Читать онлайн
"Бояринъ из куна-чакры"

Начну с того, что заказчик подогнал мне для работы дерьмовую машину.

. Так-то от остальных на парковке она отличалась не сильно. Такой же бюджетный «горожанин», как и прочие в ряду, смотреть не на что. На нем не примешь резко с перекрестка, не прыгнешь на обгон и не покажешь с гордостью всем прочим фигуру из двух пальцев. Жалких 0,75 драконьих сил, о чем рассуждать? Об антикварном стальном бампере или о не менее антикварной кнопке временной тонировки стекол? Смешно.

Все так, но имелось отличие. Все – просто машины, а эта – для киллера. И получалась уже не машина, а средство убийства. И совсем по-другому теперь смотрелись и стальной усиленный бампер, и функция временной тонировки стекол, и транзитные номера на дверках.

Так что я сижу, жду, курю дорогую сигарету из линии «Клановые» и тихо злюсь на весь мир. Особо в этом мире меня раздражает заказчик. Прижал, прихватил за жабры! Ох, чую, в благодарность за убийство благородного самого прикопают по-тихому. Но прикопают ладно – а если сожгут? Гореть не люблю, больно. Хорошо, есть у меня один трюк для таких случаев, чисто семейное умение.

Вплотную к заказчику по раздражительному эффекту стоит заказанный. Ночь на дворе, где носит говнюка? Из школы ушел, домой не пришел – где он? Пятнадцать лет придурку, пора бы за ум браться!

Ну а на третьем месте, кстати, машина. Это для простого человека она машина, а для киллера – барахло конченое! Ни удрать, ни догнать! Полный отстой для преступного элемента. Бампер, тонировка, номера! Все, как в фильмах про заказные убийства! Специально такую подсунули, чтоб первый же патруль заподозрил неладное и открыл огонь. Они, городская служба правопорядка, и так нервные из-за клановых войн, а тут такое счастье на ладошке – преступная машина, но не клановая, стреляй на удовольствие!

В целом я терпеливый, профессия как бы обязывает, но только не в разборках с заказчиками. Лажаешь – иди к черту. Не хочешь – сам уйду, хрен найдешь.

Я совсем было собрался уезжать, но тут наконец появился заказанный. Предположительно заказанный, мало ли что похож и пьяный.

Кручусь на сиденье – сволочь этот заказчик, до чего же тесная, не повернуться! – и кое-как навожу на фигуру объектив. Простое с виду устройство для видеофиксации аварий, но с дополнительными опциями. Лично оплаченное. Сука этот заказчик. В течке. Это же чистое выкидывание денег на ветер. Моих. Куда это годится?! Еще и кинет наверняка.

Ну и кто тут у нас? Хоть в этом заказчик сработал четко. Совпадение с видеоэталоном стопроцентное, локация адекватная, носимое оружие аппаратно не обнаруживается, свидетели… свидетелей нет, ночь. Молодец говнюк, приполз домой, когда все спать улеглись. Он, скорее всего, именно так и подгадывал. Пьяный, хочет тихонько в постель, чтоб ругань маменьки переместилась на утро. В общем, можно убивать в свое удовольствие.

Но удовольствия не было. Не люблю работать по детям. Работаю, но не люблю. Возрастного всегда есть за что завалить, всяко успел по жизни напакостить, если уж заказали профессионалу – а этого за что? Этому не пулю в лоб нужно, а пинка под зад, да хорошего, чтоб прекращал дурью маяться и брался за ум. Мир вокруг – он жестокий, алкашей, тем более юных алкашей быстро переводит на содержимое очистных прудов!

Подтягиваю до глаз ворот черной «водолазки» и выбираюсь из машины. Пора работать, хоть и не нравится. Называется – трудовая дисциплина, и она у меня на высоте. Потому что деньги кончились.

- Эй, ты, чучело! – окликаю заказанного хриплым голосом. – А ну стой!

«Чучело», как конченый дебил, действительно останавливается. Бежать надо, когда ночью окликает дядя на голову выше и вдвое шире, бежать! Точно дебил. Неприятно, но не критично. Все равно – станция пересадки, не более.

Белесый парень таращится и тупо моргает. В подпитии, и в хорошем таком, еле на ногах держится. Кому из клановых он дорогу перешел, решительно не понимаю. Он же не опаснее…

Нужное сравнение в голову не приходит, чудо в своем роде. Да, я киллер, но филологическое образование никуда не делось, и обычно за словом в карман не лезу. А теперь полез – а там нет его, слова! Настолько беспомощный кадр передо мной, что слов для сравнений просто нет! Тем не менее – заказ принят, надо исполнять.

- Нож видишь? – спрашиваю грубо и показываю тесак.

Парнишка отступает на полшага и молча лезет за ти-фоном. Руки у него дрожат. У, ничтожество. Даже бежать не пытается. Не получится, но он-то не знает!

- Убери! – рявкаю я. – Кому оно нужно, твое говно? «Айдоха», персиковая серия – дешевка для малолеток! Женская! И экран разбил, ушлепок! Я спрашиваю – нож видишь?

- Вижу.

- На. Да крепче держи. Крепче, говорю, алкаш ты соплежуйный! Тебя вообще зачем мама родила?! Бей вот сюда. Смотри, куда я показываю, а не на нож! Вот сюда, под ребро, понял? Бей, говорю, а то горло перегрызу!

Заказанный белеет и впадает в кататонию, во какое слово знаю. Вздыхаю. Все, буквально все приходится делать собственными руками! Ну что за жизнь?!

Зажимаю безвольную кисть заказанного крепкими пальцами и бью себя ножом. Точно под ребро.

Заказанный дико смотрит, как стекает к его ногам мощная фигура, и бежит непонятно куда, качаясь и размахивая ножом. Дебил – он и есть дебил. Куда ты от меня убежишь, болезный, если теперь ты – это я?

1

Сижу на тахте, морщусь от боли в голове и угрюмо зыркаю на недовольную так называемую мать. Это ж надо было так надраться! И было б с чего, а то с двух кружек пива. Полная непереносимость алкоголя, а туда же, вместе со всеми в бар! Ушлепок.

Семейное наследие сработало, телом завладел, свое оставил на стоянке, вроде бы ушел от заказчика чисто, пусть теперь гадает, кто грохнул киллера Хрипа и как. И локти пусть грызет, аванс уплачен и уже переведен на безопасный счет, уплыли денежки! Можно радоваться и в ладоши хлопать, но как же нехорошо с перепою! Во рту кака, в голове вава, как шутили в детстве. Правильно шутили. Хорошо понимали, чем грозит выпивка, и все равно половина знакомых из детства спилась и не дожила до пенсиона. Зловредное человечье племя, правильно их убивал, недостойны жизни! Сам-то я не человек, мне пьянство не грозит… но как же теперь трещит голова! Убить бы говнюка, да его уже и так нет на свете!

Осталось перетерпеть, немножко оклематься, чтоб хотя бы вернулась способность к осмысленным передвижениям, найти подходящего субъекта и совершить еще один переход. И дальше можно жить без оглядок на вереницу исполненных заказов за спиной. И начинать потихоньку новую вереницу, чего их жалеть, этих людей. Ну и кушать хочется, а для этого нужны деньги. Которые зарабатываются трудно, а отбираются сравнительно просто. Да, я убийца и грабитель, и мне не стыдно! А вы попробуйте найти в мире кланов и магии работу с таким соотношением зарплаты и вложенного труда. Когда найдете, тогда и обвиняйте.

От этих мыслей мне сразу становится легче. И я наконец обращаю внимание на так называемую мать. И прихожу к выводу, что она ничего так, для людей даже вполне ничего так! На нижнем пороге фертильности, что придает особое очарование сохранившейся красоте. Вот чего не отнять у клановых, так это их умения сохранять красоту и юность. Понимают мерзавцы, в чем толк жизни! Кутят, гулеванят, бегают напропалую налево и направо, по пять жен охаживают, плодятся без счета, дерутся на дуэлях без меры… молодцы! Убить бы их всех.

Вот и эта как бы мать. Нищая, судя по обстановке, далеко не молодка, трое детей-придурков уже взрослые – но свежа, свежа!

- Чего уставился? – спрашивает якобы мать, не оборачиваясь от плиты. – Кредитку не дам, и не смотри. Она на еду, и то не хватит.

Свешиваю ноги с тахты, сажусь. Осторожно трогаю голову. Вроде не расколота. А ощущения те самые. Убить бы говнюка, да уже убил.

- Что у тебя с деньгами? – спрашиваю хрипло.

Хрип – это плохо, это примета, но от семейной особенности сменой тела не избавиться.

- С деньгами у меня ничего, - говорит женщина устало. – Их нет, в долг живем. А чего это ты интересуешься? Неужели за ум взялся?

- Пора бы! – рычу непроизвольно. – Взрослый уже.

Женщина так удивляется, что ставит плиту на автоматику, легко садится рядом на тахту и смотрит с непонятным вопросом в серых глазах. Потом горько улыбается:

- И будет, как в книжках? Ты поступишь в магическую академию, откроешь в себе невиданные способности, станешь Магистром, вернешь процветание семье, создашь собственный клан и возьмешь в жены всех трех княжон Меньшиковых?

- Неплохой план, - одобряю я. – Для пятнадцатилетнего дурачка.

- Да, только я уже не в том возрасте, чтобы верить сказкам.

- Ты вполне еще ничего так.

Странно, люди мне в целом чужды, но почему-то именно ей захотелось сказать приятное.

- Я знаю, - просто соглашается она. – Я знаю, что красива, как младшая Меньшикова. Только она еще и богатая. Понимаешь?

Она права. Деньги – та же красота. Ну и сила тоже, понятное дело.

Вдруг накатывает нежность, а следом – неукротимое желание обнять грустную красавицу, утешить… Впрочем, нет, с трудом, но все же укротимое. Помогает справиться с желанием понимание, что чувства не совсем мои. Так, просто позывы чужого тела. Проблема, но небольшая. За неделю-другую все позывы я задавлю, останутся одни рефлексы, да и с теми справлюсь. А потом можно и внешность менять. В границах дозволенного генетикой и потихоньку, чтоб не вызвать подозрений…

Так. Это что получается, пьяный говнюк был увлечен собственной матерью? Ему ровесниц не хватало?! Вот говнюк! С другой стороны, кто ж подпустит такого ушлепка к фертильным малолеткам? Там посильнее желающих поляна, наверняка отгоняли пинками и плевками… но – в собственную маму?!

Мои природные свойства уже начинают проявляться, головная боль отступает. Смотрю на сидящую рядом благородную, непроизвольно втягиваю ноздрями запах…

…и мир переворачивается. И еще раз. И встает на ноги совсем в другом порядке. И я совсем другими глазами смотрю на сидящую рядом женщину. Не мама. Не сын. О как! Интересно, а она знает? А говнюк знал? А…

Мысли скачут и путаются, слишком много еще во мне от того говнюка. Напрягаю волю и призываю самого себя к спокойствию. Уф, получается. И странный интерес заказчика к обнищавшей семье благородных в зачуханном губернском центре теперь более понятен.

Конечно, она знает. Иначе к чему бы ей прятаться в провинции, когда в столице для такой красавицы больше шансов устроить личную жизнь в роли третьей – седьмой жены? И конечно, мелкий говнюк не знал, он вообще ничего не знал из-за своей тяги к алкоголю и наркотикам. Зато чуял. Не смогла женщина относиться к нему, как к родному сыну, чем-то себя выдала. А почему не смогла? Ответ лишь один. И заключается он в статусе пьяного ушлепка. Что, вот это дистрофичное тело из непростых? Ой. Вот это поворот. Вот это влип. Но кто бы мог предположить, что в зачуханном губернском городе не первой величины пьянствует тело очень непростого кланового?! Их же нельзя занимать, там магия!

Поспешно исследую свой внутренний мир. Поворот, да. Неизвестно чем грозящий. Тела магически одаренных в семействе запрещено захватывать. К клановым так просто не подступиться, а пролезешь, так запросто вычислят по поведению и такое устроят! Сожжение легким избавлением покажется! Вот же влип по незнанию. И теперь неизвестно, как именно совместятся мои нечеловеческие свойства и его магические таланты. И совместятся ли.

- Понимаю, - хриплю я. – Богатство – та же красота.

Она грустно кивает.

Женщину мне жалко. Красивая. И мучается с пьяным ушлепком, вместо того чтобы устраивать личную жизнь. Наверняка магическую клятву дала. Чем они там клянутся? Здоровьем, жизнью? Ну, тогда она уже мертва. Там такой заказчик, что за жизнь паренька не дашь и кредитки. Вчера не достали – завтра достанут обязательно. И женщину убьет клятва.

Недовольно вздыхаю. Путаница, пока что путаница. Не мне ее жалко, тому пареньку. А мне без разницы, что с ней произойдет. Да и как ее спасти? Единственный способ – это остаться в теле наркомана и как-то уберечь ее. Так себе шансы, сил у говнюка никаких. А если проявить свои, кланы заинтересуются, и тогда придется спасать себя, и быстро!

Но оставаться в захваченном теле нельзя. На говнюка открыли охоту, оно надо, такое счастье? Ладно застрелят, а если сожгут? Дико больно!

Но сколько тайн накручено вокруг вроде бы простой нищей семьи! Даже уходить неохота! А надо. И вообще неохота – это опять телу. Задолбало. А мне на людей наплевать.

Встаю, нахожу на полу брюки, с трудом натягиваю. Ну и координация. Побыстрей бы расстаться с этим телом и забыть. Женщина смотрит печально и безнадежно. Бедняжка, как же укатал ее этот недоумок своими пьянками. Вера. Ее зовут Вера. Красивое клановое имя. Так, стоп. Это снова тело. Надо его укрощать побыстрее, чтоб не подавало голос!

- Снова уходишь?

- Все будет хорошо, - говорю неискренне.

- Как? – вздыхает она.

Вот на этот вопрос у меня есть ответ.

- Как в сказке, вот как.

По-хорошему женщину следует убить, чтоб не страдала. Смерть от нарушенной клятвы – максимально мучительная. Клановые – они такие, сволочи бессердечные. У них прежде всего – интересы клана.

К сожалению, я не бессердечный. И если по детям работать не люблю, но работаю, то по женщинам не работаю никогда. Я не идиот, чтобы убивать фертильных самок. Кто убивает женщин, убивает цивилизацию.

А вот в ночной клуб следует наведаться да убить там кого-нибудь, пока есть возможность пройти в охраняемую зону в чужом, но несомненно благородном теле. Или хотя бы по роже дать!

2.

Благородные удаляются с беззаботным смехом и легкими разговорами. Их совсем не беспокоит некий ушлепок, оставшийся лежать на полу. Две девицы и изящный юноша в строгом вечернем костюме, потирающий на ходу костяшки на левой руке. Ну да, левой он и приложил. Рукопашник, однако. Леворукий.

Сажусь и ошеломленно трогаю разбитые губы. Затылок тоже болит, но это об стену, это понятно… а вот чего непонятно, так это почему не произошел переход?!

Кафельный пол приятно холодит руку. Прикладываю холодную ладонь ко лбу. Кафель. Как пришли в мир кланы триста лет назад, так с тех пор и остался кафель. Маги против новшеств, их в жизни все устраивает. Кафель, машины, самолеты. Санузлы. И их магия, которая запросто заменяет все вышеперечисленное и уйму прочего. Действительно, и зачем что-то менять, когда у них есть магия?

Это все из-за нее, из-за магии, решаю в результате. Все ведь правильно рассчитал. Явился в ночной клуб, как и обычно являлся. Чтоб не стыдиться отсутствия машины, пришел пешком, якобы с променада, и для виду в руке пиво. Собственно, на этом обычно ночной клуб и кончался, ибо непереносимость алкоголя. Но в этот раз к пиву не притронулся, ибо к алкоголю равнодушен. Нашел подходящего благородного, прицепился, схватил за руку… получил по роже и вместо перехода в новое тело улетел в туалет, где теперь и сижу. Ну и?!

Исследую внутренний мир и сквозь зубы ругаюсь. Было семейное умение и сплыло. Конфликт магий. Охренеть как приятно! А другие способности, с ними как? Если тоже заблокированы, то лучше повеситься! На воротах злейшего врага, чтоб его потом по имперским судам затаскали… Убить бы их всех!

Стираю рукавом с лица кровь, трогаю зажившие губы и немного успокаиваюсь. Регенерация работает, уже хорошо. Но вообще состояние неуютное. Как будто отобрали оружие и выставили голым против толпы вооруженных врагов. Б-р-р! Застрял в чужом теле, так еще и тело – оторви и выбрось! Наркоман, слабак, слюнтяй, тупица! Разве это жизнь?!

Вообще случившееся имеет внятное объяснение. Регенерация – это естественная способность, природная. Потому и осталась, что являются частью сущности. А вот тайное семейное умение смены тел – это, как ни крути, магия. Только нечеловеческая. А конфликт магий с момента появления кланов известен, все триста лет. В смысле, семейству известен, клановые о нем ни сном ни духом. Ох, говнюк, как же подгадил с магически одаренным телом! Знал бы – отказался бы от заказа!

Легко поднимаюсь на ноги. А окрепло тело, заметно окрепло. Простолюдин тут бы и остался ждать труповозку.

В туалет заглядывает чья-то улыбающаяся рожа. Молча показываю кулак, рожа не впечатляется, но на всякий случай исчезает. Развлечение нашли, недоумки. Надо же, как весело: младший княжич клана Меньшиковых разбил рожу какому-то ушлепку! Охренеть какое значительное событие!

Делаю шаг, и тут накатывает. Чувствую себя очень странно, как будто одновременно и стою в туалете, навалившись на стену, и иду в компании благородной молодежи и демонстративно потираю костяшки левого кулака. Изящно, кстати, иду, красуясь, умеет княжич подать себя… так переход все же произошел, только как-то криво?!

Сосредотачиваюсь на внутреннем мире и понимаю, что нет, не произошел. Просто крохотная часть меня сидит сейчас над сущностью княжича и потешается. А контакт тем временем неотвратимо слабеет. И тогда я делаю то, что подсказывает практичная душа: пусть этот гаденыш, коли рожу разбил, возместит ущерб!

С огромным удовлетворением слежу, как холеная рука тянется к ти-фону, нажимает необходимые значки, и в последний момент заставляю палец княжича добавить лишний нолик. Да не один, а два. А что? Меньшиковы – богатый клан, от них не убудет! И заподозрить вряд ли кого получится. Семейное умение не оставляет в разуме следов. Княжич будет искренне считать, что это он сам решил в порыве минутной жалости и из благородного куража оплатить избитому ушлепку лечение. В принципе, так оно и есть. Я же не управляю мозгами, а так, сверху наблюдаю. Из куна-чакры.

Детский ти-фон с треснувшим экраном радостно чирикает. Ага, денежки пришли. Как бы не лопнуло устройство от количества кредиток, деньги по любым меркам немаленькие. Недовольно кривлюсь и иду к выходу из ночного клуба. Звучок следует сменить. Птичек ненавижу всей нечеловеческой душой. Всех птичек без исключения. Сколько раз они демаскировали мою засаду – пальцев не хватить сосчитать! Дряни пернатые, убить бы всех…

Стайка благородных встречает мое появление легкими смешками, охрана мигнула сканером и отвернулась, мол, проходи, благородный. Угрюмо зыркаю, запоминаю, кто там скалится, и бреду по тротуарам домой. А куда еще мне идти? Пятнадцать лет, недееспособный, в гостиницу не заселиться, квартиру не купить. Остается только домой. На роль беспутного сыночка к женщине, которую не планировал больше увидеть. А оно вон как повернулось. Ничего, это всего на год. Через год совершеннолетие. Год можно пережить … ага, если б не киллеры. Кому-то это тело еще закажут, гарантия.

Получать пули в грудь – так себе перспектива, не из радужных. Так что еще раз пытаюсь сделать переход, шлепаю какого-то беднягу по руке. Вообще непричастных лучше не использовать, но тут особый случай. И – ничего. Только прохожий шарахнулся от пьяного подростка в сторону. И что это значит? Что переселяться теперь он может только в клановых, частично и очень ненадолго? Или вообще это был разовый эффект, прощальный подарок от уходящей способности? Вот это встрял. А все проклятая магия. Убить бы ее, да как убьешь природное явление?

Рычу, ругаюсь, пинаю урну… и смиряюсь. Ну а что мне еще остается? Представители семейства иногда попадаются в ловушки. Но всегда из них выбираются. В итоге. А пока…

Ну что ж, пора знакомиться с телом. Будь здрав, Рой Збарский, прыщавый бледный доходяга, алкоголик и наркоман о пятнадцати лет. А кто ты еще, неизвестно, но страшно интересно. Потому что за обычным наркоманом легендарного киллера из столицы не посылают.

Ну и кто там у него в семье? Так… отца нет, ожидаемо. При здравствующем главе вряд ли впали бы в беспросветную нищету, что живут в съемной квартире в обычной высотке, на страшно непрестижном первом этаже… Зато мама выше всяческих похвал! И есть она, и еще как есть, глаз не оторвать! Вера Збарская, между прочим, бывшая фрейлина при Малом императорском дворце, не хухры-мухры! Так вот откуда ноги растут, то есть происхождение ушлепка! Надо срочно изучать историю младоимператорской семьи, искать сходства и соответствия. А то убьют неизвестно за что. И кого. Сама смерть, понятное дело, не волнует, подумаешь. Представители семейства, даже беглые, бесследно не умирают, такова физиология. Это, кстати, вариант – самоубиться.

Но тогда автоматически вернусь в семейство, что нежелательно. Семейство – они сволочи те еще, в чем-то похуже клановых. Сбежал – и нечего возвращаться.

Да, а еще в новой семье имеются две якобы сестрички. Близняшки. Судя по воспоминаниям, восемнадцатилетние шалавы и круглые дуры. А также квадратные и кубические. А кто они еще, если при своих очень заурядных финансовых данных надеются на выгодное замужество и пальчиком не шевелят, чтоб как-то улучшить жизнь? Пальчиком не шевелят, разве что задницей. И то безрезультатно по большому счету. Даже этого не умеют.

По дороге вспоминаю жалкое состояние семейных финансов. Мне ж теперь там целый год жить и чего-то кушать, и желательно кушать вкусное и качественное. Это, помимо прочего, напрямую связано с магическими особенностями тела. Так что захожу в круглосуточный супермаркет и основательно гружусь. Остатки скидываю с ти-фона в наличку. Ее столько, что приходится трясти три банкомата. Следующим ходом закидываю наличку по карманам и на свой старый номерной счет. Определенная сохранность теперь деньгам гарантирована.

Ключа-брелока, естественно, в карманах нет, я же навсегда уходил. Приходится пинать в дверь. Открывает сама Вера, смотрит взволнованно, и чувствую, что тону в ее серых глазах. Еле выплываю, отплевываясь и отфыркиваясь, ух… Чертово тело.

- Что это?!

- Долги начинают возвращать! – сообщаю мрачно. – Понемножку. Зато все.

Вручаю ошеломленной женщине покупки и боком протискиваюсь в дверь. Такое впечатление, что меня не собираются пускать в квартиру, пока не дам нормальных объяснений. Но я же их и не дам. А ночевать тогда где?!

- У тебя рубашка в крови, - замечает женщина осуждающе.

- Ну, в крови. В моей же, не в чужой. Экспертиза, если что, подтвердит. Вера, тебе что важнее: пара капелек моей крови или пара сотен тысяч?

- Как ты меня назвал? – вырывается у женщины.

- Сколько, ты сказал?! – вырывается у кого-то в комнате за спиной.

У кого-то двух.

- Ну, привет, крашеные! – бросаю не оборачиваясь. – Будем знакомы - Рой. А теперь брысь и не отсвечивать, с мамой разговариваю!

3

Сидим напротив друг друга за кухонным столом и держим тактическую паузу. Упрямства обоим не занимать, этак мы долго просидим. В соседней комнате затаили дыхание и подслушивают. Прекрасно слышу, что стоят сестрички у двери, к щелочке прижались ушами. Физиология родного семейства, мое тайное и пока что единственное оружие. Ах да, еще жизненный опыт. Специфический такой.

Припоминаю, что близняшки Роя за парня не держали. Лупили регулярно, и вообще отдали ему в пользование девчоночий ти-фон с треснувшим экраном, уронили, косорукие. А его подаренный на день рожденья, естественно, отжали себе. И не меня они сейчас послушались, что скрылись в своей комнате, а маму. Мама у сестричек в авторитете.

Решаю, что на упрямстве можно и до утра промолчать, а мне вообще-то не кушать, а жрать охота. Организм потихоньку выправляется и требует на это дело ресурсов.

- Ты не родная, - прямо говорю я.

За дверью чуть не давятся возгласами. Но молчат, есть у девчонок воля.

- С чего так решил?

- С зеркала. Не похожи.

- Дети не всегда походят на родителей.

- Не в случае благородных, у вас доминантная наследственность! – обрываю неумелое вранье. – Вера, не морочь голову, я тебе не родной сын! И видно, и чувствуется. Достаточно открыть глаза. Вот девчонки – те да, твои.

Женщина криво усмехается и молчит. Тоже не родные, как понимаю. То есть ей родные, но не супругу. Ох и напутано в семье, без киллера не расплести! Кстати, киллер за столом сидит.

- Раскрыл, значит, глаза?

- Раскрыли, - поправляю хмуро. – Меня киллер ждал, еле убежал. Поневоле задумаешься, откуда ноги торчат. И чьи.

Женщина покраснела, потом смертельно побелела. О, дошло.

- Жучка, Хрючка! – зову я. – Я передумал. Идите сюда, тема вас касается.

- Как дам сейчас за Хрючку! – звенит яростный девчоночий вопль.

- Сами друг дружку так дразните! Жанна, Хелена, кому сказано?

Девчонки выходят. Недовольные, с брезгливо поджатыми губами. Две дуры из ларца, одинаковы с лица. Вульгарная помада, синие тени, и тушь с ресниц кусками отваливается. И цвет волосенок помойный.

- Мое семейное имя не откроешь, я правильно понимаю? – уточняю я. – Так и думал. Тогда вопрос: куда папенька подевался?

Женщина открывает рот… и закрывает. Понятно, сложно ей с папеньками. Фрейлины – они такие фрейлины, затейливые.

- Твой супруг, где он? Почему в нищете? Где мужчина, который должен содержать семью? Почему мне никто за пьянки по шее не дал?

- Мой супруг Никол Збарский под старость лет заразился игроманией, просадил всю недвижимость и сгорел от алкоголизма девять лет назад, - сухо сообщает женщина. – И в этом смысле ты весь в него.

Недовольно двигаю челюстью. Семейная, кстати, привычка, надо бы избавиться. То, что Вера молчит про меня, понятно. Никто в таком не признается, с чего бы ей? А вот игромания - тут имеются вопросы. Она стала заразной болезнью триста лет назад. Аккурат когда появилась в мире магия. Все как положено, анаэробные бактерии, воздушно-капельный путь, все такое. А вопросы… благородные не заражаются, такие дела. Магия против. И алкоголизмом их не пронять по той же причине. Или?..

- Он из простолюдинов, что ли?

- Дворянин, - поджала губы женщина. – За особые заслуги.

- Понятно, купил.

Сестрички возмущенно фыркают. Они его помнят и считают родным отцом. Но того, что Никол Збарский дворянин по документам, а не по происхождению, их фырканье не изменит. В глазах благородного общества они полукровки. Или, как тут презрительно выражаются, буратины. Недоструганные.

- Мне вернули двести тысяч, - сообщаю я. - Долг, я сказал. За что? За все хорошее, так правильно. Вера, половина тебе, держи. Сними квартиру в охраняемом квартале, лучше всего у Меньшиковых. Потому что здесь меня убьют, и вас со мной невзначай. А я знаю, за что? Знаешь ты, но молчишь.

Делаю паузу. Вдруг сломается? Вдруг ей дочек жалко?

Но женщина молчит. Понятно, клятва сильнее жизни.

- Теперь с вами, девочки. Вы чего размалевались? Так дешево, я имею в виду? Мне без разницы, но маму позорите. Дам каждой по сотне, если смоете раскраску.

- А на покраситься тоже дашь? – бросила одна из близняшек недоверчиво.

Я ее прекрасно понимаю. За все предыдущие годы Рой Збарский кредитки не заработал. Воровал на выпивку у сестричек и у мамы, за что не единожды был бит.

Принюхиваюсь. Хелена. Так-то их без нюха не различить, однояйцевые.

- Дам. Но в натуралке вы лучше смотритесь. Спросите у мамы, она специалист. Кстати: Вера, бросай свою дурацкую работу, все равно толком не платят. Лучше девчонок фрейлинским делам обучи, им по жизни точно пригодится. Танцы-шманцы, языки, стиль, прочие дела.

- Мы на мою зарплату, между прочим, живем, - усмехается женщина. – А твои сто тысяч – сейчас они есть, а завтра их нет. Придут и вернут тем, у кого украл. Или твой запал завтра кончится. Наглотаешься пива, как обычно, и приползешь оборванный и избитый.

К деньгам на столе она демонстративно не притрагивается.

Всерьез задумываюсь над перспективой. М-да. Организм в жалком состоянии, всякое может быть.

- Может, и приползу, - говорю в результате. – Но мне за это заплатят. Кто? Все, так правильно. Все непричастные, а причастные вдвойне. Последнее: мне спать где? Надеюсь, не с сестричками?

- Рой, ты что такое говоришь?! Они – девочки, с ними нельзя! В моей комнате ты спишь. Когда доползаешь.

- Ни за что, я не железный! Лучше у порога на коврике! Еще лучше – на банкетке в кухне! Здесь хорошо, здесь еда есть.

У нее он ночует, ну надо же. Пятнадцатилетний гормононоситель. Задохлый, но юноша! Теперь хотя бы немножко понятны его закидоны. Каждый вечер наблюдать частичный стриптиз в исполнении бывшей фрейлины младоимператорского дворца – и у старика кукуха переклинит.

- Там ширма! – возмущается женщина и слегка розовеет. – Ты что, от своих пьянок все забыл?!

- Тем более ширма, - ворчу непреклонно. – Тогда точно на банкетке!

А то мне ширма помешает. Демонстративно устраиваюсь на банкетке. И руки за голову закидываю. Сестрички издают губами неприличные звуки, набирают еды, пока не отобрали, и норовят свалить в свою комнату. Лениво напоминаю про краску. Смоют они свою дикую тушь, никуда не денутся. Сто рублей для них – настоящие деньги. Карманных средств девчонкам катастрофически не хватало все детство. Собственно, их вообще не было до этого момента. И смутное происхождение денег у презренного братика их жутко интересует, но только в плане как бы самим так же обогатиться. Криминал их не смущает. Подумаешь, украл. Деньги же. Очень практичные особы, мне они нравятся.

Недовольно морщусь. Не мне они нравятся, а телу. Но вообще – как-то даже жалко сопляка. Он искренне любил свою семью. Но не имел сил справиться с алкоголизмом. Да и умом явно не блистал, с такой-то ущербной рожей. За что его презирали. А он продолжал любить, как умел.

Мне хочется кушать, и кушать без свидетелей, чтоб не было вопросов насчет гигантского аппетита, но Вера задерживается.

- Ты другой! – говорит она негромко, но убежденно.

Только вздыхаю. Если бы! Ни на молекулу не изменился на самом деле, все тот же задохлый наркоман и пьяница. Потому что моя личность пока что не в теле. На самом деле я свысока наблюдаю. Из куна-чакры.

- И пить бросишь? – недоверчиво спрашивает женщина.

Молча киваю. И пить, и курить, и наркотики. Если не доставляет удовольствия, зачем тратить деньги? Не так уж легко они достаются. Грабить, между прочим, тоже работа. Тяжелая.

- Ломка…

Не понимаю. Ну, ломка. А мне-то что? Я не Рой. Не мое тело страдает, а этому говнюку так и надо. А я за его мучениями сверху с удовольствием понаблюдаю.

- А дай-ка я тебя проверю! – решается женщина.

Усмехаюсь. Ожидаемо. Она для того и осталась. Но я же не в теле. Ни одержимости, ни управления – ничего! Только некая личность сверху сидит и хихикает.

Но Вера не стала проверять на подчиненность. Ее интересуют магические отклики. Невольно и сам заинтересовываюсь. А действительно, какой из меня маг, если семейная магия с клановыми конфликтует?

Женщина берет мою ладонь. Ощущаю слабый посыл и блаженно щурюсь. Хорошо-то как!

- Ничего не понимаю…

- Магия исчезла? – лениво интересуюсь я.

Я бы этому не удивился. Когда в родном семействе столетиями лелеют мысль убить всех клановых, она и в магическом плане начинает себя проявлять, не говоря уж про ментальную навязчивость. Еле отучился вслух желать всем клановым мучительной смерти. Зато душегубные мысли задолбали, тоже пора отучаться.

- Не исчезла, но отклик ни на что не похож, а так не бывает, - бормочет женщина и уходит в глубокой задумчивости.

Я рывком сажусь и накидываюсь наконец на еду. Ох, хорошо!

А деньги Вера так и оставила на столе. Уверена, что завтра за ними явится полиция? Скорее всего так.

Ночью мне не спится. Видимо, тело говнюка привыкло к мягкому и теперь на банкетке крутится и ежится. Ну надо же, какой неженка! Как пьяным под кустами валяться, так нормально, а дома ему мягкую кроватку подавай и фрейлину за ширмой! Так ему и надо, говнюку.

Так что просто лежу и лениво прикидываю, как быстро начнутся изменения в организме под влиянием моей личности и насколько это опасно в плане подозрений. Прихожу к выводу, что опасно, но не очень. Пятнадцать лет, взросление, изменения в организме естественны… хотя повышение массы вдвое в естественность не лезет и с этим что-то придется делать.

Посреди ночи являются сестрички и с хиханьками утаскивают остатки еды. Понятно, снова на вкусняшки потянуло. Знают ли они, что это напрямую связано с магией, а точнее, с ее уровнем у благородных? Ой, вряд ли. Они же дуры круглые, а также квадратные. Какая им магия, если учатся не в магической академии, а в обычном колледже? Да и как учатся… Сидят по ночам в общалках, потом на лекциях носами клюют. Если, конечно, они туда ходят. Может, просто делают вид, что учатся. Я бы на их месте не учился. Что хорошего в колледже? Отстой для простолюдинов. А они пусть наполовину, но все же благородные.

Вообще на судьбу сестричек мне плевать. Чужие люди и вообще – люди. А я не человек. С другой стороны – мне в этом семействе еще год жить. А самок своего семейства у нас принято защищать, и так просто от культурных установок не избавиться.

После сестричек выглядывает из комнаты Вера и просит не маяться дурью и идти спать в постель. В ночной рубашке выглядывает. В прозрачной. Эти фрейлины вообще не понимают, что такое скромность. Своеобразная у них во дворцах жизнь.

А потом мощно бумкает, и женщину выкидывает взрывом в коридор. Вместе с дверью.

Чую неладное за мгновение до взрыва, вскакиваю, но сопливое тело мало на что способно. Успеваю только поднять женщину да запихнуть в санузел под защиту бетонных стенок. Так себе защита от серьезных намерений, но лучше, чем ничего.

На шум выглядывают сестрички, глаза как блюдца и уже без туши. Никак взрывом обтрясло? И то польза.

На самом деле продолжения атаки не должно быть. Почерк – он виден. Работали профессионалы, не признающие случайных жертв. Подловили момент, когда женщина выйдет из спальни, и влупили. И сейчас спокойненько себе отходят. А что? В спальне после взрыва сплошные засветки, кровать недоумка наверняка в клочья, заказ выполнен, все тип-топ. Вот с чего они шарахнули по пустой кровати, это вопрос. Не такие уж, получается, профессионалы.

- Брыля! – ахает женщина и делает попытку прорваться в разгромленную спальню.

Аккуратно прижимаю ее к стене. Все же профессионалы. Совсем вылетел из памяти старый лабрадор. Опять этот ком шерсти приперся спать на кровать. Ну да, перепутать несложно, по весу соответствует одному наркоману дистрофичного сложения.

Под рукой зажглось и начало разгораться невидимое сияние. О, наконец о магии вспомнила! Конечно, многого от фрейлины ожидать не стоит, но их все же обучают магии, и хотя они в основном по внешности специалистки, но убрать задымление и притушить то, что тлеет, наверняка способны.

- Отпусти, - тихо говорит Вера. – Больно.

Больно ей. А попасть под выстрел гранатомета не больно?

М-да, а разум фрейлины как-то своеобразно устроен. Вместо того чтобы спасать квартиру, женщина все магические силы бросает на то, чтоб восстановить порванную ночнушку и убрать с кожи ссадины и синяки. Значит, придется руками. Хорошо, что не только своими.

Зову сестричек и принимаюсь за дело сам. Тащить дохлого лабрадора в бак для компоста точно моя работа, девчонки к крови непривычны. Пока что. Вот поживут рядом, быстро притерпятся.

За покушение киллеров неплохо бы наказать. И больно было б, если б попали, но в основном чтоб впредь было неповадно. Бегать от убийц – так себе занятие. А вот когда убийцы от тебя бегают – уже веселее.

Запихиваю остатки собаки в мусорный мешок, споласкиваю руки под краном. Вера стоит в коридоре и смотрит пустыми глазами. В шоке, что ли? М-да, толку от фрейлин младоимператорского двора в сложных ситуациях – ноль. Сестрички и то полезней.

Поднатуживаюсь, взваливаю мешок на плечо и бреду к выходу. Киллеры? И что киллеры? Они профессионалы, они давно не здесь, и отследить их без ресурсов государства невозможно… если только они не обнаглели до того, что сняли квартиру напротив! И сидят сейчас, придурки, любуются выбитым окном, хихикают. А тут я, весь из себя живой, к мусорным бакам плетусь. Что они тогда сделают?

Размышляю над вариантами. Хотя особо гадать незачем. Сначала они, конечно, охренеют. Но потом всадят в меня пол-обоймы, как принято у профессионалов, а это ой как больно. И уйдут без следов, как принято у них. Да их и искать никто не будет. Подумаешь, бывшая фрейлина, ха-ха два раза ее прыщавый нагулянный сын. С близняшками вместе. Они не клановые, кто о них побеспокоится?

Так что я резко меняю планы. Ставлю мешок на бетонный пол. Оглядываюсь Из соседей – никого, все по норкам попрятались, не хотят встревать в чужие разборки свидетелями. Ну да, выступишь потом на суде и получишь за это гостинец в лоб. Клановые войны для простолюдинов смертельны.

Возвращаюсь в квартиру, забираю у близняшек разорванное одеяло, иду к мешку, накидываю одеяло на голову и плечи и лишь тогда тащусь к мусорному баку. Идентификатор сквозь одеяло не берет, знаю точно. Походку меняю. Да она сама изменилась под таким весом!

Лично я все равно влепил бы пулю в подозрительную фигуру, но они не я, так что дохожу до баков без проблем. Там сбрасываю мешок, пригибаюсь и шмыгаю между машин. Ну а дальше – вопрос опыта.

Профессионалы оказались придурками. Действительно сняли квартиру напротив! На выходе я их и принимаю. И плевать, что доходяга - чтоб убить, не так уж много сил требуется. Чтоб избить – там да, надо иметь бычье сложение, железные кулаки и немножко понимать в физиологии, а убить – фе, плевое дело.

Вернувшись, снова отмываюсь под краном. Какая мерзкая штука эта кровь! Липкая – фу!

Денег у профессионалов не нашлось – профессионалы. Удовлетворился мародеркой. На сколько они там арендовали квартиру, на месяц? Вот пусть через месяц их и найдут, не раньше. А лучше, если позже.

- Бросайте это грязное дело! – машу рукой сестричкам. – Потушили, и хватит. Все равно оштрафуют. Собирайтесь и уходим, если жить хотите.

Оказалось, что жить хочется всем, даже Вере, даром что одной ногой в могиле из-за своей клятвы, так что собираются быстро. Для женщин. Ладно – для растерянных женщин быстро. И мы уходим, так сказать, в туманную даль. А пожарные если захотят чего спросить, или там муниципальные дознаватели – повесткой вызовут.

Одно хорошо – деньги с кухонного стола Вера забрала мгновенно и без возражений. Когда по тебе стреляют из гранатомета, такие мелочи, как происхождение денег, разом перестают волновать.

А что плохо – как-то шумно начал жить. А я шум не люблю.

-=-=

- Что-то шумно у нас, - проскрипел дед. – Не находите?

Князья стояли перед патриархом навытяжку, только младшенький принял небрежную позу, как всегда, идеально чистенький, наглаженный, благоухающий, даром что провел всю ночь в клубе. Оно понятно, поздний сыночек, любимчик, деда не боится. А зря.

- Стреляют, - рассеянно сказал младший. Поправил манжету и полюбовался идеальной картинкой. - Не магия же.

Инвалидная коляска деда приподнялась в воздух и развернулась в сторону посмевшего подать голос. Ястребиный нос старого хрыча уставился грозно, вот-вот клюнет. Над приемным залом повисла почтительная тишина.

Меньшиков-Первый считался завзятым русофилом и резиденцию себе выстроил в соответствующем стиле. Огромное парадное крыльцо, двадцать ступеней до него, огромный приемный зал с мраморным полом для балов, дней рождения… и экзекуций нерадивых родичей, вот как сейчас. Половина из которых с нерусскими именами и внешностью, такой вот выборочный русофил.

- Стреляют, - проклекотал дед. – А не должны! Не должны осмеливаться! Мы – Меньшиковы! У Ярыгиных пусть стреляют, у Лихачевых! Это в Москве мы среди равных, а здесь – сила! У нас – почтительная тишина и спокойствие! Должны быть! А нету! Или нас кто не уважает, а? Кирилл, разберись!

Старший князь коротко кивнул. Он не осмеливался на переглядки с братьями, но чувствовал, что недоумение буквально разливается по залу. Старый хрыч редко вмешивался в управление, и только в действительно важных случаях. И что он учуял на этот раз?! Или ничего, из ума начал выживать? Так маг из сильнейших, не должен бы. Но ведь прав младшенький – стреляют. Не магия же! А стреляют… на то она и жизнь. В Москве вот тоже стреляют. Кланов это не касается, клановые бойцы пули на завтрак едят.

- Расслабились! – внезапно рявкнул дед. – Угроз не чуете! Младший деньгами в клубе сорит, а почему – никто не смотрит! Ален, ты кому двести тысяч швырнул? Ты в своем уме или под управлением?!

- Ну, швырнул, - равнодушно отозвался Ален. – Мои деньги, хочу и швыряю.

- Ты швыряй, да без странностей! А у тебя странность! Или за собой уже не замечаешь?!

- Я… - младший осекся и замолчал.

Князья переглянулись, и подать голос выпало Леону.

- Действительно, Ален, что там за история? Двести тысяч – немалые деньги даже для Меньшиковых. Швыряешь – швыряй, но обоснованно!

- Никакой истории! – раздраженно сказал младший. – Просто ошибка! Дал в клубе по роже одному, решил мордочкой еще натыкать, на лечение под ноги бросить, и случайно нажал лишний нолик… два. Я две тысячи хотел бросить, столько стоматолог стоит! Заметил сразу, но не возвращать же при всех? А потом он кредитки с карты сбросил.

Князь Леон, специалист по безопасности клана, озадаченно склонил голову. Что-то его смутило. Потом он понял, что. И это была вовсе не сверхъестественная осведомленность деда. За все годы они так и не докопались, кто стучит старому злыдню. Понятно, что помаленьку ябедничали все, такова жизнь, но дед всегда знал больше любого ябедника. Вот и сейчас – ну где дед и где ночные клубы? А знает.

А смутила Леона странная щедрость младшего. Он – Меньшиков! А Меньшиковы на паперти не подают! Крохоборство Меньшиковых в поговорки вошло, а тут – решил оплатить выбитые зубы.

- Много хоть зубов выбил? – как бы между прочим поинтересовался он.

- Да… ни одного. Вроде дрищ, а сам ушел, и губы целые. Уклониться успел, что ли…

Вот тут всем стало не по себе. И до младшего наконец дошла странность ситуации. Зубы не выбил, но лечение оплатил. И ладно бы перед девушкой выпендривался, так нет, с сестрами был. Не только у деда имелись осведомители, глава безопасников клана тоже был в курсе, что произошло в клубе. Так, на всякий случай.

- Я не под управлением! – хмуро сказал Ален. – Сразу проверился, как пришел.

- А отведите-ка его на полную проверку! – распорядился дед. – И под конвоем, чтоб не сбежал! Да идите уже отседова, мне подумать надо, коли остальные не умеют!

Инвалидная коляска развернулась и бесшумно покатилась в глубины дворца.

Братья сочли за лучшее побыстрее выместись из зала. Леон твердо подхватил младшего под локоть и увел. Вслед им сочувственно усмехнулись. Полная проверка – крайне неприятная процедура. Младшенький быстро научится деда уважать.

- Я к муниципальным дознавателям! – озабоченно сказал старший князь. – Да, пожалуй, сам с ними прокачусь, посмотрю своими глазами, кто там осмелился шуметь и что там не понравилось деду. Так что на завтрак не ждите. Сейчас дождусь Леона с результатами и поеду.

Из подвала прилетел истошный вопль. Князья снова сочувственно усмехнулись. Каждый не по разу побывал под полной проверкой, каждый прекрасно знает, как оно там. И каждый там орал.

Вернулся Леон с младшеньким. Ален имел вид помятый и жалкий.

- Чист! – пожал плечами Леон в ответ на вопросительный взгляд старшего брата. – Но вот кажется мне… Ален! Так кому ты денежки отдал, балбес?

- Не знаю! - сердито сказал младший. – Как-то оно не требовалось узнавать. Шарился там по клубу ушлепок. Охрана пропускала, значит, благородный. Но по виду – нищета нищетой. Я спрашивал уже – никто его не знает, да и кто б подходил к такому знакомиться? Явный алкоголик и наркоман, кому он нужен…

- А номер его ти-фона как узнал? – недоуменно спросил Леон. – Если не знакомился? Ты вообще как деньги ему сбросил?

- Не помню, - растерянно сказал Алекс и замер. Снова идти на полную проверку… не манило, мягко говоря.

Князья переглянулись. История становилась все страньше и страньше. С этим следовало разобраться.

- На полную проверку! – решил Леон.

Младший чуть не взвыл.

-=-=-=-=-=

Близняшки завистливо поглядывали в окно кухни. Магическая академия – через площадь, ну надо же! Вот бы туда поступить, потусоваться, да кто возьмет? В саму академию, может, и возьмут, по слухам, конкурса туда нет, а вот в тусовку уже ни за что. Буратин и недоделков не принимают. Близняшки, несмотря на бестолковую внешность, на самом деле отличались умом и сообразительностью, но проявляли эти качества исключительно в своей среде, то есть между ними двумя. Друг с дружкой им было и приятно, и комфортно.

- Как-то оно быстро все изменилось! – не веря себе, покачала головой Хелена.

- Не все, а Прыщ! – благоразумно возразила Жанна. – А остальное из-за него. В его кровать стреляли, и денег он откуда-то притащил!

- Девочки, а вам не кажется, что он стал каким-то другим? – спросила от окна Вера.

Сестры переглянулись. И отрицательно замотали головами.

- Он хрипеть стал, - задумчиво сказала женщина. – И командует, как мужчина…

- Это с «ежика»! – с видом специалиста определила Жанна. – С «ежика» все хрипят, если перебрать. А командовать он всегда пытался, только ты не обращала внимания. А мы ему за это по шее давали! И сейчас дадим, вот вернется, куда он там опять умотал!

Женщина в сомнении покачала головой. Вспомнила, как тщедушный алкаш профессионально отправил ее в ванную под защиту бетонных стенок, а потом с олимпийским спокойствием тушил комнату, и содрогнулась. Рой ли это?! Хотя на управление она его незаметно проверила. Тогда – как? Покушение и как следствие разовый выплеск наследственных способностей? Ну да, ну да, папенька его всю свою беспутную жизнь дурак дураком проходил, маменька вообще имбецилка по паспорту, а у сыночка выплеск? Так разве бывает?

Женщина подумала и неохотно признала, что бывает всякое. Магия – явление малоизученное, плохо предсказуемое, магия в сочетании с шоком и угрозой для жизни тем более. Но как он ее в ванной придавил! Вроде как обнял, а не пошевелиться! Как профессионал.

Она снова содрогнулась. С тем, прежним Роем, слабовольным алкоголиком, ей было намного спокойнее. Он ее любил. Обворовывал, но любил. А тут непонятно кто. Покушение, говорит… а если удалось, и рядом с ней теперь ментат? Ставки высоки, речь о престолонаследии, могли и ментата послать! Они, конечно, все на строгом учете и круглосуточном контроле, но это ничего не значит, если в интриге участвуют правительственные спецслужбы. Они ментатов контролируют, они могут и глаза закрыть.

Она еще подумала и решила, что это все же маловероятно. То интриги, а то престол. Кто в своем уме подпустит ментата к престолу?

Шок, решила в результате бывшая фрейлина. И выплеск наследственных способностей. В его роду были и полководцы. На этом основании и надо планировать последующие действия. Рой – и полководец. Неужели в книжках пишут правду? И он возвысится, обеспечит семью, станет Магистром?

Она бледно усмехнулась и покачала головой. Где Рой и где успех? Всего лишь наследник захиревшего рода. И то тайный. Ему бы выжить, если обнаружили, не до славы. Да и не пустят его наверх. Даже в столицу не пустят. Буратин не пускают! У Роя безвыходное положение. Официально, по документам он кто? Рой Збарский, полукровка, так называемый «буратино». А по факту он еще хуже – представитель захиревшего рода, без наследства, без влияния. Но с теоретической возможностью встать у трона. То есть – мишень для всех заинтересованных, что и показали последние дни. Что ж, ей себя винить нет причины, клятву она исполнила по мере сил и даже чуть более, малыша вырастила. Но сглупила в юности, не подумала, и клятву принесла бессрочную. И теперь она ее тянет на тот свет вместе с наследственным алкоголиком. Остается уповать на что? На сказку? На книжки про успешных мальчиков, превращающихся в принцев? Так она давно не наивная девочка. Но как же хочется верить в сказку! Потому что жить хочется!

- Мама, а Прыщ какую-то сумку в квартиру протащил, я видела! – наябедничала Хелена. – Давай посмотрим! Вдруг там запрещенка? Он дурак, и нас подведет, и себя!

Женщина тихо удивилась. Сумка? Никакой сумки она не видела. Сестрички кинулись в комнату и азартно принялись за поиски. И вскоре с торжествующими воплями притащили сумку на кухню. Плотная, с ремнями-лямками, даже на вид неразрываемая, и все в ней просто кричало о солидном профессионализме владельца. Женщина похолодела. Такую сумку она видела в юности! У своего супруга Никола Збарского, героя-орденоносца, капитана СДС – Специальных Диверсионных Сил – тогда еще не запойного игромана, а бравого офицера.

- Украл! – авторитетно заявила Жанна. – Такую дорогую ему ума не хватит купить! И тяжелая!

Замки поддались на удивление легко.

- Ой…

Штурмовую армейскую винтовку узнали все трое. Герои в фильмах именно с такими бегают.

-=-=-

Рой Збарский, урожденный дворянин, может, виконт или еще кто, потел и пыхтел на беговой дорожке как самый распоследний простолюдин. Наблюдаю за ним с легким презрением. Откуда? А из куна-чакры! В кланах про нее не знают, и это здорово. Не знают – значит, не могут меня обнаружить.

Дурацкое тело! Отравленное, изнеженное, искалеченное – и все это с полного согласия владельца! Не, ну как додумался дебил удалить нижние ребра, а? Он что, под девочку решил закосить, талию до осиной сужал?! Убить бы его, да два раза не убивают!

Дико закололо в боку, потом в плече. Сдаюсь и нехотя бреду к тренажерам. Тяжело, а надо. Без специальных тренировок тело попрет в массе, а оно мне надо – каждый месяц одежду менять? И вопросы возникнут у некоторых. Клановые – они глазастые, только кажется, что на окружающих внимания ноль с плевком. Что им угрожает – все видят. Ну, не все на самом деле, но стараются. А тут я с центнером мышц за месяц и дебильной улыбочкой на дегенеративной роже: «Здрасьте, я человек, не подумайте чего!» Конечно, они подумают! Тут же и потащат пытать. В самом прямом смысле. Эти их полные проверки не что иное как пытка. Интенсивная, скоротечная и оттого особо мучительная, побывал разок и больше не тянет.

Решаюсь, зацепляюсь кончиками пальцев за перекладину и пробую подтянуться. Что забавно – получается. У вчерашнего наркомана и доходяги. Мои личностные характеристики ломятся в новое тело со страшной силой. Жаль, изменения не так быстры, как хотелось бы. Отравленное тело, дистрофия. Так что ударом кулака кости ломать еще нескоро смогу.

А тренировки… они на то направлены, чтоб мышцы не росли. Крепли, но не росли. Силу удара я скрою, не в первый раз, а как скрыть плечи штангиста-тяжеловеса? Значит, и не нужны они, и незачем хвастаться. Я что, стремлюсь к успеху у девушек? Ну… неплохо бы, пока человек, но не такой же ценой!

Пробую подтянуться на двух пальцах. Хм. Почти получилось. Все равно широкие плечи не нужны! Значит – тренироваться и еще раз тренироваться!

Потом тело тащится из парка к новой квартире. Жетон-пропуск ежеминутно тренькает от контрольных проверок - охрана клана Ярыгиных бдит. Не нравится им мой наркоманский вид, надо же, какие подозрительные! Убить бы их, да за безопасностью следят, полезны.

Для обычных людей жетон беззвучен, но я слышу, и треньки немножко бесят. С другой стороны – а как иначе? Магическая академия как раз на территории клана Ярыгиных, безопасность превыше всего! Вон она, напротив дома, в котором Вере удалось снять квартиру. Дорого, но… просто дорого, и все. Других вариантов не было.

Поразмыслив, от территории клана Меньшиковых мы в результате отказались. Я отказался, точнее. Ну их. Известные крохоборы, и на клановой территории полные хозяева. Найдут и за двести тысяч все ребра поломают. Они конечно, восстановятся, но больно и унизительно, когда пинают. Во, еще и одежда пачкается. А клан Ярыгиных по безопасности не хуже, здесь все благородные учатся. Ну, кроме тех, которые умотали в столицу.

Вхожу в квартиру беззвучно, невидимо и неосязаемо – старые привычки, ностальгия, все такое. Вхожу и сурово смотрю на так называемую семью. А они таращатся во все глаза на армейскую винтовку, лежащую на кухонном столе. Понятно, близняшки по детской привычке решили пошарить в комнате раздолбая-братика. И теперь сами не рады найденному.

Отодвигаю плечом растерявшихся сестричек, подхожу к столу и привычно складываю винтовку в транспортный вариант. Застегиваю сумку, утягиваю ремни до багажного минимума и бросаю сумку под стол. Поглядели – хватит.

- Поглядели, вопросы язычки жгут? – мстительно говорю сестричкам. - А я не отвечу! Помирайте от любопытства.

- А... – начали было сестрички.

- А вы бы лучше помолчали бы! – пресекаю грубо. – Шаритесь по чужой комнате, как воровки. А я еще хотел вам скутер подарить, чтоб на учебу являлись как благородные, а не как буратины недоструганные. Но уже не хочу.

- О! Рой, а какая модель?!

Мое замечание насчет «не хочу» девочки благополучно пропускают мимо ушей. Но исправляются, исправляются. Уже Рой, не Прыщ. Стоило только скутером запахнуть.

- «Альфа», розовая линия. Усиленная защита, звуковые обвесы.

- И-и-и! Ой… У нас прав нет.

- Подумаешь. Купить, что ли, сложно?

Девочки мнутся и переглядываются. Такие взрослые и самоуверенные, они не имеют представления о самых простейших вещах околокриминального мира.

- Ладно, куплю.

- И-и-и!

Девочки! – не выдерживает Вера. – О чем вы говорите?! У нас штурмовая винтовка на столе… под столом! Рой, где ты взял оружие?!

- Подобрал, - пожимаю плечами он и иду к холодильнику за едой.

- Рой!

- Фильмы смотреть надо. И думать, думать, есть такое умение! Киллеры всегда бросают оружие после использования, без ствола легче уходить. А я пошел и подобрал. Это что, так сложно понять?

Женщина в растерянности.

- И зачем тебе винтовка? – сбавляет она в результате на пару тонов.

- Мне – незачем. Мне деньги нужны. Продам.

Сооружаю пару внушительных бутербродов, навожу кисленького «бодрячка» и с удовольствием вгрызаюсь. У, как хорошо! Тело перестраивается и требует жрать, ну так на тебе бутербродик, задохлик ты безреберный!

- Кстати о деньгах, - бормочет женщина. – Нам тоже нужны деньги. У меня кончились. У тебя же остались?

Я от удивления чуть бутерброд не роняю. Изо рта.

- Я же тебе… сто тысяч… недавно…

- Я выкупила драгоценности, - сухо сообщает бывшая фрейлина. – И не подумай, что для балов. Мне кредитку в залог фамильной шкатулки оформили, и на эту кредитку мы жили последние три года. Кстати, теперь по ней нужно платить проценты. Там прилично получается.

В затруднении пристукиваю ножиком по блюдцу. Спохватываюсь и ножик отодвигаю подальше, во избежание. А то мысль решить возникшие проблемы одним взмахом – она такая заманчивая мысль!

А дорого семья выходит. Драгоценности она выкупила, надо же. Хорошо, недолго терпеть осталось. Год быстро пролетит.

- Я дам тебе двадцатку, - решаю я. – Штраф заплатить.

- К-какой штраф?

- А за пожар. Ты же съемную квартиру подожгла. Ну не подожгла, и что? У нас пожарные сначала штрафуют, потом разбираются. Такая у них работа. Нервная.

Тилинькнул ти-фон.

- Штраф от пожарной службы, - растерянно говорит женщина. – Оплатить в течение суток.

Назидательно киваю. Извещалку я заранее услышал, еще до ее обработки в устройстве. Это для простолюдинов - и буратин тоже! – поступление информации на ти-фон беззвучно. А вот мне все слышно, и иногда так бесит! Разработчики не могли другие частоты подобрать?! Убить бы их, да давно померли, простолюдины вообще долго не живут.

Быстро дожевываю бутерброды, с сожалением поднимаюсь.

- Пойду продавать ствол. А вы, двое из ларца, покатайтесь пока на «Альфе», научитесь хотя бы своей стороны дороги держаться.

И бросаю ключи. Ловит, как и предполагалось, Хелена. Она же наверняка и за руль первой сядет. Однояйцевые близнецы, но чуть-чуть, а различаются. Хелена более энергичная. Зато Жанна поумнее. Это из-за того, что с детства между собой так роли распределили. И теперь это начинает сказываться.

- А права?

- Кататься можно без прав, - снисходительно объясняю я. – До первого мотобэшника. А там заплатил штраф и снова катайся. Это же скутер.

- И ты заплатишь?!

Вздыхаю и киваю. Вообще-то они мне никто, но вместе же живем. И если купил девочкам скутер, нечего жлобиться на штрафах. А скутер им необходим как воздух – благородные девочки пешком не ходят. Ну и мне техника может пригодиться. Случаи бывают всякие. Догонять на скутере – безнадежное дело, а вот удирать самое то.

- И-и-и!

Брякнула дверь, близняшек сдуло на покатушки. Интересно, сумеют ли завести двигатель? Не, для начала – сумеют ли найти на парковке скутер? Он там вообще-то не один такой.

Рыкнул и тихо замурчал двигатель. Нашли. Сообразительные девочки. Вера не слышит, но я различаю отдаленное «и-и-и!». Визжат, значит, на старте не навернулись, значит, все у них получится.

Закидываю сумку-складничок на плечо и направляюсь к двери.

- Ты куда?

- Продавать! Винтовка с военными номерами! Поймают – посадят!

- А ты, а кто у тебя…

Демонстративно закатываю глаза и выхожу. Женщина! Жизнь прожила… ладно, треть жизни! И не знает элементарного – как сбагрить по минимальной цене левый ствол!

Вообще рынки оружия давно запрещены, во власти дураков нет позволять своим холопам серьезно вооружаться. Но оставались ломбарды. Конечно, владельцы поголовно стучали куда следует, это обязательное условие их работы – но и зарабатывать они тоже хотели. Поэтому стучали, но не про все.

Ломбард я присмотрел, еще когда из парка возвращался. Что надо ломбард, в непопулярном месте, с пыльной и неосвещенной витриной. В такой можно смело гаубицу прикатывать, и примут. Если знать правильные слова.

Дежурный слесарь-ювелир смотрит на меня с вежливой улыбкой:

- Мальчику обязательно работать с владельцем, мальчик не попутал себя с кем-то клановым?

- Клановые к вам не ходят, рожей не вышли, - грубо замечаю я. – Ну давай с тобой поработаю, если готов потом отвечать.

Слова оказываются правильными, слесарь с примерзшей улыбочкой выскальзывает в заднюю дверь и не возвращается. Отвечать потом он не хочет и не готов.

Владелец смотрит на штурмовую винтовку, отрицательно качает головой:

- Военка, не работаем.

- А я военку не предлагаю, - миролюбиво улыбаюсь я. – Ствол возьмите. Хороший качественный ствол с правильным калибром разве никого не заинтересует?

- Военные номера…

- Дядя! – говорю уже не миролюбиво. – Номера – на затворе! Затвор я при тебе выкину! И пойду к другим, если ты такой осторожный!

- Профессия у меня такая, - буркнул владелец. – Не выкидывай. Хороший затвор, зачем выкидывать? Центнер. С сумкой.

Думаю. Сто. В смысле, сто тысяч. Хор-рошая цена, магазинная, как говорится, таких не бывает… он что, сдать меня хочет?!

- Дядя, - проникновенно и очень убедительно говорю в ответ. – Ты дай мне пятьдесят, но так, чтоб я не возвращался. Я или мои дружки.

Слова снова оказались правильными, владелец убедился, что клиент о стуке знает и подстраховался. С таким можно работать.

- Местный? – рассеянно интересуется владелец, отсчитывая наличку.

Молча улыбаюсь. Это всё дегенеративная рожа. Ну не может владелец воспринимать всерьез паренька с явными признаками недоразвитости. Кто же скажет чужим о себе, о чем он? Надо что-то делать с формой челюсти. И с глазами. И с формой черепа. А то диагноз «дегенерат» на лбу печатными буквами прописан.

- Больше не приходи, - предупреждает владелец.

Я и не собираюсь. Профессионал никогда не вернется в точку, где слил левый ствол. И еще профессионал не оставит на оружии следов. То-то ломбардщик удивится.

Теперь, без палевного оружия, чувствую себя уверенней. Теперь можно и следователю в глаза смотреть, честно и невинно. Давно пора получить повестку, что-то они подзадержались со своей бюрократией.

-=-=-=-

Старший князь Кирилл Меньшиков брезгливо разглядывал следователя муниципальной службы безопасности. Приехал он посмотреть на место события, но что там смотреть? Сразу видно, что работали из подствольника штурмовой винтовки АР-5, без всякой магии видно. Но князь и магию применил тоже, слабенького временного «Следа» хватило. Убедился, что прав, и переключился на следователя. Очень князю нравилось наблюдать, как под его взглядом следователь ерзает, ежится и из последних сил борется с желанием ползать у ног князя на брюхе. Но этот молодец, еще борется, остальные просто сбежали. А их много было, всяких криминалистов, экспертов, пожарных дознавателей и прочих бездельников. Что тут изучать, что? Работали профессионалы, точка. Сделали заказ и ушли. И чего старый крендель возбудился, непонятно.

- Труп где? – лениво поинтересовался князь.

- За мусорным баком лежит. Его из бака извлекли.

Князь поперхнулся. Картинка преступления в голове разбилась и не пожелала складываться вновь. И воображение упрямо рисовало сценку, как сожженная жертва своим ходом бредет к мусорке и заваливается с облегченным вздохом в контейнер.

- Труп жертвы? – тихо поинтересовался князь.

- Можно и так выразиться. Прямо в него целились.

Князь в великой задумчивости дошел до мусорных баков. Посмотрел на то, что лежало перед ним в разрезанном мусорном мешке.

- Лабрадор, одиннадцать лет, - сообщил из-за спины следователь. – Он в сгоревшей квартире обитал. Немножко не дотянул до естественного конца, погиб героической смертью десантников.

- Шутник? – тяжело глянул князь.

Следователь чуть не рухнул на пузо и реально поджал хвост аж до самых ребер. Князь удовлетворился и вернулся мыслями к преступлению.

- Что с жителями квартиры?

- А что с ними? Кто ж будет торчать на пожарище, дожидаться неприятностей? Сбежали. Повесткой вызовем, опросим. Накажем.

В последнем князь не сомневался. Кто может проживать на первом этаже высотки? Только простолюдины. Которых власти просто обожают наказывать за все.

- Установку на жильцов зачитай! - рассеянно приказал князь, внимательно глядя в асфальт. Развернулся и медленно пошел к подъезду. Следователь засеменил за ним, на ходу озвучивая запрошенные сведения.

- Ах они дворяне… - пробормотал князь. – А что ж такие бедные, если благородные? Ах буратины…

Замшевые туфли от Борджи ценой в годовой оклад следователя аккуратно прошлись по лестнице. Задержались у пятна на бетонном полу.

- Кровь с мешка натекла, когда выносили! – подсказал очевидное следователь.

- А чего ставили на пол, если выносили? Ну и несли бы дальше.

-Э… - сказал следователь.

- Понимаю, слишком сложно для тебя…

Князь прогулялся снова до баков. И оттуда пошел целенаправленно, словно по невидимому следу. И пальчиком следователя поманил, мол, не отставай, тут интересно будет. Через парковку, до проезжей линии… где остановился, сплюнул и беззвучно выругался. И уставился на высотку напротив.

- Там что?

- Люди живут. Ваша собственность, доходный дом.

- Знаю, - небрежно обронил князь. – Квартиры там проверь. Вечером доложи результат.

- Э… там же больше тысячи…

- Ты дурак или прикидываешься?

- Дурак! – ляпнул растерявшийся следователь.

- Уволю.

- Э… прикидываюсь!

- Убью.

Следователь посерел. Князь раздраженно поморщился. Что ж они все такие трусливые? Как будто Меньшиковы убивают каждый день! Не так уж часто это бывает, и обычно за дело!

Но на самом деле князя волновало совсем другое. С чего так всполошился их патриарх? С чего? Непонятно. Ну, заказное убийство. Вернее, попытка. Ну, обнищавшие благородные. И что, не бывает такого? Кто она там, бывшая фрейлина? Тем более! Фрейлины много секретов в голове хранят, которые иногда следует прикапывать!

Так что князь развернулся и направился к своему автомобилю, куда и уселся, приказав водителю ехать в резиденцию. И уже не слышал, как следователь совсем другим голосом сказал набежавшим подчиненным:

- Меньшиков что-то увидел. Работаем, ребята. Баллистик, покажи окна, из которых лучшее наблюдение за квартирой заказанных. Помощник… где помощник? Управляющего с ключами за шкирку! Досмотровая группа – три человека, двое в броне! На все про все вам, балбесы, двадцать минут, результата жду здесь, мне еще этому индюку докладывать!

- Тяжелая у вас работа, шеф! – посочувствовал помощник. – Издалека и то страшно гляделось!

- Привыкай, вместо меня встанешь, - равнодушно сказал следователь. – И возьми уроки актерского ремесла.

А князь Кирилл Меньшиков с легким трепетом вошел в резиденцию. Он не раз уже задавался вопросом: а спит ли вообще старый хрыч? Когда ни придешь – разъезжает на своей коляске, стервятник, плоти жаждет!

- Разобрался, отец! – доложил Кирилл Меньшиков. – Попытка заказного убийства. Какая-то бывшая фрейлина младоимператорского двора. Убийцы не очень профессиональны, сожгли вместо нее старого лабрадора, видимо, любил по постелям спать. Городские сейчас ищут точку, с которой они наблюдали, вечером доложат результат.

- Что сам не посмотрел? Обленился?! Я же тебя лично учил «Следу»!

- Я смотрел, отец. Но там след замазан непонятно как.

- Что? Замазан след? Ты дебил или прикидываешься?!

Кирилл Меньшиков мгновенно почувствовал себя муниципальным следователем перед представителем всесильных Меньшиковых.

- Дебил… - обреченно признался он.

- Что?!

Сказать, что прикидывается, Кирилл уже не рискнул. В отличие от следователя.

- Восемнадцать детей! – лихорадочно бормотал дед. – Восемнадцать! И ни одного умного! Кому клан передать, кому? Буратинам недоструганным?! А-х-р-р…

С огромным запозданием князь сообразил, что это не поднадоевшая воркотня старого тирана, а очередной приступ, и бросился помогать. «Лечебной длани» старик его тоже в свое время учил.

- Кирюша! – простонал дед, очнувшись. – Ну за что ты меня так, а? Ведь умру я скоро, как вы без меня, а? Если простейшего не понимаете? Что значит – след замазан? Ты же Меньшиков! Нет для тебя замазанных следов! А если есть, то это означает что? И этого не поймешь?! Ох, прокляну…

- Это значит, что работали посильнее меня маги, - хмуро сказал князь. – Которых по пальцам одной руки пересчитать. Только не было этого, отец. Силы не было. Просто замазан след. А как – непонятно.

Дед стеклянным взглядом уставился в узорчатый потолок.

Надо полагать, думал, а не прощался с тупым наследничком.

- Непонятно, говоришь?

Кирилл осторожно кивнул.

- А вот мне понятно. В мире объявилась новая магия. И не где-то на Гаити, а у нас. Здорово, да?

Кириллу Меньшикову стало по-настоящему страшно. Новая магия. Жуткое пугало всей магической эпохи. Не где-то на Гаити, наряду с их экзотическими верованиями и болячками, а здесь. В городе Меньшиковых. В секторе Меньшиковых. Прямо под сердцем притаилось ядовитое жало, против которого еще не подобрали оружия.

- П%%ц! – еле слышно выдохнул князь.

- Хоть это осознал, не безнадежен. Иди сынок, займись этим. На тебя одна надежда, ты ж старший…

Кирилл Меньшиков ушел, так и не расслышав пущенного вдогонку твердым голосом:

- Дебил!

Вечером князь все еще клокотал от злости. Вроде успокоится, выкинет из головы, но потом как накатит по новой! Старый маразматик! Держится исключительно магией, на том свете черти от ожидания приплясывают! Один он умный, остальные дебилы?! А ничего, что в управлении старшего вся промышленность, ничего?! Тридцать восемь предприятий держит твердой рукой, обеспечивает процветание клана! Разве дебил справится? Сам он дебил! Только старый!

Кирилл Меньшиков в очередной раз успокоился и обратил внимание на доставленных в следственный отдел. Четверо. Помяты, испуганы, но держатся гордо – характерный облик нищих буратин. Кроме гордости, в карманах ничего. На кого-то из этих четверых охотились профессиональные убийцы. Которых самих нашли в съемной квартире без признаков жизни. Промахнулись по заказанному и самоудавились от стыда, м-да. Жалость по убиенному лабрадору замучила. До смерти. К сожалению, прав старый хрыч. В очередной раз. Что-то непонятное вокруг этой семейки. Еще убийцы вмещаются в норму. Как правильно говорил младшенький – стреляют. Но вот неведомые защитники семейства Збарских – они откуда? Вернее – на какие шиши? Да не просто защитники, а способные затирать следы так, что без бутылки не разберешь! А с бутылкой тем более!

И князь пристально уставился на условно благородных. А помяты как! Помощники следователя их волоком тащили, что ли? Но стараются угодить Меньшиковым, зачет… Так на кого открыта охота?

Близняшек князь исключил сразу. Не в их комнату стреляли. И перепутать невозможно, окно сестричек вне сектора наблюдения. Значит, фрейлина или ее сын.

Сын. От какого дебила она его нагуляла? Белобрысый, весь какой-то белесый, невзрачный. Череп деформирован, нижняя челюсть недоразвита. Глаза слегка навыкате. Внутричерепное давление? А там есть чему давить? Рожа опухшая от некачественного алкоголя. И тощий, явная дистрофия. И… нижние ребра, что ли, удалены?! Вот идиот…

Князь задействовал «лечебную длань», посмотрел и поморщился. Не удалены. Подрезаны, искривлены и ужаты внутрь – тоже не от большого ума! Больно, дорого и вредно для здоровья. Там же внутренние органы рядом! Или на них наплевать? Судя по тому, что алкоголик и наркоман – точно наплевать.

Помощник следователя монотонным голосом вел опрос, доставленные отвечали односложно и угрюмо, князь размышлял. Могли заказать подростка? Могли, не вопрос – но за что? Кому помешал тощий наркоман? Его не то что любой парень, его сестрички забьют не напрягаясь хоть вдвоем, хоть поодиночке! И наверняка так и делали.

Князь вспомнил кое-что и посмотрел на его след. Понятно. Лабрадора к бакам тащил однозначно он. Потому и мешок ставил на пол, что устал. Себя еле таскает, как с мешком управился, непонятно. А от баков след совсем другой, незнакомый и ни на что не похожий. Еще и затертый потом непонятным способом. Это что же, неизвестный на помойке прятался? Фу, ну и манеры.

Конечно, дрищ вполне мог оказаться внебрачным сыном кого-нибудь. И вот тут наемные убийцы и в тему, и ожидаемы. Законные дети запросто оплатят. И оскорбленная супруга. Да и сам папаша. И невидимые защитники тоже в тему. В кланах интриги, взять в пример хотя бы собственный. Так что тайный наследник – это вариант… но по внешности не бьется! Все же клановые – это кровь, это не скрыть. А тут – все признаки вырождения на лице, слюны для полной картины не хватает, но и без нее убедительно. Это сколько заплатили фрейлине, чтоб она согласилась на вот такое?

Князь припомнил бормотания следователя. Никол Збарский. Дворянин с купленым патентом, то есть без благородной крови. Понятно. Вот откуда ноги торчат. Потому клановые и берегут чистоту крови, чтоб не вылазило подобное!

Князь решительно исключил подростка и злобно уставился на бывшую фрейлину. Одна, голубушка, осталась, не так ли?

- Была попытка покушения, - сказал он, грубо перебив помощника следователя. – На вас. Не поясните, за что?

Князь ожидал уверток и надоевших игр в дурочку. Ну не любят женщины отвечать честно на вопросы! Однако Збарская его удивила.

- Я отставная фрейлина младоимператорского двора. У меня хранился семейный архив. На случай появления отдаленных наследников.

Ого! Вот оно что! Князь мгновенно подобрался. И одновременно испугался. Дворцовые дела – не уровень Меньшиковых! Вот отчего всполошился дед!

- И где он?

- Сгорел. Заряд попал точно в него.

Князь остро уставился в глаза фрейлины. Врет или нет? Сосредоточился, нырнул глубже… и чуть не утонул в серой бездне.

Он выплыл на одном самолюбии. А у фрейлины даже лицо не дрогнуло. Вон дрянь. Как он забыл?! Фрейлина же! Наследственная! Сил у фрейлины жалкая горсточка, только на профессиональные нужды хватает, но ведь хватает! А умение хранить тайны – важнейшая часть ее профессии! Да, тут Меньшиковым ничего не светит. Тут и старый хрыч сломается. Тут – дела столичные, провинциальным мажорам Меньшиковым лучше не соваться.

Зато картинка сложилась безупречно. Был нежелательный архив. Были интересанты. Были защитники архива. Но архив сгорел, и злобные титаны, вынырнувшие на мгновение из пучин дворцовых тайн, погрузились в них обратно и покинули вотчину Меньшиковых, оставив после себя лишь молчаливые трупы да затертый непонятным способом след. И слава богу.

А фрейлине повезло. Просто повезло.

- Следствию все ясно! – отрывисто сказал князь. – Подтвердите им штраф за пожар и закрывайте дело.

И князь не прощаясь покинул службу. Дрянь столичная, глазом не моргнула, когда получила несправедливый штраф, а он так надеялся на отмщение! Ну ничего, ей здесь жить. А власть здесь – за Меньшиковыми. Он ей все возможности обогатиться обрежет, пусть помучается в нищете! Специального человечка на это дело поставит, чтоб пресекал! Пусть в бараках поживет, с картошки на хлеб перебивается! А старшего князя Меньшикова ждет ресторан «Меньшиковъ», что-то устал за сегодня, надо отдохнуть.

Збарские ушли следом за князем. Расписались в получении штрафа, а больше ничего от них следователю не требовалось. Дело закрыто, гора с плеч.

Сестрички переглянулись, помялись, но не выдержали соблазна, оседлали свой скутер и нагло усвистали прямо с парковки Следственного комитета, даже шлемов не надели. Дежурный только палкой вслед укоризненно помахал. «Альфа» - штука притягательная, статусная для молодежи, совсем не то, что пешком шкандыбать!

А у меня техники нет, мал еще, поэтому бреду домой вместе с так называемой мамой пешком. А у мамы техники нет, потому что все деньги на драгоценности просадила. Фрейлина.

- Архив точно был? – нарушаю молчание.

- Для следователя – был.

Врет или нет? Вранье для женщин вообще-то естественно. Принюхиваюсь. Ну надо же, не врет. В следственном отделе одно удовольствие было наблюдать, как князь ломился вперед с магией наперевес и как потом позорно выплывал обратно. Но зачем магия, когда можно просто понюхать? Это и не магия вовсе, а… ну такие вот природные способности.

- И он хранился под моей кроватью?

- В ошейнике нашего лабрадора.

Вспоминаю, как женщина бросилась спасать старого Брыля. Да, это возможно. Микрочип в ошейнике. Или еще какая-нибудь электронная хранилка. Вот дела! Все детство провел рядом с жуткими дворцовыми тайнами! Младоимператорский семейный архив! Там наверняка много неприглядного хранилось! Измены, предательства и клятвопреступления, тайные союзы, секретные договоры, имущественные права… Хранить такое – подписать себе смертный приговор.

- Вера, ты дура?

- Дура, - печально соглашается женщина. – В юности все дуры.

- Но теперь это в прошлом? – строго уточняю я. – Больше ничего не выплывет? Со штурмовой винтовкой в руках?

- Не знаю. Из прошлого еще остался ты. Жанна с Хеленой. Да я.

Недовольно дергаю ушами. Спохватываюсь и тайком слежу за Верой, заметила или нет. Вроде бы дергать ушами – не совсем человеческое свойство? Уф, не заметила, погружена в собственные мысли.

Но вообще женщина права. Архив сгорел, но из прошлого остались они сами. И я. А прошлое фрейлины – оно такое… взрывоопасное. Ну, значит, с этим жить.

Со свистом примчался обратно скутер, лихо развернулся. А быстро сестрички освоились за рулем! Хотя что значит «быстро»? Они благородные, искусство вождения у них в крови.

- Там на перекрестке мотобэшники! – жалуется Жанна. – Мы с вами пойдем. «Альфу» потом заберем.

- А дворами никак?

Сестры сердито переглянулись и снова усвистали. Понятно, умение водить технику в крови, а ума не хватает.

- Думаю, гостей из прошлого больше не будет, - подает голос Вера. – Архив – главное, без него большинство имущественных притязаний ничтожны.

Я хренею. Так у них имелись имущественные притязания? А что ж тогда жили в нищете? Ладно Рой, пропащий алкоголик, но кроме него еще сестрички имеются! Бедные девчонки из-за дешевой «Альфы» чуть не писают от счастья!

- Как думаешь жить дальше? – спрашивает Вера.

Ого. За мной уже признается способность думать. Прогресс, прогресс.

- Как все. Закончу школу. Потом… в целом образ жизни благородных меня устраивает.

- Ты не благородный, - усмехается женщина. – Ты полукровка. По-молодежному – буратина, огрызок, недоделка, еще как-то. Полукровок в академию не берут. А без академии не станешь магом. Магии невозможно научиться самому, если ты не знал. Без магии найдешь работу только для простолюдинов, а там зарплаты… как у меня сейчас. На еду не всегда хватает. Понятно?

Мне понятно. Но не все.

- Девчонки тоже в пролете?

- Они родились до брака. И… без обид, да? Они другие.

Пожимаю плечами. Чего обижаться? Прекрасно знаю, что имею внешность дегенерата, недавно в зеркало смотрелся. Собственно, тело таковым и является. Пока что.

- А ты на что рассчитывала, когда уехала в провинцию?

- На супруга.

- На игромана и запойного?! – не понимаю я.

- Никол Збарский – офицер и герой! И если б не его болезнь…

Голос женщины дрогнул и пресекся.

- Понятно, болезнь, - примирительно говорю я. – А потом? Девять лет прошло.

- Потом мы выживали.

Я не спрашиваю, на что она надеется сейчас. Ни на что она не надеется, просто выживает изо всех сил, тянется ради дочек. Да хранит глубоко в душе веру в чудо.

Ну, я на чудо не похожу. В моих планах вообще нет места этой семье. Несчастные женщины… но мало ли несчастных на свете? Один год. Мне нужно с ними прожить один год, после чего тело Роя Збарского отправится в самостоятельное плавание по волнам жизни. И три гири на шее в этом плавании не предусматриваются.

-=-=-

Ночь. Я не сплю. И не потому, что не хочу. Организм алкоголика потихоньку меняется, тратит энергию, и больше всего мне сейчас хочется кушать и спать. Но в моей неожиданной семье появилась новая традиция – ночной жор. Сестренки лопают как не в себя. Ужина им не хватает, заявляются ночью тоже. А на кухне – я. Живу. Ну и Вера, куда она от детей? Так что я лежу на кушетке и лениво слушаю разговоры женщин. Вера грызет дочек за то, что они переводят дорогую еду, когда денег… с деньгами непонятно, есть они или нет. Свою долю она истратила на выкуп драгоценностей, а что у меня в карманах, я не говорю. Дочки, естественно, пропускают ее упреки мимо ушей. Они голодные.

Я-то понимаю, что происходит. Мне для этого даже думать не надо, достаточно понюхать. Взрывы, пожары, скутер, допросы… столько всего за один раз простолюдина загонит в панику, а благородного – в инициацию, после чего он начинает лопать в разы больше. Ну, так считают в кланах. А в нашем тайном семействе не считают, а точно знают, что магия у одаренных активна с рождения, незачем ее инициировать. Или даже раньше, чем с рождения. Иначе откуда бы взяться изначальным преимуществам благородных? Цепкая память, здоровье, сила, реакция – откуда? От магии, больше неоткуда. Хотя клановые говорят – кровь. В смысле, происхождение. А что это, если не магия?

Опасности вокруг сестричек, вот растущие организмы и набирают энергию для магической обороны, чего непонятного? Когда простолюдины боятся, так сказать, до усрачки, они есть не могут, чтоб быстрее бежалось, а у магически одаренных наоборот. Потому что они хозяева мира.

Вообще тупые они какие-то, клановые. Триста лет с магией, и ничего о ней не знают. Они ее за болезнь принимают, что ли? Что значит – «инициация»? Типа, есть латентный период после заражения, а потом как выскочит? А заражение, естественно, происходит через секс?! Странные они. И тупые. Убить бы их.

Зуденье женщины мне порядком надоедает.

- Вера, отстань от дочек. И включи мозги. Почему в них столько вмещается и не тошнит? Если это не беременность?

Близняшки подскакивают от возмущения. Какая беременность?! Да они ни разу, ни с кем! Вера прячет глаза.

- Да, это инициация, - неохотно признает она. – Но в нашем положении нужно сдерживаться. Мы не настолько богаты, чтобы ужинать северными копченостями! Муксун! Еще бы мамонтятину потребовали! Почему не селедка?

- Пусть едят. От количества еды зависит уровень магических сил. От количества хорошей еды, не от картошки.

Фрейлина смотрит недоверчиво, им такое не говорили. Им вообще ничего не говорили. Делай так, вот и все обучение. А подумать? Магия – это манипуляции с энергией, а ее откуда-то надо брать! Извиняюсь, но человеческое тело – не автомобильный аккумулятор, к сети не подключишься, энергия в человека поступает единственно возможным способом - в виде еды! Не, в селедке тоже калорий хватает, но попробуй ее много съесть. Вот дорогая еда почему-то легко потребляется килограммами. Муксун так вообще уходит влет.

Сестренки смотрят на нас круглыми глазами. Даже жевать забывают. У них – инициация?! И-и-и! Это ж почти то же, что беременность! Великое событие!

- Вот явится завтра полиция и потребует вернуть украденное, - бормочет Вера неуступчиво. – Что им скажем? На муксуна потратили?!

- Не явится. Это честные деньги. Младший Меньшиков решил выпендриться, бросил мне на лечение кредитку. И случайно нажал на нолик. Несколько раз. А когда спохватился, денежки я уже снял. Думаю, от Меньшиковых не убудет. Главное, ему теперь под кулак не попадаться.

Близняшки восторженно закатывают глаза. Младший Меньшиков! Ах какой душка! Обе его обожают. А Вера меня приятно удивляет. На ее красивых губах играет довольно злая улыбка. Тоже ненавидит кланы? Мне это нравится!

- Ну, если за счет Меньшиковых, то можно позволить муксуна! – усмехается она. – Месяца два. А потом?

- Будем добывать деньги, - пожимаю я плечами.

Близняшки тут же устраивают бурное обсуждение способов сравнительно честного добывания денег. Слушаю с интересом, вдруг что полезное озвучат. Интересно, они доберутся до банального грабежа? Так-то самое первое, что должно прийти в голову.

К сожалению, не озвучивают. В голове у восемнадцатилетних девиц каша из клановых сериалов, бояр-аниме и гламурных сетевых журналов. Вера тоже слушает их с бледной улыбкой. Наверняка сама сотни раз перебирала все возможные способы разбогатеть.

- И остается еще кого-нибудь грабануть, - со вздохом заключает Хелена.

- Девочки, что вы такое говорите?! – возмущается Вера.

А что они такого говорят? Наверняка сама о грабеже подумывала. В отчаянных ситуациях.

- Грабеж, - лениво говорю я, и сестренки тут же настораживаются. – Грабеж. Открытое хищение денег или имущества. В смысле, подошли и забрали. Он же, но с применением насилия – разбой. Это мысль…

- Рой, что ты такое говоришь?!

- … но есть нюансы. Например – к кому подошли. Проще подойти к простолюдину. Когда он получил зарплату и пьяный. Но зарплату у него и возьмешь, не больше. Нам это на неделю. По статистике на третьем грабеже полиция просыпается и берет под белы ручки. Не пойдет. Значит, надо брать один раз, но много. Это уже клановые.

- Рой!..

- И у клановых можно взять! - отметаю я ладонью возмущение женщины. - Не такие уж они защищенные. Но тут опять нюансы. Например - что взять. Имущество? Имущество взять вообще просто. А потом? Попадешься на первой продаже, ломбарды стучат в полицию, иначе им не разрешают работать. Не пойдет. Значит, деньги. Но тут снова нюанс. Денег у клановых нет, у них счета и карты. А с карты не взять. Вот такие нюансы, девочки.

Меня слушают. Меня очень внимательно слушают! Еще бы. У меня есть деньги, а у них нет. Деньги, кроме того что сила или красота, еще и ум. Кто имеет деньги, дураком быть не может по определению. И мое имбецильное лицо женщин не обманывает.

- Но ты же взял! – не выдерживает Жанна.

- Один раз, - усмехаюсь я. – Два месяца живем. Дальше?

- Рой!!!

- А что Рой? – спрашиваю я и сажусь. Почему-то у людей лежа ругаться не принято.

- Что – Рой? Я вас внимательно слушал. Даже бредятину не отвергал. И? Устроить охоту на монстров в аномалиях, добытые ингредиенты продавать, как предлагала Жанна? Бред из сериалов. Если есть монстры сильнее людей, они людей и сожрут, маги не помогут. Не могут маги день и ночь стоять цепью вокруг аномалии, кто-то прорвется! То, что аномалия монстров не выпускает, тем более бред. Не выпускает монстров – значит, не выпустит и магов. И не впустит. Другая мерность – она и для магов другая. Что еще? Бои на тотализаторе? Развлечение для простолюдинов. Благородные не допускаются, слишком неравные силы. Мы здесь все четверо – по статусу благородные. А бои благородных называются дуэли, и нам там не светит, даже если вчетвером набросимся на младшего Меньшикова. И в любом случае дуэли – это не про деньги. Это статусные игры. Еще? Проявить небывалые коммерческие ухватки? Маги в бизнес чужих не пустят, у них все поделено. Еще?

- Рой, грабеж – это преступление, - тихо, но непреклонно заявляет Вера.

- А что нам остается? – с улыбочкой спрашиваю я. – Вот мы ветром судьбы отброшены на уровень простолюдинов. Что нам, нищим, еще остается? Работать? Ну, ты работаешь, на еду не хватает. Не пойдет. Еще? Поступить в магическую академию, возвыситься в статусе? Не возьмут. Меня вообще не возьмут, у девочек на это нет и не будет денег. В смысле, без грабежа не будет. Они недоучки. Без денег к поступлению не подготовишься, репетиторы нужны. Что еще нам остается? Ничего. Маги так устроили жизнь, что хорошо только им самим, остальным все возможности обрезаны.

- Если исключительный талант… - нерешительно говорит Хелена.

- … то примут в академию по императорскому гранту, - киваю я. – Не пойдет. Исключительные магические таланты рождаются в кланах, там чистая наследственность. Мы не исключительные таланты. Даже я.

Хелена фыркает. Ну да, сидит имбецил и заявляет, что он не исключительный талант. Типа, просто талант.

- Вообще-то монстры в нашем мире есть, - говорю я спокойно. – Это мы. И все простолюдины. А маги с нас ингредиенты собирают.

- Йё-хай! – восторженно орет Жанна. – Мы – монстры! Жрем магов!

Вера морщится, а я серьезно киваю:

- Именно так. Убить бы их всех.

- И как мы можем грабануть магов? – азартно спрашивает Хелена. – Как-то же это делается?

И мы с ржачками садимся разрабатывать планы по отъему денег у клановых. В планах регулярно мелькает скутер, лихие наскоки с вырыванием сумочек и погонями со стрельбой, рукопашные схватки в темных подворотнях, которых не существует уже лет двести, спасение принцесс, их благодарные родители и прочая романтическая чушь.

- Сумасшедшие! – улыбается Вера и присоединяется к веселью.

Она явно была высокоуровневой фрейлиной, а как мама вообще вне рангов.

Я не ожидаю, что мы придумаем что-нибудь работоспособное. У магов имелось триста лет, чтоб вот так же сесть и хорошенько подумать, как именно их будут грабить. И отсечь все возможные возможности, и невозможные тоже.

До похищения клановых детишек с последующим выкупом сестрички так и не додумались, хотя это первое, что имело смысл обсуждать. К сожалению, этот вариант клановые тоже предусмотрели. На всех их детишках установлены магические маячки. Утащишь верещащего придурка, а родители на него как по компасу выйдут. И башку похитителям оторвут. Без наркоза.

М-да, маячки. И на теле Роя Збарского наверняка тоже, их же при рождении ставят. И как спрятаться от киллеров? В то, что история закончена, я не верю. Киллер Хрип – он ведь не за архивом был отправлен, даже не за фрейлиной, его конкретно на говнюка нацелили. Видеоэталон предоставили, текущую локацию. Киллер Хрип погиб? Да здравствует киллер Храп, или еще кто-нибудь!

Озабоченно исследую свой внутренний мир. Вряд ли такое действо доступно клановым магам, но я не маг, я сверху, в куна-чакре. Мне сверху все видно. Вон она, гадость. Под сердцем. Сердце бьется, и она бьется. И посылает точки-тире: «Здесь я, приходи и бери!».

Метку я, конечно, не отключу так переработаю. Но как это будет выглядеть в магическом плане? Как будто я умер? Тогда это надо сделать в правильный момент. А то я ее зажую и выплюну, а где-то наверху в столице как подпрыгнут: «Как так, неснимаемая метка исчезла?!» И прибегут меня резать на кусочки и исследовать.

Утром мне в школу, но до ухода я ловлю сестричек:

- Сероглазые, заработать желаете? Дам по сотне, если притащите одну вещь.

Сестрички смотрят подозрительно. За обычную вещь сотню не дают, а воровать они не обучены и хорошо это понимают. Хотя денег им хочется, это да.

- Генеалогию императорских родов, - поясняю я. – Надо разобраться, чей я отпрыск и за что меня хотят грохнуть. А в городской библиотеке «Вестник императорского двора» только совершеннолетним выдают. Скажете, что для доклада по истории нужно.

- Жучка, тебе не кажется, что Прыщ заставляет нас на себя работать?

Жанна добросовестно думает секунду.

- Кажется, Хрючка. А что скутер надо заправлять, не кажется. Просто надо.

Сестрички вздыхают, получают на руки по сотне и убывают. «И-и-и!» - вскоре слышится с парковки. Близняшки наверняка произведут в колледже маленький фурор. Так-то они очень даже симпатичные, в маму, а на «Альфе» – уже не симпатичные, а «вау!». Другой статус.

А я топаю в школу пешком, предварительно хорошенько обдумав маршрут. Фактор киллера никто не отменял.

Простолюдина и даже кланового без специальной охраны профессионал достанет без проблем, хоть как берегись, но я не простолюдин и тем более не клановый. Я из одного очень древнего семейства. Нечеловеческого. У меня нюх. Мне всего лишь требуется, чтоб народу вокруг поменьше было. Это чтоб меня не убили. А чтобы потом расспросами до смерти не замучили, желательно отсутствие видеокамер.

С трудом, но маршрут выстраиваю. Только с камерами проблема. Понатыкали, не обойти. Принюхиваюсь и иду. Из дома, понятное дело, по Центральной першпективе, по-другому здесь никак, в центре живем. Значит, ходить придется рано утром и ночью, когда тротуары пустые и никто мой нюх не смущает, не отвлекает. Дальше через парк, там попроще. Но парк утром закрыт. Проблема, но решаемая, для этого дела некий умник выломал на углу одну пику ограждения. И это не я, пролазу много лет, даже тропу натоптали. Правда, и камеру повесили, уроды подозрительные.

А сразу за парком, собственно, и моя школа. Ровно на границе сектора князей Меньшиковых. Им же она и принадлежит. Невольно ежусь: найдут – бить будут за двести тысяч долго, больно и ногами.

Сектор никак не выделен. Просто все, что в нем, принадлежит Меньшиковым. Все дома. Все магазины, развлекательные центры, ночные клубы и дневные школы. Водоснабжение и электрические сети. Всё. Дошло до такого маразма, как деление коммунального транспорта по секторам. Хочешь попасть в другой сектор – пересаживайся! Вроде бы процедура простая: вылез из одного трамвая, перешел на соседнюю улицу, забрался в другой и поехал дальше – а подбешивает. Здесь, в своем секторе, князья Меньшиковы щедро собирают с простолюдинов свои условные «ингредиенты». Город в этом смысле – золотая сокровищница. Любой парикмахер или художник по ногтям платит аренду князьям Меньшиковым. Платят все. Можно ничего не делать, а денежки будут течь и течь широкой рекой. День и ночь, из года в год, непрерывно. Только охраняй свои угодья наподобие хищника, и всё. Но это не исключительной сложности интеллектуальный труд, с охраной кланы справляются. Так-то клановые тупые. С такой силой ум им не особо требуется. Убить бы их…

Путь через парк я считаю безопасным, у меня же нюх. Дырка в ограждении, тропка по кустам, центральная аллея, район аттракционов, два полигона для потешных боев, пруды, роликовая площадь, еще одна центральная аллея, но уже с другой стороны парка – и вот моя школа, прямо у трамвайной остановки.

Вообще именно в этом городе другого транспорта, кроме трамваев, нет. Кланы консервативны, их все устраивает. Если трамвай выполняет свою функцию успешно, зачем что-то менять? Хотя надо отметить, кто-то постарался в свое время и неплохо организовал трамвайную систему. К каждой трамвайной остановке выход по подземному переходу, вагоны комфортабельные, движение равномерное, строго по расписанию. А с пиковыми утренне-вечерними нагрузками справляются, просто прицепляя дополнительные вагоны. Иногда бывают сцепки до четырех штук, длиннее не видел.

Из подземного перехода к школе валит поток школьников. На меня не обращают внимания. Кому интересен имбецил? Может, где-то в других школах или городах процветает школьная преступность, издевательства или унижения, но только не здесь. Школьники строго делятся на довольно закрытые сообщества, которые практически не интересуются друг другом. Клановые, понятное дело, учатся не здесь, у них свои элитные школы. Но благородных в секторе хватает, они и образуют закрытую от других группу. Специальные классы, специальные программы для благородных. Почему отдельно? Ну а кто из простолюдинов с ними сравняется? У благородных цепкая память, здоровье, физическая сила – все преимущества, которые дает наследственная магия. Двойняшки учились в свое время тоже в группе для благородных.

Простолюдины соответственно образуют другую закрытую группу. Тоже свои классы, своя программа. Благородным до них дела нет, а простолюдинам нет дела уже до нас. Потому что мы – это коррекционная группа. Иначе говоря – дурачки. Да, мы тоже учимся тут. Только у нас вход отдельно, столовая отдельно и все отдельно.

Совсем другими глазами оглядываю свой класс. Дурачки? Ну, разве что очень условно. Из реальных дурачков здесь, наверно, один я. Но как раз я из-за благородного происхождения учусь не хуже остальных. Цепкая память и прочее, что прилагается к магии. Только здоровье подкачало. Остальные ученики вполне нормальны на вид. Просто не тянут учебу по основной программе. По разным причинам не тянут. У кого-то не хватает усидчивости, у кого-то воображения, ума. У кого-то – денег на спецкурсы вроде биологии или иностранных языков. Таких – тоже сюда. Мы – своего рода отбросы общества. Но очень полезные отбросы. А кто, кроме нас, будет работать на предприятиях Меньшиковых за смешные зарплаты? Только те, кому с детства внушили, что они – второй сорт. Нет, даже третий. Второй – это простолюдины и обнищавшие благородные.

Друзей и просто хороших знакомых у меня здесь нет. Уж очень характерная у меня рожа, со всеми признаками вырождения. Становится понятней, почему говнюк ударился в алкоголь и наркотики. Дома отторгают, в школе тоже – куда ему еще податься? Только в грезы.

Сижу на уроках, слушаю. Справа – очень приличная, аккуратненькая девочка. Чернобровая, личико кругленькое, серьезное. Симпатичная. За что-то ее наказали, раз посадили рядом со мной. Мы не общаемся, вообще словно не видим друг друга.

Уроки… От уроков осталось странное впечатление. Вроде знаю побольше преподавателей. А доходит до практической работы, и вылазят нюансики, в которых не разбираюсь. Это, наверно, присуще всем взрослым. Из школьной программы в памяти остается только основное да еще то, что используется в работе. Ну зачем, к примеру, запоминать на всю жизнь, как именно оформляется решение задач по математике? Решить-то я их решил, но удостоился очень недовольного взгляда от учителя.

А вот он от меня удостаивается взгляда очень профессионального. И я всерьез, прямо на уроке, начинаю прикидывать, как бы его пришибить, не оставив следов и не отметившись на камерах. Потому что учитель незаметно, планомерно и очень умело калечит личности учеников. И мою в том числе.

Отодвигаю в сторону тетрадь и внимательно смотрю на учителя. Высокий, аккуратный, обаятельный мужчина. Благородный. Более того, обученный маг-ментат. Ментаты, они все обаятельные. Вот как, оказывается, выглядит причина алкоголизма несчастного паренька Роя Збарского.

Учитель словно что-то чувствует и разворачивается. И пристально смотрит мне в глаза.

-=-=-=-

Учитель смотрит в мои глаза, я – в его. Несколько секунд бодаемся взглядами. Не ментат, делаю я мысленную поправку. Так, мимо проходил. Единственное, что он умеет – придавливать волю учеников. Зато делает это с душой! Может, он и не зверь вовсе, не садист и тем более не преступник. Может, он вообще делает это из лучших побуждений, мол, зачем недоумкам излишняя самостоятельность. Может, просто немножко облегчает себе работу – дети с задавленной волей более послушны.

Только для меня он – убийца. Что сможет в жизни безвольный подросток? Да то, чем пробавлялся некий говнюк Рой Збарский, больше ничего.

Учитель принимает решение и решительно идет ко мне. Протягивает руку, чтобы… чтобы что? Прикоснуться, похлопать по плечу, погладить по щеке? За время урока он проделывал так не раз с учениками, после чего они сникали и теряли всякое стремление к самостоятельным действиям. Для меня все варианты одинаковы – он хочет прикоснуться. Ни в коем разе, знаю я таких, я сам такой!

Бах! Моя рука сталкивается с его рукой, и я непроизвольно выпускаю когти. Невидимые. Учитель их не ощущает, потому что это даже и не магия, а… ну вот такое свойство нашего семейства. Не ощущает, но внезапно бледнеет, отворачивается, возвращается к учительскому столу… Сейчас ему плохо, очень плохо, он не соображает, что делает. Машинально собирает в стопочку учебные материалы, так же машинально подравнивает… а потом на негнущихся ногах идет к двери и уходит. Как умирающий зверь инстинктивно ищет укрытие, так и учитель на остатках сознания стремится домой. Там его укрытие.

Этот момент нельзя упускать. Подрываюсь с места и с независимым видом тоже отправляюсь на выход. А что? Последний урок, учителя нет, как не сбежать? Слышу, что многие следуют моему примеру. Вот и чудненько, мы ж дурачки.

Мне не нужно нагонять учителя, чтоб следить за ним. Я сейчас небольшой своей частью сижу над ним и наблюдаю. Учитель – маг, и частичный переход снова сработал. Лишь бы продержался нужное время, не слетел.

И переход продержался. Учитель – не ровня юному Меньшикову, его я мог бы спокойно контролировать пару часов, но столько не потребовалось. У ближайшего банкомата учитель обналичивает карту, неверными движениями запихивает купюры в карман… чтобы в ближайшем малолюдном месте случайно обронить их в урну. А я не брезгливый, я наклонюсь и заберу. Хоть какая-то месть за загубленную судьбу несчастного паренька. Учитель останется жив, но на работу вернется очень нескоро. Когда когтями по сердцу – это вредно для здоровья. Простолюдин вообще загнулся бы, а маг невеликой силы… ну, ему я тоже не завидую.

Возвращаюсь назад, иду через парк и незаметно пересчитываю добычу. Йё-хай, как выражается сестричка Жанна! А неплохо платят учителям с лицензированной магической составляющей, пару месяцев живем! А там еще что-нибудь подвернется. Или кто-нибудь.

Аллеи парка асфальтированные, как и триста лет назад. В этом смысле я клановых хорошо понимаю. Зачем менять то, что работает? Щебенка, битум, немножко минеральных добавок – и получаем долговечное ремонтопригодное покрытие, и нечего выдумывать. Правда, триста лет назад считали, что нефть кончается. И она кончается. Последние триста лет. Но пока что не кончилась.

Меня асфальт полностью устраивает тем, что он старый. Значит, в ямках-выбоинах много чего? Камешков, вот чего. Самое надежное средство против видеокамер в неудобных местах. Ладно, не самое надежное, железный прут лучше, но точно самое дешевое! Надо раскокать парочку по дороге, не люблю, когда на меня смотрят. Я иногда делаю такое, что человеческой физиологией не предусмотрено, зачем на меня смотреть? Я стесняюсь.

И тут мой нюх подает сигнал. Обычный такой, из разряда «на тебя уставились». И я мгновенно настораживаюсь. Конечно, так может смотреть какой-нибудь знакомый. Подружка. Фанатка Роя Збарского. Недоверчивый полицейский. И много кто еще. Но… какие подружки и фанатки у Роя Збарского? Он, извиняюсь, далеко не поп-символ Европы Ален Дюпон! Он – дегенерат! На него даже полицейские стараются лишний раз не смотреть, им за это не платят.

А киллерам платят.

Так что я резво спрыгиваю с аллеи в кустики… и теряюсь. Был и нету. Такое вот семейное умение. Как это выглядит со стороны? Если доводилось видеть по телевизору, как умеют прятаться на местности всякие кабаньи и козьи семейства, то приблизительно так и выглядит. Обычные пучки травы, вроде нет никого, а там на самом деле полдесятка свиных рыл отдыхают. Единственное, что плохо – птицы меня видят и орут, как сумасшедшие. Что их не устраивает, вот что? Убить бы их всех.

Киллер вполне профессионален и не устраивает по парку догоняшек. Сорвалась засада? Ничего страшного, в следующий раз. Ну, так он думает. Переводит оружие в режим хранения и ковыляет себе дальше мимо меня, обычный такой старикашка с необычной тростью в руке. Думаю, если его напугать, он побежит еще быстрее меня, и очки свои дурацкие выбросит.

Но я не пугаю, зачем? На центральной аллее камеры, а я не в гриме. Мне популярность ни к чему. Так что провожаю киллера запоминающим взглядом и спокойненько скачу дальше, мимо аттракционов, по тропке к пролому в заборе. Со второго раза разбиваю нежелательную для меня камеру и выбираюсь на Центральную першпективу… чтоб попасть под ноги второму киллеру! Да кто он такой, этот Рой Збарский, что против него наняли команду?!

На самом деле мне не до шуток и не до вопросов. Ситуация для меня кислая! Если посмотреть со стороны, так вроде ничего особенного: стоит на тротуаре патлатый парень в кожанке, в ти-фон смотрит, сбоку от него подросток в дырку вылезает, вдалеке пара каких-то женщин не спеша прогуливается… Только этот патлатый в меня уже разок выстрелил, не попал чисто из-за моего семейного умения не подставляться под пули, но прямо сейчас хочет попытку повторить, и я не вижу, чем могу ему помешать. Я малоприметный, но в воздухе растворяться не умею.

Наверно, я что-нибудь придумал бы. В крайнем случае, взял бы тело под управление, и пусть дырявит, довести куклу до близкого контакта это не помешало бы. Дальше… дальше сложно, в свое родное семейство возвращаться нет никакого желания.

Но спасение появилось из воздуха само. Рыкнул мотор, розовая «Альфа» с грохотом перескочила бордюр, устремилась на стрелка, Хелена с вытаращенными глазами сделала с заднего сиденья сальто «врастопырку», побелевшая от волнения Жанна рывком подняла полегчавший скутер на одно колесо, киллер обернулся и сделал шаг в сторону от бешеной гонщицы… и пока все занимались столь увлекательными делами, мне ничего не помешало пробежать три шага и треснуть киллера невидимыми когтями. Потом… потом лицо Жанны с отчаянными глазами надвинулось рывком, врезалось, из глаз полетели искры, и асфальт так поплыл…

Сознания я все же не потерял, есть свои плюсы в том, что сижу сверху, в куна-чакре. А Рою Збарскому досталось. Сестричка Жанна своим лбом подвесила ему знатный бланш под глазом. Ну и сам дурак, ловить девчонок надо руками, а не рожей.

Поднимаюсь с асфальта, забираю у убийцы ти-фон. А что с него еще возьмешь, эти уроды вечно ходят на исполнение без ничего! А его пистолет мне и даром не нужен. Явно левый ствол с очень грязной историей, такой даже в ломбард не примут, даже с самыми правильными словами.

Вот тот самый момент, когда можно расстаться с меткой. Был парень и сплыл, застрелили. Не, ранили смертельно, он забился куда-то и помер! А стрелок… а стрелок попал под колеса и разбил себе голову. А не надо было отвлекаться на стрельбу, когда по тротуарам девушки изволят кататься.

Прихромала Хелен. Плечо ободрано, а так вроде ничего, целая. Полукровки – крепкие существа, сальто на асфальт им нипочем! Вдвоем сестрички подняли скутер. И он даже завелся. Хорошая машинка, простая и надежная. Фырх, и сестричек след простыл. Умницы, быстро научились сматываться с места происшествия. Ну и я ухожу. Гуляющие тетки чинно проходят мимо. Завидую их нервам – они еще и беседуют! О погоде! И старательно не смотрят на лежащего парня в кожанке. Оно и понятно, простолюдинам в чужие разборки лучше не лезть.

Жанна с Хеленой дожидаются меня около дома. Глаза горят, лица раскраснелись. Ну да, не каждый день доводится брать на таран убийцу с пистолетом.

- Что это было? – бурчу недовольно вместо «спасибо».

- Мимо ехали! – так же недовольно сообщает Хелена. – Тебя увидели, и у Жучки перемкнуло! Как будто влюбилась! Так и полетела в объятья!

- Хрючка!

- Что Хрючка?! У «Альфы» на колесе «восьмерка»! Где деньги на ремонт?!

- Девочки, - вздыхаю я. – Что это было?

И сестрички разом сдуваются.

- Тебя охраняли, - еле слышно говорит Жанна. – Без тебя так и останемся в нищете, мы же понимаем.

Я долго молчу. Они отворачиваются и тоже молчат. Но это и понятно. Кому охота признаваться, что единственный шанс на лучшую жизнь – младший брат-имбецил?

С сестрами понятно, а со мной нет. Причем не с Роем Збарским, а со мной. Девчонки ради меня поставили на кон свои жизни. Если б убийца остался на ногах, издырявил бы их на счет раз. И что-то со мной творится странное. Никогда раньше ради меня не рисковали жизнью. Особенно – фертильные самки. Мало того – юные фертильные самки.

Усилием воли давлю слезы у Роя Збарского. Расчувствовался, салабон. Киваю сестрам, и мы в неловком молчании идем домой. Скутер «Альфа» остается на парковке в самом жалком виде. Хотя настоящий герой именно он. И через бордюр прыгнул, и убийцу забодал, и девчонок с места преступления увез. А в благодарность ему – «восьмерка» на колесо.

Дома в огромной задумчивости расстегиваю ветровку, и на пол падают, рассыпаются разноцветным веером купюры. Я о них совсем забыл!

Я думал, близняшки набросятся на добычу с рычанием голодных львов. Но они даже не смотрят на богатство.

- Мама! – в ужасе шепчет Хелен.

В дверях кухни ничком лежит бывшая фрейлина младоимператорского двора. Без признаков жизни.

- Мама!..

- Стоять! – рычу я так, что близняшки замирают.

Осторожно делаю шаг вперед и втягиваю ноздрями воздух. Запаха крови нет. Запаха чужих… нет. Взрывчатка? Нет. Лекарства, снотворное… нет. Яды? Многие разновидности нюх не берет, но сейчас это и не требуется. Она дышит. Слабо, редко, зажато, как при переломе ребер, но дышит.

Аккуратно приближаюсь, сажусь рядом на пол. Сейчас придется делать то, что посторонним лучше не видеть. Хелена и Жанна – посторонние? Да или нет?

Да и пусть смотрят, все равно ничего не поймут, в результате решаю я и осторожно перемещаю голову женщины себе на колени.

- Что с ней? – шепчет под ухом Хелена.

Жанна тут же показывает ей кулак. А я всегда знал, что Жанна сообразительней.

Пальцы… пальцы лучше на виски. Пальцы левой руки. Правую – на ногу женщины, еле достал с наклона.

Диагностика.

Внутренний мир фрейлины замысловат и своеобразен. Кое-как ориентируюсь и исключаю физическое тело. Физически она в порядке, и так видно. А остальное…

Вот, значит, как выглядит сработавшая клятва. Как ураганная лепра. Прекрасная женщина сгниет за сутки, находясь в полном сознании. Клановые – сволочи. А я дурак. Не имбецил, а именно дурак. Не подумал, что клятва Веры привязана к моему маячку. А к чему она еще может быть привязана, а? Маячок я уничтожил, следовательно, мертв, клятва сработала.

- Рой…

- Магическое поражение, - с хрипом говорю я.

Девчонки тихонько начинают выть. Никогда не понимал этих страданий в сериалах, когда кричат, бьются в истерике и рыдают. Теперь немножко понимаю. Что остается сестричкам? Мама – их жизнь. Не более и не менее. Без Веры им прямой путь в отбросы общества. Накоплений у близняшек нет, родни нет, профессии и образования тоже нет. Да у них и одежды нормальной нет, и на колесе «восьмерка». Умрет Вера, через два месяца попросят из квартиры – и куда?

- Рой…

Я не могу слушать их дрожащие голоса. Сердце рвет. А все этот говнюк. Любил он их, искренне любил, никого, кроме этих трех женщин, у него в жизни не было…

И у меня тоже нет. Мысль не пронзает, не вспыхивает, она приходит с беспощадной ясностью. У меня ведь тоже никого, кроме этих трех женщин, нет. Кроме этих трех жалких комочков в жестоком клановом мире – никого. Нет, случались прежде привязанности, всякое бывало. И приятельствовал, и сожительствовал. Но вот так, с беспощадной ясностью для меня и для них – уйду я, и им конец – такого не случалось. И что-то странное происходит внутри меня. Как будто уйдут они – мне конец тоже. Чертов говнюк, как же он был к ним привязан…

- Мне нужно полчаса, - хриплю я еле слышно. – Меня не трогать. Веру не трогать. Если появится свечение - не орать, это паразитные выбросы. Дверь запереть. Будут ломиться – убить. Сладкий сок держать наготове.

Последние слова еле проговариваю. Ну здорово. Стоит разволноваться, и семейный дефект речи тут как тут.

Никогда ранее не ломал клятвы, но уверен, что справлюсь. Клятва – она что по сути? Магическая конструкция. Одной стороной привязанная к моему маячку, другой внедренная… получается, что в физиологические механизмы женщины. Но мне физиологические механизмы ни к чему, работали и будут работать еще лет сто. А магическую конструкцию я на раз поломаю. Ломать не строить.

Через полчаса еще ничего не было кончено. Магическую конструкцию клятвы я поломал без проблем. Только она уже сработала, и что-то в физиологии женщины сильно пошло не так. Что-то. Я ж не знаю, что именно, не доктор. Да и доктора наверняка не в курсе, ураганная лепра не их тема, ее как бы в природе не существует. И как лечить? Так что следующие два часа я тупо накачивал возбуждением магические блоки фрейлины. Все подряд. Где-то среди них должен быть отвечающий за здоровье, пусть, сука, выполняет свое предназначение!

Потом еще три часа чистил организм женщины от сгоревших блоков. Перестарался, м-да. Ну я ж не виноват, что наши магии несовместимы?

Еще через час я впал в отчаяние. У Веры не осталось ничего, чем можно защищаться от болезни. Вообще не осталось магии. Сжег своими кривыми ручками, дебил. Теперь в магическом плане она самая обычная простолюдинка. С ураганной лепрой в организме.

И тогда я поделился с женщиной своей магией. С человеком – нечеловеческой. Мне больше нечего было ей дать. Разве что свою кровь. Но Вера не вампир, ей моя кровь ни к чему, своей хватает, без алкоголизма и наркотиков.

Потом я сидел на полу, и сестрички оттирали мое лицо влажными полотенцами. А нечего было думать про кровь.

А потом Вера прерывисто вздохнула, вцепилась в мое плечо тонкими пальцами и села. Я чуть не рухнул под ее весом. Тоже мне, нашла надежную опору. Этому говнюку минимум два месяца еще качаться, чтоб смог достойно поддержать слабую женщину.

А ноги я себе отсидел – мама не горюй. Кое-как поднялся, с матами проковылял в коридор. Жанна догнала, сунула заботливо в руки упаковку сока. Сил на улыбку хватило еле-еле:

- Мне-то зачем? Я рядом сидел. Это все Вере.

Потом мы смотрели на рассыпанные по полу купюры и тихонько хихикали, как два полноправных идиота. Столько часов на полу валяются сто тысяч – и никому не нужны!

Деньги с Жанной мы собрали. Пересчитали. Я торжественно выдал сестричкам сумму на замену колеса. На вопрос, откуда наличка, привычно ответил, что долги возвращают. По частям. Как ни странно, мне поверили, только посмотрели опасливо. Да что там происходило во время лечения, что так смотрят? Вроде ничего не горело, не взрывалось, зомби не бегали. Просто сидел рядом с умирающей женщиной.

А потом близняшки увели маму на кровать, уселись рядышком, обнялись и дружно разрыдались все втроем. А если втроем, то это надолго. Так что я спокойно засел на кухне, обложился едой и не спеша, с чувством отпраздновал свой день рождения. Ну а что? Для существа, которое не знает, что такое смерть, а соответственно, и рождение, день, когда осознал себя человеком, да еще и с родней, вполне тянет на праздник.

-=-=-=-

Спалось неплохо. Организм Роя Збарского наконец осознал все преимущества ночевок рядом с холодильником и расслабился. А когда расслабленный, любая банкетка кажется периной. Нет, не периной, кто вообще на них спал? Лечебным гидроложем с подогревом, вот чем она кажется изнеженному потомку неизвестно кого. Так что я славно выспался.

А рано утром пришла Вера. В коротюсеньком домашнем халатике. Со своей короткой прической, нежной шеей и огромными серыми глазами больше похожая на девочку-подростка, чем на зрелую женщину. Ага. На девочку со стройными балетными ножками и вот такенными соблазнительными бедрами. Уж про грудь и не говорю. И тем более не пялюсь.

Я мужественно закрываю глаза и отворачиваюсь. Такое зрелище не для пятнадцатилетних сопляков, не готов я еще, не окончательно обуздал тело.

- Ты же умер? – озадаченно говорит женщина.

Вот это заявочка! Я аж подскочил на банкетке из положения лежа в положение «завис в воздухе».

- Ты умер, - утвердительно повторяет она. – Маячок погас, как при насильственной смерти. И клятва сработала. Потом… я не теряла сознания, просто… ничего не могла сделать. И ты… это был ты?

Филолог во мне тут же пробуждается и решает подать голос. Свой пакостный занудный голос. Впрочем, у филологов они все такие занудные, специфика образования.

- Я не был. Я есть. Глагол «быть» в настоящем времени, так правильно.

- Живой, - соглашается она, подходит и садится рядом на банкетку.

Я непроизвольно шарахаюсь от нее, как от ядовитой змеи. Не могла она сесть напротив, а?!

- У тебя глаза стали нормальные, - задумчиво отмечает она.

Я только кривлюсь недовольно. Глаза да, нормальные. Стали. Всего проблем – нормализовать внутричерепное давление. Организм, можно сказать, сам справился. Да, так Вере и скажу. А вот что делать с челюстью? Это же кость! Ну, допустим, с челюстью не так уж безнадежно – а череп?! Вообще – что это за голова? Гипертрофированная сверху, атрофированная снизу! Это у какого клана такая дебильная наследственность?

- Ты почему живой? – настойчиво спрашивает она, и я понимаю – не отстанет.

- А почему я должен умереть? – делаю вялую попытку отбрехаться. – Пятнадцать лет, только начал жить…

- Потому что маячок погас! Рой, не морочь мне голову! Почему ты живой?! Девочки сказали – в тебя стрелял киллер!

- Мазила твой киллер. Что, не могло быть так, что маячок с испугу раз – и сломался?

- Не могло! – сердито говорит женщина. – Маячки завязываются на жизнь!

Я уныло призадумываюсь. Допустим, не на жизнь завязывается маячок, а на сердцебиение, но… эта поправка женщину успокоит? Что-то мне кажется – только взбесит. И ведь не отвяжется.

- А вот… из-за выплеска наследственных способностей?

- Рой Збарский! – строго говорит женщина, и глаза ее заметно холодеют. – Если б ты учился в магической академии, то знал бы, что существует класс неснимаемых магических конструкций! Неснимаемых – это значит, что снять в принципе невозможно! Клятвы и родовые маячки относятся именно к классу неснимаемых!

Не, я мог бы, конечно, пойти в глухой отказ. Ничего не знаю, и точка, разбирайтесь сами, вы взрослые. Но дело в том, что я – знаю, а Вера это видит. Спрятать мудрую бессмертную сущность под личиной имбецила полностью невозможно, не влазит она в маску. А обманывать женщину нагло в глаза я не могу, она – единственное, что у меня есть. Она и сестрички. Эх, ну разве это жизнь?!

- Обмен? – с невинной улыбочкой предлагаю я. – Ты рассказываешь, откуда я взялся в твоей жизни, такой загадочный. Я ответно рассказываю, почему так загадочно жив.

Я думал… нет, я был убежден, что она сдаст назад! Дурак, вот и думал. Особенность дурацкого мышления как раз в том, что если что-то пришло в больную головенку, то остальное уже не рассматривается. Первая мысль всегда гениальная, что-то вроде того. То, что упорное молчание женщины вызвано магическими обстоятельствами, в мой гениальный ум сразу не постучалось, ну и все. А я ж лично ей поломал все магические блоки. А потом еще сжег и пепел вымел. У бывшей фрейлины теперь вообще никаких магических ограничений нет! Но не, об этом я, мыслитель, не подумал.

Так что Вера бросает на меня испытующий взгляд, прикидывает себе что-то… и соглашается:

- Договорились. Мое признание на твое. Значит, откуда взялся в моей жизни Рой Збарский. Тебя принес в одну ненастную ночь очень достойный, облеченный доверием сильных мира сего мужчина. Ему грозила смертельная опасность, и так получилось, что больше не к кому было обратиться за помощью, кроме как к одной юной, беззаветно преданной младоимператорскому дому фрейлине. Хлестал дождь, ты был мокрый и посиневший от холода. Сердце мое дрогнуло от жалости, и я принесла смертную клятву за сохранность твоей жизни. А этот мужчина поцеловал меня жарко на прощание и ушел навсегда во мглу. Его убили в ту ночь. Всё. Твое слово, Рой.

Я только головой покачал. Этого я тоже не предусмотрел. Фрейлина, даже лишенная всех магических способностей, все равно остается фрейлиной. Умение говорить, не сказав ничего по существу, осталось при ней. Но красиво, красиво!

Размышляю. Значит, достойный мужчина? Облеченный доверием? Надо полагать, кто-то из охраны. Скорее всего, капитан младоимператорской лейб-гвардии, их специально подбирали писаных красавцев. Ну а то, что он был любовником одной юной фрейлины, само собой разумеется, иначе бы не притащил младенца на ночь глядя. И не к юной глупенькой фрейлине он принес ребенка, а к той, которой впоследствии доверили на хранение архив младоимператорского двора. Может, и была тогда Вера юной, но точно не простой фрейлиной, а чьим-то доверенным лицом. Но ей, такой доверенной, он тем не менее не сказал, кто ребенок. Ну-ну. Это как? На, мол, воспитывай и не спрашивай, тебя не касается? А ей типа было неинтересно? Ха-ха три раза.

Вопрос: Вера в курсе, что умолчания иногда несут больше информации, чем признания? Главное – правильно интерпретировать. Есть риск огромной ошибки, но если попадешь в точку, и открытия бывают огромными! Спасибо, Вера, я теперь представляю, в каком направлении искать. Ну а на твои формулы умолчания у меня найдутся свои пакостные интегралы! Мозги морочить, знаете ли, не только фрейлины умеют.

- Мое слово таково. Триста лет назад в нашем мире появилась магия.

Я мечтательно улыбаюсь и замолкаю. Надо полагать, вид у меня при этом – дебильней некуда.

- Рой, этого недостаточно!

- Она появилась сразу, но только в одном месте – на Карибах, - невозмутимо продолжаю я.

Женщина молчит и настороженно ждет, что последует дальше.

- Она появилась сразу, в одном месте и только у высокообразованных и, следовательно, обеспеченных представителей человеческой цивилизации, - уточняю я. – В основном у богатых туристов. Таким образом, первыми магами на Земле стали те, кто триста лет назад проводил свой отдых на белоснежных пляжах Карибского моря. И твой предок, Вера, тоже там отметился. Это – правило без исключений. Богатые туристы, имевшие достаточно средств, чтоб слететься со всего мира на Карибы, получили тогда еще больше могущества и власти и с тех пор правят миром. Это – правда.

Я снова замолкаю.

- Рой! – не выдерживает Вера. – Появление магии рассказывают в дошкольной группе! Молодец, что запомнил! При чем тут твоя история с маячком?!

- Это – правда, - хмуро дополняю я. – Но не вся.

И женщина снова замолкает. Она молчит, и я молчу, но на этот раз она сцепила зубы и набралась терпения. Поняла, что мщу? Тогда она умница-разумница.

- Только между нами, - тихо говорю я. – Тогда на Карибах появились две магии. Одна – у богатых туристов. Другая – совсем наоборот, у… неважно. Но они враждебны, эти магии. И носителям более слабой пришлось скрываться. Киллер… самый первый киллер – он как раз был ее носителем. И… я не убежал тогда. Рой Збарский и бег – несовместимые понятия, да?

Вера судорожно вздыхает, но молчит. Ай умница, всегда бы так.

- Он что-то сделал со мной, - продолжаю я трагическим голосом. – И теперь я Рой. И не Рой. И для меня, другого Роя, маячок – мелкий пустяк. Магии конфликтуют, и все дела. Ам - и нет маячка.

- Мелкий врунишка! – облегченно вздыхает Вера. – Насмотрелся сериалов! Так и треснула бы! Но поймал, я чуть не поверила!

И она неожиданно улыбается. А я в этот момент понимаю, что в эту женщину наверняка влюблялись великие люди. Такой огонь веселья, лукавства и мягкой смешинки в глазах! Так и тянет подхватить на руки и тискать, тискать!

- Нет никаких двух магий, глупости говоришь, - бормочет она уже с серьезным видом. – Это же магия, не породы собачек! Но…да, ты остался прежним. Особенно когда не контролируешь чувства и таращишься на меня телячьими глазами…

Она спохватывается и прикусывает болтливый язычок. И смотрит остро, пропустил ли мимо ушей ее оговорочку. Но я, разумеется, все заметил и ничего не пропустил. Получается, она мало того что в курсе отношения юного говнюка к ней, так еще и умело разогревает и поддерживает на постоянном уровне его гормональные мечты! Ей, понимаете, так удобней! М-да. Фрейлины, они такие затейницы.

- А с другой стороны, ты очень сильно изменился, - продолжает она, успокоенная моим дурковатым видом. – Как будто сразу стал взрослым. Самостоятельным. Это пугает, Рой.

- Выплеск наследственных умений? – предлагаю я.

Она нерешительно теребит край халатика, и мне стоит огромных усилий отвести взгляд. Ведь специально же, специально!

- Других объяснений нет, - наконец соглашается Вер. – Но… маячок?

Я изображаю глубокую задумчивость. На самом деле мысль пришла ко мне еще минуту назад, но хочется драматизировать. У этого говнюка, похоже, имелись неплохие актерские способности. Так странно. Имбецил – и способности. Такое только у клановых получается.

- Это не могла быть клиническая смерть? Потерял от страха сознание, на полминуты остановилось сердце, маячок, это… самоликвидировался? Как-то же он прекращает работу у умерших?

- А ты терял сознание? – с надеждой спрашивает Вера.

Мне ее жалко. Женщина из последних сил цепляется за привычную картину мира. Когда она сама уже не человек.

- Терял. И не один раз. С моим телосложением это неизбежно, сама понимаешь. Не могла меня заставить хотя бы отжиматься?

- Тебя заставишь! – с привычным раздражением тут же реагирует она. – Отбивался, как будто проклял кто! Учиться – нет, тренироваться – нет, домашними делами заниматься – тоже нет! Только бродяжить да воровать у сестер на пиво!

- Кстати, насчет воровать. Не помню, где я взял сумму на коррекцию ребер. Где, у кого и зачем? Не просветишь? Сумма-то немалая.

- Это еще твои родители сделали, тоже дебилы не из последних… - недовольно бормочет Вера и осекается. А я понимаю, почему сегодня утро откровений. Магических блоков больше нет, сгорели. Вместе с магическими закладками, запретами и ограничениями. И теперь Вере надо самой следить за язычком. А она отвыкла за столько лет. Это, кстати, слабость всех клановых. Магия их развратила и обленила.

- Рой, - неловко бормочет Вера. – Не дави. Я давала обещание молчать.

Об этом я, кстати, не подумал. Кроме магических клятв, есть же и самые обычные, общечеловеческие. Ничем не обеспеченные, кроме совести, но смотри какие крепкие!

Я согласно киваю. Не хочет говорить – не надо. Сам разберусь. Сестрички наверняка уже добыли нужные тома «Вестника». Дел на полчаса. Ладно, на два.

- И если пошел разговор о суммах, скажи-ка, дружочек – откуда у тебя снова деньги? – переходит в нападение женщина. – Откуда у тебя снова такие огромные деньги?!

- Честно? – уточняю я.

Женщина колеблется. Странно, но честность людей изрядно пугает.

- Да!

- Украл.

- Рой, что ты такое говоришь?! Нельзя воровать!

- А на что нам жить?

- Я не возьму ворованное!

И ложка со звоном летит в стену. Вера вскакивает и восхитительно сверкает глазами. Ах, хороша, чертовка! Я услужливо пододвигаю к ней тарелку, предварительно убрав бутерброд. И смотрю выжидательно.

- Рой, она же разобьется…

Пожимаю плечами и меняю тарелку на ложку. Вера с досадой швыряет ее в стену и фыркает. А я улыбаюсь, как конченый дебил.

- И не смешно!

Она вдруг замирает. Недоуменно хмурится. Понятно. Слегка растрепалась, по привычке обратилась к косметическим навыкам – а нетути их. Конфликт магий, такие дела. Сгорели.

- Рой…

- Ты спрашивала меня, почему исчез маячок, - внушительно замечаю я. – Ты не о том спрашивала. Надо было спросить: почему жива ты сама?

Я сбиваюсь со зловещего тона. Безупречному вкусу филолога не нравится обилие «тыканий». Но сказанного не вернуть. Хоть заранее речи пиши.

- Короче, чтоб спасти от необдуманной клятвы одну прелестную фрейлину младоимператорского двора, пришлось ей сжечь все магические блоки, - вздыхаю я обычным голосом. – Так что, Вера, поздравляю с простолюдинкой. Считай за новое рождение. Ты рада?

Она не рада. Она настолько не рада, что резко бледнеет, шатается… и я еле успеваю вскочить на ноги, чтоб подхватить падающее тело. Виском на угол стола, между прочим, падающее.

И вот оно, свершилось счастье идиота! Я наконец держу на руках предмет его вожделений и могу делать с ней что хочу! Она же все равно без сознания. А раз без сознания, то и нет речи насчет «противу ее воли». Какая воля, ежели она еле дышит? Еле дышит – с одной стороны, и практически не одета – с другой? Что с того халатика, ничего он особо не прикрывает!

Однако тяжел он, предмет воздыханий. Ноги длинные, цепляются за все подряд, задница выскальзывает из рук, голова безвольно мотается и страшно отвлекает… Могла б и повоздушней иметь сложение!

Кое-как разворачиваюсь, с треском в спине сгружаю комплект женских прелестей на банкетку. Рука женщины безвольно соскальзывает к полу, поднимаю – снова соскальзывает. Да и ладно, так даже красивее. Распрямляюсь, оборачиваюсь… и обнаруживаю в дверях кухни две сероглазые мордашки, с огромным изумлением взирающие на мои манипуляции с телом. Принесла нелегкая с утра двух сестричек на кухню пожрать, а тут вона чо.

Жанна раскрывает рот, но мне не до ее вопросов. Потому что в этот момент на меня снова «уставились». И кто это такой любопытный заглядывает с утра пораньше в окно кухни, не киллер ли? А я тебя заждался. Ты где, дорогой? Или – дорогая? Что-то в походке вчерашнего «старичка» было странноватое…

Невежливо отпихиваю сестричек обратно в коридор, бросаю всеобъясняющее слово «стрелок!» и выметываюсь из квартиры. Лишь бы он не ушел! А так удобно получается с утра решить одну из проблем, и живи спокойно целый день!

Когда я возвращаюсь, умиротворенный результатом охоты, сестрички все еще жмутся в коридоре. И даже не выглядывают на кухню. Ай да умницы, далеко пойдут, если полиция не остановит. Разрешающе машу рукой, и они сразу бросаются к маме. Вера слабо сопротивляется, мол, все нормально, сейчас полежит немножко и сядет сама.

- Рой, что это? – охает за моей спиной Жанна.

- Одни ти-фоны! – ворчу я недовольно. – С этих убийц никакого прибытку! Порядочные киллеры всегда держат в карманах наличку! Дилетанты. Хоть лавочку по продаже средств связи открывай…

Передо мной на кухонном столе четыре ти-фона. Один позорный, «персиковой» серии с треснувшим экраном, я брезгливо отодвигаю пальцем в сторону. И на его место выкладываю только что добытый. Вот это – вещь. Настоящий «платинум». Вот только…

- Какая прелесть! – шепчет Жанна. – С камушками!

- Педераст потому что! – бурчу я. – Киллеры – все педерасты. А этот особенно.

И пододвигаю разукрашенный ти-фон к Жанне. Это для мужчины он педерастический, а девчонкам самое то. Колледж в обморок грохнется.

- Опять Жучка опередила! – возмущается Хелена. – А мне?! Одни черные остались, так нечестно!

- Не черные, а серии «обсидиан»! – внушительно поправляю я. – Особо прочные, с неубиваемой электронкой, под водой работают! И, кажется, у вон того два дополнительных блока питания и один – памяти.

- Согласна!

- Девочки, что вы делаете? – подает слабый голос Вера.

- Награбленное делим! – радостно орет Жанна.

- Жанна, что ты такое говоришь?!

В ушах звенит от негодующего вопля. Зато сразу видно, что Вера в полном порядке.