Читать онлайн
"Оцепенение"

Эта история была потом в прессе - точнее, не в прессе, а в "Судебном вестнике", есть такой нетолстый журнальчик от Минюста, где печатают прецеденты и всякое прочее из судебной практики, - я на него наткнулся у нас с горбиблиотеке. Обвиняемому Сергею М. дали совсем немного, два года условно, что мне и так уже было известно, да плюс запрет на отдельные профессии; он, как мне кажется, реально легко отделался: Айгуль утонула всё же у него на глазах, в неширокой в общем-то речке, пускай и во время шторма, то есть грозы и сильного ветра - но какой на речке может быть шторм, это абсурд, а она, как писали в отчете, сама полезла купаться, как будто из принципа. Ну а он не помог.

То, что это Айгуль, я узнал, понятно, не сразу - но всё по порядку: я тут лицо, так сказать, заинтересованное и знаю в деталях, о чем и о ком идет речь, но стараюсь рассказывать всё типа со взгляда постороннего обывателя, как он бы всё это прочитал и воспринял. А так-то я знал их обоих, в смысле Айгуль и ее Сережу, и знал, кстати, тоже, что дело нечисто, давно уже знал - ну, или слышал от свидетелей.

Мое удостоверение "Пресса" всё еще действовало: это нетрудно устроить, если ты когда-то получил его официально: просто платишь не слишком обременительный годовой взнос в Союз журналистов, и никто не проверяет, работаешь ты еще в штате или тебя давно уже вычистили по сокращению или почему-то еще, типа беспринципности взглядов, к примеру, или наоборот, ввиду излишней принципиальности - текучка вообще тогда в нашей желтой газетке была за гранью, редактора, как выяснилось, нам кто-то назначил сверху... короче, мне выплатили оклад за две недели вперед и велели проваливать прямо сейчас, в течение пяти минут... Грубо, конечно... но речь не об этом: еще до отчета в "Вестнике", а это было через полгода после трагедии, - и даже еще до самой трагедии я решил, больше для порядка, чем с какой-либо целью, - короче, решил поиграть в "решЕрше", ну то есть в журналистское расследование... Реальных причин своих действий я до сих пор не понимаю: коллизии вроде бы явной там не было никакой, будущий осужденный поживал себе как и раньше, когда еще только женился на своей избраннице, ну или как ее еще называть? - а с Айгуль меня на тот момент уже многое связывало, и это цепляло настолько, что я забросил на время свои халтуры, поддерживавшие бюджет, и окунулся в мутные воды частного сыска.

Наверное, я бы что-то разведал... если бы времени было побольше, а взгляд не был таким замыленным, но ни кварки, ни глюоны меня тогда почему-то всерьез не занимали - как будто бы их и не было, - и это должно было бы беспокоить - но дурак, как известно, не понимает, что он дурак... - потому что дурак... Это я про себя.

Потерпевшую - или, скорее, тело, ну или труп - звали, как я уже сказал, Айгуль. На той же площадке с мужем и детками жила еще ее сестра Бибигуль, годом постарше, и обе они прибыли в город из Малой Ляли, рядом с которой, как некоторым конечно известно, раскинулся наш местный полигон по гидразину и прочим ракетным штукам, весьма и весьма ядовитым - вот оттуда и заявились к нам обе сестры, окончив у себя в Ляле десятилетку, а Бибигуль даже одиннадцать классов. Короче, прибыли сестры к нам в область одновременно, устроились обе в пельменный цех, а потом еще в техникум на вечерний. Жили сперва в общаге... как это было где-то в стихах, кажется, может, Хлебникова:

Ежу – погожу, а тебе –

Ну, что ж, расскажу,

Как живала девочка –

Ну, скажем, Матрёночка.

Тут можно заменить на Айгуль, но тогда выйдет немного нескладно.

Окончила техникум

Пищевой промышленности,

Купила туфельки

И поясок узкий,

Вечерами

Отправлялась в кроватку,

Имела где положено

... и ....

И мечтала, конечно же,

Быть счастливой.

Но вот однажды

Подавилась сливой.

Дурацкий плод –

Сизый, с косточкой.

А так бы состарилась,

Ходила с тросточкой

Или, точнее, с палочкой...

Ну и так далее... Некоторые слова я вымарал, чтобы не портить повествование избыточными образами - если вдруг у кого-то окажется слишком богатое воображение. Но в целом нетрудно догадаться, что там написал автор.

А дальше сестры вышли замуж, окончили техникум, и всё у них потекло, как это обычно бывает в жизни: обе получили квартиры от производства, от пельменного цеха, и старшая вовсю выполняла свою социальную функцию, то есть водила своих двоих двойняшек в детсад; младшая же тем временем от деторождения воздерживалась и мечтала о несбыточном. Ну и как у Чехова - если в первом акте в пьесе появляется слива, то можно быть уверенным, что в третьем ею кто-нибудь подавится...

Все эти детали я неспеша вытянул у соседей из айгуль-бибигульского подъезда, повадившись посиживать в дневное время с пивком на обычных в таких местах лавочках - одна против другой, - на которых группами и поштучно собирались местные балаболки, а также шпана и их девицы, искательницы дешевых приключений себе на голову, накрашенные и намазанные под проституток, все с грубыми прокуренными голосами и в пестрых новомодных тряпочках, открывавших голые пупки с пирсингом.

Поначалу местные дичились и задавали ненужные вопросы, но в армии на втором году службы меня перевели в разведшколу и там, понятное дело, кое-чему научили из психологии внедрения - так что я тупо врал всем, что работаю в ночную, что это охрана, режимный объект, что квартиру снимаю неподалеку и срок сдачи кончается, так что ищу что-то себе на замену, район нравится, транспорт удобный и всё такое. Ну, и удостоверение мое тоже, конечно, при случае можно было использовать: назваться внештатником, пишущим "о народе" и ищущим новых тем. На самом деле я тогда просто был в отпуске, отдыхать никуда не поехал, занимался своей "решерше". Но зачем об этом знать посторонним?

Уж верили они мне или не очень, но за неделю отношения со всеми наладились и мы уже называли друг друга по именам - по крайней мере они, поскольку запомнить их всех поголовно мне конечно не удавалось, да и не в том состояла моя задача. А тут еще мне реально подфартило: квартира над Бибигуль, то есть этажом выше, давно сдавалась, и там у жильца вышел какой-то серьезный конфликт с хозяином, вроде до мордобоя, о чем мне в деталях уже на следующий день сообщила одна из болтушек, сдобно-пышная и не слишком здоровая тётка Клавдия, исполняющая роль местного блюстителя и надзирателя и стучавшая на всех не только хозяевам сдававшихся квартир, но и на фирму, которой принадлежал дом.

В общем, с начала месяца с подачи и по рекомендации Клавдии я въехал в подъезд, где проживали сёстры, и мог теперь приглядываться, так сказать, изнутри, как конкретный инсайдер. От старой квартиры я отказался, вещей у меня почти нету, и срок расторжения там был всего месяц, так что убытков не вышло почти никаких - пустяки, а не убытки.

Вообще я люблю быть в гуще локальных событий - даже если их и совсем немного. Живем однова, как это говорится, и смысла хорониться от жизни внутри помещения, за книгами с каким-нибудь Жюль Верном, я просто не вижу - иначе мимо, сквозь пальцы, идет собственная - единственная и неповторимая - жизнь...

...Я курил на площадке у мусоропровода - курить в самой квартире по договору аренды воспрещалось. Между приемником и стеной тут имелся небольшой промежуток, в который с натугой влезала консервная банка из-под горошка в качестве пепельницы, а дым, если выдыхать его правильно, отлично затягивало в тубу - дом был девятиэтажный, и тяга в трубе отчетливо ощущалась.

Да, кстати о гидразине. Весьма удивительно, что это простое по химии вещество - два азота, четыре водорода, - какая-то, в общем, примитивная дрянь, играет такую роль и является по сути как бы сигналом мироздания нам, умникам, полагающим, что мы уже всё превзошли во вселенной и вскоре полетим на Марс... тогда как атомы азота в гидразине сидят настолько плотно друг к другу, что мнутся нуклоны - и вот, как следствие, имеет место реальная утечка глюонов, до которых я пока еще не добрался, поскольку вначале идет рассказ про Айгуль.

...Я продолжал размышлять, изредка затягиваясь, и тут внизу на площадке завозились замком, затем открылась и снова захлопнулась дверь Бибигуль - я уже различал в доме отдельные повторяющиеся важные для меня звуки - и почти сразу послышались голоса.

- Поражаюсь, молковник, - произнес один с заметным раздражением, - как можно вести себя настолько грубо и непрофессионально... тем более с женщиной.

- А вы женолюб, хапитан, - ответил второй, вальяжный и самоуверенный, судя по голосу. - Да еще и дерзец впридачу. Пожалуй, велю своим псам в части вас отмудохать, раз уж вам похер субординация.

И оба они, вяло переругиваясь, стали спускаться по ступенькам, подозрительно не воспользовавшись лифтом.

"Молковник... хапитан...", наскоро черкнул я, достав из кармана домашних штанов свой блокнотик и карандаш. Хотя может быть всё это мне и послышалось, или это были не военные чины, а штафирки, затеявшие между собой какую-то нелепую игру. Но ничего... разберемся... дай срок.

Вообще у нас тут среди населения давно уже сплошь какие-то небольшие дефекты, и виною тому, я полагаю, всё та же утечка глюонов. Недавно в полном-преполном трамвае стоял рядом с женщиной в целом вполне привлекательных статей и вдруг обратил внимание, что у корней на проборе на темени ее крашеные в золотой блонд волосы прорастают болотно-зеленым цветом. Вот что это может значить? Или как с этим "молковником", этот странный выговор... опять же в трамвае... две дамочки на сиденье передо мной обсуждали что-то о книгах, о нашей литературе, и одна из них постоянно ссылалась на авторитет... типа, а вот мисатель Мелевин... ну и так далее, какая-то цитата из текста.

Я тотчас же понял о ком речь, но продолжал сидеть тихо, наматывая на ус, как это говорится. Тут что-то новое со звукоизвлечением: с челюстью, с глоткой, с языком, со щеками наконец. А что удивительного? Никто же не удивляется, что от гелия голос становится тонким до смешного? А гелий - это тоже атомы, между прочим, те же нуклоны.

А про бозоны у нас даже писали в областной прессе - это когда я еще там работал: дескать появились частицы бозоны, граждане, и вы, мол, с ними уже отчасти знакомы, поскольку фотоны от солнца или же в платной загоралке знает каждый, а фотон это тоже бозон, только полезный. Откуда взялись в регионе прочие, никто пока что не знает, но на всякий случай просьба к гражданам закрывать форточки в собственных интересах - бозоны, мол, как полагают британские ученые, разрушают эмаль зубов, да и вообще любую эмаль, в том числе на кастрюлях и вёдрах. Пока это всё не точно, но осторожность, как говорится, не помешает... И всё напирали на форточки.

Через пару месяцев тогда напечатали опровержение, или скорее уточнение: бозоны, мол, оказались глюонами, а от глюонов, кроме отдельных нарушений речи, ничего плохого не замечено. И, мол, от гелия речь тоже нарушается, но никто по этому поводу вроде не тужит. И призывали к спокойствию.

Вообще повествование выходит рваным, путаным - но это у нас тут во всем такая специфика: живем возле полигона как на вулкане, то есть сегодняшним днем, о вечном не паримся: закупаем себе продукты, потом их едим, вот и вся, так сказать, биография - и это конечно касается в том числе связности речи или вот повествования, как в данном случае.

Короче, отпуск мой кончился, начались трудовые будни - или выебудни, как у нас их тут в области шутя называют, ведь надо же заработать сколько-то денег, чтобы купить продукты, а то со вторым пунктом здешнего вегетирования начнутся проблемы.

Зато теперь объект моего исследования находился как бы при мне и наблюдение занимало совсем немного времени, тем более что с бабками на лавочке внизу, да и со всей местной шпаной я совсем сдружился и мои нечастые, ввиду обилия невольных информаторов, вопросы к каждому из них не вызывали у соседей ни интереса, ни тем более недоумения - в целом я был доволен и ходом расследования, и своими разведнавыками, полученными за год в армейской школе, точнее почти что за два, поскольку оценки у меня были хорошие и после срочной службы мне предложили контракт - ну а потом уже выгнали: не столько ввиду каких-то моих провинностей, сколько из-за общей тогдашней неразберихи в армии. Но не буду тут об этом подробно - дело это личное и до Айгуль не касающееся.

Видно, в бумагах у меня имелась какая-то особая пометка, поскольку, когда я после увольнения из газеты пришел наниматься в пельменный цех, хозяин быстро свернул собеседование, вывел меня из кабинета, в котором проводили интервью, и в коридоре спросил вполголоса, слегка прижимая меня локтем и предплечьем к стене:

- А вы могли бы себе представить работу с кадрами?

Я молча поднял брови.

- Полставки с кадрами, - продолжил он, - и полставки в отделе сбыта: клиенты, заказы, контракты - словом, живая, интересная работа... И мельмени как бонус... бесплатно... по пятницам, в разумных пределах. - Он заговорщически улыбнулся. - То есть пельмени конечно, а не мельмени...

Вот так я тогда и познакомился с Айгуль.

В цеху, как и повсюду, периодически проводились аттестации - в том числе и рядовых работников. Мы, как каждому понятно, работаем с мясным сырьем, с тестом, с другими продуктами - и персоналу следует сохранять чистоту... не только физически, но и, так сказать, нравственно, а не так как некоторые, бывает, устраиваются на пищевое производство с целью отравить неверного любовника, а заодно и еще полгорода - такой возможности злоумышленников следовало лишать начисто, а это означало в транскрипции шефа "бдить, бдить и бдить", что и у меня после нескольких вводных бесед с руководством вызвало определенный энтузиазм, тем более что давало возможность проверить на деле заложенные в разведшколе хитрость и осмотрительность.

В один прекрасный день явиться на такой "контрольный заплыв" пришла очередь и Айгуль.

Она с некоторой неловкостью села напротив меня на предложенное место, по-школьному положила ладони на край разделявшего нас стола, и я невольно залюбовался и ее точеными формами, и шелковисто-гладкой смугловатой кожей, и особенно исчерна-темными радужками... слово это тут не годится, ничего "радужного" в них не было: голубоватый оттенок склер - и посередке две космические бездны - ну, или если сравнивать с ночью, то с ночью без звезд, ночью "хоть глаз выколи". Правда, в отношении женского взгляда это получается просто как каламбур.

Смотрела она, кстати, всё больше себе на руки, чем мне в глаза, что я и мометил тут же в бланке формуляра... - не мометил, пардон, а пометил, как это полагается - помним еще, как оно было раньше, до утечки. Ну а что утечка? - надо жить дальше, оставаться людьми - так я себе это представляю.

Вот тогда я и узнал из личного дела Айгуль и про Малую Лялю, и про школу, и про ее семейное положение - так что к началу разговоров с соседями по подъезду у меня имелся уже некоторый базис, я пришел к ним не с пустыми руками и просто не подавал виду, сколь многое мне уже известно, чтобы не мешать кумушкам выговориться и посплетничать.

Надо сознаться, что глаза Айгуль мне чуть ли не сразу начали сниться... Да и всё ее тело тоже. По службе мне приходилось иной раз бывать на главном конвейере, где она работала, я знал ее обычное место у ленты и даже пытался его избегать, но ноги сами несли меня к ее участку, и мне на ходу приходилось выдумывать вопросы, которые я с деловым видом задавал ее коллегам, украдкой кося в ее сторону.

Такая "украдка" в рабочей среде не могла долго оставаться незамеченной, это я отлично понимал. В цеху только постороннему кажется, что все напряженно работают - на самом деле у них, по крайней мере у тех кто здесь давно и освоился, времени хватает на всё: и работу сделать, и похихикать друг с другом, и посплетничать. Но до этого в моем случае дело не дошло, тут мне тоже, можно сказать, повезло: я как раз познакомился с мужем моей дульсинеи...

Звали его Сергей, Сережа. Рабочих из цеха отгрузки мы "в кадрах" практически не опрашивали - пельмени к ним поступают уже начисто замороженными, они герметично запаяны в пленку, и подсунуть внутрь какую-то дрянь практически нереально - тем более что и видеокамеры у них там везде и повсюду, и все они исправны, а не так, как это показывают в детективах, когда в самом ответственном месте записи вдруг не оказывается, типа камера сломана. У нас не так: охрана, если на мониторе изображения какой-то из камер нету, получает по башке по полной, вплоть до немедленного увольнения - это такая инструкция из управления надзора, и с ней я вполне солидарен.

Сергей этот имел нагловато-хитрющее личико, сам был весь какой-то некрупный, вихлявый, развинченный, как шнырь у блатных в кинофильмах про зону, как раз вот такой типаж. И фамилия у него оказалась редкостная - Милозубов, уж не знаю, что это должно означать. "Шнырь" - так я его называл теперь про себя и после нашего знакомства полностью свернул свои визиты к конвейеру: мне казалось, что я делю "мою" Айгуль с ее приблатненным мужем, и мне было неприятно - при том что вообще-то я никогда не считаю женщину, это крупное млекопитающее с лифчиком и какими-то бантиками на исподнем, своей собственностью, даже в школе такого со мной не было, хотя дважды - в восьмом и потом в десятом - осанистые по статуре одноклассницы заверяли меня на тайном свидании, что они "мои навеки" и я, мол, могу теперь делать с ними всё что угодно. "А что мне угодно?" - тяжко задумывался я, и наши едва начавшиеся "отношения" трещали от взаимонепонимания, мы ходили в мороженицы, судорожно тискались в пустых квартирах друзей и подружек, рискуя беременностью, и я никак не мог сообразить, к чему эти "простые движения" могут нас привести... Но это у меня давно в прошлом, многое с тех пор изменилось...

Внезапное событие внесло в нашу с Айгуль пока что вполне виртуальную историю добрую порцию реала, даже хардкора, если можно так выразиться.

Водительские права я получил еще в армии, но завести машину как-то не доходили руки: в газете мне в экстренных случаях давали служебную, на новой работе - тоже, а так с транспортом у нас в городе всё в полном порядке, и все эти хлопоты с ГИБДД, с зимней резиной, с уличными воришками, за минуту вскрывающими багажник в твое отсутствие, на самом деле никому не нужны, не говоря уже про взятки за техосмотр, штрафы за превышение, пробитые злоумышленниками колёса и все прочие прелести жизни автовладельца. Машина, я считаю, вообще без надобности, если у тебя нету каких-то особых амбиций перед соседями или кем-то еще. А с амбициями тоже давно всё понятно - нуклоны и гидразин убирать от нас никто, похоже, не собирается, глюоны и прочая дрянь как подтекали, так и подтекают, и тут не до амбиций, мне кажется, не до жиру. Быть бы, как говорится, живу...

Денежки у меня есть. Помимо зарплаты, которая не так уж мала, мне идет большая надбавка за "компонент F", который у нас вводят в пельмени с государственной и оздоровительной целью - и не в последнюю очередь чтобы компенсировать действие всех этих микрочастиц, которых, по слухам, тут в триста раз больше нормы - если верить таблицам британских ученых. Хотя британцы нам в целом по барабану - мы и не такое видали.

Короче, всех, кто задействован по "проекту F", специальные органы поддерживают материально, так что на время отпуска я, бывает, беру машину в прокате - ну, скажем, "четырку", без шика, на пару недель - да и то когда у них там какие-то скидки. А до профилактория у речки в лесу от нас прекрасно ходит хороший автобус, если кому-то туда надо.

Ну и вот я как раз возвращался из такой отпускной поездки - не на автобусе, а в прокатной машине, на почти новеньком "лексусе", который мне в этот раз чудом обошелся по цене "четырки" - такая у них к концу лета была акция.

В профилактории я пробыл дней десять, выспался, отъелся и даже завел себе пару интрижек, что при наличии автомобиля совсем не трудно: каждой женщине хочется прокатиться в машине с кем-то приятным, и по-человечески это можно понять.

Администрация тоже предлагала скидку - в смысле остаться еще на недельку, но я... это даже неудобно сказать: я соскучился по Айгуль, ну что она далеко, что я не могу поглядеть на нее в конце смены, когда она отбивает в электронных часах свой пропуск - такая вся уже без халата, в цивильном, в каких-нибудь джинсиках, и видно живот между ними и топиком, и уютный гипюровый лифчик, рельеф которого принимает ее маечка - и накладывается при этом на рельеф груди... что? - к концу смены я всегда мог подъехать на производство, даже в отпуске: время у меня по обеим ставкам ненормированное, хочешь сиди до ночи, а хочешь, наоборот, приезжай на ночь глядя - лишь бы работа не страдала.

Было около полдесятого вечера, в небе маячила полная луна в окружении каких-то рваных туч, с последней интрижкой я только что расстался - и не без нервов, надо заметить, то есть так и не осуществив взаимно задуманное, но зато получив на прощание целый ушат упреков в каких-то несоответствиях - тому, что она себе про меня успела надумать.

Я злился и на нее, и на себя, в чуть приспущенное окно дул и свистел дурацкий ветер, курить в прокатной машине, понятное дело, категорически воспрещалось, да и сигарет у меня с собой не было - и тут, уже почти на подъезде к городу, на обочине возникла, приближаясь, женская фигурка с рубиновым огоньком у лица.

"Ну вот, - обрадовался я, - стрельну у нее сигарету, покурим вдвоем, а потом довезу девицу до города. И будет доброе дело, типа как в сказке...".

Я сбросил скорость, плавно затормозил и остановился в пяти метрах от моей будущей пассажирки.

- Прокатимся? - спросил я наигранно-бодрым голосом, чуть высунувшись из окна.

- Почему нет, - без колебаний согласилась она. - Один раз живем... - Она замялась. - А вы татуированный?

- Нет, - удивленно проговорил я.

- Нетатуированным велено не давать. Распоряжение сверху, - и она ткнула пальцем куда-то в ночное небо.

"Мроститутка..." - вполголоса изумился я. Вообще у нас в городе с этим строго - всё-таки рядом стратегический режимный объект.

- Откуда ты знаешь? - живо воскликнула девица, очевидно расслышав мое замечание. - Так у нас теперь тоже многие говорят...

Тут мимо прогрохотал грузовик, лицо ее осветилось - и я обомлел.

Это была Айгуль. То-то мне показалось сразу, что голос этот я уже слышал.

Она тоже меня узнала.

- А вы не в кадрах у нас случайно работаете? - поинтересовалась моя тайная пассия, потупившись и ковыряя носком туфли в асфальте, как нашкодившая школьница.

- Работа работой... - начал я убедительно, - а отдыхать тоже нужно. Садись... - Я потянулся вправо открыть ей изнутри дверцу. - Ведь мы же все взрослые люди. Вообще я хотел стрельнуть у тебя сигаретку, а потом отвезти в город. Такой у меня был план, когда я увидел тебя издали...

Она, не сходя с места, достала мне из пачки сигарету и щелкнула зажигалкой, умело прикрывая ладонями огонек на ветру.

Я наскоро сделал пять-шесть затяжек, она ждала. Наконец обошла машину и угнездилась на пассажирском сиденье. Юбчонка задралась до выше некуда.

- Ваша? - ласково погладила она ладонью панель приборов, когда машина тронулась.

- Прокатная, - не стал я набивать себе цену.

- Ну... тоже хорошо.

- А про татуировки это что за новая фишка?

- Не знаете? - Она казалась искренне удивленной. - Это госпрограмма теперь - все татушники получают спецсостав под роспись и на первое тату положена скидка. Типа как прививка от глюонов, чтоб буквы выговаривали. Ну или как проект эф.

Я чуть не поперхнулся.

- Что за проект эф?

- Тоже не знаете? - она захихикала. - Ну вы даете! А еще в кадрах... Проект эф - это когда что-то в продукты добавляют, тоже спецсостав. И у некоторых уже делается оцепенение.

- Как это?

Я был действительно удивлен: про "проекту F" нас ежеквартально собирали и инструктировали, на всех документах стоял гриф "секретно" - но ни о каком оцепенении я пока слыхом не слыхивал.

- Ну, - продолжала Айгуль, - некоторые хотят говорить правильно, татушек себе набивают без меры, продукты жрут со фтором - ну или что там у них за "эф" в составе... Ну и вот. С буквами дело вообще-то налаживается, да и волосы зеленые перестают расти, но вот возникает замирание. Идет-идет человек на работу, к примеру... увидит скамейку, усядется на нее и замрет. И сидит так полдня. На работе его уже обыскались, родственники беспокоятся, а он всё сидит, как в каком-то ступоре. У меня муж уже по три раза в день замирает...

- Какой муж?.. - промямлил я.

- А то вы не знаете?! - неодобрительно хмыкнула Айгуль. - Вы же в кадрах работаете.

- Что ж вы думаете... - быстро нашелся я, - что я весь коллектив поименно помнить должен? У меня совершенно другие задачи.

Мы помолчали. Мимо неслись придорожные лесопосадки. Впереди уже брезжили, приближаясь, огни города.

- А поехали к вам? - вдруг без перехода предложила моя пассажирка. - Раз уж вы меня так на обочине подловили... - И она улыбнулась задорной улыбкой Джоконды, еще выше поддергивая свою юбочку.

- А ваш муж? - удивленно поднял я брови.

- Не беспокойтесь о нем, - легко проговорила она. - Муж теперь до утра замирает... Да и потом не много чего помнит.

- Но зато с буквами у него, вероятно, всё в порядке... - попытался пошутить я.

- О-о-о, это да... - не уловив юмора, подтвердила моя давняя мечта и грёза. - Он очень чисто теперь говорит, молодец просто...

У моего дома мы конечно приняли меры предосторожности: машину я запарковал не во дворе, под окнами, а за чужим углом, Айгуль вышла первой и потихоньку посеменила к указанному мной подъезду, а я сперва подождал минутку, чтобы случайные соглядатаи успокоились и снова занялись своими делами, а затем ровным шагом двинулся за Айгуль следом.

Она всё сделала как я научил: поднялась в лифте на последний этаж и теперь неспеша спускалась вниз по лестнице, стараясь не стучать каблуками, так что к моей двери мы подошли почти одновременно. Я отпер замок, дал моей гостье переодеться, и вскоре мы оба уже сидели рядком на диване в тишотках и трениках, и было видно, что гипюровый лифчик она оставила в ванной... знаки, знаки везде, sapienti sat, как это говорится... но тут я опускаю занавес, поскольку многим и так уже конечно завидно и я не хочу распалять их еще больше...

Своей квартиры у меня нет, только съемная. И в этой, где мы с Айгуль провели часть ночи, хозяин поставил в контракте железное условие: женщин не водить, не буянить - а то к концу месяца вон... ну, то есть если настучат соседи.

- Тогда давай встречаться на конюшне, - просто предложила Айгуль, когда я перед рассветом, отвозя ее к мужу Сереже, рассказал про квартирного хозяина. - И... я ведь не очень шумела?

- Ты восхитительно шумела... - ободрил ее я.

В нашем городе, как и везде теперь, полно любителей верховой езды. Некоторые, кто посостоятельнее, имеют своих собственных лошадок, и для них возле ипподрома понастроено на сдачу множество недешевых конюшен.

Там же рядом живут и "общественные" лошади, над которыми за небольшой годовой взнос можно взять шефство.

Всё это Айгуль рассказала мне по дороге.

- А как мы там будем?.. Ну... с лошадью?.. - забеспокоился я, когда наконец показался дом моей пассии. Было полпятого, из-за горизонта как раз выползло сверкающим краем красное утреннее солнце.

- Ну что ты... - усмехнулась Айгуль. - Там же есть комната отдыха. И полно чуланчиков для сбруи и корма. Не дрейфь, прорвемся... И это... - Она замялась. - Я тебе очень рада. Ну, что мы вот так вот случайно встретились и полюбили друг друга...

Мне, конечно, тоже пришлось сделаться конелюбом и заплатить годовой взнос, чтобы охранник на входе в конюшню на нас не косился. Я также продлил срок проката машины еще на полгода, и это оказалось совсем не так дорого, как ожидалось - мне просто оформили краткосрочный лизинг. Зато теперь весь мир лежал у наших с Айгуль ног - и мы пользовались этим с каким-то почти спортивным энтузиазмом.

Вот тогда-то и освободилась квартира над Бибигуль, о которой я уже рассказал вначале. Теперь мы были не просто любовниками, мы жили с Айгуль в одном доме, встречались на лестнице, здоровались и вообще вели себя более чем естественно. А лошади - ну что тут такого? Теперь моя прелесть могла в принципе заскочить ко мне за солью или сахаром, и мы, возможно, успели бы наскоро перепихнуться, пока Сергей пребывал в своем ступоре и оцепенении.

Синдром этот, кстати, вовсю множился и креп: всё больше народу вытаскивали из транспорта на конечных остановках в маловменяемом состоянии, а однажды я наткнулся на Бибигуль с "молковником" и "хапитаном" прямо у нас на лавочке перед домом - видно, военные снова пришли ее навестить, а затем они все прощались у подъезда и тут их накрыло - вся троица сидела теперь застывши в ряд, и если Бибигуль еще как-то казалась живым существом, но оба военных в форме производили впечатление статуй, настолько они закостенели в своих сидячих позах. У капитана сопли из носа текли и капали на штаны, как сосульки в оттепель - но на то он и синдром: организму уже не прикажешь, что ему делать. Многие в ступоре, понятное дело, мочатся под себя или что-то еще похуже...

В общем, история движется к своей печальной развязке...

Сперва я как-то в конюшне обнаружил, что корни волос у Айгуль позеленели - я заметно выше ростом моей Джульетты, ее голова, если мы стоим рядом, находится, можно сказать, у меня под носом.

Потом ее мужа Сережу привезли домой на "медслужбе" - он закостенел в транспорте и медики выгребали его в таком состоянии на конечной остановке.

На службе у нас одна за другой пошли неявки, и мы - то есть администрация - носились как угорелые, находя замену прогульщикам, а потом выяснялось, что у прогульщиков бюллетень и они еще пару дней планируют оцепеневать дома.

Ученые пока тормозили, но и так всем было ясно, что глюоны проявляют себя всё активнее, и что с этим делать - пока никому не известно. Пельменный цех закрывать не было никакой возможности, мэр никогда бы этого не позволил. Надо было как-то крутиться дальше.

И тут из полиции нам в цех сообщили, что Айгуль утонула в речке.

Видимо, внутренне я уже был готов к чему-то подобному, поскольку печальную новость воспринял весьма мужественно: ненадолго вышел в сортир и там постоял, упершись лбом в холодную кафельную стенку и примериваясь... ну, слегка порыдать, что ли, секунд пять или десять - чтобы избавиться от предательского комка в горле... Но уже через пару минут меня вполне отпустило и я вернулся на рабочее место практически без последствий - разве что ткнул в разговорах с коллегами дюжину раз "м" вместо "п", но сам это тут же заметил, да и "мельмени" давно уже стали у нас словом привычным и с генеральным мы обсуждали даже, не стоит ли поменять вывеску над воротами - хотя бы для того чтобы не расстраивать лишний раз пострадавших от глюонов сотрудников с их бесконечным "мыканьем".

Тем временем подоспели подробности. Мужа Айгуль, вероятно, любила - ну, как и меня тоже, - во всяком случае в часы вне службы они бывали и в кино, и в кафе... в общем, везде где положено - если, конечно, его как раз не накрывало оцепенение.

К несчастью, речка тоже входила в число их нахоженных маршрутов, и в эту совсем не солнечную субботу Айгуль полезла купаться, забыв, вероятно, что на дворе октябрь и вода уже холодная, стылая, как это и бывает осенью в наших широтах. Короче, наверное ей свело ногу судорогой, Сережа как раз погрузился на бережку в оцепенение, а других мужиков поблизости не случилось, только какие-то дети с мамашами. Айгуль быстро глотнула холодной речной водички, в то время как Милозубов замер на прибрежном песочке каменным изваянием... Хотя кто его знает... Сейчас столько насилия в кино на экране, порой невозможно смотреть... Может, Сергей пронюхал о наших встречах в Айгуль в конюшне? Не знаю.

Трагедия совершилась быстро. А впрочем, в нашей речке вообще тонет масса народу: течение быстрое, вода теплая только в июле... такая вот у нас речка.

Но это еще не всё.

Айгуль выловили уже на следующий день: тело прибило к какой-то железке, торчавшей из опоры моста ниже по течению реки.

Ну, и когда приехали из МЧС и из "скорой", оказалось что она как бы немножко дышит, хотя и совсем изредка.

Такое бывало у нас уже с мертвыми, так что никто особенно не удивился - глюоны они и есть глюоны.

Короче, Айгуль пока положили в отдельный бокс у нас в областной больнице, подключили к ИВЛ и всяческим мониторам и теперь ожидают прибытия британских ученых по обмену - типа эти у нас тут будут исследовать Айгуль, а нашим из местного универа дали визы не знаю на что: власти пока что молчат. Частицы ведь штука вполне универсальная, вселенская даже, если можно так выразиться, и тут уж не до шовинизма или еще там не знаю чего - тут надо вцепиться всем миром, взять быка на рога, как это говорится, а не отстаивать свои узко-местнические интересы.

К Айгуль я, надо сказать, после ее утопления - ну, и чудесного воскресения тоже - странным образом охладел, не знаю пока почему: возможно из-за ее зеленых волос... ну, то есть корней. А раз корни зеленые - можно догадаться, как оно будет дальше: коготок увяз, всей птичке пропасть... или как там это было у Чехова?..

Осматриваюсь вот теперь... работы в цеху полно, продукты питания пока что никто не отменял - так что живем себе с прицелом на будущее, как оно нам природой и заповедано. То есть мриродой, конечно...