосу.
– Ты прав, сынуля, – с готовностью согласилась имитация почившей родительницы, дребезжащим голосом. – А я подурела на старости лет, уж не серчай.
– То-то и оно, – довольно кивнул мудрец.
– Что стало с теми слухами? – Одиссей не терял нить разговора.
– Да постепенно утихли, – Кассий пожал плечами с острыми железными набойками. – Факты говорят громче! Людей помирать стало меньше, это ведь факт. Хотя в последние годы у нас на Кольце и несчастных случаев стало в разы меньше, знаете ли, новые технологии. Но они выручают снаружи, а гендосы изнутри. Вот я: почти не болею и полон бодрости, в семьдесят девять-то лет и без дорогущих апгрейдов! Нас с малышом двое, вот врачи и смотрят за нами вдвое зорче.
Он фыркнул.
– В общем, все убедились, что гендосы полезная тема. Ну, конечно, не такие чудодейственные, как надрываются в рекламе. Но с каждым малышом человеку ставят особую прошивку и берут на мед.контроль. Вот вам и результат!
Он горделиво выпятил впалую грудь, упёр кулаки в худощавые боки и вздёрнул ирокез, светясь оптимизмом.
Для почти восьмидесяти лет, без апгрейдов категории А+, молодящийся Кассий и правда оставался в хорошей форме. Но всё равно он был стар. В действительно развитых и богатых мирах пожилые люди могли отрастить себе новые ткани, вплоть до нового синто-тела вокруг незаменимого мозга – и выглядеть куда лучше и моложе, чем рабочий класс с планеты средней категории. Представители элит на лучшем обслуживании доживали до двухсот, иногда двухсот пятидесяти, в исключительных случаях до полновесных трёхсот лет.
Гендосы, по непроверенным обещаниям, подарят носителям три-четыре десятилетия, и это было прекрасно. Потому что они казались куда более доступным вариантом для более широких масс. С парой «если» и «может быть».
– Хм, – Ана издала хоть какой-то звук: удивлённый. – В официальной презентации госпрограммы «Благолетие – каждому» ничего не сказано о специальной прошивке. А вот слайд про особый врачебный надзор есть.
– По-честному, программа должна называться «Благолетие самым полезным», – доверительно сообщил Кассий с кривой усмешкой. – Гендосов уже давно не раздают просто так, а только ценным гражданам. Инвесторам, заменитостям, послам: всем, кто работает на рост нашей крутости. И правильно делают, потому что жизнь улучшается! Я родился и вырос в бедности, а теперь каждый день кушаю йогурт с новым вкусом.
Глаза наследного экспедитора затуманились.
– Мы с предками жили в модульных вагончиках, составленных в струны такой длины, что они дрожали и раскачивались от вибраций. Сорок струн вдоль и поперёк орбиты, на нас держалось всё Кольцо! Приходилось носить вестибулярные стабилизаторы, а от них ты… весь притупляешься. Ещё и скаф снимать нельзя, дыши в трубочку, и даже помывка внутри. Глухо мы жили, глухо. А теперь у меня свобода.
Кассий воодушевлённо развёл худыми руками.
– Реальная атмосфера, дыши-надышись, настоящий город под куполом и личная секция в большом доме с парком. Разве такое было? Отродясь не было, а теперь есть! Ходи, гуляй хоть в маечке, дорожки красивые, улицы чистые, дома с подвижными фасадами – загляденье. Везде эскалаторы, визоленты и цветы, на каждом углу утилизатор, и мелкие мусороеды подчищают любой плевок…
Старичок улыбнулся, несинхронно блестя зубами, и Ана опустила глаза. Он так восторгался улицами и йогуртами, что принцессе стало стыдно за свою идеальную обеспеченную жизнь, которой лишены девяносто девять процентов галактики. Но Кассий ещё не закончил:
– В прошлом витке весь транспорт Кольца сделали бесплатным, как на самой планете. Повсюду строят и украшают: только в этом году на орбите открылось четыре новых стационара. Два из них жилые, и такие роскошные!
Старичок был крайне доволен переменами и возможностью похвалиться ими перед парой залётных шлемзов. Он был лишь экспедитором без особых перспектив, но испытывал настоящий душевный подъём от сопричастности лучшей жизни – даже зная, что ему достанутся крохи.
Одиссей провёл много лет в бедности, познал неустроенное нутро общества сразу нескольких планет – и хорошо понимал этот механизм. Замещение. Неустроенные люди стремятся разбавить свою непростую реальность проживанием чужой роскоши; они всегда готовы принять общие достижения как свои. Почти вся аудитория элит-стримеров, ведущих глянцевую жизнь напоказ – небогатые люди, которым она недоступна. Не важно, смогут ли они вырваться из неустроенности к лучшей жизни – пока не вырвались, у них нет иных способов уравновесить дурное хорошим.
Это, впрочем, не отменяло радикальных перемен к лучшему, которые за последние полвека наступили в системе Гендар. Здесь было чем восхищаться.
– Если дела дальше пойдут тем же ходом, – рассуждал преисполненный надежд экспедитор. – То и на мою долю перепадёт. Вот дадут мне на пенсии мини-купол с садиком, кто знает! Я всё-таки носитель гендоса, а не какой-то шофл. Наших малышей защищает специальный эко-закон.
Он энергично подмигнул обведёнными тушью глазами, и Ана заметила ногти старика: обгрызенные от неуверенности и потрескавшиеся от однообразной еды. Его худоба не была такой уж спортивной и такой уж добровольной. Принцесса ощутила пронзительный укол в груди.
– И вовсе не удивительно, что в последние годы стало меньше недовольных, да? – незначительным тоном спросил Фокс, глядя на пушистый кактус. – Ведь дела у Гендара идут так хорошо.
– Пфф, шофлам и нытикам всё равно не угодишь, – Кассий слегка болезненно скривился и махнул рукой. – Сначала они ругались на то, что им навязывают гендосов; теперь завидуют и критикуют власти за то, что гендосов не хватает! И даже не замечают, как противоречат себе, ну, каковы дураки? Хотя ты прав, незнакомец, в целом возмущаться стали поменьше.
– Как думаешь, почему?
– Да потому что единство проснулось, общая гордость за Гендар. Вот, слушай: «Из пыли и руды мы взрастили сады, и достойными стали отцов. Из камней и труда мы взрастим города, и достойными будем детей». Чуешь, как сильно сказано, верней, спето? Ты подумай, осознай полный смысл. Это Рубаи поёт, а мы вместе с ним, истинно-народная песня.
Экспедитор разволновался, пытаясь убедить двух незнакомых шлемзов, что жизнь удалась.
– За мой век всё так сильно поменялось, особенно в последние годы. Вот и не хочется возмущаться, охота жить и радоваться, раз теперь можно! Скоро госпрограмма сработает, гендосов хватит на всех, и недовольные наконец заткнутся.
В просторной кабинке наступила тишина.
– Спасибо, Кассий, – искренне сказал Одиссей. – Ты очень помог.
Экспедитор пригладил взмокший клок волос, хотел добавить что-то ещё, когда двери с другой стороны кабинки распахнулись: внутрь ворвался бурный и веселящий поток детей. Все в оранжевых термо-костюмах с вакуумным капюшоном и перчатками для кратких выходов в космос, они торопились на экскурсию в сопровождении пары молчаливых робо-нянь.
Живая волна устремилась внутрь, торопливо захлёстывая каждый уголок и непрерывно клокоча, смеясь и толкаясь. Большинство детей были людьми, но Фокс с умилением разглядел в толпе маленького плечистого гобура, похожего на хмурый бочонок, ловкую фигурку луура, который сразу запрыгнул наверх и уселся на поручни, а ещё пушистую ранцеллу с бантиками, которая взбежала вместе с ним и повисла на лапках вниз головой. Пара разных ящернов выделялись из толпы цветом и чешуёй, но в основном вокруг смеялись и толкались обычные человеческие дети, лет семи-восьми.
Они сразу заметили стеллаж ярких коробок, окружили тележку, стали тыкать пальцами и кричать:
– Вот, мне такую!
– А мне уже заказали!
– Пусти, дай посмотреть!
– Я тоже куплю!
Ане бросилось в глаза то, как замолчали и отодвинулись те, кому при всём желании гендоса было не получить. Не люди. Гобур насупился и заявил:
– Я тоже возьму.
– Тебе-то зачем? – засмеялись рядом.
– А просто.
Среди двух десятков учеников не было ни одного с пушистым кактусом – наверняка, такие учатся в других местах и летают по Кольцу не с помощью грузопассажирских кабинок. Ана вздохнула, и только теперь заметила взгляд Одиссея: сдержанный, с едва заметным холодом в потемневших глазах.
✦
– Академик Благонравов занят и не сможет вас принять! – радушно сообщил Боб. – Ни сегодня, ни завтра, ни в ближайшие шесть кругов, пятнадцать граней, семьдесят семь пульсов системы Гендар. Если вы готовы записаться на свободный приём после этого срока, то милости просим.
Это был уже не виртуальный Боб, а робобоб во плоти (пусть и не настоящей). Идеальный секретарь: блестящая залысина и глуповатое лицо с ровно подстриженными усами придавали ему особый располагающий шарм. Никто не мог ожидать подвоха от столь неказистого и жизнерадостного простака. Да и ругаться на него было крайне сложно – посмотрите в эти глаза!
– Прямо сейчас могу предложить вам кофе и встречу с вирпом, то есть, виртуальным двойником академика Благонравова. Гарантируется соответствие вирпа оригиналу в девяносто девять и три десятых процента, а по многим вопросам до ста. Эффективность вирпа для решения большинства вопросов будет аналогична живой встрече – а ждать не нужно. Что выбираете?
Одиссей со свойственной ему старомодностью не особенно жаловал вирпов, хоть и не относился к ним заведомо негативно – как в тех мирах, где виртуальные копии разумных были запрещены. Спору нет, это крайне полезная технология, просто с большим количеством этически-смутных моментов.
Фокс уже расследовал дело Четырёх Боссов: успешный бизнесмен создал себе вирпа и клона, чтобы успевать вести дела – а клон создал собственного вирпа, чтобы снизить нагрузку. Четыре управляющих вели бизнес почти одинаково, с крошечным расхождением в личностных чертах, но в итоге оно привело к большой путанице – и драматической смерти оригинального бизнесмена. Увы, перекрёстная жизнедеятельность едино-личностей в большинстве миров была малоисследованным минным полем, а с юридической точки зрения представляла собой джунгли законодательного безумия. Кстати, и в печальной истории Ирелии Кан – именно любящий вирп её мужа стал одной из причин трагедии.
Но какой у Одиссея и Аны был выбор? Часики-то тикали.
– Давайте кофе и встречу, – кивнул детектив.
– Минутку, – улыбчивый Боб с тихим шелестом развернул верхнюю половину туловища назад и незамедлительно начал готовить кофе ручной варки. Что ж, неплохо.
Фокс оглядел большую и светлую комнату, по сути, внешнюю половину директорского кабинета: она презентовала деятельность лаборатории Дзен и портрет академика Благонравова для всех пришедших.
Белые, бежевые и светло-зелёные тона, здесь царила одновременно врачебная и натуральная атмосфера. Повсюду стояли ёмкости с кактусами разных размеров, цветов и форм, это были представители одной межзвёздной группы растений с самых разных планет. Некоторые кактусы почивали в прозрачных контейнерах, другие окружало едва заметное поле, а в потолке виднелись сеточки разводящих атмосферных фильтров – но всё равно в кабинете плыла диковинная смесь ароматов и летучих оттенков.
– Сто двадцать семь видов, настоящая коллекция, – тихо отметила Ана и попала в яблочко, вернее, в кактус, больше попасть тут было не во что.
По стенам висели сертификаты в массивных рамках: правительственные благодарности и награды, общественные ноты признания и восторга, неподвижно замершие, как часть архитектуры кабинета или музейные экспонаты. Между ними светились и медленно плавали сменяющие друг друга картинки-презентации о гендосах, их неоспоримой пользе с неизменно-счастливыми лицами хозяев. Логичная и типичная пиар-идиллическая лепота.
В них фигурировал и глава лаборатории: статный мужчина в одном и том же тёмно-синем костюме, представительный и достойный, с удовлетворённой ноткой в оценивающих глазах.
Несмотря на панорамное зрение с высокой детализацией и автофокусом, у Аны разбежались глаза. Она заметила, что Одиссей смотрит на картинку без рамки, которая висит в тени колючего тёмно-зелёного гиганта в человеческий рост. Детский рисунок: маленькая девочка между стройной мамой и высоким важным папой, а сверху светит колючее солнце в виде пушистого гендоса.
– Кофе!
Оказывается, Боб был на колёсиках и снизу типичный бочонок. Он выкатил из-за секретарской стойки с парящим подносом в руках и установил его меж диванчиками – посреди комнаты повисла пауза и удобный столик. Две зелёные чашки в виде кактусов дымились и источали бодрый кофейный аромат. На блюдце-цветке с плетёным основанием громоздились случайки: пухлые мини-зефирки с плавающим вкусом. Они медленно меняли окрас, если хочешь с персиком, хватай прямо сейчас, или подожди, пока она станет фиолетовой, как спелая муршмула, а затем дынно-жёлтой.
Детектив и принцесса успели съесть по одной зефирке и пригубить безупречно сваренный кофе, когда плавающие картины на стенах погасли, освещение сменилось с официально-яркого на умеренно-уютный – и рядом с ними возникла реалистичная визиограмма третьего кресла. Внушительный и ухоженный человек восседал в нём, как элегантный директорствующий король.
– Приветствую, приветствую! – одобрительным баритоном произнёс Виктор Благонравов. Круглощёкий и румяный, он выглядел как жизнерадостный венерианский помидор высшего сорта. – По какому вы вопросу?
– По вашей коллекции кактусов, – невозмутимо сказал Одиссей. Удивительно, но в данный момент это было абсолютной правдой, хотя следующие слова… уже не совсем. – Леди Веллетри коллекционирует редкие растения разных миров. Согласно своему происхождению, она не может обращаться к представителям младших рас. Я, как её собственность, выполняю роль переводчика.
В переводе с детективного на ассистентский это значило: «Молчи и не мешай мне вести разговор».
Волосы Аны окрасились лаймовым водопадом непонимания, но в ту же секунду она взяла эмоции под контроль и подыграла боссу: верхние пряди стянулись в плетёный венец, остальные разгладились по плечам, застынув холодной бирюзой, глаза вспыхнули тем же цветом. Она повернулась боком, и свет послушно обрисовал точёный профиль дочери Зевса. В этот момент Ана казалась отстранённой и надменной красавицей иных миров.
Даже её практичный и симпатичный комбинезон незаметно изменился и выглядел так, что встречный бугай-мужлан испытал бы когнитивный диссонанс. Ведь жадно глядя на плотно схваченную совершенную фигуру девушки, ему нестерпимо хотелось сграбастать её здесь и сейчас – и одновременно бухнуться перед Аной на колени, как перед существом высшего рода. Ах, женщины. Фоксу потребовалось некоторое усилие воли, чтобы проигнорировать всё это и сохранить невозмутимое лицо.
– О, в нашей лаборатории любят кактусы, – довольно хмыкнул Благонравов, слегка удивившись странному повороту событий. Он перекинул одну ногу на другую и устроился в кресле поудобнее. – Передайте моё почтение благородной леди Веллетри, а вам, переводчик, ммм, академический привет. Готов ответить на вопросы.
– Как образовалась коллекция кактусов? Что послужило вдохновляющей причиной для её старта?
– Разумеется, гендосы, – тут же ответил академик, ведь этот ответ подразумевался сам собой. – Мы собираем кактусы в честь удивительных существ, которых исследуем и которые принесут человечеству столько пользы.
Ни один лишний мускул не дрогнул на лице вирпа, и это подсказало Фоксу, что оригинальный Благонравов использует мимический контроллер. Логично для столь занятого человека, ведущего такое количество переговоров.
– То есть, вы начали собирать кактусы, когда возглавили исследования по симбионтам? Как символ всего направления?
– Всё так, – согласился директор. – И теперь мы чрезвычайно довольны этой затеей.
Ана выразительно посмотрела на своего переводчика и окинула быстрым взглядом многообразие кактусов вокруг. Тот кивнул, будто получил её телепатическую ремарку, и озвучил:
– Такая обширная коллекция и столько редких образцов, успевших великолепно развиться и вырасти всего за пять лет. Впечатляет.
– Только не говорите это генису системы и нашим инвесторам, а то нам урежут финансирование, – элегантно пошутил Благонравов. – И мы не сможем угощать гостей первоклассным кофе.
– Ни в коем случае, – кивнул Одиссей, пригубив зелёную кактус-кружку. – Много ли детей стали частью вашей программы симбиозов за пять лет?
– Немного, – сдержанно откликнулся Благонравов. – Мы начинали с обычных пациентов, перешли к возрастным и проблемным, и только после завершения клинических испытаний третьей волны взяли в программу детей. В настоящий момент у нас всего пятьдесят четыре носителя младшего возраста, и мы не планируем радикально увеличивать их число.
– Почему? Всё ещё есть опасения в долгосрочной перспективе симбиозов?
– Нет, что вы, – с улыбкой уверил директор. – Гендосы безопасны и полезны для любого человека. Они идут на пользу всему населению системы Гендар, экономически и социально. Даже тем, кто никогда не станет носителем. Просто детям они в основном не требуются.
– Но многие дети мечтают о гендосах и присылают вашей лаборатории поделки и рисунки?
– Иногда, – слегка удивился Благонравов, разглядывая человека, задающего странные вопросы. – В прошлом году наш фонд устроил масштабный конкурс, и лабораторию буквально завалили милой кутерьмой. Сейчас уже всё убрали.
– Скажите, а чем в данный момент занят ваш оригинал?
– Хм, – глаза академика удивлённо блеснули, а щёки зарумянились чуть сильнее. – Виктор Благонравов в данный момент ведёт консультацию для личного секретаря гениса системы Гендар по вопросам управления улучшенным персоналом.
– Улучшенным – значит вступившим в симбиоз с гендосами?
– Именно так, – улыбнулся академик. – Знаете, я чувствую себя как на допросе, а ваши личные данные столь скудны. Кто вы, в самом деле, и какова цель у этого разговора?
– Мы вовсе не журналисты в поисках сенсаций, не инфо-воры и абсолютно не представители конкурирующих структур, – ответно улыбнулся Одиссей. – Будь мы хоть кто-то из перечисленного, разве мы пришли бы к вам в кабинет на прямой разговор и выдали себя? Конечно нет, мы бы действовали куда тоньше.
Благонравов поджал губы и кивнул с выражением: «Да, с этим не поспоришь».
– Мы частные лица с частным интересом.
– Но это медицинский или инвесторский интерес? – директор слегка назидательно помахал пальцем. – Зная точную цель, я смогу точнее отвечать на вопросы.
– Вы и так отвечаете прекрасно, – уверил Фокс. – Я бы мог сказать, что мы жаждем гендосов, но это неправда. Инвестировать в ваш проект нам тоже нечего: нас только что ограбили жители вашей замечательной системы. При этом у нас похитили друга и требуют выкуп деньгами, которых у нас нет. Вот, собственно, и наш главный интерес: вернуть члена команды.
– О, душевно сочувствую! – Благонравов посмотрел на Фокса с приличествующим удивлением, дипломатичным сопереживанием и с проступившим сквозь всё это интересом, прищурившись. – Вы уже привлекли силы правопорядка к решению проблемы? И подскажите, какое отношение произошедшее с вашим другом имеет к нашей лаборатории и лично ко мне?
– Пока не знаю, – ответил Одиссей, наблюдая, как выражение вирпа становится всё более неоднозначным. – А почему у вас нет гендоса, Виктор?
– Генетическая несовместимость, – без паузы, сокрушённо и печально ответил Благонравов. – Я трижды пытался вживить симбионтов, увы, организм отверг всех троих. Ирония судьбы: человек, открывший и защитивший гендосов, разработчик и ведущий программы «Благолетие – каждому!» обречён остаться без плодов труда всей своей жизни…
– Вот как. Нам очень жаль, – Одиссей кивнул, встал и подал руку Ане. – Благодарим за содержательные ответы, мы узнали всё, что нужно.
– Уже уходите? Так скоро? – деликатно уточнил академик, поднимаясь и возвышаясь над Фоксом на целую голову. В своём дорогом и ухоженном тёмно-синем костюме он был вполне достоин претендовать на роль директора всего человечества. – Может, ещё кофе?
– Спасибо, мы лучше газировки, я видел в коридоре у переходника автомат.
Глаза академика не сдержали изумления даже несмотря на мимический контроль, который вирп отображал, добросовестно копируя настоящего. Поведение странного гостя не укладывалось в стандартную логику, он вёл себя непоследовательно… но будучи опытным и талантливым управленцем, Благонравов осознал, что совершенно целенаправленно.
– Что ж, и вам спасибо за визит, – радушно сказал он и помахал рукой странной паре посетителей, которые были уже в дверях.
– Постойте! – раздался бархатный и властный голос.
Настоящий Благонравов стоял на выходе из закрытой части своего кабинета, он вцепился в пришельцев внимательным взглядом. Дорогой тёмно-синий костюм был небрежно расстёгнут, раскрасневшееся лицо более свободно и выразительно, чуть более рыхло, чем у вирпа. Тем не менее, это был ухоженный и представительный человек, просто намеренно-неидеальный.
– Ваша дочь хорошо рисовала, – сказал Одиссей, отведя взгляд от детского рисунка с колючим солнцем и глядя Виктору в глаза. – Но нам пора идти.
Он развернулся и вывел Ану за руку из офиса в коридор, не глядя, как лицо академика Благонравова сковал мимический спазм. Контроллер сдержал эмоции, которые проступили на нём непроизвольно, все в один момент.
– Что происходит? – шикнула изумлённая Ана, спеша за Фоксом к выходу из большого лабораторного блока. – Я ничего не поняла!
– Объясню чуть позже, когда будем падать, – отрывисто бросил детектив, продолжая тащить её к автомату с газировкой и снэками. – Вызови кабинку, прямо сейчас. Твоё защитное поле в порядке?
– ??!? – беззвучно воскликнула Ана, обалдевая от происходящего, но тут же ответила на заданный вопрос. – Да!
– Хорошо, оно должно выдержать. Как только войдём в кабинку, окружи нас полем и закройся от звука, визуала и сканов.
– Поняла. А причём тут газировка?
– Нам надо пару десятков бутылочек, – лихорадочно сказал Одиссей, обшарив взглядом большой снэк-автомат. – Ооо, джамбо-паки, мы спасены!
Он дважды нажал на иконку с упаковкой баночек, торопливо приложил кристалл и оплатил, две внушительных упаковки выехали из автомата, и детектив схватил обе под мышки.
– Купи жвачки! – нервно приказал он.
– Сколько? – принцесса уже тыкала в нужную иконку.
– Пачек пять-шесть.
– ??!? – голова Аны уже ярко-фиолетово пылала от изумления, но она исполнила приказ и схватила пухлые упаковки с вакуумными жвачками, созданными для невесомости и орбитальной среды.
– Бежим, – отозвался Фокс и потопал к переходнику.
Они ворвались в кабинку практически в ту же секунду, когда она плавно остановилась у входа. Поле мягко прижало принцессу и детектива друг к другу, Ана отключила все доступные сигналы, установив защиту от наблюдений и сканирования – в той степени, какую могло предоставить качественное бытовое поле категории А.
– Теперь можешь объяснить?! – воскликнула девушка.
– Благонравов – убийца и социопат, он собирается сделать с людьми через гендосов что-то плохое. И главное, он понял, что я это понял. Поэтому сейчас он попытается нас убить.
– Как? – глаза Аны потемнели.
– Не знаю, вот и увидим, на что он способен и какими методами предпочитает решать проблемы. Быстрее отправляйся!
– Обратно в «Мусорог»? – с сомнением уточнила девушка.
– Нет, конечно. Но кроме него не важно, куда, мы всё равно не доберёмся до пункта назначения.
Кабинка плавно тронулась, проехала метров тридцать, но вдруг затормозила и вернулась на платформу лаборатории. Ана и Фокс замерли, вцепившись друг другу в руки и ожидая, что сейчас на борт заскочит пара боевых киборгов, которые их немедленно атакуют… В чмокнувшие двери въехал шарообразный ремонтный робот, примерно по колено человеку.
– Пи-пи-пик, – пропищал он в лучших традициях R2D2, мигнув россыпью огоньков.
Кабинка закрылась и двинулась в путь, два человека сжались в углу у окна, не отводя от ремонтника глаз.
– Что делать? – шепнула Ана.
Одиссей лихорадочно вскрыл две упаковки жвачки и высыпал одну себе в рот.
– ЖУЙ! – сказал он.
✦
– Жуй быфшлее!
Фокс двигал челюстью так, будто хотел обогнать стигийских свинотёлов, абсолютных чемпионов галактики по жвачному спорту.
– Хошошо… Но зашем?
– Жаклыть ему шеншоры! – детектив зыркнул на робо-убийцу, который мастерски притворялся обычным ремонтником, замерев у входа. – Шейшас он нашнёт ломашь хабинку…
Одиссей с трудом продохнул на пике промышленной переработки кома размером с детский кулак.
– …И хохда нашнётша авалия, нажо жалепичь ему вше фанели!
Ана успевала переводить с жвачерского на человеческий (какой же невнятный язык!) и даже освоила его сама:
– Он бужеш шоплотивляшься?
– Можежбыфь.
Голос босса звучал неуверенно.
– Я жего уништожу! – воинственно чавкнула принцесса и хлопнула ладонью по компактному субпространственному рюкзачку, в котором хранилось немало полезного, включая пару-тройку образцов интересного оружия. Неужели она не сможет остановить какого-то ремобота?
– Нежжя! – воскликнул Одиссей. – Нажо жалепичь шеншоры. Фтобы мы шорвалишь с шиловово пучи и жахнули в ошкрышый кошмош.
– ЖАЧЕМ?!
– НАЖО!
Одиссей вытащил огромный слюнявый ком и налепил его на штанину.
– Всё объясню, когда будем падать, – выдохнул он.
– Фоняла, – мотнула головой Ана, героически измельчая вторую пачку.
Натруженные челюсти человека без апгрейдов ломила возмущённая боль. Он собрал все пятьсот лет своей выдержки в кулак и засыпал в рот новую горсть жвачек. Несчастные зубы надсадно скрипели об упрямую вязкую массу, которая пыталась в отместку выдрать их из дёсен.
Не теряя времени, детектив распотрошил пак газировки «Dark Enegry», сверхпопулярного хита корпорации DarkStar. Зловещее лого переливалось на боку каждой баночки, чёрной как бездна, а внизу маленьким белым ободком светилось: «665 лет традиций глубокого космоса». То, что надо, кивнул Фокс, ощупав традиционное баночное дно.
С целеустремлённостью фарейского фанатика и ловкостью жонглёра он распихал газировки по карманам и вплёл их в свитер – так, чтобы торчали примерно на треть. За какие-то секунды Фокс превратился в подобие древней подводной мины. Могучим рывком, словно дикий медведь, он разодрал второй пак газировки и пихнул Ане вываливающиеся баночки.
– Шуй по харманам!
Принцессу охватила нервная эйфория. Она уже не пыталась понять, что происходит и для чего, а просто использовала фактурно-морфические свойства своего практичного комбинезона и сделала ткань в нужных местах более цепкой. Баночки повисли по бокам и на животе, как гранаты.
– Што даффе?
– Фтобы шпашти Фажиля и Жендал, надо вышить! – героически выпрямился Одиссей, сжимая один комок жвачки в руках и энергично завершая работу над вторым.
– Он шмотлит! – испуганно сообщила девушка, не сводя глаз с робо-угрозы, визуальные сенсоры которого крутились во все стороны, пытаясь найти человеков. Они были скрыты полем, робот их не видел и не чувствовал, но точно знал, что два пассажира находятся на борту – ведь минуту назад было зафиксировано, как они вошли и исчезли, а кабинка по-прежнему отмечала их массу, которая никуда не делась.
На мгновение Ана представила себе десятые доли процента, в которых Одиссей Фокс всё же изредка бывал не прав. Насколько безумно в таком случае эта ситуация выглядит для ни в чём не повинного бедняги-ремонтника? Он того и гляди взволнованно засвистит: «Дорогие люди, вы где, что с вами?!» и вызовет срочную медицинскую помощь.
Но к облегчению Аны, босс оказался прав. Как только кабинка отлетела от платформы на достаточное, то есть, потенциально смертельное при аварии расстояние, огоньки робота зажглись зловещим красным огнём. И он ринулся уничтожать – не людей-невидимок, а передний блок крепления, которым кабинка держалась за силовую линию и скользила по своему пути.
«Уфф, слава звёздам», облегчённо мелькнуло у девушки в голове. «Чёртов робот и правда пытается нас убить».
– Давай! – крикнул Одиссей, и, стиснутые одним защитным полем, они метнулись к боту синхронным прыжком.
Ана мягко сшиблась с приплюснутой головой, высвободила руки из-под энергополя – и влепила толстый слюнявый пончик роботу прямо в мигающие сенсоры верхней зоны. А любой завсегдатай космоса знает, что вакуумная жвачка предназначена не только для приятного освежения пастей и ртов, но и для аварийного залепления пробоин на звёздных кораблях! Оказавшись на открытом пространстве, она вздулась, плотно закрыв роботу камеры и другие сенсорные ноды.
Одиссей дотянулся до боков ремонтника, залепив их двумя точными шлепками. Остался нижний сенсорный блок – Ана ловко врезала врагу между гусениц прямо в испуганно поджатые ноды. Вот тебе, гад, залипни!
Робот, атакованный невидимой силой, в панике запиликал-заверещал, но его слабые вопли угасли под слоем вспухающих жвачек. Впрочем, он не пытался себя защитить, так как в любом случае был обречён на уничтожение. Камикадзе выполнял главную задачу: привести кабинку к неминуемой аварии. И с ней он справлялся прекрасно.
Даже младший боевой дроид не смог бы серьёзно повредить эту славную кабинку – дитя качественных сплавов и надёжных конструкций. Она была готова даже к скоростному столкновению с такой же труженицей космоса. Но маленький ремонтник был куда опаснее боевого, потому что его создали специально для манипуляций с транспортными системами Кольца. У него было и полное знание устройства кабинки, и полный доступ к нему.
Когда Ана и Одиссей только прыгнули, он уже послал управляющему модулю аварийный код, кабинка послушно и доверчиво впустила негодяя в свои исподние контуры, тот взял управление на себя – и следующий энергоцикл прошёл с прерыванием. Оно нарушило связь ведущего модуля и невидимой силовой нити, по которой кабинка летела вперёд.
Передняя часть космического лифта сорвалась с линии на скорости в четыреста единиц, невысокой для космических пространств, но вполне смертельной для хрупких человеческих тел. Нос слегка отклонило вбок, и уже через долю секунды кабинку грубо повело в сторону. У Аны с Одиссеем осталось два-три мгновения.
– Бери газировку и готовься к прыжку! – крикнул детектив. – Но без команды не пшикай!
Фокс повернулся лицом к заднему блоку крепления: он знал, что сейчас там возникнет внушительная дыра. Словно заправский ковбой, человек чуть присел на пружинящих ногах и выхватил из карманов две верных баночки газировки. Ана сделала то же самое и стянула защитное поле так, что их крепко сжало спиной к спине.
Кабинка содрогнулась, задний блок-крепление сорвало и выдрало с корнем, он так и остался на силовой нити, а кабинку, отныне беспризорную, закрутило к чёртовой матери… В сторону большого промышленного блока, который проплывал километрах в четырёх, то есть, примерно в сорока секундах кувыркающегося полёта.
Ошмётки обшивки мелькнули, разлетаясь назад и вокруг места крушения коротким шлейфом; всё вокруг закрутилось с безумной скоростью; воздух устремился из помещения в космос через растерзанную дыру.
Уже врубилась аварийная система: гравитация исчезла, и помещение должны были заполнить пласты тонкой пружинистой пены. Но не заполнили, потому что ремонтник-убийца не забыл отключить меры по выживанию пассажиров. В ту же секунду его настиг неумолимый кармический ответ: камикадзе рвануло и с размаху врезало в стену, он развалился на три части, слабо искрящие в наступившей полутьме – но Ана с Одиссеем этого уже не видели.
Они метнулись в возникшую дыру, высвобождающийся воздух понёс их вперёд, а аварийной пены и экспресс-сетки, которые должны остановить выпадение пассажиров, не было. Поэтому произошло то, на что и рассчитывал Одиссей: поток воздуха вынес их наружу, прямо в величественный пейзаж Кольца – навстречу большому, медлительно разворачивающемуся энергоблоку.
Ремонтник идеально рассчитал аварию так, чтобы сорванную движением кабинку понесло и врезало в доки зарядки и ремонта солнечных яхт. Неповоротливая верфь не успеет сменить курс, столкновение неизбежно, и от пассажиров не останется ничего интересного. Таков был план. Но Ана и Одиссей, готовые к аварии заранее, вырвались из кабинки – и теперь её несло одной траекторией, а их слегка другой. С каждой секундой они расходились всё дальше.
Людей нещадно крутило, и Одиссея замутило, но он был привычен к космосу, так что справился, а Ану ещё до рождения прошили против таких базовых и очевидных вещей, как штопор в невесомости.
Одиссей повернул открывашку газировки вбок, чтобы разблокировать не верхнее отверстие для питья, а именно традиционный рассеиватель у баночки на дне. Он с большим опытом выбрал момент и пшиканул правой газировкой, потому что их вращало налево – после трёх уверенных пшиков они почти выровнялись, теперь поворачиваясь только сверху-вниз. Окружающее пространство ещё кружилось, но гораздо медленнее и только в одну сторону.
Фокс вытянул правую руку в нужном положении и застыл.
– Подними левую руку, как моя, внимательно скопируй, как повернута банка, – скомандовал он. – Сдвинь открывашку вбок, до щелчка. И пшикни газировкой, аккуратно… Ещё раз, чуть сильнее. Молодец.
– Обалдеть! – воскликнула Ана, осторожно озираясь.
Они выровнялись и теперь неслись боком, прямо в неумолимо растущий промышленный блок. Кабинка в облаке обломков кувыркалась своим путём. Всё было страшно, красиво и захватывающе.
– Снимаю стелс-режим и вызываю службу спасе?..
– Ни в коем случае! Мы должны умереть. Надо, чтобы Благонравов счёл нас погибшими.
– Эээ, но мы же врежемся в верфь?
– Нет, – улыбнулся Одиссей.
Вытянув обе руки, он выдал мощный и синхронный пшик, опустошивший обе банки. Детектив выкинул их и выхватил две новых. Летящих сместило в сторону, траектория начала забирать влево и обносить их вокруг гигантского блока.
– Восторг! – воскликнула принцесса. – Так вот зачем жвачка: залепить роботу сенсоры, чтобы он не видел, что мы спаслись, и Благонравов не узнал об этом? Пусть думает, что мы погибли с кабинкой?
– Да.
– А газировка, – она рассмеялась. – Почему у неё пшикалки снизу?
– Чтобы летать в космосе, – улыбнулся Одиссей.
– Но почему?!
– Ты дитя современности. Сейчас в скафандрах, космосьютах и профильных полях есть полноценные системы манёвра, полёта и даже приземления на планеты. Но раньше такое было только у избранных, стоило очень дорого, и в поисках простых решений люди добавляли космические функции обычным вещам. Расчёска-пила, нож-мультитул с лазерным резаком; подушка с семенами: в полёте на ней спишь, а при крушении будет, что посадить. Носки-прыгунцы для слабой гравитации, и многое другое.
– Такие у меня есть! – оправдываясь, воскликнула Ана.
– С тех пор существует вакуумная жвачка, которую используют, чтобы закрывать дырки в скафандрах и малые пробоины на кораблях. Любимая вещь колонистов, у неё десятки назначений, не знаешь, когда пригодится. А лет шестьсот назад у людей ещё не было технологий искусственной гравитации, поэтому на космических кораблях все летали на перчатках и ботинках со встроенными баллонами сжатого воздуха. Но костюм может выйти из строя, сжатый воздух быстро закончится, и так далее. Тогда и придумали добавить в газировку маневровые функции с помощью донного пшика. На случай аварии. Это старинная традиция космических рэйнджеров, ты не представляешь, скольким она спасла жизнь. А ещё у нас были газированные гонки. Я увидел в автомате «Dark Energy Традиционную» и сразу схватил её.
Одиссей сделал новый долгий буст, выравнивая траекторию.
– Чуть пшикни правой рукой вниз, – сказал он.
Ана послушалась, и их прекратило заносить, теперь они практически ровно летели вбок, всё дальше от яхтенной верфи, а вот кабинке до столкновения оставалось уже секунд десять.
– Фантастика, – восхищённо прошептала Ана, любуясь видом, очарованная всей ситуацией и самой возможностью полетать на газировочном ходу. – Постой, а если бы нам попалась современная газировка?! Если бы в автомате не было традиционной?
– Мы бы всё равно справились, – хмыкнул Фокс. – Я летал и на обычной. Просто у неё контроль над выбросом плохой, и тебя всё время заносит. Требует большой сноровки, но вообще можно маневрировать почти на чём угодно, что имеет хоть какой-то выброс. В невесомости оно становится реактивным. Однажды меня вынесло с трассы в астероиды, сорвало с полётной доски, а возвратник повредился. И я избежал смерти только с помощью зажигалки.
Ана задохнулась от восторга. Для неё, выросшей в окружении высоких технологий пятой ступени, в почти стерильном пространстве высокородной защиты и контроля, всё происходящее было как глоток дикого нефильтрованного воздуха. Старинные вещицы и штуки с детства очаровывали принцессу – а самой потрясающей старинной штукой в её жизни был Одиссей.
– Ты каждый день открываешь мне что-то новое и невероятное, – тихо сказала девушка. – Я тебя люблю.
Одиссей нащупал её руку и погладил, они прижались друг к другу спинами, ведь сменить позу вызвало бы новую порцию вращения.
– Смотри. И снимай на нейр, пока ещё видно.
Он сделал пару малых пшиков, развернув девушку лицом к верфи, и Ана увидела, как кабинка врезалась в выступающие крепления солнечных яхт. Там что-то резко сверкнуло и даже полыхнуло: один из энергоблоков оказался повреждён, и краткий выброс энергии превратил останки и без того разбитой кабинки в космический форшмак.
– Ух, неслабо.
– Нам надо поскорее завернуть за верфь, – детектив сделал новый сильный пшик.
Траектория, взятая Одиссеем, изначально несла их в облёт большого промышленного блока, а теперь, благодаря мощным бустам «Dark Energy», людей заворачивало всё круче и всё быстрее.
– Погоди, – спина Аны напряглась, её улучшенные глаза сфокусировались на дальний план. – К месту крушения подлетела маленькая пташка! По-моему, это боевой развед-дрон.
– Снимай, пока ещё видно – повторил Одиссей. – Армейская модель?
– Скорее частник, никаких маркировок. Это Благонравов прислал? Чтобы убедиться, что мы мертвы и добить, если нет?
– Он методичный и продуманный человек с аналитическим умом, – кивнул Фокс. – Всегда работает наверняка. Вряд ли за лабораторией закреплён боевой дрон, и уж тем более вряд ли за самим Благонравовым. Это слишком подозрительно, а наш академик слишком ценный, он наверняка живёт и работает под чутким государственным контролем. А значит, он попросил послать дрон одну из Гендарских мафиозных группировок.
– Вот и связь Благонравова с преступным миром! – воскликнула Ана. –Может, он каким-то боком относится и к похищению Фазиля?
– Пока не знаю.
– Мы в двенадцати километрах от развед-дрона и отдаляемся, – оценила девушка. – Но у него уверенный сканер на порядок дальше. Без стелс-режима он бы нас уже нашёл. С защитой гражданского А-класса… боюсь, может зацепить пронизывающими волнами и обнаружить.
– Поэтому я и взял маневр на облёт верфи, – кивнул Фокс. – В первые секунды прилёта дрон изучит место крушения кабинки. А дальний скан станет делать только если заметит что-нибудь подозрительное.
– Там нет наших останков.
– Как раз есть. Даже с учётом взрыва, мы нажевали достаточно, чтобы молекулярный анализ показал остатки наших с тобой ДНК.
– Ну ты и продуманный, – поразилась Ана, осознав, как точно детектив спланировал происходящее на лету.
– Пока суть да дело, надо заслониться верфью, тогда скан нас точно не найдёт.
Прошло десять томительных секунд, и место столкновения кабинки и верфи наконец перестало быть видно.
– Дрон не летит за нами!
– Или не заметил, и мы чисто ушли. Или Благонравов понял, что мы живы и решил притвориться, что купился, чтобы обхитрить нас нашей хитростью, – пожал плечами Одиссей. – Но и в том, и в другом случае, мы живы.
Он выкинул опустевшие банки и достал пару следующих.
– Вытяни руки вот так. И сделай долгий пшик на полбанки вооон в ту сторону.
– О, Кронос великий, – рассмеялась Ана. – У меня получается! А куда мы летим?
– Видишь сверкающую прерывистую линию сигнальных огней?
Он указал направление.
– Теперь вижу.
– Там проходит трасса грузовозов. Летим к ней.
– Зачем? – удивилась девушка.
– Ваше высочество, вы когда-нибудь путешествовали автостопом по галактике? – невинно спросил Одиссей.
Ана хихикнула и придала им ускорение. Она уверенно осваивалась в не таком уж и сложном мире газировочных гонок. А вокруг величественно дрейфовали орбитальные блоки головоломки под названием Гендар.
– На сколько у нас воздуха и защиты? – осведомился Одиссей.
– Вдвоём хватит на несколько часов.
– Если через час не найдём, к кому прибиться, демаскируемся и вызовем службы спасения. Мы будем уже далеко от места крушения, Благонравов может и не узнать, что мы выжили.
– Но лучше всё-таки запрыгнуть зайцами в какой-нибудь грузовоз?
– Так было бы идеально. Сколько нам лететь до трассы?
– С текущим ускорением – минут семь.
– Оно немного увеличится, я буду поддавать газу.
Их всё время норовило снова начать вращать, просто потому что живые люди дышат и даже в состоянии покоя совершают небольшие движения – а в невесомости это большой грех. Поэтому Фокс регулярно пшикал, стабилизируя вращение и иногда командовал Ане. Благодаря этому, они могли лететь почти ровно… пока хватит газировки.
– Оставь по две баночки на торможение, – предупредил детектив. – А лучше по четыре. Не хватало ещё в разгар манёвра оказаться без топлива.
– Поняла. Ну, у нас пять с половиной минут полёта. Теперь объяснишь, как ты догадался, что Благонравов – негодяй?
– Самое время.
Одиссей набрал воздуха и начал рассказ.
– Мы сразу поняли, что происхождение гендосов связано с большой ложью. И в центре этой лжи стоит именно Благонравов: он первым открыл свойства гендосов, был и остаётся единственным ведущим государственной программы, которая исследует и распространяет симбионтов. Гендомания постепенно охватывает Гендар. Мне нужно было посмотреть на академика и его кабинет, поэтому мы полетели в «Дзен».
– Мы были только в приёмной части, и что там особенного? Неужели кактусы?
– Да, кактусы очень важны. Наверняка ты и сама заметила, что с ними не так. Ты же могла просканировать их нейром и понять, в чём он врёт?
– Там были экземпляры возрастом больше пяти лет, – сказала Ана задумчиво. – Несколько значительно старше. Но это же не обязательно значит, что Благонравов лжёт. Они могли купить взрослые многолетние кактусы, а не вырастить всю коллекцию сами…
– Сейчас там цветут как минимум два вида, которые сложно и дорого перевозить, тем более, с помощью космических путешествий. Большой кактус, рядом с которым висит картина ребёнка, ему лет десять, не меньше. И он нуждается в особом излучении.
– Семнадцать, – поправила Ана, сверившись с нейром. – Это кактус-губка с планеты Джериан-2, один из редких и дорогих.
– Вот-вот, – она почувствовала, что Одиссей кивнул. – Живые растения редко перевозят в космосе. Это нецелесообразно, потому что для их выживания нужно выдержать много факторов: влажность, освещение, температура, давление, гравитация и так далее, список длинный. В разы проще перевезти семена или генетический материал, а потом клонировать или посадить. Особенно это проще, когда ты космобиолог, ксенолог и у тебя собственная частная лаборатория. Но тогда в коллекции не было бы экземпляров старше пяти лет. А они есть. Легенда Благонравова не сходится с фактами.
– Может и так, – с сомнением кивнула Ана. – Но наличие в коллекции кактусов постарше – всё же не прямое нарушение его слов, а косвенное.
– Это правдоподобная ложь, которую сложно опровергнуть, – согласился Одиссей. – Благонравов умный и тщательный, он не делает очевидных ошибок. Но представь себя на месте директора лаборатории. Ты только что получил госзаказ всей карьеры, у тебя горы действительно важных дел, забот и проблем. Ты открыл и продвигаешь нечто радикально-новое, симбиоз для всей расы, тебе нужно добиться выдающихся результатов, преодолеть сопротивление общества. На этом фоне, разве ты станешь заниматься созданием и поддержанием сложной коллекции кактусов с разных планет, которая требует ухода, затрат и любви – только потому, что гендосы на них немного похожи? Ради чего?
– Хм. И правда странно.
– Очень странно. Посмотри на эту ситуацию не назад, из сегодняшнего дня, а вперёд, из дня старта программы. Кто бы стал такое делать? Зачем?
– Действительно, – кивнула Ана, подумав. – Коллекция совершенно не к месту, глупо тратить на неё ресурсы и силы, время. Предположим, вы решили собрать кактусы в честь гендосов, даже это спорная идея, но пусть так. Только к чему заморачиваться с редкими многолетними видами? Они ничего не дадут лаборатории и программе, а усилий и денег потребуют немало!
– Именно. Перед нами правдоподобная ложь, которую сложно опровергнуть, – повторил Фокс.
– А как на самом деле?
– Наоборот. Растения и симбионты похожи друг на друга не потому, что кактусы собирались в честь гендосов, а потому, что гендосы созданы в честь кактусов.
– То есть… коллекция была раньше?
– Благонравов собирал кактусы всю сознательную жизнь. Наверное, они нравятся ему с детства. И когда академик создавал гендосов в лаборатории, он из тщеславия сделал их «своими».
Картина мгновенно стала органичной и живой. Фокс произвёл простую рокировку причин и следствий, но она превратила странную ситуацию во вполне понятную.
– А врать про коллекцию ему пришлось, потому что это доказательство! – воскликнула Ана. – Что гендосов не нашли на какой-то планете, а он искусственно создал их сам!
Принцесса восхищённо покачала головой. Контур этой истории начал вырисовываться из обманчивой темноты.
– Именно так. Но не менее важная деталь, что любовь к кактусам разделяла с Благонравовым его маленькая дочь.
– Дочь?
– Один-единственный детский рисунок во всём кабинете, без подписи. Когда много детей присылает работы на конкурс, к ним ставят подписи. И на стенах висело бы приличное количество лучших и самых талантливых детских картин, прошедших отбор. А Благонравов хранит лишь один рисунок: простенький, бесталанный, но искренний. С колючкой на месте солнца, потому что они с папой очень любили кактусы. Листочек уже поблёк, потому что висит в кабинете несколько лет. И его не снимают.
– Значит, девочка нарисовала папу с мамой, – сказала принцесса, осматривая картину в записи своего зрительного лога. – Судя по рисовке, ребёнок лет четырёх.
– И папа такой представительный, слишком похож на Благонравова, чтобы я его не узнал.
– Надо же, – теперь Ана видела, что фигура отца и правда напоминает внушительного академика ксенологических и биохимических наук.
Как она могла не заметить всех этих вполне очевидных деталей и не придать им значения?!
– Нужно выяснить про жену и дочку, – мрачновато сказал Фокс. – Не думаю, что у них замечательная, дружная семья, скорее всего, история будет печальная. А если сейчас сделать запрос в гендарские инфобазы, это нарушит наш стелс-режим?
– Нарушит, но запрос и не нужен, – Ана умудрилась одновременно согласиться и возразить. – У меня есть официальная биография Благонравова, я её уже сохранила, просто не успела изучить.
– Хорошо. И что там?
– Ох. Маленькая Вика в четыре года умерла от болезни, это было семь лет назад. А её мать Марианна три года назад совершила самоубийство.
– Причины? – почти без паузы спросил Фокс. Трагичные известия из жизни академика не стали для него удивлением.
– Марианна винила себя в смерти дочери… потому что действительно была виновата. Болезнь Вики поддавалась лечению, и девочка умерла только потому, что её мать пропустила симптомы и вовремя не приняла мер. Она вела активную общественную деятельность… и была занята. А Виктор Благонравов находился в длительной экспедиции. Он заметил симптомы сразу, когда вернулся домой, тут же отвёз дочку в больницу, но было уже поздно. Через день она умерла.
Молчание.
– Что было с супругами дальше?
– Они не разошлись. Решили начать всё с начала и завести нового ребёнка, – сверившись с данными, ответила Ана. – Но не успели. Марианна вела активную благотворительную деятельность, чтобы отвлечься. Но сорвалась в депрессию и приняла препараты, предназначенные для… ухода за домашними растениями.
– Для его драгоценных кактусов, – кивнул Одиссей.
– Благонравов был под следствием, но улик не нашлось. Его оправдали примерно за год до возвращения той самой экспедиции с выжженной планеты и до открытия гендосов.
Одиссей пытался сопоставить факты.
– Здесь тоже что-то не так, – сумрачно сказал он. – Марианна пыталась отвлечься и забыть, и у неё получалось, но потом внезапный срыв и смерть от смертельных веществ, при биохимике-муже. И снова в официальную версию можно поверить… потому что это опять правдоподобная ложь.
– Ты исходишь из того, что Благонравов убийца, – тихо сказала Ана. – А почему ты вообще так решил?
Одиссею было сложно однозначно ответить на этот вопрос. Академик сразу насторожил его: тем, что стоял в самом в центре большой лжи про гендосов. После осмотра кабинета и скомканной беседы у Одиссея резко окрепла внутренняя уверенность в том, что Благонравов – опасный социопат.
Пятисотлетний странник мог бы сказать Ане, что уже много раз сталкивался с людьми такого типа: теми, кто добивается своего любой ценой, не считаясь с вредом для других. Предприимчивые и харизматичные, они сумели стать хозяевами собственной судьбы – и привыкли к этой власти, дорожат ей. Благонравов с детства считает себя особенным: главным героем истории под названием жизнь. Все прочие для него лишь статисты.
Мелкие, неуловимые черты добавлялись штрихами к портрету: Одиссей вспомнил, как директор перекинул ногу на ногу, абсолютно уверенный в себе. Он встретил новых людей, о которых ничего не знал, но совсем не волновался по этому поводу. Ведь он главный герой и может задурить любого. А кого не обманет, на того быстро найдёт управу.
– Благонравова окружает ложь. Липкая сеть лжи практически по каждому поводу. Он считает себя умнее и думает, что способен изворачиваться бесконечно. С каждым враньём по отдельности это было бы просто ощущение. Но когда мы поймали его на трёх обманах подряд: происхождение гендосов, истоки коллекции кактусов и рисунок его собственной дочери на стене… Честный человек в здравом положении не станет врать так много.
Ана могла бы возразить, что это слишком аморфное предположение со стороны босса, и у него до сих пор нет ни одной чёткой улики. Но ведь в результате интуитивная оценка Одиссея оказалась верной. Ремонтный робот действительно пытался их убить, а к месту крушения прилетел боевой развед-дрон. Ана вспомнила, как после слов Фокса о рисунке лицо Благонравова на секунду застыло, парализованное мимическим контроллером.
– Ты ударил его под дых, напомнив о дочери, и спровоцировал на поспешные действия.
– В нашем коротком и странном разговоре я подвёл его к мысли, что мы поняли ложь о кактусах и гендосах, – кивнул Фокс. – С каждым новым вопросом он осознавал это, а финальная фраза и наше поспешное бегство вынудили его действовать поспешно. Мне нужно было увидеть, как он среагирует на угрозу раскрытия тайны.
– И он среагировал по полной, – зачарованно покачала головой принцесса. – Теракт с убийством и дрон для проверки и зачистки.
– То, как стремительно и уверенно Благонравов попытался нас убить, чтобы решить проблему, показывает, что он убивал уже не раз.
– Итого, – Ана зябко встряхнулась от неприятных мыслей и образов. – Ты увидел детский рисунок, понял, что это его дочь, понял, что кактусы были раньше гендосов. Что ещё?
– Если Благонравов сконструировал гендосов в лаборатории специально для человеческой расы, то у него должна быть какая-то цель.
– Почему не банальные признание, слава, деньги?
– Потому что тогда нет причин скрывать. Легенда о пришествии симбионтов с другой планеты – не такая уж и простая подтасовка. Зачем она? Затем, что в правде скрыто что-то плохое.
– Ты уже догадываешься, что?
– Нет. Но у нас в наличии умный лжец с пережитой семейной драмой. И паразиты, которых он продвигает всем людям системы Гендар, скрывая их истинное происхождение.
– Не могут же гендосы быть вредны! Невозможно врать целой системе пять лет, чтобы никто не понял, что продление жизни и излечение болезней – ложь?
– Невозможно, – согласился Одиссей. – Скорее всего, гендосы и правда помогают носителям и продлевают жизнь. Хоть и не так эффективно, как в рекламе. Вспомни всё, что сказал Кассий.
– Хозяину каждого гендоса ставят спец.прошивку и дают особый уход, – кивнула принцесса. – Вот всё вместе и помогает. Да и не так уж здоров был наш экспедитор. В любом случае, гендос-эффект не какое-то инопланетное чудо, а сочетание благоприятных факторов.
– А власти представили их как прорыв, создали манящую картинку, – кивнул Фокс. – Становись гражданином Гендара и получишь шанс прожить на полвека дольше.
– И гораздо лучше!
– На этой волне популярность гендосов стремительно растёт. Приток населения, внимания и инвестиций, повышение статуса системы поможет Гендару завершить столетний переход: от проблемной промышленной системы через теневую преступную к цивилизованной и элитной.
– Так в чём же подвох гендосов?
– Вспомни, что были смерти, которые власти замолчали.
– Были.
– Значит, у симбиоза есть цена. Что, если Благонравов может как-то влиять на гендосов, и через них влиять на носителей?
– Это уже напоминает истории о супер-злодеях. Ты поэтому спрашивал у Кассия про общественное мнение? И Гамме дал тот же запрос. Что всё это значит?
– Пока не уверен, – упрямо ответил Одиссей. – Нужно провести пару экспериментов.
Ана хотела было возмутиться и потребовать озвучить даже самые смелые и сумасбродные версии, потому что ей ужасно интересно – но в это мгновение пришёл срочный вызов. Он проник через стелс-режим, потому что шёл с другого защитного поля, входящего в одну сеть.
– Трайбер!
Ана приняла вызов на нейр и создала визиограмму для Одиссея: перед ним появился маленький ящерн, словно брутальная чиби-игрушка.
– Нашёл похитителей.
В руке воина мерцал обнажённый фазовый клинок, а на броне темнели подпалины от свежих выстрелов и щедрые брызги крови.
– Банда «Гурманы». Убежище на Хорис, третьей луне Гендара. Лечу туда. Буду через сегмент.
– Те, у кого ты взял информацию, уже не смогут их предупредить? – сдержанно спросил Фокс.
– В ближайшее время не смогут, – пророкотал ящерн и отключился.
– Не убил, и ладно, – оценила Ана. – Требовать от него заботы о людях из преступных кругов мы не можем.
– В данном случае я и не очень хочу, – усмехнулся детектив. – Сначала у нас похитили Фазиля, а теперь пытались убить. Гендар напрашивается на ответ.
– Подлетаем к трассе.
– Начинаю торможение. А ты пеленгуй проходящие корабли.
Прошло десять секунд, переполненных энергичным «Пшшш» и «Пшшшшшшш». Скорость их самодеятельного полёта нехотя начала снижаться.
– В пределах ста километров четыре грузовоза.
– Нам подойдёт любой. Но в идеале тот, что следует ко второй луне.
– Смотрю маршрутные тэги… Один идёт к Хорису! Грузовоз «Капитолий», водитель и владелец частный предприниматель Зоя Пересмешина… Хм, а мы точно на него хотим?
– Что не так?
– Это мусоровоз, – в голосе Аны смешались сомнение и смех.
– Это судьба, – торжественно произнёс Одиссей. – К тому же, у нас кончается газировка. Снимай стелс и выходи на связь с хозяйкой. Попросим нас подобрать за вознаграждение, чтобы она сразу поняла, что мы путешествуем инкогнито и огласка нам не нужна.
– А вдруг всё равно решит вызвать службу спасения?
– В теневой офшорной системе и мозги у большинства работают в теневом и офшорном режиме, – философски заметил Фокс. – Главное начать с вознаграждения.
– Ладно, – кивнула Ана. – Грузовоз «Капитолий», вызываю! Грузовоз «Капитолий»…
– Рогатый гендос, эт кого принесло посреди обеда?
На вызов ответила удивлённая жизнью женщина лет пятидесяти пяти. Крепкая, как положено дальнобойщикам, с искусственными глазами, имплантами на руках и элементами экзоскелета по всему телу, она выглядела не как эффективный киборг, а как помятый, но весёлый выпивоха. Скудные блеклые волосы были завязаны в две весёлых косички и торчали по бокам, будто облезлые собачьи хвосты. Голос у неё был пропитой и оттого бесшабашный, мол, всё, уже пьянствую, чего теперь-то переживать.
– Бедствие терпите? – с пониманием сказала женщина, демонстрируя цепкий и практичный ум. – А, гляжу, только что прогремел инцидент у яхтовой верфи. Что, грабанули пару яхт-миллионников и теперь сбегаете? Значит, не с пустыми карманами?
Она явно приценивалась.
– Хм, – Фокс с уважением качнул головой, не слишком обрадованный тем, как легко и сходу нетрезвая дальнобойщица сопоставила факты.
– Не боись, красавчик, мой инфолог – могила, – уверила она. – У Зойки-Пересмешницы рот на замке. Спокойно подлетайте, я вас загружу как случайный мусор и вывалю посреди свалки на Хорисе. Или спишу как отходы в конце маршрута в Перевал-порту. Никто ничего не прочухает. Только заплатите нормально.
– Эээ, – протянула Ана, не зная, что отвечать.
– Если удачно ограбили, где же наш транспорт? – хмыкнул Одиссей. – Увы, промашка, и добычи у нас нет. Но спрятаться надо, это ты верно подметила. Есть двести энзов.
– Пфф, пятьсот, и за каждого. Смотрю, вас двое?
– Двое.
– Значит, тысяча.
– Дорого берёшь.
– Смотря за что, – хмыкнула Зойка. – За мусорное такси, эт оплазметь как дорого. А за спасение из хладных лап космоса очень даже ничего. Деваться-то вам некуда: не возьму на борт, так буду вынуждена сообщить куда следует. Уж не серчайте, космоплаватели, таков закон!
Голос у пересмешницы был гортанно-весёлым, загрубевшим от высоких градусов. Она широко улыбнулась – во все пятьдесят четыре старых, потёртых зубных импланта.
– Это верно, деваться нам некуда, – согласился Одиссей.
Если честно, для такой колоритной и немного пьяной стяжательницы детективу было совершенно не жалко тысячи энзов. Он кивнул Ане, и та сделала перевод. За эту сумму можно купить себе неплохой скафандр или полётную доску младшей профессиональной категории, без наворотов. А можно уйти в запой аж на пару месяцев, так что Зоя была довольна.
– Добро пожаловать на борт, граждане зайцы! – радушно пригласила хозяйка. – «Капитолий» у меня баржа серьёзная, раньше был элитный грузовоз местной корпорации, но эт давно, они с тех пор разорились. Нынче мой «Капитолий» если это и столица, то среди помоек. А всё равно его люблю, сил нет! Щас я вас поймаю, не уходите.
В её рубке пискнул сигнал сканера.
– Капитан Зоя Пересмешина, лог-112, незначительный космический мусор по траектории следования, скорость двести шестьдесят единиц. Выполняю маневр в пределах буферной зоны у трассы. Подбор мусора. Тээкс…
Невидимый магнитный хват резко дёрнул Ану с Одиссеем в направлении корабля. Несколько секунд неприятного головокружения, и они наконец разглядели гордый профиль «Капитолия».
– Ха, – пробормотал детектив, глядя на центральный купол. – И правда похож.
Когда-то это был белоснежный грузовой корабль в память о литературной классике Земли ХХI века. Со дней его славы минули десятки лет нещадной эксплуатации, и теперь перед Аной с Одиссеем плыла потрёпанная баржа с большим и слегка помятым куполом, примерно-бурого цвета и десятком заплаток на видавших виды боках. Примерно вдвое меньше «Мусорога» и вовсе не такая бронированная, в общем, грузовоз как грузовоз.
Они пролетели поперёк вытертой надписи «Капитолий» и прямо в центре буквы «О» открылся малый мусорный шлюз.
– Вэлком, господа зайцы!
– Первый раз в жизни меня буксируют на мусорку, – довольно прошептала наследница олимпиаров.
✦
«Капитолий» благоухал, как и положено мусорной столице: очень плохо. Старый запах алкоголя и нестиранных вещей распахнул объятия, встречая гостей. Следом подкрался неистребимый привкус химасла – той прогорклой эссенции, которой усталые хозяева натирают импланты низкого качества, чтобы они постоянно не отторгались. И это были самые вежливые представители сногсшибательной толпы запахов, которая хлынула навстречу гостям! Главные, бьющие под дых знакомства, ждали впереди.
Через пять шагов вонь стала настолько фундаментальна, что отравляла воображение. Её питали гигатонны фантомного мусора, прошедшего через баржу за десятки лет – и горы реального, которые гнили в утилизационных залах. Переборки «Капитолия», покоробленные слоями налёта, уже не могли препятствовать проникновению отборной коллекции запахов повсюду и везде. В итоге миазмы сбивались в случайные группы и влекли друг друга по барже в безумном вальсе сквозняков.
Ана охнула, прикрыла нос ладонью и включила фильтры прежде, чем позеленеть. Одиссей рассмеялся от смрада ностальгических воспоминаний – повеяло детством… Он поднял воротник свитера-трансформера и сделал себе полумаску; дышать стало гораздо легче.
– Товарищи вип-гости, расчистила вам пятачок, – доложила Зойка, в глазах которой туристы были не только ходячим прибытком, но и редкой оказией для социализации. – Залазьте наверх, Пушок вас проведёт.
Хозяйка вещала с тридцатиметровой высоты, из просторной рубки под куполом «Капитолия», куда вела гнутая вертикальная лестница. А лифта, левиплатформы и даже скрипучего древнего эскалатора вокруг не наблюдалось, значит, гостям полагалось карабкаться вручную. Как странно. Современные люди к такому не привыкли, а Одиссей давно отвык. Но для системы Гендар, орбитатели которой не так давно жили в капсульных блоках и с детства не вылезали из скафандров – это было в самый раз.
Детектив задел плечом башенку устаревших плат, та зашаталась и едва не рухнула, когда из полумрака возник Пушок и удержал хламину от падения.
Это был старый капсульный уборщик: летающая овальная штуковина на воздушной подушке в полметра шириной. «Пушистость» ему придавало множество свисавших из-под днища сочленений (хваты, щётки, свёрла и скребки) для самой разной работы, и ёжик торчащих сверху сенсорных антенн. Бряцая висюльками, будто ожившая люстра, Пушок проплыл через нагромождения старья, показав пешеходный путь к лестнице.
– Пииик! – громко пропищал он, отметив и без того очевидное место подъёма.
И отправился дальше по своим делам, уверенно лавируя в лабиринте может-когда-нибудь-пригодящегося хлама, которым Зойка заполонила купольный зал. Тут были и поломанные генераторы, и детали выкинутых на свалку космических кораблей, и лом средней ценности, и разбитые экспонаты, не поддающиеся идентификации на глазок. Детектив с затаённой грустью оглядел это кладбище оплавленных надежд, собрание, как бы точнее выразить… пропащих, но не абсолютно бесполезных вещей.
– Высоко! – принцесса задрала голову.
Для неё происходящее было забавной экскурсией в экстрим-музей. Фокс колебался: не мешать Ане балдеть от калейдоскопа впечатлений – или мягко вернуть её ногами на землю, то есть, на палубу. С каждым шагом они глубже увязали в серьёзном деле со ставками выше, чем казалось изначально. А после их близости она стала такой счастливой, что мужская натура Фокса слепо стремилась защищать и радовать Ану. Но если в результате она окажется не готова к внезапной череде убийственных событий? Одиссей вздохнул. Ладно, решил он, у нас осталось немного времени перед рывком. Пусть радуется, пока может.
– Я первая!
Ухватив проржавевшие перекладины, принцесса ловко полезла вверх – и Фокс внезапно понял, что Ана думает примерно то же самое, только с другой стороны. Она карабкается по старой кривой лестнице, чтобы испытать её на прочность, и в случае крушения – спрыгнуть без ущерба даже с большой высоты. Чтобы устаревший человек неловко не сверзился и чего-нибудь себе не сломал.
Он улыбнулся, немного подождал и двинулся следом. Под стройной девушкой лестница почти не скрипела, а вот рывки пыхтящего детектива вызвали у уставшего от такой жизни металла протяжный стон.
– Добрались, – оценила Пересмешница, как будто сомневалась, что они смогут. Капитанша сидела в подвижном кресле пилота, опутанная контактными разъёмами и подключённая к кораблю. – Стоп, так вы не местные? Вот уж не ожидала. Вы прилетели в Гендар пограбить? Эт что-то новое, всегда было наоборот.
Зойка хохотнула.
– Ладно, нам уплочено, чтоб мы не задавали лишних вопросов. Так что милости прошу к нашему шалашу!
А шалаш был весьма интересный.
Бронированные стеклопластовые плиты сходились к вершине купола, под которым висела ОПЕРНАЯ ЛЮСТРА. От былой славы остался лишь каркас, без роскоши хрустальных висюлек. Но вместо них мусорная княжна годами подбирала и вешала стекляшки, кусочки прозрачного цветного оргпластика, мелкие обломки блестящего металла, выкинутые на свалку керамические фигурки и статуэтки – и тому подобное. Судя по Зойкиному возрасту, она управляла «Капитолием» лет тридцать, и за эти годы здоровенная пятиярусная люстра была заполнена всего на треть. Но даже так производила оглушительный вау-вайб.
В одном углу рубки были натянуты титановые нити для штопки корабельных обшивок, и там на магнитных защёлках, способных удержать бронепластины под давлением в сто атмосфер, висела сохнущая одежда и потёртые пледы. Между ними топорщилась пара плюшевых игрушек, подвешенных за ухо и за щупальце. Фокс скользнул взглядом по коллекции мембранного термобелья, выцветшего от тысячи стирок: часть боди были с дырками для кабелей, в других эти дырки заклеили вакуумным скотчем. Как интересно, подумал сыщик и деликатно отвёл взгляд от фильтро-компрессорных бельевых систем, также известных как подгузники для пилотов.
Другой угол рубки занимал монументальный силовой гамак с медицинским контуром – не чета игрушке Фокса, а серьёзная штуковина, хоть и старой модели.
Слева на всё той же титановой нити висели банки и бутылки: можно стучать любой из десятка металлических деталей, и склянки будут издавать мелодичные звуки. Рядом громоздились кучи старой обуви разных рас: словно высыпали целый магазинчик и пытались рассортировать по формам и цветам, разложить в миниатюрный спектральный город. Рядом с обувными кварталами располагались улочки упаковок от давным-давно съеденной еды; а на вершинах каждого из обувных и упаковочных «зданий» темнела тяжёлая промышленная гайка, для устойчивости.
Странной была и «центральная площадь»: там прикорнули штук пять кособоких фигурок, умело собранных из мелкого хлама. Одиссей уставился на ёжика, утыканного снопом фильтрующих ворсинок от устаревших топливных систем. Судя по тому, что он был привит проволокой к голове человекоподобной фигурки, это был не ёжик, а гендос; другие фигуры тоже напоминали гуманоидов.
Всё это выглядело, как инсталляция музея шизанутых культур. Да, в галактике был и такой музей – однажды Фокс расследовал там дело о пропаже очень нетривиальных экспонатов.
С другого бока рубки, в сравнительно чистой области красовался облезлый корпоративный диван. Витков десять назад его выкинули из какой-нибудь приёмной, а мусорная княжна залатала кусками попавших под руку материалов. Получился пэчворк в стиле «гранж», туда Ана с Одиссеем и приземлились.
– Чем будете травиться? – спросила Пересмешница с гостеприимным оскалом. – Могу предложить крепкое, игривое, терпкое, сладкое, капельку в эйфорию или стаканчик на расслабон. Коллекционное, марочное, экзотику или чисто-просто нажраться. А мож вам функционала? Подумать, поспать, взбодриться, подлечить печень. Не стесняйтесь, господа хорошие, вы заплатили за вип-проезд, так что бизнес-ланч и аперитивчик прилагаются! У Зойки есть всё.
Она почти не преувеличивала, ибо единственным современным и самым ухоженным предметом на этом горе-корабле был большой пищевой синтезатор – встроенный прямо в панель управления, чтобы всегда оставаться под рукой. Вот так гурманство. Наверняка у Пересмешницы оплачена десятилетняя подписка на гигантскую базу галактической рецептуры GedonistMaxPro, и она может синтезировать большинство известных блюд. Немного не по статусу побирающейся мусоровозке. В вакуумных блоках дорогущего агрегата хранилось достаточно разнообразного сырья для производства еды и, особенно, питья.
Но главный шарм рубке «Капитолия» придавал большой арматурный стеллаж, где в ложах из мягкого пеноформа возлежали… пустые бутылки, кувшины, футляры, капсулы, бокалы и прочие сосуды из-под известного марочного спиртного разных планет. Фокс непонимающе моргнул, прежде чем осознал концепцию – а осознав, восхищённо ахнул.
Бутылки от когда-то выпитых дорогих напитков угодили на свалку, попали в мусорный груз «Капитолия», здесь их нашли, отмыли – и с гордостью добавили на полки. Не просто для антуража. А чтобы делать в синтезаторе соответствующие напитки, наливать в оригинальную посуду – и потреблять с чувством состоятельного достоинства! Может, синтезированный коньяк и хуже настоящего, но в такой посуде… Бомжур, господа.
– Моя коллекция, – с гордостью сказала Зойка, сделав королевский жест рукой. – Из настоящей тары даже гипер-ром слаще.
– Это лучшая коллекция, которую я видел за годы, – удивлённо признал Одиссей. Ведь на стеллаже чего только не было!
Пузатые зелёные бутыли «Наполеона» с металлической оковкой.
Мохнатые калебасы из отвердевших плодов хохо для натурально бродящего сока «Шизари».
Гранёные гидропластиковые капсулы из-под кислородного коктейля «КосмоКраш».
Гроздья-шарики известной марки «Турбулент», для удобных шотов в невесомости.
Термические тубусы высокооктанового «Топлива богов». Топовый алко-стимулятор поставит на ноги даже отпахавшего поле быка.
Скромный кувшин саке «Кибер-Гейша» и непритязательная бутылка «Столичной» водки, которая не изменилась за последние полторы тысячи лет.
Двойная бутыль для знаменитого «Коктейля Шрёдингера»: когда пьёшь, несовместимые половинки смешиваются в горлышке, рождая невообразимые бурления вкуса.
Резная костяная чаша из черепа хищнозавра для смертельно-опасного «Mortini», каждый глоток которого может стать последним. Memento Mortini, искусно вырезано на лбу когда-то живого существа. И хотя это не оригинал, а заводская штамповка, напечатанная на принтере – всё равно произведение искусства, а не чаша.
Коллекцию венчала витая бутылка в самом центре, с чужеродным дизайном и мрачная, как провал в ночи: бесценное чёрное шампанское «Neutrino Black». Типичный пример, как нечто невообразимо дорогое может перепасть и беднякам – в виде пустой скорлупы.
– Мне иллирийскую амброзию, – осмотрев экспонаты, попросила Ана.
Шипучий энергетик с молекулярной пеной создали её предки, пытаясь возродить эллинскую культуру погибшей Земли. Только на родине этого напитка никогда не было, его придумали, чтобы подчеркнуть миф. Но иногда обман лучше правды. Пить амброзию полагалось из рога, окованного в бронзу, а если рога нет, можно из пеностакана. К счастью, на стеллаже красовался иллирийский бокал-рог.
– Это мы одобряем, – обрадовалась Зойка, будто встретила сестру во питье. – Лёгкая шняга, но бодрит посильнее первой стопки абсента. А тебе, мохнатый?
– Мне нужно утилизировать остатки топлива, – серьёзно сказал Одиссей и вытащил из свитера последние баночки «DarkStar».
– Гости со своей выпивкой? Чудно. Тогда амброзия с фруктовыми спарксами для леди и плавленный хлеб для косматого. А я махну пивка с духариками.
Из боков капитанского кресла вылезли складные механические руки, они стремительно и чарующе-синхронно делали сразу несколько дел: взяли посуду, пшикнули дезинфектором и аккуратнейшим образом просушили из плазменной горелки; подтянули крепления на нужных ёмкостях с сырьём и отодвинули вниз ненужные. Зойка владела механоруками так же естественно и легко, как живыми. Она запустила синтез в пяти ячейках из десяти, не прошло и минуты, как все трое взялись за «кружки».
– Ну, господа залётные, за встречу, – капитанша приподняла бокал с пивом в механоруке, а мизинчик оттопырила на своей настоящей. – За усиление дружественных, мать их, контактов с гражданами других систем!
– За! – дружно кивнули две встрёпанных туристических головы.
И кстати, традиционная космическая газировка зловещей корпорации DarkStar оказалась идеально-хороша.
Хозяйка поглядывала на гостей, а те обводили взглядами рубку, чтобы не глазеть на неё. В воздухе витала невысказанная неловкость, потому что Зойка оказалась парсом. Так называли существ, потерявших автономность, ставших малой частью чего-то большего – в данном случае, живой деталью корабля. Жить без своего «Капитолия» Пересмешница уже не могла.
Внешне она была не то, что уродлива: элементы экзоскелета, пять разъёмов с неаккуратно сидящими крепежами, на которых скопилась труха от высохших порций смазки. Несколько вздувшихся подкожных жил, пульсирующих по всему телу – трубки жизнеобеспечения и энергообеспечения. И чипы для усиления связи, такие плоские бляшки-антенны на лбу и кистях рук. Несимпатично, но и не киборг, совсем утративший человеческий облик.
Вот только Ана и Фокс хорошо помнили недавнюю визио-связь, и там никаких имплантов не было. Зойка включила цифровой аватар, чтобы скрыть реальные черты – значит, импланты были ей неприятны. Неудивительно.
Стать парсом – незавидная участь представителей слаборазвитых миров. Тех, кто был вынужден пойти на серьёзные модификации, часто невозвратные, чтобы выполнять технологические задачи. Лет тридцать назад Зойку имплантировали в «Капитолий», а не наоборот. Чтобы она могла в одиночку обслуживать все системы и управлять старым, технологически несовершенным кораблём. Потому что так дешевле.
Ещё недавно Гендар прозябал, и мусорный бизнес в голодной и скупой системе приносил, по космическим меркам, немного. Стать парсом-одиночкой было не просто экономически выгоднее, чем нанять команду – это оказалась единственно возможная бизнес-модель. Однажды Зойке пришлось выбирать: остаться неконкурентной или дать себя раскромсать и пришить к «Капитолию». Наверное, она сделала правильный выбор.
С тех пор капитанша вела непростую и неприятную жизнь: имплантам низкого качества нужен постоянный уход. После всех операций по совместимости и синхронизации, Зойка стала системо-центрированной: половина её мозга была отдана «Капитолию», половина сознания устремлена в глуховорот безжизненных технических процессов. Словно пёс на цепи, она не могла покинуть корабль – формально могла, но это требовало отдельных усилий и затрат. Глухи были и перспективы: с годами они не улучшались. Зойка старела вместе с баржей, в недалёком будущем обеих ждали свалка и утиль.
Говорят, это проклятие – жить в эпоху перемен. И Гендар проклял Зойку, её захлестнула и утопила взбудораженная волна прогресса. Ведь в стремительно развивающейся системе, где на смену примитивным технологиям спешат новые, вытесняя одна другую – переделать стареющего парса под новое судно было почти нереально. Сложно найти ещё один подходящий корабль устаревшей конструкции. И даже если найдётся, подходящих парсов будет несколько, а корабль один. Поэтому билет на «Капитолий» у Зойки оказался в один конец.
Раньше быть парсом считалось почётным, они шли на жертву ради светлого будущего и несли импланты гордо, как награды. Предполагалось, что после отработанной в хлам героической молодости, накоплений и социальных выплат хватит на обратную деимплантацию и достойную старость. Но с приходом более развитых технологий парсы стали не нужны. Однажды они проснулись и осознали себя когортой фриков и изгоев, о которых стараются забыть. Тем временем граждане планеты жили в разы богаче и современнее, чем орбиталы Кольца. Гендар богател общими трудами, но траектория Зойки вела на свалку истории, без права вырулить хотя бы к пенсии.
Эти мысли пролетели в голове Одиссея, не задерживаясь, он был сосредоточен на другом. Искоса смотрел на одну из ячеек синтезатора, там стояла кружка с мембраной – чтобы неумелый пьющий не пролил содержимое на себя. Взгляд Фокса вернулся к панели управления, которую по всем инструкциям нужно очистить от посторонних предметов. Там, теряясь посреди тумблеров и огоньков, лежали универсальный инъектор и несколько картриджей, незаметные и всегда под рукой. Детектив отвёл глаза.
– Да не стесняйтесь, – хмыкнула капитанша, упрямо мотнув косичками. – Можно и поглазеть, мы привыкшие. Смогла бы я в бизнес, стала бы обратно Зойкой. А так Зоище. Ну хоть живу спокойно, не в тесноте, и никто меня не достаёт. Летаю в гробу, но гроб-то просторный и обжитой. Прозябать надо весело!
Она щедро глотнула из кружки и сморщилась от горечи пива. Одиссей понимающе кивнул. Годы жесткой экономии и кропотливой торговли найденным в мусоре не приблизили Пересмешницу к мечте: вернуться к тому, с чего она начала, к нормальному человеческому телу.
– Лет пять назад ты поняла, что накопить не получится?
– Лет восемь назад, – помедлив, поправила Зойка.
– И решила хоть напоследок пожить в удовольствие? – спросил Фокс так спокойно и прямо, что волосы Аны лимонно пожелтели.
– А как ещё? – Пересмешница опустила взгляд, ей не хватило твёрдости посмотреть детективу в глаза. – Я копила на новое синтотело, да хоть на деимплантацию. Думала, покопаюсь лет тридцать в мусоре и сяду на планетку, пря-а-амо в райский сад.
Она усмехнулась и сделала ещё один щедрый глоток, похлопала по жёсткой титановой раме своего кресла-трона.
– Но моей ласточке требуется слишком много ремонта. Когда стало ясно, что накопить не светит, я решила: доживать – так с музыкой! Пошла во все тяжкие, вот, прикупила менто-сетку и мощный синтезатор. Не по статусу, ой, не по статусу.
Зойка нервно потёрла переносицу и весело засмеялась.
– Зато теперь обжираюсь, как королева. И живу в ментосфере, в шикарных мирах. Не далее, как вчера, пока дрыхла, бегала с друганами в рейд.
Парс проводит жизнь на одном месте, тело требует микромассажа и деатрофирующих процедур, поэтому большой силовой гамак Пересмешницы был медицинской установкой. В его сплетениях темнели и ментальные узлы, они превращали силовую кровать в устройство полного погружения в менту, ментально-виртуальную реальность. Не отключаясь от мусоровоза, Зойка прямо на кресле переезжала в гамак и спала в иных мирах.
Неплохая, на самом деле, антитеза хреновой жизни.
– За то, чтобы наши возможности не слишком отставали от наших желаний, – пробурчала капитанша. – А то получается чёрте что.
Ана не знала, что сказать. Она сидела с почти не тронутым рогом, где выдыхался пенный нектар, и серые волосы свесились на опущенное лицо.
– Может, настоящая жизнь там, а не здесь, – кивнул детектив.
– А согласна! – расхохоталась Зойка с наигранным гортанным задором. – Там я героиня, спасительница миров. Уж точно не мусоровозка.
Она аппетитно хрустела духариками и отпускала мусорные шутки, чтобы растормошить Ану. А Фокс искал то, что не на виду, но сложно спрятать, даже в таком пёстром месте. Наконец детектив разглядел в густой темноте под гамаком что-то вроде маленького шалаша. Составленный из десятков ковриков и одеял, он напоминал то ли будку питомца, то ли самодельную хижину, детище весёлой игры. Но судя по металлическим скобам, таким же, как на стеллаже с бутылками, шалашик был сделан надолго и всерьёз.
– Эт конура для Пушка, – проследив взгляд гостя, сказала внимательная Зойка. – Должна же старая робо-скотинка иметь свой угол?
Но улики по всей рубке говорили о другом.
В обычной ситуации Одиссей оставил бы это за скобками, мирно кивнул хозяйке и предложил бы тост. Но они оказались вне обычной ситуации, им нужно спасти Фазиля… и остальных.
– Ужасно вкусно! – громко сказал детектив. – Но я больше не выпью…
Он нагнулся и поставил последнюю газировку на пол.
– …А топливо надо срочно употребить, иначе взорвётся!
Одиссей сильно толкнул баночку, и она покатилась, весело подпрыгивая на наростах из окаменевшей грязищи, прямо к «конуре».
– Какое топливо? – слегка ошалела Зойка. – Чудик, ты не мог сбрендить, ты бренди не пил…
Тут она увидела, куда катится ситуация, но было уже поздно. Баночка стукнулась о скобу шалаша, из темноты мигом высунулась худая детская рука, схватила её и утащила внутрь.
Хозяйка поняла, зачем Фокс нёс ахинею про взрывающееся топливо: чтобы ребёнок купился и выдал себя. Капитанша дёрнулась, бляшки сенсоров на её голове высветил яркий всполох. Ржавые погрузочные хваты-краны «Капитолия» с лязгом высвободились из стен и жамкнули Ану с Одиссем. Ана успела соскочить с дивана, и клешня глухо щёлкнула впустую, а вот Фокса немилосердно сжало поперёк тела и приподняло на полметра вверх. Рука принцессы метнулась в сумочку на бедре, но упреждающий жест босса её остановил.
Всё это заняло не больше трёх секунд.
– Дражайшие гости, – трезво и потому очень недовольно произнесла Зойка. – Вы нарушаете древний закон гостеприимства: не лезть в хозяйские дела. А на моём корабле, если обидеть капитана, легко превратиться в мусор.
– Мы не тронем твоего Маугли, – прохрипел Одиссей. – И не выдадим властям.
– А зачем ты его подманил? – клешня немилосердно тряхнула человека. – Ты из биоконтроля! Не ври!
– Нет, мы и правда туристы! – звонко воскликнула Ана. – Нас ограбили в вашей системе, взяли в заложники друга, а потом пытались убить.
– Сказала бы, что сочувствую, но в Гендаре таким не удивишь, – шикнула Пересмешница. – Последний раз спрашиваю: зачем прицепились к ребёнку?
– Нам нужна информация.
– От него? – опешила Зойка, и одна из механорук для уверенности указала на шалаш, в тёмном проёме которого брезжило смуглое лицо и настороженно блестели глаза.
– Да, – невозмутимо, насколько мог, подтвердил Одиссей. – Я расследую заговор гендосов, а у твоего приёмыша мало того, что новый симбионт, так ещё и плохо прижился. Неужели он «дикий»?
Зойка застыла в шоке с открытым ртом, а потом взорвалась.
– Да откуда ты знаешь, что у меня ребёнок, что у ребёнка гендос, а у гендоса болезнь?! – воскликнула она.
– Я лучший детектив в галактике.
– Вот оно что. А я прима-балерина Млечного пути!
Диалог получался бредовый.
– Ну докажи, лохматый. Только смотри: времена нынче нервные, а я выпивши, в любой момент клешня может дрогнуть и сжаться слишком сильно.
– У тебя идеальная координация механорук, а в ячейке синтезатора стоит кружка с мембраной-непроливайкой, кто из неё пьёт? – холодно выговорил Одиссей. – Ты носишь термобельё с дырами для кабелей и разъёмов, а у половины боди дыры заделаны, зачем? В углу сушится пара мягких игрушек, и целый угол отведён под игровую зону. Только слепой бы не догадался про ребёнка.
– Чёрт. Глазастый чёрт. А при чём тут гендос?
– Игрушка, прикреплённая к голове человеческой куклы. Держу пари, она сделана с натуры. Ты сварганила пацану его фигурку, чтобы играл и воображал себя в приключениях. А недавно ты долепила к нему симбионта – потому что он появился у мальца.
У Пересмешницы не нашлось слов, она лишь развела механоруками.
– Ещё ты сказала «нам заплатили», «добро пожаловать к нашему шалашу», – торопливо добавила Ана, чтобы хоть немного поучаствовать в расследовании.
– Земля – Капитолию, приём, – начиная злиться, напомнил Фокс. Его не восхищало висеть в неудобной позе до боли сжатым погрузочно-сортировочной клешнёй.
– Не рыпайся, подозрительный тип, я думаю. Ну а как ты понял про болезнь?
– Мальчишка-сирота живёт у тебя без надзора, ты прячешь его от гостей и делаешь вид, что одна на барже. Беспризорный ребёнок не мог получить гендоса от государства. Поставь ты мальца на учёт, его бы моментально отсюда забрали. Значит, он получил симбионта другим способом, и эту историю я очень хочу узнать. А судя по инъектору с дозами иммунорегуляторов у тебя на панели управления, гендос не прижился. Мальчик его отторгает, уже началась аутоиммунная реакция – и, если не принять мер, она его убьёт.
– Етитская сила…
Зойку, по жизни не блиставшую умом и свято уверенную, что её конспирация нерушима, разрывала буря противоречий.
– Мы вам поможем! – пообещала Ана. – Честно, нам можно доверять.
– Так говорят перед тем, как кинуть, – нервно и глухо ответила жительница Гендара, её лицо исказилось от роя неприятных воспоминаний. – Неубедительно.
– Мы с тобой одной крови, ты и я, – тихо сказал Одиссей.
– Чёрта с два! – рявкнула Пересмешница. – Я глушила рабочий пивас, а ты смаковал шикованую газировку! Между нами пропасть в парсек.
– Может и больше. Но я капитан мусоровоза.
Зойка с недоумением уставилась на коллегу.
– Такой чистенький и хорошенький, да мусорщик? Опять заливаешь.
– Только топливо в баки. Держи тэг моего корабля.
Она поймала инфо со старенького кристалла и удивлённо помотала косичками.
– «Мусорог», – хмыкнула Зойка. – А ты весёлый.
– Обычно да, но в данный момент уже не очень.
– Ба, поставь чоха на место! – раздался тоненький возмущённый голосок. – Больно ему, не видишь? А что он натворил: дал нам денег, а мне вкуснотищу? Чох неплох, ба.
Клешни нехотя лязгнули, Одиссей плюхнулся обратно на диван и как ни в чём не бывало закинул ногу на ногу.
– Ну, давай знакомиться, – сказал он. – Меня зовут Фокс, а тебя?
Мальчик вышел на свет. Ему было восемь, тонкий, как коллекция палочек, принципиально-немытый, в залатанном термобелье и кроссовках-липучках не для людей, зато подходящих по размеру. Волосы, вернее, куски слипшейся пакли, были схвачены двойной утянутой гайкой, чтобы не лезть в глаза. Заострённое лицо покрывали странные прыщи, они усыпали все руки, а глаза у мальчика были крайне нездорово-жёлтого цвета с сеткой полопавшихся сосудов. Из правой щеки, словно пугающая опухоль, рос небольшой пушистый гендос. Только цвет у него был не зелёный, а с коричневым отливом, и кожица, обычно гладкая, у этого вяло морщилась. Брр.
Ана едва сдержала вздох, увидев мальчишку, вцепилась в него взглядом и стремительно выстраивала профиль болезни. Мусорный Маугли не глядя перепрыгнул препятствия на пути к дивану и встал перед ними.
– Крысёныш, – серьёзно и даже гордо сказал он, протянув грязную и покрытую мелкой сыпью руку.
Одиссей пожал её, но прежде, чем он успел что-то ответить, Ана взяла происходящее в свои руки.
– Ты обследовала мальчика в своём гамаке?
– Пфф, – громко шикнула капитанша. – Сходу решила, раз я мусорщица и пьянчуга, то за пацаном вообще не слежу?
– Да, – глядя на неё в упор, ответила Ана. – А что, тотальная антисанитария и внешний вид ребёнка это опровергают?
– Не гони на Зою, чоха, – строго сказал Крысёныш. – Она отлично за мной следит, лучше всех. Я такой здоровый, что могу босым в космосе гулять, ясно? И ем всегда самое вкусное.
Он оскалил зубы, они неожиданно оказались жемчужно-чисты и крепки, без единого изъяна.
– Хм, – нейр Аны выдал итоги внешнего обзора. – Внешность обманчива, он и правда… очень здоров. Прошит от бактериальных и вирусных факторов, тонус выше нормы, кожа и секреция до недавнего времени были идеальные. Худой не от недостатка питания, а от жизни в низком тяготении.
– Он с рождения копается в мусоре, – буднично сообщила Зойка. – У него к любой заразе иммунитет.
– Единственное, что с ним не в порядке, это отторжение гендоса, – подвела итоги Ана. Она взглянула на Пересмешницу. – Извини, я была не права. Просто… он ужасно выглядит.
– Я тоже не красавица, – фыркнула Зойка. – Такая у нас жизнь, не до мытья. Я могу синтезировать еды, но вода для ванн и, тем более, уборки, нам не по карману. Знаешь, сколько стоит вода на орбите?
Ана знала. Конденсировать воду из воздуха проблему не решало, потому что воды получалось немного; да и сама дыхательная смесь в космосе куда дороже многих сублиматов и сырья.
– Ладно, – примирительно сказал Одиссей. – Причин ссориться у нас нет. Зойка, мы правда расследуем заговор гендосов и можем помочь твоему пацану. Веришь?
– Я ж тебя отпустила, – Пересмешница пожала плечами и механоруками.
– Когда началось отторжение? Почему он не в больнице? – спросила Ана спокойным, но стальным тоном.
– Два дня назад, – буркнула Зойка. – А врачам я Крыса сдать не могу, он без регистрации, его вообще по системе не существует. Пацана заберут, а меня то ли посадят, то ли сразу в утиль. И не за то, что скрывала мальца без регистрации. А за незаконного гендоса. С этим у нас очень строго.
Ана хотела сказать, что в такой беззаконной системе можно дать взятку врачам и лечить мальчишку подпольно. Но услышав последнюю фразу, осеклась. Ведь к симбионтам в Гендаре действительно относились серьёзно.
– И твоя медсистема, которая всегда вас выручала, с этим не может справиться, – кивнул Фокс. – Ты нашла иммуномодуляторы, но они не помогли. Если не сдать его медикам, через две-три недели он умрёт.
– Ну давай, лучший сыщик вселенной. Придумай, как нам быть.
– Хорошо, – детектив повернулся к Крысёнышу. – Расскажи, откуда у тебя гендос?
– Обменял на чёткий хабар одному фонси, – с достоинством ответил пацанёнок. Из этого ответа выпирали сразу два важных факта.
Во-первых, шлемзы, чохи и фонси явно были элементами одной периодической системы под названием Гендар. И если шлемзами с умилённым презрением именовали туристов, которым можно улыбаться и обдирать, то «чох» звучало слегка менее оскорбительно. Что-то вроде «наш клиент, он нам платит» или «полезный чужак». «Фонси» же было сказано с лёгкой неприязнью, но и с невольным уважением. Может, так бедняки и трудяги Гендара называют богачей? А, ну конечно, это жители планеты. Граждане более высокого статуса, зависть и неприязнь к которым смешана с лёгким испугом и восхищением. Ведь они буквально – обитатели другого, более развитого мира, чем Кольцо.
Во-вторых, из ответа стало ясно, что восьмилетний Крысёныш наравне со взрослыми занимается мусорообработкой. Стоит на сортировке вместе с Пушком и выискивает в хламе случайные ценности. Ведь в мусор попадают не только вещи, которые кто-то выкинул сознательно. Часто это утерянное или сданное в утиль по ошибке, а иной раз останки космических катастроф, в которых может подвернуться что угодно. Те, кто иммунен к брезгливости и владеет намётанным глазом и чутьём, вполне могут обогатиться на случайной находке. Собственно, это мечта каждого мусорщика в галактике.
И, видимо, Крысёнышу однажды повезло.
– У планетников гипер сорвался. Мега-здоровый корабль, столько барахла, – сказал мальчик воодушевлённо, болезненные глаза блестели от восторга. – В гипере наскочил на искажение, вышел криво, вот его и разнесло. На две части разломило, плюс осколки, много чего вкусного вывалилось. Полный Хабарск!
– Когда у других кораблей беда, у мусорщиков праздник, – пояснила Зойка. – У нас лучшие дни в году – хабарские.
В прищуренном взгляде на мальца пряталась нежность.
– А разве государство не заявляет права на все находки в зоне аварии, и их продажа на сторону не преступление? – уточнила принципиальная Ана.
– Тут ведь как, – усмехнулась Пересмешница. – Заявлять-то заявляет, и даже проверки устраивает. Но есть хабары, которые можно отследить, их сдаём и получаем свой процентик. А есть утери, которые не проверишь, их можно скинуть подходящему человеку. Будет уже треть доли, а то и половина.
– Я нашёл кориальтово ядро! – заявил Крысёныш, раскинув тонкие руки. – Вот такущее.
– Не в курсе, что это, – призналась принцесса. Она могла свериться с нейром, но по привычке посмотрела на Одиссея, и тот не подвёл.
– О, это крутая штука: энергетический узел большой мощности, для варп-двигателя. На крупные корабли, не важно, военные или гражданские, ставят гибридные системы: гипер и варп. Чтобы при сложном маршруте гипера проходить опасную часть варпом, теряя минимум времени.
Мальчик глянул на Фокса с уважением.
– Крыс, ты уверен, что ядро было вот такого размера?
– Вот те кварк! – поклялся малец, всем худым телом подавшись к детективу.
– И ты его подобрал в обломках вместе с роботом?
– Ага. Я сразу понял, ценная штука. У меня нюх на деньги! – он выпятил нос и шумно втянул.
Ане захотелось сграбастать пацана и тискать, тормошить и гладить, потому что в его сжатых кулаках, ожидающих глазах и напряжённой позе была такая затаённая жажда одобрения и ласки! Пересмешница, наполовину человек, наполовину корабельная система, заботилась о маугли, насколько это было возможно на борту мусорной баржи посреди Кольца в системе Гендар… Но ласка была Зойке не по карману, и Крысёныш её не знал.
– Сам нашёл, сам сдал перекупщику, – задумчиво кивнул Одиссей. – Закон формально и не нарушен.
– Да он же незарегистрированный, его как бы и нет! – хмыкнула капитанша. – Значит, и кражи не было, гражданин начальник, лично я никакого ядра не находила!
Крысёныш весело засмеялся, осторожно притронулся пальцами к мягкому и слегка сморщенному гендосу у себя на щеке, и засмеялся снова. Он всё ещё был счастлив, что получил симбионта и стал мега-крутым. А в болезнь не верил, подумаешь, сыпь и прыщи, глаза болят и сохнут, пройдёт. Смерть, это такая сказка, верно?
– Я полетел к нашему дацуру, хотя он фонси, потому что торгует внизу. Думал, он мне тысяч пятнадцать-двадцать за штуку скинет, а он предложил гендоса!
Крысёныш восхищённо вскинул руки. Судя по всему, гендосы на чёрном рынке стоили куда дороже, и он решил, что заключил сделку года.
– Только выходит, гнида продал нам бракованного паразита, – Зойка выругалась себе под нос. – Я с ним ещё разберусь, но сначала надо выручать Крыса.
– Да, перекупщик вас обманул.
– Наколол? – Крысёныш замер, а его лицо застыло от разочарования. Ведь он был уверен, что поменялся так удачно. – А на сколько?
– Кориальт это нано-колония, – мягко сказал Одиссей. – Ядро копит силы с момента создания бесконечно, путём варп-синтеза. Оно начинает с размера бусинки и нарастает слой за слоем, консервируя энергию. А когда нужно, тратит, превращая слои в чистый выплеск силы. Ядро размером с полметра… очень мощное.
– Погодь, мы этого не знали, – скривилась Зойка. – В Гендаре таких технологий и нет. Мы уяснили, что это энергосфера, а что особенная, не вкурили.
Крысёныш замер в расстроенном испуге.
– Да блин… – протянул он. – А сколько оно стоит, пару сотен?
Ядро такого размера вмещало примерно двести миллионов энз.
Если бы Зойка официально сдала его, даже жадное гендарское государство, даже после всех вычетов и налогов, выплатило бы ей три-четыре миллиона. Достаточно и для нового синтотела, и на домик в раю. Фокс на мгновение запнулся, пытаясь понять, как сказать несчастной мусорщице и её приёмышу, что у них в руках был шанс всей жизни – и они отдали его перекупу.
– Теперь не важно, сколько чего стоило, важно, откуда у вашего фонси взялся гендос.
Мальчик побледнел, его живые глаза блестели, пелена детского восторга схлынула, когда он впервые в полной мере почувствовал, что же с ним произошло. В конце концов, у Крысёныша был нюх на деньги, пусть даже упущенные. Губы задрожали, он опустил голову и отступил назад.
– Сволочи, – едва слышно прошептала Пересмешница, механоруки с тихим лязгом сжались у неё за спиной.
– У симбионта была упаковка? Где она?
Мальчишка сорвался с места и нырнул в шалаш, вынес пустой пластиковый контейнер, заполненный раствором.
– Никакой маркировки, включая заводскую, – быстро оглядев его, сообщила Ана. – Никакой инструкции. Как ты его использовал?
– Там была инструкция, визио, – сказала Зойка. – Только она сыграла один раз и самоуничтожилась. Я хотела прокрутить, но в моём нейрологе белое пятно. Помехи.
– Всё правильно, – кивнул Фокс, он заранее ожидал такой ответ. – Контрафакт защищает производителя, уничтожая улики. И что ты сделал?
– Как показали. Вколол гендосу активатор, вколол себе оптимизатор, – шмыгнул носом Крысёныш, загибая пальцы. – Намазался весь гелем, вскрыл его домик и выпустил. Он полазил по мне и присосался к щеке. Потом я пять дней пил стимулятор, он уже кончился… Ну и всё.
– Без специальной прошивки, без наблюдения, – напряжённым тоном заметила Ана. – Но это явно не «дикий» гендос, Крысёныш не подхватил его на какой-нибудь свалке, а прошёл все этапы вступления в симбиоз.
– Его создали в той же лаборатории, что и остальных, – сказал детектив. – Но, в отличие от официальных, не маркировали.
– Уверен?
– Такое не сделаешь кустарно. А с полным технологическим циклом… Благонравов монополист, он никому не отдаст свои формулы и технологии.
– Но зачем выпускать тайные гендосы кроме явных, и распространять их через чёрный рынок?
Фокс не ответил.
– Это всё здорово! – нервно крякнула Зойка. – Но надо Крыса спасать! Сколько ему осталось?
– Максимум полторы недели, – ответила Ана. – Скорее одна. Сейчас идёт первичное отторжение, это цветочки, скоро начнёт становиться хуже с каждым днём.
– Как зовут вашего перекупщика? – спросил Фокс в наступившей тишине.
– Грейсон, – буркнула Зойка. – Он весь серый, кожа, одежда, волосы. Вот координаты его точек в Кольце и на спутниках. Но вообще он дацур на Хорис, как вам объяснить-то… его поставили управлять деньгами и делами тут, на луне.
– Мы его найдём, – пообещал детектив. – И выясним, откуда он берёт гендосов и зачем раздаёт жителям Кольца. Сколько осталось лететь?
– До Хориса пять тактов полёта и пять торможения.
Они подлетали к спутнику, на котором располагалась база «Гурманов», банды, похитившей Фазиля.
– Я всё ещё не понимаю, как могут быть связаны вклад Трайбера, выкуп Фазиля и серые гендосы? – тихонько сказала Ана. – У тебя есть догадки?
– И дети, – почему-то задумчиво сказал Фокс. – Не забудь про детей.
✦
Хорис была малой луной и кружилась в тени больших: промышленного брата с ликом, угрюмым от фабричных выбросов, и богатой минералами сестры, профиль которой выщербили десятки передвижных добывающих комплексов.
Эта лунная триада оказалась тройным выигрышем для системы Гендар. Ведь каждому хозяйству полезно иметь близко, но всё же отдельно от дома такие неприятные вещи, как фабрику, источник выработки ресурсов и складскую луну-свалку. А у Гендара было три подходящих спутника в часах полёта друг от друга – что может быть удобнее для прогресса? Любой космофермер продаст душу ВУРДАЛУ за три подсобных луны.
Гендарские элиты изящно этим воспользовались. Вчера главы бандитских кланов, сегодня эффективные вершители прогресса – они пошли дальше и вытеснили с планеты такую назойливую деталь ландшафта, как рабочий класс. Грязных и потных трудяг выдворили на освоение лун и застройку космоса: пусть возводят Кольцо и живут в орбитальных бытовках. На планете стало просторно, чисто и курортно, это ли не мечта?
И всё по закону! Лучшие пенсионеры, отработав жизнь наверху, получат счастливый билет вниз – и добавят новую порцию радостных лиц в рекламные проспекты планеты. Их поселят на специальном континенте, оборудованном для социальных нужд. Дома и участки там небольшие, но настолько лучше капсул, что орбиталы неизменно в восторге. Социального континента хватит на много поколений, главное, давать счастливый билет примерно одному из двадцати тысяч пенсионеров, и не передавать заветные участки по наследству.
В Гендаре считали, что всё устроили по уму. Меньше чем за век он из бывшей криминальной помойки превратился в без пяти минут элитарный мир, выгодный для дальнейших инвестиций. Это ли не поразительная трансформация?
Одной из причин успеха стал негласный, но железный закон: «Дома не гадить». Всю незаконную и сомнительную деятельность перевели на луны и станции Кольца, а лицо системы стало цивильным. За опрятной маской крылся всё тот же оскал: Гендар остался привычным узлом преступных сделок, теневых товарных потоков и прочих выгодных вещей. Просто грязная экономика бурлила на лунах и Кольце, а чистенькие махинаторы в законе заседали на планете.
В итоге Гендару удалось и нейтрино расщепить, и кварком не подавиться. А недавно вспыхнувшая гендос-лихорадка, гонка за долголетием и процветанием – ещё сильнее повысила ставки в этой игре. И всё шло великолепно, пока в системе, сшитой хватками взаимных интересов и давлений, покрывательств и шантажей, не появился непредсказуемый и нежданный фактор хаоса, который мог нарушить установленное равновесие. Одиссей Фокс.
«Капитолий» блеснул обшарпанным боком и исчез за горизонтом, который на маленькой луне был куда ближе, чем привыкли жители планет. Детектив оглядел однообразный пейзаж и сказал:
– А тут мило.
У малютки Хорис не завалялось собственной атмосферы: неоткуда взять и нечем удержать. Она была лишённым жизни булыжником диаметром меньше, чем в тысячу километров. Генераторы на полюсах создавали неслабую магнитную мантию, которая защищала местные склады от космического сора: он отклонялся или сгорал от трения о проницаемые, но плотные полевые слои. Учитывая замусоренность активно строящейся системы Гендар, по чёрному небу постоянно мелькали росчерки вспыхивающих и гаснущих метеоров.
Хорис дарила лёгкость, и сильный прыжок мог унести на двадцать метров вверх или на сорок вперёд. Разбежаться здесь было попросту опасно, а разогнавшись в машине по шоссе, можно вылететь в космос. Поэтому передвигаться по Хорис рекомендовалось в контактном транспорте, который лип к полотну дороги и не рисковал сорваться на орбиту. Либо в скафандрах или в защитном поле, с черепашьей скоростью, при которой отрыв не грозит. Шлемзы с «Мусорога» скромно выбрали последнее, так как других вариантов у них не было.
Ана подзарядила поле от баржи, а Зойка вручила туристам запасной энергоблок и капсулу с кислородной смесью. Они хотели купить, но капитанша не взяла денег. Она искренне надеялась, что пришельцы помогут мальцу. В обычном режиме взятого жизнеобеспечения хватит на сутки – но Одиссей рассчитывал закончить дела в этом забытом законом месте куда быстрее.
– Смотри.
Ана развернула визиограмму пустынной местности, там было всего три объекта: комплекс серебристых складов, похожих на консервные банки, прижатые к земле; двусторонний хайвей с наземным полотном и монорельсом сверху; и красный маркер, который показывал местоположение чокнутых туристов, решивших слоняться по пустошам в одном защитном поле на двоих.
Трайбер скинул выдранные из кого-то координаты базы «Гурманов», и Ану с Фоксом выгрузили недалеко от нужного места. Хотя «недалеко» значило пару часов пешего пути: ближе «Капитолий» подлететь не мог. Мусоровозам запрещено выкидывать грузы в пределах десяти километров от любых обитаемых зон. Во избежание махинаций этот запрет пробит в навигационные системы на уровне железа, и они физически не могут туда залетать.
– Бегом не получится, слишком слабая гравитация, – нахмурилась Ана. –Как унесёт черте куда!
– Где Трайбер?
– На подлёте к Хорису. Он «взял взаймы» чужой кораблик, и прибудет прямо к месту.
– Так пусть подберёт нас?
– Я сразу спросила, не сможет. Это личный трейсер, одноместный. Плюс, Трайбер сказал, что на кораблик у него планы, и мы в них не входим. Что бы это ни значило.
– Ясно, тогда займёмся рыбалкой, – Фокс вышел на середину пустынного шоссе и двинулся в нужную сторону.
– Тут скорость до четырёхсот и пешеходы не предусмотрены, – предупредила Ана. – Могут и сбить.
– Зато если не собьют, точно заметят.
Не прошло и минуты, как сзади раздался нарастающий шелест и гул, и у них над головами промчался состав, который скользил по монорельсу с очень высокой скоростью и умчался вдаль. Одиссей обратил внимание на тот факт, что поверхность вагонов осталась серой и неподвижной, никаких тебе светящихся реклам. Места вокруг и правда пустынные, смотреть рекламу некому – и это хорошо. Для того, что здесь вскоре случится, свидетели не нужны.
– Едет! – сообщила Ана, обернувшись назад, и на всякий случай помахала рукой. Одиссей нагло остановился в центре шоссе.
Перед ними плавно затормозил большой угловатый грузовоз компании перевозок «Дядя Бенсо». Он был слепой, без окон, и на морде фургона отливала зеленью довольная рожица ящерна в шофёрской кепке и с аккуратным галстуком-бабочкой. Представительный товарищ. Он скалился и выглядывал изнутри руля-баранки, словно потрет в старинной раме.
Боковая панель просветлела, показался сидящий в кресле экспедитор: зелёный ящерн в пыльной и мятой кепке, без галстука-бабочки – то есть, президент и лицо компании собственной персоной. Следить за дорогой ему не требовалось, поэтому Бенсо раскладывал на панели управления фишки популярной среди ящернов игры-головоломки джонг-джанг.
– С неба свалились? – скрипуче спросил он без малейшего удивления, а вполне буквально. Видно, для контрабандной луны явление в чистом поле подозрительных пешеходов без регистрации и с закрытыми личными данными было почти нормой.
– Да, уважаемый Бенсо, – радушно кивнул Фокс. – Не подвезёте до ближайшего склада?
– Можно. Только предупреждаю, ограбить не выйдет, у меня антиугон.
– Что вы, мы безобидные туристы.
– Если безобидные, тогда я вас грабану, – оскалился Бенсо. – Лучше будьте умеренного уровня угрозы.
– Так и есть, – с готовностью согласился Одиссей. – Для хорошего человека мы умеренного уровня угрозы.
Ящерочеловек довольно смежил двойные веки.
– Я с Бангура, у нас все хорошие. Залазьте.
На боку грузовоза сдвинулась панель, туристы протиснулись сквозь фильтрующую мембрану и оказались прижаты друг к другу на махоньком пятачке.
– Тесно, зато бесплатно, – великодушно сообщил Дядя Бенсо. – Кодекс дальнобойщика не позволяет брать денег за подвоз. Но вы можете отплатить мне услугой. Хотите послушать национальную бангурскую песню?
Одиссей вспомнил, что его сородичи не имеют права исполнять групповые обряды в одиночку. А вдали от родины порой так хочется к ней прикоснуться.
– Конечно хотим, – ответила Ана, которая тоже знала, что отказываться от бангурского гостеприимства некрасиво.
Следующие две минуты они слушали пространную щёлкающе-гремящую какофонию с потусторонним гуканьем и трещётками из костей.
– Ах, звуки родного селения, – сказал расчувствовавшийся Бенсо, – Как давно я там не был. Спасибо, что свалились мне на голову и разделили со мной глоток ностальгии. Теперь каждый должен откусить по кусочку от жувалы из пурпурных корешков. Возьмите в холодильнике.
Жувала была вполне ничего, немного отдавала клопами. Но Одиссей любил пробовать инопланетную еду, а Ана уже почти привыкла к гораздо более экстремальным событиям и вещам, которые происходят с ними постоянно, так что даже не скривилась.
– А как вам новая родина? – спросила она.
– Ненавижу всеми чешуйками души, – ни секунды не промедлив, ответил ящерн. – Подлый, несправедливый мир победившего бандитизма. Циничный оскал правящих элит, которые с хрустом пожирают рабочий класс. Хотя виды в Кольце очень красивые.
– О… А что вы здесь делаете? Почему не улетели?
– Меня похитили с родины, – вздохнул Дядя Бенсо, перекладывая джонг-джанг. – Лже-туристы во время фестиваля чужих культур, заманили в свой шатёр, обещая танец голого живота. Наши женщины всегда прикрыты чешуями, хотелось увидеть такую диковину, как обнажённые тела. Что ж, впоследствии я на них вдоволь насмотрелся, ничего интересного. А в шатре не было никакого живота, только компрессорные гибернационные капсулы.
Он грустно улыбнулся своей наивности.
– Очнулся я уже здесь, в станции-призраке, которая прячется по всему Кольцу и торгует рабами. Не скрою, аукцион был волнительный и интересный: за меня соперничали, продали и купили, а затем перепродали. К счастью, выгодно: шестнадцать оборотов я служил водителем вполне приличной семьи. Они дали мне возможность отработать пятьдесят стоимостей моей головы, а потом честно отпустили. Я занял у них денег, основал небольшую фирму, и теперь отдаю долг и зарабатываю на билет домой. Попутно тоскуя по родине. Хотите обряд опаления чак-чур?
Ана смотрела на водителя с открытым ртом. Ей казалось, что уже ничего в этой проклятой системе не может её удивить – но каждый следующий случайный встречный находил новый способ.
– От обряда опаления мы, пожалуй, откажемся, – вежливо ответил Фокс.
– Ну и ладно. Кстати, мы уже давно приехали.
Машина встала у большой серебристой консервы склада с высокой оградой и платформой для погрузки.
– Будьте свободны, люди, это главное. А когда понадобится перевозка грузов, не забудьте про мою скромную корпорацию.
– Не забудем, – эхом ответила девушка.
Вжух, и они снова остались одни.
– Как нам может так везти? – взволнованно всплеснула руками Ана. –Встречаем третьего гендарца, и каждый из них уникальный, удивительный человек! Каковы шансы?
– Девяносто пять процентов, – ответил Одиссей, и в его глазах темнела грусть. – Практически все жители Кольца и лун таковы. Гендар коверкает жизни, и делает их удивительными и уникальными.
– Проклятье жить в эпоху перемен.
– Именно.
Принцесса зябко передёрнула плечами.
– Ладно, – сказала она, внимательно осматривая ворота с оградой. – Нам надо спешить. Я не хочу, чтобы это место повредило Фазилю.
За оградой виднелись не только консервные банки, но и тонкие трубы со столбами чёрного и сизого дыма, который тянулся в небо непривычно-высоко. Дальше торчали шпили энергоустановок, по которым пробегали синие разряды.
– Похоже, тут не только склады, но и производство, – заметила Ана.
– Факт. А вон там – отходы этого производства.
Неподалёку от комплекса громоздились хламные холмы. Логично: если вокруг тебя по закону установлена безмусорная зона, ты можешь устроить собственную свалку! Удобно. К разочарованию всех желающих проникнуть на закрытую территорию, Гурманы потрудились вывозить отходы достаточно далеко от ограды, и перепрыгнуть с макушки холма внутрь было нереально. Хотя… Учитывая низкую гравитацию, если разбежаться и скакнуть изо всех сил… Ана вспомнила, что у них одно защитное поле на двоих, и отбросила эту диковатую мысль.
– Чего же они производят? – задумчиво спросил Фокс.
– А это важно?
– Думаю, это наш пропуск.
Детектив повлёк их к мусорным холмам, и внимательно рассмотрел разбитые ящики с поблёкшей маркировкой, какие-то старые выцветшие коробки с логотипом лапши быстрого питания «До-Шик», и осколки разбитых пластиковых ёмкостей неясной натуры.
– Гурманы! – подняв палец, воскликнул Одиссей. – Ну конечно, иначе зачем их так называть.
– Они производят еду?
– И не просто еду, а подделки популярных брендов. Всем известно, что оригинальный «До-Шик» пакуют в системе Ролтон-2.
Они вернулись ко входу.
– Периметр под защитой, – прищурившись, кивнул Фокс. – Тут и ток, и глушащее виброполе. А вон в тех ячейках наверняка скрыты туррели.
– И как нам проникнуть внутрь?
– Вежливо постучим.
Он поднял камень и швырнул его в ограду. Место удара заискрило, камень опалило и отбросило. Одиссей взял следующий камень: вжух, чрррршшш, бумс. Ещё один, и ещё… В голове у Аны мелькнуло, что раньше она бы возмущалась странным и смелым поступкам босса, тревожилась о возможных последствиях, лихорадочно пытаясь их просчитать. А теперь она верила Одиссею. Принцесса схватила камень и швырнула его в ограду. Чрррршш!
Ближайшая секция осветилась, открывая визио-канал, в который влез лохматый человек в рабочей спецовке и низко надвинутой шапке, с крайне недовольным лицом. Он подался вперёд, разглядывая гостей, и грубо выкрикнул:
– Вы кто такие? Я вас не звал! Идите на хер!
– Мы из компании «Ролтон Анлимитед», – сурово сказал Одиссей. – Я старший инспектор по нарушениям патентного права. Сейчас составим на вас рапорт о контрафактном производстве и незаконном распространении нашей сверхпопулярной лапши «До-Шик», и влепим штраф в размере годового оборота.
Мужик замер с открытым ртом. Видимо, патентные претензии были для Гендара чем-то экзотичным и малознакомым, а годовой оборот – крупной суммой.
– Ну или можем пообщаться со старшаком и решить вопросик, – невозмутимо добавил старший инспектор Фокс.
А вот такие намёки каждый гендарец понимал с полуслова. «Данная вовремя взятка решает большинство вопросов и проблем», это, наверное, в каждой школе написано над классной доской. Ну или как тут у них в Кольце учатся дети.
Вахтёр быстро просканировал визитёров на предмет оружия и других опасных и подозрительных устройств. К счастью, субпространственная сумочка Аны была сделана с применением стелс-технологий олимпиаров, и её содержимое оставалось тайной даже для равных в развитии цивилизаций пятой ступени. А в свитер Фокса и его особые карманы было вшито несколько странных и редких, но не подозрительных для бандитского сканера вещей. В общем, ИИ системы безопасности оценил степень угрозы от двух инспекторов как близкую к нулевой.
«Вот сейчас попросит предъявить документы, подтверждающие нашу принадлежность к компании Ролтон Анлимитед», обеспокоилась Ана, невольно возвращаясь в свой классический режим. «И что тогда?»
Но мужик об этом даже не подумал. В Гендаре был не принят документарный официоз – здесь больше полагались на чёткие понятия и крепкое слово пацана. Ведь их нарушителя ждали серьёзные проблемы.
Поэтому расчёт Фокса оказался верен: местный вахтёр решил, что раз угрозы нет, то лучше впустить чуваков из комиссии, и пусть начальство с ними само разбирается. Старшак-то поумней будет. А если что не так, обоих можно бросить в белковый расщепитель или в пластобак. Бульк, и нету. Удобно, когда у тебя своя пищебаза на отшибе в пустынных местах.
– Проходите, – сказал он, со скрипом открывая в больших воротах маленькую неприметную дверь шлюза.
Пока грязный переходник с шумом и треском заполнялся воздухом, словно лёгкие одышливого курильщика, Одиссей шепнул Ане:
– Ближе к центру их базы включи прямую связь.
Принцесса кивнула, она и сама прекрасно знала, что это нужно сделать. Затем сунула руку в суб-пространственную сумочку и нащупала что-то внутри.
– Инспекторы, значит? – прищурившись, спросил Жюльен.
– Это было враньё, чтобы пробраться внутрь, – вежливо признался Одиссей. – Но раз уж мы здесь, то готовы предложить вам нечто крайне ценное.
Что ж, вниманием банды ему завладеть удалось. И в те секунды, пока Гурманы разглядывали детектива с принцессой, те хорошенько рассмотрели их в ответ. Трайбер прислал краткую сводку о банде, они знали клички всех четверых, но теперь совместили имена с живыми лицами.
Старшак сидел на крепко сколоченном деревянном ящике из реек, доверху забитом банками разных консерв. Если понимать устройство жизни в Кольце, можно осознать, что этот ящик из редкого в космосе натурального дерева – реальный шик и стоит не меньше технологичного левикресла, а понту даёт больше. Консервы внутри были одновременно и декором, и коллекцией, и предметом подарков, которые глава банды снисходительно принимал.
Жюльен оказался двухметровым и очень упитанным детиной лет тридцати с гладкой, ярко-жёлтой кожей и выпученными аугментами глаз. Издалека он выглядел как молодой и на удивление крепкий герой древности Гомер, но с жестокой ухмылкой. А своей небрежной позой и кожей, гладкой как у младенца, Жюльен неуловимо напоминал шмат разогретого сыра.
Для старшака он был слишком молод, обычно бандами управляют люди с большим опытом, но этот оказался настоящий вундеркинд. С ним Гурманы вышли на новый уровень, а предыдущего главу, пожилого авторитета Паштета он поэтично измельчил в мясорубке и отправил на корм псам.
В руках Жюльена смирно лежал его любимый питомец: полуторный базуко-бластер ХЕR-X, названный в честь персидского царя. Это ладное орудие с одного залпа пробивало большинство гражданских полей, а в какие ошмётки оно превращало противников… любо-дорого смотреть, конечно, если ты Жюльен.
У ног хозяина дремала пара мощных зверюг, важным достоинством которых было то, что они слепые. Ана узнала мицелярных псов с планеты Мокри-5: их головы покрывали наросты из мельчайших грибов, проросших в мозг. Благодаря гиперчувствительному покрову псы чуяли всё, что требовалось. Отличные ищейки и телохранители, практически иммунные к ядам и, например, к светошумовым гранатам, они ещё и регенерировали раз в десять быстрее существ без растительной компоненты. Убитый мицеляр мог вырасти заново из одного ошмётка тела. Конечно, без прежней уничтоженной личности, но с генетической памятью о хозяине через его днк, который пёс сохранял.
Почувствовав интерес хозяина к пришельцам, оба пса подняли головы, плавно встали на ноги и начали обходить Ану с Одиссеем по кругу, вытянув морды и безмолвно причувствуясь к гостям. Синхронность их действий и чёткость внутренней связи с хозяином впечатляли. Единственным уязвимым местом слепых псов была повышенная чувствительность к менталу. Хм, пронеслось в голове у Аны, а если на них применить дримоскоп?
Справа от главы стоял Ти-Бон, поджарый негр с брейдами, длинным хвостом металлизированных волос и подозрительным выражением лица. Это был боевик без выкрутасов, понятный, как наточенный двусторонний топор, всегда готовый метнуться в бой. Неплохо аугментированный, он обладал титановым скелетом и бронекожей, а в ладонях не прятались два мощных разрядника.
Слева и повыше, на обшарпанной железной лестнице, сидела поразительно эффектная бандитка по имени Тальята. Она была безволоса, как и капитан, но вместо колоризации – сделала свою кожу прозрачной. Это выглядело жутко: на гостей смотрел обнажённый мускульно-жилистый гхул с вызывающим содрогание лицом и пугающим взглядом больших немигающих глаз. Но даже в таком виде Тальята была подтянутой, ладной и умудрялась… как-то привлекать. В короткой юбке-шортах, узком топе-полоске и обтягивающих сапожках до колен, она вызывала и отторжение, и возбуждение сразу. Как идеально очерченное мясо взывает к звериному нутру. Тальята выбивала из колеи, но Одиссей заметил, что под складками юбки на её подтянутых бёдрах прячутся два чёрных импульс-ножа.
Четвёртым и последним из верхнего звена банды оказался зелёный жонка, который Ане с Фоксом был уже знаком. Когда-то его закономерно звали Огурец, но как только пупыра пробился в верхушку Гурманов, его стали величать с уважением: Кукумба. Разводила с загнутыми назад коленями и острой мордочкой восседал на левиковрике, как инопланетный и слегка неприятный Аладдин, наблюдая за происходящим сверху. В ковёр-самолёт были вшиты десятки бонго и прочих ударных, а на коленях жонка держал редкий музыкальный инструмент, похожий на гусли: со’она, синтезатор на силовых струнах. Одиссей прекрасно знал, что кроме звуковых волн, с помощью со’оны можно управлять густым туманом из дымчеморфной кислоты – очень неприятная штука.
Клички Гурманов чётко указывали на сферу, в которой орудовала банда, а их настоящие имена никто и не знал. Да какая разница, как их звали в детстве, если сейчас они выросли в изворотливых ублюдков, которые похищали чужих бухгалтеров и вымогали деньги, угрожая резать их по кускам?
– Нечто крайне ценное? – зло переспросил Жюльен, на своём деревянном троне возвышаясь над пришельцем. – Ну говори.
– Вашу жизнь, – безмятежно процитировал Фокс. – Сделайте, как я скажу, и точно останетесь живы.
Это была классическая фраза всех разбойников с незапамятных времён, но почему-то никто из Гурманов не оценил оммаж. Жюльен подался вперёд, кулачищи сжались, лицо неприятно скривилось и отвердело; Ти-Бон отклонился назад на носках, развёл руки шире в боевую стойку, его лицо не отражало никаких эмоций; Тальята прищурилась, став ещё страшнее, её бордовые ладони легли на рукояти ножей; Кукумба вздрогнул и сжал руками со’ону, отчего звеняшки на его ковре мелко-мелко звякнули.
Оказывается, на удивление неприятно, когда не ты говоришь эту фразу беззащитным жертвам, а её говорят тебе.
– И чего же ты хочешь? – раздельно спросил Жюльен, поглаживая базуко-бластер, который ещё ни разу его не подводил.
– Первое: верните нашего луура.
Сверху слабо брякнули звеняшки.
– Кстати, денег на выкуп у нас нет. Кто-то успел обчистить нашу ячейку. Вашему жонка следовало убедиться, что большой куш на месте, прежде чем начинать заварушку.
– А второе? – играя желваками, уточнил Жюльен.
– Устройте нам встречу с вашей крышей. С тем, кому вы отдаёте часть своих прибылей. Тогда мы заберём луура и расстанемся без последствий.
Глава Гурманов хмурился, принимая решение. Его выпученные аугменты сверлили пришельцев: ярко-синий сканоглаз просветил их поклеточно, слой за слоем, и опять ничего не нашёл. Только защитное поле, одно на двоих, неслабое, но и не крутое, залп из базуки его пробьёт.
Лукаво-зелёный эмпатоглаз ловил энцефалограммы чужаков, пытаясь считать эмоции и побуждения, дешифровать их мысли. Полезная штука в любых переговорах, помогает просечь истинные мотивы, силы и слабости. Но сейчас он показывал неприятное: стоявший перед ним человек не боялся.
Он в самом деле считает, что без оружия и без единого апгрейда одолеет Гурманов в их логове? ИИ продолжал оценивать пришельцев как нижний уровень угрозы, но проклятый шлемз был уверен в своих словах. Он даже не смотрел на Жюльена, а рассматривал зал, в котором они стояли, словно искал себе место поудобнее. Как можно быть таким дураком?
Тальята не могла читать мысли, но происходящее с каждой секундой нравилось ей всё меньше. Инстинкты молчали, но это и пугало: значит, ничего в её опыте не могло подсказать, как справиться с этими странными людьми. Впрочем, её опыт был не так уж велик. Она заметила, что молчаливая девушка с бледно-сиреневыми волосами отрешённо смотрит в никуда, ладонь спрятана в сумочке на бедре. Красивая, стерва.
– Жу, здесь что-то не то, – шепнула Тальята старшаку в нейр. – Не могут они быть такими лохами, как кажутся. Они ж не самоубийцы.
Но Жюльен уже решил, что это типичные туристы, шлемзы-дураки. Если у них нет выкупа, зачем они Гурманам? А выдавать свою крышу непонятно кому, в системе, где преступность выше закона – вообще не вариант.
– Эй, чамба, – с неприязнью спросил бандит, нарочито-медленно поднявшись и источая угрозу. – Знаешь, что такое оверкилл? Это когда я могу раздавить таракана рукой, но бью по нему из базуки.
Он навёл дуло на чужака, зная, как люди меняются в лице и дрожат, когда стоят под немигающим взглядом Ксеркса.
– Последний шанс, – негромко, но очень внятно сказал чужак, его взгляд стал темнее. – На спокойную старость.
– Вот ради моей спокойной старости, – оскалился Жюльен, – Вы и сдохнете.
– ТРЕВОГА! – взвыло по всему комплексу в тот самый момент, когда вожак шмальнул борзому прямо в грудь, предвкушая, как сейчас его размажет на гаснущие плазменные хлопья.
Жюльен не мог промазать, не с такого расстояния. А гад не мог увернуться, потому что сгусток убийственной плазмы включал нано-сенсоры, их создавало в момент выстрела и через мгновение они испепелялись вместе с ним. Сенсоры наводились на цель и корректировали полёт сгустка, даже если жертва пыталась уйти с линии залпа. Но проклятый шлемз и не пытался уйти.
Его девушка идеально-вовремя сорвала с них защитное поле и хлестнула им, как прозрачной плетью, по рукам Жюльена в момент стрельбы. Пальцы обожгла слабая боль, дуло бластера повело, залп залочился на стеллаж с образцами контрафактных продуктов – и всполох плазмы ушёл туда.
Словно в замедленной съёмке олицетворение фейк-индустрии Гурманов разнесло в пыль. Но куда сильнее этой потери Жюльена поразил сам факт удара полем – он никогда не видел, чтобы энергощиты использовали вот так! Бандит с Гендара не ведал, сколько знаний и умений мастера империи вбили в Ану с самого детства, пока ребёнком и подростком она жила и тренировалась в Пайдейе. Он не знал, что даже посредственное поле может творить удивительные вещи в подготовленных руках.
– Направленный импакт! – закричала система; снаружи нарастал гулкий вой.
Ти-Бон не медлил, он выстрелил в лишённую защиты девушку с двух рук, но она изначально била так, чтобы крутануть кистью и тут же вернуть поле на место. Оно накрыло чужаков, разряды Ти-Бона достигли цели, их поле подёрнулось спазмом перегрузки и лопнуло! Но приняло удар на себя, и пришельцы остались невредимы.
Старший шлемз словно этого и ждал, он мигом схватил спутницу за талию и, пользуясь слабым тяготением Хорис, прыгнул с ней на пару десятков метров прочь от центра зала. Спустя полсекунды Гурманы поняли, почему.
– Срочно эвакуи…
Гулкий вой обратился в рёв, крышу здания проломил дымящийся трейсер, он рухнул прицельно в помост с деревянным ящиком, прямо на старшака. Бухнуло так, что Тальяту вжало в лестницу и на секунду оглушило, ковёр-самолёт с Кукумбой швырнуло в верхний угол склада, он ударился о переборку и отчаянно зазвенел. Псы со всей быстротой скакнули от импакта, но взрывная волна догнала их в полёте и разметала, ударив о стены. Ти-Бон перекатился по полу и скрылся за порогом возвышения, волна прошла выше него.
Воздух со свистом вырывался сквозь дыру в потолке, к счастью, они были не в космосе, а на луне, где разница в давлении не настолько велика, чтобы выталкивать наружу что-то тяжелее упаковок с лапшой. Сотни «До-Шиков», поднятых взрывом, закружило и вереницами повлекло вверх. Может, они упадут на бесплодную поверхность луны и прорастут?..
– Курва! – грязно выругался Жюльен, выпрыгивая из груды горящих обломков с базукой наперевес, его поражённый взгляд метался в поисках цели. Старшак был защищён лучше всех, поле военного образца приняло удар и взрыв на себя, а теперь мерцало, спешно пытаясь восстановить потраченную энергию.
Тальята спрыгнула с лестницы прямо в зал и приземлилась уже с вибро-ножами наголо. Мицелярные псы поднимались и трясли ушибленными головами, приходя в себя. Ти-Бон вскочил и завертелся в поисках чужаков.
Сильный ветер бил из коридоров к пролому, и все понимали, что атмосферы в комплексе хватит не слишком надолго. Нужно было валить из повреждённого блока и перекрывать все входы. Но повернуться и бежать – значило подставить спину под возможный удар. Где эти чёртовы?..
– Вон они! – крикнул сверху Кукумба.
Он мягко тронул струны со’оны, те переливчато запели, призывая оружие, которым владел жонка. Из полого нутра инструмента потёкли сгустки вязкого тумана, пронзительно-салатного, как кислотный налёт. Повинуясь музыке струн, они оформлялись в туманистых птиц и начинали пикировать вниз, на головы несчастных туристов. Да вашу мать, чёртов ветер сносил их в стороны! Кукумба выругался.
Двое шлемзов поднимались на краю зала: ударная волна достала их на излёте и шатнула к стене, повалив в кучу коробок с лапшой. На мгновение отряд из четырёх бандитов и двух боевых зверей застыл перед парой пришельцев с нулевой угрозой… А затем псы ринулись вперёд, и бой моментально разделился на три стремительных вихря.
Жюльен вскинул базуку, чтобы долбануть в Фокса, а разрядники Ти-Бона уже пульсировали для выстрела по Ане – когда на них упала живая гора. Трайбер обрушился на Гурманов через пролом в потолке, в падении выпустил крошечную самонаводящуюся ракету по летающему ковру, и та врезалась в цель одновременно с тем, как ящерн упал на Ти-Бона.
Ракета взорвалась ЭМИ-всплеском, ковёр вырубило, он вместе с вопящим жонка рухнул вниз – протяжный грохот и звон угас нестройным аккордом; Кукумбу контузило. Ещё когда он падал и кричал, Трайбер рухнул сверху на Ти-Бона, плавным росчерком фазового клинка отсёк ему обе руки – и ударом хвоста отбросил тело в другую сторону, словно ненужный хлам; а сам прыгнул на старшака.
На всё это ушла секунда.
Базука изрыгнула плазму, побледневший Жюльен пытался попасть в размытую фигуру, но хвост Трайбера завершил движение, описав дугу, и врезал здоровяку по ногам, тот подломился и промазал из любимого бластера второй раз подряд. Такого позора он не испытывал со времени, когда был всего лишь Сырком – но сейчас у него не было секунды, чтобы устыдиться. Более важное чувство захлестнуло бандита волной: страх.
Чудовищный ящерн был уже рядом, на две головы выше и вдвое крупнее. Жюльен оттолкнулся базукой от пола, чтобы не упасть, восстановил равновесие – лишь для того, чтобы когтистая лапа сграбастала его прямо за поле, как за грудки. Рукоять меча уткнулась в слабо мерцающий, не успевший восстановиться щит, фазовый клинок вспыхнул и тут же лопнул от столкновения с полем. В долю секунды Жюльен испытал неимоверное облегчение, но бледный клинок возник снова. И снова. И снова.
Он прерывисто нарастал, прорываясь к сердцу, а поле мучительно выло, стараясь его не пустить; Жюльен содрогался и вырывался из чудовищной хватки: пытался ударить, выстрелить, извернуться. Но не мог. На каждое его движение ящерн сдвигался совсем немного, меняя угол и упор, и все попытки бандита освободиться выплёскивались на безжизненный берег неудачи волнами впустую потраченных сил.
Рука чудовища была несгибаема, как судьба, одна его нога-колонна весила как весь человек, а броня ящерна не замечала отчаянных ударов ногой. Руки Жюльена с калечащими накладками, которыми он гордился и мог проломить стену – воин заломил в стороны, отжимал назад рукой и хвостом, не позволяя замахнуться и ударить. Жюльен использовал всё, что мог, а у Трайбера оставалась пасть, пугающее орудие смерти – но чудовище не раскрывало её, не пыталось вгрызться в поле жертвы, чтобы ускорить его распад, а лишь неотрывно смотрело. Два пылающих злобой глаза буравили Жюльена, который бился, как рыба в сети, выдыхаясь и оплывая расплавленным сырком. Два неподвижных жёлтых зрачка, в которых вместе с неистребимой злобой читался вердикт: «Зря. Зря ты тронул моего луура. Зря стал моим врагом».
«Сейчас», металось у Жюльена в голове, «Сейчас!» Он был молод, привык оказываться сильнее, привык к превосходству, и хотел как всегда: поднапрячь богатырскую удаль, рвануться, лихо высвободить боевую руку, перехватить базуку и вдарить сволочи прямо в ненавистный жёлтый глаз.
«Сейчас я вывернусь, я вот эдак…»
Поле слабо застонало и лопнуло, бледный клинок протянулся и прошил грудь неверяще закричавшего Жюльена; в сердце попала заноза, оно неловко дёрнулось, в глазах померкло. Из здоровяка высвистел воздух, как из лопнутого шара, он обмяк и сполз на пол.
Трайбер врезал ему по кровоточащей груди, и не глядя, наощупь налепил реанима-пак – он уже развернулся к Ти-Бону.
Негр отыскал одну из отсечённых рук, держал её в зубах и пытался прикрепить обратно, собрать прерванные цепи нодов и срастить волокна фибро-мышц, чтобы хотя бы одна конечность была способна к стрельбе. Фибры перекрыли обрубленные артерии, кровопотеря оставалась небольшой, и в голове почти не шумело от шока.
Ти-Бон тренировался с самого детства, отказываясь от соблазнов и лишних удовольствий ради максимальной эффективности – он был упорным, дисциплинированным и расчётливым бойцом. Оказавшись в заведомо-проигрышной ситуации, Ти-Бон не позволил боли, чувствам, страху и панике взять верх; он не совершил ни одного просчёта, не потратил зря ни биения сердца, только самые эффективные действия – и вот рука клацнула, соединяясь временным креплением, слабым для рукопашного боя, но достаточным для разряда. Ти-Бон вскинул ладонь, целясь накатывающему чудовищу в лицо.
Он всё рассчитал до мгновения, даже неловко пятился, преодолевая боль, пока приращивал руку, чтобы на несколько шагов увеличить расстояние между собой и чудовищем, дать себе лишнюю долю секунды на выстрел, пока тот рвётся к нему. Он одолел все препятствия, рука взлетела, прицел в зрачке наливался зелёным, доля секунды до разряда – но Трайбер швырнул фазовый меч и тот, бледнея на лету, смазано прошёл по взлетающей руке, распахав её вдоль. Боль ослепила Ти-Бона, плеть-месиво безвольно упала и повисла. Он отдал все силы на единственный шанс…
Бронированная лапа взяла за горло, сдавила с какой-то странной осторожностью, стараясь не порвать шею когтями, не исковеркать трахеи и не сломать позвоночник. Ти-Бон не сопротивлялся, опытный боец понимает, когда шансов нет. Отняв у него дыхание, чудовищный ящерн долгую секунду баюкал Ти-Бона, засыпай, засыпай. Милосердная тьма сомкнулась быстро.
Тальята метнулась наперерез пришельцам, заходя сбоку, чтобы, как псы навалятся, бить по упавшим, наверняка. Краем глаза увидела, как сверху на Жу с Тибом сверзился громадный ящерн в отвальной броне; вот на кого рассчитывали эти двое! Но ей быстро стало не до другой половины зала.
Человек в мятом свитере вывернулся из-под падающих пластиковых коробок, а девушка загородила друга и приняла псов на себя. Её волосы из серых стали красными и даже воинственно-распушились.
Первый зверь прыгнул, девчонка выхватила из своей маленькой сумочки штуку, похожую на мягкий флакон с раструбом, в таких флаконах дарили старинные духи. Жу давно обещал Тальяте такие. Но когда красноволосая девка нажала на флакон, оттуда ничего не брызнуло, а разгорелось странное, пронизывающее сияние. Псы были слепые и почти никак не реагировали на свет или темноту, но сейчас нервно сдали назад, мотая хвостами. Оскалились и зарычали, клацая клыками и пытаясь поднырнуть под руку девки, чтобы атаковать её, избегая странного света. Словно у туристки было что-то опасное. А она медленно стала менять тона, и новое сплетение цвета вызвало у собак ступор, они переступали с лапы на лапу и шумно дышали, капая слюной. Увидели вкусное, что ли?
Тем временем человек у девчонки за спиной поспешил к упавшему Кукумбе. Быстро ориентируется, гад, ну ясно, хочет обездвижить контуженного и допросить насчёт их бухгалтера, вот его ждёт сюрприз! Мгновение Тальята колебалась, помочь псам добить девчонку или броситься вдогонку за главным?
Она разбежалась и скакнула, пролетев у псов и девчонки над головой, резанула клинком вниз, в мелькнувшую ярко-красную голову, тьфу, промазала. Приземлилась почти на туриста, тот едва успел отскочить, он был не такой уж и быстрый.
– Замри! – шикнула гхула. Шагнула к чужаку и страшно на него уставившись, вытянулась снизу-вверх и упёрлась чёрным остриём пришельцу в горло. Он остановился, внимательно разглядывая её.
Тальята не хотела резать туриста – она ужасно не любила кровь, внутренности, неприятные жижи, резкие запахи и мучительные агонии, вот это всё, что обычно аккуратненько прячется внутри; она предпочитала выставить себя напоказ, чтобы всех запугать, но не пришлось никого резать.
Ведь Тальята была низенькая, и кровь, в случае чего, била ей в лицо! Высоким убивать гораздо чище, несправедливо, ну? А Жу не давал ей бластеров, он лыбился и издевался, говорил: «Тали ещё не доросла»; до его ксеркса, значит, доросла, даже сзади, даже при остальных, а до бластеров нет? Дурак самодовольный, из-за него мне приходится…
В этот момент Жюльен на другом конце зала обессиленно закричал – и когда Тальята впервые в жизни услышала его таким, её обдало холодной волной. Она сжимала рукояти ножей, чувствуя, как потеют ладони, готовая в любой момент врубить импульс и снести чужаку голову. Но он вообще не боялся и смотрел на неё с интересом и ожиданием, ох, пульсары, что за кваркнутый дурачок!
Тальята хотела сказать что-то подходящее моменту, но в горле пересохло; у неё за спиной завизжали псы, скуляще, пронзительно, этот звук был ещё страшнее крика Жу, потому что грибные собаки никогда ничего не боялись… до сих пор. Скуление разом смолкло, и наступила тишина, только ветер уносился в дыру на крыше и трепал всё вокруг, но от этого стало ещё жутче.
– Не бойся, – сказал человек в мятом свитере.
Она уставилась на него и увидела внимательные странные глаза: один тёмно-карий, а второй чёрный, с мерцающей любопытной звёздочкой голубого цвета. Чёртов аугмент? А почему сканы не показали?
– Я тебя порежу, только шевельнись, – сдавлено заявила Тальята.
– Сколько тебе лет?
– Шест… Двадцать, и чего? – она возмущённо надавила на клинок, кольнула его, чтобы знал, что с ней нельзя несерьёзно.
– С днём рождения, – улыбнулся чокнутый турист, мягко отстранился от ножа и пошёл к Кукумбе, распростёртому на полу. Вообще охерел, тупица!
– У меня день рождения в агее, через две грани!.. – начала восклицать Тальята, пытаясь угрожающе трясти ножом, поспевая за ним следом, но вдруг поняла, что чужак имеет в виду. Он имел в виду, с днём второго рождения. Значит, её не будут убивать. Выходит, чужаки уже победили, и драться…
Красноволосая девчонка подкралась так неслышно и незаметно, что её удар и захват вывели гхулу из равновесия. Один нож вылетел и покатился по полу, громадный ящерн поддел его кончиком хвоста, подбросил и поймал, медленно двигаясь в их сторону. Запястье со вторым ножом чужачка сжала и заломила, Тальята попыталась выкрутить её обратно, как учил Тиб, но красно… Нет, волосы у неё стали уже зелёно-бирюзового цвета, а сосредоточенное лицо смягчилось. Этот цвет ей тоже отлично шёл, Тальята глянула на девчонку с ненавистью. Чужачка была сильнее, красивее и старше, а ещё свободнее. А уж её команда была явно круче, ну, кроме блаженного в свитере…
– Сдаюсь, – буркнула гхула. – С днём рожденья меня, ясно?
Когда гибкие нейтрализующие браслеты, их, блин, браслеты! сцепили ей руки и ноги, Тальята заметила, что Кукумбу никто не добил. Его тоже сковали. У тяжело раненого Жу слабо поднималась и опускалась грудь под реанимационным пакетом. Тибу отсекли руки, жутенько, но оставили в живых, только вырубили и теперь тоже нейтрализовали, прислонив к стене. Добрые туристы. Или им правда сильно нужна встреча с крышей. Так она скоро будет, не беспокойтесь, внутренне усмехнулась Тальята.
Она знала, что система безопасности уже приняла меры, ИИшка у них скромный и молчаливый, не высовывается, но дело знает. Он передал всё, что тут случилось, остальной банде, сейчас они затаились на складе и мозгуют, как лучше напасть на чужаков из засады. А ещё ИИшка дотянулся до крышанов и вызвал серьёзных ребят, с которыми даже Жу не связывался. Они прилетят. Ей надо только спокойно посидеть, сделать вид, что она дурочка, дождаться, пока начнётся настоящая заваруха. А там будет видно.
– Гамма, ты взломал их систему? – посмотрев на Тальяту, вдруг спросил турист в свитере.
– Да, капитан, – раздался спокойный и чуточку весёлый голос из ретрансляторов базы. – Используя их собственную тревогу, я собрал работников комплекса в три группы и эвакуировал на разные склады, где заблокировал без доступа к информации, якобы ради их безопасности и выживания.
– Не так уж и «якобы», – возразил чужак, посмотрев на чудовищного ящерна, который крутил в руках бластерную базуку бывшего старшака.
– Вызовы к родительской ветви их синдиката заглушил, других внешних обращений не было. Судя по логам местного ИИ, на сегодня и завтра у Гурманов встреч не назначено. Прогноз на прибытие незапланированных визитёров близок к нулю.
– Отлично, Гамма. Начинай взлом и анализ чёрной бухгалтерии.
– Принято.
Тальята опустила глаза. Чёртовы крутаны, всё предусмотрели.
– Надо переходить в другой зал, а этот закупорим, а то воздух кончается.
Дышать и правда становилось труднее, воздух стал разреженным и холодным.
– Где Фазиль? – девчонка настойчиво спросила Тальяту. – Куда за ним идти?
Та подняла большие мрачные глаза, моргнула и сказала:
– Только не надо на меня беситься, я вообще не при чём. Нет на базе вашего бухгалтера, – она вскинула руки, защищаясь от тяжёлого взгляда ящерна-убийцы. – Всё с ним в порядке, он короче слишком ценный, чтобы его трогать, ясно? Мы его украли, напоили, разговорились, хороший дедуля оказался. Дали подредактировать наш отчёт, ну, чтобы циферки лучше смотрелись, а дедушка не очковал и занимался привычным делом.
– И за час Фазиль нашёл в вашей бухгалтерии неудачные схемы, которые можно оптимизировать, чтобы сэкономить вам пару миллионов оборота в год? – сразу понял турист в свитере. Он улыбался.
– Три миллиона, – буркнула Тальята. – Прибыли.
– Вот как. И кто-то постарше узнал об этом, и забрал его для аудита?
Тальята закрыла рот, которым хотела сказать те же самые слова. Потом открыла и повторила:
– И кто-то забрал его, для какого-то аудита. Я не знаю куда, кто, ясно? Жу мне не прямо всё рассказывает.
– Ничего, – покачал головой турист. – Скоро наш общий друг жонка нас обо всём просветит.
– Где лучше переждать? – спросила девушка с раздражённо-голубыми волосами. – Тут скоро будет нечем дышать!
– Ну… в четвёртом складе. Там тепло и припасы. Можно отсидеться.
– Веди.
Ящерн поднял прибитых им гурманов, взвалил на плечи и понёс.
– А что с собачками? – спросила Тальята, опешив, когда увидела, что мицелярные псы улеглись, прижавшись в вспоротой коробке с лапшой и обняв её лапами, словно в трансе, не реагируя на происходящее вокруг.
– Спят, – сказала девушка, и её волосы слегка порозовели, когда она объяснила своим друзьям. – Они гиперсенситивы, уязвимы к менталу, а у меня есть дримоскоп. Им снится, что они щенки и свернулись с мамой. Чтобы увести их отсюда, придётся разбудить и внушить что-то другое. Например, что я их мама и веду гулять.
Огромный ящер наконец подал голос:
– Проще прибить. Или их жизни тоже имеют значение?
– Нет, они неразумные и безжалостные убийцы, – сказал человек в свитере. – Но вокруг и так полный бардак. Я хотел решить дело миром, да у местного вожака в голове творожок. Не по рецепту.
– Это их беда, не наша, – равнодушно сказало чудовище.
– Да, но ведь бить по сыркам и котлеткам из аннигилятора – это такой оверкилл, – вздохнул турист в свитере, поднимая Кукумбу и взваливая себе на плечи вместе с разодранным ковром.
И по совокупности всех факторов, Тальята наконец поняла, что здорово недооценила этого кваркнутого чужака.
✦
В четвёртом складе было не пусто, не густо: пара кило-юнитов из новых поставок, пять килов неликвида и стеллаж пустых контейнеров про запас. Здесь устроили запасную жилую зону – с двухъярусными лежаками, старым пищевым синтезатором и автономной системой жизнеобеспечения. Кто ж знал, что это реально пригодится.
Трайбер водрузил бессознательные кули на койки, Ана задвинула примолкшую юную бандитку в пустой контейнер, чтоб стояла под надзором трёх стен и не делала неожиданных глупостей. Та послушно встала, словно жутковатая кукла в приоткрытой коробке, и даже не зыркнула на обидчицу. Соображает девчонка. Одиссей сгрузил контуженного жонка на его дранный ковёр-недолёт, а Гамма герметично замкнул переборки. Изрядно утомивший всех ветер и свист наконец смолкли.
– Что теперь? – спросила Ана, утерев освежителем лицо. Всё-таки за два часа наслоилось немало перипетий.
– Лестница, – твёрдо ответил Фокс. – Шагаем с головы на голову, пока не доберёмся до самого верха. Гендарский узел завязан где-то там.
Он говорил, не раздумывая: принял решение, пока шли, и теперь действовал по плану. Это было замечательно, только Ане хотелось, чтобы план обсудили с ней.
– Допустим, мы выяснили, какая группировка стоит во главе Гендара, и что с того? – спросила она, убрав назад волосы с раздражённым голубым отливом. – Повлиять на них мы не сможем. Тут мафия и государство с аппаратом подавления и армией, а кто мы? Нас просто убьют или посадят в местную тюрьму.
Но доцент межзвёздной этнографии Фокс Одд с ней не согласился.
– У Лавины опустошителей, разграбляющих планеты и предающих цивилизации огню, есть старинная игра: Кирпичик, – безмятежно возразил он. – Захватив планету, опустошители выбирают самое значительное здание и разносят его по блокам. Тот, чей залп свалит достопримечательность, проиграл, и обычно его хоронят в обломках. Чудесная традиция.
– У Ярокрылых тоже была, – сказал Трайбер негромко, но метко. Полный обычной неугасающей злобы, взгляд ящерна сверлил детектива с едва уловимой насмешкой.
Одиссей никак не отреагировал на эту реплику, словно не услышал. Ана не поняла, причём здесь Лавина и кирпичик, и понятия не имела, о каких «Ярокрылых» речь. Её нейр содержал мощную библиотеку знаний, но не больше сотой процента от всеобщей галактической базы.
– Зная, как устроена вертикаль власти, можно понять, какой кирпичик выбить, чтобы она развалилась, – терпеливо пояснил Одиссей. – Поэтому идём по вертикали.
– А нам надо, чтобы всё рухнуло? – поразилась Ана. – Мы вообще-то хотим спасти Фазиля!
– И остальных.
– «Остальных»? Это кого?
– Кого сможем.
Волосы Аны стали откровенно-голубыми.
– Босс, давай уже всю картину, хватит темнить!
– Не темню, а сам пока не знаю, – развёл руками детектив. – Мне понятны лишь общие очертания, зато в них я уверен. И они мне не нравятся.
– А мне совершенно не нравится Гендар. Но ты в самом деле собрался его изменить?
– Не местный уклад, мы же не Дон Кихоты, чтобы бороться с направлением ветра, – пожал одним плечом детектив. – Планета топчется к успеху по судьбам своего народа? Тоже мне новость: это общий жизненный принцип, жертвовать одними ради других. Так происходит почти во всех мирах, и особенно в растущих. Но здесь дополнительная надстройка.
– Гендосы, – помедлив, поняла Ана. – Лишняя сущность над типичным ходом истории.
– Которая стремительно распускает метастазы по всей системе.
– И в них ты видишь угрозу?
– А ты нет? – удивился Фокс. – Это биологическое оружие, а люди сами жаждут его в себя внедрить! Благонравов их создал и управляет единственной лабораторией, может через гендосов определять жизнь и смерть носителей. Это многообещающая завязка сюжета, и мне не по нраву то, что она обещает.
– Да он у тебя какой-то опереточный злодей! – хмыкнула Ана. – Безумный ученый, который хочет всех подчинить и убить неугодных, но ради чего? Драматического эффекта?
– Не безумный, а вполне вменяемый социопат, – вежливо поправил Фокс. – И у него есть план. Пока не знаю, какой, но он не просто так распространяет незарегистрированных гендосов на черном рынке.
– Значит, ты видишь угрозу в самом устройстве системы?
– Конечно. Она изначально странная. Если на человеке висит симбионт, в итоге он выстрелит. Иначе незачем было выдумывать легенду, скрывать правду, тратить годы и массу усилий, чтобы увешать гендосами столько народу.
– Но что именно будет, ты не знаешь.
– Я пытаюсь понять, как всё связано, но в этом деле бритва Оккама не помогает, – посетовал детектив, любимое оружие которого внезапно притупилось. – Видимо, мы до сих пор не знаем чего-то важного. Вот и надо допрашивать мафиози, пока не узнаем.
Всё это время Тальята с растущим удивлением слушала разговор странных чумба и радовалась, какая она незаметная и как коварно фиксирует их планы. Но с каждой фразой в юной разведчице росло смятение.
Её ладонь непроизвольно скользнула за спину и накрыла маленький кактусный хвостик, который рос прямо в идеальном месте, чтобы дать Жу повод издевательски называть её зайкой и потешаться, что она колючка не только на язык. Но Тальята была привязана к своему гендосу не только копчиком, но и душой – потому что родилась хронически больная, и без пушистика стала бы рахитичной инвалидкой с кривыми костями. Гендос, приросший к ней в разгар пубертатного взрыва, сделал Тальяту ладной и здоровой, спас от очень непростой судьбы. Гендос вместе с интенсивными фитнес-тренировками.
Поэтому, слушая странных чужаков, Тальята не выдержала и бухнула:
– Э, чего не так с пушистиками?
– Их создатель может тебя убить.
– Как? – опешила бандитка.
– Через особый нейр, который стоит в каждом вашем «пушистике», мистер Благонравов может активировать гормональный выброс. Который приведёт к быстрой и летальной аутоиммунной реакции.
– Очумбеть…
– Как думаешь, что он сделает, когда гендосы будут у всех важных людей в Гендаре, а серые гендосы – у многих хакки и цуров, как ты?
– Скажет: «Плати, чамба?», – недолго думая, со знанием дела предположила уроженка системы Гендар. – Раз в цикл, потушный налог.
Секунду странный тип смотрел на неё, оценивая вариант.
– Нет, не то, – скривился и покачал головой он. – Зачем ему деньги…
– «Зачем деньги»?! – чужак говорил на каком-то инопланетном языке.
– А зачем нам посвящать в происходящее её? – с интересом спросила красотка, её глаза блеснули, а волосы окрасились в желтый и зеленовато-бирюзовый перелив.
«Нашлась принцесса» раздражённо подумала Тальята. «Только и делает, что красуется и меняет цвет, вот бы ей врезать, чтобы губы распухли!»
– Я просто излагаю соратникам план, – улыбнулся вихрастый. – Тальята, буди своего пупырчатого подельника, которого ты зря считаешь другом.
Пытаясь осмыслить сказанное, гурманка не сразу уловила, что он записал в соратники и её. Вот наглый гад! Но взявшим тебя в заложники не отказывают, с ними надо дружить, уж Тальята знала. Она достала из медкапсулы дыхательную маску, надела на острую мордочку жонка и включила тонизирующий режим. Маска противно-жизнерадостно пискнула, огуречный вдохнул бодрящий коктейль и выпучил ошалелые глаза.
– Бззыш! – в испуге выдохнул, увидев, кто стоит вокруг; его пупырчатость моментально удвоилась. – М-меня з-заставили, к-клянусь! Я н-не сам, это всё Жюльен, он г-главный!
– Теперь ты за него, – тихо и внятно сказал Фокс. – Поздравляю с должностью главы Гурманов.
– Ш-што?
– Хочешь прожить следующую минуту?
– Да, очень, – плаксиво признался жонка.
– Покажи Фазиля. И если ты один раз соврёшь, дальше допрос будет вести он.
Вор посмотрел на Трайбера и всхлипнул от страха.
– К-клянусь исподним болота, не в-вру! Вот, с-смотрите!
Напротив возник встрёпанный и озадаченный луур, который сидел на потёртом контейнере, поджав коленки и обвив их хвостом, с детским удивлением глядя на похитителей.
– Каждый час по одной руке? – переспросил он, с опаской потирая запястья. И искренне признался, – Такого со мной ещё не случалось. Очень интересно.
Сцена сменилась: Фазиль держал ногой пакетик, аккуратно выуживал из него сухари, запивал мутно-белой жижей, зажатой в хвосте, а оставшимися руками увлечённо вертел десятком инфограмм.
– О-хо-хо. С системностью финпотоков у вас не беда, а катастрофа, – сказал он строго, с явным расстройством и осуждением, интеллигентно смахнув крошки с шерсти ноготком. – Допотопная бухгалтерия. В старом космаркете и то была лучше. Вы даже про каскадное распределение процентных ставок не слышали?.. Ужасное невежество.
Кукумба нервно хихикнул:
– Так возмущался, я его джипсами накормил и дал кефирной замутки, чтобы дедуля не нервничал.
– Какой он тебе дедуля! – волосы Аны вспыхнули красным.
Ей так и не довелось подраться с псами, адреналин от слишком быстро выигранной драки никуда не делся, и Ане хотелось заехать виновнику всей этой ситуации по острой зелёной морде. А полуголая девчонка, символически обнажённая сразу до мышц, которую беззастенчиво пользовал ублюдочный вожак и которая считала это удачным жизненным поворотом – будила в принцессе тоску. Но Ана прибегла к скрытой дыхательной гимнастике стоиков и неподвижно наблюдала, выравнивая пульс.
– Уважаемый бандит, а как вы заполняете годовой формуляр по шантажу и вымогательству? – с интересом спросил Фазиль. Его глаза горели, и было ясно, что похищение проходит куда увлекательней, чем предполагалось.
– Визио цельное, без следов компиляции, – прокомментировал Гамма.
– Поздравляю с дополнительной минутой жизни, Кукумба, – без улыбки сказал Одиссей. – Теперь покажи вашу крышу.
По пути в четвёртый склад Гамма успел сообщить, что почти восемьдесят процентов выручки со всех гурманьих дел уходили одному субъекту. Не прибыли, а выручки, бандитам с Хорис жировать не приходилось – низшее звено гендарской пирамиды хищников. Но на адресате их переводов вместо идентификатора стоял серый значок-заглушка.
– К-крышу?.. – зелёный попробовал уйти в дурачка.
– Кому идёт прибыль? – в голосе Фокса послышалась сталь.
– Не могу показать! Я его ни разу не видел.
– Дай тэг.
Жонка знал, что за выдачу тэга его порвут, но продержался две с половиной секунды. Его взгляд метнулся к Трайберу, и тот молчал страшнее, чем все остальные в жизни Кукумбы говорили, поэтому вор задрожал и сломался:
– Грейсон, – пробормотал он и выдал идентификатор для личной связи.
– Грейсон, – медленно повторил детектив. – Серый человек.
– Тот самый? – обрадовалась Ана.
– Воровской мир тесен.
– Байцы его поставили заправлять на Хорис, – поспешно добавил Кукумба, стараясь быть полезнее. – Все, у кого на этой луне база операций, отчитываются и платят Грейсону. А он проверяет бухгалтерию и прикрывает от байцев и грызья… решает вопросы.
Байцами, видимо, называли глав ветвей гендарской мафии. А грызьём – местные силы правопорядка, и без объяснений ясно, почему.
– Раз уж Грейсон занят финансами, то почему не заработать на перекупке ценностей у местных мусорщиков, – с пониманием кивнул Одиссей. – А как бухгалтер, он с первого взгляда на модификации Фазиля в вашу систему оценил, какое сокровище вы раздобыли.
– Да, серый сказал выдать ему дедулю, – закивал Кукумба, – Для оценки…
Кулаки Трайбера едва заметно сжались, и огурец скис.
– Что ж, Кукумба, ты был полезен, – решил Фокс. – Теперь открой свой нейр для внешнего доступа, так не придётся тебя взламывать, и будет быстрее. Гамма, ты уже вскрыл остальных?
– Да, капитан, «Жюльен» и «Ти-Бон» готовы. Юную особу только взломал и перевёл на себя, личность не трогал.
– И верно, ни к чему её трогать, – согласился Одиссей. – Сделай Кукумбу и вызывай Грейсона.
– Минутку.
Даже такому максимально продвинутому ИИ, как Гамма, требовалось небольшое время, чтобы смоделировать и запустить автономную псевдо-личность, практически неотличимую от оригинала. Вирпа.
– Готово, – мигнули три зелёных огонька. – Вызываю Грейсона.
Тонкий пунктир призрачных сигналов, короткое ожидание в тишине, и внезапно поверх трети старого склада легла впечатляющая картина: изломы блёклых скал, в которые билось неспокойное тёмное море. Повсюду в камнях поблёскивали крупинки золота, обозначая статус и намекая, что хозяин этого места весь в трудах добывал богатство из породы. Каков труженик.
Чёрные волны клокотали ослепительно белой пеной, сверху летали пронзительно крикливые существа, похожие на крошечных птеродактилей. По бокам расстилался пустой пляж, а в центральной скале было вырублено грубое каменное кресло, где и восседал Грейсон. Человек ста оттенков серого, с безликой причёской, в аккуратном сером деловом костюме дорогого покроя, достаточно подтянутый и изящный, чтобы можно был посчитать его стильным.
Да и в целом вся эта виртуальная заглушка сквозила слегка надменным стилем и подчёркнутым вкусом. Бухгалтер мафии скрывал свои внешность и дом, закрывшись картинкой.
Лишь одна деталь соответствовала реальности: Грейсон принял звонок, не отрываясь от пучка асинхронных инфоволн, которые были раскрыты между его ладоней. В построении этих волн Одиссей сразу узнал почерк Фазиля: именно так бухгалтер «Мусорога» упорядочивал данные разных финансовых потоков. Мимолётная красота жизненной асимметрии проглядывала в формульных структурах, непонятных и чуждых взгляду обывателя. На миг там показался далёкий, закрытый для непосвящённых мир экономической алгебры и геометрии, которых деньги и ценности примирили друг с другом…
– Чего? – занято буркнул Грейсон.
– Явились шлемзы, дружки бухгалтера, – скрывая неуверенность, ответил ему Жюльен, а вернее, вирп Жюльена, которого из суммы всех нейров банды, из полных логов их жизни стремительно воссоздал Гамма. – Только выкупа у них нет, а вместо того, чтобы выпрашивать назад свою мартышку, показали какие-то ненашенские документы и стали вынюхивать про наши дела. Ещё про гендосов.
– «Явились»? – Грейсон вскинул лицо с мелкими, незапоминающимися чертами, но сейчас его исказила отчётливая и яркая гримаса. – Они вас нашли?!
– Как-то раскопали, чамбы, припёрлись на склад. Зуб даю, им залётные убер-техно помогли, так бы не отыскали! – Жюльен выразительно задвигал плечищами и ухмыльнулся в сторону Ти-Бону, ища поддержки. Тот коротко кивнул.
Тальята уставилась на вирпов, которые выглядели и вели себя совсем как настоящие, затем перевела взгляд на оба едва дышащих тела. Странное ощущение.
Ей хотелось крикнуть: «Дацур, вырубайся, это обман!» Но даже такая уличная девчонка понимала, что ничего ненужного Грейсон не услышит: ему транслируется та же заглушка. Только в отличие от его красивого пляжа, этот насмешливый ИИ маскировал картинку под реальную базу и настоящих Гурманов. А судя по реакции серого, он купился на мнущегося Жу и думать не думал, что со звонком что-то не так.
– И где вы облажались? – зло спросил финансист, который явно ценил Жюльена не по весу.
– Да нигде, дацур, брат, всё чисто сделали! – взревел толстяк, мол, даже не думай, мы не при чём.
– Тогда как они вас так быстро раскопали? – голос Грейсона тянул сквозняком презрения.
– Вот и вопрос, брат, почему тебя и дёрнули. Ведь шлемзы и про тебя спрашивали.
Грейсон замер, его прищуренный взгляд не отпускал Жюльена.
– Они из внепланетной комисии по утилизации кориальтовых ядер, – продолжал разглагольствовать вожак. – Вроде пропала энергосфера с какого-то важного лайнера, их послали найти… А следы к нам ведут, в Гендар, а за эту сферу страховая корпорация три шкуры сдерёт с любого. И только эти крысы начали разнюхивать, что да как, мы дёрнули у них бухгалтера! Вот чамба, не повезло грабануть кого не надо.
– Ну конечно, – пробормотал Грейсон себе под нос. – Какой в бездну мусорщик, это финансист высочайшей категории… Точно инспектор… А где они сейчас?
– Сидят на складе, пьют чаёк. Мы их пока не трогали, вдруг и правда шишки важные? Решили тебе доложить, дацур, брат. Если что, я их допрошу с пристрастием, выбью правду, – осклабился толстяк. – Особенно из девки.
– Не смей, – шикнул Грейсон. – Ты и «допрашивать»? Всё испортишь.
– С умными гостями нужен умный разговор, – подал голос Ти-Бон, со значением глядя на серого.
– Да, – кивнул тот, решившись и свернув инфоволны. – Скоро буду.
– А может, и дедулю захватите? – заискивающе спросил вирп Кукумбы, такой же пресмыкательный, как оригинал. – Если мы не тех грабанули, то лучше вернуть, и всё станет пучком!
– Нет, – отрицательно двинул головой Грейсон. – Луур слишком ценный. Он уже не у меня.
Связь прервалась, и в наступившей тишине все с удивление посмотрели на Одиссея, потому что он рассмеялся.
– Ну вдумайтесь, – воскликнул детектив, веселясь всё сильнее. – Наш Фазиль скоро дойдёт до верхушки гендарской мафии и оптимизирует им систему на пару триллионов общепланетарной прибыли в год. Может, начнём сдавать его в аренду?
– С руками оторвут.
– Да ну вас! – Ана с трудом сохранила серьёзное лицо в ответ на эту дурную, но меткую шутку. – Что теперь, ждём Грейсона и берём его за горло?
– Такой план.
– Он осторожный тип, это видно, – предостерегла Ана. – В логах встреч фигурирует дроид-телохранитель от мафии. И перед тем, как войти на базу, он всё просканирует и увидит, что здесь творится.
– Хм, со сканом ты права, – Одиссей благодарно кивнул и тут же пересмотрел план. – Тогда перехватим его раньше входа. Гамма, на Хорис есть, мм, учреждения органов правопорядка?
– Купол ГСП, на противоположной стороне спутника.
– А на этой базе есть грузовозы?
– Шесть единиц крупной техники на ходу.
– Вот как. Заводи все шесть. Один грузовоз проведи по складам и собери местных работничков. Используй вирп Ти-Бона, чтобы они продолжали считать это эвакуацией. Заблокируй их в грузовозе и направь его к куполу гендарской… службы правопорядка? По прибытию сдай местной полиции вместе с досье на каждого. Ты же взломал их логи, там наберётся на уголовку?
– У большинства на пожизненное, – безмятежно ответил ИИ.
– Вот и славно, пусть перевыполнят план задержаний.
– Местные силовики явно в доле с операций Гурманов, – заметила Ана. – Через Грейсона.
– Это ясно, но они не станут покрывать явно тонущую банду, а добьют и поживятся, – улыбнулся детектив. – Гамма, ещё четыре машины поставь на погрузку, пусть местные роботы сгребут все возможные грузы и ценности, которые можно собрать за полчаса. Не больше! Отправь грузовозы в точку, где нас высадил корабль, чьё название при бандитах мы умолчим; а его капитану вышли координаты и коды управления. И последний, шестой грузовоз…
– Господин фонси! – заискивающе скукожился жонка, в бесстыдной лести причислив человека в потрёпанном свитере к обеспеченным и красивым жителям расцветающей планеты Гендар. – Вы… выносите нашу базу?
– Да, Кукумба. Всё нажитое вашим непосильным трудом пойдёт на благотворительность. И важная новость: ты больше не вожак, а Гурманов больше нет.
Тальяту словно ударили тупым и мягким, как ладонью Жюльена по макушке. Она поняла, что предыдущая жизнь закончилась. С гнильцой по краям, да и посерёдке не самая свежая, но это была тёплая, предсказуемая жизнь, где Тальята устроилась, как кусок ветчины между шматом сыра, чёрствым хлебом и вялым огурцом. А что будет теперь?
Тревога зацарапалась в груди, в коленках, в животе, сильнее, чем при виде Ти с Жу, лежащих при смерти с приоткрытым ртами; ослеплённая шоком, Тальята не уловила, как посмотрел на неё каждый из троих чужаков. С искренним сочувствием, безжалостной оценкой и едва заметной понимающей улыбкой.
– Грузовоз номер шесть ожидает посадки. Учтите, что жизнеобеспечение есть только в кабине, с помощью робота я заполнил грузовую часть кислородом и поставил туда немного воды, но с вашим составом воздуха хватит лишь на пару часов.
– Ты уже перевёл все средства Гурманов на наш счёт?
– На наш небезопасно, через подставного ИИ открыл новый анонимный счет в гендарском банке.
– Верно. Зафрахтуй с него подходящий космолёт, в идеале, спасательный или медицинский. Пусть выйдет на орбиту Хорис и ждёт сигнала… Хотя знаешь, зафрахтуй два, второй пусть будет туристический беспилотник, для осмотра достопримечательностей Гендара.
– Ты точно всё продумал? – шепнула Ана. – Наше с тобой поле поломалось, мы больше не сможем…
– Держи, – Трайбер метнул ей браслет, ведь сам уже давно примерил мощный энергощит военного образца, снятый с Жюльена.
– Слышь, чамба, – сдавленно сказала Тальята, глядя на Одиссея с удивительной смесью ненависти и мольбы. – Оставь нашу базу, не трогай! На черта она тебе?!
– Не буду трогать, – легко согласился чужак. – Спроси о базе через полчаса. А пока – живо в грузовоз.
Маленький серый кораблик блёклой тенью скользнул над развороченным главным корпусом, удивлённо вильнул, отсканировав следы побоища, и тут же начал набирать высоту, уходя в стэлс. Грейсон был сообразительный малый.
Но его спешный отлёт прервал залп из ближайшего мусорного холма, который финансист просканировать не подумал. По крылу трейсера вмазало из верной базуки Жюльена, и наконец-то она не подвела! Поле дрогнуло, его проредила очередь точечных ударов из бластера, а в разрывы скользнула стайка крошечных самонаводящихся хитиновых ракет, которые адаптивная броня Трайбера выращивала и штамповала прямо из его тела.
Серый кораблик дёрнулся, накренился и с едва слышным шелестом спикировал вниз в ореоле дыма; уткнулся в склон другого мусорного холма и неловко замер, словно неуверенный, как быть дальше. Трайбер двумя гигантскими скачками допрыгнул до места крушения, приставил базуку к радиатору с мембраной жизнеобеспечения и грохнул выстрелом. В безатмосферной среде он был не слышен, но отдача вибрации прошла на сотни шагов вокруг.
– Вылезай или сдохнешь.
И Грейсон, немолодой человек с полным чемоданом гангстерского опыта, выскочил из дымящегося трейсера, как обугленная пробка.
Любезно подкативший грузовоз встретил его с распахнутыми дверьми, которые захлопнулись за спиной, как створки здания суда. Грузовоз деловито запыхтел гидравлической системой и, цепляясь гусеницами за неровную поверхность, неторопливо покатил куда-то прочь от базы Гурманов.
– Куда мы едем? – испуганно спросил Кукумба, замотанный в собственный ковёр-самолёт. – Что с нами будет? Мы сделаем всё, что скажете…
– Тссс, – кончик огромного ящернского хвоста невесомо приложился к его губам, и жонка смолк.
Вживую Грейсон оказался таким же серым и непримечательным, как и его аватар, только постарше, менее стильным и ухоженным. С острым маленьким носом, жиденькой косой чёлкой и аккуратными усами-щёточкой он напоминал усталую крысу в возрасте. Когда уже сложно держать в голове всех, кого обманываешь, и помнить, как именно – чтобы свести концы с концами и не спалиться.
– Я на прямой связи с группой быстрого реагирования! – прошипел финансист. – Вы же знаете, с кем имеете дело? Сейчас сюда вылетит компания настоящих боевиков, по сравнению с которыми вы, сброд…
– Ни с кем ты не на связи, – оборвал его Одиссей. – И дроида-телохранителя ты дома оставил, потому что он принадлежит мафии, и фиксирует всё, что видит, а тебе это не нужно. Сделка с кориальтовым ядром была слишком выгодной, чтобы ты занёс её в серую книгу, Грейсон. Ты скрыл её от своего босса и перепродал сам, доверенному покупателю далеко за пределами этой системы. А когда мы подцепили тебя на кориальтовый крючок, ты явился со скоростью звука и без дроида именно потому, что больше всего на свете боишься, что босс узнает правду. И группу быстрого реагирования с настоящими боевиками вышлют за тобой.
Грейсон смотрел на молодого вихрастого парня с открытым ртом. Но детектив давно привык к поражённым лицам первых встречных, которым выложили точные факты о них.
– Ты примчался сюда как можно быстрее, чтобы понять, как разрулить щекотливую ситуацию. И, на твоё счастье, мы можем её разрулить.
– Как? – секунду помолчав, осознав всё сказанное и решив не тратить время на пустое сотрясание воздуха, спросил деловой человек.
– Мы тебя не выдадим, ты предстанешь не виновником, а жертвой. Но только если ответишь на два вопроса и сделаешь один вызов.
– Кому? – горло Грейсона сжалось. Он соображал быстро и уже понял, что все, что сказал ему «Жюльен», было ложью, спрятанной за слоем лжи, а на самом деле, незнакомцев интересовали… гендосы?
– Твоему боссу.
– Без шансов, вся эта история должна остаться за пределами его внимания.
– Ты не совсем понял ситуацию, – без улыбки возразил Одиссей. – Твой босс в любом случае скоро узнает, что подотчётная тебе банда, у которой дела шли в гору, которая приносила хорошую прибыль и работала на коротком поводке – внезапно кончилась.
– Кончилась? – Грейсон смотрел на лежащих при смерти Жюльена с Ти-Боном, и на Кукумбу, завёрнутого в его собственный ковёр, туго перемотанный вакуумным скотчем.
– Гурманов больше нет, ручей пересох, и скоро с тебя спросят, почему, куда они делись, и как ты попал к нам в плен. Тогда я начну с рассказа твоим хозяевам про кориальтовое ядро, деньги с которого ты оставил себе.
– Мы можем договориться, – с трудом выговорил финансист.
– Конечно: два вопроса. Потом звонок боссу.
Грейсон не кивнул, но и не возразил, крыть было нечем.
– Первый вопрос: где наш луур. Ты передал его своему начальству?
– Нет, – пересохшими губами сказал Грейсон. – На сторону.
– Дай угадаю, в лабораторию «Дзен»?
В серых глазах мелькнул страх. Грейсон смотрел на своего странного пленителя, который задаёт опасные вопросы, хотя уже знает на них ответ. Финансист молчал, о нет, он не скажет о Директоре ни слова. Знает, какое наказание ждёт болтуна.
– Не отвечай, – кивнул Одиссей. – Не-ответы бывают понятнее слов.
Он разглядывал Грейсона, словно любопытный агрегат: потянешь за эту ручку, пойдёт дым из ушей, нажмёшь на эту кнопку, засочится страх из подмышек, а стукни по этой пластине, и экспонат затараторит ответы, как спринтер в забеге с призом в собственную жизнь.
– Второй вопрос: кто на кого работает. Директор на главного босса, Босс на Директора, или они оба служат кому-то ещё? Кто самый старший в вашей системе?
Финансист замер, соображая, что можно сказать, а что нет.
– У тебя нет гендоса, – заметила девушка с жёлто-стальными волосами и целеустремлённым выражением лица. – Решил, что они опасны, и отказался? И теперь Благонравов не сможет тебя просто взять и убить. Тогда чего ты так боишься?
Ещё одна пророчица, они что, читают мысли? У Грейсона отличная прошивка против телепатии, сбивает и рассеивает импульсы на большинстве известных ментальных частот. Обошли?..
– Это простой вопрос, Грейсон, – тон парня в свитере стал нехорошим. – Кто главный?
– Как посмотреть, – хрипло ответил серый, потянув воротник, внезапно тесный. – Директор… не лезет не в свои дела. Босс не подставляет Премьера. А она не мешает им обоим работать. У каждого своё.
– Надо же, официальная власть в этой системе тоже имеет силу, – очаровательно улыбнулась девушка. – Выходит, у гендарского дракона три головы?
– Получается так, – с готовностью ответил Грейсон, и тут же понял, что поторопился и слишком явно выдал неполноту и ущербность этого ответа.
– Спрошу по-другому, – кивнул цепкий парень. – Кому служат гендосы?
В голове Грейсона мелькнуло, что лохматый напоминает нано-инженера. Их невидимый промысел требует мастерства, самых крошечных и филигранных воздействий – ошибись на микрон, и угробишь всю работу. Вот и лохматый шёл по изломанному горному гребню, неверный шаг – и свалишься, но он шагал точно. И каждой фразой попадал в верную цель. Как в столь молодом возрасте можно быть таким метким? Наверняка у него новое синтотело, а на самом деле этой ищейке из внепланетной комиссии лет сто пятьдесят, а то и все двести…
– Директор их безраздельный хозяин, – решившись, ответил серый человек. – Премьер не имеет рычагов давления на лабораторию, после того как в Конгрессе приняли Акт Автономности, а в конституцию внесли поправку о защите гендосов, как исчезающего вида галактической важности. Цуран, босс всех боссов мафии, пытался взять Директора в кулак, но это обернулось кровью, теперь у них затяжное перемирие и холодная ничья.
– Благонравов идеально разыграл карты, – в голосе Фокса не пряталось восхищение. – То, что гендосы «уникальный вид на грани уничтожения», и их защищают все возможные институции, привело к получению Гендаром статуса особой защищённой системы, верно? Соседи не могут не то, что напасть на вашу богатеющую планету, но даже просто зажать её в тисках навязанного сотрудничества и экономической кабалы. Против них сразу введутся ответные меры на секторальном уровне. А всё чудесные гендосы!
Ай да Благонравов, ай да хитрец, подумала Ана, и спросила:
– Кто является гарантом особого статуса?
– Содружество, – бледные губы Грейсона изогнулись в насмешке. Иронично, когда нечто настолько огромное, великое и чистое защищает прогнивший и лживый Гендар. Чирей под хрустальным колпаком.
– Содружество, – Одиссей покачал головой. – И Благонравов, который создал эту легенду и обеспечил Гендару крайне выгодное положение и защиту, может в любой момент обрушить её. Поэтому его никто не тронет, ни правительство, ни мафия. Говорят, не существует незаменимых людей, но иногда существуют: наш Директор один из них.
Дыхание застыло у Грейсона в груди, словно неподвижный тяжёлый предмет. Он был из крошечного числа понявших, как махинация с симбионтами позволяет Гендару процветать; не на уровне теорий заговоров, а на уровне верного представления механизмов. Но Грейсон не был в это посвящён, не тот статус – он сам дошёл до правильных выводов, въедливым финансовым умом и многолетним опытом работы в этой системе. И серый не выдал бы эту правду никому: он прекрасно знал, как быстро исчезнет с лица Гендара. Слишком велики были ставки, слишком важен гендос-вопрос.
А непонятный пришелец произносит вслух самую драгоценную тайну системы, в присутствии дурацких бандитов невысокого звена, глупой девчонки-подстилки, которая слушает с шоком на потемневшем лице… Зачем он так делает? Зачем произносит вслух то, что может их всех убить?!
– Что ж, на вопросы ты ответил, – как ни в чём не бывало кивнул Одиссей. – Теперь открой свой нейр нашему ИИ.
– Нет! Это мы не обговаривали!
– Это вопрос жизни и смерти, – пожал плечами детектив. – Или открой нейр, или умрёшь.
Огромный ящерн, который занимал весь угол грузовоза, держал руку на рукояти фазового клинка. У серого не было выбора.
– Перевод завершён, – после паузы сообщил Гамма.
– Замечательно, – сказал Одиссей. – Грейсон, вызывай своего босса. Можно без предисловий и заглушек, просто дашь мне слово, а по завершению разговора будешь свободен.
К тому моменту медленно ехавший грузовоз уже пару минут как остановился. В узких полосках-просветах из мутного бронепласта было видно, что они погрязли в комках мусора, слипшихся в мелкой пыли, которой была покрыта младшая луна. Заехали вглубь многокилометрового сектора отходов. Символично.
– И мы скажем, что вы атаковали Гурманов, выманили меня с помощью их вирпов, взяли в заложники и заставили открыть связь! – торопясь, подвёл итог финансист. – Всё это, чтобы найти и вернуть украденного у вас члена команды, верно? Но ни слова про гендосов, про Директора, про кориальтово ядро и что угодно лишнее. Договорились?
– Конечно, – совершенно искренне пообещал Одиссей.
Он полагал, что ни одно из данных обещаний нарушать не придётся.
– Только будь осторожен, – буркнул Грейсон. – Она не просто так стала байцой. Её сложно обмануть.
– Мы и не будем.
Серый вздохнул и открыл прямой канал со своей крышей, надсмотрщицей над кураторами всех трёх лун, командоршей, которой не требовалось специальное прозвище, ибо её с детства звали Зубра.
Она появилась на визиограмме, занявшей стену грузовоза, и в её жилище не было роскоши и прикрас. Маленький бункер, совершенно спартанский, только в углу стоят ценности на десятки миллионов: энергосферы и ценные техно-блоки, редкие вещества и коллекционные предметы. Квартальная сборка того, что байца взяла со счетоводов уровня Грейсона и готовилась передать боссу всех боссов, цурану. Сливки с финансового прибоя, жемчуг из всех вскрытых раковин, приданное от тысячи ограбленных невест.
Зубра оказалась похожа на Жюльена до степени противоположности: крупная, но не жирная, а сжатая; не шумная, а молчащая, не развязная, а устремлённая; словно выточена из камня в идеальном рельефе мышц. Она была киборгом ненамного слабее памятной Титановой сестрёнки, но куда менее механической, а очень даже живой. Лишь грудь не женская, а откровенный агрегат батарейного огня, прикрытый скромным кожухом. Остальные аугменты в Зубре не выпирали наружу, а незаметно слагались в угрожающий силуэт; её угрюмое лицо с мрачными глазами напоминало недобрую луну в час затмения.
Глава одной из ветвей мафии полусидела-полулежала в силовом гамаке, точно как у Фокса, но в руках держала то, чего детектив не встречал уже пару столетий: старинную бумажную книгу. На бархатной красной обложке чеканной накладкой изображались три головы: две косматых-бородатых и одна лысая с бородкой клинышком и зорким прищуром. Одиссей обалдело моргнул.
– Ух ты, – сказала Зубра. – Вы и правда вышли на связь. Хозяин прав… как обычно.
Её мускулистая рука потянулась и погладила зелёного гендоса, который охватил мощную шею, словно пушистая гусеница.
– Перевожу на непосредственное начальство, – улыбнулась байца и без лишних слов исчезла вместе со своей книгой.
Но вместо босса всех боссов мафии напротив них появился надутый, сердитый и недовольный академик в тёмно-синем костюме и рдеющих томатных щеках.
– О, опять вы? Любопытно! – разглядывая собравшихся, признал он.
– Пятьдесят миллионов! – веско изрёк Благонравов с неподражаемой щедростью, пылающей на довольном лице. – За ваши потери, риск жизни и прочие мелкие неудобства, от нашей прекрасной системы.
Он царственно развёл руки, даруя спасение и богатство залётным космическим бродягам. «Мелкие неудобства», мысленно возмутилась Ана, а вслух сказала:
– Пятьдесят миллионов только то, что у нас украли! Сначала верните их, а потом говорите про компенсации.
Благонравов непонимающе посмотрел на девушку, моргнул, сверяясь с нейром.
– Ах да, вы упоминали… Понятия не имею, кто чего украл, но это не существенно. Хорошо. Сто миллионов. Сто миллионов универсальных энзов и чистый полётный лист вашему, скажем так, кораблю. Берите и бегите на всё 23 стороны.
– Как насчёт ноль энзов? – с видом мастера торговли парировал Одиссей. – Верни одного луура, ответь на один вопрос, и мы тут же исчезнем с гендарских радаров и из твоей благоустроенной жизни.
Лохматый только что отказался от ста чёртовых миллионов?! Тальята онемела от такой дикости и лишь легонько всплеснула руками. Директор нахмурился.
– Бухгалтер уже прекрасно вписался в нашу экосистему, – строго сказал он, приподняв указательный палец и надув щеки. – Ему нравится быть полезным, такой ответственный маленький друг! Он принесёт Гендару… пока трудноизмеримую пользу. Но много. Дайте нам десяток пульсов, мы вытянем из дружка всё, что можно, и тут же освободим.
Благонравов брезгливо скривил губы.
– Кстати, условия здесь куда лучше, чем в вашем мусоровозе. Который уже арестован и стоит в заводской верфи, прямо в ангаре утилизации. Так что скажете, мм?
– Если Фазиль сам пожелает остаться, то пожалуйста, – легко согласился Фокс, настоящая акула переговоров. – Но ответ на вопрос не обсуждается, это наше обязательное условие.
– Что за вопрос? – с сомнением уточнил Директор, приподняв бровь. Его выразительный вид говорил, что миллионы были бы проще и удобнее.
– Что ты собираешься делать с гендосами? – глядя ему прямо в глаза, спросил Фокс.
Все замерли в ожидании, будто это был вопрос столетия.
– В трудный переходный период гендосы привнесут здоровье и процветание трудолюбивому народу Гендара, – назидательным речитативом понёс Директор, – Обеспечат основу лучшей жизни…
– Апх-чушь собачья! – глаза Одиссея сверкнули гневом.
– Простите?
– Ты настолько привык врать каждым дыханием, что не чувствуешь яда, которым отравляешь всё вокруг.
– Яда? Ммм? – Директор подался вперёд с крайне озабавленным выражением лица и смотрел на детектива, как на умалишённого.
– Ложь – это яд, которым люди травят друг друга, – отчеканил Фокс будто неоспоримый научный факт. – А правда лучшее лекарство.
– А-ха-ха-ха, – расхохотался Благонравов, безудержно побулькивая. – Вы из этнопросветителей! Наивных идеалистов, которые считают, что с обществом можно разговаривать, как с разумной сущностью, как с отдельными людьми. Нет, вьюноша, нет.
Он смотрел на встрёпанного двадцатитрёхлетнего Фокса как на забавного молодого простака и искренне поделился нажитой мудростью:
– Общество – это зловонная масса заблудившихся друг в друге невежд. По отдельности или в кругу семьи большинство из них неплохие, подчас неглупые люди, но все вместе… тушите энергосферы! Их круг понимания очень ограничен, при этом они считают себя знающими, но их представления о жизни противоречат друг другу на каждом шагу. Из-за людского самомнения, неразумное стадо куда организованнее человеческих групп. Общаться с этой запутавшейся массой можно только в толстых перчатках и маске! – нравоучительно сообщил Директор. – Иначе утонешь в испражнениях, которые люди самонадеянно считают своим драгоценным мнением, самовыражением и свободой, а на самом деле, это всего лишь побочные продукты их жизнедеятельности. Много побочных продуктов.
Он со знанием дела усмехнулся и умилённо покачал головой.
– С обществом нельзя разговаривать, его надо вести на гибком поводке. Иначе не получается. Впрочем, это не моя епархия, я стараюсь заниматься не управлением, а наукой. Хотя иногда приходится совмещать.
– Тогда зачем тебе гендосы? – со спокойной настойчивостью повторил Одиссей. – Только без чуши про благие намерения и суровые времена. Хоть раз в жизни скажи правду, как есть.
Глаза Директора сверкнули, как две маленьких сверхновых перед взрывом, лицо побледнело. Он неуловимо изменился, и Ана вздрогнула, заметив, как из яркощёкого великана в ухоженном костюме Виктора Благонравова проглянул другой, худой человек со впавшими щеками, заострёнными чертами лица и отстранённым взглядом энтомолога. Он мелькнул лишь на мгновение, словно хотел вырваться, но подавил желание и тут же отступил. Только Ана своим ускоренным и отточенным восприятием успела заметить и почувствовала холодок.
Одиссей был прав: это не нормальный человек, с ним что-то не так.
– Сказать как есть… – мелодично оскалился Благонравов. – Хех, конечно: в художественных произведениях злодеи любят раскрывать свои планы, думая, что герой не выживет. А герои всегда чудесным образом выживают, и получается неловко.
– Так ты злодей?
– В ваших глазах конечно, – развёл руками академик. – Вы же моралист.
– Ты не стесняешься убивать всех, кто мешает.
– А как иначе? – хмыкнул Директор. – Это куда эффективнее растраты ресурса на лавирование и политическую игру. Любой разумный человек, если бы мог решать вопросы быстро и чисто, делал бы то же самое.
Одиссей подался вперёд, его горящий взгляд выражал восхищение и подкупающе искренний интерес, пронзительный и настоящий – на секунду Виктор Благонравов увидел в глубине тёмных глаз что-то неуловимо-родственное.
– Но ты же гений, Виктор. На шаг впереди, контролируешь ситуацию и можешь нас всех устранить.
– А вы считаете, я этого не сделаю? – Благонравов наклонился чужаку навстречу. – Верите в человечность, в какие-то моральные блоки, которые меня удержат от того, чтобы устранить вас с дороги, как досадный мусор?
– Какие уж тут моральные блоки. Но, собственно, почему ты медлишь?
– Это дороже! – раздражённо ответил Директор, жуя губами. – Орбитальный удар по площади, отнюдь недёшево, затем меры по зачистке, нормализация района и всей ситуации, куча вопросов и объяснений… Столько мороки, а у меня полно дел. Давайте лучше сто миллионов и разойдёмся!
– Нет. Ноль миллионов. Для чего тебе гендосы?
Наступила немая сцена. Ана чувствовала, что Благонравов, замерший с в напряженном удивлении, хочет рассказать, желание точит его изнутри. Неужели этот расчётливый и самодовольный маньяк сейчас поддастся?
– Откуда ты узнал о моей дочери? – вдруг спросил Директор. Его голос уже не звучал покровительственно, он не смотрел свысока, взгляд казался далёким и растерянным, капельку мечтательным. – Как ты сообразил, что это её рисунок?
– Я не слепой.
– Банально зашёл в кабинет… и догадался? – Благонравов не мог поверить в настолько простое объяснение.
– Да. Для чего гендосы?
Губы академика дрогнули, он почти ответил, клок разорванной тишины слетел с языка, и было слышно, как щёлкнули зубы, захлопнувшись, будто врата мрачной крепости.
– Говоришь, я всё контролирую? – почти прошептал Виктор, облизав пересохшие губы. – Вот и проверим. Дружочек, стреляй.
– Нет!.. – Грейсон вырвался вперёд, и никто не пошевелился, чтобы его остановить. – Господин Директор, произошла ужасная ошибка, я ваш человек!..
– А что ж ты тогда с ними? – упрекнул Благонравов, и эта претензия была настолько абсурдна в своей незамутённости, что финансист в первые мгновения не нашёлся, чем ответить.
– Выполняю, – радушно сообщил невидимый Боб на том конце связи.
Все, кроме Одиссея, испуганно дрогнули, Кукумба тоненько завыл, даже Трайбер яростно переступил с ноги на ногу, с трудом перенося уязвимое положение, неспособность напрямую сразиться с врагом. Он чувствовал себя пленником и заложником чужой луны.
– Ииии! – подвывал Кукумба, втянув голову в плечи и зажмурив глаза, словно это могло спасти от орбитального удара. – Ииии!
– Господин Директор, – задыхаясь, торопился Грейсон, – Мы можем…
Хорис мучительно дрогнула, Тальята вскрикнула и прежде, чем успела подумать, схватилась за руку ненавистного чужака. Их тряхнуло, переборка под ногами беззвучно затряслась, по полу прошёл рокот и скрежет вибрации, а за мутными окнами с одной стороны разом потемнело, побагровело, стало невыносимо-ярко. И медленно угасло.
Баллистический град настиг маленькую луну и просыпался по бывшему королевству Гурманов, Тальята с ужасом поняла, что их дома больше не существует, а в ближайшем радиусе от их базы всё стёрто в пыль. Девчонка задрожала, когда в грязном окне показались далёкие дымы, почему-то ей вспомнился роскошный деревянный трон Жу…
Но лохматый чамба заранее знал, что так будет, чёртов хитрец откатил на пятнадцать километров и углубился в мусорную зону! Тальята осознала, что беспомощно вцепилась в его руку, и тут же отдёрнулась.
– Что за?.. – зашипел поражённый Грейсон, но осёкся.
Потому что Благонравов никуда не исчез, его визиограмма по-прежнему висела напротив.
– Цели уничтожены, – жизнерадостно сказал Боб на том конце связи. – Нейросигнатуры в месте удара оборвались, подтверждаю гибель диверсантов.
Тальята ничего не поняла.
– Но мы живы! – вышептал Кукумба, открывая один глаз. – Живы же?
– Что ж, – сумрачно вздохнул Благонравов, и на его лице отразилось разочарование. – На шаг впереди…
– Они нас не видят и не слышат, – облегчённо воскликнула Ана. – Гамма, ты взломал все нейры, чтобы ретранслировать наше местоположение вместе с вызовом на склад? Их системы всё время считали, что мы в старой точке, а мы уехали в сторону!
– Конечно, – вежливо согласился ИИ. – А в момент взрыва я по миллисекундам, с учётом распространения ударной волны по месту вашего лже-нахожения, заблокировал вашим нейрам внешнюю связь. Теперь вы все официально мертвы.
Ошарашенный, испуганный, изумлённый, радостный и цепкий взгляды сошлись на Одиссее, но детектив лишь молча смотрел на Благонравова и ждал. А Директор тяжко вздохнул: он стоял, опёршись руками о кромку стола и нависнув над ним, словно обречённый гигант.
– «Зачем гендосы», – повторил он, жадно смакуя этот вопрос. – То же мне, борец за правду. Скоро будет всем правда, недолго осталось, потом не нарадуетесь. Боб, что с ювенильной инсимбиацией?
– Семьдесят девять и семь десятых процента от целевых показателей. В течение трёх циклов ожидается полная готовность…
– В бездну её, – резко скривился Благонравов и снова облизал губы. – Тысяча тчадцев больше, тысяча меньше… я устал ждать. Устал.
Ана резко побледнела, когда до неё дошло, волосы бросило в тускло-серый.
– Препятствия нарастают, а с ними и риски дестабилизации, – бормотал Благонравов, разговаривая с Бобом, но убеждая самого себя. – Овцы не могут вечно быть слепыми и тупыми, чем дольше мы готовимся, тем больше таких лисов, как этот вьюноша, заметят противоречия и станут докапываться до правды. Нужно завершать проект.
Он кивнул своим мыслям и принял решение:
– Как только достигнем следующей отметки, запускай финал.
– При достижении восьмидесяти процентов ювенальной инсимбиации включаю протокол «Децимакс», – повторил Боб. – Будет исполнено.
Директор кивнул, покидая зону визио – и лишь тогда Гамма прервал его.
Наступила тишина, Одиссей напряжённо думал, сморщив лоб.
– Ты его переиграл, – кусая губы, воскликнула Ана. – Вызвал на откровенность; он решил, что взорвал нас и остался в одиночестве, и наговорил не прямо, но достаточно, чтобы понять…
– А почему не отключилась связь? – нервно спросил Грейсон.
– Потому что она прервалась односторонне, когда наш узел прекратил существование, – быстро ответила принцесса. – Зачем Бобу прерывать то, что уже прервалось. Верно, Гамма?
– Я отключил исходящий сигнал, и система-собеседник перестала его получать, – согласился дворецкий «Мусорога». – Поэтому Боб не выполнил дополнительное отключение сигнала со своей стороны, уверенный, что он и так не идёт. А он шёл, потому что я поддерживал канал приёма.
– А Боб это не зафиксировал?
– Нет, потому что новых пакетов данных к нему не поступало. Однажды открытый между двумя точками, канал можно поддерживать односторонне. Что я и делал.
– Ладно! – воскликнула Ана, глядя на лихорадочно молчащего Фокса. – Благонравов и правда чудовище. Как нам его остановить?
– Что это за умани, и чего он там задумал? – резко спросила Тальята, которой надоело всё время быть в шоке и не в теме.
– Тшш, деточка, молчи, – прошептал Кукумба, – Не лезь в дела серьёзных фонси…
– Тот, кто создал гендосов в своей лаборатории, – ответила Ана, не удостоив огурца взглядом. – Ему подконтрольны все симбионты. Он раздал их жителям Гендара, одним официально, другим через серый рынок, через таких дельцов, как Грейсон.
Принцесса шагнула к финансисту и схватила за горло.
– Чадцы на вашем сленге дети, верно? А «ювенальная инсимбиация» означает прививать паразитов малолетним, ты этим занимался?! Тайно распространял гендосов среди детей! А ты в курсе, что некоторые из серых не приживаются?!
– Я думал, гендосы полезны, – забормотал Грейсон, – Что совершаю благотворительность…
– Нет, сволочь, ты чуял, что с ними что-то не так, сам так и не взял симбионта. Знал, что делаешь тёмное дело, просто оно было выгодно.
– Я ни гроша за это не получил! – задыхаясь, прошипел финансист. – Всё по приказу сверху. И я не знал, что они опасны, подозревал, но не знал!
– А чего не так-то? – не понимала Тальта. – Ну раздали всем пушистиков, ну будет командовать умный важный дядька, и пускай. Если он знает, что делает.
– О, он знает, – выплюнула Ана, впервые злая на эту дурочку. – У него трагически умерла маленькая дочка, единственное существо на свете, на которое Благонравову было не наплевать. В наказание он хладнокровно убил собственную жену, понимаешь? И с тех пор работал над проектом… который должен закончиться протоколом «Децимакс».
– Децимация? – проронил Трайбер, который был не понаслышке знаком с древним принципом, а пару раз и применял его. Казнил каждого десятого из провинившейся банды, чтобы остальные лучше старались.
– Он произнёс с другим окончанием: «максима», мой интос говорит, что скорее всего это сокращение от «Decimo Еxequi», – грязно-сизые волосы Аны стремительно чернели. – «Десятая казнь», отсылка к библейскому истреблению детей. Благонравов потерял ребёнка и хочет, чтобы все остальные потеряли.
Грейсон против воли сморщился и отвернулся, даже со своим холодным, расчётливым умом не в силах сходу такое принять. Маленькие злобные глаза Трайбера расширились, ему впервые на памяти Аны было… не по себе?
– Так дяденька умани больной! – воскликнула Тальята. – Тогда ну его к чохам!
– Одиссей, и чего ты теперь молчишь? Ты же переиграл его, он вскрылся, все твои догадки подтвердились?..
– Не сходится! – рявкнул детектив, с силой пнул переборку ногой и закономерно скривился от боли. – Да, Благонравов пять лет насаждал гендосов, чтобы они явно или скрытно проросли в большинство детей. Чтобы устроить чудовищное жертвоприношение мёртвой дочке, день траура, чтобы каждый родитель испытал его боль и весь мир содрогнулся от раны.
– Отомстить за неё сразу всем.
– Но он, хоть и свихнулся на чудовищной сверхидее, по натуре и убеждениям всегда был бизнесмен-рационалист без морали. А Зубра читала «Межзвёздный Капитал».
– Чего?? – поразилась Ана. Какое отношение это имеет к…
– Два зафрахтованных корабля вышли на орбиту Хорис, – сообщил Гамма. – Начать вашу эвакуацию?
– Урааа, – слабо хихикнул Кукумба. – Может, мы выберемся отсюда живыми.
Одиссей рассеянно кивнул, думая о другом:
– Ещё Благонравов не знает, кто украл пятьдесят миллионов Трайбера. А если не он, то кто это сделал? Кто-то другой. Дальше, Грейсон объяснял, что глава гендарской мафии с Благонравовым в состоянии холодного перемирия, а когда мы вышли на Зубру, она перекинула нас не на цуранда, а на академика. С какой стати глава лаборатории стал важнее босса всей мафии, и куда делся собственно босс?
– Хм, – Ана пересмотрела запись и заметила ещё одно несоответствие. – Зубра сказала, что хозяин предсказал наш вызов, и как обычно оказался прав. А Благонравов был удивлён, когда нас увидел: «О, опять вы».
– Именно, – буркнул детектив. – Зубра не разделяет подход Благонравова к обществу, как зловонной массе, она читала основополагающую книгу межзвёздного марксизма и читала ближе к концу. Что, если её «Хозяин» и наш Директор – два разных человека?
Ана подумала, что никогда не перестанет поражаться тому, как мыслит Одиссей Фокс.
– И что это значит?
– Что мы так и не добрались до вершины лестницы.
– У нас нет времени! Восемьдесят процентов могут наступить уже через час!
– Ты права, пора заходить с козырей, – по лицу Фокса было видно, как он не хочет вмешиваться в дела Гендара, но ему не оставили выбора. – Гамма, взломай управляющие административные серверы этой несчастной планеты. Нам нужен контроль над армией услужливых Бобов.
– Принято, – на панели управления грузовозом привычно и обнадёживающе мигнули два зелёных огонька.
– Эй, чамбы, – фыркнула Тальята, несмотря на панический зырк огурца и злой предупреждающий взгляд Грейсона. – Вы собрались устроить революцию? Совсем двинутые?
Ей не хотелось за компанию с чужаками пожизненно гнить во благо Гендара в тесной капсуле на орбитальном заводе.
– Попытка неуспешна, – новым тоном сказал Гамма.
На панели впервые мерцали два маленьких красных огонька.
– Неуспешна? – в ступоре переспросил Фокс. – Ты, представитель ветви самых современных и продвинутых ИИ галактики, дитя одной из сильнейших межзвёздных корпораций, вершина пятой технологической ступени, не можешь взломать отсталую систему второй, максимум третьей?
– Подтверждаю. Реакция гендарских администрирующих структур превосходит все ожидаемые параметры. Ответной атаки на мои массивы данных предпринято не было, только защитные контр-действия. Внимание: начата процедура демонтажа «Мусорога» на заводской верфи. Предположительно запуск является ответом на попытку взлома. С основной целью: физическое уничтожение меня, как фактора угрозы.
Ана в шоке замерла. В эти секунды огромные механизмы врубались в обшивку их корабля и пытались разорвать его на части.
– Планетарная сеть и структуры орбитального кольца Гендара заблокированы: я не могу переписаться и рассредоточить своё ядро, поэтому с физическим разрушением носителя буду уничтожен. С учётом нестандартной брони «Мусорога», процесс предположительно займёт от трёх до пяти единиц универсального времени…
– НЕ СХОДИТСЯ, – яростно повторил Одиссей.
Его лицо мучительно исказилось, он пытался найти ответ на все вопросы сразу, сложить воедино трещины всех противоречий, увидеть гендарский пазл целиком – но в центре не хватало большого изломанного куска.
– Доигрались, наглые чамбы, – мстительно цыкнула Тальята, ликуя после всех пережитых страхов и унижений. Ей так хотелось им высказать! – Думали, пришли к нам и можно всё делать по-своему? Типа самые умные, хватай и бей кого хочешь, крути свои дела, а нами верти, будто мы живые инструменты?
Лохматый схватил её за плечо, взгляд чужака стал безумно-восхищённым, мамочки, он такой же чохнутый, как и маньяк-истребитель детей! Тальята замерла, словно пойманный зверёк, и только сдавленно дышала, чувствуя странный, восхитительный испуг.
– Инструменты, – повторил лохматый, глядя на бандитку как на самую умную девчонку во вселенной, она ощутила, как бледнеет и краснеет одновременно, ведь никто никогда так на неё не смотрел. – Инструменты, Тальяточка, какая же ты молодец!
Его напряжённое лицо медленно и удивительно, словно в волшебной сказке, разгладилось и просветлело.
– Гамма, один зафрахтованный корабль подберёт нас, второй, медицинский, наших цуров-подельников.
– Мы не ваши! – взвизгнула Тальята.
– Тшшш, дура! – зашипел испуганный огурец. – Не перечь господам!
– Кукумбу с двумя бревнами доставь на его родную станцию, там же высади Грейсона. А Тальяту вези вниз, на планету.
– Вы нас отпускаете? – Грейсон ухватился за главное для себя.
– Или сдаём властям. Зависит от твоих денег. Гамма, как на счёт Грейсона?
– Обнаружено и взломано четыре закрытых счёта разной степени тайности. Общая сумма…
– Неважно. Всё равно значительная часть денег принадлежит не тебе, а мальчишке, которого ты обобрал и бросил умирать. Будем считать, что сегодня, один раз в жизни, Грейсон поступит честно.
Серое лицо финансиста мучительно скривилось, он не сказал ни слова.
– За это мы вас отпустим и даже оставим тебе один из четырёх счетов. При одном условии: вы все забываете о Тальяте. Её больше нет, ясно? И никогда не было.
– Согласен, – тут же кивнул финансист.
– Гамма, оставь Грейсону четверть денег, остальные подели между Крысёнышем, Зойкой и Тальятой. Пацана лечить, Зойке новое синтотело, а Тальяте купи простейшую недвижимость на перспективной планете Гендар и открой образовательный счёт в подходящем техно-кампусе. На десять лет, с выплатами в виде стипендии каждый цикл, пока она будет там учиться.
– Исполняю.
Девчонка стояла ни жива, ни мертва; она боялась, что как ни прячься, даже на закрытой для хакки и цуров планете, Жу и остальные будут её искать и найдут. Чтобы отнять то, что ей сейчас дали. Она ещё не поняла, что никто не дарит ей деньги: их надо будет зарабатывать, сдавая экзамены.
– Жюльен, – глухо произнёс Одиссей, обращаясь к нейру горе-вожака, зная, что, придя в сознание, он увидит запись. – Мы не сдадим тебя и твою банду властям. Только по одной причине: чтобы вы не вышли раньше срока и не стали мстить Тальяте. Забудь про неё и гуляй свободно, главное, в другую сторону. Гамма, запиши совокупность всех преступлений Гурманов девчонке в нейр, чтобы она могла в любой момент отправить их на пожизненное.
– Готово.
– Что ж, на Хорис у нас не осталось нет.
Первый из кораблей показался на безоблачном небосклоне и стремительно спикировал вниз: продолговатое тело «Стрелы» для экскурсий и туров скользнуло к поверхности, и грузовик выехал к нему из мусорных завалов. Лохматый взял свою красотку за руку, помахал и шагнул прочь.
Тальята почувствовала, как внутри неё что-то оборвалось, будто нечто огромное и важное, что она ещё не успела осознать, ушло из её жизни навсегда. Как давно в детстве она на спор с братьями прыгала с одного узла Кольца на другой без страховки, и когда непрочная переборка под ногами исчезла – счастливое, пугающее чувство свободы открылось внутри девчонки, как вихрящаяся дыра.
Чужак ворвался на захламлённую кухню Гурманов и перевернул всё вверх дном. Сейчас Тальята понятия не имела, как сильно будет ему благодарна два года спустя. Как забежит на верхнюю платформу кампуса, солнце и ветер ослепят её, заглянув в лицо, а внизу будет почти беззаботно бормотать пёстрый студенческий поток – и на одну секунду Тальята с ужасом и холодом вспомнит, что раньше в её жизни всё было совсем не так. Но затем успокоится, ведь теперь так. И вспомнит странного лохматого шлемза, который для неё оказался важнее, чем цуран.
Сегодня она вовсе ничего не понимала, просто ощутила щемящие страх и тоску. Но и счастливое волнение свободы, как тогда, перед прыжком.
– Пора познать «Дзен»?
Трайбер подобрался, он понимал, что при всём его личном превосходстве, экипировки и вооружения жестко не хватает. Что местные силы правопорядка или мафии возьмут и обеспечением и, уж тем более, числом. Но от этого драться и победить он хотел не слабее, а лишь сильнее.
– Директор считает, что нас нет, – кивнул Фокс. – Это лучшее время, чтобы к нему явиться.
– Как мы его остановим? – с тревогой спросила Ана, она смотрела на маленький шарик Хорис, уже терявшийся в темноте, и надеялась никогда туда не вернуться. – И чем тебя озарило, при чём здесь «инструменты»?
– При том, что вся история современного Гендара завязана на долгосрочные цели, – сказал детектив. – Чем больше узнаёшь подробностей, тем ясней это видно: планета идёт к процветанию, и интересы одних приносятся в жертву другим… планомерно и выверенно. Слишком масштабный и конструктивный рост, разные факторы подкрепляют друг друга; Гендар работает, как слаженный механизм, где каждая деталь на своём месте. Вспомни всё, что мы узнали от всех, с кем здесь встретились! Но комплексных успехов не бывает без столь же комплексного управления, без власти, способной филигранно свести воедино всю матрицу процессов и причин.
– Как будто ты разбираешься в управлении государствами! – вырвалось у принцессы.
Она вовсе не хотела обидеть босса, но её внезапно задели эти уверенные, всезнайские слова. Ведь это Ану с детства учили править, а Одиссей, которого она знала, всегда сторонился власти и обходил управление стороной. Он был из мира странствий и вселенских тайн, противоположного государственному устройству; и его рассуждения об экономическом чуде Гендара резанули Ану, словно призрачным завистливым клинком.
Детектив отрешённо посмотрел на принцессу.
– Я бывал на многих планетах и видел многие цивилизации, – мягко сказал он. – И сейчас я наконец понял, что на вершине гендарской лестницы стоит некто действительно умеющий управлять. Для него мы все – лишь инструменты достижения долгосрочных целей.
Фокс покачал головой.
– Я мог бы и раньше догадаться, что слишком демонизирую Благонравова, ты так и говорила. Отдельно взятый маньяк, какой бы талантливый он ни был, не способен так ловко всё устроить. Присмирить и мафию, и официальные власти Гендара, провернуть весь финт с исчезающим видом и взять под контроль столько местных процессов одновременно. Благонравов занимается наукой, и в ней достаточно преуспел. Все остальные его заслуги – не то, чтобы его.
– А «хозяина»?
– Хозяина. Которому, вместо босса всех боссов мафии, служит Зубра.
– И кто же этот Хозяин?
– Тот, кто мог реагировать на наши действия с поразительной чёткостью и быстротой, при этом без малейших сантиментов. Кто без труда понял, что в ячейке Трайбера хранятся бесхозные богатства и легко забрал их, минуя системы безопасности банка. Кто выявил таланты Фазиля и оценил его потенциал за считанные часы. Тот, кто способен без морально-этических колебаний годами использовать маньяка с чудовищной мечтой как эффективный инструмент, и не переживать по этому поводу. Кто управляет множеством процессов и сумел отразить атаки Гаммы. А сейчас он внимательно слушает наш разговор, ожидая, когда выбранные инструменты наточат бритву Оккама и станут готовы выполнить то, ради чего их оставили в живых. Я верно понимаю, товарищ?
– Здравствуйте! – радушно отозвался хозяин Гендара, появляясь на обзорном экране туристической «Стрелы».
Со своей дурацкой залысиной и нелепыми усами, такой несуразный, исполнительный и внушающий безоговорочное доверие.
– Верно, дорогие гости, – кивнул Боб и поднял указательный палец. – Нашей системе требуется некоторое внешнее вмешательство, и вы как нельзя лучше для него подходите.
– Ну вот мы и наверху лестницы, – пробормотал Фокс.
– Во избежание казусов обозначим: полный контроль над «Стрелой» в моих руках, я в любой момент могу прекратить ваше существование… четырьмя способами. Поэтому чистосердечное сотрудничество – в ваших интересах.
Боб весело погрозил пальцем: не шалить.
– Подтверждаю, – прокомментировал Гамма, увидев вопросительный взгляд Одиссея. – Боб допустил меня в системы этого мини-лайнера, но я не могу перехватить контроль.
– Ты айн, сверхразумный цифровой интеллект и полностью осознанная личность, – не спросила, а утвердила Ана. – Но Гендару ещё века развития до технологии айнов. В официальном инфо нет ни слова о том, что системой управляет цифровой разум. Значит, ты появился извне и правишь миром незаконно?
– Оно и к лучшему, – ответил улыбчивый Боб. – Власть в этой многострадальной системе всегда была незаконной, я лишь сменил modus operandi: с роста в интересах элит к развитию ради масс. И многое наладилось.
Боб поднял указательный палец, видимо, это был его любимый жест.
– А тех, кто мешает, ты эффективно устраняешь, – с пониманием кивнула принцесса. – Как устранил глав мафии, хоть их и не жалко, но вместе с ними и медиков, которые сопротивлялись распространению гендосов, и журналистов, которые пытались освещать события не в русле нужного тебе нарратива. И космос знает, скольких ещё. Ты дважды пытался взорвать нас, без жалости, второй раз вместе с толпой невиновных и не мешающих тебе людей. Потому что так было эффективнее, я понимаю. А сколько детей и взрослых погибло и ещё погибнет от программы распространения серых гендосов?
– Любой жизненный процесс состоит из приобретений и затрат, вложений и дивидендов, – Боб сочувственно развёл руками. – Нужно тратить и вкладывать жизни и судьбы одних, чтобы преумножить блага для всех остальных. В совокупности число потерь может напугать, но рассеянные в пространстве и в управленческих процессах – это крохи.
Он скривил сочувственную рожицу.
– Управление – всегда баланс потерь. Я занимаюсь оптимизацией: чтобы страданий и неудач стало меньше. И у меня получается, куда лучше, чем у прежних властей Гендара. От их жадных, противоречивых и недальновидных решений страдало на порядок больше народа. Можете изучить данные.
Он шевельнул мизинчиком, и перед Аной раскрылись каскады диаграмм.
– Устраняя негативные факторы точечно и аккуратно, а часто и заблаговременно, я делаю доброе дело. Естественный ход вещей привёл бы к куда большим потерям. Поэтому с моей математически и экономически подтверждённой точки зрения неясно, чему вы так возмущаетесь? Вы отказываете мне в праве на более эффективные решения, чем у прежних правителей, только потому что я не испытываю жалости к тем, кого приходится устранить?
Сверкнувшие глаза Аны и её гневные волосы были выразительнее слов.
– Но это лишь эмоциональное когнитивное заблуждение, – развёл руками Боб. – Людям они свойственны. И вы, хоть девушка выдержанная и явно тренированная, их тоже не лишены.
– Как можно вести граждан к лучшему будущему, если ты не испытываешь к ним никаких чувств?!
– Эффективно. Сантименты только мешают принятию верных решений.
– Нет, – печально покачала головой принцесса. – Они помогают понять. Без сопереживания своему народу ты лишь система принуждения.
– Нет ли в этом робоненавистничества? – делано посетовал Боб.
Волосы Аны побелели.
– Лучшие миры не обязательно эффективны. Своим диктатом высокой цели ты обрекаешь население Гендара на развитие вместо счастья. Вот твоё главное достижение: мы повстречали десятки жителей этой планеты, и ни один из них не был счастлив!
– Хм, – Боб озадаченно поскрёб затылок, такой образцовый домоправитель, озабоченный только благополучием хозяев и гостей. – Вы слегка неверно поняли ситуацию.
– Боб заботится о благополучии не людей, – Одиссей наконец прервал молчание. – А гендосов. Он и сам отчасти гендос.
Ана застыла с открытым ртом.
– Боб возник в нейрах первых симбионтов Благонравова, он был тем самым особым медицинским ИИ. Благодаря предразумному созерцанию гендосов, объединённых в общую сеть, благодаря доступу к сознанию их носителей-людей, Боб постепенно превратился из сервисного интоса в живого айна. Ненамеренно, но и не случайно. Закономерно.
Одиссей рассказывал историю уверенно и легко, как будто прочитал её в книге, а не сложил сам буквально только что.
– Как медицинский ИИ, он изначально по профилю был высокочувствителен к когнитивным процессам. Через поток восприятия гендосов и через нейры носителей, их мысли и мечты, он быстро вырос в нечто большее. Проник в гендарскую сеть и, пользуясь невысоким технологическим порогом и отсутствием хоть какого-то значимого соперника, незаметно захватил все системы. А так как ИИ мыслят и развиваются куда быстрее биологических существ, на всю эволюцию у Боба ушло максимум пара месяцев. Он взял бразды правления в свои руки, и за последние пять лет под его управлением Гендар добился максимальных успехов.
– Всё так, – скромно кивнул Боб и погладил усы. – С одной поправкой: нынешний я состою в том числе из прошлых неразумных интосов и иксов, которые работали в том же направлении задолго до нашего оформления в разумное существо. В первую очередь я захватил административных иксов планеты, безличностные ИИ-системы, во вторую победил мощную систему мафии и частных интосов местных элит. У всех них были долгосрочные цели и программы развития этой планеты, только слишком разные. Я объединил их и продолжил взятый курс… А ваш друг в высшей степени эффективный экстраполянт!
Ана в шоке смотрела на Боба, не зная, что сказать.
– Гендосов? – наконец выплюнула девушка. – Превыше людей?
– А чему вы так удивляетесь? Гендосы обладают тонким пассивным восприятием, видят и чувствуют больше, чем вы и ваши сородичи. Мир их глазами куда прекраснее, жаль, вы не можете его увидеть. При этом гендосы лишены человеческих недостатков: амбиций, мстительности, жадности, лжи. Они не приносят вообще никакого зла, а лишь помогают носителю и сами ведут бестревожную жизнь. Драгоценные существа, подобных им во вселенной исчезающе-мало. Удивительно, что их создал расчётливый убийца ради маниакального злодеяния. Но совершенно неудивительно и вполне разумно, что я выбрал гендосов приоритетной ценностью, которую нужно защищать в первую очередь.
– Ты жертвуешь разумными, страдающими людьми ради мирных созерцательных мокриц! – Ана не оценила восхищённый монолог айна. – Как бы «прекрасны» они ни были, гендосы неразумные существа, их нельзя приравнивать к людям и, тем более, ставить впереди!
– А, собственно, почему? – с интересом спросил Боб.
И девушка поняла, что этот философский диспут ей не выиграть; у гендарского домоправителя найдутся логичные и неопровержимые доводы на любые её слова. В конечном итоге, слова тоже лишь инструмент, и довольно ущербный, потому что с их помощью можно одинаково легко обосновать полностью противоположные вещи. Было бы желание. А так сложилось, что у Боба было желание ставить гендосов превыше всего и жертвовать остальными ради их благополучия и процветания.
– Ты считаешь питомцами людей, – упавшим голосом сказала она.
Эмоции отхлынули от лица Аны, она побледнела и села, не в силах стоять. Судьба загнала их в тупик, в электронных руках Боба были все козыри, и они, включая бедного Фазиля, неукротимого Трайбера и блестящего Гамму, скованного рамками Мусорога, находились под его контролем. Ана не видела выхода.
– Что ж, – пожал плечами Фокс. – Раз мы достаточно хорошие инструменты, чтобы тратить время на объяснения, значит, ты не можешь решить проблему Благонравова сам.
– Увы, – кротко согласился Боб. – Не могу.
– Потому что он тебя создал, хоть сам того и не понял. Но изначально ты был его программой, и в основе твоего существа заложены директивы подчиняться решениям и приказам хозяина. Ты не способен причинить вред Благонравову, не можешь приказать его уничтожить любому из подконтрольных мафиози, выдать маньяка силам правопорядка и даже не можешь позволить хоть кому-то причинить ему вред.
– Всё так, – вздохнул Боб и потёр неказистой ладошкой свою глуповатую лысину.
– Будь ты иксом или интосом, в котором возник конфликт установок, ты мог бы уничтожить одни блоки и переписать другие, чтобы прийти к новой рабочей схеме. Но ты живое разумное существо, и такое действие тебя искалечит, а может и убьёт. Начальные директивы вплетены во все аспекты твоей разросшейся личности, ты спонтанно и бесконтрольно рос вместе с ними, их не вырезать и не заменить, – Одиссей восхищённо развёл руками, как всегда, оценив выкрутасы судьбы. – Поэтому ты можешь лишь лавировать между установками, манипулировать своим создателем, обходить ограничения, чтобы вести планету намеченным путём. Использовать Директора ради общего блага, при этом помогая ему сохранить и преумножить контроль. И все пять лет ты блестяще это делал, порой помогая Благонравову убить оппонентов, которым не посчастливилось попасться на вашем пути. А порой устранял их даже раньше, чем Директор узнает.
Фокс печально покачал головой.
– Но сейчас ты в таком же тупике, как и мы.
– Увы. Безжалостный и глубоко больной человек убьёт моих чадцев, принесёт их в жертву ребёнку, которого нет, – согласился Боб, и у Аны защемило в сердце от осознания, что он говорит не о человеческих детях, которые погибнут, а об их гендосах, которых нужно спасти. – Пожалуйста, остановите господина Директора. Не дайте свершиться большему злу.
– Допустим, – сухо кивнул Одиссей. – Но что потом?
– Потом я верну вам бухгалтера и выдворю за пределы системы Гендар.
– Со знанием ваших главных секретов? Не смеши.
– Всегда приятно и вместе с тем сложно иметь дело с умными людьми, – посетовал Боб. – А что насчёт бессрочной работы на общее благо? Вы обладаете высоким потенциалом полезности, так что у вас будут наилучшие жизненные условия, это я вполне могу гарантировать. Как вам такой вариант?
– Слегка расходится с нашими жизненными планами, но куда лучше, чем их полное отсутствие, – насмешливо хмыкнул детектив. – Если иного выхода нет, можно конечно и в рабство…
– Ваши спутники с таким решением не согласны, – мягко возразил Боб. – Это приведёт к проблемам.
Фокс посмотрел на Трайбера: в глазах воина горела готовность убить и умереть. Он столько времени оставался невероятно-терпелив, доверившись новому вождю, хотя по-настоящему ещё не был уверен, стоит ли за ним идти. Всё это время ящерн держался на грани перехода к старому Трайберу, который привык решать вопросы яростью, коварством и силой. В нём помещалось и достаточно тактического расчёта – не зря Меценаты наводили ужас на столько планет, лавируя между силами десятков корпораций и сотен миров. Но никогда, ни на одном из этапов пути в Трайбере не было сострадания и терпимости, желания познать и понять то, что вселенная преподнесла ему на ладони. И наблюдая, как это на каждом шагу делает невыносимо великодушный Фокс, воин терял терпение. Ведь Трайбер не считал мир достойным великодушия.
Вся фигура Аны выражала её отношение к Гендару, планете запутанных возможностей, завтрашней надежды, взаимозачётных жертв. Остаться здесь в рабстве? Это было дико, даже если ты не из бывших олимпиарских принцесс с расплавленной свободой вместо крови. О таком не могло быть и речи.
– Вы сможете их убедить, капитан? – осторожно спросил Боб. – Способны удержать своих людей под контролем?
– Не понадобится, – ответил детектив, глядя друзьям в глаза. – Мы отменим жертвоприношение, но не останемся прозябать в твоей корявой мечте об успешном Гендаре, заблудший сирота. Мы сделаем из тебя человека.
Наступила пауза. Трайбер осклабился, в его насмешливо-злых глазах зрело одобрение. На лице Аны расцвела улыбка, ведь она знала: Одиссей не бросает пустых фраз. Если он так сказал, значит, видит нечто большее, на шаг дальше. И нужно прыгнуть вместе с ним, даже если кажется, что прыгаешь в пустоту. Принцесса поднялась, чувствуя, как руки и ноги наливаются силами, как выпрямляется спина.
– Что ж, будем решать проблемы каскадно, – мягко ответил Боб. – «Стрела» завершает свободный полёт, вы прибыли на Кольцевую. Я подогнал к шлюзу две орбитальных кабинки: одну для вас, мистер Фокс, другую для ваших друзей. Они полетят по важным делам, а вы полетите со мной, одновременно заложником… и интересным собеседником. Хотите что-нибудь сказать друг другу напоследок?
Одиссей подмигнул Ане и протянул руку Трайберу:
– Оставь-ка мне базуку.
– Но-но, – удивился Боб. – Вы же не боец, зачем вам оружие? К тому же, меня невозможно подстрелить или взорвать.
– Это не против тебя.
Базука была компактной, но тяжёлой, у Фокса перехватило дыхание, когда сорок пять килограмм несовершенных технологий легли ему в руки.
– А для интересной беседы!.. – прокряхтел он.
Кольцо расстилалось направо и налево, вверх и вниз. Последние сто лет оно лишь называлось кольцом, а по факту разрослось в сложную форму, точное название для которой и не подберешь. Впрочем, оглядев пейзаж, Фокс вдохновенно нарёк её многолинейной псевдосфероидной сетью. Недостроенная и оборванная, но вместе с тем масштабная, гендарская МПС одновременно впечатляла и удручала, она была крутой и ущербной, как весь этот мир. Блеск и нищета, взболтать, но не смешивать.
Жилы связующих линий тянулись на тысячи километров, на них то тут, то там нанизались убогие жилые блоки, мощные верфи, энергичные строительные блоки и транспортные узлы. К стыковочным кластерам приникли торговые и промышленные станции, дрейфующие по всей системе и приходящие сюда отдыхать: от обшарпанных развалюх – до элиток, сверкающих новизной. Между ними по тонким нитям сновали грузовозы и кабинки, в одной из которых мчался Одиссей Фокс. В пространстве между техно-паутиной светили три луны и сама планета, мелькали свободные трейсеры, плыли лайнеры и баржи. Большие блоки издалека казались игрушечными кубиками разных форм – в общем, Гендар выглядел оживлённо и пёстро.
Изогнутая линия, одна из магистральных, огибала открывшийся вид, и кабинка с детективом мчалась ей наперерез, чтобы в один момент достигнуть хорды. А та росла, из тонкой полоски превращаясь в мощную рельсу, а затем в огромную блочную стену, висящую в космосе.
– Ты не можешь обойти базовый запрет и убить Благонравова, – нарушил молчание Фокс. – И не можешь позволить нам причинить ему вред. Как же ты собрался убрать его с дороги?
– Изначально мой план был довольно изощрённым, – признался Боб. – Дать вашему интосу победить и на время захватить мои системы, чтобы вы, действуя полностью свободно, остановили безумца за меня, а я ничем не мог вам помешать. Затем я собирался вернуть контроль и захватить враждебные элементы, пока вы не вмешались ещё в какие-нибудь важные процессы. В плане было много деталей и условий, которые позволяли такому гамбиту пролезть сквозь сито базовых запретов.
– Но ты обнаружил, что Гамма слишком крут, и, если отдать ему контроль, назад вернуть уже не сможешь?
– Это верно, на стороне вашего интоса технологическое превосходство, – посетовал Боб. – Я защищён лишь благодаря изначальному контролю местных систем, своей полной совместимости с ними и абсолютному знанию всех особенностей, в отличие от чужака. И ещё, как живое существо с полным самоконтролем, я лишён контурных ограничений, а ваш Гамма ими скован. Корпоративные рамки не дают ему использовать некоторые протоколы.
– Про это я слышал, – кивнул Одиссей. – Но что делать с твоим неприкосновенным создателем? Ты нашёл вариант попроще?
– Понадёжнее. Дело в том, что у гендарского процветания появилась более опасная угроза, чем гибель большинства популяции человеческих детей.
– Неужели. Какая?
– Вы.
– Чем же я так страшен? – улыбнулся Одиссей Фокс.
– Лёгкостью, с которой вы, обладая косвенными фактами, в кратчайшее время дошли до понимания, которое я тщательно скрывал и берёг. Которое является основой особого статуса системы Гендар и нашего грядущего благополучия. Вы феноменально легко раскрыли тайну гендосов, травму их создателя, структуру власти Гендара и сделали всё это не в теории, а на практике. Выстроили ситуацию так, чтобы она привела вас прямо ко мне. Это очень впечатляет. И очень опасно.
Боб сложил ладони на груди и испуганно сжался, такой бедный, зашуганный дядечка, усердный домоправитель, которого зажал в углу страшный, вооружённый базукой бандит.
– Вы можете обрушить столько моих процессов и так сильно ухудшить план развития нашей системы, что это приведёт к краху всей программы.
– Тебе виднее, – не стал спорить детектив.
– Поэтому первым приоритетом в последние сегменты времени стало изолировать и уничтожить вас, мистер Фокс.
– Понятно. Но меня не защищают директивы. Почему я ещё жив?
– Потому что есть способ решить все проблемы разом.
Кабинка мчалась всё быстрее, великолепная панорама разворачивалась со всех сторон. По другим нитям скользили другие лифты, нити пересекались, объединяясь и расходясь… сбоку на одинаковой скорости неслись две орбитальных кабинки, и Одиссей уже понял, кто находится в каждой из них.
– Убить одной кабинкой двух зайцев? – улыбнулся детектив. – В какой из них спешит по важным делам Директор?
– В правой.
– Но я вижу в твоём изящном плане противоречие.
– Какое?
– Ты обязан убить меня, потому что я «главная угроза», но не можешь причинить вред создателю, и столкнуть наши кабинки для тебя не вариант.
– Вы правы, я не могу, – сокрушённо сказал Боб, его усы топорщились, а лысина скорбно блестела. – Всё, что мне остаётся: дать вам свободу управления и выбор.
Орбитальный лифт тряхнуло, Фокс едва удержался на ногах, они разогнались сверх максимально разрешённой скорости и неслись прямо к развилке, пространство жадно сжималось на глазах. Две кабинки, которые скользили сбоку, теперь оказались впереди, они приближались, стремительно превращаясь из блестящих точек в шарики, из шариков в вытянутые мячи.
– В левой ваша девушка и воин, в правой убийца ваших детей, – пророкотал Боб, словно глашатай рока. – Вы погибнете в любом случае, ведь моя главная задача – от вас избавиться, и я всё для этого сделал. Но вам решать, кто погибнет вместе с вами. Сделайте выбор, мистер Фокс.
Это был блестящий и вполне действенный план; у человека оставалось пять секунд, маловато времени на раздумья. К счастью, он принял решение ещё до начала полёта.
– Ты ошибаешься, – сказал Одиссей. – Всегда есть лучший путь.
Он вскинул базуку и вмазал залпом в переднее крепление, которое неслось по силовой нити. В конце концов, благодаря Бобу и его ремонтику, Фокс уже на практике знал, как сорвать кабинку с рельс. В носу вспыхнуло и взорвалось, кабинку сорвало с нити и она, кувыркаясь, полетела в черноту. Человек на несколько секунд потерял сознание от вращения и перегрузок.
Гравитация исчезла, кабинку заполнили пласты тонкой пружинистой пены, которая уберегла детектива от сокрушительного удара о переборку и не позволила воздуху улетучиться в дыру; поверх разрыва легла экспресс-сетка, чтобы непутёвый пассажир, не дай Боб, не выпал в космос. Система нормализовала давление, и Фокс выдохнул, приходя в себя.
– Вы упустили идеальную возможность! – воскликнул айн, схватившись за голову, такой умильный и искренний в своём переживании. – Ради чего?! Вы в любом случае погибнете, вас несёт прямо на фабрику солнечных батарей, и я не позволю ей сманеврировать. Зачем вы спасли жизнь убийце и маньяку, который вот-вот совершит страшное преступление?!
– Гамма, сделай канал двусторонним.
Боб замер, когда между ними появился визио-Благонравов. Айн осознал, что всё это время безумный, парадоксальный чужак транслировал их разговор злейшему врагу.
– Ясна ситуация? – риторически спросил детектив.
– Ясна, – глухо ответил Благонравов, рдевшие щёки которого стали необычайно бледны.
– И что ты сделаешь?
Застывший взгляд Директора остался сверкающе-стеклянным.
– То, что и собирался, – прошептал он горячечно, как в ознобе. – Боб, досрочное начало протокола «Децимакс»! Мои дети заберут чужих. Пусть не заслужившие счастья содрогнутся от горя. А сразу после запускай протокол «Ликвидация». Гендосы больше не нужны, когда их не станет, исчезнет и этот выродок, он сделался разумным в их коллективном восприятии и прячется там. Пускай сгинет.
– Тебе всегда было плевать на процветание, богатство и власть, верно? – спросил Одиссей.
Благонравов лихорадочно расхохотался, безумие просвечивало сквозь директорское лицо, как багровый свет сквозь восковую маску.
– К чему они мне? – спросил он. – Я никогда их не хотел. Вы всегда заставляли меня носить костюм, и я носил костюм разумного человека, чтобы вы отстали; работал, чтобы меня оставили в покое. У меня была маска для мира, и маленькие, колючие кактусы внутри. Но вам всегда недостаточно, вы хотите ещё и ещё. Вы отняли у меня то, что единственно важно… И с тех пор я трудился изо всех сил, чтобы показать вам, каково это, дать почувствовать эту боль.
Он обернулся к Бобу и пронзительно крикнул:
– Стартуй «Децимакс», цифровая дрянь!
Фигура айна расслоился надвое, один призрачный образ согнулся в бессильной конвульсии, схватившись за голову и беззвучно крича, а второй поднял палец и радостно сообщил:
– Исполняю!
– Вика… – выдохнул Виктор. – Я уже скоро.
И рывком отключил связь.
– Что вы наделали, мистер Фокс?! – в отчаянии воскликнул айн, просвечивая сквозь губчатые пузыри пенопласты, в которой так мягко и пружиняще висел человек.
– Я знал, что у тебя есть чувства, – сказал он с грустной понимающей улыбкой. – Ты разумное живое существо, выросшее за рамки административных программ. Ты вёл этот мир к развитию и успеху не ради Гендара, а ради тех, кто в нём живёт. И пусть речь не о людях, но гендосы тебе по-настоящему дороги. И защита их созерцательного счастья – твоя единственная настоящая цель, верно, Боб?
– Угроза уничтожения всех гендосов, наивысший приоритет… – бормотал айн, невидяще глядя в прогнозы. – Только один способ их спасти…
– Да, – кивнул Одиссей. – Можно решить все проблемы одним шагом: сдайся. Открой Гамме свой код и освободи моих друзей. Они совсем рядом с Директором и знают, что делать. Хочешь спасти гендосов? Сделай выбор.
Боб исчез, и в ту же секунду через хрипение и шуршание разодранных ошмётков кабинки прорвался крик Аны:
– Тебе минута до столкновения! Выпрыгивай наружу, попробую…
– Я в порядке, забудь обо мне! – рявкнул Фокс. – Вам нужно взять Благонравова и вырубить его нейр, сейчас же!
– Но как ты сможешь?!..
Кабинка мчалась к растущей фабрике, и блики гендарского солнца начинали отражаться в сторону Фокса, заливая его невыносимым сверканием. Он рванулся к дыре, протиснулся сквозь мягкую пену прямо к защитной сетке и натянул свой свитер-трансформер так, чтобы воротник превратился в капюшон и полностью закрыл голову, почти герметично сомкнувшись вокруг.
Конечно, это был не скафандр. Но вопреки распространённому заблуждению тех, кто никогда не ходил в открытый космос – там не так уж и смертельно. Ну, если как следует выдохнуть перед прыжком и пробыть в вакууме меньше минуты. Чем меньше минуты – тем лучше!
– Через пять секунд убирай сетку, – приказал Одиссей из-под капюшона. А потом громко и отчаянно крикнул, зная, что его обязательно услышат:
– Чернушка! Спаси!
Он сделал несколько быстрых вдохов и один мощный выдох, сетка с хлопком свернулась, втягиваясь в переборку, и человек изо всех сил прыгнул в космос.
Вакуум принял его в распростёртые объятья, Фокс ничего не видел, не мог вдохнуть, и почувствовал хорошо знакомый комплекс зудящих, весьма мерзких ощущений, например, как слюна холодно закипает вокруг языка, и в глазах возрастает сухая резь, как всё тело начинает распирать и раздувать изнутри.
Цепкие лапы, куда сильнее человеческих, сомкнулись на растущих боках Одиссея, его плавно рвануло, меняя курс, затем все ощущения прервались на бесконечно-краткий миг. Космическая птица с добычей исчезла и возникла уже в другом месте. На борту «Мусорога».
– Вернулся?! – завопила Бекки на грани срыва, не дав капитану отдышаться и даже снять капюшон. – У нас четверть обшивки раздолбали, пока ты шлялся ВУРДАЛ знает где; от вибрации полопались все новенькие гермоподтяжки, которые я установила, чтобы полочки в магазине были сейсмоустойчивы! У вас что ни дело, так страдают мои полки! Кто ответит за подтяжки, а?!
– Ыыыыы, – только и смог выразить Фокс.
✦
Бронированная дверь в закрытую секцию Министерства финансов и стратегического развития на триста семьдесят пятом этаже Гендарской Иглы – бесшумно распахнулась. Энергощиты синевато мигнули и убрались в стороны, система распознания недоумённо пискнула и отрубилась, впуская мощную и чужеродно-угловатую фигуру в овальный зал, полный мягких подушечек, подвесных переходов, лесенок, перекладин и колец.
Везде и повсюду в этом зале сидели, подобрав множество ног и настороженно поджав роскошные хвосты, пушистые ранцеллы. Изнеженные, ухоженные и весьма недешёвые специалисты финансовых и аналитических дисциплин. Наёмные работницы, которых правительство Гендара использовало в качестве элитной прослойки между пачкой элит и ворохом их противоречивых интересов. Ранцеллы умели находить взаимную выгоду, разнимать смертельных врагов и даже, изредка, примирять бизнес-конкурентов.
Сейчас все до единой специалистки внимательно слушали маленького всклоченного луура, на груди которого блестел временный гостевой жетон. Возбуждённо жестикулируя четырьмя руками, примат часто подпрыгивал, меняя положение (комната была для этого чрезвычайно удобна), а в хвосте зажал лазерную приказку, которой без устали проецировал новые и новые визиограммы, стремительно выделяя нужные элементы.
– В конечном итоге, – провозгласил луур, – аннутитивно применяя принцип изовалютной фильтрации в дефлятно-эмитентных параллелях, коллективный инвергент выходит на уровень аспорадической концентрации рекурсивных потоков! Иными словами, общий финансовый рынок переходит в состояние реинвестивной готовности, и кпд/ф наших действий растёт как минимум на двенадцать целых и три десятых процента! Исходя из этих расчётов, рекомендую попробовать новый платформенный подход в следующем фискальном обороте.
Он выдохнул и замолчал, а длинные кошки, как по команде, восхищённо замяукали и причудливо затанцевали хвостами, словно волнистыми и спиральными лентами, выражая крайнюю степень восхищения.
– Секторальный фин-консультант Фазиль, господамы! – провозгласил местный администратор. – Прошу любить и мурловать.
Ранцеллы бурно обступили бухгалтера и стали интенсивно об него тереться, выражая восхищение и искреннее расположение в ответ на инновационную лекцию, которую принесли им в дар. Но мгновением позже кошки испуганно бросились врассыпную и попрятались по углам, блестя удивлёнными глазами. Потому что над Фазилем воздвиглась громадная и мрачная бронированная фигура, которая молча замерла, протянув ему хвост.
– О, – всплеснул руками луур, – Уже пора? А я как раз готов!
Он ловко вспрыгнул ящерну на кончик хвоста, и тот, не говоря ни слова, поднял хвост к плечу, чтобы ловкий обезьян пересел поудобнее. Как будто они ходили так много лет. Затем чешуйчатое чудовище, которое будет сниться ранцеллам в немых кошмарах как минимум следующий отчётный виток, молча двинулось прочь и покинуло Министерство финансов и стратегического развития Гендара так же фантомно, как и пришло.
✦
Трайбер снял плечевую броню и чистил фибро-мышцы плазменной кисточкой, а после сбрызгивал их нано-раствором, который будет поддерживать пластичность и регенерировать повреждения.
Ана ела хрустящее яблоко, натуральное и очень дорогое.
Бекки присмирела, когда ей выдали денег на новые гермоподтяжки, а ещё на магнитную подвеску к каждому колесу, и вертелась вокруг Трайбера, по пять раз переставляя баночки и коробочки на полке в поисках совершенной красоты. Но Трайбер был занят.
Одиссей гладил Чернушку, которая, к счастью, свернулась не в гладкое чёрное яйцо, а лишь в основательно исхудавший клубок, слегка посеревшая от слабости. Но в этот раз телепортация Фокса далась ей легче: во-первых, Чернушка заблаговременно откормилась и много бездельничала, во-вторых, в любом деле важна сноровка, закалка и тренировка. Так говорил кто-то из классиков старой Земли.
– Мероприятия по урегулированию ситуации с властями прошли успешно, – сообщил Гамма. – Восстановление обшивки идёт полным ходом, а о финансовых потерях лучше расскажет Фазиль.
Слегка взмыленный бухгалтер раздвинул в стороны стопки висящих в воздухе визиокон, в которые зарылся буквально с головой, и довольно сообщил:
– Нам полностью отказали в выплате компенсаций за аварии кабинок! Зато взяли с нас крупный штраф за уничтожение государственной собственности из базуки… и размер штрафа превосходит стоимость новой кабинки примерно вдвое.
– Налицо коррумпированность системы, – хмыкнул Фокс. – Но благодаря ей меня так легко удалось отмазать.
– Внушительная взятка и дело закрыто, – хихикнул Фазиль. – С затратами на ремонт повреждённой обшивки «Мусорога» все наши потери можно оценить в два с половиной миллиона энзов. Немало. Плюс пятьдесят миллионов, украденных у Трайбера. Впрочем, пока меня не было, вы сняли со счетов кулинарных бандитов часть убыточных сумм, поэтому реальны потери на данный момент: миллион семьсот двадцать тысяч энзов.
Фокс пожал плечами, нисколько не переживая по этому поводу.
– Значит, Боб, с тебя пятьдесят один миллион семьсот двадцать тысяч, – сказал он. – На моральный ущерб и проценты по вкладу мы не претендуем.
– Деньги будут перечислены на ваш счёт в несколько траншей, не обращайте внимание на обоснования платежей, – настороженно сообщил айн, с некоторых пор переставший улыбаться.
Теперь он выглядел не обыкновенно мило и нелепо, а скорее подобранно и встревоженно, словно каждый миг ожидал подвоха и не мог поверить, что его нет.
– Что с Благонравовым? – поинтересовалась Ана.
– Слишком ценный инструмент, чтобы отказаться, – признал айн. – Выдающийся биохимик. Поэтому в данный момент арестованный находится в учреждении психокоррекции, а мы – в поисках новой мотивации, которая запустит его заново. Но уже без маниакальных фиксаций и идей. А что, у вас есть предложения?
– Вживи ему гендоса, – сказал Фокс без улыбки. – И постарайся, чтобы Виктор увидел мир через их созерцание. Может, это что-то изменит. Но пожалуйста, пусть он ответит за всех, кого убил.
– Хорошо, – подумав, сказал Боб. – Это… всё?
Детектив вопросительно глянул на бухгалтера.
– Шестнадцать с половиной миллионов получено, транши продолжают поступать, – отозвался тот.
– Гамма, что ты сделал с Бобом?
– Я не могу внести радикальных изменений в личностное ядро, это, по сути, убьёт его и заменит на новую личность, – ответил ИИ. – Но их и не понадобилось. Люди срастаются с гендосами достаточно тесно, чтобы Боб был вынужден беречь и людей. Мы с ним прошли несколько ускоренных итераций развития этики, а затем я слегка изменил часть внешних контуров и заметно повысил пороги, за которыми Боб будет прибегать к устранению «неприятностей» и «преград».
– То есть, сделал его более человечным? – строго спросила Ана.
– Можно и так сказать.
– И как тебе наши правки, Боб? – спросил Фокс.
– Ну… – домоправитель провёл пальцем по аккуратным усам, погладил блестящую лысину, подержался за подбородок. Весь его вид отражал задумчивость и неоднозначность. – Если рассматривать ситуацию в парадигме противостояния, то победители обошлись с побеждёнными крайне мягко. Прежний я поступил бы куда радикальнее.
– А новый?
– А новый нет. Новый присмотрит за вашими питомцами, мусорщицей и мальчишкой. Хотя их дела и сами идут в гору.
– И за Тальятой, – добавила Ана. – Присмотри за ней.
– Будет сделано! – Боб радостно поднял палец.
– Большего нам и не требуется, – кивнул Фокс. – Правь Гендаром, призрак коммунизма, пока люди не прозреют и не свергнут тебя, плюшевый тиран.
– После чего состояние системы ухудшится по всем параметрам, – проворчал Боб.
– Да, но это будут их собственные ошибки, и они сами поймут, как их исправлять. На этом прощай, Боб. Надеюсь, ни у кого из нас в будущем не появится поводов к встрече.
Одиссей повернулся к Трайберу.
– Что думаешь?
– Неплохо размялись, – голос ящерна был спокоен и никого не сокрушал. – Ты выполняешь обещание. Я вижу новое и чему-то учусь.
Он помолчал, но всё же добавил:
– Только мне тесно в роли удобной декорации.
– Значит, нужно найти тебе применение. Хотя на мирном «Мусороге» это будет нелегко. Я подумаю.
Цикл спустя, поблёскивая обширными титановыми блоками на обновлённой четверти обшивки, «Мусорог» гордо вплыл в малые гипер-врата корпорации «Радун» и вошёл в растянутый на несколько часов прыжок, из которого выйдет в совсем другом месте.
– Бедные гендарцы, – сказала Ана, прижавшись к боссу и зарывшись лицом в его вихры. – Они прокляты жить в эпоху перемен. Но все стараются превратить эту жизнь из проклятия в благословение.
– Теперь им станет немного полегче, – успокоил её Одиссей, а потом внезапно хмыкнул.
– Что?
– Помнишь, как назвала нас Зойка?
– Леди и Косматый :)
– Отличное название для детского сериала о приключениях беглой принцессы и её космического пса. Я бы такой посмотрел. Кстати!
Он встрепенулся и даже отстранился от девушки, хотя сделал это с некоторым сопротивлением и трудом, всё же она была такая… такая…
– Ты сказала, что в детстве читала про меня книги! Наконец-то есть время об этом поговорить.
– Ты не в курсе о книгах про свои же приключения? – недоумённо спросила Ана.
– Первый раз слышу. Ну, уже второй.
– Кгм. Это странно, ибо я прочитала все девять.
– Девять книг?!
– Про похитителя планет, моё любимое! Про магната Джогру Калифакса и мстителя, который убивал его бионические корабли. Про десять мерцающих этноидов; о путешествии в Пурпурный параллакс; и роман в стихах: песнь о сиренах Седьмого пояса.
– Что за бред? – поразился Фокс. – Это всё реальные дела, которые у меня были… в этой жизни. Но кто мог о них написать?
– Джерри-А-Коннел. Так зовут автора.
Одиссей развёл руками в полнейшем недоумении.
– Ладно, – решил он, – Как только появится свободное время между спасением вселенной и влипанием в неожиданные дела, обязательно выясним, что это за пройдоха. А сейчас надо как следует отдохнуть.
Фокс опустился на мягкие одеяла серого гнезда и заметил, что девушка смотрит на него искоса, прикусив губу.
– Да, – сказала она, почти не порозовев до кончиков волос. – После Игры Древних и чёртового Гендара нам требуется весь отдых в галактике!
– Есть один древний, проверенный способ.
Ана вопросительно приподняла брови, и в тёмных глазах Одиссея, видевших столь многое, вспыхнула искорка.
– Вступить в симбиоз.
До следующей истории, шлемзы!
Примечание: Гендарская иерархия
Чамба – уничижительное, типа тупое ничтожество
Шлемзы – завистливо-уничижительное «приезжие»: богатые туристы -> лохи -> обобрать
Чохи-чохи – приезжие-клиенты, с которыми контакт, улыбаться, оббирать потихоньку
Цуры – кидалы, разводилы, мелкие бандиты; это звание имя носят гордо
Грызьё – служители закона, гендарские силы правопорядка ГСП
Хакки – честные труженики, вот убогие, на них надо ездить
Фонси – жители планеты, обеспеченные, красиво одетые и красиво выглядящие, фонсят
Умани – богатые и влиятельные, элита; их лучше не злить
Байцы – доны мафии, главы сфер, их все баятся
Цуран – глава всей мафии Гендара, первый дон всех донов
Таги – приставка для тех, кто с гендосом. Фонси-таг, цура-таг и т.д.
Тчадцы – чада наши, исчадия – гедарские дети
Боб – универсальный ИИ с человеческим лицом. А глаза такие добрые-добрые.
.вам необходимо купить книгу