Читать онлайн
"Жезлы Абсолютной власти , Часть 1"

…Бипп скрипел оскаленными зубами, издавая жуткие хлюпающие звуки: «О-опоп, о-поп». Рядом с Биппом сидел отец, глаза его, невидящие, вращались бельмами, его открытый черный рот исторгал вопли: «Кто у тебя в команде, кого ты взял? Это готы!» Бипп рванулся вперед и клацнул зубами, зажав в челюстях правую руку…

Кай Валент застонал от жуткой боли. Дернулся, просыпаясь. Не сразу до него дошло, где он, что с ним? Сквозь муть в глазах смотрел в лицо, склонившееся над ним.

- Бипп…

- Какой Бипп?! Валент, очнись! У нас на триреме готы! – кричал ему в лицо перепуганный взъерошенный Гай Аврелий. – Кого ты нанимал в команду? Кого ты взял?

Окончательно проснулся Кай Валент. Вспомнил, он на корабле, а эти хлюпающие звуки – удары весел по воде.

Какой жуткий сон привиделся: слепой отец с черным ртом, Бипп, бедный пес, оставшийся на вилле. Его призрачные челюсти напомнили Каю о ране, она горела огнем под повязкой, не первой свежести.

Лежал Кай Валент на разостланном плаще, уснул, как есть, обутый в кальцеи, одетый в тунику трибуна латиклавия.

Вчера, когда они отплыли из Рима, чудом удрав от преторианцев кесаря, Гай Аврелий, радостный, что он в безопасности, вывалил из походного мешка съестные припасы, где было и вино в запечатанных кувшинах. Напились до умопомрачения. Даже Герострата напоили. Вообще-то, Кай Валент изменил свое отношение к личному рабу.

Благодаря Герострату, на судне в целости-сохранности находился, упрятанный в сумку, золотой Колаис. Непромокаемую эту сумку Герострат спустил на нижний ярус, где трудились таламиты, гребцы. Большинство из них сидели по щиколотку в воде; гребцы, кого дразнили слепцами, поскольку они не видели своих весел, подчинялись только звукам весельной песни.

Герострат оставил сумку у ног первого в ряду таламита, показал ему кулак - по заросшему лицу гребца струями бежал пот, - и сказал: «Отвечаешь головой! Эта сумка – капитана «Орла». Он тебя вознаградит, будешь богатым, как я…или будешь рыб кормить».

Таламиту было всё равно, оставили у его ног сумку или греческий огонь. Таламит горланил свою со всеми песню-вой, натружено работая веслом.

Герострат часто мотался проверять, на месте ли сумка?

Его хозяин, кого команда триремы называла капитаном, триархом, напившись до чертиков, болтал несусветное: его – де никто не понимает, даже отец, Марий Алкивиад, все вокруг ополчились против трибуна. За что? За то, что он хочет объединить все народы мира, а мир обнажил против него меч! Вот даже Герострат спалил храм Афродиты.., нет, Атлантиды… Хозяин так и не смог вспомнить, какой храм сжег тезка его раба.

Кай Валент, - а пьяные глаза у него смешные, - прижимал палец к губам, попадая пальцем себе на подбородок, плел непонятное Герострату:

- Я украл Золотого Колаиса у самого…Дия…Ты знаешь, кто он? – глаза господина уподобились глазам дикого барса, видел такого Герострат в зверинце. Подумав, Кай Валент выдавил из себя: – Он колдун! Герострат…он превратит тебя в Афродиту…хм, в Артемиду…..А меня он не тронет.., нет. Почему?..Я украл у него Золотой Колаис…А этот конь с крыльями бабочки…игрушка его детишек…Малепусеньких таких…эльфов!

- Может спать будем, господин мой?

- С тобой спать? Ты в уме, головастик? Я сплю с мадоннами…- господин крутил в воздухе замысловатые жесты своих холеных ладоней. - …С кем, не помню…да, была сучка…Аулия Велиа-ана….Была…Ее крысы сожрали…Была Глория…Герострат, как мне больно…кентавр вырвался…она моя невеста… Глория красавица…Ты думаешь, не люблю ее ? Люблю.., никому не отдам…Гер, я..женюсь на Глории, назло отцу…какому отцу? Отцу Глории – Элию Антонию Фабию…Кесаря ненавижу.., хотел украсть мою невесту…Я ее не отпущу…женюсь!.. Гер, я тебе отдал ожерелье…розовый жемчуг, где оно?...Спрятал в сумку…О, Гер, я тебя награжу…за такой подвиг! …Она – моя жена…Глория, моя жена, по праву руки…какой? Не помню, Гер, наверняка...правой руки….Гер…дай ухо…скажу страшную тайну…Я хочу убить врага…Его зовут…сын Дия….Ан…Антир…он – исчадие ада…Элин, пес, хотел выкрасть…Мою Элин…Я на ней тоже женюсь…Чего смотришь, Гер? И тебя женю…На Аулии Велиане…Она сучка, а ты сделаешь ее весталкой…О,о, Гер…никто меня не любит…Никто! Даже мой отец меня не любит…Он меня…презирает…чую нутром…Давит, давит…как конь с золотым брюхом…А чего я не сармат, Гер? У них – наложниц и жен…как звезд над тобой…Так бы женился на всех и на этой…

Кай Валент запнулся. И вдруг упал лицом на колени раба, задыхаясь, завыл от непонятной боли.

С трудом Герострат, сам хорошо выпивший, затащил господина в палатку, стоявшую на корме, под вздыбившемся рыбьим хвостом корабля. В палатке уже дрых Гай Аврелий.

Кая Валента трусило, будто стоял он голым на морозном ветру. Герострат совал к его губам, ронявшим проклятия, кубок с водой. Господин выворачивался, дышал прерывисто. Раб испуганно таращился в его неестественно раскрытые глаза, словно он умирал.

Кай Валент, икая, зашептал:

- Плохо мне, Гер… Что я пил? Вино черно-тинтовое? …Нет, Аврелий, зараза, подсунул дешевую дрянь…

Стал Герострат умолять господина выйти обратно на палубу и вырвать, два пальца в рот и вино выльется из нутра.

Внутренности горели, как в огне, а на рвоту не тянуло. Не знал Герострат, что пить до беспамятства его господину категорически нельзя, не принимает его организм вино в большом количестве.

Только под утро Герострату удалось уложить господина: он так страдал, катаясь по палатке, что капали слезы из пьяных глаз раба. Но, слава Богам, боли оставили Кая Валента и он, лежа ничком, забылся в страшном сне.

Люди Гая Аврелия покатом, тоже пьяные, спали на корме.

Герострат ползком вылез под светлеющее небо. На палубе, сплошняком закрывавшей ряды гребцов, прохаживались матросы. Заметил, странные они какие-то, разговаривают на чужом языке, дисциплину не соблюдают, часто регочут, поигрывая ножами. Герострат слышал от Кая Валента, что матросов на судне двадцать пять человек. Но у Герострата двоилось в глазах, ему чудилось – их сотня!

Трирема уверенно продвигалась к Пропонтиде, приводимая в движение ста с лишним гребцами. Звучала отрывисто волынка, весла дружно опускались в воду спокойного моря.

Полный штиль.

Над Геростратом, растянувшимся у входа в палатку, гасли южные звезды. Море еще тонуло во мраке, только вблизи белые хребты волн светились зеленым перламутром.

Засыпая, Герострат рассуждал, в правильном ли порядке он разложил военную одежду трибуна? Эту одежду Герострат лично укладывал в сумку еще на вилле. Так, офицерский серебряный браслет на нем, пурпурный пояс и меч здесь. Туник у него три штуки. Завтра наденет свежую, а те надо стирать, перевязать бечевой, и за борт – море постирает. Нет шлема с султаном, его Герострат не нашел. Нет поясных птеруг, а, значит, костюм трибуна латиклавия, субармалис, не полный. Осмелился спросить у господина, где его птеруги, - пьяные глаза смотрели на раба недоуменно. Господин тогда шепотом ответил:

- Меня раздели, Гер…До нитки…Сама Глория раздевала…и выгнала меня…голым…Глория меня не любит…Гер, меня никто не любит, никто!...

… Герострат повздыхал, покрутился, устраиваясь на жестких досках палубы, и заснул.

А утром…Утром пришло жуткое отрезвление.

…Кай Валент рывком сел, не понимая, о чем ему кричит перепуганный Гай Аврелий.

- Какие готы? Ты пьян? – но пьян был сам трибун латиклавия, как будто и не спал.

- Мой легионер знает язык готов, он подслушал разговор команды. Твои матросы говорят на готском языке! Где ты их набрал, трибун?!

- Не ори! – Кай Валент турнул легата, чтобы сел, не нависал над ним. Тот плюхнулся на пол.- Успокойся, Гай Аврелий! Команду набирал мой отец, я ему доверяю!

Кай Валент крикнул Герострату, чтобы принес воды, в горле пересохло.

Взлохмаченная нечесаная голова Герострата появилась в проеме палатки, и тут же исчезла.

Кай Валент держался за лоб. Такое с ним случилось впервые. Что его дёрнуло пойти на поводу у Гая Аврелия и упиться так, что даже обнимался с Геростратом, жалуясь ему. На, что жалуясь?! Чуть не плакал…Или плакал?..Противно…Что-то пошло не так…Свадьба сорвалась…Фабий Марк Виктор убит…Отец в ярости…

Кай Валент никак не мог соединить нити событий, что за чем? Виноват кто? Винитар?... С него всё началось, с гладиатора Цитуса?..Нет, началось всё с Аулии Велианы…Она, курица, выболтала тайну Фабии Глории…Или..всё началось с той проклятой ночи Сатурналий? когда отец, надев на сына маску кентавра, сам указал на храм богини Весты, - на его плитах молилась несчастная жертва пьяного произвола. Нет, тогда Кай не был таким пьяным, как вчера…Вчера он был опьянен обычным вином, причем, коским, дешевым…жмот Гай Аврелий. В ночь Сатурналий опьянение было другим. Он всё помнил, но дать «по рукам» мерзкому своему поступку не мог. «Убитый» наркотиком мозг сам направлял… именно, к ней. К Фабии Глории…Это не случайность…Отец заранее спланировал паскудное поведение сына. Свой план довел до свадьбы. Именно с Фабией Глорией…Чтобы их первая брачная ночь обернулась позором для его жены, кого можно бросить под ноги Требониану – делай с подстилкой, что пожелаешь! Но отец не знает, сын был оповещен болтливой Аулией Велианой, и жестоко поломал его планы.

Ничего, он еще поговорит с Марием Алкивиадом. Поговорит, как равный с равным, а не как с офицером - подчиненный. Почему отец скрывает от него правду, к чему все его авантюры, его непонятные интриги? Чего он хочет добиться? К чему стремится, наконец? И постоянно толкает вперед себя сына, ничего не объясняя, вот, делай так и эдак. А сам? Что он творит за его спиной, о, боги, что?!

Гай Аврелий, держась за щеку, будто у него зуб болел, канючил:

- А я…вот как хочешь, твоему отцу не доверяю. Марий Алкивиад облил меня грязью перед Галлом! Я – заговорщик!...Это я – заговорщик?! Валент, ты веришь?

- Отстань, надоел своим нытьем.

- Жалеешь, что взял с собой?

Кай Валент ударом ноги сбил пустой серебряный кувшин, валявшийся в палатке, - кувшин выкатился на палубу.

- Прибрать не мешало…Грязища!

Глаза Гая Аврелия, плохо выспавшегося, были красными, еще пьяными. Он уставился на Герострата с ужасом, когда тот, с порога, протягивая кубок с водой своему господину, шепнул замогильным голосом:

- Голубь…

- Что, голубь? – не понял Кай Валент, но Гай Аврелий сразу догадался.

- Почтовый голубь?! Где ты его видел, образина?

- Не оскорбляй моего раба! – жутко спокойным тоном сказал трибун, опустошив кубок воды….О, как захотелось выкупаться в горячей воде.

Гай Аврелий задышал, как тигр в западне, а Герострат докладывал со страшными глазами.

- Голубь прилетел с берега. Его поймали матросы. Под крыльями голубя трубочка бумаги. Не веришь, хозяин? Они читают письмо…

Гай Аврелий закатился в угол палатки, натягивая на себя с головой плащ.

- Всё, меня ловят…

- У тебя паранойя, легат!

Вскочив на ноги, Кай вовремя пригнулся; потолок палатки не позволял выпрямиться во весь рост. Поднял свой офицерский красный пояс с мечом в ножнах, опоясался.

Следом за рабом капитан судна вышел на палубу. Окинул быстрым внимательным взглядом корабль. Волынщик командует гребцами, сотни глоток ухают своё весельное песнопение, судно стремительно скользит по волнам, рассекая море острым носом, по сторонам которого хищно пялятся глаза василиска. Личный штандарт поднят, орел отливает на полотнище золотом.

Палубный экипаж сгрудился на носу корабля, где торчала стрела ворона. В центре их сборища стоял рулевой, что-то громко читая, на его плече сидел голубь.

Герострат придвинулся к хозяину, почти прижался, дрожит.

- Гер, твой тезка не боялся, поджигая знаменитый храм в Эфесе, ты испугался голубя…

Бесшумно ступая, Кай Валент направился к команде, потом сорвался на бег.

Матросы поздно увидели капитана. Он ворвался в их круг, выхватил у рулевого клочок бумаги. Голубь взлетел, переместившись на стропила ворона.

Не успел капитан рассмотреть текст, буквы, или что там еще? – рулевой, - а рожа далеко не римская, - вдруг гаркнул на готском языке. Кай Валент понял, он знал готский. Приказ рулевого гласил: «Связать триарха!»

Окружавшая капитана стая переодетых головорезов набросились на него. Как не отбивался Кай Валент, ничего у него не получилось. Его обезоружили, забрав меч, заломили руки, сбили с ног, угостив серией хорошеньких пинков: чуть сознание не потерял, когда попали по больной руке.

Поволокли к мачте.

Было подумал Кай Валент, - его сбросят в один из портов, но матросы, или, кто они там,- привязали его к мачте, захомутали верёвками, как кокон.

Кай рванулся, веревки сдавили грудь…Что это? Бунт? Захват судна? Он закрыл глаза, не желая видеть вокруг себя звериные оскалы готов. Откуда, они –эти готы, зачем отец нанял в команду готов?!

Рулевой орал ему в лицо проклятия, размахивая ножом.

Кай Валент всё понимал, но скрыл своё знание их языка; иногда полезно притвориться незнающим, чтобы разгадать замысел врагов?

Пока он терялся в догадках, что, собственно, происходит, что им надо, из палатки приволокли орущего благим матом Гая Аврелия. Привязали его рядом. Гай Аврелий кричал: он – де родственник кесаря Требониана Галла, легат Августа двух легионов. Никто его не слушал. Готы носились по кораблю, как с цепи сорвавшиеся псы, потроша нехитрое имущество римлян. Вопли, проклятия, драка, благо, пока без пролития крови.

Троих легионеров, из числа людей Гая Аврелия, раскачав за руки, за ноги, выбросили в море. Остальных, кто не сопротивлялся, оглушили, связали и оставили лежать на палубе.

Кай Валент кидал по сторонам встревоженные взгляды: Герострат, где ты? Видно его не было. Хорошо, если успел спрятаться.

Где ты, Герострат?

Если найдут сумку с Золотым Колаисом, это конец всему! За последнее время Кай железно утвердился в мысли, что крылатый конь принадлежит ему, и никому другому.

Гай Аврелий ныл:

- Собаки…Волки…Свиньи…Ну, что, Валент, доверяешь теперь своему отцу? Псы Филимера…Филимер и Требониан дружки! Филимер сдал меня…и тебя казнят!

- Заткнись! – Кай Валент в упор смотрел на рулевого, тот остановился напротив, скаля желтые зубы в хищной улыбке. Его пираты приволокли полуживого от страха человека Гая Аврелия - переводчика. Привели в чувство, окатив его ведром морской воды. Но страх все равно колотил римлянина, зуб на зуб не попадал. С трудом он заставил себя перевести слова рулевого, вымучено пялясь на Кая Валента.

- Они говорят…Король Филимер низложен…Он изгой …Он сбежал…Его ловят…

Гай Аврелий затаил дыхание. Филимер низложен? Так, эти головорезы не от Галла? От кого?

- Трибун! – гаркнул легат. – К тебе обращаются. Отвечай!

- Да пошли вы, - рыкнул сквозь зубы трибун. Что ему этот Филимер? Низложен? Ему какое дело, он не желает разговаривать с бандитами.

Рулевой заскрипел зубами, заорал переводчику.

У того подбородок затрясся.

- Триарх, отвечайте…Убьют нас! Они спрашивают, где Филимер? Где его искать?

Гай Аврелий повернул покрасневшее лицо к своему соседу.

- Трибун, ты знаешь, где прячется Филимер?

Закрыл глаза Кай, только об одном думая, как бы не нашли золотого Колаиса. Герострата не поймали, значит, он надежно спрятался. Хитрый лис!

- Валент, ты улетишь под трибунал! - орал сам не свой Гай Аврелий. – Ты покрываешь преступника! Где Филимер?

- С позволения сказать, вы – недоумки! – улыбнулся Кай Валент, стиснув зубы. Услышав, что переводчик перевел готам, как «не знаю», трибун латиклавия понял: его будут бить. И чуть не выдал себя знанием готского языка, когда рулевой понес какую-то галиматью вокруг особы конунга Филимера и его сына.

Услышав лай рулевого, переводчик побелел, как на смертном одре и уставился на Кая Валента с неподдельным ужасом.

Переводчика огрели по затылку, чтобы не молчал. Заикаясь, тот перевел:

- Трирема «Орел» принадлежит…сыну низложенного короля Филимера.

Глаза Кая Валента вспыхнули яростью, вот сейчас он им ответит, идиотам.

- Какому сыну? Трирема моя! Я – сын Мария Алкивиада, легата-пропретора. Недоумки!

Услышав перевод, рулевой расхохотался, и схватились за животы его оголтелые матросы, сгрудившиеся за спиной своего начальника.

Челюсть Гая Аврелия отвисла. Он смотрел на трибуна латиклавия, едва не вывернув шею, - ведь смотреть сбоку неудобно.

- Ты что-нибудь понимаешь, Кай?

Кай Валент сглотнул спазму волнения.

Вспомнил, как часто отец смеялся, упоминая имя Филимера, дескать, он в его власти, то, что ему прикажет, то и сделает, он ему друг, причем, лучший друг. И, действительно, готы, подчиняясь Филимеру, не нарушали мирный договор, только Риму приходилось постоянно отстегивать им контрибуцию, уменьшать налоги в провинциях, где жили готы-федераты…

Рулевой ткнул кулаком в грудь Каю Валенту, сказал, неожиданно на сарматском языке - откуда он узнал, что его пленник понимает этот язык?

- Ты – его сын! – и снизу кулаком ударил в подбородок трибуна. Кай Валент предвидел такой удар, заранее стиснул зубы, чтобы язык не поранить, но все равно – белая эмаль зубов окрасилась кровью. Глядя в самые зрачки гота, презрительно сплюнул окровавленную слюну.

- Что он сказал? Что сказал? – допытывался Гай Аврелий, не понимавший ни сарматский, ни готский языки.

- Сказал, первым на рее вздернет тебя! – не выдержав, Кай Валент расхохотался. Дожился! Он – сын готского короля! Филимера! Интересно, чтобы сказал отец? Заговор? Или обычная дворцовая сплетня?

На него, хохочущего, смотрели с явным желанием растерзать.

- Псы готские! - обронил сквозь зубы Кай Валент. И с тоской подумал об Элин…Где она? Выехала из Рима вместе с отцом, Винитаром? Возможно ее везет торговый корабль…Только сойдутся ли их морские пути?

Кай Валент посмотрел на море. Где они?