Читать онлайн
"На пыльных тропинках-2"

Соляной бунт

Гиеныч выглядел страшно. Побитый, поломанный, оборванный… грязный. И исхудавший, как узник Бухенвальда. Как он в таком состоянии добрел до лагеря, непонятно. Однако добрел, щенки нашли его в холмах за обводным каналом и привели туда Олу. И, похоже, он без сознания брел, потому что очнуться не мог уже вторые сутки. Ола сидела над ним растерянная и как-то постаревшая. Тоже жутковатое зрелище: молодая по виду девчонка – и постаревшая.

- Что с ним? – спросил лейтенант. – Я знаю, ты владеешь нашим языком, вы все владеете, только не показываете виду. Говори.

- Силы жизни кончились, - неохотно проговорила Ола. – Мертвым шел, на одной воле. Я так не умею. И лечить такое не умею. Не встречала раньше.

- Вита справится?

- Она не привязана к Мастеру животных.

- И что? Лечить сможет?

- Да. Не захочет. Девочка ненавидит всех мужчин, кроме майора. Майора тоже ненавидит. Когда он пьяный.

- Ну, это решаемый вопрос, - буркнул лейтенант и отправился уговаривать лучшую целительницу горных ведьм. В отличие от Олы, он не считал, что юная целительница ненавидит людей. Он вообще полагал, что Вита – единственная, кто реально способна жить с людьми и по традициям людей. Очень пластичная девочка. А раз так – лечить согласится. Просто нужно поуговаривать, как любую женщину.

Синеглазая девочка вернула Гиеныча в сознание за трое суток. Правда, потом уже ее Ола отхаживала неделю, но это знакомо, это привычно.

- В шахте завалило, - прохрипел Гиеныч, когда очнулся. – Они там передохли все, а все равно перед смертью заминировали, уроды. Хорошо, далеко не успел спуститься. Откопался на одной руке… вернулся.

- Через скалы со сломанной рукой?! – ужаснулся лейтенант.

- Ола, как маяк… звала. Шел… я не помню, как шел. Я подохнуть должен был без еды.

Лейтенант только головой покачал. Если верить Оле, он и умер. Или она что-то другое имела в виду? Сколько живут рядом с ведьмами, а понимания не прибавилось.

- Значит, соли у нас больше нет, - подытожил лейтенант. – Печально.

- Соль будет. Найду, моя обязанность. Встану на ноги, схожу к морю, выпарю.

- Я тебе схожу! – буркнул лейтенант. – Больше в одиночку никто из лагеря не выйдет! Вдвоем пойдем.

Лейтенант представил путь к морю. На броневике – плевое дело. А вот пешком через земли, занятые копытными… да со стаями голодных гиен… да без крупнокалиберного оружия… самоубийство.

- Без Олы не дойдем, - подтвердил его опасения Гиеныч.

- Ты свою еврейскую неразборчивость в средствах придержал бы! – посоветовал лейтенант. – Придумал – беременной женщиной свою тушку прикрывать!

- Дурак ты, лейтенант, - прошептал Гиеныч и прикрыл глаза. – И все вы дураки. Не хочешь – не надо.

Гиеныч встал на ноги через неделю, что противно напомнило лейтенанту о волшебстве и чудесах. Но по части волшебства – это к команде майора, они его по невежеству своему легко приняли, а лейтенант являлся сторонником научного взгляда на мир. Так что – не волшебство, а ментальные техники.

А еще через неделю они отправились к морю. На машине.

Вообще-то лейтенант сюрпризы не любил, не одобрял и не приветствовал. Сюрприз означал, что он не контролирует ситуацию. Поэтому, когда Гиеныч лихо подкатил к лагерю на чуде западной инженерной мысли, очень нехорошо нахмурился и осведомился:

- Это что?

«Это» оказалось автомобилем для очень богатых охотников в полной комплектации. Название скромное – «Индепендент». Полностью отражающее концепт машины. Огромные колеса обеспечивали абсолютную проходимость, пять газовых баллонов в мощном багажнике – пробег без дозаправки под тысячу километров, а внутренности элитного чуда – существование охотника в привычных комфортных условиях независимо от окружающей дикой природы. Правда, внутрь Гиеныч никому не позволил залезть, вовремя заблокировал двери.

Так-то лейтенант сразу понял, откуда подарок. Гиеныч, он же не один в новый мир прибыл, а в компании себе подобных богатых охотничков. Которые все были при машинах. Охотничков Гиеныч, понятное дело, перебил при первой же возможности, вот такая промеж них практиковалась дружба. А машины, получается, уцелели. Метко стрелял Полянский Иван Геннадьевич, метко и обдуманно. Видимо, и машины тогда же на другой берег перетащил броневиком. И припрятал где-то в оврагах.

- А что сразу в лагерь не пригнал? – усмехнулся лейтенант.

- Сюда только пригони! – ответно усмехнулся Гиеныч. – Вася сразу заканючит, чтоб дал покататься! Да и майор тоже, он круче «жигулей» ничего не водил, ему интересно потрогать, на чем настоящие охотники катаются. Ну а стоит отдать машину в чужие руки, как… сам понимаешь. Можно с машиной попрощаться. А так – вот, пригодилась.

- Евреев больше не кормим! – обиделся Вася и ушел в трактир.

- И не наливаем! – пригрозил майор и ушел следом за ним.

Полянский только усмехнулся им вслед. Лейтенант его хорошо понимал. Куда он денется, Вася? Соль нужна каждый день, а соль – это Гиеныч, без вариантов. Потому что – это ж куда-то ехать, соображать, работать… нафиг надо! Пусть Гиеныч занимается, он деловой!

- Остальные машины тоже по оврагам припрятал? – невинно поинтересовался лейтенант.

- Какие остальные? – удивился Гиеныч. - Остальные восстановлению не подлежат, я ж там из крупнокалиберного стрелял.

Лейтенант даже не стал делать вид, что поверил. Нахватались евреи от русских вороватости, что тут сделаешь? Исторические процессы вспять не повернуть.

- Мы поедем медленно и вдумчиво! – торжественно объявил Гиеныч, когда они загрузились для путешествия и покатили в сторону байрачного леса.

- Почему? – не понял лейтенант. – Машина мощная, проходимая. Дать по газам, и через час на месте будем!

- Пора дорогу для гужевых повозок провешивать, - пояснил Гиеныч. – Потому что машина класса «саванна» - это, конечно, очень хорошо… но не вечно. А за солью к побережью нам теперь постоянно придется ездить. Ну сколько мы ее выпарим за раз? Слезы. Так что поедем не спеша и будем все время прикидывать, протянет там арбу Бобик или нет. Пологие спуски-подъемы, надежные броды через ручьи, не раскисающие в дождь грунты… ну, ты офицер, лучше меня должен понимать.

- Судя по классу машины, мы скорее состаримся и умрем, чем она сломается, - усмехнулся лейтенант. – А генератор светильного газа Михайлыч на раз-два склепает.

- Вот тут ты ошибаешься… - рассеянно пробормотал Гиеныч, оценил крутизну склона, покачал головой и медленно поехал в поисках более удобного спуска, - … и очень сильно ошибаешься. Мы, чтоб ты знал, теперь бессмертные. В смысле, убить нас можно, но от старости не умрем, синеглазки не дадут. Им мужские руки рядом ежедневно требуются, и руки здоровые. Тебе твои девки не рассказали, что ли? Мне Ола давно уж шепнула. Так что мы еще увидим, как эта машина в ржавую труху изойдет.

Лейтенант захлопнул челюсть. Подумал. Дернулся за тетрадью, чтоб записать невероятную новость, понял тут же, что в такой качке не получится, да и тетрадь дома, дернулся обругать Гиеныча за утаивание важной информации… и успокоил себя огромным усилием воли. В конце концов, это предполагалось. Помимо всего прочего. Обычная логика: если горные ведьмы способны поднимать фактически из мертвых, с процессами старения они тоже должны справиться. Другое дело, захотят ли. Но если Ола шепнула…

Гиеныч наконец решил, что склон достаточно пологий для Бобика, и направил машину в распадок между холмами, потом наискосок по склону вверх. Его маневров лейтенант не понимал. На его взгляд, Бобик был способен затянуть телегу хоть на вертикалку, лишь бы нашлось за что уцепиться. Феноменальная зверюга по части дурной силы и выносливости!

- Мне мои девки не рассказали, - хмыкнул лейтенант. – Видимо, сочли информацию само собой разумеющейся и любому дураку понятной. А у тебя, я вижу, с Олой полное взаимопонимание, любовь и согласие?

Гиеныч поморщился:

- Я тебя умоляю! Какая любовь?! Она разве существует? Знаешь, не был ты олигархом! Когда из-за денег на шею вешаются элитные красотки, быстро наедаешься этой самой любви! А от секса тошнить начинает. Сначала приедается красота – бабы и есть бабы, хоть с огромными глазами и тонкой талией, хоть до прямо наоборот! Ну, какое-то время привлекает артистизм… там в нашем окружении очень незаурядные девочки попадаются по части изобразить трепетные чувства! Но после парочки разочарований фальшь начинаешь видеть сквозь любую игру, как услышишь «мой дорогой, как я по тебе соскучилась!», так и охота сразу дать по отмакияженной роже… Потом какое-то время кажется, что дети объединят, что-то общее появится… хрен-то там! Какое общее? В чем? Что, подиумная звезда или модная актриса способна оценить всю сложность моих действий с активами? А там ведь и мужество приходится проявлять, и решительность, и честь свою отстаивать, и на смерть ради принципов идти… А у нее все одно: «Ты на меня внимания не обращаешь!» Думаешь, случайно столько гомиков среди элиты? Когда столкнешься с действительно понимающим тебя человеком… ты не представляешь, какая это по жизни редкость! И там уже непринципиально, какого он пола.

- М-да, - оценил лейтенант. – Вот это да. С таким оправданием гомосексуализма сталкиваюсь впервые, честно. И что, совсем у вас никак с женщинами?

- Да знаешь, в целом как и с мужчинами, - задумчиво сказал Гиеныч. – Сам понимаешь, с самим сексом проблем нет, вечно на яхте дюжина моделек околачивается… А вот встретить родственную душу – огромная удача, везение и редкость. Хорошо, если двое-трое за всю жизнь попадутся. Понимание – огромная редкость, со временем все больше начинаешь его ценить. А мужчина или женщина… примерно поровну выходит. У меня в замах баба одна была. Страшная, как Бобик. Но умная, умнее даже меня. И понимающая. Самая лучшая моя подруга. Вот ее мне сильно не хватает. Ее и парочки-другой коллег, там мужиков и баб вперемешку… Ола их заменяет по мере сил. Такая же умная и понимающая. Подруга, единомышленница… а что любовница, то дело хоть и приятное, но десятое. Если б не она, я бы с нашим контингентом тут повесился. В самом прямом смысле.

- И ты ее на последнем месяце беременности готов был потащить с собой, - отметил лейтенант.

- А, ты и этого не знаешь… Поругался, что ли, со своими девочками? Нет у них последнего месяца беременности. Они процесс замедляют или ускоряют, когда требуется по ситуации. Подождала бы с родами, ничего бы с ней не случилось. Я вообще-то не о себе, о тебе беспокоился.

- В смысле? – насторожился лейтенант.

Гиеныч остановил машину, аккуратно отметил на карте поворотные точки. Снова взялся за руль и лишь тогда ответил:

- В самом прямом. Ты не задумывался о том, что для синеглазок тебя правильней всего было бы убить? Тебя убить, остальных под контроль взять? Подавление более слабых вообще-то привычный паттерн столкновения разумных рас. Не задумывался об этом?

- Задумывался, - усмехнулся лейтенант. – Пусть попробуют.

- А чего пробовать? – лениво сказал Гиеныч. – Наслать на тебя заразу, и все дела. Они это умеют. И другие способы имеются, о которых ты не догадываешься. Мы на порядки слабее горных ведьм, это же очевидно.

У лейтенанта по спине пробежал холодок опасности. О заразе он почему-то не подумал. Хотя видел, как это проделывает Саади. Видел, но выводов о себе не сделал, идиот.

- Наверно, им выгодней мирное сосуществование, - пожал плечами он с напускным равнодушием. – Почему-то же я до сих пор жив?

- А вот это наша принципиальная ошибка в оценке ситуации! – усмехнулся Гиеныч. – Сам ее поначалу допустил. Не выгодней им, в том-то и дело. Им выгодней привычный уклад. Во всем выгодней.

- Но я жив, - скромно напомнил лейтенант.

- Скажи спасибо своей Саади. Лучше – в ноги поклонись. И я не шучу. У ведьм она пользуется огромным уважением. Уникальная девочка, гениальная. То, что ты жив, а мы не под управлением – ее и только ее решение. Но сейчас из-за одного придурка, не умеющего считать до трех, она чуть не умерла, потеряла силы и влияние. А Ола, которая ее временно заменяет, не разделяет ее позицию насчет мужчин. Ола – старая традиционная ведьма, ей очень трудно, наверно, даже невозможно отказаться от устоявшихся за века представлений. И смотри теперь, какая получается расстановка: Саади без сил, ты уехал и оставил землян без защиты… а Ола там и у руля. И меня рядом нет, чтоб ее отговорить в случае чего. Я-то хотел ее с собой забрать, но ты воспротивился. И? Выводы сам сделаешь или помочь?

- Возвращаемся, - изменившимся голосом сказал лейтенант.

- А смысл? – удивился Гиеныч. – За солью все равно надо ехать, а кроме нас двоих никто это не сделает. В смысле, правильно не сделает. Так что едем за солью. Вернемся, тогда и будешь разбираться. Может, ничего страшного и не случится.

Лейтенант подумал. И еще подумал. И…

- Ола попросила грохнуть тебя по дороге, - легко сообщил Гиеныч. – А мужикам сказать, что погиб случайно. Сам понимаешь, мне это легко устроить. И не проверит никто.

- И что ж не грохнул? – спросил лейтенант, внимательно оценивая ситуацию.

- А я… надо же, бизоны на горизонте, недалеко они ушли, получается…. А я, Миша, за годы в большом бизнесе четко усвоил: с силовыми структурами бодаться вредно для здоровья. Даже если у меня частная армия под рукой – а она у меня имелась. Только у меня – армия, а у государства – миллионы сотрудников. Причем – во всех структурах. Государство, даже самое слабое, пальчиком шевельнет – и нет Полянского Ивана Геннадьевича вместе с его армией. Я с госбезопасностью предпочитаю… не конфликтовать.

- Где мы и где государство? – пробормотал лейтенант. – Ни России нет, ни Земли самой.

- Это да. А если нет? Если у эксперимента запланирован конец? И мы вернемся?

- Нас встретят, - невольно усмехнулся лейтенант.

- Во-во. Встретят, под белы ручки примут – и спросят. И знаешь, что обидно? Вот я умнее большинства сотрудников вашей службы, и тебя в том числе. Умнее, профессиональнее. Я вас обыгрываю, как новичков. Потребуется взять власть в нашей группе – возьму, не сомневайся. А вот ты не смог. Но в масштабах государства вам проигрываю. Знаешь, в футболе есть выражение «порядок бьет класс»? Очень верно, но касаемо государства это звучит как «количество бьет класс». Тупорылые вы все, но много вас. Вот и приходится играть по вашим правилам. Так что не беспокойся, Миша, от меня тебе неприятности не прилетят, я о будущем умею думать, в отличие от остальных… Ага, не поняли. Ну я им сейчас объясню…

Поперек их пути стояли бизоны. Лейтенант невольно потянулся к автомату, но Гиеныч махнул рукой, бесстрашно вылез из машины. Запалил факел и не спеша пошел на бизонов. И те отступили.

- Вот и поговорили, - пробормотал Гиеныч, когда вернулся за руль. – Надеюсь, на этот раз до всех дошло.

- Ты с ними действительно разговаривал? – не удержался лейтенант.

- Тебе оно зачем? Наши дела, тебя не касаются. Если научный зуд одолел, объясни сам себе, как это у тебя все, что высажено, прижилось.

- Так поливал же, ухаживал.

- Я немножко и с озеленением занимался, - усмехнулся Гиеныч. – В самой-самой юности. Очень там распилы красивые предлагались. Высадили-засохло, деньги на карман, как-то так. Молодые, глупые были… Но кое-что мы реально делали. Приживаемость – семьдесят процентов. И это у культурных форм. У диких меньше. А у тебя сто. Ты Мастер растений, я Мастер животных, нам лучше не лезть в чужую компетенцию, все равно не поймем.

- Тебя не пугает, что мы потихоньку теряем свою идентичность? – помолчав, спросил лейтенант. – Как-то уже не совсем русские и даже чуть-чуть не земляне.

- Не пугает. Мы, евреи, идентичности нигде не теряем. Тысячи лет остаемся евреями. Что касается русских… а что в вас русского? Азбука греческая, цифры арабские, имена латинские, традиции… ну, там смесь тюркских, финноугорских, немецких и всяких разных еще, даже от нас чего-то переняли. Это вообще ваша особенность. Всасываете, как губка. И остаетесь губкой. И нажать – течет, что обычно из кухонной губки.

- Да ты сионист, - заметил лейтенант.

- Просто русских не люблю. Попортили вы мне крови. И сколько еще попортите. Ага, приехали. Ты говорил, авианосец класса «Нимитц» на мели валяется. И где он?

- Я говорил, здесь ураганы охренительные, - проворчал лейтенант. Представляешь размер волн? Я не удивлюсь, если и очертания берегов поменялись.

- А это мысль, - задумчиво сказал Гиеныч. – Если волна была хотя бы метров двадцать высотой, то она могла кое-где перехлестнуть прибрежные скалы. И остаться в каменных чашах. А потом выпариться. Потом дождями смыться к центру и там еще раз выпариться. И в результате получится что? Пятно соли. Тогда наша задача упрощается. Поищем?

Лейтенант на глазок прикинул высоту скал, с сомнением покачал головой. Но они все равно поискали и нашли. И многозначительно переглянулись. Волны были однозначно выше двадцати метров. Намного выше.

Они затарились солью за день и сразу двинулись обратно по своим следам, дорогу следовало накатывать и обживать.

У лагеря лейтенант попросил остановить машину. Задумчиво понаблюдал за мужиками, работающими в поле. И потянулся к автомату.

- Миша, я все объясню! – торопливо сказал Гиеныч. – Э, я тебя умоляю, не делай резких решений!

- Соляной бунт, да? – усмехнулся лейтенант. И выпрыгнул из машины.

Она стояла перед ним на дороге и смело смотрела на него. Не Ола. Мила.

Лейтенант медленно поднял автомат. За его спиной пришел в движение Гиеныч…

Мы, Мастера - одной крови

Гиеныч у ног лейтенанта хрипел и задыхался. Лейтенант задумчиво шевельнул его носком мокасина. Ну, жить будет. Кадык не перебит – значит, будет. Но поначалу очень плохо будет.

- Ты… - просипел Гиеныч.

- Сволочь? – вежливо подсказал лейтенант. – Ну извини. Нападаешь со спины, будь готов получить и сдохнуть. Иван Геннадьевич, ну как ты мог скурвиться, умный же вроде еврей? Ты против человечества пошел. В нашем лице. И ведь не под управлением, я вижу. На чем они тебя купили? Рассказывай. Я все равно это от тебя услышу.

- Ты…

- Я, - покладисто согласился лейтенант. – Служба собственной безопасности, не забыл? Рассказывай.

- Ты… дурак, Миша, - сквозь страдания нагло улыбнулся Гиеныч. – Стрелять… надо сразу. А ты подпустил.

Лейтенанта подвела четкая установка в голове: горных ведьм убивать нельзя. В этом суть эксперимента, как он его понял – человечеству ужиться с неземной формой разума. Причем – с паразитической формой. Поэтому он промедлил. Самую малость, но ведьма сделала свой ход. И земля поплыла у лейтенанта под ногами. Но он еще сопротивлялся на остатках ускользающей воли. И стрелял. От бедра, не целясь…

А потом из пелены беспамятства выступила и невесомо присела рядом с ним Жизнь. И положила свои маленькие загрубевшие ладошки на его лицо.

Он выплывал в сознание очень тяжело. Горела огнем и болью рана на груди. Мила. Она что-то в него бросила. Нож? Топорик? Нет, что-то из кухонной утвари Васи типа сечки. Мастер разведки. А он ее недооценил. В который раз. Поехал за солью без броника. И подпустил. С двух метров не хватило реакции. Быстрые они, горные ведьмы, нечеловечески быстрые и очень сильные…

Она сидела рядом с ним на земле. Нечеловечески красивая, как все инопланетянки, того же типа лицо, что и у остальных, но имелись индивидуальные отличия. Арья. Чем-то ее мордашка напоминала лицо актрисы, игравшей в известном сериале Арью Старк, с ее именем и значилась в досье. Мастер растений, его коллега. Молчаливая, замкнутая, она с утра до ночи пропадала на земле, с перерывами разве что на бытовые неотложные дела. Как и он сам.

На ее платье виднелись следы крови. Получается, она тащила его на руках. Тоненькая, хрупкая женщина утащила здоровенного мужика на руках чуть ли не на километр от лагеря. И потом еще лечила.

Теплой волной подступила к сердцу признательность. Родная. Своя. Верная навсегда. Лейтенант моргнул, пытаясь отстроиться от наваждения. Так вот она какая, эта привязка. Ну и… незачем с ней бороться.

Он поднял слабую руку и провел пальцами по щеке Арьи. Она прикрыла глаза и подалась вперед, чтоб ему было удобнее.

- Не надорвалась? – хрипло прошептал он.

- Ближе нельзя, Старые учуют, - так же тихо ответила она.

- Почему спасла?

- Молодые не согласны со Старыми. Я не согласна. Ты добрый. С тобой надо жить, как говорила Саади. Не убивать. Не брать под контроль. Жить вместе.

Боль потихоньку уходила. Так вот она какая, Жизнь, о которой так невнятно говорил майор. Арья. Родная навсегда. А майор – сука конченая, если чувствует к Вите то же самое, но регулярно устраивает пьяные разборки. Все нервы бедной девочке вымотал, алкаш.

- Тебя не хватятся?

- Старые вытаскивают Милу. Метко стрелял. Без сознания, и попал восемь раз. Молодые знают. Лежи. Нельзя двигаться.

Он отрицательно покачал головой и кое-как сел.

- Убери боль, - еле слышно попросил он. – Бунт надо давить сегодня.

- Умрешь.

- Вылечишь.

Они обменялись слабыми улыбками.

- Живи. У меня нет детей. Буду ждать тебя.

- Кто бы возражал, а я так нет, - пробурчал лейтенант и осторожно встал на ноги. – Вот такие мы, мужчины, козлы. Где Гиеныч, знаешь?

- В своем доме. Собрал оружие и охраняет.

- Гнида. На чем-то же его подловили…

- Он Олу любит. Вас не любит.

- Надо же. У вас есть понятие любви.

- Любовь, - сказала инопланетянка со странной улыбкой. – Любовь – безумие. У нас – одно слово. Малка любит тебя, она сумасшедшая. Саади любит – сумасшедшая. Ты опасный мужчина, Страж.

- Ну вот, а ты не люби, вредно это. Детей я тебе и без любви заделаю, у нас с этим просто.

- У нас еще проще. Я не люблю, я привязана. Ты мой.

- Ты моя.

Она смотрела на него и не решалась что-то сказать.

- Буду стрелять не в сердце, - вздохнул он. – Это все, что могу обещать.

- Не в голову. В сердце можно.

- Договорились.

- Не ходи. Старые учуют. Убьют.

- Я им учуялки оторву, - слабо пообещал лейтенант и убрел в темноту.

Вопрос: как подойти к горным ведьмам, если они чувствуют приближение живых? Не все, с разной силой, но тем не менее чувствуют? Или тот же вопрос, но с другой стороны: а как подобраться к Гиенычу, если он тоже чувствует, сука?

Пока лейтенант клеил луки, он вообще-то этот вопрос на всякий случай обдумывал так и сяк. Устраивал мозговой штурм в один мозг силой, так сказать. Получалось, что никак не подойти. То, что он живой, лейтенант изменить не мог. И прикрыть пока что не мог – хотя как прикроешь жизнь?

Тем не менее варианты были. Скоростной захват, в частности. При быстрой смене ситуации, особенно непривычной ситуации, инопланетянки терялись, если не видели перед собой интуита примером. Интуит, Младшая, сейчас с детьми и в общественной жизни участия принимать не должна, это хорошо. Но на скоростные действия он пока что не готов, еле ноги переставляет, и это плохо. Даже очень плохо.

Оставался еще один вариант, но рискованный и непроверенный. Подойти обнаруженным, но под другой личиной.

Каждая инопланетянка, когда подходила, выдавала на неслышимом уровне нечто вроде сигнала ответчика «свой-чужой». Мол, это я, Ола, иду. Или Мила. Или Ким. Даже Гиеныч на близком расстоянии издавал нечто не очень приятное, но вполне узнаваемое, типа «Не ждали? А я приперся!». И все их оклики-обозначения лейтенант выучил. Так, на всякий случай. И настойчиво пытался повторить. Как получалось? Да кто ж его знает? Проверить на практике ситуация не подвернулась, а специально рисковать не стал.

Вот сейчас и проверит.

Другой вопрос: как справиться с вооруженным противником? Гиеныч – гнида мелкая, но стреляет превосходно, и хладнокровен в опасной ситуации, альпинист хренов. И в своем доме он наверняка держит оружие под рукой. И – как?

Вообще-то в доме лейтенанта оружие имелось, и он даже был уверен, что при поверхностном осмотре его не найти. Но – опасно. Вплотную к дому трактир, а где сейчас старые ведьмы возвращают к жизни Милу? То-то и оно, что там, других просторных помещений в лагере нет.

Но этим вопросом он как раз озаботился еще при переброске в новый мир. Целый год таскал на себе, и вот пригодилось.

На ходу он снял с фляжки матерчатый чехол. Отколупнул ногтями плотную боковую крышку. И в ладонь из секретного отделения ему упал крохотный пистолетик. Специальное оружие убийц. Негромкий, точный, всего лишь пятизарядный. Из минусов – стрелять надо максимум метров с десяти. Но на десять метров он к Гиенычу подойдет.

Он прикинул свои шансы, как-то не хотелось оставлять Арью без детей. И вообще жить хотелось, и нехило так. Как будто заново родился. Получалось – шансы неплохие. У него хорошие способности к языкам и отличные актерские данные. И обмануть откликом требовалось Гиеныча, не ведьм.

Через обводной канал он прокрался по мостику. Можно бы и по воде, но с открытой раной – бе-е, нежелательно. Ведьмы, естественно, охранение не выставили. Ну, не воевали дамы, нет навыка. Да и опытные заняты все на реанимации подруги. А, между прочим, студентов он в поле не заметил. Мельком, конечно, смотрел, но уверен, что не было их там. Значит, усвистали на свою очередную геологоразведку и вернуться могут в любой момент.

Гиеныч очень удачно поставил себе дом в стороне от лагеря. Но, сука, огородил глухим забором. Оно понятно, у него вечно во дворе какие-нибудь животные... И щенки гиен.

Про гиен лейтенант не подумал. И теперь, стоя у забора, мысленно материл себя. Дебил! Привык, что Машка – она же своя, она безобидная! А ничего, что она идеально выполняет любые приказы Гиеныча, ничего так, да? И если он прикажет, у этой суки хватит силы откусить одному лейтенанту тупую голову одним разом.

Оставалось надеяться, что не один лейтенант тупой, другие тоже не могут предусмотреть сразу все и без ошибок. В крайнем случае, Машке можно и пулю в башку засадить. Хотя там такая башка, что по-хорошему крупняк требуется…

Повезло, дико повезло, ничего кровожадного Машке не приказали. Она сама и калитку открыла, наловчилась, сучка хитрая, управляться с запорами, сколько раз ее Гиеныч материл за то, что молодняк выпускает из клеток… Увидев лейтенанта, гиена озадаченно наклонила голову. Ага, ожидала Олу. Значит, тоже отклики слышит?

Гиеныч вышел из дома с автоматом в руках, окликнул неуверенно:

- Ола?

Понятно, не видит толком после ярких лампочек под потолком. А вот лейтенант за дорогу пригляделся. И спокойно всадил Гиенычу в руки пару пуль. Чтоб наверняка.

Выстрелы прозвучали резко, но негромко. Лейтенант надеялся, что ведьмы не встревожатся. Мало ли что резко брякает в хозяйстве у мужчин, верно? Может, он молоток на железку уронил.

Он отобрал у Гиеныча автомат, оттащил и прислонил к стене дома. Глухой забор теперь играл за него, со стороны не видно, что творится во дворе. Резко заныла от напряжения рана на груди, и тихонько зазвенели в голове колокольчики. Большая кровопотеря, действительно лучше бы лежать, но – дела.

Бывший олигарх был в сознании.

- Перевяжи, - прошептал он. – Кровью истеку.

- Истечешь, - согласился лейтенант. – Но не сразу, артерии не задеты.

- Понятно. Соскочить есть вариант?

- Как всегда. Чистосердечное признание.

- Живучий ты, лейтенант, - тоскливо сказал Гиеныч. – Живучий и удачливый. Что ж я тебе сразу пулю в голову не всадил?

- А зачем? – хмуро спросил лейтенант. – Чем я тебе помешал?

- Не мне. Нам.

Лейтенант не удивился. Именно предательства Гиеныча он ожидал в первую очередь. Бизнесмены – они народ такой… неразборчивый. Чтоб возвыситься, не брезгуют присоединиться к любой силе. А здесь, конечно, горные ведьмы сила. Да за одно бессмертие любой бизнесмен родину продаст. Но как-то господина Полянского на ниве предательства капитан опередил. Зато в эффективности и собственно продажности Гиеныч свои позиции надежно отыграл. Михайлыч хотя бы в спину стрелять не пытался, хотя все возможности имел – и имеет. Да и вообще с предательством Михайлыча у лейтенанта огромные сомнения.

- Принято, вам, - пробормотал лейтенант. – И чем же я ВАМ помешал?

- А мужиков загрузить работой не даешь. Женщины, сам видишь, рожают все, на полях и по хозяйству одни подростки надрываются. А они же еще совсем девочки. А тут четыре рыла сидят, ни хрена не делают, только водку глушат да разговоры разговаривают. И еще два рыла по окрестностям болтаются, тоже не особо загружены. А у Олы практичный ум. И ей девочек жалко, им-то за что такая каторга? За то, что кто-то бухать любит?

- Понятно, - пробормотал лейтенант и проверил магазин.

Патроны еще оставались, но они – особо ценные, для диверсионной стрельбы. Поэтому лейтенант поднялся и сходил за своей снайперской винтовкой. Пора устраивать шум.

- Миша! – отчаянно сказал Гиеныч. – Ты что творишь?! Ну ты же все понимаешь, в отличие от остальных! Ну тебе их жалко, что ли? А себя не жалко?! Сидят, уроды, ни хера не делают, а мы с тобой впахиваем за десятерых! Ты с пашни по темноте на карачках возвращаешься и все равно ничего не успеваешь, я же вижу! У любых попаданцев главная проблема – люди! Природа – херня, справимся со всем! А вот люди в большинстве своем – козлы, и в этом проблема! Да для команды майора подчинение – самое верное решение! Они же сами ни на что не способны! А так – и пить бросят, и работать будут как проклятые, ты хотя бы спину распрямишь… Для них это верное решение, а для нас – единственный шанс выжить! Миша!

- Все хотел спросить, - вспомнил лейтенант. – Как ты с Олой в постели? Она же старая! Я на всех досье веду, ты точно не геронтофил! Тебе молодые ведьмы с каким-то изъяном, что ли?

- А, ты и этого не знаешь, - прошептал Гиеныч. – Перевяжи, скажу.

Лейтенант пожал плечами. В принципе, одного медпакета не жалко. Да и перевязать не трудно, опыт имеется.

- Слушай, тупица, - прошептал Гиеныч. – Ола – молодая. По-настоящему молодая. Ведьмы, когда на следующее обновление идут, не только телом молодеют. Они еще и забывают почти все. Остается только самое главное. То, что она меня помнит после обновления – это доказательство чувств, равного которому не бывает в мире. Если это не любовь, тогда я даже не знаю, что можно назвать любовью. И твоя Саади – она молоденькая, как и выглядит. И почти ничего не помнит из прошлого, только то, что важно для выживания. А ты ей нервы треплешь, урод, ничем не лучше майора…

- Спасибо, - искренне сказал лейтенант и выстрелил. Он обещал перевязать, а насчет сохранить жизнь уговора не было. И в любом случае лейтенант не собирался оставлять рядом предателя. Слишком опасно для такой маленькой группы.

Изнутри у забора оказалась оборудована неплохая огневая позиция. Минометного обстрела не выдержит, но от стрелковки защитит. Сектор обстрела, что характерно, направлен на дом лейтенанта и трактир вкупе. Понимал опытный бизнесмен, а точнее, чуял своим звериным нутром, кто именно придет его убивать. Не горные ведьмы, вовсе нет, с ними он, надо полагать, давненько уже договорился. Выродок рода человеческого.

Выстрел услышали и забеспокоились. Одна из инопланетянок появилась на входе в трактир. Как определил лейтенант – Турка. Еще одна темная лошадка. Молчаливая, угрюмая, никак себя не проявляющая. А потом раз – и в заговоре. Пуля сбила ее с ног и опрокинула внутрь.

В мощный тепловизор было хорошо видно, как фигурки вскочили в панике. А вот лейтенант не паниковал. На этот раз он сделал все, как положено. Не подпустил вплотную и не поддался жалости. Еще один выстрел, упала очередная фигурка. Кимчхи, старая ведьма со стервозным характером.

Он перевел прицел на следующую жертву – и не выстрелил. Вита. Лучшая целительница горных ведьм – табу. Да и не в заговоре она наверняка, просто позвали оживлять Милу, сами старухи явно не справлялись.

М-да, а еще одна цель – Малка. Эта-то куда полезла, мать троих детей?! Лейтенант выругался и всадил пулю под ноги Оле. Старая ведьма получила очень весомый намек. Теперь можно и поговорить.

Ола намек поняла. Вышла из трактира и медленно пошла к дому Гиеныча, демонстративно сложив руки на груди. Очень мило, самая удобная позиция, чтоб скрыть парочку метательных приспособлений. Лейтенант усмехнулся и наружу решил не выходить. И нечего рисковать, и ноги не держат. А если на заборе висеть, то вроде и ничего, сознание не уплывает.

- Мы сдаемся, Страж, - спокойно сказала ведьма. – Можешь убить любую из нас. Можешь – всех.

- Ну и чего вы хотели добиться? – с горечью спросил лейтенант.

- Ничего особенного. Всегда так делаем, когда не хватает рабочих рук. Женщины селения на сносях или кормят, работать некому. А у вас сидели бездельники. Или я не права? Подумай сам, Страж. И ответь честно, ложь я услышу.

Лейтенант облокотился на полочку и глубоко задумался. Подумать и ответить честно? Легко сказать. Если честно, вечные пьянки и самого лейтенанта достали до печенок. Пока не было полей, скота, пока забот было минимум, оно как-то было терпимо. Но теперь-то надо впахивать! И лейтенант прекрасно видел, что девочки-подростки вставали чуть ли не до зари, чтоб успеть прополоть деляны, попасти бизончиков, натаскать Бобику камышовых корней, сбегать к Большой за охапками лозы, которая требовалась в неимоверных количествах, сделать еще чертову прорву дел… а мужики в это время дрыхли после ночных возлияний или в лучшем случае сидели с удочками на плотине и болтали. И хотелось, очень сильно хотелось иногда дать каждому по роже. С ноги. А подойдешь с просьбой помочь и услышишь стандартный ответ:

- А нахрена? И так все вырастет!

И ведь не поспоришь. Действительно и так вырастет. Что-нибудь. А что известь так и не начали отжигать, лес на пилораму не сплавили, барабаны для выделки шкур не доделали… так работа не оно самое, стояла и стоять будет.

А сейчас – идиллия. Отработали весь световой день, умаялись, в речке помылись и спят. И никакого ночного гудежа. Вроде нормальный размен. Ничего принципиально важного мужики не потеряли. Ну, Влад не плел свою мебель. Так он и так ее не плел. Котик очередные депрессивные стихи не сочинял? Невелика потеря. Вася готовкой не занимался? Мила вместо него… была. А вернутся студенты – и их запрягут. Потому что их геологические изыскания больше всего походят на отлынивание от работы. Ну, даже найдут они руды. А кто добывать и плавить будет? То-то и оно.

- Мы правы, Страж, - негромко сказала Ола. – У нас – опыт тысячелетий. Мастеру животных - животных растить. Стражу – селение охранять. Мастеру растений – растения окультуривать. Мастеру по металлу – тоже всегда вольная работа. А скоту без ума и таланта судьба – работать под управлением. Потому что без управления они быстро наглеют и превращаются в бездельников. Будь с нами, Страж. Ты – не они, и сам это прекрасно понимаешь.

- Значит, ответить честно? – вздохнул лейтенант. – А ты своих подруг… даже не подруг, а младших – отдала бы под управление? Ведь наверняка и вас можно как-то подчинить?

- Подчинить можно любого, - неохотно признала ведьма. – Только ведь подчиненные превращаются в скот… Понятно. Я тебя услышала. Я с тобой согласна. Подруг не отдам. И ты своих не отдашь. Но у меня два условия.

- Неужели? – нехорошо удивился лейтенант. – А пулю в лоб?

- Без них бунт повторится.

И Ола озвучила условия.

Лейтенант удивился. Сильно удивился.

- Ну, с Гиенычем понятно, забирай, - пробормотал он. – Я ему легкое прострелил, оживите. Но тогда и у меня условие. Мы сильно не любим предателей. Сделайте так, чтоб он не попадался нам на глаза. Вообще. К себе заберите. Или еще как, без разницы.

- А второе условие?

- Только с вашей помощью, - признался лейтенант. – Одному мне не потянуть.

- Договорились. И личный вопрос: кто помог тебе, Страж?

- Отомстите?

- Сделаем Старшей. Со временем. Сейчас власть возвращается к Саади, я не справилась.

Лейтенант кое-как дотащился до своего дома. Без удивления обнаружил там всю команду майора, дрыхнувшую вповалку на полу. Ну да, трактир же срочно потребовался ведьмам.

Он толкнул майора. Полюбовался его недоуменной рожей и слабо улыбнулся:

- С возвращением, Игорь Сергеевич.

- Вообще-то Константинович…

- Да похрен, кто из соседей тебя настрогал. С возвращением, Игорь. С возвращением.

Чтобы объединиться, надо решительно размежеваться. (ленинская мудрая мысль)

Из дневниковых записей лейтенанта:

Прав Полянский, основная проблема попаданцев – в людях. Что ураганы, что нам вообще все стихийные бедствия? Восстановить крыши, и только. С последствиями ураганов справляемся, с нашествиями вредителей тоже. Решаем продовольственный вопрос, мельница только что выдала первую муку. Плохая мука, пополам с орехами, потому что много ушло в семенной фонд – но мука, и она теперь есть. Договорились с копытными, недоговороспособных сожгли. Гигантские крокодилы из огромной проблемы потихоньку переходят в ресурс ценной обувной кожи, крокодиловым подметкам сносу нет. Рыбы насушили немеряно. Соль – и та есть. И даже сладкого немножко имеется. Одежда… переходит постепенно на примитивный уровень, но она есть и будет, шкур завались, тканями синеглазки обеспечивают по минимуму.

А лагерь все равно постоянно лихорадит.

Люди и нелюди делают все, чтоб максимально осложнить или сделать вообще невозможной жизнь и себе, и окружающим.

Подавление бунта далось дорогой ценой и поставило на решение несколько этически сложных вопросов. Турка и Ким выжили, но обе потеряли нерожденных детей. Значит, теперь рядом будут находиться матери, у которых землянин застрелил детей. Не просто матери. Команда майора их вообще считает волшебницами. С научной точки зрения – могущественные ментаты с набором неизвестных возможностей. Не волшебницы, но тоже впечатляет. И с ними придется как-то взаимодействовать. Как? С позиции силы? Если верить словам Саади, для горных ведьм это пройденный этап, всех любителей говорить с ними с позиции силы они уничтожили и оказались почти уничтоженными сами, теперь прячутся по отсталым мирам. Надо искать другой путь. А какой, если сами ведьмы упорно не желают меняться? А мужчины не желают еще больше, и у них автоматы. Патроны вроде давно кончились, но наверняка у каждого припрятано на всякий случай. Сейчас один неверный шаг может привести к уничтожению последних ведьм в этом мире, а следовательно, и к смерти землян в ближайшем будущем, без медицинской помощи синеглазок в диком мире не выжить. Так еще и внутри их сообщества назрел раскол между Старыми и Молодыми.

Подавление бунта тяжело ударило и по землянам. Потеряли гнилого, двуличного, но опытного Мастера животных. Он жив, но куда его засунули ведьмы и что с ним сделали, неизвестно. Вася лишился подруги и учительницы, Мила смотрит на него равнодушно, все забыла, в трактире не появляется – хотя в трактире никто из инопланетянок больше не появляется, Ола решила, что так будет спокойней всем. Потеря личности – страшное дело, словно чужой рядом ходит.

И майор разом порвал с Витой. Решительно и, похоже, навсегда. Оказывается, сохранились у Игоря Николаевича под слоем тихого алкоголизма и принципы, и честь. Не простил своей девочке, что взяла его под управление. Ну и она его не простила за вечные пьяные разборки.

Но тяжелее всего оказалось смотреть в глаза гиене Машке. Словами и на бумаге не передать боль и горе ребенка, на глазах которого родители убивают друг друга. Для нее Гиеныч – больше, чем мама и папа. Он ее спас, выкормил и воспитал, он для нее всё. А все остальные земляне – родная и горячо любимая семья. И тут такое. Так еще Машка тоже ментат, и свою тоску изливает наружу с такой силой, что выть охота…

Лейтенант вздохнул, отложил дневник и встал. Наделала проблем стрельба. А без нее нельзя, перезрело решение. Инопланетянки должны четко уяснить, что есть границы, переход за которые означает смерть. Вроде бы до них наконец дошло.

Но как итог – в глаза никому лучше не смотреть. А уж если смотреть, то нагло и с вызовом. С позиции силы, м-да. Мужикам некий лейтенант разрушил идиллию безоблачного существования и лишил экзотических, но все же женщин, у Саади и Олы он перестрелял половину подруг, с которыми они пережили многое… Вот Малке и можно, и нужно в глаза смотреть. Дивно хороша Младшая, когда психует, глаза огнем горят, грудь вздымается… кстати, грудь. Появилась. Похоже, инопланетянки в каких-то рамках умеют управлять собственным метаболизмом. Вроде недолго рядом пожили, а уже и грудь у многих четко проявилась, и задницы подтянулись до разумных размеров. Учитывают предпочтения мужчин, получается. А по поведению сроду не догадаешься.

Словно наворожил – отклик Младшей возник на периметре контроля пространства, и он стремительно приближался. Лейтенант на всякий случай встал сбоку от двери. Малка – она такая… сумасшедшая. Что от нее ожидать, никогда не поймешь.

Что инопланетянка его засечет, лейтенант не беспокоился. Уж свою первую ученицу он хорошо изучил. Как интуит сильна, но в остальном – дура дурой. Чует, что он в доме, но не более.

Инопланетянка ворвалась в двери, как тайфун. Безоружная. Он подшагнул сзади и деликатно похлопал ее по плечу.

- Ола не рекомендовала ведьмам приближаться к землянам, - прошептал он в прелестное ушко красавицы. – Или ты не ведьма? Или я не землянин?

Младшая молча развернулась. Вцепилась ему в горло двумя руками и принялась душить. Но… как-то несерьезно. Шею она мужчине могла и сломать. При желании. Лейтенант легко сшиб захват и толчком опрокинул Младшую на кровать. Она окатила его жгучим негодованием, лейтенант даже услышал, как закашлялся в трактире майор, которого зацепило краем. Ну и остальные тоже прочувствовали.

- Что молчишь? – сурово спросил он, нависая над ней.

- Как будет на эсперанто «мерзкий»? – зло прошипела Младшая по-русски. И положила ногу ему на плечо.

– Как? Говори! Мерзкий, подлый, дрянный, противный, отвратительный – как?

И протяжно застонала от накативших чувств. Лейтенант не спеша перечислил ей нужные для объяснения в любви слова, и она в упоении заорала:

- Мерзкий! Подлый! Сволочь!

А потом напряглась – и рывком перевернулась на живот. Он в изумлении уставился на открывшийся вид – а потом мысленно махнул рукой. В конце концов, где восемь – там и одиннадцать, какая в принципе разница?

Она вылетела из его дома так же стремительно, как и вошла. Лейтенант только головой покачал. И чего прибегала? Есть же для таких дел ночь. Действительно – сумасшедшая.

Он вошел в трактир как ни в чем не бывало, хотя никого это не обмануло. Малка – она такая, ее все почувствовали.

- А ничего у вас там, - уважительно сказал майор. – Как на войне.

Лейтенант согласно кивнул и подтянул к себе бутылку. Ему, непьющему, прямо сейчас крайне требовалось выпить чего-нибудь покрепче родниковой водички.

- А мы тут итоги подводим, - грустно сообщил ему майор. – Как-никак первый урожай. Праздник. Но какой-то… не такой.

- Над Канадой небо сине, - хмуро сказал из угла Котик. – Меж берез дожди косые. Хоть похоже на Россию, только все же не Россия.

- Вот именно, - вздохнул майор. – Вроде радоваться должны. Первый хлеб пошел, это же просто счастье. Вот, видишь? Пресная лепешка, но все же хлеб! Первый хлеб, первая картошка, семечки, а значит, и масло будет… Арбузы вызрели! Сумели. Выжили, обжились. Даже скотину завели. Неполным десятком за год столько дел своротили. А не радует. И все проклятые бабы. Нигде от них покоя нет.

Лейтенант вздохнул. И этот разговор перезрел. Страшно не хочется начинать разборки, а надо.

- Бабы, - сказал он и хорошенько приложился к бутылке, прямо так, из горла. – Одиннадцать половозрелых особей. Из них: Саади с малышами, Малка с малышами, Ола на последней стадии беременности, Ким, Турка и Мила не оправились после ранений, Мастер по металлам и Мастер по тканям тоже на последних сроках. Из-за вас, между прочим. Итого: все работы на полях и все заботы о двух десятках детей легли на плечи оставшихся. А сколько их, посчитаем? Трое, да? Я нигде не ошибся?

- Ну, допустим, - угрюмо сказал майор и тоже потянулся к бутылке. – И что?

- И ничего. Совесть совсем не шелохнется? Девчонки-подростки на себе всю работу тянут! Еще и ваши сраные огороды пропалывают за то, что вы иногда делитесь с ведьмами мясом! А тут сидят четыре здоровенных лба и ни хрена не делают!

- Кто-то давно не получал в зубы, - неприязненно заметил Котик.

- Ша! – пресек его майор. – Говорить буду я! Лейтенант, мы надрываться на твоих работах не будем! Не для того на свет появились и не на помойке себя нашли! Ты нам кто? Ты нам никто. Иди на свое поле и работай там день и ночь, если так хочется. Или еще куда иди. Но иди. Так понятно?

Лейтенант задавил гнев. Эту ситуацию он просчитывал. И вот такой ответ майора был самым вероятным. К такому ответу лейтенант подготовился. К такому и еще десятку других.

- Пойду обязательно, у меня дел на десятерых, - спокойно согласился он. – Действительно, это моя работа. Но чисто из любопытства: а вы чем будете заниматься?

- Ничем, - хладнокровно ответил майор. – На рыбалку пойдем. Или тут сидеть будем. Водка еще есть.

- Ну, приступайте тогда, - благожелательно кивнул лейтенант. – В целом вы правы, между прочим. Признаю. Поле пахал и сеял Михайлыч, всеми посадками занимался я, за прополку огородов вы с девчонками мясом расплатились. Мельницу и всю машинерию делали опять же Михайлыч и я, вы и тут не при делах. Нам с Михайлычем за поля и мельницу, значит, и нести ответственность, в смысле, работать. А за гиен, Бобика и вообще всю животину несет ответственность Гиеныч, он и раньше с ними возился, вы ему только носорожка поймали, но за это он с вами давно расплатился солью. Даже с большим запасом, я так считаю. Сидите, отдыхайте. Или еще чем занимайтесь. Только на поле не суйтесь, пристрелю без жалости. Я за него отвечаю, оно мое. И к технике не суйтесь, за нее Михайлыч отвечает, он стрелять не станет, так отмудохает. И к скотине не подходите. Это все обойдется без вас.

- И шатер освободить? – тяжело поинтересовался майор. – Типа, тоже твой?

- В принципе – мой. Я его ставил в одиночку, вы бухали тогда. Но пользуйтесь. Дарю. За все хорошее, что было в прошлом. И… без обид? Все честно? Что мое, то мое, остальное ваше? Тогда выпьем за расставание!

Майор подозрительно на него поглядел.

- Значит, разделяемся? – задумчиво пробормотал он. – Как завещал Ленин? Вот гэбэшник ты потомственный, чую от тебя заподлянку, но в чем она, понять не могу… Мужики, в чем этот вражина нас накалывает, а?

- Думает, без него не проживем, - буркнул Влад.

- Думаю, проживете, - серьезно сказал лейтенант. – Орехов хватает, огороды есть, и сурки пока что не перевелись. Проживете. Просто проживете по-своему. Слишком у нас разное отношение к делам, надо разделяться. Давно надо, да все казалось, что найдем общий язык. Не срослось. Так что без обид, ладно? Я вот не обижаюсь. Мы же вместе воевали! Ну, за расставание! И да останемся добрыми соседями!

Майор крякнул. Плеснул себе из бутылки. И озадаченно замер.

- Не хочется, - признался он с удивленной улыбкой. – Первый раз в жизни. Пить не хочется, представляете?

- Представляю, - мрачно отозвался Котик. – Мне тоже не хочется.

Воцарилась гробовая тишина. И в этой тишине лейтенант невинным голосом сказал:

- Кстати, насчет того, что я никто. Ошибаешься, Игорь Николаевич. Я вам Ментальный Страж. Был. Но с этого момента защиту снял. С синеглазками теперь разбирайтесь сами. Как – не знаю. Но постарайтесь без автоматов. За автоматы вас Михайлыч уничтожит, и я ему слова не скажу.

- С-суки… - выдохнул майор, до которого кое-что стало доходить. – Закодировали!!!

Лейтенант поднялся и пошел. Но у самого выхода развернулся.

- По оперативным данным, - сказал он и глубоко задумался, соображая стоит ли продолжать.

- Что по оперативным данным? – не выдержал Вася.

- Мила вообще-то выполняет те же функции у ведьм, что и я, - все же решил сказать лейтенант. – Разведка и контрразведка. По ее информации, синеглазки являются частью довольно развитой цивилизации. Ныне почти полностью уничтоженной. Так вот, их враги могут объявиться и тут. Очень злопамятный народ, и перемещение между мирами для них не проблема. Моя к вам просьба – убрались бы вы отсюда куда подальше, чтоб не попасть под замес. И чтоб под ногами не мешаться со своим бухлом. В свете того, что мы разделились. Я буду защищать селение ведьм, может, студенты ко мне присоединятся, еще не спрашивал. А с вас толку хрен да ни хрена, сами понимаете.

И он вышел. Остановился у своего дома, задумчиво посмотрел в сторону гор. Там что-то копилось неявное, но угрожающее. Опасное. И злобное. Интуит, мля, и как до такой жизни докатился, непонятно. Хотя подозрения имелись, и обоснованные. Все сверхъестественные качества землян – ну не от святого же духа они появились! А от высшего разума. Эксперимент это, гадский эксперимент с неизвестными вводными, ограничениями и поощрениями. Вот, прожили год вместе с инопланетянками, не перебили их – получайте бонус в виде интуитивного предвидения опасностей, способности наносить ментальные удары и ощущать присутствие живых. И некоему лейтенанту перепало немножко больше прочих. Старался, наверно. Ага. А разосрались с инопланетянками – получайте вторжение злобных врагов.

Он вздохнул и развернулся от своего дома к селению ведьм. Разрывать отношения – так лучше сразу со всеми, быстрее сложатся новые связи. Еще одну неприятную разборку за день он как-нибудь переживет.

Михайлыч, как всегда, возился около своей «ласточки» с железяками. Учуял его приближение, обернулся. Слегка кивнул и вернулся к своим занятиям. Лейтенант покривился. Дожил, что чужой мужчина разрешает ему навестить собственных детей.

Перед домом Саади он замедлился. Входить страшно не хотелось. Зачатки интуита намекали, что внутри он получит люлей. И за дело.

Мимо пробежали стайкой девочки-подростки по очередному из своих бесконечных дел.

- Здравствуйте, Страж! – вдруг пропели они хором.

Лейтенант изумленно обернулся им вслед. Хм. Вроде искренне поздоровались, тепло и доброжелательно. Ну и в честь чего очередное чудо? Обычно девочки дичились землян, только зыркали издалека. А тут такое внимание. Что изменилось?

Ола подошла не спеша, остановилась рядом, но не лицом к нему, а вполоборота, словно сама по себе тут встала.

- Ну что, Страж, теперь ты понимаешь, как я была права? – насмешливо поинтересовалась она. – Твоим мужчинам удел – подчинение. Иначе они не работают.

Лейтенант поморщился и молча шагнул в дом Саади.

Женщина встревоженно глянула на него. У него сжало сердце от острой жалости. Исхудала. Сколько на нее всего свалилось. И еще свалится.

- Прости меня, дурака, - тихо сказал он. – Ну, мужчина я, это не лечится.

Женщина неуверенно улыбнулась. Обернулась на спящих малышей. Медленно подошла, вгляделась.

- Арья, - тихо определила она. – Привязался. Ты выбрал лучшую, Страж.

- Я выбрал тебя, - твердо возразил он.

Она снова вгляделась. Прислушалась к себе.

- Ты мужчина. А я – ведьма, и Старшая ведьм. Племя для меня всегда будет прежде всего. Как для тебя – земляне.

- И что, это никак не совместить с семейными делами? – криво улыбнулся он.

Саади всерьез задумалась.

- С Арьей, - неуверенно сказала она. – Возможно, с Арьей. Я – Старшая. Это исключает. И вот это.

Она указала тонким пальчиком на автомат на его плече. Он вздохнул. Все же не простила стрельбу. Понятно.

- У нас общие дети, - все же напомнил он.

Саади страшно удивилась:

- Общие? Это как? У вас на Земле – общие дети?! Как странно! А как вы их учите? Мужчина говорит одно, женщина обязательно другое – как?!

- Как-то умудряемся, - развел он руками.

- У нас не так. Дети – мои. Я родила, я кормлю, я воспитываю. Мальчики вырастут, в десять лет уйдут к мужчинам, станут не мои. Ты будешь учить их работать и воевать. Только так.

- Кстати, о войне, - озабоченно сказал он. – Мила говорила, у вас есть враги. Похоже, ваше селение будем защищать только мы с Михайлычем. Так получилось. Эти враги – вы против них совсем беззащитны или что-то можете?

Саади подняла голову и посмотрела в сторону гор. Легкая тень пробежала по ее лицу.

- Они знают наши уязвимости.

- Трындец! – заключил он и тоже посмотрел в сторону гор.

Да здравствует бабья глупость!

Майор задумчиво разглядывал бутылку. Содержимое не вдохновляло. Водка, фе! Морс лучше. Кисленький, красивый и всегда разный на вкус.

Он хлебнул из кружки морс и с отвращением отодвинулся от стола. Вкусно, но жажды нет, пить не тянет! А на водку всегда тянуло... суки эти синеглазки, натуральные суки!

Он оглядел команду. В трактире царило уныние. Вроде и первый хлеб на столе, и сурок на огне шкворчит, а не то. Без водки - не то!

Вася пошел переворачивать мясо, но потом бросил лопаточку, снял мясо с огня и вернулся к столу.

- Я зря жарю, да? - тоскливо вопросил он. - Кто его жрать будет без водки? В горло не лезет... майор, что делать будем?

- Для начала я скажу, чего мы НЕ БУДЕМ делать, - внушительно заявил майор. - Мы не будем паниковать!

- Это понятно! А делать что?!

- Рожи набить бабам! - угрюмо предложил Котик. - Махом раскодируют!

- Ну-ну! - беззлобно усмехнулся майор. - Им набьешь. Голова давно приросла? Снова оторвут. И лейтенант не заступится, он предупредил.

- Что ж теперь, усраться и не жить?!

- Типа того, - хладнокровно ответил майор. - Котик, ты же срывался с кодировки. Как ты это делал?

- Пил, - буркнул Котик. - Полоскало, а я пил. Потому что хотел. А сейчас не хочу.

- Так, может, через "не хочу", а? - оживился майор и подтянул к себе бутылку.

На него уставились с нескрываемой надеждой.

- Фе! - содрогнулся майор. - Не, робяты, тут не просто не хочется, а и не можется!

Уныние вернулось под своды трактирного шатра.

- Вот нам и праздник первого урожая, - кривенько улыбнулся Влад. - Вот нам и первый хлеб.

- Ешь, - безразлично бросил Вася. - Все равно он последний. Первый и последний. Лейтенант муки не даст. Он хранилище запер и видеокамеру поставил на контроль, я видел. Типа, все его.

- А не охренел? - возбудился Котик. – Мы там что, просто рядом стояли? А в рожу?!

- Ша! - хмуро пресек майор. - Миша в своем праве. К земле мы и правда не прикасались. Как-то они с Михайлычем это быстро без нас провернули. Сами вспахали, посеяли, сами скосили и обмолотили. Этот предатель молотилку сварганил на светильном газе, а с ней что б не молотить? Девчонки только успевали снопы подтаскивать. Нам как-то не с руки меж девчонок толкаться, верно? Что там работы? Снопы подтащить да провеять потом. А что там веять, кидай да кидай лопатой, Михайлыч вентилятор мощный сварганил… Оно, конечно, все равно как-то не по-человечески, жлобски, но Миша и не совсем наш, он по заграницам жил. Для него нормально, что все для себя, а остальные пусть идут лесом. А вот что нам делать… это вопрос!

- Ну, можно поработать для разнообразия, - предложил неуверенно Влад. - У меня шезлонг не доплетен. Только на него лозы готовой нет.

- Я работать не буду! – рявкнул Вася. – Я сказал!

- Круто, решительно, в тему, - озадаченно одобрил майор. – Обоснуй.

- Помнишь, как мы все встретились? – запальчиво выкрикнул Вася. – Помнишь? Я тогда в грузчиках на «Мерлене» подрабатывал, Котик с Владом там же, а ты тогда был у нас старшим смены! Двенадцать часов ночные смены, двенадцать! А еще доехать надо, потом домой вернуться! На стимуляторах держались, на энергетиках! И за все про все – сраный сороковник! На пустую лапшу да за квартиру заплатить, больше ни на что не хватало! И куда ни сунься, везде то же! Я тогда четко решил: если со мной так, то и я так! Болт я забил на эту работу! Что через нее добьешься? Орден Сутулова? Спасибо, обойдусь! Помнишь, как все было?

- Я помню, Вася, все помню, - дрогнувшим голосом сказал майор. - А я тогда сказал: "Держитесь меня, и все будет путем!" И поехали мы тогда на рыбалку... Славное было время!

- Но ты все же работал, - заметил педантичный Влад.

- На сигнализации? Да какая там работа, груши околачивал! Попали в новый мир, думал, ну всё, теперь-то некому напрягать. А хрен-то там! То лейтенант, то бабы, то Михайлыч! А теперь и выпить нельзя! А жить как?!

- Да, ситуация... - согласился майор, рассеянно подтянул бутылку, долил из нее машинально в кружку с морсом. И выпил.

- Оп-па...- озадаченно сказал майор. - Опа-опа-опаньки... Мужики! А синеглазки-то - дуры! Кодировка - дырявая! Только на водку! Но если ее смешать с морсом и сделать настоечку... Вася, а ну-ка ты проверь!

Вася хлебнул из кружки майора - и блаженно улыбнулся.

- Да здравствует бабья дурь! Живем, мужики! Еще как живем! Щас я мяса сварганю, под настоечку-то!

И веселье загудело с утроенной силой.

Огонь в очаге уютно мигал, ароматы жареного мяса витали в воздухе и смешивались в волшебных пропорциях с испарениями от настойки, и разговоры журчали неторопливым ручейком. Лепота!

Майор обвел подобревшим взглядом свое воинство.

- А хорошо мы все же живем! – заметил он благодушно. – Счастливо! Чувствуем радость от жизни со всей полнотой восприятия, так сказать! Мне лейтенанта как-то даже жалко! Ведь умный вроде человек, а света белого не видит! Уперся в свою работу – а она нахрен никому не сдалась! Вот мы тут сидим – и что, у нас чего-то нет? Все у нас есть!

- Хлеба нет, - из чувства справедливости возразил Влад.

- Е-рун-да! Как это нет? Вон его сколько уродилось! Сколько там гектар Миша насеял? Ну никак не один! У него под зернохранилище пятнадцатитонник отведен, так он под верх забит, все видели!

- То у лейтенанта, а лично у нас только орешки из байрачных рощ.

- И чем тебя не устраивают орешки? Прекрасная еда! С мяском да под настоечку – лучше не придумать!

- Это да, но русскому без хлеба как-то… самоидентичность теряется!

- Будет у нас хлеб! Держитесь меня, и все у нас будет!

На майора посмотрели с недоверием. Держаться майора – это насчет выпивки безотказно действует, а хлеб… там пахать надо, это понимали все.

- Эх вы! – жалостливо сказал майор. – Молодежь! Всему вас учить! Даже арифметике! Вы посчитайте, сколько того зерна надо самому Мише! Если по триста грамм на день, то сколько?

- Арифметику мы знаем! – запротестовал Вася. – Может, Котик не знает, поэту не положено, а мы с Владиком считать умеем! Ну, три мешка муки ему надо, и что? Нам он все равно не отдаст из принципа! Уж мы лейтенанта за год хорошо узнали, упертый гад! Он бабам лучше отдаст!

- У синеглазок Михайлыч этим делом заведует, - напомнил майор. – Зерна им хватит, по целине урожай офигительный получился. Хватит им, еще и останется. И куда Миша денет зерно, э?

- Нам не отдаст! – убежденно сказал Вася.

- Не отдаст, - мирно согласился майор. – Но продаст.

На майора уставились с огромным недоумением. За год про деньги все подзабыли, да и… на кой хрен они сдались в новом мире? Тут в цене натуральный продукт, не воздух!

- Миша нас хочет заставить, - поганенько улыбнулся майор. – Ему надо, чтоб мы работали. Мы ему товар, он нам хлеб, я так кумекаю.

- Сильная позиция, - оценил Влад. – У него. Ему спешить некуда, зерно уже в ларях. А мы что будем делать?

- Работать, конечно! – хихикнул майор и долил себе настоечки. – Но – ровно на кусок хлеба, и не больше! А кусок хлеба мы себе влегкую обеспечим, не напрягаясь! Ну, давайте за ненапряжную жизнь!

Посмеялись, выпили. Хорошо пошла настоечка, легко!

- Работать – это понятно, - озаботился внезапно Влад. – А что мы можем? В смысле, чего у лейтенанта нет? Он вроде и сам все умеет. А стреляет так и получше нас.

- Эк тебя сегодня на ум пробило! – одобрительно посмотрел на него майор. – Перл за перлом! Миша все может, это верно! Талантливый, сволочь! И девчонки ему с чего-то помогают. Только – рук ему не хватает! Широко размахнулся! И вот тут нам есть куда вклиниться. Вот, к примеру, Вася – что ты сделаешь легко и профессионально?

- Мясо лейтенанту бабы жарят! – угрюмо сказал Котик. – Их там уже три, туда лезть без смысла. А больше ты ничего не умеешь. Ну, еще карасей на Яманских протоках таскать в два кг весом.

Посмеялись, выпили за карасей.

- Ну почему только мясо? – ухмыльнулся Вася. – Могу заготовки на зиму делать. Если сырье притащат. Джемы, соки, пастилу. Да ту же тушенку. Я вообще-то кулинарное училище заканчивал.

- Интересно девки пляшут! – изумился майор. – А я все гадал, откуда у тебя такие таланты! Но теперь понятно, профессионал! А чего по профессии не пошел? Тебе же нравится!

- Да пошла она нахрен, такая профессия! Знаешь, во сколько надо встать у плит, чтобы кафе в восемь открылось? И сколько потом стоять? А платят за это хрен да ни хрена!

- Хм. Ну и смысл тогда учиться?

- Чтоб время провести! – буркнул Котик.

- Ага! – безмятежно согласился Вася. – В кулинарном весело, там же бабы! И что хорошо, свое общежитие было. Пролезу внутрь, иду по этажам и по каждой двери ремнем с пряжкой хрясь! Грохот, аж уши закладывает! Но ни одна сука не выглянет! Я же местный, боялись! Вот юность была, есть что вспомнить, не то что у лейтенанта!

- Это точно! – поддержал майор. – Ну, за веселую юность!

Охотно выпили за юность.

- А мы в юности зеркала с машин снимали! – мечтательно припомнил Влад. – Крутой бизнес был! Представляете, мы, сопляки еще, на свиданки к девчонкам на такси ездили! Те охреневали!

- Котик, а ты что отмалчиваешься? – весело подначил майор. – Или у вас в школе все строго было, шаг вправо-влево – вызов родителей?

Посмеялись, выпили за школу.

- Всякое бывало, - неохотно сказал Котик. – И в школе… а уж в летних лагерях что творилось! Охранник как-то для прикола у старших девочек в палатке стрельнул из газовика – они раздетыми оттуда вылетели! Орали потом… А я как-то так отметил открытие сезона, что проснулся в палатке у вожатых. В женской. Голым.

- Ну ты даешь! – с уважением оценил майор. – И что? Выгнали с работы?

- И ничего. Там у нас такие вожатые были, оторви и выброси, если слегка поддадут. Ночами с нами то на раздевание в карты резались, то на детские песенки. Кто проиграл, лез под стол и пел из репертуара для детсада…

С удовольствием выпили за российскую школу, самую веселую школу в мире.

- А мы в училище первакам взрывпакет в туалет забрасывали! – припомнил майор с ностальгией. – Это у нас традиционная шутка была в полевых лагерях. Подождем, когда они туда наберутся, или сами их загоним, и тогда ка-ак даст! Выбегали в дерьме с ног до головы! И потом еще двое суток туалет драили! Типа посвящение в первокурсники считалось…

- А офицеры что?

- А что офицеры? Они тоже курсантами были.

Выпили за офицеров, которые когда-то были курсантами.

- А вот Миша ничего такого не испытал! – сочувственно вздохнул майор. – Весь из себя такой правильный, такой серьезный! У них в Высшей школе ГБ, наверно, только учились и учились, и еще раз учились! Так выпьем за серьезных и правильных, чтоб и дальше тянули на себе кучу ненужной работы, которая лично нам и нахрен не сдалась!

- Ы-ы-ы! – сказал Влад и сделал страшные глаза.

Майор обернулся. Лейтенант стоял на входе и с нечитаемым выражением лица разглядывал их веселье.

- Миша, проходи к столу! – обрадовался майор. – Выпей с нами за доблестную ГБ!

Лейтенант молча развернулся и ушел.

- На мгновение мне показалось, - задумчиво пробормотал майор, - что он кому-то собрался дать по роже. Надеюсь, не нам? Мы же не виноваты!

Посмеялись, выпили за невиноватых.

- Теперь он нам хорошую цену за шезлонг не даст, - отсмеявшись, предсказал Влад. – Или вообще откажется. Да и не доплетен еще шезлонг, там работы минимум на неделю, и лозы нет… И что мы ему еще можем предложить в обмен на муку? Мясо? Так на охоту он сам ходит, луки свои испытывает. Лично видел, как он глухаря с сорока шагов снял. С меня мебель, ладно. Когда потребуется. Котик, а ты что на обмен дашь?

- Лес, - хмуро сказал Котик. – Или соль.

- Одиночество любишь, - понятливо кивнул майор. – Тогда да, тогда тебе действительно лучше быть в дороге.

- Я несправедливости не люблю, - мрачно заметил Котик. – Сам-то что предложишь на обмен? Разливать по кружкам мы как бы и без тебя обойдемся.

- Майор у нас старший, чего непонятного? – возмутился Вася.

- Ша! – пресек майор. – Котик прав. Мы для того Котика в команде и держим, чтоб он нам правду говорил. И вообще, в каждой команде должен быть свой котик… Я вообще думал вином заняться, водка, если заметили, к концу подходит. По вину я знатный специалист! Но Мише вино, понятное дело, никуда не вперлось… Сложный вопрос. Тут требуется обмозговать, подумать… За мозги, ребята!

Выпили и за мозги. Котик неприязненно покосился на майора, но выпил тоже.

- Я придумаю, не зыркай! – благодушно сказал майор. – А пока начальство думает, мы лейтенанту можем картошку выкопать. И морковку. И что там у него еще наросло. Во, арахис там точно есть! Всего-то на пару дней работы, а муки можно минимум мешок взять и месяц потом в потолок поплевывать!

Воодушевились и выпили за картошку.

С шумом в трактир вломились студенты.

- Объявились, бродяги! – весело провозгласил майор. – А мы вас уже потеряли! Темка, где вас черти носили? Тут такие дела творятся, и все без вас!

- Какие дела? Водка кончается? – проницательно спросил студент. – На этот раз мы до предгорий добрались! Смотрите, что добыли!

И Артем с торжествующим видом достал из рюкзака кусок чего-то неопределенного. Майор принюхался, протянул руку и недоверчиво колупнул ногтем.

- Соты, - пробормотал он озадаченно. – Мужики, гадом буду, но это мед! Странно, а пчел мы в этом мире и не видели…

- Не пчелы, муравьи! – улыбаясь, поправил студент. – Крылатые! Они в лесу по дуплам! Скорее даже не в лесу, а по опушке. И что странно – много их там! Как будто кто специально разводит! Пни старые по опушке разбросаны, и эти муравьи там живут! Мы посмотрели – медвежьи следы встречаются, а человеческих вроде нет! Мы сначала труханули, патроны-то у нас кончились, с гранатами бродим да с огнеметом, но там выстрел всего один... А медведи какие-то странные. Чувствуем, что недалеко и наблюдают, но агрессии не ощущается. И ни одного дупла не разорено, все аккуратно, чистенько! Как на пасеке! Ну мы тогда и осмелели, добыли себе по куску! Это уже остатки, свое мы по дороге сожрали, соскучились по сладкому! Игорь Николаевич, а разве в природе так бывает?

- М-да? – рассеянно отозвался майор. – В природе, может, и не бывает. Но там не природа, а такие забавные медведи… и, я скажу, им крупно не повезло. Потому что я, кажется, понял, чем займусь. Чем я не пасечник?

- Так это местных полуразумных хозяйство? – озадачились студенты, - А…

- А нам мед нужнее! – твердо сказал майор. – Карта далеко? Показывайте, где нашли пасеку! За мед мы нашего лейтенанта без штанов оставим, не то что без муки!

Со смехом и прибаутками выпили за мед. Студенты с удивлением наблюдали за непонятным весельем.

- Вы не глядите на нас, как на алкашей! – хлопнул их по плечам майор. – Лучше думайте, что на обмен можете предложить! Все, кончилась ваша лафа, больше просто так по буеракам не полазите! Теперь хлебушек придется отрабатывать! Хлебушек, оружие, каждую железяку! Думайте, думайте, вы же умные!

С небывалым энтузиазмом выпили за умную молодежь. И тут за обводным каналом, где-то в холмах роевиков ударил далекий выстрел. Непривычно раскатистый, басовитый… чужой.

Майор скользнул беспомощным взглядом по стойке с автоматами. Патроны кончились, и кончились давно!

Вася изменился в лице и потянулся к сечке. Майор хлестнул его по руке.

- Панику отставить! – приказал он, стараясь выговаривать команды внятно. – Встали все и за патронами! У вас заначки есть, я знаю! Если у меня есть, у вас тем более! Встали и пошли! И… это… саперные лопатки взять! Российский солдат с саперной лопаткой, это… непобедим!

Выстрел ударил ближе, злой и нетерпеливый.

- Ну, иди, иди, сука, сюды, кто ты там? – взревел майор и бросился на выход за последним рожком с патронами. Ноги предательски заплелись, он взмахнул руками…

Битва с горьким послевкусием

Лейтенант орал на Олу. С наслаждением, с брызгами слюны выплескивал на молчащую ведьму все, что накопилось: и тяжелую усталость от бесконечной работы, и бессильную ярость на запойных мужиков, и дикое раздражение от тупых инопланетянок. Закодировать и то не смогли! И теперь эти алкаши снова бухают, улыбаются нагло в лицо!

Ола отчего-то молчала, только посерела слегка да отступала тихонько назад. И лейтенант опомнился.

- Дура! – выдохнул он ей в лицо напоследок. – Иди и исправляй! И не моргай тут, как беременная девочка! Меня не обманешь! Сука ты старая и подлая, я вижу! Иди, говорю!

И он по военной привычке надавил на нее «командирским» взглядом.

В глазах ведьмы вдруг словно зажглось фиолетовое пламя. И начало разгораться. Все сильнее. И словно отклики появились, потекли ручейками от селения к Оле, поддерживая и раздувая пламя в ее глазах.

Чувство опасности в голове лейтенанта взвыло дурным голосом. И в следующий момент он получил оглушающий ментальный удар. Мир дрогнул, раздвоился, поплыл, как на ринге, когда прилетело по челюсти. И даже ноги так же подогнулись. Ну, это было знакомо. Лейтенант сосредоточился на удержании сознания, выпрямился… чертовы ведьмы как-то объединили силы и пробили защиту Ментального Стража, это было понятно сразу, и в общем-то понятно, что делать, надо просто выключить точку фокуса, то есть Олу… то есть убить ее нахрен!

Нож находился под рукой, осталось только руку поднять и всадить инопланетному паразиту стальную полосу по самую рукоятку…

- Ошибка, - прозвучал спокойный голос, и разом все кончилось.

Мир снова обрел четкость, и ноги перестали подгибаться. Лейтенант еле удержался от удара. Сука беременная, стоит и изображает оскорбленную невинность! Вот они, те самые секретные способности ведьм, о которых предупреждал Гиеныч! Чуть не убили, твари синеглазые, паразиты ментальные…

Саади подошла неспешно и осторожно, еще не оправилась после родов. Бледными пальцами она придерживала на плече наброшенное одеяло. За ее спиной угрюмой тенью маячил Михайлыч.

- Ошибка, - повторила она. – Страж неправ. Пьянство – образ жизни землян. Смысл и цель. Нельзя лишать смысла жизни, сломаются.

Саади еле стояла на ногах, и лейтенант неохотно кивнул. Не время и не место спорить. Он и сам видел, что затея с кодировкой повернулась каким-то нехорошим боком, да не хотел признаваться сам себе. Но вот Саади сказала, и стало понятно, что трезвая команда майора – это что-то очень неустойчивое, агрессивное и опасное. А так – пьют, сидят в трактире, болтают ни о чем и никому не мешают. И даже иногда помогают, когда припрет.

- Ошибка, - сказала Саади инопланетянке. – Война – тупик. Ищи другой путь.

Михайлыч подшагнул внезапно, подхватил Саади под руку. Подарил лейтенанту хмурый взгляд и осторожно увел Старшую обратно в хижину.

- Повезло тебе, Страж, - еле слышно прошипела Ола. – Защищают. Пока что. Разочаруешь Старшую – убьем, себя не пожалеем. Горные ведьмы в неволе не живут!

Ола резко развернулась и ушла, и огромный живот не помешал. Лейтенант устало потер виски. Как-то оно все… некрасиво получилось. Сорвался на беременную. Нервные силы на исходе, это следовало признать. Умотали дела чуть ли не насмерть. Однако роль Саади следовало немедленно переоценить. Оказывается, у ведьм всегда имелась возможность его грохнуть. Судя по оговорке Олы, небезопасная для них самих, но тем не менее имелась. И желание было. И только Саади стояла между ними надежным щитом. Мудрая древняя Старшая. Но для него – всего лишь любопытная умненькая девчонка. Внешность помешала разглядеть, сильно недооценил… хотя вот в Оле всегда видел старую злобную суку, не обманывался…

Он поморщился от головной боли и побрел домой. Лечь и проспать часов двадцать, и идет оно все лесом. Крепко приложили его синеглазки, от души.

Резкий, басовитый и какой-то чужой выстрел застал его на пороге. И следом за ним – еще один. Кто-то приближался со стороны Обводного канала, кто-то недобрый. Шел не скрываясь, явно нарываясь на неприятности. Прямо по минам с дистанционным подрывом. Ну, флаг ему в руки и ракету в задницу, этому неизвестно кому…

Лейтенант вздохнул и собрал остатки сил. И исключил из своих действий подрыв минного поля. На сегодня хватит ошибок. Сначала нужно разобраться, посмотреть, кто там и зачем стреляет. И уж потом орать, если потребуется.

Из оружия он, подумав, взял с собой только холодное. Палаш на пояс и короткое копье в руку. Переговоры, то есть близкая дистанция. Лук пустить в ход не дадут, к автомату нет патронов, он теперь только чтоб синеглазок пугать. А снайперку лучше приберечь для действительно безвыходных ситуаций вроде прихода врагов горных ведьм.

Он на всякий случай оглянулся на селение синеглазок. Тишина. Понятно. Что называется - разбирайся сам. И на команду майора надежды нет. Насколько он заметил, они уже были пьяные в стельку и после его ухода наверняка добавляли. Ну, значит, один.

Что-то, видимо, все же произошло с его головой, потому что навстречу опасности он действительно пошел один, тупо и бездумно. Только за Обводным каналом немножко пришел в себя. И тут же почувствовал живое присутствие. Скосил глаза – из бурьяна на склоне вала медленно поднялась голова Машки с разведенными в стороны ушами и так же медленно опустилась. И где-то за валом стоял в готовности и набирался слепой злобы носорог Бобик. И стало немножко легче на душе. Уже не один. Подлый Гиеныч не рискнул появиться сам, но хотя бы отправил на помощь свою ударную силу.

А потом он почувствовал на крыше мельницы Михайлыча с винтовкой и полностью обрел уверенность. Повоюем, кто бы там ни был.

А это оказались медведи. Черно-бурый самец шел по минному полю совсем как человек, злой и отчаянно решительный. Рядом с ним топал некто рыжий помельче со странным устройство в лапах. Вот он резко ударил им об землю, и раздался уже знакомый басовитый звук выстрела. Хлопушка. Своеобразная, громкая, но в целом безобидная хлопушка. Значит, переговоры.

Переговоры, но не совсем. У холмов переминалась, скалила зубы и расхаживала в готовности целая толпа лесных хозяев. Явно на тот случай, если переговоры пойдут не так. А как они вообще могут пойти так, если общего языка нет?!

Лейтенант снова в последней надежде оглянулся на селение ведьм. Ола, здесь нужна Ола, Мастер животных! Ну или хотя бы Гиеныч!

Но селение ведьм отозвалось мертвой тишиной, даже ментальных откликов оттуда не донеслось.

Вожак-медведь остановился, если не ошибся лейтенант, прямо на мине и грозно засипел. Его подручный снова ударил хлопушкой об землю.

- Ты бы еще по мине врезал, недоумок! – буркнул лейтенант. – Отправишь нас на небеса своей хлопушкой.

Мелкий как будто понял его, подхватил устройство и успокоился. Вожак снова засипел, грозно и… обиженно? И перед лейтенантом вдруг замелькали мгновенные хаотичные образы.

- Помедленнее! – озадаченно сказал лейтенант. – Моя-твоя не понимать, чуешь? Ментат сраный… Так… ну, наши геологи-бродяги, и что? Поломали пасеку? Ну, засранцы, что еще могу сказать. Но они же не знали. И сладкое любят, как все дети. Что? Ах, дети…

Лейтенант напрягался до рези в глазах, хотя отчетливо осознавал, что зрение тут ни при чем. Получалось, если он правильно понял, что этот мед чем-то жизненно важен медвежьим малышам. Без меда им смерть. И теперь вожак в отчаянии. И готов погибнуть в битве, потому что без детей им в любом случае смерть.

- Беспокойные мы соседи! – с усмешкой согласился лейтенант. – А уйти от нас подальше никак?

Снова мелькание мгновенных образов. Лейтенант понял немногое, но этого хватило. Враги. Зона обитания медведей – граница степи и гор. И еще что-то, связанное с пасекой и образом жизни летающих муравьев.

- Мы не знали, - раздельно и внятно повторил лейтенант. – Понимаешь? Тоже сладкое любим! Больше не поломаем! Понимаешь?

Они договорились. Почти договорились. Лейтенант был не против обмена меда, да и вожак поглядывал на его оружие задумчиво. Понятно, когда враги, боевая сталь поневоле притягивает взгляд…

Но тут раздался дикий рев. Лейтенант мгновенно развернулся – команда майора бежала в атаку с саперными лопатками в руках, совершенно невменяемая и с выпученными от ярости глазами!

- Дебилы! – только и вырвалось в отчаянии у лейтенанта.

А в следующее мгновение со стороны медведей раздался ответный рев…

-=-=

Майор сиял и пьяно бормотал что-то горделиво-бессвязное. Вася восторженно лупил Котика по плечу и все порывался рассказать, как он лихо рубил медведей, Котик молча пригибался и пытался зажать глубокий порез на предплечье, Влад с дебильным смехом оттаскивал Васю от Котика… эйфория от победы в крайнем своем проявлении.

Лейтенант тупо и как-то отстраненно посмотрел на палаш в своей руке, на копье, торчащее из туши рыжего медведя, на разбитую вдребезги хлопушку. Наклонился, сорвал пучок высохшей травы и медленно протер окровавленное лезвие. Неверными движениями заправил палаш в ножны. Развернулся к майору. И старый армеец-интендант каким-то шестым чувством почуял, что сейчас его будут бить. Возможно, ногами. Он еще попробовал отступить, поднять руки для защиты, но лейтенант мгновенно преобразился, перетек в противно знакомое майору упруго-прыгучее боксерское состояние, и в следующее мгновение мир, так сказать, погас в глазах майора. И как пинали его и всю развеселую команду, майор, к счастью, уже не видел.

А лейтенант выместил всю свою бессильную злобу и побрел к вожаку. Черно-бурый умирал, и кровь пузырилась на его пасти при дыхании.

- Вот такая она, жизнь, поганая штука, - вздохнул лейтенант.

Снял с пояса палаш и положил на грудь срубленному противнику. Молча попросил прощения. Так же молча принял его.

- Ола! – бешено крикнул он в беспросветную тишину. – Сука старая! Не за себя прошу!

Не дождался ответа, ушел за вал, оттуда в поля, сел на стерню и беззвучно заплакал, впервые в жизни. И стало немножко легче, как будто само поле поддерживало его и утешало. Земля – она знала толк в вечном круговороте жизни и смерти.

Потом рядом с ним оказалась Арья. Заглянула обеспокоенно в глаза, подсела вплотную и пальчики положила на его безвольную руку. И стало чуть легче. Арья. Половинка его души.

- Пришла, - пробормотал он тускло. – Зачем? Вы же меня убить хотите.

- Ты мой.

- Я твой, - согласился он слабым голосом. Да, это меняло дело. Не только свой, но и ее. Значит, есть долг, и надо вставать, идти.

Он попробовал подняться и не смог. Инопланетянка помогла ему встать и скорее потащила, чем повела к дому. Он чувствовал под рукой ее узкие, но крепкие плечи, касался при каждом неуверенном шаге ее тугих бедер. Мастер растений, вечная труженица, хлопотливая пчелка полей. Ему вдруг захотелось сказать, как он уважает ее и ценит ее труд, но язык не послушался. Сознание потихоньку, медленно стало его покидать, но он сопротивлялся на остатках сил. Он мужчина и воин, значит, обязан дойти сам.

Он брел, еле переставляя ноги, и не знал, что именно в этот момент рядом с умирающим вожаком на траву тихо и невесомо опустилась на коленки Жизнь и положила тонкие пальчики на залитую кровью темную шерсть. Юная инопланетянка, совсем девочка, еще никак не обозначенная в досье, откликнулась на его зов.

-=-=

Очаг потрескивал мирно и уютно. За раскрытой дверью трактира лучилось ласковым теплом бабье лето, и небеса сияли прозрачной голубизной. Лепота!

Майор обвел команду благожелательным взглядом из глубины парочки роскошных фингалов. Хорошо бил лейтенант, однозначно боксер, не менее чем КМС!

- Ну, за перемирие! – объявил майор.

Выпили, закусили, тут и Вася прихромал, притащил противень со скворчащим мясом. Губы разбиты в лепешку, нога не слушается, но разве такие мелочи на вкусе отражаются? Конечно, нет! Вася – профессионал!

- Что я хочу сказать по итогам операции, - задумчиво сказал майор. – Да… все путем, ребята. Все проявили себя храбро, достойно, никто не отступил, не потерялся. Конечно, есть вопрос, куда подевались патронные заначки…

- На месте они, - сказал Влад и осторожно потрогал опухшее ухо. – Это же заначка. Прятали так, чтоб самим не найти, ты ж понимаешь. Вот и не нашли.

Посмеялись, выпили за понимание.

- Конечно, некоторое недоразумение имело место быть, - признал факт майор. – Но что тут сказать? Да, мы сделали косяк. Но мы его исправили, играем дальше. Все путем, ребята!

Вздохнули с облегчением и выпили за игру, что зовется жизнью.

- Да и лейтенант на нас не в обиде, - беспечно заключил майор и потянулся за кувшином с настойкой. – Мы ж на него не в обиде. А если что, мы ему завтра арахис выкопаем. А он нам зерна даст. А зерно – это хлеб, без которого не быть нам русскими! За хлеб, ребята!

С особым удовольствием выпили за хлеб.

-=-=

Ведьмы стояли посреди селения тесной группой. В середке – Старые, все в демонстративно коротких платьях. Решалась судьба Ментального Стража.

- Он взял слишком много силы, - сказала угрюмая Турка.

С ней согласились недовольным ропотом. У Ментального Стража кровь горных ведьм на руках! И не успокоился на этом, не остановился, напрямую решил командовать! Горные ведьмы в неволе не живут!

- Все видели, как он расправляется с другими расами! – сказала Мила и тонко усмехнулась. – Он и другие земляне. Разумных копытных сожгли, разумных медведей заманили на минное поле и взорвали! Остальных перестреляли, раненых лопатками добили! И нас он не пощадит!

- Возможно, там было непонимание, - неуверенно сказала Малка. – Страж защищал своих. Какими бы они ни были, но свои. Мы тоже защищаем своих. Я интуит, я чувствую, что…

- Ты влюбилась, значит, сошла с ума! – отрезала Ола. – Тебе веры нет!

- Тебе тоже!

- А что скажет наша Мастер растений? – поинтересовалась Мила невинно. – Юная, и к Стражу привязана. На чьей ты стороне, Арья?

- Страж все для нас делает! – сказала юная ведьма и упрямо сверкнула глазами. – Вы не видите, потому что не смотрите, а я вижу! Семена, обработанная земля, мясо зимой – все он!

- И ты сумасшедшая, - спокойно определила Мила. – А все разумные за убийство Стража, не так ли? Приступим, сестры? И чтобы не было сомнений – сама в фокус встану. Я память потеряла, мне все равно.

- Молодые против!

- А нам сила Молодых не требуется, Старые справятся, - хладнокровно возразила Мила.

- Но Старшая…

- А Старшая примет случившееся как факт.

- Старшая на нас смотрит, - сказала Арья. – И слушает.

У стены хижины стояла бледная Старшая. Установилась сконфуженная тишина.

- Вы одного не учли, - тихо сказала она. – Придут враги – кто защитит? А они придут, всегда приходят. Ментальный Страж – настоящий воин. Без него не выжить. Больше убийство Стража не обсуждать, это Голос Старшей. Ищите компромиссы. Он молодой, ошибается, это нормально. Кто против Голоса – говорите здесь. Сразу мозги выжгу, сил хватит. Без любого Мастера выживем, без Стража шансов нет. Всем понятно?

- Да, Старшая, - робко отозвались ведьмы.

- Тогда расходитесь, дел много.

Арья с благодарностью посмотрела на Старшую и собралась тоже уходить, но перехватила ее кивок и задержалась.

- Как он? – тихо спросила Старшая.

- Еле вытянула.

- Береги мою любовь. Ты лучшая, тебе доверила.

- Да, Старшая.

- И попробуй жить с ним, все равно к этому придем. Я не смогла, ты сможешь, будущая Старшая. За тебя Юность.

- Но… как же ты? – растерялась Арья.

Саади печально улыбнулась и ушла.

- Я никогда, никогда не стану такой великой, как ты! – прошептала юная ведьма, с огромным уважением глядя ей вслед.

В ответе за тех, кого победили

Лейтенант точил стрелы. Отдирал осторожно от стопки клееных заготовок по одной, вставлял в зажимы ручного токарного станка, кивал… Арья азартно раскручивала маховик привода и потом восторженно следила за тонкой стружкой из-под резца. Мелкая техника в исполнении Михайлыча ее не переставала восхищать. Лейтенант даже подозревал, что не Мастер растений она, а Самоделкина. Глубоко в душе. И скоро втихушку сама начнет что-нибудь собирать и приспосабливать. Вон как глаза горят.

Что творилось глубоко в душе у его Жизни, он пока не разобрался, только подозревал. Сама девушка помалкивала, просто явилась однажды к нему с узелком семян и осталась. И старательно пыталась приспособиться к непривычному земному быту, к мужчине рядом с ней.

Она его умиляла своей детской старательностью.

Лейтенант взвесил стрелу, удовлетворенно кивнул и принялся обтачивать следующую. Руки настолько привыкли к работе, что в нужный вес он теперь попадал сразу. Давно закончилась традиция растапливать бракованными заготовками печь.

Так, глядишь, и кремень наловчится обрабатывать, балбесы-геологи вроде что-то подобное нашли. Но все же теплилась надежда, что случится это не в его жизни.

Подумал бессмертный, м-да. Когда рядом Жизнь – и захочешь, не постареешь.

Арья пыхтела на педалях и блестела азартно глазами, а он работал и размышлял. Какие они все же разные, инопланетянки! Бурная, неистовая, моментально вспыхивающая Малка – прелесть какая дурочка, больше нечего добавить. Умненькая, страшно любопытная, волшебно красивая, веселая и одновременно где-то в глубине постоянно печальная Саади. Мудрая, справедливая Старшая. И Арья – страстная, упорная, но внешне очень сдержанная и неразговорчивая. Хотя последнее, скорее всего, из-за языка. Склонность к языкам у инопланетянок оказалась тоже очень разной. Если Мила и Саади говорили практически свободно, то Арье приходилось долго подбирать слова, и нужные находились далеко не всегда. Ну а Малке язык особо и не нужен как таковой, она воплями все, что на душе, прекрасно передает.

В дверь засунул свой любопытный красный нос майор. Потом закатился в тепло сам. Показал большой палец засмущавшейся Арье и с жадным интересом уставился на винтовые тиски. Лейтенант невольно усмехнулся. Вот барахольщик. И зачем ему тиски? Они же именно для проклейки стрел приспособлены. Ну и где майор и где кропотливая работа?

- И чего ржешь? - тут же возбудился майор. – Сколько стоят? Дай две!

- Они стоят два доллара! – торжественно заявил лейтенант. – Работа самого Михайлыча! Эталон качества! И они мне самому нужны.

Майор возмущенно посопел, потоптался самодельными унтами по чистому полу, перехватил неодобрительный взгляд Арьи и стушевался. Надо же. Алкаш, а стеснительный.

- Я вообще к тебе за нитками зашел! – признался майор неохотно. – Тройного кручения. Двойные разрывают, сучки пернатые.

Лейтенант кивнул. Это точно, сучки. Патронов нет, и команда майора приспособилась ловить птичек сетями, каких-то бегающих, напоминающих куропаток, только побольше. Жирные, вкусные, но сети рвут – только клочки летят. А нити для сетей мужики изготавливать не умеют, это к инопланетянкам.

- Не вопрос. Пятьдесят центов.

Э-э-э… беру!

Конечно, никаких центов майор не дал, сцапал стандартный моток и смылся, а лейтенант просто сделал в тетрадке соответствующую запись. Потом придут ведьмы, Мила или Турка, и купят у команды майора птичьи тушки для зимнего бульона, и лейтенант снова сделает запись. А в конце месяца подведет сальдо-бульдо и объявит, кто кому должен. И сколько. Вот так теперь работала их маленькая экономика. Недовольны были все, но лейтенант предполагал подобное и не обращал внимания. Потому что другие варианты были еще хуже. В основном недовольны были ценовым беспределом лейтенанта. Рынок он давил безжалостно. Тут дай волю, сразу выставят астрономические цены, пользуясь монопольным положением, разгонят фантастическую инфляцию и будут сидеть без продаж, не жрамши, но гордые. А у лейтенанта все просто: один день работы – один доллар, плюс накрутка за сложность. Вот за эту накрутку и плевались, каждый ведь считал именно свою работу охренительно сложной. Но лейтенант был равнодушен и неумолим. Его не единожды подумывали заменить революционным путем, но сдувались до начала протестов. Прогнать легко, а кого поставить на «кассу»? Выбор невелик: лейтенант, Михайлыч и Гиеныч. Трое человек, волей обстоятельств оказавшихся между землянами и инопланетянками. Но Михайлыч не подходил из-за своей нелюдимости, а Гиенычу не доверяли даже инопланетянки, хотя они ранее с евреями вроде бы не сталкивались. Оставался лейтенант. К нему и Михайлыч мог подойти – и подходил – по разным железячным вопросам, в кузнице они и сейчас частенько работали вдвоем. И Гиеныч изредка заглядывал, потому что предательство предательством, а бизнес прежде всего. И когда у него пришлая стая гигантских волков задрала бизончика, за помощью он пришел именно к лейтенанту. Завел свою люксовую машину, Михайлыч и лейтенант сели стрелками, и стая перестала существовать. Тогда они и истратили последние патроны к винтовкам. И худо-бедно не то чтобы подружились, но молчаливо признали потребность в сотрудничестве.

Ну а инопланетянки… их три штуки только женами при нем числились, а остальные либо боялись, либо уважали. Ну, значит, лейтенант, таков единственный выбор – всем равно неприятен, уже радует. Так и ушли в зиму с натуральным обменом через долларовый эквивалент.

С долларами вообще смешно получилось. Началось с того, что заявился майор и ну очень настойчиво попросил его хотя бы иногда присутствовать в трактире, чтоб не отрываться от общества и «быть в трендах». Ну, подрались, так простили же, посмеялись, забыли и надо жить дальше, всякое бывает. Мол, дружба необязательна, трактир просторный, сиди в уголке да морс потягивай. Да иногда на подковырки отвечай, все не так скучно народу. Лейтенант подумал, правоту признал и трактирную практику расширил: притащил туда экран тактического комплекса из командирского кунга, подключил более-менее целый ноутбук и начал крутить вечерами фильмы из собранной лично фильмотеки. В основном всякое барахло, оставшееся от студентов, но зимними вечерами все развлечение.

Особенно инопланетянкам. Особенно юным. Они приходили тихонько, садились у стеночки и таращились на экран огромными изумленными глазами. А сзади них обычно сидела Мила и почти неслышно переводила и объясняла. И знакомство с земной культурой, хоть и несколько своеобразное, и практика в русском языке.

Лейтенант Милу терпел с трудом, не простил метания сечки себе в грудь, но и запретить ее приходы не мог – шпионка важным делом занималась. Ее переводы он частично слышал, но не понимал ровным счетом ничего. Если уж внешняя речь инопланетянок была абсолютно неизучаема, то внутренняя тем более. А потом в какой-то момент у него в голове щелкнуло. Видимо, набралась информация. В фильмах-то лексика не блещет сложностью, в основном всякие «гоу» да «факи», ну и Мила переводила так же однообразно. И лейтенант вдруг начал понимать внутреннюю речь целыми блоками. На слова разделить не может, а смысл понятен.

И вот в одном из фильмов так забавно заявляли: «Этот револьвер стоит двадцать долларов!» Понравилось всем без исключения. Так доллары и перекочевали в финансовую систему поселения вместе с интонациями из фильма. И когда лейтенант торжественно заявлял «этот сурок стоит полдоллара!», невольно ухмылялись все.

- Ветра нет! – невинным голоском заметила Арья.

Лейтенант оторвался от воспоминаний, кивнул, снял со стенки два лука, и они отправились за Обводной канал на стрельбище. Пускать стрелы в полет Арье нравилось еще больше, чем точить их, и получалось у нее уже как бы не лучше, чем у самого лейтенанта. Правда, по животным она не стреляла. Никогда. Сказала, нехорошо убивать тех, кто тебе доверяет. Он тогда не стал спорить. Лично ему животные вовсе не доверяли, и стрелял он их на мясо без угрызений совести. А Арья потом готовила и вместе с ним ела, да с такой охотой, что от тарелки не оттащить. Вот такой выверт инопланетной логики.

Кстати, за чашкой с мясом она мимоходом открыла тайну, почему у ведьм уменьшились задницы. Вовсе не из желания привлечь внимание землян, нет! Потому что питаться стали регулярно! И больше нет нужды запасать питательные вещества впрок.

В этот раз они осваивали дальние дистанции, стрельбу навесом. Оттащили камышовое чучело чуть ли не к холмам, вернулись на рубеж, вскинули луки, сосредоточились…

- Медведь, - тревожно сказала Арья и опустила оружие.

Медвежье побоище не только у лейтенанта оставило тяжелую память, инопланетянки тоже впечатлились. Причем как-то нехорошо впечатлились, чуть ли не до паники, лейтенант так и не понял, почему.

Черно-бурый вожак стоял у подножия холма неподвижно. Лейтенант подумал, убрал лук в чехол и пошел к нему. Арья напряженно зашагала рядом. Она откровенно трусила, но не отставала. А хвасталась, животные ей доверяют!

Вожак долго смотрел на лейтенанта тусклыми, какими-то больными глазами. Как будто чего-то ждал. Лейтенант даже вопросительно развернулся к Арье, но та отрицательно повела головой – не ее Дар.

Вожак не дождался, опустился на четыре конечности и вперевалку зашагал к селению.

Это была странная прогулка. Скорее даже экскурсия. Медведь медленно бродил по селению, останавливался надолго, глядел и о чем-то думал. Потом шел дальше. В трактир сунулся на мгновение, дернул чутким носом и подался назад – не впечатлило. Зато круг холмиков, оставшихся от зимовки роевиков, осматривал придирчиво, как будто что-то прикидывал.

А потом решительно побрел вниз по Обводному каналу. Лейтенант переглянулся с Арьей, пожал плечами и последовал за ним. Ниже по течению ручья ничего не было, в смысле, ничего интересного. Накопительный пруд, потом ручей спускался в овраг, заросший байрачным лесом, и там бежал по подболоченному дну до самой Большой. Перед оврагом находились распаханные осенью поля, за оврагом – царство сурков, низкие холмы с проплешинами на вершинах.

Вот в овраг медведь и направился. Ловко спустился по крутому склону, внимательно рассмотрел следы у воды, перемахнул ручей и уставился на высоченный глинистый обрыв противоположного склона. И надолго замер. Лейтенант даже подумал, он так и ночевать останется. Но медведь в конце концов отмер и побрел вниз по течению, брезгливо отряхивая лапы от грязи. Лейтенант пошел следом, но немножко повыше и посуше, а Арья контролировала окрестности сверху.

Байрачный лес медведя чем-то удовлетворил, так показалось лейтенанту. По мнению лейтенанта – обычный лес. Команда майора именно сюда наведывалась за орешками, за дикими яблочками и прочими лесными дарами. Прежних обитателей леса мужики неназойливо, но эффективно перевели в разряд мяса, а оставшиеся сообразили откочевать к горам, и теперь лес считался безопасным.

Медведь убрел, по-прежнему безмолвный и понурый. Лейстенант с жалостью проводил его взглядом.

- Что он хотел? – не выдержала Арья. – Отомстить? Но…

- Мы перебили его племя, - пробормотал лейтенант и вздохнул. Он догадывался, чего хотел вожак, мелькнули пару раз в его мозгу невнятные образы, особенно когда тот рассматривал глинистый обрыв. Догадывался, но не знал, как на это реагировать.

Но прошел день, другой, неделя, и лейтенант успокоился. Медведь ушел – ушли проблемы.

Но через две недели вожак вернулся – и не один. Тогда к лейтенанту прибежала сама Ола – впервые после конфликта со стрельбой. Учуяла неприятности старая ведьма. Но он и сам кое-что учуял за холмами.

Потом подошла Саади. Так они и стояли втроем на валу Обводного канала и молча смотрели, как к селению бредет редкая цепочка медведей. Говорить не хотелось, да и не о чем, и так все понятно. Жалкие остатки медвежьего племени составляли в основном самки, и у большинства на загривке висели малыши. Тощие, слабые.

Лейтенант покривился, сходил к трактиру, заглянул и сказал:

- Игорь Николаевич, выйди, полюбуйся.

Против обыкновения майор не стал ерепениться и утверждать, что он Константинович-Сергеевич-Витальевич, а молча вышел на вал. Посмотрел, крякнул виновато, отвел глаза и пробормотал:

- Вот такая она селявуха, Миша. Радуйся, что это не мы бредем.

Надолго нервов майора не хватило, и он вернулся в трактир снимать депрессию настоечкой. Лейтенант же прошелся с медведями до оврага, посмотрел, как самки поснимали детенышей и принялись рыть в обрывистом склоне себе норы. Детеныши сидели жалкие, крупно дрожали, но молчали.

- Их придется подкармливать, - негромко сказала Ола.

Лейтенант молча кивнул. Придется. И ему уже прилетел образ от вожака, чем именно.

- А летом они полезут на твои поля воровать тыквы.

Лейтенант вздохнул. Полезут, особенно малыши. Если доживут.

- Дурак, - заключила Ола и ушла.

А Саади осталась. Они стояли рядом и, как давным-давно, в беззаботном начале их робинзонады, вместе пытались сообразить, как решить проблемы.

- Самая большая сложность – общий язык, - вздохнула Саади. – У медведей его нет. Я не вижу.

- Ола…

- И-и-и! – сказала Саади и смущенно прикрылась ладошкой. – Ола – мастер животных, а они – разумные! Здесь моего Дара работа, но я – не вижу!

- Разберемся, - пожал плечами лейтенант. – Основное понятно. В мелочах… язык жестов никто не отменял. Как-нибудь договоримся.

Саади посмотрела на него недоверчиво. Она не понимала, как можно разобраться, если нет средства общения.

- Они побеждены, - неохотно сказал лейтенант. – Побеждены разумными. По их законам – остатки племени должны перейти к победителям, я так понял. А еще на них надавили с гор враги, кто именно, не разглядел, и перебили остатки самцов. Черно-бурый единственный выжил, потому что у него моя сабля, можно сказать, сверхоружие по местным меркам. Вот эта кучка самок – все, что осталось от племени разумных медведей. В общем, я у них сейчас главный вожак. А вон тот черно-бурый с саблей на спине – мой первый заместитель. И вдвоем мы должны зимой обеспечить едой детенышей и самок. Или хотя бы детенышей, такие дела…

Саади промолчала. Одарила его очень странным взглядом и ушла. Он почувствовал острое сожаление. Ну да, ей некогда, на ней племя и пятеро грудничков, но могла бы хоть в гости иногда заглядывать… Малка и то забегает! Правда, с очередным скандалом. Хорошо, Арьи побаивается и выбирает время, когда ее нет дома.

Он вернулся в селение, покачался на пятках… решительно махнул рукой и пошел в трактир.

- Мужики! – сказал он хмуро. – Мне нужен сок. Весь сок, что вы наготовили. Там детеныши от авитаминоза загибаются. Как-нибудь расплачусь, только не сразу. Луки у меня есть, стрелы… договоримся.

Майор крякнул. Оглядел команду. Вася развернулся и молча начал выставлять на стол банки, бутылки, мешки с сушеной ягодой, связки грибов…

- Я за тачкой, - поднялся Влад и вышел.

- Мясо малыши не едят, вредно им, - озабоченно сказал лейтенант. – Уберите. И вяленую рыбу, пожалуй, тоже, она только взрослым…

- Дурак ты, Миша! – с чувством сказал майор. – Заграница тебя испортила. Даже не думай о плате. Забирай все, самкам тоже жрать надо. И вообще, спроси там – медведи пьют? Посидели бы с вожаком, о жизни побазарили, помирились окончательно…

- Они огня боятся, - улыбнулся лейтенант. – И вообще у них языка нет.

- Э, и когда кому это мешало? После пятой все друг друга отлично понимают!

И лейтенант вынужден был с ним согласиться.

Отсталые республики не кормить!

Из дневниковых записей лейтенанта:

Зима подтвердила, что переход на безналичные расчеты и вообще на расчеты – правильное решение. Для коммунизма народ не созрел. Команда майора проголодалась и вынужденно начала работать. То, что Влад наконец доплел свои шезлонги, уже впечатляет. Но они еще за зиму сделали пять ходок к горам. Ходили за прямослойной древесиной для бочек, для транспортировки арендовали Бобика, зверь себя неплохо показал по грузоподъемности. Принесли на продажу удачные заготовки для луков, по функционалу что-то вроде тиса. И нашли в распадках какую-то траву, из которой получилось крутить довольно крепкие веревки. Всю зиму занимались бочарным делом, к весне освоили. Станок для плетения веревок заказали у Михайлыча и тоже освоили. Теперь можно с уверенностью сказать, что потребность в деревянных емкостях большого объема и веревках закрыта окончательно. Из минусов – кажется, майор в паре бочек поставил на сбраживание что-то сногсшибательное. Как это пойло скажется на их мыслительной деятельности, неизвестно.

Странным образом введение безналичной торговли подстегнуло инопланетянок тоже. Михайлыч на пределе точности выдал им вязальный станок, и синеглазки предъявили на рынок приличное количество носков и трусов. Станок явно эксплуатировали в три смены. Изделия получились грубоватые, но это намного лучше, чем ничего. Студенты-геологи тоже подключились к товарообмену, на одном из притоков Большой приспособились ловить огромных рыбин, там же их коптить и поставлять уже готовый продукт. Рыбы вообще-то хватает и в Большой, но у студентов она на удивление жирная и нежная. Если бы скумбрия росла до тридцати килограмм, получалось бы что-то похожее. Минус – со студентами ушла Вита. Что-то нашла в их компании лучшая целительница горных ведьм. Как они сосуществуют в походах втроем - большой-большой секрет.

И совсем не получилось включить в товарообмен племя горных медведей…

Лейтенант закончил посадку в очередной ряд и кое-как распрямился. Потер ноющую поясницу. Невольно посмотрел в сторону оврага. Из него торчали несколько ушастых голов. Злобно погрозил им кулаком – головы исчезли. Девочки-подростки, помогающие в работе, захихикали. Весело им. Вернутся на следующее утро, увидят, что все рядки потоптаны и перерыты, по-другому засмеются.

Он взял очередную упаковку с семенами и пошел в начало гряды. Обернулся – из оврагов торчали головы, наблюдали. Он только бессильно махнул на них рукой.

Медведи оказались огромной проблемой. Даже не проблемой – занозой в заднице! Всю зиму их кормили, подтаскивали горы соломы на утепление нор… для чего?! Чтоб весной эти твари резвились на посадках, как на собственном лужку?! И ведь до чего любопытная погань! Даже если нечего съесть, все равно перекопают и посмотрят, чего там бросили в землю! Объяснять бесполезно, общего языка для общения нет. Гонять? Пробовали. Медведи перешли на ночной образ жизни. Ставить круглосуточную охрану? Поля немалого размера, за всеми не уследишь, а лохматые ушастики оказались на удивление проворными пакостниками.

Лейтенант вспомнил, как пересиливал гордость и шел на поклон к Оле. Старая ведьма удержалась от насмешек и ультиматумов, не стала напоминать, что она предупреждала - просто подтвердила, что разумные вне ее Дара. А Саади их не слышит. Копытных слышит, а их нет. У лесных обитателей оказалась абсолютно чуждая синеглазкам психология. И что теперь делать, лейтенант не знал. Он единственный хоть как-то понимал вожака, но объяснить, почему люди недовольны, не мог. У медведей не было понятия чужой собственности, они представления не имели о кражах, просто брали от природы все, что найдут. А с полей брать оказалось удобнее, чем из леса. Люди садят, а они смотрят из оврага, потом выкапывают и съедают. Так были уничтожены посадки двулетников на семена и часть посадок картофеля из тех, что поближе к оврагу. Но лейтенант был убежден – они и до дальних полей со временем доберутся. Причем до всех. Очень трудолюбивые существа.

К вечеру к нему подошла со своих полей Арья. Пристально посмотрела в сторону оврага и предупредила, что ведьмы готовы ушастых соседей уничтожать. Физически.

- Присоединяюсь!

А что еще он мог сказать? Ему и самому при виде изгаженных посадок хотелось своих подопечных пустить на шкуры. И что, что разумные? Незаметно!

Вместе, взявшись за руки, они и пошли домой. И у дома на них вылетел взбешенный майор.

- Миша! Делай что-нибудь со своим зверьем, иначе я их пришибу!

- Что опять? – устало вздохнул лейтенант.

- Огурцы сожрали!

- Жалко, но как бы не критично, - пожал плечами лейтенант. – Огурцы не мясо, еще нарастут.

- Они их с ботвой сожрали!

И у лейтенанта внезапно кончилось терпение.

- Созываем общий совет! – решил он. – Игорь Николаевич, у вас глотка луженая, сообщите племени…

- Интересно, только я ощущаю себя Чингачгуком или еще кто? – пробормотал майор. – Надо Владу сказать, чтобы трубку мира вырезал.

Тем не менее майор рявкнул так, что уши заложило.

Шатер трактира вместил всех, озабоченных судьбой посадок и в гораздо меньшей степени судьбой медвежьего племени. Ушастики выбесили буквально всех.

Лейтенант обвел взглядом ведьм. Старые чинно сидели в статусно коротких платьях, младшие демонстративно перешли на военную форму из запасов Михайлыча. Команда майора, имевшая все возможности по форме, почему-то выглядела, как сборище анархистов. Пьяных. И где-то за трактиром прятался вожак медведей и подслушивал. Его чувствовал лейтенант, все ведьмы, Михайлыч в своей мастерской, Гиеныч на выпасе бизончиков и частично команда майора, и всех это устраивало. Нечего лезть на глаза и раздражать, а послушать пачку комплиментов даже медведю не помешает. Да, он не понимал людей, но зато ловил образы в голове лейтенанта. Матерных образов лейтенанту были готовы обеспечить все.

- Давайте решать, как защитить наши поля, - вздохнул лейтенант. – Лично у меня вариантов нет, честно признаюсь. Предлагайте.

- Пусть возвращаются, откуда пришли. Можем вдогон поддать, чтоб уходили побыстрее.

Лейтенант понимающе кивнул. Мила, кто бы сомневался. Штатная безопасница выдала самое простое и эффективное решение.

- Им некуда возвращаться. Мы перебили половину племени медведей, остальных истребили их враги и выгнали из лесных угодий. Единственное, что им осталось – байрачный лес рядом с нами. В дальние леса их не пустят копытные.

- Ну и что?

Майор, все еще переживающий за свои огурцы, согласно кивнул.

- Да так, ничего, - пожал плечами лейтенант. – Разве что дело принципа. Медведи – разумные. Если мы сознательно лишаем их возможностей существования, что мешает потом сделать так же с другими соседями? Мы тоже не очень ладим.

Мила поджала губы и промолчала.

- Может, возьмете их под контроль, и все дела? – буркнул Котик. – Как нас захомутать, так сразу сообразили!

- Сам их возьми, такой умный! – рявкнула Ола. - Это медведи! До их мозгов не достучаться! Один лейтенант что-то слышит, и то только у вожака! Мне проще муравьев в колонну построить!

- Поняли, отбрасываем вариант, - примирительно сказал майор. – Еще? Думаем, братья и сестры, думаем!

Ведьмы фыркнули на «сестры», но возражать не стали.

- Ваш Мастер животных не решился прийти, - буркнула Ола. – Передаю его слова. Он сказал, если посадить медведей в клетки, проблема посадок снимется. А он за два поколения выведет из них породу, пригодную для использования. Он так сказал.

- Если посадить ведьм в клетки, проблемы тоже снимутся, - сухо прокомментировал лейтенант. – И нас тоже устроит порода покладистых синеглазых баб. Путь даже через два поколения, мы потерпим. Еще предложения?

- Забор…

На Васю снисходительно посмотрели даже младшие ведьмы.

- Ну да, медведи же! – стушевался Вася. – Что им этот забор… Или сломают, или перелезут.

- Про забор – это первое, что мне тоже пришло в голову, - признался лейтенант, чтобы поддержать Васю. – Только не в виде защиты, а как граница. Мол, вон туда нельзя. И если б у медведей имелось понятие частных владений, может, получилось бы втолковать вожаку. А так он просто не понимает, что мне надо.

- На хрена ты вообще их притащил? – возбудился Котик.

- На хрена вы поперли на них со своими лопатками? – рявкнул мгновенно взбеленившийся лейтенант. – Алкашня тупорылая! Натворили, и еще вякаете чего-то со стороны!

- Миша, сядь! – торопливо сказал майор. – Миш, ты чего? Вот ты сейчас примешь боксерскую стойку, и что будет? Мы же поговорить собрались! А Котику я потом сам по роже дам, обещаю!

- Могу вообще уйти! – обиделся Котик.

- Ша! А мне потом бегать за тобой и доносить решение совета племен? Сиди, индеец!

Котик сверкнул глазами и сел. Следом опустился лейтенант.

- Нервы! – пояснил всем майор. – Лейтенанту хорошо, его огород почему-то не трогают, а у Котика второй раз ободрали! Миша, поделись секретом, как ты сделал, что твой огород лохматые обходят?

- Применил спецсредства, - угрюмо буркнул лейтенант.

- Ну-ну?

Лейтенант заметил, что заинтересовались все ведьмы. Тема огородов оказалась близка всем и очень болезненна. Весна, редиска поспевает, а тут сидит на грядке лохматое чмо и жрет редиску вместе с ботвой! И ни хрена не боится!

- Обуваешь берцы с противоминным усилением, - криво улыбнулся лейтенант. – Берешь медвежонка за ухо, отводишь подальше и кэ-эк навернешь ему под зад! Чтоб летел лучше мячика! Ну и… все.

- И как?

- На неделю хватает, - буркнул лейтенант. – Потом забывают, они же маленькие дети, в голове свист. Приходится повторять. Только это не универсальное средство. Медвежат самцы от своей еды гоняют, это им понятно. А взрослые считают все найденное законной добычей.

- А если и взрослым?.. Ты же у них как бы вожак? Ну и объяснил бы берцем!

- Да можно, наверно, - неохотно признал лейтенант. – Трудно, но можно. Только они с голоду подохнут. Милосердней взять луки и перестрелять.

- В смысле?! А байрачный лес на что? Там ягод, орехов, кореньев всяких – во!

- Это нам «во», - еще более неохотно сказал лейтенант. – А медведям… Я посчитал примерно – на медведя в сутки требуется около трех кормовых единиц. И это зимой, когда у них обмен веществ понижен. А летом… чтоб вы понимали: одна кормовая единица – это где-то около семи килограмм кореньев, зависит от вида растений. А их нужно - три. На голову. Они за месяц весь байрачный лес перекопают. В общем, без нас им не выжить. В горах их лес кормил, а здесь какой лес? Полоски в оврагах, остальное степи.

Установилась очень неприятная тишина.

- Ах вот оно что, - задумчиво пробормотал наконец майор. – Кормить их, значит. А работать они того, не очень приспособлены, нет у них такого понятия, дикие собиратели… И ты молчал?

- Я надеялся дотянуть до осени, - сказал лейтенант, не поднимая головы. – У нас избыток урожая, выкрутились бы. А летом можно потребности перекрывать мясом и рыбой. В мясе кормовых единиц много.

- А рыбу для них кто ловить будет? – ласково спросил майор. – Мы? Так мы на тебя работаем за хлеб. Работаем, Миша, даром ты нам не даешь. Может, синеглазочки? Так они работают тоже с утра до ночи. И тоже даром ничего не получают.

- Понятно, - обронил лейтенант.

- Решено, - прозвучал спокойный голос Саади. – Против медвежат строим забор вокруг поселения и огородов. И отгоняем пинками. С детьми мы справимся, всегда справлялись. Что делать со взрослой частью медвежьего племени, должен решить вожак. Вожаком по праву победы является Ментальный Страж. Убытки, принесенные медвежьим племенем, возмещать ему. Отныне судьба разумных медведей в его руках. Забор – защита от общей беды, предпочтительно должны участвовать все. Завтра на постройку. Это Голос Старшей.

- Слушаемся и повинуемся! – вежливо поклонился майор.

Ведьмы встали разом и ушли. Лейтенант вышел следом. Постоял, наслаждаясь весенним воздухом. Кричать и что-то доказывать не хотелось.

- Миша, не обижайся, но она права, - сказал из-за спины майор. – Мудрая женщина, преклоняюсь. В ситуации выбора она выбрала сторону своего племени.

- Невелика мудрость выбрать то, что выгодно тебе, - пробормотал лейтенант. – В таком разе и ты мудрый. И Котик. И все вы мудрые.

- Миша, она права! – убежденно повторил майор. – Мы это уже проходили, больше на грабли не наступим! Вспомни нашу империю! Как мы кормили окраины, а? Как их кормили?! И как, услышали в ответ слова благодарности? И здесь будет так же! Сядут нам на шею очередные якобы разумные и ножками будут болтать! Мы их будем кормить, а они будут нас презирать и считать, что мы им обязаны! Эй, ушастый, чего прячешься за туалетом? Выходи, послушай, это и тебя касается! Дармоед!

Из-за туалета вышел черно-бурый вожак. Вид у него был подавленный.

- Что, Старый, прижали нас мудрые? – пробормотал лейтенант. – Прижали. Пойдем. Прогуляемся напоследок.

Они не спеша брели в сторону оврага. Черно-бурый вожак мысленными образами вызывал с полей взрослых. Да, теперь, после нескольких месяцев общения со Старым, это мог сделать и лейтенант, только не хотел лишний раз афишировать свои возможности. Заместитель у него для чего? Вот пусть и распоряжается. Ему как вожаку всего лишь требовалось сформулировать внятный приказ. Только – что приказывать? Для начала хотя бы самому сообразить. Совет четко указал граничные условия, но решение по медведям не принял. Не кушать? Самки его не поймут, у них дети. Он сам себя не поймет.

Лейтенант сидел на краю оврага и бесцельно смотрел на медвежьи логова. Не знают огня, земледелия, скотоводства, чистые собиратели, как и земные медведи. Только эти – разумные. Есть ли им место в пусть примитивном, но технологичном мире? Какая от них польза? Что они могут дать землянам или ведьмам на обмен? Кроме собственных шкур – что? Ремесла у них в зачаточном состоянии, никакой конкуренции не выдерживают…

Вожак сидел рядом с ним, какой-то словно пришибленный и облезлый. Образы клеток, пинков и изгнания он уловил очень хорошо.

Лейтенант вздохнул. Кого он обманывает? Понятно же, что медведей придется убирать. Не вписались они в цивилизацию. Значит, и думать надо над тем, куда именно убирать. И как им там жить. В холмы сурков? Можно бы, и технически несложно, до холмов полчаса быстрым шагом. Только это означает конец немалой колонии очень вкусных тушек, на которой команда майора процветает уже второй сезон. Медведи, кого не съедят, тех разгонят. Переселить за реку поближе к Большой, в пойменный лес? Да, но именно в пойменный лес и ходят синеглазки за ягодой, лозой и орехами. И команда майора туда же наведывается, и сам лейтенант тоже не исключение. Нет, только не в пойменный лес. Ко всему прочему там иногда устраивают засады гигантские крокодилы. Не в самом лесу, а ближе к воде, но медведи вряд ли в курсе, и в любом случае гранат у них нет.

Отселить ушастых еще дальше? Но там уже начинаются территории копытных. Студентов они еще пропускают, но медведям точно не обрадуются. И долго выстоят медведи против атаки тех же бизонов? Значит, получается что? Что медведи должны жить на территории людей, но там, где им не мешают и с ними не пересекаются? Бредятина какая-то. Нет таких мест. Другой вариант – отправить ушастых обратно в лес, а там как кривая повернет. Может, как-то и устроятся. И… и все, больше вариантов нет.

- Ладно, Старый, пойдем спать! – вздохнул лейтенант. – Чапай думать будет. И вы думайте! Вы же разумные! А ты вообще мой заместитель. Вот как поставлю сейчас задачу найти решение до утра, прочувствуешь субординацию!

-=-=-

Исход

Лейтенант посмотрел на встающее из-за горизонта солнце, душераздирающе зевнул и потянулся. День начинается, хороший безоблачный день, работай да работай!

Правда, работать придется на заборе, поля пару дней подождут. Сохранность огородов важней. Огороды – это постоянный приток свежей зелени уже сейчас…

Лейтенант перевел взгляд на свой огород и изменился в лице.

- Старый! И ты туда же?!

Вожак медведей сконфуженно попытался запихать выдранную редиску обратно под землю.

Лейтенант смотрел и пытался унять гнев. Неожиданно остро задело, что старый вождь сидел на грядке. Не на дорожке, не сбоку – расположился на прополотой, ухоженной гряде, выдирает крохотную редиску, с любопытством разглядывает, отбрасывает и выдирает следующую… Лейтенант вспомнил, как над этой грядой вчера работали не разгибаясь две крохотные синеглазки, и ярость вспыхнула, как порох.

- Убирайся! – рявкнул он. – И чтоб я больше вас не видел!

Медведь дрогнул, словно от удара, поднялся и медленно убрел, не глядя на бывшего друга. Лейтенант грязно выругался ему вслед.

Ярость постепенно утихла. Он присел возле грядки, поправил уцелевшие растения. Порыхлил пальцами придавленную землю. Подобрал и посадил обратно вырванную редиску. У других после такого варварского обращения она бы погибла, но у него приживется, он был уверен.

Весь оставшийся день он молча и сердито работал на постройке забора. Общее дело ненадолго объединило всех, команда майора с Михайлычем переговаривалась вполне мирно, и даже горные ведьмы выглядели как часть общей дружной семьи. Только лейтенанта все не отпускала злость.

Рядом как будто случайно оказалась Саади, посмотрела вопросительно.

- За огороды злюсь, - честно признался он.

Саади поняла из сказанного гораздо больше, чем он сам, пробормотала «Мастер растений!», кивнула уважительно и отошла – а вместо нее помощницей к лейтенанту встала Арья с парой девочек, которые хором пропищали:

- Добрый день, Страж!

И – отпустило. От детских голосов – отпустило. Вдруг увидел, что день действительно добрый, верная Арья искренне переживает из-за его злости, а девчушки стараются изо всех сил. Так что заканчивал работу он уже с улыбкой, вечером даже пошел вместе со всеми купаться на плотину, кидал девочек в воду, отчего они визжали совсем как землянки, а Арья рядом снисходительно качала головой.

А обида на толстозадую скотину так и не ушла. Вроде понятно, что не так уж Старый виноват, что он просто пытался понять, чем занимаются на грядках люди, но… хоть бы на дорожку сел, придурок, не на растения! Тех, кто садится на грядку, убивать надо!

И еще он заметил, что за весь день медведи не появились ни разу. Ни старые, ни молодняк. Не торчали из-за кустов любопытные головы с круглыми ушами, даже как-то непривычно и пусто.

На закате он не выдержал и пошел смотреть поля. Все ли в порядке, не нагадили ли медведи.

А медведей не было. Совсем. Он стоял, смотрел на пустые пещеры в овраге, и на душе было тошно. Вроде все сделал правильно, защитил будущий урожай, а все равно тошно. Он ведь не просто так сказал «убирайся». Как вожак сказал. Медведи выполнили приказ. И куда они пошли, придурочные? Кто их ждет в жестоком мире?!

Он вернулся домой, мрачный, как грозовая туча. Арья молча подошла, прижалась доверчиво. Он привычно обнял ее узкие плечи. Семья. Хоть что-то в этом мире получилось хорошо, живут вместе на зависть всем. Сначала Арье пришлось трудно, даже уходила отдохнуть от человеческого быта пару раз, но потом лейтенант догадался, в чем причина. Юная жена очень уставала от чуждого ей языка. И тогда он стал разговаривать с ней на ее родном наречии – как понял и как умел. И сразу все пришло в норму. Голова теперь жутко болела у лейтенанта, а Арья расцвела, от его языковых выкрутасов смеялась заливисто, и иногда даже раздавалось восторженное «и-и-и!». А лейтенант через пару месяцев мучений вдруг почувствовал, что плотина сломалась, что наконец-то язык ему понятен. Очень странный, неделимый на отдельные слова, переполненный образами из области женской физиологии – язык ведьм как-никак! – но понятный. Даже говорить на нем получается, в том числе с заходом в зону внутренней речи. Ну, как говорить… язык-то женский. И когда он согласно кивал на ворчание Арьи, что всхожесть семян достала его до придатков, Арья неизменно взрывалась бурным весельем. Но ведь понятно обоим!

С ней он откровенничал обо всем, потому что был уверен, что за пределы семьи сказанное не уйдет. По крайней мере, его владение внутренней речью для ведьм так и осталось секретом, и немало ценного и очень обидного для мужчин удавалось подслушать, прикидываясь глухим чурбаном.

- Медведи ушли, - вздохнул он. – Я их выгнал. Стыдно, аж груди горят.

Он почувствовал кожей руки, как дрогнули в улыбке щеки девушки, и пригрозил, что если не нравится, перейдет на русский.

- Нравится, очень! Выгнал медведей, я поняла. Почему стыдно, не поняла. Они поля разоряли.

- И ты не поняла, - вздохнул он. – Я и сам не понимаю, я чувствую.

- Интуит?!

- Нет, просто чувствую. Женским сердцем… тьфу на тебя! Как сказать, если в вашем языке только женское сердце?!

Арья улыбнулась и пропела фразу. Он послушно повторил. Получилось не очень, судя по тому, что она поспешно задавила восторженное «и-и-и!».

- Медведи погибнут без нас, - терпеливо сказал он. – Это неправильно. Я глупая девочка… как дам сейчас по заднице!

- Ты удивительный, - тихо сказала Арья. – Говоришь на нашем языке. Никто не говорит, только ты. Стараешься нас понять. Но мы тоже стараемся. Думаешь, нам легко улыбаться, смеяться, вилять задницами? Тяжело! Мы раньше так не делали! Но мы учимся, и уже получается. И у тебя получится. Говори.

- Надо выгнать, - вздохнул он. – И нельзя выгнать, погибнут. Как правильно, не знаю. Надо искать компромисс.

- Компромисс? Кормить лохматых?!

- Это не компромисс, - покачал он головой. – Это лечь и ножки раздвинуть. Не улыбайся, у нас тоже так говорят. А компромисс… его надо искать.

- Какое удивительное слово, - прошептала Арья. – Я поняла. Слово, смысл которого надо каждый раз искать заново. Как ты и я.

И прижалась крепче, доверчивая и желанная. Он наклонился, легко подхватил ее на руки. Арья знала, что нравится ему, когда расхаживает по дому в коротенькой рубашке, так всегда и ходила, так что ее даже раздевать не потребовалось.

На кровати она привычно затихла, как робкая мышка. Только ноги раздвинула – впервые сама.

- Я не буду переворачивать тебя на живот, - виновато предупредил он. – Потерпи с детьми, ладно? Немножко еще побудем молодоженами!

И навалился в предвкушении. А она раздвинула ноги еще шире. И еще. В этот раз между ними творилось что-то необычное, непонятное. Он с дрожью почувствовал, как послушно подаются, расходятся ее косточки таза, навалился в каком-то безумии, вдавился изо всех сил, Арья вцепилась в него и тоже потянула в себя – и вдруг оно случилось. Единение. Арья распласталась под ним, словно потекла, приняла в себя и стала с ним одним целым. И он настолько глубоко в нее проник, что вдруг стал с ней единым. Нерасторжимым.

Он замер, пораженный новыми чувствами, боясь чем-нибудь повредить своей женщине. Потом осторожно шевельнулся – и вспыхнула буря чувств. От стона он удержался только потому, что краем сознания понимал, помнил, что он мужчина, а мужчине стонать невместно. Ну а Арья женщина, она и не сдерживалась.

Так они и провели в волшебном слиянии неизвестно сколько времени. Обнялись, переплелись. Иногда шевелились еле заметно и плыли на волнах общих сладких чувств. Краем сознания лейтенант отметил, что вряд ли они теперь разъединятся без последствий. Осторожно попробовал отстраниться, чтоб окончательно не раздавить свою юную жену – Арья отрицательно качнула головой и притянула к себе покрепче.

Кое-как они разъединились только под утро. Лейтенант перевалился на бок, скосил глаза на свое сокровенное хозяйство. Не откушено, не погрызено, не пустило ростки и не отрастило ручки, не поменяло цвет и пропорции, разве что стало заметно крупнее. Ура, пронесло.

На душе сразу стало полегче. Уф. После такой непонятной ночи он допускал самое невозможное.

Арья сидела рядом и тоже прислушивалась к своим ощущениям. И в ее голове тоже крутились всякие неприличные образы, он чувствовал это отчетливо.

- Что это было, душа моя? – тихонько спросил он.

Она помолчала, качнула головой, но потом все же ответила одной длинной певучей фразой.

- И что это значит?

- Счастье, - задумчиво сказала она и положила ладошку на его живот. – Единение. Может быть. Возможно. Я точно не знаю. У нас давно этого не случалось. Пять… шесть поколений назад. Я думала – это сказка для женщин. Мила такие рассказывает, она хранительница истории.

- И что теперь с нами будет?

Она ласково провела пальчиком по его животу.

- Не знаю. У Милы не спрошу, догадается. Знаю: я – это ты, ты - это я.

- Ну, это как раз понятно, мы же привязаны…

- Я твои мысли чувствую, - улыбнулась она. – Все. А ты мои. Уйдешь за горы – все равно буду чувствовать. Ты хочешь уйти. Искать свой компромисс. Иди. Я помогу тебе, позабочусь о твоих полях. Я справлюсь, иди.

- Вот за это огромное спасибо! – искренне сказал он, потянулся поцеловать жену… и вдруг понял, что если прикоснется к ее пухлым, таким нежным губам – безумие захлестнет снова. И Арья испугалась, невольно прикрыла губы ладошкой.

- Я – хозяин себе! – упрямо сказал он, отстранил мешающую ладошку, поцеловал жену, погладил по голове и пошел собираться в дорогу, Арья только изумленно охнула вслед.

Все же месяцы охоты не прошли просто так, следы худо-бедно он научился замечать. Если они были. Но след вереницы медведей с детенышами на загривках и грубыми корзинами на спинах четко вел вверх по течению реки. К горам.
Лейтенант тихо выругался и зашагал по следам. Ну куда понесло этого Старого?! Один самец в племени, как он сможет защититься от врагов?

Через пару часов он нашел их. Медведи оказались достаточно благоразумными, чтоб не возвращаться в горы. Облюбовали огромный овраг по правому берегу речки. Землянам он был хорошо известен. Старый, с широким травянистым дном, с глинистыми обрывами стен, с мелким ручейком у левого края, обросшим мелким кустарником. Ягоды на кустарнике какие-то росли, и даже съедобные, но суховатые и не очень вкусные. Вроде Вася использовал их в виде заменителя в черемуховых пирогах. Овраг резко уходил в сторону, потом заворачивал к горам, постепенно мельчал, пока вовсе не переходил в предгорную степь. Чем здесь собирались питаться медведи, было непонятно. Одна радость, что копытные оврага избегали, слишком крутые обрывы.

Вожак встретил его на входе в овраг, усталый и подавленный. Взглядами они оба старались не встречаться.

- Показывай, как устроились, - буркнул лейтенант.

Увиденное не обрадовало. Медведицы рыли жилые норы. Детеныши бродили по дну оврага, искали съедобные корни, но находили их явно немного и жалобно поскуливали от голода.

- Что, Старый, помирать сюда пришли? – вздохнул лейтенант. – Понятно. Ну, давай как-то выкручиваться. Как у нас говорят, голодающему не рыбу надо давать, а удочку. Вот с удочек и начнем. Рыбачить умеешь?

Вожак смотрел недоверчиво, как лейтенант раскладывает походный спиннинг.

- Смотри, запоминай, учись! – сердито сказал лейтенант.

Свистнула леска, серебристая блесна заскользила по мелким волнам. Удар! Леска натянулась, пошла по воде зигзагами. Лейтенант осторожно вывел рыбину на мелководье и выбросил ее ногой на камни.

- Вот как-то так, - подытожил лейтенант. – Ты не смотри, что речка мелкая, рыбы в ней полно. А для мелочи сплетем корчаги, на ночь поставим, утром посмотрим на улов. А пока… Сколько у тебя самок? Двенадцать? Вот для начала двенадцать рыбин и лови.

И сунул спиннинг в лапы вожаку.

Ну… Старый явно был гением своего племени. Принцип рыбной ловли он освоил сразу. С техникой, конечно, было ожидаемо хуже. Пару раз лейтенант ему леску распутал и один раз выдрал блесну из лохматой задницы. Но рыбы вожак наловил.

- Дарю, - сказал лейтенант. – Тренируйся, корми своих. А вообще рыбалка – дело для молодежи. Понял? А ты мне покажи свою нору, будем улучшать.

Подумал и с сожалением достал из рюкзака второй спиннинг. Медведи есть медведи, поломают быстро.

Он посидел с полчаса, понаблюдал, как Старый затрещинами и рыками обучает молодежь новому для них занятию. Вдоль берега сидели чинным рядком малыши, провожали круглыми глазами волшебный полет блесны, поочередно бросались за выловленной добычей. Лейтенант даже позавидовал немножко. Вот бы землянам такую дисциплину! Чтоб размундяйская команда майора вот так же сидела рядочком вместе с ведьмами и по команде кидалась на работу. Эх, мечты, мечты…

Вожак от увлекательного занятия еле оторвался. Ну, оно понятно, настоящий мужик, азарт рулит. Но оторвался все же, провел лейтенанта к своей норе. Лейтенант посмотрел придирчиво. Глина плотная, должно получиться. Достал саперную лопатку и принялся прорубать дымоход. Вообще таким способом в обрывах делались коптильни, но если использовать плоские камни от реки, можно сообразить и печку. А печка медведям требовалась срочно, потому что малыши есть малыши, им нужна пища, которая легко усваивается. Уха с кореньями казалась лейтенанту вполне подходящей для лохматиков едой.

Вожак стоял рядом, жадно наблюдал за действиями. Он заглотнул пару рыбин, насытился и, похоже, уже не хотел умирать в овраге от голода, как планировал изначально.

Плитняк они таскали от речки вместе. Когда в грубом очаге загудел огонь, вожак дрогнул и попятился.

- Привыкай! – жестко сказал лейтенант. – Нет у вас другого пути! Или научитесь, или сдохнете тут! Малышей пожалей!

Вожак посмотрел на него очень жалобно.

- А я сказал – привыкай! – рявкнул лейтенант. – Чтоб завтра сам с огнем управлялся!

В глазах вожака отразился настоящий ужас.

- Не сможешь – научу какую-нибудь самку! – безжалостно пообещал лейтенант. – Я видел, у тебя бегает молоденькая! Молодые к новому легче привыкают. А тебе будет стыдно! Скажут – что ж ты за вожак такой, что огня боишься?!

Потом лейтенант сжалился и уху сварил сам. Выждал, чтоб остыла, и дал попробовать самому смелому детенышу. Тот выхлебал миску в момент и уставился жалобно.

- Сегодня – понемножку, - дрогнувшим голосом отказал лейтенант. – Котелок маленький, на всех не хватит. Завтра котел принесу из солдатской кухни, тогда будете трескать от пуза. Иди отсюда, следующего очередь. Иди, говорю, не моргай глазенками!

Вдвоем они накормили малышей. Раздали выловленную рыбу самкам. Потом лейтенант вернулся в лагерь, навьючился необходимым скарбом и потащил к медведям. Пока еще они научатся плести корчаги! А кушать медведям надо каждый день, и желательно много.

А в сумерках они пошли со Старым на охоту. Прокрались к заросшим бурьяном холмам в получасе ходьбы от оврага. Лейтенант прекрасно знал, что на холмах устраиваются на ночь местные нелетающие птицы. Выставляют на лысой вершине пару дозорных самцов, а сами тихарятся по зарослям до утра. Вот дозорного самца лейтенант и снял стрелой. И еще одного – когда стая бросилась наутек. А две тушки – это двадцать килограмм, если не потрошить. Но медведям потрошить не требовалось.

- Учись стрелять, лохматый, - посоветовал лейтенант, когда они тащили тушки к оврагу. – Мясо – это жизнь.

Но медведю это объяснять не требовалось, и на лук со стрелами он бросал очень задумчивые взгляды.

К ночи они устали оба, как собаки. Вернее – как два уработавшихся до потери сознания медведя.

- Самцов нет, - прохрипел лейтенант. – Вдвоем нам племя не вытянуть! Но будем тянуть, нет у нас другого выхода!

Лейтенант отрубился там же, где сидел – в пещере у вожака, рядом с теплой печкой. Даже травы себе не подстелил.

А утром его ожидала удивительная картина. Рядом с пещерой вожака стояли две молоденькие медведицы. И смотрели на него очень серьезно и выжидательно. А старый выглядел очень смущенным.

- Ученицы, значит? – озадаченно протянул лейтенант. – Ну… понятно. Ничего в мирах не меняется. Как выезжали на бабах, так и выезжаем. Но ты молодец, Вождь. Правильно сообразил. Иначе нам не выжить. Что ж, проходите и смотрите. Сейчас мы будем варить похлебку из птиц. Вкусно – объеденье! Разжигаем огонь…

В карих глазах медведиц заплескался настоящий ужас. Вожак удовлетворенно хрюкнул. Мол, бабы – они и есть бабы, а вот он от огня не сбежал!

Синий мор

Из дневниковых записей лейтенанта:

Первый прогрессорский эксперимент в духе Стругацких начался вынужденно, внезапно, без подготовки и недостаточными силами – все как у Стругацких. Но выбор был небольшим: или племя разумных медведей впишется в совместную экономику землян и горных ведьм, или они будут отброшены за обочину жизни. Племя Старого оказалось не очень жизнеспособным. Слишком узкий ареал обитания, только на границе гор и степей, и какой-то серьезный враг в горах. Им судьбой уготовано быть уничтоженными. Так что экспериментировать можно смело и без оглядки, хуже все равно не будет.

Первые выводы уже просятся наружу. Не хватает рук. Не хватает общего языка. Не хватает запаса продуктов, инструментов. Остро не хватает общих знаний по прогрессорству, и взять их негде.

И все сильнее назревает необходимость убить Старого.

Если дневник когда-либо попадет к заинтересованным лицам пусть даже неземного происхождения, вот первый выстраданный опыт: категорически запрещено в прогрессорстве опираться на местные руководящие кадры! Категорически! Все эти туземные шаманы, вожди и старейшины – идут они лесом! Колонизаторский опыт Британской империи именно колонизаторский и есть, подходит только для выкачивания ресурсов из местного населения. А в прогрессорстве аборигенные царьки – это смерть проекта. Самые опытные в деле управления своими подданными, самые умные, сильные и дальновидные – они же являются одновременно принципиальными врагами всего нового. Потому что новое разрушает базу их власти.

Взять того же Старого. Ведь гений же медвежьего племени! И единственный, кто хоть как-то наладил со мной коммуникацию. И что он сделал, когда увидел, что молодые медведицы-ученицы справляются с новым опытом лучше него? Поломал в их пещерах печки и выгнал молодок на поиски кореньев! И это когда малышня бродит полуголодная и толком не растет! А его категоричное нежелание делиться секретами стрельбы из лука хоть с кем-то из своего племени?! Старый сам хочет стоять на распределении у условного котла с благами и жутко тормозит обучение медведиц новому. И что с ним делать, кроме как убить, непонятно. Так и убивать нельзя, один он остался самец на дюжину самок.

Как паллиатив использовал пока что многоходовочку. Отправил Старого в секретную экспедицию за их медвежьей пасекой. Возможно, летающие муравьи приживутся на глинистых обрывах оврага. Жизненно важное дело, складывается впечатление, что без меда малышей не вырастить. Старый возгордился поручением, принял в дар охотничий лук с двумя десятками стрел и убыл. И медведицу-носильщицу прихватил, самому, блин, таскать невместно. Этим он сильно напоминает майора, тоже любитель покомандовать, ни хрена не делая.

Переноска одной колоды у Старого заняла больше недели. А их, этих колод – три десятка. И стоило исчезнуть из жизни племени Вождю, как у одной из медведиц сразу обнаружился дар эмпатии посильнее, чем у Старого. И вдруг выяснилось, что медвежье племя владеет навыками примитивного земледелия! Очень примитивного – но земледелия. Они не забирают с делянки все съедобные корни, рыхлят когтями землю и дают время новым корням нарасти, набрать в объеме.

С помощью нового, более эффективного контакта удалось надежно передать навыки обращения с огнем. Две печки всего, но гарантированно работающие и снабжающие остатки племени жидкой пищей. Еще выяснилось, что медведи – прекрасные метатели. Охотничье боло они освоили на раз. Кидают оружие в непривычной технике, с разворота, стоя к цели практически спиной, но со страшной силой и очень метко.

Благодаря постоянному проживанию в племени стали потихоньку открываться секреты их расы. Выяснилось предназначение многочисленных нор и ходов. Оказывается, медведи там собирают компост, тщательно его подготавливают и выращивают на нем колонии жутко урожайных быстрорастущих грибов. Как только заработали грибные пещеры, проблема кормежки молодняка резко облегчилась. Грибы, рыба, коренья и охота в сумме отодвинули голод, и наконец получилось вырастить в овраге хоть что-то. Самой удачной культурой оказался ультраранний дайкон, и для урсоидов он послужил прорывом. В круглоухие головы наконец достучалась взаимосвязь между семенами, обработанной землей, терпеливым ожиданием и вкуснейшими корнеплодами на выходе.

И снова встает вопрос со Старым. Этот медвежий князек, как только вернется к власти, наверняка разрушит все, сделанное без него, чтобы остаться царем горы. Это проблема. И проблема, пока что не имеющая решения…