Михаил Блатник

Предзимье
Бездонней и яснее небеса.
Белеют облака в холодной сини.
И перламутром рассыпается роса
на полусонной отдыхающей равнине.
Вдали, нахохлившись невиданною птицей,
заиндевелый куст пушистый серебрится,
сверкая сизоватым опереньем,
метелей поджидает с нетерпеньем.

Сверкает иней на пожухлых травах
(зимы суровой дивное начало)
да паутин везде сверкают спицы.
Никак не хочет с веткой распроститься
трепещет лист последний на ветру,
темнее тени и длиннее поутру
и в стайки собираются синицы.
Предчувствуют ненастье птицы.

Прохладой стойкой ветви обдавая,
как властелин по дремлющей дубраве,
студёный воздух бродит поутру,
срывает листья ветренник лукавый:
то замолчит, то снова мчится мимо,
как малое дитя, неутомимый.
Стекляшки луж хрустят под сапогами -
морозец был - метель не за горами.

Под мягкими, как вата, облаками
туман течёт седыми полосами,
над тёмным остывающим прудом.
И стынет мой осиротевший дом.
Я, шаркая, среди дубов брожу,
на кучи листьев с хрустом наступаю,
и, прошлое ногами попирая,
отрады и тепла нигде не нахожу.

Иду к тебе тупая неизбежность.
Растеряны в пути тепло и нежность
ночей весенних, ясных летних дней...
Мне горечь листьев пронимает душу
палитрою тонов невзрачных душит,
уныние в сознании рождая.
печалит взгляд убогостью своей
унылый вид лугов и скошенных полей

Давно нет шума вешнего и гула.
Сова над лугом тенью промелькнула
пронзительно прокаркала ворона
и снова потекла по лесу тишина.
Лишь изредка синица просвистит
так, будто знает что-то и она:
как настоящим не прибавить,
того, что прошлое сумело обрести.

Дума
Нe лучше ли забросить труд презренный:
писать стихи, раздаривать мечты,
а равнодушным стать в толпе надменной,
и прозябать, как жалкие скоты?

Не лучше ль выбрать дикий край пустынный.
В трудах дневных земле себя отдать,
и упиваться васильковой синью,
и всей душой простор степи ласкать?

Меня измучил пыльных улиц гам!..
Но ширь степи, но ветра завыванье
всегда в душе - и жизнь моя лишь там!
Я - сын природы и её созданье.

Иллюзии
Люди так любят путешествовать, выставлять себя перед соотечественниками и хвастаться увиденным во время странствий, что ставят свою родину ни во что, сравнивая ее с увиденными шикарными фасадами за пределами отчизны.

На родине моей не менее шикарные фасады, а на задворках та же нищета.

Я знаю, страна моя не бог весть что: но где можно прожить не дурно, там и надо оставаться. Все люди свободны: но как часто они становятся заложниками собственных иллюзий!
Разумеется, никто не имеет права удерживать – это тирания, которая противна законам природы, но и свобода похожа на быструю реку с берегами из острых скал, по которой вы каким-то чудом спустились, - но не возможно подняться обратно.
Это беда всех иммигрантов!

Сколько самых прекрасных надежд сулят края иные!

Занятно смотреть с какой легкостью и, в то же время с плохо скрываемой грустью, люди расстаются со своим ветхим скарбом, чтобы там, на чужбине обзаводиться другим бесполезным багажом.

И ради чего?..

На родине моей не менее шикарные фасады, а на задворках та же нищета.

Дела ...

Дела хозяйские до срока...
(бывало так и в старину)
от милых женщин, тёплых окон
пошли мужчины на войну.

За небо мирное в солдаты,
за смех детей, звон тишины
на бой с фашистами ребята
пошли, не знавшие войны.

Шли молча за пургой весенней,
ступая друг за другом, шли
и холостяк шёл, и семейный...
и в снежной таяли пыли.

Дела отложены до срока...
Увижу ль мать, свой дом, жену?
Уводит гиблая дорога
на распроклятую войну.

Письмо
О, письма, письма – чувств черновики!
В них мысли обнажённые виднее,
Но ни одной надуманной строки,
как будто создавал безвестный гений.

Смотрю на пожелтевшее письмо.
Как ловко чувства выражены в строках!
Кому?.. Когда написано оно?..
Ни сожалений нет в нём, ни упрёков.

Сумбурно за строкой бежит строка!
Подчинены бумаге спешно мысли.
С любовью наполняла их рука
Глубоким чувством и великим смыслом.

Жива ли та и здравствует ли тот —
Идут ли вместе по одной дороге?
Послание ответа не даёт,
И предназначено оно не многим.

Я тронут откровением слегка,
Признание любовное читая.
В нём что сказала первая строка,
Последняя легко уничтожает.

Ни изменить слова, ни взять назад...
Легли на лист душевные порывы.
Уже отредактировать нельзя,
Письмо кого-то сделало счастливым.

Ухабистая жизнь
Не строй иллюзий и не тешь надежду!
Жизнь, как змея, неслышно проползёт.
Ещё недавно юный был и свежий,
но вот уже настал и мой черёд.

Куда-нибудь перевести бы взгляд,
но в будущем и в прошлом – всё туманно.
Что наша жизнь? Пустых иллюзий ряд!
А в сущности: безумство и обманы.

Везде ликует или мучится порок,
но время никогда, нигде не шутит!
В душе растёт мучительный упрёк,
в глазах мольба, отчаянье и скука.

Мечты угасли и желаний нет,
и остаётся с содроганьем слушать
с каким презреньем отвергает свет
борьбой измученную душу.

Не строй иллюзий и не тешь надежду!
Змеёй неслышно мимо проползёт
ухабистая жизнь… и ты повержен,
и следом за тобой другой идёт.
­

Любимой
Моя дорогая не блещет красою:
ни гибкостью стана, ни русой косою.
Ни русой косою, ни гибкостью стана,
чем блещут обычно царевны романов.

И платье своё мышиного цвета
она не снимает от лета до лета.
И как мне не стыдно, друзья, я не скрою
свою дорогую люблю всей душою.

Её раздеваю рукою несмелой.
Скорей бы увидеть желанное тело.
Губами прижаться к единственной в мире,
моя дорогая, картошка в мундире.

Походная песня 1966г.

СТРАДАНИЕ
Дано ли мне увидеть ещё раз как расцветет сирень?
Доведется ли увидеть мой край иным и осветленным?
Отдаленный неодолимой дальностью от будущего,
смогу ли добрести до пламенной весны усталой Родины моей?
Повезёт ли мне бесприютному, увидеть себя в обновленной стране?
Ох, как больно видеть развалины с темными глазницами смерти
вместо сияющих стёклами окон.

Перекошенный мукою мук, всегдашний узник бесправия смогу ли я,
наконец, вдохнуть хоть небольшой глоток подлинной радости?
Неужели так и не случится мне, страждущему от физических мук
и душевной стужи ощутить дыхание весны?
Обитый всплесками судьбы,
как старый клен студеными ветрами, я с болью в даль смотрю.
Что будет с Родиной и с нами?.. Но нет ответа, нет.

ГРАЧИ
Март зазвенел. На утренней заре
по голым тополям грачи расселись:
- Пора! Пора! - галдят наперебой -
на синий север возвращаться нам домой!
Там родина, там белые берёзы
среди темнеющих монашек грустных елей,
невестами весенними белеют,
и крепко пахнет талым снегом и капелью,
и на проталинах подснежники ютятся...
- Пора со скучным югом распрощаться!

А тут деревья спят и сонные долины
полны туманов низких бледно-синих,
но тёплый воздух слышится в окно
и от озимых матово-зелёных
течёт, весенним ароматом напоённый,
знакомый с детства дух степной весны.
Хоть солнце низкое не крепко согревает -
дорожки мягкие уже в моём саду
и горький дух лозины молодой
приносит в окна ветер луговой.

И больно мне, что я бесплодно трачу
тепло и радость этих дней,
что только мне всё это что-то значит,
что мало понимаю я грачей.

Шум дождя

Плачет ветер. Небо низко.
На дороге - никого.
Только дождь бредёт по листьям,
листьям детства моего.
По накидке звонко капли,
точно в бубен бойко бьют.
Дым клубится... и не так ли
день за днем от нас бегут?
Ты, костер, гори светлее!
Я валежника поддам.
И душе с тобой теплее
возвращаться к прошлым дням.
Пусть, шипя, вздымает паром
с углей чистая вода.
Вижу я, совсем недаром
вышел слушать шум дождя.