Читать онлайн
"Боец ММА"
После солнца января моего родного города посреди пустыни этот город показался мне адом. Серое небо. Серые люди. Серый снег. Я в своей осенней, по их меркам куртке выглядел белой вороной.
Меня, как и многих других из аэропорта погрузили в грузовичок и повезли в хостел. Комнаты три на три метра. С кроватями, забитыми до потолка. Нас разбирали на работы. Сначала я работал на стройке, потом в ресторане. Но мне повезло. Мой троюродный дядя пристроил меня на работу курьером. Высокооплачиваемым, специальным курьером.
Прошел почти три года, а теперь Равшан устраивает меня на работу официантом, то пихает мне ствол в рот и заявляет, что для того, чтобы стать шахедом, надо сначала умереть.
Сказать по правде, долгое время мы с Равшаном были лучшими друзьями. Кого я ни встречу, все меня спрашивают, не знаком ли я с Равшаном Алибековым.
Ствол пистолета утыкается мне в гланды. А Равшан говорит:
- Мы умрем не на самом деле.
Я ощупываю языком отверстия в глушителе пистолета. Эти отверстия мы просверлили сами. Шум выстрела производят, во-первых, пороховые газы, а во-вторых - пуля, когда пересекает звуковой барьер.
Поэтому, чтобы сделать глушитель, нужно просверлить отверстия в стволе пистолета - много-много отверстий. Через них выходят газы, а скорость пули становится меньше скорости звука.
Если отверстия просверлить неправильно, пистолет взорвется прямо у тебя в руке.
- Смерти на самом деле не существует, - говорит Равшан. - Мы войдем в легенду. Мы останемся навсегда молодыми.
Я отодвигаю ствол языком, так чтобы он упирался в щеку, и говорю:
- Равшан, что ты городишь! Мы же не вампиры!
Здание, в котором мы находимся, исчезнет с лица земли через десять минут. Я знаю это, потому что это знает Равшан.
Мы с Равшаном находимся на вершине небоскреба "Центр-Сити". Ствол пистолета засунут мне в рот.
Издалека доносится звук бьющегося стекла. Загляни за край крыши. День пасмурный, даже на этой высоте солнца не видно. Это самое высокое здание в стране, так что на вершине его холодно даже летом. Кругом царит космическое безмолвие. Такое ощущение, что ты – дрессированная обезьянка-астронавт.
Чему тебя научили, то и делаешь. Потяни за рычажок. Нажми на кнопочку. Сам не ведаешь, что творишь, и вот - ты уже покойник.
Взгляните вниз, туда, за край крыши. Даже с высоты сто девяносто первого этажа видно, что улица внизу покрыта густой колышущейся толпой. Люди стоят, смотрят вверх. А звук бьющегося стекла доносится с того этажа, который под нами. Там разбивается окно и из него вылетает шкаф с документами, похожий на большой черный холодильник. Из других окон вылетают маленькие тумбочки на четыре ящика, которые, по мере приближения к земле, все больше и больше напоминают черные капли дождя.
Капли становятся все меньше и меньше. Они исчезают в колышущемся людском море.
Где-то под нами, на одном из ста девяноста этажей небоскреба, обезьянки-астронавты из Комитета Неповиновения "Проекта Разгром" впали в безумие и приступили к уничтожению истории.
Кто-то сказал когда-то давно, что людям свойственно убивать тех, кого любишь. Что ж, верно и обратное.
Когда у тебя во рту пистолет, и ты сжимаешь зубами его ствол, говорить удается только одними гласными.
Нам осталось жить не более десяти минут. Еще одно окно разбито. Осколки стекла прыскают в воздух, словно стайка птиц, а затем из окна показывается край длинного черного стола, который члены Комитета Неповиновения выбрасывают из здания. Стол долго качается в неустойчивом равновесии на подоконнике, затем вываливается и, вертясь в воздухе, планирует на толпу, как таинственный летательный аппарат.
Через девять минут небоскреб "Центр-сити" прекратит свое существование. Если взять достаточное количество пластита, чтобы обмазать им колонны фундамента, - ни одно здание в мире не устоит. Конечно в том случае, если вы не забыли тщательно обложить колонны со всех сторон мешками с песком, чтобы взрывная волна ударила в бетон, а не разошлась по помещению подземного гаража.
Ни в одном учебнике истории не отыщешь подобных полезных сведений.
Осталось девять минут.
Небоскреб "Центр-сити" упадет, все его сто девяносто этажей медленно обрушатся как срубленное дерево. Уничтожить можно все, что хочешь. Страшно подумать, но то место, где мы сейчас находимся, скоро превратится в математическую точку в воздухе.
Мы стоим на краю крыши, я и Равшан, и ствол пистолета у меня во рту.
Хотелось бы знать, насколько он чистый.
Мы чуть не позабыли обо всей этой равшановской философии касательно убийства и самоубийства, зачарованно глядя на то, как еще один конторский шкаф вывалился из здания. Ящики открылись в полете, рассыпая в воздухе ворохи белой писчей бумаги, тут же подхваченной воздушными потоками.
Осталось восемь минут.
И тут дым повалил клубами из разбитых окон. Через восемь минут команда подрывников приведет в действие инициирующий заряд, тот воздействует на основной заряд, колонны, на которых покоится здание, рухнут и фотографии, запечатлевшие гибель небоскреба "Центр-сити" войдут во все учебники истории.
Цифровые фотографии, запечатлевшие различные стадии падения небоскреба. На первой здание еще стоит. На второй - оно отклонилось от вертикали на десять градусов. На третьей - уже на двадцать.
На следующей угол наклона составляет уже сорок пять градусов, причем арматура начинает сдавать, так что накренившееся здание прогибается дугой. На последнем же снимке сто девяносто этажей небоскреба обрушиваются всей своей массой на Национальный музей Страны Ра.
Он-то и является подлинной мишенью в плане Равшана.
- Этот мир отныне принадлежит нам, нам и только нам, - говорит Равшан. - Древние давно в могилах.
Если бы я знал, чем все это обернется, я бы предпочел сейчас быть мертвым вместе с древними на небесах.
Осталось семь минут.
Я стою на краю крыши с пистолетом Равшана во рту. Шкафы, столы и компьютеры летят из окон небоскреба на толпу, собравшуюся вокруг здания, дым вырывается из разбитых окон, а за три квартала отсюда команда подрывников посматривает на часы. Но я знаю - подлинную причину всего, что происходит - пистолета во рту, анархии, взрыва - зовут Алия Нурсултан.
Осталось шесть минут.
У нас здесь нечто вроде любовного треугольника. Я люблю Равшана. Равшан любит Алию. Алия любит меня.
А я Алию не люблю, да и Равшан меня больше не любит. Когда я говорю "любить", я имею в виду "любить" не в смысле "заботиться", а в смысле "обладать".
Без Алии Равшан был бы никем.
Осталось пять минут.
Быть может, мы войдем в легенду, а может, и нет. Скорее всего, нет, говорю я, но продолжаю чего-то ждать.
Кто бы узнал об Пророке, если бы не было Халифов?
Осталось четыре минуты.
Я отодвигаю ствол языком, так чтобы он уперся в щеку, и говорю:
- Ты хочешь войти в легенду, Равшан, дружище? Я помогу тебе. Я-то ведь знаю всю историю с самого начала.
Я помню все.
Осталось три минуты.
Вдалеке горит концертный зал «Тюльпан-холл». Черное пламя добавляет дыма в серое небо. Там горят неверные, у которых там был Рождественский концерт. Слышны мигалки и вой сирен.
Едут пожарные, едет полиция, но им не успеть. Их мир, мир неверных будет стерт с лица земли.
.
ЛитСовет
Только что
