Читать онлайн
"Муар"

Она проснулась от звука капель, со звоном разбивающихся о бетонный пол. Глаза открывать, почему-то, не хотелось. И холодно. И сыро. Очень холодно и очень сыро. Тело неимоверно затекло, казалось, стоит пошевелить хотя бы пальцем и её насквозь пронзит миллион раскалённых острых иголок. С трудом пересилив слабость и дикое нежелание что-либо делать вообще, открыла сперва один глаз, затем второй. Это тоже оказалось не просто, веки опухли так, будто она выпила не менее литров трёх воды за раз... Перед глазами обозначился серый бетонный пол. Чуть в стороне, откуда-то сверху, падали тяжёлые капли и с брызгами разбивались о пол. Брызги долетали до лица. Сознание медленно, но верно пробивалось сквозь липкую и серую дымку головной боли. Полежав так ещё минут пять и вдоволь наблюдая за грязным и мокрым бетоном, пришла к выводу, что вставать всё же придётся. Села с трудом. Сил не было совсем, даже на это. Осмотрела помещение. Находится в квадратном бетонном ящике, иначе не скажешь. Посмотрела вверх, поняла, что вместо потолка что-то вроде деревянной решётки. Именно поэтому здесь не темно, как в склепе. И оттуда же капает вода. Видимо, там дождь...

Прислонившись спиной к ледяной стене, попробовала собраться с мыслями. Вопрос первый — "Где я?", естественно, остался без ответа. Но это ещё ничего, с этим можно определиться чуть позже. Намного больше её испугал второй вопрос — "Кто я?"... Вот это уже ввело в такой ступор, что она замерла, словно мраморное изваяние минут на несколько.

Отсидевшись так, в более чем глубоком недоумении, встала. Держась за стену, сделала несколько шагов. "Ну, ходить могу, уже хорошо. Вроде бы ничего не сломано. Руки, ноги... Функционируют. Головная боль понемногу стихает... Очень хочется есть. Пить... Нет, пить не хочется. Почему же я ничего не помню? Даже имени своего не помню, уже не говоря о том, как попала сюда... Меня, что, похитили? Накачали чем-то? Или просто по голове треснули, не просто же так она болит..."

Девушка провела ладонями по голове. Шишек нет. Ран тоже никаких не нашла. Значит, не били. Значит, чем-то напоили или вкололи что-то. Просто так память не пропадает на пару с сознанием. Кстати, сколько она здесь провалялась? Несколько часов? Или может суток? И как же меня все таки зовут? Без имени... Словно не человек... Странное ощущение. Хоть бы имя своё вспомнить... Ничего... Вообще ничего, пустота.

Единственное, что она знала — она женщина. Молодая. Сколько ей? Ну, по ощущениям, от 18 до 25. Не больше. Вот. На этом, пожалуй, её познания о себе заканчивались.

— «Хорошо», — сказала вслух. Голос отозвался гулким эхом от стен её катакомбы. — «Хорошо. Истерику оставим на потом. Сначала надо как-то отсюда вылезти».

До деревянной решетки наверху не хватало дотянуться совсем немного, около полуметра. Попробовала подпрыгнуть — тоже не получилось. Стены… Стены были ровные и гладкие, зацепиться не за что. Немного подумав, внимательно осмотрела себя: кроссовки на шнурках. Уже кое-что. Джинсы. Футболка. Короткая кожаная куртка. Вся одежда довольно грязная и промокшая. Ремень! Есть ремень на джинсах! Быстро стянула его, слегка подпрыгнув, перекинула через одну из досок. Ухватилась обеими руками, уперлась ногами в стену и начала карабкаться вверх. Стена была влажной, кроссовки скользили, не позволяя как следует подтянуться. Нет, так не пойдёт. Отпустила висящий на перекладине ремень, разулась. Кроссовки связала друг с другом шнурками и повесила себе на шею.

Вновь вцепилась руками в ремень. Босыми ногами передвигаться по бетонной плите оказалось намного проще. Она уже почти дотянулась до перекладины, когда та с гулким треском обломилась, и девушка, успев лишь неуклюже взмахнуть руками, цепляясь за воздух, приземлилась пятой точкой на бетонный пол. Позвоночник пронзила дикая боль. Из глаз брызнули слезы. На макушку с бряканьем шлепнулся ремень. Встала. Вновь перекинула ремень, уже на другую перекладину. Если все эти деревяшки переломаются, то отсюда будет уже не выбраться. Усилием воли отогнав зазвеневшую в воспалённом сознании панику, покрепче вцепилась в ремень и, поджав под себя ноги, повисла на нем. Перекладина заскрипела, но выдержала. Для уверенности покачалась из стороны в сторону. Кажется, должна выдержать. Перебирая пятками по стене, полезла. В этот раз повезло. Уцепившись за деревяшку, кое-как подтянулась, цепляясь, что было сил. Вдруг поняла, что не пролезет. Расстояние между бревнами уже, чем ей казалось. Она не была полной, нет. Вполне стройная, очень даже спортивного телосложения. Но всё равно застрянет. Единственная дыра, где можно пролезть, — это у противоположной стены, там, где сломалась доска в первый её подъем. Спускаться вниз и лезть по новой не было ни сил, ни желания. Цепляясь поочерёдно за перекладины, расцарапывая в кровь ладони и едва не свалившись от того, что от напряжения темнело в глазах, доползла до дыры и, уперевшись коленями в стену, буквально выпихнула себя вперед и вверх.

Она пролежала на краю ямы около получаса, прежде чем все её конечности перестала бить какая-то дикая, непрекращающаяся дрожь. Одним словом, колотило её изрядно и долго. Вокруг был то ли лес, то ли парк... В общем, что-то с деревьями. Моросил мелкий дождик. Она перевернулась на спину, подставив колючим каплям чумазое лицо. «Хоть немного умоюсь...» — пронеслось в голове. Ладони горели. Было ощущение, что она содрала с них кожу совсем. Поднесла руки к лицу. Нет. Слегка поцарапала, нацепляла несколько заноз, а так ничего, вполне себе целые.

Поднялась, слегка пошатываясь, добралась до ближайшего дерева. Опершись о него спиной, села. Натянула кроссовки. Ремень. Ремень остался висеть на перекладине. К яме возвращаться не хотелось от слова «совсем», но без ремня... Не, без ремня нельзя. Вернулась. Подойдя к краю, заглянула вниз. Яма три на три метра. Стены и пол — бетонные плиты. Нагнулась, чтобы достать ремень. Достала. Что-то пронеслось в голове. Какая-то нестыковка. Что-то не так с этой ямой, но что именно, понять пока не получалось. Обошла её с другой стороны, вновь глянула вниз. Нет, внизу всё, как бы, в порядке. Яма и яма, ничего особенного. Что же тогда так цепляет мозг? Присела на корточки у самого края. Провела пальцем по бревнам... Вот оно!!! Вот то, что не могло уложиться у неё в голове! Доски. Доски, которыми была закрыта яма, были буквально врыты в землю. Закопаны. Края этих толстых досок были закрыты довольно толстым слоем земли. И зарыты давно. Не вчера, не позавчера и даже не неделю назад. Раньше. Намного раньше. По краям ямы густо растет трава.

Цветочки цветут. Мох. Это сколько должно пройти времени, чтобы на зарытых бревнах травка зацвела? Может, в эту яму другой вход есть? Изнутри? Типа, туннель какой-то, дверь, там, где-то открывается... Всмотрелась вглубь. Не-а... Нет там никаких дверей. Бетонный мешок. Бетонный мешок с давным-давно закрытой крышкой.

— «Вот ничего себе вопрос», — произнесла вслух и невольно вздрогнула от собственного голоса. — «Это сколько же я должна была здесь просидеть? Но это же нереально. От голода умерла бы... Или от жажды... Может, кто-то приходил и кормил меня? Я же не помню ничегошеньки... Ну, хорошо, кормили, поили, это еще можно предположить. Но... Куда же я в таком случае в туалет, простите, ходила? Да там за это время такие кучи бы выросли, что я по ним и без ремня наверх бы залезла. Опять же одежда. Она не выглядит так, будто просидела со мной в яме долгое время. Она выглядит так, словно я одела её только вчера...»

Обойдя еще раз по кругу свою непонятную ловушку, решила не ломать голову над этим именно здесь. Лучше уйти отсюда как можно скорее и как можно дальше. В конце концов, пусть непонятно когда и как, но всё-таки кто-то меня туда засунул. И этот «кто-то» может вернуться в любой момент.

Она шла уже очень-очень долго. Знала, что долго. Часов десять, может, больше? Наверняка больше. Часов у нее не было, телефона тоже. Вообще ничего не было; карманы были пусты. Лес не заканчивался. Он не был густым, нет. Он больше напоминал ухоженный парк. Деревья, примерно на одинаковом расстоянии друг от друга, кое-где кустарники. Но не густые, а какие-то аккуратные, что ли... Трава... Тоже не густая, а как мягкий зеленый ковёр. Почему-то было очень мало птиц. Она знала, что в лесу всегда щебечут птицы. Но здесь их практически не было. Оттого казалось как-то неестественно тихо. А еще очень хотелось есть. Вот прямо до одури. Она видела на кустах ягоды, но не знала их. Или не помнила. Зато помнила, что ягоды могут быть ядовитыми, поэтому старалась не смотреть на них, опуская взгляд себе под ноги. Та же история с грибами. Но с ними еще хуже. Даже если и вспомнить, какой из этих грибов съедобен, то не сырыми же их есть. А спичек или зажигалки, чтобы развести костер, нет.

Хмурое солнце за пеленой туч, кажется, начало клониться к закату. Скоро наступит ночь, а у нее ни огня, ни укрытия... Еще этот мелкий моросящий дождик, кажется, так и не закончится.

— «Надо шалаш хоть какой-то сделать, пока не стемнело совсем», — с такими мыслями присмотрела невысокое разлапистое дерево.

— «Надрать веток, соорудить что-нибудь. Все же не под дождем. На землю тоже наброшу, получится подстилка. Идти сил нет больше всё равно.»

Ветки оказались достаточно толстыми и упругими. Сломать их оказалось делом нелегким, особенно если учесть, что она ничего не ела уже неизвестно сколько времени. Решив не мучаться, отправилась на поиски более сговорчивого представителя местной флоры. Метрах в десяти, чуть в низине, заметила несколько довольно пушистых кустарников. Сойдет, пожалуй. Лишь бы ломались легко. Кусты порадовали, но совсем не своей отменной ломкостью. Обойдя их с обратной стороны, девушка увидела то, что заставило забыть об усталости мгновенно. Костер. Точнее, то, что от него осталось. Здесь совсем недавно горел костер... Люди. Они где-то недалеко. Рядом с кострищем увидела три банки из-под тушенки. Она даже сообразить не успела, как все три оказались у нее в руках. Открыты совсем недавно, небрежно, очевидно ножом. Мяса, конечно, она в них не обнаружила, зато слой жира на дне и на стенках очень обрадовал. Она выскребла из них всё, едва не изрезав о острые края пальцы.

Отбросив вылизанные до зеркального блеска банки, вскочила и побежала. Люди могли уйти куда угодно! В любую сторону! И даже никаких следов! Никаких обломленных веток, примятой травы!.. Ничего нет!

— Эй! Люди! Помогите! — полный отчаяния крик эхом разнесся по окрестностям. — Люди! Люди, где вы? Эй?

Она бежала, пока окончательно не выбивалась из сил. Дыхание сбилось, воздух из легких вырывался с каким-то неестественно свистящим хрипом. Мышцы на ногах налились свинцом, колени подгибались. Кричать она уже не могла. Упав на траву, закрыла лицо ладонями. Слезы катились непрерывным, обжигающе горячим потоком.

И именно в этот момент появились они. Сначала она услышала шаги. Потом — голоса. Два мужских и один женский. Они негромко о чём-то переговаривались, изредка срываясь на пренебрежительно недовольные интонации. Она не могла в это поверить! Она боялась убрать ладони от зареванного лица и обнаружить, что это всего лишь иллюзия. Плод её воспалённого воображения. Осторожно, затаив дыхание, посмотрела. Все трое одеты в военный камуфляж. Темно-зелёные куртки прямого силуэта. На молнии. Воротник-стойка. Нагрудные карманы на клапанах. Карманы на рукавах... Прямые брюки, в области колен накладки. На ногах ботинки с высоким берцем. У всех за спиной довольно объемные рюкзаки. На одном из мужчин разгрузка. У второго за спиной, на левом плече — автомат. И она, к немалому своему удивлению, даже знала, какой. АС «Вал» калибр 9,39 мм. Вот ни... чего себе... Как её мама с папой при рождении нарекли, она не помнит, а вот автомат «Вал», оказывается, помнит.

Троица, тем временем, неспешно переговаривалась. Всего разговора она не слышала, до неё долетали лишь отдельные фразы. «...Если дойдём, получим немало патронов», «...Не стоит связываться», «...Когда ты таким богатым стал, что отказываешься?», «...До базы всего день пути».

Дальше она перестала прислушиваться. Просто сидела мокрой задницей на мокрой траве и методично размазывала по лицу слёзы и сопли. Спустя минут пять споров, незнакомцы, видимо, пришли к какому-то единому умозаключению. Мужчины остались стоять, где и стояли, женщина направилась в её сторону. Разговор она начала просто: без «Здравствуйте», «Как вы себя чувствуете?» и прочего. Спросила грубо и в лоб:

— Идти можешь?

Девушка поспешно встала.

— Да. Могу.

— Пошли тогда. — Развернулась к ней спиной и направилась обратно в сторону мужчин.

Её никто не спрашивал, кто она, откуда. Никто не спросил её имени. Она просто шла позади, молча, понуро опустив голову, хлюпая промокшими кроссовками и ощущая уже ставшее привычным чувство голода. Её спасители изредка произносили какие-то совершенно непонятные ей фразы. Она не придавала этим фразам совершенно никакого значения. Было достаточно того, что это были люди. Живые люди. Они помогут.

Начинало смеркаться, когда деревья поредели и она увидела большую поляну. Справа широкий ручей. Чуть поодаль и слева — густой ельник. Все трое скинули рюкзаки. Мужчины принялись устанавливать что-то вроде палатки. Нет, скорее это был просто тент. Женщина начала разводить костер.

— Послушай! — к ней обратился один из мужчин, тот, что был помоложе и казался ей не таким серьезно-свирепым, как второй. — Послушай. Сходи до ельника, веток принеси, а? Те, что с молодых деревьев, они помягче. На, вот, этим удобнее будет. — Он протянул ей широкий нож с зазубренным с одной стороны широким лезвием. Она недоуменно переводила взгляд с ножа на него, потом обратно. Его спутники тоже уставились на него. Женщина смотрела как-то удивленно и в то же время агрессивно. Мужчина же лишь усмехнулся в свои густые черные усы и, отвернувшись, вновь взялся за тент.

— Да ладно, а что такого? — сказал молодой, слегка смутившись. — Светло еще. Зверье часа через два только повылезет. Пусть помогает девчонка. — И, сплюнув, воткнул нож перед ней в землю, взял котелок и направился к ручью. Проводив его взглядом, неуверенно выдернув из пропитавшейся влагой почвы нож, направилась драть ветки.

Она сидела под натянутым на выдвижные стальные штыри тентом. Дождь так и не прекратился. Он монотонно барабанил по крыше из толстого полиэтилена. Под ней слегка поскрипывали мягкие еловые лапы. В руках миска с рисовой кашей и тушенкой. Уже вторая. Первую проглотила за минуту, даже не жуя и не особо осознавая, что именно она ест.

Стемнело очень быстро. Вот только еще было светло. Буквально за несколько минут наступила черная, густая, самая что ни на есть беспросветная темнота, разбавлял которую исключительно свет от костра, над которым сейчас на треноге висел котелок с водой. Для кофе.

Мужчина, что помоложе, улегся спать. Второй сидел с автоматом наизготовку у костра. К ней подошла женщина, стянула промокший дождевик, повесила на один из штырей, держащих тент, и села рядом.

— У меня ряд вопросов к тебе. И в зависимости от твоих ответов станет понятно, что делать с тобой дальше. — У неё был глухой, слегка хрипловатый голос, который совершенно не соответствовал внешности. Это была стройная невысокая женщина, примерно тридцати лет. Голубые, почти синие глаза, золотистые волосы собраны в высокий хвост. Родинка на левой щеке. Взгляд холодный и спокойный. От этого взгляда она невольно вздрогнула.

— Да... Конечно... — выдавила из себя девушка.

— Кто ты такая, спрашивать не стану, нам до этого никакого дела нет. Ответь-ка лучше, куда и откуда ты идешь?

— Я?.. — Сказать, что она опешила от такого вопроса, значит ничего не сказать. — Я... Мне в город надо.

Синие глаза её спасительницы изумленно округлились.

— Куда?! В город?! В какой, позволь полюбопытствовать?

— Ну, не знаю... Какой тут ближе? Да мне, вообще-то, любой сойдет.

— Ага... Город... Любой... — Синеглазая резко поднялась, подошла к мужчине с ружьем и некоторое время они о чем-то негромко, но эмоционально спорили. Затем вернулась, поднесла к ней продолговатый черный предмет, нажала на кнопку. Щелкнуло. На экране появились цифры — 0,09.

— Герасим, норма! — крикнула мужчине. — Обалдеть! Ноль девять!

— Быть не может. — Равнодушно отозвался тот. — Если она по городам моталась, не меньше нуля семьдесят должно быть. Еще раз проверь.

Вновь щелчок. Цифры.

— Нет. Не ошибка. 0,09 микрозиверта. Слушай, милая, — это уже был вопрос вновь к ней, — ответь мне еще. Ты замужем? Дети есть?

— Нет. — Почти шепотом сказала она, хотя, наверное, понятия не имела, что или кто там у нее есть. И вообще, ее что, дозиметром сейчас измеряли? Зачем? Здесь что, радиация? И где это — «здесь»?.. В голове гулко зазвенело, виски сдавило тупой пульсирующей болью.

— Хорошо. Ни мужа, ни детей нет... — продолжала женщина. — У тебя вообще контакты с мужчинами были?

От подобного вопроса она и вовсе оторопела. От неожиданности сунула в рот ложку каши и отрицательно покачала головой. Этим жестом она, скорее, хотела сказать «не знаю», но собеседница расценила его по-своему. И, широко улыбнувшись, крикнула мужчине:

— Слышь? Она не просто чистая, она идеально чистая! Это же... Это нереально повезло! — И уже обращаясь к ней: — В общем так. Города мы тебе, естественно, не обещаем. Города в наше время штука опасная. Но к людям тебя выведем. Люди нормальные. Во всяком случае, лучше, чем некоторые... Все. Спать ложись. Вот этим укройся. — Стянула с себя китель и протянула ей. — И кроссовки сними, пусть просохнут немного. Нам завтра идти до заката. — С этими словами она подошла к костру, зачерпнула из котелка кофе металлической кружкой и села рядом с мужчиной.

— Нам маршрут менять надо. Её в поселок отдавать глупо. Дойдем до базы, возьмем «Багги» и повезем её в порт.

— Топливо где возьмем? — отозвался он.

— Возьмем тот, что на соляре. Он хоть и не шустрый, но беспроблемный. Егор над ним полгода «колдовал».

— И думаешь, он нам его отдаст? — усмехнулся тот.

— Когда узнает, что везем и что с этого можно срубить, отдаст... Если, конечно, с нами не увяжется. Ладно, я спать. Разбудишь через три часа, сменю тебя. И не усни, а то нас зверье порвет, проснуться даже не успеем. Кофе пей.

С этими словами залезла под тент и, подтянув к животу колени, зябко поеживаясь, уснула.

Они провели в дороге весь следующий день. Остановились только раз, когда солнце уже окончательно утвердилось на прозрачном голубом небе. Быстро проглотив по банке не разогретой тушенки и запив её таким же холодным кофе из фляги, двинулись дальше. Дождь закончился еще ночью. Кроссовки, конечно, не просохли, но по крайней мере уже не хлюпали.

К базе подошли, когда густые, темно-серые сумерки, смешавшись с таким же серым и влажным туманом, не позволяли видеть дальше двух-трех метров. Грунтовая дорога, по которой они подходили к поселку, внезапно закончилась, и перед ними обнаружилась массивная металлическая дверь, которая открылась на удивление мягко и совсем беззвучно.

— Всё. Я голодный. Консервы ваши за неделю уже вот где стоят. — Проворчал Герасим, стягивая ботинки. — Анна! У тебя мясо осталось какое-нибудь?

— Вяленое. — С усмешкой отозвалась женщина. — Жуй, что есть, и спать ложись. Мясо ему...

Они находились в довольно просторной прихожей, где вповалку, на скамьях вдоль стен, были набросаны различные вещи, в основном военного образца. Камуфляжные куртки, брюки, футболки. Даже пара зимних бушлатов выглядывала из этого импровизированного шифоньера.

За то время, что шли до базы, она успела узнать имена своих попутчиков. Синеглазую женщину звали Анна. Мужчин — того, что моложе, — Алекс. Она, правда, так и не сообразила окончательно, Алекс — это Алексей или Александр?.. Да, впрочем, и не важно. Второго, с усами, звали Герасим. Её имени так никто и не спросил. Это было странно, но в свете последних событий казалось не таким уж и значительным. Тем более, их безразличие оказывалось ей на руку.

Сразу за прихожей находилась комната. Она была одна и имела очень впечатляющие размеры. По центру — квадратный деревянный стол, стулья. Она насчитала их восемь штук. Вдоль стен — кровати. Тоже из дерева. Имелся диван. Старый. Кожаный. Некогда он имел, вероятно, бежевый цвет, сейчас... Сейчас этому цвету названия не нашлось. Большой металлический сейф у окна. Она откуда-то знала, что именно в таких хранилось оружие. Чуть поодаль от сейфа она заметила ещё одну дверь. Когда Анна распахнула её, за ней оказалось что-то вроде кухни. Стол. Печь, которую следовало топить дровами, различные кастрюли, сковорода, несколько железных мисок... Чайник. Тоже металлический. Со свистком.

Освещалось всё это тусклыми светильниками с желтоватым светом, которые были прикреплены к стенам по всему периметру помещения. Был ещё один интересный момент. Здесь не было ни телевизора, ни радио, ни даже обычного стационарного телефона, не говоря уже о более современных устройствах. Окон было всего три, и они были очень маленькими, примерно 20 на 20 сантиметров, с толстыми, непрозрачными стеклами.

— Герасим, печь растопи, будь добр. — Крикнула Анна, гремя посудой. — Думаю, придётся варить кашу. Не голодными же ложиться. Алекс, двери! Едрит вашу! Мало вам в том месяце котов было? Дверь наглухо, хватит с меня покалеченных, больше никого лечить не буду! — С этими словами она обернулась к девушке. — Значит так, тебя переодеть надо. И отмыть хоть немного. Вон за той ширмой в прихожей — умывальник, там же санузел. Сейчас Герасим оттуда выйдёт — помойся. Все свои вещи — в печь. Одежду я тебе подберу. И ещё. Я вижу, ты вообще не от мира сего, так что на всякий случай, если вдруг не в курсе — на улицу ночью не вздумаешь соваться. К двери, вообще, не подходи.

После помывки под подвесным умывальником, её облачили в камуфляжную одежду тёмно-зелёного цвета. Ботинки оказались слегка велики, но не настолько, чтобы причинять неудобства. Ей также дали две новые чёрные футболки, серую бейсболку и новое нижнее бельё. И носки. Три пары. Герасим пообещал принести ей утром рюкзак.

— Не очень вместительный, но удобный! — Сказал он с фирменной усмешкой в чёрные усы. — Ужин вновь состоял из рисовой каши и тушёнки.

Она проснулась около полудня. Все её попутчики уже были одеты и пили ароматный чай, сидя за столом.

— Поднимайся уже. — Обратился к ней Алекс. — Через два часа выдвигаемся.

Натянув брюки, девушка направилась к умывальнику. Вода в нём оказалась даже тёплой, не то что вчера, когда ей пришлось отмываться практически ледяной. Унитаз, кстати, был вполне обыкновенный... Всё здесь у них непонятно, умывальник собственной сборки, а горшок цивилизованный, с подводом воды и вертикальным смывом.

Привела себя в порядок и вышла в комнату. На кровати, где провела эту ночь, лежал черный брезентовый рюкзак с широкими лямками и множеством карманов. Рядом — кевларовый бронежилет. Уставилась на него, не мигая. Что-то знакомое промелькнуло в сознании... Но это не воспоминание, скорее ощущение. Она точно знала, как этот бронежилет сидит на теле, помнила каждый его изгиб и крепление. Потерла виски, пытаясь избавиться от наваждения, и спросила:

— Это тоже мне?

— Да. Надень всё и выходи, — отрывисто бросил Герасим. — Мы у гаража. На кухне возьми консервы и воду. Пошевеливайся.

— А где гараж?

— Не заблудишься, — усмехнулся он, со стуком поставив кружку на стол, и быстро ушел.

Когда она вышла из сумрачной комнаты во двор, солнце ослепило её. Несмотря на яркость, жары не чувствовалось. Накинув куртку на плечи, она осмотрелась. Всего четыре больших дома, у каждого — крошечные, почти не пропускающие свет окна. На крышах — тонкие солнечные панели. Дома выстроились в ряд слева от широкой грунтовой дороги. Справа возвышался громадный кирпичный амбар.

«Гараж», — подумала она, переходя дорогу. — «Да уж, тут точно не потеряться».

Войдя через широкие откатные ворота, она увидела в глубине полумрачного гаража герметичный стальной корпус МТ-ЛБ.

— Вот это да! — выдохнула она. — У них тут прям арсенал!

— Нравится? — раздался сзади хриплый мужской голос. Она обернулась.

— Здравия желаю, барышня. Ну как, впечатляет наша «мотолыга»? — спросил невысокий седой мужчина лет пятидесяти. Его левый глаз закрывала черная атласная повязка, а от виска до подбородка тянулся глубокий шрам. Он был одет в синие джинсы и фланелевую рубашку такого же цвета, на ногах — привычные берцы.

— Приветствую, — тихо ответила она.

Этот человек стал первым, кто поздоровался с ней после побега из ямы.

— Впечатляет... Проедет там, где танк застрянет, — восхищенно сказала она, обходя тягач вокруг.

— И не говорите, барышня! Эта машина — просто легенда! Вот бы ей ещё тридцатимиллиметровую пушку поставить — и вообще идеал получится!