Читать онлайн
"Доктор по мутантам"

В Москву, в Москву! Москва – финансовый центр, там денежки есть! Я рожден для жизни в столице!

Так или примерно так думает каждый второй из приезжающих в Москву на заработки. Если честно, я тоже так думал. Хотя при этом не забывал, что в прошлый раз пришлось улепетывать из первопрестольной буквально без штанов. Почему? До Катастрофы говорили – черная полоса в жизни. Потом, с модой на упрощенные речевые конструкции – зебра пошла. Позже, при дрейфе в сторону экспрессивно-ненормативной лексики – песец пришел.

А сейчас, во времена взрывного распространения мутантов, принято улыбаться и уклончиво говорить «бывает». Все разновидности мутантов почему-то ненавидят откровенность.

Но я – натуральный человек, и потому признаюсь честно: знал бы заранее, чем обернется очередная попытка покорения Москвы, с вокзала уехал бы обратно домой, и детям, которых у меня нет и не может быть, запретил бы появляться в столице. И плевать, что кредитов на карте не хватает на билет, пешком бы ушел. Потому что жизнь – дороже. Жизнь дороже всего, особенно жизнь близких.

К сожалению, предвидение – не мой конек, им немножко владеют только «баксы», на уровне, достаточном для интуитивного использования. Да и близких при моем образе жизни у меня нет.

Инфо постят, что Москва построена на месте бывшей столицы огромной русской империи. А та была построена прямо на капище славяно-угорской державы Гиперборея. Вообще постам инфо верят только «виртуалы» в последней стадии, но когда глядишь на метровый срез асфальта под манипулятором дорожной бары, понимаешь, что в данном случае крохи реальных фактов в постах все же есть. Москва стоит на гигантском культурном слое, под которым давно скрылись легендарные семь холмов и поднялись сотни новых, рукотворных. В этом слое, если покопаться, можно и артефакты атлантов найти.

Бойцы службы безопасности транспортного узла провожают меня взглядами. И чего смотреть? Я самый обычный, рост сто семьдесят, вес под восемьдесят, на вид лет двадцати, блондин с залысинами, одежда в меру скромная. Такого увидишь и через минуту забудешь. Не тайна, что патрули болтаются у выхода в ожидании приехавших на заработки, но я-то знаю, что работяг они узнают исключительно по объемистым сумкам, на большее умений не хватает, и предусмотрительно шагаю всего лишь с легким чехлом инфо на плече. Не знаю, за кого они меня приняли, но интерес угас, и патрульные отвернулись. У меня же опыта побольше, достаточно мимолетного взгляда, чтоб определить в них «гоблинов». Так же ходят группами, характерно держат головы выдвинутыми вперед и слегка вниз. Впрочем, они и по лицам определяются без труда. Столкнешься разок с этакой малоподвижной маской в безлюдном переулке - на всю жизнь запомнишь. И друзьям накажешь обходить их стороной. Правда, с друзьями в наше время тоже следует держаться осторожно. Ты к нему с открытой душой, а он, оказывается, «чарми». Или «друг», что гораздо хуже.

«Чарми», «гоблины», «виртуалы», еще множество других – моя собственная терминология, как их называют ученые и называют ли вообще, не представляю, я же самоучка, университетов не заканчивал. Но вообще-то они все – мутанты. А я, соответственно, доктор мутантов. А что такого? Кушать всем хочется, а с работой сейчас негусто. Если есть определенные социально-генетические группы, почему бы не существовать особому доктору для них? Ну да, я самоучка, но ведь и расценки у меня соответствующие. Равны стоимости легкого завтрака, так и в объявлениях сообщаю – и почти не обманываю.

Просто завтраки – они очень разные по стоимости. Одно дело в «Картошечке», и совсем другое – в «Доме кофе».

До гостиницы недалеко, полчаса неторопливой прогулки. На ходу я в очередной раз гадаю, что должно было случиться страшного с миром, чтоб породить такое разнообразие мутантов, особенно в столице. Обилие химии? Ядерный взрыв? Хм, про ядерные взрывы в инфо ни слова, но это не значит, что события не было. Инфо – оно такое, с компьютерными спецэффектами, с мультипликацией информационных вбросов, в инфо могут показать что угодно, могут стереть любое происшествие и заменить рекламой мобилов последней версии. Показали же в инфо, как мы высаживались на Луне. Потом показали, что это мистификация. А потом доказали, что мистификация – тоже мистификация. После этого инфо все смотрят, но никто не верит. Никто, кроме «виртуалов» в последней стадии. Впрочем, они реально больные, их даже официальная наука признает, правда, относит не к сумасшедшим, а к наркоманам. Признает, но не лечит. Никто не знает, как. И это обстоятельство дает мне маленькую нишу для существования. Ну, мне много и не надо, я одинок и очень скромен в потребностях.

На Садово-Каретной наблюдаю характерную сценку. Маленький дорожный конфликт. Из полноприводного «Титаника» на белый свет выбирается для объяснений бледный юноша с шарфиком на шее. Ему навстречу из черного «Тауруса» - трое без шарфов и в принципе без шей. У юноши оказывается феноменальное чутье на опасность, он машет ладонями, разворачивается и быстро уходит, а потом и вовсе бежит через улицу. Трое плюют, загружаются и уезжают. Еще бы юноше не убегать. «Рогатые» убьют не задумываясь. Полиции, естественно, не видно – «гоблины» «рогатых» инстинктивно боятся, у этих групп мутантов полная несовместимость. Да у «рогатых» вообще со всеми несовместимость. В свое время я объяснил это тем, что «рогатые» сформировались далеко от столицы. Я и сейчас так считаю.

Чем хороша столица – всегда найдется, где пожить. В Москву нескончаемым потоком текут люди в надежде на заработки, естественно, в первую очередь зарабатывают именно на них. Один из безотказных вариантов – хостел. Берется комната, забивается битком приезжими и сдается по цене элитного гостиничного номера. Но если плату раскидать на десятерых, выходит терпимо. Нахожу такой хостел и я. Широкоплечий тип на ресепшене смотрит вопросительно, я не совсем укладываюсь в образ приезжего.

- Поиздержался в неудачной командировке, кинули, - объясняю я.

- Бывает, - философски соглашается тип и ведет меня на подселение.

Сам тип работает именно на тех, кто кидает приезжих, и нисколько этого не стесняется. Что хотите, это Москва, самое большое скопление мутантов в мире, человеческие нравственные нормы здесь не котируются. И почему я люблю этот город, сам не понимаю. Наверно, за деньги. Они здесь есть, не могут не быть, у меня на родине так и говорят – все деньги в Москве.

При ходьбе он кажется еще более широкоплечим, потому что едва достает мне макушкой до носа. Впрочем, я не обольщаюсь, в рукопашной этот коротыш уложит парочку таких, как я, и не вспотеет. «Рогатый» в латентной форме, ему чью-либо башку разбить в радость. Он к тому же умеет это делать профессионально. Ну почему все «рогатые» если не борцы, то боксеры? Как будто магнитом их тянет в единоборства. Подозреваю, так оно и есть.

В комнате собралась достаточно милая компания: два «гоблина» с соседней стройки, «движуха» оттуда же, начинающий «зомбак» и десяток вроде бы людей с юга, но за их аутентичность все же не поручусь. Окраины бывшей империи – они загадочные, оттуда всякие могут заявиться в столицу. И всякое. Парбло, вот так поверишь в ядерную катастрофу без вездесущего инфо.

Кстати, инфо. Объявление о приеме страждущих я закачал еще из поезда, не очень надеясь на удачу, но, когда на счету пусто, хватаешься за любую возможность заработать. Бегло проверяю почту и чуть не подпрыгиваю от радости. Две регистрации на сегодняшний прием! Живем! Я люблю тебя, столица, вместе со всем необъятным сборищем мутантов! У-у, лапочки, моя кормовая база, не выводитесь никогда!

Но радость радостью, а действовать следует быстро. Отдохнул и выспался в поезде, а в Москве надо работать! И я работаю: быстренько оббегаю окрестности, договариваюсь за пару минут с владелицей агентства недвижимости о поднайме офиса на вечер-ночь, закупаю в туристическом магазине необходимую для работы мелочовку и вношу в миграционном центре квартальную оплату лицензии индивидуального работника. Последняя операция оказывается неожиданно разорительной. Я даже присвистываю от удивления и всерьез соображаю, а не переехать ли мне ночевать под куст, ибо карточка показывает практически ноль. М-да, Москва бьет с мыска, и больно бьет.

Спохватываюсь я только на выходе из миграционного центра. Ну не может так быть, чтоб за год лицензия подорожала втрое! В полтора раза еще ладно, но чтоб вот так? Возвращаюсь.

- Вы же сами оплатили добровольную страховку, - говорит мне женщина-оператор. – Вот ваша подпись. От страховки надо отказываться письменно и отдельным соглашением, внимательней изучайте правила.

И ведь даже в лице не меняется, тварь. А с чего бы ей меняться, если она «бакса»? Я даже не злюсь, ухожу, обескураженно качая головой. Надо же, «бакса». Обман с честным лицом – ее профессиональная деятельность. Если я, профессионал, попался, то что она вытворяет с обычными людьми? Хотя иногда, при очередном посещении столицы, мне кажется, что обычных людей в Москве давно не осталось. Разве что я. Впрочем, и я не совсем обычный. Если честно, то – совсем необычный.

Вечером иду на работу. Мое оборудование: личный инфо с записями, складная ширма, магнитная защелка на входную дверь, видеокамера над дверью, еще кое-какие мелочи - вот и все. Легко вмещается в кейс, легко устанавливается, за пару минут снимается.

Обычно я работаю с подростками. Я бы со всеми работал, но со всеми бесполезно. Только с подростками, в вилке от двенадцати до двадцати пяти, пока они не утвердились в изменении.

Сворачиваю за угол, прохожу во двор. Как обычно, агентство недвижимости, самое то для меня. Там всего две комнаты, приемная и кабинет, но мне хватает одной. Открываю стальную дверь, пришлепываю на нее магнитную защелку, над ней видеокамеру, устанавливаю ширму, усаживаюсь за нее, и работа начинается.

В инфо на сегодня записались двое, но только одна из родительниц сообразила указать причину визита. Девочка равнодушна ко всему. М-мать, только бы не "зомби"! Она же из меня все силы вытянет, нервы измотает, и не факт, что поддастся! Еще и первой по очереди стоит! Запрашиваю по инфо, как у нее насчет температуры. Мамочка находит возможность ответить сразу. Обреченно читаю ответ - пониженная. В ожидании пациентки пролистываю инфо, чтоб освежить знания. "Быки", "друзья", "чарми" и прочие меня пока не интересуют. Сейчас ко мне однозначно везут "зомби". Пониженная температура, м-мать... Такое бывает и у "эльфов" на начальной стадии - но "эльфов" при всем желании не назовешь равнодушными, скорее наоборот.

Явились. Разглядываю их через камеру. Мамаша застенчиво улыбается, теребит у груди сумочку с документами. Милое лицо, и кажется, где-то ее уже видел. Дочь на нее совсем не похожа, высокая черноволосая девица, лицо удлиненное, без всяких признаков волнения или смущения. Впрочем, и на равнодушную не похожа, настороженность ощущается даже сквозь дверь. Ну, посмотрим. В который раз задумываюсь, что же должно было произойти в мире, чтоб вызвать к жизни "зомби". Вообще все мутанты - ответ на вызов изменившейся среды, способ выжить и преуспеть. Так что такого произошло в нашей жизни, что атрофия чувствительности и вообще чувств вкупе с заторможенностью мышления и еще кучей дегенеративных проявлений стали преимуществом?!

Защелка срабатывает, когда на лице мамаши начинает проступать недоумение. Итак, работаем.

Мамаша входит в приемную - и в растерянности останавливается. Явно не понимает, как себя держать перед черной ширмой вместо вежливого, предупредительного врача. А я по ее представлению обязан быть предупредителен - чтоб она заплатила мне за прием. Реакция не нова, многие, узнав, что оплата только по окончанию приема, настраиваются на капризное и недовольное поведение - и теряются, уткнувшись в ширму с односторонней прозрачностью. Чего мне и надо.

А вот девица не реагирует. Ей все равно, что ширма, что улыбчивый доктор. Плохо.

Предлагаю присесть. Так они оказываются совсем рядом, ведь стулья поставлены вплотную к ширме. Быстренько осматриваю девицу, заношу результаты в инфо. К сожалению, она "зомби", без вариантов. Сужение зрачков, характерная бледность и пониженная температура кожных покровов. Замедленная моторика. Девица даже не вздрогнула, когда я неожиданно взял из-под ширмы ее руку. И не попыталась выдернуть. Никто не выдергивает, я все же доктор, но обычно я ловлю слабое противодействие. А тут - ничего. "Зомби". Ей все равно.

- Сыпь в низу живота? - уточняю на всякий случай.

Мамаша затрудненно кивает и пускается в оправдания, мол, это не венерология, проверили в первую очередь, не аллергия и не кемиоэкзема... Я прерываю ее. Конечно, у "зомби" не бывает аллергии. "Зомби" даже средством для очистки санкоммуникаций так сразу не проймешь.

Возможно, это и есть причина появления "зомби". Аллергии различных форм, экземы и гиперпсориаз совсем недавно были настоящей чумой нашего века. И разом ушли. Возможно, организм с предрасположенностью к гиперпсориазу таким образом защищается от агрессивной для него среды. Возможно. Тогда девочку лечить нельзя. Гиперпсориаз ее убьет за пару лет. И умрет она в ежедневных страданиях. Пусть лучше мамаша поживет рядом с бесчувственным, но хотя бы не умирающим в мучениях телом.

- Покажите сыпь, - бросаю я.

Если девочка - "зомби" за серединой второй стадии, то разденется без промедлений. "Зомби" действительно все равно. Идеальная игрушка для сексуальных садистов - если б они еще встречались. Садистов-то хватает.

Но она медлит, прежде чем взяться за тоненький гальтер брючек.

А когда слышит уговаривающий голос мамаши, и вовсе опускает руки. Кстати, мамаша чем дальше, тем больше меня смущает. Что-то в ней не то. Что-то, непосредственно связанное с мутацией дочери. Кстати, а мутация ли это?! Девочка - "зомби", но какая именно "зомби", м-типа или же?..

На радостях я вскакиваю так быстро, что чуть не роняю стул. Огибаю ширму и со всего размаху отвешиваю девице полновесную затрещину.

- Ах ты дура! - ору я. - Назло маме решила подохнуть?!

Мама в шоке, а я молочу ее дочку с обеих рук, стараясь попасть куда поболезненней. Она получает несколько плюх - и начинает закрываться руками. Закрывается, она закрывается! Ура!

Кончается безобразная сцена тем, что девица тонким голосом орет, что ей больно - и пытается дать мне сдачи. И я тут же останавливаюсь. Уф. Больно ей. Все руки об дуру отбил. Зато, вон, и глаза засверкали, и щечки зарозовели. Не так и бесчувственна, оказывается, больше прикидывалась. Дура.

- Вы что себе позволяете? – дрожащим голосом возмущается мамаша.

Мы с дочкой не сразу соображаем, кто она такая. С дочкой понятно, она сейчас немножко не в себе. Легко представляю, что она испытывает. После месяцев существования в бесцветном пространстве, лишенном запахов, ярких красок и резких звуков – внезапный удар по всем чувствам, болезненно яркое, сочное ощущение полноты жизни. Ей сейчас не до мамы, девица плывет на волнах наслаждения. Ну и мне тоже не до нее, я лечебный сеанс проводил... потом я пытаюсь представить, как все выглядело с ее точки зрения, и ее дикий взгляд становится понятней. С ее точки зрения, она привела больную девочку на консультацию к врачу, а тот выскочил из-за ширмы и принялся избивать беззащитного ребенка... кстати, ей в суматохе тоже пару раз прилетело. А нечего соваться разнимать, если не умеешь.

- Мама, да все окей! - говорит девица, вытирая под носом кровь.

Женщина не обращает на нее внимания, хотя это наверняка первые за несколько месяцев слова, услышанные ею от дочери в свой адрес. Женщина не понимает, что я только что излечил ее девочку. К сожалению, излечил пока что временно. Но не молотить же ее ежедневно, так и до смерти можно забить.

- Вы что творите? - говорит мама, постепенно наполняясь решимостью. - Кто дал вам право бить ребенка?

Ее голос становится все громче и уверенней. А мне становится противно. И я, и ее дочь прекрасно понимаем, что она просто не хочет платить за прием. Изменения в девочке невозможно не заметить. Она заговорила, в конце концов, если розовые щеки не заметны в искусственном освещении. Но я, в ее понимании, здорово подставился с рукоприкладством, и мамаша мгновенно решила это использовать, а то и поиметь кое-что в виде откупа от неприятностей. Тем более что разбитый нос - действительно подсудное дело. За такое как минимум лицензию отберут.

- Мы немедленно идем снимать побои! - решительно заявляет женщина. - Вы извините, но вам самому следует лечиться! Принудительно!

- Идите, - легко соглашаюсь я. - Думаю, меня арестуют. И когда через месяц у вашей дочери случится рецидив, помочь уже будет некому.

- Переживем! - уверенно бросает женщина, собирая с пола разбросанные в драке документы.

Я их, кстати, так и не посмотрел, а ведь женщина старалась, анализы, наверно, собирала, а они в столице ненормально дорогие. Да и что в столице дешево? Разве что жизнь приезжих.

- Она переживет, - уточняю я спокойно. - А вы - нет. При ее заболевании характерна болезненная тяга к наблюдениям за страданиями других, по логике жизни это обычно родственники. А так как сейчас мало кто страдает, вы точно нет, то девочка скоро сообразит добавить вам чего-нибудь в еду, чтоб посмотреть, как вы катаетесь от резей в животе...

Женщина резко меняется в лице. Ого. Что, уже было? Здорово, в последний момент успел. Еще немного, и она бы свою мамашу умучила. Бесстрастно наблюдая со стороны.

- В моей практике встречались дети, резавшие родителям вены, - предупреждаю я честно. - Битым стеклом.

Женщина внешне спокойна, но ее выдает мелкая дрожь пальцев.

- Почему - стеклом? - слабым голосом спрашивает она.

- Потому что ножи к тому времени родители уже прячут.

- Чем она больна? - решается спросить женщина. - Это сумасшествие?

Конечно, это сумасшествие, но я несу псевдонаучную чепуху, и родительница немного успокаивается.

- Но разве нельзя без избиений? - делает она последнюю попытку открутиться от платы. - Существует столько лекарственных средств! Ваш сомнительный профессионализм...

У меня кончается терпение.

- Придете через месяц по рецидиву, назначу химию! - резко отвечаю ей. - Но эмоциональная встряска одновременно с болевыми ощущениями - самое надежное и безопасное средство включения нужного комплекса казуаторов! Не жалко дочь - пусть травится! Пять приемов - и добро пожаловать на пересадку печени! С вас три минимала, в любой форме!

- Постойте, в соглашении указан один! - тут же включается в торг она. - У меня в инфо осталась копия!

- Потому что выполнял дополнительную работу! - обрезаю я. - Обычно родители сами бьют детей по моей просьбе! Кстати, те, кто рекомендовал вам мою консультацию, именно так и сделали без лишних вопросов.

Женщина поджимает губы и расплачивается. Ну вот, живем, ночевка под кустом временно отменяется.

- На ближайший месяц уберите дочь из своего окружения, - добиваю я напоследок. - Это единственный шанс избежать рецидива и действительно ее вылечить.

Они уходят, я включаю защелку и долго сижу, обхватив голову руками. Потом заношу в инфо новую информацию. Нервы нервами, но нужно зафиксировать все, что сможет помочь другим. У девочки мутация п-типа. «П» означает, что основным казуатором в ее случае являлась деформация психики. Врачи принимают ее за психическое расстройство, но на самом деле это, конечно, мутация. Что вообще включает страшный механизм изменчивости генов? Я не знаю. Открытых исследований на эту тему нет. Мировая наука как будто вообще не догадывается, что как минимум четверть проживающих на Земле - мутанты разных форм. И из-за чего-то они ими становятся. Я называю эти факторы казуаторами. Во множественном числе, потому что подозреваю - действует не одна причина. Так вот, источник казуаторов для девочки-"зомби" в данном случае - ее мать. Тоже - мутант.

Я бы сразу разглядел ее, будь она чуточку моложе или хотя бы ухоженней. "Чарми", вот кем была недавно ее мамаша. Девушка-очаровашка, одной улыбкой покоряющая людей. Не знающая ни от кого отказа в исполнении своих желаний. То есть я бы, конечно, даже не заметил ее потуг, а вот дочери пришлось тяжко. Сутками находиться под ударами маминого очарования – это страшно. Из года в год, без перерыва. Выполнять по ее просьбе глубоко противные ее природе действия. И организм наконец взбунтовался. Что она требовала от дочери? Да фак угадаешь заскоки сильной "чарми." Может, добивалась гениальной игры на скрипке от лишенной слуха девочки. Может, отличной учебы от пораженной синдромом рассеянности. Но, скорее всего, просто пыталась сделать из дочки свою копию. Но дочка ведь - не "чарми". И вот ее организм стал бесчувственным, таким, что и "чарми" не пробить. Девочке стало все равно. А память о ярких чувствах вылилась в крайне извращенную форму садо-вуайеризма. Наблюдения за страданиями матери заменили ей чувства - и вылились в месть за изломанное детство.

И ведь не зверь ее мамаша, хотела наверняка дочери только хорошего. Не зверь. Гораздо страшнее - мутант.

Давить человеческую свободную волю - мерзость.

Пискнул сигнал сообщения. Без всякого удивления смотрю на знакомое уже удлиненное лицо в обрамлении коротких черных волос и короткую фразу под ним "Я приду?" Еще бы ей не прийти. За столько месяцев первый выплеск настоящих ярких чувств. Ее сейчас тянет сюда, как мотылька к яркому огню. Причем не конкретно ко мне, а сюда. Мир вуайеризма - жестокий век, плотская любовь даже не подразумевается. Ей-то хорошо, а мне как?

Но все равно вздыхаю и даю согласие. Агентство арендовано до утра, пусть приходит. Ну, сойду с ума, ну и что? А если она не придет и не выговорится, то ей конец, установленные тяги снесет безвозвратно. Наверняка эта дура-мамаша и не подумает убрать от себя дочь хотя бы на месяц. Или просто не имеет такой возможности. Если есть богатые, то должны быть и бедные, говорят с улыбкой в Москве. Страшный, бездушный, горячо любимый город.

Зато со следующей пациенткой я отдыхаю. Двенадцатилетняя очаровашка-"чарми" удивительной силы. Мелкая свинота стала сладким ужасом и для мамы, и для бабушки, и уж тем более для папы. На мужчин такие поросявки без всяких мутаций прекрасно умеют воздействовать. Родители умом понимали, что нельзя позволять мелкоте буквально все - но только умом. Сил привести ее ко мне у мамы все же хватило. Девчушка поглядела на меня буквально минуту, подобрала ключики и тут же взялась охмурять, по ее мнению, вполне успешно. Еще через минуту она уже сидела передо мной на столе, болтала ножками и чирикала, как завзятая соблазнительница. А я посмотрел на ее маму - и сразу сдался. Мама тоже была "чарми", да еще какая! Сорок лет ей вовсе не мешали. Наследственная мутация, я с такими не работаю. Это семейство появилось задолго до мутагенного взрыва и успело закрепить нужные для процветания изменения намертво. Не то чтобы я ничего с девочкой не мог сделать, но... давить свободную волю - мерзость.

Так что мы просто побеседовали. Я ни разу не произнес слово «мутант». Сказал - это наследственное. Вроде то же самое, но людей почему-то не пугает. Мамаша оказалась вполне вменяемой. Из нее удалось выбить признание, что да, она приглушала в быту свои способности. Интуитивно чувствовала, что слишком много - нехорошо. А по жизни, естественно, пользовалась вовсю, и не жалеет. Вот только дочке свою разумность передать не в состоянии. Мелкая ее попросту забивает.

Я все же сумел им помочь. Характерная ошибка всех "чарми" - любую проблему решать при помощи своих способностей. И когда не пролазит, "чарми" сразу теряются. Хотя достаточно было просто объяснить. Девочке двенадцать лет, вполне взрослая, чтоб понимать сказанное. Так что я спокойно снял мелкоту с колен, куда она уже успела пробраться, пересадил на стул и строго поглядел в глаза. "Чарми" моргнула, поняла, что тут не катит, и сдулась. И стала вполне нормальной симпатичной девочкой. Очень даже умненькой, между прочим. Перспектива свести близких с ума в самом прямом смысле ее не обрадовала. На полном серьезе она пообещала дома сдерживаться. Уверен, так и сделает. Ну, хотя бы попытается, поначалу контролировать природные способности нелегко, по опыту знаю.

А еще я отсоветовал ее мамаше нанять девочке воспитательницу, невосприимчивую к ее очарованию. Еще не хватало вводить в хорошую семью "баксу".

Успокоенные дамы ушли. Я немножко поспал прямо в кресле, восстанавливая силы. Вроде ничего не делал, но вымотался, будто вагон разгружал в одиночку. Кстати, бывало и такое в моей жизни.

Потом вернулась девочка-"зомби", и мы славно пообщались. Начали с того, что она пообещала забить мать молотком и сесть пожизненно в концлагерь, закончили же… ну, это врачебная тайна. Точно не интим - девочки-зомби, даже бывшие, равнодушны к телесным ласкам, а я еще не настолько озверел, чтоб пользоваться бесчувственным поленом.