Выберите полку

Читать онлайн
"У бездны на краю"

Автор: Елена Назарьева
I

Поездки по огромной стране уже давно сделались совершенно рутинной, привычной частью жизни, с тех самых пор, когда я получил долгожданное разрешение на работу в службе магической и политической безопасности Империи, Особом Отряде, состоявшем сплошь из представителей моей расы. За всю историю Отряда туда никогда не принимали даже самых одаренных людей, и покуда менять устоявшийся порядок еще никто не был намерен.

Вот и теперь мы провели в поездке уже порядка месяца, оставив уютные обжитые поместья и жилье в столице, семьи и друзей. Хотя о наличии последних говорить было весьма громко – какие друзья могли быть у тех, кого как смерти боялись представители аристократии и с порядочным недоверием относились простые люди?

Уважение и недоверие, интересная, но безрадостная смесь – простые житейские удовольствия, вроде болтовни с добрыми приятелями или безобидного флирта становились если и не недосягаемыми, то сильно осложнялись. Впрочем, подобные мне у молодых девиц высшего света слыли крайне завидными женихами – приличное состояние, высокий статус, крепко уважаемый род… И очень часто не то, что дома, в городе не находившийся супруг. Мечта и загляденье…

– И ты уверен, что хочешь ее забирать? – осведомился Карру, с ногами усаживаясь на мое походное одеяло и принимаясь перетягивать хвост. Друг был всего лишь на год с небольшим младше, но иногда всерьез казалось, что Карру – мой младший, порядочно, брат. По безмерному почтению к моей персоне, впрочем, вполне обоснованному, ведь именно я некогда вступился, еще в школьные годы, за его честь и достоинство перед самиром куда как более властным и могущественным.

И именно я, к тому же, обладая более высоким положением, покровительствовал мужчине, обладавшему рядом весьма гнусных секретиков в прошлом, при которых ему было совсем нелегко остаться в Особом Отряде, и для начала просто туда попасть. Я помог ему сохранить тайну, удержать за собой желанное место, вернуть доверие, пошатнувшееся было. И… и без того обожавший меня как родного брата парень возвел старшего друга воистину в ранг кумира и родственника. Да и я любил его не меньше, как–то с детских лет привязавшись к скромному, деятельному, сообразительному мальчишке, заменившему мне родного брата (в семье я оказался единственным ребенком, что для нашей расы совсем не редкость).

– С таким–то к ней отношением? – продолжил он. – По–моему, пусть лучше девочка там остается – и тебе спокойнее, и ей. – Речь шла о девушке, которую я в глаза ни разу не видел, но чувство долга не давало покоя, подгоняя выполнить свои родственные обязательства. В конце концов, я не жениться на ней собирался, а так, позаботиться о… Ну, как бы сестре, что ж поделать. В семье–то я ребенок единственный, но вот у родителя, ныне покойного, нет, что для нашей расы редкость куда большая…

– Мое к ней отношение и обязанности как старшего брата никак не связаны, – отрезал я, сгоняя «друга и товарища», делившего со мной палатку, с места. Доезжать четыре лиги до поселения с таверной мы не стали по простой причине, что к полудню следующего дня уже и так добрались бы до города, из которого пришел запрос: жителей принялись донимать «громадные медведи с фиолетовыми глазами, аж страх берет, когда смотрят»… Именно такое описание и давалось. На деле же – самые обычные каргэсы, достаточно безвредные духи – питавшиеся людскими страхами и насылавшие кошмары… Ничего серьезного, в общем–то, работы на пару часов…

Прикомандированная к этой поездке проверка магической жизни этих краев и деятельности местной гильдии и послужила причиной моего личного прибытия – а уже мной к нему, с дозволения вышестоящих лиц, приписано было забрать из приюта сестрицу, о которой и шла сейчас речь. Друг детства и товарищ по службе тяжело вздохнул, покачав головой.

– Бэн, с таким отношением ты или ее изведешь, или сам не выдержишь. Так нельзя, она тебе ничего плохого не делала. Да она почти ребенок!

– Она не делала. Ее мать постаралась, – обсуждать вопрос того, как быть с девчонкой, которую предстояло опекать, не хотелось – полубастардка, зачатая моим отцом. Бросившим нас с матерью ради молоденькой девицы–полукровки, которая ему вскорости и родила дочурку… Отца я с тех самых пор не видел, его новую женушку лицезрел всего один раз, в детстве, а о наличии сестры благополучно еще два года назад не знал. – Я обязан о ней позаботиться, и ты это знаешь не хуже меня, – буркнул я, ссылаясь на традиции и воззрения народа, – но меня ничто не обязывает относиться к ней тепло!

– Я понимаю твое отношение к отцу, к ее матери, но Элиа… Ее так зовут, да? Она тут не виновата. И сколько ей? Лет двенадцать? Тринадцать?

– Пятнадцать. И да, Элиа…

– Пятнадцать… Да она позавчера в куклы играла! – оранжевые глаза заискрились в свете магического огонька на его ладони. – Она ребенок почти… И у нее сейчас никого нет – ты прекрасно знаешь, как относятся к таким детям. – Эти слова неприятно кололи – с одной стороны, Карру был прав, но с другой – я не мог заставить себя забыть о том, как эта девочка появилась на свет… – Родилась через полгода, как родители женились, почти как бастардка, в Шэрфилде живут только люди, а они молчать–то не будут.

– У самиров бастарды тоже не слишком ценятся, – заметил я.

– Но мы хотя бы не издеваемся над ними. Они не виноваты, винить стоит их родителей. Внебрачная ли это связь, или добрачная… Я ведь тоже был зачат еще до того, как мои родители венчались.

– Но они потом обвенчались, – оставалось только пожать плечами. – И у нас, и в Империи добрачная близость не осуждается, более того, их союз весьма крепок. Ее родители тоже соизволили венчаться до ее рождения.

– Но я, в кулуарах шепотки–то идут, бастард. Вот только обо мне это громко сказать не решаются, да и оснований нет, родители в браке, я в отца внешне… А представь, что говорят о ней изо дня в день? И рядом никого родного нет… – добавил Карру.

– У тебя был и есть отец, – изобразить, что я собрался спать, было проще всего. Наш маленький лагерь обходили часовые, а я, закутавшись в плащ, отвернулся. – Ты не понимаешь, что мне пришлось пережить. Все эти насмешки, сочувствие, жалость, материны капризы и обиды… На исторической родине до сих пор считают, что я слишком эмоциональный и ранимый.

— Вот именно. Ты хотя бы немного подумай, как она живет, – вздох за спиной вновь неприятно кольнул. – Ты справился. А представь, каково ей – ее вряд ли кто–то жалеет и помогает. Подумай лучше, брат, стоит ли усугублять… Так же просто нельзя. Ты и себя изведешь, и девушку. У нее и так жизнь не сахар медовый, а тут еще ты появишься, еще не видел, а уже ненависть из ушей лезет.

Я уже не стал отвечать на это, пытаясь понять, как было лучше поступить в этой ситуации… На раздумья оказалось некоторое количество времени и закончились они тем, что вечером второго дня пребывания в Шэрфилде и проверки обитавшего в городе колдуна – торговца снадобьями и родившихся за последние несколько лет детей с магическим даром, я, в сопровождении нескольких ребят–стражников, коротко постучал дверным молоточком в форме кошачьей головы о крепкую с виду коричневую дверь – чуть пошарпанную, как и все здание, серовато–желтое. Скрипнули засовы и дверь отползла в сторону, заставив едва не нос к носу столкнуться с невысокой, мне еле достававшей до плеча, худенькой девочкой. Привычный взор быстро отметил тонкие черты, короткие небрежно отрезанные каштановые чуть вьющиеся волосы и серые глаза с довольно широким ободком… Но на лице, при этой столь характерной для нашего народа черте, четко скользило изумление, смешанное с легким испугом.

«Чарванка, наверное», – мелькнула мысль. Подобное сочетание было бы оправданно, будь она полукровкой, ребенком от смешанной связи, или же потомком таковых детей. Нечасто, но люди и самиры вступали в брак, и когда младшие братья только появились в нашем мире, многие самиры воспылали к забавным, неуклюжим соседям, тогда еще совершенно не занявшим место главной расы мира, страстью. А она, в свою очередь, дала начало появлению целой новой расы, унаследовавшей ряд черт и способностей, как и характерных особенностей самиров, и вместе с тем многое от людей, включая непомерно яркую внешнюю эмоциональность и склонность испытывать неглубокие эмоции, но всячески их, зато, выказывать. Странно, на наш взгляд, но уж таковы люди, и, в целом, в этом и их шарм…

Девица, закутанная в бесформенное залатанное раз сто серое платье, изваянием застыла на пороге.

– Сиротский дом Шэрфилда? – уточнил я. Нам его указали, конечно, и все же… Девочка кивнула. – Не могли бы вы, юная леди, дать нам пройти? – сглотнула, отступая от двери. В мыслях помчалось, что мы сейчас начнем над ней смеяться – хотя я не видел для этого ровно ни одного повода, как и остальные. Обычный сиротский дом, сирота… Удивилась, ясное дело, – гостями мы были не самыми обычными. – Благодарю, миледи, – я пропустил ребят, кивнув им – команда ждать, пока я закончу, и, желая как–то развеселить и успокоить девчушку, изобразил, что целую ее руку – безобидный, соответствовавший этикету жест, призванный показать, что ситуация не страшная. Серые глаза же почему–то округлились еще сильнее… Читать мысли, разумеется, нужды не было, и я не торопился с этим. – Мы вам крайне признательны. – Едва завидев меня, остальных самиров и нашу форму, взрослые дамы – учительницы – засуетились, забегали и принялись всячески раболепствовать и изображать бурную деятельность и радушие. Обычное явление, на редкость иногда раздражающее. А у меня и так настроение было далеко не самым радужным, что и заставило отыскать среди толпы женщин главную и остановить ее.

– Позвольте представиться, Мастер Бэнджамин Энэган Фэрт, сотник Седьмой Сотни Особого Отряда, опекун Элиа Анжари Фэрт. Я хочу забрать девочку, необходимые документы будут предоставлены. – Облегчение, пронесшееся в седой голове полной дамы в дорогом бархатном платье, было неописуемо… Всего лишь забрать одну из воспитанниц… Не проверка же, в самом деле, не обвинения…

– Я Ану Мар, – поклонилась дама, – мастер Фэрт. Мы несколько не ожидали вашего прибытия, но, разумеется, все подготовим в самые краткие сроки. – Несколько воспитательниц испарились, видимо, отправившись готовить «все». Задерживать нас, ясное дело, никто не собирался – и далеко не потому, что у нас были иные заботы. Потому что само наличие самиров, как и везде в подобных местах, несколько пугало работниц.

– Мной было отправлено письмо с прошением оставить девушку под опекой до моего прибытия. Получение письма вы подтвердили и приняли запрос, – напомнил я. – Сроки, в силу некоторых обстоятельств, мы не оговаривали. Я полагаю, девушка сейчас здесь?

– Ой, мы как ваше письмо, господин, получили, поняли, что за девочкой приедете когда, чтоб, значит, вам ждать и искать не пришлось. Мы воспитанниц редко куда отправляем, у нас работают. И она у нас… – елейно улыбалась главная. – Да вон она… – женщина кивнула куда–то в сторону, заставляя обернуться. Рядом с дамой средних лет, в чепце и сером шерстяном платье, стояла всего одна девушка – та самая, что открывала дверь, не сводя с меня любопытного взгляда. А я изучал ее уже более внимательно, пытаясь найти хоть какие–то признаки сходства с отцом – что не удалось сделать. Вот только и на мать – обладательницу оранжево–золотистых глаз – детали годы назад в силу обстоятельств запомнились четко, – она походила мало.

– Что столбом стоишь? – стоявшая рядом с ней женщина, то ли не зная о четкости нашего слуха, то ли забывшись, склонилась к уху девушки и принялась с откровенным презрением в него шипеть. – За ней приехали, стоит, остолопка, господ задерживает, пава выискалась, ни кожи, ни рожи, ни ума. Каждый день тебя в столицу забирают, что ли, дура набитая?! – это, в сочетании с жалкими обрезками волос и залатанным платьем, приводило постепенно во все большую ярость, стирая даже недавнюю неприязнь к существованию Элиа. Я отсылал немалые суммы на ее содержание, но худоба и одежда говорили, что не очень–то ее тут хорошо содержали. А сжавшиеся плечики и испуганные глаза почему–то тронули что–то, спрятанное глубоко в душе. Впервые подумалось, что Карру был прав, говоря, что Элиа жилось невесело…

– За… мной? – пролепетала тихеньким, дрогнувшим голоском, девчушка, что уже удивило сильно. Я только что представился!

– Ты Элиа Фэрт, верно? Тогда за тобой.

– А вы… простите… кто? – сглотнула она. Гадая, зачем я ее забираю… Миг спустя дошло, что могла прослушать разговор или не ждала и не понимает, в чем дело. Она же могла и вовсе не знать, что у нее есть брат, – хотя воспитательницам надлежало об этом сообщить – я все же официальный опекун, как ни крути…

– Вы не думайте лишнего, мастер Фэрт, – влезла Мар. – Она девушка умная, работящая, не ожидала просто… Вот, верно, не услышала… – увидев мой взгляд, женщина подавилась собственной лестью. Видимо, негодование все же проявилось – буквально кипя в крови при каждом новом взгляде на Элиа.

– Почему она не ожидала, я обсужу с вами чуть позже, госпожа Мар. Как и то, почему вы обращаетесь к воспитаннице «дура набитая». – Женщина в ужасе уставилась на нас, судорожно сглатывая. А я мысленно уже делал пометки о том, что сообщить в столице куда следовало об условиях содержания здесь сирот. Но сейчас только обернулся к съежившейся, нахохлившей воробушком Элиа. – Меня зовут Бэнджамин Фэрт. Думаю, этого достаточно пока для ответа… – поняла. Глаза округлились окончательно, губы приоткрылись, словно желая что–то сказать, плечи сжались еще сильнее…

– Вы мой брат, да?

– Да, и как твой опекун, забираю тебя в Дариан. Мы выезжаем сегодня, когда я закончу с документами. Собирайся, – нежничать с ней я не собирался, но вот обеспечить чуть лучшие условия жизни и правда стоило. Да и все же хуже ей бы не стало. Хуже тут было просто некуда.

Когда несколько часов спустя мы покидали сиротский дом – багажа у сестрицы набралось на крошечный мешочек – один из парней лет шестнадцати, с ехидно–злой ухмылкой рассматривавший «самирского выродка» в лице робко шагавшей рядом со мной девушки, толкнул Элиа, принявшуюся спускаться по узким ступенькам крыльца… Крепко сжав локоть, тонкий, теплый, я помог сестре удержаться на ногах. А мальчишка, поймав взгляд Карру, сопровождавшего нас, судорожно сглотнул, промямлив что–то в знак извинения… Я не сомневался, что обращаться так с Элиа для них было привычным делом – по благодарному робкому взгляду, по тому, как она семенила следом, опасаясь, что я передумаю ее забирать, по тому, с каким изумлением восприняла самую обычную вежливость… И по тому, с каким ужасом девочка уставилась на лошадей, пролепетав еще сильнее задрожавшим голоском.

– Бэнджамин… Вы… Я не умею верхом ездить, вы только не сердитесь. Я не училась…

– У нас нет лишних лошадей, – хмыкнул я, бросив взгляд на бледную, так и остававшуюся нахохленной девочку. Нам никогда не выдавали коней на смену, впрочем, мы и не загоняли животину настолько, чтобы требовалось менять лошадей, разве что иногда в припортальных поселениях. – Поедешь пассажиром, только держись крепче. А там разберемся, учить тебя, или нет.

И когда мою талию обвили со спины хрупкие тонкие руки, уже в пути, и девушка прильнула чуть сильнее, чтобы держаться, что–то впервые дрогнуло, разбивая ненависть к ней.

У меня не было причин ее ненавидеть, к тому же от того, что сотворил отец, ей, судя по визиту в Шэрфилд, слаще не жилось… Я не знал, что ожидал увидеть, но представшая передо мной запуганная робкая девочка, которая никак не могла поверить, что я действительно ее забираю, и все время боялась, что передумаю, решив, что пользы от нее никакой, с любопытством расспрашивавшая о «большом» мире, не вызывала неприязни…

Вот только счесть ее сестрой, уверив себя ранее, что она мне чужая, никак не удавалось, а красивые, с длинными ресницами, серые глаза почему–то притягивали взгляд, совершенно не желая поддаваться внутреннему контролю. Элиа было абсолютно плевать, кем я работал, какая у меня должность и какой титул. Для нее значение, как становилось видно уже тогда, имело совершенно другое – то, что я забрал ее из мира, в котором ей пришлось жить несколько лет, в нормальный…

И когда в самую первую ночь, укутавшись в одеяло – комнату мы взяли одну, с двумя узкими койками, она тихонько плакала, решив, что я сплю, я окончательно уверился в намерении далее о ней заботиться лично. И окончательно признал правоту Карру – я со своими трудностями справился и у меня были те, кто в этом немало помог… А у Элиа действительно остался только я…

.
Информация и главы
Обложка книги У бездны на краю

У бездны на краю

Елена Назарьева
Глав: 22 - Статус: в процессе
Настройки читалки
Размер шрифта
Боковой отступ
Межстрочный отступ
Межбуквенный отступ
Межабзацевый отступ
Положение текста
Лево
По ширине
Право
Красная строка
Нет
Да
Цветовая схема
Выбор шрифта
Times New Roman
Arial
Calibri
Courier
Georgia
Roboto
Tahoma
Verdana
Lora
PT Sans
PT Serif
Open Sans
Montserrat
Выберите полку