Читать онлайн
"Жезлы Абсолютной власти - 5 часть"
Тавро-Скифия жила в предчувствии апокалипсиса!
Магнетические молнии, заслонявшие северный горизонт сплошными яркими змеями, настолько напугали людей с той и с этой сторон, - народ неделю прятался в домах и в землянках. Думали-гадали: наверное это бог грома Папай обрушил на грешную землю небесные камни. А то вдруг упадет Вселенский Змей, о ком старики рассказывали, что в далекие страшные времена этот Небесный Змей погубил великую Атлантиду.
Но бездождная гроза с железными раскатами грома небесных камней и Змея не принесла, а еще больше усугубила безрадостное положение.
Люди поначалу рвались напролом сквозь загадочную невидимую преграду, - пусть бы себе лбы поразбивали, - так нет же. Смельчаки вспыхивали факелами, заживо сгорали. Их жуткая гибель отбила охоту проверять, что это за кара такая небесная?! Старейшины и номархи оседлых сарматских и готских племен приказали отметить границы, за которыми люди погибали, выложить камнями, углубить рвы. С той стороны обалдевшие кочевники сделали тоже самое, и только глазели на холмистую местность желанной Киммерии, в которую им не суждено было прорваться.
Первыми пришли в себя мальчишки, довольные, что смогут безнаказанно дразнить врага: сбегались на камни, фиги крутили; оголив нижнюю часть тела, часами торчали ягодицами к глазам неприятельских отрядов, задыхаясь от гогота. Ведь даже стрелы, копья, дротики исчезали в огне, под молниями.
Отцы скифских проказников были иного мнения, чаще за голову хватались. Они лишились возможности обменивать свой товар на иноземный, покупать-продавать, ибо со всех сторон крохотный полуостров закрывало это непробиваемое поле, отмеченное паутиной ярких разрядов, гремело, как в щиты, будто в битве сошлись все боги вселенной.
Шли дни, а положение дел не менялось. Торговля быстро пошла по наклонной вниз: горы ценного зерна, чтобы не сгнило, пустили на прокорм себе и своей скотине, но и та уменьшалась в поголовье, - мясо все любят, и богатые и бедные!
Подготовленная к продаже засоленая рыба могла войти в пересол, кто такую купит?! Коптили в полном отчаянии. Копченная сельдь портилась; внутренний рынок был переполнен рыбными деликатесами, от которых пресытившиеся жители отворачивались. Торжища рабов оскудели, и где их брать, рабов, пленить своих соковаров да восьминогих? А кто их станет покупать, чем кормить таких, местных, кто не будет работать за похлебку? Сплошь, сами себе на уме…
Рабов хозяева массово…выгоняли. Меньше стало на подворьях рабов, а разбойников на дорогах – больше.
Архонты* Боспора и Херсонеса рвали и метали, не зная, что предпринять: связи с Римом и его провинциями прервались, религиозные кланы и фиасы, как одурели – денно и нощно ягнят жертвенных сжигают, вопят о конце света; народ перепуган и ропщет.
Что-либо прояснить можно было у владыки Караниу, у Дия, он – могущественный авгур и басилевс*, но Дий пропал. В обитель Караниу не войти, окружена плотным ядовитым туманом, почтовый голубь не пролетит.
Дети Дия, божественные близнецы, кто могли знать, где их отец, закрылись в крепости Асурос под охраной сотен хорошо вооруженных ратников, никого не впускавших; оточили город Белых Богов со всех сторон.
Асурос считал себя свободным городом, в котором власть принадлежала его гражданам, не совсем, конечно, демос Херсонеса, но и не Боспорское царство. Нечто среднее. Верховодили в Асуросе старейшины, а их совет возглавлял жрец фиаса корабелов. Но с тех пор как глава был убит Таргуном, никто сребробородыми старцами не командовал. Сами сообща решали, какие законы принять, кого осудить, кому поставить скульптуры, каким божествам поклоняться.
К этим дармоедам, - как назвал Колаис старейшин, - прибились и те, кого помиловал король Антир. Бывшие прихлебатели Черепов пайев превратились в смиренных, законопослушных наставников и учителей. Именно они, на коленях благодарившие короля за свое освобождение, убедили совет и народ Асуроса принять как именитых гостей короля, его брата-царя, а также их ратников.
Братья не спорили. Не хотелось конфликтовать с властями, доказывать, что Асурос входит во владения области Кинсана и подвластен Антир-саю. Хартии и манифест оставались в Караниу, - ну, забыли о них братья, - а усмирять город оружием, себе нервы портить. Пусть пообвыкнут старейшины, согласятся, что власть в Асуросе принадлежит королю, а пока…братьям было не до них.
Оставив Арианта в крепости, король Антир с готами Редгара сгоняли на север Киммерии, в Джанаку. Отсутствовали недолго, суток пять. Вернулись мрачные, и первое время молчавшие.
Но, когда Антир-сай, криво улыбаясь, посвятил брата и старейшин в результаты своей поездки, слушатели подумали, что происходящее в Тавро-Скифии похоже на сон сумасшедшего!
* * *
…Первые дни переехавшие в Асурос близнецы ждали, - отец за ними примчится на Колаисе, но…ни того, ни другого…… Куда подевался отец, сыновья понятия не имели.
Довелось царю Арианту самому принимать посла из Херсонеса, родственника Максима Флавия, - Антир-сай отказался любезничать с «горе-родствнниками». Посол было решил, что имеет дело с племянником Юлианом, со слезами бросился в обьятия. Пришлось срочно пригласить в тронный зал брата.
Король в своей манере беспринципного политика несколькими фразами образумил посла, ошеломленного встречей с двумя «Юлианами»: если посол верит в то, что сейчас видит, - а именно – два образа одного человека, - значит должен поверить и в то, что существуют две реальности одной Тавро-Скифии. Вывод: все вопросы не по существу.
Братьев не интересовало как посол отчитается перед Максимом Флавием, - ибо так ничего и не понял посол. Его накормили, выделили свежего скакуна и вместе с херсонесской охраной отправили восвояси. Ничьих послов больше не принимали близнецы.
* * *
… Замок, где обосновались Антир и Ариант, был мрачным, холодным, резко отличался от теплого дворца в Караниу, где братья имели отдельные покои, богатые опочивальни, ванные, баню, купели живой воды. Здесь же пришлось ютиться в небольшой спальне, куда поставили два скромных узких ложа с матрацами, набитыми овчиной. Высокое окно с каменным подоконником, без стекол, ночами пропускало свежий ветерок в спальню, - Антир мерз до дрожи, укрываясь двумя одеялами. Винитар обещал к зиме окно затянуть бычьей пленкой. В огромном камине могли поместиться по половине бревен, обогреют не только спальню, но и две соседние комнаты – зал с тронными креслами убогого вида и столовую, где пугал своей массивностью грубо сколоченый деревянный стол и стояли несколько таких же сидений.
Купаться приходилось по очереди в таврской лоханке, что была похожа на труну. Горячую воду ратники таскали с улицы, там на открытом огне грели в чанах.
Порошок для чистки зубов закончился, пришлось братьям жевать какую-то мелкую морскую траву, растертую с рапой, этот состав очищал эмаль. Еще печальнее было в привычке Антира несколько раз за день менять свою одежду, надевая только новую. Торес и Савлий наняли женщин Асуроса стирать белье господ в море, но Антир
отказывался надевать стиранное. Ариант ругался с братом – форсит в трущобах! Сдался модник, когда гардероб новых вещей иссяк.
Словом, условия жизни, заменившие прежние, вполне отвечали сумбурной затее божественных близнецов поссорится с отцом и уехать из Караниу!
Горше всего было осознание потери своих невест, кого они больше не увидят.
Первые дни тоска грызла и душу и тело, особенно ночами.
Ариант боялся заснуть, чтобы опять во сне не переживать кошмар: Элин стоит на краю пропасти, простирая к нему руки, все время повторяя: «Иду к тебе, нежный мой бог…»
Антир однажды до смерти перепугал, даже не рыдал он, уткнувшись в подушку, а завывал, как волк. Бипп, спавший в ногах братьев, то у одного, то у другого, вскинулся, тоже завыл по-волчьи – и отозвалось жуткое эхо в каменном замке. О, боги! Сорвавшись со своего ложа, Ариант перевернул брата на спину, опасаясь, как бы тот не задохнулся. Антир, сцепив зубы, выл. Потом, как прорвало:
- Она умирает, Арис, сердечко не выдерживает.., мой ангел умирает, а я…Пусть бы Дий, мучитель, разорвал нашу сакральную связь…Арис,..тебе – жить, мне умереть…Чау я без ангела…пришибленный птенец Гаруды…
- Тири, брат, мне-то зачем жить? …Ты без Глорис, я – без Элин…
- Умрем вместе, Арис! Ляжем и не проснемся….
Наверное, Ариант сам предложил бы брату умереть им вместе, кабы в душе магический голос не шептал: «Умрешь? А твой ребенок? Как без тебя?»
О том, что Элин в положении, Ариант узнал накануне ее жуткого исчезновения. Когда утром горничные одевали жрицу Высочайшей, ей вдруг стало плохо: затошнило, голова закружилась. Ариант присутствовал при одевании, поэтому пришлось Элин признаться, что уже более месяца она…тяжела. С той ночи, на вилле Мариев, когда, после пятилетней разлуки, она с ума сошла в объятиях своего «нежного бога», сбила его руку с «точки запрета»….На клановом языке результат такого поступка называли «намусорить в гостях».
Элин знает: кровь у них разная и выносить ребенка маловероятно, но она тогда сказала, что всё продумала: особый режим, питание в основном соками, полное спокойствие и… через месяц полный отказ от телесной близости.
О, нет, Элин не шагнет в пропасть, не убьет себя, будет жить во имя их ребенка! Лишь бы не приняла близко к сердцу окончательную разлуку с любимым…и только бы не потеряла плод…
Ариант открылся брату, «чау» мешает ему расстаться с жизнью. Страдальчески разглядывал лицо близнеца, освещенное единственной в спальне свечой, Антир затих, выть перестал. Потом улыбнулся и…рассмеялся. О, Антир такой: у него отчаяние быстро сменяется беспечным настроением. А чего смех одолел, признался брату: всё у них похоже! Глория в ту предрассветную близость тоже ударила по рукам суженного, запретив ему длить восторг воздержания, сменив его на восторг улёта в небеса.
Только не верит Антир, что их жены смогут родить детей от божественных близнецов – их кровь не имеет доноров на Земле, грустная эта причина отторгает зародыш.
Но стоит ли об этом судачить, когда любимых братья больше не увидят…
.
ЛитСовет
Только что
