Читать онлайн
"Кроваво-красное"
Тьма.
Снаружи — в каморке не было даже крохотного окна, и внутри — от горечи собственного непоправимого поражения, приведшего к судьбе, что больнее, чем смерть.
Эльфы Светлого Града издревле гордились традицией понимать друг друга без слов. Слушать не витиеватые напевы великого языка, а замечать движение глаз, стук сердец, непроизвольные жесты — будто бы читаешь чужие мысли. И что же? Благословляя троих отчаянных храбрецов на исследование аномалий во времени и пространстве, ни с того ни с сего ставших тревожить Мироздание, Высший жрец Ларнарэль молил Владык Света ниспослать им удачу, а его глаза смотрели с такой невыразимой жалостью, что хотелось бросить всё, спрятаться среди ветвей и никогда не покидать пределов родного мира.
Но они были молоды, сильны и самоуверены — и слышали лишь то, что хотели услышать...
Анориэль сглотнула, борясь с подступившими слезами. Нельзя плакать здесь, в плену. Пусть магические силы этого мира ей не подвластны, пока она жива — точка в скрижали не поставлена. Быть может, где-то есть путь, что приведет её обратно в Светлый Град. Она должна туда вернуться — ради памяти её спутников, тех, кто остался лежать во мраке чужой земли. Чтобы попросить Высшего жреца помолиться за их чистые души.
Эльфийка давно потеряла счёт часам — или дням? проведённым в темноте. Иногда — на пару мгновений — приоткрывалось крохотное отверстие в двери, через которое закидывали тарелку с кашей, а вместе с ней — капельку света. Пока что этого хватало, чтобы не сойти с ума.
Распахнулась дверь, впустив столь желанный свет, дразнящий обещанием надежды, и в каморку ввалились твое: дородная женщина и пара хмурых мужчин.
Женщина осмотрела её, пристально, оценивающе. Недовольно фыркнула:
— Тощая. Опять морите голодом товар, жлобы чёртовы?
— Такая и была, — огрызнулся один из мужчин. — Она из «дыры».
— Интересно, — тон женщины чуть смягчился. — Диковинка, стало быть. Я и смотрю, ухи странные. Должны найтись любители.
Она схватила Анориэль за руку. Эльфийка инстинктивно вырвалась, после чего женщина отвесила ей такую оплеуху, что зазвенело в ушах.
— Ишь, гордая нашлась! Не дергайся, не заставляй меня прибегать к крайним мерам!
Что такое «крайние меры» Анориэль не поняла и, честно говоря, не хотела она этого знать. Она знала одно — сейчас она сможет выйти из своей темницы. А это было уже что-то.
— Ты поняла меня?
Анориэль стиснула зубы и кивнула.
Потом они долго шли по узким коридорам, освещаемым чадящими лампами. Анориэль пыталась запомнить плетение путей — но измученный разум отказывался работать. Силуэт женщины, идущей впереди, казался размытым пятном. В конце концов они оказались в большом зале, выложенном пожелтевшей плиткой. За решетчатыми окнами висела густая мгла, позволяя лишь предположить, что там, за стенами, ранний вечер. Неприятная старуха в некогда белом халате в передвкушении облизнула пальцы на правой руке:
— Девица или уже нет? Сейчас проверим.
Стоило эльфийке представить, что будут делать этими длинными пальцами, к горлу подступила тошнота, голова закружилась. Она пошатнулась и повисла на руках своей надзирательницы.
— Да какая разница. Пришельцев и так разбирают. Так что иди-ка ты отсюда, пока она умом не тронулась.
Спасена. Когда старуха вышла, Анориэль испытала такое облегчение, как если бы Владыки Света лично явились оградить её от бесчестья. Она покорно позволила раздеть себя и уложить в крепко сколоченную деревянную бадью, где ей занялись две служанки, девицы с крупными и простоватыми, словом — типично человеческими, чертами. Одна осторожно, дабы не повредить кожу, стала оттирать пот и пыль, въевшиеся за время сидения взаперти, а вторая взялась за гребень, чтобы расчесать длинные волосы.
— Красивая ты, — приговаривала служанка, ловко орудуя гребнем, — волосы как лунный свет! Может, повезет и лорд какой-нибудь купит. Ни в чём нуждаться не будешь.
Анориэль лишь с тоской посмотрела на окна. Она должна выжить — это всё, что имело значение. А пока стоит притвориться покорной и ждать.
Служанки вытерли её видавшим виды, но чистым полотенцем и облачили в прозрачную сорочку, не скрывающую ровном счётом ничего. Как раз вернулась надзирательница. Довольно усмехнулась:
— Как раз вовремя. Совсем другое дело!
— Удачи! — хором пожелали служанки. Эльфийке даже показалось, что искренне.
Снова сеть бесконечных коридоров, добротная окованная железом дверь, через которую её вытолкали с центр тёмного зала, куда с потолка падал одинокий светлый луч, позволяя рассмотреть «товар» во всей красе. Когда глаза немного привыкли к контрастам, Анориэль смогла разглядеть трибуну аукциониста и контуры многочисленных лож. Лица сидящих скрывали тени, зато отлично было видно холёные руки в драгоценных перстнях, вычурные оголовья тростей, шикарные ткани сюртуков...
— Лот номер семь, — с энтузиазмом провозгласил аукционист, дав участникам буквально пару минут, чтобы полюбоваться эльфийкой, — гостья из иных миров, экзотическая жемчужина, что украсит любую коллекцию! Стартовая цена — десять бусин!
Предложения посыпались незамедлительно.
— Пятнадцать!
— Семнадцать!
— Двадцать!
— Тридцать пять! — предложил человек из первого ряда. Его толстые сальные пальцы будто в предвкушении мяли красный бархатный платок. Анориэль представила, что эти пальцы бесстыдно дотрагиваются до её тела — и собрала всю свою волю, чтобы остаться стоять прямо и гордо.
— Тридцать пять! Кто больше? — по традиции спросил аукционист. — Тридцать пять раз! Тридцать пять два!..
Сердце от страха готово было выскочить из груди.
— Пятьдесят, — другой голос, уверенный, спокойный, чем-то даже гипнотический.
— Шестьдесят! — обладатель толстых пальцев не собирался сдаваться.
— Сто, — надменно перебил его оппонент. — А если кто-то не понимает намёков и будет упорствовать в том, чтобы изрядно поистратиться, то вместо денег ему придётся платить кровью.
В аукционном зале повисла тишина, испорченная лишь гневным визгом:
— Ты мне угрожаешь?! Ты кто такой вообще?!
— Я — сумеречный убийца, — был ответ.
Секундное раздумье и недоверчиво испуганное:
— Тебя же повесили! Трижды!
— Как очень правильно болтает чернь, демона нельзя повесить, как обычного бродягу, — эту фразу сумеречный убийца произнес с оттенком нескрываемого самодовольства.
— А, друг мой дружочек, вы всё ещё совершенно не знаете слова компромисс-компромиссик! — хохотнул мужчина в круглых очках, чьи стёкла отражали свет, и казалось, будто они парят в темноте, — с козырных карточек заходите!
— Вы хорошо меня знаете, доктор.
— Мне кажется, сейчас такой случай, когда дорогой сэр не уступит свою добычу даже мне. — Этого мужчину Анориэль без колебаний причислила к людям благородных кровей.
— Вы правы, любезный лорд. При всей моей искренней любви — даже вам.
— Вы что, сговорились?! — жалобно провыл господин «сальные пальцы». — Это нарушение правил аукциона!
— Никаких нарушений-прегрешений, — подбодрил его доктор. — Если вы хотите продолжать-рисковать, делайте ставочку!
Платок протестующе треснул, не выдержав гнева хозяина, но ставки за этим не последовало.
— Сто бусин раз! Сто бусин два! Сто бусин три! Продано господину убийце! — с пугающей привычностью объявил аукционист.
Двое громил подхватили Анориэль под руки и потащили прочь из зала. На этот раз её заперли в комнате не в пример приличнее — тут были кресла, стол, даже потёртый ковер с растительными узорами. Уходя громилы кинули ей пальто и сапоги. Обувь оказалась тесной, а пальто наоборот слишком большим, но эльфийка по крайней мере перестала чувствовать себя голой и беззащитной. Хоть какое-то утешение, ведь она так и не смогла решить, что хуже — попасть к этому неприятному типу из первого ряда... или к кому-то, кто сам называет себя убийца и демон. Интересно, какой он, новый... хозяин? До этого Анориэль не позволяла себе использовать это слово — но именно сейчас она окончательно осознала, в каком удручающем положении оказалась.
Каждый раз слыша звук шагов за дверью, эльфийка вздрагивала и готовилась к худшему. Неизвестность терзала её, как когти обезумевшего дикого зверя. Когда дверь стала открываться — медленно, как во сне — Анориэль мысленно готова была увидеть самое немыслимое чудовище, какое только можно себе представить... Ничего подобного. Мужчина не походит на людей этого мира, что встречались ей прежде. Черты его лица были тонкими, острыми, будто это и не человек вовсе, а один из эльфов. Чёрные миндалевидные глаза, что смотрели на неё с искренним восхищением и любопытством, почему-то сразу показались Анориэль заслуживающими доверия. Возможно то было лишь жестом отчаяния, но она перешагнула через свою гордость и предубеждения против людей и тихо попросила:
— Помогите мне, господин. Меня купили на аукционе. Я не хочу...
— Ни слова больше, — он обаятельно улыбнулся и приложил палец к губам. Где-то в глубине подсознания мелькнула мысль, что она уже где-то слышала этот голос... мелькнула и исчезла.
Мужчина выглянул в коридор, плутовато огляделся и протянул руку:
— Что стоишь, побежали, пока никого нет!
Колебалась Анориэль недолго. Она крепко сжала предложенную ладонь.
Он был быстр, как ветер — словно и впрямь был выходцем из эльфийского народа. Ослабленная темнотой, Анориэль, что всегда считала себя непревзойденной бегуньей, едва поспевала за ним. Изредка откуда-то сбоку раздавалось недоуменное «Эй!», заставляя эльфийку холодеть от страха. Но ничего кроме выкриков не омрачило их побега. Мужчина предупредительно распахнул дверцу кареты, помог Анориэль забраться внутрь и приказал кучеру гнать во весь опор. За окном замелькали дома — низкие, бедные, торчащие из тумана, как остовы затонувших кораблей из океана.
Подобрать слова было сложно, но нужно было сказать хоть что-то, и эльфийка бестолково выговорила:
— Спасибо. Если бы не вы...
— Брось, это пустяк, — он ободряюще положил руку на плечо. — Я — Ян, кстати. Цзяо Ян. А как я могу к тебе обращаться, милая пташка?
— Анориэль. Из Светлого Града, — представилась эльфийка и, насколько позволяла карета, попыталась исполнить приличествующий знакомству поклон.
— Из «дыры», значит? — тем временем продолжил новый знакомый и спаситель. — Повезло тебе, что ты девушка. Есть шанс смешаться с толпой и прожить относительно долгую жизнь. Мужчин отправляют к её высочеству. Оттуда редко возвращаются.
— Со мной было двое мужчин, — с печалью в сердце призналась Анориэль. — Их уже никуда не отправят.
— Возможно тебя утешит, что тем, кто их убил, всыплют по первое число. Или даже повесят, — подбодрил её Ян. То есть, наверное подбодрил. Анориэль знала, что люди в большинстве своем находят месть достойным лекарством от скорби. Ей, эльфийке, всегда казалось это диким. Возможно, смерть — это милосердие для сбившегося с Пути Света, но как она может избавить от тяжести потери? Нет, этого ей никогда не понять.
Погруженная в свои мысли, Анориэль рассеяно стала смотреть в окно кареты. Сумерки становились всё более тёмными и зловещими, напоминая о таинственном человеке, что носил их прозвище.
— Он ведь не найдёт нас, правда? — она сама не заметила, что произнесла эти слова вслух. — Сумеречный убийца?
— Можешь не беспокоится на его счёт, — с нездоровой уверенностью пообещал Ян, чем только добавил девушке тревог.
— Но он обещал... Он сказал... Такие, как он, слов на ветер не бросают... — бестолково пролепетала Анориэль, одновременно надеясь и боясь этой надежды.
— Видишь ли, — лицо Яна приобрело выражение, как у нашкодившего котёнка, — никто не будет нас преследовать, потому что сумеречный убийца — это я. И я правда заплатил сто бусин, перед тем, как мы сбежали, так что даже у чёрного рынка не будет никаких претензий. Можешь расслабиться.
Наверное, если бы он её ударил, Анориэль приняла бы это с большим достоинством. Муки плоти ничто по сравнению с болью от разбиваемых надежд.
— Тогда почему? — она резко смахнула слезы, предательски выступившие в уголках глаз.
— Потому что ты меня попросила, — как само собой разумеющееся произнес Ян. — Ну что ты расстроилась, глупая пташка, так же гораздо веселее, чем чинно выйти через парадный вход!
— Дать надежду, чтобы потом её отобрать — это весело? — страх куда-то пропал, сменившись холодной, древней яростью, что знакома любому эльфу, встретившему демона.
Ян театрально закатил глаза.
— Я не понимаю, что тебе не нравится. Чтобы вытащить тебя из этой грязной дыры я потратил четыре браслета эссенции. Чтоб ты знала, это очень, очень много. И это называется благодарность? В вашем мире все такие невоспитанные, или только ты?
Анориэль прикусила губу. Может ли быть, что она действительно сделала поспешные выводы, руководствуясь лишь прозвищем? Разве в Светлом Граде не учат читать взгляды и не слушать слов? Владыки Света, дайте сил разобраться!
— Простите... — выдавила из себя эльфийка.
— Давай без формальностей, — Ян тут же прекратил корчить оскорблённое достоинство и улыбнулся.
— Прос..ти... — послушно поправилась Анориэль.
— Прощаю, — он просиял и пересел с сиденья напротив на то, что было рядом. Приобнял её за плечи — уже совсем не по-дружески, что заставило эльфийку вновь задрожать.
— Ты боишься меня? — шёпот раздался прямо над ухом, странный шёпот, страшный, совсем не похожий на его обычную манеру разговаривать, будто приоткрылась форточка в бездну, где обитает безумие.
— Боюсь, — честно призналась Анориэль. — Боюсь, потому что не могу тебя понять.
— Вот как, — Ян огорчённо вздохнул и убрал руку. Тревога чуть отступила. — Распространённая проблема у тех, кто со мной общается. Это немного расстраивает. Впрочем, ты права. Когда тебя чуть не продали жирному хмырю из высокородных, волей-неволей начнешь придумывать всякие ужасы.
Он порылся в кармане сюртука и достал горсть конфет.
— Хочешь?
В Светлом Граде угощать и принимать сладости было принято лишь среди близких друзей. У людей не так? Или он правда хочет стать её другом? Эти чёрные глаза казались искренними, даже слишком. И Анориэль бы поверила ему — если бы не слышала того, другого голоса. С другой стороны, Ян единственный, кто попытался помочь ей, чужой в этом мире.
Анориэль медленно приняла конфету, развернула и откусила половину.
Карета внезапно остановилась.
Над вершиной холма, где они оказались, висела такая же туча, как над городом, а вот долина внизу была залита яркими, слепящими, радостными солнечными лучами.
— В этом мире всегда омерзительная погода. Но есть такие места, где всё еще светло. Мне почему-то захотелось подарить тебе немного света.
Встав у неё за спиной, Ян положил голову эльфийке на плечо и обнял за талию. Но в этот раз объятия не вызвали у Анориэль нехороших предчувствий. Она просто смотрела на чистое небо, которое считала потерянным навсегда, и чувствовала себя невероятно, по-детски счастливой. Будто это ясное пятно посреди туч служило обещанием богов, что её скрижаль действительно ещё не закончена.
ЛитСовет
Только что
