Читать онлайн
"Наследие вороны"

Мистер Крайтон натужно кашлял, и выносить это становилось всë труднее с каждым шагом в глубь подземелья. Они шли дальше по туннелю, каменные стены усиливали звук ударов узловатой трости по полу, стук каплей воды и кашель искусствоведа. Флоренс зябко ëжилась, куталась в большую пушистую кофту и шмыгала носом. «Если он часто здесь находится, неудивительно, что этот дурацкий кашель совсем не проходит», — думала она, разглядывая сгорбленную спину впереди.

— Мистер Крайтон? — позвала Флоренс, но не увидела реакции. Пришлось коснуться его плеча.
— Д-д-да, м-мисс В-вивáн?

«Он и раньше заикался или это от холода?» — удивилась она.

— Далëко ещë идти?
— М-минут д-десять. Г-галерея з-за п-поворотом.

Отвечая на вопрос, мистер Крайтон сгорбился сильнее, будто на его плечи давил тяжëлый невидимый груз. Флоренс перестроила зрение, как учила Сильвира, чтобы увидеть вязкую тень с Граней на нëм. Никого там не было. Груз правда оказался незримым.

Мистер Крайтон уверял, что нашëл заброшенную галерею с единственной и очень странной картиной, но эксперты из местного музея не смогли найти ничего ценного в его находке. Назвали посредственным новоделом и уехали обратно в Монро.

Он продолжал писать об этом у себя в Х. Десятки постов про подземелье, галерею, картину, людей, которые на ней изображены, и необычный стиль работы привлекли внимание Сильвиры. Столетняя ведьма полюбила Интернет чуть ли не больше Флоренс и еë знакомых из школы, поэтому снова превратилась в белую ворону и вернулась через несколько дней с царапинами на крыльях. «Нужно посмотреть, что там такое, но я не смогу пробраться без проводника», — сказала Сильвира и пообещала ждать их над садом. Почему она просто не пошла поговорить с чудаковатым искусствоведом, стало понятно в туннеле. Ей нравился простор и леса, а не каменные мешки, где нечем дышать.

— М-мисс, о-острожнее, з-з-десь с-скольз...

Мистер Крайтон попытался предупредить еë, повернулся и прогадал: с грохотом растянулся на земле сам. Трость отлетела в сторону, фонарик с треском разбился.

— Да что ж такое-то...

Флоренс подошла, хватаясь за влажную шершавую стену, опустилась на колени и с сомнением посмотрела на него. До сих пор казалось, что ему лет сорок, но сейчас его лицо изменилось. Морщины смазались, стëрлась родинка под правым глазом. Он остался болезненно бледным и с мешками под глазами, но теперь казался лет на двадцать моложе. «Что же вы скрываете, мистер Крайтон?» — она коснулась его лба и тут же отдëрнула руку.

Еë ослепило видение, причëм даже более непонятное, чем обычно: в полутьме вспыхнули пять толстых чëрных свечей, глаза заслезились, горло сдавила судорога. Всего лишь пять свечей, но ощущение, будто она в центре пожара, и языки пламени лизали кожу, не оставляя ожогов.

Он смотрел на неë пристально, не отводя взгляда светло-серых, словно выцветших, глаз. Такие же, но зелëные, были у Сильвиры. На губах застыла дрожащая улыбка.

— Меня раскрыли, да? — тихо спросил он, провëл ладонью по лицу, смазывая остатки грима. — Да уж, точно... Не могли бы вы подать мне эту штуку, мисс?

Флоренс потянулась за тростью. Взгляды пересеклись, кончики длинных волос щекотали его кожу, тяжëлое дыхание согревало губы. Оказавшись вблизи, он смотрел на неë так, будто впервые увидел и теперь пытался запомнить каждую деталь. Она и сама взглянула на него другими глазами. Без следов искусственного старения мистер Крайтон выглядел почти симпатичным, но эти свечи... Что, во имя всех Святых, значило это видение?

— Она правда вам нужна? — Флоренс нахмурилась, повертев в руках трость.
— Да, — без колебаний ответил мистер Крайтон. — Хожу я и правда еле-еле. Такое вот недоразумение. Так отдашь?

Она отдëрнула руку, не давая ему перехватить трость. Чем меньше у человека возможностей нанести удар, тем лучше. Флоренс придерживалась этого правила с тех пор, как еë заперли в подвале под милым домиком с роскошным садом. Заперли и заставили смотреть, как одна за другой гибли еë знакомые.

— Вы не заикаетесь.
— Да, это было для образа.
— А зовут-то вас как?
— Не, имя настоящее. Но для удобства можешь называть меня Марк.

Его ладонь оказалась чуть влажной и холодной, как льдина, а рукопожатие — неожиданно крепким.

— Тогда я Фло.

Он поднялся, опираясь на трость и протянутую руку Флоренс. Теперь они шли почти вплотную друг за другом, медленно и осторожно переставляя скользившие ноги. Несколько ярдов впереди покрывал тонкий слой льда.

— Фло, держись за меня, за поворотом крутой спуск.
— Ты же сам едва ходишь, Марк.
— Ну... Я привык здесь ходить.

С кислой усмешкой, мысленно ругая Сильвиру за еë «важное задание», Флоренс дала Марку взять себя под руку. Поддержки от него было мало, но уверенность в следующем шаге крепла с каждой секундой. Опасный участок остался позади, но они всë ещë шли рядом.

— Зачем тебе этот маскарад?
— Как бы сказать... Случалось ли с тобой что-то странное, Фло? Такое, что расскажи кому, к психиатру запишут.

Флоренс нервно хихикнула и тут же прикрыла рот ладонью. Что-то странное? Список был огромным, она не знала, что и выбрать. Факт, что она три месяца дружила с девушкой, которой не существовало? И с еë братом, который был всë это время живым трупом? Может, то, что еë наставница превращалась в белую ворону и жила больше сотни лет? Или еë собственное проклятие-дар, обращаться с которым мудро так и не получалось?

— Ну... Мне было пять. Я упала в Сену, такая нелепая ситуация, — она замялась, и Марк выгнул бровь в ожидании продолжения. — Я никогда не училась плавать, но в тот момент не тонула. Я дышала, как будто у меня жабры выросли, разглядывала рыб. Там был такой серьëзный сом! Серьëзный и жутко смешной. Помню, я пыталась тронуть его усы и рыдала, потому что меня вытащили на берег и помешали. Как ты понимаешь, мне не поверили. Ребëнок, богатая фантазия...

С тех пор она и начала видеть обрывки людских преступлений из-за прикосновений. Но эта часть не открывалась первому встречному. Ведьме можно рассказывать о своих странностях и приключениях, но способности — табу. Когда еë пытались утопить второй раз, ничего подобного не произошло, поэтому дыхание под водой частью своего проклятия Фло не считала.

— А со мной разговаривают картины.
— Что?
— Да, — губы Марка расползлись в улыбке, но в глазах не появилось даже проблеска искреннего веселья. — Картины. Если изображëн человек, он расскажет свою историю. Так было со всеми, кроме этой. Как ты понимаешь, меня считали придурком. Даже вот что, — кивнул на трость, — осталось на память о детстве.

Флоренс чуть сильнее сжала его руку.
— Но при чëм здесь...
— Я просто хотел, чтобы люди поверили. Хотелось казаться весомее. Все эти эксперты смотрели на меня с таким недоверием, как только узнавали, что писал человек с минимумом опыта. Вот я и... — он отвëл взгляд, прочистил горло и только после вновь глянул на неë. — Готовился.
— Это же проверяется в секунду, — хмыкнула Флоренс. — Друг рассказывал мне, что со знанием твоего имени найти можно вообще. Если знать, где искать.

Сказала и прикусила губу. Мэтт говорил так, когда у них был только один подозреваемый по тому делу. Они были уверены в правильности своей теории настолько, что решились украсть телефон, и тогда это казалось чуть ли не самым безумным поступком в жизни. Спустя два года Флоренс смеялась над прошлой собой. Смеялась горько, до слëз и приëмов рецептурных успокоительных. Без антидепрессантов кошмары не отступали, в голове звучали крики боли и сотни «а что если?» Что если они не стали бы вмешиваться? Что если она пошла бы в тот дом? Что если...

— Знаю, знаю! Но они б хотя бы выслушали. Но я и тут ошибся. Приехала ты. Школьница ещë, да?
— Студентка, — на автомате поправила Флоренс. — Собираю информацию для проекта.

Будущая профессия Флоренс имела мало что общего с картинами и искусством, но вот расследования дел Граней, с которыми ей как ученице ведьмы теперь приходилось сталкиваться ежедневно, могли пересечься с любой сферой жизни. На прошлой неделе пришлось учиться чинить машины (опытный механик выгнал еë из мастерской и попросил больше не заниматься ничем сложнее заправки), а до этого — записаться в шахматный клуб. На этот раз Сильвира заинтересовалась нераскрытым делом об исчезновении пяти учëных аж в пятидесятых, и Флоренс оставалось только вздохнуть. Если этой женщине что-то приходило в голову, здравый смысл отходил на десятый план. Одно радовало: с таким распорядком она чувствовала себя героиней книг любимой мадам Агаты.

Туннель закончился резко, просто выплюнул их в яркий дневной свет, в огромный мертвеющий сад при разрушенной усадьбе. Тяжëлый удушливый аромат ударил в нос, вскружил голову. Флоренс пошатнулась в поисках опоры, сильнее прижалась к Марку, и вместе они едва не упали вновь. Перед глазами распустилось бордовое море, сначала показавшееся кровью. Сердце глухо стукнуло в груди и замерло, замëрзло вместе с целым миром вокруг, с их телами.

В первые мгновения Флоренс и не поняла, что еë снова вытолкнуло на Грани мироздания. Просто тело стало лëгким, почти невесомым, исчезли запахи, больше не ощущался вкус крови на прокушенной губе. Бордовое море застыло без движения, только теперь стало понятно, что это всего лишь тусклые бордовые розы, единственные живые растения в странном саду. Деревья здесь высохли, листья других цветов свернулись тугими узлами. Стоило прикоснуться, они осыпались на землю пеплом. «Пять горящих свечей, пепел мëртвого сада...»

— А когда я была маленькой, — за спиной раздался голос Сильвиры, — мама выращивала цветы и лечебные травы. Она уважала розы, говорила, что они могут вырасти даже из пепла. И всегда добавляла: «Но надо ли нам это?»

В тускнеющем мире Граней Сильвира выглядела своей. Белая коса, чëрное платье, бледно-зелёные глаза. Она с меланхоличным видом сидела на разбитых ступеньках и крутила в руках одну из садовых роз. Длинные шипы впивались в тонкие пальцы, кровь стекала по ладоням и запястьям, теряясь в широких рукавах.

Сильвира редко говорила «просто так», из еë слов чаще всего складывалась загадка, разбираться с которой обязательно приходилось самой.

— Почему?
— Розы, — Сильвира поправила выбившуюся из косы прядь, — впитывают в себя окружение, когда растут. Если впитают боль и скорбь, они могут сами стать чудовищами.

Сказала и смяла бутон в ладони. Лепестки почернели, сморщились и осыпались кучкой пепла.

— Сильв, у тебя руки в порезах, заразишься.
— А? — Сильвира вздрогнула, будто проснулась. — Ничего, Фло, потом вылечусь. Меня не убить так просто, помнишь?

Флоренс подошла, села на ту же ступеньку и взяла еë за измазанную пеплом руку. Раньше они уже сидели так, тогда Сильв трепала еë волосы, пила какао со сливками и рассказывала про призраков и проклятия. Теперь позиции поменялись.

— Но тебя можно ранить. Это я тоже помню. Что случилось?
— Это... Мой дом. Здесь много прóклятых вещей, опасное местечко.
— Тогда Марку нельзя здесь быть! — всполошилась Флоренс.
— Ты так думаешь, сестра?
— Тут же опасно! Если только... Надо посмотреть картину. Выпусти меня, Сильв.

Сильвира кивнула, но, прежде чем открыть врата, поднялась и большими пальцами коснулась висков Флоренс. По телу разлился приятный холодок.

Возвращение в сад стало новым ударом под дых, но теперь, с чарами Сильвиры, гораздо слабее. Фло замерла, положив руки на плечи Марку, в паре дюймов от его лица. Она не видела его глаз и чуть покрасневшиз щëк, в голове снова вспыхнули чëрные свечи.

— Чудесное место, да, Фло? — услышала она через треск пламени в голове. — Эти цветы тоже шепчут, зовут... Ты их слышишь?

«Ещë б ты эту гадость слушала! Ага! Но ему скажи, что слышишь».
«Сильв! Ты вернулась!»
«Ага. Старушек иногда одолевает меланхолия, но это проходит. Слушай, мальчик почти того».

Флоренс видела это. Его измождëнное била дрожь, он пытался высвободиться из объятий, отступить. Ещë шаг назад, и Марк повалился бы в бордовое море роз, которые с готовностью выставили длинные шипы. Ещë немного, и они проткнут его насквозь и вытянут жизнь по капле.

— Да, слышу. Они зовут к себе, тянут зайти и насладиться ароматом.
— Да... Всë так, Фло...
— Но прислушайся и ко мне, Марк.

Флоренс приподнялась на цыпочках и поцеловала его в сухие обветренные губы с горьким привкусом лекарств. Марк замер, взгляд лихорадочно блестевших глаз снова стал осмысленным.

— Флоренс, — он коснулся губ пальцами, потряс головой. — Но ты же... Ты не...
— Пойдëм посмотрим картину, Марк.
— Да... Конечно.

Под тихий стук трости они вошли в разрушенное здание. На первом этаже пахло пылью, толстым слоем покрывавшую перила и каминную полку, где-то наверху гудел ветер. Мебели не осталось, только пара треснувших зеркал в вычурных рамах висела на покрытых копотью стенах. «Это не похоже на галерею, — подумала Флоренс. — И картина правда только одна».

Марк остановился рядом с давно потухшим камином. Над ним висела картина в простой раме, не тронутая временем. Краски яркие, холст целый, еë будто только что нарисовали и повесили здесь для рассказа о призрачных историях. Туристы любили тайны и легенды.

На картине изображено пять хмурых мужчин в старомодных костюмах. Флоренс достала из кармана кофты пожелтевшую газетную вырезку с заголовком «Исчезновение учëных в Вашингтоне по-прежнему не раскрыто». Ниже значились имена и фотографии пропавших.

— Это же те самые, — Марк заглянул ей через плечо. — Как странно.
— Да нет... Ничего странного.

Флоренс подошла ближе. На каминной полке стоял высокий канделябр для пяти свечей. На каждом рожке остались следы чëрного воска.

— Что ты имеешь в виду?
— Пять пропавших людей, картина с ними, пять чëрных свечей, перевëрнутая звезда внутри камина, ставшие чудовищами розы... И ты, Марк.

Он дëрнулся как от пощëчины, отступил на шаг и заозирался в поисках поддержки. Помогать ему никто не спешил, вдали громко каркнула ворона.

— К чему ты ведëшь, Фло?
— Учëных не нашли, потому что, — она сделала паузу, специально глядя Марку в глаза, — это не картина с их изображением, это они и есть. Розы в саду высасывают жизнь из тех, кого протыкают шипами, поэтому продолжают цвести на пепелище. Чëрные свечи и печать — часть ритуала поглощения, чтобы перенести тела. В пятьдесят третьем году они сожрали пятерых участников исследовательской группы, этого хватило на несколько десятилетий.
— Это же просто цветы, боги, Фло... Они не могут...
— Да, цветы не могут заманить жертву и провести ритуал с чëрными свечами. Но человек — может. И вот одна деталь... — она повернула газетную вырезку. На обратной стороне был приведëн весь список членов исследовательской группы. — Учëных было шесть. Последний заявил, что болел и не был с остальными в день исчезновения. Его звали Маркус Крайтон. Знакомое имя, да?
— Я... Я...
— Розы соблазняют того, кто слаб духом. Ты поддался им, заманил остальных сюда и помог избавиться от тел. Взамен они дарили тебе молодость. Поэтому чëрные свечи снятся тебе в кошмарах. Но вот энергия на исходе, вам нужна новая жертва, поэтому началась шумиха в сети. Но в этот раз...
— Никто не слушал. Да, Флоренс. Я повëлся на сказки роз, предал друзей, а теперь этот сад готов сожрать меня, — Марк нервно рассмеялся.

«Никогда не доверяй существам с Граней, они всегда действуют ради себя», — ещë раз напомнила Сильвира первое правило ведьм.

— Заслуженное наказание, Марк.
— Ну нет, Фло... У меня ещë есть козырь!

«Нет у тебя ничего», — подумала Флоренс, глядя в спину убегающему Марку. Ещë пару лет назад она могла поддаться и стать новой жертвой сада, но теперь еë разум спрятан за стеной, на которой сидели белые вороны. Такие же, как она.

В саду бордовых роз стояла тишина. Тело Марка неподвижно чернело в красном море.

— Что будем делать с ними, Сильв? — спросила Флоренс, услышав шарканье шагов за спиной.
— Ничего.
Флоренс вздрогнула.
— В смысле?
— Мы ничего не можем против них. Мы слабы, Фло. Но привязанная к месту тварь сожрëт себя сама, когда закончится энергия.
— Но как же...
Сильвира улыбнулась, рассматривая еë озадаченное лицо.
— Иногда лучший способ спасти целый мир — закрыть дверь и не мешать.