Читать онлайн
"Прощай"

Его разум тух резко, но не сразу. Подобно огням множества свечей в абсолютной темноте. Всё, что оставалось от него в конце, как от личности – лишь дым. Полупрозрачный, удушающий и неживой. В золотых бликах тёплого жёлтого света он путался, как маленький мотылёк, как оборванный деревенский мальчишка в суете столицы под копытами лошадей. И ему хотелось плакать оттого, что ощущение тёплых рук на теле исчезает в этом сиянии долгожданной смерти.

Зарксис, как и все, кто представал перед ней, быстро забыл, что умирает.

Измученный, уже давно не видевший алый глаз даже в плотной непроглядной темноте различал еле уловимые яркие частицы. Те плавно летали в темноте и разглядывали его, словно сломанные куклы Воли Бездны много лет назад. Только в отличие от поломанных игрушек маленькой девочки блики не смеялись, не гундели, не раздражали.

Такие тёплые и трогательные, прямо как ручки маленькой Шерон. Под звон хрусталя и стекла они касались его волос, лба, щёк, худощавых рук и проникали туда, где раньше билось сердце. Так хотелось потрогать этот свет, прижать к груди. Однако то, чем Брейк стал, не может касаться.

Он чувствовал себя мыслью, что хаотично бьётся не просто в голове, а по всему телу, передвигаясь по крови. В итоге, в своём искреннем желании освободиться, он вылетел куда-то далеко за грань, соединяясь со всем вокруг и становясь ничем.

Хруст стеклянных колокольчиков стих, а сверкающие частицы исчезли без следа.

В абсолютной тишине в лужу с тихим пронзительным звуком упала капля. И у Брейка резко разболелась голова.

Вспышка. Снова.

Так бывало часто, когда он терял сознание после использования Безумного Шляпника. Своей раздражающей, но такой необходимой всем вокруг цепи. Оставалось только открыть глаза, и рядом неизменно будут Шерон и Рейм с лицами кислее, чем конфеты с разъедающей язык посыпкой. Там будет и солнечный свет, и этажерка из тарелок с самыми свежими пирожными, и неугомонные дети, которых Зарксис любил. Правда любил.

Брейка прошила дрожь. Он резко и широко раскрыл глаза, в которых больше не было смысла. Так он думал.

Он лежал на полу. Воздух не благоухал, как это часто было в поместье Рейнсвордов, сладостями, и не слышалось шуршания сочно-зелёной листвы деревьев. Тех самых, под которыми он так любил прятаться, спать, сидеть, читать, играть с Шерон и Шелли. Просто неспеша размышлять о том о сём в минуты редкого и приятного спокойствия. Не было и солнечного тепла, лишь свистящий сквозняк и треск стекла повсюду.

Теперь он понял. И начал вспоминать.

Всё тот же зал присяжных, где он очутился по чистой случайности — хрустальный и разбитый, с запахом бездны и чего-то знакомого, но совершенно иного. Через копну бесцветных волос струился свет. Так непривычно, так ярко…

Стоп.

Зарксис пару раз моргнул и откинул густую чёлку с когда-то пустой, обезображенной детским капризом, глазницы.

Зрение вернулось, позволяя ему разглядеть убранство зала перед воротами семьи Баскервилей.

Брейк уже привык к слепоте. Даже потеряв зрение на единственный правый глаз, слишком быстро свыкся с тем, что больше никогда ничего не увидит. Ни улыбок, ни любимых лиц, ни сопереживания, бесящего до дрожи.

Он бы и обрадовался, что снова видет, но это значило примириться с неизбежным, а он всё ещё надеялся, что это послеобеденный сон.

И всё же, рожив столько лет, он быстро привык мириться с тем, что с ним происходит. Зарксис принимал это с достоинством рыцаря, так безрассудно утраченным в крови невинных людей, погубленных им очень давно. Видит божество, он приложил все свои силы ради того, чтобы хоть какую-то часть этого достоинства вернуть.

Время… Обернулось вспять? Он снова никого не спас? Оба алых глаза сверкали, как два драгоценных кровавых рубина в льющихся лучах света. Он не хотел плакать, но слёзы почему-то сами собой текли по щекам. Постепенно воспоминания догоняли его. Чем больше он понимал, тем меньше хотелось переводить взгляд с золотого круглого купола и парадной лестницы.

«П-почему я ещё здесь?» — Зарксис приподнялся, принимая положение сидя.

— Правда, тут красиво? — раздался голос в абсолютной тишине, и Зарксис повёл плечом. — Наверное, ты не очень рад такому исходу… — с ноткой вины донеслось откуда-то сверху, а потом по щеке скользнул чужой витый локон.

На секунду ему почудилось, что это сама госпожа Шелли пришла его поприветствовать, но ведь она умерла и…

Он ведь тоже?

Зарксис всё же нашёл в себе силы опустить взгляд. Он оглянулся и оцепенел, больше по привычке, чем из-за необходимости. Не бьющееся сердце застыло без эмоций, и не было больше нужды бояться или удивляться.

Он отшатнулся от собственного тела в руках Шерон. Никогда прежде Брейк не видел юную леди Рейнсворд в таком виде: она застыла, готовая закричать. Слёзы в её глазах блестели, словно крупные алмазы, готовые вот-вот выкатиться из глаз. Пальцы крепко сжимали его собственные плечи. Рейм рядом с ней выглядел таким печальным и убитым, что Зарксис поморщился, попытавшись ткнуть в акупунктурную точку на щеке друга, но ничего не вышло.

— Так я умер.

Это не был вопрос. Уголки губ потянулись вверх, но голос всё равно звучал хрипло и тихо от слёз. Ему ещё противно драло горло от крови и кашля.

Тело его подвело. Стрелка часов сделала полный оборот. На этот раз навсегда замерла, но и это уже наивсшее благословение. Ему слишком много везло, чтобы выйти с этой миссии живым.

Сам того не понимая, Брейк постепенно упускал всё, что привело его к этому моменту. Воспоминания утекали без его согласия вместе со слезами, что никак не могли остановиться. Он бесшумно плакал, не сводя ясного взгляда с такой удручающей даже его картины.

— Ты, ребёнок, приносящий несчастья, Зарксис Брейк… Или лучше сказать… Кевин Регнард, действительно умер сегодня, — проговорила с улыбкой неизвестная.

Было в её словах что-то неизбежно близкое, стоящее за его плечом и почти что касающееся беззащитной души. Контракта больше не было, и Безумный Шляпник не скрипел где-то внутри него своим алым круглым глазом. И без этого чувства, которое Зарксис так ненавидел при жизни, ему стало одиноко.

Мужчина резко повернул голову, чтобы увидеть ту, кто с ним говорит, но на её голову был натянут чёрный капюшон хламиды, и лицо было не разглядеть. Лишь пряди золотых волос спадали с покатых плеч, и слегка грустная, но добрая улыбка виднелась в редких бликах света.

Почему… Почему она улыбалась? Он разозлился, словно юнец, собирался уже что-то крикнуть или даже напасть, но в мгновении поймал себя на мысли, что ему и самому почти не грустно.

Одиночество сменилось облегчением — тем неизменным, что сейчас насыщало его сердце благодарностью за то, что он не канул в небытие слишком стремительно. У него ещё было время узнать. Ещё было время вспомнить лица тех немногих, кого он знал, защищал и до глубины души любил.

Холодная рука упала ему на плечо. И как будто по волшебству Зарксис почувствовал прилив энергии. Все болезни, ослабившие его тело с годами, исчезли, боль отступила из головы и лёгких. Только замершее сердце немного щемило от тоски и смирения.

Он тяжело выдохнул, поднимаясь с пола. Вопреки ожиданиям, на ногах он стоял твёрдо. Может, ему станцевать с таинственной незнакомкой неуклюжий танец или сразиться на мечах? Так хотелось снова выкинуть что-то такое, чтобы все вокруг опять закатили глаза и сказали, что он — пустое место. Иллюзия, такая нелепая и смешная, такая любимая и необходимая, чтобы помнить о том, что в мире есть не только боль.

Он так любил эту историю, полную конфет и сладких десертов, так любил быть странным и непонятным никому, так любил путаться в одеяле, словно ребёнок, любил строить из себя непонятно кого. Он так любил эту полную трудностей и боли жизнь. Всю. От рождения до этого самого момента.

Брейк огляделся и грустно усмехнулся.

Мир застыл на минуте его смерти. Какая честь. Тончайшая грань между «до» и «после». Чудесный мерзкий зал с воротами семьи Баскервилей застыл во всём своём роскошном великолепии. Звон массивных цепей в плотной темноте напоминал ему Бездну.

— Вы правы. Действительно очаровательное местечко, — широко улыбнулся Брейк, закладывая руки за спину.

Время в ту же секунду продолжило свой ход и зал пронзил истошный крик госпожи. В хрустале тонких стен, вопль ударил по ушам, и от неожиданности Брейк поморщился. Слишком громко после этой кристально чистой тишины. Слишком грустно после всех тех воспоминаний, что накатывали, как волны и тут же отступали, обнажая горькую реальность.

— Как она любила тебя… — прошептала Богиня Смерти и Зарксису на мгновение показалось, что она сейчас тоже заплачет.

Действительно. Малышка Шерон любила его. Возможно, у любви этой был иной источник, и она не имела ничего общего с сестринской, но Зарксис не мог позволить себе дать ей надежду. Всё, что он делал, было ради её счастья. Ради улыбки, ради звонкого смеха, ради бесконечного солнечного тепла, которого леди Шерон была достойна, которое так хотела дать ей мать.

В момент своей смерти Брейк безмерно счастлив каждому чаепитию, каждой игре, и даже каждой её хлёсткой пощёчине, что ему довелось пережить. Он был счастлив, что умер не в одиночестве. Что она рядом и он успел её обнять.

— Что дальше? — спросил вдруг Брейк. Он стёр с щёк слёзы и божество лукаво склонило голову в бок.

— Ты хочешь знать больше того, что тебе позволено? — её голос струйкой ветра тронул ухо, а холодное дыхание заставило поёжиться. — Поистине, ты такой же, как и при жизни. Жадный до чужих тайн.

— Разве это не закономерный вопрос? — Зарксис в привычной манере развёл руками и длинные белые рукава плеснули по воздуху.

Уклончивый ответ божества его явно не устроил.

— Ведь наблюдаю я это всё исключительно по Вашей прихоти, — Брейк язвительно ухмыльнулся, не обращая внимания на то, что происходило в зале.

Теперь ничего в мире живых не касалось его. Он не мог ни влиять, ни знать. Разговор Рейма с той девушкой Баскервилей никак не хотел усваиваться в голове. Будто они говорили на другом, совершенно незнакомом языке. Единственное, что он понимал, так это слёзы Шерон, которая прижимала тяжёлую голову Брейка к груди.

— Твоя проницательность всегда мне нравилась, — честно призналось божество и подошло к Шерон, разглядывая её, словно она зверёк.

Брейк качнулся в их сторону, но ноги словно примёрзли к полу.

— Не переживай, у них ещё много времени.

Зарксис почувствовал мимолётное облегчение, но оно быстро расстворилось. Эмоциям негде было течь. Он и сам был ничем.

— На что это похоже? — не унимался Брейк, не сводя взгляд с Шерон. — Что будет дальше? Я опять попаду в бездну?

— В бездну? — божество засмеялось. — Ни к чему. Скоро бездна перестанет быть такой, какой вы привыкли её видеть.

Слова божества вопреки всему не возымели никакого эффекта на Брейка. Удивиться бы или обрадоваться? Нет… Всё так бесполезно и далеко теперь от него. Те дети наверняка справятся и мир зацветёт ещё пышнее, ещё ярче станут его краски.

Но уже без него. Так зачем это всё?

Дрожащие руки госпожи сжали плечи Брейка крепче, когда маленькая Лили выпустила раздражающую цепь, а Рейм закрыл Шерон своим телом.

Точно… Ради них этот мир должен жить, чтобы в нём было место для надежды. Для счастья. Мир должен продолжать существование ради живых… Ради этого он жил. Ради этого будут жить и они.

В горле встал обжигающий удушающий ком. Как бы Зарксис хотел прямо сейчас кинуться к Шерон и сказать, чтобы она не плакала, что он тут, что он её видит, слышит. Что он всегда будет рядом.

Но будет ли?

Боль в горле и слёзы быстро стихли. Эмоции покидали его так же быстро, как и возникали. Будто становясь незначительными, такими бесполезно обременительными для того, кто уже вне жизни. Он ничего не чувствовал кроме смятения и бессилия, наблюдая за тем, как его оплакивают.

Божество сверкнуло белозубой улыбкой, виднеющейся из-под капюшона и, отойдя от Шерон, раскинула руки.

— На сон. Это похоже на сон, — прошептала Богиня Смерти счастливым и немного печальным голосом. — Долгий сон, полный солнечного света и радостных моментов из жизни. Только вот, — она помрачнела, опустив руки, — постепенно ты забудешь всё. Лица, имена, голоса. Ты не заметишь, как всё это исчезнет в золоте забвения. А потом… Твоя душа, чистая, как белый лист, вернётся на землю.

Невесомое божество замолкло, чтобы дать Брейку время осознать услышанное, и слегка наклонилось, смотря, как Рейм вогружает тело друга на спину, чтобы похоронить его по всем правилам. Шерон в попыхах прибрала меч-трость и Эмили. Его маленькую игрушечную попутчицу.

— Вы, люди, кажется, называете это «перерождением».

— Это… Печально, — проговорил Брейк чуть слышно, бросая угрюмый взгляд на себя самого. Даже зная, что ему осталось мало времени… Даже так… Он всё равно чувствовал слабое желание жить.

Его глаза вновь обожгли слёзы.

— На самом деле, — неуверенно проговорило божество, будто собиралась сделать что-то незаконное. — Прежде чем ты уснёшь. Я хочу показать тебе ещё кое-что. Более счастливый момент, — она вдруг смутилась, переступив с ноги на ногу. — Знаешь, на самом деле, это не то, что я должна делать с душой, что только умерла, но, — богиня нервно засмеялась, — я на самом деле люблю людей.

Брейк вскинул бровь и улыбнулся своему заблуждению. Она не богиня, а лишь её маленький своевольный последователь или помощник. Кто их знает.

Он в последний раз посмотрел на Рейма, леди Шерон, на рушащийся зал присяжных, и чужая холодная рука сжала его ладонь. Всё вокруг разделилось на блики света и исчезло привычной темноте, полной золота. Последний момент его жизни исчезал в годах, и непонятно откуда взявшееся тепло обволокло душу. Брейк прикрыл глаза, наслаждаясь этим теплом, пока может.

Золотое свечение исчезло, а под ногами появился твёрдый пол. Такой знакомый сочный запах. Брейк открыл глаза: то была комната Шерон, залитая солнечным светом и пением птиц в саду. Брейк повернулся. Его госпожа — в пышном свадебном платье — стояла вся в заботах перед зеркалом. Зарксис едва удержался от порыва подбежать к Шерон и прикоснуться к ней.

Пока Рейм неизменно натирал многострадальные линзы своих очков, служанка поправляла госпоже фату. Игла ревности слегка кольнула где-то под рёбрами. Это ведь мог быть он. Не должен был быть, потому что все знали, что тело Зарксиса на последнем издыхании, но мог бы.

Повзрослевшая не только внутренне, но и внешне, Шерон ещё больше стала похожа на маму. Брейк не поверил своим прозревшим глазам и пару раз моргнул. Шерон больше не была связана с Эквейсом? Облегчение мягким облаком коснулось его, и он выдохнул, примеряя на себя маску шута в последний раз:

— За кого это она собралась выходить замуж? И почему Рейм стоит в этом странном наряде, будто он жених? — оживился Брейк, расхаживая рядом с друзьями и разглядывая их глаза, которые его уже не замечали, но трепетно помнили.

— Ты неисправим… — прихвосня богини устало покачала головой, и Брейк широко улыбнулся.

— Поженятся, значит, — проговорил Зарксис, смотря в окно. — Такой прекрасный день для того, чтобы сыграть свадьбу.

Божество не отвело, но он услышал, как мягко упали слёзы на её накидку. Ну и сентементальная же ему попалась.

— Рейм, я… — Шерон вдруг нарушила тишину, сотканную из чириканья птиц и шелеста ветра. Зарксис подошёл чуть ближе и увидел, как её очаровательное личико вновь омрачила скорбь. Изо всех сил она старалась не заплакать, чтобы не испортить макияж, а потому сжала свои маленькие, но сильные кулачки, пряча их в многочисленных складках платья.

— Шерон? — Рейм подошёл чуть ближе и заглянул девушке в глаза. — Ты чего?

— Не хватает, — с трудом выдавила из себя шепотом будущая глава Рейнсвордов и опустила голову. — Мне сейчас… Так его не хватает, Рейм…

Её губы задрожали, и она крепко их прикусила, голос сорвался. Она всхлипнула. Зарксис отвёл взгляд и схватился за рубашку в районе сердца. Там ничего не билось, но отчего же так больно? Он действительно не мог ничего сделать? Как и тогда, когда ушла госпожа Шелли. Он вдруг вспомнил, как много и часто она плакала, а он сдерживался.

Рейм ласково улыбнулся, нежно поднимая лицо любимой.

— Ты хоть представляешь, какое глупое у него выражение лица сейчас? Он видит это и наверняка ворчит, — Луннет протянул ей платок, хотя сам был готов разреветься прямо в этот момент. — Пусть его нет рядом, Шерон, я знаю, что он гордится тобой. Своей маленькой храброй госпожой.

— Вот дурень, — прошептал Брейк, быстрым движением стирая с щёк слёзы. — Нашёл, чем подбодрить.

Шерон в этот момент сдержанно хихикнула и прикрыла рот рукой, как всегда делала, когда сказанное её забавляло.

— Так-то лучше, — буркнул Зарксис, запоминая каждую чёрточку повзрослевшей Шерон.

Когда Зарксис ослеп, ему только и оставалось, что цепляться за мимолётные образы друзей, отпечатавшиеся в памяти. Он искренне старался не забывать. Однако, те ускользали от него и постепенно становились всё более и более неразборчивые. Терялись детали, оставались лишь наброски, отдалённо напоминающие лица.

Он опустил голову, стараясь справиться с эмоциями. Слёзы больно жгли глаза. Так хотелось остаться…

Нет. Он не должен отводить взгляд. Он должен смотреть. Должен как следует насмотреться на неё прежде, чем навсегда исчезнет. Такую красивую, молодую, такую…

Счастливую.

Зарксис грустно улыбнулся. В порыве быстро тающих эмоций, наклонился к виску своей госпожи и невесомо поцеловал.

Его обещания, все до одного, были выполнены. Теперь он спокоен.

— Пожалуйста, грусти поменьше, — прошептал Брейк, закрывая глаза. — Пожалуйста, живи счастливо… Чтобы каждый твой день был полон золотого света. Сияйте… Так же ярко, как и сейчас, моя леди.

Брейк сделал два шага назад, и ноги вдруг подкосились. То, чем он сейчас являлся, медленно исчезало. Он взглянул на бледные ладони, через которые было видно пол.

— Тебе пора, ребёнок, приносящий несчастья.

— Да… — прошептал с улыбкой Зарксис, напоследок любуясь друзьями.

Веки тяжелели, как и в зале присяжных, когда он умирал. Всё его тело тонуло в сияющих частицах и разделялось на золотую невесомую поталь.

В этот раз он не сопротивлялся, растворяясь в тепле огоньков.

Последние остатки его души разделились светящимися частицами, собравшись в небольшой шар, похожий на мыльный. Он послушно повис над ладонью божества и исчез.

«Спи спокойно, дитя».

***

Сквозь беспокойный сон он почувствовал чьи-то длинные пальцы в своих волосах. Они привычно и приятно поглаживали уставшую от всего голову. Брейку ни за что не хотелось, чтобы это прекращалось. Знакомый мягкий голос из прошлого напевал мелодию под песни соловьёв.

— Шерон?..

Сладкий запах тортов и зелени садов Рейнсвордов ударил в нос. Брейк распахнул здоровый глаз. Под размытой сенью деревьев на него с улыбкой глядела фигура, напоминающая госпожу. Пышная мягкая юбка платья под ним зашелестела, когда он предпринял попытку изменить положение тела. Он потёр здоровый глаз, и в отчётливом узоре пышной кроны, через которую пробивались лучи полуденного солнца, на него с виноватой улыбкой смотрела не Шерон.

— Я тебя разбудила? Ты, наверное, всё ещё не любишь, когда к тебе прикасаются так внезапно? — мягкий голос госпожи Шелли окончательно пробудил его, но Зарксис не спешил подниматься. От чего-то в его горле встал предательский ком, а глаз заслезился.

— Нет… Я…

— Не спеши, — улыбнулась госпожа, склонив голову на бок. — Пока те неугомонные дети с моей дочерью готовят чаепитие, я хочу спросить у тебя, что тебе снилось? Почему ты плачешь, Зарксис?

Её лицо исказило беспокойство.

— Госпожа… — Брейк замолчал, боясь, что голос сорвётся.

Он не понимал свою грусть, не понимал и переполняющей его радости. Ничего же не случилось. Он просто уснул после всех этих дел и забот в Пандоре, так почему…

— Я не помню, — с мягкой улыбкой произнёс он, вновь соврав.

Разве есть повод плакать? Зарксис посмотрел на голубое небо, прислушался к гомону молодёжи, что хлопотала где-то за пределами его видимости над долгожданным чаепитием и поднялся с земли, чтобы облокотиться на кору рядом с Шелли плечом к плечу. Голова, словно набитая тяжёлым, упала ей на плечо, и женщина слегка вздрогнула от неожиданности. В носу защекотало от сладкого аромата персиковых духов.

Всё наконец-то было хорошо.