"У Кузи". Встреча с писателем.

Я встретился с Грязновым на заброшенной людьми и богом станции метро. В отличие от предыдущих станций метро - мест встречи с Грязновым, эта радовала обилием вокруг железнодорожных путей и маневровых локомотивов. Людей вокруг замечено не было.

Редкие горожане знают о существовании станции метро. Обухово.. Расположенная в полосе отчуждения сортировочной станции, она поражает отсутствием смысла ее здесь строительства.

Постучав в заколоченный заснеженный ларек, я спросил бутылку коньяка.

- Как пишется, бутылка. коньяка. или бутылка. коньяку.? - спросили из окошка. - Эта наклейка подойдет?

- Да, - кивнул я, - все равно, главное, чтобы в названии был мягкий знак.

Я знаю, где доставать хороший коньяк, его нужно выпрашивать у Араика Багдасаряна. Но здесь был случай особый. Я проиграл бутылку коньяка Мише Грязнову в пустяшном споре, и теперь у меня появился реальный шанс с ним покончить. Я не люблю проигрывать.

Миша появился неожиданно не один, спугнув окрестную тишину еще одним писателем. Меня это не смутило, коньяка у меня хватит на двоих.

- Патрик, - представился писатель.

- Я много о вас слышал, - отходя на безопасное расстояние, сказал я.

- То-то же, - смягчился Патрик.

- Поехали? - спросил Миша, разряжая обстановку.

Я мысленно согласился, трое на станции. Обухово. - неслыханное столпотворение. Нужно срочно убираться. Да и другого способа выбраться я уже не видел. Патрик - тот так просто не отпустит, он не сводил с меня глаз, подозревая меня в худшем, в том, что я о нем ничего не слышал.

- Нет, правда, слышал, - сказал я.

- Ну, это мы сейчас проверим. Лезь в машину. - Патрик открыл дверь.

Миша сел на водительское кресло.

- Сейчас поедем, - предупредил он.

Я благоразумно схватился за ручку двери. И вовремя. Несколько раз качнуло, и мы поехали. Сначала на месте, затем назад и чуть вбок, и только после этого немного прямо.

- Скользко, - догадался я.

- Да, нет, - отмахнулся Миша. - Просто у нас еще есть время.

- Куда мы едем, то есть, пытаемся ехать? - Спросил я.

- На встречу с писателем. - Миша осваивал прямолинейное движение.

Извилистый неторопливый путь лежал мимо безрадостных пейзажей. Вскоре замелькали знакомые черты асфальтового завода, а там уже и разноцветные огни в ночи ресторана. У Кузи..

- Подъедем с черного хода, - сказал Миша.

Черный ход ничем не отличался от парадного, с единственной разницей - он находился с противоположной стороны здания, вдали от посторонних глаз. Никто не мог меня видеть, входящего в ресторан. Что к лучшему, никто и не расстроится, если я из него не выйду.

- Стой, куда пустой? - остановил меня Миша. - Возьми ящик. Так ты не вызовешь подозрения и выиграешь немного времени.

Я пошел подсобными помещениями и коридорами, которые, как я ни пытался продлить свое существование, вывели меня в зал к людям.

Одного взгляда было достаточно, чтобы понять, что в полутемном зале за столом сидели читатели.

Я замер. Подоспевший Патрик толкнул меня в плечо:

- Что стоишь? Людей не видел?

Я прошел вглубь и остановился. На меня смотрело не менее тридцати двух пар пристальных, как у всех читателей, глаз.

- Проходи, - сказал крупный читатель во главе стола.

Двое не менее крупных и мрачных читателей потеснились, освобождая для меня место.

Я несколько раз обернулся, высматривая возможное объяснение моего появления здесь - Грязнова. На его помощь я не сильно рассчитывал, но все же хотелось напоследок видеть что-то уже привычное.

- У меня тут ящик. - Я попытался выиграть время, как советовал Миша.

- Люба, - позвал старший женщину из глубины. - Возьми у него ящик, он ему больше не нужен. Садись.

Я сел.

Патрик сел рядом. За столом воцарилась тишина.

. Где же Грязнов?. - вертелось у меня в голове. -. Он же может подтвердить, что я писал совсем немного..

Я увидел за столом несколько женщин.

- Может быть, за дам? - предложил я.

- Выпей, - разрешил человек во главе стола.

Женщины не обратили на мой тост особого о внимания. Они ждали чего-то другого и совсем не от меня.

Появился Миша. Женщины оживились, выпрямились. Мужчина во главе стола чуть приподнялся навстречу. Миша сел рядом с мужчиной, обернулся к Патрику:

- Все привезли?

- Все, Михаил Саныч. - Откликнулся Патрик.

- Хорошо. - Миша обвел взглядом стол. - Кто-нибудь еще будет? На улице проверил?

- К сожалению, это все, - кивнул Патрик. - На улице проверил. В ремонтном депо. Даже к пакгаузу сходил. Все гости здесь.

- А этот? - поискал кого-то глазами Миша.

Обнаружив меня на месте, Миша встал:

- Начнем. Я рад видеть многих моих друзей на радостном и редком событии - дне рождения главного бухгалтера Натальи Григорьевны. Наталья Григорьевна, прошу подняться.

Из-за стола привстала Наталья Григорьевна. Смущенно улыбнулась, кивнула:

- Это я.

- Спасибо, Наталья Григорьевна. За Наталью Григорьевну!

Веселье незаметно пролетело под рассказы Грязнова о бизнесе и литературе, и том, как важно, чтобы бизнес помогал литературе. Я как благоразумный человек не отрицал значительный Мишин вклад в развитие этих родственных видов деятельности. Больше меня не отрицал только Патрик.

В конце застолья Миша раздал бумажки.

Я развернул свою бумажку, ожидая худшего. На бумажке значилось четыреста рублей, счет за съеденные и выпитые продукты.

У меня отлегло. В прошлый раз моя помощь литературе через ликвидацию просроченных продуктов из Мишиного магазина, устроенного по случаю дня рождения старшего кассира Алевтины Олеговны, обошлась мне дороже.

Всего в Мишином магазине работали двадцать семь человек, не считая грузчиков из Молдавии. Частоту дней рождений последних было трудно даже представить, поэтому мой суммарный вклад в мировую литературу трудно переоценить.