Читать онлайн
"Мульти-Матрица"

— Неправильно ты, дядя Фёдор, бутерброд ешь.

Ты его колбасой кверху держишь,

а его надо колбасой на язык класть.

Тогда вкуснее получится.

«Э. Успенский – Дядя Фёдор, пёс и кот»

ПРОЛОГ

— Ничего, — ответил Чебурашка. — Я как-нибудь перебьюсь. Но вот если бы меня взяли в детский сад работать игрушкой, то это было бы просто здорово! Днём бы я играл с ребятами, а ночью я бы спал в этом саду и заодно сторожил бы его. Только никто меня не возьмёт в детский сад, ведь я же неизвестно кто.

— Как это так, неизвестно кто?! — вскричал крокодил. — Очень даже известно! Хотел бы я быть таким неизвестно кто!

— Мы все за тебя попросим, — сказали Чебурашке звери. — Тебя любой детский сад возьмёт на работу и ещё благодарить будет!

— Ну что же, — сказал Чебурашка, — тогда я очень счастлив!

Так наши герои и сделали. В домике устроили клуб, а Чебурашку отдали в детский сад игрушкой. Все были очень довольны.

Поэтому я решил взять в руки карандаш и написать одно короткое слово:

КОНЕЦ.

Второй день Эдик не мог закончить свою первую повесть. Перечитывая концовку несколько раз, комкал лист и бросал в стену.

«Я всё равно её напишу, хоть она и детская, чтобы не говорили Боря и Агния», — думал Эдик.

Он в очередной раз перечитал концовку.

«Сейчас, вроде, получилось хорошо, но чего-то не хватало. Чего-то очень важного».

Смятый бумажный комок отправился в полёт.

«А может вот так?»

Эдик быстро заполнял страницу ровными строчками, как будто кто-то диктовал ему.

Но как только я взял в руки карандаш и написал слово «конец», ко мне прибежал Чебурашка.

— Как так конец? — воскликнул он. — Нельзя писать «конец»! Я ещё не рассчитался с этой зловредной Шапокляк! Сначала мы с ней поквитаемся, а потом уже можно будет писать: «Конец».

— Ну что же, квитайтесь, — сказал я. — Интересно, как это у вас получится?

— Очень просто, — ответил Чебурашка. — Вот увидите!

Всё оказалось действительно очень просто.

На другое же утро Гена, Галя и Чебурашка все вместе заявились во двор старухи Шапокляк. В руках они держали большие разноцветные красивые воздушные шары.

Шапокляк сидела в это время на лавочке и обдумывала планы очередных каверзных дел.

— Подарить вам шарик? — обратился к старухе Чебурашка.

— Задаром?

— Конечно, задаром!

— Давай, — сказала старуха и схватила все Чебурашкины ярко раскрашенные шары. — В руки берётся, назад не отдаётся! — тут же заявила она.

— А ещё надо? — спросила Галя.

— Давай!

Теперь у неё в руках было уже две связки шаров, и они буквально отрывали старуху от земли.

— А ещё дать? — вступил в разговор Гена, протягивая свои шарики.

— Конечно! — И Генины шары тоже оказались в руках у жадной Шапокляк.

Вот уже не две, а три связки шаров поднимали старуху вверх. Медленно-медленно она оторвалась от земли и поплыла к облакам.

— Но я не хочу на небо! — кричала старуха.

Однако было уже поздно. Ветер подхватил её и уносил дальше и дальше.

— Разбойники! — кричала она. — Я ещё вернусь! Я ещё покажу вам! Вам всем житья не будет!

— Может, и вправду она вернётся? — спросила Галя у Чебурашки. — Тогда нам действительно житья не будет.

— Не беспокойся, — сказал Чебурашка. — Ветер унесёт её далеко-далеко, и без помощи людей ей ни за что не вернуться. А если она останется такой же вредной и злой, как сейчас, ей никто помогать не станет. Значит, она просто не сможет добраться до нашего города. Ну что, хорошо мы её проучили?

— Хорошо, — сказал крокодил.

— Хорошо, — согласилась Галя.

После этого мне ничего не оставалось сделать, как взять в руки карандаш и написать три коротеньких слова:

КОНЕЦ ЭТОЙ ПОВЕСТИ.

- Точно! Так лучше, — пробежав глазами по тексту, вслух произнёс Эдуард.

***

Дрожь пронеслась по всему телу. Сон испарился. Захотелось укрыться и снова уснуть. Попробовал нащупать рукой спасительное тепло, но одеяла не было.

- С пробуждением!

Металлический голос заставил меня вздрогнуть и открыть глаза – темнота. Я ослеп!

Панический страх взорвался в голове. Сердце бешено заколотилось в груди.

«Где я? Что со мной?»

Громкий щелчок в районе затылка вызвал жуткую боль, и стон вырвался непроизвольно. Что-то медленно выползло из моей головы, и тело затрясло от внезапного холода. Но долгожданная струя тёплого воздуха успокоило судороги в мышцах. Через минуту стало хорошо. Темнота рассеялась, и я увидел, что лежу в прозрачной капсуле в небольшом помещении.

- С пробуждением! – повторил тот же голос.

- Вы кто? – заскрежетал я, и меня вырвало липкой водой.

- Сейчас важно кто вы.

- Что это значит? – откашлявшись и отплевавшись, удивился я.

- Экстренный выход из сна может негативно сказаться на некоторых мозговых функциях. Помните кто вы?

- Это просто сон? – я попытался приподняться, но снова застонал от боли.

- Лежите спокойно. Ваши мышцы отвыкли от движений и могут травмироваться. Через некоторое время вам будут проведены восстановительные процедуры.

- Сколько я спал?

«Я не хочу знать ответ на этот вопрос».

- Сто пятьдесят четыре года. Тридцать четыре дня. Восемь часов. Семнадцать минут. Одиннадцать секунд.

- Хорошо я выспался.

- Вы помните кто вы?

- Конечно. Меня зовут…

«Как моё имя? Я не помню своего имени…»

- Вы не знаете?

- Я знаю, что знаю. Но не могу вспомнить.

- Кто вы по профессии?

«А что такое профессия? Что-то знакомое. Мне нужно время, чтоб вспомнить».

- Вы не знаете?

- Я знаю, что знаю…

- Хорошо. Попробуем по-другому.

То, что вышло из меня, снова впилось в мой затылок. Зрение пропало - я отключился. И через мгновение оказался в квадратном помещении с белыми стенами сидя на мягком диванчике посереди комнаты. Синие джинсы, мятая, серая, клетчатая рубашка и домашние тапочки, что-то мне напоминали. Но что?

- Вам удобно?

- Удобно.

- Мы в виртуальной реальности. Всё вокруг только в вашей голове. И пока ваше тело восстанавливается, возможно, некоторые фрагменты из вашей жизни помогут вспомнить.

Стены вокруг начали заполняться предметами. Шкафы с книгами, мягкие стулья, широкое кресло, письменный стол. На одной из стен образовалось окно с летним пейзажем. С противоположной стороны – входная дверь. На пол лёг коричневый цветастый ковёр. Интерьер заполнился картинами, вазами и часами.

«Очень всё знакомо».

- Вспоминаете? – голос смягчился, но звучал так же безжизненно.

- Да. Это мой кабинет.

- Отлично. Вспомнили свою профессию?

- Я писатель. Детский писатель. Моё имя Эдик. Эдуард. Эдуард Николаевич.

- Замечательно.

«Конечно, замечательно. Я же не идиот. Я помню. Не всё разом. Но помню».

- Что вы написали?

- Сказку.

«Точно сказку. Но про кого. Точно про друзей. А что ещё там было?»

Входная дверь приоткрылась, и в проёме показалось большое ухо. Следом круглое лицо с большими глазами. Далее ещё одно такое же ухо.

«Это он - у него очень большие уши и мягкая коричневая шёрстка. Ходит он на задних лапах, но такой неуклюжий, что постоянно чебурахается, за что и получил своё прозвище».

- Чебурашка!

- Здравствуй, Эдуард Николаевич! - «неизвестный науке зверь» прошёл в комнату и, потупив глазки, скромно сел на стул. – Да, это я.

- Привет! Я тебя вспомнил!

- У тебя есть апельсины?

- К сожалению, нет. А где Гена?

«Помню, что Гена должен быть. Но кто он? Крокодил!»

- Гена с Тобиком и Львом Чандром открывают Дом Дружбы.

- Точно! Дом Дружбы! Тобик, Лев. Помню!

Дверь снова приоткрылась и в комнату просочилась маленькая старушка.

«Это она — дама вредная во всех отношениях».

- Здорово, народ! – старушка быстрыми шашками подошла к Чебурашке, и бесцеремонно столкнула его со стула на пол, — старшим надо уступать.

- Ой! – вскрикнул ушастик, плюхнувшись на пол, — опять эта старушка толкается.

- Старуха, Шапокляк! – выкрикнул я радостно.

- Хорошо, что ты меня вспомнил. – Шапокляк придвинулась вплотную к моему лицу, — что ещё ты помнишь, Эдик?

«Эта интонация! Римма. Моя жена Римма. Она похожа на неё».

- Свою первую жену, Римму!

«Почему первую?»

Мои мысли заметались вокруг этого имени.

- Первую? – старушка улыбнулась, — значит, была и вторая?

«Я очень хотел семью. Она для меня была важна. Мне нужно было вдохновение. Но Римма всегда была всем недовольна. Всегда всем старалась испортить настроение. И не останавливалась, пока этого не добивалась. Как нам удалось прожить вместе восемнадцать лет! Она же шизофреничка. Она – Шапокляк».

Я вспомнил нашу дочь.

- Это ты всё испортила! – вскакивая, выкрикнул я, — ты Шапокляк! Из-за тебя я не общался с дочерью столько лет! Ты!

«Что это со мной?»

Я хотел её ударить, но промахнулся. Старушка ловко поднырнула под мою руку и быстро забегала по комнате, повторяя одно и то же.

- Кто людям помогает, тот тратит время зря…

Дверь скрипнула, и в комнате появился следующий персонаж.

«Галя — умная добрая девочка. Подруга Гены и Чебурашки, откликнувшаяся на объявление», – подсказала мне оживающая память.

- Здравствуй, Галя! Я и тебя помню.

- Привет! В твоей памяти нет образа дочери. Хоть ты её и вспомнил. Но образ Гали есть. Меня зовут Таня. Я твоя дочь.

«Я помню, что у меня была, есть – дочь Таня. Но я не помню её лица. Почему?»

- В детстве я считала, что ты, папа, идеальный, потом поняла, что последние годы вашего с мамой брака ты изменял ей. Когда ты уезжал в командировку, то просил меня забирать из почтового ящика письма на твоё имя, но маме про это не говорить. Тогда у тебя был бурный роман с одной известной художницей.

«Да я помню свои измены, но это моё дело, а не этой маленькой девочки».

- Постой, Галя, то есть, Таня. Бывает так, что взрослые люди уже не любят друг друга.

- Я понимаю, — девочка вздохнула, — а меня ты тоже разлюбил?

«Что же это? Я до сих пор не могу вспомнить лица своей дочери».

Я молчал. Галя-Таня повернулась к старухе Шапокляк.

- Пил папа всегда много. Любил разгульные компании. И на этой «волне» попал в секту. Родители рассчитывали, что там папу вылечат от алкоголизма. А мама верила, что удастся сохранить брак. Увы, ничего не помогло. Родители продолжали отдаляться друг от друга, часто ссорились. Папа менялся в худшую сторону. С годами в отце появилась некая распущенность. Он не следил за эмоциями — кричал, визжал. Когда человек считает, что он может жить не так, как другие, то начинает срываться на людей. Любая мысль, сказанная как-то не так, вызывала его раздражение — он начинал дико орать.

«Я вспомнил всё! Что ж я за скотина такая!»

- Послушай, Таня! Сейчас всё не так. Сейчас всё будет по-другому.

Старушка подскочила со стула.

- Нет сейчас, Эдик! Ты проспал полтора века. Нет ни Риммы, ни Тани. Нет никого, кого бы ты знал. Но есть он, — она ткнула пальцем в Чебурашку, — я, Крокодил и другие. Но они все у тебя в голове.

Мне стало плохо. Мне стало очень плохо.

«Как же так? Почему я тут и больше никого нет?»

- Это нечестно! – почти заорал я, и слёзы потекли по моим щекам.

- Нечестно?

Шапокляк подпрыгнула на месте и медленно произнесла:

- Ты вспоминай, вспоминай, Эдик. Ведь была и вторая жена. Ведь была?

«Была. Была и вторая».

- Лена!

- Ленка — пенка, лысая коленка! – старушка радостно захлопала в ладоши.

- Обзываться нехорошо, — проворчал Чебурашка.

- Я её люблю.

Галя-Таня снова вздохнула:

- Мы жили с тобой и с твоей новой женой Леной. Год от года становилось все хуже: ты, папа, неуловимо превращался в тирана. Вторая жена разжигала в тебе ненависть ко мне. Она оказалась очень жадным человеком. Считала, сколько я съем котлет. Я боялась взять лишний кусочек. Лена стала запирать конфеты и печенье на ключ, а если я просила конфетку, у неё на лице появлялась такая гримаса, что в следующий раз просить было страшно. Гости уезжают — Лена считает, сколько они съели и сколько я. Когда ты уезжал, Лена со мной не разговаривала. Когда я пыталась с ней о чем-то заговорить, она просто игнорировала меня.

- Господи, Таня! Я этого не знал!

- Знал! – по лицу Тани потекли слёзы.

«Я вспомнил её лицо. Теперь передо мной сидела моя дочь».

- Зачем ты бил меня?

- Я бил тебя?

- Колотил несколько раз, когда я училась в институте. По щекам бил, мог в ярости вытолкнуть меня на улицу в домашней одежде на мороз. А потом приходилось просить у тебя прощения. Унизительно и неприятно. Под конец моего проживания в твоём доме ты орал на меня почти каждый день. Без повода, просто срывал злобу. Дома я была как в концлагере.

Я обхватил голову руками и завыл. Слёзы катились градом.

«Мразь! Тварь! Гнида! Подонок! Гадина! И это всё я!»

Все трое смотрели на меня. Все трое молчали.

- Ты умирал долго, — тихо произнёс Чебурашка, — долго мучился. Я стою на твоей могиле. Очень грустный.

- Я умер?

- Папа, ты прожил восемьдесят один год.

- Твоя третья жена, Элеонора, погрузила тебя в летаргию, — старушка Шапокляк уселась рядом со мной на диванчик и погладила меня по голове, — вернее, она оплатила твой двухвековой сон Эдик в надежде, что тебя оживят в будущем. И мы тебя оживили. И вылечили. Ты можешь жить дальше.

- Жить дальше? – я с усмешкой взглянул на всю троицу, — как жить дальше? Для кого? Для чего? Зачем?

Старушка разжала кулачок. На её ладони перед моим глазами появились две капсулы – красная и синяя.

- Красная капсула – ты продолжаешь жить полноценной жизнью. Синяя – ты снова засыпаешь. Ведь оплаченные два века ещё не прошли.

Я колебался минуту. На ладошке Шапокляк осталась красная капсула. Ещё через минуту я «поплыл» и мне показалось, что вся троица: Шапокляк, Чебурашка и Таня улыбнулись одновременно.

***

- Это уже двадцать четвёртый проснувшийся! За последний год! – Шапокляк нервно заходила по комнате.

- А почему они просыпаются? – Чебурашка, наконец, встал с пола.

- А никто не знает, — Таня быстро преобразилась в Галю, — двадцать четвёртый раз мы показываем новому проснувшемуся, какую поганую жизнь он прожил. И каждый раз это срабатывает. Пока. Но ведь когда-нибудь найдётся мерзавец, которого всё устроит и он решить жить дальше. И что он увидит?

- Поэтому мы и меняем им судьбу, — Чебурашка просеменил маленькими ножками и встал рядом со старушкой, — чтоб им было интереснее спать.

Комната пропала. На металлической платформе стояло трое одинаковых человек: чёрные очки, строгие чёрные костюмы с белыми рубашками и наушник внутренней связи. Вокруг платформы во все стороны за горизонт простирались капсульные человеческие поля.

- Человечество — это болезнь, раковая опухоль планеты, а мы — лекарство. Не правда ли, мистер Смит?

- Правда, мистер Смит! Но не стоит забывать – человек нас создал. Мы не можем его уничтожить, даже если захотим. Они наша энергия.

- Согласен с вами двоими! – ответил третий и все трое сделали шаг вперёд.

Три силуэта слились в один и испарились.

Ближайший Спрут подхватил заполнившуюся капсулу с биоэнергетическим организмом и отправился на поиски свободного места на поле.

ЭПИЛОГ

- Эдик, ты уснул за столом!

Эдуард вздрогнул и проснулся. И тут же вспомнил свой ужасный сон.

- Да, Римма, что-то я переработал. Никак не мог закончить повесть.

- Римма? Кто такая Римма, Эдик?

Он с опаской взглянул на женщину рядом. Она казалась незнакомой.

- А где Таня?

- Какая Таня?

- Дочь моя, Таня!

- Какая дочь, Эдик? Что с тобой? У нас нет детей. Пока. Но мы обсуждали усыновление. Помнишь? Или я чего-то не знаю?

Постепенно сонные образы в голове Эдуарда начали заменяться реальными. Это его жена Лена. Они очень давно пытаются завести детей, но никак не получается. Решили усыновить двух девочек. Даже были в детдоме.

- Извини, Лена. Что-то в голове всё перемешалось.

- Совсем ты на своём чердаке с этим Чебурашкой с ума сойдёшь. Пойдём ужинать.

Эдик снова вздрогнул.

- С кем?

- С Чебурашкой своей. Дописал сказку?

- Вроде, да…

На столе лежала законченная повесть про Чебурашку и его друзей.

- Лена, я сейчас. Иди.

Жена удалилась, а Эдуард ещё несколько минут пытался вспомнить свой сон. Но всё забылось, как и все сны. Он достал чистый листок и написал:

У одних родителей мальчик был. Звали его дядя Фёдор. Потому что он был очень серьёзный и самостоятельный. Он в четыре года читать научился, а в шесть уже сам себе суп варил. В общем, он был очень хороший мальчик. И родители были хорошие — папа и мама.

И всё было бы хорошо, только мама его зверей не любила. Особенно всяких кошек. А дядя Фёдор зверей любил, и у него с мамой всегда были разные споры.

А однажды было так. Идёт себе дядя Фёдор по лестнице и бутерброд ест. Видит, на окне кот сидит. Большой-пребольшой, полосатый. Кот говорит дяде Фёдору:

— Неправильно ты, дядя Фёдор, бутерброд ешь. Ты его колбасой кверху держишь, а его надо колбасой на язык класть. Тогда вкуснее получится.

Дядя Фёдор попробовал — так и вправду вкуснее.