Узурпация власти

Главное, я бы сказал, единственное, предназначение власти — обеспечение достойной жизни граждан. В этом отношении все государства делятся на две неравные группы: небольшое количество стран либерально-демократической направленности с так называемым «золотым миллиардом» и большое количество авторитарных паханатов, в которых власть служит самой себе.

Хотя под узурпаций часто понимают насильственный, противозаконный захват власти, это определение устарело: во многих авторитарных странах к власти приходят «демократическим» путем, но затем используют ее для бесконтрольного и узкокорыстного правления. Если в демократических странах узурпация власти является тяжким государственным преступлением, то в нынешних паханатах выборы, проведенные с грубыми нарушениями, фальсификация их результатов, злоупотребление властными полномочиями — обычное дело.

Перечислю основные признаки узурпации власти:

— несменяемость или фиктивная выборность;

— построение вертикали власти вместо института разделения властей;

— милитаризация, опора власти на силовые структуры и сыск;

— резкое увеличение насильственной компоненты власти;

— мобилизация народонаселения вокруг власти;

— бессудность, бесправие масс, попрание отечественного и международного законодательства, грабительские законы;

— волюнтаризм, безответственность;

— неприкосновенность;

— захват средств массовой информации и превращение их в средство массового оболванивания народа;

— преследование и уничтожение оппонентов;

— подмена органов народовластия диктатором и его окружением;

— присвоение народных богатств приближенными к власти олигархами;

— заметное снижение жизненного уровня народа;

— философия узурпатора: «везде враги!»;

— амнезия и немота гражданского общества;

— атмосфера страха и произвола...

Сосредоточение всей власти — законодательной, исполнительной и судебной — в одних руках, независимо от того, предоставлена ли она одному лицу или многим, по наследству, назначению или избранию, можно по праву определить словом «тирания».

Тяга людей к власти понятна и естественна, но очень опасно подпускать к ней зацикленных на власти, они часто становятся узурпаторами и разрушают всё, что им подвластно. И, увы, нет у узурпаторов лучшего союзника и лучшей опоры, чем смиренный народ, приученный к повиновению прошлыми тиранами и узурпаторами. Первые дни по смерти узурпатора, — писал русский историк Николай Карамзин, — бывают счастливейшими для народов, но забыл добавить, что радость длится недолго...

Фараоны наших дней отличаются от египетских тем, что террор используется не как средство уничтожения и запугивания противников, а как инструмент управления совершенно покорными массами людей. Власть, поправшая законы, нравы и обычаи, неизменно будет искать средства, чтобы удержаться. Узурпация, которая, чтобы сломать старые институты власти, разрушила и старые принципы, будет стараться устоять, используя для этого те же способы, с помощью которых она достигла власти. Мудрый правитель, считал Джон Локк, создает законы, ограничивающие его власть, и целью его правления является общественное благо, узурпатор же все подчиняет своей воле и прихоти. Тиран и узурпатор суть два слова совершенно синонимичные. Узурпатор — тот, кто приносит целые народы и законы в жертву своим страстям и похоти властвования. Для узурпатора ничего не значит благосостояние и даже смерть других людей, они для него — только расходный материал…

Узурпация власти во многом зависит от политической зрелости народа. Уинстон Черчилль говорил: если целая страна допустила, чтобы ею правил тиран, вину за это нельзя возлагать на одного узурпатора. Свободолюбие или тирания в большой степени являются отражением решимости народа оставаться свободным, а также его желания и способности противостоять попыткам порабощения. Стоит узурпации стать обыденной, и победа ее неизбежна. Кончаются законы и конституция, начинается тирания. Главное, для существование любого узурпаторского режима — молчание народа. Узурпация по самой сути своей — порочный политический порядок, она подавляет умы тяжестью своего режима.

Еще одно важнейший признак узурпации власти — животные страхи, развивающиеся в сознании тирана, и чем больше эти страхи, тем больше он походит на дьявола. В связи с эти кто-то жестко пошутил, что каждый узурпатор должен знать размер своей шеи. Удивительно, но нижеследующая мысль принадлежит одному из сподвижников узурпатора: «В истории человечества было немало тиранов жестоких, но все они погибли от топора так же, как сами свою власть поддерживали топором». (Никита Хрущев). А Микеланджело Буонарроти добавил: «Тот, кто убивает тирана, убивает не человека, но зверя в человеческом виде».

Федор Михайлович Достоевский, считал, что тяга к узурпации власти одарена развитием, со временем она превращается в болезнь: «Я стою на том, что самый лучший человек может огрубеть и отупеть от плохой привычки до степени зверя. Кровь и власть пьянят: развиваются загрубелость, разврат; уму и чувству становятся доступны и, наконец, сладки самые ненормальные явления. Человек и гражданин гибнут в тиране навсегда, а возврат к человеческому достоинству, к раскаянию, к возрождению становится для него уже почти невозможен».

Завершу эту заметку емкими и точными высказываниями Иосифа Бродского, хорошо познавшего, что такое узурпация власти из собственного опыта:

Средняя продолжительность хорошей тирании — десять-пятнадцать лет, двадцать самое большее. За этим пределом неизбежно соскальзывание в нечто весьма монструозное. Тогда мы имеем дело с величием, проявляющимся в развязывании войн или террора внутри страны, или того и другого вместе.

Хочешь быть узурпатором — будь скучен. И они скучны, и скучна их жизнь. Единственные свои радости они получают в процессе карабкания, когда видят, что удалось перехитрить соперника, оттолкнуть, разжаловать.

Единственная задача стареющего тирана — удержать свое положение.

Тираны всегда привносят новую смесь лицемерия и жестокости. Одни больше нажимают на жестокость, другие на лицемерие. Они всегда намного превосходят своих предшественников и по-новому выкручивают руки своим гражданам.

Их лица не выражают ничего. Это им особенно удается, потому что выражать нечего. Потому что снова будет все то же самое. Новый будет отличаться от старого только внешне. И духовно, и в других отношениях ему предстоит стать точной копией покойника. Это, возможно, и есть самый главный секрет.

Все же есть нечто завораживающее в этих пустых, серых, ничем не замечательных лицах: они выглядят как все, что почти придает им оттенок подпольности; они одинаковы, как трава. Визуальное однообразие дает дополнительную глубину принципу «народного правительства»: здесь правят никто. Но когда тобой правят никто, это самая всеобъемлющая форма тирании, ибо никто выглядят как все.