четыре времени любви

laquo;Четыре времениraquo;

Фильм первый

Комедия

Весна. Начало двадцатого века. Мужская гимназия.

ИНТ.КЛАСС ГИМНАЗИИ.ДЕНЬ.

Взволнованный лохматый математик, увлечённо объясняет закон двух параллельных прямых, которые всё равно пересекутся. Во время занятий, скучающие гимназисты, заняты ожиданием, конца урока. За окном Царскосельские деревянные домики. Класс скучает, кто-то смотрит в окно, кто-то рисует голую женщину, этот худой, слегка косящий, юнец тоже рисует, но заросли, в которых угадывается обезьяна.

Преподаватель - Семаков!? Вы надеюсь, читаете, Лобачевского?

Косоглазый быстро убрал тетрадку на колени, и толкнул под партой соседа с книжкой. все оглянулись на последнюю парту, где Семаков, не отрываясь пожирал глазами строчки книги. Учитель направился к последней парте. Косоглазый успевает ему положить сверху учебник математики.

Учитель - Так в каком году, господин Семаков, родился, Лобачевский?

Семаков - В 18 веке ....

Учитель - Замечательно! А точнее?

Семаков - В тысяча ... семьсот ...

Учитель - Смелее?

Семаков - Шестьдесят пятом!

Все смеются. Учитель подходит ближе.

Учитель - Конец века, по-вашему, начинается после его половины?

Семаков - Как минули середину, господин Учитель!

Учитель поднимает учебник математики и берёт журнал с laquo;Отважными капитанамиraquo; Киплинга.

Учитель - И кто же родился в этот год?

Все смеются.

Учитель - Понятно! И вы думаете, что шестьдесят пятый год во все века рождает талантливых людей? Может быть ...

2. Коридор гимназии.

Коля, косоглазый юноша, утешает Семакова. К ним подходит, мужчина за сорок лет, он лысый и только сзади свисают длинные пряди, немытых волос. Это Левинсон, учитель истории, ответственный за культурный сектор.

Левинсон - Сегодня вечером все идут в цирк ... проверяется по списку. Распоряжение директора.

Левинсон многозначительно смерил обоих острым взглядом и, увидев сбоку других, резко направился туда:

Левинсон - Кулаков, Сафьянов ...

3. Цирк. Антракт.

Коля зовёт Семакова к клоуну, у которого на поводке мартышка, для тех, кто хочет с ней сфотографироваться. Гимназисты толкаются среди праздно шатающихся туда-сюда буржуа, поглощающих мороженное и сладкую вату. Они хотят проскользнуть мимо Левинсона, который стоит у выхода, то и дело, раскланиваясь с буржуа. У Семакова с собой журнал с Киплингом.

Кулаков и двое других гимназиста, спрятавшись за толстой тёткой с большим декольте, и её низеньким мужем, для того чтобы выскочить из цирка. Кулаков, кивает Семакову, последовать за ними. Семаков озирается и видит как Коля, даёт мартышке конфету. Он прижимает журнал к груди и пристраивается за беглецами, Кулаков проталкивает Семакова, прямо за тётей. Тётя очень широка и движется плавно, но вот она останавливается, чтобы Левинсон поцеловал ей ручку и Семаков утыкается головой в её мягкое тело. Тётя чувствует твёрдый удар, поворачивается, Левинсон выхватывает Семакова:

Левинсон - Ты, что это бесстыдник?!

Левинсон вытаскивает его за ухо, но Семаков выворачивается, к его сожалению не на улицу, а в помещение цирка. Кулаков и Сафьянов тем временем успевают проскочить в дверь.

Левинсон - Погоди, мне!

Кричит Левинсон, но ему надо поцеловать, ручку разрумяненной тётки.

Левинсон - Простите, многоуважаемая ...

Её маленький, лысенький муж, так и не поняв, что происходит, строго поправляет и закручивает, длинные усы. Кулаков и Сафьянов, смеются.

4. Арена.

Ковёрный смешит публику.

laquo;Антре с платкомraquo;:

Клоун - А какого цвета ваш платок?

Семаков пытается читать Киплинга, но косоглазый Коля, смеётся, хлопает в ладоши, толкается. Девочка справа, пытается перевернуть журнал Семакова, чтобы посмотреть, что на обложке. Палец Семакова, который фиксирует строчку, то и дело сдвигает маленькая хулиганка. Семакову скучно. Он переворачивает журнал для девочки. Смотрит на клоуна, обращающегося к кому-то из публики:

Клоун - Вот и сходите в красильню, там вам и покрасят ваш платок в красный цвет!

Коля смеётся, хлопает в ладоши, и бьёт по плечу Семакова.

Шпрехтшталмейстер объявляет акробатический номер.

Шпрехтшталмейстер - Под куполом цирка, Прекрасная Мари!

Откуда ни возьмись, на качелях, взмывает вверх, грациозная фигурка Мари. Она обворожительно улыбается. Она напоминает танцовщицу Андерсона, она исполняет пируэты на качелях.

Девочка справа, отвлекает Семакова от Прекрасной Мари, она суёт ему раскрытый журнал, берёт его за палец и тычет его, туда, где он читал раньше.

Шпрехтшталмейстер - Прекрасная Мари!

Семаков поднимает голову, но Прекрасная Мари уже внизу, она улыбается, она также прекрасна, как куколка из фарфора, она раскланивается и исчезает.

Семаков смотрит на качели под куполом цирка и его воображение рисует ему, что Мари посылает ему оттуда воздушный поцелуй.

5. Джунгли.

Вдруг, она уже среди деревьев, на верхушке дерева, всё с той же улыбкой зовёт кого-то и незамедлительно на лиане к ней подлетает Семаков. Это густые заросли джунглей, Семаков спасает Мари от тигра. Он настоящий герой, в одной повязке.

6. Фойе цирка.

Толпа зрителей движется к выходу. Коля потерял Семакова из вида, озирается. Семаков прячется за спины и осторожно ныряет за бархатную портьеру.

7. Рабочее помещение цирка.

Семаков, озираясь, идёт вдоль вольеров с собачками. Его внимание привлекает клетка с тигром. Напротив стоит ящик для распиловки человека, Семаков хотел открыть его, но вдруг сбоку слышен смех, Семаков поворачивается. Мари смеётся, вместе со здоровым усатым силачом, потом поддаёт ему коленкой под зад, тот смеётся. Она провожает эту гору мышц ещё одним пинком. Она такая хрупкая рядом с ним. Она смеётся. Когда силач уходит она резко останавливается и замечает Семакова.

Мари - Ого! Мальчик!

Семаков расправляет плечи, делая вид, что эти слова к нему не относятся. Она приблизилась:

Мари - Вы, на работу?

Семаков растерялся, сделал шаг в сторону, но вернулся.

Семаков - Я?

Он смотрел вниз.

Мари - Вы-вы!

Семаков - Да ...А-а!

Мари - Тогда приступайте, а то не успеете и Тицианов, вам не заплатит!

Семаков - Тицианов?

Мари - Директор! Он же администратор, он же иллюзионист, он же уборщик ... и клоун тоже он! Метла за клеткой!

Семаков не отрывал глаз от стройной невысокой фигурки. Она смерила его взглядом, быстро сбегала за метлой и протянула Семакову. Он смотрел ей в глаза и поэтому сжав древко метлы, сжал вместе и её руку.

8. Сказочный зал.

Второй рукой также и вдруг они закружили в круженье вальса. Семаков в отражении зеркальных стен увидел, что Золушка-Мари кружит с ним, Принцем-Семаковым.

9. Рабочее помещение цирка.

Мари - А вы, молодой человек, не такой уж простачок-гимназист, как я подумала! Но это мне нравится!

Эти слова вывели Семакова из сказки.

Семаков - Ой, простите, я не хотел, вам больно?

Мари увидела, как искренне смутился гимназист, и пожалела, что сбила вполне понятное состояние молодого человека, она сама вспыхнула от чистоты этих чувств.

Мари - Нет-нет, мне не больно ...

Она опустила глаза. Семаков хотел убрать руку.

Мари - Не отпускайте ...

Вдруг тихо произнесла она.

Мари - Не разжимайте руки ... знаете ... там наверху, так хочется, чтобы кто-нибудь вот так ...

Она показала глазами наверх. Они оба, казалось, хотели что-то говорить, но глаза их поднимались, и тут же опускались.

Вдруг издалека, со стороны арены, послышался звонкий, непонятно принадлежащий, то ли мужчине, то ли женщине, голос:

- Мари, Мари, ты где-е ...

Мари сорвалась с места, широко раскрыв глаза. Она заметалась и кинулась в ящик иллюзиониста для распиловки человека.

Мари - Как тебя зовут?

Быстро спросила Мари.

Семаков - Семаков.

Крышка ящика захлопнулась.

Появился клоун.

Клоун - А пришёл сопляк! Молодец! Я знал, что совесть не оставит!

Клоун был в парике, с красным носом на резинке. Он подошёл к Семакову и стянул с себя парик, его плешь звонко прозвучала под его ладошкой, словно били ребёнка по мягкому месту.

Клоун - Ты, эту, не видел? Голозадую!? Эй, Мари, думает, она просто так, своим задом вертеть под куполом будет ... хе-хе, дули!

Клоун сунул, сжатый в дулю кулак, Семакову под нос, и прищурился на гимназиста.

Клоун - А ты кто такой? Тьфу ты ...

Он вцепился в метлу.

Клоун - ...сослепу за этого студентишку, принял! Ха-аааа-а!

Семаков тоже крепко держал древко.

Клоун - Ха! Это ещё что за балаган? А ну брось инструмент! Все бы такие прыткие были! А вы все теперь такие! Ха-аааа-а! Много вас, тоже хочешь получить жалованье и сбежать?! Во!

Клоун ещё раз сунул Семакову дулю.

Клоун - А-а, понятно, ты за него пришёл!? Понятно! По рекомендации! Нет, уж, во!

Он снова сунул дулю, а второй рукой схватил Семакова за ухо.

Клоун - Отдавай, жалованье или ... или я не Тицианов!

Семаков запищал от боли.

Семаков - Я здесь никого не знаю ...

Клоун - Так уж и никого?!

Клоун потянул Семакова по кругу, пританцовывая, так они дотанцевали до ящика иллюзиониста.

Клоун - Ну, ладно, говори ...

Клоун отпустил ухо Семакова и снял верхний куб, часть конструкции ящика для распиловки человека.

Семаков растирал ухо и смотрел, как клоун снимает куб, глаза его округлились. Клоун снял нос.

Клоун - Ну что, будешь работать?

Семаков - Да ... нет ... а когда?

Клоун - А это тебе решать! Хоть по ночам! Ты точно не от того мерзавца ...

Семаков - Нет, я сам ...

Скулил всё ещё скорченный от боли Семаков.

Клоун - Да ты садись ...

Клоун потянулся за средним кубом конструкции.

Семаков - Да, ты садись ...

Семаков уронил метлу.

Клоун - Я ведь не злой! Знаешь сколько забот!?

Клоун снял второй куб, поставил рядом с Семаковым, приглашая присесть.

Клоун - Садись! В ногах, что?!

Он похлопал по деревянному кубу.

Клоун - А-а! Правды не бывает! Это не мы придумали, к сожалению, а это так!

У Семакова подогнулись ноги, и он оказался рядом с клоуном.

Клоун - А многие думают, что в ногах ... всё! Ха-ааааа-а!

Семаков ёрзал на кубе.

Клоун - Ты, эту, видел?!

Клоун ладошками изобразил как хлопает ресницами Мари.

Клоун - Птицу нашу поднебесную?! Мари!? Собирайся Мари! Енералы ждать не умеют!

Клоун встал, снял с себя клоунский воротник, рукава и остался в сюртучке и полосатых брюках. Семаков тоже встал с куба.

Клоун - Разгонят всех, Тицианов - плакать будет!

Клоун скорчил жалостливую маску лица, как будто заплакал, при этом выпрямил руку Семакова и словно официанту повесил свой костюм ему на руку, отогнул палец Семакова и повесил клоунский нос.

Клоун - Прибери!

Он повернулся, с директорской осанкой и, удаляясь, запел.

Клоун - Этот храм - этот храм, храм искусств - этот храм!

Семаков посмотрел на рукава, воротник, парик, и на вытянутом пальце нос на резинке, сбросил всё это на куб и бросился к оставшемуся на месте кубу.

Он осторожно выдвинул сбоку верхнюю выдвижную крышку и увидел сложенную в три погибели Мари, его глаза заслезились, он замотал головой и тут же вместо Мари, увидел, что это сидит живой серенький кролик в сене. Семаков ещё раз встряхнул головой, но кролик не исчезал, тогда он протянул руку и погладил его. Но тут же Семаков бросился к соседнему кубу, сгрёб костюм Клоуна в руки и осторожно выдвинул сбоку крышку. Ящик оказался пуст. Семаков сбросил туда костюм клоуна и тихонько пошёл мимо клетки с тигром к выходу. Тигр зарычал, Семаков зажмурил глаза.

10. У цирка.

Семаков вышел на улицу, свет ударил ему в глаза. Он снова хотел, зажмурился, но вдруг услышал звук автомобиля. Семаков открыл глаза. Автомобиль остановился у входа в цирк. Семаков повернулся чтобы зайти обратно в цирк и увидел её. Она, Мари, направлялась прямо на него, и улыбалась. Теперь её было не узнать, это была великосветская дама в кринолине.

Мари - Вы поможете мне?!

Спросила она Семакова.

Семаков - Это ... вы?

Наконец выдавил он.

Мари - К сожалению ... проводите меня!

Она подняла кисть в перчатке. Семаков неловко взял её руку и сопроводил к авто. Она сияла, она была великолепна, она была грациозна, не смотря на хрупкость и молодость. Семаков открыл дверь, она села в автомобиль. Тут же появился клоун-Тицианов.

Клоун - О, юный друг делает успехи! Мари мы торопимся! Любовь впереди!

Тицианов сел рядом с водителем. Мари с нежностью смотрела на Семакова.

Мари - Как вас зовут?

Она улыбнулась и протянула руку для поцелуя. Семаков взял её кисть в свои обе руки и растерялся, он не осмеливался целовать, он глядел на эту тонкую руку в лайковой перчатке. Она повторила вопрос.

Мари - Как вас зовут?

Он не отрывал от неё глаз.

Семаков - Семаков.

Она улыбнулась. Директор обернувшись, захохотал.

Клоун - Ха-аааа-а! Поехали!

Сказал Тицианов водителю, и тут Семаков не отрывая глаз от Мари, прикоснулся губами её рук. Авто сначала дымно взревела и тронулась с места.

Семаков - А Вас ... Вас зовут, Мари!?

Негромко сказал Семаков. Клубы пара мешали ему смотреть вперёд.

Тигр в клетке издал рык.

Конец.

10.01.2008

Фильм второй

Трагедия

За лейтенантом вдоль длинного окопа бежала молодая медсестра и кричала, прерываясь и приседая от взрывов:

Медсестра - Нельзя, товарищ лейтенант, нельзя, нельзя вам, куда ...? Нельзя, лейтенант Черемных, я вам запрещаю ....

Вокруг снаряды взрывались не реже, чем свистели пули. Лейтенант, схватил у убитого солдата автомат и стал стрелять на бегу, его было не остановить. Его глаза горели ненавистью, белая повязка на его голове придавала ему и героический, и в то же время смешной вид. Он вскарабкался наверх и встав во весь рост, увидел идущих на него немецких солдат, вёл их гладковыбритый офицер в фуражке и с пистолетом. В Черемных проснулась жестокая ярость, он стал кричать.

Черемных - Ублюдки! Вам места мало? Я вам дам место! Земли вам мало? Я вам дам землю!

Вблизи он был ужасен. Его ненависть к врагу затмила в нём все чувства. Он не чувствовал боли, он был перевязан бинтом от шеи к голове и обратно через ухо к шее. Но и это не снижало его грозного, злого неистового вида, человека решившегося на всё. Он стоял во весь рост.

Он сдавил курок с такой силой, вжал автомат себе в живот настолько твёрдо, что только плечи его ходили, то назад, то вперёд.

Когда у Черемных закончились патроны, медсестра была уже недалеко, он в ярости стал озираться и увидел её. Она остановилась в метрах десяти от него и наткнувшись на его глаза, робко крикнула:

Медсестра - Черемных, вам нельзя ... вы ...вы ...

Лейтенант бросил автомат в окоп всё так же стоя наверху.

Медсестра - Черемных!

Услышал он снова и обернулся крикнуть ей, чтоб она убиралась и тут очередной взрыв стёр её с лица земли. Лейтенант увидел, как только, что смотревшая на него, влажными большими глазами, медсестра, исчезла. И только после этого он скатился в окоп, сбитый ударной волной.

И стало тихо.

Вода переливала холодом, она была близко, она была притягательна, в неё хотелось уйти с головой. Ведро вынырнуло из воды резко и нагло, отделив её блики своими границами слегка помятой окружности. Ведро поднималось вверх, цепь постукивала, накручиваясь на вал колодца, уйдя высоко вверх, глухо стукнуло на верху, а стены колодца всё прыгали отсветами потревоженной глади.

Три солдата, едва волокли ноги.

Лицо первого было - истинным ликом войны. Это был прапорщик сорока лет. Глаза его были вдавлены глубоко под морщинистый лоб, а копчёно-коричневое лицо состояло из одних рытвин. Он шёл прямо и твёрдо, хоть было видно, что он с трудом передвигает ноги.

Солдат - Товарищ прапорщик ...

Простонал молодой солдат в пилотке. Его лицо было безусым, глаза бесцветны, сивые волосы с песочным оттенком от слоя песка и пыли

Солдат - Товарищ лейтенант, ноги ... ноги не идут ...

Лицо солдата по детски сжалось внутрь, и веки налились влагой.

Солдат - Ноги, ноги болят, ступни.

Солдат сел и сжал свои сапоги руками как будто, кто-то сейчас ударит по ним или отрубит.

Третий, с еле держащейся на голове повязкой, шёл позади, его губы слегка шевелились, но это было не безумное бормотание, просто он дышал ртом, а сухие частицы во рту, не было сил выплюнуть. Узнать в этом лице лейтенанта Черемных помогала только повязка.

Прапорщик - Лейтенант ...

Сказал одно слово прапорщик, не оборачиваясь, подходящему лейтенанту.

Прапорщик - Вон ...

Он кивнул на солдата. Черемных прошаркал к солдату, долго набирал слюну и, наконец, сделал плевок. А слюна не выплюнулась до земли, она повисла и медленно стала двигаться вниз, но притяжения земли явно не хватало, и плевок застыл где-то посередине. Лейтенант порвал его рукавом и с движения упал на колени перед солдатом. В глазах Черемных стояли полные тревоги за него и в то же время ясные красивые глаза медсестры. Но свист снаряда, взрыв, и его голову скрутило, так что он схватился за черепную коробку обеими руками и стал бить поклоны перед солдатом. Солдат и прапорщик смотрели не шевелясь, только солдат приоткрыв рот, а прапорщик с каменным лицом. Вдруг лейтенант схватил солдата за сапог и пустив все силы в рывке, стянул его. И сразу второй сапог, солдат не успел издать звука. Черемных содрал с него портянки, и ладонями стал тереть ступни солдата. Солдат сначала заорал, потом откинулся назад на спину, но это привело его в боле менее нормальное состояние. Черемных поднялся, солдат стонал, потирая свои ноги

Черемных - Встать! Идти без сапог!

Скомандовал он и, сделав два шага, остановился. Хорошо всмотревшись, он увидел хутор, который мог быть опознан только по едва заметному в полосе леса контуру на небе, так как тёмная крыша дома выходила чуть выше тёмных верхушек деревьев.

Женщина поставила на стол котелок с дымящейся варёной картошкой.

У колодца стоявшего метров на пятьдесят дальше и ниже дома, прапорщик вытирался полотенцем, молодой солдат, голый по пояс тоже закончил мыться, его русые волосы были ещё светлее, чем под слоем песочной пыли.

Прапорщик - Водичку домой-то наверх тяжело бабе одной носить!

Солдат - Если одна ... конечно ... - хотел подшутить солдат.

Черемных сидел на вбитой в землю скамье, ещё не умывшийся.

Женщина вышла на крыльцо.

Женщина - Остынет, защитники! - сказала она и ушла в сени.

Солдат - Товарищ лейтенант, я полью!

Бросился солдат к ведру.

Черемных - Отставить!

Он подошёл к ведру набрал в правую ладонь горсть воды и осторожно приложил к лицу.

Солдат - Сил нет, а то бы я щас ... в колодец прыгнул ...

За столом сидели прапорщик и солдат, лейтенант вошёл в дверь с полным ведром воды, поставил у печи. Хозяйка поставила на стол крынку с холодным молоком.

Женщина - Водки нет!

Прапорщик и солдат подняли на неё глаза.

Женщина - Самогона тоже! - женщина поставила три кружки одной рукой.

Черемных с вымытым лицом вокруг повязки, подошёл к столу.

Черемных - Самогона не надо! Мы только до четырёх утра.

Прапорщик - Не очень-то радушны здесь к русскому солдату ...

Начал прапорщик, лейтенант стукнул по столу.

Черемных - Мы благодарны!

Рядовой чуть не разлил молоко. Прапорщик зло сверкнул глазами.

Они молча ели, запивая горячую мягкую картошку холодным молоком. Прапорщик поскрёб по опустевшему котелку и вытащил руку с картофельной мякотью на пальцах. Солдат допил молоко и почувствовал себя живым:

Солдат - А что, из всего полка только мы ... трое ...

Рядовой осёкся, на него одновременно посмотрели лейтенант и прапорщик.

Лейтенант встал.

Черемных - Спать, всем.

Хозяйка стукнула дверью, она внесла старые тулупы и бросила на лавку у двери.

Женщина - Двое в сенцах, один здесь, на лавке.

Хозяйка пошла, убирать со стола, солдат и прапорщик встали и в голос сказали:

- Спасибо!

Хозяйка не ответила, повисла пауза. Солдат чтобы не мешать вышел из-за стола, а прапорщик сел обратно.

Прапорщик - А что, правда, что за двадцать километров нет ни одного населённого пункта?

Он в открытую любовался тем как собирала со стола хозяйка. Она сгрузила всю посуду в котелок и, приблизившись к прапорщику, с вызовом ответила:

Женщина - Правда.

Она унесла котелок на двор. Прапорщик вздохнул, встал, подошёл к лавке и взял тулуп одной рукой. На лавке остался только один, он взял и второй, ухмыльнулся. Перед ним стояли двое, лейтенант и рядовой. Тулуп полетел в рядового, тот еле успел поймать. Рядовой растерялся, повернулся к лейтенанту. Прапорщик вышел, рядовой шмыгнул вслед. Лейтенант подошёл и сел на лавку, снял сапоги, прислонился к стенке, закрыв глаза.

В сарае с сеном, солдат и прапорщик расстелили тулупы. По верху, на балке были развешены разные сушёные веники трав и ягод.

Прапорщик - Баба-то недурна! Ещё и врачует ...знахарствует так сказать ... отвары да снадобья ... хе ...

Кряхтел, укладываясь, прапорщик.

Солдат - Это лечебные что ли?

Прапорщик - Хе, лечебные! Так вылечит, надолго запомнишь!

Солдат поднялся, отломил веточку сухостоя, потянул носом воздух и зачихал:

Солдат - Да я ... бы ... полечился у неё ...

Он показал руками, какие у женщины груди.

Прапорщик - А этот Черемных, после лёгкой контузии, точно бешенство схватил. Чует моё сердце, мы с ним далеко уйдём.

Солдат - Так знать бы куда? - сел солдат.

Прапорщик нахмурился.

Прапорщик - laquo;Знать быraquo; ... автомат бы ... как мы так? - вздохнул - А тя как величать то?

Солдат - Егоров ... Василий.

Прапорщик - А я Григорий ... Григорий, Иванов сын.

Солдат - Иванович, значит?!

Прапорщик - Ага. - вздохнул он и завернулся остатком тулупа, что торчал из под него.

Солдат - А я с артиллери-и ....

Он замолчал, так как услышал, что прапорщик захрапел.

Лейтенант спал сидя на лавке, прислонившись спиной в угол. Но тяжело дышал и кашель донимал его во сне. Вдруг он заулыбался, как будто что-то тёплое и доброе приснилось ему. Хозяйка осторожно мыла его ноги тёплой, нагретой в тазу, водой. Она поливала воду на его щиколотку из ковша. Он открыл глаза, дёрнулся, ковш выпал из её рук, вода пролилась мимо таза.

Черемных - Ты чего?

Спросонья опешил он.

Женщина - Воняет.

Она встала и бросила ему полотенце. Он смотрел, то на неё, то на полотенце, свисавшее с его коленей, но не вытираться не думал. Она подошла, нагнулась к тазику, два шара грудей почти выкатились из-под сорочки как мячи. Он быстро высунул ноги из таза и поставил на уже мокрый пол, вода стекала вниз. Она поставила таз за печку, посмотрела на него, он сидел не шелохнувшись. Она быстро подошла, встала на одно колено и успела поймать, упавшее с его колен полотенце и стала вытирать ему ноги, массируя при этом.

Черемных - Я сам.

Потянулся он руками к полотенцу и встретился с ней близко глаза в глаза. Он пока ничего не понимал.

Женщина - Я ждала тебя.

Черемных - Чего?

Он ничего не понял, что она сказала.

Женщина - Нельзя тебе завтра идти, потому что убьют тебя.

Черемных - Что? Кого убьют?

Он закашлялся.

Женщина - Тебе надо от кашля отвару пить.

Она что-то поколдовала у печи и протянула ему кружку с отваром.

Черемных - Спасибо.

Лейтенант выпил и протянул обратно. Она взяла не кружку, а его руку. Кружка упала на пол.

Прапорщик внезапно открыла глаза, дверь скрипнувшая резко и неожиданно нарушила его чуткий сон.

Женщина - Вам пора! Ваш лейтенант, уже того ...

Она быстро перекинула взгляд в сторону.

Прапорщик - Куда?

Прапорщик поднялся и стал толкать рядового.

Женщина - А это вам знать! Мне не доложил.

Она вышла.

Солдат - Чего это она?

Ничего не понимая, таращил сонные глаза солдат Егоров.

Прапорщик - А того чуяло моё сердце, что-то не ладное ...

Прапорщик скатывал тулуп, тут же очнулся, с размаху бросил его в угол.

Прапорщик - Быстро уходим!

Вскочил он, оправляясь.

Они бежали по туманному полю. Прапорщик что-то бормотал:

Прапорщик - ...спасибо, хозяюшка!

Солдат - А что с лейтенантом?

Поспевал за ним рядовой.

Прапорщик - Что, драпанул твой лейтенант! Видишь ли, вместе мы солдаты, а наедине с собой ... легче. Можно быть и простым .... Может он у, этой, и вещичек прикинул, был же у неё муж, а?!

Солдат - Не знаю ...

Они быстро исчезали в овраге, заполненном туманом.

Прапорщик - Да, уж, такая, высушит и сломает ...

Черемных открыл глаза. Тело его затекло. Глаза долго привыкали к темноте, наконец, он увидел: печь с тазом, в котором хозяйка обмывала ему ноги. Деревянная бадья с водой, деревянный ковш, старые берёзовые веники на лавке. Сверху свисали сушняки из всяких растений и трав. Он попытался встать. Его открытый рот был крепко перехвачен женским платком. Черемных трудно дышал через платок. Руки и ноги его были также крепко связаны старым тряпьём. Он скатился под лавку, в темноте быстро что-то юркнуло и исчезло. Лейтенант стал пытаться подняться на ноги. Ему это еле-еле удалось, он допрыгал до двери, осторожно налёг на неё плечом и отворил. Сверху повсюду свисали сухие веники всяких трав и веток. Черемных чихнул. Он засеменил связанными ногами к двери предбанника, поцарапав при этом лицо, попытался присесть. Только он попытался обнаружить в дверях какой-нибудь просвет, как дверь плавно отворилась. Белый свет ударил Черемных в глаза. Он настороженно искал глазами женщину, но никого не было.

Женщина - Ну и как парок, солдат?!

Она стояла, прислонившись спиной к бане, и сквозь травинку рассматривала мир. Он вздрогнул и, покачнувшись, опёрся на дверной косяк.

Женщина - Да ты что, упарился, чай?

Она перекатилась по стене и оказалась перед лейтенантом лицом к лицу. Черемных оторопел, она была во всей женской красе. Её волосы были опрятно уложены, а платье так точно повторяло её линию фигуры.

Женщина - Вообще-то, я так не показываюсь, но сегодня ...

Она усмехнулась и провела травинкой по его небритой щеке, затем приобняла, развязывая тугой узел платка связывающего его рот.

Женщина - И серёг никогда не носила, заметил? Не думала что с мужчиной буду заигрывать.

Она вздохнула.

Черемных - А зачем рот стянула?

Первое что в гневе выдохнул Черемных, после первого глотка воздуха.

Черемных - Дышать трудно.

Женщина - Чтобы крысы не заползли, Ты же у меня слабый на снадобья, как оказалось. А банька то давно не топится. Мужских рук не хватает, знаешь ли?

Она развязала ему руки.

Черемных - И ты меня снадобьем!?

Он схватил её за платье, но встряхнув отпустил, потому что она смерила его волевым взглядом. Она оправилась.

Женщина - Только для сна ...

Черемных - Где ребята? Где прапорщик? Где ... ой ты ... чо ...

Снова бросился вперёд Черемных, но она увернулась и он упал, так как ноги его были всё ещё связаны.

Женщина - Ой, ты - гой, ты? Мо-О-ло-О-дец!

Пропела женщина.

Лейтенант лежал и стонал, схватившись за перевязанную голову. Женщина села развязывать его ноги, но тот отпихнул её ногами, так что она повалилась спиной в предбанник. Он стал сам развязывать узлы на ногах.

Черемных - Отвечать будешь.

Грозно поднялся, но было видно, что голова его после контузии дико болела. Она встала и собрала тряпки.

Женщина - Ушли твои. Ты им видно не родной командир.

Он вплотную встал к ней и глубоко дыша, смотрел так, как будто скажет ей сейчас что-то важное для неё, но подождав немного она спокойно произнесла:

Женщина - Тебя завтра убьют! Я тебя не выбирала ... так поворожила, поколдовала, посмотрела! Хотела помочь!

Она обошла его, рассмеялась и пошла в дом.

Женщина - Я же колдунья!

Черемных смотрел ей вслед, она смеялась, оборачиваясь и удаляясь. Она была красива.

Лейтенанту было трудно осознать услышанное, потому что, глядя сейчас на эту здоровую, весёлую, деревенскую бабу - хотелось жить, любить, быть счастливым.

Женщина - А я думала ты мне детишек подаришь! -

вдруг обернулась она на крыльце.

Женщина - ...можешь идти! Только ...

Она тяжело вздохнула.

Женщина - ... только, я тебе правду сказала. Прости.

Женщина захлопнула дверь.

И тут же взорвался снаряд, полетели осколки. Кругом всё взрывалось, свистело, и от дыма было не видно куда бежать. Черемных бежал один, у него даже не было автомата. Он подбежал к убитому немцу, выдернул из его рук автомат и стал кричать:

Черемных - Ура! За мной!

Никто не отозвался. Он бежал среди дыма и тяжело дышал. Всё время свистели пули. Вдруг перед ним в метрах двадцати вырос советский солдат с автоматом ППШ и остановился как вкопанный, у него заело автомат и он, не сводя с Черемных глаз, пытался его перезарядить.

Черемных - Я свой, братуха! Я свой, лейтенант Черемных, сто второй дивизии, киевское направление! Не стреляй солдат!

Черемных двигался на него, осторожно ступая, и сильно вцепившись в немецкий автомат.

Черемных - Свой я! Русский!

Но солдат, будто не слышал его, а с каждым шагом лейтенанта, сильнее дёргался и, наконец, прицелился, направив автомат на лейтенанта. У Черемных невольно автомат также поднялся на уровень груди. Потихоньку приближался рёв выпущенного снаряда и, воспользовавшись, что солдат, растерянно посмотрел выше, Черемных прыгнул в ближайшую воронку. Солдат тоже сразу бросился на землю. Когда стало тише лейтенант, побежал в сторону солдата, но никого не найдя, побежал дальше, в ужасе оборачиваясь по сторонам. Кругом была беспроглядная дымовая завеса. Черемных снова судорожно обернулся и провалился вниз ... прямо на голову капитану с висящими по-украински усами. Они поднялись, держа друг друга за грудки.

Капитан - Ты кто такой? Каналья, прямо на голову! Бежим?! Да я тебя щас под трибунал ... нечистая сила ...

Черемных - Товарищ Капитан, лейтенант Черемных, сто вторая дивизия, из окружения ... третьи сутки ...

Вместе кричали они. К ним подбежали солдаты, находившиеся в этих же укреплениях.

Черемных стоял в доме у двери и кричал.

Черемных - Вы ... ты ... вы понимаете, что вас будут судить? Вас ... вас ... Тебя расстреляют ...тебя судить будут!

Женщина - За что? За то, что я тебя пыталась от смерти оградить!?

Она сняла с печи чугунок, из которого валил пар.

Черемных - За то, что ... за колдовство! - выпалил лейтенант.

Женщина - Дурак я же сказала тебе иди, твои вон к лесу пошли! Догонишь, если не будешь стоять!

Черемных - Ты ... нет, ты всё врёшь, врёшь ... врёшь!

Черемных опустился на лавку у двери.

Женщина - Так точно, командир!

Она подошла к печи и стала размешивать в чугунке.

Женщина - Если ты ещё здесь, можно поесть ...

Черемных подошёл к столу, сел и вдруг стал громко хохотать.

Черемных - И что, многих ты так уже пробовала?! Да-а, на войне страшно. Время войны - страшное время.

Он принял позу мыслителя. Хозяйка из чугунка разложила по тарелкам какой-то жидковатой каши себе и лейтенанту.

Черемных - И тебя я, конечно, понять могу! Но ты ... женщина ...

Он проглотил первую ложку, сморщился.

Черемных - Что же это, вчера картошечкой потчевала, сегодня...?

Женщина - А ты думаешь я тут барствую что ли? Где она..? Картошечку ещё ведь вырастить надо! Но своим-то ... солдатикам ...

Она сделала умильную рожицу. Черемных опустил глаза.

Черемных - Так это ... значит ...

Что-то пробубнил себе под нос, а когда поднял глаза, она уже встала и строго взглянула в его сторону вышла из дома. Черемных попробовал кашу ещё и стал быстро её доедать.

Женщина уже была в старом платье, она убиралась в коровнике. Корова выглядывала из сарая и вдруг дёрнулась в сторону, женщина обняла её, поглаживая.

Женщина - Да-да, Зиночка, чужие, чужие! Всё хорошо милая!

Лейтенант стоял у дома, стряхивая мокрые руки, и потом неловко оправил свою грязноватую гимнастёрку.

Черемных - Что ж на выпас не пустить?

Женщина - Ага! А то ...мало ходит тут вас ... голодных! Только вместе, да хорошая моя?!

Черемных - Понимаю! Ну, а воды-то надо принести, мы же всю, вычерпали, поди ...

Он подошёл к ней, она вытирала рукавом лоб. Кругом жужжали мухи.

Женщина - Ну, коли, не шутишь?! Колодец знаешь где ...

Черемных осмотрел двор и увидел два ведра под крыльцом.

Женщина вошла в дом и заметила, что вся посуда из-под завтрака была вымыта и сложена куда надо. Она улыбнулась.

Черемных ловко цеплял вёдра и ... вытаскивал их из колодца.

Он залил полную кадушку в доме. Потом натаскал воды в баню.

Хозяйка ходила с коровой. Она подставляла лицо солнцу и, закрыв глаза, улыбалась лучам.

Трассирующие пули, просвистели так близко, что землянка и часть окопов осветились, синим светом.

Капитан - Лейтенант Черемных, вам ясно, что ваши данные будут перепроверяться? И завтра ни в какой бой вы не пойдёте, и людей мы вам пока доверить не можем!

Черемных - Ясно, товарищ капитан!

Черемных тяжело вздохнул. Капитан прищурился.

Капитан - А твоих ... гм-гм ... прапорщика и рядового ... уже проверили, гм-гм ... у соседей. И поэтому вы завтра будете направлены, гм-гм ... туда! И всё что вы, доложили объяснять там! Понятно?

Черемных - Так точно!

Капитан - А теперь, рядовой Ляшко, проводите, лейтенанта во временные апартаменты.

Ляшко - Есть, товарищ замполит!

Рядовой Ляшко показал лейтенанту, что пора выходить. Черемных сделал два шага и остановился.

Черемных - Значит, убьют меня ещё не скоро!?

Капитан снова прищурился.

Капитан - А вам так не терпится? Или вы думали, что мы вас сами военно-полевым ...

гм-гм ... способом?

Черемных - Да нет. Просто, мне тут нага ... наобещали немного ... а в бой я получается даже завтра не схожу ...

Грустно сказал Черемных.

Капитан - Идите спите, Черемных, уже двадцать три, ноль-ноль! Вам завтра, ой как рано ехать!

Черемных - Есть спать!

Лейтенант козырнул по форме, развернулся кругом и вышел вперёд рядового Ляшко.

Черемных - И снова есть, и опять спать ...

Черемных бормотал, сопровождаемый солдатом чуть старше, но совсем не чуть-чуть здоровее его.

Ляшко - Что ты там сопли тянешь?! Радуйся! А то вишь какой, в бой ему хочется!

Черемных - Рядовой Ляшко, вы знаете, что конвоируемых не лишают звания, а тем более подлежащих формальной проверки?!

Рядовой Ляшко устало закрутил в кусочек газетки табак и виновато протянул:

Ляшко - Да ладно, лейтенант ... усе под одним небом .... Усе в одну землю ...

Ляшко затянул самокрутку. Черемных посмотрел на него, перехватил самокрутку и жадно затянулся. Так они дошли до земляного вала, рядовой Ляшко последним дотянул цигарку, нащупав ручку двери, открыл.

Хозяйка вошла в баню в одной сорочке, но с двумя вениками. Черемных лежал на полке голый и распаренный. Он не сразу понял, что случилось, но, протерев влажные глаза, навёл резкость.

Женщина - А что, нынче без веников моются?

Она окунула оба веника в почти кипящую воду, железного бака стоящего на печи.

Черемных - А у тебя тут ... жить можно!

Он поднял глаза на свисающие по верху кусты трав и сладко потянул через нос воздух и сильно выдохнул через рот.

Женщина - Ага! А я думала ты того ... Как с Зинкой вернулась ... а тут глядь дымок из трубы, ну думаю, мужичок и про себя вспомнил! То есть командир ...

Исправилась она, как он открыл рот:

Черемных - А ты не думай! - оборвал он и кивнул на веники, - Венички застудишь!

Женщина - Я то?!

Она встряхнула веники на печь и бросилась хлестать лейтенанта.

Женщина - Ну держи, командир! Я только больно могу! Как бы тяжело не было!?

Черемных - Полегчает поди! Рука-то у тебя лёгкая! Чувствую!

Он перевернулся на спину, закрывшись ладонями.

Черемных - А кто такая Зинка? Ты же говорила ...

Женщина - Так она тоже говорила ... му-у-у!

Они разом рассмеялись.

Черемных - Давай не филонь! Ах ты, колдунья, ай ты, волшебница, ай ты, иллюзиони ...ст ...и ...ка ...

Она бросила на него веники и отошла к чану с холодной водой. Он сел на лавку.

Черемных - Ну, чего?! Это ... я же пошутил! Ну!!?

Она смотрела на него.

Черемных - Ну, это ... погоди ... я же так ... от себя ...то есть ... ...прости ...а?

Женщина смотрела пристально, прямо в глаза, взяла сорочку за нижний край и быстро сняла через верх. Он боялся опустить глаза ниже её плеч, но потихоньку его взгляд стал немного отрешённо, скользить по её налитому упругому телу. Он не видел, как она нащупала, плавающий в чане черпак. Она медленно шла к нему. Когда он стал приподниматься навстречу к ней, холодная вода неожиданно окатила его. Черпак полетел на пол, а Черемных бросился животом на полку, стукнувшись лбом о мокрые доски. Она легла рядом, на спину. Через окно пробивался сильный луч солнца, осветив их обоих. Он смотрел вниз, уткнувшись в доски - сквозь щели, которых были видны только мокрые берёзовые листья на полу. Она смотрела вверх - на мокрый бревенчатый потолок и висящие скрученные веники разных трав.

Черемных - Но это ... гм-гм ...

Женщина - Если вы, мужчины жить не умеете, то женщины - жить хотят!

Черемных - Но я бы ...

Женщина - А слов не надо.

Тихо сказала она и прижалась к нему всем телом. Он почувствовал её волнение и поцеловал её.

Черемных сидел на скамье у дома и наблюдал, как она развешивает его бельё и гимнастёрку. Солнце уходило, и последние лучи его играли в её волосах. Она улыбалась.

Черемных крикнул.

Черемных - Красивая!

Женщина - Что?

Крикнула она.

Черемных - Красиво здесь у вас! Слышишь?!

Крикнул громче он

Женщина - Завтра утром всё будет готово!

Она подошла к нему и села рядом.

Женщина-И ветром пахнуть будет! Мы же на возвышенности ... видишь?

Она положила голову на его плечо.

Черемных - Я ....

Робко начал лейтенант. Она подняла голову.

Черемных - Я должен идти ...

Глухо выдавил из себя он.

Женщина - Должен. Я знаю что ты должен. Но ты умрешь, и никто этого не заметит!

Она закрыла лицо руками и легла на свои колени.

Черемных - Ну ... не надо ты же колдунья ... тебе нельзя плакать ... ты сильная ... ты ...ты, знахарь ты ...

Женщина - Я - женщина!

Крикнула она встала и пошла в дом.

Женщина - И больше ничего.

Она открыла дверь и вошла.

Черемных смотрел на закат, и голова его снова заныла, сильно сжало с левой стороны, так что он обхватил голову за это место, крепко сжал пальцами. Свист пуль и снарядов сдавили его мозг. Сквозь взрывы дыма и летящей земли проступало лицо медсестры, она кричала ему и вдруг остановилась и заплакала. Слёзы потекли из её ясных глаз в два ручья. И снова взрыв.

Черемных ввалился в дом, хозяйка стояла у печи. Он держал себя за голову и тяжело ступая, находил на неё.

Черемных - Прости меня! Прости, пожалуйста, прости! Я не хотел, прости, меня ради Бога! Прости.

Женщина - Ничего-ничего, я понимаю ...

Она отступала назад, но он сгрёб её в охапку и пока они не стянули занавеску между спальным углом и печью, Черемных вертел её, и не останавливался. Черемных очнулся и не знал что сказать.

Черемных - Я ... я ...

Она повалила его на лежак и зацеловала.

Они лежали в темноте.

Женщина - И что?! Ты даже не узнал, как их звать.

Она гладила его по голове.

Черемных - Не успел. Я думал, хорошо бы не мы одни остались!

Он вздохнул и через некоторое время спросил:

Черемных - А ты не боишься одна?

Женщина - Боюсь!

Черемных - И давно ты..?

Женщина - Что?

Черемных - Одна?

Женщина - Как мать похоронила, уж год. На отца похоронка пришла, а до нас полгода донести никто не мог. А я, дура, взяла, да съездила. Тогда ещё конь отцовский был, там оставить и ...предписали. laquo;Сельский совет на военном положенииraquo;. И шла я, к маме рыдая, двадцать вёрст, с этой бумажкой. Дома то спрятать решила. Но мать-то, она сразу как увидала меня и говорит: мол, не старайся, дочка, я уже давно знаю. Видишь, куда ты попал?! Мы в роду все такие ... предугадывать можем, ...а вот чтобы ... а ты ругаться ... эй?! Ты слышишь?

Она приподнялась, посмотрела, Черемных спал, она шёпотом завершила:

Женщина - И тогда, когда матушка слегла, она мне и сказала ... тебя ... найти, а сначала ...спасти.

Она поцеловала его тихонько в лоб и легла. Черемных открыл глаза и закрыл снова.

Утренний свет потихоньку заползал на двор. На верёвке не было стираной формы лейтенанта.

Над земляными укреплениями, то и дело зажигались вспышки сигнальных ракет. В земляном валу открылась маленькая дверца. Вышли двое, лейтенант Черемных и рядовой Ляшко.

Ляшко - Ну, я свободен, лейтенант? Теперь ребята со старшиной на тебя глаз щурят, лейтенант.

Черемных - Это я свободен, от тебя Ляшко! Слава Богу, старшина порядочный ...да и ребята земляки ... сразу понял! Эх, если бы ты знал, Ляшко, как жить хорошо! И поэтому и-и-э-эх ...! Ссуди табачку ... а Ляшко?!

Черемных хлопнул рядового Ляшко по плечу.

Ляшко - Это тебе, лейтенант, теперь землячки пущай ссужают. Пошёл я!

Черемных - Ладно, бывай! А я подышу перед сном. Завтра всё сызнова ...

Ляшко - Пока, лейтенант.

Ляшко двинулся вдоль окопов, потом спрыгнул вниз и лейтенант увидел, как в окопе засветился огонёк, свистнул ему вслед, и не услышав ответа, усмехнулся. Потом осмотрелся и увидел в стороне два небольших деревца и поднялся туда. Встал между деревьев, взявшись за стволы. Ракета осветила три силуэта - два дерева, похожих на осины и лейтенанта.

Черемных - А ты говоришь, завтра! Надо было ...

Он задумался, и тут просвистела автоматная очередь. От деревьев отлетели щепки.

Лейтенант на вздохе стал оседать и, придержавшись за одно дерево, прошептал:

Черемных - ...надо было ...

Женщина резко открыла глаза. Она была свежа и будто помолодела. Она повернулась, рядом никого не было. В окно пробивались добрые летние лучи утреннего солнца. Женщина посмотрела на полное ведро воды у печи и две слезы, появились в глазах и вдруг покатились по её щекам. И тогда её глаза стали очень похожи на глаза медсестры.

Конец

08. 01. 2008.

Фильм третий

Мелодрама с элементами мистики

Нат. Кленовая аллея. День.

Женщина немногим лет за сорок пять, сидела на скамейке в кленовой аллее. Она была серьёзна и даже хмура. Проходящий мимо молодой человек в красном берете, увидев её, подошёл и вручил красный кленовый лист. Она улыбнулась, он помахал ей руками, приставленными к голове, словно уши чебурашки, улыбнулся и пошёл дальше. Женщина рассматривала, нюхала, помахивала листом клёна как веером. Вдруг спохватилась смотреть в сторону молодого человека, даже привстала, но его уже не было. Женщина устыдилась своего всплеска и не спеша, потихоньку пошла в другую сторону. Осенние листья, красно жёлтым ковром, шелестели под ногами.

Женщина была недурна собой, одевалась немного в стиле ретро годов 70-х, минувшего столетия. Это, жёлтый кожаный плащ, длинный вязанный малиновый шарф и невысокие сапожки. Головного убора не носила.

Инт. Комната в квартире. Вечер.

В комнате было зашторено окно, но по телевизору показывали всё, чтобы нарушить домашнюю атмосферу покоя в свободный день. Женщина переключала и переключала каналы, наконец, остановилась на канале о животных. Тут же из кухни послышался мужской голос. Слегка растрёпанный мужчина с тёмными бровями и слегка седеющими усами, выделывая кругаля всем телом словно танцуя спортивный танец - самба, появился полной тарелкой салата, сверху которого лежали два кусочка хлеба и была воткнута одна вилка.

Муж - Ла-ла-ла-ла-а-а!

Выпевал он мотив популярной иностранной песенки. Мужчине было около пятидесяти, но вёл он себя весьма энергично.

Женщина - Тоже самое по ящику ... думала отдохнуть ...

Мужчина продолжал танцевать с тарелкой, выпевая мелодию песни.

Женщина - Коля!

Она еле заметно улыбнулась, но, Коля, тут же поставил тарелку ей на колени и схватил пульт.

Женщина - Коля!?

Коля - Новости, новости, душка.

Женщина - Я не душка ...

Он переключил на новости и взял у неё с колен тарелку.

Коля - Ну да, подушка! М-м?!

Он стал уплетать салат.

Женщина - А почему вилка одна?

Коля посмотрел на неё, на вилку, сунул себе в рот порцию салата и передал ей вилку и кусочек хлеба.

Коля - Ну, мы же одно целое! Наташ! Так сказать - ячейка!

Наташа - Ячейка?! Что-то ты как Иру сдал в чужие руки, так повеселел?! А то какой-то ходил, доцент доцентом.

Коля - Ну, не laquo;сдалraquo; и не в laquo;чужие рукиraquo;, а в крепкие! Создал, так сказать, ещё одну ячейку!

Наташа - Николай Щукин - создатель ячеек!

Коля - Звучит, слушай!!!

Он поцеловал жену.

Коля - Ну, цыпа, тебе разве не легче дышится? Ирочке, хорошо! С жильём и ...и ... стихи в честь Ирки пишет! Почти как Пушкин!

Наташа - Да уж с фамилией Ирке не свезло!

Коля - Да ладно, подумаешь, народ никогда шипящие не любил .... Только в старости!

Коля забрал у Наташи тарелку и стал, есть, сочно пережёвывая, и при этом говорил:

Коля - Щукины-Пукины! Пукины-Щукины! Созвучно!? Ячейки общества! О, как!

Наташа смотрела на него и держала свой кусочек хлеба.

Нат. Парк аттракционов. Утро.

В парке аттракционов было не совсем живо. На каруселях кружились, лишь мододой отец с дочкой, и ещё, молодая пара.

На лавочке рядом с Наташей сидела, опрятная бабушка. Именно бабушка, потому что: во-первых, возраст её был уже за семьдесят лет, во-вторых, она хоть и не в дешёвом, но в платке, в третьих, видно, что этот человек вырастил, не только своего ребёнка, но и ребёнка своего ребёнка.

Наташа - Как я им завидую, мама!

Она смотрела на то, как смеются и целуются молодые. Мама промолчала.

Наташа - Прости, разве можно тебе так ...

Мама - Наташа, это можно! Можно! Вот только интересно, почему утром, в субботу? И именно в том парке в котором я по утрам люблю дышать. Знаешь, только по утрам, в выходные дни, здесь можно подышать. А в будни с утра всё уже машинный туман, как я его ...

Наташа - Мама ....

Наташа перебила, хотела что-то сказать, но поднесла сжатую руку к губам.

Наташа - Прости мама! Но видишь, пока не шумно! Хороший день, наверно будет?! Мам, захотелось, чтоб юностью ...молодостью пахнуло!

Мама - По-моему сегодня суббота воспоминания и всепрощения, у нас с тобой.

Наташа улыбнулась, но тут же опустила голову.

Мама - А ты же не знала про мои утренние прогулки?!

Наташа - Знала, мама ...

Мама - Да, конечно, и я многому и многим давно завидую, но скажи, что случилось?

Наташа - Не знаю ... я, тоже видать, начинаю всему завидовать. Знаешь, Коля, тут ещё, стал каким-то весёлым, бодрым, неугомонным ...

Мама - Ну, это вроде не так уж и плохо! Он же тоже не мальчик, вот и бодрится, как сейчас у вас говорят!

Наташа - У нас ...у нас всё по одиночке ....

Она взяла со скамейки жёлтый лист, посмотрела на него и резко бросила обратно. Листок плавно опустился, и снова на скамью.

Наташа - Где любовь, мама? Что мне надо, мама?

Наташа захныкала как девочка и прильнула к маме. Мама достала платок.

Мама - Ну что ты, что ты?! Тихо.

Наташа - Он ... он мне противен, не интересен и ...и ...

Наташа схватила мамин платок и уткнулась в него.

Мама - Ну-ка, Наташа, возьми себя в руки. Ты что?!

Она взяла Наташу за руку, и та подняла её руку и прижала к своей щеке.

Мама - Ну, правда, прям, не юностью, а детством пахнуло!

Наташа - Да ... мама ...

Мама - Ну-ну, ну-ка не хнычь, думаю это не твоя ... не только твоя вина! Знаешь почему? Потому что, надо любить! А не бодриться!

Наташа посмотрела на маму.

Наташа - Мам, ну, это ты говоришь прямо как тёща!

Мама улыбнулась.

Мама - А я кто?! Я и есть тёща! Ты винишь себя, а причина то в вас обоих! Любовь-то как огонь! Поддерживать надо!

Наташа посмотрела, как молодая уже каталась на коняшках, держа в руках эскимо.

Наташа - Это, мама, только поэзия!

Наташа отдала мамин платочек.

Мама - ...только поэзия ...

Нат. Улица. День.

Наташа шла по улице и увидела парикмахерскую.

Инт. Лаборатория медицинского университета. День.

В лабораторной, Щукин Николай, в белом халате и очках, ходил между столиками с микроскопами, с которыми работали студенты.

Коля - Хорошо!

- Так!

- Угу!

- Фиксируем изменение клетки после реакции.

Студентка с накрашенными ресницами и губами заморгала глазками.

Студентка - Николай Юрьевич! А я не вижу никаких изменений!

Щукин подошёл к ней.

Коля - Что ты не видишь?

Студентка - Никаких изменений не вижу!

Она выпятила вперёд грудь, Николай Юрьевич, посмотрел на это дело поверх очков. У студентки под халатом не читалось никакой одежды, и халат её на груди образовывал приличное декольте. Или не приличное.

Щукин снял очки, заглянул в микроскоп.

Коля - Хворостинская, до получения волокон сорбента ...тебе ещё реакцию окиси этилена провести надо ...

Студентка Хворостинская - Николай Юрьевич, проведите, пожалуйста, мне реакцию! Прошу Вас!

Щукин моргал и смотрел, то на вырез халата, то в глаза студентке, которая закатила их кверху, дабы не мешать преподавателю. Он оглянулся, многие студенты наблюдали за спектаклем.

Коля - Учись, Хворостинская, учись! Пока не получила критическую реакцию! Учись!

Щукин, как бы сдул с её плеча пылинку и надел очки, потом победоносно огляделся, снял очки и положил их в нагрудный карман халата. Студенты улыбаясь отвели глаза к микроскопам. Тут же в его нагрудном кармане завибрировал телефон. В тишине лаборатории было чётко слышен виброзвонок телефона, многие снова посмотрели на Щукина. Он снова с серьёзным видом надел очки и заторопился выйти.

Студентка - А я умею!

Вдогонку крикнула студентка Хворостинская. Несколько студентов следившие за ходом событий рассмеялись.

Инт. Коридор университета. День.

Коля огляделся и, нажав на кнопку, прошептал:

Коля - Здравствуй птенчик!

Из трубки раздался громкий женский голос:

Голос - Алё, не слышу, алё?!

Коля - Алё! Да я говорю, здравствуй птенчик!

Уже громче продиктовал Коля.

Голос - Что, что? Повтори, что ты там гундосишь?!

Коля громко и членораздельно повторил.

Коля - Здравствуй, дорогая!

Голос - Коль, ты чего?! (смех) Это ж я! Какая я тебе - дорогая? Или ты уже развёлся со своей рыжей!

Коля вполголоса пытался заглушить громкий голос, раздающийся из телефона на весь пустой коридор.

Коля - Да-да, птенчик! Я пошутил!...гм-гм ...всё о ... о кей, то есть, это ... чики-пуки! То есть, всё хорошо!

В коридоре появились двое, парень и девушка - студенты. Голос птенчика из телефона вещал:

Голос - Ты помнишь, что колокола твои уже звонят! Ты бы видел, вернее слышал! Они грустят, но ты не слышишь! Глухой, старый, несознательный! Но я говорю им что звонарь-Коля, работает! Работает в университете!

Студент и студентка, в упор, глядя на преподавателя Щукина, в белом халате, поравнялись и пошли дальше. Коля проводил их глазами, рука студента лежала на нижней части глюцеуса студентки.

Голос - ... и ещё у меня созрела мысль! Я поведу тебя сегодня в новый театр! Надо ... пора тебя делать!

Коля - Что?! В театр!?

Голос - Да, мой котик! Надо поднимать твою ... застарелую культуру!

Коля - Но, птенчик ...?!

Голос - Птенчик ждёт своего котика!

В трубке раздались короткие гудки. Коля снял очки, достал носовой платок и стал вытирать стёкла, потом вытирать вспотевший лоб. В коридоре показалась преподаватель, стройная женщина лет сорока, она улыбнулась Щукину.

Коля как бы оправдываясь за своё присутствие в коридоре, протянул ей очки и промямлил:

Коля - Вот ...

И стал ещё усиленней протирать стёкла очков.

Преподаватель прошла рядом, Коля надел очки и смотрел на то, как она выразительно двигается. Тут она резко обернулась, и Щукин быстро сорвал с носа очки и принялся снова их вытирать. Тут снова завибрировал телефон.

Щукин достал, вздохнув посмотрел имя абонента, сразу же изменившись, он вдруг стал хмурым и строгим.

Коля - Да, Наташа.

Наташа - Коля, знаешь, я тут подумала, ...а не сходить ли ...

Коля - Ну, я же просил не звонить на занятиях!

Наташа - Коль, давай сегодня в театр сходим?!

Коля - Что? Чего?! В театр?!

Наташа - Да. Сегодня.

Коля - Сегодня?! А что так срочно?! Вдруг!

Из лаборатории выглянула голова веснушчатого студента-очкарика и расплывшись в улыбке стал ждать пока преподаватель закончит разговаривать. Щукин быстро пошёл в другую сторону, чтобы не было слышно разговора.

Но его голос был слышен.

Коля - Ага! Ага! Угу! Ну, давай, только я сегодня, это я сегодня не очень, ну ладно-ладно, хорошо! Давай! Только я сегодня тогда прямо с института! Ну, ...ну да! Ну, хорошо! Ну, давай, пол седьмого?! Ну, хорошо в шесть ровно! Ага, у входа. Ага, ну ... целую! Ага!

Щукин огляделся, очкарика-студента уже не было. Он снова вытер рукой лоб и вошёл в лабораторию. Как он прикрыл за собой дверь и достал очки, телефон в его нагрудном кармане вновь завибрировал. Щукин надел очки и увидел, как студенты в белых халатах смотрят на него. Он поспешил выйти.

Инт. Квартира Светы.

Дверь квартиры открылась и белокурая, белотелая девица лет тридцати, в сорочке, с криком схватила руки Николая Щукина и вонзила их себе в груди.

Света - А-а! Котик!

Коля - Свет, птенчик, подожди!

Она втащила его в квартиру, не давая ему сказать слова и перекрикивая работающий телевизор, громко запела.

Света - Москва! Звонят колокола!

Москва! Златые купола!

Котик, сегодня будет звонить в колокола?!

Коля - Свет, Света ты ...ты что всем в этом ... в этой открываешь? В сорочке ... всегда ... то есть дверь ...

Коля вырвался из объятий Светы. Света презрительно окинула его взглядом.

Света - Всё, в Москву, в Москву! Я больше не могу в этом городе! Я бросила маму! Дура! Я ... я здесь работу не могу найти ... нормальную ...

Щукин бросился целовать ей руки, она отбивалась, натягивая на себе розовый халатик.

Коля - Ну что ты, птенчик?! Твой котик уже в твоих лапках! Ну ...

Света чуть успокоилась.

Света - Когда мы будем вместе?

Коля подошёл к телевизору, взял пульт и несколько раз встряхнув его как градусник, выключил телевизор.

Коля - Светик - птенчик, понимаешь, не всё так просто ...

Света - Так, котик песенку запел! Никаких песен, мы сегодня живём культурно. Ты знаешь, что такое театр? Программа, значит, такая!

Он бросил пульт в кресло.

Коля- Светик, я не могу.

Светик прекратила поправлять свои глазки у зеркального шкафа.

Света - Я так и знала!

Коля - Просто ... ну, так получилось, я не могу ...

Света - Я устала от твоего laquo;не могуraquo;!

Коля - И я ... И я тоже устал ...

Коля тяжело вздохнул, сел в кресло перед телевизором и, повертев нервно пультом, включил телевизор. Света пристально смотрела не него. Коля нервно переключал каналы.

Света - Когда-то ты говорил, что устал от неё ...

Коля - Я? Ах, да! laquo;От неёraquo;, да, от неё - от ячейки общества ... Помню.

Коля делал вид, что ему интересна передача о животных, которую транслировали по телевизору.

Света - laquo;От ячейкиraquo; ...

Коля - Ага ... от ячейки ...

По телевизору показывали семейство горилл, где самец зорко следит за порядком.

Света взяла программу ТВ на неделю, скрутила её, словно для битья мух. Она обошла комнату, как бы выглядывая муху, но, дойдя до кресла, где сидел Коля, замахнулась и тут же нервно смяла газету и, всхлипывая, быстро ушла в кухню. Коля посмотрел ей вслед. Она закрыла дверь кухни.

Нат.Театр. Вход. Вечер.

У входа в театр стоили четыре женщины. Но Николай не увидел Наташи, посмотрел на часы и стал ждать. Тут одна из ожидающих повернулась к нему.

Наташа - Коля, ну ты как всегда последний!

Коля опешил. Наташа покрасилась в ярко рыжий цвет и уложила волосы так, что она стала с Колей одного роста.

Коля - Ты ... Ты где..? Что это за пальто?

Наташа - Ты, что, не помнишь? Мы его с тобой вместе покупали, в Ялте!

Коля - Что?! Десять лет назад?!

Наташа - Коля, одиннадцать! А что? Я его так ни разу и не надела! И знаешь?! Оно мне не жмёт!

Коля - Оно было тебе велико. А это зачем?

Он показал на высокую, повязанную лёгким сатиновым платком.

Наташа - Это?! Это новый стиль! Блеск, да?!

Коля - Шик - блеск - жуть ...

Коля достал платок и стал вытирать лоб, потом стал сморкаться, оглядываясь вокруг.

Коля - Пойдём домой.

Наташа посмотрела на него так свысока и надменно, презирая за то, что он её не узнал. Она была не его, она была какая -то чужая. Он потупил глаза и не заметил, как она исчезла, оставив в его руке два скомканных билета.

К Коле подбежали двое влюблённых, лет около двадцати и спросили, нет ли у него лишних билетиков.

Нат. Улица. Вечер.

Наташа шла по хорошо освещённой улице и не заметила, как свернула на тёмную, не освещённую улицу, где не было людей. Она остановилась, осмотрелась и решила пойти обратно.

Голос - Думая о каждой женщине на пути, я понял, что мы живём вечно!

Наташа вздрогнула, т.к. голос раздался неожиданно.

Из темноты выплыл силуэт мужчины в шляпе. Наташа быстро зашагала от него.

Мужчина - Да не бойтесь! Я - не маньяк, просто мне показалось, что Вы не знаете, куда идти!

Наташа обернулась, силуэт вышел на свет. Это был принц. Из тех, что обычно на белом коне. Правда, возраста он был одного с Наташей, где-то под пятьдесят.

Мужчина - Да-да! Я уже не мальчик, но почти принц!

Наташа - И мысли читать умеете?!

Наташа снова осмотрелась и приготовилась перейти улицу.

Мужчина - Хорошо ... Если Вы боитесь пешком? Я Вас отвезу, куда скажете!

Он нажал на брелок, из темноты высветилась машина. Вернее, засветилась, как будто светили на неё. Наташа увидела бело-розовый сияющий Роллс-Ройс, и немного заторможено вернула взгляд на незнакомца.

Мужчина - Извините, конечно!.. Куда же нам ехать, здесь два шага! Ещё и с незнакомцем! Гермаген Родосский, простите, Юрий, Юрий Николаевич. Ну, фамилия моя Вам ничего не скажет, да и, к счастью, мы с Васи - не деловые партнёры. А, позвольте, Ваше имя?!

Юрий Николаевич протянул руку, Наташа робко подала свою. Он снял шляпу, сделал небольшой реверанс и припал к её руке.

Наташа - Наташа ... Наталия Сергеевна.

Она быстро поправилась, когда он поднял на неё глаза.

Юрий - Наталья ... Сергеевна! Вы разбили моё сердце вдребезги!

Наташа - Но ...

Наташа снова растерялась, но он снова опередил её желания.

Юрий - Я Вас выведу на свет! Здесь недалеко!

Он вытянулся струной и предложил ей взяться под руку. Она взяла его под руку, и они не торопясь двинулись вперёд. Через несколько шагов Юрий чуть притормозил.

Юрий - Я сам люблю побродить по таким местам!

Наташа - А Вам не страшно?

Юрий - Наталья Сергеевна, Вы же знаете - жить вообще страшно! И все мы чужие! И всё это смесь чёрного и белого! А иной раз смотришь, всё давно серое! Серое - это разве не страшно?

Наташа только неловко улыбнулась.

Юрий - Наташа! Вы мне разрешите?!.. М-м! Наташа, а вот в каком свете ....гм-гм, свете, Вам я кажусь!? А?

Наташа - Что? А! Вы!? В каком?

Он стоял перед ней в кофейно-молочном костюме, с тёмным платком на шее и чёрной шляпе на голове.

Наташа - Ну, Вы ...в разном ...

Юрий Николаевич громко и дико рассмеялся. Хохот пронёсся эхом, как будто они находились в пустом городе.

Юрий - Точно! Ха-ха! Ай да Наташа, ай да Сергеевна!

Вдруг по перпендикулярной улице, метрах в сорока от них, пробежал силуэт человека. Он хотел что-то увидеть в чёрном переулке, но не смог и побежал далее.

Коля - Наташа, Наташа..!

Юрий - Ого! А Вас уже ищут, Наталья Сергеевна! Но если Вы против, то можно ... найти себя самому ... Пардон ...самой! Есть чёрное и белое!

Он щёлкнул пальцами левой руки, и с обеих сторон улицы, напротив друг друга, зажглись два ресторанных заведения. Там находились люди. Над входом одного было написано: laquo;Чёрноеraquo;, над входом другого: laquo;Белоеraquo;. За стеклянными стенами в одном -laquo;Чёрномraquo;- во весь рост ходили, курили, танцевали, пили коктейли мужчины и женщины. Их одежды были ярки, блестящи, они сияли на чёрном-чёрном фоне. Во втором- laquo;Беломraquo; - находились такие же типажи и с теми движениями, только это были силуэты на ярком, белом, светящемся фоне.

Юрий - А есть серое!

Из-за поворота снова послышались крики Коли.

Коля - Наташа ... Ты где, Наташенька?

Юрий - Каждому дано только то, на что он способен! Скорее даже, на что он годен! Пожалуйста!

Между двумя заведениями, вдруг появилась дорожка, она пролегала между двух рядов огоньков, похожая на взлётную полосу. Дорожка вела от одной двери к другой через неширокий переулок.

Наташа - Коля! Николай, я здесь!

Крикнула Наташа, проходящему, поникшему силуэту мужа.

Коля - Наташа?!

Наташа - Коль, иди сюда! Я хочу познакомить тебя ...иди ...

Щукин подбежал, обнял Наташу.

Коля - Что же ты творишь?

Наташа отстранилась от Коли.

Наташа - Коля, познакомься с Юрием Николаевичем!

Она повернулась туда, где только что стоял тот, но там было темно и никого не было и ресторанов тоже не было, только закрытые старые магазины laquo;Хлебraquo; и напротив него, магазин laquo;Мясоraquo;.

Коля огляделся и увидел единственный тусклый свет от старого фонаря на столбе.

Коля - Пойдём, Наташа ...

Наташа смотрела сквозь него и была не сосредоточена.

Наташа - Куда?

Коля - Ну, как? В театр! Если поторопимся, успеем!

Наташа прижалась к Коле.

Инт. Театр. Партер. Вечер.

Неуспели они пробраться к своим местам как погас свет, и началось действие. Высокая прическа Наташи перекрывала обзор лысоватому дяденьке, сидящему сзади неё.

Николай шёпотом спросил Наташу.

Коля - Это что, Достоевкский?

Наташа укоризненно посмотрела на него.

Она пристально всматривалась в пространство сцены.

Дядюшка лет за шестьдесят, сидел в старой деревянной большой беседке,

Вертикали, которой были обвиты ветками плюща. За беседкой виднелась какая-то ограда. А ещё дальше, светилось три окна, не разном расстоянии друг от друга. Незаметно появилась девушка, вся в белом, полупрозрачном одеянии с длинными распущенными волосами. Она прошла мимо беседки.

Коля повернулся к симпатичной девушке слева от него и улыбнулся ей.

Коля - Гоголь какой-то!?

Девушка улыбнулась ему, но тут же сделала строгий вид.

Наташа отвлеклась на Колю но, слегка нахмурившись, снова стала следить за действием. На сцене осторожной полосой появился холодный свет, и Наташа всё пристальней всматривалась в девушку в белом, подходившую к дядюшке.

Это была Наташа, только моложе, лет около тридцати.

Пав. Сцена. Ночь.

Сцена представляла собой вполне реалистическую картину. Актриса, Наташа

С распущенными волосами, осторожно входит в беседку, трогает периллы, деревянные узоры, проводит рукой по свисающему плющу.

Дядюшка вышел из беседки, подобрал по пути какие-то дощечки, подошёл к месту, где когда -то горел огонь. Место было огорожено тремя кирпичами. Дядя ещё собрал вокруг этого места веток и палочек и достал из кармана старого засаленного, непонятного цвета пиджака спички. Чиркнул, и красный огонёк на спичке протянул к костровищу. Он то дул на ветки, то перекладывал их, то шевелил их, наконец, костёр разгорелся. Наташа также что-то собирала немного подальше. Когда она бросила в огонь ветки, он сразу стал гореть сильнее.

Дядя - Как я завидую им!

Он смотрел на окна горевшие вдалеке.

Дядя - Там замедляется ... время, и дышать так ... легко.

Он повернулся, и Наташа узнала Юрия Николаевича. Этого бравого джентльмена с тёмного переулка. Только он совсем был не тот. Он был не похож на себя, он был, как-то запущен, его лысоватый череп небрежно покрывали редкие торчащие в разные стороны волосики. Он улыбнулся. Это был он и в то же время не он, Наташа засомневалась.

Дядя - Что?! Не верите?

Наташа - Почему, верю ... только ...

Дядя - Только живут они у нас под носом!?! Да! Они живут рядом и всё равно они далеко, потому что, они счастливы. Они вне времени ...

Наташа - Это когда часов не наблюдают?!

Дядя - Вроде того.

Наташа -Да, я помню ... помню давно ... под Калугой ... есть там домик ...

Там было всё радостно, светло как-то и неподвластно времени.

Дядюшка поднялся и посмотрел на свет окон.

Дядя - Это, именно там! Там всё так и есть!

Он снова присел у костра.

Дядя - И эти кирпичики я принёс оттуда ...

Наташа - Дядюшка, а вас зовут ...

Его глаза заискрились.

Дядя - Я как-то всегда без этого обходился ... Имена это то, что дают люди, а они часто могут ошибаться. Только прожив всю человеческую жизнь, кто-то может понять о себе и назвать себя. Но и это, так сказать, не его решение ...

Я даже не могу с уверенностью, сказать есть ли белое и чёрное ... Вернее я знаю, что это есть, но где одно, и где другое..?

Дядюшка улыбнулся.

Дядя - Может вы знаете?!

Наташа выставила ладони к костру и смотрела на огонь. Он смотрел на неё и улыбался. Наташа очнулась.

Наташа - А? Да! Навряд ли?! Конечно, нет!

Она помяла ладонями горящее лицо.

Наташа - Но мне кажется что мы ...

Дядя - Ну, говорите, что вы хотите сказать?

Наташа - Нет. Я не знаю!

Дядя - Про выбор?

Он достал, как будто, из-за пояса, хотя пояса у него не было, мятую старую чёрную шляпу и помахал над костром, чтобы тот не утихал.

Дядя - Про любовь, да?

Дядюшка долго расправлял мятые, поеденные молью широкие поля шляпы, пытался выправить laquo;пирожокraquo;.

Дядя - Вот вы думаете: как он постарел, что с ним случилось, если это он?! Люди не могут понять, что времени как отрезка ... как аршина верёвки нет! Оно вечно. Оно же всегда. И мы в нём ...

Он резко замолчал.

Дядя - А вы всё молоды.

Он улыбнулся.

Дядя - Да-да! Нам много грезится, и много предлагается, а больше жаждется.

Но обо всех, встречающихся на твоём пути людях, думать тяжело,

обо всех ...

Наташа смотрела на его руки, расправляющие шляпу и тут же сминающие её снова.

Наташа - И мы думаем о ...

Наташа недоговорила, вырвавшиеся откуда-то изнутри её слова.

Дядя - Верно. Мы думаем о себе.

Он надел мятую шляпу.

Наташа - О себе?!

Дядя - Верно! О своей любви!

Наташа - Но разве у любви нет имени?

Дядя - А если оно есть, то к нему можно только идти! Идти - идти - идти ...

Наташа - laquo;Я знаю, что мы живём вечно ...raquo;

Тихо проговорила она, так что почти не было слышно.

Дядя - И ждать не надо.

Наташа - laquo;И ждать не надо!raquo;

Повторила Наташа. Костёр ослабел, потому что его никто не поддерживал.

А огоньки далёких окон медленно, по одному гасли, словно ложились спать.

Нат. Кленовая аллея. Ночь.

Наташа и Коля, возвращались из театра, по знакомой аллее, которая снова была усыпана кленовыми листьями.

Наташа - А ты читал laquo;Дядюшкин сонraquo;?

Коля - Нет. Да! Надо перечитать.

Они молча шелестели листьями.

Коля - Гм ... через одного ...

Наташа - Что?

Коля - Фонари горят, через одного ...

Наташа - Через один.

Коля - Ну, это ты у нас laquo;зав.отделомraquo;!

Наташа - А ты доцент! Студентов учишь! Доцент!

Коля - И листья не убирают, к тому же ...

Коля подпрыгнул как молодой козлик, сел с прыжка на корточки и поднял лист клёна и вручил Наташе. Наташа улыбнулась и взяла, запыхавшегося Колю за руку. Они шли дальше.

Конец.

20. 03. 2008

Фильм четвёртый

ПРИТЧА

В белом пространстве горизонта ни одной детали, за которую можно было бы зацепиться глазом. Помимо снега пространство обволакивает какая-то молочная пелена похожая на туман.

Ветер метёт снег. Изредка посреди равнины попадаются снежные холмы.

Медленное движение камеры сопровождается хриплым дыханием.

Старик и старуха бредут по снегу. Они преодолевают снежные насыпи. Ветер бьёт им в глаза мелкой снежной стружкой. Когда один из стариков падает, другой помогает ему встать. На них не так много одежды. А на их лицах читается странной силы для их возраста целеустремлённость. Старик в сапогах типа дутышей с вставками треугольных отражателей света, которые то и дело сверкают от редких, каких-то тусклых, но направленных лучей сверху. Сверху же на нём какой-то непонятный балахон, как будто из средних веков, но на локтях и на воротнике геометрически правильные вставки из блестящего отражающего материала. Этот балахон, довольно тёплый, потому что на груди старика расстёгнута блестящая пряжка и видна тощая грудь старика. Он, без какой либо поддёвки или нательного белья снизу. Старушка одета почти также только на её голове шапка, напоминающая ушанку, подвязанную на затылке.

Создаётся впечатление, что старики не собирались уходить далеко, но, судя по тому, что они оборачиваются и ищут что-то глазами, можно понять, что они потеряли ориентир.

Старуха, сев в сугроб, тяжело дышит и с недовольством смотрит на старика. Она неразборчиво ворчит, утирается снегом, потом поворачивается к старику:

СТАРУХА: Я больше не могу ...

СТАРИК: Но осталось совсем немного ... Уже рядом.

СТАРУХА: Ты обманываешь меня. Ты всегда меня обманывал.

Старик подходит к ней сзади, берёт двумя руками за шкирку и пытается поднять. Но он не выдерживает, и они оба валятся в снег.

Старуха вырывается и уходит подальше от него, приседает, как будто что-то нашла. Старик остервенело, бежит к ней, но у той ничего не оказывается. Она смеётся над стариком, тот ворчит:

СТАРИК: Только я знаю ... разве ты понимаешь ...

Они уставшие сидят в двух метрах друг от друга. Тяжело дышат. Успокаиваются. Старик жуёт снег, но тут же выплёвывает его как будто он не вкусный.

СТАРИК: Мы должны это сделать, понимаешь ...

Они сидят некоторое время, не глядя друг на друга. Вдруг старик резко хватает старуху и с большим трудом поднимает её.

СТАРИК: Мы должны это сделать. Больше некому...

Она передразнивает его.

СТАРУХА: Больше некому!

Старик толкает старуху впереди себя. Она идёт и ворчит. Вдруг старик тихонько оседает и оказывается лежащим на снегу. Старуха спохватывается и возвращается, чтобы помочь ему встать. Старик пытается демонстрировать, что у него есть силы и уходит вперёд. Старуха, сделав три шага, садится в снег. Старик на ходу оборачивается, чтобы окликнуть старуху, и видит, что она сидит в снегу и не смотрит на него. Он тяжело дышит, несколько раз смотрит то на старуху, то перед собой и, наконец, глубоко выдохнув, кричит ей:

СТАРИК: Здесь!

Он слышит прерывистое дыхание приближающейся к нему старухи.

СТАРУХА: Ты уверен?

СТАРИК: Да.

То место, где они находятся, ничем не отличается от бескрайнего снежного пространства, в котором они потерялись. Кругом только снег и больше ничего.

Старуха опускается на колени рядом со стариком. Старик рукой осторожно начинает разрывать в снегу яму. Старуха помогает ему. Они копают руками долго и как будто безнадёжно. Со стороны можно подумать, что два сумасшедших потеряли что-то драгоценное.

Наконец они достигают цели. Между стариком и старухой из снега виднеется маленький засохший кустик.

Старик и старуха начинают согревать его своим дыханием. Кустик медленно начинает расправлять свои ветки.

Старики сидят, прислонившись к стволу векового дерева, выросшего среди бескрайнего снежного поля. Над головами стариков виднеется дупло.

СТАРИК: Теперь можно загадать желание ...

СТАРУХА: Да ...

Уставший старик кладёт голову старухе на колени. Старуха гладит его рукой по волосам. Старик улыбается и закрывает глаза. Камера медленно поднимается по стволу. Этот ствол бесконечен. На заднем плане далеко появляются множество маленьких огоньков, это облако мерцающего света очень похоже на город будущего.

Конец.

01. 03.2008.